Набережная Кеннеди представляет собой бесконечную вереницу складов. Рядом порт, где совершается разгрузка и погрузка небольших торговых судов. Здесь всегда шумно, грязно, все пространство забито грузовиками, контейнерами, ящиками и всякого рода мусором, и все это тонет в стайфли.
      Нужный мне дом оказался почти в самом конце набережной, дальше тянулась равнина — ни дерева, ни кустики, пустыни, населенная лишь особо живучими крысами да рабочими нефтепромыслов: сотни вышек загораживали горизонт.
      Я вызвал коменданта здания и, чтобы сберечь последние десять долларов, денег ему совать не стал, а предъявил журналистское удостоверение.
      — Съехала “Энерган компани”, вчера вечером съехала, — ответил он на мой вопрос и, грубо выругавшись, добавил: — Мерзавцы, даже не потрудились убрать помещение.
      — Можно мне взглянуть?
      — Стряслось что? — забеспокоился он.
      — Нет, все в порядке. Просто я пишу очерк о работе порта.
      — А-а… Тогда пошли!
      Мы поднялись на самый верхний, восемнадцатый этаж. В низком, но просторном зале с голыми стенами стояли только канцелярский стол и упаковочная машина. На полу валялись пустые картонные коробки из-под сигарет, точно такие, как в лавке на Двадцать второй улице. И на каждой наклейка:огромный белый орел с распростертыми крыльями.
      — Вчера вечером смотались, — проворчал комендант, — а весь мусор оставили, Чертовы индейцы! Хорошо хоть, что я взял с них деньги вперед.
      — Когда они въехали? — поинтересовался я.
      — В начале недели.
      — А чем занимались?
      — Сами не видите? Синтсигареты, синттабак… Не удивлюсь, если товар окажется контрабандным. Но я не вникаю в дела съемщиков, по мне лишь бы аккуратно вносили арендную плату… Товар приходил в огромных пакетах, они потом расфасовывали его в маленькие коробки. С утра до вечера фасовали, упаковывали, отправляли…
      — Почтой?
      — Черт их знает! У них были два-три раздрызганных пикапа, а по утрам у причала маячил обшарпанный катерок…
      — Куда они отправляли свой товар?
      — Понятия не имею. Разве к ним подступишься? Но вообще-то расплатились они честно, даже налог за весь месяц внесли и все прочее.
      Я порылся в раскиданных коробках — пусто. Нигде никаких следов энергана. Я спросил: — Сколько человек тут работало?
      — Шестеро. Пятеро индейцев и один белый. Индейцы как индейцы — хилые, тщедушные, низкорослые, кожа красная, что твой кирпич. Только главный у них высокий такой, статный, вроде тех, каких в ковбойских фильмах показывают, нос орлиный, глаза черные.
      — И куда же они подались?
      — Был у них разговор про какую-то индейскую деревню вверх по реке, если не врут… Да пошли они к чертовой бабушке! Не люблю я живых индейцев, я их только в кино люблю, да и то со снятыми скальпами!
      Подобрав с пола коробочку с белым орлом на этикетке, я ушел.
      Итак, последний шанс связаться с “Энерган компани” лопнул. А вместе с ним рассыпались впрах все мои мечты о дешевом горючем, вилле на Снежной горе и сенсационных репортажах в прессе. Я уже не знал, смеяться мне или вопить от ярости. Потому что виноват в провале был я сам, виновато было мое упрямое нежелание прислушаться к советам старого жреца, который чуть ли не силой совал мне в руки миллионы… Впрочем, вся эта история выглядела такой фантастичной, что, наверно, каждый нормальный человек поступил бы на моем месте точно так же.
      Я сел в машину, раздумывая, что предпринять дальше.
      Отправиться вверх по течению на поиски неведомой деревушки Белого Орла?
      Дикость!… Ведь это тысячи километров среди нефтяных промыслов, рудников, по опустошенной смогом земле, где более никто не решается ездить в одиночку и безоружным. Да и что мне там делать? Разыскивать Белого Орла? Какого Белого Орла? Худого старичка из лавчонки на Двадцать второй улице или статного широкоплечего киногероя с набережной Кеннеди? Помимо прочих соображений в кармане у меня лежала всего десятка, а ведь надо было еще и питаться.
      Оставалась, разумеется, еще одна возможность: сообщить обо всем в полицию. Но какой полицейский поверит детскому лепету про бензин в зернах или про индейского жреца, читающего исследования о черной магии? Я ничем не мог подтвердить свои слова — у меня не было ни единого зернышка энергана. А горючее в баке — не доказательство. Горючее такого качества можно получить в любой приличной лаборатории крупной нефтяной компании. Если я скажу, что это растворенные в обычной воде зеленоватые зерна, меня примут за умалишенного, одного из тех свихнувшихся изобретателей, которые что ни день предлагают способы телепортации материальных тел путем разложения их на элементарные частицы и последующее ' восстановление по печатной схеме.
      И тут я вспомнил про Панчо. Конечно же, Панчо! Он все я обо всем знает. Единственный человек, который в состоянии дать мне хоть какие-то сведения относительно “Энерган компани”. Я нажал на газ и помчался в “Сентрал Брэйн”.
      Мы звали его Панчо за поразительное сходство с сервантесовским Санчо Пансой. Почти никто не знал его настоящего имени.
      Низенький, с брюшком и круглой головкой, он отличался удивительным здравым смыслом, особенно в том, что касалось денег. Работая в секторе центральной информации, он всегда был в курсе всех наиболее значительных событий в стране:от убийства главаря гангстерской шайки до исхода финального бейсбольного матча, от создания новой нефтяной компании до ее банкротства. Социолог и математик по профессии, он не упускал случая извлечь материальную выгоду из бесконечного потока информации, проходившего у него перед глазами, сообщая журналистам, к которым питал дружеские чувства, свежие новости — разумеется, за приличное вознаграждение.
      Мы с Панчо добрые приятели, и когда я совсем доказывался на мели, он бесплатно подкидывал мне какую-нибудь интересную новость, которую я пристраивал в газету.
      Я застал его перед большим экраном, на котором чуть не каждые пять секунд пробегало изображение или текст каких-то сообщений. Его задача состояла в том, чтобы извлечь из потока информации все ценное и вложить это в бездонную память машины. Задача нелегкая, но Панчо умен, как десять главных редакторов взятых вместе, быстр, как сотня репортеров, а память его соперничает с самим Центральным Мозгом.
      Увидав меня, он сразу, оставил пульт помощнику и пожал мне руку.
      — Эй, Тедди! — воскликнул он своим тоненьким, почти женским, вечно осипшим голоском. — Где ты пропадаешь? Забыл друга, забыл! Как твои мальчики? Клара?
      Рассказав в двух словах о своих домашних, я без предисловий перешел к делу:
      — Мне нужна твоя помощь.
      — Опять на мели? Так и быть, ради друга я расшибусь в лепешку. Слушай! — И он с пафосом произнес: — Танкер “Далия” еще не затонул, но нефть, вытекшая из его недр, уже покрыла акваторию площадью в четыреста квадратных километров и устремилась к берегам Острова. Все в этом районе гибнет — рыба, птицы, растительность. К месту происшествия направляются все новые спасательные суда. По подсчетам специалистов, очистка с морской поверхности пятисот тысяч тонн нефти займет не менее трех месяцев. Население Острова выражает недовольство, рассматривает случившееся как агрессию и угрожает жалобой в Совет Безопасности… Я перебил его: — Панчо, огромное спасибо за информацию, но мне она сейчас ни к чему.
      — И даже Остров?
      — Даже Остров, Совет Безопасности и вся ООН.
      — А-а, понимаю! Это чересчур трафаретно для столь выдающегося журналиста. Тогда слушай про Эль Капитана. Он заявил по радио динамитеросов, что будет продолжать беспощадную борьбу против Князя и апперов до тех пор, пока не уничтожит окончательно этот мерзкий общественный строй, который не годен для…
      Я зажал ладонью рот моего не в меру болтливого друга: — Бога ради, Панчо, помолчи минутку и выслушай меня! Мне нужно узнать, что у тебя там есть насчет торговой фирмы “Энерган компани”. Ее состав, финансовые возможности, задачи, структура и прочее.
      — Ого! А тебе известно, что за утечку подобных сведений дают по шее?
      — Панчо, умоляю тебя! Позарез нужно. Позарез! От этого, возможно, зависит все мое будущее. А если кое-что прояснится, я расскажу тебе потрясающую историю, причем тебе даже немного перепадет.
      Он присвистнул от неожиданности, его маленькие глазки лукаво блеснули.
      — Уж не пустился ли ты в большой бизнес, Тедди?
      — В этом роде. Но не тяни! “Энерган компани”, набережная Кеннеди, эмблема — белый орел с раскинутыми крыльями.
      Он вздрогнул…
      — Что ты сказал? Белый орел с раскинутыми крыльями? Погоди, погоди! Я приметил эту картинку, как только она появилась… Дней десять, пожалуй, назад… Пошли! Но никому ни слова, не то голову оторву.
      Мы вошли в зал блоков памяти. Панчо нажал какие-то кнопки, и на одном из экранов возник распластавший крылья белый орел, а следом машинописный текст: “"Энерган компани", акционерное общество по продаже синтетических табачных изделий. Основано в Кампо Верде. Председатель правления Великий Белый Орел. Радиофон 77 77 22”.
      Цифры 77 77 22 мгновенно отпечатались в моем мозгу, но для верности я занес их в блокнот: отличный след, если, конечно, это не фальшивка.
      — И все? — спросил я.
      — Все, — ответил Панчо. — Тебе мало?
      — Ничего, сойдет, — уклончиво сказал я.
      — Вот что, Тедди, не собираюсь лезть в твои дела, но на твоем месте я бы не стал заниматься табаком. Народ курит все меньше и меньше.
      От одного стайфли хватает зловония. Вот если бы ты занялся ароматическими веществами… или бензином… Их акции с каждым днем поднимаются. Но бензин нам не по зубам… Ладно, беги теперь, у меня дел по горло, мир сегодня сбесился. И если от моей информации будет прок, дай знать.
      — Не бойся, я про тебя не забуду.
      — Ясное дело, — засмеялся он. — Озолотишь меня и все такое прочее…
      — Да, с головы до ног засыплю золотом. Клянусь честью! Только бы моя затея удалась.
      Я был искренен. И преисполнен веры в будущее.
      Из “Сентрал Брэйн” я поспешил на ближайшую почту и занял кабину радиофона. Стоило это три доллара минута — следовательно, у меня было денег на три минуты, да еще доллар останется. На завтрак… Я набрал номер 77 77 22. Ждал минуту — целую вечность, никто не отвечал. И когда я уже совсем было потерял надежду, в трубке прозвучал голос:
      — “Энерган компани” слушает.
      Я чуть не свалился со стула: это был голос жреца с Двадцать второй улицы, симпатичного индейца по имени Уайт Игл, читавшего книгу о магии древних майя и колдовавшего над пластмассовым ведром с зеленоватыми зернами…
      — Говорит Теодоро Искров, — закричал я. — Журналист. Домните меня?
      — Сеньор Искров? Очень рад вас слышать, — любезно ответил голос. — Как поживаете?
      — Прекрасно, прекрасно! — быстро проговорил я, видя, как стрелка циферблата неумолимо отмеряет секунды. — Мне нужно срочно увидеться с вами. Где вы находитесь?
      — Увы, сеньор Искров, сейчас это невозможно. Я далеко, очень далеко.
      — Но мне необходимо поговорить с вами… В связи со вчерашней сделкой.
      — Сожалею, сеньор, но запасы нашего товара ликвидированы.
      — То есть как ликвидированы? — закричал я, чувствуя, как мое горло мгновенно пересохло. — Распродали другим?
      В трубке наступила тишина: должно быть, старик кем-то совещался. Потом заговорил снова: — Нет, кроме вас, никто нашего товара не получил. У меня с души свалился камень.
      — Мне бы хотелось приобрести еще, — сказал я.
      — О, сеньор Искров, у вас его пока предостаточно, хватит, полагаю, на несколько месяцев… — Тон был любезный, но категоричный.
      Стрелка приближалась к цифре “3”, но я молчал. О чем речь?
      Энергана у меня максимум километров на. триста-четыреста. Но не это сейчас главное. И я опять закричал: — Сеньор Игл, мне надо увидеться с вами во что бы то ни стало по другому, более важному делу… Я задумал репортаж о вашей компании, о вас лично и о вашем товаре, если, конечно, вы ничего не имеете против.
      — А, это чудесная мысль! Чудесная! — с явным удовлетворением произнес мой собеседник. — Напишите, напишите! Мы можем лишь приветствовать это намерение и будем с нетерпением ожидать ваших репортажей. Если они будут так же хороши, как те, с Огненной Земли, мы непременно дадим вам знать о себе, И даже щедро вознаградим за труды. Адрес ваш нам известен…
      — У меня нет доказательств! — в отчаянии завопил я, но поздно: прерыватель щелкнул, не дав мне закончить.
      Я был растерян, взволнован. И вместе с тем полон надежд…
      Кинулся к справочной: — Адрес радиофонного пункта 77 77 22.
      — Доллар за справку, — равнодушно произнесла девушка, не подозревая, какая буря бушует у меня в груди.
      Трагическим жестом игрока, бросающего последнее на зеленое сукно рулетки, я отдал свой последний доллар. И взамен получил ответ: — Радиофонный пункт 77 77 22 постоянного местонахождения не имеет. Он передвижной. У меня упало сердце.
      — Передвижной?
      — Да, сеньор. Находится на транспортном средстве. Машине или судне. Зарегистрирован на имя Уайт Игла.

      Так или иначе, не все было потеряно, оставалась, пусть заочная, связь с жрецом, которой — по крайней мере я на это надеялся — можно воспользоваться, если раздобыть немного денег.
      Я вернулся домой. Куда мне еще было деться? Проглотил таблетку форсалина, выпил стакан чистой воды и глотнул кислорода: думать надо было на свежую голову.
      Я тщательно перебрал в памяти весь разговор со стариком.
      Главное заключалось в том, что никто, кроме меня, не получил энергана. И еще:старик и те, кто стоял за ним, явно не только не опасались рекламы своему товару, но, судя по всему, были даже заинтересованы в этом — недаром старик поддержал мое намерение написать о них и даже посулил щедрое вознаграждение.
      В таком случае — что делать дальше?
      Вопреки предположениям моего друга Панчо бизнесмена из меня не получится. Но я журналист, хотя сейчас и не у дел. И если разработка первой золотоносной жилы — бизнеса с энерганом — мне не по плечу, почему бы не взяться за вторую? Материала у меня с лихвой хватит на три, даже четыре репортажа. А пока они будут напечатаны, я докопаюсь до чего-нибудь еще, узнаю реакцию общественности, проведу опрос среди ученых и специалистов нефтяников, шоферов и мотористов, проинтервьюирую нефтяных магнатов, даже самого Мак-Харриса, если потребуется (в качестве главы “Альбатроса” он отлично знаком с проблемой), встречусь с президентом Федерации борцов за чистоту планеты, профессором Луисом Моралесом, свяжу энерган с проблемой создания новых источников энергии, которые не будут загрязнять окружающую среду, и т. д. и т.
      д. В этой сфере журналистской деятельности у меня достаточно богатый опыт.
      Было и еще одно обстоятельство. Помнится, старый жрец сказал: “Мы (кто такие «мы», черт побери!) будем с нетерпением ожидать ваших репортажей. И если они будут так же хороши, как те, с Огненной Земли, непременно дадим вам знать о себе”. За этим обещанием таилась перспектива новой информации и, следовательно, новых репортажей…
      Вне себя от возбуждения, наглотавшись кислорода, воды и витаминов, я сел за пишущую машинку и стучал до полуночи. На одном дыхании, почти без помарок, я написал шесть тысяч слов — ровно на четыре номера.
      Изложил всю историю — начиная с письма голубом конверте и кончая своим последним разговором со стариком индейцем. Опустил лишь эпизод с Панчо — иначе он оторвал бы мне голову. Тем самым утаил и номер радиофона “Энерган компани”.
      Особенно подробно и красочно расписал я священнодействия жреца над ведром и зернами энергана, бурление воды, ледяной холод. И как я гонял на машине, как побывал на набережной Кеннеди… Мне не пришлось искусственно нагнетать напряжение, оно исходило из самого перечня подлинных событий. И нарочито неожиданно прерывать рассказ тоже не пришлось, ведь так оно произошло на самом деле. А заголовок напрашивался сам собой:

      ЭНЕРГАН-22. РЕПОРТАЖ ОБ ОДНОМ ФАНТАСТИЧЕСКОМ ОТКРЫТИИ

      Оставив на столе исписанные страницы, я лег спать. И во сне увидел, что нахожусь вместе с сынишками на Снежной горе и блаженно качусь по белому склону, пока не оказался у стеклянной веранды своей новой виллы. А там меня поджидает старый жрец и щекочет мне щеку орлиным пером…
      Я проснулся.
      Надо мной стояла Клара, бледная, усталая, синие круги под глазами. Она всегда выглядит так, возвращаясь после двух смен.
      — Тедди, — озабоченно произнесла она, гладя меня своей шершавой от работы рукой, — ты забыл закрыть кислородный кран. Он всю ночь тек.
      Я проворно вскочил, засмеялся, поцеловал ее.
      — Не волнуйся, дорогая! Скоро у нас будет достаточно денег не только на кислород и воду. Мы сможем позволить себе даже поездку на Снежную гору, к детям. И ты больше не будешь закрывать никаких кранов!
      — Ты выиграл в лотерею? — с надеждой спросила она.
      — При чем тут лотерея? Лотерея — это ерунда. Дело гораздо более верное. Скоро все узнаешь.
      — Я видела во дворе машину…
      — Именно. Причем заправленную. Полный бак! Она сочувственно посмотрела на меня: — Надышался кислорода!
      Я ничего не стал объяснять, надел чистый костюм, белую рубаху. В Америго-сити белую рубашку принято надевать лишь в самых исключительных случаях: на свадьбу и похороны. Белизна сохраняется минут двадцать, не больше… Захватив со стола свои странички, я бросил жене “до свиданья” и, провожаемый ее старинным взглядом, сел в машину и рванул с места.
      Четверть часа спустя я был в кабинете главного редактора “Утренней зари” — газеты, в которой когда-то работал и для которой так много сделал. Лино Баталли, журналист старой школы, один из немногих, кто сумел удержаться на поверхности после того, как престол достался Князю.
      Злые языки утверждали, что этим он обязан своим контактам с главой “Альбатроса" Эдуардо Мак-Харрисом. Лино лет шестьдесят, он всегда безупречно элегантен, с благородной сединой в волосах. Говорит размеренно, обдумывая каждое слово и заглядывая собеседнику в глаза, словно проверяя, правильно ли его понимают.
      Уволил он меня не по своей воле — как-никак я был одним из лучших его сотрудников. Но из-за моиx репортажей с Огненной Земли он сам чуть не лишился поста: апперы возмутились моей откровенностью, которая, по их мнению, “лила воду на мельницу левых”. Уволенный из газеты, я безуспешно пытался устроиться на телевидение политическим комментатором — чего проще глубокомысленно прогнозировать события, а если твои прогнозы не подтверждаются, объясняй причину своей неудачи столь же глубокомысленным аргументом: мол, диалектика… Но на телевидение меня не взяли и, чтобы заработать на кусок хлеба, приходилось бегать по полицейским участкам и наведываться в “Сентрал Брэйн”…
      Лино Баталли почти всегда печатал мои материалы, если только они не затрагивали острых вопросов. Поэтому я с такой уверенностью положил свои листки ему на стол.
      Он удивленно взглянул на меня поверх очков:
      — Уж не обнаружил ли ты базу Эль Капитана, Тедди? — с дружеской насмешкой спросил он.
      — Базу пока не обнаружил. Зато открыл энерган.
      — Энерган?!
      — Да. Заменитель бензина. Лино разочарованно улыбнулся: — И ты туда же? Этот твой заменитель, наверно, уже тысячный по счету за последние год-два. Гениальный изобретатель, не признан, голодает, влачит жалкое существование, доведен до отчаяния равнодушием общества и преследованием нефтяных магнатов. Раскрывает душу журналисту и молит о помощи, не то взорвет к чертям нашу планету или предаст себя самосожжению перед воротами княжеского дворца… Право же, Тедди, это не достойно тебя…
      — Ошибаешься, Лино, — возразил я. — На сей раз дело обстоит иначе. Сначала прочти материал, а тогда поговорим.
      — Прямо сейчас? — он недовольно вскинул брови.
      — Сделай одолжение. Во имя старой дружбы. Тут не так уж много. Я посижу в буфете, выпью чашечку настоящего кофе за твой счет. И если материал тебе не понравится, можешь преспокойно вытолкать меня взашей, я не буду в претензии.
      Он засмеялся.
      — Так и быть, Тедди! И можешь взять к кофе бутерброд с натуральной ветчиной.
      Едва я кончил завтракать, как Лино прислал за мной: он читает быстро, иначе ему бы не справиться с грудой материалов, которые попадают к нему на стол.
      Я вошел в кабинет. Лино задумчиво протирал очки и даже не взглянул на меня, когда я сел по другую сторону стола. Вытолкает он меня или нет?
      — Хорошо, Тедди, отлично, — сказал он. — Не растерял мастерства. Мы напечатаем это в литературном приложении.
      — Почему в приложении? — удивился я.
      — Как рассказ. Или фрагмент из повести.
      — Но это не рассказ, Лино! — воскликнул я. — Это репортаж о подлинном событии.
      Он устало вздохнул. Так он вздыхает, когда сотрудники упрямо пытаются всучить ему недоброкачественный материал.
      — Теодоро, друг мой, когда журналист начинает принимать желаемое за действительное — это опасный симптом.
      — Клянусь, я говорю чистую правду!
      Он надел очки, испытующе посмотрел на меня: — Хорошо, допустим. Но где доказательства? Документы, записи, фотографии, сам энерган, наконец? Где этот жрец, его помощники, красавец из ковбойского фильма? Адреса, телефоны, радиофоны?
      Я знал, я с самого начала знал, что так будет!
      И положил на стол письмо в голубом конверте и коробку, которую подобрал на складе.
      — А машина у меня заправлена горючим, полученным из зерен энергана, — добавил я, предвидя, какой услышу ответ.
      Длинные аристократические пальцы Лино отодвинули в сторону и коробку, и письмо.
      — Это не доказательства, — сказал он. — Рекламных объявлений и коробок из-под сигарет всюду навалом, а бензин можно купить на любой бензоколонке. Покажи мне хоть несколько зерен этого твоего энергана, продемонстрируй, как получается горючее, дай мне хоть одну каплю этого горючего, тогда я поверю… Нет, даже и тогда не поверю. Тебе придется проделать эти манипуляции еще раз, и еще, и уж не знаю сколько раз еще перед учеными, перед разными комиссиями, перед целыми академиями… И лишь тогда…