Домой я не вернулся — ведь ко мне могли нагрянуть люди Мак-Харриса, — и мы с Панчо отправились бродить по городу.
Ураган стих, дождь прекратился, и чуть ли не все население города высыпало на улицу, чтобы подышать чистым воздухом и… выстоять очередь за энерганом. К радостному возбуждению, вызванному очистительной грозой, прибавилось волнение из-за неожиданного сообщения радио “Динамитеро”, и теперь город напоминал те давние времена, когда стайфли не был таким смертоносным, Князь — таким коварным, Командор — таким беспощадным, когда люди еще праздновали День Освобождения, Начало весны и Новый год, плясали и пели на улицах без масок, а на лотках продавались разноцветные воздушные шары.
Через час после выступления радио “Динамитеро” вышли первые экстренные выпуски газет. Сидя на пустыре, который когда-то был сквером, мы наскоро просмотрели их. Хотя и в разной тональности и разными голосами, все пели об одном и том же — об энергане. Сенсационное сообщение о поступлении энергана на рынок настолько потрясло сознание редакторов, что, несмотря на весь свой опыт и воображение, они не сумели найти приемлемого объяснения этому чрезвычайному событию. Как и я в первые дни, они склонны были приписывать всю операцию гигантской рекламной кампании неведомого конкурента по производству горючего.
Не удивительно, что оппозиционная печать — если в Веспуччии позволительно говорить о легальной оппозиции — удовлетворенно хмыкала, предвкушая неприятности для “Альбатроса”, а следовательно, для Князя и Командора, тем более что фирма-аноним для распространения своего товара воспользовалась радио динамитеросов.
Как ни странно, мало кто верил, что в операции замешаны Эль Капитан или Рыжая Хельга. Мы привыкли воспринимать динамитеросов как крайне левую (или крайне правую?) боевую политическую группировку, скорее своего рода секту, которая с динамитом в руках бьет по нервным центрам апперов: взрывает нефтеочистительные заводы, топит танкеры, похищает министров и наследников богатых промышленников, среди бела дня убивает полицейских. Однако никто не считал их способными осуществить рекламную экономическую кампанию такого масштаба, как сегодняшняя, — и не потому, что организация динамитеросов немногочисленна, а потому, что их политическое кредо чуждо такого рода действиям.
Комментарии прессы вертелись в основном вокруг этой проблемы, а также вокруг роли моей скромной персоны во всей этой игре. Газетчики не сомневались, что если первая часть моей повести в той или иной степени основана на реальных фактах, то вторая резко отклонилась в сторону чистого вымысла. Тщетно ломая голову над причинами столь разительной перемены, они признавались, что ответ на этот вопрос способен дать только я, но “Теодоро Искров исчез в неизвестном направлении после того, как был узнан на улице вблизи своего дома”.
Более четкую позицию занимали две газеты: “За чистоту планеты” и “Утренняя заря”. Первая приветствовала появление энергана как начало новой эры в истории человечества и призывала его создателей не скрываться далее, а открыто выступить перед населением и обнародовать свое великое открытие. А “Утренняя заря” в пространной статье поведала читателям об анализах, которым подвергнут энерган, о том, что промышленное его изготовление невозможно, и — хотя и не прямо — намекала на “непозволительную игру крупной иностранной компании, тщетно пытающейся сделать наш город второй Хиросимой.
Но, господа, это вам так не пройдет. Наше отечество располагает силами, достаточными, чтобы отстоять его целостность, независимость и свободу”.
А тем временем репортеры уже мчались на Двадцать вторую улицу и на набережную Кеннеди, — скромные эпизодические персонажи из моей повести вырастали в фигуры общенационального масштаба. Я не сомневался, что мой дом окружен фото— и кинокорреспондентами с телеобъективами и ни одно движение не ускользнет от них.
— Что думаешь делать, Теодоро? — спросил Панчо.
— Ума не приложу! Возвращаться домой нельзя. Разорвут на части. Да и на улице меня могут узнать… Панчо вынул из кармана темные очки и нацепил мне на нос: — Держи, сегодня это не привлечет внимания.
Действительно, в тот день почти все жители Америго-сити ходили в темных очках — из-за яркого солнца, от которого горожане успели отвыкнуть.
— В таком виде тебе нетрудно будет снять номер в отеле, — добавил Панчо. — Под чужим именем.
— У меня нет денег.
— А пятьдесят тысяч?
— Это ведь чек. В банке меня тут же узнают. Кроме того, я не уверен, что Мак-Харрис не аннулировал его. Он заплатил мне за молчание, а теперь оно не стоит и ломаного гроша.
Подумав, Панчо сказал: — Вот что, пошли ко мне, в “Сентрал Брэйн”, там хоть надежно.
И мы сможем разобраться, что происходит на свете. Газетные сообщения ведь устарели.
Через десять минут мы уже сидели в информационном центре перед большим экраном, где в бешеном темпе, кадр за кадром, проходили сообщения о событиях в стране. Нужно ли говорить, что главной темой был энерган. Мы узнали, что массовая его продажа проходила только в столице и ее пригородах. Фото— и киносъемки показывали оживленные толпы на улицах, очереди перед киосками, длинные вереницы машин, направлявшихся в горы.
Однако экран раскрыл и нечто более интересное: как оказалось, энерган поступил не только в киоски и лавки, но и на ряд заводов, электростанций и даже на два аэродрома. Причем не маленькими партиями по пять-десять килограммов, а огромными ящиками вместимостью до ста килограммов, что, по моим подсчетам, равнялось тысяче тонн горючего. Это существенное обстоятельство явно опровергало утверждение Мак-Харриса о невозможности получать энерган в промышленных масштабах и придавало совершенно иной размах операции, первоначально воспринятой как рекламный трюк.
Разумеется, никто не мог предугадать, будут ли эти посылки поступать и впредь, тем более что после недолгого замешательства власти пустили в ход всю мощную полицейскую машину Командора, стремясь обнаружить источники энергана и людей, которые его привозят и распространяют. Предлог — незаконная торговля товаром, не апробированным соответствующими органами.
На экране сменялись кадры: полицейские машины, мчащиеся по городу, обыски на почтовых складах, допросы служащих.
Как выяснилось, посылки с энерганом поступили одновременно во все почтовые отделения Америго-сити несколько дней назад с указанием доставить адресатам после дополнительного извещения, которое и поступило сегодня утром.
Работники почт добросовестно выполнили свои обязанности. Что касается отправителей, то допрошенные вспомнили, что это были по большей части индейцы.
Последнее, конечно, не могло послужить особым следом: в городе проживало около ста тысяч индейцев. Более серьезным указанием было другое: распространители энергана словно бы заранее знали, когда выйдет продолжение моей повести и приурочили распродажу к этому дню… Для меня же в этом не было ничего загадочного: я сам его назвал старому жрецу.
Между тем на экране проходила череда политических деятелей, выражавших возмущение непорядочной, спекулятивной кампанией с “так называемым энерганом”. Они резко осуждали “Энерган компани” — кто бы ни скрывался за этой вывеской, — которая, как они выражались, “столь легкомысленно размахивает перед народом Веспуччии ветхим знаменем мнимых надежд на дешевую энергию, дешевые продукты питания, дешевую одежду…”
Поступили и первые сведения с бирж. Акции “Альбатроса” начали падать, сначала медленно и нерешительно, потом все стремительнее. Правда, незадолго до закрытия бирж они снова несколько поднялись — вероятно, благодаря вмешательству Мак-Харриса.
А в шесть вечера на экране появился и сам президент “Альбатроса”. Его показывали по всем телевизионным станциям страны. Стоя в профиль, чтобы не демонстрировать миру отталкивающее зрелище — изуродованное, обожженное лицо, Мак-Харрис обратился к народу Веспуччии с призывом не поддаваться демагогическим провокациям иностранных агентов, пытающихся заполонить Землю гибельными атомными станциями и не брезгающих никаким обманом вроде сегодняшней “операции энерган”.
Я заметил, что Мак-Харрис ни словом не обмолвился о динамитеросах. Неужели он располагал фактами, доказывающими вмешательство “Рур Атома”?
Затем нас удостоил своим вниманием сам Князь. Иностранцы, сказал он, пытаются посеять рознь в нашем возлюбленном отечестве, натравить друг на друга отдельные слои населения, подорвать нашу экономическую систему, столь много сделавшую для благосостояния народа, стремятся диктовать Веспуччии свои условия, покорить ее и поработить. Но эти попытки, уверял Князь, окончатся бесславным провалом, мы дадим врагу достойный отпор…
Князь молод, хорош собой, обаятелен, нравится женщинам, но всем известно, что он всего лишь безвольная марионетка в руках Мак-Харриса.
Едва Князь кончил, как на экране появился текст, подписанный Эль Капитаном: “Я уполномочен во всеуслышание заявить народу Веспуччии, что динамитеросы не имеют никакого отношения к низкопробному торгашескому спектаклю, который разыгрался сегодня в Америго-сити. Мы клеймим позором попытку торгашей использовать в своих жалких целях наше незапятнанное имя борцов за народные права и предупреждаем, что если они еще раз попытаются ввести народ в заблуждение, наш стальной кулак обрушит на них сокрушительный удар”.
В завершение передачи экран заполнила внушительная фигура Командора. Он произнес всего несколько слов, как всегда, очень спокойно, и, как всегда, за этим спокойствием проглядывала беспощадная воля. “Сохраняйте благоразумие, — сказал он. — Провокаторы будут вскоре обнаружены и обезврежены. И пусть каждый знает, что тот, кто помогает им чем бы то ни было, включая покупку так называемого энергана, ответит перед законом страны. Мы призываем всех патриотов передать в полицию закупленный энерган за особое вознаграждение”. И глядя прямо перед собой — быть может, в надежде, что я смотрю его выступление, — Командор сказал: — Прошу журналиста Теодоро Искрова, где бы он сейчас ни находился, незамедлительно явиться в замок “Конкиста” в связи с расследованием по делу “Афера «энерган»”.
Я долго сидел не шевелясь, не находя в себе силы обернуться к Панчо.
— Поедешь? — спросил он.
Я пожал плечами: что мне еще оставалось?
Хотя достаточно хорошо знал, что меня ожидает. Командор не давал себе труда скрывать, что происходит за массивными стенами старинного замка конкистадоров. Легенды о средневековых пытках и воспоминания немногих уцелевших узников гестапо бледнели перед рассказами об изощренных истязаниях, которым там подвергают заключенных. Командор “синтезировал” — пожалуй, здесь особенно уместно это слово — богатый опыт палачей всех времен и континентов, но особое предпочтение отдавал наследию древних индейских племен — толтеков, ацтеков и майя, в чьем арсенале были истязания змеями и выдирание сердца из груди живого человека.
Первой моей реакцией было бежать, выбраться за пределы Америго-сити, отыскать надежный уголок, где можно переждать, пока кризис как-то разрешится или Эль Капитан покончит с Командором — рано или поздно он обязан это сделать. Однако мысль, что в “Конкисту” могут попасть дети и Клара, тут же остудила первый порыв. Использование заложников — излюбленный прием Командора.
— Поеду, — ответил я, и этим все было сказано, — Понимаю… — шепнул Панчо и снова нацепил мне на нос черные очки. — Понимаю тебя… Но я? Как быть мне?
В самом деле, как ему быть? Если я признаюсь, кто утаил от властей сведения об “Энерган компани” и номер радиофона? А ведь меня заставят заговорить…
— Я буду молчать, — вяло пообещал я.
Тем временем на экране какой-то человек в форме полковника полиции внушал, что хотя энерган пока мало изучен, уже сейчас ясно, что его употребление может привести к непредвиденным трагическим последствиям. Так, со многих автомагистралей приходят сообщения о взрывах машин, работавших на энергане. Взрывы зарегистрированы также в домах, где энерган использовался в качестве топлива. Поэтому все, кто заметит признаки новых акций со стороны распространителей энергана, как, например, появление сигаретных коробок с изображением белого орла…
Панчо вскочил: — Погоди, погоди! — крикнул он и выбежал из зала.
Вскоре он вернулся с тоненькой видеокассетой в руках, сунул ее в компьютер, и после нескольких малоинтересных кадров на экране появился регистрационный документ “Энерган компани” с эмблемой белого орла.
— Вот, пожалуйста! — притворно кающимся тоном произнес Панчо.
— Белый Орел. Валялся в бракованном материале, выброшенном по недосмотру.
Услышав предупреждение сеньора Командора, я стал рыться среди коробок, где и обнаружил его. И теперь верноподданически передаю в распоряжение властей…
— Ну как, Тедди, сойдет?
Передо мной был прежний Панчо — практичный, трезво мыслящий, умеющий выкрутиться из любого затруднительного положения.
— Может и сойти, — сказал я, — хотя Командор, как известно, не дурак. Договоримся так: ты сообщишь о своей находке часа через два-три…
если до той поры я не вернусь и не позвоню тебе.
— Согласен. В девять? Нет, в десять. Ровно в десять. Я отсюда — никуда. А тебе… — он сочувственно пожал руку. — Желаю удачи.
3. Святой и часовня
Я не стал звонить домой. Не попрощался с Кларой.
Пошел пешком. Уже смеркалось, да и стайфли постепенно вновь заволакивал улицы, занимая свое законное место в городе. Я думал о том, что, видно, в последний раз свободно иду по городу, а может, и вообще вижу его в последний раз. Улицы были почти безлюдны, очереди за энерганом растаяли, киоски и лавки закрыты, на перекрестках дежурят полицейские машины. Только перед полицейскими участками царило оживление: это “патриотически настроенные”
граждане, напуганные предупреждением Командора, да и соблазнившись обещанным вознаграждением, возвращали зерна презренного псевдогорючего.
Перед тем как переступить порог “Конкисты”, я зашел в соседний бар, где потратил последние доллары на хороший ужин. Когда еще доведется поесть настоящую пищу!… В телевизоре над стойкой реклама бутылок с чистым воздухом со Снежной горы чередовалась с призывами к населению не поддаваться обману торговцев фальшивым товаром под названием “энерган”.
Время от времени передавали новые сообщения о взрывах на дорогах. Я выпил стакан минеральной воды “Эль Волкан”, стоивший дороже, чем сто граммов синтетического коньяка, и вышел. Передо мной высился замок “Конкиста”.
Строго говоря, это не замок, а одно из тех старинных зданий в колониальном стиле, какие возводили конкистадоры после того, как потопили в крови сопротивление индейцев: массивное, помпезное, с элементами храмовой готики на фасаде.
— Я Теодоро Искров, — сказал я дежурному офицеру у входа и снял темные очки.
Он от удивления раскрыл рот и тут же бросился к интерфону: — Сеньор полковник, здесь Теодоро Искров… Слушаюсь!
Обыскав меня — на случай, нет ли при мне оружия, и приказав следовать за ним, он направился вверх по широкой парадной лестнице, по которой в былые времена ступали губернаторы. В дверях комнаты под номером девять меня ожидал Командор — могучая громада из мускулов и костей, с квадратной бычьей головой и спадающими на лоб черными прядями.
— Вы умный человек, — проговорил он. — Входите.
Я вошел.
И тут же увидел Мак-Харриса. Он сидел под распятием, подперев подбородок протезом в черной перчатке.
Впервые вступал я в святая святых Командора, пресловутую “комнату номер девять”. Мне всегда представлялось, что это современный кабинет, а передо мной была часовня, где некогда конкистадоры испрашивали у Христа благословения на истребление индейцев. Стены голые, если не считать распятий, и только цветные витражи на окнах придавали помещению не такой суровый и безрадостный вид. На письменном столе, уставленном аппаратами связи, лежали знакомые мне пакетики с энерганом и коробка с изображением белого орла.
Воздух, как и в небоскребе “Альбатроса”, пахнул сосной.
Что в комнате находился еще один человек, я заметил не сразу.
Тщедушный, окровавленный индеец стоял в дальнем, темном углу часовни.
Перехватив мой взгляд, Командор в упор спросил: — Он?
— Кто? — постарался я произнести как можно спокойнее, но в горле мгновенно пересохло, и голос прозвучал неуверенно.
— Этот ваш жрец, читающий книги о науке и магии!
Усилием воли я заставил себя подойти ближе. Несчастный был жестоко избит. Судя по всему, его пытали огнем.
Но это был не жрец.
— Нет, — сказал я, с трудом подавляя радость.
— Вы уверены? Мак-Харрис молчал.
— Совершенно уверен. Тот человек худее и выше ростом. Портрет в повести воспроизведен очень точно. Произнося эти слова, я сознавал, что уже даю показания — иными словами, говорю то, что от меня хотят. Хотя меня еще и пальцем не тронули…
— Увести! — распорядился Командор.
Индейца вытолкали за дверь. Мак-Харрис по-прежнему не раскрывал рта, взгляд его был устремлен вдаль.
— Сядьте, Искров! — произнес Командор.
Сердце у меня сжалось. С чего они начнут?
— Искров, — сказал он, — мы долго вас искали. Я сделал попытку засмеяться: — Я был в подполье. Скрылся от своих коллег-газетчиков…
Сидел в сквере и дышал воздухом, потом немного перекусил в баре, посмотрел телевизор. Там и узнал, что вы меня ищете. Впрочем, я и сам собирался повидать вас. Вернее, сеньора Мак-Харриса.
Мак-Харрис и на этот раз не отозвался ни словом, ни жестом. А Командор сказал: — Похвально, похвально… — Я не уловил в его голосе иронии.
— Ну, вот что, у нас к вам дело. Но прежде, чтобы между нами не возникло разногласий в оценке некоторых фактов, мне бы хотелось показать вам замок. Не возражаете?
Как будто я мог возражать!
Мы спустились в подземелье.
Эта “прогулка” никогда не изгладится из моей памяти! То, что я увидел, могло сравниться только со знаменитыми девятью кругами Дантова ада.
Не передать ужаса, свидетелем которого я невольно стал, — для этого понадобилось бы перо великого флорентийца.
Когда мы вернулись в часовню, ноги у меня дрожали, лоб покрывала испарина. Мак-Харрис все так же неподвижно сидел на стуле под распятием. Должно быть, вид у меня был неважный, потому что Командор тут же предложил мне рюмку коньяку.
— Пейте, Искров, не стесняйтесь. Я тоже, представьте себе, прихожу в расстройство при виде этих прелестей. Казалось бы, столько лет, а все не могу привыкнуть… — И он тоже отхлебнул коньяку. — Ну как, отлегло немного? Отлично. Я полагаю, сеньор Искров, что обсуждать только что виденное вами нет нужды, так же как мне незачем объяснять, с какой целью я вас познакомил с моим хозяйством, вы человек понятливый. Могу лишь добавить, что люди в “Конкисте” становятся откровенными и словоохотливыми, а если они пытаются обмануть меня, то… — Он красноречивым жестом указал вниз. — Посему я тоже буду с вами откровенен. Эта история с энерганом нас беспокоит. Весьма.
Она способна дезорганизовать всю структуру нашего общества. Собственно, вы и сами намекаете на это в вашей… гм… фантастической повести. Вот почему мы… я имею в виду сеньора Мак-Харриса и себя лично… решили как можно скорее разгадать эту загадку и покончить с распространением пресловутых зерен, равно как и с преступниками, которые за этим стоят, будь они даже из “Рур Атома”.
Мак-Харрис неожиданно вскочил и бесцеремонно оборвал его:
— Хватит болтать, Санто!
Он назвал его “Санто”, что значит “святой”. Нечего сказать, подходящее имечко для этого палача!
Командор разом сник, величественная осанка бесследно исчезла, на лице заиграла жалкая улыбка. Но в глазах затаились злые огоньки, не предвещавшие ничего хорошего.
— Прошу прощения, сеньор Мак-Харрис, — пробормотал он, — я хотел лишь…
— Мне не интересно, чего ты хотел! — снова оборвал его Мак-Харрис и шагнул ко мне.
Теперь, когда он стоял всего в полуметре от меня, я воочию убедился, что в этом человеке живут как бы два существа: одно — здоровое, с обычной пятипалой рукой, гладкой кожей и быстрым голубым глазом, второе — с железной рукой в черной перчатке, с щекой, похожей на кроваво-красный фарш, и холодным искусственным глазом… И если то существо, в котором билось сердце, явно обладало человеческими чувствами и было способно контактировать с другими живыми существами, то второе было машиной, роботом, с мотором вместо сердца, проводами вместо нервов и компьютером вместо мозга, и его предназначение — уничтожать траву, воздух, саму жизнь… Я внезапно понял, что этот раздвоенный человек страшнее всех чудовищных орудий пыток, только что продемонстрированных мне Командором, страшнее, чем клубок кобр. И меня охватил смертельный ужас…
— Искров, — сказал Мак-Харрис, — мы с вами долги беседовали, вы прекрасно осведомлены, как изменились обстоятельства за последние часы, и, следовательно, знаете, в чем состоит новая ваша задача. Доселе ваш долг заключался в том, чтобы рассеять надежду, представив ее фикцией, вымыслом, бессмысленной фантазией. Случилось, однако, так, что те, кто скрывается за кулисами операции “энерган”, воспользовались вашей повестью, чтобы подкрепить эту надежду, представить ее близкой и реальной целью. Не скрою, сделано это по хорошо продуманному сценарию, который учитывает и психологию толпы, и возможные контрмеры с моей стороны. Я близок к мысли, что в режиссуре принимает участие один мой знакомец… Вас же сделали в этом спектакле главным исполнителем, рупором несбыточной надежды… У меня нет полной уверенности, что продюсеры спектакля находятся в “Рур Атоме”, но я убежден, что, кто бы они ни были, их цель — представить энерган реальной надеждой для человечества — почти осуществлена, а это всего опаснее для здорового общества, как наше. Мы должны убить эту надежду в зародыше, пока она не обрела плоть и кровь, не проникла в сознание людей, не завоевала их сердца, не стала реальной силой…
— Понимаю, сеньор Мак-Харрис, — сказал я. Что и говорить, этот человек хорошо знал людей!
— Вы должны помочь нам проникнуть в утробу, где зреет этот пагубный зародыш.
— Если только смогу…
— Сможете! Успешнее, чем кто-либо из нас. Я дам вам людей, средства, технику — все, что пожелаете. И когда легенда будет развеяна, а надежда растоптана, вы получите сверх того, что уже получили, еще один чек, в котором сами, по своему усмотрению, проставите любую шестизначную цифру. Это говорит вам Эдуардо Мак-Харрис, а Эдуардо Мак-Харрис всегда исполняет и свои обещания, и угрозы.
И вдруг я понял: этот всемогущий человек, злой гений Веспуччии, привыкший все покупать за деньги — от нефтяных месторождений до людской совести, был испуган! Он нуждался во мне! Быть может, в этом мое спасение?
А он продолжал: — Сейчас вы сядете тут, перед нами, и расскажете все, что происходило с вами с того момента, когда вы получили письмо от индейца, и по сей день. По часам, минутам, секундам, не упуская ни единой подробности, даже самой на первый взгляд незначительной.
— Но вы и так все знаете, сеньор Мак-Харрис. Мне нечего добавить, кроме…
Я замолчал: пришла минута спасать Панчо. Стрелки приближались к десяти.
— Кроме чего? — живо спросил Мак-Харрис, и в его здоровом, голубом глазу блеснула надежда.
— Мне удалось узнать радиофонный номер жреца с Двадцать второй улицы, — сказал я как можно более непринужденно.
— Так, так… Каким образом?
— Сегодня утром он сам позвонил мне, поздравил с выходом повести. Ну, я и спросил его. Номер 77 77 22.
Несколько секунд, показавшихся мне нескончаемыми, Мак-Харрис стоял, как истукан, смешно разинув рот.
— Какой вы назвали номер? — прохрипел он.
— 77 77 22, — испуганно повторил я.
— Да ведь это секретный шифр моего личного сейфа!
Мне показалось, что его вот-вот хватит удар.
— Не понимаю… — прошептал я в таком же замешательстве, что и он. — Вероятно, случайное совпадение. Жрец говорил с радиофонного поста, я проверил на почте. Он не обманул меня. Это действительно номер передвижного радиофонного поста.
Не дожидаясь, пока я кончу, Командор рванулся к столу, поднял трубку. Но, в ту же секунду зажегся сигнал интерфона: — Сеньор полковник, важное сообщение из “Сентрал Брэйн”.
— Слушаю! — нетерпеливо бросил Командор. Раздался тоненький голосок Панчо, милого старого Панчо. На часах было ровно десять.
— Говорят из “Сентрал Брэйн”, начальник отдела информации Валерио Аугусто… — Я так давно не слышал настоящего имени Панчо, что в первый момент даже не понял, кто это. — Сеньор Командор, разрешите доложить:после тщательной проверки я обнаружил в бракованных информационных материалах регистрационный документ фирмы “Энерган компани”…
— Его содержание? — деланно спокойным тоном спросил Командор, но я различил в его голосе напряжение.
— Обычные данные, сеньор Командор. Зачитать?
— Подключи его к 01.
— Понял. С неожиданной для такой массивной фигуры легкостью Командор проворно подошел к распятию и нажал на какую-то планку. Деревянная обшивка раздвинулась и открыла небольшой экран. Секундой позже на нем возникла эмблема “Сентрал Брэйн” и сразу же вслед за ней знакомое мне изображение — регистрационный документ: “Энерган компани”, акционерное общество по торговле синтетическими табачными изделиями. Основано в Кампо Верде. Председатель, правления Великий Белый Орел. Радиофон 77 77 22. Краем глаза я видел, что Мак-Харрис читает документ, шевеля губами, как первоклассник.
Долго стоял он перед экраном, пытаясь отыскать между строк ключ к жгучей тайне энергана. Командор нажал на планку, створки сдвинулись, и распятие снова повисло на стене символом нерушимого безмолвия.
— А теперь, — сказал он, — проверим, что это за номер…
И нажал на клавиши радиофона.
Ответ прозвучал немедленно — бесстрастный голос отчетливо произнес: — Говорит “Энерган компани”. В ответ на ваш запрос сообщаем, что в ближайшие дни нами будут выброшены на рынок новые партии энергана в зернах. Говорит “Энерган компани”. В ответ на ваш запрос сообщаем, что в ближайшие дни…
И так несколько раз, без малейших изменений — явная запись на пленку. Командор выключил аппарат и отдал приказ по интерфону: — Всем контрольно-наблюдательным пунктам! Засечь расположение радиофонного поста 77 77 22!
И он плюхнулся в кресло с сознанием исполненного долга.
Мак-Харрис по-прежнему неподвижно стоял перед задвинутым экраном. После долгого молчания, показавшегося мне нескончаемым, он произнес ровным тоном, с оттенком некоторого удивления, и у меня снова появилось чувство, что он на грани безумия: — Господа, помимо номера радиофона, странно совпадающего с моим шифром, в документе имеется еще одно совпадение. “Энерган компани” основана там же, где был основан “Альбатрос”, в Кампо Верде. Именно в Кампо Верде я пробурил свою первую нефтяную скважину…
И президент “Альбатроса” засмеялся. Негромким истерическим смехом.
4. Мак-Харрис и доктор Бруно Зингер
Но вот он обернулся к нам лицом. Из здорового глаза струились слезы, однако он более не смеялся. Вытер железной рукой лицо, усилием воли справился с нервным припадком и вновь превратился в того властного, деятельного и беспощадного Мак-Харриса, перед которым не могли устоять ни люди, ни биржи, ни финансовые империи.
— Санто! — властным тоном обратился он к Командору. — Взять под арест всех научных сотрудников моей лаборатории. Всех до единого! И доставить сюда! Арестовать главного бухгалтера и заместителей директора! И тоже привезти сюда!
Мне показалось, что сосновый воздух часовни наполнился током высокого напряжения: поистине этот человек излучал энергию.
— А вы, — обратился он ко мне, — оставайтесь здесь!
И началась кошмарная ночь, которую мне не забыть до конца жизни.
Арестованных привозили сюда прямо из дому, некоторых явно выволокли из кровати. Растрепанные, в одном белье или в пижамах, они не могли взять в толк, что происходит, на лицах был написан ужас. Едва они переступали порог часовни, как перед ними вырастал Командор и предупреждал, что им будет задан всего один вопрос, но того, кто не ответит быстро и откровенно, ждет незамедлительная расправа. Итак, кто из них знает секретный шифр личного сейфа сеньора Эдуардо Мак-Харриса?
Люди пожимали плечами — никто этого не знал. Шифр считался одной из самых сокровенных тайн “Альбатроса”. Быть может, говорили некоторые, шифр известен доктору Бруно Зингеру и начальнику охраны? Но Командору этого было мало, и он продолжал допрос.
Наступил мой черед. Мне приказано было пройти вдоль строя арестованных, как офицер на утренней поверке проходит перед строем солдат, и всмотреться в каждого, в его фигуру, лицо, лоб, глаза, рот, даже зубы. Я говорил: нет, не знаю, впервые вижу, не знаю, не знаю… Это не он, тоже не он… — Мак-Харрис шел рядом со мной, не спуская с меня глаз, ловил малейшее изменение моего лица, голоса.
Я почти никого не знал среди арестованных, если не считать нескольких знаменитых ученых-химиков, отдававших свой талант и знания во имя процветания нефтяной империи “Альбатрос”. Ни у кого из них не было ни малейшего сходства ни со старым жрецом, ни с Белым Орлом, чью внешность описал комендант здания на набережной Кеннеди. Но я с тревогой думал о том, как мне быть, если в ходе этого полуночного допроса мне встретится кто-то, связанный с “Энерган компани”.
Само собой, я не испытывал к “Альбатросу” никаких симпатий, напротив, у меня были все основания его ненавидеть, хотя бы потому что многие беды Веспуччий, стайфли в том числе, происходили по его вине. Но глава “Альбатроса” выдал мне чек на 50000 долларов и сулил еще один чек на шестизначную сумму по моему усмотрению. Иными словами, я мог проставить там цифру 999999! Почти миллион… Кроме того, я находился в “Конкисте”, в руках Командора, всего в двух десятках метров от ям с ядовитыми змеями! И еще — у меня жена и двое детей, дом, машина, верный друг Панчо… А по другую сторону что? Фирма-невидимка под названием “Энерган компани”, которая выпускает новый вид горючего, то есть дает возможность решить, если не навсегда, то, во всяком случае, надолго, энергетическую проблему в нашей стране а может — кто знает? — и во всем мире. И покончить со стайфли! С нищетой! С голодом!
