Это было весьма неприятное открытие. Бывший агент нахмурился.
      — И сколько должно пройти времени, прежде чем ты восстановишь все навыки?
      — Немного. День-два — так они говорят. Мне уже гораздо лучше, и процесс постоянно ускоряется. Сразу после инкубатора я едва мог ходить.
      — Вот оно что, — протянул Руиз.
      В нем шевельнулся тупой страх. Он-то надеялся отдохнуть в «Глубоком сердце» несколько дней. Продумано оказалось явно не все. Однако клон и так принес ему немалую пользу. Беглец уже собирался встать и уйти, когда двойник заговорил снова:
      — Нет, все-таки не могу не спросить: что стало с Низой? С твоей Низой — оригиналом?
      Бывший агент впервые прочел какое-то чувство на лице собеседника — на нем отразилась знакомая сладкая мука.
      — Я потерял ее, — сказал он. — Она была со мной, помогла мне бежать от родеригианцев. На острове Дорн я мог погибнуть, если бы не ее помощь. Но — ты не поверишь, — она таки попала в лапы Кореаны.
      — Как?
      — Не знаю. Эта ведьма, должно быть, обезумела, раз проследила нас до самого Родериго и последовала за нами. Мы и не подозревали об этом, пока не очутились в ловушке. Теперь у нее Низа. И Дольмаэро.
      Клон уставился в пол.
      — Поверить действительно трудно. Наверное, очень много всего произошло с тех пор, как наши жизни разделились.
      — Наверное.
      — Как ты думаешь, где она сейчас?
      Перед глазами Руиза снова возникло лицо на экране компьютера.
      — Она здесь, в Моревейнике. И она продается — ее данные внесены в каталог последних поступлений на невольничьем рынке.
      Сверкнув глазами, клон подался вперед.
      — Кто хозяин?
      — У меня есть электронный адрес… Но моя машина настроена только на выход, поэтому мне не заняться поиском.
      Двойник откинулся на спинку кресла.
      — Та же история. Трахунки обещают, что в один прекрасный день начнут мне доверять. — Уголки его рта приподнялись в слабой, печальной улыбке. — Тем не менее нам, кажется, пришла в голову одна и та же мысль: это приманка, Кореана хочет тебя выловить.
      — Несомненно, — согласился Руиз.
      — И поэтому ты не станешь обращать на нее внимания.
      Руиз, прищурившись, смотрел на более молодую версию самого себя.
      — Разумеется.
      Клон рассмеялся, а он все продолжал хмуриться. Но потом в нем самом начал закипать смех, стремясь вырваться из какого-то дальнего уголка, где прятался с момента прибытия на Суук. И если к веселью примешивалась толика горечи, что в том удивительного?
      — Мы можем позволить себе отдохнуть еще одну ночь, — сказал Руиз Хемерте, когда она провожала его обратно в отведенную ему комнату.
      — Разумно, — согласилась она. — А потом?
      — Разве вы не прослушивали наш разговор? — удивился бывший агент.
      К его удовольствию, женщина смутилась.
      — Ну да. Но я же воспитанный человек и пытаюсь соблюдать приличия.
      — Неужели?
      — Да! — Она заметила, что гость улыбается. — Ладно, мы все пытаемся соблюдать приличия.
      — Знаю, — ответил он. — Вы — единственные в Моревейнике, кому, как мне показалось, я мог доверить свою историю. Может, в этом проклятом городе и есть еще приличные люди, но я не знаю, где их искать.
      — Мы тоже не знаем, поэтому мы такие недоверчивые, — сухо заметила Хемерте. — Ну, а каково твое мнение о Руизе Аве, знаменитом наемном убийце?
      — Это не я, — немедленно ответил Руиз. — Мне трудно поверить, что я когда-то был похож на него, что мы — единое целое. Он слишком молод. Я никогда не был таким молодым.
      — Ты так думаешь? Но он — это ты, каким ты был, когда пришел к нам. Во всяком случае, вы настолько похожи, что различия не принципиальны.
      Беглец пожал плечами.
      — Может быть… Только я его не узнаю. Они пришли, и Руиз обернулся к спутнице.
      — Скажи мне кое-что, — попросил он.
      — Пожалуйста, все что хочешь.
      — Мой клон… он счастлив здесь? Сможет он приспособиться к жизни среди трахунков? А если выживет, останется ли он с вами?
      Женщина потупилась.
      — Трудно сказать. Мы очень за него беспокоимся. Он все еще пребывает в родном теле, и сложно предугадать, как он поведет себя, разрушив эти узы и обретя свободу. Возможно, научится ценить наш способ жизни. Если же ему не удастся адаптироваться или он погибнет… тогда мы повторим клонирование. Рано или поздно один из них приспособится. Мы будем продолжать попытки.
      Бывший агент нахмурился. Представить себе дальнейшую судьбу клона оказалось не так-то просто. Видимо, до тех пор, пока будет существовать «Глубокое сердце», в недрах его будет существовать и какой-нибудь Руиз Ав.
      — А Низа, она здесь счастлива? — Вопрос был задан почти небрежно, но бывший агент знал, что ждет ответа с замиранием сердца.
      Хемерте замялась. Она словно пыталась придумать какую-нибудь утешительную ложь. Когда его опекунша ответила, Руиз не был уверен, что она не уступила этому желанию.
      — Опять же трудно сказать. Ты можешь спросить у нее сам, если хочешь.
      — Нет, — ответил он быстро. — Это излишне.
      Он и впрямь не хотел встречаться с Низой, которая смотрела бы на него из чужого тела. Совершенно не хотел.
      Руиз шагнул к себе в комнату, но Хемерте положила руку ему на плечо.
      — Хочешь, я останусь с тобой?
      Он покачал головой.
      — Спасибо, но… Она тепло улыбнулась.
      — Может, ты предпочтешь другую? Могу порекомендовать.
      — Нет-нет. Я знаю, ты желаешь мне только добра, но той, что нужна мне, нет в «Глубоком сердце».
      — Ты сам создаешь себе трагедию, Руиз Ав. — Она как будто не сердилась, а была просто расстроена. — Любовь существует только там, где ты можешь ее найти, и нигде больше.
      — Уверен, ты права, — еле сдерживаясь, ответил он и стал закрывать дверь.
      — Подожди, — остановила его женщина. — Мы решили кое-что тебе рассказать. Нам подумалось, что эти сведения могут оказать на тебя благотворное влияние и обеспечить искомую мотивацию поступков. Адрес, по которому ты собирался искать свою возлюбленную… Он принадлежит крепости Юбере.
      — Спасибо, — ответил бывший агент и ушел к себе.
      Стоило ему лечь, как он погрузился в глубокий-глубокий сон, которого не ведал уже много недель. И если ему что-нибудь снилось, то это были сны, которые врачуют израненные сердца.
      Наутро он позвонил Хемерте.
      Взглянув на экран видеофона, Руиз обнаружил, что его опекун сменил тело. Теперь на него смотрел широкоплечий, плотно сбитый мужчина с очень смуглым лицом, большими ровными зубами и рубиновыми серьгами в ушах. Волосы были местами выстрижены, местами собраны в торчащие шипы, а кое-где завиты в толстые спирали. Прическа получилась на редкость уродливой. Из-за нее голова на экране напоминала какую-то диковинную морскую тварь.
      — Как тебе мое новое тело? — низким голосом прогудел Хемерте.
      Руиз не успел придумать никакого мало-мальски тактичного ответа и поэтому просто кивнул. Но, вероятно, отношение к увиденному было слишком откровенно написано у него на лице, потому что Хемерте насупился.
      — Жизнь продолжается, наемник. У нас есть такая поговорка: тело — пьеса, сознание — актер. Великий актер способен сделать шедевр из самой заурядной пьесы.
      — Согласен целиком и полностью, — примирительно произнес гость.
      Ему подумалось, что, несмотря на способность непринужденно менять оболочки, обитатели «Глубокого сердца» по-прежнему испытывали огромное влияние того тела, в котором помещалось их сознание в данный момент. Нынешний Хемерте был куда более агрессивен, чем обитавший в теле хрупкой миниатюрной женщины.
      Опекун пожал плечами.
      — Так оно и есть, — заметил он. — Ну, а что понадобилось тебе?
      — Краски, чтобы немного подправить дельтанскую броню.
      — Мы можем подобрать тебе доспехи получше.
      — Не сомневаюсь. Но я собираюсь притвориться дезертиром из замка Дельт.
      — А-а-а, — понимающе протянул Хемерте.
      Через несколько минут он принес набор красок самых различных оттенков и вроде бы не обижался больше на подопечного за насмешливое отношение к своему новому облику.
      — Эти краски должны хорошо ложиться на монолин. У меня есть кисти, распылители и цветные мелки. Ты чем воспользуешься?
      Гость выбрал кисти.
      — Это подойдет.
      — А можно посмотреть? — попросил Хемерте.
      — Почему нет? — тветил наемник.
      Руиз никогда не претендовал на звание великого художника, но в данном случае вполне достаточно было и грубого узора. На полу уже лежал в ожидании процедуры бронекостюм в тусклую черно-зеленую полоску, части его соединялись в подобие пустой телесной оболочки человека.
      Бывший агент унесся мыслями далеко в прошлое и вспомнил мир, где воевал много лет назад. Тамошние работорговцы, вместо того чтобы нанять живых солдат, вложили все свои капиталы в роботов-убийц последней модели. Освободители легко справились с ними, заманив в болотные топи, где люди могли выжить, а машины — нет. И все же, когда Руиз впервые увидел такого робота, надвигающегося на него по зеленому склону, то чуть с ума не сошел от страха. Отчасти ужас был вызван страшным изображением смерти на огромном корпусе.
      Руиз повертел в руках шлём, затем опустил кисть в банку с белой краской и приступил к работе.
      Через час на гладких монолиновых пластинах красовалось грубое изображение разнообразных атрибутов из мира хищников — примитивные рисунки, какие можно встретить разве что в отсталых мирах, где еще не додумались до пороха и пуль. Броня пестрела растущими ниоткуда шипами, когтями, плавниками и прочими средствами устрашения. Там и сям виднелись фальшивые дыры, из которых торчали нарисованные кости: тут осколок ребра, там берцовая, здесь плечевой сустав. Шлем автор украсил страусиными перьями над оскаленным черепом.
      — Неплохо, — оценил Хемерте, оглядев творение Руиза со всех сторон. — Динамично и производит впечатление. Наверное, я не стану учить тебя гончарному ремеслу, здесь мои планы в отношении тебя не годятся. Ты — прирожденный художник.
      Бывший агент рассмеялся.
      — Ваш образ жизни располагает к снисходительности.
      — И то правда. Ну ладно, что тебе еще понадобится?
      — Наверное, кожная маска. Если пиратские главари за мной охотятся, мне следует как можно меньше походить на самого себя.
      — А на кого бы ты хотел походить?
      — Не знаю. Да хоть на тебя.
      Хемерте рассмеялся.
      — Да ты дипломат. Кстати, мы уже выбрали, кто будет сидеть на другом конце телесвязи. Мы искали среди добровольцев, и только одна кандидатура показалась нам подходящей. Тебе она известна.
      — Не может быть…
      — Ты возражаешь?
      Руиз через силу покачал головой.
      — Нет.
      Произнеся это, он ощутил одновременно глупость и неизбежность такого решения.
      Прежде чем уйти, Хемерте после некоторой внутренней борьбы все-таки произнес:
      — Я должен спросить тебя, Руиз: почему ты сделал так, чтобы твой клон не мог пользоваться телесвязью наравне с тобой?
      Беглецу вдруг захотелось ответить честно и искренне, и он не смог противиться этому импульсу.
      — Не знаю… Все-таки я не до конца ему доверяю, поэтому мне необходимо хотя бы минимальное преимущество. В обладании преимуществом и заключается, пожалуй, вся моя философия… Если вам кажется, что я в нем ошибся, снабдите его аналогичным комплектом снаряжения.
      Но Хемерте только покачал головой, и Руиз не уловил смысла этого жеста. Что это было? Осуждение? Жалость? И то и другое одновременно?
      — Операцией, руководишь ты, — сказал опекун. — Кстати, должен тебя кое в чем разочаровать: к сожалению, нам не удалось достать доспехи, которые требуются для спуска в анклав геншей. Бронекостюмы, снабженные системой очистки и регенерации воздуха, на Сууке, по всей видимости, неизвестны. Лучшее, что мы смогли сделать, — это поставить углеродные фильтры и снабдить кислородным баллоном обычную броню для ведения боевых действий в городских условиях. Чистого воздуха у тебя будет примерно на три часа — хватит?
      — Должно, — ответил бывший агент.
      Прежде чем покинуть «Глубокое сердце», Руиз Ав посоветовался со своим клоном.
      — Какие сведения ты рассчитываешь добыть и каким образом? — у педантично уточнил Малыш.
      — А что ты посоветуешь? — вопросом на вопрос ответил Старик.
      Ему сделалось весело от нравоучительного тона собственной младшей личности. Двойник смущенно улыбнулся.
      — Заметил, да? Напоминает внутренний монолог персонажа скверной голодрамы. Помнишь кампанию на Квалиоре? Зимняя пустыня и клоны — целые взводы клонов, которых они послали против нас. Помнишь, как мы проходились по этому поводу? — Он хохотнул. — Вот тебе и справедливость.
      — Что да, то да, — покивал Руиз. — Я начинаю верить, что, если проживешь достаточно долго, Вселенная ответит на каждый твой поступок, хороший или плохой. Жутковатая перспектива, правда? Особенно для нас. Но, как бы там ни было… Я опять собираюсь в Спиндинни.
      Малыш нахмурился.
      — Интересно, существует ли это место до сих пор. Ты считаешь, что в Моревейнике могли остаться еще не нанятые бойцы?
      — Не знаю… У тебя есть предложение получше?
      — Хм-м-м… — Малыш задумчиво потер подбородок. — Трудно даже попытаться предложить что-либо. Мне все время кажется, что стоит мне выдать идею, как тут же выяснится, что ты это уже продумал или сделал. Подобные мысли не способствуют творчеству. Ладно. Например, если ты найдешь там кого-то живого, тебе придется прикинуться одним из них и расспрашивать насчет работы и того, где можно хорошенько поживиться.
      — Верно. Может, удастся выяснить, держится ли еще крепость Юбере, и понять, спустились ли военные действия на тот уровень, через который мы рассчитываем проникнуть внутрь. Главное, не слишком выделяться своим любопытством.
      — А если там никого не окажется?
      — Есть и другие ходы. — Руиз подумал о тех связях, про которые клон знать не мог: создатель чудовищ Публий, он же несостоявшийся Император мира, хозяйка рабских казарм Алмазная Подвеска, старый друг Олбани.
      Повинуясь внезапному порыву, он спросил:
      — Помнишь Олбани Евфрата?
      Малыш улыбнулся.
      — Естественно. Хороший парень, насколько может быть таковым наемник.
      — Он умер.
      — Откуда ты знаешь?
      — Он работал на меня, и один из моих врагов оторвал ему голову.
      — У-у-у… скверное дело. — Огорчение Малыша было искренним, но Руиз отметил некоторую поверхностность реакции клона. Что бы это значило?
      — Ты отомстил за него или предпочитаешь подождать, пока через пару миллионов лет Вселенная сама расправится с убийцей? — поинтересовался двойник.
      — Да нет. Я убил того, кто прикончил Олбани… Вернее, смотрел, как он умирает. Это был Публий…
      — Вот здорово! — На лице клона засияло такое удовольствие, что бывшему агенту сделалось несколько не по себе, хотя он и разделял чувства собеседника.
      — Стало быть, Публий? Насчет него и спрашивать ничего не стану. Он гораздо большее чудовище, чем любое из его произведений.
      А Руиза почему-то, так и подмывало рассказать двойнику про сделку со старым врагом. Секунду он еще колебался, а потом выложил все: как он убил Алонсо Юбере, как потерял всех своих людей, как Публий его предал, описал гибель бывшего товарища. Руиз излагал эту историю со все возрастающим чувством стыда, но когда он закончил, то не увидел в глазах клона ничего, кроме понимания и одобрения. Посмотрев на это красивое лицо, он ощутил, как в нем, по непонятной причине, закипает гнев.
      Повисла долгая пауза. Затем Руиз спросил:
      — Ну что, дашь мне какой-нибудь мудрый совет?
      Малыш криво улыбнулся.
      — Вряд ли. Мне ужасно хочется попросить, чтобы ты не делал глупостей, которых не стал бы делать я, но я никак не могу решить, дурацкое это желание или серьезное. — Лицо его приняло смущенное выражение.
      Бывший агент поднялся, раздумывая, стоит ли пожимать руку самому себе.
      — По-моему, дурацкое, — сказал он.
      Глядя сверху вниз на сидящего в кресле двойника, Руиз подумал: какое ранимое создание, даром что у него руки душителя. Гнев его погас и превратился в некое подобие жалости. Повинуясь этому чувству, он произнес:
      — Трахунки сообщили мне, что Низа сейчас находится в крепости Юбере. Что ты думаешь по этому поводу?
      Малыш резко вскинул голову.
      — Правда? Это интересно. — Он на миг задумался. — Но, по-моему, это значит, что крепость в руках Кореаны. Или принадлежала ей раньше, а потом досталась тому, кто оптом скупил имущество ведьмы.
      — Ну, этими предположениями возможности не исчерпываются, — заметил Руиз.
      — Конечно нет, — скорее всего нет. — Малыш смотрел на него как-то странно, и разведчик поймал себя на том, что снова не имеет представления, о чем думает его клон.
      — Но если мы наткнемся на нее, пока будем искать Механического Орфея или когда будем заняты его разрушением… допустим, мы оба выживем… у Низы не возникнет проблемы выбора, а?
      — Наверное, — выдавил Руиз, во рту у него пересохло.
      Взгляд Малыша изменился, и Старик наконец понял, в чем дело. В этом взгляде слились зависть и желание, смущение и решимость одновременно.
      — Честно говоря, мне тут не особенно нравится, — заметил клон.
      — Ну, мне тоже не хотелось здесь задерживаться.
      — Да. Интересно, как повернется дело, если выживем мы оба. Сдается мне, я — тот, кто спас ее от Кореаны. А ты — тот, кто завез ее на Родериго, а затем отдал обратно Кореане. — На лице двойника застыла вызывающая улыбка.
      — Твоя правда, — медленно кивнул Руиз. В нем закипала ярость, и ему приходилось прилагать изрядные усилия, чтобы это не отразилось на лице. Неужели он был до слабоумия наивен, полагая, что может доверять собственному клону?
      Малыш обмяк в кресле и закрыл лицо руками.
      — Прости. Прости. Все дело в том, что я-то потерял ее при еще более диких обстоятельствах, я имею в виду, для себя… Наверное, именно поэтому я так себя веду.
      Ярость Руиза пропала так же внезапно, как и появилась.
      — Я понимаю, — проговорил он. — Понимаю.
      Уходя, бывший агент оглянулся: двойник продолжал сидеть в той же позе, спрятав лицо в длинных ладонях убийцы.

Глава восемнадцатая