8

Кореана бранилась тихим, ядовитым, монотонным потоком. Она висела вниз головой в амортизационной сети, не в состоянии что-либо разглядеть из-за грязи и растений, которые облепили смотровое стекло кокпита.

Судно слегка пошевелилось и снова осело. Она прекратила ругань. На это еще будет время потом, после того, как она изыщет способ, чтобы не дать флиттеру окончательно погрузиться в болото.

Она отстегнула застежки сети и плашмя упала на потолок. Флиттер снова закачался и она почувствовала, что начинает бояться. Какой глубины было болото?

Она исследовала себя, согнула и разогнула руки и ноги. Разбитых мышц и переломанных костей вроде бы не было, хотя все у нее болело.

Она подползла к перевернутой панели управления полетом. Посмотрела на показания приборов. Снова выругалась. Флиттер был совершенно мертв и бесполезен. Взрыв, который царапнул его, удивительно методично и последовательно выжег всю систему управления и энергоснабжения.

Она услышала щелчки и скрежет и повернулась. Мармо старательно переворачивался так, чтобы принять вертикальное положение.

– Ты в рабочем состоянии? – спросила она.

– По-моему, да, – был ответ. – Как Мокрассар?

– Не знаю, – она поднялась и осторожно стала пробираться по потолку, направляясь в грузовой отсек. Когда она протиснулась вверх, в люк, она увидела Мокрассара, который стоял у шлюза, открывшегося при взрыве. Одно из его срединных щупалец висело на тонкой ниточке хитина.

Насекомообразный воитель в остальном казался неповрежденным, а его срединное щупальце снова отрастет, хотя эта травма наполовину снижала его способность стрелять, поскольку его срединные члены несли в себе приживленное оружие.

Мокрассар повернул голову, чтобы посмотреть на нее, и по нервному скрежещущему движению его жвал она увидела, что он готовится к бою. Он наклонил голову, мгновенное молниеносное движение – и он откусил прочь жалкие остатки срединного щупальца.

– Что такое? – Кореана подошла к шлюзу и осторожно выглянула через щелку. Она увидела за границами заборов-клеток, которыми было ограждено поле-болото, куда она упала, шеренгу крестьян-сторожей, которые таращились на ее флиттер. На них были шляпы с перьями, и в руках они несли древние предметы оружия: пики, аркебузы, арбалеты. За ними на элегантном механическом скакуне сидел всадник в латах. Латы имитировали стальные пластины, но Кореана была уверена, что на самом деле они гораздо более современные, поскольку не видно было, чтобы всаднику от них было бы тяжело. Всадник носил широкий украшенный меч на перевязи, перекинутой через спину. Скакун, который был более всего похож на стальную лошадь, у которой вместо копыт были когти, была снабжена и более мощным оружием. В ее нагрудной пластине были два отверстия-амбразуры.

Кореана сузила глаза. Мало было того, что она завязла посередь грязной лужи, так для полного счастья ей сейчас не хватало еще и взбешенного местного землевладельца.

Вооруженный всадник приподнялся в стременах и окликнул ее.

– Эй, вы, во флиттере! Выходите с пустыми руками по одному, чтобы я вас всех видел.

– Ну как же, сей момент, – сказала она шепотом.

Она потуже затянула шлем, защелкнула забрало, проверила застежки, которые держали шлем на остальной части брони.

– Даю вам последний шанс, – прокричал землевладелец.

Через несколько секунд пламя чихнуло их груди скакуна.

Вращающийся снаряд ударил в шлюз и разлетелся, засыпав вход осколками стекла. Мокрассар дернулся, потом посмотрел на нее. Осколки изрешетили его камзол, но отскочили от панциря, который был не слабее брони, которую она носила. Однако по одному из его сложных фасетчатых глаз пришелся удар, и теперь из раны сочилась густая желтоватая жидкость.

Кореана оскалилась. Крестьяне двигались на них, по колено погружаясь в болото, поднимая свои аркебузы и целясь в них с мрачной решимостью.

– Сперва, – сказала она, – убей всадника. Потом остальных.

Мок кивнул и превратился в одно сплошное движенье-вихрь. Он ударился о шлюз, открыв его свои весом, пронесся мимо крестьян, прежде чем они успели прореагировать, рванулся к всаднику по дуге, чтобы избежать выстрелов его механического скакуна. Однако скакун реагировал быстро и развернулся, чтобы защитить своего всадника, прежде чем Мокрассар выбрался из болота. Он снова стал стрелять, но Мокрассар уже сообразил, как надо петлять, чтобы избежать выстрелов скакуна, поэтому следующий снаряд промазал. Он взорвался в воздухе, перебив половину охранников и тяжело ранив остальных.

Кореана получала свое обычное удовольствие от того, что наблюдала Мока в действии, хотя исход битвы был предрешен в первую же секунду. Мокрассар прыгнул, оторвав голову всаднику одним рывком своего уцелевшего срединного щупальца. Он продолжал движение до тех пор, пока энергоружье его щупальца не уставилось в амбразуру на груди скакуна. Тогда Мокрассар нажал на курок, тем самым выжигая дотла весь внутренний механизм металлического скакуна, отчего тот застыл, не закончив начатого движения, а тогда Мокрассар уже мчался, чтобы покончить с оставшимися крестьянами.

Как замечательно, думала она, иметь такую неостановимую машину разрушения. Она вспомнила тот раз, когда приказала Мокрассару пощадить Руиза Ава, не убивать его. Какая это была глупость! Она никогда больше не будет проявлять такой мягкотелости. Когда в следующий раз Руиз Ав попадет ей в руки, он умрет мгновенно. Или же нет, лучше он будет долго жить, но так, чтобы ему оставалось только мечтать о мгновенной смерти. Да… так будет лучше.

Мармо подошел и встал с нею рядом, потом выглянул, чтобы посмотреть на Мока, который неподвижно стоял среди исковерканных и изуродованных тел.

– Это что такое?

– Местный болотовладелец, который возражал против того, что мы сели в его владениях без разрешения его милости.

– А-а-а-а… А что теперь?

Она пожала плечами.

– Ленш и Фенш последуют за нами, когда починят лодку и смогут ее повести. Мы могли бы, конечно, попытаться пробиться в усадьбу, но ее, вне сомнения, хорошо охраняют, и если бы у нас не было Мокрассара, он взял бы нас в плен. Эти отставные пираты обычно наживают себе кучу врагов, и поэтому хорошо вооружены – этот уж точно был хорошо вооружен, невзирая на его игрушки с крестьянами и скакунами.

– Лучше всего подождать здесь и надеяться, что у сквайра нет друзей, чтобы отомстить за него, – он выглянул и осмотрел окрестности болота. – Кажется, эта местность болотистая, но неглубокая, так что мы в ней не утонем.

Кореана кивнула.

– Да, так и есть. Давай сидеть тихо. Кошмарная штука – ожидание, но и оно когда-нибудь кончится. Я проведу время, размышляя, как лучше всего заставить Руиза Ава расплатиться за его грехи.

Мармо с любопытством на нее посмотрел.

– Сейчас он уже в Моревейнике. Наверняка он исчезнет к тому времени, когда мы снова сможем двигаться.

Она злобно посмотрела на него.

– Нет! Я снова его изловлю. Я отказываюсь верить, что он может от меня убежать. Кроме того, как он сможет избежать пиратского сканирования? Разве они позволят такой опасной личности сесть на борт какого-нибудь из их челночных кораблей?

– Тебя он обманул, – сказал ей Мармо.

Она беззвучно оскалилась, потом заговорила смертельно монотонным голосом.

– Да. Но теперь этот вопрос перестал быть только деловым. А ты разве забыл? Он знает относительно генчей. Что, если он узнает, что это не просто несколько инопланетных мошенников, что, если он узнает, что тут на самом деле творится, а к тому же разнесет сведения об этом по всему Моревейнику? Мы окажемся разорены, а один из пиратских правителей завладеет генчами. Мы должны убедиться, что он умрет.

– Понятно, – сказал Мармо.

Если у него и были какие-нибудь дурные предчувствия, то он оставил их при себе.

Когда стало совершенно темно, только несколько мягких полосок света осветили баржу – как раз достаточно для того, чтобы плыть в безопасности. Руиз обратил внимание на то, что те, кто их захватил, предпочли тихую незаметность пышной праздничности освещения прошлой ночи, и он мысленно похвалил их осторожность.

В Моревейнике умные существа старались не привлекать к себе внимания.

Ночь не принесла им никакого облегчения от жары, и Руиз пытался проигнорировать ручьи пота, которые струились по его телу, но это было практически невозможно. Этот воздух должен был казаться еще хуже фараонцам, которые провели свою жизнь на горячей планете, но на ней не было влажности, поскольку сама вода была там редкостью. Дольмаэро доставалось от этого климата особенно сильно. Он постоянно протирал свое широкое лицо тряпкой, и в его дыхании слышалось нездоровое хрипение. Руиз очень надеялся, что он не заболеет.

– Ой, какое высокое! – Низа сказала это, вытянув шею и закинув голову, чтобы рассмотреть особенно высокий и закрученный шпиль. Нижние террасы, которые начинались в ста метрах над водой, были усеяны крохотными, с булавочную головку, зелеными и голубыми огоньками. С этих террас доносился веселый, какой-то праздничный гомон, составленный из музыки странной, отрывистой, смеха и случайных воплей восторга. Видимо, какой-то праздник как раз отмечали, или, может быть, именно в этой части Моревейника жили те, кто торговал удовольствиями.

Руиз почувствовал укол зависти к веселящимся, и больше, чем просто жалость к себе самому. Он сравнил свою маленькую невеселую группку с совершенно беззаботными людьми наверху. Сравнение заставило Руиза почувствовать свое положение как совершенно вопиюще несправедливое.

Чтобы отвлечься, он стал рассказывать Низе про Моревейник.

– Он даже еще больше, чем кажется, этот Моревейник. Большая часть его строений расположена ниже уровня моря. Многие из тех, кто живет в Моревейнике, никогда не видели солнца.

Дольмаэро заговорил.

– Значит, ты бывал здесь раньше, Руиз? Что ты про это место знаешь? У тебя есть здесь друзья или союзники?

Руиз рассмеялся.

– Никто не знает особенно много про Моревейник, даже те, кто здесь живет. Я в свое время встречал несколько местных жителей, было такое время, но, даже если мы и попробуем их найти, это может оказаться пустой затеей. А если мы тут кого-то и найдем, у них нет никаких причин, чтобы нам помогать.

Вне всякого сомнения, какое-то количество агентов Лиги в Моревейнике существовало, подумал он, но они должны быть в глубоком подполье, так что с ними не было никакой возможности связаться. Могущественные властители-пираты, которые правили Моревейником, были самыми злейшими врагами Лиги. Любой агент Лиги, который попал бы к ним в руки мог бы ожидать в лучшем случае жалкую смерть.

Он мог припомнить только одну личность в Моревейнике, которую, может быть, можно было бы убедить помочь ему. Но Руизу очень уж не хотелось рассматривать эту возможность. Человека этого вряд ли можно было назвать другом, а союзником он мог стать только в том случае, если обстоятельства сделали бы такой союз выгодным для него, и если бы Руиз смог бы принудить его помочь.

Руиз уже стал жалеть о том, что он был настолько откровенен с фараонцами. Если бы кто-нибудь из них сказал бы все, что узнал про Руиза Ава, могли бы возникнуть серьезные неприятности. Его приступ искренности овладел им тогда, когда он практически был уверен, что не переживет наступающего дня, и все же, он оказался просто преступно неосторожным.

– Значит, – говорил Дольмаэро, – ты все еще не знаешь, кому принадлежат эти баржи? И что они от нас хотят?

Руиз пожал плечами.

– У меня такое ощущение, что в этом не будет ничего ужасного, – сказала Низа, совершенно неожиданно.

Воистину, даже в неверном свете фонариков лицо ее не было омрачено страхом или неуверенностью, и Руиз подумал, что хотел бы сейчас чувствовать такой же оптимизм.

Дольмаэро с сомнением покачал головой.

– Разве что-нибудь из того, что случалось с нами в этом мире, не было ужасным?

– Конечно! – ответила Низа.

– Что именно? – с вызовом спросил Дольмаэро.

– Горячие пышки, – ответил Мольнех, показав свои огромные зубы в ухмылке.

– Мое воскресение, – сказала Низа, – и еще кое-какие происшествия были не так уж плохи, – она со значением посмотрела на Руиза, и тот почувствовал, что его сердце радостно вздрогнуло.

Дольмаэро неопределенно хмыкнул, но глаза его посверкивали, и Руиз увидел, что мучительные путешествия не совсем стерли добрый юмор толстого Старшины Гильдии.

– Я мог бы вам еще кое-что рассказать про Моревейник, – предложил Руиз.

– Пожалуйста, – сказал Дольмаэро.

– Хорошо. Вы не задумывались над тем, как он был построен?

– Еще бы!

– Вот так задумываются все прочие. Когда люди впервые прибыли на Суук, Моревейник уже стоял, хотя там жили только животные и несколько неразвитых инопланетян. Те, кто первыми исследовали город, решили, что эти шпили – природные образования, пока не обнаружили в них первые Двери. Небоскребы эти были полые, по большей части, но разделенные на миллионы уровней, коридоров, шахт. Никто не знает, на какую глубину простираются эти строения, но поговаривают о поселениях, которые находятся в нескольких километрах ниже уровня моря.

– Кто их сотворил? – глаза Дольмаэро вылезли из орбит от удивления.

– Этого тоже никто не знает, но я слышал множество теорий. Хотите, расскажу свою самую любимую? Кое-кто считает, что просто какие-то расы бросали здесь свои межзвездные корабли, пока они не опускались в землю, и это продолжалось несколько миллионов лет.

– Чьи звездные корабли? Шардов?

Руиз пожал плечами.

– Маловероятно. Их уровень технического развития малопримечателен. Никто не строит таких больших межпланетных кораблей. Может быть, эти строения были построены теми, у кого Шарды отвоевали Суук, хотя это событие состоялось сравнительно недавно.

После этого никто не заговаривал, и лица их всех были серьезные.

Может быть, подумал Руиз, разговоры про безмерные миллиарды лет так подействовали на них. В первый раз, когда он посетил Моревейник, он чувствовал такое же ощущение своей ничтожности.

Нота, на которой гудели моторы баржи, слегка изменилась. Прямо впереди у подножия одного из шпилей поменьше были узенькие воротца. В согласии с украшениями на баржах, столбы, которые эти воротца поддерживали, были выполнены в виде фаллосов.

Когда они подплыли поближе, Руиз увидел, что вокруг столбов были сделаны барельефы, правда, неглубокие, которые изображали совокупляющиеся фигуры.

Низко расположенные красные огоньки подсвечивали воду изнутри.

Видимо, они наконец прибыли к месту своего назначения.

Баржи вошли в лагуну, расположенную между крутыми скалами из чего-то, похожего на черный сплав, и остановились, покачиваясь, возле широких металлических полок – причалов. Единственными звуками были постукиванья барж о причал, и Руиз пытался заставить себя быть повнимательнее и настороженнее.

Причальные кнехты поднялись из причала со слабым жужжанием моторов, спрятанных под настилом. Из барж выползли канаты и зацепились за кнехты.

Тут же все стихло.

– А что теперь? – спросил Дольмаэро.

Руиз покачал головой.

– Кто знает? Мольнех, иди и приведи Фломеля. Нам надо приготовиться.

Мольнех кивнул и заторопился на правый борт, где был привязан Фломель.

Руиз взял Низу за руку. Она пожала ему руку и положила голову ему на плечо.

Они стояли и ждали.

Прямо перед их баржей несколько резких пощелкиваний раздалось изнутри стены. Точно такие же звуки эхом пронеслись по стене там, где стояли остальные баржи. С пневматическими вздохами в стене поднялись несколько дверей, уйдя вверх, по двери напротив каждой баржи.

Почти сразу же люди стали выходить из барж и заходить в эти двери. Из баржи, которая тащилась за ними, вышла прелестная молодая пара, из баржи прямо перед ними – трое своеобразных бродяг, из головной баржи вышли примерно полдюжины человек, все в скрывающих фигуру балахонах.

Руиз посмотрел на их дверь. Голубые полоски огоньков освещали металлический коридор, который поворачивал в сумрак в десяти метрах от входа.

– Пойдем? – хрипло спросил Дольмаэро.

Руиз изучающе посмотрел на причал. Окружающие все здесь вертикальные стены не давали возможности взобраться на них, потому что не за что было ухватиться. Поэтому выбраться на свободу наверх они не могли. Не могли они и уплыть по каналу. Невзирая на шутливые надписи на Лезвии, никто в здравом уме не плавал без защитного костюма в мутных водах Моревейника. Кроме болезнетворных микробов, яда, предательских течений, потонувших странных машин, было в водах Моревейника еще и множество хищников, паразитов, которые жили мусором, который выбрасывали жители Моревейника. Самые страшные хищники среди них были маргары, огромные бронированные рептилии, которые были такими большими, что могли одним глотком заглотить небольшую лодку. Но кроме них были еще и другие, бесчисленное множество, размерами от маргара до крохотных мозготочцев, которые населяли канализационные трубы и энергонакопители, которые сжигали мусор.

Что с ними случится, если они останутся на борту? Руиз вздохнул. Он был пессимистом. Наверняка баржи будут поставлены на фумигацию, чтобы избавиться от возможных паразитов. Их можно будет таковыми посчитать, если они откажутся покинуть баржу.

– Пойдем, – сказал он с неохотой.

Они гуськом сошли с баржи. Руиз шел первым. Он неохотно выпутал свою руку из Низиной – лучше быть готовым к немедленным действиям. За ней шел Мольнех, ведя Фломеля, который корчился и дико вращал глазами. Дольмаэро замыкал процессию. Он шел медленным и достойным шагом.

Руиз на секунду помедлил, прежде чем войти в дверь.

Ему надо было убедиться, что остальные двери не дают возможности убежать, потом он покачал головой и вошел внутрь.