— Тогда поднимайся и займи свое место!
Дуг понимающе кивнул, выхватил из-под мышки пистолет и поменялся с Хельгой местами. А она подсела ко мне.
— Больно? — В ее голосе звучали и сочувствие и насмешка.
Я пожал плечами, всеми силами стараясь напустить на себя равнодушный вид, что было нелегко рядом с этой необыкновенной женщиной.
— Не первый раз, — ответил я.
— “Конкиста”? — Опять тот же тон.
— Да.
— Да, да, конечно… Но зачем вы вскочили? — Хельга улыбнулась, сверкнув ослепительно белыми зубами, по-прежнему сжимавшими золотой мундштук. — Мы ведь могли прикончить вас, а заодно и всех остальных.
Между тем мы не желаем вам зла. Наоборот. У нее было глубокое, чуть хрипловатое контральто, удивительным образом находившее отклик в моей душе. Да и вся она была словно создана для того, чтобы привлекать мужчин и пробуждать в них мужское начало. Прежде я не раз видел фотографии Рыжей Хельги. А когда после ареста ее обменяли на военного министра, видел по телевидению. Но никакое изображение не в состоянии передать обаяние, которое излучала эта женщина. Я бы не назвал ее красоту классической. Крупная, статная фигура, высокий пышный бюст, но талия по-девичьи тонкая, подчеркнутая кожаным поясом длинной, до пят, юбки. Движения мягкие, женственные и вместе с тем решительные и сильные она напоминала тигрицу. Чуть великоватая голова, высокий лоб, полные, чувственные губы и огненно-рыжие волосы до плеч — таков облик женщины, которую все в Веспуччии знали под именем “Рыжая Хельга”.
Настоящего ее имени не знает никто, как никто не знает, из какой она семьи, откуда явилась, кто по, профессии. Впервые я услыхал о ней два года назад, когда она со своей небольшой террористической группой влилась в отряд динамитеросов и стала правой рукой Эль Капитана. До той поры отряд динамитеросов насчитывал всего человек тридцать, и они больше шумели, чем действовали. Хельга ужесточила дисциплину привлекла и обучила новых людей, внушила им новые цели и в несколько месяцев превратилась в грозу Веспуччии, перед которой оказалась бессильной Служба безопасности.
Суть ее идеологии понять нелегко. Хельга непрерывно металась от крайне левых взглядов к крайне правым и без видимой логики пускала на воздух то предприятия Мак-Харриса, то конторы профсоюзов, уничтожала и дипломатов с Острова, и офицеров веспуччийской полиции. Причем все это “во имя справедливости”. Ее лозунгом были “борьба с лицемерием”, "установление власти слабых над сильными”, “уничтожение плутократии”, “свобода для народа”. Апперы презирали ее, но пытались прибрать к рукам, левые ее не любили, но побаивались и лишь слегка журили. Молоденькие девушки, подражая Хельге, красили волосы в рыжий цвет, юнцы носила в медальонах ее фотографию. Смелая до дерзости, она самолично принимала участие в прямых вооруженных акциях, не расставаясь с огромным револьвером и с мундштуком в зубах — воплощение вызывающей, хищной и непокорной красоты.
Сейчас она сидела возле меня, улыбаясь огромными зелеными глазищами, и говорила своим грудным, хрипловатым контральто: — Уж вы-то не должны нас бояться. Мы ваши друзья.
От нее дурманяще пахло духами — наверняка не теми, что изготавливаются от отходов нефти и столь усердно рекламируются мадам Эрмозой по телевидению.
— Чьи друзья? — спросил я, стараясь хоть этим вопросом стряхнуть с себя ее чары.
— Эль Темпло, — ответила она как нечто само собой разумеющееся, положила револьвер на колени и, сунув в мундштук сигарету, закурила. Сигарета у нее тоже была явно не синтетическая и выпускала благоуханный голубой дымок. — У нас с вами общие пели и общий враг, хотя методы борьбы разные. Мы предпочитаем прямые средства… — Она улыбнулась. — Более шумные… Впрочем, ваши действия в последнее время тоже приносят неплохие плоды. — Сеньора Хельга…
— Называйте меня сестрой.
“Брат”, “сестра” — до чего же по-христиански звучат обращения среди этих людей, признающих только один язык: грохот динамита!
— Смею вас заверить, что я вовсе не принадлежу к людям Эль Темпло.
— Может, вы случайно принадлежите к людям “Конкисты”? -Хельга отбросила кокетливый тон и прищурила глаза. — Ничего, мы и этот вопрос выяснив до конца.
Как жаль, что в ту минуту я не придал значения ее словам!
А она продолжала: — Теперь, когда вы удостоверились, что мы не желаем вам зла, разрешите…
И своими длинными, сильными пальцами сняла меня наручники.
— Минут через десять мы приземлимся. Я отвезу вас в наш лагерь и познакомлю с Эль Капитаном. Надеюсь, там вы поймете, почему нам пришлось пригласить вас к себе таким не совсем приятным образом.
Она взглянула на меня, встала — статная, зеленоглазая, с пылающей копной волос — и вошла в кабину к пилоту.
Самолет пошел на снижение. Внизу, еще скрываемые облаками, проступили острые вершины гор. Он напоминали крепостные башни, ограждавшие глубокие, затянутые тенями ущелья. Наш “Дуглас” едва не задел крыльями склоны узкого дефиле, перерезанного прямой, как стрела, дорогой, которая, постепенно расширяясь, превратилась в бетонированную посадочную полосу. Легкий толчок, и мы коснулись земли, колеса зашуршали по бетону. Самолет замер.
Из кабины пилота вышла Хельга, за ней человек с автоматом в руке и гранатами у пояса. Перед выходом она сделала головой знак Дугу Кассиди.
Тот обвел взглядом салон, шагнул вперед и, стоя у двери, крикнул: — Все в порядке, ребята, простите за вынужденную посадку. До скорой встречи! Привет!
Едва мы спрыгнули на землю, как самолет помчался по взлетной полосе, взмыл в воздух и исчез за скалистыми хребтами. Внизу остались четверо:Дуг Кассиди, динамитерос с гранатами у пояса, Рыжая Хельга и я.
Озабоченно взглянув на ручные часы, Хельга перевела взгляд на ущелье. Дуг с ухмылкой обратился ко мне: — Ну, брат Дикинсен, в тот раз вы ускользнули у меня из-под носа, но, как видите, я вас все-таки отыскал. Не удери вы тогда в Тупаку, избавили бы себя от многих неприятностей. В том числе и от “обработки” в “Конкисте”.
Он вынул из заднего кармана знакомую мне плоскую флягу, отвинтил колпачок и, сделав несколько глотков, протянул мне.
— Хлебните по случаю приезда в наше братство!
— Брат Кассиди! — предостерегающе произнесла Рыжая Хельга. — Сколько раз повторять? Пить только после работы.
Дуг шутовски вздохнул: — Видите, брат Дикинсен, каково приходится бедному мужчине, когда им командует женщина, даже такая красивая, как Хельга.
Однако убрал флягу в карман.
С запада приближался вертолет. Дуг замахал руками. Вертолет, сделав круг, сел в тучах пыли.
На сей раз меня не стали усыплять, видно, не было нужды. Я первый залез в кабину, остальные за мной. Где мы находимся и куда летим — я не имел представления. Внизу темнели скалы, овраги, пустынные котловины. Ни деревьев, ни рек, ни озер. Вертолет был военный, вместительный, наверняка похищенный, динамитеросами в один из дерзких налетов на воинские казармы.
Пилот уверенно вел его среди беспорядочного нагромождения гор. Примерно через час мы пошли на снижение и вскоре сели на маленькую, каменистую, отлично укрытую в скалах площадку. К вертолету тут же подъехал тягач, отбуксировавший его в сторону — скорее всего, в какой-нибудь хорошо замаскированный ангар.
Дина интересы явно располагали удобными базами, современной техникой и оружием.
Меня повели вперед по глубокому оврагу. Продираться приходилось сквозь заросли низкорослых кактусов. Возглавлял шествие динамитерос с гранатами, за ним следовала Рыжая Хельга, за ней я. Последним плелся Дуг Кассиди. Дорога давалась ему нелегко — он пыхтел, отдувался и что-то бурчал себе под нос Я видел перед собой ладную фигуру Хельги, развевавшиеся по ветру рыжие волосы и не без горечи думал о том, что судьба на сей раз щедро одарила меня материалом, и если выскочу из очередной передряги целым и невредимым, то репортаж об энергане приобретет несколько сентиментальную тональность.
Откуда-то сбоку выскочил человек с нескольким гранатами за поясом — видимо, гранаты были здесь своего рода визитной карточкой. Увидев Хельгу, он приветственно взмахнул рукой и пропустил нас. Я оказался в лагере динамитеросов.
7. Эль Капитан
Здесь стояли самые обычные солдатские палатки, сливающиеся с окружающим ландшафтом. Людей не было видно, только часовые прохаживались вокруг. Издалека эхо доносило человеческие голоса, короткие автоматные очереди, грохот взрывов.
Может, это покажется странным, но предстоящая встреча с легендарным командиром динамитеросов не вызывала во мне никакого волнения.
Должно быть, притупилось восприятие — за последнее время на мою нервную систему навалилось столько всего, что теперь она не реагировала даже на то, о чем профессиональный журналист может только мечтать, — я имею в виду впечатления, которым предстояло увенчать мои фантастические приключения, именуемые “Энерганом-22”.
Я перебирал в памяти все, что знал об Эль Капитане.
Жил-был на свете Вольф Дамяни, молодой проповедник квакерской секты. Закончив факультет социологии в столичном университете, он вскоре становится профессором этого учебного заведения и ученым, популярным в кругах веспуччийской интеллигенции. Его перу принадлежат три нашумевшие книги:“Философия насилия”, “Путь к власти”, “Разум и террор”. Вокруг него группируются молодые приверженцы — в основном сынки и дочки апперов, и не без их активного участия университет превращается в гнездо смуты. Сами смутьяны называют себя “волками” — по имени лидера (как известно, “вольф” в переводе с немецкого означает “волк”). Их учение — смесь пуританства, анархизма и современного псевдомарксизма. Когда их поведение переполнило чашу терпения властей, за решетку были посажены профессор Дамяни и несколько ближайших его последователей. В один прекрасный день оставшиеся на свободе “волки” совершили налет на тюрьму, перебили охрану и освободили всех заключенных, в том числе уголовников, а само тюремное здание взорвали с помощью динамита. После этого в столице воцарилось спокойствие. Однако полгода спустя “волки” во главе с Вольфом Дамяни взорвали полицейский участок и на развалинах оставили манифест, подписанный Эль Капитаном, вождем динамитеросов. В манифесте, полном угроз по адресу апперов, содержался дерзкий призыв к их свержению. Взрыв полицейского участка — только первая ласточка: один за другим последовали взрывы банков, штаб-квартир политических партий. Динамитеросы не щадили ни церкви, ни клубы апперов, ни профсоюзные центры. И хотя особых политических выгод это им не принесло, зато Эль Капитан стяжал славу непобедимого. Упрочению легенды помог взрыв в Национальном банке: динамит взорвался буквально у ног главаря динамитеросов, и его, истекающего кровью, едва успели унести к ожидавшей на улице машине. Все недруги вздох нули с облегчением, полагая, что он не выживет. Но три месяца спустя он снова возглавил очередную террористическую операцию… на костылях! Тогда-то к нему присоединилась Рыжая Хельга, практически взявшая на себя руководство отрядом.
И вот я — в руках динамитеросов, к тому же как “человек Эль Темпло”. Чего они потребуют от меня, а значит, от Маяпанов? Я отлично помнил декларацию, с какой выступил Эль Капитан в тот роковой день, когда в Америго-сити появился энерган: “Динамитеросы не имеют ни малейшего отношения к этому низкопробному спектаклю. Мы клеймим торгашей за их попытку использовать наше честное имя. Если они и впредь намеренно вводить народ в заблуждение, пусть пеняют на себя…”
А теперь, в самолете, Рыжая Хельга называла меня и обитателей Эль Темпло “друзьями” и утверждала что у нас общие цели и общий враг, хотя методы борьбы разные. Все это было очень подозрительно, и я понял, что мне следует взвешивать каждое свое слово и зорко следить за каждым словом динамитеросов.
Мы подошли к палатке, где высился большой, сколоченный из неструганных досок крест с двумя перекладинами. У входа стоял часовой.
— Спит? — спросила Рыжая Хельга.
Часовой отрицательно мотнул головой. Хельга вошла первая. Дуг и я последовали за ней.
Первое, что я ощутил в полумраке закрытой со всех сторон палатки, был тяжелый запах лекарств. А первое, что бросилось мне в глаза, — складной столик, заставленный пузырьками, коробками, шприцами. Слева стояла походная койка, напротив — портативный телевизор, два радиофона, миниатюрный передатчик.
Эль Капитан сидел в инвалидной коляске, ноги у него были укутаны пледом. На нем был черный свитер с крестом на груди — вышивка в точности повторяла крест над палаткой. Знакомое по старым фотографиям худое, с тонкими чертами лицо вдохновенного мечтателя и фанатика-инквизитора неузнаваемо изменилось: передо мной сидел больной, морщинистый старик на пороге небытия. Лишь черные глаза по-прежнему пылали огнем. При виде Хельги он вмиг преобразился. Протянул к ней руки, она, нагнувшись, коснулась щекой его щеки. Трясущимися пальцами больной с непередаваемой нежностью погладил ее волосы — в эту минуту он был похож на влюбленного юношу, впервые прикасающегося к предмету своей любви.
— Вернулась… — прошептал он.
— С помощью божьей, — с улыбкой ответила она.
— Все прошло без осложнений?
— Как видишь, — словно в подтверждение своих слов Хельга кивком головы указала на меня. Он рассмеялся и показал рукой на телевизор: — Санто в бешенстве. Грозится повесить тебя на первом столбе.
Луис Моралес тоже неистовствует: он считает, что мы губим его планы.
По обе стороны коляски свисали костыли. Из-под пледа выглядывали два огромных башмака — из тех что носят только на деревянных протезах.
— Как ты? — спросила Хельга.
— С помощью божьей. Когда ты рядом, мне всегда хорошо… — Он снова негромко рассмеялся, и мне почему-то стало жаль этого калеку, который даже на пороге смерти не переставал любить. — Садитесь! — Он показал на койку.
— Тут у нас особых удобств нет, все блага будут в раю.
— Какие новости? — спросила Хельга.
— Много, и самых разных. Энерган продолжает поступать во все уголки страны, даже в пограничные районы, а оттуда — к нашим соседям. Его даже сбрасывают с военных самолетов. Ничего не скажешь, у Маяпана прекрасно организованная сеть единомышленников, главным образом среди индейцев.
Командору удалось схватить человек тридцать, как говорится на месте преступления, когда они развозили энерган, ни один из них не заговорил.
Умирают, но молчат. Да, братья и сестры умирают молча! Смерть силы Командора…
Он задумался на миг, а потом повторил: — Смерть сильнее. Всесильная, милосердная смерть… Ваш Белый Орел, брат Искров, весьма умен и проницателен, если сумел сделать ее своим верным союзником. К сожалению, ни он сам, ни его близкие не предвидели всех последствий своей новой акции, недооценили силы и возможности противника, прежде всего Союзнического пакта. Союзники не допустят посягательства на устои существующего политического режима. Вы, верно, знаете, что час назад они открыто пригрозили высадить десант. Генералы совещаются.
Он сморщился от боли и умолк. На лбу выступила испарина.
Хельга схватила шприц, набрала в него голубоватой жидкости и вонзила иглу ему в руку. Через несколько секунд боль отпустила, дыхание выровнялось, но глаза помутнели. Эль Капитан с благодарной нежностью посмотрел на Хельгу и попытался продолжить свой рассказ, но сказывалось действие наркоза — голос звучал уже по-другому.
— Командор сплачивает вокруг себя фашиствующих молодчиков, готовится нанести удар. Убежден, что он хочет убрать Мак-Харриса и Князя и, воспользовавшись присутствием союзников, захватить власть в свои руки. Так что Маяпан избрал для своей мести самый неподходящий момент…
Упрек явно адресовался мне. Что я мог на это ответить? Только спросил: — Оперировал профессор Моралес сына Мак-Харриса?
— Да, и, кажется, успешно. Во всяком случае пока… — Эль Капитан скривил рот в язвительной гримасе, отчего лицо приняло жестокое выражение. — Убежденный гуманист спасает наследника величайшего преступника в стране! Каков парадокс? А спасенный отпрыск станет таким же хищником, как папаша, даже, быть может, почище. И, глазом не моргнув, уничтожит своего спасителя вместе с его пресловутой федерацией… Нет, человечество никогда не поумнеет. Динамит — вот решение! Только динамит и смерть! Единственное, что страшит обыкновенного человека, — это смерть, хотя она сопутствует ему со дня рождения в логически завершает жизнь. Попомните мои слова: только страх перед смертью приведет человечество к спасительному берегу свободы! Динамит избавляет общество от больных клеток, он одинаково надежно убирает со сцены полицейских и демагогов-политиканов, тупиц-генералов и хнычущих либералов…
Эль Капитан все больше впадал в кликушечий тон, столь характерный для проповедников-квакеров, из чьих рядов он вышел.
— Но саму систему одним динамитом не уничтожишь, — вяло возразил я.
— Систему? — Он хмыкнул. — Система — это организм, состоящий из отдельных клеток. Уничтожь клетки — и погибнет весь организм…
Признаться, столь дешевые философские сентенции в устах бывшего университетского профессора и проповедника меня удивили, но я, заинтригованный, слушал, не спуская с него глаз.
— Но смерть, однажды осознанная как необходимость, перестает страшить — напротив, она превращается в мощнейшее оружие. Оно, как ни одно другое способно воздействовать на массы. Нет человека сильнее, чем тот, кто воспринимает смерть как неизбежность и готов в любую минуту кинуться ей навстречу. Этим Hоmо sapiens главным образом и отличается от животного… Впрочем, скоро вы получите возможность убедиться в этом собственными глазами.
В течение всей этой проповеди Хельга тихонько гладила его руки, что, по-видимому, благотворно действовало на калеку. Но меня не оставляло чувство, что насколько он искренен в своей любви, настолько она фальшива, и ласки ее притворны.
— Пробил наконец час, когда с помощью божьей в игру следует вступить и нам, — подытожил Эль Капитан.
— Но при чем здесь я? Чем я могу быть вам полезен? — спросил я.
— Скоро поймете. Но времени для объяснений нет, дорога каждая минута, поэтому я предпочитаю сразу показать вам, чем мы занимаемся. Сестра Хельга, будь добра…
Она послушно выкатила коляску из палатки. Дуг Кассиди и я пошли следом. Дуг, не переставая мило улыбаться, по пути осторожно извлек из кармана неизменную флягу, основательно к ней приложился я протянул мне. Я решительно отказался.
Мы шли извилистой, утоптанной тропой, вероятно, специально проложенной для инвалидной коляски Эль Капитана. По обеим сторонам теснились поросшие мхом скалы. Все громче и громче доносились до нас чьи-то голоса, выстрелы, взрывы. Мы остановились на узкой, каменистой террасе, откуда открывался вид на небольшую котловину. Здесь тоже возвышался огромный, грубо сколоченный крест с двумя перекладинами, видный на всю округу. У подножия креста стоял динамитерос. На нем были грубые башмаки, брюки гольф и черный свитер, на груди слева вышит крест с двумя перекладинами. Никаких нашивок или знаков различия, но по тому, как он наблюдал за проходившими внизу учениями и время от времени бросал в микрофон короткие команды, я понял, что это офицер.
Не прерывая наблюдений, он поздоровался с нами кивком головы.
Котловина, очевидно, представляла собой учебный плац со сложной системой естественных и искусственных преград. В учениях принимали участие человек сто. Они ползком пробирались по переброшенным через ямы бревнам, карабкались по отвесным скалам, спускались по канатам, прыгали через рвы, прокладывали дорогу сквозь колючую проволоку, стреляли в чучела, метали гранаты. Особенно впечатляла деревянная парашютная вышка, откуда люди прыгали в пропасть.
Эль Капитан приложил к глазам бинокль и долго наблюдал за ходом учений. Потом с довольным видом протянул бинокль мне. Я взглянул.
Динамитеросы, в большинстве мужчины, были все, как на подбор, молодые. Они действовали с усердием и отвагой, по лицам ручейками стекал пот, а всмотревшись внимательнее в тех, кто находился поближе, я заметил у них в глазах лихорадочный блеск: возможно следствие внутренней экзальтации, а возможно, алкоголя или наркотиков. У каждого за поясом по четыре гранаты, грудь крест-накрест перехвачена, как патронташами, продолговатыми, плотно набитыми мешочками.
— Заметьте, — сказал Эль Капитан, — они тренируются в полном боевом снаряжении.
— А что это у них на груди? — спросил я. Он вскинул брови: — Разве вы не знаете, как мы называем себя?
— Неужели динамит?!
Дружный взрыв хохота был мне ответом.
— Динамитом мы пользовались несколько лет назад, когда только начинали свою деятельность. И хотя мы по-прежнему называемся динамитеросами взрывчатка в наших мешках куда мощнее, чем добрый старый динамит, изобретенный некогда Нобелем. Его изготавливают наши друзья на военных заводах Князя.
— Но ведь при взрыве погибнут люди!
— Раз нет иного выхода… — невозмутимо проговорил Эль Капитан.
Я похолодел: выходит, люди там, внизу, был смертниками, добровольными самоубийцами. Mне вспомнились японские летчики-камикадзе времен второй мировой войны, которые, как я читал, таранил вражеские военные корабли и взлетали на воздух вместе с ними. Неужели еще существуют на свете подобные безумцы?
— Правильно ли я вас понял: по вашему приказу они беспрекословно идут на смерть?
Эль Капитан улыбнулся безумной улыбкой фанатика, потянулся к микрофону, видимо, собираясь отдать распоряжение, но передумал и передал микрофон Хельге.
— Покажи нашему гостю, сестра, как мы умеем умирать!
Она понимающе кивнула, поднесла микрофон к губам и, не вынимая мундштука изо рта, негромко сказала: — Брат Сорок семь!
Динамики многократно усилили ее слова и разнесли по котловине.
На парашютной вышке появился человек. Я направил на него бинокль. На площадке замер юноша, почти мальчик, с нежным, по-девичьи красивым лицом. Четыре гранаты за поясом, мешки со взрывчаткой крест-накрест на груди.
Он повернулся к нам, ожидая приказаний. Рыжая Хельга снова поднесла микрофон к губам: — Брат Сорок семь! С помощью божьей прямым ударом в сердце деспота!
Юноша пристегнул к плечам ремни парашюта, что-то негромко крикнул и прыгнул в пропасть. Парашют раскрылся, и вскоре юноша оказался на дне, мгновенно скинул ремни и устремился к скалам. Залег неподалеку и одну за другой швырнул гранаты. Раздался взрыв, не причинивший, однако, больших повреждений. Тогда юноша выпрямился, осенил себя крестом и с тем же воинственным кличем, что и прежде, бросился на скалу. От гранитной стены полетели камни, а когда осела поднятая взрывом пыль, я увидел разбросанные по сторонам куски человеческого тела — все, что осталось от юноши.
В глазах у меня потемнело, к горлу подступила тошнота. Мне стало дурно. Рыжая Хельга насмешливо смотрела на меня.
— Вернемся! — сказала она. — У нашего гостя слабые нервы.
Когда мы вернулись в палатку Эль Капитана, она презрительно сунула мне в рот таблетку форсалина.
Только Дуг Кассиди сочувственно смотрел на меня.
Видимо, страшная картина, свидетелями которой мы стали, была не для его слабых нервов. Чтобы подкрепить свой дух, он прибег к испытанному средству и отпил из заветной фляги.
8. Наведение мостов
Стемнело. В палатке стало еще мрачнее. Я молчал, подавленный смертью молодого динамитероса. В своем углу Эль Капитан негромко стонал от боли.
Дуг зажег слабую электрическую лампочку.
— Пользуемся энерганом, — не без иронии сказала Хельга и включила телевизор. — Любопытно, что о нас говорят в мире.
А мир, казалось, только о нас и говорил. На все лады обсуждалось мое похищение. Эта новость на какое-то время заслонила даже угрозу союзников. Интерес к моей персоне подогревался еще и тем, что после удачной операции, которую Моралес сделал Конрадо Мак-Харрису, профессор рассказал журналистам, с какой миссией меня послали в Эль Темпло. Он особенно подчеркивал, что речь идет об использовании энергана в мирных целях. В свою очередь Командор вещал направо и налево о “преступной”, как он выразился акции динамитеросов, которая помешала нормализации положения в стране и тем самым уходу союзнического флота.
Весь экран заполнил гигантский авианосец с готовыми к вылету бомбардировщиками. Новый кадр — вот уже перед нами демонстрация грозных военных кораблей, способных в считанные часы превратить Веспуччию в пепелище.
Вслед за тем заявление главнокомандующего: флот и самолеты союзников находят здесь лишь для устрашения врагов пакта, стремящиеся под прикрытием энергана вызвать в стране смуту.
Хельга выключила телевизор. Эль Капитан сказал: — Да, пора вмешаться… пока не поздно!
Лицо его перекосила гримаса боли. Хельга поспешила сделать ему укол наркотика. Вероятно, только это поддерживало силы больного. Минуту спустя он снова был в состоянии говорить, но, как и после первого укола, глаза у него помутнели, а голос потерял выразительность: — Необходимо… необходимо как можно скорее встретиться с главой Эль Темпло… Договориться о совместной стратегии и тактике… Надо объединить наши силы против тирании иностранных завоевателей… А проводите нас в Эль Темпло вы, брат Искров. С помощью божьей.
Чтобы не расхохотаться, я до крови прикусил губу. Они выжидательно смотрели на меня. А я мысленно спрашивал себя: за что судьба взвалила на мои плечи такую непосильную ношу? В зеленых глазах Хельги читалась откровенная насмешка. Точно так она смотрела на меня после взрыва. И эти фанатики вообразили, будто сотня самоубийц-динамитеросов способна навести удар союзническому флоту! Глупцы! Или сумасшедшие. Если не провокаторы… Таких людей нельзя подпускать к Эль Темпло. И уж кто-кто, а я не возьму на себя такую ответственность.
— Послушайте, — сказал я, — семь суток меня держали в “Конкисте”, и все это время Командор добивался, чтобы я указал ему дорогу в Эль Темпло. Взгляните на меня, на моем лице еще не стерлись следы “любезного”
обращения Командора… Я не знаю, в самом деле не знаю, где находится Эль Темпло. Поверьте, я говорю правду.
— Мы верим вам, — быстро ответил Эль Капитан, — но вы можете устроить нам встречу с ними.
— Вы можете сделать это и сами. Вызовите Эль Темпло по радио.
Вас услышат.
— Нас услышат не только они, но и наши враги! — возразил он.
Резонный ответ. Рыжая Хельга поднесла огонь к мундштуку, глубоко затянулась и как бы невзначай обронила: — А почему бы вам их не вызвать? По номеру 77 77 22? Прямо отсюда?
Я, как завороженный, следил за голубыми кольцами душистого дыма.
— Так вы знаете этот номер? Мои слова прозвучали скорее констатацией, чем вопросом.
— У нас везде свои люди. В “Конкисте” тоже. И она повернула диск радиофона. Ответ, усиленный динамиком, прозвучал почти мгновенно.
— “Энерган компани” слушает. У меня бешено застучало сердце:я узнал голос Агвиллы, прерываемый плеском волн.
— Говорит штаб динамитеросов. У радиофона Рыжая Хельга.
— Какая честь! — долетело к нам веселое восклицание.
— А с кем я говорю? — не без кокетства спросила Хельга.
— С Агвиллой Маяпаном.
— С тем очаровательным мальчуганом из Кампо Верде? — в голосе Хельги появилась томная хрипотца.
— Так вам удалось посмотреть мой фильм? Агвилла был явно польщен: самолюбие кинооператора взяло верх над осторожностью.
— У нас есть видеозапись, мы уже трижды показывали ее всем братьям. Необыкновенный фильм. По нашему мнению, вы слишком либеральны к Мак-Харрису, он заслуживает более сурового возмездия.
Ответом Хельге было молчание. К плеску волн добавилось урчание мотора. Когда же Агвилла снова заговорил, в его голосе уже не было шутливых интонаций.
— Сеньорита Хельга…
— Называйте меня сестрой.
— Сестра Хельга, Теодоро Искров у вас?
— Да. Рядом со мной. Где же ему еще быть? Он хочет сообщить вам нечто очень важное.
С этими словами она передала мне трубку. Что оставалось делать?
— Здравствуйте, Агвилла, — с замиранием сердца прошептал я.
— Привет, Тедди! — Впервые он обратился ко мне по имени. — Давно ждем от вас весточки. Как дела?
— Пока держусь.
— Вы здоровы?
— Здоров.
— Мы ждали вас в Тупаку.
— Так и предполагалось. Но меня привезли сюда. Против моей воли. Хотя здешние хозяева проявляют ко мне похвальную заботливость.
— Это в порядке вещей. Тедди, прежде всего разрешите вас поблагодарить за все, что вы для нас делаете. Мы следили за пресс-конференцией. Вы были выше всяких похвал. Вы более не марионетка в чужих руках. Скорее вас можно назвать кукловодом.
Меня захлестнула горячая волна радости. Большей похвалы я еще никогда не получал.
— Кажется, немного научился отличать людей от кукол, — сказал я и добавил: — Благодаря вам. Он негромко засмеялся: — В таком случае расскажите, что собой представляют люди, среди которых вы сейчас находитесь. Эль Капитан, рыжая сеньорита, кто еще?
Я ответил не сразу. Взглянул на измученное, испитое, но по-своему вдохновенное лицо Эль Капитана, на толстощекого Дуга Кассиди, на улыбающуюся красавицу с сигаретой во рту. В самом деле, кто они такие?
Фанатики? Сумасшедшие? Провокаторы? Или передо мной действительно какая-то новая порода людей, “солдаты свободы”, как они себя называют? Они тоже молчали, ожидая, что я отвечу.
— Трудно однозначно сказать, Агвилла, — наконец, произнес я, и это было правдой. — Но, по-моему, в некоторых отношениях вы с ними схожи.
И это тоже было верно, особенно в отношении Агвиллы и Эль Капитана. Не имея ничего общего ни во внешнем облике, ни в характере, ни в интеллекте, они вместе с тем обладали чертами, которые их роднили: фанатизмом пророков, железной волей лидеров, способностью страстно любить и столь же страстно ненавидеть.
— С какой целью вас похитили? — немного помолчав, спросил Агвилла.
— Чтобы я помог им встретиться с вами.
— Что это им даст?
— Хотят выработать общие меры борьбы против Мак-Харриса, Командора и союзников.
— Весьма соблазнительная перспектива. А если, невзирая на соблазн, мы все же не согласимся на встречу?
