Некоторое время мы ехали молча. Потом он сказал: — Мне хотелось бы повидать Кампо Верде… Смочите платок!
Платок не помогал, старику становилось все труднее дышать.
Вулкан остался далеко позади, но было видно, что он по-прежнему извергает потоки лавы, неся смерть Теоктану и Тупаку.
Впереди сквозь пелену тумана показалось Кампо Верде.
Я уже трижды видел его. Первый раз в фильме Агвиллы. Тогда перед моими глазами был цветущий сад, уютные домики, безмятежные жители. Видел я его и в развалинах и запустении несколько недель назад, когда проезжал мимо, направляясь в Америго-сити.
И вот оно вновь передо мной. Моим глазам предстало разрытое кладбище: жилища превратились в могилы, остатки нефтяных вышек — в надгробные памятники. Бульдозеры перекопали, перерыли, искромсали землю, зонды пробурили глубокие отверстия, разворотили подвалы: Мак-Харрис искал здесь дорогу в Эль Темпло!
— Останови… — еле слышно произнес Доминго — Здесь…
Анди послушно остановил машину там, где когда-то стоял бело-зеленый домик. Сейчас от него осталась только полуразрушенная стена да помятая железная бочка.
— Помогите мне выйти… — прошептал старик.
Мы вынесли его из машины, положили на землю. Агвилла поднес к его рту флягу с водой, но он отказался: — Напрасно, сын… Сам видишь… Я останусь здесь, рядом с моей Евой…
Он с трудом выталкивал из себя каждое слово, не хватало воздуха.
Подземные толчки прекратились. Стало тихо-тихо. Слышалось только свистящее дыхание умирающего.
Он повернул ко мне голову. Губы у него посинели.
— Сеньор Искров, — с трудом различил я. — Простите… что вовлек вас в эту… борьбу… Она была… только нашей…
— Она стала и моей, доктор Маяпан, — возразил я. На глаза у меня навернулись слезы.
По его лицу прошла слабая тень улыбки: — Тогда… я… рад…
Он поднял руку и привычным жестом попытался поправить очки.
Внимательно посмотрел на сыновей и трясущимися пальцами взял их руки, притянул к своей груди.
— Агвилла… Алехандро… дорогие мои мальчики… Помните, борьба не окончена… Мы свергли Мак-Харриса, но только его одного… И в этом наша ошибка… Мак-Харрис не одинок. В мире столько ему подобных… — Голос его прервался, он замолчал, перевел дух и шепотом закончил: — А энерган — это могущественная сила. Она может свалить и остальных… Если только мы не будем сражаться в одиночку… Найдите Мора-леса… Найдите Моралеса…
Тело его свело судорогой. Из горла вырвался стон.
Агвилла сдернул с себя маску, приложил к его лицу. Струя кислорода подействовала на старика подобно удару. Он вздрогнул, напрягся, почти привстал, в последний раз глубоко вздохнул, потом откинулся назад и застыл. Навсегда.
Мы похоронили Доминго Маяпана, приветливого маленького жреца с Двадцать второй улицы и большого ученого, перед домом, где он когда-то жил.
Рядом с любимой женой.
7. Разлука
Агвилла, казалось немного пришедший в себя, теперь снова впал в отчаяние. Всю дорогу из Кампо Верде он, как ребенок, безутешно рыдал, не обращая ни на кого внимания, забыв даже о кислородной маске, хотя от ядовитого стайфли щипало глаза и першило в горле.
Мы приближались к побережью. Анди избегал оживленных магистралей, предпочитая заброшенные, почти безлюдные шоссе. То тут, то там мы проезжали мимо разрушенных землетрясениями безлюдных деревень. Кое-где навстречу тянулись беженцы.
Под вечер, несмотря на мощные фары, освещавшие дорогу, уже в десяти метрах впереди ничего не было видно. Мы свернули на площадку у дороги.
Анди выключил свет, вынул из-под аккумулятора металлический ящик. Это был радиофон. Я заметил номер, который он набрал: 77 77 22. В трубке тут же прозвучал тихий голос: — “Энерган компани” слушает.
— Хайме, ты? Говорит Алехандро… Да, с Агвиллой. И еще с одним другом… Мы живы, живы, успокойся, ты ведь меня слышишь. Сейчас не до разговоров. Расскажу, когда увидимся. Как у тебя дела?
— Все в порядке.
— Где находишься?
— На базе номер шестнадцать.
— Хорошо. Мы едем. Готовься в путь! Отбой!
Анди спрятал радиофон на прежнее место и включил приемник — впервые с той минуты, как мы покинули Теоктан. Передавали вечерний выпуск новостей. Диктор сообщал: “…вызвало необычайные опустошения. Потоки горячей лавы заливают огромные площади. Как полагают, среди населения имеются значительные жертвы, но число их пока неизвестно. Крова лишились не меньше трехсот тысяч человек…”
Анди повернул рычажок. В тишине раздались позывные Острова — знакомая мелодия, за слушание которой люди попадали прямиком в “Конкисту”.
Вслед за позывными зазвучал не менее знакомый голос диктора: “Передаем последние сообщения из Веспуччии. Сегодня после опустошительного землетрясения, обрушившегося на обширную часть страны, в Америго-сити произошел военный переворот. Новую хунту возглавляет полковник Санто де Гонсалес, известный под именем Командора. Судьба Князя неизвестна.
Силы союзников, патрулирующих залив Америго-сити, оказали мятежникам прямую поддержку, направив в главные административные и промышленные центры Веспуччии свои ударные части. Сведения об исходе террористической операции динамитеросов, напавших на базу “Энерган компани”, не поступали. Что касается судьбы руководителей “Энерган компани” или, как их еще называют, “людей с Двадцать второй улицы”, то они весьма противоречивы. Нет никаких известий и о судьбе журналиста Теодоро Искрова, который также находился в Эль Темпло. По мнению иностранных корреспондентов, хунта встречает мощное противодействие народных масс. В данную минуту на улицы столицы вышла демонстрация в несколько сотен тысяч человек. Командор направил против них танки и вертолеты”.
Анди выключил приемник.
Никто не проронил ни слова. Агвилла, видимо, успокоился, из-под маски доносилось мерное дыхание — может быть, уснул? Или мысленно повторяет предсмертные слова отца?
Мои мысли были заняты Кларой, детьми, матерью. Что с ними?
Где они? Пощадила ли их хунта? Или же Командор так же беспощадно расправился с ними, как и с другими неугодными лицами? И что мне делать в оккупированной “союзниками” стране?
К полуночи мы добрались до побережья. За плотным стайфли океан не был виден, только слышался шум прибоя. Кругом ни души, темень, хоть глаз выколи. Должно быть, мы находились вдалеке от жилья — думаю, к северу от Америго-сити, в неприступных заливчиках, где когда-то жили одни чайки, а теперь и их нет. Но, как я заметил, Анди и Агвилла хорошо знали местность. Во всяком случае, оставив машину наверху, они без труда отыскали вырубленную в камнях тропинку и стали спускаться. Анди нес на спине мешок с книгами и записями.
Вскоре я почувствовал под ногами мягкий песок, потом воду.
— Кто? — раздался из темноты мужской голос.
— Двадцать два на двадцать два, — ответил Анди. — Хайме, это мы.
Кто-то зашлепал по воде, и перед нами выросла высокая фигура.
— Наконец-то! — обрадованно сказал тот, кого Анди называл Хайме. — С самого утра жду от вас весточки…
Заметив меня, он умолк.
— Это Теодоро Искров, — сказал Анди. — Наш друг.
— Да, да, знаю… А где Доминго?
— Его нет… — тихо ответил Анди.
— Что значит — нет? — почти сердито сказал Хайме. — Где же он?
— Остался в Кампо Верде… Возле мамы…
— Вот оно что… — сокрушенно пробормотал Хайме. — Значит, не видать мне больше старого друга…
Издалека долетел гудок теплохода. Хайме встрепенулся: — Надо идти. Без промедлений.
— Постой! — сказал Анди. Он поднял мешок и подал Агвилле. — Держи, Белый Орел!
— Что это? — глухо спросил тот.
— Все, что нужно, чтобы ты начал заново… Вернее, продолжил начатое.
— Куда мы направляемся?
— На Остров.
— Куда?! — вскричал Агвилла.
— Ты же слышал — на Остров. Там у меня друзья, они вас встретят, помогут. Там все будут тебе помогать… Энерган не пропал бесследно, он здесь, в этих книгах и записях… И когда ты снова получишь его, ты отдашь его им. Чтобы никогда больше на Земле не было ни Мак-Харрисов, ни войн, ни стайфли. Чтобы планета стала чистой! Слышишь, Агвилла?
— Слышу, — глухо отозвался Агвилла. — А ты? Что будет с тобой?
— Я остаюсь здесь.
— Нет!
— Да! — твердо произнес младший брат, и мы почувствовали, что спорить бесполезно. — Теперь я знаю свою дорогу… Я нужен им здесь. Ты слышал радио? На улицы Америго-сити вышли люди, их тысячи, сотни тысяч. До свидания, Белый Орел! Я уверен, что мы встретимся. Но тогда, когда наша страна избавится от Командора, стайфли и иностранных танков…
Братья обнялись. Жизнь разлучала их. Младшему предстоял путь борьбы за свободу отечества, он шел навстречу опасностям и, кто знает, может быть, навстречу своей гибели. А старшего брата, последнего вождя толтекского племени, ждали мучительные годы внутренней перестройки и творческого подвига во имя энергана. Энерган должен возродиться!
Анди хлопнул меня по плечу: — До свиданья, Тедди! Желаю удачи!
— Я остаюсь с тобой.
— Нет, дружище, нет! Ты тоже поедешь на Остров. В Веспуччии тебе не место… Во всяком случае — пока… К тому же ты обязан закончить свою повесть. Хотя бы ради памяти нашего отца. Пусть мир узнает о докторе Доминго Маяпане…
— …и Белом Орле и Алехандро Маяпане, — добавил я, сдаваясь.
Он засмеялся: — Согласен! Я не прочь попасть в книгу! Только, смотри, не слишком меня приукрашивай!
Мы обнялись.
Я зашлепал по воде, поднялся на борт суденышка. Взял мешок, потом втянул на борт Агвиллу.
Анди остался на берегу один.
— Все готовы? — спросил Хайме.
— Готовы! — глухо ответил Агвилла.
Заскрипела цепь — Хайме выбирал якорь. Суденышко дрогнуло и заскользило вперед.
Компас показывал ост-норд-ост: мы держали путь на Остров.
Несколько слов об авторе
Хаим Оливер родился в 1918 году в одном из красивейших городов Болгарии — Кюстендиле, который по праву называют фруктовым садом страны. Он изучал экономику и музыку, позже — журналистику в Софии и Вене.
Однако Венский университет ему закончить не удалось: в 1938 году Австрия была оккупирована войсками немецких нацистов. Здесь Оливер впервые стал свидетелем фашистских зверств. В Вене же началась его революционная и антифашистская деятельность, которую он продолжил по возвращении в Болгарию. В 1941 году Оливер был заточен в тюрьму, а затем отправлен в трудовой лагерь, откуда ему удалось бежать и присоединиться к партизанскому отряду. В этом отряде он сражался вплоть до 9 сентября 1944 года — дня победы социалистической революции в Болгарии. В годы монархии за активную революционную деятельность Хаим Оливер был дважды судим военным судом и приговорен к смертной казни.
После войны Оливер работал корреспондентом на радио и в газетах, а затем на протяжении четверти века — редактором и главным редактором киностудии. Ему принадлежит ряд сценариев научно-популярных, документальных и мультипликационных фильмов, а также художественных лент и телевизионных сериалов. Последний сериал под названием “Рыцарь Белой дамы” создан им в начале 1983 года. Сейчас по сценарию Оливера в Болгарии снимается музыкальная комедия. За сценарий “Наша земля” Хаим Оливер удостоен Димитровской премии.
Помимо создания кино— и телефильмов в творческом активе писателя 14 романов, шесть из них предназначены детям и юношеству. Тематика его книг самая разнообразная: здесь и повести об антифашистском сопротивлении и революционной борьбе, и современный детектив, и рассказы о достижениях научно-технической революции. Горячий приверженец научной фантастики, поклонник Ж. Верна, Г. Уэллса, Р. Брэдбери, советских писателей-фантастов, Оливер почти во всё свои произведения в той или иной степени включает элементы фантастики, а две его книги — “Гелиполис” и “Энерган-22” — целиком принадлежат к этому жанру.
Как мог убедиться читатель, сюжет романа “Энерган-22” разработан Оливером в остром, приключенческом стиле, а юмор писателя часто граничит с сарказмом. В такой же тональности написан и выходящий в скором времени новый роман “Как я стал кинозвездой”, где автор рассказывает о различных перипетиях, пережитых им за долгие годы работы в кинематографе.
Советский читатель не впервые встречается с творчеством болгарского писателя. Ранее на русском языке была опубликована его книга “Великий поход дин-астронавтов”, вызвавшая широкий отклик. Автор получил множество писем от читателей из различных уголков Советского Союза. Надеюсь, что и “Энерган-22” будет с интересом встречен любителями фантастики.
Д-р Димитр Пеев, заслуженный деятель культуры, главный редактор еженедельника “Орбита”.
