Кодификация налогового законодательства России. Научно-практические аспекты

В юридической науке имеется уже довольно большая литература по этой проблеме[40].

O.A. Красавчиков предложил для советской гражданско-правовой науки следующую периодизацию становления и кодификации:

1) период становления (1917–1922 гг.), к концу которого происходит переход к нэпу, принятие ГК РСФСР, появление первых его комментариев и первых сравнительно крупных исследований гражданского законодательства;

2) период первоначального развития (1923–1936 гг.), который распадается на два этапа – этап борьбы на два фронта (1923–1928/30 гг.), т. е. с буржуазным и нигилистическим отношением к советскому гражданскому праву, и этап хозяйственно-правовой концепции (1928–1936/37 гг.);

3) период стабилизации (1936/37–1956 гг.), характеризующийся тем, что гражданско-правовой наукой были выброшены за борт буржуазные и мелкобуржуазные концепции, она стала целиком и полностью на прочные методологические рельсы марксизма-ленинизма, покончив с различного рода методологическими колебаниями;

4) период дальнейшего развития (начиная с 1956 г.).

Не говоря о сомнениях, вызываемых описанием сложившейся в каждом периоде фактической ситуации, обращает на себя внимание постоянное изменение критериев, сообразно с которыми выделяются различные периоды. Первый период связывается с появлением ГК РСФСР, комментариев к нему и первых крупных исследований; второй – вначале с борьбой против враждебных и ошибочных концепций, а затем с господствующим взглядом на сущность советского гражданского права; третий – с методологическим состоянием цивилистической науки; четвертый – только с тем, что завершение третьего периода отнесено к 1956 г. Едва ли, однако, допустимо строить периодизацию с помощью скользящего основания. Не нужно забывать, что периодизация – один из видов классификации. Особенность ее состоит лишь в том, что при помощи периодизации систематизируются однопорядковые факты, отделенные друг от друга не в пространстве, а во времени. В границах отмеченной особенности для периодизации обязательно распространяющееся на всякую систематизацию общее правило относительно единства критерия ее построения. Вопрос лишь в том, какой именно фактор должен быть избран в этом качестве.

Казалось бы, проще всего пойти по пути группировки конкретных проблем, сменявших друг друга на переднем плане науки с переходом от одних исторических условий к другим. Но на этом пути исследователя подстерегают неодолимые препятствия, связанные с тем, что имеются проблемы, вообще никогда не утрачивавшие своей актуальности, и существуют периоды, в которые с одинаковой интенсивностью разрабатывается множество разнообразных проблем. К тому же отображение пережитого наукой исторического процесса требует, чтобы была нарисована общая его картина, а не только сопровождавшие этот процесс пусть и очень важные, но не более чем отдельные и притом зачастую разрозненные эпизоды.

Такая задача решаема лишь при использовании возможно более общего критерия, обнимающего гражданско-правовую науку в целом и позволяющего в границах целого переносить акцент на любые частные проблемы, вокруг которых преимущественно концентрировались научные исследования того или другого исторического периода. Самым общим для цивилистической науки является учение о сущности гражданского права. Поэтому в основу периодизации ее истории и должно быть положено разграничение отдельных периодов сообразно с тем, какая именно концепция гражданского права утвердилась как господствующая в каждом из них.

Преимущества этого критерия определяются его всеобщностью, ибо совершенно исключено такое положение, когда бы господствующие взгляды на сущность конкретного гражданско-правового института противоречили столь же господствующим представлениям о природе самого гражданского права. Известно, например, что в условиях, когда многие цивилисты в трактовке гражданского права разделяли меновую концепцию, государственные юридические лица чаще всего трактовались как товарные собственники закрепленного за ними государственного имущества. И лишь после полного отказа от этой концепции начинает пробивать себе дорогу иное понимание названного конкретного правового явления. Аналогичные сдвиги переживала и эволюция взглядов на многие другие гражданско-правовые феномены, а значит, использование предлагаемого критерия позволяет применить в принципе единую периодизацию как к истории советской цивилистической мысли в целом, так и к развитию входящих в ее состав учений об отдельных гражданско-правовых институтах и отношениях.

Помимо всеобщности, указанный критерий обладает еще и тем достоинством, что с его помощью может быть прослежена зависимость периодизации истории советской цивилистической науки от исторических процессов, происходивших в советском государстве и обществе. В самом деле, какими бы недостатками ни страдало то или иное учение о сущности советского гражданского права, добиться на определенном историческом этапе преобладающих позиций в науке оно могло лишь благодаря ориентации на преобладающие явления в реальной действительности. Так было, например, при военном коммунизме, когда почти полное свертывание гражданского оборота рассматривалось как нормальное состояние для всего послереволюционного периода, или при нэпе, когда частноправовые отношения возводились в ранг единственно возможной основы формирования гражданского права в государстве диктатуры пролетариата. Если же господствующие в учении о сущности гражданского права взгляды не только опираются на реальную общественную ситуацию, но и правильно отражают ее, лишь изменение самой этой ситуации способно побудить к коррективам, вносимым в сформировавшиеся теоретические построения. И поскольку обусловленный таким учением критерий кладется в основу периодизации, она не может строиться иначе, как путем отражения важнейших этапов развития самой науки и определяющих это развитие социально значимых объективных факторов.

Сообразно со сказанным О.С. Иоффе предлагает строить периодизацию развития цивилистической мысли в СССР следующим образом:

1. От победы революции до 1921 г., когда товарные отношения свелись к предельному минимуму и широкое распространение получила идея прямого (безденежного, бестоварного) распределения, а потому потребность в гражданском праве вовсе отрицалась.

2. С 1922 по 1928 г., когда массовыми становятся частнотоварные отношения, под углом зрения которых рассматриваются и имущественные отношения с участием государственных хозяйственных организаций, не опиравшиеся еще сколько-нибудь широко на акты планирования как на свое непосредственное юридическое основание, а вследствие этого преобладающее место в науке занимала меновая концепция.

3. С 1929 по 1937 г., когда на первое место выдвигаются планово-хозяйственные отношения между социалистическими организациями и их находящаяся под воздействием плана деятельность по обслуживанию населения при одновременном вытеснении из оборота частнотоварных отношений, что послужило почвой для утверждения в науке концепции хозяйственного права.

4. С 1938 по 1955 г., когда планово-хозяйственные отношения достигают такой степени зрелости, что все более явственно обнаруживается сочетание в них плановых и стоимостных начал, приводящее к переосмысливанию роли и назначения гражданского законодательства, к отказу от концепции хозяйственного права и переходу науки на позиции учения о едином гражданском праве социалистического общества.

5. С 1956 г. и в последующие годы, когда в поисках оптимальных форм управления социалистическим хозяйством производится перестройка этого управления, которая, при всем разнообразии отдельных ее видов, преследует единую цель – превратить экономическую заинтересованность производственных коллективов в один из решающих мотивов их деятельности по выполнению народнохозяйственного плана. Это обусловливает усиление роли социалистических товарно-денежных отношений при правильном сочетании планирования с собственным почином исполнителей плана, но в то же время порождает еще более тесное, чем в предшествующие годы, органическое переплетение плановых отношений с отношениями стоимостными. В результате, наряду с упрочением теории единого гражданского права, появляются предпосылки, определенная оценка которых приводит в новых условиях к возрождению в обновленном варианте теории хозяйственного права[41].

По мнению Г.И. Муромцева, специфика советских кодификаций предопределялась:

1 характером предшествующего (досоветского) правового развития;

2) характером марксистско-ленинской идеологии и ее преломления в социально-политической и правовой структурах, существовавших в СССР;

3) наконец, конструкцией самих кодексов и их местом в правовой и политической системах общества.

К 1917 г. фактор отсталости России как в социально-политическом, так и в правовом смыслах сохранял свое действие.

Советская власть, с одной стороны, официально отвергала старое право и старую правовую доктрину как классово неприемлемые, с другой стороны, как бы между прочим, во многом переняла старую технику, форму и структуру права, а также старый понятийный аппарат.

Будучи традиционными по форме, советские кодексы существенно отличались своим содержанием; они были инструментом социалистических преобразований. Посредством нормативных актов, не всегда называвшихся кодексами, на принципиально иной основе, нежели в буржуазных странах, регулировались сферы труда, образования, здравоохранения, социального обеспечения[42].

Кодификация права после образования СССР происходила в основном на уровне союзных республик. На уровне Союза принимались Основные начала по отдельным отраслям права. В послевоенный период, и особенно в конце 50-х – начале 60-х гг., проходит вторая масштабная кодификация советского законодательства. В результате были приняты союзные Основы законодательства и гражданские, гражданские процессуальные, уголовные, уголовно-процессуальные кодексы в союзных республиках. Всего в 1958–1977 гг. было принято 15 Основ законодательства. Хоть и с меньшей интенсивностью, но кодификация продолжалась и в 70–80-е гг., когда были приняты Кодекс законов о труде РСФСР (1971), Жилищный кодекс РСФСР (1983), Кодекс РСФСР об административных правонарушениях (1984).

Смена социально-экономической и политической систем, образование нового Российского государства обусловили последнюю по времени кодификацию отечественного права. В 1993 г. принят Таможенный кодекс РФ. В 1994 г. была принята и вступила в силу с 1 января 1995 г. первая часть Гражданского кодекса РФ. В настоящее время уже действуют четыре части ГК РФ. Приняты также новые Семейный (1995), Водный (1995), Уголовный (1996), Уголовно-исполнительный (1997), Воздушный (1997), Лесной (1997), Градостроительный (1998) кодексы, Кодекс торгового мореплавания (1999). Кодификационные работы проводятся также на уровне субъектов РФ. В ряде из них в 90-е гг. приняты собственные жилищные (Башкортостан, Коми), водные (Башкортостан), земельные (Башкортостан, Татарстан, Карелия), лесные (Татарстан, Саратовская область), градостроительные (Томская и Мурманская области) кодексы[43].

Принципиальное отличие в подходах к систематизации законодательства в России и зарубежных странах, например, в XX в., пишет в связи с этим А.Н. Пилипенко, состоит в том, что систематизация законодательства во Франции происходила и происходит по мере эволюционного накопления нормативного материала (во всяком случае, после Великой французской революции). В России же, дважды в XX столетии, полное отрицание предшествующего государственно-правового опыта в 1917 г. и коренная ломка государственно-правовых основ после 1991 г. привели к тому, что законодательное регулирование было направлено прежде всего на создание новых правовых отношений, а не на регулирование отношений по мере возникновения и развития. То есть во Франции критерии систематизации вырабатывались по мере накопления законодательного материала, тогда как в России сначала вырабатываются критерии права, в значительной части идеологизированные, а затем начинается их реализация в нормотворческой деятельности[44].

Примечания

1

См.: Баранов В.М., Краснов Д.Г. Кодификационное пространство государства // Кодификация законодательства: теория, практика, техника. Материалы Международной научно-практической конференции (Нижний Новгород, 25–26 сентября 2008 г.). – Н.-Новгород, 2009. – С. 16.

2

См.: Баранов В.М., Краснов Д.Г. Кодификационное пространство государства // Кодификация законодательства: теория, практика, техника. Материалы Международной научно-практической конференции (Нижний Новгород, 25–26 сентября 2008 г.). – Н.-Новгород, 2009. – С. 16.

3

Там же. – С. 17.

4

См.: Хюссен А.-мл. Кодификация в Нидерландах 1795–1838 гг. (на примере брачно-семейного права) // Ежегодник истории права и правоведения. – М., 2002. – Вып. 3. – С. 49.

5

Рыбаков В.А. Преемственность в праве и кодификация права // Журнал российского права. – 2007. – № 7. – С. 44.

6

См.: Алексеев С.С. Советское право как система: методологические принципы исследования // Советское государство и право. – 1974. – № 7. – С. 15.

7

См.: Шебанов А.Ф. Нормативные акты Советского государства. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1956. – С. 37.

8

Алексеев С.С. Теория права. – М., 1993. – С. 84.

9

Пиголкин A.C., Казьмин И.Ф. Вопросы кодификации советского законодательства на современном этапе // Правоведение. – 1981. – № 2. – С. 13.

10

Кодификация Феодосия и ее предпосылки // http://www.study-law.ru/ additional/rome_law/04/

11

Sirks В. From the Theodosian to the Justinian Code. P. 284–286.

12

Honore T. The making Theodosian Code//ZSSt. RA. 1986. Bd. 103. P. 133–216.

13

См.: Новицкий И.Б. Римское право. – М., 1998. – C. 29.

14

Новицкий И.Б. Указ. соч. – С. 29–34.

15

Там же. – С. 31.

16

Юридический словарь // http://dic.academic.rU/dic.nsf/lower/18158

17

ПилипенкоА.Н. Классификация и систематизация законодательства Франции //Журнал российского права. – 2001. – № 9.

18

Dictionnaire de droit. T. I. Paris, 1966. P. 327.

19

Правовая система Германии // http://germaniya.net/blogcategory/pravovaya-sistema-germanii/

20

Общая характеристика, система и содержание ГГК // http://www.xserver. ru/user/ggugg/3. shtml

21

История государства и права зарубежных стран // http://www.gumer.info/ bibliotek_Buks/Pravo/istrp/53.php

22

Муромцев Г.И. О культурно-исторической специфике российских кодификаций // Кодификация законодательства: теория, практика, техника. – Н.-Новгород, 2009. С. 74, 75.

23

Синюков В.Н. Российская правовая система: Введение в общую теорию. – Саратов: Полиграфист, 1994. – С. 176.

24

Шершеневич Г.Ф. История кодификации гражданского права в России. – Казань, 1899. – С. 29.

25

См.: Аннерс Э. История европейского права. – М., 1994. – С. 252.

26

См.: Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. – С. 29.

27

См.: Муромцев Г.И. Указ. соч. – С. 76, 77.

28

См.: Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. – С. 256.

29

См., напр.: Сергеевич В.И. Конспект по истории русского права. – СПб., 1904. – С. 34.

30

См.: Муромцев Г.И. Указ. соч. – С. 76, 77.

31

См.: Пахман С.В. История кодификации российского гражданского права. – СПб., 1876; Шершеневич Г.Ф. Указ. соч.; Сергеевич В.И. Указ. соч.; и др.

32

Характерен в связи с этим вывод отечественного автора В.И Сергеевича о причинах неэффективности созданной Екатериной II Комиссии по составлению уложения, на который обратил внимание Г.И. Муромцев. Он видел их: 1) в неправильной постановке задач комиссии; 2) во многих недостатках ее организации; 3) в совершенном неумении руководящих людей привести к благополучному окончанию (Сергеевич В.И. Указ. соч. – С. 32).

33

См.: Коркунов Н.М. Значение Свода законов. – СПб., 1892. – С. 3.

34

Там же.

35

См.: Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. – С. 87.

36

http://dic.academic.ru/dic.nsf/eno_law/2044/ %D0%A1 %D0%92%D0%9E%D0%94

37

См.: Ключевский В.О. Лекции по русской истории. Сочинения в 9 т. – М., 1989.—Т. 5.– С. 243.

38

См.: Муромцев Г.И. Указ. соч. – С. 76, 77.

39

Там же.

40

См.: Ветошкин М. Кодификация союзного законодательства // Советское строительство. – 1929. – № 7; Стучка П.И. Революционная кодификация // Революция права. – 1929. – № 3; Перетерский И.О. Техника оформления кодексов // Проблемы социалистического права. – 1939. – № 1. – С. 108–115; Дембо Л.И. Проблема кодификации советского права // Вестник ГУ. – 1947. – № 4. – С. 67–78; Иодковский А.Н. Вопросы законодательства: Автореф. дисс…. канд. юрид. наук. – М., 1948; Ушаков A.A. Важнейшие кодификационные работы на первой фазе развития Советского государства: Автореф. дисс… канд. юрид. наук. – Л., 1953; ЛяхТ.В. Проблема кодификации социалистического права: Автореф. дисс… канд. юрид. наук. – М., 1955; Вопросы кодификации: Сб. науч. ст. / Отв. ред. В.М. Чхиквадзе, А.Н. Иодковский. – М., 1957; Вопросы кодификации советского законодательства: Сб. ст./Свердловский юрид. ин-т им. А.Я. Вышинского. – Свердловск, 1957; Иодковский А.Н. История советской кодификации. – М., 1957; Юридическая наука и кодификация советского права // Правоведение. – 1958. – № 1. – С. 8–15; Очерки истории кодификации гражданского законодательства Украинской ССР. – Киев, 1959; Ромашкин П.С. О научных основах кодификации законодательства союзных республик // Советское государство и право. – 1959. – № 4; Ушаков A.A. О кодификации советского законодательства // Ученые записки Пермского ун-та. – 1959. – Т. 14. – Кн. 4. – Ч. 1; Теоретические вопросы систематизации советского законодательства / Под ред. С.Н. Братуся, И.С. Самощенко. – М., 1962; Развитие кодификации советского законодательства. – М., 1968; и др.

41

http://civil.consultant.ru/elib/books/3/page_23.html

42

См.: Муромцев Г.И. Указ. соч. – С. 77.

43

http://eyu.sci-lib.com/article0000947.html

44

Там же.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.