Основы методики уголовного преследования и профессиональной защиты от него (на примере уголовно-процессуального исследования должностных и служебных преступлений)

Автору известен случай, когда на месте убийства непосредственно около трупа были обнаружены объемные следы обуви, впоследствии идентифицированные с обувью Иванова (фамилия изменена). Дальнейшее расследование показало, что Иванов ночью, будучи в сильной степени опьянения, споткнулся о труп и, не заметив его, пошел дальше. Отметим, что до того, как был установлен и изобличен настоящий убийца, Иванов содержался под стражей по обвинению в его совершении.

Известный криминалист Н.И. Порубов в весьма поучительной книге воспоминаний описывает случай, когда при повторном осмотре места убийства была обнаружена страница из журнала «Работница». В результате большой и кропотливой работы по проверке всех подписчиков этого журнала в районе, где было совершено преступление, было установлено, что этот лист вырван из журнала, получаемого в доме участкового уполномоченного милиции. Будучи в определенной степени заподозренным к причастности к совершению данного преступления, тот при допросе вспомнил, что в день обнаружения трупа перед выездом на место этого убийства завернул кусок сала в бумагу, для чего вырвал лист из какого-то журнала, находившегося на этажерке. По дороге он съел сало, а когда вытаскивал труп, вытер бумагой руки и бросил под ноги[44].

Вспомним, наконец, чеховских следователей, которые, обнаружив на месте исчезновения Кляузова шведскую спичку и другие улики, делали весьма остроумные (по выражению Г. Гросса) выводы о несомненно состоявшемся убийстве и убийцах… А в результате, как известно, убиенного нашли живехоньким в бане. Что сделаешь: «Любовь, водка и закуска!»

Во-вторых, тем, что эти «лишние» следы умышленно созданы преступником для введения в заблуждение лиц, которые будут расследовать это событие, с целью либо обоснования его некриминального характера, либо, напротив, формирования сведений о совершении преступления неким не имеющим отношения к преступлению лицом (в том числе легко по этим следам устанавливаемым).

Говоря об этом, заметим, что редко, но, увы, имеют место в практике случаи создания таких «объектов и следов» не преступниками, а самим лицами, расследующими преступление.

В уже упоминавшейся книге воспоминаний Н.И. Порубов приводит несколько примеров таких фальсификаций по печально известному делу «витебского» серийного маньяка Михасевича.

Под прессом указаний начальства, требующих немедленного раскрытия очередного убийства, в одном случае обыскиваемому было подкинуто фото потерпевшей, которое находилось во время убийства у нее в сумочке, а сумочка исчезла. В другом случае на месте происшествия были сделаны гипсовые слепки со следов сапог. У подозреваемого изъяли сапоги, с них отлили гипсовые слепки, уничтожив те, которые отлили на месте происшествия, и направили сапоги подозреваемого и слепки с этих сапог на экспертизу. Очевидно, что эксперты совершенно обоснованно пришли к выводу, что именно этими сапогами оставлены следы, слепки которых предоставлены на исследование. «После этого заключения, – пишет далее автор, – прокурор дал санкцию на арест, следователь получил от загнанного в угол подозреваемого «признательные» показания, а судья вынес неправосудный приговор»[45].

В-третьих, тем, что они возникли в результате действий преступника, необходимость совершения которых логикой реализации механизма преступления не вызывалась либо их совершение было предопределено непредвиденным для преступника развитием криминальной ситуации либо, наконец, обусловлены исключительно субъективными, проявившимися при совершении преступления, свойствами и особенностями личности преступника.

И по нашему мнению, только на этом этапе, на этой основе (в противоположность мнению большинства криминалистов) – после осознания следователем типового механизма следообразования в результате совершения преступления определенного вида и обозначенных выше «отступлений» от него – для следователя «включается» личность конкретного преступника, модифицировавшего типовой механизм следообразования. Личность, которая создала криминальную ситуацию (или использовала определенную ситуацию для совершения преступления).

Иными словами, на этой основе начинается целеустремленная последовательная реконструкция механизма совершения преступления (напомним, что на предыдущем этапе реконструировалось само событие, которое с высокой долей вероятности является преступным) и возникают возможности установления лица, его учинившего.

Дело в том, что типовой механизм совершения преступления определенного вида достаточно существенно трансформируется под воздействием на него личности преступника, его психических, интеллектуальных, психолого-физиологических и, наконец, просто физических свойств и особенностей; каждый преступник вносит в типовой механизм преступного поведения нечто свое, личностное.

Так, к примеру, эти личностные особенности предопределяют пространственно-временные рамки механизма преступного поведения, очерченные действиями от начала реализации преступного умысла (с момента его подготовки к преступлению) до сокрытия либо самого факта совершения преступления, либо своей причастности к нему. А потому, несомненно, механизм совершения так называемого предумышленного убийства, тщательно подготовленного, выполненного и сокрытого путем инсценировки определенного некриминального события, будет отличен от механизма убийства, может быть, того же потерпевшего, но совершенного спонтанно, ситуативно.

Личностные факторы, имеющиеся у субъекта навыки исполнения тех или иных действий предопределяют зачастую и особенности способов реализации им умысла на совершение преступления, что дает основания для выдвижения соответствующей следственной версии.

Субъект, ранее проходивший службу в морской пехоте, с целью убийства установил самодельное взрывное устройство под капот автомобиля между радиатором и двигателем.

И.Г. Русаков, проанализировавший уголовное дело, расследованное по данному факту, пишет: «Он [субъект] действовал привычно, используя навыки, полученные в процессе армейской службы. Однако в Вооруженных Силах взрывные устройства устанавливаются таким образом, чтобы направлять взрывные энергию и мощность вверх. Для достижения же преступных целей нужно было направить разрушительную силу в салон автомобиля, чего не позволил сделать двигатель»[46].

Да и сама криминальная ситуация во многом предопределяется особенностями личности, совершающей преступления определенных видов. Субъект преступления либо использует сложившуюся ситуацию, либо, напротив, конструирует ситуацию, наиболее благоприятную, по его мнению, для реализации имеющегося у него или незадолго до того возникшего преступного умысла. Факты совершения преступлений без учета их субъектами складывающейся благоприятной или неблагоприятной для того ситуации нечасты, более всего они характерны для так называемых спонтанных преступлений.

Достаточно показательны в этом отношении данные, приводимые В.Е. Корноуховым: личность «преобладает» над ситуацией в 75 % совершения преступлений корыстной направленности, в 71 % совершения насильственных преступлений и лишь в 26 % преступлений неосторожных; «равновесие» личности и ситуации при совершении преступлений этих видов практически одинаково (19, 17, 23 % соответственно); личность частично «подавлена» ситуацией в 6 % случаев совершения корыстных преступлений, 12 % фактов преступлений насильственных и в 69 % преступлений, совершаемых по неосторожности[47].

В другой работе В.Е. Корноухов верно подчеркивает, что «криминальные ситуации видоизменяют механизм и способ совершения и, как следствие, приводят к вариационности отражения следовой картины, следовательно, они в ней отражаются частично»[48].

Именно с учетом этого, как нам представляется, возможно, во-первых, если не оптимальным, то во всяком случае рациональным образом работать со следами, возникшими в результате реализации механизма преступления определенного вида; во-вторых, выдвигать и верно формулировать версии об обстоятельствах, подлежащих установлению по каждому уголовному делу; в-третьих, определять рациональные следственные и другие действия и во многом их последовательность при осуществлении такой проверки.

Так, к примеру, независимо от того, какая именно версия о лице, совершившем расследуемое убийство, и его мотивах сформулирована, одним из неотложных следственных действий явится судебно-медицинская экспертиза трупа потерпевшего, направленная на извлечение и исследование материальных следов с этого «объекта», результаты которой необходимы для проверки любой версии. Если подозреваемый дал «признательные» показания, то выявленные в результате этого идеальные следы потребуют их исследования на предмет того, насколько адекватно они отражают механизм совершенного преступления, путем проверки его показаний на месте и проведения других направленных на то следственных действий и других мероприятий.

В то же время ряд разрешаемых судебно-медицинской экспертизой трупа диагностических вопросов (например, о взаиморасположении потерпевшего и нападающего, о наличии следов борьбы и самообороны и т. п.) позволит с той или иной долей вероятности реконструировать криминальную ситуацию, уточнить объективность ее реконструкции и, наконец, оценить достоверность показаний подозреваемого.

Обстоятельства, составляющие предмет доказывания по уголовному делу, достаточно строго очерчены и предопределены уголовно-процессуальным законом (ст. 73, 299, 421 УПК РФ). Однако необходимая прагматическая и познавательная сущность установления главных и промежуточных фактов в этих пределах с криминалистических позиций во многом обусловлена видом, к которому относится расследуемое преступление. Их специфические особенности, объем самих обстоятельств, пространственно-временные связи отдельных обстоятельств между собой и т. п., которые, как это уже неоднократно отмечалось, обусловлены диспозицией соответствующей уголовно-правовой нормы, конкретным способом ее реализации и мотивом преступления в данной криминальной ситуации, подлежат установлению при расследовании убийства, другие при расследовании дачи/получения взятки.

Эта специфика всецело предопределяет интерпретацию достижений частных криминалистических теорий, технических и тактических средств при разработке соответствующей частной криминалистической методики.

Скажем, при расследовании убийства наибольшее значение будут иметь обнаружение (и дальнейшее исследование) отпечатков пальцев на орудии преступления; при расследовании взяточничества – их обнаружение (и дальнейшее исследование) на предмете взятки; сами же технические средства и технико-криминалистические приемы обнаружения и исследования дактилоскопических следов чаще всего не меняются.

Это же с логической неизбежностью влечет соответствующую интерпретацию в частной методике общих положений криминалистики об организации и планировании расследования преступлений, начиная с момента получения сообщения о происшествии и выдвижения по нему типичных версий.

Одни из них, продолжая приведенные ранее гипотетические примеры, будут формулироваться при обнаружении трупа, совершенно другие – при получении заявления о предстоящем факте дачи/получения взятки. Особенности присущи и организации последующего и заключительного этапов расследования преступлений криминалистически определенного вида – вплоть до архитектоники постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого и выполнения по делу требований статьи 217 УПК (с учетом, например, количества эпизодов и фигурантов по делу, роли каждого из них в преступной деятельности и т. п.).

И наконец, это же всецело предопределяет – что представляется нам весьма важным – интерпретацию тактики производства отдельных следственных действий (перечень которых приведен выше), рационально учитывающую необходимость и возможности установления главных и промежуточных фактов при их проведении в самом широком диапазоне арсенала средств, разработанных криминалистической тактикой.

Нет сомнений, что тактические средства установления контакта при допросе подозреваемого в убийстве отличаются от способов установления контакта с лицом, подозреваемым в совершении должностного преступления. При производстве обыска в жилище этих же подозреваемых усилия следователя будут направлены на обнаружение (в том числе с использованием технических средств) совершенно разных предметов и документов, для сокрытия которых эти лица с учетом своих социально-психологических свойств и особенностей будут использовать, как правило, также разные места в своих квартирах.

Примечания

1

Белкин Р. С. Криминалистическая энциклопедия. – М., 2000. – С. 101.

2

Обоснование этой позиции см.: Баев О.Я. Уголовно-процессуальное исследование преступлений: система и ее качество. – М., 2007.

3

Этим проблемам мы посвятили рад работ, см.: Баев О.Я. Тактика уголовно преследования и профессиональной защиты от него. Следственная тактика. – М., 2003; Тактика уголовно преследования и профессиональной защиты от него. Прокурорская тактика. Адвокатская тактика (в соавторстве с М.О. Баевым). – М., 2005; Тактика уголовного преследования и профессиональной защиты от него. Криминалистическая тактика. Следственная тактика. Прокурорская тактика. Адвокатская тактика. – М., 2008. Настоящее исследование по существу является их логическим продолжением.

4

Аверьянова Т.В., Белкин Р.С., Корухов Ю.Г., Российская Е.Р. Криминалистика. – М., 2003. – С. 696. Нам это определение представляется более точным, чем то, как это понятие объяснено Р.С. Белкиным в «Криминалистической энциклопедии» (М., 2000), где под противодействием расследованию понимается лишь противоправная деятельность лиц, заинтересованных в исходе дела (с. 175).

5

Гармаев Ю. Адвокат не должен подстрекать своего подзащитного ко лжи // Росс, юстиция. – 2003. – № 7. – С. 61–62.

6

Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 томах. – М., 1990. – Т. 3. – С. 520.

7

Даль В.И. Указ. соч. – Т. 4. – С. 280.

8

Более подробно она приведена, в частности: Баев О.Я. О состязательности в досудебном производстве по уголовному делу // Воронежские криминалистические чтения. Вып. 6. – Воронеж, 2005.

9

Лефевр В.А., Смолян Г.П. Алгебра конфликта. – М., 1968. – С. 82.

10

См. подробнее: Баев М.О. Противодействие как реализация принципа состязательности в уголовно-процессуальном исследовании преступлений // Воронежские криминалистические чтения. Вып. 6. – Воронеж, 2005.

11

Марков А.Н. Правила адвокатской профессии в России. – М., 2003. – С. 9. В другом месте этой же работы (с. 192) А.Н. Марков приводит и такое мнение Московского Совета присяжных поверенных: «Выбор системы защиты составляет личное дело защитника, и в этом направлении никаких указаний, обязательных для него, делаемо быть не может».

12

Гармаев Ю.П. Преступления, совершаемые недобросовестными адвокатами в сфере уголовного судопроизводства (см. в: Инфор. ресурс «Консультант Плюс»).

13

Гармаев Ю.П. Указ. соч. – С. 129–130.

14

Крестников О.А. Система методологии криминалистики // Государство и право. – 2007. – № 9. – С. 52.

15

По одному остроумному замечанию, они зачастую напоминают выступления пчел, призывающих к активной борьбе с медом.

16

См.: Гармаев Ю.П., Лубин А.Ф. Проблемы создания криминалистических методик расследования преступлений: теория и практика. – СПб., 2006. – С. 29.

17

См.: Криминалистика. Часть вторая / Под ред. С.П. Митричева и П.И. Тарасова-Родионова. – М., 1952. – С. 4.

18

Возгрин И. А. Введение в криминалистику. – СПб., 2003. – С. 240.

19

Прагматизм (от греч. pragma, род. п. pragmatos) – дело, действие. См.: Сов. энциклопедический словарь. – М., 1980. – С. 1063. Понятие прагматизма введено в современный научный оборот в 1878 году американским исследователем Чарльзом Сандерсом Пирсом. См.: Пирс Ч.С. Начала прагматизма. – СПб., 2000.

20

См.: Философский энциклопедический словарь. – М., 1999. – С. 359.

21

См.: Философская энциклопедия. Т. 4. – М., 1967. – С. 336–337.

22

Шаталов А. С. Криминалистические алгоритмы и программы в системе методики расследования преступлений / В кн.: Ученые-криминалисты и их роль в совершенствовании научных основ уголовного судопроизводства. Ч. 1. – М., 2007. – С. 433.

23

Стругацкие А. и Б. Неназначенные встречи. – М., 1980. – С. 296.

24

См.: Белкин Р. С. Криминалистическая энциклопедия. – С. 117. Изучению проблем механизма преступления посвящен ряд монографических работ, см., напр.: Кустов А.М. Теоретические основы криминалистического учения о механизме преступления. – М., 1997; Лубин А.Ф. Механизм преступной деятельности. Методология криминалистического исследования. – Н. Новгород, 1997.

25

Курс криминалистики. Общая часть / Под ред. В.Е. Корноухова. – М., 2000. – С. 39.

26

Джозеф О. Коннор, Макдермотт И. Искусство системного мышления. – М., 2006. – С. 35.

27

По одному остроумному замечанию, «убеждения это то, что мы, вопреки всем свидетельствам, считаем истинным»; см.: Коннор Д., Макдермотт И. Указ. соч. – С. 80.

28

Проблемам криминалистической классификации преступлений, в том числе в ретроспективном ракурсе, посвящены работы А.Р. Белкина, Р.С. Белкина, А.Н. Васильева, И.А. Возгрина, И.Ф. Герасимова, А.Н. Колесниченко, В.А. Образцова, Н.П. Яблокова и многих других известных криминалистов.

29

«Под способом совершения преступления, – справедливо, на наш взгляд, пишет В.Е. Корноухов, – следует понимать систему действий, приемов, операций, которые направлены на достижение преступной цели и объединены пространственно-временными рамками». См.: Указ. соч. – С. 44.

30

Словарь иностранных слов. – М., 1955. – С. 598.

31

Каминский А.М. Теоретические основы криминалистического анализа организованности преступной деятельности и возможности его практического использования. Ч. 2. – Ижевск, 2007. – С. 54.

32

См. об этой проблеме подробнее: Малышкин П.В. О необходимости разработки «опережающих» (прогностических) методик расследования преступлений в сфере экономической деятельности / В сб. ст.: Уральская школа криминалистики: формирование, современное состояние и перспективы развития. – Екатеринбург, 2007. – С. 167–171.

33

Вспомним мотивацию первого «документально зафиксированного» убийства: «И призрел Господь на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился, и поникло лицо его. И… восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его» (Быт.: 4).

34

Наиболее характерными примерами этого является мотивация деятельности серийных сексуальных маньяков.

35

Николайченко В.В. Указ. соч. – С. 131.

36

Гармаев Ю.П., Лубин А.Ф. Указ. соч. – С. 57. Обратим внимание: еще Б.М. Шавер первоначальной задачей методики считал «с наибольшей точностью устанавливать, где обычно остаются следы преступлений данного вида». А решение этой задачи, разумеется, невозможно без уяснения механизма совершения этих преступлений, создания их адекватных моделей.

37

Суворова Л.А. Идеальные следы в криминалистике. – М., 2006. – С. 22.

38

Мещеряков В.А. Преступления в сфере компьютерной информации. – Воронеж, 2002. – С. 102.

39

Об этом см.: Баев О.Я., Мещеряков В.А. О возможностях использования особенностей сотовой связи для раскрытия и расследования преступлений // Воронежские криминалистические чтения. Вып. 7. – Воронеж, 2006; Они же. Использование информации современных систем мобильных коммуникаций в расследовании преступлений // Безопасность информационных технологий. – 2006. – № 1.

40

Именно поэтому, на наш взгляд, столь насущно необходима незамедлительная правовая легализация сделок с правосудием, без чего, как это убедительно показывает международный опыт, выявление и изобличение интеллектуальных соучастников преступлений практически невозможно.

41

См.: Шейфер С. А. Следственные действия. Система и процессуальная форма. – М., 2001; Он же. Следственные действия. Основания, процессуальный порядок и доказательственное значение. – М., 2004.

42

Баранов А.М. Использование результатов негласных способов собирания доказательств в уголовном судопроизводстве // Государство и право. – 2007. – № 8. – С. 64.

43

Гросс Г. Руководство для судебных следователей как система криминалистики. – М., 2002. – С. 158.

44

См.: Порубов Н.И. Полвека с криминалистикой против криминала. Записки старого криминалиста. – Минск, 2007. – С. 139.

45

Порубов Н.И. Указ. соч. – С. 143.

46

Русаков И.Г. Специфика свойств личности субъектов насильственных преступлений из числа лиц, имеющих боевой опыт / В сб. ст.: Уральская школа криминалистики: формирование, современное состояние и перспективы развития. – Екатеринбург, 2007. – С. 179.

47

Корноухов В.Е. Указ. соч. – С. 46.

48

Корноухов В.Е. Предмет раздела криминалистики «Методика расследования отдельных видов преступлений». – Красноярск, 2007. – С. 27.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.