Из всех пяти Руиз узнал только второго помощника Гундерда, который придерживал лодку, пока его люди садились в нее, потом он сам вскочил.

– Давай майнай! – завопил он. – Она отправляется, и конец!

Видимо, в этой кошмарной тьме он не узнал Руиза.

Руиз пожал плечами и забрался на борт, подав руку Мольнеху и помогая ему взобраться.

Гундерд немедленно подошел к корме и отцепил придерживающие лодку тали. Он показал жестом Руизу, чтобы тот сделал то же самое на носу.

– Когда дам знак, майнай помалу, – прокричал он.

Один из экипажа, мальчик с широко раскрытыми огромными глазами, запротестовал.

– А как же капитан и остальные, которые стоят на вахте?

– Для них уже слишком поздно, парень, они на той стороне, куда падают сейчас самые сильные удары волн. Может быть, и для нас-то слишком поздно. Джерик, заводи мотор, – Гундерд посмотрел на Руиза. – Готов?

Руиз кивнул, стягивая поближе к лицу свой капюшон, словно хотел уберечься от летящих брызг, а на самом деле для того, чтобы спрятать лицо как следует. Однако брызги и ветер летели так сильно, что щекам было больно, поэтому его жест не вызвал подозрения.

Гундерд выждал, пока баржа не накренилась на их бок, так, чтобы они оказались как можно дальше от ее борта.

– Майнай помалу!

Руиз дал возможность веревке свободно сбегать по лебедке, и спасательная шлюпка шлепнулась в море с сокрушительным грохотом. Гундерд и Руиз отдернули прочь все, что крепило лодку к борту, и спасательную шлюпку отнесло волной прочь от стальной стены борта тонущей баржи.

– Молодец, Джерик, – сказал Гундерд рулевому, высокому костлявому человеку с лицом, покрытым шрамами. – Гони – ее подальше от баржи. Постарайся двигаться в такт волнам. Но смотри, как бы не попасть в водовороты.

– Есть, сэр, – ответил Джерик, но без особого энтузиазма или беспокойства.

Руиз оглянулся. «Лоракка» уже удалялась во тьму, огни ее тускнели. Он больше не мог расслышать вопли Жертвенников, и ему пришло в голову, что завывание ветра звучит приятнее для ушей, как-то чище, легче.

Ход у спасательной шлюпки был быстрый, но она подскакивала на волнах, и немного холодной воды попадало на борт. Казалось, что на данный момент они настолько в безопасности, насколько вообще можно было надеяться в таких условиях. Он покрепче стянул на себе зюйдвестку и устроился рядом с Мольнехом.

Пока заря не окрасила гребни волн розовым, Гундерд даже не понимал, кто они такие.

К этому времени буря слегка стихла, и волны уже не были столь крутыми. Гундерд поднялся с сиденья и крепко ухватился за радиомачту, чтобы оглядеть горизонт. Когда глаза его скользнули по Руизу Аву, он в изумлении дернулся.

– Ты не Дринсл, – закричал он и вытащил нейронный кнут из кармана куртки.

– Нет, – признал Руиз. Он вытащил из кармана свое осколочное ружьецо и откинул назад капюшон. – Успокойся.

Рот Гундерда от изумления сам разинулся.

– Руиз Ав? Это ты? А где же твое одеяние Жертвенника? – еще одна мысль пришла в голову второму помощнику. – Вернее сказать, где же Дринсл и Модок?

Руиз пожал плечами и посмотрел на бушующие волны.

Гундерд плюхнулся на скамейку, видимо его изумление было так тяжело для него, что он не мог выдержать его на ногах. Руиз неподвижно держал прицел осколочного пистолета.

– Мне придется попросить тебя выбросить твой нейронный кнут за борт, Гундерд.

Гундерд ответил не сразу.

– Руиз Ав. Так, значит. Как странно. Может, ты пират, это твои сотоварищи по разбою?

Руиз резко показал ему пистолетом:

– Брось кнут, Гундерд. Ну-ка.

– Ладно, как скажешь, Руиз. – Гундерд бросил кнут прочь, словно он был таким раскаленным, что невозможно было удержать его в руке.

Руиза привлекло выражение лица матроса Джерика, который смотрел на него от своего места возле рулевого весла. Глаза Джерика пылали внезапной ненавистью. Может быть, один из погибших членов экипажа был его особым другом? Руиз решил разоружить экипаж погибшей «Лоракки».

– Мольнех, – сказал он, – обыщи их старательно и держись подальше от моей линии огня. Оставь при себе их ножи. Все остальное, что может быть опасно, выкидывай за борт.

Мольнех ловко пробрался на корму, и в один миг его ловкие пальцы фокусника дочиста обобрали остальных. Множество нейронных кнутов, медный кастет, древний железный кинжал полетели в море. От повара Эйндиукса Мольнех забрал маленькую серебряную дудочку, украшенную затейливой красивой резьбой. Он вопросительно поднял ее над головой.

– Дай посмотреть, – сказал Руиз.

Мольнех бросил ему дудочку, и Руиз внимательно осмотрел ее. Она показалась ему совершенно безобидной, в ней он не мог усмотреть никакой скрытой возможности послужить оружием. Резьба, как оказалось, изображала грудастых русалок с похотливо-кокетливыми минами. Руиз бросил дудочку обратно повару, который ответил благодарной улыбкой.

Мольнех вернулся обратно с горстью складных ножей.

Руиз стал думать, как лучше ему справиться с экипажем. Если они хотят выжить, они понадобятся друг другу. Кроме того, ему тоже придется иногда спать.

– Я не хочу причинять вам никакого вреда. Мне очень жаль ваших друзей, но в тот момент не было времени разводить дебаты.

Гундерд устало потер глаза, покрасневшие от соленых брызг.

– А тебе, в свою очередь, не было никакой нужды их убивать. Я бы и так дал твоим людям и тебе места в лодке.

– Я ценю твои слова, Гундерд – но я не знал, что это твоя лодка. Первым мог прийти капитан. Я не уверен, что мог бы рассчитывать на его щедрость.

– Понял, твоя точка зрения ясна, – сказал Гундерд. – Ну ладно, что ты собираешься с нами делать?

– Ничего ужасного или страшного. Когда мы достигнем суши, то пойдем каждый своей дорогой.

– А-а-а-а… когда доберемся до суши, – Гундерд сказал это с кислой улыбкой и больше не отзывался ни словом.

По мере того, как светало, Руиз посматривал на остальных. Он не знал мальчика и не мог вспомнить Джерика. Но, может быть, этот матрос не играл в карты. Четвертый силуэт в зюйдвестке принадлежал женщине со сгорбленными плечами и грубым брыластым лицом, которая пока что, казалось, погрузилась в какой-то глубокий безнадежный транс. Он не помнил, как ее зовут, но она присутствовала на многих играх в кантерип как болельщица. Последним из выживших, кто сел в эту лодку, был кок корабля, крохотный сморщенный человечек с кожей не столько загорелой, сколько оранжевого странного оттенка и длинной седой косичкой. Звали его Эйндиукс, он говорил на языке, которого никто из экипажа не знал и не понимал. Если Эйндиукс и знал хотя бы слово из пангалактического торгового диалекта, он считал для себя удобным не признаваться в этом ни за что.

Эйндиукс часто бывал предметом жалоб Гундерда на «Лоракку».

Руиз вздохнул. Компания в спасательной шлюпке собралась явно неподходящая. С другой стороны, перспективы у них были все-таки получше, чем у всех остальных, которые плыли на «Лоракке», а теперь опускались в темные воды, превратившись в рыбий корм.

Ветер теперь явно стихал. Руизу больше не приходилось кричать, чтобы его услышали. Вскоре, наверное, станет возможным проложить курс к берегу.

– Гундерд, – сказал он, – иди, сядь со мной рядом и скажи мне, что ты теперь планируешь делать.

Гундерд пожал плечами и подполз поближе, чтобы сесть на скамье возле Руиза.

– Похоже на то, что командуешь ты, Руиз, – он кивком головы показал на осколочное ружье. – Чего ты хочешь?

Руиз засунул осколочное ружье за пояс.

– Нет-нет. Я просто старался предупредить поспешные порывы с обеих сторон. Командуешь здесь ты. Теперь скажи мне, куда мы поплывем? – Руиз посмотрел на море, по которому все еще пробегали волны. На них накатила огромная волна, так что лодка несколько раз поднялась и опустилась страшными скачками, так что захватывало дух и становилось холодно в животе. Однако опасности, казалось, больше не было.

– Не направиться ли нам прямо назад, к берегу?

Гундерд хрипло рассмеялся.

– Не самая хорошая идея, разве что вы и впрямь Жертвенники. Нас отнесло гораздо восточнее от границы Нампа. Без «Лоракки» и ее груза для этих зверей, да еще без взрывных орудий «Лоракки» мы просто станем очередным грузом мяса для Лезвий.

– Тогда куда нам?

– Ну… – Гундерд задумчиво потер физиономию, украшенную бакенбардами, – нас поджидают трудности во всех направлениях. Во-первых, владельцы «Лоракки» были недальновидны настолько, что в это просто не верится. Батарея питания спасательной лодки очень стара и слаба. Скоро она перестанет давать нам ток.

– Как насчет радио? – спросил мальчик.

Гундерд с жалостью поглядел на него.

– Это же Суук… Кого нам вызвать?.. Так где же это я остановился? Ах, да. Есть, разумеется, на крайний случай такелаж и парус. Но я боюсь, что лодка окажется не маневренной. Вернуться в Моревейник вопреки ветрам и течениям… невозможно.

– Значит? – Руиз почувствовал, как возвращается к нему знакомый уже пессимизм.

– Мне видятся две возможности. Мы можем плыть дальше на восток, пока не проедем до конца территорию Нампа. На этом пути нас во множестве поджидают опасности. Охотники на маргаров часто заходят в эти воды, и если они нас поймают, то продадут на первую же галеру Нампа, если только не оставят себе женщин. Часто с моря дуют ураганы, и они могут вынести нас на берег Нампа. Как только мы окажемся за пределами нампских земель, там берег пустынный и ненаселенный более чем на тысячу километров, если не считать Замка Дельт. – Гундерд сделал странный любопытный жест большим и указательным пальцами, который, как понял Руиз, оберегал от любого дурного глаза и зла, которое может притянуться к человеку при любом упоминании Замка Дельт, который тренировал наемников, убийц и надзирателей для Сид-Корпа.

Руиз покачал головой.

– А если мы переживем все это?

– Ну, тогда мы в конце концов доплывем до ярмарочного городка в устье реки Соаам, где можно пересесть на что-нибудь, идущее на юг.

– А как насчет другой возможности?

– Мы можем направиться на северо-восток. Если нам немного повезет, мы можем через день-два добраться до Архипелага Дайерак. Ты про эти острова что-нибудь знаешь?

– Кое-что, – ответил Руиз мрачным голосом.

Гундерд кивнул.

– Вижу, что знаешь. Значит, у островов тоже свои опасности. Даже если мы сможем достичь свободной территории прежде, чем пираты, каннибалы или религиозные сектанты нас схватят, нам придется, возможно, долго ждать, прежде чем нам удастся попасть на безопасный транспорт. Где, кстати, ты надеялся в конце концов высадиться?

– Я бы хотел убраться с Суука вообще, – сказал Руиз.

Гундерд приподнял свои кустистые брови.

– Вот как? Ладно, удачи тебе.

– Спасибо, – ответил Руиз. – Так какой курс ты посоветуешь?

– Ни один из них не кажется мне столь уж соблазнительным. Но мне кажется, что на островах у нас больше шансов, хотя и их не так много.

– Согласен, – ответил Руиз.

Гундерд отдал приказ Джерику. Спасательная шлюпка слегка развернулась и принялась усиленно пропахивать волны.

Когда ветер немного стих, на воде поднялась такая рябь, что лодка стала бурно качаться. Дольмаэро снова охватила морская болезнь. Он вцепился в борт.

Руиз уселся возле Низы, откуда он мог ненавязчиво следить за остальными членами экипажа на корме. Он снова открыл для себя, что тепло ее близости приносит ему яркое незамутненное удовольствие.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Немного получше, – сказала она. – А ты?

– Со мной все в порядке, – действительно, настроение и самочувствие у него были куда лучше, чем можно было ожидать по ситуации.

Она кивнула ему головой, не улыбаясь. Он сообразил, что она до сих пор не простила ему то, как невольно он подверг ее таким испытаниям в Моревейнике. Он велел себе быть терпеливым. Почему он требовал от нее, чтобы она немедленно забыла все неприятные моменты, которые ей пришлось пережить с тех пор, как они вместе? Ловушка-лодка Кореаны, «Черная Слеза», подземелья Моревейника – это все вряд ли можно было назвать романтическими уголками. Он очень давно обещал ей, что они убегут из этого страшного мира, – и вот они сидят здесь, дальше от своей цели, чем когда бы то ни было.

Воцарилось молчание, во время которого солнце начало проглядывать через тучи, застилавшие небо.

– По крайней мере, погода стала получше, – сказала она.

– Да.

Она оглядела спасательную шлюпку и фыркнула.

– Но ситуация сбивает меня с толку. То мы летаем на чудесных летающих машинах, где моторы совершенно почти бесшумны. А теперь переваливаемся в этом грубом и ненадежном приспособлении, таком опасном. Это кажется непоследовательным.

– Так и есть, – ответил Руиз. – Непоследовательность совершенно обычна в большинстве миров. Фараон не такой просто потому, что там район, где могут жить люди, очень мал. Но Суук велик, и обстоятельства на нем складываются по-разному. Кое-какие племена на Сууке одеваются в звериные шкуры и вытачивают кремневые ножи. А другие управляют такой техникой, о какой я даже и мечтать не могу.

– И все-таки это кажется странным, – сказала она. – Ты можешь мне сказать, куда мы направляемся?

– К островам, которые лежат далеко от основного берега. – Ему бы очень хотелось остановить свои объяснения на этом, но она и сама посмотрела в сторону, словно не собиралась слушать дальше. – Острова Дайерак.

– А что такое «остров»?

– Маленький кусочек суши, со всех сторон окруженный водой.

– Он качается на волнах, как лодка? – она спрашивала осторожно, словно боялась, что он сочтет ее невежество смешным.

– Нет-нет. Большая часть островов крепко приклеена к морскому дну. Некоторые бывают очень большие, а другие – просто скалы, которые едва виднеются из воды.

– А эти… Дайерак? На что они похожи? Твой друг что-то не горел желанием туда попасть.

– Нет, – признал он честно, – на некоторых островах живут опасные люди.

Она фыркнула снова.

– А есть ли хоть одно место в этом ужасном мире, где не живут опасные люди?

– Наверное, нет, – ответил он. – Наверное, нет.

Кореана купалась в золотой и серебряной ванне Юбере, наслаждаясь горячей ароматной водой… и своим успешным захватом крепости. Войска Юбере самым жалким образом обрадовались, когда она пришла и взяла командование в свои руки. Она просто пришла к шлюзу безопасности, словно у нее были все права, чтобы войти. Они быстро подчинились ее присутствию и ее уверенности в своих силах.

Тот факт, что Юбере с радостью принимал ее в крепости в ее последний приезд сюда, то, что он так щедро и без оговорок разрешил ей воспользоваться своим братом Реминтом, что Юбере относился к ней как к важному союзнику… все это заставило людей Юбере ухватиться за ее приход, относиться к ней как к спасительнице. Их особенно впечатлил ее Мокрассарский раб-охранник, ведь он был более породистый, чем тот, которого Руиз Ав, видимо, прикончил в ходе убийства Юбере. Они усмотрели признак благоприятной судьбы в превосходстве ее Мокрассара.

Юбере, очевидно, считал себя бессмертным и не сделал никакой попытки назначить или выбрать себе преемника. Вместо этого он предпринял всяческие усилия, чтобы выбить подобные мысли из головы своих приспешников.

– У паранойи есть свои преимущества, – сказала она поворачиваясь на бок. Пальчиками она провела по силуэтам черных опаловых бабочек, вделанных в спинку ванны.

– Что? – спросил Мармо, который в этот раз наблюдал за ней, вместо того, чтобы играть со своими процессорами.

– Ничего, – ответила она и провела руками по своему прекрасному телу, радуясь собственной красивой плоти. Неужели глубоко под слоем металла старый киборг хранил искорки эротики и сексуальности?

Она рассмеялась и нырнула по самый подбородок.

– Похоже, ты совсем развеселилась, – сказал Мармо. – Это почему же? Положение все еще кажется мне весьма опасным.

– Ты слишком много волнуешься и суетишься, Мармо. Твоя кампания по распространению слухов блистательно преуспела. Пираты ищут свое великое сокровище где угодно. Особенно в карманах друг у друга. Они сводят старые счета, они шпионят друг за другом, они вынюхивают след Руиза Ава. Никто не подозревает нас, по крайней мере, никто не подозревает нас больше, чем всех остальных.

– Так не может долго продолжаться, – сварливо сказал Мармо.

Она снова рассмеялась и потом не обращала на него внимания.

В полдень Гундерд распределил между ними еду из аварийных запасов лодки: сушеная рыба, крахмалистое печенье, таблетки глюкозы с фруктовым вкусом и ароматом.

– Мы не высохнем от жажды и голодать не будем… пока что, по меньшей мере, – сказал он. – Лодка была рассчитана на двадцать человек. А водяная установка хорошо работает.

Они ели молча. Все, кроме Дольмаэро, который отдал свою долю Мольнеху. Женщина из экипажа теперь казалась кататоником.

Когда Руиз покончил с едой, он решил сделать дипломатический жест.

– Гундерд, может, нам всем надо получше познакомиться? Представь мне своих людей.

Обе группы людей посмотрели на него, словно его вдруг обуяло непонятное безумие. Но наконец Гундерд криво усмехнулся.

– Если тебе так угодно, Руиз… Ну… этот представитель растительного царства – Марлена, наш казначей, – сказал он, похлопывая женщину по плечу. – Она пошла в рейс последний раз перед выходом на пенсию. И, знаешь, она была уверена, что нас ожидает какая-то катастрофа с того самого момента, как мы вышли из Моревейника. Разумеется, она точно так же боялась и каркала каждый рейс перед этим, но, поскольку это должен был быть ее последний рейс, все это казалось совсем уж смехотворным. Ирония судьбы.

Гундерд махнул рукой в сторону мальчика.

– А это Свин – образец юнги и стюарда, племянник нашего покойного капитана и страшный бездельник. Он не знает ничего сколько-нибудь существенного и страшно этим гордится.

Свин неуверенно улыбнулся.

– Кок Эйндиукс в представлении не нуждается, кроме как можно сказать, что нам крупно повезло в том, что на борту нет никакой возможности готовить. Иначе наши шансы выжить значительно уменьшились бы.

Эйндиукс, услышав свое имя, резко кивнул, его косичка заскакала по спине.

– Наконец, Джерик, крепкий здоровый моряк и один из немногих компетентных членов экипажа покойной «Лоракки». Кроме того, в настоящий момент он твой смертельный враг. Его любовник Модок был один из тех, кого ты скормил рыбам.

Со своего места возле рулевого весла Джерик смотрел на Руиза со странной гримасой, оскалив зубы. Глаза его горели.

Руиз подумал, не стоит ли ему выразить свои соболезнования, но потом отказался от этого. Джерик примет его слова с тем презрением, которого они и заслуживают, а Руизу от этого не будет никакой пользы или толка.

– Мы рады познакомиться с вами, – бодро сказал Руиз. – С таким экипажем мы наверняка выживем. – Слова его даже для его собственных ушей прозвучали пусто и блекло, поэтому он поморщился, но все же продолжал, как можно искреннее. – Теперь я представлю моих друзей.

Он показал на Мольнеха.

– Это Мольнех, Мастер-фокусник с Фараона, где воспитываются все самые лучшие фокусники пангалактики. Потом он покажет нам какие-нибудь волшебные трюки, чтобы убить время.

Мольнех театрально поклонился, обнажив зубы в своей усмешке черепа.

– А это Дольмаэро, Старшина Гильдии на Фараоне, человек одаренный во всех областях: он достоин доверия, умен, храбр. Хотя ему пока что нехорошо, мы можем полагаться на его разумные советы.

Дольмаэро оторвался от поручня и сделал слабый приветственный жест.

Руиз коснулся плеча Низы.

– А это Низа, принцесса с Фараона, – он едва не добавил «и моя возлюбленная», но вовремя удержался.

Низа холодно кивнула и снова посмотрела на море, словно ожидала найти что-то интересное в бурных серых волнах.

Кустистые брови Гундерда дергались от любопытства.

– А ты сам, Руиз Ав? Ты-то что за человек?

Руиз пожал плечами.

– Вам известно, как меня зовут. Я, можно сказать, всего понемножку. Я пробовал заниматься разными вещами и ни в одной из них не достиг совершенства.

Гундерд с сомнением посмотрел на него, а фараонцы удивленно переглянулись. Но сперва никто не захотел протестовать против такой заниженной самооценки Руиза.

Но потом Низа дернула головой и заговорила.

– Руиз Ав слишком скромничает. Я устала слушать, как он лжет, хотя он делает это поразительно хорошо. Он прославленный внедритель законов Лиги Искусств и наемный убийца. Он убил больше людей, чем может пересчитать, любил больше женщин, чем может вспомнить, прожил больше лет, чем хотел бы признать. Недавно он убил самого могучего человека в Моревейнике… Его последнюю жертву звали Реминт.

Рты пораскрывались, и глаза выпучились из орбит. Особенно большое впечатление слова Низы произвели на Гундерда. У него было такое же выражение лица, как у ребенка, который играл себе с безобидным садовым ужом, а тут ему кто-то возьми и скажи, что это смертоносная гадюка.

– Я и понятия не имел, – сказал он медленно. – Ты уверена? У Реминта еще та репутация, не сказать бы хуже.

Руиз смущенно переминался с ноги на ногу, изумленный дерзостью Низы в ее высказываниях. Он предпочел бы представиться чем-нибудь пониже и попроще.

– Она немного преувеличивает. Реминт может быть и умер, но я его трупа не видел. В любом случае, я порвал со своей прошлой профессией.

Гундерда, похоже, трудно было убедить.

– Скажи это Модоку и Дринслу.

Руизу оказалось трудно защищать свои поступки и отстаивать свою правоту. Двое членов экипажа, которых он убил, не были солдатами. О них нельзя было сказать, что они погибли в какой-нибудь законно объявленной войне. Правда, они сами отнюдь не были убежденными гуманистами. Они занимались тем, что переправляли человеческие существа навстречу страшной судьбе в руках каннибалов. И все-таки, Жертвенники сами мечтали о том, чтобы кончить жизнь в бойнях Лезвий Нампа – и это был Суук, не надо забывать об этом.

Нет, его единственное оправдание шло от единственного соображения: он уже убивал и станет убивать снова и снова, если только это позволит Руизу и Низе прожить еще хоть чуть-чуть.

– Мне очень жаль, что они погибли по моей вине, – сказал Руиз. – Если бы ты был на моем месте, ты бы поступил иначе?

– Может, и нет, – сказал, помолчав, Гундерд.

Потом долго никто не заговаривал. Остатки экипажа «Лоракки», казалось, переваривали сведения, которые Низа выпалила им. Они теперь смотрели на Руиза с большей настороженностью, даже Джерик. Может быть, это было и к лучшему. На сей раз, они, может быть, не один раз подумают, прежде чем замышлять против него какое-нибудь предательство. Может статься, поспешные заявления Низы могут обернуться положительной стороной.

Джерик вел лодку на северо-восток, через волны, которые становились все меньше.

К середине дня ветер спал до легкого бриза, который едва способен был рябить спинки небольших волн, оставшихся после шторма. Солнце наконец проглянуло на небе, и только несколько перистых облачков теперь виднелись на зеленовато-сером небе.

Руиз сидел на корме, глядя, как какая-то морская птица кружит возле мачты. Он вспоминал прежние, не такие сложные времена: пыльные дороги Фараона, Искупление в Биддеруме, казармы-стойла в «Черной Слезе», где он ухаживал за Низой, пока к ней не вернулись жизнь и здоровье, и где они стали любовниками, обитые шелком апартаменты Кореаны, где он и Низа провели самые долгие дни вместе… и как самое сладкое воспоминание проплывало перед ним их путешествие на барже по девственно нетронутой природе в Моревейник.

Ему пришло в голову, что никогда прежде он не наслаждался этими прошлыми сладостными днями. В то время он был так полон напряжения, так готов к немедленному действию и возможному насилию, так чутко он прислушивался, не приближаются ли враги, что лучшие дни прошли как бы мимо него, оставив только краткие воспоминания, совсем не такие насыщенные, какими были те мгновения. Разумеется, и он, и Низа были живы именно благодаря его тогдашней безжалостной сосредоточенности, так что, может быть, он заключил с жизнью честную сделку. Он подумал о той звездной ночи на барже, когда он лежал в объятиях Низы. Он вспомнил, как подумал тогда, что, если ему предстоит умереть в этот момент, он хотел бы именно тогда распрощаться со своей странной и запутанной жизнью – что в такой смерти можно найти спасение от дальнейшего зла.

Руиз сердито встряхнул головой. Такие мысли были как медленный яд. Это слабость, которая могла украсть их будущее с Низой, такое же счастливое, как те моменты. Он должен держаться за свое предательство, за свою чуткость и настороженность, за свою жестокость. Пока не придет время, и эти качества не окажутся для них бесполезными, пока они наконец не смогут убежать с Суука и не вернутся в какой-нибудь менее опасный мир.

Он смотрел на нее, спящую, голова ее покоилась на сложенных руках, черты лица только смутно виднелись сквозь упавшие пряди спутанных черных волос. Он видел только тонкие сильные плечи и такую беззащитную, плавную линию шеи. Он чувствовал, что ему перехватило дыхание, им овладела такая нежность и такая грусть, что глаза его наполнились слезами. Он был потрясен. Он не плакал с самого давно забытого детства.

Его отвлекла внезапная перемена в шуме мотора лодки, которая моментально потеряла скорость и стала издавать неприятный скрипучий звук.

– Что случилось? – спросил он Гундерда, который подскочил к кожуху мотора и рывком распахнул его.

Гундерд только невразумительно крякнул и нырнул головой в машинное отделение.

Мотор заглох. Из отделения донеслась серия капризных щелчков, а потом Гундерд вылез, и лицо его было перемазано черной смазкой.

– Скис, – пробормотал он.

– Машина скисла. В конце концов подвела нас не батарея.

– И что теперь? – спросил Свин, мальчик на побегушках и юнга, который вдруг стал выглядеть гораздо моложе своих и так юных лет.

– А теперь мы поднимем парус и будем богу молиться, чтобы ветер не стих.

Руиз помог Гундерду вытащить из рундуков части для такелажа и парус. Потом они вместе собрали мачту для паруса, вставляя отдельные части в надлежащие разъемы, и поставили коричневый полотняный парус. Гундерд прикрепил его как следует к мачте, и лодка пошла вперед, хотя и гораздо медленнее, чем раньше.

Руиз заглянул через плечо Гундерда, пока тот возился с маленьким навигатором лодки.

– Тока осталось ровно настолько, чтобы эту фитюльку заставить работать несколько часов, – сказал он, подстраивая масштаб на маленькой электролюминовой машинке. Тонкий коричневый палец Гундерда уткнулся в несколько волнистых линий в верхнем правом углу экрана.

– Это вот край шельфа Дайерак, – палец пополз вниз. – А это мы.

Их положение отмечала маленькая зеленая точка в двухстах километрах от побережья Нампа.

Гундерд выключил экранчик.

– Мы будем экономить ток, пока не заберемся в рифы. Тут уж наше вождение должно быть аккуратным, лоцмана-то нет, – ухмыльнулся он. – На радио тока уже не хватит, но тут потеря невелика, поскольку пока что наши возможные спасители – те, у кого длинные зубы, ненасытные животы и страшные аппетиты.

Руиз улыбнулся ему в ответ.

– Ты всегда был философом?

– Всегда. Но вернемся к нашим делам… Можешь вести лодку по курсу?

– Более или менее.

– Хорошо! – Гундерд рассеянно похлопал Руиза по плечу. – Встанешь на вахту у руля? Джерик и я менялись с тех пор, как «Лоракка» затонула, и мы оба устали. Надеяться на Свина нельзя. Он совершенно ненадежен. Так вот дадим ему руль – и окажется, что мы просыпаемся и плывем прямо В пасть Лезвиям. А Марлена вроде как с нами только телом, но не духом. Эйндиукс… ну, он такой, какой есть. Что бы это ни означало.

– Думаю, ты прав, – ответил Руиз.

Он тоже устал. Ему не хотелось испытывать сдержанность Джерика на такой ранней стадии знакомства. Поэтому он не мог отказаться выполнить свою долю обязанностей. Такое отношение могло только вызвать к нему новую волну скверного отношения.

Он перешел на корму и взял рулевое весло у Джерика, который отпустил рукоять с еле сдерживаемой гримасой ненависти. Моряк прошел к середине лодки, где он злобно уставился на фараонцев, прежде чем устроиться на дне лодки. Дольмаэро, который, казалось, стал понемногу оправляться от морской болезни, ответил ему сдержанным взглядом. Мольнех весело ухмыльнулся и кивнул головой в знак приветствия.

Низа, которая проснулась, когда Гундерд стал осматривать мотор, сперва посмотрела на моряка непонимающим сонным взглядом, а потом презрительно. Она нетвердыми ногами перешла через всю лодку и уселась рядом с Руизом. Он не мог удержаться от улыбки.

Но потом его внимание привлек блеск в глазах Джерика под глубоко надвинутым капюшоном, и он увидел, как по лицу матроса разлилось выражение мерзкое и понимающее, когда он перевел глаза с Руиза на Низу. Холодок пробежал по спине Руиза, и он стал думать, как лучше справиться с матросом. Рано или поздно ему придется поспать, и что тогда?