МУХБИРИССАЛТАНЕ
      Мухбириссалтане стал правителем Тавриза в самую туманную пору. Власть в городе в это время находилась в руках нескольких лиц. Не только Саттар-хан и Багир-хан, но и те, кто в дни революции защищал различные части города, стали теперь "властью" в своих районах. Чтобы сосредоточить власть в своих руках, Мухбириссалтане предстояло приложить немало усилий. Даже Али-Мусье и его сыновья, принимавшие активное участие в тавризских боях, считали нужным вмешиваться в государственные дела.
      Единственное, чем Мухбириссалтане был вполне доволен в Тавризе - это незмией. Нам удалось разместить в ней всех товарищей - участников тавризской революции. Поэтому число офицеров в составе незмие превышало число рядовых. Это, конечно, было небезызвестно царскому консулу. В телеграмме от 25 сентября 1909 года, отправленной Тавризским консулом русскому послу в Тегеране, говорилось:
      "Все безработные, прибывшие с Кавказа, из Салмаса и Хоя, размещены в незмие. В настоящее время число офицеров в незмие превосходит число рядовых".
      С первых же минут своего пребывания в Тавризе Мухбириссалтане сумел оценить тавризскую незмие. Во время парада, подозвав начальника незмие Амир Хашемета, он выразил ему свою благодарность. Однако, Мухбириссалтане не подозревал об истинных целях этой организации. Он не знал, что офицеры незмие усиленно готовятся к предстоящим событиям.
      По прибытии в Тавриз, еще до посещения царского консула, Мухбириссалтане решил устроить прием знатным купцам города, сторонникам революции, чтобы ознакомиться с положением города. На приеме был представлен ему и я, но не как участник революции, а как купец.
      В своей беседе Мухбириссалтане дал понять, что о положении Тавриза ему было известно еще до прибытия в город.
      - Ардебильская поездка сардара-милли совершенно неуместна, - сказал он, между прочим, среди разговора, выражая недовольство поездкой Саттар-хана.
      Мухбириссалтане особенно подчеркнул, что он дал согласие стать правителем Тавриза, только убедившись в активной помощи тавризцев и конституционалистов.
      На этом приеме присутствовали и одиннадцать депутатов, избранных в иранский парламент.
      Церемония приема подходила к концу.
      - Вам всем, господа, следует поехать в Тегеран и быть там в день открытия меджлиса, - обратился Мухбириссалтане к депутатам. - Однако, в настоящее время у нас финансовых возможностей послать людей в Тегеран нет. Для отправки одиннадцати человек самое меньшее требуется полторы тысячи туманов.
      Мухбириссалтане кончил. Воцарилась полная тишина, все молчали. Я обернулся к Мешади-Кязим-аге и поймал его взгляд. Глазами он дал мне понять, что деньги есть.
      - Хазрати-Ашрафу не следует беспокоиться из-за полутора тысяч туманов, - обратился я к Мухбириссалтане, - эту сумму он в любой момент может взять из нашей кассы.
      После этих слов у господ купцов развязались языки.
      - Эта сумма настолько ничтожна, что Хазрати-Ашрафу не следует беспокоиться, - пробормотали они.
      - Надеюсь, что мы в ближайшие дни встретимся с господином сэркарат, сказал Мухбириссалтане, крепко пожимая мне руку по окончании приема.
      На этот прием Али-Мусье и другие приглашены не были. Мухбириссалтане считал, что по своим знаниям и уровню развития они не способны разрешать государственные вопросы и годны лишь на то, чтобы драться с врагами революции. Однако Али-Мусье и его товарищи придерживались на этот счет совершенно иного мнения. "Раз мы освободили страну от деспотизма, мы и должны править ею", - заявили они.
      Такого же мнения придерживались герои революции Саттар-хан, Багир-хан и другие. И потому, не успел Мухбириссалтаие прибыть в Тавриз, как они поспешили окрестить его реакционером, контрреволюционером и т. п. Этой взаимной неприязни особенно содействовало то, что многие не получили приглашения на прием.
      Каждый из нас стремился к восстановлению порядка в Азербайджане, так как смуты и беспорядки были на руку лишь царскому консулу, старавшемуся распространить свое влияние на все новые и новые районы.
      В момент прибытия Мухбириссалтане в Тавриз повстанческие отряды, организованные царским консульством, принялись за работу в Ардебиле и районе Карадага, а известный главарь разбойников Рахим-хан Джелабянлы, снова собрав в Эхре крупные силы, стал совершать налеты в районах Мишкина и Карадага.
      Царский шпион, ардебильский губернатор Рашидуль-мульк, вел борьбу с местными федаистами. Засев в бест в русском консульстве, он готовил почву для вступления русских войск в Ардебиль.
      Карадагские и Ардебильские. беспорядки воодушевили и шахсеванов. Готовясь к нападению на Ардебиль, они разоряли его окрестности.
      Как раз в разгар этих событий, 24 сентября, я полудил письмо от Саттар-хана. Письмо это подтверждало все наши опасения о последствиях его поездки в Ардебиль.
      Саттар-хан писал:
      "Уважаемый друг!
      Ставлю вас в известность, что с большим трудом 6 сентября мне удалось прибыть в Ардебиль. В стране беспорядки. Бои, идущие между Мамед-Кули-ханом Аларлы и нашими федаистами, и некоторые неприемлемые законы, которые они собирались установить в городе, послужили причиной недовольства шахсеванов. В городе безвластие. Рашидульмульк бежал и засел в бест в русском консульстве. Вот почему я принял на себя управление городом.
      Арестовав главарей федаистов, я приказал разоружить остальных. Они заманивали в "Нарын-Гэлэ" людей, убивали их там, а затем за большие суммы выдавали родным и близким трупы убитых.
      Я намереваюсь, по водворении порядка в Ардебиле, собрать большие силы и двинуться на Рахим-хана.
      Прошу вас подробно сообщить мне о положении дел в Тавризе.
      Я предполагаю снова назначить Рашидульмулька губернатором Ардебиля, однако он отказывается принять провинцию в таком состоянии, так как шахсеваны совершают беспрерывные нападения на Ардебиль.
      В дальнейшем снова сообщу вам о положении.
      Ваш покорный слуга
      Саттар".
      Еще до получения письма от Саттар-хана мы знали, что он создает в Ардебиле новые беспорядки. Его поездка послужила причиной окончательной оккупации Азербайджана царской армией.
      31 августа, когда Саттар-хан еще находился в Тавризе, тавризский консул в письме к русскому послу в Тегеране, от имени командующего русскими силами в Тавризе генерала Снарского, предлагал уменьшить число русских оккупационных войск в Азербайджане. В ответ на это министр иностранных дел России, сообщив русскому послу в Тегеране свое согласие на уменьшение численности армии, находил нужным отложить вопрос о походе на шахсеванов на следующий год. Однако самовольные действия Саттар-хана, расширившие смуту по всему Азербайджану, привели к увеличению численности русских войск в стране.
      На следующий день после получения письма Саттар-хана Нина принесла из консульства две телеграммы. Телеграммы эти, при посредстве русского консульства в Тавризе были посланы Рахим-ханом в Тегеран. Рахим-хан говорил в них о своем желании поехать в Тегеран и поступить там на службу.
      Мы не поверили в искренность намерения Рахим-хана, ибо он имел обыкновение каждый раз, когда над ним нависала угроза опасности, в бесчисленных заявлениях уверять Тегеран в своем раскаянии и преданности. Узнав через тавризского консула о намерениях Мухбириссалтане и тегеранского правительства двинуть войска в Карадаг и Ардебиль для водворения порядка, Рахим-хан старался ввести правительство в заблуждение.
      Консульство же, отправляя эти телеграммы, свидетельствующие о верности и преданности Рахим-хана, хотело обмануть иранское правительство, заставить его отказаться от принятия решительных мер. Мятеж Рахим-хана и беспорядки в районах Ардебиля и Карадага были делом рук агентов царского правительства.
      Ничего этого Саттар-хан не знал и не хотел знать. 29 сентября Нина принесла нам сообщение о том, что шахсеваны намереваются напасть на Ардебиль и что Саттар-хан собирается бежать из города.
      Были сумерки. Я обдумывал письмо к Саттар-хану. Мне было тяжело сознавать, что герой революции стал игрушкой в руках царского консула. По полученным нами сведениям, ардебильцы, так торжественно встретившие Саттар-хана, теперь ждали прихода Рахим-хана и шахсеванов, чтобы прогнать его.
      Поздно вечером пришла ко мне Нина. Я тотчас понял, что она пришла по важному делу.
      Нина была чем-то недовольна. Брови ее были сдвинуты, на шее усиленно пульсировала жилка. Она сбросила пальто и перчатки и, вертя в руках головной платок, стояла в нерешительности, не зная, куда его положить.
      Я хотел успокоить ее и подыскивал подходящую тему для разговора. Нина поняла мою растерянность и, желая прекратить мою тревогу, сама начала:
      - Ты оказался прав! Герой революции собирается слишком дешево продать завоеванную победу. Письмо, полученное сегодня из Ардебиля, окончательно лишило меня всяких надежд.
      - Какое письмо?
      - Бывший губернатор Ардебиля Рашидульмульк, приверженец царя, спасаясь от преследования ардебильских революционеров, засел в бест. Вот, что он пишет в своем письме:
      "Саттар-хан заверил меня, что я могу покинуть консульство и что мне будет гарантирована неприкосновенность личности. В ответ на это я подарил ему великолепного коня, ибо он большой любитель подношений. Саттар-хан рассчитывает этим завоевать симпатии России, расположить к себе русских подданных и избавиться от своих внутренних врагов. Он хочет назначить меня правителем Ардебиля или Карадага, но я не принял его предложений. Во-первых, Саттар-хан не полномочен назначать правителей, его распоряжения не будут утверждены тавризским правительством. Во-вторых, Ардебилю сейчас угрожает двойная опасность - со стороны шахсеванов и со стороны Рахим-хана. Для борьбы с ними Саттар-хану не на кого опереться. Он оттолкнул от себя федаистов, даже кавказских, особенно активно участвовавших в боях за революцию. Что касается местного населения, то оно терпеть его не может, так как, отобрав у грабителей захваченное у жителей имущество, он не возвращает его владельцам, а грузит на мулов и караванами отправляет к себе на дом.
      С Саттар-ханом будет покончено в течение ближайших нескольких дней. В частности, новый правитель Ардебиля Фатехуссултан им крайне недоволен, так как он прибрал к рукам все государственные дела, но ничего не в состоянии сделать.
      Саттар-хан дал разрешение на мою поездку в Тавриз. Жду распоряжений его превосходительства генерального консула. Могу ли я находиться в Тавризе при наличии там Мухбириссалтане?"
      Описанные в письме события ясно указывали нам, что судьба Саттар-хана предрешена. Я решил написать ему. Послать письмо по почте не было возможности, так как большинство почтово-телеграфных работников были агентами царского правительства. Поэтому я решил послать письмо с нарочным.
      "Господин сардар! Ваше письмо получили и были чрезвычайно обрадованы известием о вашем здоровье и благополучии. Мы не смогли ответить вам по почте, так как в этом учреждении сидят не наши люди.
      Товарищи считают, что недовольство, возникшее в результате разоружения вами федаистов, является весьма нежелательным. Мне кажется, что до вашей поездки в Ардебиль мы имели с вами по этому поводу беседу. Возможно, что господин сардар все-таки нашел нужным пойти на этот шаг, но как бы то ни было мероприятие это дало отрицательные результаты.
      Вы пишете, что приняли на себя обязанности правителя. Однако это называется вмешательством в государственные дела. Фатехуссултан по этому поводу принес ардебильскому консулу жалобу на Вас. Неумение господина сардара создать обстановку для совместной работы способствовало тому, что местные правители кидаются в объятия царского консула. Ардебильские события подрывают авторитет сардара в Тавризе.
      Что касается отношений господина сардара к Рашидульмульку, мы не можем не удивляться им, ибо Вам прекрасно известно, что он является агентом царского правительства и за свои "заслуги" перед последним получил орден "Белого орла".
      Господин сардар! Нет сомнений, что в ближайшие дни в Ардебиль будут направлены войска из Тегерана. Во всяком случае, ардебильский вопрос будет разрешен не в пользу сардара.
      Все товарищи находят, что Вам следует вернуться в Тавриз. Господин сардар! Послушайтесь нашего дружеского совета.
      Ваш друг
      Абульгасан".
      НОВЫЕ СХВАТКИ
      Царский консул, всеми силами стремившийся доказать, что Россия не вмешивается во внутренние дела Ирана, не мог добиться разоружения тавризской незмие. Только после появления в Иране в июне 1911 года Мамед-Али-шаха, ему удалось поднять против Тавриза Гаджи-Самед-хана и Рашидульмулька.
      Мы слышали, что Шуджауддовле в Мараге усиленно готовится к походу на Тавриз. Одновременно и Рашидульмульк, отказавшись признать тавризское правительство, всеми мерами старался вернуть трон бывшему шаху.
      Царский консул рассчитывал, что после отъезда Саттар-хана и Багир-хана тавризские революционеры не сумеют долго продержаться и после небольших боев сдадутся. Между тем, сейчас оборона города была организована значительно лучше, чем при Саттар-хане. Добровольцы в предыдущих схватках получили немало уроков и успели основательно изучить дело защиты города.
      Самед-хан расположился в Сардруде. Зная, что он выжидает и при удобном случае нападет на Тавриз, мы усиленно готовились к обороне.
      В 5 часов утра 12 сентября Шуджауддовле повел атаку в трех направлениях. Ввиду того, что главные силы Самед-хана состояли из кавалерии, мы с целью избежать сражения вне города, решили эвакуировать жителей районов "Ахуни" и "Шам-газан" и, таким образом, завлечь его в город, в узкие, кривые улицы и переулки и там разгромить его силы.
      Видя, что мы молчим и не открываем огня, Самед-хан, не подозревая ловушки, двинулся в наступление. Его конница быстро заняла "Ахуни" и "Шам-газан".
      Однако, старая лиса просчиталась. В "Шам-газане" и "Ахуни" марагинцы были встречены бомбами кавказских революционеров. В то же время наша артиллерия яростно бомбардировала штаб Самед-хана.
      Отступая под ураганным огнем, враг оставил на дорогах сотни убитых и раненых.
      Наступил вечер. Сражение окончилось. Нападение было отбито. С наступлением - темноты я отправился к Нине умыться и переодеться. Прежде всего я попросил напиться. Словно ожидая моего прихода, Тахмина-ханум принесла стакан чаю. Напившись, я почувствовал, что с меня как рукой сняло ощущение усталости от двухдневного боя.
      Нина подсела ко мне и прочла копию секретной телеграммы тавризского консула в Тегеран.
      "Тегеран. Русское посольство. Его высокопревосходительству господину послу.
      Войска Самед-хана отступили от города. Надежд на взятие им Тавриза нет".
      Однако Самед-хан продолжал готовиться к новой атаке. На этот раз он хотел занять районы "Гара-мелик" и "Баг-меше", чтобы завладеть хранящимися там запасами пшеницы. Самед-хан рассчитывал взять город измором. Тайно от него мы очистили эти районы.
      У нас было достаточно оружия, патронов и снарядов. Мы с минуты на минуту ожидали начала сражения, но Самед-хан обманул нас. Сосредоточив наше внимание на Сардруде, 3-го октября он внезапно напал на Васминчи, из-за нашей халатности отбил у нас два орудия. Бой был очень жестоким.
      Заняв Васминчи, Самед-хан дошел до садов Тавриза и в течение нескольких дней (5 и 6 октября) занял районы "Гара-мелик" и "Баг-меше".
      Вокруг Самед-хана, объявившего себя по приказу Мамед-Али-шаха губернатором Азербайджана, сплотились все сторонники шаха.
      Тем не менее Самед-хану не удалось одержать победы. Мы с большим для него уроном выгнали его из города. Войска его не сумели удержаться и в Мараге. Наступление, предпринятое Эльханом и курдами, основательно пошатнуло положение Самед-хана. Эльхан чуть было не взял его в плен. Тогда, по распоряжению русского посла в Тегеране, в Марагу на помощь Самед-хану были двинуты царские войска.
      Правительства в Тавризе не было. Временно исполняющий обязанности правителя, Имам-Кули-Рза, при первом же наступлении Самед-хана бежал из города. Вновь же назначенный Ферман-ферма выжидал в Казвине.
      Русское правительство открыто поддерживало Сзмед-хана, что касается Рашидульмулька, русское правительство вызвало его в Тавриз и держало его там. Самед-хан вместе со своими силами находился в Васминчи.
      В Тавризе было сосредоточено до 10 тысяч русских войск разных родов. Несмотря на это, русский посол в Тегеране и тавризский консул продолжали осыпать Петербург дождем телеграмм, требуя присылки новых подкреплений.
      Нам удалось получить копию письма английского консула к Самед-хану, написанного 26 ноября. В этом письме консул предлагал Самед-хану занять Тавриз и объявить себя главой правительства.
      Действия царского правительства в конечном счете имели целью разоружить находящиеся в Тавризе вооруженные силы и незмие, арестовать главарей движения и выслать их в Россию.
      Что касается нас, мы старались, чтобы эти планы дорого обошлись России, и собирали и расставляли силы, испытанные в прежних схватках.
      - Позор! - печально вымолвила Нина. - Если бы вы захотели, Саттар-хан никогда не предпринял бы этих неосторожных шагов.
      Я с удивлением посмотрел на нее.
      - Что случилось?
      - Саттар-хан бежал из Ардебиля!
      - В этом нет ничего удивительного! Саттар-хан сам добивался этого.
      - По сведениям консульства, город Ардебиль захвачен Рахим-ханом и шахсеванами. Губернатор Фатехуссултан и члены Энджумена доставлены в русское консульство. Саттар-хан же бежал из Ардебиля. Наместник Кавказа дал разрешение на отправку в Ардебиль русских войск.
      Эти сведения Нина принесла мне 22 октября. По нашему расчету, Саттар-хан мог быть в Тавризе только через четыре дня. Но мы ошиблись. В письме, доставленном слугой Гаджи-Али, сообщалось:
      "Сегодня сардар-милли прибудет в Тавриз. Необходимо подготовить встречу".
      На наш взгляд, в настоящее время встреча Саттар-хана могла быть воспринята и царским консулом, и нетерпящим Саттар-хана тавризским губернатором Мухбириссалтане, как демонстрация. Мне не хотелось говорить об этом в письме. Это послужило бы документом, могущим в дальнейшем отразиться на взаимоотношениях с сардаром. Вот почему я дал слуге устное распоряжение.
      - Передай привет Гаджи, я сам повидаюсь с ним.
      - Гаджи-Али-ага приказал принести ответ, - настаивал слуга.
      - Это будет ответом! - сказал я, отпуская его. По уходе слуги Нина поинтересовалась моим мнением.
      - Неужели вы не устроите встречу герою революции?!
      - Путь, избранный героем революции не революционный путь. Очень жаль, что Саттар-хан, оставив революционный путь, обратился в какого-то главаря башибузуков, но и тут он потерпел неудачу. Его поступок на руку царской России. Миссия Саттар-хана была окончена в день, когда Тегеран был занят революционерами. С того самого дня он должен был отдать себя в распоряжение революции. В борьбе Ирана с общим врагом ему следовало подчиниться единому фронту. Но вслепую, играя на руку русским и туркам, он не пожелал признать Тегеран.
      Выслушав меня, Нина горько разрыдалась. Ей было жаль любимого героя.
      - Вы не поддержали его! - твердила она.
      - Милая Нина! По-твоему, выходит, что мы не любим национального героя?! Что мы не хотим сохранить и уберечь его престиж и славу?! Разве мы не принесли сотни жертв, защищая его линию поведения и добиваясь его победы? Но он отверг наши дружеские советы. Вместо того, чтобы стать вождем революции, он пошел в главари башибузуков.
      - Если Саттар-хан не хочет склониться перед самодержавным режимом, разве не следует поддержать его?
      - Саттар-хан не пожелал поставить вопрос в этой плоскости. И сам, начиная с 1907 года, выдвинул вопрос не о форме правления, а о личности падишаха. Если бы Саттар-хан поставил вопрос о республиканской форме правления, многие поддержали бы его, но он предпочел выдвинуть вопрос об управлении Азербайджаном. Мы не только не должны поддерживать эту идею, мы должны постараться помешать ее осуществлению. Идеи эти не являются идеями оригинальными, эти мысли внушены Саттар-хану другими. Мы никогда не согласимся с подобными идеями героя революции и видами на него посторонних. Мухбириссалтане предлагает ему или разоружить свои отряды или же придать им вид милиции, а самому поступить на государственную службу. Вот почему мы не можем равнодушно отнестись к тому, как вождь революции превратится в какого-то начальника незмие или милиции. Как бы то ни было, былая слава еще не утеряна. Ардебильское поражение не настолько сильно, чтобы уничтожить его славу. Если по прибытии в Тавриз герой революции разоружит свои отряды и отдаст их в распоряжение правительства, а сам, отойдя в сторону, будет как вождь руководить революционным движением, конституционное правительство будет всемерно содействовать поднятию и укреплению его авторитета.
      Но если он будет настаивать на своем и пожелает сохранить свои вооруженные силы, Мухбириссалтане или отправит его в районы, охваченные беспорядками, и постарается погубить его, или же добьется изгнания его из Тавриза...
      Мои слова произвели глубокое впечатление на эту преданную и честную девушку.
      По всему ее поведению видно было, что она очень огорчена поражением героя революции.
      Я, как мог, успокоил ее и поспешил к Гаджи-Али.
      Мне открыла дочь Гаджи-Али.
      - Гаджи в гостиной, - сказала она, указывая мне дорогу.
      В комнате, кроме самого хозяина, были и посторонние. Все они пришли обсудить вопрос о том, следует ли устроить встречу Саттар-хану.
      Мне хорошо был известен этот обычай тавризской аристократии, которая не могла обойтись без "господина", кумира и была занята только выискиванием предмета поклонения.
      Гаджи-Али-ага разъяснил цель собрания.
      Им хотелось придать встрече демонстративный характер перед лицом находящихся в Тавризе врагов революции.
      - По какому случаю собираетесь вы приветствовать сардара?! - спросил я их.
      - Он национальный герой! - ответил Гаджи-Али.
      - Поездка национального героя не была волей народа. В настоящее время господин сардар прибывает не как герой революции, а как государственный служащий. Таких поездок у него будет много. И разве надо будет каждый раз устраивать ему торжественные встречи?!
      - Как то есть господин сардар служащий? - изумился Бала-Таги.
      - На содержание своих вооруженных сил господин сардар ежемесячно получает от Мухбириссалтане четыре тысячи туманов и потому обязан выполнять распоряжения правительства. С другой стороны, господин сардар едет не с победой, а с поражением. После бегства из Ардебиля торжественная встреча может быть воспринята как насмешка. Сейчас господин сардар не является вождем революции. Он служащий, и потому вопрос об организации встречи - дело правительства. Мысль об организации встречи без санкции правительства ошибочна. Думаю, что и сам господин сардар не ждет этого, да это и не к лицу нам.
      С моими предложениями согласились. После этого было решено принять меры против самочинных выступлений Багир-хана и Али-Мусье.
      Заняв Ардебиль, Рахим-хан совместно с шахсеванами, при посредстве царского консула, отправил русскому императору Николаю II письмо с просьбой содействовать приезду в Ардебиль и вступлению на престол Мамед-Али шаха.
      Одновременно они предлагали поставить во главе ардебильского правительства бывшего губернатора Ардебиля - Рашидульмулька.
      Письмо это было принято министерством иностранных дел неблагосклонно, и 23 октября русскому консулу в Тавризе было сообщено об отправке в Ардебиль через Астару русских войск.
      Не получая ответа на письмо, отправленное Николаю II, Рахим-хан вторично обратился к царскому консулу, заявляя, что население Ардебиля ждет русскую армию, и ходатайствует о подчинении захваченных районов России.
      Как раз в эту смутную пору, когда в стране господствовала анархия, царский консул пригласил к себе губернатора Азербайджана Мухбириссалтане, его заместителя Назимульмулька и нескольких купцов, в том числе и меня.
      С первых же слов заверив с присущей ему напыщенностью в прочности дружеских взаимоотношений, существующих между Россией и Ираном, консул перешел к вопросу об Ардебиле.
      - Мы написали нашему ардебильскому консулу и поручили предложить Рахим-хану очистить Ардебиль и укрепить там авторитет азербайджанского правительства. Было бы лучше, если бы господин губернатор своевременно постарался назначить туда достойного человека. Со своей стороны, мы рекомендуем Рашидульмулька. Кроме него, мы не видим никого кто мог бы войти в переговоры с Рахим-ханом и шахсеванами и водворить в стране порядок. Находясь у дел, Фатехуссултан не сумел проявить достаточную активность.
      В свою очередь, и Мухбириссалтане коснулся искренней дружбы, соединяющей соседние страны, и не возражал против назначения Рашидульмулька губернатором Ардебиля.
      - Царское правительство недовольно обезличением азербайджанского правительства, - начал консул, переходя к вопросу о вооруженных силах Саттар-хана и Багир-хана. Саттар-хан и Багир-хан нарушают права не только местного населения, но и русских подданных. В деле водворения в стране порядка и спокойствия вопрос об объединении вооруженных сил и подчинении их военной дисциплине является вопросом первостепенной важности.
      Я крайне заинтересовался ответом Мухбириссалтане.
      - Пока, Саттар-хан и Багир-хан с их федаистами не будут удалены из Тавриза, порядка быть не может, - не обращая внимания на окружающих, начал Мухбириссалтане. - Это обыкновенная разбойничья шайка.
      Беседа консула и Мухбириссалтане показывала, какой оборот принимает вопрос о Саттар-хане. Я еще не виделся с Саттар-ханом после его поражения в Ардебиле и приезда в Тавриз. Да и ни к чему это было. Он не принял бы наших предложений.
      Между тем, был самый подходящий момент создать гарантии для будущего. Если бы, согласившись на наши предложения, Саттар-хан формально разоружил и распустил свои отряды, мы могли бы снова вооружить их и держать их незаметно для местного правительства и консульства. В таком случае Саттар-хан, при желании, снова мог бы стать во главе своих людей. Не могло быть сомнений, что в будущем нам снова понадобятся вооруженные силы нашей незмие и его намерение разоружить ее. Без сомнения, в этом случае столкновение с царской армией было неминуемо.
      Принимая все это во внимание, мы пришли к решению в последний раз повидаться с Саттар-ханом.
      Вернувшись от Гаджи-Али, я нашел на письменном столе небольшую записку. Письмо было от Саттар-хана. Он приглашал нас на разговенье. Это было очень удобным предлогом для встречи. Мы сами не могли бы пойти с предложением к господину сардару. И все содержание записки говорило о том, что сам сардар хочет поговорить с нами:
      - "Необходимо, чтобы вы пришли немного пораньше", - писал он, намекая на свое желание переговорить без посторонних.
      Незадолго до заката я отправился к Саттар-хану. Там были Гаджи-Али и другие. Видно было, что и их просили прийти пораньше.
      Как обычно, при встрече мы расцеловались. При беседе сардар ни одним словом не упомянул о своей ардебильской поездке, да и мы сами старались не затрагивать его больного места.
      Наконец, сардар заговорил о Мухбириссалтане.
      - Видно, - начал он, - что мы два года подряд проливали кровь только для того, чтобы поставить во главе правительства тегеранских лоти. Мы проливаем ради них кровь в Ардебиле и Карадаге, а по нашем возвращении в Тавриз, Мухбириссалтане не считает нужным хотя бы справиться о нашем здоровье, - сказал Саттар-хан, намекая на недавнее приглашение Мухбириссалтане к себе в гости вождей революции и купечества без Саттар-хана.
      Так как никто не отозвался, сардар продолжал:
      - Берут и без нашего ведома назначают Рашидульмулька правителем Ардебиля. Если он будет продолжать в том же духе, то он и месяца не продержится в Тавризе. Завтра же я сообщу Супехдару, чтобы он не присылал в Азербайджан подобных лоти!
      И снова в комнате была полнейшая тишина, все молчали.
      - Конечно, Мухбириссалтане должен считаться с советами господина сардара и вождей революции, - нарушил я молчание, - но в то же время и вожди революции должны стараться удержать в своих руках предоставленные им права и полномочия. Вот почему мы предлагаем господину сардару сложить оружие и оказать моральную поддержку правительству в деле водворения в стране порядка и спокойствия. Вступив в Тавриз, Мухбириссалтане должен был в вашем лице найти не командира вооруженного отряда в каких-нибудь триста человек, а вождя, давшего в свое время толчок иранской революции. Но господин сардар не счел нужным справиться с мнением своих друзей. Если бы среди нас существовало единство, ардебильские события не приняли бы такого характера. Если ардебильские федаисты позволили себе забыться, требовалась поездка не самого сардара, а небольшой комиссии из двух, трех человек. Она переговорила бы с ними и навела бы порядок. Но пока не поздно. И если господин сардар разрешит, мы в один день преобразуем его отряды. После официальной сдачи оружия правительству, мы их вооружим и будем держать к услугам господина сардара, на случай всевозможных осложнений. Тогда и Мухбириссалтане не сумеет на основании ежемесячной субсидии в четыре тысячи туманов, выдаваемой им, считать вас своим подчиненным.
      Присутствующие одобрили мою мысль.
      - Великолепно! - сказал сардар. - Все это необходимо будет провести в жизнь. Советы, данные мне товарищами, я воспринимаю, как волю всего народа. Но я проведу их в жизнь лишь после изгнания из Тавриза Мухбириссалтане. Его надо выставить из Азербайджана силой оружия.
      Присутствующие переглянулись. Все продолжали молчать. Я решил больше не утруждать себя. Весьма возможно, что, коснувшись вопроса несколько глубже, я мог бы нарваться на грубость со стороны Саттар-хана. Он не умел разобраться в положении. Он не задумывался над тем, что Ефрем-хан во главе тегеранской армии направился в Карадаг и оттуда может явиться в Тавриз, в распоряжение Мухбириссалтане, и Саттар-хан может быть разоружен силой оружия.
      Сардар переменил тему; как всегда, он перешел к шуткам. Обычно отвергнув советы друзей и желая смягчить обиду, он принимался шутить и всячески старался завоевать их симпатии.