Каким все является

Оле Нидал

Каким все является

© Buddhismus Stiftung Diamantweg der Karma Kagyu Linie

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2012

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Эта книга посвящается всем,

кто поддерживает буддизм Алмазного пути

С глубочайшей благодарностью нашему первому Ламе – Лопёну Цечу Ринпоче. Своим примером он тронул бессчетное множество существ.

От автора

Возможность учиться у человека, которого окружает сияние смысла и свежести и рядом с которым реальность, словно без усилий, раскрывает свой потенциал, накладывает глубокий отпечаток на всю жизнь. Именно такая удача выпала нам с моей женой Ханной. На протяжении двенадцати лет мы учились и жили в круге силы Шестнадцатого Кармапы, первого сознательно перерождающегося ламы Тибета, который постоянно – до самой смерти в 1981 году – показывал нам радость Просветления. Благодаря Кармапе слова Будды оживали и путь становился доступным. Его пример помог узнать свой ум очень многим, и влияние его силы ощущается и сегодня.

Самые важные передачи он дал нам сам, а для того чтобы мы могли держать и передавать дальше полученные методы и опыт, он попросил нас пройти обучение еще у десятка буддийских мастеров, за плечами каждого из которых было более тридцати лет медитации. Убедительно и ясно они показывали нам, что безграничный ум может все. Сейчас эта работа продолжается с семнадцатым воплощением Кармапы – Тхае Дордже.

Связь с такими великими учителями обязывает ко многому, в то же время ни в чем нет более высокого смысла и удовлетворения, чем передавать другим то, что делает неизмеримо богатой твою собственную жизнь. Первый раз эта книга появилась в начале 70-х годов. Переведенная более чем на 25 языков и выходившая в нескольких редакциях, она до сих пор раскрывает буддийскую мудрость величайших учителей Алмазного пути. В новом издании «Каким все является» стала более развернутой и доступной – за это я благодарю мою чудесную помощницу Кати Хартунг и многих друзей.

Пусть все существа будут счастливы!

Лама Оле Нидал

Амден, Швейцария, ноябрь 2003 года,в поле благословения Защитницы Белый Зонт,в день Черного Плаща.

Введение

2500 лет назад у Будды были уникальные возможности для передачи Учения: он жил в эпоху расцвета цивилизации Северной Индии, и его окружали чрезвычайно талантливые ученики. Это позволило ему на протяжении 45 лет показывать существам пути к полному раскрытию ума во всем многообразии средств, которые он передавал. Кангьюр (собрание слов Будды, записанных после его смерти) – это 108 томов, объединяющих 84 000 полезных наставлений. Появившиеся позднее комментарии учеников составляют еще 254 тома, каждый толщиной не менее двух сантиметров, – они называются Тенгьюр. Исходя из такого богатства методов и следует понимать последние слова Будды, которые он произнес в возрасте восьмидесяти лет, перед тем как покинуть тело: «Я могу умереть счастливо: я не оставил ни одного поучения в закрытой ладони. Все, что вам полезно, я уже дал».

Как следует из этого высказывания, Будда передал нам то, что можно непосредственно применять в жизни. На вопросы, почему и чему он учит, он неизменно отвечал: «Я учу потому, что вы и все существа стремитесь быть счастливыми и хотите избегать страдания. Я учу тому, каким все является». И хотя эти поучения стали основой для целого ряда школ, все они, каждая на своем уровне понимания жизни и Учения Будды, нацелены на всестороннее развитие человека – осмысленное использование тела, речи и ума.

«Я учу потому, что вы и все существа стремитесь быть счастливыми и хотите избегать страдания. Я учу тому, каким все является».

Поскольку буддийское учение многогранно и основывается на опыте, а не на вере, не стоит ограничиваться простым описанием его содержания. Особенности буддизма выявляются только в сравнении с другими мировоззрениями. В то же время подходить к Учению имеет смысл освободившись от чересчур жестких идей, потому что полноту его мудрости невозможно охватить с помощью логики «то, а не это».

Например, многие считают буддизм философией. И это верно в том смысле, что Учение Будды абсолютно последовательно. Ясность и свободомыслие являются важной предпосылкой буддийского пути, и успешное развитие лишь совершенствует их. Буддизм способствует раскрытию всех присущих нам способностей, включая логическое мышление. Однако почему же тогда нельзя относиться к Учению как к философии? Потому что изменения, которые оно вызывает, необратимы. Если в случае философии мы работаем с концепциями и представлениями, радуемся, удачно и логично их выстроив, а потом ставим книги обратно на полку, то Учение Будды выходит за пределы понятий, производя необратимые изменения в теле, речи и уме. Оно дает ключ к тому, что ежедневно происходит внутри и вокруг нас, и благодаря этому повышает уровень нашего осознавания. Использование буддийского взгляда и средств работает таким образом, что сначала растворяется много жестких представлений, затем возрастает доверие к тому, что все имеет определенный смысл, – и постепенно человек меняется: его действия становятся более непринужденными и совершаются как бы из внутреннего центра.

Среди результатов, которые приносит Учение Будды, нередко выделяют наиболее очевидные, такие как, например, возрастающая невозмутимость, на основе чего делается вывод, что буддизм – это в первую очередь психология. Что можно сказать в данном случае? Цель психологии ясна: все ее направления сфокусированы на улучшении нашей повседневной жизни. Психологи стараются добиться того, чтобы каждый человек приносил пользу обществу и при этом доставлял не слишком много проблем самому себе и остальным в течение тех семидесяти-девяноста лет, которые обычно проводят в мире жители западных стран сегодня. Учение Будды ставит перед собой сходные цели, но одновременно принимает во внимание факт непостоянства всего обусловленного и потому указывает на непреходящие ценности – тем, кто способен это понимать и абстрактно мыслить. Буддизм признает абсолютными лишь те истины, которые успешно проведут нас через такие состояния, как болезнь, старость, смерть и потери.

Буддизм признает абсолютными лишь те истины, которые успешно проведут нас через такие состояния, как болезнь, старость, смерть и потери.

Можно сказать, что Будда распространяет свою «психологию» на много жизней. Он учит, что события и ощущения, причины которых нельзя понять в рамках только «этой» жизни, могут быть результатами поступков прошлых жизней. Соответственно сегодня своими мыслями, словами и делами мы определяем будущее, в котором переродимся. Этот выходящий за пределы одной жизни принцип причины и следствия – в буддизме он называется карма – объясняет, почему существа находятся в столь разных ситуациях на внутреннем и внешнем уровнях. Поскольку буддизм исходит из того, что каждый переживает собственную карму (то есть результаты своих прошлых действий, слов и мыслей), работа здесь начинается с высокого уровня самостоятельности и ответственности за себя. Не всем легко это осознать, особенно если жизненная ситуация трудна. Но Будда учит, что причиной страданий является не зло, а отсутствие понимания. И что главное – удалить это неведение, чтобы поступки существ вели к непреходящему счастью, которое все так или иначе постоянно ищут. И проводником на этом пути является Учение Будды.

Таким образом, и психология, и буддизм изменяют нас. Но если психология не выходит за рамки повседневности и обусловленного мира, ограничиваясь достижением психологического избытка, то именно отсюда ведет отсчет буддийское развитие. Вне всяких противоречий буддизм указывает на то вневременное, несотворенное, что познает внешние и внутренние миры, – на самого переживающего, на воспринимающий ум. Спокойное бездумное существование до прихода смерти не является целью буддизма – Учение помогает нам все больше и больше узнавать собственный ум. Ведь лишь на познание ума можно действительно положиться.

Итак, в каких случаях у людей возникает желание сознательно задавать направление собственной жизни? Это приходит автоматически – вместе с пониманием закона причины и следствия и стремлением избегать страданий или же благодаря накоплению огромного количества хороших впечатлений, в результате чего пробуждается желание приносить пользу всем. Во втором случае взяться за свою жизнь нам помогает вывод о том, что едва ли можно многое сделать для других, пока ты не властен над собственными чувствами, мыслями, словами и поступками. К третьему типу людей, которые хотят сами определять, чему происходить, относятся те, кого настолько сильно вдохновляет живой пример Учителя, непосредственно знакомящего их со свободной игрой открытого, одаренного и неограниченного ума, что они просто хотят стать такими, как он.

Каковы бы ни были наши мотивы, буддийские методы воспитывают смелость, радость, энергичность и все полезные виды любви, вызывая безостановочное проявление в уме всевозможного богатства. В первую очередь дарит нам свободу углубляющееся понимание всеобщей изменчивости и постижение того, что нет никакого вечного, осязаемого «я» – ни в теле, ни в мыслях, ни в чувствах. К этому добавляется наблюдение о сходстве устремлений существ: каждый пытается ощущать что-то хорошее и избегать всего плохого, удерживать приятное и приспосабливаться к трудному. Очевидно также, что существ бессчетное множество, а мы всего-навсего в одном экземпляре, – при обнаружении этого само собой выясняется, что лучше думать о других. Так мы постепенно выходим из-под власти личностного и начинаем чувствовать себя гораздо менее уязвимыми – мы перестаем быть мишенью для происходящего. Когда все, с чем мы сталкиваемся, уже не в силах нас поколебать – состояние, которое буддисты называют Освобождением, достигнуто. Освобождение указывает на то, что удалена почва для возникновения мешающих чувств.

Второй и окончательный шаг – Просветление, полное раскрытие ума, которое означает расслабленное, но совершенно осознанное пребывание в «здесь и сейчас». Это самовозникающее и свободное от усилий состояние наступает после Освобождения вместе с растворением всех ограниченных концепций и понятий. Когда теряет силу мышление «или-или» и возникает пространство для широкого «и то и другое», пробуждаются новые способности, присущие уму. Многие знают вкус Просветления по таким исполненным счастья мимолетным мгновениям жизни, когда вдруг ощущается причастность ко всему, а окружающее пространство из расстояния между нами превращается во вместилище, которое, будучи проводником, все в себя включает и всему придает смысл. Просветление делает момент восприятия в тысячу раз яснее и увлекательнее всего, что мы только можем себе представить или что мы уже пережили, и вдохновение и блаженство больше не прекращаются.

Просветление делает момент восприятия в тысячу раз яснее и увлекательнее всего, что мы только можем себе представить или что мы уже пережили, и вдохновение и блаженство больше не прекращаются.

Наконец, есть и такие люди, которые полагают, что буддизм – это религия. Однако существенное отличие буддизма от религиозных воззрений прослеживается уже в самом значении латинского слова «религия»: «re» переводится «снова», а «ligare» – «соединять». Религии, пришедшие с Ближнего Востока и вот уже тысячу лет господствующие на Западе, пытаются заново обрести нечто совершенное. В буддизме же нет необходимости с чем-то «воссоединяться», потому что нет никакого рая, из которого мы когда-то выпали. Ум находится в состоянии запутанности с безначальных времен, а в момент Просветления тот, кто переживает различные впечатления, просто-напросто узнает свою вневременную природу. И разве можно в принципе доверять чему-то «восстановленному»? Ведь то обстоятельство, что это состояние когда-то было утрачено, а потом вновь обретено, должно указывать, с одной стороны, на его изначальное несовершенство, а с другой – на возможность в очередной раз его потерять.

Если называть буддизм религией, следует провести различие между двумя видами религиозных убеждений. Первый – это вмешивающиеся во все сферы человеческой жизни религии веры: иудаизм, христианство и особенно ислам. Их эгоистичные боги обнаруживают в своем характере «слишком человеческие» черты. Противоположность этим системам являют свободные от догмы религии опыта – Адвайта-веданта в индуизме, а также даосизм и буддизм – ориентированные на раскрытие качеств человека. Эти два подхода принципиально различаются как своими методами, так и целями.

Все религии веры, преобладающие в нынешнем мире, возникли на небольшой ближневосточной территории – их политическим центром выступает современный Иерусалим. Каждая из этих религий восходит к Ветхому Завету, который окончательно сформировался около 2500 лет назад. Общественная жизнь Ближнего Востока была окрашена тогда (и остается такой сейчас) постоянной борьбой за выживание. Этим объясняется приверженность религий веры мужским моделям поведения, стремление привлекать на свою сторону, чтобы оказаться сильнее, а также тенденция строить все на основе определенных богом законов. Только в таких условиях и могла утвердиться идея творящей, судящей и карающей внешней силы, чья истина должна отличаться от человеческой. Поскольку природа этой истины такова, что ее нельзя ни проверить, ни пережить на опыте или достичь, – в нее требуется верить. Задача паствы в данном случае – выполнять пожелания высшей силы или ее представителей, для чего в ход идут догмы и обращение других в свою веру, запреты и заповеди, а также не имеющая ничего общего с действительностью концепция о том, что один путь истинен и хорош для всех, тогда как другие – неистинны и вредны.

Религии опыта Дальнего Востока возникли примерно в то же время, что и ближневосточные религии веры, но вопрос выживания в Северной Индии и Китае не стоял настолько остро. Хотя сложившиеся здесь весьма развитые общества не являлись такими миролюбивыми, как многим хотелось бы думать, это были культуры, определенно отличавшиеся изобилием. В них царила духовная свобода и существовало множество философских систем. В такой ситуации религии приобретали совершенно иную направленность. Целью становился ум, развитие человека. Именно по этой причине здесь меньше внешних предписаний, заставляющих всех идти в одном направлении. Вместо засилья неопровержимых догм в разных обстоятельствах для разных людей в этих системах могут признаваться полезными разные истины.

Например, Будда предостерегал учеников от слепой веры в его слова и хотел, чтобы они задавали вопросы и на личном опыте проверяли поучения и таким образом находили подтверждение сказанному. Он всем желал и желает Просветления, к которому большинству из нас полезнее идти ступенчатым путем, пока не будет создана непоколебимая основа выносливости, сочувствия, радости и сознательности. С появлением такого фундамента многое начинает происходить все быстрее и как бы само собой, потому что счастье внутренне присуще каждому, будучи не чем иным, как нашим собственным умом. На пути к этому состоянию Будда неизменно доверял самостоятельности и сообразительности людей. Он просто ставил перед учениками освобождающее зеркало своего Учения, снова и снова показывая им, что скрыто в них самих. Потенциал Просветления, заложенный в каждом человеке, он называл природой Будды. Это доверие, которое является важной характеристикой пути и цели, и составляет основополагающее отличие буддизма от всех других религий.

Будда неизменно доверял самостоятельности и сообразительности людей. Он просто ставил перед учениками освобождающее зеркало своего Учения, снова и снова показывая им, что скрыто в них самих.

Будда держался в стороне от того, что сегодня называется эзотерикой. Хотя попытка защитить человеческую теплоту 60-х и пронести ее через последующие «хромированные» десятилетия очень трогательна, все же основанного на одних чувствах отношения к миру недостаточно. Нужно ясно знать что есть что. А если разрозненные фрагменты духовного знания из различных источников перемешивать и затем без подтверждения личным многолетним опытом пытаться продать их в новой упаковке в качестве вневременных истин, то это только запутывает. Подобным истинам наверняка можно доверять еще меньше, чем древним учениям религий веры с их многовековой практикой.

Чему же вневременному учит Будда? Он объясняет, что лежащая в основе всего истина (чтобы быть истинной) должна всегда и везде быть одной и той же и что ее невозможно создать, развить или испортить – иначе она не была бы абсолютной. По своей сути неотделимая от пространства, она пронизывает все, что есть и чего нет, и, если создать необходимые условия, можно ее познать. А тот факт, что до Просветления эту истину мы не воспринимаем или воспринимаем лишь частично, объясняется ключевым изъяном непросветленного ума – его неспособностью узнавать себя. Нетренированный ум подобен глазу: он все воспринимает, но не может видеть сам себя. Все поучения Будды направлены на ум и на путь к его полному постижению.

Все поучения Будды направлены на ум и на путь к его полному постижению.

Если мы решим отыскать то вневременное и неразрушимое, что смотрит в данный момент через наши глаза, осознает и воспринимает вещи, то мы не найдем ничего материального. Поэтому Будда описывал природу ума словом «пустой». «Пустой от чего-то» – это выражение использовалось в те времена, чтобы показать, что исследуемое осознавание не имеет никаких определенных качеств. Будда при этом не описывает «ничто», черную дыру, но просто указывает на то, что ум (воспринимающий) не имеет объема, длины, ширины или веса – всего того, что превращало бы его во «что-то». Математик, пожалуй, назвал бы ум нейтральным элементом восприятия, физик – вездесущей возможностью, ремесленник – не-вещью, а любовник или воин, которые считают мир продолжением своих органов чувств, сказали бы, что ум открыт как пространство. Все это означает, что, хотя тело смертно, а мысли приходят и уходят, воспринимающий не рождался, не был собран из чего-то или сотворен. Поэтому он остается вне смерти, распада или исчезновения. Ум подобен пространству: это вневременное вместилище, которое позволяет всему возникать, все охватывая и соединяя. Следовательно, не существует ничего внешнего, во что нужно было бы верить, и это значительно облегчает доступ к Учению многим людям: высказывания Будды – просто вспомогательные средства, позволяющие лучше узнавать себя и необратимо становиться более невозмутимым, радостным и полным любви.

За развитие на пути каждый отвечает сам. Будда своим примером олицетворяет окончательную цель, достижимую для всех, что дает подлинное Прибежище, о котором мы постоянно напоминаем себе с начала пути и до Просветления. Мы в буддизме принимаем Прибежище в полном развитии ума, то есть в Будде или в состоянии Будды; в его Учении – средствах, ведущих к Просветлению; в друзьях, вместе с которыми мы идем по пути; и в Учителе, который должен обладать способностью убеждать личным примером, вдохновляя учеников и пробуждая в них доверие к их собственной природе Будды. Таким образом, знание поучений Будды является ключом к непреходящему счастью. Сам Будда выступает учителем, защитником и другом существ: с помощью предлагаемых им средств можно избегать страдания и в результате достичь этого постоянного счастья. Можно все мощнее и мощнее развиваться, помогая другим. Термин, наилучшим образом описывающий Учение, был избран самим Буддой более 2500 лет назад – Дхарма. И если последнюю тысячу лет в этом качестве использовалось тибетское слово Чё, то теперь, когда Учение пришло на Запад, он звучит «Каким все является».

Жизнь Будды и его Учение

Жизнь Будды

Взгляд на жизнь Будды приблизит нас к его Учению. Будда родился около 2560 лет назад в королевской семье, и хотя большинство изображений представляет его азиатом, он больше походил на европейца: его род несколькими веками раньше – в эпоху великого переселения народов – перебрался в Северную Индию с территории нынешней Украины. Будда принадлежал к касте воинов, и в текстах говорится, что он был высоким, сильным человеком с голубыми глазами[1]. Страна его родителей располагалась у южных границ современного Непала, вокруг города Капилавасту. Это была удивительно богатая область Индии, не страдавшая от перенаселенности. Судя по раскопкам, здесь имелась подземная система канализации и центральное отопление, что большая редкость даже в современном Непале.

Будда появился на свет не в результате непорочного зачатия – для своих родителей он был последним шансом обрести престолонаследника и спасти страну от исчезновения. Весьма необычный, яркий сон возвестил матери о том, что она беременна, и как же велика была радость, когда на свет появился чрезвычайно крепкий красивый малыш[2]. Однако постепенно отца и мать начали одолевать сомнения: много необъяснимого происходило вокруг их сына. Например, когда он делал свои первые шаги, там, где его нога касалась земли, вырастали цветы – такое было под стать поэту, мечтателю или философу, но никак не молодому воину или полководцу, державшему в руках будущее государства. И вот на помощь призвали трех мудрецов, чтобы предсказать судьбу королевского сына, которому родители дали имя Сиддхартха Гаутама. Мудрецы проявили единодушие в своем суждении: «Мальчик действительно особенный. Если он не соприкоснется со страданиями мира, то исполнится все, чего вы от него ждете. Воин и герой, он покорит соседние королевства, и вы будете им гордиться. Однако если ему доведется узнать, что мир обусловлен и в нем нельзя найти настоящее, вечное счастье, то он от всего отречется и откроет новое, просветляющее видение». И поскольку родителям нужен был как раз правитель, а не чудак или гений искусства, они не замедлили принять меры к тому, чтобы обеспечить сына всем, что по нраву любому здоровому юноше. Принца окружали пятьсот женщин самой утонченной красоты, в его распоряжении было все для занятий спортом и боевыми искусствами, любые развлечения и лучшие условия для образования, и он быстро все осваивал. Стоило юному наследнику лишь указать на какую-то вещь, как он тут же ее получал. И поскольку в его подсознании не было ничего тревожащего из прошлых жизней, то и изнутри не всплывало никаких неприятных впечатлений. Так королевский сын провел первые 29 лет, переживая лишь сменявшие друг друга уровни радости. Но в один прекрасный день его мир перевернулся.

Молодого Сиддхартху Гаутаму на протяжении всего времени тщательно оберегали от тех вещей, которые могли его омрачить, пока в 29 лет он не очутился за пределами дворца. Довольно поздно столкнулся принц с неприятными сторонами жизни, но зато он узнал все и сразу. За три дня ему попались на глаза сначала безнадежно больной человек, охваченный страданием, затем совершенно дряхлый и немощный старик и, наконец, – мертвец. Осознание того, что эти страдания являются неотъемлемой частью жизни, лишило принца покоя. Ночью, по возвращении во дворец, ему не спалось, он все время думал о прибежище, которое можно было бы дать своим близким. Ни на что нельзя по-настоящему положиться: слава, род, друзья, богатство – все это когда-нибудь исчезнет. И снаружи, и внутри одно лишь непостоянство, нет ничего действительно и вечно существующего.

На следующее утро Сиддхартха увидел человека, который сидел в состоянии глубокого самопогружения. Когда встретились их глаза, будущего Будду, словно молнией, поразило: он сразу понял, что напал на след, – в глазах незнакомца отражалось то, что было вне времени. Так принц приблизился к светящемуся зеркалу за картинками, к океану под волнами. «Обязательно должен быть воспринимающий. Конечно, только ум способен охватить как мысли и чувства, так и внешние ситуации и миры!» Вдруг стало ясно, что должно быть что-то между представлениями и впечатлениями. Теперь в руках принца была нить: он начал догадываться, что доверять можно лишь этому воспринимающему, а не тому, что воспринимается; постоянному, а не изменчивым объектам восприятия; зеркалу, а не картинкам. Вид медитирующего пробудил понимание того, что воспринимающий ум неразрушим, делает все возможным и все знает и что его сияющая сила, свободно играя, позволяет всему происходить, а его неограниченная любовь все скрепляет. Вот оно! В одно мгновение к Сиддхартхе пришло осознание, что необусловленная истина, которую он искал, есть не что иное, как его собственный ум.

В одно мгновение к Сиддхартхе пришло осознание, что необусловленная истина, которую он искал, есть не что иное, как его собственный ум.

Но просто знать об этом было недостаточно. Будда видел цель – нужно было найти путь к ней. В то время еще не существовало полос обгона, позволяющих включать в духовный путь обстоятельства жизни: любовь, сон, учебу, езду на автомобиле и все остальное, – такие мощные средства дал миру уже сам Будда после своего Просветления. Поучения, благодаря которым сегодня можно использовать все ситуации как зеркало для ума, называются «Великая печать» (на санскрите – «Махамудра») – это ядро Алмазного пути. Итак, поскольку тогда не было возможности жить интересной жизнью и, оседлав тигра непосредственного опыта, мчаться к постижению, выбора у принца не оставалось. Ему пришлось пойти гораздо более медленным путем отречения: имело смысл ограничить количество впечатлений, поступавших в ум. Он резко оборвал свою богатую жизнь в обществе, однажды ночью тайно бежав из дворца в леса и холмы Северной Индии. Теперь у него была великая цель – постичь вневременную природу ума.

Будущий Будда горячо желал полностью познать ум для блага всех существ и не боялся никаких упражнений – учился всему без малейшей гордости. Следующие шесть лет оказались очень тяжелыми, но зато они принесли зрелость. Например, как-то раз Сиддхартха впал в крайность: посчитав, что тело плохое, постился до тех пор, пока от него не остался один только скелет. Ослабление чувственных впечатлений должно обострить ясность ума. Однако вместо ожидаемого результата принц обнаружил, что в таком состоянии невозможно быть полезным ни для себя, ни для других, – тогда он снова начал нормально питаться, и его тело обрело былую силу.

В то время в Северной Индии, как и в Греции, примерно тогда же переживавшей духовный расцвет, уже существовали все известные ныне философские течения. Сиддхартха не только учился у выдающихся учителей, но и быстро превосходил своих наставников. Однако их дуалистические воззрения не приближали его к цели. Во всех культурах даже самые одаренные учителя выдвигали бессчетное множество недоказуемых причин происхождения мира и всех событий в нем, и только Будда, а также его европейский современник Гераклит нащупали единственное убедительное решение: само пространство радостно играет и содержит в себе все возможности. Поэтому когда выяснялось, что очередной учитель ничего не знает о вневременной природе воспринимающего и не может показать нечто постоянное и достойное доверия, Будда говорил ему «спасибо» и шел дальше – к следующему знаменитому лесному гуру.

В Индии той поры царила атмосфера необычайной духовной открытости – как в Древней Греции, Италии эпохи Возрождения или в 60-е годы на Западе. Конечно, многие лучшие представители последней волны поиска смысла стали жертвами наркотиков, однако их широкое наступление на власти, запреты и материализм не прошло бесследно и до сих пор продолжает влиять на развитие общества. Настроение 60-х – это искренность, стремление, даже если и не всегда дальновидное, привести всех существ к счастью. Высокие идеалы, вера в изначальную доброту человеческой природы затмевали материализм и снобизм. И пусть во времена Будды еще не изобрели противозачаточных средств и люди не знали такой раскованности в сексуальном плане, однако в том, что касается глубины и ясности мировоззрения, многие слушатели той далекой эпохи были гораздо более внимательными и сосредоточенными. Широкое распространение имели материализм и нигилизм, а также все известные сегодня воззрения, которые пытаются объяснить происходящее внешними причинами, например богами. Однако в любом случае и при любом выборе индийцы прежде всего ожидали, что их духовный настрой позитивно скажется на их повседневной жизни.

Представление о том, что мировоззрение может пронизывать все аспекты жизни до самых мелочей, сделалось чуждым западной культуре во времена инквизиции и сопутствовавших ей невообразимых пыток и казней. Взамен начали появляться такие умозрительные дисциплины, как логика и этика, которые скорее приносили интеллектуальное удовлетворение, нежели улучшали повседневную жизнь. Апофеозом этого процесса стало декартовское разделение тела и ума, до сих пор сохраняющее значительное влияние на западную культуру. Дальнейшее дробление гуманитарных наук на дисциплины породило невероятное количество экспертов в различных узкоспециальных областях, но лишь немногие удерживали в фокусе все человеческие устремления и обладали пониманием путей, приносящих счастье, равно как и осмысленных целей.

В эпоху Будды, напротив, люди еще не были отмечены клеймом абсолютизма или религиозного давления и поэтому ожидали от мировоззрения чего-то большего: оно должно было являть собой жизненную философию и, выводя за пределы личных желаний и ожиданий, давать доступ к вневременной истине. Учение должно было иметь логичную основу, применимые средства и достижимую цель. Кроме того, все крайне осторожно обращались с различными заявлениями: если чье-то воззрение оказывалось опровергнутым, проигравший становился учеником победившего – такова была духовная честность эпохи.

Через шесть лет изучения и медитации в этой тогда еще приятной, поросшей лесом низменности Северной Индии у молодого принца созрели обещания из бесчисленных жизней. Он хотел наконец познать суть ума для блага всех существ. Для осуществления задуманного Сиддхартха выбрал место под названием Бодхгая, которое сегодня представляет собой оживленную деревню, полную азиатских храмов, западных туристов, последователей буддизма и индийских нищих, но где до сих пор сохраняется мощное поле силы. В последнее время окрестности Бодхгаи стали весьма опасными, так что посещать святые места лучше только в светлое время суток и в составе больших групп, поскольку здесь могут убить просто ради вещей и денег.

Бодхгая находится на юго-востоке от Дели в двух третях пути до Калькутты в штате Бихар, который в настоящее время безнадежно перенаселен. Придя туда, Сиддхартха сел под большим деревом с пышной кроной, твердо решив оставаться в состоянии самопогружения до тех пор, пока не будет достигнута цель – пока он не станет способным приносить пользу всем существам. После шести полных самых разных переживаний дней и ночей, на утро седьмых суток принц достиг Просветления. Это майское полнолуние – примерно 2525 лет назад – было его тридцать пятым днем рождения, а через 45 лет стало днем его смерти. В уме мгновенно растворились последние завесы жестких представлений, и осталось только всеобъемлющее «здесь и сейчас». Исчезли все разделения во времени и пространстве – и прошлое, настоящее и будущее слились в состоянии сверкающего блаженства, содержащего в себе все. Сиддхартха стал светящимся осознаванием – знал все и был всем каждой клеткой своего тела.

В уме мгновенно растворились последние завесы жестких представлений, и осталось только всеобъемлющее «здесь и сейчас». Исчезли все разделения во времени и пространстве – и прошлое, настоящее и будущее слились в состоянии сверкающего блаженства, содержащего в себе все.

Первые семь недель после окончательного постижения Будда продолжал сидеть под деревом – очевидно, для того, чтобы тело привыкло к огромным потокам силы Просветления. В этот период к нему приходили боги – получали от него благословение и принимали в нем Прибежище. Как впоследствии и самые одаренные из людей, они видели в нем не человека, но зеркало своей собственной Будда-природы. Благодаря примеру Будды они получили возможность обратиться к ценностям, на которые действительно можно положиться.

Позднее Будда учил своих учеников опираться на три столпа и принимать Прибежище в так называемых Драгоценных и Редких, или в Трех драгоценностях: в Будде, Дхарме и Сангхе. Это внешнее Прибежище является общим для всех направлений буддизма: оно необходимо для узнавания ума. Не важно, дается ли оно очень подробно или человек просто повторяет несколько коротких фраз за Учителем, в результате возникает связь и мы оказываемся на пути к Постижению. С этой поры растет убежденность в том, что мы, как и Будда, несем в себе все просветленные качества и сможем обнаружить их с помощью его средств.

Хотя впервые полное осознание смысла Прибежища приходит лишь в момент Просветления, его сильное позитивное влияние начинает сказываться с самых первых минут. Прибежище дает ясное направление в жизни и значительно усиливает все наши действия, а медитации, на которые оно нас уполномочивает, эффективно устраняют болезненные впечатления в сознании-хранилище. И в силу того что наш ум тогда функционирует уже без помех и более гибко, мы начинаем больше думать о других.

Итак, мы принимаем Прибежище в Будде как в цели – полном раскрытии ума и воплощении Просветления. Это состояние – неразрушимая, вневременная природа истины, или Будда-природа, – внутренне присуще всем, даже если не все это осознают. Кроме того, мы открываемся Учению Будды – Дхарме – как пути, который ведет к цели. А еще нам нужно по возможности находиться в окружении людей с похожими ценностями, ведь лучше всего мы развиваемся, когда у нас есть связь с освободившимися от страданий или стремящимися к этому близкими друзьями на пути – их называют «Сангха». Это тоже Прибежище.

В тех школах, или линиях передачи, где основной акцент делается на медитации, самым главным Прибежищем считается Будда. Здесь мы пытаемся найти доступ к состоянию, в котором уже нет изменений, и учимся (прежде всего с помощью Учителя) этому состоянию доверять. Что же касается буддийских школ, опирающихся в первую очередь на концептуальный подход, то они особо выделяют Прибежище в Учении, поскольку оно ведет к Просветлению. Их последователи приближаются к совершенству постепенно и очень осмотрительно.

Чем выше уровень методов, тем большее значение приобретают друзья на пути – во-первых, потому, что они дают нам доступ к Учению. Без них мы едва ли смогли бы использовать путь и достичь цели. Со временем такие друзья становятся еще и полезным примером – в этом случае их называют стремящимися к Просветлению, или Бодхисаттвами. Они ставят развитие других выше собственного, одновременно обретая власть как над обусловленным миром, так и над своим умом. Можно выделить два типа друзей: непоколебимых и бесстрашных, на которых всегда можно положиться и которые выводят нас из обусловленных состояний к Освобождению и Просветлению, и тех, кто пока еще на пути. И хотя ум последних может быть по-прежнему весьма спортивным и скакать вверх-вниз, их настрой ничем не отличается: они тоже хотят стать просветленными для блага всех. Если такие друзья готовы к неличностному восприятию событий своей жизни, то мы легко можем принять их в качестве попутчиков, и тогда каждый будет учиться благодаря развитию других.

Для всех школ буддизма принципиально необходимы цель, путь и помощники. Более чем десяти процентам населения мира они приносят то, что требуется для осмысленной и независимой жизни. Многие школы принимают Прибежище и в Учителе – это главное Прибежище в Алмазном пути, той разновидности буддизма, которая передавалась в Тибете, а также в японском Дзэн– и китайском Чань-буддизме. Учитель дает непосредственный доступ к богатству Просветления. Его также называют «Лама» – он должен испытывать ко всем существам ту же любовь, что чувствует мать к своему ребенку. От Учителя кроме Прибежища в Будде, Учении и друзьях на пути мы получаем «Три корня» быстрого роста: благословение, которое пробуждает доверие; средства, открывающие ум; и защиту, наделяющую активностью и превращающую все в шаги на пути. Таким образом, Учитель воплощает собой практически все Прибежище. Чем глубже воздействие методов, тем важнее Учитель. Бегать умеет всякий, учиться водить машину стоит с помощью учителя, но полететь точно никто не сможет сам.

Для всех школ буддизма принципиально необходимы цель, путь и помощники.

В буддизме, как и вообще в жизни, нет ничего важнее ценностей, на которые мы ориентируемся. И преемники Будды сообщают другим – в той степени, в какой ученики способны это понять, – что неизменным Прибежищем может быть только ум.

Три пути

Первые поучения людям Будда дал через семь недель после Просветления в Оленьем парке у Сарнатха. Этот город находится в одиннадцати километрах от Бенареса – места, которому индуисты приписывают исключительную святость. Там они сжигают трупы, а прах сбрасывают в Ганг. Индуистское паломничество считается удачным, если искупаешься в реке и отведаешь ее «вкусной» воды. Сюда-то и пришли пятеро ищущих – из той категории, что мы сегодня назвали бы эгоистами. Эти люди достигли извращенной святости: они стали не целостными и сильными, что является значением слова «святой»[3], а негибкими и ограниченными. Это был тот особый род клиентов без чувства юмора, которых сегодня любой учитель, заботящийся о здоровом развитии своих групп, старается как можно скорее спровадить куда-нибудь подальше. Думали они только о себе, и их целью было самим освободиться от страданий. Какое-то время назад, еще в период аскезы, Будда произвел на них мощное впечатление, но стоило ему вернуть себе сильное тело, как они тут же объявили его излишне «мирским» и удалились. Итак, аскеты увидели, что их бывший коллега сидит себе, лучась светом, – и эта его сила совсем не пришлась им по нраву. Они даже попытались сделать вид, что ничего не замечают, но силовое поле Будды оказалось настолько мощным, что у них не оставалось выбора – они просто не могли не спросить: «Почему ты светишься? Как ты стал таким?»

В ответ прозвучали Четыре благородные истины. Современные школы буддизма дают немного разные формулировки, но смысл их сводится примерно к следующему: «Обусловленная жизнь является страданием. У этого страдания имеется причина. Есть окончание страдания. И есть путь, ведущий к этому окончанию».

Обусловленная жизнь является страданием. У этого страдания имеется причина. Есть окончание страдания. И есть путь, ведущий к этому окончанию.

И по сей день живой буддизм испытывает на себе последствия того, что для первых учеников Будды мотивацией вступления на путь была боль, а не радость, а также того, что эти четыре фразы оказались такими запоминающимися. И хотя на всех изображениях, будь то картины или статуи, Будда улыбается, из-за этого высказывания образованные люди ждут от Учения в первую очередь логически обоснованного пессимизма. Держателям живой передачи приходится постоянно бороться с этими отрицающими жизнь интерпретациями, чтобы открывать жизнерадостным людям путь к Учению Будды. Например, ученые перевели название достижения высшей цели – «нирвана» – как «сдувание», «угасание» и дали комментарий: буддисты после смерти хотят провалиться в «ничто». На фоне сотен миллионов радостных и активных последователей Учения Будды, которые руководствуются в жизни причинно-следственными закономерностями и считают перерождение чем-то само собой разумеющимся, подобная трактовка выглядит не очень убедительной. Если принимать нирвану за простое исчезновение, тогда ступень опыта, на которой воспринимающий оказывается вневременным безграничным блаженством, остается недостижимой. Вот почему так важно не переносить слова в двойственную картину мира с привычным разделением на «хорошо» и «плохо», «бытие» и «небытие», но открыться целостному принципу мышления «и то и другое».

При правильном понимании Четыре благородные истины образуют полезную рамку для буддийского Учения. Известны различные толкования, которые принимались за основу в возникавших на протяжении последних двух с половиной тысяч лет многочисленных направлениях буддизма. Пусть изначально Четыре истины были даны тем, кто думал только о личном Освобождении, но эти поучения помогают найти верные ориентиры в жизни.

Итак, первые слова Будды: «Существует страдание». Когда слышишь это впервые, можно подумать: «Надо же, что за мировая скорбь?» Или: «И кому он это продаст?» Ведь склонные к излишнему драматизму религии поступают иначе, провозглашая: «Мой бог единственный», «Мой бог самый сильный», «Месть Аллаха неотвратима и беспощадна», вселяя в слабых чувство причастности к чему-то большому. Однако фактически первое высказывание Будды, содержащее общее утверждение о том, что у жизни есть болезненные стороны, прежде всего указывает на огромные возможности. И на безграничное счастье. Почти все забывают про обусловленность всего, что мы воспринимаем, о том, что наш опыт зависит от уровня, на котором он переживается. Вряд ли кому-то понадобится Будда для того, чтобы осознать, что дни делятся на счастливые и несчастливые. Взлеты и падения даже у буддистов исчезают лишь спустя годы практики. К тому же наверняка каждый человек всегда сам точно знает, как он себя чувствует. Похоже, эта способность не зависит от наличия прочих талантов, так что здесь нам едва ли требуется помощь. Будда необходим только там, где люди не могут чего-то понять сами. Без него они не замечают вневременный и необусловленный уровень сознания – присущую уму высшую радость, которая все знает и не отделена от Просветления. Таким образом, у фразы «Существует страдание» имеется еще одно значение: мы можем доверять воспринимающему уму. Рядом с непрерывной свежестью Просветления любые меняющиеся переживания выглядят довольно бледными. По сравнению с сияющей силой открытого, неограниченного и осознающего пространства все остальное является страданием – даже лучшие мгновения восторга и любви. И самая прекрасная волна – еще не весь океан! Вот почему эти первые Четыре благородные истины Будды вовсе не пессимизм, как кажется при поверхностном рассмотрении и как считают даже многие образованные буддисты сегодня. В действительности Четыре благородные истины нас возвышают: тот, кто показывает нам, что наш вневременный ум сам по себе гораздо совершеннее, чем все его преходящие игры, делает нас безгранично богатыми.

Вторая благородная истина Будды гласит: «У страдания есть причина». И что это за причина? Здесь Будда знает только одного разбойника – базовое неведение всякого непросветленного ума. Оно оказывает определенное влияние на тело и речь, отдаляя существ от счастья, к которому они изо всех сил стремятся. И как Будда объясняет изменчивость наших состояний ума?

Из-за неспособности неразвитого ума осознавать, что видящий, видимое и непосредственно акт видения взаимно обусловленны и являются разными аспектами единого целого, возникает переживание двойственности (дуальности). Смысл всех поучений Будды, цель всех буддийских медитаций – в том, чтобы эту иллюзию растворить. До Просветления сознание функционирует подобно глазу: замечает внешние и внутренние события, но не осознает себя. В принципе это странно: мы все можем осознавать очень много вещей (воспринимать объем, длину, форму, вкус, цвет или вес всех предметов) и крайне серьезно относиться к изменчивым мыслям и чувствам, однако среди нас совсем немного тех, кто ищет воспринимающего все это. Если начать исследовать ум, то станет ясно, что он не имеет практически никакого представления о самом себе. Мы много знаем о происходящем, но ничего не знаем о том, кто все это переживает. Эта извечная, а точнее безначальная неспособность осознавать себя является основой обусловленного мира, первопричиной любой боли.

До Просветления сознание функционирует подобно глазу: замечает внешние и внутренние события, но не осознает себя.

Такая ограниченность неизбежно порождает дуалистический взгляд, когда уже не переживается целостность ума и его основные свойства воспринимаются отдельно друг от друга. В этом случае мы интерпретируем подобную пространству способность к восприятию как «я», а воспринимаемое (то, что возникает в этом пространстве) в результате превращается в «ты», или во «внешний мир». И хотя все так или иначе постоянно меняется и существует лишь в зависимости от условий, мы верим, что преходящие явления реальны и отделены от воспринимающего. Эта ошибка, влекущая за собой тяжелые последствия, называется в Учении Будды изначальным неведением. В нем причина всех несовершенных состояний.

Переживаемое разделение на «я» и «ты», «здесь» и «там» рождает два чувства: привязанность как попытку удержать приятное и отвращение как стремление оттолкнуть неприятное. Но и этим все не заканчивается. С привязанностью появляется жадность: тем, что нам нравится, мы хотим обладать и в будущем. Из отвращения развивается зависть, поскольку нам не хочется видеть счастливыми тех, кого мы не любим. И наконец, неведение приводит к исключающей гордости, потому что такие условия, как слава, молодость, богатство или красота, с которыми у нас в данный момент, возможно, дела обстоят лучше, чем у других, мы воспринимаем реальными, не осознавая их непостоянства. Эти шесть чувств, порождаемых основополагающим неведением ума, в различных комбинациях могут давать 84 000 непросветленных состояний ума. И хотя они постоянно меняются, человек, не знакомый с медитацией, воспринимает их всерьез. Нетренированный ум неспособен осознавать, что мешающих чувств не было до этого и не будет позже, что они даже прямо сейчас непрерывно меняются, а значит, было бы глупо следовать им. И мы опять и опять попадаемся на эту удочку, отдавая потоку чувств ум, речь и тело, и тем самым постоянно засеваем новые семена страданий и запутанности в сознание-хранилище, а также в мир. Даже если мешающие чувства не сразу распознаются как таковые, но кажутся справедливыми и естественными, в любом случае они приводят к проблемам. В то же время мощные и даже жесткие ранящие действия, совершенные с ясным умом и желанием помочь другим, приносят уверенность и хорошую карму. Но пока не достигнуто спокойствие ума, лучше не вынимать рук из карманов. Когда в результате поступков, окрашенных мешающими чувствами, возникают внутренние и внешние препятствия, почти каждый из нас склонен винить других. Мы забываем, что сами создали для этого причину, – и опять делаем, говорим и думаем что-нибудь вредное, что ведет к очередным трудностям. Этот круг неправильно понятых причин и следствий, в котором вертятся существа, не видящие за всем происходящим вневременного осознавания, называется «кхорва» по-тибетски и «сансара» на санскрите, что означает «колесо». Колесо обусловленного существования.

На этот счет религии веры не дают ясного объяснения, поскольку, согласно их подходу, судьбу человека определяют внешние боги, которых никто никогда не видел. Или же причиной страданий объявляется некий принцип зла – эдакий мегареактивный дьявол, распространяющий повсюду запах серы. Для Будды абсолютное зло просто невозможно. Поскольку все, что исходит от нас, к нам же в конце и возвращается, нечто абсолютно плохое обязательно уничтожило бы само себя. В религиях опыта, и прежде всего в буддизме, каждое существо несет за себя ответственность. Нет ни персонального, ни морального давления: поскольку каждый хочет счастья, вредные поступки вместе с их последствиями возникают скорее по причине глупости и недостаточной зрелости, нежели из-за подлости. И человек в религиях опыта не цепенеет от страха, ожидая расплаты, – он просто сознательно занимается решением проблемы. Именно потому, что карма – это естественный ход причин и следствий, а не рок или неотвратимая судьба, причины, которые еще не успели превратиться во что-то мешающее, можно изменить.

Для Будды абсолютное зло просто невозможно. Поскольку все, что исходит от нас, к нам же в конце и возвращается, нечто абсолютно плохое обязательно уничтожило бы само себя.

Нужно лишь научиться «растягивать» мгновение перед поступком настолько, чтобы оставалась возможность осознанно выбирать полезное действие, не приводящее к страданию. И здесь Будда всегда готов нас подстраховать. Его поучения – это искусные средства познания ума, помогающие вовремя обнаружить причины страдания и воспрепятствовать его проявлению.

Третья истина Будды, провозглашенная 2500 лет назад, больше всего вдохновляет современный Запад. Она открывает нам сердца. Смело и с полным сознанием собственной силы Будда подтвердил, что достиг высшей цели – Просветления. Те пятеро ищущих услышали от своего бывшего собрата скромное заверение: «Есть окончание страданий» – совершенное состояние, которое беспрерывно переживает он сам. Впервые в истории появилось нечто настоящее и доступное для восприятия, к чему можно было стремиться, – вневременное и истинное Прибежище для всех. И Будда не собирался оставаться единственным, кто переживает это счастье. С тех пор и до наших дней люди, которые жили согласно его Учению и узнавали свой ум, опираясь на данные им советы по медитации и следуя его взгляду на вещи, частично или полностью подтверждают это высшее знание. С самого момента Просветления Будда непрерывно демонстрировал абсолютный опыт ума, природа которого – всеведущее бесстрашное пространство, а проявление – постоянная высшая радость. На этом уровне любое действие выражается как неразделяющее, дальновидное активное сочувствие, нацеленное на причины, а не на сиюминутные следствия. Без раскалывающего действительность представления о «ком-то», делающем «что-то» с «кем-то другим», ум подобен солнцу, которое сияет само по себе.

В Сарнатхе, где огромная, но, к сожалению, весьма обветшавшая от времени Ступа доныне величественно возвещает об этом событии, Будда вместе со своей Четвертой благородной истиной принес в мир путь к Просветлению. Он задал общее направление своего Учения в том виде, как оно передается с той поры многочисленными учителями, которые его представляют: «Есть путь к прекращению страданий». Этот путь состоит в применении вневременных эффективных средств, находящих высшее выражение в медитациях, которые полностью раскрывают и используют все качества тела, речи и ума. Окруженный талантливыми учениками, Будда в течение 45 лет передал 84 000 поучений, которые стали затем доступны людям в соответствии с их желаниями и способностями.

Об этом пути рассказывает моя книга. Поучения начинаются с простого: с причины и следствия, набирают силу в развитии богатой внутренней жизни и находят высшее осуществление в Чистом видении, благодаря которому любое событие или ощущение превращается в зеркало для ума.

Кто хочет думать, что происходящее вызвано злым богом, «другими» или просто «случайностью», может найти массу привлекательных духовных предложений в современном мире. Однако, имея такой подход, точно не станешь счастливым с Учением Будды. Буддизм начинается с ответственности за самого себя: здесь учишься видеть свои ощущения как последствия своих же действий в прошлом – и перестаешь искать «виноватых». И уже на этой основе начинаешь осознанно засевать семена причин, приносящих счастье. Это позволяет влиять на следствия – нельзя всегда оставаться детьми, несамостоятельными и зависящими от обстоятельств.

Буддизм начинается с ответственности за самого себя: здесь учишься видеть свои ощущения как последствия своих же действий в прошлом – и перестаешь искать «виноватых».

Если хочешь всегда жить уверенно, опираясь на непоколебимую основу, нужно просто придерживаться закона причины и следствия. То, что было заложено в сознание-хранилище существ действиями тела, речи и ума, пробуждает внешние и внутренние условия, соединяет их и формирует будущее – и наше, и внешнего мира. Конечно, есть немало областей, таких как погода, интеллект или экономика, которые определяются великим множеством условий и которые по этой причине невозможно просчитать до конца, однако их основой также являются созревающие слои причин и следствий.

Понимание причины и следствия меняет наше отношение к страданиям мира – становится объяснимым многое, что кажется несправедливостью, если думаешь, что у тебя только одна – «эта» – жизнь. Ведь до признания и применения закона причины и следствия условия каждой новой жизни в значительной степени программируются прошлыми поступками. Когда в момент смерти отключаются органы чувств, всплывают впечатления, засеянные в ум во время жизни. Они определяют четыре следующих результата. Во-первых, характер переживаний в период между этим и очередным телом. Во-вторых, связь с будущими родителями, которая дает наследственность и общую направленность жизни. В-третьих, условия в стране рождения, а также социальное происхождение. И наконец, наше отношение к миру и окружающим. Это, в свою очередь, приводит к полезным или вредным поступкам в следующих жизнях.

Хотя в этой связи некоторых особо благодетельных граждан может смутить тот факт, что основные страдания мира, несмотря на многочисленные усилия Запада, сегодня сосредоточены в странах вдоль экватора, не надо бояться, что в Учении Будды есть место расизму. Карма меняется (когда Будда жил в условиях высокоразвитой культуры, мы в Северной Европе дробили друг другу головы каменными топорами), но при этом она очень цепкая. Даже переезд в страны с гуманистическими ценностями часто не приносит иным людям большой пользы, поскольку они привозят с собой свое «сложное» поведение, что и наблюдается в наши дни. Единственная возможность освободиться от кармы – это сознательно вести себя по-другому.

Чтобы научить людей избегать несчастья, Будда советует отказаться от десяти вредных действий. К ним относятся: убийство, воровство, причинение сексуального вреда, ложь, злословие, бессмысленная речь, грубые и обидные слова, алчность, недоброжелательство, распространение ложных воззрений (см. главу «Преодоление собственного страдания – уровень эгоцентристов», раздел «Десять вредных действий»). И это не запреты: нам решать, хотим мы сталкиваться с последствиями тех или иных действий или нет.

Первые пять учеников Будды проявили интерес к его словам потому, что стремились избежать собственного страдания. В этом им помогли Четыре благородные истины и закон причины и следствия. Знание о том, какие поступки приносят страдание, о противоядиях к ним, а также о медитациях, которым учил Будда, дали этим ученикам необходимую внутреннюю дистанцию и покой ума. Поучения, основанные на таком настрое, называются согласно тибетской классификации «Тхегчунг», а на санскрите – «Хинаяна», что означает «Малый путь». Здесь постигается, что все обусловленное, будь то мысли и чувства внутри или миры и события снаружи, является преходящим, и если не давать всему этому никакой энергии, то все снова растворяется. Цель – личное Освобождение.

Многим, кто живет в социал-демократическом обществе, подобный подход может показаться неполноценным. Но и во времена Будды были люди, которые не хотели довольствоваться только собственным счастьем. Они видели, как все приходит и уходит подобно сну, и осознавали нереальность внешнего и внутреннего мира, создаваемого пространством. Кроме того, эти люди понимали, что они сами в единственном числе, а существ бесконечное множество, из чего следовало, что другие гораздо важнее. Ученики, относящиеся к данному типу, быстрее и лучше открываются и развиваются через накопление сочувствия и мудрости. Для них естественно желание развиваться самим, чтобы помогать другим. Это так называемый Великий путь (тиб. тхегчен, санскр. махаяна). О нем пойдет речь в следующей главе. Цель этого пути – Просветление на благо всех.

Ученики третьей группы способны видеть Учителя как Будду. Они испытывают сильное доверие к нему и к собственной природе Будды, понимая, что чужое Просветление можно видеть лишь потому, что оно потенциально присуще нам самим. Они готовы вести себя как Будда, пока не обретут равное ему постижение, и Будда давал им соответствующие поучения. Поскольку это именно тот буддизм, который подходит сегодня большинству людей на Западе, ему и уделяется основное внимание в моей книге. Он называется «Алмазный путь» – точный перевод тибетского «Дордже Тхегпа» и санскритского «Ваджраяна», и цель здесь та же, что и в Великом пути: Просветление.

Современный мир полон отвлекающих соблазнов, так что на буддийском пути лучше начинать с того, чему мы более всего открыты, постепенно продвигаясь к целостному применению Учения.

Цель всего буддийского Учения – развитие существ. И разница между тремя описанными уровнями заключается лишь в том, что это разные шаги на пути. Современный мир полон отвлекающих соблазнов, так что на буддийском пути лучше начинать с того, чему мы более всего открыты, постепенно продвигаясь к целостному применению Учения. Важнейшее отличие Будды от непросветленных состоит в том, что он очистил свой ум от всех ошибок и приносящих страдание привычек, создав таким образом условия для Просветления. Непросветленным еще только предстоит пройти этот путь.

Через восемь лет после первого поучения в Сарнатхе к Будде пришли совсем другие люди. Это было в Раджгире, на Горе грифов, что неподалеку от Бодхгаи. Сегодня туда в одиночку лучше не ходить – там нападают даже на нищих тибетских лам. Ученики, пришедшие тогда к Будде на вершину Горы грифов, обладали избытком для других и готовностью к широкому и неличностному настрою. В силу этого их можно было учить укреплению сочувствия – способности ставить себя на место другого. Параллельно Будда давал этим ученикам средства к раскрытию внутренне присущей мудрости, которая помогает нам видеть то, что есть на самом деле, не цепляясь за надежды и опасения.

Если уделять внимание причине и следствию и осознавать нереальность собственного «я», можно, как это описано в Малом пути, достичь Освобождения. Однако для несравненно более важной цели – Просветления – необходимой предпосылкой является неразличающее сочувствие ко всем существам. Поэтому такое отношение к другим постоянно развивается и укрепляется в Великом пути. Эта любовь – всегда освобождающая и дающая – не оставляет места для ограниченности и личных притязаний. Из нее рождается наш верный спутник к наивысшему постижению – Просветленный настрой: мы снова и снова решаем продвинуться на пути как можно дальше, чтобы быть способным действительно помогать другим существам. Каждая медитация Великого пути начинается с этого настроя и заканчивается пожеланием о том, чтобы созданное счастье приносило пользу всем.

В словаре гренландцев двадцать слов для снега, а наша ориентированная на внешнее культура, господствующая в мире, знает сотни обозначений для деталей машин, которые позволяют нам этим миром управлять. В то же время во всем, что относится ко внутреннему миру, у нас обнаруживаются серьезные пробелы. Будда, например, дал описание четырех видов любви и выделил три проявления сочувствия.

Первый из четырех видов любви – это та самая любовь, которая так хорошо нам известна и столько раз воспета. Два человека чувствуют влечение друг к другу и стараются дарить любимому всевозможные радости с помощью тела, речи и ума. В результате у любящих развиваются новые качества, отчего выигрывают и все вокруг. Отличительным признаком здоровой любви является желание видеть счастливыми всех существ.

Вторая разновидность любви – сочувствие. У нас есть избыток для других, и мы дарим что-то полезное, не имея при этом никаких ожиданий. Окружающие благодаря такому контакту с нами учатся и сами обретают способность давать. В этом случае мы также очень хотим избавить всех от боли.

Третий вид любящего отношения к существам называется сопричастная радость. Мы просто радуемся тому, что с кем-то произошло что-то хорошее. Например, какой-нибудь перенаселенной стране у экватора удалось снизить рождаемость – и мы тогда думаем: значит, имеет смысл их поддерживать, так как все не будет в один момент съедаться новыми ртами. Мы радуемся, даже если это событие не приносит никакой выгоды непосредственно нам. Наиболее впечатляющий современный пример – это, несомненно, падение Берлинской стены в 1989 году, когда можно было видеть переполненных счастьем людей, получивших наконец возможность оказаться в Западном Берлине, на свободе. А еще, радуясь за других, мы желаем, чтобы существа приходили от временного счастья к окончательному. Бонус от сопричастной радости: то хорошее у других, чему мы радуемся, откладывается в виде позитивных впечатлений в нашем собственном уме.

Вершина любви – это равностность. Мы понимаем, что люди – какие бы безумные и вредные поступки они ни совершали – обладают природой Будды, и эту глубинную сущность невозможно уничтожить или испортить.

Мы понимаем, что люди – какие бы безумные и вредные поступки они ни совершали – обладают природой Будды, и эту глубинную сущность невозможно уничтожить или испортить.

Наряду с четырьмя видами любви можно говорить о трех стратегиях развития сочувствия. Это: настрой короля, который, прежде чем давать, сначала сам достигает величия, думая: «Стану сильным и смогу быть полезным для других»; сочувствие паромщика, который всех берет с собой, – «Мы все вместе переправимся на тот берег»; и сочувствие пастуха, который в первую очередь думает о других: «Кому еще я могу помочь?» Конечно, здесь нужно действовать согласно личным склонностям, но, поскольку секрет именно в том, чтобы забыть о своем воображаемом «я», первым к цели приходит пастух. Путь в этом случае тоже приятнее: кто думает о себе, вынужден иметь дело с проблемами – кто думает о других, решает различные задачи! Что касается особенностей двух остальных способов помогать другим, то у паромщика возникает больше человеческого тепла в общении, а королю в силу его влиятельности открыт путь к великим свершениям, и он становится известным благодаря своим деяниям.

Хотя начиная с определенного уровня развития сочувствие проявляется само по себе, все же стоит пробуждать его сознательно. Проще всего развивать хорошие чувства по отношению к тем людям, которые уже соответствуют нашим ожиданиям, поскольку они нам просто нравятся. Этот первый уровень многие уже наверняка освоили – он вполне отвечает нашим представлениям о том, каким все должно быть. Более сложная задача – желать людям добра, даже если они беспрестанно ошибаются или демонстрируют свой тяжелый характер. Тогда хорошо понимать, что причина такого поведения кроется не в злобном нраве, а в неведении. Все существа так или иначе хотят быть счастливыми, но если не знать, что ведет к этому состоянию, и совершать неправильные поступки, то вместо счастья создается страдание. К сожалению, большинство из нас часто хватается за крапиву, а не за цветы. Будда хочет это изменить.

Последняя ступень выше любых личностных ограничений. Здесь сочувствие, подобно солнцу, без усилий светит на всех. Достигший этого уровня безошибочно делает то, что нужно, и находится прямо перед носом, благодаря чему окружающие получают столько хорошего, сколько позволяет их карма и сообразительность. Такое неразличающее сочувствие, выходящее за пределы всех ограничений, является совершенным и соответствует любви Будды ко всем существам.

Две первые ступени сочувствия обусловлены – их можно сравнить с красивыми картинками в зеркале ума, а третья – абсолютная, вне концепций: так светится сам лучезарный ум. Поначалу мы не сможем удерживать опыт высшей любви, потому что еще не полностью познали ее истинность. Однако со временем ее свечение будет усиливаться.

Но одного только сочувствия недостаточно, чтобы прийти к цели, – для этого необходимо еще и понимать, что происходит. Сочувствие без мудрости порождает догмы и сентиментальность, тогда как развитие одной только мудрости превращает людей в холодных, расчетливых всезнаек. Чтобы совершить что-то в мире, нужны и руки, и глаза – точно так же в Великом пути сочувствие и мудрость дополняют друг друга.

Примечания

1

Один из тридцати двух телесных признаков Будды – его глаза: о голубом цвете глаз Будды говорится в Уттаратантра-шастре (тиб. Гью ла ма – rgyud bla ma). См. Фукс (2000 г.): Будда-природа: Уттаратантра-шастра Махаяны с комментариями Арьи Майтрейи. Комментарии Джамгёна Конгтрула Лодрё Тхае, перевод Розмари Фукс, издательство Ithaca: Snow Lion, стр. 227: «Его чистые глаза подобны голубым лотосам, его ресницы – [густые] как у быка». В тибетских комментариях см. там же, стр. 230: «Поскольку он смотрел на всех существ любящими глазами, будто каждый был его единственным ребенком, его чистые глаза подобны голубым лотосам утпала», и Тхрангу Ринпоче (1994 г.), Уттаратантра, трактат о Будда-природе. Комментарий к Уттаратантра-Шастре Асанги (The Uttara Tantra, a Treatise on Buddha Nature. A commentary on the Uttara Tantra Shastra of Asanga), перевод – Кен и Катя Холмс, Дели, издательство Sri Satguru Publications, стр. 158: «Двадцать четвертый признак состоит в том, что глаза Будды бледные и нежные, как голубые лотосы».

2

Мать Будды рожала стоя.

3

Лама Оле указывает на общее происхождение немецких слов heilig – «святой», и heil – «целый», «целостный». – Прим. пер.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.