Воздушный катер, неожиданно сменивший хозяина, плавно скользил над розовыми степями Суука, повинуясь ранее заложенной в компьютер программе. Он направлялся к маячившим на горизонте голубым горам.
      Руиз Ав не отрывал взгляда от панели управления. Пока все шло хорошо. Двигатели работали, стрелка компаса неподвижно застыла, указывая нужное направление. Переговорное устройство, к счастью, до сих пор не подавало признаков жизни.
      Агент обернулся. Фараонцы заснули, утомленные бурными событиями прошедшей ночи. Взгляд предводителя беглецов с удовольствием задержался на лице Низы. Девушка склонила голову набок, прядь блестящих черных волос попала в уголок пухлогубого чувственного рта. Трое мужчин скорчились в противоперегрузочных креслах. Четвертый, закованный в цепи, помещался в трюме под палубой. Руиз побоялся снять с него рабский ошейник со встроенным взрывным устройством — рассудок несчастного не выдержал столкновения с чужой цивилизацией.
      Сквозь бесшабашную веселость победителя пробивался холодок неприятных предчувствий.
      Конечно, расстояние, отделявшее беглецов от их хозяйки, Кореаны Хейкларо, неуклонно увеличивалось. Однако довольно скоро она свяжется с катером, чтобы поговорить с киборгом Мармо или надзирательницей Банессой. Старого пирата Руиз просто выпихнул из лодки, вырвав у него батарею питания. Великанша погибла от руки агента во время захвата катера.
      Кореана придет в ярость, и гнев ее будет направлен на главного виновника происшедшего. Такого противника нельзя недооценивать. Руиз помнил, с какой легкостью избавлялась она от ненужных рабов — словно крестьянин, выпалывающий сорняки на своем поле.
      И все же положение изменилось к лучшему. Еще прошлой ночью он и его товарищи по несчастью томились в трюме, а рабский ошейник на шее каждого из них гарантировал послушание. Теперь лодка оказалась в распоряжении пленников. И хотя Руиз так и не смог изменить курс, он все же контролировал скорость передвижения. Агент надеялся, что сможет посадить катер, если представится подходящая возможность для бегства. К сожалению, он плохо разбирался в биомеханических системах данного типа, так что полной уверенности в том, что дистанционное управление выведено из строя, не было.
      Время шло, а переговорное устройство по-прежнему молчало. Горы заметно приблизились. Судно явно направлялось в промежуток между двумя вершинами. Руиз почти поверил в небывалую удачу, когда на коммуникаторе замигал красный огонек. Беглец содрогнулся, ощутив леденящее дыхание ужаса. Он был почти уверен, что на корабле отсутствовало взрывное устройство с дистанционным управлением. Почти…
      Конечно, можно попытаться скрыть сам факт захвата лодки. Несложно разрушить видеофон коммутатора и изменить голос, но Кореана и Мармо в таких случаях наверняка пользовались специальным паролем. Оставалось надеяться, что угон катера окажется для хозяйки неприятным сюрпризом, она растеряется, а беглецы выиграют время.
      Дрожащим пальцем Руиз нажал на кнопку канала связи. Видеоэкран расцвел всеми цветами радуги, потом буйство красок упорядочилось, и перед агентом появилось совершенное лицо Кореаны. Она неподвижно застыла возле своего монитора, потрясенная увиденным. Затем невероятно прекрасные глаза еще больше расширились, а губы искривила недобрая улыбка.
      — Ты. — Голос ее дрожал от омерзения. — Ты! Следовало прикончить тебя еще при первой встрече.
      — Да, наверное, — ответил Руиз самым дружелюбным тоном, на который он был способен в эту минуту.
      — Не понимаю, почему ты казался мне привлекательным, — продолжала Кореана, — но, будь уверен, я не повторяю ошибок.
      — Скорее всего, — со вздохом признал Руиз. Лицо женщины, созданное одним из величайших художников пангалактики, не портила даже исказившая его ярость. Руизу казалось противоестественным, что такая совершенная красавица желает ему мучительной смерти.
      Кореане наконец удалось взять себя в руки.
      — Где Мармо?
      — В степи.
      — Мертв?
      — Не знаю, — Руиз вложил в улыбку максимум обаяния. — Воздушная подушка служит амортизатором при падении?
      Женщина еще больше побледнела, глаза полыхнули ненавистью, искривленные судорогой губы пробормотали грубое добравитское ругательство. Руиз колебался: стоило ли еще больше выводить ее из себя? А почему бы и нет?
      — Но если тебя интересует Банесса, то она уж точно мертва. Я задушил ее вот этим. — Он продемонстрировал ленту, на которой держалась консоль управления ошейниками.
      Кореана рассмеялась, но в смехе ее не было веселья:
      — Хотела бы я посмотреть… но, по-моему, ты врешь, Руиз Ав. Как безоружный человек мог справиться с настоящей горой? Ты наглый трюкач и обманщик, и я тебе это припомню, когда верну вас обратно.
      Она потянула за рукоятку на панели управления, и лодка, к отчаянию Руиза, стала резко снижаться.
      Проснувшиеся фараонцы вопили от ужаса, вцепившись в амортизационную сетку. Главный фокусник Фломель заорал срывающимся от страха голосом:
      — Леди Кореана! Я совершенно невиновен! Я непременно предупредил бы ваших сподвижников, но кто же знал, что затевает этот дикий зверь?!
      Руиз оглянулся как раз тогда, когда Дольмаэро тяжелой рукой отвесил фокуснику здоровенную затрещину.
      — Заткнись, — спокойно сказал старшина гильдии. Фломель таращился на своего обидчика со смесью возмущения и изумления от подобной непочтительности.
      Руиз сосредоточился на контрольной панели. Он не мог взять управление на себя, но и Кореане пока не удавалось повернуть лодку, хотя суденышко угрожающе кренилось на левый борт.
      Видеоэкран отразил бурную смену эмоций на лице женщины: торжество, недоумение, потом досаду. Она снова выругалась и потянула за следующий рычаг. Катер еще больше отклонился влево. Теперь он передвигался скачками, заставляя своих пассажиров стонать и охать.
      Руиз выглянул в иллюминатор и обнаружил, что нос лодки направлен прямо на ближайшую отвесную скалу. Агент поспешно схватился за рычаг переключения скоростей, пытаясь затормозить. Лодка, вибрируя от противоречивых команд, зависла в воздухе.
      — Заставь ее остановиться, — робко попросила Низа.
      Кореана, видимо, услышала негромкую просьбу девушки.
      — Он не сможет, — злорадно произнесла хозяйка. Лодка дернулась и снова рванулась к скале.
      — Я не могу вернуть судно, но станет ли вам от этого легче? — прошипела работорговка.
      Руиз безуспешно дергал рычаги — катер окончательно вышел из-под контроля. Кореана жадным взглядом впилась ему в лицо. Казалось, она надеялась, что видеофон переживет крушение и позволит ей насладиться зрелищем мучительной смерти беглеца.
      В голове Руиза не осталось ни единой мысли. Перед глазами стояла отвратительная картина: страшно изуродованное тело в разбитой и покореженной лодке. Не его — Низы. Потом почему-то вспомнился безумный фокусник Кроэль, запертый в трюме. Повинуясь внезапному импульсу, Руиз отпустил бесполезные рычаги и схватил консоль управления ошейниками. Агент собирался воспользоваться ею, если понадобится ввести помешанному снотворное. Теперь же он, не задумываясь, нажал на кнопку детонатора.
      Из трюма донесся глухой грохот, ровный шум моторов сменился отчаянным механическим визгом, затем наступила тишина. Руиз вцепился в подлокотники и закрыл глаза.
      Последнее, что он запомнил перед тем, как лодка рухнула, было застывшее лицо Кореаны. Руиз еще успел подумать, что никогда не видел ничего прекраснее и страшнее.

      Беглецам невероятно повезло. Катер плашмя рухнул на гальку, покрывавшую таллусовый склон. Первый удар почти выбросил Руиза из кресла, но он смог ухватиться за подлокотники. Остальным вряд, ли удалось проделать то же самое, но, в любом случае, амортизационная сетка должна была уберечь их от серьезных ранений. Лодка по инерции продолжала двигаться вверх, ее обшивка скрежетала по гальке. Затем судно замедлило скольжение, ударилось о выступ скалы на вершине склона и наконец остановилось, покачиваясь.
      Руиз опасался, что катер может перевалить через вершину. Интересно, что находится по другую сторону склона — пологий спуск в долину или пропасть? Он не помнил. В последние минуты полета все внимание его сосредоточилось на лице Кореаны.
      Но вот лодка прекратила дрожать и окончательно остановилась. До Руиза донеслись весьма характерные звуки — Фломеля рвало. Видеоэкран был темным, контрольную панель покорежило при падении.
      — Ну что ж, — сказал агент, — нам все еще везет.
      Он повернулся и посмотрел на остальных беглецов.
      Бледная Низа судорожно вцепилась в амортизационную сетку. Мольнех, криво усмехаясь, старался отодвинуться подальше от Фломеля. Дольмаэро бесстрастно смотрел в иллюминатор.
      Главному фокуснику удалось наконец справиться со своим желудком.
      — Придет день, когда ты пожалеешь о своих поступках, безродный, — прошипел он, жадно хватая ртом воздух, как вытащенная на берег рыба. — Ты разрушил волшебный корабль леди Кореаны, и мы остались в дикой пустыне без надежды на помощь.
      Руиз тяжело вздохнул:
      — Должен быть предел любому идиотизму. Неужели ты до сих пор не понял, что твоя «милостивая госпожа» пыталась расплющить нас о скалу вместе со своей лодкой?
      Он указал на иллюминатор, за которым виднелся темный склон.
      Фломель ответил ему откровенно злобным и недоверчивым взглядом.
      — Глупости. Если бы ты не вмешивался в управление, мы до сих пор следовали бы к месту назначения на удобном и безопасном корабле. Ты меня недооцениваешь, если надеешься, что я поверю хоть одному твоему лживому слову. Можешь не беспокоиться, я слишком осторожен, чтобы недооценивать тебя. Но в одном ты все же прав — если бы я не вмешивался, ты бы до сих пор сидел в грузовом трюме. И это стало бы для всех наилучшим выходом, — устало сказал Руиз.
      — Кстати о грузовом трюме, как насчет Кроэля? — хриплым голосом спросил Дольмаэро, прервав непродолжительное молчание.
      Агент пожал плечами:
      — Мне очень жаль, но Кроэль погиб. Остальные, казалось, не поняли его.
      — Как ты об этом узнал? — изумленно спросил Мольнех.
      Руиз поднялся на ноги.
      — Я убил его. И только потому мы все остались живы.
      К счастью, аварийный шлюз уцелел, и мужчины смогли вручную приоткрыть его. Беглецы поспешили выбраться наружу, но Руиз и Дольмаэро задержались у обезглавленного тела Кроэля, глядя на небольшую рваную дыру в переборке машинного отделения. Старшина пристально взглянул на спутника.
      — Как ты додумался до этого?
      — Не знаю. Внезапно осенило, простое везение. По крайней мере, для нас. Хотя, и не сделай я этого, Кроэль все равно бы погиб, но уже вместе с остальными. Ну-ка, помоги мне с этими пакетами. Запасов должно было хватить еще на сутки, но теперь, когда нас стало меньше, можно продержаться несколько дней.
      Дольмаэро повесил сумки с полевым рационом на свое широкое плечо.
      — Кроэлю все равно оставалось жить недолго. Душа уже покинула его тело. — Он пожал плечами и отвернулся. — Не обижайся, пожалуйста, но ты очень странный человек, Руиз Ав. Ты убиваешь врагов так же легко, как другие давят клопов, а потом сожалеешь о смерти Кроэля, который ничего для тебя не значил. Интересно, кстати, надолго ли хватит твоего поразительного везения?
      — Только бы смыться с Суука. Большего я у своего везения не прошу.
      Руиз осмотрел маленькую группу уцелевших. Все, кроме Низы, выглядели растерянными и несчастными. То, что на сурового агента в последнее время столь сильно действовали чары девушки, стало причиной многих его проблем… Но в подобной ситуации были и свои приятные стороны. Он снова залюбовался ее бархатистой кожей, огромными темными глазами, длинными черными кудрями — густыми, мягкими, — отсвечивавшими медью, — ее грациозным телом и длинными ногами. К тому же Низа обладала острым умом и поразительно сильным характером.
      Руиз улыбнулся девушке. Она ответила таким нежным взглядом, что Фломель не удержался от возмущенного фырканья.
      Невольный предводитель перевел взгляд на иллюзиониста. Это был худощавый человек средних лет, с чересчур жесткими глазами и раздражающе напыщенными манерами. На бритом черепе выделялись татуировки старшего фокусника. Фломель, такой же раб Кореаны, как и все прочие, категорически отказывался признавать свое зависимое положение. Его еще предстояло убедить в том, что леди собиралась продать труппу тому, кто больше заплатит.
      Руиз считал, что даже сейчас этот человек представляет немалую угрозу для их крохотного отряда. Разумнее всего было просто прикончить опасного спутника. Руиз покачал головой. Что же с ним случилось, почему он не может теперь решить возникшую проблему таким простым способом?
      Мольнех с любопытством оглядывался вокруг. На голове его тоже были татуировки фокусника, он помогал Фломелю в постановках иллюзионных представлений с жертвенными фениксами, благодаря которым труппы с Фараона так ценились на пангалактическом невольничьем рынке. Мольнех казался неправдоподобно тощим и неуклюжим, но Руиз восхищался редкостной выносливостью этого человека, его оптимизмом и легкостью, с которой тот воспринял перемену своей судьбы. Подобная гибкость выгодно отличала его от слабого на голову Кроэля, потерявшего рассудок из-за свалившихся на него испытаний.
      И наконец, Дольмаэро, приземистый, полный мужчина, татуированный красными и зелеными зигзагами старшины гильдии. Он возглавлял бригаду рабочих сцены: дрессировщиков зверей, костюмеров, плотников, лекарей, — чье мастерство служило поддержкой фантастическим трюкам фокусников. На Фараоне он подчинялся приказам иллюзионистов, но в этом новом мире Дольмаэро пришлось взять на себя обязанности руководителя. Старшина постоянно помнил о своей ответственности за соплеменников. К тому же он обладал быстрым и гибким умом. Когда лодка-ловушка Кореаны захватила на Фараоне Руиза Ава и труппу Фломеля, агент был уверен в надежности своей маскировки. Однако Дольмаэро довольно быстро догадался, что Руиз не принадлежит к аборигенам маленькой отсталой планеты.
      Старшина никогда не пытался использовать свои соображения во вред загадочному незнакомцу, и Руиз до сих пор был ему за это благодарен. Кроме того, агент испытывал к Дольмаэро чувства, очень похожие на дружеские, невзирая на разницу в их происхождении и вопреки риску, который всегда существует, когда дружеские связи возникают в такой непростой ситуации.
      Старшина пристально посмотрел на Руиза:
      — Кажется, ты в хорошем настроении. Завидую твоей беззаботности. У меня на сердце слишком тяжело от множества вопросов.
      Агент беспомощно пожал плечами. В случае с Низой им управляли чувства, но почему он взвалил на свои плечи ответственность за остальных пленников? Может быть, стоит объяснить Дольмаэро хоть что-то?
      — Я расскажу что смогу. Спрашивайте.
      — Боюсь, я знаю слишком мало даже для того, чтобы задавать разумные вопросы, — вздохнул старшина. — И все же… куда Кореана хотела нас отправить, прежде чем ты убил ее гигантскую надзирательницу и разоружил механического человека? Ты знаешь?
      — Да.
      Руиз почувствовал, что от этой темы по спине поползли мурашки, в желудке стала подниматься тошнота, на лбу выступил холодный пот. Смертная сеть зашевелилась в глубине сознания, напомнив, что он погибнет, если щупальца генша проникнут в мозг.
      — Хозяйка отослала нас к геншам, чтобы обезопасить себя.
      — Обезопасить?
      Дольмаэро явно сомневался, может ли такой пленник, как Руиз, сделаться безопасным для своего хозяина.
      — Генши — инопланетяне, гораздо более странные, чем пунги, которые охраняли казармы рабов. Это отвратительные существа, но я боюсь их по другой причине. Эта раса столетиями изучала мозг и мышление человека. Теперь они знают нас слишком хорошо и могут заставить сделать все что угодно или кем угодно стать.
      — А как насчет нас?
      — Это называется деконструкцией. В подземельях геншей наши мозги разложили бы на кусочки и перестроили таким образом, что мы навсегда остались бы рабами и могли думать только о благополучии своего хозяина.
      — Уж больно сложно, — вмешался Мольнех. — Наверняка есть более простые способы управления рабами. На Фараоне мы вполне справляемся. Бунтовщиков распинают, или сажают на кол, или используют в Искуплении, которое не посвящено богам. Для остальных рабов это служит хорошим уроком.
      Руиз нахмурился. Иногда он забывал, что его спутники родились и выросли в примитивном и жестоком мире. Даже Низа одобрительно кивала хорошенькой головкой, видимо находя речи Мольнеха вполне разумными.
      Однако затем беглец подумал, что его собственные этические стандарты, по сути, не так уж далеки от морали аборигенов Фараона. Да, конечно, сама мысль о том, что раба можно распять, кажется варварской. Но разве на совести самого Руиза Ава нет невинных жертв? Множество людей погибло по его вине с момента начала операции на Фараоне: первым стал охранник, которого он вынужден был убить, чтобы преодолеть стену, потом трактирщик Денклар, проститутка Релия, надзиратель Ронтлесес. Ну а после отправки на Суук список жертв стал слишком длинным, чтобы его можно было припомнить сразу. Иногда Руизу казалось, что он похож на безжалостную эпидемию чумы, которая бьет наугад, не оставляя шансов на спасение.
      Эти безрадостные мысли, видимо, отразились у него на лице, потому что Низа спросила тоном, полным заботы и беспокойства:
      — Что случилось, Руиз? Может быть, это более милосердный способ, но у нас на Фараоне еще не научились изменять мозг человека.
      — Милосердный? — агент горько рассмеялся. — Нет. Генши делают кукол, послушных марионеток, Их больше нельзя назвать людьми. Генш превратит меня в машину. Но самое страшное, что я этого даже не замечу. А в один прекрасный день хозяин прикажет распороть самому себе брюхо и развесить кишки по кустам, и я посчитаю это вполне разумной просьбой, которую немедленно выполню. Но даже тогда я не пойму, что перестал быть самостоятельной личностью.
      Все в молчании переваривали отвратительную картину, нарисованную Руизом. Даже Фломель, старательно делавший вид, что не прислушивается к разговору, выглядел потрясенным.
      Немного погодя Дольмаэро опасливо взглянул на небо, почесал в затылке и задумчиво спросил:
      — Я не хочу показаться невежливым, но… если дело обстоит так, как ты нам рассказал, и эти генши могут вытворять такие штуки, почему они не правят всем миром? Или все-таки правят?
      Руиза в очередной раз поразила гибкость мышления старшины.
      — Хороший вопрос. Но все не так просто. Для полного изменения человеческого мозга им нужно затратить столько жизненных сил, что для восстановления их потребуется слишком много времени. Геншам проще только слегка изменить мозг. Это куда безопаснее.
      Тут Руиз задумался над тем, почему Кореана была готова заплатить астрономическую сумму за деконструкцию пяти рабов. Однако он сразу обнаружил, что от мыслей о бывшей хозяйке начинается смертельная головная боль.
      Сквозь боль пробивалась лавина мрачных воспоминаний. Фактотор Лиги искусств на Дильвермуне, который нанял его для выполнения нынешнего задания… потом генш, который работал на Лигу и занимался установкой императивов и смертных сетей. Теперь он твердо решил, что никогда больше не позволит кому-либо вмешиваться в свой мозг. Да и вообще, если удастся выбраться живым из нынешнего приключения, неплохо бы сменить работу… Впрочем, сейчас об этом думать рановато…
      — Кроме того, — продолжал он объяснять своим спутникам, — генши — раса не техническая. Они не могут или не хотят производить машины, чтобы увеличить свои возможности. В противном случае эта раса действительно могла бы захватить власть над пангалактическими мирами. Да, время от времени какому-нибудь геншу удается достичь существенных высот, превратив в послушных роботов нескольких влиятельных людей. Отчасти это вопрос везения, но вообще власть как таковая их не очень интересует. Кроме того, геншей осталось не так уж много, и большинство из них — пленники.
      — Я думаю, что такие рабы стоят довольно дорого, если их можно заставить работать на хозяина, — заметил Дольмаэро.
      — Да, очень дорого, — согласился Руиз.
      Приходилось признать очевидный, но неприятный факт — Лигу искусств совершенно не интересовали работорговцы, нелегально работающие на принадлежащем ей Фараоне. Агент должен был привести эмиссаров могущественной организации к анклаву геншей на Сууке.
      Руиз убедился, что лодка остановилась на краю отвесного обрыва. Дольмаэро улыбнулся, проследив за его взглядом:
      — Надо же, как нам повезло. Мне следует и дальше держаться поближе к тебе, Руиз Ав.
      — Еще слишком рано надеяться на благополучный исход. Удача приходит и уходит, старшина гильдии, — вздохнул агент.
      — Как ты думаешь, что нам теперь делать?
      На этот вопрос неожиданно ответил Фломель, до сих пор молчавший.
      — Я думаю, — кислым тоном произнес фокусник, — нам следует положиться на милосердие Леди Кореаны. Она наверняка поймет, что мы не виноваты в том, что сотворил этот безродный бродяга. Я уверен, благородная госпожа скоро появится и вытащит нас из этого страшного места.
      Руиз громко расхохотался. Остальные фараонцы смотрели на Фломеля с таким удивлением, как будто он был диковинным животным в зверинце. Дольмаэро сокрушенно покачал головой, а Мольнех попытался еще раз переубедить бывшего начальника.
      — Теперь не время для шуток, да и в лучшие времена твои шутки трудно было назвать удачными. Я не очень-то полагаюсь на доброту леди Кореаны. Разве ты не помнишь, как милосердно она перерезала горло Касмину, твоему любимцу — надзирателю?
      — Мне кажется, Фломель слишком глуп, он не в состоянии усваивать уроки, — мстительно добавила Низа. — Он такой же, как Кроэль, только притворяется лучше. И жизнь он закончит так же. Это если, конечно, ему повезет.
      Главный фокусник побагровел и сжал кулаки. Руизу показалось, что он собирается ударить девушку. Агент приготовился вмешаться. Пальцы болели от желания переломить тощую шею фокусника. Наконец-то представилась подходящая возможность избавиться от столь опасного спутника, а заодно и от напряжения, накопившегося за долгие дни плена.
      Фломель взглянул в глаза своего противника и испуганно попятился. Лицо его смертельно побледнело и покрылось капельками пота. Руиз глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки. Пришлось напрячься, чтобы исчезла недобрая улыбка, больше похожая на оскал хищного зверя.
      Остальные тоже выглядели испуганными, даже Низа постаралась отодвинуться подальше, будто потеряв уверенность в своем любовнике и покровителе. Сердце Руиза сжалось, он постарался улыбнуться ей как можно ласковей. Ответная улыбка девушки была искренней, хотя в ней проскальзывала и некоторая настороженность. Руиз вряд ли мог осуждать ее за это — полностью доверять ему могли только сумасшедшие или глупцы… А Низа не относилась ни к тем, ни к другим.
      — Ну что ж, — нетвердым голосом произнес он, — если хочешь, можешь подождать Кореану здесь. Она появится через пару дней. Эта скала послужит навесом, но мы не сможем оставить тебе никакой еды. И все же, — он снова улыбнулся недоброй улыбкой, — я могу почти гарантировать, что ты погибнешь не от голода.
      Фломель уставился себе под ноги и тихо спросил:
      — Что ты мне посоветуешь, старшина гильдии? Дольмаэро произнес с видимой неохотой:
      — По-моему, мастер Фломель, Руиз Ав — наша единственная надежда. Мы похожи на младенцев, которые оказались в пустыне, где полно пылевых волков. Пока он позволяет, мы должны следовать за ним.
      — Я принимаю твой совет и благодарю тебя, — пробормотал иллюзионист.
      Руиз испытал немалое разочарование.
      Он осмотрел то, что удалось спасти с разрушенного судна. К поясу предводитель пристегнул осколочное ружье Мармо — единственное полезное оружие, оказавшееся в их распоряжении. Из коллекции Банессы он прихватил старинный кинжал, тяжелый двусторонний штык-нож, маленький дамский крис с ножнами, которые можно пристегнуть к ноге, и короткую медную дубинку с шипастой головкой. Более современное оружие — парализатор и обойма жалящих искателей — к сожалению, было запрограммировано на повиновение владельцу.
      Руиз отдал кинжал Дольмаэро, который явно не знал, что с ним делать. Многие поколения фараонцев выросли, не зная войн, так что от старшины не стоит ожидать многого, если им придется обороняться.
      — Кинжал нужно заткнуть за пояс… Нет, не так, а то споткнешься — сам себя кастрируешь, — поучал Руиз.
      Крис достался Низе.
      — А мне как его носить? — спросила она.
      — Я покажу. — Руиз встал на колени и приподнял край ее рубахи, наслаждаясь прикосновениями к шелковистой коже. Крис оказался с наружной стороны бедра, и мужчина с трудом заставил себя убрать руки. Голова на миг закружилась от желания. Он понял, что все еще находится во власти тех безумных романтических порывов, которыми наградил его мозг-навигатор Накер.
      Дубинку получил Мольнех.
      — Жаль, что арсенал так беден, — проворчал предводитель.
      — Не важно, — Мольнех с восторгом размахивал новой игрушкой, — нам и этого хватит.
      Руиз закатал рукав и привязал стилет к внутренней стороне руки куском крепкой ткани. Фломель выступил вперед.
      — А где мое оружие? — спросил он.
      Агент повернулся к фокуснику, пораженный его наглостью.
      — Извини. Но тебе вряд ли понадобится оружие острее, чем твои мозги.
      Иллюзионист открыл было рот, собираясь возразить, но затем передумал и ограничился мрачным взглядом.
      — Ну, — произнес Руиз. — Вот что нам предстоит.
      Блок питания лодки оказался разрушен, поэтому находящиеся на борту орудийные установки использовать стало невозможно. Жаль — можно было бы попытаться устроить засаду для Кореаны, которая непременно появится в ближайшие дни.
      Руиз объяснил своим спутникам план действий. Нужно преодолеть перевал. Потом, возможно, они набредут на какое-нибудь поселение или, по крайней мере, на более удобную тропинку. Необходимо добраться до космодрома и как можно скорее покинуть Суук.
      Агент намеренно не рассказывал о том, что ждет фараонцев в будущем. Да он и сам не знал. Хорошо бы Низа захотела остаться с ним. Лига искусств наверняка согласится отказаться от прав на девушку за хороший выкуп. Прочие, с полного благословения Руиза, могли удрать на любые планеты пангалактики или же вернуться на Фараон. Правда, в этом случае могущественная организация, которой принадлежала планета, будет настаивать на том, чтобы стереть всякие воспоминания о путешествии в иные миры.
      Впрочем, пленники не интересовались столь далеким будущим, хотя у Дольмаэро, казалось, возникло немало новых вопросов. Руиз был благодарен старшине за то, что он пока их не задавал. Предводителю хотелось немного отдохнуть — насколько это было возможно в нынешней ситуации.
      Агент поровну разделил пакеты с пищей. Только Фломель жаловался, что ему приходится что-то нести. Прочие охотно взвалили на плечи драгоценный груз. Руиз одарил недовольного мрачным взглядом, и фокусник угомонился.
      К продуктам вожак добавил несколько весьма полезных вещей: три самонадувающиеся палатки, флягу с водой на каждого путешественника и непромокаемые дождевики. На всякий случай он прихватил и один из поводков, которыми их привязывали прошлой ночью. Заметив это, Фломель не смог скрыть гримасу отвращения.
      Пятеро беглецов направлялись к перевалу. Солнце изрядно припекало, но холодный ветер с гор заставлял иногда поеживаться. Маленький отряд перебрался через таллусовый склон и вышел на еле заметную тропинку. Она казалась заброшенной, поэтому Руиз не надеялся в ближайшее время добраться до какого-нибудь поселения. Но даже это не могло испортить настроения предводителю. Он был почти свободен, если не считать, конечно, смертной сети в мозгу и императива, который заставлял его двигаться к цели. Однако до тех пор, пока агенту не грозит немедленная гибель, сеть будет вести себя тихо. Только если окажется под угрозой секретная информация, она может убить своего владельца и отослать данные в штаб-, квартиру Лиги на Дильвермун.
      Скоро Руиз сможет отправить своим хозяевам информационную торпеду и сообщить о сделанных открытиях. Местоположение и личность браконьера, перехватывавшего у Лиги ценных рабов с Фараона, установлены, анклав геншей находится на Сууке. Задание будет выполнено, а значит, смертная сеть испарится вместе с императивом и агент окончательно обретет свободу.
      Руиз позволил себе выкинуть из головы тревожные мысли и полюбоваться стройными ногами идущей перед ним Низы, пока она поднималась по тропинке.
      Беглецы остановились на вершине, и предводитель внимательно осмотрел местность по другую сторону гор. Холмы у подножия радовали глаз своими зелеными склонами, за ними шумел густой лес. Вдалеке, затянутая дымкой тумана, виднелась еще одна горная цепь. Широкая долина между ними казалась бескрайней.
      Руиз обрадовался, заметив прямую линию, которая шла вниз, к центру долины, километрах в тридцати от горной цепи. Линия походила на проложенную через лес автостраду. Вероятно, там можно найти машину, достаточно быстроходную, чтобы подальше убраться от Кореаны.
      — Это напоминает сады моего отца, — сказала Низа, остановившись рядом с агентом. — Где они берут такое количество воды?
      Руиз улыбнулся:
      — Она здесь падает с неба, все время. По крайней мере, достаточно часто, чтобы деревья росли сами по себе.
      Девушка недоверчиво улыбнулась, как будто подозревала, что он смеется над ней.
      — Нуда, конечно, — протянула она снисходительным тоном.
      — Нет, правда. Погоди, сама увидишь. — Он заметил темные тучи, скапливавшиеся на севере. — Собственно говоря, лучше поторопиться, прежде чем нас отсюда смоет.
      Фломель уселся на землю.
      — Я должен отдохнуть. Кроме того, пора подкрепиться.
      Руиз тяжело вздохнул:
      — Я устал от тебя, мастер Фломель. Тебя нельзя здесь оставить. Ты наверняка разболтаешь Кореане, куда мы пошли. И сделаешь это задолго до того, как она закончит убивать тебя. Выбирай: идешь вперед без принуждения и жалоб на усталость, или твоя жизнь оборвется прямо сейчас — я могу сделать это безболезненно.
      Фокусник вскочил на ноги.
      — Я иду.
      — Ты уверен? — мягко спросил предводитель. — Боюсь, для кого-то одного наш союз закончится плохо. Здесь чистое небо, зеленые просторы, из-за гор дует свежий ветер. Есть и худшие места для свидания со смертью.
      — Нет, — с большим энтузиазмом заявил иллюзионист. — Я иду.

      Крутая тропинка на этой стороне горы была в приличном состоянии, поэтому спускались они быстро. К тому времени, когда беглецы достигли подножий холмов, заросших высокими деревьями, перевалило за полдень. Руиз задавал приличный темп, но никто не жаловался, даже Фломель ограничивался невнятным бормотанием. Вскоре солнце скрылось за облаками, а от ветвей деревьев стало еще темнее. Фараонцы сбились в кучку и притихли, им сделалось не по себе от такого обилия зелени. Единственное обитаемое плато на Фараоне было сухим и безжизненным, только самые богатые жители планеты могли позволить себе содержать сады.
      — Что за люди живут в таком странном месте? — шепотом спросила Низа.
      — Не знаю. Вероятно, разные, как и везде, — рассеянно ответил Руиз.
      Ему передалось беспокойство спутников. Лес был таким густым, что в нем можно было устроить сотню засад. Низа приняла его рассеянность за осуждение и обиженно отодвинулась.
      К счастью, плохие предчувствия не оправдались. Никто не выпрыгнул из густого подлеска, из-за деревьев не полетели пули, а на тропинке не оказалось хитрых ловушек. К вечеру путники так устали, что с трудом передвигали натертые ноги. Один Мольнех был свеж и бодр, как в самом начале пути. Видимо, его хрупкое тело отличалось незаурядной выносливостью.
      Отряд достиг известнякового пояса. Оседавшие породы создавали пещеры, как будто специально предназначенные для ночлега усталых путников. Подходящее убежище обнаружилось недалеко от тропинки. Оно было недостаточно глубоким, чтобы привлечь внимание крупных хищников, но своды пещеры могли послужить надежным укрытием от дождя. Пятна сажи на прикрывавшем вход козырьке указывали на то, что кто-то уже пользовался этим убежищем раньше. Однако следы были такими старыми, что Руиз решился объявить здесь привал. Не стоило продолжать путь ночью, рискуя пораниться или столкнуться с ночными хищниками. Утром они достигнут шоссе. Фломель угрюмо уставился на вход в пещеру:
      — В этой дыре мы должны провести ночь?
      — Будь доволен, что тебе вообще понадобилось убежище от непогоды, — возмутился Руиз.
      За последние несколько дней его неприязнь к фокуснику возросла. И дело было даже не в Низе. Да, Фломель поставил пьесу, в которой девушка, исполнявшая роль феникса, погибла. Только своевременное вмешательство агента смогло воскресить несчастную жертву. Фломель с радостью прикончил бы ее опять по приказу Кореаны. И Дольмаэро, и Мольнех были равно виновны в том же. Жители Фараона привыкли к пьесам с фениксами, которые были частью жестокой и примитивной культуры их родины. Однако Фломеля люди интересовали только с той точки зрения, насколько они могут быть полезны ему самому.
      Руиз нахмурился, в голову ему пришла весьма неприятная мысль. А так ли уж сильно фокусник отличается от него самого? Нет, разница, безусловно, была. Иначе он давно уже прикончил бы мерзавца и преспокойно жил дальше.
      Предводитель покачал головой и приказал остальным ставить палатки, пока они с Низой собирают хворост для костра. Кореана догонит их не раньше следующего вечера, так что огонь казался вполне безопасной роскошью.
      Около пещеры было достаточно сухих сучьев, но любовники ушли подальше, чтобы поговорить без помех.
      Руиз обламывал ветки с поваленного дерева. Девушка подошла так близко, что он ощутил чудесный аромат, исходивший от ее волос. Низа обернулась и взглянула в глаза мужчине, откидывая за спину темную лавину пышных кудрей.
      — Я тебя чем-то рассердила? — Голос ее звучал почти враждебно.
      — Нет, разумеется, нет, — ответил он. — А я тебя? Девушку рассмешил его серьезный тон, она явно повеселела.
      — На самом деле нет. Но ты стал совсем другим, с тех пор как мы захватили лодку.
      — Это правда. — Руиз положил деревце на два камня и разломал ствол на несколько частей, которые удобно сунуть в костер. — Сейчас я занимаюсь привычным делом, а не маюсь от безделья и бессилия. Хотя, мне было хорошо, когда мы ждали с тобой вместе. Наверное, это были самые сладкие мгновения в моей жизни.
      Улыбка ее стала еще теплее, на глазах засверкали долго сдерживаемые слезы.
      — Ты сделал меня счастливой, Руиз Ав. Может быть, я унижаю себя этими словами. Нет… не то. Я — принцесса, но ведь ты, наверное, тоже принц — там, в своей земле.
      Он ласково потрепал девушку по руке:
      — Я вырос рабом.
      Глаза ее изумленно распахнулись.
      — Насколько же велики и могущественны в твоем мире принцы?
      Руиз рассмеялся:
      — Я знаком с некоторыми. В пангалактических мирах даже рабы могут стать правителями, если им удастся перехитрить и пересилить всех прочих желающих. А претендентов много, очень много.
      — Тогда ваш мир не так уж сильно отличается от нашего.
      Казалось, Низа немного скучает по утраченной навсегда родине и в то же время ощущает легкое разочарование. Справедливости и милосердию не было места даже в далеких сказочных мирах.
      Девушка выпрямилась, прижав к груди охапку собранного хвороста.
      — Ладно, пусть так. Ты мне сказал, что сейчас занимаешься привычной работой. Какова же она?
      Руиз пожал плечами:
      — Она? Не очень сложная. Основная задача — выжить. Я надеюсь продержаться еще несколько дней. Этого вполне достаточно, чтобы успеть убраться с Суука.
      Низа склонила набок хорошенькую головку, окинув его игривым взглядом:
      — Моя уверенность в будущем растет с каждым днем. Мы с тобой разделим сегодня палатку?
      — Если хочешь. — Агент ощутил незнакомое доселе, но очень приятное тепло.
      — Да, именно этого я и хочу. — Низа шутливо подтолкнула его округлым бедром.
      Небольшой костерок отбрасывал оранжевые блики на козырек пещеры. Пятеро ужинали в полном молчании. На широком лице Дольмаэро явно читались новые невысказанные вопросы.
      — О чем задумался, старшина? — спросил Руиз.
      — Ты не обидишься? — фараонец поднял на него настороженные глаза.
      — Нет, говори свободно.
      Иногда Руизу надоедал постоянный страх окружающих. Но Дольмаэро был свидетелем убийств, совершенных агентом. Так что его не стоило упрекать в излишней осторожности.
      Старшина вздохнул и потупился. Он долго задумчиво смотрел в огонь, не решаясь заговорить.
      — Значит, я могу довериться твоей сдержанности? Мне хочется узнать правду о Фараоне и о тебе. Кто ты на самом деле? Кто мы? И какое тебе дело до всех нас?
      Руиз оказался не готов к подобным вопросам. Его первым порывом было — придумать максимально убедительную, ложь. Правда могла спровоцировать смертную сеть. Конечно, усилия Накера, подпольного мозг-навигатора, а также то, что Сеть довольно сильно растянулась во время его неудачного побега из рабских казарм, изрядно ослабили ее воздействие. Однако если Руиз вновь окажется в руках Кореаны или попадет в подпольную лабораторию геншей, сеть непременно сработает и он погибнет. По сравнению со всеми этими опасностями риск открыться фараонцам не так уж велик. В конце концов, если кто-то из них и вернется на родную планету, так только после того, как его память подвергнется специальной обработке.
      Агент почувствовал вдруг, насколько утомила его необходимость постоянно лгать…
      — Вы уверены, что хотите узнать всю правду?
      Дольмаэро мрачно кивнул. На лице Мольнеха читалось обычное дружелюбное любопытство. Фломель презрительно скривил губы, стараясь изобразить равнодушие.
      — Руиз, пожалуйста, расскажи нам, — нежным голоском попросила Низа.
      И он рассказал.
      Он объяснил, что является вольнонаемным агентом, профессиональным шпионом и убийцей, что его работа — это насилие, боль и ужас. Казалось, никто из слушателей не испытал удивления или возмущения, в том числе и Низа. Руиза даже немного покоробила та легкость, с которой она приняла жестокую правду. Еще одно напоминание об огромной разнице, существующей между их цивилизациями. Впрочем, эта разница не беспокоила агента до тех пор, пока Низа оставалась Низой.
      Руиз рассказал о том, как его наняли, чтобы выследить браконьеров, действующих на Фараоне. Невзирая на внезапно возникшее отвращение к обману, агент не решился назвать организацию, на которую работал. Лигу искусств не любили на Сууке, поскольку она являлась одной из крупнейших межзвездных корпораций и имела сильную полицейскую службу. Не дай бог, кто-нибудь из фараонцев случайно проговорится в присутствии местных жителей. Однако он не стал скрывать от слушателей истинный статус Фараона. Эта информация вызвала немалую растерянность и недоумение.
      — Пожалуйста, — попросил Дольмаэро, — объясни еще раз. Фараон — чья-то собственность? Как плантация кошачьих яблонь?
      — Что-то в этом роде, — нехотя ответил Руиз.
      — Но что хотят от нас все эти далекие миры? Золота? Змеиного масла?
      — Масло действительно пользуется спросом в пангалактике, — пояснил агент, — но основное богатство Фараона — это фокусники. Вот почему Кореана похитила вашу труппу из Биддерума. Она собиралась продать вас какому-нибудь любителю театральных курьезов за огромные деньги.
      Дольмаэро невесело рассмеялся:
      — Значит, мы — скот? Или дрессированные пылевые медведи?
      — Не совсем так. Пангалактические законы не допускают жестокого обращения с рабами. Но Кореана законов не соблюдает, поэтому вашим хозяином могло оказаться любое чудовище.
      Мольнех, казалось, утратил дар речи.
      — Я всегда считала, что Фараон принадлежит моему отцу, — произнесла Низа тихим, дрожащим голосом.
      Глаза Фломеля засверкали, он окинул Руиза взглядом, полным такой ненависти, что по спине агента, пораженного подобной реакцией, пробежали мурашки.
      — Как давно все это началось? — поинтересовался Дольмаэро.
      — Много поколений назад. Вскоре после того, как ваш народ превратил фокусы в высокое искусство.
      Низа горестно застонала. Руиз дотронулся до ее плеча:
      — Что с тобой?
      — Ничего. Просто… Это было не так давно… хотя сейчас мне кажется, что прошло много веков, — я стояла на террасе во дворце отца… Я произнесла тост за моих предков, которые бродили по земле, показывая несложные трюки. За тех, чья смекалка и изобретательность возвысили мой род и подарили прекрасную жизнь мне самой. А теперь я понимаю, что они сделали меня рабыней.
      — Нет, — возразил Руиз, — не все так плохо. С тех пор как ваша планета стала поставлять фокусников, мы не допускали крупных войн. Триста лет назад разразилась эпидемия чумы, которая могла погубить три четверти населения, но владельцы Фараона остановили ее в самом начале.
      Девушка спрятала лицо в ладонях.
      — Охотничьи дирго моего отца всем довольны — они получают мясо два раза в день, а егеря следят за их здоровьем. Вот только что значит привольно бродить по пустыням и самим добывать пищу, они давно забыли. Наверное, дирго очень счастливы.
      Руиз не знал, что на это ответить. Он молча обнял Низу и притянул ее к себе. Девушка секунду сопротивлялась, но потом спрятала лицо у него на груди.
      Дольмаэро заговорил, обращаясь скорее к самому себе:
      — Я должен как-то вернуться к своей труппе и увезти ее домой. Пойми, я отвечаю за этих людей. Они не искали славы или вознесения в Землю Воздаяния. Просто работали, чтобы прокормить свои семьи. Скажи мне, Руиз, теперь, когда фокусники исчезли, что сделает с ними Кореана?
      — Не знаю, старшина, — покачал головой агент.
      Что толку, если Дольмаэро узнает страшную правду? Он все равно ничего не сможет сделать. Если Кореана поймет, что ей никогда не вернуть фокусников, она, скорее всего, просто умертвит остальных членов труппы. Зачем ей простые рабочие?
      Огонь почти догорел, только несколько угольков посверкивали в пепле. В ночном воздухе повеяло прохладой. Руиз особенно остро почувствовал рядом с собой теплое тело принцессы. Внезапно он поймал себя на странных, доселе неведомых мечтах: хорошо бы остановить время и всегда сидеть вот так, рядом с прекрасной девушкой. Пусть жизнь прекратится здесь и сейчас, на пике исполнения желаний, — прежде, чем наступит мучительный конец. Весь день предводитель пытался отмахнуться от неприятной правды: пешком им от Кореаны не скрыться. Вероятность того, что удастся воспользоваться транспортом, ничтожно мала.
      Он всегда умел выбрасывать из головы неприятные мысли. Это умение ему очень пригодилось, учитывая многочисленные авантюры, в которых довелось участвовать. Теперь, кажется, он утратил этот весьма полезный талант. Руиз взглянул на темную головку Низы. Может быть, он слишком дорожит ею. Но даже если и так, он не желал бороться с нахлынувшими чувствами.
      Дольмаэро вновь заговорил:
      — Еще один вопрос, если позволишь. Потом я пойду спать, иначе не смогу завтра идти достаточно быстро. — Предводитель ободряюще кивнул. — Я знаю, тебе нравится благородная дама, это написано на твоем лице. Но остальные… Прости меня за эти слова, но ты не очень похож на человека милосердного и сострадательного.
      Дольмаэро попал не в бровь, а в глаз. Да, Руизу нравился старшина, ему начинал импонировать и энергичный Мольнех, но все же…
      Агент постарался срочно подыскать логическое объяснение своим поступкам:
      — Мне нужна ваша помощь. Дольмаэро развел руками;
      — Мы не учились нападать и защищаться, мы ничего не знаем об этом мире. Какая же от нас польза?
      — Во-первых, нужно установить вахты, чтобы один из нас всегда бодрствовал. Я не знаю, какие хищники обитают в этих лесах. В любом случае, нельзя позволить застать себя врасплох. Мольнех, согласен отдежурить первым?
      — Разумеется, — просиял тощий фокусник. Предводитель посмотрел вверх и обнаружил, что тучи, угрожавшие дождем, рассеялись. Теперь сквозь ветви проглядывало звездное небо. Он поднял руку.
      — Видите вон ту яркую звезду? Когда она окажется над этим деревом с белой корой, позовите меня. Потом я разбужу Дольмаэро, а тот — Низу.
      — А что делать мне? — поинтересовался Фломель.
      Руиз осторожно отодвинул Низу и встал, прихватив самозакрепляющийся поводок, который забрал накануне из разбитой лодки.
      — Иди сюда, мастер Фломель, я подоткну тебе одеяльце.
      Фокусник послушно направился к самой дальней от костра палатке.
      — Я ведь не необъезженное верховое животное, неужели меня необходимо привязывать?
      — Необходимо, пока я тебя не объезжу, — сквозь зубы ответил агент, внимательно наблюдая, как поводок штопором ввинчивается в скалу.
      — Я знаю, что разговаривал с тобой грубо, но я же не причинил вреда на самом деле. Почему ты мне настолько не доверяешь? — Иллюзионист усмехнулся, скривив рот. Даже сейчас, в полумраке, на лице заметна была готовность к предательству.
      Руиз пристегнул второй конец поводка к ошейнику пленника.
      — Инстинктивно, скажем так.
      — В эту ночь я многое понял. Как мне заслужить твое доверие? — На тонких змеиных губах Фломеля по-прежнему трепетала лживая улыбка.
      Агент откровенно расхохотался:
      — Право, не знаю. Мое доверие… трудно себе это представить. Но может быть, ты что-нибудь придумаешь со временем.
      Он еще раз подергал привязь, убеждаясь в ее надежности.
      — Спокойной ночи.
      Мольнех неподвижно застыл на своем посту, сбоку от их укрытия. Он почти сливался с серым камнем. Руиз подумал, что фокусник неплохо приспособился к новой жизни. Не исключено, что он действительно окажется полезен. Дольмаэро улегся спать, и только Низа, сгорбившись и прижав колени к животу, сидела у костра. Руиз осторожно поднял ее на ноги:
      — Пойдем, пора отдохнуть.
      Девушка окинула его странным взглядом, и он на секунду испугался, что она откажется разделить с ним палатку. Учитывая все те неприятные вещи, которые агент рассказал сегодня о жизни на ее родной планете, принцессу трудно было бы винить. Однако Низа протянула любовнику руку и первой направилась в палатку.
      Они лежали, тесно прижавшись друг к другу. Сегодня в объятиях не было страсти, но близость Руиза, очевидно, успокаивала девушку.
      Неожиданно мужчина ощутил, как на него самого нисходит странное успокоение. Он обнаружил, что очень приятно просто держать ее в объятиях, слушать стук сердца рядом со своим собственным. Ее запах, ее теплое дыхание, щекочущее прикосновение пышных кудрей — все это доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие.
      Чуть погодя дыхание ее выровнялось. Низа заснула, но Руизу совсем не хотелось спать. Кто знает, может быть, он наслаждается подобным счастьем в последний раз.
      Два часа пролетели как одно сладостное мгновение.
      Когда Мольнех пришел, чтобы позвать его на вахту, Руиз ощутил болезненный укол сожаления. Он осторожно, стараясь не разбудить девушку, высвободился из ее объятий. Низа пошевелилась и что-то невнятно пробормотала, но потом, казалось, заснула еще крепче.
      Густой туман достигал колен предводителя. Лес был почти неестественно тих, только из палатки Дольмаэро доносился раскатистый храп.
      — Все в порядке? — шепотом осведомился Руиз. Мольнех кивнул, ухмыльнувшись белозубым ртом:
      — Могу сказать одно: никаких происшествий. Это хорошо?
      Руиз ухмыльнулся, ответил:
      — Время покажет, о волшебник.
      — Я польщен, о вождь, — хихикнул Мольнех.
      Он положил на плечо агента тощую, как у скелета, руку:
      — Мы все верим в тебя, даже Фломель, хотя он терпеть не может восхищаться кем-то, кроме себя самого.
      Фокусник внезапно прекратил веселиться и очень серьезно сказал:
      — Наши жизни в твоих руках, но, принимая во внимание все обстоятельства, я уверен, что могло быть гораздо хуже.
      Руиза странно тронула эта короткая речь.
      — Надеюсь, ты прав, мастер Мольнех. Мы сделаем все, что сможем. Будем надеяться, что этого окажется достаточно.
      фокусник снова неловко похлопал его по плечу, потом повернулся и скрылся в палатке Дольмаэро. Храп старшины на миг затих, затем раздался с новой силой.
      Руиз постарался поудобнее устроиться на куче камней, как раз перед пещерой. Впереди была длинная ночь. Спать не хотелось совершенно. Дольмаэро, самому старшему и грузному из них, нужно хорошенько отоспаться перед нелегкой дорогой. Руиз не имеет возможности сделать девушке достойного подарка, но в его власти подарить ей несколько лишних часов сна. Агент старался не думать о том, что эта ночь могла оказаться для нее последней.
      Низа проснулась, когда Руиз покинул палатку. Она попыталась снова заснуть, но тяжелые мысли, казалось, только и ждали подходящего случая. Она вспоминала, как ее пытался изнасиловать Айям, раб-гермафродит Кореаны, и у Руиза в результате появилась возможность захватить лодку. Низа до сих пор ощущала боль там, внизу, где мерзкое существо пыталось проникнуть в нее. Руиз Ав выволок его из палатки и задушил. Самое страшное, что все это он проделал в полном молчании. Эта мысль, а также воспоминание об изумлении на лице умирающего мерзавца доставили ей почти чувственное наслаждение.
      Какой тревожный клубок тайн скрывается в душе ее возлюбленного! Сегодня в палатке он без слов понял, что больше всего девушка нуждается просто в его объятиях, в его ободряющем присутствии.
      При этом он был искусным любовником — и яростным, и нежным. Казалось, он лучше, чем сама женщина, знал, что ей нравится, и замечательно чувствовал ритм ее страсти. В постели губы этого загадочного человека, обычно сурово сжатые, выглядели по-детски беззащитными. Его красивые руки, не знавшие пощады руки убийцы, необыкновенно нежно прикасались к ней, когда Низе требовалась именно нежность, и крепко сжимали, когда наставало время силы.
      Его страсть пугала, но в то же время доставляла огромное наслаждение. В ней чувствовалось то же самое напряжение, которое читалось на лице мужчины, когда он убивал своих врагов. Это одновременно ужасало и завораживало.
      Воспоминания перестали приносить удовольствие, они скорее беспокоили, поэтому Низа заставила себя подумать о предстоящем дне. Что нового она узнает, какие диковинки, никогда не встречавшиеся на Фараоне, увидит?
      Дрожь беспокойства пробежала по телу молодой женщины. Какие еще чудеса совершит Руиз Ав, спасая их от преследователей? Да, конечно, у Кореаны были воздушные лодки, верные слуги и грозное оружие. Однако Низа теперь безоговорочно верила в своего любовника и не могла даже представить, что бывшая хозяйка сможет одолеть предводителя их крохотного отряда.
      «Руиз справится», — подумала девушка, снова погружаясь в дремоту.
      Потом ей приснился сон.
      Вначале сновидение казалось очень приятным. Она снова была любимой дочерью владыки Фараона, снова наслаждалась любимыми книгами, играми и услугами внимательных рабов в своих роскошных покоях. Принцесса отдыхала в мягком кресле, любуясь тенистыми зелеными садами, и была одета в любимое платье из голубого шелка, расшитое крохотными блестящими чешуйками.
      Именно это было реальностью, а кошмар последних недель — роль феникса, мучительная смерть, воскрешение, плен и возлюбленный-убийца привиделись в дурном сне. Девушка небрежно отмахнулась от неприятного голоса, нашептывающего, что этот кошмар происходил на самом деле, и голос умолк.
      Теперь Низа двигалась по широким коридорам дворца с той поразительной легкостью и плавностью, которая дается только во сне. Перед глазами спящей проплывали дорогие сердцу воспоминания. Пол, выложенный фарфоровыми плитками, на котором она играла ребенком, фонтаны, в которых она купалась. Прохладные сумеречные комнаты, где так приятно было развлекаться с любовниками, — иногда ими становились юноши из знатных семей, а порой — просто случайные искатели приключений.
      Затем принцесса очутилась на высокой террасе, любимейшем месте во дворце. Солнце ярко освещало город, и девушка чувствовала благоговейное изумление. Дворец, великий город и вся громада Фараона за стенами — все это принадлежало ей одной.
      Голова закружилась от восторга, тело сделалось таким легким, что Низа не удивилась, когда широкие рукава платья превратились в крылья. Девушка поднялась в воздух, движения ее были стремительны и нечеловечески грациозны.
      Дворец стремительно уменьшался, солнце становилось все жарче, но она рвалась вперед и вверх, быстрее и быстрее, пока крылья не вспыхнули, а она сама не превратилась в комету с огненным шлейфом.
      Беспокойство пришло слишком поздно. Принцесса уже миновала солнце, его живительное тепло осталось далеко позади. Фараон превратился в песчинку, затерянную в пустыне вселенной.
      Над нею находилось нечто, напоминающее блестящий черный потолок, гладкий купол, без начала и конца. Низа испугалась, что разобьется об эту неведомую преграду, но уже не смогла остановиться и продолжала подниматься вверх.
      Наконец на доселе гладкой поверхности появилось крохотное круглое отверстие. Девушка осознала страшную правду: Фараон существовал в чудовищном стеклянном кувшине, а сама она вот-вот достигнет его горлышка. А вдруг оно закрыто какой-нибудь пробкой?
      Принцесса легко скользила между прозрачными стенками и замедлила движение, только когда горлышко сузилось. Она застряла и, протянув руки вперед, бешено отталкивалась ногами и царапала стекло. Крылья порвались, боль казалась нестерпимой, но девушка продолжала сражаться за свое освобождение. Она продвинулась на волосок, потом еще чуть-чуть. Казалось, что туннель собирается сомкнуться и по капельке выдавить из нее жизнь. Низа судорожно рванулась и смогла выглянуть наружу, чтобы увидеть бескрайнюю звездную пустыню. Крылья повисли кровавыми клочьями, а звезды оказались холодными огнями, равнодушно сиявшими в невообразимой дали.
      Девушка была напугана, но ужас внезапно сменился странным чувством восторга, и в тот момент ей не хотелось просыпаться.
 
      Остаток ночи Руиз просидел неподвижно, погруженный в невеселые мысли. Надежды на спасение почти не было. Разве что существа, передвигающиеся по автостраде, отличаются необыкновенной доверчивостью. Потому что только очень наивные создания согласятся помочь их весьма подозрительной компании.
      Кореана, несомненно, привезет механические искатели или животных-следопытов — подобные стандартные средства находились в арсенале любого преуспевающего работорговца. В зависимости от эффективности поисковых средств, хозяйка поймает их завтра днем или следующим утром. Если только Руиз не придумает, как максимально быстро убраться из опасного района.
      Сквозь кроны деревьев сверкали орбитальные платформы шардов и яркие звезды. Дождя не предвиделось. Жаль, в противном случае задача преследователей усложнилась бы.
      Можно попробовать устроить засаду. Но беглецы располагали только осколочным ружьем, а у Кореаны, без сомнения, найдется кое-что помощнее. Если же воин-морассар, телохранитель хозяйки, оправился от ран, поединок можно заранее считать проигранным.
      Нет, все зависело от того, удастся ли найти подходящий транспорт, то есть от везения. Руиз заскрежетал зубами в бессильной злобе. Обычно ему везло, но рассчитывать только на это было бы глупо. Удача сопутствует тем, кто на нее никогда не полагается, а сейчас удача необходима как воздух.
      На рассвете несколько крупных капель дождя проникли сквозь густые кроны и разбились о лесную подстилку. Потом дождь закончился, не успев толком начаться.

      Руиз проделывал обычные упражнения, чтобы размять затекшие мышцы, и торопил остальных покончить с утренними делами. Сон, казалось, освежил Дольмаэро, но он все же обратился к предводителю слегка недовольным тоном:
      — Почему ты не разбудил меня?
      — Не хотелось спать, — ответил Руиз. — Зачем мучиться обоим?
      — Ну хорошо, только в следующий раз не надо щадить меня. Я могу выполнять свои обязанности.
      — Я знаю, — Руиз перешел на доверительный шепот. — Собственно говоря, у меня есть для тебя работа на сегодня. Наблюдай за Фломелем. Низа тоже будет присматривать за ним, но она недостаточно сильна; чтобы помешать, если он задумает какую-нибудь пакость.
      Дольмаэро кивнул:
      — Как скажешь. Странно, совсем недавно труппа была для меня всем, а Фломеля, несмотря на его отвратительный характер, я считал великим человеком. Он был замечательным фокусником, — вздохнул старшина. — Но времена меняются, и я понимаю, что был глупцом.
      — Нет-нет, не глупцом. Ты просто был таким, как все. Ты делал все, что мог, пользуясь тем, что знал.
      — Возможно. Спасибо тебе за эти слова. — Дольмаэро вернулся к сборам.
      Тропинка расширялась, они шли довольно быстро. Какое-то время Руиз с удовольствием позволял себе идти рука об руку с Низой, следом за остальными. Он чувствовал себя немного нелепо, как юнец, но Низа, вероятно, не видела ничего недостойного в подобном проявлении чувств. Она крепко держалась за руку возлюбленного и иногда улыбалась ему ласковой улыбкой.
      Скоро они наткнулись на знаки, свидетельствовавшие о недавнем пребывании здесь людей. На обочинах виднелись пластиковые обертки, обрывки тряпок и маленькие кучки угля там, где разводили костры, Руиз заставил себя отпустить руку Низы и объявить привал.
      — Теперь следует соблюдать осторожность, — объяснил он остальным. — Я собираюсь пробежаться вперед и разведать обстановку. Вы медленно пойдете за мной. Если увидите или услышите что-то странное, возможно, опасное, сойдите с тропинки и спрячьтесь в лесу.
      Руиз внимательно посмотрел на хитрое лицо старшего фокусника:
      — Прежде всего, не упустите Фломеля.
      Предводитель отстегнул от пояса поводок и пристегнул к ошейнику иллюзиониста. Второй конец он вручил Дольмаэро.
      — Если попытается закричать, — убейте его как можно тише и быстрее. Справитесь?
      Старшина кивнул и потрогал кинжал, который носил за поясом. Лицо его посерьезнело.
      — Можешь на меня положиться.
      Лицо Фломеля выражало то недоверие, то возмущение, но он не пытался спорить.
      Руиз наклонился и коснулся губ Низы, прошептав тихонько:
      — Следи за всеми.
      Потом он быстро направился к подножию холма.
      Оказавшись метров на сто впереди отряда, агент замедлил шаг и постарался двигаться со всей возможной осторожностью. Лес не изменился, хотя тропинка превратилась в дорожку, вымощенную желтым кирпичом. На обочинах стали попадаться каменные скамьи с причудливо изогнутыми спинками и ножками. Очевидно, здесь часто устраивались пикники. Однако Руиз не встретил ни одного туриста, хотя искренне на это надеялся. Хорошо бы повстречать группу, передвигавшуюся на скоростной воздушной лодке с крепкой броней и ощетинившуюся оружием. Он от души посмеялся над подобными нелепыми мечтами. С таким же успехом можно надеяться на то, что гипотетические туристы окажутся непроходимыми тупицами и позволят воспользоваться лодкой и оружием.
      Нет, беглецам необходима всего-навсего пятерка отдыхающих, с пятью, скажем, одноместными воздушными скутерами.
      Тропинка извивалась причудливыми петлями, но из-за густого подлеска невозможно было срезать путь и пройти напрямик. Поэтому разведчику был виден только небольшой участок дороги. Ощущались какие-то новые запахи, очевидно, до автострады осталось совсем немного. Руиз перешел на теневую сторону дорожки и удвоил бдительность.
      Агент завернул за последний поворот и обнаружил, что автострада, на которую он возлагал такие надежды, оказалась каналом.
      Тропинка вывела на солнечную полянку, прямо к причалу из розового гранита. Над ним возвышался декоративный портал — две колонны в форме вставших на задние лапы куниц. Каменные звери поддерживали крышу, изображавшую пару рептилий, чьи морды встречались в воздухе. Рядом виднелись полосатые шесты, на которых развевались обрывки тряпок, оставшиеся, видимо, от палаточного тента. Создавалось впечатление, что пристанью давно никто не пользовался. Сердце Руиза упало.
      Он медленно пересек полянку, сознавая бессмысленность своих действий. Мусор на тропинке внушил некоторую надежду, но вид заброшенного причала не оставил от нее камня на камне.
      Агент поднялся по ступенькам и направился к каналу. Водный путь находился в безукоризненном состоянии. Две узкие полоски разделялись барьером из монобетона. Неподвижную поверхность воды покрывала отвратительная маслянистая пленка, но никакого мусора видно не было. Возможно, каналом все-таки время от времени пользовались. Ветви деревьев слева от пристани нависали довольно низко над водой, но не мешали проходу судов. Похоже, их регулярно подрезали.
      В стенки канала были встроены защитные излучатели, поэтому растительность на бетонных плитах отсутствовала, что подтверждало высокий уровень инженерной мысли создателей искусственного русла.
      Руиз в задумчивости опустился на землю. Что предпринять? Хватит ли времени на постройку плота? Можно использовать осколочное ружье, чтобы повалить несколько деревьев, но это наверняка сильно уменьшит заряд. Ищейки Кореаны приведут ее к каналу, и она с легкостью обнаружит беглецов. А направляемый шестами плот вряд ли двигается намного быстрее пешеходов.
      Что, если попытаться замести следы? Пройти несколько километров по течению, потом столкнуть с плота Фломеля, чтобы сбить с толку ищеек, а самим уйти в лес. Нет, вряд ли удача настолько улыбнется беглецам. Их запахи наверняка имеются в картотеке Кореаны. Она либо проигнорирует след главного фокусника, либо разделит силы, чтобы поймать всех. Руиз рассеянно бросил в канал небольшую веточку.
      Облицовка стенок едва заметно завибрировала. Он поспешно отошел в сторону, но успел заметить, как деревяшка растворилась в вихре пены. Вибрация немедленно прекратилась.
      Идея насчет плота отпала, таким образом, сама собой. Спрятаться в канале тоже не удастся.
      Руиз прошел по берегу еще немного к югу и обнаружил несколько отличных укрытий, особенно возле самого причала. Из такого укрытия очень легко прыгнуть на проплывающую мимо баржу, если, конечно, она движется не слишком быстро, а охрана немногочисленна.
      Не успел он до конца продумать эту мысль, как послышался стук мотора. По ближней стороне канала медленно плыла баржа. Разведчик отступил в заросли и стал ждать.
      Вероятно, это было автоматическое грузовое судно, хорошо защищенное от любителей поживиться чужим имуществом. Однако на первый взгляд оружия на борту не было.
      Судно медленно проплывало мимо. Руиз решился и прыгнул на борт. Невзирая на внешнюю неповоротливость, баржа двигалась довольно быстро, поэтому агент споткнулся и с трудом удержался на ногах.
      К его удивлению, никто не пытался воспрепятствовать вторжению.
      Причал быстро удалялся, деревья туннелем смыкались над каналом. Теперь он мог считать себя в безопасности. Ищейкам Кореаны придется обнюхивать оба берега, а баржа плыла быстро. Если в конце пути не поджидают неприятные сюрпризы, он спасен.
      Но ощущение счастья и свободы длилось лишь миг.
      Низа. И все остальные, конечно, тоже, но главное — Низа. «Не будь идиотом, — мысленно уговаривал он себя. — У них и раньше не было шансов, так что изменилось?»
      Если сейчас соскочить с этой баржи, то неизвестно, когда появится следующая. Завтра? Через неделю? Задолго до этого его шкура украсит апартаменты Кореаны.
      Но была Низа. Неизвестно, как хозяйка поступит с беглыми рабами, но милости явно ждать не приходится. Руиз представил, как крохотный отряд выходит к причалу, надеясь на встречу со своим предводителем. Что они подумают? Фломель наверняка догадается сразу. При случае старший фокусник поступил бы так же.
      Агент тяжело вздохнул и приготовился к прыжку. Между деревьями показался просвет, он оттолкнулся от палубы и полетел. В тот же миг императив в мозгу протестующе взвизгнул.
      От неожиданности и боли Руиз чуть не угодил в канал, но все-таки дотянул до берега и покатился по земле. Императив не мог прикончить его, как смертная сеть, но боль причинял ужасную. Она свидетельствовала о том, что агент Лиги уклоняется от возложенной на него миссии.
      Руиз вздрагивал от боли, крепко сжав зубы, чтобы удержать стоны, пока императив не угомонился. Когда экзекуция завершилась, он с трудом смог сесть. «Никогда больше», — мысленно пообещал он себе. Никогда он не позволит копаться в мозгу, имплантируя туда чужие данные.
      Наконец Руиз собрался с силами, встал и зашагал обратно.
      Четыре человека сбились в кучку возле причала, неуверенно озираясь по сторонам.
      Агент остановился за ближайшим кустом и несколько минут наблюдал за беглецами. На широком лице Дольмаэро читались растерянность и беспокойство. Мольнех настороженно оглядывал окрестности. Фломель сиял злорадной улыбкой. Низа стояла чуть в стороне, отчаянно пытаясь изобразить уверенность и спокойствие, коих на самом деле не ощущала.
      «Девушка заступалась за меня», — тепло подумал Руиз и вышел из укрытия.
      — Привет, — небрежно произнес он.
      Приятно было увидеть, как разочарованно вытянулось лицо Фломеля, но настоящей наградой стал свет, засиявший в глазах молодой женщины.
      — Мы беспокоились за тебя, — произнес Дольмаэро, неуверенно улыбаясь.
      Мольнех ухмыльнулся, на его тощем лице эта ухмылка выглядела странно и диковато.
      — Конечно, конечно. Но еще нас самую капельку беспокоили собственные шкуры.
      Руиз рассмеялся:
      — Глупости. Такие храбрецы, как вы, не должны волноваться из-за подобных мелочей.
      Низа обняла его.
      — А я и не волновалась, — громко и вызывающе произнесла она.
      — Разве можно быть такой доверчивой, благородная дама, — ответил предводитель до того странным тоном, что девушка изумленно взглянула ему в глаза.
      — Ну ладно, спасибо за теплую встречу. А теперь — к делу. Это может оказаться очень полезным, — продолжал он, указывая на искусственное русло.
      — Что это такое? — удивленно спросил Мольнех. На Фараоне вода — слишком большая ценность, чтобы оставлять ее под открытым небом без присмотра.
      — Канал, — пояснил Руиз, используя пангалактическое слово. — Водяная дорога. По нему плавают такие штуки, которые называются баржами. Они передвигаются при помощи моторов или других судов.
      Дольмаэро удивился:
      — Зачем такие сложности, если здесь все умеют летать по воздуху?
      — Это верно. Но по воде путешествовать дешево и приятно. Да и безопаснее. Например, мы бы не врезались в гору, если бы плыли на барже, — заметил Руиз.
      — И то правда, — согласился старшина.
      — А как нам вызвать эту плавучую штуку? — потребовал ответа Фломель.
      — В этом и заключается недостаток моего плана. Никак. Мы просто будем надеяться, что одна из них появится до того, как нас догонит Кореана, — грустно улыбнулся агент.
      Главный фокусник презрительно фыркнул, все остальные, кроме Низы, стояли с убитым видом. Девушка, очевидно, слишком привыкла полагаться на удачливость предводителя.
      — Ну, не так все плохо, — Руиз попытался подбодрить своих спутников. — Одна баржа проплыла по каналу совсем недавно. Я немного прокатился на ней, проверял, насколько возможен такой вариант.
      — Значит, вот где ты был? — старшина с иронией посмотрел на предводителя, и Руиз понял, что этот фараонец знает его гораздо лучше, чем Низа.
      — Да. Баржи двигаются быстро, но мы успеем запрыгнуть — если, конечно, их палубы не охраняются.
      — А чем заняться сейчас? Может, перекусим? Самое время, — весело предложил Мольнех.
      — А почему бы и нет?
      Беглецы устроились на ступеньках причала и с удовольствием принялись за остатки припасов с лодки Кореаны. Руиз опять попытался хоть на время выкинуть из головы предстоящие неприятности, но это ему плохо удалось. Вряд ли еще одно грузовое судно пройдет по каналу до того, как Кореана их нагонит. Но уж очень хотелось насладиться последними спокойными мгновениями. Солнце ласково грело спину, рядом, тесно прижавшись к нему бедром, сидела Низа. Возможно, преследователи появятся только завтра, тогда есть шанс провести еще одну ночь в объятиях возлюбленной. Что ж, это не самый худший вариант последней в жизни ночи.
      Нет! Нельзя сдаваться и заранее смиряться с поражением! И его хваленое спокойствие здесь не поможет. Спокойное, разумное существо уже давно погибло бы в такой ситуации.
      Если все-таки устроить засаду на причале и воспользоваться осколочным ружьем? Остальных можно спрятать в кустах, а Фломеля привязать к одному из шестов, словно жертвенное животное. Тогда Кореана подумает, что иллюзионист оказался обузой и пленники сбежали, бросив его здесь. Она наверняка захочет расспросить фокусника… Кто знает, может быть, женщина решится выйти из лодки, тогда есть шанс подстрелить ее. Руиз окинул взглядом резные ворота. Чтобы использовать искатели, воздушное судно должно идти на небольшом расстоянии от земли. Хорошо бы спрятаться на верхней планке ворот, в складках крыльев одной из гранитных рептилий.
      Может, это и не самый лучший план, но он все равно предпочтительней, чем тупая покорность, с которой Руиз начинал принимать происходящие события.
      Предводитель покончил с обедом и прислонился спиной к теплому камню. Допустим, появится еще одна баржа. Как переправить всех на борт? Суда двигались с приличной скоростью. Сам он находился в неплохой физической форме и мог некоторое время бежать по берегу, а затем прыгнуть. Но в остальных агент не был уверен. А прыгать придется. Тот, кто не сможет этого сделать, будет оставлен. Фломель наверняка нарочно попытается задержаться. Это может создать серьезную проблему.
      Фараонцы наконец доели и теперь молча сидели по другую сторону причала, бесцельно разглядывая окрестности.
      Руиз поднялся на ноги.
      — Пошли, — решительно сказал он. — Надо обсудить наши планы.
      Остальные послушно вскочили. Дольмаэро рывком поставил на ноги Фломеля. Фокусник теперь награждал старшину гильдии не менее яростными взглядами, чем Руиза.
      — Пойдемте к каналу, — приказал агент. На берегу Руиз приступил к объяснениям.
      — Перед нами стоит гораздо более сложная задача, чем кажется на первый взгляд. Баржи плывут достаточно быстро, так что у каждого будет только одна попытка. Будем надеяться, что на борту не окажется автоматического оружия или охраны. К тому же мы не знаем, с какой стороны она появится. Хорошо, если с севера. Но в таком случае они будут двигаться по дальней полосе воды.
      — Как мы тогда до нее доберемся? — спросил Дольмаэро.
      — Хороший вопрос. У меня есть план, возможно, он сработает.
      Руиз осмотрел деревья на северной стороне поляны, выбрал нависающий над водой толстый сук и выстрелил. Вращающиеся осколки проволоки перерубили его, и сук свалился в канал, где немедленно распался в пыль.
      Мольнех осторожно отступил от края.
      — Я-то надеялся выкупаться, — криво усмехнулся он.
      Руиз улыбнулся и пожал плечами:
      — Не советую.
      Предводитель повернулся к главному фокуснику.
      — Я должен предупредить тебя, мастер Фломель. Если ты попробуешь помешать, я выстрелю в тебя из этого ружья. Конечно, если Кореана поймает тебя, это станет достойной карой. Но я не могу допустить, чтобы ты рассказал о наших планах.
      Фломель с трудом сглотнул, глаза его расширились.
      — Я понимаю, — тихо ответил он.
      В эту минуту иллюзионист казался вполне разумным человеком.
      Руиз продолжил объяснения:
      — Если увидим баржу, идущую на север, я попытаюсь повалить дерево так, чтобы оно перекинулось через первую полосу воды. Мы все должны успеть перебраться на другую сторону, прежде чем судно приблизится. Потом необходимо равномерно распределиться по берегу. Я прыгну первым и помогу ловить остальных. Потом — Низа, за ней — Дольмаэро и Фломель. Мольнех — последним. Пока баржа не поравняется с вами, придется изо всех сил бежать по берегу в том же направлении. Потом пробегите еще немного и прыгайте. Если повезет, то при прыжке никто не сломает шею.
      — Опять это слово «повезет», — улыбнулся Дольмаэро.
      — Боюсь, что так, — серьезно ответил Руиз.
      Беглецы расположились в тени ворот. Дольмаэро и Мольнех постарались выбрить неприлично, по понятиям фараонцев, заросшие головы, пользуясь кинжалом старшины. Один старательно исполнял обязанности цирюльника, а другой болезненно морщился, подставляя голову под недостаточно острое лезвие.
      Чуть позже они неохотно согласились побрить Фломеля. Руизу померещилось, что на простоватом лице старшины мелькнуло злорадное выражение, когда фокусник скривился от боли.
      В конце концов положенные татуировки заблестели на гладко выбритых черепах.
      Предводитель уже давно перестал выдавать себя за коренного фараонца, торгующего змеиным маслом, поэтому не стал подставлять голову под заменявший бритву тупой кинжал.
      Тишину на полянке теперь нарушали только негромкие щелчки и постукивание. Мольнех и Фломель тренировались, чтобы не потерять ловкость рук, манипулируя с палочками и камушками. Руиз подумал, что вряд ли им придется снова практиковать свое высокое искусство, даже если удастся выбраться с Суука, но подобная преданность любимой профессии внушала уважение.
      Через какое-то время и эти звуки прекратились. Внезапно Руиз обратил внимание на плеск падающей воды. Он повертел головой. Казалось, звук доносился с северного края полянки, где в лес вела узенькая тропка.
      — Жди здесь, — велел он Низе. — Позови меня, если увидишь или услышишь что-то необычное, а главное — не пропустите баржу.
      Руиз медленно шел по тропинке. Меньше чем в пятидесяти метрах от полянки обнаружился фонтан. Он ронял маленькую струйку прохладной воды на бронзовую скульптуру, изображающую какое-то пасущееся животное. Его изящная головка напоминала голову оленя со Старой Земли, но у этого животного было целых шесть длинных стройных ног, Фонтан питал маленькое чистое озерцо, окруженное низким барьером из розового гранита. Излишки влаги переливались через барьер и стекали в канал.
      Руиз несколько минут просидел на краю бассейна, опустив руки в воду и расслабившись в приятной истоме. Потом вернулся к спутникам и рассказал о своем открытии.
      — Хочешь искупаться? — предложил он девушке. — Но ты должна немедленно выскочить из воды, когда подойдет баржа, даже если придется прыгать на борт голышом.
      Низа радостно засмеялась:
      — О да, я выскочу сразу. Но до чего приятно снова стать чистой!
      — Ладно. Благородная дама выкупается первой, потом все остальные.
      Она начала раздеваться прямо на ходу, передавая одежду Руизу, а затем помчалась к бассейну, нагая и прекрасная. Девушка с наслаждением окунулась в чистую воду озерка.
      — Как хорошо! Я провоняла казармами, Айямом, настойками, которые в меня вливали знахари.
      Она зачерпнула горсточку серебристого песка со дна бассейна и стала яростно отмываться.
      Руиз несколько минут наслаждался прекрасным зрелищем, против чего Низа вовсе не возражала. Наоборот, ее движения вновь наполнились той кокетливой истомой, которая заставила его потерять голову во время купания в рабских казармах в тот день, когда они стали любовниками. Однако сейчас, несмотря на то что ее тело по-прежнему восхищало мужчину, он не мог отрешиться от забот и ответить с должным пылом.
      Чуть позже Руиз встал на колени возле того места, где вода переливалась через край, и постарался отстирать ее одежду.
      Низа улыбнулась, как будто он сделал что-то забавное и оригинальное:
      — Спасибо, Руиз. Он пожал плечами:
      — Не за что. Может быть, ты сделаешь для меня то же самое, пока я буду купаться.
      Секунду она смотрела на него так, словно сочла его слова оскорблением. Ноздри ее раздулись, девушка явно собиралась ответить гневной отповедью. Но потом заметила его улыбку и улыбнулась в ответ.
      — А почему бы и нет? Должна же у меня быть работа в этом новом мире, раз я больше не принцесса. Может быть, я стану прачкой.
      — Ты будешь самой красивой прачкой на Сууке, — ответил он.
      — Думаешь? Но ты почему-то ко мне не присоединился.
      — Хотел бы, но баржа может появиться в самый неподходящий момент. Боюсь, что если придется выбирать между шансом на спасение или удовольствием, я не буду знать, что предпочесть.
      — О-о-о, — протянула девушка, изображая разочарование, но глаза ее сияли. — По крайней мере, я сейчас выгляжу лучше, чем прошлой ночью.
      — Ты и тогда была достаточно хороша для меня, — ласково ответил мужчина.
      Когда Низа наконец выбралась из бассейна, Руиз прыгнул в воду и принялся торопливо смывать грязь. Краем глаза он заметил, как девушка неуклюже пытается выполоскать его одежду. По окончании стирки вещи выглядели не намного чище, чем до нее, но агент все равно торжественно поблагодарил начинающую прачку.
      Любовники с видимой неохотой расстались с чудесным местом, и фараонцы потрусили к фонтану. Руиз предупредил, что задерживаться не следует, и оставил их плескаться в свое удовольствие.
      Остаток дня предводитель провел на берегу, надеясь на появление баржи. Низа, как и раньше, в роскошных апартаментах Кореаны, где они вместе ожидали решения своей участи, развлекала его рассказами о жизни на Фараоне. Однако если раньше девушка с восторгом описывала богатства отцовского дворца, то теперь, под влиянием пережитого, ее взгляд на прошлое изменился. Какими убогими выглядели роскошные палаты владыки Фараона! Возникало ощущение, что девушка смотрит в перевернутый телескоп, уменьшающий и принижающий то, что ранее виделось пределом совершенства. И все же… сегодня, когда Низа поняла, что былые времена никогда не вернутся, она тосковала по ним гораздо сильнее, чем раньше, когда бытовые радости воспринимались как должное.
      День клонился к вечеру, надежды на появление баржи слабели, и беспокойство Руиза возрастало. Приходилось готовиться к худшему. Если Кореана не теряла времени даром, она могла появиться в течение ближайшего часа.
      Агент подозвал остальных членов крохотного отряда.
      — Послушайте, есть вероятность, что наша бывшая хозяйка заявится сюда еще до заката. Если этого не случится, то до утра мы в безопасности. Как вы помните, шарды не разрешают быстроходным судам передвигаться ночью, — пояснил предводитель. — Но если она появится, необходимо приготовиться. Я спрячусь на верхней перекладине ворот. Оттуда легче отстреливаться. Вы должны будете сами позаботиться о собственной безопасности. Советую укрыться в лесу.
      Он отослал Дольмаэро и Фломеля на южный край полянки.
      — Смотрите и слушайте. Если услышите что-то необычное, дайте знак. Дольмаэро, если Фломель попробует помешать, столкни его в канал.
      Агент обнял Низу и на секунду прижал ее к себе:
      — Вы с Мольнехом возьмете на себя северную сторону.
      Девушка посмотрела на него таким взглядом, как будто хотела навсегда запечатлеть в памяти дорогой образ, потом молча повернулась и отправилась на указанное место.
      Оставалось занять свой пост предводителю. Гранит оказался довольно скользким, но линии барельефа были настолько глубокими, что кое-где удавалось даже поставить ногу. Руиз осторожно подтянулся и улегся между телом каменной рептилии и ее крылом. Обзор был достаточно широк, так что он надеялся заранее заметить воздушную лодку. Устроившись поудобнее, насколько это было возможно, Руиз постарался отрешиться от посторонних мыслей и думать только об удовольствии, с которым он прикончит жестокую женщину, причинившую пленникам столько зла.

      Поначалу Руиз не сомневался, что с минуты на минуту увидит приближающуюся воздушную лодку Кореаны. Но когда солнце опустилось за горизонт, а она все не появлялась, отчаяние сменилось робкой надеждой. Ещё одна ночь. Не слишком ли это большая дерзость — просить у судьбы подобную милость? Может быть, и не слишком.
      Он так увлекся мечтами об отсрочке, что не сразу услышал отчаянный крик Мольнеха.
      — Что случилось? — наконец отреагировал предводитель.
      — Что-то приближается, — не слишком радостно ответил фокусник.
      Руиз внимательно вгляделся в просвет между пиками гор — никаких признаков воздушного судна. Он с трудом выбрался из щели — онемевшие члены повиновались плохо, — спрыгнул на землю и заковылял к Мольнеху и Низе.
      Кореана мерила шагами контрольную рубку разведывательного флиттера, который забрала со своего космического корабля.
      — Ты можешь заставить эту штуку двигаться быстрее? — спросила женщина у сидевшего за пультом существа.
      Пилот растянул кошачью пасть в жутковатой пародии на улыбку.
      — Да, гос-с-спожа. Можно и пос-с-скорее. Ес-с-сли ш-шарды, как вс-с-сегда, с-с-смотрят на нас-с-с, можно притворитьс-с-ся прелес-с-стной кометой, которая будет пылать примерно метров шес-с-стьс-с-сот. Но потом, боюс-с-сь, придетс-с-ся ос-с-стано-витьс-с-ся.
      Глаза существа сверкали, ему нравилось собственное остроумие.
      Кореана не ответила. Она давно научилась относиться к сарказму Ленша как к своеобразной плате за верную службу. Видимо, подобная наглость была неотъемлемой частью его полукошачьего мозга. Даже генши не тронули это качество, опасаясь повредить интеллект.
      Разумеется, шарды наблюдали. Инопланетные собственники Суука достаточно жестко проводили в жизнь свои весьма своеобразные законы. Они запрещали определенные виды транспорта, крупные военные корабли, большие армейские соединения, ядерное оружие и многие другие современные удобства. Со своих орбитальных платформ они немедленно и жестоко карали ослушников.
      Конечно, это причиняло массу неудобств. С другой стороны, если бы не введенные шардами строгие ограничения, пангалактическая полиция давно уже расправилась бы с процветавшими на Сууке криминальными группировками.
      — Терпение, только терпение, — уговаривала себя Кореана.
      Флиттер пересекал розовую степь. Голубые горы, где потерпела крушение воздушная лодка с пленниками, все еще казались неясным пятном на горизонте. А ведь солнце уже опустилось довольно низко. Невозможно долететь до нужного места засветло, а флиттер не был приспособлен к неспешному передвижению по земле — единственный способ, которым шарды разрешали пользоваться после заката. Придется остановиться, и тогда Руиз Ав получит заслуженную награду только утром.
      Кореана ненадолго погрузилась в мечты о том, как она поступит с этим человеком, доставившим столько неприятностей. Руиз украл ее лодку, похитил нескольких ценных рабов, погубил двоих очень полезных помощников, почти прикончил беднягу Мармо. Теперь брат Ленша, Фенш, занимался ремонтом киборга в грузовом отсеке. Медицинская прилипала старательно врачевала те фрагменты живой плоти, которые еще оставались в механическом теле. Фенш контролировал робота, ремонтировавшего механизм Мармо. Кореана обозвала себя сентиментальной дурой. Сначала она остановилась, чтобы подобрать киборга и его изуродованную воздушную подушку, а потом еще вернулась назад, разыскивая батарею питания. Если бы не это, они еще засветло добрались бы до разбитой лодки.
      У дальней стены рубки ворочался морассар, его когти скрежетали по пластиковому покрытию пола. Он только недавно покинул ячейку, в которой залечивал поврежденный панцирь. Сегодня охранник вонял особенно мерзко, но Кореана давно привыкла к этому. В конце концов, такова была плата за престиж — немногие могли позволить себе раба-морассара, да еще такого могучего воина.
      Женщина спустилась в грузовой отсек. Мармо лежал неподвижно, крепко прижатый к ремонтному станку. Нижняя часть лица киборга побледнела, на коже выступили капельки пота, но он наконец пришел в сознание, и на губах появилась слабая улыбка.
      — Как дела? — сухо поинтересовалась Кореана.
      — Гораздо лучше, спасибо, — ответил старый пират.
      Женщина сокрушенно покачала головой. Она испытывала к киборгу весьма неоднозначные чувства. Он уже долгое время был ее верным спутником, пожалуй, даже другом. Да и пользу приносил немалую. Но в этой истории он явно оказался не на высоте. Как же иначе удалось бы Руизу завладеть лодкой?
      — Что произошло? — Кореана изо всех сил старалась подавить раздражение.
      Окуляры киборга с тонким шипением изменили фокус, словно перед ними теперь проходила череда воспоминаний.
      — Он обставил меня, как младенца. Не знаю, что с Айямом и Банессой, но думаю, они погибли.
      — Да, — кивнула Кореана. Она обнаружила гигантский труп надзирательницы и останки гермафродита, обглоданные стервятниками, неподалеку от брошенного аккумулятора киборга. — Если можно, подробнее.
      — Была вахта Айяма, как раз после полуночи. Я находился в рубке, Банесса — в своей каюте. Руиз Ав ворвался в люк. Он размахивал каким-то странным оружием и усмехался демонической улыбкой. Я успел выстрелить из осколочного ружья, но промахнулся, а через секунду он метнул в меня цепь и лишил возможности двигаться. Мне удалось бы освободиться достаточно быстро, но он выстрелил и выбил ружье у меня из рук. — Мармо тяжело вздохнул. — Мне категорически не везло в тот день, и скоро бунтовщик уже сидел на мне верхом, угрожая отрезать голову. У меня не было выбора, пришлось выдать ему нужную информацию.
      — Ты должен был выбрать смерть, а не предательство.
      Киборг с трудом перевел дыхание:
      — Возможно, ты права. Но не думаю, что моя смерть принесла бы тебе пользу. Руиз Ав — лишь отчасти гуманоид. Ты уверена, что его необходимо найти? По-моему, это чревато большими неприятностями.
      Кореана изумленно воззрилась на давнего соратника. Что случилось со старым чудищем? В былые дни ему случалось терпеть и более серьезные поражения. На крохотных участках человеческой плоти еще сохранились жуткие шрамы. А что такое Руиз Ав? Просто ловкий трюкач, которому сопутствует удивительное везение.
      Мармо по-своему истолковал ее изумленный взгляд.
      — Хорошо. Пусть так. Если тебе необходимо непременно заполучить его, я согласен помочь, как и всегда. Но давай поклянемся впредь не недооценивать его, эта ошибка и так уже стоила слишком дорого. Мы должны быть предельно осторожны.
      — Он унизил меня, — ответила женщина. — Я не смогу снова почувствовать себя счастливой, пока он страшными муками не заплатит за нанесенную обиду. Ты понимаешь меня, Мармо?
      — Да, Кореана, — слабым шепотом отозвался киборг.
      Руиз Ав добрался до берега, где уже стояли Мольнех с Низой, и посмотрел на север.
      — Что это, Руиз? — спросила девушка.
      Он неуверенно пожал плечами. Казалось, приближалась целая флотилия судов, но ее трудно было разглядеть в наступивших сумерках. Через некоторое время стали видны странные высокие надстройки на баржах, сделанные в виде необычных физиономий или фигур животных. Они напоминали плавучие украшения, используемые во время морских парадов.
      — Подождите здесь, — приказал агент остальным. — Если увидите, что я прыгаю, прыгайте следом. Если со мной что-то случится, бегите прочь.
      Руиз направился к приближавшимся судам. Ему удалось спрятаться в густых зарослях, недалеко от берега. Прежде чем принять решение, необходимо в считанные секунды рассмотреть множество деталей. Итак, целых шесть кораблей, чуть длиннее той грузовой баржи, и бока у них чуть покруче. К носам приварены странные, даже немного жутковатые скульптуры. Головы мужчин и женщин, слишком крупные для их скорченных тел. Казалось, на палубах встали на колени карлики с несоразмерно огромными головами. В широко распахнутых глазах читалось выражение неземного блаженства. Половые органы также отличались огромными размерами. Груди казались массивными грушами, занимавшими весь фордек от борта до борта. Пенисы напоминали древесные стволы и достигали подбородков странных, ярко раскрашенных фигур. Толстенные цепи тянулись от пояса статуй к бортам.
      Никаких следов присутствия экипажей Руиз не обнаружил. Первая баржа в вихре пены пронеслась по каналу. Всего два стандартных шлюза безопасности по штирборту и бакборту, но автоматического оружия как будто не заметно. Впрочем, это еще ни о чем не говорило.
      Прошла вторая баржа. Медлить больше было нельзя. Когда третья баржа поравнялась с местом, где он прятался, агент выскочил из укрытия и помчался по берегу. Тренированный мужчина с большим трудом держался наравне с судном. Остальным придется помогать. Руиз с силой оттолкнулся и удачно достиг палубы.
      Никто не попытался воспрепятствовать, и предводитель крикнул, чтобы фараонцы приготовились к прыжку. Корабль быстро приближался к причалу.
      Он услышал крики Дольмаэро, который расставлял остальных согласно первоначальному плану. Руиз невольно восхитился толковыми и быстрыми действиями старшины.
      Низа успешно попала прямо в объятия возлюбленного. Он поставил ее на ноги и повернулся, чтобы успеть подхватить Дольмаэро, когда тот потерял равновесие и начал падать в воду. Пожилой фараонец весил немало, Руиз с трудом удержался на ногах, но не отпустил руки верного помощника. Наконец ему удалось втащить барахтающегося старшину на палубу.
      Прежде чем агент успел восстановить равновесие, прыгнувший на баржу Фломель обрушился на него со всей силы и ухитрился завладеть осколочным ружьем, висевшим на левом боку. Ярость ослепила Руиза. Он присел на корточки и вихрем развернулся, вложив всю силу движения в руку и сжав кисть в тугой кулак. Фокусник отлетел назад и ударился об огромное стальное бедро статуи. Он потерял сознание и стек на палубу, словно во всем его теле не осталось ни одной косточки. Ружье пролетело по гладкому покрытию палубы и с плеском исчезло в канале.
      Рядом с предводителем появился Мольнех, сумевший самостоятельно перебраться на баржу. Он наклонился к Руизу, но, увидев выражение его лица, отшатнулся.
      — Успокойся, несчастье уже случилось, но Фломель заплатил сполна, — неуверенно проговорил фокусник.
      — Заплатил? — Руиз тщетно пытался взять себя в руки. — Если он сдох, то еще легко отделался.
      Низа опустилась на колени возле тела Фломеля.
      — Дышит. Давайте сбросим его в канал, — предложила она.
      На бледном лице девушки появилось хищное выражение, и это моментально привело Руиза в чувство. Неужели он выглядит так же? Впрочем, нет, гораздо хуже, ведь ему чаще приходилось убивать.
      — Оставьте его в покое, — приказал агент. — Надеюсь, этот идиот выживет, и я продам его первому встречному работорговцу. Если и есть на свете человек, который заслуживает рабской доли, так это Фломель.
      Руиз велел остальным держаться вместе, пока он не обследует судно. Дольмаэро серьезно кивнул головой. Низа нежно погладила руку возлюбленного. Мольнех пытался устроить поудобнее бесчувственного иллюзиониста.
      Руиз не обнаружил на палубе ничего опасного, никаких потайных люков, кроме замеченных еще с берега. Баржа была приспособлена для удобного и приятного плавания. В укромных закоулках находились скамьи, покрытые красным камнем-пуховиком. Под аркой, образованной яичками и пенисом одной из статуй, оказалась роскошная ниша, устланная мягким ковром, — это позабавило бы агента, не будь он в таком мрачном настроении. Потеря осколочного ружья нанесла беглецам тяжелый удар. Руиз последними словами ругал себя за неосторожность. Как он мог забыть, что Фломель всю жизнь зарабатывал на хлеб ловкостью рук. А искусство фокусников с Фараона было известно во всех пангалактических мирах.
      Однако следовало продолжить осмотр. По винтовой лестнице позади одной из фигур он поднялся на верхнюю палубу. Но и на ней не обнаружилось ничего подозрительного — только ряды скамей, как на специальных экскурсионных судах. Узкий проход вел к наблюдательному посту на черепе статуи.
      И нигде не нашлось входа внутрь баржи.
      Руиз немного постоял на возвышении, глядя на деревья, образовавшие туннель, по которому они сейчас проплывали. Все озарялось тем неверным золотистым светом, который освещает мир только тогда, когда на землю падают самые длинные тени. Агент ощутил бесконечную усталость, ничего общего не имеющую с физическим утомлением. Его жизненные принципы казались незыблемыми как скала и столь же жесткими. Но теперь он не мог больше им следовать. Безусловно, надо как можно скорее избавляться от человека, который представляет опасность. Фломеля следовало прикончить давным-давно. Впрочем, и сейчас это еще не поздно сделать. И так он, конечно, и поступит, вот только справится со столь некстати возникшим отвращением к убийству.
      Но существовало еще одно важное правило: не доверяй никому. А Руиз уже много раз нарушил его с тех пор, как встретил Низу.
      Его охватил ужас. Суровый агент даже не помнил, когда он испытывал нечто подобное. Руиз бессильно уронил голову на руки. Он давно уже забыл, что такое слезы, иначе сейчас непременно дал бы им волю.
      Краем глаза Руиз уловил какое-то движение и поднял голову. Из-за высокого борта головной баржи кто-то выглядывал. Агент увидел тощего старика, одетого в лохмотья, которые остались от некогда роскошной одежды. Лицо его напоминало вытянутую волчью морду, но светлые глаза под свалявшейся седой гривой смотрели довольно дружелюбно. Казалось, он не хочет обидеть незнакомца, не выяснив прежде, кто он такой. Невольные спутники долго разглядывали друг друга. Потом старик приподнял иссохшую руку и неуверенно помахал Руизу.
      Агент ответил на приветствие.
      За спиной старика появились еще двое. Первой — молодая девушка, с лицом круглым и непримечательным, в таких же лохмотьях, только немного почище. Улыбалась она с подлинным дружелюбием.
      Вторым был молодой человек, одетый в потрепанный комбинезон армейского образца. Подобную одежду можно было приобрести в магазинах уцененных товаров тысячи миров. На широком грубоватом лице застыло самоуверенно-глупое выражение. Он демонстративно отпихнул в сторону старика и уставился на Руиза с явной враждебностью. Юнец настолько смахивал на молодого упрямого бычка, что агент не удержался от смеха. Потом он еще раз весело помахал всей троице. Молодой человек изумленно открыл рот, а затем со стуком захлопнул его.
      Руиз отвернулся. На душе у него стало спокойнее — не они одни нелегально проникли на баржу. Может, эти люди тоже не представляли себе всех опасностей подобного путешествия, но они были живы, а это уже внушало некоторые надежды.
      Предводитель попытался рассмотреть остальные баржи, но если на них и были пассажиры, их не удалось увидеть.
      Взгляд Руиза невольно задержался на стальной фигуре, укрепленной на носу следующего судна. Лицо женщины с огромными глазами, прикрытыми тяжелыми веками, обладало странной эротической притягательностью, хотя его нельзя было назвать красивым. Идеальные пропорции лица разительно отличались от гротескного тела.
      Руиз вернулся на нижнюю палубу. Фломель, похоже, начинал приходить в себя. Мольнех задумчиво посмотрел на предводителя, продолжая обмывать кровь со лба фокусника.
      — Череп у него, может, и треснул, но не проломлен окончательно, — произнес он тоном, в котором слышались упрек и одобрение одновременно.
      — Мне плевать, — грубо отозвался Руиз. — Если он выживет, я поручу тебе за ним присматривать, остальные с этим не справятся.
      — Да, у Фломеля всегда были необычайно ловкие пальцы. Мне жаль, что из-за него мы лишились главного оружия, Руиз Ав.
      — Ладно, вот поводок. Если придется его где-то оставить, оберни привязь вокруг столба, который невозможно вырвать из земли. Вот ключ от замка. Понял?
      — Не волнуйся, я буду надежным сторожем. — К Мольнеху, похоже, вернулась обычная жизнерадостность.
      — Отлично. Вот только еды у нас совсем не осталось, но есть фляги с водой, а пару дней без пищи можно выдержать спокойно. Главное, что мы с каждой минутой удаляемся от Кореаны. Этот факт заменяет мне самые изысканные блюда.
      Только Мольнех, казалось, усомнился в справедливости подобного взгляда на жизнь.
      Руиз рассказал спутникам о своих находках, изложил догадки, касавшиеся других нелегальных пассажиров. Затем посоветовал Мольнеху и Дольмаэро устроиться в ковровой нише, прихватив с собой Фломеля.
      — Будьте начеку, — приказал он остальным, беря Низу за руку. — Позовите меня, если увидите что-то странное.
      Девушка захихикала, и Руиз, проследив за ее взглядом, устремленным на огромный фаллос, поспешно поправился:
      — Если увидите что-нибудь опасное.
      — Мне как раз это кажется опасным, — возразила Низа. — Что за народ поклоняется таким идолам?
      — Не знаю, — признался Руиз. — Мы скоро выясним, что они за люди. Но, надеюсь, не раньше чем удалимся на приличное расстояние от Кореаны.
      Потом они отправились на наблюдательное возвышение и молча сидели там, тесно прижавшись друг к другу, пока солнце не скрылось за горизонтом.

      В сгустившейся тьме баржа озарилась миллионами крохотных огоньков. Разноцветные бусинки света тесно облепили борта судна и странные фигуры. Должно быть, со стороны караван представлял собой замечательное зрелище. «Интересно, наблюдает ли кто-нибудь за нами», — подумал Руиз.
      Низа склонила голову ему на плечо.
      — Не могу поверить, что все это происходит на самом деле, — прошептала она. — А ты? Ты уверен, что мы не больны лихорадкой и все это — не бредовые видения? А вдруг мы оказались в одной из тех сказок про гоблинов, которые няня рассказывала мне в детстве. Такими сказками на Фараоне пугают непослушных детей.
      — Ты полагаешь?
      — Возможно.
      — Если это сказка про гоблинов, то что делать нам?
      — Я всегда была послушной девочкой, — рассмеялась Низа. — Почти всегда. В любом случае герой обязан найти выход из любой ситуации и не беспокоить принцессу дурацкими вопросами. Во всяком случае, не следует спрашивать у той, которую он спасает, что им теперь делать.
      Руиз вздохнул:
      — Наверное, я неправильный герой.
      — О нет, — ответила девушка, нежно касаясь его лица. — Ты замечательный герой.
      Она подняла голову, и их губы слились в поцелуе. Уста девушки были мягкими, как сочный плод, полный жизни и энергии.
      Руиз только сейчас осознал, что они наконец остались совсем одни. Он поцеловал ее более настойчиво и почувствовал, как язык девушки скользнул по его губам. Дыхание его участилось, сердце, казалось, готово было выскочить из груди.
      Низа медленно высвободилась из его объятий. Глаза ее широко раскрылись, губы припухли. Девушка долго смотрела на него неподвижным взглядом, потом, все еще не отводя глаз, опустилась на скамью.
      Руиз еще успел подумать, что не следует полностью расслабляться в незнакомом месте, но тут же понял, что его больше не беспокоят возможные опасности, хотя какая-то часть сознания пришла в ужас от подобной беспечности.
      Он дрожащими пальцами коснулся колена девушки. Лицо Низы смягчилось, глаза устремились к звездам. Руиз медленно приподнял подол ее рубашки. Прикосновения к нежной коже доставляли ни с чем не сравнимое наслаждение. Затем он медленно отстегнул подвязку с кинжалом и отбросил ее на палубу.
      Когда руки его поднялись выше, Низа глубоко вздохнула, бедра ее раскрылись навстречу ласкам любовника. Руиз опустился на колени возле скамьи, покрывая страстными поцелуями колено девушки и изящные бедра. Она прерывисто вздохнула и выгнулась навстречу жаждущим губам мужчины.
      Потом Низа поднялась на колени, крепко сжимая перила. Влажные пряди волос перепутались, голова откинулась назад, она сладострастно постанывала в такт его сильным толчкам. Руки мужчины впились в стройные бедра, он любовался округлыми ягодицами и не мог насытиться совершенной красотой обнаженной фигуры.
      Движения Руиза ускорились, она рванулась ему навстречу, издавая негромкие хрипловатые стоны.
      Перед тем как любовники в последний раз достигли пика наслаждения, Руиз бросил взгляд на лицо фигуры, возвышавшейся над ними. В тот миг ему померещилось, что статуя наблюдает за их соединением. Казалось, она восхищается страстью, пылающей в телах молодых людей. Видение поражало своей остротой. Руиз невольно подчинился эротическому импульсу, посылаемому взглядом загадочного идола. Он задрожал и постарался еще больше слиться с телом девушки, с невыразимым восторгом изливая в нее свои жизненные соки. Низа заметалась, что-то беззвучно выкрикивая, и сама обхватила его бедра, заставляя возлюбленного отдавать всего себя, без остатка.
      Потом они тихо лежали на скамье, укрывшись одеждой, чтобы сберечь остатки жара, источаемого молодыми телами. Руиз целиком отдался восхитительным чувствам, которые он испытывал, лежа под звездным небом в объятиях прекраснейшей из женщин. Он необычайно остро ощущал малейшие движения ее нежного тела, упругость грудей, покалывание маленьких сосков, скользкое тепло там, где она сжимала бедрами его ногу.
      Руиз ощутил нечто новое в ее страстных порывах. Исчезла та сдержанность, которая относила их близость к разряду случайных связей. Теперь девушка отдавала себя полностью. Он не знал, что послужило причиной подобной перемены.
      Когда они вновь обрели дар речи, на их разговор продолжали оказывать влияние сладость и мягкость ночного воздуха, красота звезд, сверкающих сквозь ветви деревьев, успокаивающее мурлыканье моторов.
      Низа оперлась на локоть, рассеянно поглаживая его грудь.
 
      — Ты знал, что женщины на Фараоне рожают детей, только если захотят? Когда заканчивается месячный цикл, они пьют отвар из корня далафреи, а потом весь следующий месяц могут наслаждаться, не опасаясь последствий. В вашем мире женщины поступают также?
      Руиз ответил, не успев подумать:
      — У них есть другие способы. И у мужчин тоже. Но ты можешь не беспокоиться. В плену тебе вшили под кожу вот это.
      Он дотронулся до ее левого предплечья, где еле заметным бугорком виднелась противозачаточная капсула.
      Девушка с любопытством пощупала крохотную припухлость.
      — Это для того, чтобы рабыни сохраняли товарный вид, — грустно произнесла Низа.
      Руиз разозлился на собственную бестактность и покрепче прижал к себе опечаленную девушку. Она не сопротивлялась.
      — Это очень легко убрать в любой момент, когда ты захочешь.
      После недолгого молчания Низа вновь заговорила:
      — Я никогда не спрашивала тебя, но думала об этом часто. Там, в твоем мире, есть женщина, которая имеет право мечтать о твоем возвращении? Есть ли такая, к которой тебе самому хотелось бы вернуться?
      — Нет, — медленно ответил он. — Признаюсь честно, что очень хотел бы вернуться туда, но только если за мной последуешь ты.
      Это была чистая правда. Руиз наконец перестал задумываться о странных изменениях, произошедших в его сознании, потому что понял, что с ним случилось.
      — Нет, мне не хотелось бы быть с другой, — повторил он.
      И мысленно добавил: «Даже если это означает, что я навсегда останусь здесь и никогда не увижу собственного дома».
      Низа еще теснее прижалась к возлюбленному.
      Неспешно текли долгие мирные минуты.
      Внезапно в приятнейшее состояние между сном и пробуждением ворвался резкий крик Мольнеха:
      — Руиз Ав!
      Агент моментально оказался на ногах, чуть не уронив при этом на палубу спящую Низу. Фокусник снова закричал, но нотки паники из голоса исчезли, поэтому предводитель рискнул задержаться, чтобы натянуть на себя одежду, прежде чем направиться к лестнице.
      — Подожди меня здесь, — велел он девушке, которая еще не совсем пришла в себя после недолгого сна.
      Она кивнула, потянувшись за разбросанной одеждой.
      Руиз спустился на нижнюю палубу, где обнаружил Мольнёха и Дольмаэро, которые изумленно таращились на пол перед собой.
      Посреди палубы непонятно откуда возник поднос из нержавеющей стали, уставленный множеством стеклянных сосудов. Кроме того, здесь были две буханки хорошо пропеченного хлеба, круг сыра, корзина, полная золотистых виноградных гроздьев, и зеленая фарфоровая вазочка с тремя красными цветками. Рядом обнаружились стопка пластиковых тарелок и кольцо с бумажными салфетками.
      — Откуда все это? — поинтересовался Руиз. Дольмаэро пожал плечами:
      — Не знаю. Я только что встал и хотел немного размяться — ноги затекли. Несколько минут назад здесь ничего не было, а потом вдруг появилось. Я позвал Мольнёха, а он — тебя.
      Агент повернулся к Мольнеху:
      — Что Фломель?
      — Привязан как следует. Уже пришел в себя и теперь без конца жалуется. И голова у него болит, и все остальное тоже, и вообще на нем нет живого места, его страшно оскорбили, и он ужасно голоден.
      — Какая неприятность, — рассеянно отозвался Руиз.
      Он снова внимательно осмотрел палубу, но не обнаружил никаких швов или стыков, указывающих на потайной люк.
      В его собственном животе послышалось протестующее бурчание — организм недвусмысленно намекал на необходимость подкрепиться. Вероятно, остальные проголодались ничуть не меньше. Безопасно ли есть эту пищу? Он вытащил пробку из сосуда и осторожно понюхал: вино.
      — Вот что, — обратился он к Мольнеху. — Отнеси Фломелю вино, хлеб, сыр и немного винограда. Скажи, что мы уже поели. Если спросит, откуда взялась еда, расскажи, что я взломал кладовку с продуктами для пикников.
      Мольнех кивнул:
      — А если он поест и выживет?
      — Тогда поедим и мы.
      Таинственная пища вреда не причинила. Перекусив, Руиз и Низа снова ушли на верхнюю палубу. Девушка облокотилась на поручни и загляделась на проплывающий мимо лес. Руиз уселся рядом и задумался над странной ситуацией, в которой они очутились.
      Может, их таинственным благодетелем оказался какой-нибудь милосердный отшельник? Но вряд ли найдется отшельник, который согласится отправиться в путешествие на таком странном судне. А если местные жители предоставляли путешественникам бесплатный проезд и стол, то почему на баржах так мало народу?
      Может быть, эти суда являлись своеобразными ловушками для неосторожных бродяг? Но в таком случае огромные затраты явно не окупались. Пока они отловили только восьмерых, причем пятеро оказались на барже абсолютно случайно. И все же именно это объяснение казалось наиболее логичным.
      Для проверки этой теории требовалось всего-навсего попробовать спрыгнуть с баржи на берег. Но придется подождать до утра — ночью слишком велика опасность врезаться в дерево.
      Разумеется, если они окажутся поблизости от цивилизованных поселений, всем путешественникам следует попытаться сойти на берег.
      — Ты хочешь спать? — спросила Низа.
      — Немножко, — ответил Руиз, внезапно обнаружив, что у него действительно слипаются глаза.
      — Тогда сегодня ночью спи ты, а я буду караулить. Руиз с благодарностью потерся щекой о прекрасное бедро девушки.
      — Хорошо, — согласился он.
      К величайшему удивлению, агент действительно провалился в глубокий сон, едва успев опустить голову Низе на колени.
      Возможно, ему даже снились сны, хотя, по старой привычке, он резко подавил желание вспомнить их после пробуждения. Девушка осторожно трясла возлюбленного за плечо. Он моментально сбросил с себя сонное оцепенение, сел и потряс головой. А вдруг это был самый прекрасный сон в его жизни? Правды он никогда не узнает.
      С неба лился прохладный сероватый свет, обычный спутник приближающейся зари. Руиз с изумлением обнаружил, что проспал целую ночь. Он вовсе не собирался спать так долго.
      Низа неуклюже поднялась на ноги, растирая затекшие члены.
      — Мне хотелось, чтобы ты как следует отдохнул, но тебя только что звал Дольмаэро.
      — Что случилось?
      — Вроде бы ничего серьезного. Может, завтрак опять появился. — Девушка сладко потянулась, но сразу сморщилась от боли.
      — Нужно было переложить мою голову на скамейку. Я никогда еще не спал на такой прекрасной подушке, но тебе не следовало мучиться ради моего удобства. Смотри, ты совсем закаменела.
      Низа игриво рассмеялась:
      — Но ведь и ты закаменел кое-где ради моего удовольствия. Мне тоже хочется хоть что-то сделать для тебя. Я уже потеряла счет тому, чем я тебе обязана.
      — Я тоже обязан тебе очень многим, — ответил он, И это была чистая правда.
      Действительно, на палубе появился еще один поднос. На нем было блюдо, доверху наполненное еще горячими пышками, белая чашка с голубоватыми вареными яйцами, сосуды с медом и темно-красным вареньем, а также огромный кувшин с каким-то пенистым розоватым напитком.
      Дольмаэро с торжествующим видом стоял возле подноса. Мольнех облизывался и демонстративно потирал тощий живот.
      — Одна загадка разрешилась, — объявил старшина. Он указал на живот одной из статуй:
      — Это появилось вот отсюда. Вдруг открылось отверстие, оттуда высунулась палочка, на которой висел поднос. Он опустился на палубу, а палочка убралась обратно. Потом отверстие снова исчезло.
      — Да, — заметил Мольнех. — Теперь понятно «как», но неясно «почему». Впрочем, я не жалуюсь. Для загнанных беглецов, мы живем совсем неплохо.
      — Возможно, — согласился Руиз. — В любом случае нужно поесть, пока пышки еще не остыли. Фломель привязан как следует?
      — Разумеется, — обиженно ответил Мольнех, — Я всегда выполняю твои распоряжения.
      — Тогда пойдемте на верхнюю палубу. Оттуда открывается прекрасный вид, и не так слышны вопли Фломеля.
      Кореана выругалась и злобно пнула то, что осталось от головы Кроэля. Этот необдуманный поступок привел к появлению отвратительного пятна на чистом комбинезоне, что вызвало новый взрыв ругательств. Грузовой трюм разбитой лодки провонял горелой изоляцией. Да еще отвратительный запах морассара, который застыл рядом в настороженной позе.
      Мармо приблизился на своей отремонтированной воздушной подушке и осмотрел дыру в машинном отсеке.
      — Руизу повезло, — мрачно заметил он. — Разве ты не замечаешь, какое противоестественное везение сопутствует этому человеку?
      — Оставь свои пиратские суеверия, — Кореана свирепо посмотрела на Мармо. — Я плачу тебе за полезные советы, и пора уже отработать хотя бы часть жалованья.
      — Ты, как всегда, права, — согласился киборг, но больше ничего не добавил.
      Кореана подала Феншу знак вытащить из флиттера ремонтного робота. Морассар занялся уничтожением останков Кроэля. Когда насекомообразный воитель вытащил тело, она бешено затопала ногами.
      — Он причинил мне огромный ущерб. Труппа с фараона никуда не годится без фокусников и феникса, и неизвестно, удастся ли починить лодку.
      — С другой стороны, — заметил Мармо, — ты ведь сама пыталась разбить катер о скалу, но Руиз Ав помешал.
      Хозяйка задумчиво окинула взглядом киборга:
      — Спасибо, что напомнил. Я очень довольна, что потеряла целый день, соскребая тебя со скалы, дабы ты мог давать мне столь полезные советы.
      — Прости, — сбавил тон Мармо. Она милостиво кивнула:
      — Я собираюсь дать Феншу час на оценку масштаба разрушений. Если он сможет отремонтировать лодку, я оставлю их с братом здесь. Потом они отведут ее в порт. В любом случае пригодится оружие, имеющееся на борту.
      — У беглецов только осколочное ружье да несколько ножей.
      — И тем не менее. И вообще, осмотри-ка лодку хорошенько. Он мог оставить здесь мины-ловушки. Когда все проверишь, позови меня.
      К тому времени, как маленький отряд насытился, солнце уже засияло на небосклоне. Лес явно изменился. Появились заросшие кустами полянки, деревья казались более молодыми, чем раньше.
      — Посмотри, — сказала Низа, — это дорога?
      — Вроде бы, — ответил Руиз, внимательно изучая появившийся просвет.
      Впереди показался небольшой причал. На нем отсутствовали пышные украшения, но сделан он был из такого же розового гранита, как и предыдущий.
      — Думаю, пришла пора покинуть баржу, — задумчиво сказал предводитель. — Дорога широкая, ею часто пользуются. Возможно, неподалеку находится город, там мы найдем более удобный транспорт.
      — Все может быть, — неуверенно протянул Мольнех, потирая живот. — Но я лично не возражаю против теперешних удобств.
      — Вот как? — Руиз приподнял одну бровь. — А знаешь ли ты, что во многих мирах существует обычай подавать осужденному на смерть преступнику роскошный обед?
      — На Фараоне мы так не поступаем, — потрясенно пробормотал фокусник.
      — Кроме того, — продолжал агент, — Кореана поймет, куда мы направились. Она может догнать нас еще до полудня, если сообразит облететь канал до того, как использовать искатели.
      — Она не дура, — мрачно заметил Дольмаэро.
      — Да уж.
      Агент подумал, что как раз настало время проверить, смогут ли они покинуть баржу. Он перегнулся через перила, высматривая место, подходящее для подобного эксперимента.
      Однако впереди неожиданно показался еще один причал, заполненный толпой людей. Он поспешно отпрянул назад и сообщил об увиденном спутникам. Тем временем судно замедлило ход.
      — Что происходит? — растерянно спросил Дольмаэро.
      — Не знаю.
      Руиз действительно не знал, на что решиться.
      — Не хочется влезать в новую неприятность, не успев разобраться со старыми. Думаю, следует подождать развития событий.
      Баржа поравнялась с причалом. Теперь беглецы смотрели на толпу сверху. Казалось, она разделилась на две группы. В одной находились старики, облаченные в траурные одежды. Меньшую группу составляли молодые люди, наготу которых прикрывали только кусочки разноцветного шелка. Старики выглядели печальными, зато молодежь явно отмечала какое-то радостное событие.
      В центре находилась молодая пара. Юноша и девушка были совершенно наги, если не считать цветных лент в волосах и яркой раскраски на телах. На их лицах застыло выражение счастливого предвкушения, но Руиз заметил, что под этой маской скрываются беспокойство и неуверенность.
      Судно беглецов проследовало мимо причала, но все остальные баржи остановились. Юноша и девушка, взявшись за руки, выступили вперед и приветственно помахали толпе. Старики с каменными лицами провожали их взглядами. Остальные захлопали в ладоши и разразились радостными криками.
      Молодая пара скрылась за огромными грудями одной из статуй.
      Суда возобновили движение, причал постепенно удалялся. Старики ушли, но молодежь попарно располагалась на травке.
      Низа покраснела и отвернулась:
      — Как странно. Неужели им нравится заниматься этим при всех?
      Руиз пожал плечами:
      — Еще одна тайна.
      Зрелище, которое они только что наблюдали, всколыхнуло в душе агента самые мрачные предчувствия. Уж больно оно смахивало на мрачноватый языческий обряд. Возможно, они оказались во власти последователей одного из многочисленных запрещенных культов, которые пышным цветом цвели на Сууке. Некоторые секты практиковали довольно неприятные ритуалы. Необходимо срочно проверить, смогут ли они покинуть баржу. Руиз повернулся к спутникам:
      — Я попробую спрыгнуть. Если у меня получится, вы последуете за мной.
      — Фломель ранен, вряд ли у него хватит сил, — нахмурился Мольнех.
      Предводитель пожал плечами:
      — Нельзя оставлять его здесь. Любыми средствами заставь его прыгнуть.
      — Как скажешь.
      — Осторожно, — сказала Низа, лицо ее посерьезнело.
      Руиз вывел свой отряд на нижнюю палубу. Мольнех отвязал Фломеля и подтолкнул его к краю. Тот со страхом и ненавистью таращился на агента.
      Не обращая внимания на его злобные взгляды, Руиз подошел к борту и приготовился к прыжку.
      И тут, когда он уже собирался выброситься на берег, в его сознании, подобно колоколу, прозвучал сильный и спокойный голос. Он произнес всего одно слово: «НЕТ!».
      Руиз не успел остановиться, но все же слегка притормозил от неожиданности. Поэтому удар о защитное поле баржи оказался не таким сильным, как мог бы.
      Все же агент на мгновение лишился сознания. Поле вспыхнуло желтыми огнями. В следующую секунду Фломель оказался на спине поверженного врага.
      — Это наш шанс! — вопил фокусник. — Помогите мне прикончить его!
      Потом Руиз понял, что больше не чувствует на спине веса Фломеля. Он перевернулся на живот и вскочил на ноги. Жалобно поскуливая, иллюзионист скорчился возле колен статуи. Дольмаэро, с гримасой боли на лице, потирал ушибленную ногу.
      Руиз быстро разобрался в ситуации, хотя голова все еще кружилась от столкновения с предохранительным полем судна.
      Он кивнул Дольмаэро:
      — Спасибо, старшина гильдии. Только учти на будущее, надо обладать определенными навыками даже для того, чтобы прибить мерзавца.
      — Я уже понял. — Дольмаэро осторожно наступил на ногу.
      — Перелома нет?
      — Вроде бы.
      — Вот и хорошо.
      Мольнех выглядел не таким веселым, как обычно. Он молча пристегнул поводок к шее Фломеля, вздернул того на ноги и повернул лицом к нише возле статуи.
      — С тобой все в порядке, Руиз? — заботливо спросила Низа.
      — Более или менее. Но я боюсь, что наш круиз продолжается.

      Кореана подняла флиттер-разведчик со склона, где ее разбитая воздушная лодка осталась под присмотром двух пилотов. Ленш весело помахал хозяйке и деловито заполз обратно под поврежденное суденышко.
      — Ну, ты немного успокоилась? — поинтересовался Мармо.
      — Надеюсь, они управятся с ремонтом дня за три, если, конечно, будут работать быстрее, чем обычно, — раздраженно ответила Кореана.
      — По крайней мере, лодку можно починить.
      — И на том спасибо. — Она направила флиттер к проходу между пиками гор, за несколько минут покрыв то расстояние, на преодоление которого Руизу и его маленькому отряду потребовался не один час.
      — Каковы варианты развития событий? — спокойно рассуждал киборг. — Если беглецы добрались до канала, они могли сесть на баржу. Но баржи двигаются довольно медленно. Быстроходный транспорт можно найти только в Моревейнике, а дотуда им в ближайшее время не добраться, даже если поплывут на юг. А если на север? Что ж, тогда искатели разыщут их задолго до того, как они достигнут космодрома Ледяных Ворот.
      Женщина все еще хмурилась:
      — Все у тебя получается так просто…
      — А разве нет?
      — Мне раньше тоже так казалось, но Руиз — хитрый змей. — Губы Кореаны превратились в узкую линию, она впала в мрачное молчание.
      Через некоторое время Мармо снова заговорил:
      — Мне не нравится твоя кислая мина. Если ты не станешь бережнее обращаться со своим лицом, то скоро его потеряешь. А оно стоит дороже десятка воздушных лодок.
      — Гарантия дана на сто лет, — возразила женщина. Но все же поспешила изобразить искусственную улыбку и помассировала ладонями щеки. — Ты действительно думаешь, что оно может не выдержать?
      — Нет, — ответил киборг. — Я просто пытаюсь поднять тебе настроение.
      Кореана рассмеялась, и крепко сжатые губы наконец слегка расслабились.
      Однако когда флиттер добрался до причала, женщина вновь нахмурилась.
      — Беглецы были здесь, — сообщила она.
      — Пошли вперед Мока или искателей. Это идеальное место для засады.
      — Хорошо, но они исчезли, я чувствую.
      — Возможно…
      Через несколько минут преследователи уже стояли на причале, разглядывая кучу оберток из-под полевых рационов.
      — Интересно, когда они уехали? — задумчиво произнесла Кореана, направляя своих механических ищеек. Один паукообразный робот, оборудованный встроенным сенсором и мощным автоматом, отправился на юг, другой — на север.
      — Может, им не удалось проникнуть на баржу? Тогда искатели настигнут беглецов в нескольких милях от причала.
      — Нуда, как же, — презрительно фыркнула Кореана.
      Женщина оказалась права. Вскоре искатели вернулись. Механическим паукам не удалось взять след. Хозяйка подняла в воздух флиттер и решительно повела его на юг.
      — Даже самой быстроходной барже потребуется несколько дней, чтобы добраться до Моревейника. Сначала мы на полной скорости отправимся туда, потом медленно вернемся, следуя вдоль канала. В крайнем случае попробуем еще раз воспользоваться искателями.
      — Хороший план, — угодливо кивнул Мармо.
      Руиз сжимал ладонями раскалывавшуюся от боли голову, пока Низа нежно и осторожно массировала ему шею. Но даже это не могло отвлечь предводителя от неприятных мыслей. Теперь беглецы оказались в плену у неизвестных существ. Им неведома цель путешествия, впереди ожидают непредсказуемые опасности.
      На дальней стороне верхней палубы Мольнех и Дольмаэро вполголоса обсуждали возможные мотивы похитителей.
      — Они рабовладельцы, кто же еще? — мрачно утверждал старшина гильдии. — Мне кажется, что во всей огромной вселенной люди делятся только на рабов и рабовладельцев.
      — Рабовладельцы не стали бы кормить нас так роскошно. Кто потратит столько денег, для того чтобы его рабы хорошо себя чувствовали? Ну, разве что ты, но ты существо необычное.
      По мнению Руиза, Мольнех уделял чересчур большое внимание кулинарному аспекту происходящего. Дольмаэро покачал головой:
      — Может быть, им это не доставляет никаких хлопот. Здесь часто творятся вещи, которые, как я думал раньше, случаются только в сказках. Люди в этом мире летают как птицы, воскрешают мертвых. Вдруг у этого народа горячие пышки и вино дешевле, чем у нас черствый хлеб?
      — Все может быть… — скептически протянул фокусник.
      Руиз перестал прислушиваться к разговору и переключил внимание на окрестности. Лес выглядел все более ухоженным — то и дело мелькали ровные дороги, заботливо возделанные поля и подстриженные лужайки. Иногда попадались поселения — в основном из грубых хижин, но кое-где встречались элегантные охотничьи домики, а однажды они миновали замок, построенный из неизвестного голубого материала, похожего на керамические блоки. Он словно весь состоял из тонких шпилей и зубчатых крепостных стен.
      — Что это такое? — спросила Низа.
      — Богатый дом, — рассеянно ответил Руиз.
      «Здесь наверняка можно было бы украсть воздушную лодку», — подумал он.
      Бесполезные, но от этого не менее горькие уколы сожаления больно ранили душу. Вскоре Кореана настигнет беглецов, и что тогда? Даже если охранное поле действует в обе стороны, преследователи наверняка владеют достаточно мощным оружием, чтобы его разрушить. Морассар уж точно неплохо экипирован.
      День тянулся медленно. Вскоре Дольмаэро и Мольнеху надоело спорить. Фокусник отправился караулить очередную трапезу. Старшина неподвижно сидел, глядя на воду.
      Руиз переживал неудачу так тяжело, что даже не мог найти слов утешения для Низы. Впрочем, девушка не обижалась на его неразговорчивость, и агент был благодарен за это молчаливое ненавязчивое понимание. Он тщетно искал выход из создавшейся ситуации. Но в голову не приходили даже безумные идеи.
      Неужели его фантазия все-таки иссякла — вот это было бы действительно ужасно!
      Атмосфера неуловимо изменилась, в воздухе повеяло приближающейся опасностью. Он услышал впереди странный звук: казалось, в длинном туннеле завывал ветер.
      Руиз и Низа поднялись на смотровую площадку. Лес кончился, корабль выплыл на свободное пространство.
      Агент почувствовал, что сердце его на секунду прекратило биться, затем застучало с удвоенной скоростью.
      — Что это? — потрясенно прошептала Низа.
      — Аборигены называют это место Лезвием.
      — Значит, ты знаешь, где мы?
      — Думаю, да.
      Теперь путь судов пролегал сквозь пустынную и бесплодную скалистую местность. Казалось, они приближались к концу мира. Впереди земля уступала место бледно-голубому небу. Канал превратился в тонкую и длинную дорожку неподвижной воды, которая никуда не вела и ничем, кроме монобетонных берегов, не поддерживалась.
      Низа вцепилась в его плечо:
      — Мы погибнем?
      — Не думаю, — попытался успокоить ее Руиз. Он вытягивал шею в надежде хоть краем глаза увидеть, что находилось впереди, под обрывом.
      Баржи теперь ползли как черепахи. Вот первая достигла пустого пространства. Ничего плохого с ней не случилось, и мужчина почувствовал, что пальцы девушки слегка расслабились. Судно, идущее перед ними, плыло по воздуху, также миновав край обрыва.
      Когда пришел черед их баржи, Руиз уже знал, что увидит впереди. Далеко внизу, на прибрежной равнине, поднимались из океана причудливые громады странных очертаний. Они напоминали не то исковерканные небоскребы, не то искромсанные и перекрученные горы, более узкие в основании, чем вверху.
      С такого расстояния невозможно было оценить масштаб загадочных строений.
      — Как же это… Разве может быть столько воды? Это ведь вода, правда? А эти… это построено людьми? — Глаза Низы казались неправдоподобно огромными от изумления.
      — Это действительно вода, хотя ее нельзя пить. Мы называем здешнее поселение Моревейником.
      — Ты здесь бывал?
      — Много раз.
      — Расскажи. Руиз вздохнул:
      — Это своего рода город. Или тысяча городов. Здесь пираты рождаются, и сюда они приползают умирать.
      Наконец и последняя перед ними баржа соскользнула в никуда. Бледный от ужаса Мольнех, спотыкаясь, взобрался по лестнице. Агент с удовольствием отметил, что этот, по крайней мере, сохранил способность двигаться. Дольмаэро намертво вцепился в поручни, на его застывшем лице выступил обильный пот. Старшина гильдии, казалось, потерял способность к каким-либо действиям вообще. Возможно, он просто панически боялся высоты.
      Оглянувшись назад, Руиз ощутил тот же страх, что и его спутники, хотя и знал, что им пока ничего не грозит. Позади скала из черного базальта вздымалась в бесконечность, а равнина была так далеко внизу, что напоминала скорее туманную панораму.
      Он взял за руку Низу и присоединился к остальным:
      — Не бойтесь.
      — О, разумеется, нет, — сказал Мольнех, осторожно облокачиваясь на поручень. Похоже, способность отпускать саркастические замечания к нему уже вернулась.
      — Нет, правда, — усмехнулся предводитель. — Если я, конечно, не ошибаюсь, то это такое устройство, оно называется «шлюз». Мы аккуратно опустимся на равнину и продолжим свое путешествие.
      — Ты не шутишь? — Мольнех встряхнулся и даже попытался выдавить из себя улыбку.
      В это мгновение застывшие в воздухе баржи вздрогнули и начали опускаться.
      Дольмаэро как-то сдавленно взвизгнул, но его широкое лицо немедленно залила краска стыда. Он снял руки с поручня.
      — г Очень уж внезапно, — попытался объяснить он. Теперь, когда путешественники уже не парили на такой страшной высоте, старшина выглядел спокойнее.
      Шлюз был изготовлен из такого же серого монобетона, что и стенки канала. По мере того как баржа опускалась, квадратик ясного голубого неба над ней становился все меньше. На кораблях загорелись огни.
      Благодаря этому Руиз заметил на стенках самые разнообразные рисунки. Их авторам, вероятно, пришлось воспользоваться бластерами, чтобы оставить следы на прочном монобетоне. Располагались они в основном по вертикали, причем почерк менялся в зависимости от скорости, с которой двигалось судно художника. Многие надписи состояли из инициалов, имен, дат, но хватало и лозунгов, посланий и обращений. Большая часть надписей была на незнакомых языках, но неподалеку от дна огромной шахты Руиз увидел текст, который он смог прочитать: «Оставь надежду, коль не можешь плавать». Предводитель расхохотался.
      Движение прекратилось. Баржи покачивались и подпрыгивали на небольших волнах.
      — Не знаю, что хуже, — сдавленно произнес Дольмаэро. — Повиснуть в воздухе или быть погребенным заживо.
      Через минуту огромные ворота шлюза поднялись, и суда выплыли на солнечный свет.
      Беглецы почувствовали, что задыхаются. Температура повысилась градусов на пятнадцать, воздух был пропитан влагой.
      Руиз ощутил запах моря и вспомнил о той вони, которая всегда исходила от Моревейника.
      Теперь путешественники плыли мимо возделанных полей, перемежаемых болотами или тоненькими извилистыми ручейками. Попадались усадьбы, поражавшие разнообразием архитектурных стилей. Некоторые казались откровенно архаичными. В полях, окружавших подобные постройки, надсмотрщики следили за группами крестьян.
      Другие усадьбы смахивали на кубики из стекла и бетона, а все работы выполнялись роботами.
      — Что это за штуки? — поинтересовалась Низа.
      — Просто машины.
      — А почему они работают не на всех полях? — удивился Дольмаэро. — Наверняка они могут сделать больше, чем обыкновенные рабы.
      — Конечно. Но ведь это не настоящие фермы, а так, игрушки.
      Видя изумление спутников, Руиз попытался объяснить:
      — В пангалактических мирах большая часть пищи производится на заводах из искусственного сырья. Здешние же фермеры либо занимаются поставками изысканных деликатесов, либо просто развлекаются.
      Старшина покачал головой:
      — Значит, богачи здесь играют в крестьян? Очень странно.
      — Да… Собственно говоря, они богатые пираты. А это не совсем то же самое, что богатые люди.
      — А что такое пираты?
      — Ты уже встречал одного. Помнишь Мармо? Он был пиратом, но потом ушел на покой и занялся работой полегче. Пираты — воры, убийцы, похитители людей. Они действуют по всему космосу.
      Дольмаэро задумчиво потер подбородок:
      — Значит, они занимаются примерно тем же, что и ты?
      Руиз остолбенел.
      — Ну… Наверное, можно сказать и так, — он почесал в затылке. — Но я творю беззакония и безобразия по приказу законной организации. Впрочем, возможно, разница действительно заключается только в этом.
      — Разумеется, я не хочу никого обидеть. — Вид у старшины был весьма скептический. Руиз пожал плечами, и беседа прекратилась.
      Солнце палило нещадно, дышать было практически невозможно, поэтому беглецы спустились на нижнюю палубу, где под животом статуи можно было найти хотя бы жалкое подобие тени.
      Кореана настигла их только после полудня. Руиз и Низа любовались окружающим ландшафтом. Шпили Моревейника довольно-таки зловеще нависали над путешественниками. У предводителя появилась надежда, что они успеют достичь города.
      И тут мимо них на бреющем полете пронесся флиттер-разведчик Кореаны. Он лихо развернулся и помчался обратно, обжигая беглецов струей горячего воздуха. Руиз успел разглядеть сквозь армированное стекло кабины черные волосы бывшей хозяйки.
      Он рывком поставил Низу на ноги и помчался к нише возле статуи, где они могли найти хоть какое-то укрытие. Остальные успели забиться туда за секунду до них.
      — Боюсь, что на этот раз мы попались, — сказал агент.
      Фломель подергал свой поводок и уставился на Руиза покрасневшими глазами.
      — Теперь ты уж точно получишь по заслугам, безродный, — с нескрываемым злорадством произнес он.
      Кореана удовлетворенно расхохоталась:
      — Замечательно!
      Она увидела, что Руиз Ав и его подруга спрятались под гениталиями гротескной статуи, венчавшей баржу.
      — Ты успел их заметить, Мармо?
      — Да. Не знаешь, чьи это баржи?
      — Я никогда таких не видела. Но какая разница? Разве существа, которые украшают свои суда смехотворными чудищами, могут оказаться опасными? Примитивные дикари.
      — Возможно.
      Женщина снова рассмеялась:
      — Должна признаться, что место, где укрылась эта парочка, кажется мне поразительно подходящим.
      Киборг издал неопределенный звук.
      — Ну ладно, — решила Кореана. — Посмотрим, хватит ли у них глупости сдаться. Если удастся без боя заполучить обратно фараонцев, то потери окажутся не такими уж большими.
      Она сбросила скорость и полетела рядом е баржей. Затем включила мегафон.
      — Руиз Ав! Я тебя вижу, нет смысла прятаться. Выходите с пустыми руками, и мы забудем об этом неприятном эпизоде.
      Усиленный мегафоном голос Кореаны звучал легко и звонко.
      Предводитель осторожно выглянул из ниши. Флиттер находился всего в двадцати метрах от правого борта. Эх, сюда бы переносной бомбомет или хоть мощный огнемет…
      — Ну, выходите же! Признаюсь, я немного погорячилась. На самом деле я рада, что вы помешали мне взорвать лодку. Мои люди утверждают, что повреждения не так велики. — Еще через минуту она вновь продолжила свои увещевания: — Согласна, посылать вас к геншам не следовало. Ваш интеллект слишком ценный товар, чтобы рисковать испортить его посторонним вмешательством. Объединившись, мы станем замечательной командой. Вы мне не доверяете? Это понятно. Но честное слово, я хочу помириться. Фараонцы принадлежат мне. Руиз, выдай их и отправляйся своей дорогой. Хотя я не теряю надежды, что в один прекрасный день ты поступишь ко мне на службу.
      Флиттер чуть приотстал, Фломель улыбался. Он явно надеялся, что Руиз действительно отпустит его под покровительство Кореаны. Предводителя терзало искушение поступить именно таким образом. В конце концов, главный фокусник заслуживал подобного наказания.
      — Что дальше? — спросил Дольмаэро.
      — Она еще немного поговорит. Потом начнет стрелять. Я не думаю, что эта женщина рискнет проникнуть на борт незнакомого судна. Нет, она постарается разнести нас в клочки издали.
      Низа крепко прижалась к возлюбленному и закрыла глаза.
      Фломель ахнул:
      — Ты нас не отпускаешь?! Почему? Неужели ты хочешь, чтобы мы погибли вместе с тобой!
      Руиз тяжело вздохнул:
      — Все остальные, если захотят, могут сдаться в плен. Но нам с тобой придется жить и умереть вместе.
      Кроме того, мы не можем по своей воле покинуть баржу.
      Мольнех содрогнулся:
      — Я не такой храбрец, чтобы рискнуть положиться на милосердие Кореаны. А ты, старшина гильдии?
      — Согласен с тобой.
      Руиз ощутил, как в нем поднимается прилив черной ненависти к работорговке. Не потому, что она собиралась убить его, — он и так не надеялся умереть в своей постели, а потому, что эта женщина хотела отнять жизнь, которую он мог бы разделить с Низой. Предводитель прижал к себе девушку, стараясь сосредоточиться на драгоценных ощущениях этого мига: прикосновении ее тела, запахе волос, звуке дыхания. Он усилием воли выкинул из головы мечты о долгой и прекрасной жизни, которая ждала их, если бы не…
      Кореана вновь заговорила, но теперь ее голос прерывался от злобы:
      — Ладно. Можешь оставить себе женщину. Пусть она станет прощальным подарком от меня. Но ты же знаешь, что остальные — моя собственность. Выдай их.
      — Не собираешься? — Прошло несколько секунд, и на солнце блеснули дула бортовых орудий флиттера.
      Руиз прижал девушку к полу и попытался прикрыть ее своим телом. Снаряды ударились о защитное поле баржи, оно вспыхнуло слепящими яркими огнями, и уши осажденных заложило от страшного воя.
      Атака прекратилась. Предводитель сквозь палубу почувствовал усилившуюся вибрацию двигателей. Ответный залп огненной пикой вырвался из правого борта судна и достиг флиттера Кореаны. Катер отшвырнуло в сторону. Теперь он передвигался короткими неуверенными скачками, покачиваясь и подпрыгивая. У суденышка еще хватило сил, чтобы преодолеть несколько заборов, затем оно обессилено рухнуло в болото.
      Руиз вскочил на ноги. Он не отрывал глаз от флиттера, от всей души надеясь, что раздастся взрыв. К сожалению, этого не произошло.
      Вскоре потерпевший крушение катер остался далеко позади. На барже несколько рядов весьма внушительных оборонительных орудий развернули свои жерла и исчезли под палубой, откуда и появились. На металлической обшивке не осталось ни малейших следов.
      — Вот черт, — изумленно сказал Руиз, еще боясь поверить в неожиданную удачу.
      — Что случилось? — крикнул Дольмаэро, который вместе с остальными все еще лежал на палубе.
      Предводитель тяжело опустился рядом.
      — Мы в безопасности. Пока что. Но Кореана, похоже, уцелела.
      Солнце клонилось к закату. Появился очередной ужин. На сей раз Руиз наблюдал очень внимательно, надеясь проникнуть внутрь баржи. Но ниша, из которой появился поднос, была слишком мала для человека.
      В сумерках корабль достиг границы между землями, принадлежавшими богатым пиратам, и городом. Над каналом нависла таможенная башня, похожая на огромного бронированного паука, присевшего на резных ножках-колоннах.
      — А это еще что? — удивился Дольмаэро.
      — Таможня. Они нас не побеспокоят.
      Главари пиратов, которые заправляли почти всем в Моревейнике, мало интересовались прибывающими в город: они были ценны лишь товарами и умениями, которые несли с собой. Пираты гораздо бдительнее следили за теми, кто пытался город покинуть, и очень не любили давать разрешение на выезд. Кто знает, какие ценности будут вывезены контрабандными путями?
      Действительно, когда баржа беглецов проплыла под башней, они увидели небольшое ржавое суденышко, которое пыталось покинуть город. Корабль пришвартовали к одному из причалов, его команда стояла рядком, повернувшись к стене, положив руки за голову. За моряками наблюдали вооруженные охранники. Десятки инспекторов в форме копошились на судне, размахивали детекторами, вспарывали обшивку в разных местах.
      Как и предсказывал Руиз, их баржу не остановили, хотя на галерею, нависшую над каналом, высыпала целая толпа народу. Пираты перешептывались между собой, делали какие-то двусмысленные жесты, потом все разом исчезли в глубине башни-крепости.
      Наконец баржа миновала приливный шлюз и углубилась в лабиринт внутренних вод Моревейника. В темнеющее небо вздымались, загораживая его, скрученные шпили башен. Трудно было представить, каким образом возникло это гигантское осиное гнездо. Основания некоторых зданий явно были возведены людьми, поскольку сквозь корку грязи, покрывавшей все в городе, поблескивал металл. В других местах постройки казались загадочными капризами природы, поскольку представляли собой беспорядочные нагромождения камней, глины и полусгнивших древесных стволов на выступающих над каналами террасах.
      Основания башен были источены туннелями и переходами. Некоторые находились на уровне воды, другие — чуть выше. Часть оборудована устройствами, подававшими сигнал, если внутрь проникали посторонние, прочие выглядели темными и неприветливыми.
      Фараонцы, разинув рты, таращились на все эти чудеса. По грязным водам сновали потрепанные джонки с разноцветными парусами, галеры с прикованными к веслам рабами, скиммеры и игольчатые лодки новейших конструкций. Хозяева кораблей представляли собой все многообразие рас, известных во вселенной. Порой спутники Руиза не могли сдержать изумленных возгласов. Они не так долго пробыли в рабских казармах, чтобы привыкнуть к виду жителей других планет.
      Предводитель постарался запомнить путь, по которому они прибыли в Моревейник.

      Брань Кореаны лилась негромким, монотонным, но весьма ядовитым потоком. Женщина висела вниз головой в амортизационной сети, не в состоянии что-то разглядеть из-за грязи и растений, облепивших смотровое стекло кабины.
      Судно слегка вздрогнуло и еще немного осело. Кореана замолчала. Она еще успеет отвести душу, после того как найдет способ вытащить флиттер из болота.
      Женщина отстегнула ремни сети и плашмя рухнула на потолок флиттера. Катер снова покачнулся, и ее охватил страх. Интересно, какова глубина этого болота?
      Кореана внимательно обследовала собственное тело, согнула, затем разогнула руки и ноги. Ушибы ныли довольно сильно, но переломов и серьезных ранений вроде бы удалось избежать.
      Она осторожно подползла к перевернутой панели управления. Проверила приборы и снова выругалась. Флиттер был мертв и абсолютно бесполезен. Залп загадочных орудий удивительно методично и последовательно выжег всю систему управления и энергоснабжения.
      Послышались щелчки и скрежет. Мармо упорно пытался принять вертикальное положение.
      — Ты в рабочем состоянии? — спросила Кореана.
      — По-моему, да. Как морассар?
      — Не знаю. — Она поднялась и осторожно попыталась добраться до грузового отсека.
      Инсектоид стоял у шлюза, открывшегося при взрыве. Одно из его средних щупалец висело на тонкой хитиновой ниточке. В остальном насекомообразный воитель казался целым и невредимым, а щупальце скоро отрастет, хотя эта травма несколько снижала его боеспособность, поскольку именно туда было имплантировано специальное огнестрельное оружие.
      Телохранитель повернул голову и посмотрел на хозяйку. По нервным, скрежещущим движениям его челюстей Кореана поняла, что морассар готовится к бою. Он наклонил голову и молниеносным движением откусил остаток щупальца.
      — Что случилось? — Женщина осторожно выглянула в приоткрытый шлюз.
      Шеренга крестьян за оградой, окружавшей поле, на которое рухнул катер, таращилась на незнакомый объект. На головах селян красовались шляпы с перьями, в руках они держали на редкость архаическое оружие: пики, аркебузы, арбалеты. Позади этого пестрого воинства гарцевал на механическом скакуне всадник в блестящих латах. Доспехи являлись прекрасной имитацией древней стали, но Кореана была уверена, что на самом деле они выполнены из куда более современных материалов, поскольку рыцаря явно не сковывала тяжесть металла. На разукрашенной перевязи висел широкий меч. Скакун напоминал настоящую лошадь, только вместо копыт на ногах были когти, а на груди механического животного виднелись две амбразуры.
      Кореана злобно сощурилась. Мало того, что она завязла в этой вонючей луже, так для полного счастья не хватало только взбешенного землевладельца.
      Всадник приподнялся на стременах и заорал во всю глотку: — Эй, там, во флиттере! Выходите с пустыми руками, по одному, чтобы я каждого успел рассмотреть!
      — Как же, разбежался, — шепотом огрызнулась Кореана. Она потуже затянула ремни шлема, опустила забрало и проверила клапаны комбинезона.
      — Даю вам последнюю возможность, — прокричал землевладелец.
      Через несколько минут из груди скакуна вырвалось пламя. Вращающийся снаряд угодил в шлюз и разлетелся, засыпав вход осколками стекла. Морассар вопросительно посмотрел на хозяйку. Осколки изрешетили его камзол, но отскочили от панциря, который не уступал по прочности космическим доспехам самой Кореаны. Однако выстрел задел один из его фасетчатых глаз, и теперь из раны сочилась густая желтоватая жидкость.
      Кореана злобно усмехнулась. Крестьяне, по колено в болотной жиже, двигались к ним, с мрачной решимостью подняв аркебузы.
      — Сперва разберись со всадником, потом прикончи остальных, — приказала женщина.
      Мок кивнул. Внезапно на месте насекомообразного воина возник крутящийся смерч. Он пронесся мимо крестьян, прежде чем они успели сообразить, что происходит, и по дуге, чтобы избежать выстрелов, рванулся к всаднику. Однако скакун реагировал быстро. Он успел развернуться и прикрыть хозяина, прежде чем морассар выбрался из болота. Снова прогремели выстрелы, но телохранитель Кореаны уже просчитал траекторию движения, которая помогала избежать обстрела, поэтому следующий снаряд пролетел мимо. Он взорвался в воздухе, перебив половину крестьян и тяжело ранив остальных.
      Кореана с привычным удовольствием наблюдала за действиями телохранителя, хотя исход боя был предрешен с самого начала. Насекомообразный войн еще в прыжке одним движением оторвал голову всаднику, пустив в дело уцелевшее срединное щупальце. Он не остановился до тех пор, пока его энергомет не нащупал амбразуру на груди скакуна. Инсектоид нажал на курок, дотла выжигая внутренний механизм робота. Тот застыл, так и не закончив начатого движения, а воин уже мчался к оставшимся крестьянам.
      «Как хорошо иметь в своем распоряжении такую непобедимую машину для разрушений», — думала Кореана.
      Она вспомнила, как приказала морассару оставить в живых Руиза Ава. Надо же было совершить подобную глупость! Нет, больше никто из потенциально опасных существ не получит от нее пощады. Когда в следующий раз этот проклятый ублюдок попадет в ее руки, он умрет мгновенно. Или нет, он будет жить очень долго, но смерть станет пределом его мечтаний. Да… так будет лучше всего.
      Мармо подошел к хозяйке, потом выглянул, чтобы посмотреть на Мока, неподвижно стоящего в окружении исковерканных тел.
      — Что произошло?
      — Местный болотовладелец выразил недовольство тем, что мы без разрешения его милости приземлились в его владениях!
      — А-а-а… И что теперь? Она пожала плечами:
      — Ленш и Фенш прилетят, когда починят лодку. Можно, конечно, попытаться захватить усадьбу, но она наверняка хорошо охраняется. Эти отставные пираты обычно наживают себе кучу врагов и поэтому очень заботятся о средствах безопасности. Здешний уж точно заботился, несмотря на все игры в рыцаря. Если бы не морассар, мы могли попасть в плен.
      — Лучше переждать здесь. Я надеюсь, что у местного сквайра нет друзей, которые пожелают отомстить за него. — Мармо оглядел окрестности. — Болото неглубокое, так что мы не утонем.
      Кореана кивнула:
      — Ты прав. Лучше затаиться. Кошмарная штука — ожидание, но и оно рано или поздно кончится. Я скоротаю время, придумывая кару, достойную нашего приятеля Руиза.
      Киборг с любопытством посмотрел на хозяйку.
      — Сейчас он уже достиг Моревейника. Его след затеряется к тому времени, как мы отсюда выберемся.
      Женщина бросила злобный взгляд на верного соратника.
      — Нет! Я обязательно найду его. Кроме того, он не сможет избежать сканирования. Разве пираты позволят такому опасному типу проникнуть на челночный корабль?
      — Но ведь тебя ему удалось обмануть.
      Лицо Кореаны помрачнело, затем она безо всякого выражения произнесла:
      — Да. Но не забудь, что теперь это не только вопрос чести. Он знает о геншах. Что, если этот проходимец догадается, что здесь творится на самом деле, да еще и проболтается об этом в Моревейнике? Тогда анклавом завладеет один из пиратских главарей, а мы разоримся. Руиз Ав должен умереть.
      — Понятно.
      Если у Мармо и были какие-то сомнения, он предпочел держать их при себе. Когда совсем стемнело, на барже загорелось несколько полосок люма — как раз достаточно для безопасного плавания. Руиз обратил внимание на то, что их загадочные хозяева предпочитают пышности безопасность, и мысленно одобрил их осторожность.
      В Моревейнике только глупцы не боялись привлекать к себе излишнее внимание.
      Солнце скрылось, но путники продолжали страдать от духоты. Ручьи пота беспрерывно стекали по телу предводителя. Фараонцам приходилось еще тяжелее. Климат на их родной планете был жарким, но сухим, поскольку вода являлась на ней редкой драгоценностью. Больше всех мучился Дольмаэро. Он постоянно обтирал лицо влажной тряпкой, в его дыхании слышались нездоровые хрипы. Оставалось только надеяться, что старшина не разболеется окончательно.
      — Ой, как высоко! — Низа вытянула шею и запрокинула голову, чтобы рассмотреть особенно длинный шпиль. Нижние террасы, метрах в ста над водой, были усеяны зелеными и голубыми огоньками величиной с булавочную головку. Оттуда доносились обрывки необычной музыки, смех и восторженные вопли. Видимо, там что-то праздновали. Возможно, как раз в этой части Моревейника жили торговцы развлечениями.
      Руиз почувствовал, что его охватила зависть к тем, кто веселился на террасе, и жалость к себе самому. Их маленькая группа разительно отличалась от беззаботных гуляк наверху. Какая вопиющая несправедливость!
      Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, он принялся рассказывать Низе все, что сам знал об этом загадочном поселении.
      — Моревейник на самом деле еще больше, чем кажется. Основная часть построек расположена ниже уровня моря. Многие жители города никогда не видели солнца.
      — Раз ты бывал в этом месте раньше, — заговорил Дольмаэро, — то у тебя, наверное, найдутся здесь друзья или союзники? Ты много знаешь о самом городе?
      Руиз рассмеялся:
      — Даже те, кто живет в Моревейнике, знают о нем не слишком много. Я некогда общался кое с кем из местных, но вряд ли их удастся разыскать сейчас. Кроме того, у них нет причин помогать нам.
      Конечно, в Моревейнике были агенты Лиги, но все они скрывались в глубоком подполье, так что связаться с ними было почти невозможно. Главари пиратов, заправлявшие городом, терпеть не могли эту могущественную организацию. Любой агент, попавший к ним в руки, мог надеяться в лучшем случае на быструю смерть.
      Беглецам мог помочь только один человек во всем городе. Но Руизу очень уж не хотелось рассматривать эту возможность. Его вряд ли можно было назвать другом, а союзником он станет лишь в том случае, если найдет в этом выгоду для себя самого.
      Предводитель уже жалел о том, что слишком распустил язык, беседуя с фараонцами. Да, конечно, приступ откровенности овладел им в тот момент, когда он был уверен, что не переживет наступавшего дня. Но об осторожности необходимо помнить в любой ситуации. Что, если кто-то из спутников проболтается?
      — Значит, — продолжал Дольмаэро, — ты все еще не знаешь, кому принадлежат эти суда и чего хотят от нас их хозяева?
      Руиз пожал плечами.
      — Мне кажется, что в этом не будет ничего ужасного, — совершенно неожиданно сказала Низа.
      Даже в неверном свете фонариков ее лицо казалось абсолютно спокойным, и агент подумал, что хотел бы сейчас испытывать такую же уверенность в благополучном завершении их путешествия.
      Дольмаэро покачал головой:
      — Разве мы встретили в этом мире хоть что-то хорошее?
      — Конечно! — ответила девушка.
      — Что именно? — с вызовом спросил старшина.
      — Горячие пышки, — вмешался Мольнех, обнажая в ухмылке свои огромные зубы.
      — Мое воскрешение, — продолжила Низа. — И еще кое-какие события не показались мне такими уж ужасными. — Она со значением взглянула на Руиза, и тот почувствовал, что сердце в груди сладко заныло.
      Дольмаэро неопределенно хмыкнул, но в глазах его зажглись веселые огоньки.
      Руиз с удовольствием отметил, что тяготам путешествия не удалось лишить толстяка-старшину чувства юмора.
      — Я мог бы еще немного рассказать о Моревейнике, — предложил агент.
      — Пожалуйста, — попросил Дольмаэро.
      — Хорошо. Вы не задумывались над тем, откуда он взялся?
      — Еще бы!
      — Над этим многие ломали голову. Но когда на Суук прибыли люди, город уже стоял, хотя там обитали только животные. Первые исследователи считали шпили и башни капризом природы, пока не обнаружили в них двери. Полые внутри небоскребы разделены на миллионы уровней, коридоров и шахт. Никто не знает, на какую глубину простираются постройки, но поговаривают о поселениях, которые расположены на несколько километров ниже уровня моря.
      — Кто построил все это? — От изумления глаза старшины готовы были вылезти на лоб.
      — Неизвестно. Существует множество теорий. Могу изложить ту, которая мне больше всего нравится. Некоторые считают, что просто какие-то расы миллионы лет бросали здесь свои межзвездные корабли, которые потом опускались под землю.
      — Шарды?
      Руиз пожал плечами:
      — Маловероятно. Уровень их техники гораздо ниже. Никто не строит таких огромных кораблей. Возможно, они принадлежали тем, у кого шарды отвоевали Суук, хотя это произошло не так уж давно.
      Фараонцы молчали, лица их были серьезны.
      «Может быть, — подумал предводитель, — на них так подействовали разговоры о миллиардах лет и безмерных просторах вселенной. При первом посещении Моревейника я тоже чувствовал себя жалкой букашкой».
      Звук двигателей слегка изменился. Впереди, в основании одного из невысоких шпилей, располагались небольшие ворота. Их поддерживали столбы, сделанные в виде фаллосов. На барельефах, украшающих стены, были вырезаны совокупляющиеся фигуры. Изнутри воду подсвечивали красные огоньки.
      Видимо, близился конец пути.
      Баржи вошли в лагуну, расположенную между крутыми искусственными скалами, отлитыми из какого-то черного сплава. Покачиваясь, суда остановились возле широких металлических причалов. Руиз заставил себя собраться и приготовиться к возможным неприятностям.
      Под слабое жужжание моторов из-под настила причалов поднялись кнехты. За них зацепились металлические тросы кораблей. Тут же все стихло.
      — А что теперь? — напряженно спросил Дольмаэро.
      Руиз покачал головой:
      — Кто знает. Мольнех, приведи Фломеля. Нужно приготовиться.
      Фокусник кивнул и заторопился на правый борт.
      Предводитель крепко сжал руку Низы. Она положила голову на плечо мужчины.
      Путешественники молча ждали.
      Внезапно послышались резкие металлические пощелкивания. В стене напротив каждой баржи возникли дверные проемы. С корабля, который все время следовал позади каравана, сошла прелестная молодая пара. Трое бродяг, которых Руиз заметил по дороге, сошли со впереди стоящего судна. На головной барже путешествовало полдюжины человек, одетых в белые балахоны, скрывавшие фигуры.
      Предводитель взглянул на распахнувшуюся перед ними дверь. Полоски голубого люма освещали металлический коридор. Конец его терялся во тьме.
      — Нужно идти? — хрипло спросил Дольмаэро.
      Руиз оглядел причал. Высота стен, окружавших лагуну, не позволяла думать о побеге. Прыгнуть в воду? Но, несмотря на шутливые надписи, вряд ли кто-то находящийся в здравом уме решится пуститься в плавание по каналу без защитного костюма. Не считая болезнетворных микробов, коварных течений и затонувших машин, в мутных водах Моревейника обитали довольно опасные хищники, питавшиеся отходами. Огромные бронированные рептилии, маргары, могли при желании целиком проглотить небольшую лодку. Существовало и бесчисленное множество других, таких же опасных, несмотря на менее внуши — s тельные размеры.
      А если остаться на борту? Руиз вздохнул. Баржи наверняка поставят на фумигацию, чтобы избавиться от паразитов. Если путешественники откажутся докинуть судно, их могут причислить к тому же виду.
      — Пойдем, — нехотя сказал он.
      Один за другим путники сошли с баржи. Руиз неохотно выпустил руку девушки — если предстоит драка, лучше приготовиться. Следом за Низой Мольнех тащил на поводке дико вращавшего глазами Фломеля. Замыкал процессию Дольмаэро. Этот шествовал медленным церемонным шагом.
      Руиз на секунду задержался у входа. Следовало убедиться, что остальные двери невозможно использовать для побега. Он обреченно покачал головой и вошел внутрь.
      Коридор уходил вправо и вниз под небольшим углом. Шаги путников отдавались от стен странным эхом. Руиз сообразил, что они шли по спирали, повторяющей контуры башни, направляясь к нижней части постройки.
      В самом коридоре не было ничего необычного. Освещался он тремя полосками люма, на полу — ни пылинки, стены отполированы до блеска. Из невидимых кондиционеров поступал чистый прохладный воздух.
      Проход заканчивался в широком зале с высокими потолками. У входа маленький отряд встретил робот-слуга. Он стоял абсолютно неподвижно, пока вся компания не собралась в зале, затем произнес на правильном пангалактическом языке:
      — Ваши комнаты готовы.
      — Что говорит эта штука? — спросил Дольмаэро.
      — Видимо, нас ждали, — ответил по-фараонски Руиз. — Он говорит, что нам приготовили комнаты.
      — Или камеры, — мрачно пробормотал старшина.
      — Возможно, — шепотом согласился предводитель.
      Робот распахнул перед ними первую из полудюжины дверей.
      — Ваша, — обратился он к Руизу. Предводитель судорожно размышлял, стоило ли принимать такое любезное приглашение. Он быстро осмотрелся. Не было видно никаких систем, обеспечивающих охрану. Однако агент не сомневался, что они существуют. Их неведомые хозяева явно предпочитали не афишировать свое могущество. Руиз тяжело вздохнул. Выбора, похоже, не было. Он подтолкнул вперед Низу, но механический слуга вытянул манипулятор и преградил девушке дорогу.
      — Теперь каждый из вас должен остаться в одиночестве, — монотонно произнес он.
      Мужчина с трудом подавил желание расправиться с проклятой железкой голыми руками. Он ободряюще похлопал Низу по руке, затем нежно поцеловал ее ладонь.
      — Эта штуковина утверждает, что мы должны разделиться. Думаю, что пока лучше не противоречить. Будь осторожна и помни, что из любой ситуации можно найти выход.
      Затем предводитель повернулся к Мольнеху.
      — Тебе придется отпустить Фломеля. Я уверен, что хозяева присмотрят за ним не хуже нас.
      В последний раз взглянув на девушку, он вошел внутрь. Дверь захлопнулась.
      Его комната, хоть и небольшая, была снабжена всем необходимым. Кроме того, в ней находились предметы роскоши, которые могли привести в восторг даже цивилизованного жителя пангалактики.
      Стены сияли мягким белым светом, пол покрывал теплый, слегка упругий камень-пуховик. Один угол занимал воздушный гамак, в противоположном зависло перед темным головизором плюшевое левикресло. Почему-то ему очень не хотелось приводить экран в действие. Загадочные похитители, хозяева этих апартаментов, вели себя пока что достаточно гостеприимно. А головизор может сообщить о них нечто неприятное. Зачем же портить впечатление? Конечно, потом все равно придется воспользоваться информационным прибором, но это подождет. Вот, например, на дальней стене, как раз над обеденным столиком, виднеется ниша автоповара.
      Руиз подскочил от неожиданности. Слева бесшумно распахнулась еще одна дверь. Зажегся неяркий теплый свет, настойчиво приглашая зайти. Послышался шум воды, льющейся из душа. Невольный гость пожал плечами и решил как следует вымыться.
      Потом Руиз завернулся в мягкий халат, который он извлек из автоматического гардероба, и уселся перед темным экраном. Наконец агент набрался мужества и обреченно приказал:
      — Ладно, что делать, — включайся.
      Головизор запылал всеми цветами радуги, потом на нем возникло изображение необыкновенно красивого мужского лица с тонкими чертами и огромными зелеными глазами. Мужчина улыбнулся с профессиональной приветливостью и произнес приятным голосом:
      — Приветствую тебя, ищущий. Мое имя — Хемерте Родиамде. А кто ты?
      Руиз не собирался прикрываться вымышленным именем, все равно остальные разоблачат его ложь.
      — Руиз Ав.
      — Интересное имя. Ты ведешь свой род от первых переселенцев с Земли?
      — Мне так говорили. Но кто может знать наверняка?
      Хозяин снова улыбнулся:
      — Верно. Мы собирались прополоть звезды, но среди нас уже было много отборных, сильных сорняков.
      Агент не совсем понял смысл загадочного высказывания и поспешил перейти к делу:
      — Возможно. Но не будешь ли ты так любезен сообщить мне, где мы находимся?
      Ярко-зеленые глаза изумленно распахнулись. Впрочем, удивление казалось слегка искусственным.
      — Разве ты не знаешь? Зачем же ты тогда вскочил на борт «Искателя Жизни»?
      Агент подумал, что так называлась баржа, на которой они путешествовали.
      — Возникла чрезвычайная ситуация. Ваш корабль оказался единственно доступным транспортом, а мы вынуждены были спасать наши жизни.
      — А-а-а, — Хемерте понимающе закивал. — Значит, вы изначально не собирались искать спасения именно у нас?
      — Спасения? — заинтересовался гость.
      Именно это и требовалось крохотному отряду. Но что, если цена окажется непомерно высокой?
      — Такова цель «Искателей Жизни». Они привозят тех, кто надеется обрести спасение и убежище.
      Это звучало многообещающе. Интересно только, какие испытания должны были определить достойных?
      — Ясно, — ответил Руиз, хотя на самом деле понял немногое.
      — Хорошо. Вернемся к твоему вопросу. Я являюсь воплощением одного из основателей нашего братства, чья первая плоть рассталась с жизнью почти тысячу шестьсот лет назад. Но в «Глубоком сердце» любовь способна победить безжалостную смерть.
      Эта речь, вероятно, предназначалась для фанатичных последователей загадочного культа, но скептично настроенному агенту Лиги она показалась довольно примитивной. Кроме того, хозяин явно произносил ее слишком часто. Он постарался припомнить все, что когда-либо слышал о секте, называвшей себя «Глубокое сердце». Но хотя это словосочетание не казалось незнакомым, в памяти не всплыло ничего определенного.
      — Нельзя ли поподробнее?
      — Может быть, позже, — снисходительно ответил Хемерте. — Сначала Объединенные должны собраться и обсудить значение вашего появления.
      — Могу ли я узнать, каковы варианты решений?
      — О, весьма разнообразны. Можем выбросить вас в лагуну на радость маргарам, можем продать на рынке рабов — такова судьба тех, кто не прошел испытания, — это отбивает охоту прыгать на корабли у любителей поразвлечься.
      — Однако!
      — А можем и предоставить надежное убежище, — тон Хемерте внезапно изменился, теперь он говорил абсолютно серьезно. Ты обладаешь определенной жестокой красотой. Если разум соответствует телу, твое место — среди нас. Руиз натянуто улыбнулся:
      — А других возможностей нет?
      — Такое случается очень редко, — покачал головой зеленоглазый хозяин.
      — А-а-а…
      Хемерте заговорил холодно и деловито:
      — Не хочешь ли помочь поудобнее устроить твоих спутников? Их язык невозможно идентифицировать.
      — Они уроженцы Фараона и говорят на главном диалекте планеты, — Руиз назвал координаты системы.
      — Спасибо. Через несколько минут мы установим адаптер в лингвистический модуль, а наши банки данных содержат огромный объем информации.
      — Отлично, — равнодушно отозвался агент.
      — Да, начало неплохое. А теперь спите, восстанавливайте силы, наслаждайтесь удобствами, которых вы долгое время были лишены. Докажите, что вы способны получать удовольствие от таких простых вещей.
      Руиз молча кивнул.
      Прежде чем экран вновь замигал разноцветными огоньками, Хемерте весело подмигнул своему гостю:
      — Кстати, о маргарах. Я пошутил.
 
      Низа тоже с удовольствием выкупалась и облачилась в халат, но она не имела представления о назначении темного экрана в углу, поэтому просто не обратила на него внимания, пока не услышала мелодичный звон. Комната осветилась разноцветными бликами.
      Женщина на экране ободряюще улыбнулась.
      — Не бойся, — произнесла она тихим ласковым голосом.
      — Я не боюсь, — ответила Низа. К своему удивлению, девушка обнаружила, что действительно не испытывает страха. Похоже, она стала привыкать к чудесам этого мира.
      — Замечательно.
      Женщина могла затмить даже Кореану, но ее женственная прелесть разительно отличалась от жесткой красоты бывшей хозяйки. Шелковые одеяния плотно облегали округлые формы. Она казалась не намного старше бывшей хозяйки, в прекрасных глазах читались мудрость и мягкость, которых никогда не удастся достичь женщине, посвятившей свою жизнь торговле рабами. Интересно, сколько же на самом деле лет обитательнице этого странного места?
      — Меня зовут Репента. А тебя?
      — Низа.
      — Красивое имя, и оно тебе очень подходит. Вероятно, ты хочешь задать немало вопросов? Мы уже побеседовали с Руизом Авом, вашим предводителем. Нам известно, что вы случайно оказались на «Искателе Жизни». Нам предстоит решить, как поступить с вами дальше. А пока я помогу тебе освоиться. Позови меня, как только тебе что-то понадобится. Просто скажи: «Включись»!
      Низа задумалась.
      — Не можешь ли ты рассказать, кто вы и зачем посылаете эти корабли. Ведь это делаете вы?
      — Да, ты права, и меня радует твоя сообразительность. Мы помогаем ищущим обрести истинную, всеобъемлющую любовь. Ее можно найти именно здесь, в «Глубоком сердце»—так называется наша коммуна. — Я не понимаю.
      — Пока нет. Но скоро поймешь. Может быть, ты обретешь здесь убежище — ты очень красива и, как мы убедились, умеешь любить.
      — Простите, что? Репента рассмеялась:
      — Смотри.
      Ее изображение исчезло, на темном экране засверкали искорки.
      Низа не сразу поняла, что головизор запечатлел события прошлой ночи, когда они с Руизом любили друг друга на барже. Девушка терзалась противоречивыми чувствами. С одной стороны — возмущение, ведь она считала, что эти драгоценные минуты принадлежат только им двоим. Но ее тело невольно отреагировало, сердце забилось быстрее, Низа почувствовала, как пробуждается желание. Она получила возможность со стороны полюбоваться той грацией, с которой тела мужчины и женщины, их собственные тела, сплетались в любовный узел. Казалось, сила страсти помогала избежать неуклюжих движений, неизбежно совершаемых людьми, чьи чувства не так глубоки и возвышенны.
      Запись окончилась, на экране вновь появилась прекрасная хозяйка. Горечь разлуки явственно читалась на лице девушки.
      — Не волнуйся, — ласково произнесла Репента. — Согласно нашим традициям, в первую ночь ищущие должны оставаться в одиночестве. Сегодня ты его не увидишь. Но я уверена, что существа, умеющие любить так, как вы, обязательно найдут свое место в «Глубоком сердце». Все будет хорошо, обещаю.
      Низа не находила слов для ответа. Она разрывалась между гневом, смущением и слишком явственными воспоминаниями о недавних любовных восторгах. Ей хотелось остаться одной, но она боялась прямо сказать об этом заботливой хозяйке.
      Впрочем, для Репенты не составило труда прочитать мысли гостьи.
      — Теперь спи. Позовешь меня, если захочешь поговорить, — с улыбкой произнесла она.
      Руиза разбудили соблазнительные запахи — автоповар подал на стол завтрак. Он неспешно намазывал маслом последнюю пышку, когда головизор ожил с мелодичным звоном.
      На экране появилась высокая стройная женщина. Нежная сила и уверенность в себе, сиявшие в ее глазах, делали лицо прекрасным, несмотря на некоторую неправильность черт.
      — Доброе утро, Руиз Ав, — как старого знакомого приветствовала она мужчину.
      — Доброе утро. Кто ты?
      Красавица рассмеялась, продемонстрировав великолепные зубы.
      — Не узнаешь? Я — Хемерте.
      В подсознании агента зазвенел тревожный звоночек. Он внезапно вспомнил все, что когда-либо слышал о «Глубоком сердце». Теперь он знал, чего именно хотели от него обитатели этого странного места. Что ж, могло быть и хуже.
      Женщина ничуть не удивилась внезапно изменившемуся выражению лица гостя.
      — А, так ты знаешь о нас? — спокойно произнесла она.
      — Полагаю, что да.
      — Прекрасно. Значит, испытание не окажется для тебя неожиданностью.
      Руиз вновь потерял нить разговора.
      — Испытание?
      — Скоро за тобой придет робот. — Хемерте исчезла, так ничего и не объяснив.
      Вскоре агент уже шагал по коридору, стараясь не отставать от механического проводника. Они остановились перед следующей дверью, и Низа бросилась в объятия возлюбленного.
      — Странное место, — прошептала она, крепко прижавшись к Руизу.
      — Ты права. — Он ласково пригладил растрепанные волосы девушки.
      Затем к ним присоединились Дольмаэро, Мольнех и Фломель.
      — Как спалось, старшина гильдии? — поинтересовался агент.
      — Вполне сносно.
      Фараонец осунулся и побледнел. Руиз снова с тревогой подумал, всё ли в порядке у его спутника со здоровьем.
      — Еда великолепная, — жизнерадостно ухмыльнулся Мольнех.
      К Фломелю вернулась былая самоуверенность. Он ничего не сказал, но агент видел, что ненависть к нему отнюдь не угасла в сердце фокусника.
      Робот вел их по коридору, очень похожему на вчерашний. Рядом с Руизом шел Дольмаэро.
      — Что тебе удалось узнать? — спросил он.
      — Немногое. Я кое-что слышал об этом месте и его обитателях. Они называют себя Делящимися.
      Дольмаэро нахмурился:
      — Звучит красиво, но непонятно. Делящиеся чем? А как их называют другие?
      Руиз улыбнулся:
      — По-разному. Но чаще всего — трахунками.
      — Не очень-то пристойно, — заметил старшина. — Чем они заслужили подобное прозвище?
      — Да, пожалуйста, расскажи! — Низа нетерпеливо дергала его за рукав.
      Руиз постарался объяснить как можно проще:
      — Эти люди поклоняются любви. Не помню точно, но, по-моему, они считают, что самое главное предназначение человека — дарить и получать сексуальное удовольствие. И они стараются повсюду насаждать свое учение.
      Девушка пожала плечами.
      — Я встречала людей, которые думали так же. Что особенного в этих трахунках?
      Она явно не находила подобную философию противоестественной.
      Руиз немного растерялся, но продолжил объяснения:
      — Они стараются разнообразить эти переживания. И в своих стараниях заходят довольно далеко. По их мнению, самые сильные ощущения достигаются при смене партнера.
      — И все же, что здесь такого необычного? — недоумевающе спросила Низа.
      На лице Дольмаэро было написано легкое отвращение.
      — Они не заключают постоянных союзов? Проводят каждую ночь с новым любовником?
      — Еще похлеще, — ответил Руиз.
      Спутники озадаченно воззрились на предводителя.
      — Каждую ночь они проводят в новом теле.
      — Неужели это возможно? — растерянно произнес старшина.
      — Они меняются телами так же легко, как вы меняете одежду. Это действительно позволяет разнообразить сексуальные переживания, но приходится постоянно увеличивать ряды членов секты, потому что… — Руиз заколебался. Стоит ли говорить все? — …они никогда не умирают. Но вечность — это очень долго, поэтому приходится искать все новых и новых партнеров, чтобы избежать повторения.
      — Вечная жизнь… как у богов, — Низа широко распахнула глаза. Ее, казалось, полностью захватила эта мысль.
      Руиз глубоко вздохнул:
      — В пангалактике люди живут долго. Богатые могут вообще избежать смерти. Ну а если произойдет несчастный случай, то на невольничьем рынке всегда можно купить тело со стертой памятью, чтобы заменить собственное, или воспользоваться клоном.
      Пришедшая в голову Низы мысль притушила восторженные огоньки в глазах девушки.
      — А ты, Руиз? Сколько лет тебе? — тихо спросила она.
      Агент мысленно проклял свою болтливость.
      — Я немного старше, чем кажется, — мягко ответил он.
      Фараонцы примолкли. Они мучительно пытались справиться с этими потрясающими открытиями.

      Наконец маленький отряд ввели в огромный зал. На круглой сцене испытуемых поджидали, сидя в удобных левикреслах, человек шесть необычайно красивых мужчин и женщин. Концентрические ряды сидений, расположенных амфитеатром, уходили в темноту за сценой. Только первый ряд был занят прочими путешественниками, прибывшими с последним караваном. Дождавшись, пока Руиз и его группа займут свои места, Хемерте, пребывавшая сегодня в женском обличье, начала свою речь:
      — Приветствую вас, ищущие. — Ее взгляд на мгновение останавливался на каждом из кандидатов. — Сегодня мы узнаем, кто сможет послужить «Глубокому сердцу». Вечность бесконечна во времени, но не в пространстве. Мы отберем наиболее достойных, остальным придется расстаться со своей свободой, чтобы возместить расходы. В любом случае, каждый внесет посильную лепту в самый грандиозный эксперимент в истории человечества.
      «Слабое утешение для тех, кого не выберут», — подумал Руиз.
      — Начнем без долгих разговоров.
      По ее сигналу в проходе появился робот, толкавший перед собой каталку со скорчившимся в ней геншем. Пожалуй, Руизу еще не доводилось сталкиваться с настолько жалким и болезненным представителем этой расы. Его сенсорные пучки высохли и крошились, на черепе застыли причудливые комбинации глазных пятен. Бесформенное морщинистое тело напоминало бумажный пакет, наполненный гниющим мусором. С каталкой его соединяла система проводов и трубок, на нижнем поддоне жужжали и щелкали моторы. Позади плелись два робота, вооруженные мягкими манипуляторами и ловчими петлями.
      — Что это за существо? — с омерзением прошептала Низа.
      — Помнишь, я рассказывал тебе о геншах? Так вот, это один из них, хотя явно не самый здоровый.
      — Значит, они хотят украсть наши мозги? — испугался Дольмаэро.
      — Не думаю, — ответил Руиз. — Вряд ли это жалкое существо способно на такую тяжелую работу.
      Трое бродяг с соседней баржи оказались рядом с Фломелем. Молодой человек злобно уставился на предводителя.
      — Заткнись, — прошипел он, — никакой болтовни в этот священный миг!
      Агент ответил ему спокойным взглядом:
      — Вне всякого сомнения, ты абсолютно прав. Прими мои извинения.
      На физиономии юнца появилась гримаса самодовольства.
      Генш остановился перед первым ищущим, облаченным в бесформенный белый балахон, и притронулся щупальцами ко лбу кандидата. Тот судорожно дернулся и застыл.
      Судьи на сцене перешептывались, глядя на специальное табло, и качали головами.
      Через минуту Хемерте вновь заговорила:
      — Мне очень жаль, ваше тело безупречно, но интеллект неглубок и недостаточно гибок. Вы самолюбивы, но не способны преданно служить каким-либо идеям.
      Повинуясь ее жесту, робот-охранник увел первого кандидата.
      Испытание продолжалось. Только двоих из шести одетых в белое людей посчитали достойными. Остальные не произнесли ни слова, когда их выводили из зала, что, безусловно, свидетельствовало об их мужестве и выдержке.
      Генш приблизился к пухлой молодой девушке в лохмотьях. Она повернула к чудищу личико столь невинное, что Руиз даже слегка опешил.
      На этот раз судьи совещались очень долго. Но вот Хемерте опять выступила вперед.
      — Нам, честное слово, очень грустно, — это решение далось нам нелегко. Твое тело несовершенно, но проблема не в этом, — тело легко можно заменить. Ты умна, интеллигентна от природы, в тебе есть сильные страсти и желание измениться. Но ты никогда не чувствовала себя прекрасной и потому не смогла научиться принимать знаки внимания.
      Роботы-охранники придвинулись к девушке, но Хемерте еще не закончила.
      — Все же нам жаль отправлять на рынок рабов столь многообещающий материал. Поэтому мы решили поработать над твоей внешностью. Ты вернешься домой красавицей. Когда посчитаешь, что научилась всему необходимому, приходи снова. Если, конечно, захочешь.
      Девушка на секунду сжала руку старика с лисьей физиономией, а потом направилась к выходу, улыбаясь сквозь слезы.
      Когда наступила очередь старика, судьи не потратили много времени на обсуждение.
      — Ты — один из нас, — улыбнулась Хемерте. Столь же быстро они разобрались с крупным молодым человеком.
      — Ты — животное, которому недоступны высшие радости. Меня поражает наглость, с которой ты осмелился явиться сюда.
      Челюсть юнца отвисла, на мгновение он впал в шоковое состояние. Затем попытался вырваться из железных тисков механических прислужников.
      — Но ведь вы приняли старика, — вопил он. — Это засушенное насекомое, которое само не помнит, для чего живет! Да у него не стоит уже сотню лет!
      Прекрасное лицо Хемерте исказилось презрительной гримасой.
      — Неужели ты воображаешь, что способность любить зависит от возраста? Тело всегда можно обновить, А вот твою тупость уже никто не в состоянии переделать.
      Роботы уволокли вопящего неудачника.
      Довольно быстро разобрались и с молодой парой. — Вы слишком молоды и еще не познали настоящих мучений, неизбежных в любви, — мягко сказала Хемерте, — но если когда-либо вам удастся вырваться из оков рабства, возвращайтесь. Возможно, именно этот горький опыт поможет вам найти свое место в наших рядах.
      «Они мужественно держатся, — подумал Руиз. — И, кажется, очень серьезно отнеслись к полученному совету. Действительно, совсем еще дети».
      Генш прикоснулся к Фломелю. Фокусник отпрянул, затем безвольно опустился на пол, когда жуткое существо затронуло его нервную систему.
      На лицах судей явственно читалось омерзение, которое они тщетно пытались подавить.
      Хемерте покачала головой, не желая вдаваться в объяснения.
      — Нет, — коротко сказала она. — Но мы не отошлем тебя на рынок невольников сразу. Обстоятельства, которые привели к нам вашу группу, слишком необычны. Ты не просился в вечность добровольно.
      Генш перешел к Мольнеху. Хозяйка вновь покачала головой, но на этот раз она улыбалась довольно добродушно.
      — Твои страсти сильны, но они отличаются от наших. Если бы наше братство называли не «Глубоким сердцем», а «Глубоким желудком», ты мог бы стать нашим правителем.
      К удивлению Руиза, судьи долго обсуждали кандидатуру Дольмаэро. Но и тут женщина печально покачала головой:
      — Ты был когда-то прекрасным юношей и мог бы стать таким вновь. Твой дух силен, а ум гибок. Но твоя верность принадлежит другим, ты не сможешь отказаться от взятых на себя обязательств.
      Низа испуганно прижалась к возлюбленному, когда к ней протянулись отвратительные щупальца. — Не бойся, это быстро и не больно, — ободряюще улыбнулся Руиз.
      — Судьи столпились возле экрана, улыбаясь и перешептываясь.
      — Тут не может быть сомнений, — решительно произнесла Хемерте. — Она просто создана для вечности. Ее культурная матрица завораживающе чужеродна. К тому же девушка обладает глубиной чувств, которая доступна только людям, пережившим смерть. Превосходно. Она — наша.
      В душе Руиза образовалась безумная смесь облегчения и отчаяния. Это была далеко не самая худшая участь для девушки с крохотной дикой планетки. Уж лучше совершенствовать искусство любви в «Глубоком сердце», чем многократно умирать, исполняя роль феникса, или гнить в темницах Моревейника. Лучше, чем стоять на помоете невольничьего рынка, а потом оказаться в третьеразрядном борделе.
      Но Низа никогда больше не будет принадлежать ему. А ведь она слишком умна и талантлива, чтобы провести в постели всю оставшуюся жизнь. Кроме того, разве жизнь в «Глубоком сердце» — не разновидность рабства? Удовольствие не может длиться вечно, рано или поздно приходит пустота.
      Генш направился к предводителю крохотного отряда. Руиз почувствовал легкий холодок, когда щупальца проникли в мозг, а потом все исчезло.
      Пробуждение было мучительным. Он как будто выбирался из какой-то темной вязкой субстанции.
      Агент обнаружил, что находится в своей прежней комнате, а Хемерте глядит на него с выражением глубокой озабоченности на прекрасном лице.
      — Ты не сказал, что имеешь отношение к Лиге. Руиз закашлялся, пытаясь протянуть время.
      — Я — вольнонаемный. Работаю по контракту. Его напугала слабость собственного голоса.
      — В любом случае, мы чуть не погубили тебя. Старый генш задел императив, он пробудил смертную сеть. Тебе повезло, что она стабилизировалась, не успев взорвать тебя изнутри. Кстати, ты не знаешь, как такое могло случиться?
      Агент снова закашлялся.
      — Сеть слабеет и стирается.
      Она явно не поняла, однако решила сосредоточиться на главной теме разговора.
      — Ну, как бы там ни было, ты нам нужен, И женщина тоже.
      — Интересно, я-то вам зачем?
      — А сам не знаешь? — Хемерте окинула его очень странным взглядом. — Ты вообще способен здраво оценить себя? Ты загадочный человек, Руиз Ав. У нас в «Глубоком сердце» нет похожих на тебя. Ты развратник и спартанец одновременно. С одинаковой легкостью ты несешь любовь и смерть. Кое-кто из наших просто испугался. Они предлагали убить тебя, пока ты лежал без сознания. Твой нигилизм способен губительно подействовать на всю нашу общину. Но другие хотели бы многому у тебя научиться. Приходи к нам, и ты никогда не останешься один.
      — Нет, — коротко ответил Руиз.
      — Нет? Но альтернатива — рабство.
      — Я уже был рабом. Это временное положение.
      — Мы не можем принудить тебя, — заволновалась женщина. — В этом случае ты действительно превратишься в раковую опухоль, которая разъест наше братство изнутри. Но что, если заключить сделку?
      — Есть дела, которые я должен закончить.
      — Императив? С этим мы справимся. Генш слабоват для борьбы со смертной сетью, но стереть из памяти императив—это ему по силам. А сеть тогда вскоре разрушится сама.
      — Дело не только в этом.
      Внезапно его накрыла волна темного ужаса. Навсегда остаться здесь, не имея взамен ничего, кроме бесконечно повторяемого удовольствия, безличного сексуального единения, навеки похоронить себя в гробнице живой плоти… невозможно.
      — У меня есть и другие обязательства.
      — Какие? Женщина все равно останется здесь. Поначалу она, возможно, попытается протестовать, но вскоре смирится и станет одной из нас. Прожитые годы и перенесенные испытания не проходят даром. Тебя переделать нелегко. С девушкой все обстоит по-другому. Мы внимательно изучили характер Низы, он легко поддается обработке.
      — Неуверен.
      — Неважно. Она останется. Но и ты необходим нам. Скажи, почему ты так отчаянно сопротивляешься? Многие рискуют своей свободой, но все равно приходят в надежде выдержать испытание, а ты отказался без колебаний. Почему?
      Руиз сел на постели, чувствуя, что силы постепенно возвращаются к нему.
      — Уж больно тоскливая перспектива — постоянно заниматься одним и тем же.
      — О-о-о, ты не понял! Неужели ты полагаешь, что мы все время проводим в постели? К великому сожалению, ни одно человеческое существо просто не в силах выдержать такую жизнь. У нас имеются все стандартные средства развлечения: видео, эмотека, психоделика. У каждого — свое хобби. Я, например, развожу рыбок-огневок и увлекаюсь изготовлением истинного фарфора. Правда, не все мои тела обладают одинаковыми способностями, поэтому Качество изделий варьируется.
      — Это, конечно, очень привлекательно, — с иронией произнес Руиз. — И все же мне кажется, что я немало потеряю.
      — Вовсе нет. Ты не представляешь, насколько разнообразным может быть наслаждение.
      Взгляд ее устремился в пространство, в глазах загорелись огоньки фанатизма.
      — Ты считаешь, что мы достигаем лишь примитивного и грубого наслаждения, совокупляясь с почти незнакомыми людьми. Но наша вера — это нечто большее. Я же знаю, как нас называют непосвященные: «трахунки», не так ли? Пожалуйста, поверь: сила чувств нарастает по мере того, как меняются тела. Каждое прибавляет нечто новое к нашему жизненному опыту. Ты, будучи мужчиной, проникаешь в тело возлюбленной, а потом становишься женщиной, и теперь уже проникают в твою плоть. Снова и снова происходит единение с другими существами, пока ты не испытаешь чувств, к которым мы и стремимся: всепоглощающее единство с миром, великую вселенскую любовь!
      Руиза невольно тронули сила и искренность ее чувств.
      Однако внезапно настроение Хемерте переменилось. Она агрессивно оскалила прекрасные зубы и резко заговорила:
      — Мы заставим тебя пожалеть о своем отказе. На нижнем уровне находится стадион гладиаторов. Там ты тоже будешь жить вечно, но тебе придется ежедневно убивать и погибать самому. Разве не лучше любить и быть любимым?
      Руиз промолчал.
      — А что, если мы воспользуемся твоей привязанностью к спутникам? Твои друзья будут влачить жалкое существование рабов. Но если ты изменишь решение, мы их отпустим.
      Агент пожал плечами:
      — Отпустите? Здесь, в Моревейнике? Интересно, как долго выходцам с дикой планеты удастся сохранить свободу, да и жизнь?
      Женщина с трудом взяла себя в руки.
      — Извини. Гнев — плохой советчик. Мы — цивилизованные люди и никогда не поддадимся мелочной мстительности. И все же невольничий рынок открыт для всех, а самую большую сумму за тебя, безусловно, выложат именно владельцы стадиона гладиаторов.
      Руиз не знал, на что решиться. Допустим, он сможет убежать. Шансы на то, что ему удастся выжить и добраться до дома, ничтожно малы. И все равно перспектива навсегда остаться в сексуальном аду не слишком привлекала. К тому же в «Глубоком сердце» он навсегда лишится той потрясающей близости, которая возникла между ним и Низой. Может быть, раз в тысячу лет, слепой случай и сведет их в одной постели. Но вряд ли они к тому времени сохранят нынешнюю плотскую оболочку.
      Он вновь попытался убедить неумолимую хозяйку:
      — Некоторым людям довелось побывать во многих мирах, пройти по мостовым тысяч городов. И есть другие, которые родились в домах, где прошла жизнь их дедов и прадедов. Разве ты не замечала разницы? Да, первые обладают более гибким сознанием, их жизненный опыт гораздо обширнее. Но и в жизни людей, принадлежащих ко второму типу, есть свои преимущества. Окружающие их существа и предметы приобретают такое значение, которого не дано почувствовать путешественникам. В стабильной ситуации можно гораздо глубже познать самого себя. Ты понимаешь, о чем я говорю? Она улыбнулась:
      — Интересная аналогия. Мне кажется, я догадалась, откуда у тебя подобные мысли. Но ведь не всегда человека можно удержать на одном месте, например на хуторе или ферме. И уж во всяком случае, тебя нельзя назвать домоседом. Сколько ты посетил неведомых и странных миров? Хотя кое в чем я могу с тобой согласиться — немногие изначально так крепко привязаны к своему телу, как ты. И это одна из причин, по которой мы так хотим тебя удержать. Мы действительно можем расширить свои знания о жизни. Но по крайней мере приятно слышать, что твои возражения основаны не на слепом страхе.
      В голову ему пришла неожиданная идея. Он ощутил холодное омерзение, но подавил его усилием воли и быстро прикинул все возможные последствия.
      — Может, удастся договориться?
      Женщина нежно обняла его и ласково улыбнулась.
      — Надеюсь. Что ты предлагаешь?
      Руиз слегка отстранился от прильнувшего к нему тела, но Хемерте, казалось, не придала этому значения.
      — Прежде чем я сформулирую свое предложение, мне нужно переговорить с Низой. Это можно устроить?
      В глазах женщины появилось настороженное выражение.
      — Ты все равно не сможешь убежать. Мы знаем, на что ты способен, поэтому приняли все меры предосторожности.
      Он покачал головой:
      — Я об этом и не думал.
      — И вы не сможете остаться наедине. Мы будем постоянно наблюдать за вами.
      — Понимаю.
      Дверь в его комнату распахнулась, робот впустил Низу и тут же вышел. Девушка бросилась в его объятия.
      — Я подумала, что ты умер, — прошептала она, всем телом прильнув к возлюбленному. — Когда это чудовище дотронулось до тебя, ты отпрянул, а лицо стало чужим и странным. Монстр вывалился из своей тележки и завизжал. Когда эти люди уносили тебя, мне показалось, что ты перестал дышать.
      Руиз нежно поглаживал темные волосы возлюбленной, забыв о мониторах наблюдения.
      — Со мной все в порядке. А как ты?
      — Тоже. Со мной они прекрасно обращались. Конечно, комната не такая роскошная, как у Кореаны, но я не жалуюсь, — улыбнулась Низа.
      Мужчина подвел ее к кушетке:
      — Сядь. У меня появился план, но я хочу услышать твое мнение.
      Девушке явно не приходило в голову, что Руизу может понадобиться ее совет.
      — Герои не должны спрашивать у принцесс, как им следует поступить.
      — Это не сказка про гоблинов, Низа. Реальность, к сожалению, гораздо жестче. Скажи мне, наши хозяева объяснили, какую жизнь тебе придется вести здесь?
      — Да, — девушка смущенно потупилась.
      — Ты хочешь остаться? — Руиз изо всех сил старался говорить спокойно, но голос его предательски дрогнул. Что, если она согласилась?
      Низа склонила голову и исподлобья посмотрела на возлюбленного:
      . — Выслушай меня, Руиз. На Фараоне мне были доступны любые плотские наслаждения. Я специально отбирала красивых и сильных рабов, чтобы они развлекали меня в те ночи, когда не подворачивалось ничего более пикантного.
      Мужчина отвел глаза, на сердце легла неведомая доселе тяжесть.
      — Но, — продолжала Низа, — теперь все изменилось. В те времена я бы с радостью последовала за Делящимися. Теперь у меня есть ты. Ведь есть, правда?
      — Да, — твердо ответил он, испытав неимоверное облегчение.
      — Они все мне объяснили. Никто из нас не останется в прежнем облике. Наши души перейдут к другим телам, а тела — к другим душам. Я тебя потеряю.
      — Да, в некотором роде. Но здесь ты будешь в безопасности — Кореане никогда сюда не проникнуть.
      — Ты хочешь, чтобы я всерьез подумала над их предложением?
      Руиз кивнул.
      Низа подошла к автоповару и ловко набрала на клавиатуре нужный код. Перед ней появились два бокала бледно-желтого вина.
      — Держи, — предложила она Руизу один из них.
      Несколько минут она молча потягивала вино, глядя прямо перед собой. Затем повернулась к возлюбленному и осторожно заговорила:
      — Позволь спросить, если мы выберемся с Суука, возьмешь ли ты меня в то место, которое считаешь домом? Позволишь ли быть твоей подругой?
      Она вполне владела собой, ее прекрасное лицо казалось лишь слегка напряженным.
      — Да, — ответил Руиз, ощутив порыв чистой, незамутненной радости.
      — Тогда я не желаю здесь оставаться.
      На губах девушки расцвела необыкновенная, нежная улыбка.
      — Ты понимаешь, что Кореана все еще может настигнуть нас? Вполне вероятно, что встретятся и другие опасности.
      — Разумеется, — слегка укоризненно сказала Низа. — Неужели ты думаешь, что я настолько ненаблюдательна? Ты просто притягиваешь трудности и неприятности. И все же… если ты до сих пор жив, значит, каким-то образом выпутываешься. Это тоже стоит немало.
      — Может быть. Послушай, что я придумал…
      Низа озадаченно молчала, пока Руиз пытался объяснить суть возникшей у него идеи. Потом слегка вздрогнула.
      — Это так странно. Как ты думаешь, Руиз, им можно доверять? Выполнят ли они свою часть договора?
      — Надеюсь. Собственно говоря, я им уже доверился. Имей в виду, что наши хозяева наблюдают за нами сейчас.
      — О-о-о…
      Несколько минут прошло в уютном молчании. Мужчина и женщина сидели, тесно прижавшись друг к другу.
      — Я кое-что заметила, — внезапно сказала Низа. — Ты уже не называешь их трахунками.
 
      Перед ними стояла Хемерте.
      — Вы, конечно, понимаете, что мы рассматривали подобный вариант. В некотором роде это предложение купить то, что можно получить бесплатно.
      — Не совсем так. Генш должен был предупредить, что многие области моей памяти заблокированы. Если вы просто снимете копию с мозга и клонируете тело, то столкнетесь с той же проблемой, что и сейчас. Ведь вам требуется, чтобы я добровольно согласился вступить в ряды братства.
      Хемерте глубоко вздохнула:
      — Итак, вы разрешаете снять полные личностные матрицы и отдаете для клонирования необходимое количество клеток. Ты, Руиз, обещаешь снять блокировку с наиболее закрытых областей мозга. Правильно ли я поняла ваше предложение?
      — Учти, я не могу дать гарантию, что мой дубликат лучше отнесется к идее пребывания здесь, чем я сам.
      — Естественно. Но если мы получим полный доступ к твоему сознанию, то с этой проблемой, полагаю, удастся справиться. Назови цену.
      — Когда процедура закончится, вы отпустите Низу, Дольмаэро, Мольнеха и меня. Нам предоставят лодку и личное оружие. Ваш генш уберет из моего сознания императив. Я получу справедливую цену за раба Фломеля. Он — фокусник с Фараона. Ты сама знаешь, что это не самый дешевый товар. И, наконец, мои друзья должны выучить пангалактический торговый диалект методом информационного погружения. Они говорят только по-фараонски. Если со мной что-то случится, у них не будет ни единого шанса выжить в Моревейнике.
      Хемерте засмеялась:
      — Не слишком ли высоко ты себя ценишь, Руиз Ав? Впрочем, спасибо и за то, что ты хоть немного нам доверяешь.
      Агент пожал плечами, чувствуя тошнотворную беспомощность.
      — А что мне еще остается. Боюсь, с возрастом мои возможности изрядно сузились.
      Женщина успокаивающе похлопала его по плечу.
      — Не расстраивайся. Ты все еще обладаешь здравыми инстинктами. Мы согласны на твои условия, нам не составит труда их выполнить.
      — Сколько времени пройдет, прежде чем новые Руиз и Низа поселятся в «Глубоком сердце»? — спросил агент, постепенно расслабляясь.
      Хемерте произнесла с немалой гордостью:
      — У нас самая лучшая техника по эту сторону Дильвермуна. Мы выращиваем клетки в дисперсионном растворе, а потом используем наноманипуляторы, чтобы реконструировать тело. Никакой примитивной эмбриоакселерации. Сколько понадобится времени? Неделя, ну, самое большее, десять дней. И еще немного для приживления личности.
      Сердце Руиза замерло от леденящего предчувствия опасности.
      — Я должен буду уехать как можно скорее.
      Четверо путешественников, освещаемые двойным солнцем Суука, стояли на причале. Возле него покачивалась низкая обтекаемая лодка, источником питания которой служили магнитные поля. Колпак из армированного стекла, обычно прикрывавший рубку, был сейчас поднят.
      Дольмаэро взирал на судно с немалым изумлением.
      — Ей-богу, Руиз, мне казалось, что захват воздушной лодки Кореаны — это предел твоих возможностей, но сейчас… Как тебе удалось отвоевать нашу свободу?
      Предводитель смущенно пожал плечами.
      — Я просто продал кусочек самого себя. И Низы. И еще Фломеля целиком.
      В потайном кармане его нового комбинезона покоилась немалая сумма в дильвермунской валюте — тысяча четыреста иридиевых пластинок. К предплечью был пристегнут энергомет, приводимый в действие вживленными под кожу сенсорами. На поясе болталось осколочное ружье, в каждом сапоге таились крохотные, размером не больше перечницы, парализаторы. Остальное оружие — ножи, нейронный усыпитель, монолиновая гаррота — также готовы к употреблению.
      — Какую же часть вас обоих ты продал? — озабоченно спросил старшина гильдии.
      — Ее не видно, — коротко ответил Руиз. Низа успокаивающе сжала его руку.
      — А-а-а, — Дольмаэро слегка содрогнулся. — Ну что ж, новый язык, который ты купил нам, — замечательная вещь. В голову теперь приходят совершенно новые мысли.
      — И мне тоже, — откликнулся Мольнех. — И это, по-моему, не так приятно. Но у тебя, вероятно, были серьезные причины так поступить?
      — А если со мной что-то случится? Что вы будете делать, даже не зная языка? — раздраженно огрызнулся предводитель.
      Мольнех потер подбородок:
      — Мы, деревенские дураки, в таком сложном мире — и без защиты Руиза Ава? Страшно представить!
      — Да уж, — согласился старшина. Руиз улыбнулся:
      — Нам пора.
      Он решительно ступил на палубу. Быстроходная лодка закачалась, вызвав волнение на ровной поверхности лагуны. Руиз подал руку девушке:
      — Иди сюда. Лучше уехать, пока Делящиеся не передумали.
      Дольмаэро и Мольнех устроились на кормовой скамье. Низа пристегнулась к креслу, находящемуся возле места штурмана. Предводитель потянул за рычаг, и армированный колпак накрыл лодку. Загорелись лампочки на панели управления. Раздался ровный гул моторов, и лодка набрала ход, удаляясь от причалов. Пенистый серебристый след тянулся за ней по темной глади лагуны.
      Судно направилось к извилистым каналам, ведущим в центральную часть города. Низа оглянулась, чтобы в последний раз взглянуть на резные ворота.
      — Такое странное чувство, Руиз. Подумать только, наши вторые «я» навсегда останутся в «Глубоком сердце». Им суждено проделывать такие вещи, которые я даже не могу себе представить. У меня тревожно на душе. Но все же… мы в какой-то степени будем жить вечно.
      Агент рассеянно кивнул. Он старался полностью погрузиться в обдумывание планов побега с Суука и отогнать от себя мысли, волновавшие в данный момент девушку. Он до сих пор чувствовал себя словно раздетым, хуже приспособленным к жизни после того, как пришлось снять блоки с определенных участков памяти. Казалось, что-то в нем вышло из-под контроля. Некоторые мысли не желали оставаться в границах, раз и навсегда отведенных им много лет назад. Собственный разум впервые представлялся ему неведомым миром. Кроме того, исчезла давящая тяжесть императива, и эта пустота пока оставалась незаполненной.
      Он старался не думать о клонах, медленно развивающихся в резервуарах-инкубаторах.
      Низа снова заговорила:
      — Теперь я, кажется, понимаю, что чувствуют крестьяне, вынужденные или продавать своих детей в рабство, или обрекать их на голодную смерть.
      В голосе девушки звучала такая тоска, что Руиз поспешно прижал ее к себе.
      — Мы приняли непростое решение, но теперь все позади. Кто знает, может, нашим двойникам суждена более счастливая жизнь, чем нам самим.

      Когда наконец, через два дня после катастрофы, Ленш и Фенш отыскали хозяйку, ее уже основательно тошнило: от осточертевшего болота, надоевших спутников, запаха смерти, пропитавшего весь флиттер. А больше всего — от вони собственного немытого тела.
      Воздушная лодка медленно приблизилась. Приятно видеть, что братцы проявляют столь похвальную осторожность, но Кореане не терпелось покончить с болотом. За все время пребывания пленников в вонючей трясине усадьба не проявляла никаких признаков жизни. Но кто знает, вдруг обитатели поместья все-таки наберутся храбрости и попытаются отомстить за погибшего хозяина.
      Женщина высунулась из разбитого шлюза, призывно размахивая руками.
      — Нельзя ли поскорее! — раздраженно закричала она.
      Однако Фенш и Ленш сначала тщательно проверили, нет ли вокруг мин-ловушек, и только потом приземлились на краю болота. Кореана не стала дожидаться верных спутников. Она вылезла из разбитого флиттера и, по колено в трясине, побрела к воздушной лодке.
      Ленш приоткрыл шлюз и осторожно выставил наружу круглую морду.
      — Не очень-то хорошо ты выглядишь, хозяйка. Кореана ответила мрачной гримасой и без слов протиснулась мимо него внутрь катера. Сейчас она мечтала о горячем душе почти так же, как и о смерти ненавистного Руиза Ава.
      Обнаружив, что братья еще не нашли времени для починки водопровода и канализации, Кореана разбушевалась так, что даже Ленш и Фенш, которые обычно не обращали внимания на вспышки хозяйского гнева, на этот раз постарались воздержаться от язвительных реплик.
      — Куда теперь, домой? — поинтересовался Фенш.
      — Ты что, спятил? Домой?! Нет, конечно. В Моревейник, причем как можно быстрее.
      Руиз осторожно вел лодку по малолюдным каналам, пытаясь вспомнить изрядно подзабытый маршрут. Местность становилась все пустыннее. Пока даже удавалось избегать встречи со столь характерными для Моревейника неприятностями: малолетними пиратами, практиковавшимися в своей будущей профессии, рэкетирами, которые собирали дань с путников, безумцами, пустившимися на поиск случайных жертв своих гнусных страстей.
      Фараонцы молчали, никто не мешал предводителю мысленно составлять, а потом отбрасывать один план за другим. Слишком много препятствий. Стартовые площадки космических кораблей находились под присмотром пиратских главарей, которые ввели жесткую систему контроля. Если Руиз попытается добраться хотя бы до платформы шардов, ему зададут массу неприятных вопросов: «Кто вы?», «Что делали на Сууке?», «Имеете ли отношение к Лиге искусств или какой-либо иной пангалактической организации?». Их технология послойного ментоскопирования наверняка гораздо лучше, чем у Кореаны. А что, если красотка решит объявить награду за их поимку? Работорговцы нередко именно так и поступали.
      Единственный космопорт в Моревейнике, который не подчинялся пиратам, принадлежал инопланетным посольствам. Но дипломаты страдали манией преследования еще сильнее, чем пираты.
      Если удастся покинуть город, то можно добраться до западного побережья. Там в протекторате Камфок располагались крупные торговые организации. Там же находился и принадлежащий им космопорт. Но уж слишком опасным казалось подобное путешествие. Немногие из местных коммерсантов рисковали пользоваться этой трассой, поскольку пираты рассматривали ее как дополнительный способ немного подзаработать.
      А если украсть воздушную лодку и добраться до нейтрального космопорта? Но в Моревейнике воровство давно уже стало образом жизни, поэтому такие ценные вещи, как лодки, не оставляли без надежной охраны.
      Многочисленные наземные маршруты тоже не годились, ведь Кореане гораздо легче было бы выследить их за пределами города, чем в его запутанных лабиринтах.
      Руиз устало потряс головой. Без помощи не обойтись, придется рискнуть и восстановить старые связи. Он знал только одно подходящее место, но за помощь, полученную там, придется заплатить. Агент надеялся только на то, что цена не окажется слишком высокой.
      А сейчас необходимо расслабиться. Отдохнуть и насладиться свободой. Кто знает, как долго она продлится. Постепенно предводителю беглецов удалось выкинуть из головы все заботы.
      Через час крохотный отряд достиг низкой широкой арки, украшенной надписью из кованого железа: «Казармы Алмазной Подвески». У причала покачивались суда самого разного класса: от потрепанных деревянных джонок до бронированных канонерок. Руиз повернулся к спутникам.
      — Вы мне доверяете? — прямо спросил он.
      — Конечно, — улыбнулась Низа.
      — Почему нет? — пожал плечами Мольнех. Осторожный Дольмаэро ограничился неуверенным кивком.
      — Хорошо.
      Он показал на самый дальний причал. По обе стороны взрывоустойчивой, сверхпрочной двери застыли роботы-охранники.
      — Мне необходимо оставить вас в безопасном месте, пока я буду искать способ убраться с Суука. Больше я ничего не смог придумать.
      — А где мы находимся, Руиз? — поинтересовалась девушка.
      — Казармы для рабов. Заезжие работорговцы оставляют здесь живой товар, пока не найдут покупателей.
      Лица фараонцев вытянулись.
      — Ох… — только и смогла выдавить Низа.
      — Пожалуйста, не бойтесь. Никто вам здесь не причинит вреда, и даже если Кореана разыщет это место, ей придется нанять армию, чтобы проникнуть сюда. Казармы контролируются пиратскими главарями. Надо быть абсолютно сумасшедшей, чтобы решиться на ссору с ними.
      — Но она и в самом деле сумасшедшая, — испуганно сказала Низа.
      — Ну, не до такой же степени, — уверенно произнес агент, думая про себя: «Будем надеяться, потому что другого шанса у нас нет».
      — А что с нами будет, если ты не вернешься? — Дольмаэро наконец решился нарушить тягостное молчание.
      — У меня нет ответа на этот вопрос.
      Рабы содержались в казармах до тех пор, пока не заканчивалось оплаченное время, и еще несколько дней в кредит. Потом не востребованный хозяином живой товар отправляли на рынок.
      — Есть шанс, что ты не вернешься? — продолжал допытываться Дольмаэро.
      — Случиться может все что угодно. Но, честное слово, друг мой, я не вижу иного выхода. Вы не понимаете, какое опасное место Моревейник. Без надежной защиты неопытному путешественнику здесь и суток не продержаться. Конечно, имеются гостиницы, но их системы безопасности смехотворны. Кореана легко вас выследит и снова захватит в плен. Я оплачу недельный срок пребывания в казармах. Если я не вернусь за это время, то не вернусь вообще.
      — Я доверяю тебе, Руиз, — веско произнес старшина. — Но меня беспокоит то, что мы — больше не хозяева своей судьбы. Все же я полагаю, что в самом худшем случае мы окажемся в том же положении, в котором были, когда попали в плен к Кореане.
      — А мне нельзя пойти с тобой? — жалобно попросила Низа.
      — Прости, но это невозможно. Я гораздо лучше управлюсь с возможными неприятностями, если мне не придется думать еще и о твоей безопасности.
      — Понимаю, — коротко ответила девушка. Причал неумолимо приближался.
      — Вам придется сыграть соответствующие роли. Отвечайте, только если вас спросят, опустите глаза, постарайтесь выглядеть подавленными, справитесь? — Он внимательно посмотрел на каждого.
      Фараонцы дружно закивали. Особенно долго и пристально Руиз смотрел на принцессу, как будто старался запечатлеть в памяти любимый образ. Потом, под прикрытием панели управления, нежно пожал ей руку. Он не решился на большее, поскольку над входом в казармы размещались мониторы службы безопасности и за всеми посетителями внимательно наблюдали.
      — Прежде всего, следите за своими речами. Будьте последовательны в действиях, не забывайте о своей роли, и вам ничего не грозит.
      Лодка коснулась причала. Руиз вытащил осколочное ружье и заорал грубым голосом:
      — А ну выходите!
      Фараонцы весьма правдоподобно сгорбились, лица их вытянулись от отчаяния. Агент решительно подтолкнул их ко входу в казармы. Привычная картина не привлекла особенного внимания механических охранников, но, как и полагалось по инструкции, они взяли парализаторы на изготовку. Замок открылся, четверо товарищей вошли внутрь.
      Они оказались в длинном, слабо освещенном коридоре со стальным полом. Боковые ответвления встречались через каждые десять метров. Сверкающие на стенах указатели информировали о классе камер и наличии свободных мест. Повсюду виднелись экраны мониторов и орудийные установки дистанционного управления.
      — Тут самообслуживание, — пояснил Руиз.
      Они вышли за пределы секции для дешевой рабочей силы, оборудованной лишь минимальными удобствами.
      Свет стал ярче, из скрытых репродукторов послышалась успокаивающая музыка, ноги утопали в мягком пушистом ковре. Но автоматические пушки и экраны мониторов по-прежнему попадались на каждом шагу.
      Руиз отыскал три свободные ячейки в боковом коридоре. Он поместил в первые две Дольмаэро и Мольнеха, надавил ладонью на зеленую пластинку идентификатора, потом приложил глаз к красной линзе, запоминающей структуру сетчатки.
      В прорезь возле каждой камеры предводитель опустил с полдюжины дильвермунских монет.
      Потом агент распахнул дверь в камеру Низы. Она послушно вошла внутрь, но затем повернулась и посмотрела в глаза возлюбленного. Руки девушки были сложены на груди, глаза казались неестественно огромными. Она не улыбалась.
      Когда дверь захлопнулась, Руиз ощутил щемящую боль в сердце. Неужели им никогда больше не суждено увидеться? «Мы преодолели уже столько препятствий, все будет хорошо и на этот раз».
      Однако в сердце прочно поселился холодок страшного предчувствия.
      Кореана добралась до Моревейника перед самым закатом. Фенш отправился в рубку для наблюдения за орудийной системой. Пиратский город был небезопасным местом даже для владельцев бронированных воздушных катеров.
      Сразу же после того, как они пересекли невидимую границу между поселением и береговой равниной с ее усадьбами и беседками, путешественников окликнули с отлично вооруженной канонерки. Им приказали подняться выше и ждать.
      Кореана заскрипела зубами, окончательно озверев от непредвиденной задержки, но приказала Леншу подчиниться, поскольку все бортовые пушки канонерки недвусмысленно нацелились на их суденышко.
      Зажегся видеоэкран, и женщина ударила по кнопке переговорного устройства.
      На нее уставился очень немолодой человек, покрытый многочисленными шрамами.
      — Назовите себя, — лениво произнес он.
      — Кореана Хейкларо и ее экипаж, — с видимым раздражением представилась она. Ей, правда; не часто приходилось посещать пиратскую столицу, но никогда раньше женщина не сталкивалась с противодействием таможенных служб.
      — В Моревейник по делам?
      — Естественно, — огрызнулась Кореана.
      — Ну-ну, — пират улыбнулся ледяной улыбкой. — Что же, вы занесены в мой компьютер, так что, если вы действительно та, за кого себя выдаете, то можете пролетать.
      — Как мило с вашей стороны.
      Теперь таможенник откровенно расхохотался, как будто беседовал с дерзким, но не очень умным ребенком.
      — Должен предупредить, что мы можем оказаться не такими милыми, если вы попытаетесь покинуть Моревейник. В последнее время произошло слишком много неприятных событий. Все гости перед отъездом подвергаются послойной ментоскопии. Вы уверены, что ваши дела не терпят отлагательства, Кореана Хейкларо?
      Она выругалась и отключила видеоэкран, даже не потрудившись ответить.
      — Где мы остановимся? — поинтересовался Ленш.
      — Держи курс на «Веселый Роджер». Можно с тем же успехом обдумывать планы мести в комфортных условиях.
      — Прекрасный выбор, — воскликнул Ленш, плотоядно облизываясь.
      Клиентами этой гостиницы были богатые пираты, жители иных миров, приехавшие, чтобы внести выкуп за похищенных родственников, торговцы, закупавшие в Моревейнике партии товаров. Здесь можно было встретить также представителей прессы, пытавшихся заполучить для видеопрограмм интервью у знаменитых грабителей и мародеров. Отель считался хорошо охраняемым, его постояльцы находились в безопасности до тех пор, пока не расслаблялись и не теряли бдительности.
      Путешественники поставили воздушную лодку в бронированный ангар. К великому разочарованию Фенша, ему было приказано оставаться на борту, — Кореана не желала давать грабителям ни единого шанса.
      Номер оказался вполне сносным. Каждый получил отдельную спальню и даже морассара удалось изолировать в отдаленном закутке, где путешественников не так беспокоило источаемое им зловоние.
      После душа к женщине вновь возвратилась уверенность в своих силах. В то же время желание немедленно что-то предпринять слегка поутихло. Закутавшись в теплый халат, она развалилась на огромном диване, пока Ленш опытными движениями расчесывал волосы хозяйки.
      — Что теперь? — поинтересовался Мармо.
      — С утра пораньше отправимся на невольничьи рынки. Руиз Ав наверняка уже успел избавиться от спутников. Ему необходима наличность, к тому же дикари — фараонцы связывают ему руки.
      Киборг скептически хмыкнул:
      — Ты уверена? Когда этот проныра захватил лодку, у меня сложилось впечатление, что он очень дорожит девушкой. — Пират потер шею, словно опять почувствовал, как к ней прикасается острый нож пленника.
      — Глупости. Эти люди лишают его необходимой мобильности, следовательно, необходимо как можно скорее от них избавиться. Я поступила бы именно так, а мы с ним рассуждаем одинаково.
      Руиз гнал катер на максимальной скорости. Он пробирался на запад, в самую сердцевину запутанных лабиринтов Моревейника. Ночь превратила каналы в смутно освещенные каньоны, по которым осторожно пробирались суда без опознавательных огней. Много раз агенту только в последний момент удавалось избежать столкновения. Возможно, он разучился концентрировать внимание и выбрасывать из головы мысли, отвлекающие от конкретной задачи.
      Руиз надеялся, что, укрыв фараонцев в самом безопасном месте, которое только удалось придумать, он сбросит с себя и груз ответственности, который давил на плечи с того самого, момента, как они приземлились на Сууке. Но, как выяснилось, теперь тяжесть только увеличилась. В мозгу агента мелькали смутные образы будущих несчастий. Ему представлялась Низа, в своей жалкой клетушке считающая дни в надежде на возвращение возлюбленного, и то, как охранники наконец уводят ее на рынок рабов. Хотелось верить, что обида на предателя победит горечь разлуки. Пусть лучше ненавидит его, чем страдает из-за гибели своего сказочного героя.
      Руиз яростно замотал головой. Абсолютно бесполезные, сентиментальные мысли. Если он не сможет сосредоточиться на главной задаче, то в результате его ждет заслуженный провал.
      Гнев подействовал благотворно. Нежные чувства, которые в данный момент не могли принести ничего хорошего, послушно исчезли. Руиз Ав вновь превратился в хладнокровный сгусток силы и энергии.
      Низа уселась на тоненький матрас, с тоской вспоминая роскошные апартаменты в «Глубоком сердце». Она мрачно разглядывала спартанскую обстановку камеры.
      Стальные стены. Одинокая полоска люма на потолке кажется чересчур яркой и неприятно режет глаза. Стул с прямой спинкой, отгороженный пленкой уголок для сухого душа, специальными волнами смывавшего грязь с тела, в другом углу — туалет за ширмой, оконце для подачи пищи и кран с водой под маленьким зеркальцем.
      Над зеркалом — видеоэкран. Несколько минут назад на нем возникло неприятное лицо андрогина. Отвратительное существо коротко информировало новую обитательницу казарм о здешних порядках: два раза в день — еда, потом — прогулка, во время которой она сможет пообщаться с другими пленниками в отведенных для этого помещениях.
      Девушка внимательно посмотрела на себя в зеркало. В этой все еще красивой, но страшно измученной женщине трудно узнать прежнюю Низу, любимую царскую дочь. Что изменилось? Взгляд стал глубже, ведь ей пришлось повидать гораздо больше странного и страшного, чем полагается женщине ее положения и расы. Губы, вроде бы такие же пухлые и чувственные, как раньше, обиженно сжались.
      Мысли вернулись к ее загадочному возлюбленному. Она сама сказала, что доверяет ему, но было ли это правдой? Иногда девушка думала, что мотивы его поступков остаются тайной для него самого.
      — Так же как и для всех прочих, — вслух произнесла Низа. — Ничего особенного.
      Уже не раз с тех пор, как она в последний раз увидела сильное и жесткое лицо Руиза, в голову молодой женщины закрадывалось неприятное подозрение. Каждый раз она со стыдом пыталась отогнать его, но отвратительная мысль возвращалась снова и снова. Что, если человек, которому они без колебаний доверились, посчитал фараонцев слишком большой обузой?
      Нет! Она не может в это поверить.
      Пока не может.
      Руизу пришлось снизить скорость, чтобы пробраться между ржавеющими остатками какой-то решетки. Из маслянистой воды торчали металлические колья. Он находился в самом центре Моревейника, где обитали его наименее почтенные жители. Дома, если можно было обозначить этим словом пещеры неизвестного происхождения, находились в скверном состоянии. Некоторые уже почти сползли в воду, другие, сцепившись крышами, пока еще сохраняли иллюзию устойчивости. Время от времени лодка скользила над странными источниками света, расположенными глубоко под водой, но надводная часть ничем не освещалась.
      Руиз пытался сравнить воспоминания о последнем визите с тем, что он мог разглядеть во тьме сегодня.
      Вот оно! Остаток металлической решетки, слегка напоминающий распятого вверх ногами человека. Агент направил лодку к балкам, сплетающимся в причудливый узел над самой водой, и увидел давно ожидаемый проход. Вскоре путник оказался в лагуне и разглядел грубо сваренный причал, возле которого покачивалась только одна канонерка, правда, бронированная. Ее блестящий корпус наполовину скрывался под водой, привязанный к поднимающемуся из глубины металлическому стержню.
      Руиз обогнул канонерку-амфибию, восхищаясь округлыми колпаками моторов, тремя встроенными орудиями, внушительным рядом торпедных люков по всей срединной линии борта. Ну почему у него нет нужных инструментов, чтобы разобраться с охранной системой! Все тревоги и проблемы можно было бы разрешить одним махом. Но что толку мечтать о несбыточном, напомнил себе агент. К тому же если судно принадлежало Публию, то с его охранными системами пришлось бы изрядно повозиться.
      Он вздохнул и направил собственное жалкое суденышко к причалу. Только бы старый хорек еще оставался хозяином этой части Моревейника. Неплохо также, если его чудища примут Руиза за клиента и позволят войти. Он ведь и в самом деле мог считаться в некотором роде клиентом.
      Лодка с мягким металлическим звоном коснулась причала. Мужчина опустил армированный колпак и установил охранные мониторы. Конечно, этого недостаточно. Первый же компетентный угонщик сочтет его судно подарком судьбы. Оставалось надеяться, что все мало-мальски разбирающиеся в технике грабители промышляют сегодня в другом секторе. Или что потеря лодки уже не будет иметь значения. Все равно у него нет времени расставлять хитроумные ловушки.
      Руиз нырнул в непроглядную тьму за пристанью, направляясь к обители творца чудовищ.
      Лабиринт Публия по-прежнему производил отталкивающее впечатление. Стены вырублены из древнего топленого камня ржаво-черного цвета, с редкими вкраплениями мутно-красного стекла. Низкие потолки, люминесцентный мох, бросавший голубоватые отсветы на лужи застоявшейся воды и покрытые слизью камни.
      Агент старался двигаться с максимальной осторожностью, прислушиваясь, не скрываются ли во мраке монстры Публия. Однако пока он улавливал только слабый гул двигателей внизу и звук капель, срывавшихся с потолка. Все-таки в одной руке мужчина нес осколочное ружье, а другой сжимал парализатор.
      По мере того как он углублялся в лабиринт, проходы становились все уже, пересечения коридоров все запутаннее и многочисленнее, а свет — слабее. Руиз надеялся, что не забыл дорогу, — с последнего посещения этого страшного места прошло не так уж мало времени.
      В некоторых коридорах светящийся мох полностью вымер, поэтому путник пробирался сквозь бархатистую тьму, стараясь максимально осторожно выбирать место, куда поставить ногу, чтобы не лишиться ее совсем. Послышались неприятные звуки: далекий, рев, топот тяжелых лап, вздохи и стоны.
      Впрочем, лабиринт Публия обладал довольно странной акустикой. Возможно, поблизости не было ни единого чудища.
      На Руиза начал давить вес небоскреба. Закралось невольное опасение, что прогнившая конструкция выберет именно этот момент, чтобы подчиниться закону всемирного тяготения и обрушиться вниз. Он знал, что страх этот нелогичен. Здание миллионы лет простояло в таком же положении и еще столько же простоит.
      Было очень жарко, отвратительная вонь затрудняла дыхание. Все чаще попадались куски гниющего мяса — то, что осталось от неудачных экспериментов по созданию монстров, а может быть, останки других посетителей. Мешал свежий помет чудовищ, — если вляпаться в него, сапоги станут скользить, а это — дополнительный риск.
      Руиз начинал мечтать о появлении противника. Тогда можно уже не опасаться его, а начать действовать.
      Когда чудовище появилось из бокового коридора, агент проклял свое идиотское желание. Противником оказалась высокая, мускулистая тварь. Торс слегка напоминал человеческий, но венчала его длинномордая голова рептилии. Лапы чудовища как-то странно крепились к телу и сгибались в совершенно неожиданных местах — уж слишком много в них было суставов. Но когти отличались необыкновенной остротой, и именно их отвратительный мутант собирался пустить в ход. Руиз выстрелил, снаряд из осколочного ружья по диагонали разорвал грудь нападающего. Монстр рухнул, его конечности все еще совершали хватательные движения, но агент поднырнул под могучую лапу и отскочил в сторону.
      Видимо, выстрел перебил чудищу позвоночник, потому что оно могло теперь только ползти, опираясь на передние лапы и скрежеща когтями по камням, на которых надеялось найти опору. Монстр попытался заговорить. В невнятной речи, отдаленно смахивающей на язык гуманоидов, звучали не то проклятия, не то мольбы.
      Руиза затошнило. Он снова выстрелил, целясь в промежуток между желтыми глазами. Существо умирало медленно. Руиз еще долго слышал скрежет когтей и шарканье ползущего тела.
      Он попытался не думать о том, что произойдет, если он застанет Публия в плохом настроении. А это случалось частенько. На милосердие подобного человека рассчитывать не приходилось — едва ли он вообще когда-либо испытывал это чувство. Оставалось надеяться, что Публий согласится продать ему необходимую услугу по сходной цене.
      Агент никогда не мог понять пристрастия творца чудовищ к его сумасшедшему искусству. Публий был человеком, но в мозгу его скрывались настолько противоестественные для гуманоида чувства и мысли, что Руиз не представлял, как тому удается существовать под гнетом подобных страстей.
      Во время их последней встречи создатель монстров развлекал гостя описанием существ, которых можно изготовить из его, Руиза, плоти.
      Руиз содрогнулся. До этого момента он не вспоминал, насколько он ненавидел и боялся бывшего товарища по оружию.
      Кореана так и не смогла заснуть. Она уселась в своей роскошной постели и приказала Леншу принести стакан молока со снотворным и тарелку масляного печенья. Пока снотворное не подействовало, женщина включила головизор и занялась просмотром бюллетеня официального невольничьего рынка. Она начала с товара, выставленного на ближайшие торги.
      Сперва похитительница рабов предположила, что Руиз Ав окажется достаточно хитрым, чтобы выставить своих спутников на продажу под фальшивыми именами и данными, чтобы она не смогла выследить беглеца прежде, чем он продаст фараонцев и смоется. Поэтому женщина настроила параметры поиска на товар с планет Жестокого Мира, низкой технической культуры, обладающей артистическими способностями. Она была уверена, что этот проныра не устоит перед соблазном выручить хорошие деньги за свои трофеи. Если же он продаст их как грубую рабочую силу, то получит сущие гроши за мужчин, хотя подземные бордели могут предложить неплохую цену за женщину.
      Официальный рынок в Моревейнике был огромен. Кореана просмотрела уже не одну сотню фотографий рабов и описаний их достоинств. Казалось, все работорговцы выставили на продажу примитивных артистов: исполнителей танца дождя с Пуэбло, певцов пламени с Ада-11, дрессировщиков с Серебряного Доллара, страстодрамматиков с Золотого Ока.
      Веки ее начали смыкаться, а она просмотрела только малую часть каталога. Наконец Кореана решила проверить, не совершит ли непогрешимый Руиз Ав хотя бы одну-единственную ошибку. На этот раз она затребовала список рабов с Фараона. На экране немедленно появилось жестокое и наглое лицо Фломеля.
      Женщина восторженно захлопала в ладоши и внимательно изучила дополнительные сведения. Дойдя до строки «владелец», Кореана недоуменно нахмурилась. Хозяином фокусника числилась организация под названием «Глубокое сердце». Руиз Ав снова действовал с потрясающей скоростью. Оставалось внести предварительный взнос за Фломеля, а на следующий день выжать из него всю возможную информацию. Женщина набрала трансфертный код на своем компьютере и облегченно вздохнула, когда в графе «владелец» возникло ее имя.
      Ободренная успехом, Кореана продолжила поиски и страшно удивилась, не найдя никакого упоминания об остальных. Неужели Мармо в конце концов оказался прав и загадочный беглец вновь совершил нечто непредсказуемое, даровав свободу остальным своим спутникам? Или же, что еще более странно, он продолжает защищать и оберегать их?
      Нет. Женщина яростно замотала головой. Скоро ее собственность вернется к ней.
      А потом она найдет и самого Руиза Ава.

      Руиз прошел уже несколько километров, миновал сотню поворотов и наконец приблизился к центру лабиринта. К счастью, больше ни одно чудище не попыталось утолить голод одиноким путником, а теперь агент находился слишком близко к лабораториям, чтобы опасаться подобных встреч. Публий использовал неудачные экземпляры для патрулирования внешних контуров лабиринта в качестве защиты от непрошеных посетителей, однако жутким тварям запрещалось возвращаться к месту своего создания — они могли отпугнуть богатых клиентов, пришедших посмотреть на чудеса его технологии.
      Свет стал ярче, мох иногда перемежался полосками биолюма, а полы казались чище и суше. Согласится ли Публий увидеться с ним? Возможно, он прикажет вышвырнуть вон прежнего товарища, а по его следу помчится орда чудовищ. Руиз настолько погрузился в неприятные мысли, что не сразу расслышал шорох приближающихся шагов. Из внутренних помещений появилась группа клиентов, которые явно только что приобрели у создателя чудовищ несколько его творений.
      Агент успел бесшумно отступить в боковой коридор за секунду до того, как из-за поворота появился первый охранник. Руиз прижался к стене и замер.
      Его никто не заметил. Впрочем, он без труда мог прикончить с полдюжины охранников и присвоить товар. Шестнадцать маленьких потных носильщиков изнывали под тяжестью двух огромных клеток, накрытых тканью. Покупателями оказались трое грасицианцев в роскошных одеяниях-колоколах. Их лица прикрывали маски, инкрустированные драгоценными камнями. Защищаясь от вони, царившей в коридоре, они прижимали к носу ароматические шарики.
      Руиз подумал, что не отказался бы узнать, каких кошмарных созданий коротышки приобрели у Публия.
      Процессия скрылась в глубине лабиринта. Руиз отправился дальше и вскоре добрался до высокой ротонды в центре запутанных переходов.
      Свет немилосердно резал глаза. Шлюз безопасности представлял собой строение из армированного монобетона, возвышавшееся над эскалатором, который доставлял клиентов в царство Публия. У входа переминались с ноги на ногу трое рабов-охранников с Дирма. Они немедленно направили в грудь непрошеного гостя мощные энергометы. Руиз остановился, продемонстрировал пустые руки, потом заложил их за голову.
      — Я хочу встретиться с Публием, — произнес он.
      — Имя? — потребовал дирм.
      — Руиз Ав.
      — Цель визита?
      — По делу.
      Дирмы слегка расслабились. Главный прошептал несколько слов в приколотый к рукаву мундира микрофон.
      Чуть погодя он опустил энергомет и жестом приказал посетителю приблизиться, однако второй охранник продолжал целиться в Руиза из своего оружия. Третий со знанием дела обыскал визитера, а затем использовал детектор запаха, чтобы убедиться в отсутствии оружия.
      Рабы наконец посчитали, что гость больше не представляет опасности для их хозяина. Они отступили назад, сообщив, что свои вещи он может получить на обратном пути.
      Руиз искренне надеялся, что действительно выйдет обратно, причем в том же самом облике.
      — Благодарю вас, — вежливо произнес он вслух.
      Охранник кивнул и нажал на своей манжете кнопку управления охранными устройствами. Армированная дверь отошла в сторону, затем медленно поползла вверх декоративная решетка лифта-эскалатора. Руиз шагнул вперед, и решетка тут же опустилась. Сияющая палладиевая филигрань превратилась в сложный узор из воющих морд и человеческих лиц, искаженных ужасом.
      Руиз вздрогнул и подумал, что попытка связаться с Публием, возможно, не самый разумный поступок в его жизни.
      Однако отступать было уже поздно, и агент сосредоточился на обдумывании деталей своего рассказа, пока лифт пролетал мимо многочисленных уровней строения, направляясь глубоко под землю, к основанию башни.
      Казалось, падение никогда не закончится. В душу Руиза закралось подозрение, что Публий решил избавиться от него сразу и приказал выкинуть старого приятеля на нежилых уровнях, расположенных под его лабораторией.
      Лифт так резко замедлил ход, что колени Руиза подогнулись. Еще одна из милых шуточек Публия, обладавшего весьма своеобразным чувством юмора.
      Дверь скользнула в сторону. В холле, широко раскинув руки для приветствия, стоял высокий худощавый человек с лицом надменного аристократа. Вероятно, это был сам Публий, уж слишком ярко сверкали в его глазах характерные огоньки безумия. Но Руизу никогда прежде не приходилось встречаться с ним в этом обличье.
      — Руиз, — радостно воскликнул незнакомец, — неужели? Наконец-то ты решил навестить меня, дружище!
      Гость осторожно выбрался из лифта.
      — Публий?
      — Ну а кто еще?
      Агент позволил хозяину закинуть руки ему на шею и даже ухитрился изобразить ответное объятие. Впрочем, Публий не придал значения отсутствию энтузиазма у гостя. Он схватил Руиза за плечи и осмотрел его с ног до головы, сгорая от любопытства.
      — Все такой же красавец, — одобрительно произнес он. — Ты просто пропадаешь на этой костоломкой должности в Лиге. Я уже сто раз говорил тебе, но все же рискну повториться: добейся известности, а потом продай свой клон. Не успеешь и глазом моргнуть, как станешь неиссякаемым источником телесного материала. Я сам с удовольствием куплю тебя, превращу в очаровательную ручную змейку, а потом продам какой-нибудь богатой вдовушке вместо комнатной собачки.
      Руиз с трудом подавил омерзение.
      — Я больше не работаю на Лигу.
      Низкий журчащий смех Публия удивительно напоминал слив воды в унитазе.
      — Ну да, разумеется. Но я ведь никому не проболтаюсь, на кого ты работаешь, хотя и не стану упрекать тебя в излишней осторожности — мы все-таки в Моревейнике.
      — Да честное слово, я действительно ушел из Лиги.
      — Неужели? Чтобы ты отказался от грабежей, убийств и высокой оплаты? Что произошло? Смертельная болезнь? А может, любовь?
      — Не говори глупостей, — ответил Руиз, стараясь, чтобы его слова прозвучали как можно убедительнее.
      — Да-да, извини, что это я такое болтаю! — снова рассмеялся Публий. — Знаменитый Руиз Ав, образец самодостаточности и безрассудства, подчиняется лишь собственному весьма гибкому, кодексу чести. Тебя никогда не интересовали нежные и возвышенные чувства.
      В голосе хозяина зазвучали неприятные нотки. Агент опасался, что он вспомнит об их совместных подвигах на Линии, когда Руиз покинул ряды волонтеров-освободителей, которыми Публий тогда командовал.
      — Э-э-э… — Гость судорожно попытался сменить тему. — Как твои дела?
      — Ну наконец-то поинтересовался! — завопил Публий. — Когда ты в последний раз приползал вымогать очередную услугу для себя? Тридцать лет назад? Сорок? Прошло немало времени, мое искусство расцвело, состояние приумножилось, а влияние возросло, хотя все еще недостаточно. Впрочем, мне всегда мало достигнутого. — Хозяин сбросил маску благодушия, новая плоть не могла скрыть прежней, отвратительной сущности. — Ну, и что тебе от меня надо на сей раз?
      — Ничего особенного, Публий, — спокойно произнес Руиз, стараясь скрыть охвативший его ужас.
      — Я поражен. И все-таки что же означает твое «ничего особенного»? И сколько ты заплатишь?
      Руиз глубоко вздохнул:
      — Мне нужно добраться до платформы шардов. Со мной трое рабов. И я могу заплатить приличную сумму.
      Публий пренебрежительно махнул рукой:
      — Только и всего?! Да уж, проще некуда! — Лицо его исказила гримаса недоверия. — Ты что, спятил? Почему ты решил, что даже для тебя я смогу это устроить? Главари пиратов в последнее время поголовно заболели манией преследования. Они просто в истерике. Мои клиенты бесятся от злости, а их товары гниют на складах. За последние два месяца мне пришлось прикончить чертову прорву недовольных — не могу же я позволить им порочить мою репутацию!
      — Я этого не знал, — мрачно сказал Руиз.
      — Только что приехал? Ну ладно, мне льстит твое высокое мнение о моих скромных способностях. Прогуляемся по лабораториям и поговорим спокойно. — На лице Публия появилась почти гротескно хитрая улыбочка. — Положение никогда не бывает таким безнадежным, каким кажется на первый взгляд, а?
      Он положил руку на плечо гостя и увлек его из холла в мир белого кафеля, нержавеющей стали и непреодолимого ужаса.
      В обширных лабораториях Публия кипела жизнь. Творческий потенциал создателя чудовищ мог сравниться только с его алчностью. И все же он с трудом успевал удовлетворять потребности жителей пангалактики. Это еще раз доказывало непознаваемое разнообразие вселенной и ненасытный аппетит существ, ее населяющих.
      Они прошли мимо отгороженной ямы-арены, в глубине которой десятки приземистых, но крепких медведеподобных гладиаторов рубили и кололи друг друга длинными ножами. Сверкали белоснежные клыки, жуткие создания рычали и выли, движения их казались нечеловечески проворными.
      — Отборочные состязания, — пояснил хозяин. — Мы начали примерно с двухсот пробных экземпляров. День-другой, и можно будет определить сильнейших. Но потом придется провести еще парочку состязаний, чтобы исключить элемент случайности. Не правда ли, они приведут в восторг какого-нибудь маньяка с одной из планет Жестокого Мира?
      На лице его сияла отеческая улыбка, казавшаяся пародией на творческую гордость.
      — Придется, конечно, надеть на них ошейники, но ведь истинное совершенство недостижимо. С другой стороны… Ты ведь неплохо владеешь кинжалом? Так вот, против парочки этих гладиаторов тебе не выстоять и двух минут.
      Возле одной из опорных колонн располагались инкубаторы, отгороженные ширмой. Публий отодвинул ее в сторону, и Руиз увидел трех человеческих особей — двух мужчин и одну женщину. Их облик отличала своеобразная расплывчатость, присущая выращенным в резервуарах клонам до того, как их мозг наполнят определенным сознанием. Однако уже сейчас в их облике угадывалась будущая привлекательность. Цветом глаз и волос все они напоминали Публия, и гость внезапно догадался, кто перед ним находится.
      — Да, — кивнул хозяин. — Они — это я. Страховка. Если со мной что-нибудь случится, их натравят друг на друга. Сильнейший получит мою личность.
      Руиз пришел в ужас. А что, если клонам удастся договориться? Выдержит ли вселенная трех Публиев одновременно?
      Сновавшие мимо лаборанты и техники испуганно опускали глаза, словно опасались своего работодателя не меньше, чем гость.
      Они миновали ряд ячеек. Сквозь небольшие окошечки можно было разглядеть образцы творчества владельца лаборатории. Фенотипы большинства гуманоидов преобразовывались в соответствии с особенностями животных особей. В одной из ячеек содержалась томная и спокойная девушка-ящерица, которая все время касалась глазных чешуек длинным раздвоенным язычком. В следующей находился мускулистый и кривоногий мальчик с лицом мастифа.
      Они миновали безрукую женщину с лысой бесформенной головой, чье тело блестело от слизи. Андрогинное существо с насекомообразным телом поглаживало пушистые усики-антенны.
      Впрочем, остальные экземпляры казались еще более странными. Руиз знал, что Публий пользовался для своих экспериментов генетическим материалом, взятым из человеческих ДНК, но существа, появившиеся в результате, не имели аналогов на Старой Земле.
      Невольный зритель с отвращением отворачивался от решетчатых щупалец, силикоидных панцирей, пульсирующей массы желтой хрящевидной клетчатки. Какое-то шишковатое существо с сенсорными пучками, как у генша, пускало пузыри сквозь трехстворчатое ротовое отверстие. Картина дополнялась тремя пухлыми грудями и тремя влагалищами.
      Руиз содрогнулся при виде геншеобразного монстра: он почувствовал, как начала стягиваться смертная сеть. Прошла не одна минута, прежде чем она стабилизировалась. По какой-то причине агент избегал мыслей о геншах с тех пор, как оказался в Моревейнике. Он подумал, что неплохо бы знать, сколько еще неудачных попыток прикончить его он выдержит и что окажется сильнее — смертная сеть или его воля к жизни.
      — Это образчики. Хотел бы ты познакомиться с кем-нибудь из них поближе? — Публий хлопнул его по спине и вновь рассмеялся своим странным булькающим смехом. Нет-нет, я просто пошутил, ты ведь у нас нежен и стыдлив.
      Они миновали операционные, в которых техники в белых халатах проводили операции на клонированных существах, разрезая их и придавая им новые формы. В других помещениях, где находились культуры ДНК, работники Публия создавали новые расы чудовищ для богатых клиентов, которые желали, чтобы их игрушки могли размножаться. Полусозревшие клоны плавали в прозрачном питательном растворе, постоянно проезжали автокаталки. На некоторых из них громоздились горы отвратительных останков, на прочих лежали находящиеся под наркозом чудовища в разной степени законченности.
      И над всем этим адом витал тошнотворный запах, который всегда ассоциировался у Руиза с Публием и его работой. Миазмы сырой органики, химикалий, буйной примитивной жизни и бессмысленной гибели — запах созидания и ужаса.
      Наконец они добрались до помещений, которые владелец лабораторий использовал под жилье, когда какой-либо эксперимент требовал его постоянного присутствия.
      Публий запер дверь и повернулся к гостю. На лице. его явственно читалось презрение, смешанное с усталостью.
      — Ну что, снова шантаж? Неужели тебе не надоело держать меня в постоянном напряжении, угрожая разрушить дело всей моей жизни?
      Руиз опустил глаза:
      — Ты не оставил мне выбора. Если бы я вовремя не подстраховался, ты давно мог погубить меня. Я сожалею о том, что мне стала известна тайна твоего происхождения. В противном случае ты не ненавидел бы меня столь сильно, а я не прибегал бы к шантажу.
      Давным-давно, на Линии, во время привала тяжело раненный Публий в бреду проговорился о том, что он родился в Ковчеге рабов на Дильвермуне, а вовсе не являлся незаконнорожденным потомком знатного рода из мира Ях, как он всегда утверждал. Долгое время Руиз не придавал значения этому признанию, пока через много лет создатель чудовищ не попытался убить его. Только тогда Руиз осознал, насколько важным для Публия было сохранение тайны происхождения, и, чтобы обезопасить себя оставил в надежном месте сообщение, которое в случае его внезапного исчезновения или гибели автоматически попадало во все средства массовой информации.
      Позднее он забеспокоился, что бывший товарищ свыкся с угрозой разоблачения и перестал бояться.
      — Честное слово, я с радостью убедился бы, что в подобных мерах предосторожности нет необходимости.
      Публий хмыкнул. Бесшумно пройдя по ковру, покрывающему пол в гостиной, он достал из бара графин и предложил гостю бледно-сиреневый напиток.
      — Ладно, по крайней мере, ты можешь пить, не опасаясь, что я отравлю тебя. Такой шанс выпадает немногим.
      Руиз кивнул и сделал большой глоток.
      — Я очень плохой мальчик, — продолжал хозяин, усаживаясь на заваленный подушками диван и жестом предлагая посетителю воспользоваться ближайшим креслом, — Перейдем к делу. Тебе нужно смыться? А где твоя замечательная космическая посудина? «Вигия», не так ли? У меня прекрасная память.
      — Спрятана на далекой планете. До Суука я добирался «зайцем».
      — Почему-то мне кажется, что это самый подходящий способ передвижения для таких авантюристов, как ты. — Безумный блеск в его глазах на мгновение погас, сейчас Публий выглядел абсолютно нормальным человеком. — А если не секрет, с каким заданием ты пожаловал на нашу планетку?
      Руиз пожал плечами:
      — Да нет, уже не секрет. Меня наняли, чтобы выследить браконьера на одной из планет Жестокого Мира.
      — И как, успешно? Впрочем, что за дурацкий вопрос! Ты ведь не знаешь поражений, правда?
      — Я нашел браконьера.
      — Ну вот видишь, я не ошибся. — Публий отхлебнул немного жидкости из бокала и прополоскал рот, прежде чем проглотить. — Так вот, предположим, что ты добрался до платформы шардов, — дальше ты собираешься пересесть на коммерческий корабль?
      — Да.
      — А-а-а, ну-ну. Итак, как я уже говорил, главари пиратов пребывают в истерике. Видимо, им стала известна какая-то великая тайна или грандиозный секретный план, а что с этим делать, они не знают. Кто-то предлагает открытие использовать, а кто-то — уничтожить от греха подальше. Тебя не удивит, что мне тоже известен этот секрет?
      Руиз покачал головой. Публий снова расхохотался.
      — Тебя уже ничто во мне не удивляет, а? Может, именно это и удерживает меня от того, чтобы раздавить тебя, как жалкую букашку, каковой ты на самом деле и являешься. Разумеется, я собираюсь использовать тайну в своих интересах, если, конечно, сумею наложить на нее лапу. Скажи, Что ты думаешь о словосочетании «Публий, император мира»?
      Руиз не сразу нашелся с ответом.
      — А что за тайна? — наконец поинтересовался он.
      — Ну, это же тайна, ты что, не понимаешь? — хихикнул Публий, но затем деловито продолжил: — Я ведь не утверждаю, что Моревейник вообще невозможно покинуть, но это очень трудно, дорого и опасно. Я мог бы помочь, но сначала ты должен оказать' мне услугу. Нет, не пытайся вновь шантажировать меня. Я настолько перерос свое происхождение, что оно меня больше не волнует, — Публий злорадно усмехнулся. — Это можно счесть добрым предзнаменованием — ты появился через много лет в самый подходящий момент. Мне не хватало сейчас именно такого человека.
      Руиза внезапно охватила страшная слабость.
      — Что тебе от меня нужно? — с трудом выдавил он.
      — Ничего особенного, по крайней мере для тебя. Я хочу, чтобы ты убил человека.
 
      Наутро Кореана отправилась на главный невольничий рынок, прихватив с собой Ленша и Мармо. Прокторы отказались пропустить на аукцион морассара, поэтому его пришлось оставить у главного шлюза безопасности.
      Фломель содержался в одном из бараков, примыкавших к помосту. Кореана прошла прямо туда. Идентификационный процессор подтвердил, что именно она является новой владелицей фокусника, и дверь в камеру распахнулась.
      Фараонец скорчился на узкой койке. Он пребывал в таком отчаянии, что даже не сразу заметил Кореану. Затем на его лице отразилась гамма чувств, которую хозяйка совершенно не ожидала увидеть. Вместо ужаса и просьб о прощении — изумление и восторг.
      — Благородная дама! — радостно воскликнул он. — Я знал, что ты придешь.
      Кореана слегка растерялась. Либо Фломель оказался куда умнее, чем она ожидала, либо он совершенно не понимал своего положения. В любом случае хозяйке выгодно подыграть фараонцу.
      — Значит, ты ждал меня?
      — О да! Я знал, что ты меня не бросишь. Этот безродный продавец змеиного масла совратил всех, кроме меня. Я верил, что Руиз Ав — гнусный убийца, вор и похититель душ! Я знал, что моя вера будет вознаграждена… и вот — ты пришла!
      Кореана улыбнулась. Она с удовольствием воспользуется глупостью этого человека. Конечно, его все равно придется наказать, если не за то, что он участвовал в захвате воздушной лодки, то хотя бы за присутствие при этом событии. Но наказание можно отложить. Хозяйка уселась рядом с фокусником и ласково потрепала его по колену.
      — Расскажи мне все, что знаешь, — предложила она.
      Кореана израсходовала весь свой небольшой запас терпения. Воспоминания Фломеля постоянно перемежались жалобами на безобразное отношение к нему его бывших спутников. Женщине не раз приходилось прерывать излияния фараонца, прежде чем он окончательно терял нить повествования. Казалось, он не понимал, что ей совершенно неинтересны переживания столь жалкого существа. Тем не менее Кореане приходилось, сжав зубы, сочувственно кивать в нужных местах.
      Когда Фломель перешел к рассказу об испытании в «Глубоком сердце», интерес хозяйки существенно возрос.
      — Руиз Ав замахал руками, его стало корчить, а изо рта потекла самая что ни на есть вульгарная пена, что еще раз подтвердило низость происхождения этого презренного бродяги. Возможно, он даже умер. По крайней мере, когда его выносили, он лежал совершенно неподвижно, а лицо его посинело.
      — Погоди, — прервала Кореана воспоминания фокусника. — Попробуй вспомнить, как вели себя люди, которые выносили Руиза Ава. Они торопились или шли спокойно?
      Фломель нахмурился:
      — А какая разница?
      Терпение хозяйки наконец лопнуло. Она резко протянула вперед руку и сдавила горло иллюзиониста. Мышцы Кореаны были усилены с помощью специальных синтетических волокон, так что ощущение оказалось не из приятных. Фломель попытался заговорить, но из его глотки вырвалось лишь полузадушенное сипение. Глаза несчастного вылезли из орбит.
      — Ты. Моя. Собственность, — медленно и внятно произнесла хозяйка. — Ты. Не смеешь. Требовать. Объяснений. Понял?
      Фокусник кивнул, морщась от боли. Она позволила ему сделать глоток воздуха, но не выпустила окончательно.
      — Ну, говори.
      — Быстро, — прохрипел несчастный. — Они вынесли его быстро.
      Женщина выпустила свою жертву и облегченно вздохнула.
      — Тогда Руиз Ав, вероятно, жив. Мне кажется, я почувствую, если он погибнет. Может быть, моя жажда мести является связующей нитью между нами… Что еще, Фломель?
      Фокусник потер горло и осторожно прокашлялся.
      — Больше я ничего не знаю. Они отвели меня в мою комнату, а утром отправили сюда. Остальных я не видел, а благородная дама — вообще первый человек, который за последнее время удостоил меня беседы.
      Кореана повернулась к Мармо и задумчиво спросила:
      — Интересно, он все еще в «Глубоком сердце»? Что ты о них знаешь?
      — Всю прошлую ночь я рылся в базах данных, но нужные сведения отыскать непросто. Это замкнутая корпорация. Зарегистрированы они на Дильвермуне, но обосновались здесь, и им этого вполне достаточно. Секта исповедует сексуальное разнообразие.
      — Меня не интересует их философия. Хорошо ли охраняется цитадель? Насколько легко туда проникнуть?
      Киборг с минуту помолчал, потом осторожно ответил:
      — Вспомни, что я тебе только что сказал о полезных сведениях. Но сам я могу предположить, что охрана там неплохая. В архивных записях за два тысячелетия не отражено ни одной удачной попытки вторжения в здешние владения «Глубокого сердца». А ведь это очень богатая организация. Они не могли не привлечь внимания пиратских главарей.
      — Да, невесело, — задумчиво произнесла Кореана. Однако она отказывалась смириться с тем, что ненавистный беглец оказался вне пределов ее досягаемости. — Мы должны хоть что-то предпринять, Мармо. Пойдем, проведаем друга.
      Она повернулась к Леншу:
      — Надень ошейник на фокусника и помести его в подходящие рабские казармы. Неплохая репутация у Алмазной Подвески. Встретимся в гостинице.
 
      Руиз откинулся на спинку кресла, осторожно поставив свой бокал.
      — Я — не наемный убийца.
      — Что ты говоришь? — удивился Публий. — И давно?
      — Я им никогда не был.
      — Ну разумеется, нет. Ты просто убирал с дороги любое существо, которое мешало тебе добраться до цели. Скажи, сколько трупов ты оставил за собой во время выполнения последнего задания?
      Руизу нечего было возразить, поэтому он промолчал.
      Публий искренне расхохотался.
      — Вот видишь? И какая теперь разница — одним трупом больше или меньше? Я со своей стороны могу заверить, что это очень скверный человек, почти такой же скверный, как я. И он не меньше меня заслуживает смерти. Помоги мне разобраться с моей маленькой проблемой, и я устрою твой побег с планеты, даже если придется потратить на это много денег, времени или крови. Но если ты не справишься, я разрежу тебя на кусочки и использую твою плоть для изготовления моих очаровательных игрушек. Мне осточертели попытки шантажа. Рано или поздно ты все равно погибнешь, и моя тайна выйдет наружу. Так почему не сейчас? Кого заинтересуют подобные мелкие дрязги лет этак через сто? Только не меня.
      Руиз напрягся и приготовился к прыжку. Когда-то творец чудовищ считался очень опасным противником, но, может быть, по прошествии стольких лет его сила уменьшилась? Тогда Руизу удастся взять его в заложники и выбраться из лаборатории.
      Публий поднял руку, и ближайшая к агенту стена ощетинилась дулами парализаторов.
      — Не делай глупостей, дружище. Неужели ты считаешь, что я настолько поглупел за эти годы? Непринужденно болтать со старым приятелем, полагаясь только на его добрую волю? Должен заметить, что меня страшно оскорбляет подобное представление о моем характере. А я человек вспыльчивый.
      Агент обмяк в кресле. Ситуация представлялась безнадежной. А на что еще он рассчитывал? Что бывший соратник поможет ему просто по старой дружбе? Эдакое-то чудовище? Глупо, очень глупо.
      — Кто этот человек?
      Публий грациозно поднялся на ноги.
      — Пойдем, я тебе его покажу.
      В камере находился мужчина среднего роста, облаченный в относительно модный комбинезон. Ничем не примечательное лицо. Фигура не толстая и не тощая: Волосы неопределенного цвета: то ли каштановые, то ли русые. Классическая консервативная стрижка. Он сидел в удобном кресле, в окошко камеры удалось разглядеть на его лице выражение легкой настороженности. Руиз подумал, что человек вполне мог оказаться шпионом какого-то государства или организации — уж больно подходящая внешность.
      — Кто это?
      — Его имя — Алонсо Юбере.
      — Ну и зачем тебе потребовалась моя помощь? Ты вполне можешь разобраться с ним сам.
      Публий расхохотался:
      — О, это не тот Юбере, которого тебе предстоит убить. Нет-нет, та самая тайна, которая так распалила пиратов, находится в руках другого Алонсо.
      Агент слушал, стараясь казаться равнодушным.
      — Видишь ли, этот Юбере на самом деле мой старый слуга. Я разобрал его на части и превратил в эту серую личность. Увы, бедняга Хедрин был верным слугой, но его тело принесет мне больше пользы, чем ему самому. Кстати, несколько лет назад я заставил поработать над ним геншей. Каждому нужен хоть один человек, которому можно довериться. Поэтому я абсолютно убежден в его преданности.
      — Понятно, — по-прежнему спокойно отозвался Руиз.
      — Ты начинаешь понимать? Действительно, идея стара как мир — заменить личность, занимающую ключевой пост, двойником, в котором ты полностью уверен. Ты знаешь, насколько в наши дни усложнились идентификационные процедуры. Поэтому подобные идеи не так легко претворить в жизнь. А Юбере — самый осторожный человек из всех, кого я знаю. Заполучить его персональные данные почти невозможно. Но я достиг немыслимого совершенства в обращении с плотью и духом, поэтому теперь Хедрина отличает от Юбере только преданность моим интересам.
      — Но почему бы не нанять на рынке обычного убийцу?
      Публий радостно хлопнул его по плечу.
      — Я так и собирался сделать, но тут на моем пороге, словно по волшебству, появляешься ты. А кто я такой, чтобы пренебрегать подарками судьбы и заглядывать в зубы дареному коню? Кроме того, я искренне восхищаюсь твоими способностями. Если до Юбере вообще возможно добраться то это по плечу только тебе.

      Кореана кипела от злости. Достаточно скверно уже то, что Алонсо Юбере заставил ее ждать, но отказаться от личной встречи!.. Женщина была оскорблена… и обеспокоена.
      На экране головизора появилось ничем не примечательное лицо мужчины.
      — У нас неприятности, Кореана. Пиратские главари пронюхали о нашей тайне. Конечно, им известно далеко не все. Но имеющейся у них информации достаточно для того, чтобы с пеной у рта ринуться в это дело. Мне уже угрожали. Забеспокоились даже генши, а они — неглупые ребята, просто не слишком интересуются людскими склоками.
      — Не может быть! — Кореана пришла в ужас.
      — Еще как может. Кстати, ты случайно не знаешь, каким образом секретная информация просочилась наружу?
      — Не говори глупостей! Да у тебя самого сотни клиентов, любой из них мог проболтаться, — огрызнулась женщина, но в душе у нее шевельнулось весьма неприятное предчувствие: неужели Руиз Ав догадался, зачем их везли в Моревейник. Впрочем, отнюдь не подпольное генширование являлось ключевым моментом тайны, которой сообща владели Кореана, Юбере и несколько других работорговцев.
      — Пираты знают о существовании машины?
      Лицо на экране исказилось недовольной гримасой.
      — Даже здесь не следует говорить об этом открыто, — предостерег Юбере. — Нет, полагаю, что нет. Им известно, что в последнее время на невольничьих рынках слишком много геншированных рабов. Следовательно, у кого-то появилось несколько незарегистрированных геншей, которых держат в нелегальной лаборатории. Одного этого уже достаточно, чтобы пираты взбесились от жадности, так уж они устроены. К сожалению, они подозревают, что генши принадлежат мне. Возможно, придется бежать. Будь готова к тому же.
      Кореана внутренне напряглась.
      — У меня здесь имеются неоконченные дела. Они и тебя касаются, поэтому лучше, если ты поможешь мне с ними разобраться. Помнишь группу фокусников с Фараона, которую я собиралась отправить на обработку? Они сбежали. Их главарь знает, зачем рабов везли в Моревейник. Этот человек — житель пангалактики и даже, возможно, имеет отношение к Лиге. В любом случае, принимая во внимание его сообразительность и ловкость, разумнее побыстрее разобраться с беглецом, чтобы избежать дополнительной утечки информации.
      Юбере наклонился вперед, его интерес к разговору явно возрос.
      — Что именно ему известно?
      — К счастью, только то, что всех их собирались обработать. Они сбежали прежде, чем лодка достигла Моревейника. По всей видимости, он не знает, что генши находятся здесь. Но этот человек достаточно умен. Я не хочу, чтобы у него появилась возможность размышлять и делать выводы.
      — А при чем тут я?
      — Мне нужен убийца. Очень хороший убийца, специалист по сложным ситуациям. Лучше всего — геншированный, чтобы на него можно было полностью положиться.
      Юбере отодвинулся от экрана, так что его лицо теперь казалось набором цветных пятен. Он молчал так долго, что Кореана потеряла терпение.
      — Ну? Согласен?
      Лицо мужчины вновь приблизилось, глаза его блестели. Женщине казалось, будто она слышит жужжание колесиков и шестеренок, с огромной скоростью вращающихся в этом гибком и изобретательном мозгу.
      — Согласен. У меня есть как раз такой человек, какой тебе нужен. Оставь здесь киборга и морассара. Я пришлю робота, иди за ним. Если тебя устроит мой человек, можешь его немедленно забрать.
      Механический прислужник проводил Кореану к причудливо сделанному шлюзу безопасности, врезанному в древнюю стену. Женщину обыскали, сканировали и отобрали все оружие. Наконец на запястье сомкнулись лапки нейтрализатора. Теперь при попытке воспользоваться виброножом, имплантированным в указательный палец, пострадала бы ее собственная рука.
      Хозяин уже ожидал гостью на противоположном конце шлюза.
      — Пойдем, — коротко сказал он.
      Кореане никогда раньше не приходилось бывать в крепости, поэтому она с откровенным любопытством рассматривала все вокруг. Стены коридора были сделаны из гладкого нержавеющего сплава, пол—из губчатых серых изразцов, потолок выглядел единой светящейся панелью. Кореане показалось, что она ощущает запах дождевых червей, который всегда ассоциировался у нее с геншами. Впрочем, загадочные создания обитали глубоко под землей, так что если запах и был, она вряд ли могла его здесь почувствовать.
      Многочисленные камеры по всей длине коридора предназначались для размещения рабов, подлежащих геншированию. В каждой имелось стекло для скрытого наблюдения. Обитатели камер со своей стороны могли видеть только зеркальную поверхность. Кореана успела заглянуть в некоторые окошки. Однако Юбере шел так быстро, что у нее не было времени рассмотреть чужой товар более внимательно.
      Женщине показалось, что в одном из пленников она узнала Иванта Тильдореаморса, главаря пиратов, обладавшего немалой властью. Этот человек славился весьма своеобразным чувством юмора, а также жестокостью, необычной даже для пиратов.
      Кореана умудрилась сохранить все то же выражение невинного любопытства на лице, однако мысли ее вихрем понеслись в новом направлении: «Неужели Юбере подвергает обработке властителей Моревейника? Слишком опасно, но нельзя не признать, что в случае успеха результат превзойдет все ожидания».
      Они вошли в лифт, расположенный в конце коридора. При взгляде на невыразительное лицо хозяина Кореану внезапно охватил ужас. Неужели Юбере собирается подвергнуть обработке ее саму, чтобы окончательно себя обезопасить. Нет-нет, процесс требует многодневных приготовлений, а ее команда забеспокоится, если она не вернется в ближайшее время. Конечно, они не смогут проникнуть в цитадель Юбере, но другие члены организации работорговцев, безусловно, узнают о вероломном поступке владельца подпольного анклава.
      Юбере не может пойти на такой риск, так что Кореана в безопасности. Пока.
      Почему все эти мысли пришли в голову только сейчас, когда она уже не может повлиять на ситуацию? Неужели жажда мести перевесила инстинкт самосохранения? Но ведь Руиза Ава действительно не следует оставлять в живых, это просто разумная мера предосторожности, ее собственные чувства не имеют никакого отношения к деловым вопросам.
      Лифт задрожал, ударился о пол шахты и остановился. Нижние помещения разительно отличались от верхних уровней. На шишковатых серых стенах виднелись какие-то потеки и трещины, похожие на следы пожара. Струйки грязной воды стекали с потолка, местами встречались отложения минералов в виде блестящих белых кристаллов. По стене извивалась неровными петлями единственная трубка голубого люма. Ее тусклого света явно было недостаточно для такого обширного помещения.
      — Генши находятся здесь? — спросила Кореана, поскольку запах дождевых червей усилился.
      — Нет, — покачал головой Юбере. — Они гораздо глубже.
      — Сколько же подземных уровней у небоскреба?
      — Этого никто, кроме геншей, не знает. А они никому не скажут.
      Кореана насторожилась. Она считала, что Юбере содержит представителей таинственной расы в аккуратных небольших клетушках, полностью подчинив их своей воле. Как выяснилось, главу организации работорговцев никак нельзя было назвать хозяином положения. По телу женщины пробежала дрожь. Вероятно, от нее скрывали не только это.
      — Сколько здесь геншей? — резко спросила она.
      — И этого я тоже не знаю.
      — Почему?
      Он неожиданно остановился.
      — Ты не понимаешь моих отношений с ними? Кореана потихоньку начинала раздражаться.
      — Ты же видишь, что нет. Юбере с силой сдавил ее плечо.
      — Я здесь не хозяин, а посредник. Даже обеспечение охраны — не мое дело. Уже черт знает сколько столетий в анклаве обитает огромное количество народу. — Его глаза горели таким диким огнем, что раздражение Кореаны сменилось сильным беспокойством. — Эти существа уже давно перестали быть людьми, но именно они делают невозможной для пиратов попытку захвата анклава. Но для выполнения определенных заданий эти странные создания подходят не больше, чем сами генши. Именно поэтому им нужен мальчик на побегушках, а я успешно справляюсь с подобной ролью. Они сами невысокого мнения о своих способностях управлять целым городом. А мне обитатели анклава доверяют.
      Юбере почти вплотную приблизил свое лицо к лицу женщины, в его глазах сверкала какая-то странная смесь гордости и отчаяния. Сейчас он казался инопланетянином.
      — Понятно, — только и смогла выдавить Кореана. Он отпустил ее и отпрянул в сторону.
      — Ничего ты на самом деле не понимаешь. И все же жаловаться не на что. В качестве платы они позволяют пользоваться машиной, с помощью которой мы штампуем наших марионеток.
      — Да я и не жалуюсь. — Женщина почти бежала, чтобы не отстать от проводника. — Но… чем они тут заняты?
      — Говорят, что становятся Достойными. Что это такое, я сказать не могу. Может, превращаются в богов или демонов.
      Они попали в подземные темницы Юбере, поняла Кореана. Навстречу стали попадаться дверные проемы, заблокированные болевыми полями. Оттуда доносились стоны, проклятия и звон цепей.
      Кореана с трудом преодолевала усталость. Стены, казалось, подавляли своей древностью, прижимали к подземному обиталищу геншей, к мрачным тайнам анклава. Женщина больше не испытывала любопытства. Теперь она хотела только поскорее забрать убийцу и убраться восвояси.
      Юбере щелкнул выключателем, одну из камер залил яркий свет.
      На столе для искусственной стимуляции мускулатуры лежал мужчина. Глаза его были закрыты, тело пружинилось и выгибалось, пока машина проводила необходимые упражнения. Ни капли лишнего жира, невыразительное лицо, голова чуть маловата для такого мощного туловища. Впрочем, что-то в этом лице казалось странным. Прежде чем Кореана успела сообразить, что ее так удивило, Юбере ответил на невысказанный вопрос:
      — Мой брат Реминт. Действительно, сходство было очевидным.
      — Я доверял ему больше всех, — мечтательно произнес хозяин. — Ах, какой мы были парой! Мой интеллект и его убийственная сила. Но он свернул с нужной дороги, позволил воображению взять верх над разумом. Мой брат стал предателем. Я подверг его геншированию и сохранил для особых случаев. Для начала брату пришлось уничтожить собственных товарищей-заговорщиков, и он блестяще справился с заданием. Я слежу, чтобы он всегда оставался в прекрасной форме и был готов к работе. Разумеется, после обработки Реминт не представляет опасности для меня, но у него много могущественных врагов, так что темница — самое безопасное убежище для такого человека.
      — Насколько хорошо он владеет своим искусством?
      Во взгляде Юбере мелькнуло легкое раздражение.
      — Я же сказал, не родился еще на свет убийца, который может превзойти его. В свое время я остался жив только благодаря необыкновенно удачному стечению обстоятельств.
      — Значит, твоего брата можно назвать неудачником? — Кореана вспомнила, что Мармо говорил о редкостном везении Руиза Ава.
      — Ему не повезло только один раз, — ответил Юбере, — Именно тогда, кстати, я и ощутил себя существом воистину судьбоносным.
      Он улыбнулся. Кореана впервые видела улыбку на лице своего давнего знакомого.
      Юбере вновь коснулся переключателя, решетка скользнула в сторону, болевое поле погасло.
      — Ты мне нужен, Реминт, — негромко позвал он. Мужчина отключил машину, отстегнул ремни и направился к ним. Он двигался с экономной грацией, слегка напоминавшей движения Руиза Ава. Лицо убийцы приняло какое-то отстраненное выражение, на нем читалась сила и сдерживаемая ярость — Кореана внезапно безоговорочно поверила в справедливость характеристики, данной ему братом.
      Неожиданная вспышка ненависти превратила физиономию Реминта в страшную маску.
      — Да, — кивнул Юбере, — его чувства ко мне не изменились, несмотря на необходимость полного подчинения. Разумеется, эта ненависть, как и прочие эмоции, вызвана искусственным путем. Впрочем, для него она по-прежнему является реальностью. И то унижение, которое он испытывает, выполняя мои приказы… что ж, это лучшее, что смогли сделать генши.
      Во взгляде Юбере мелькнула отеческая нежность.
      — Какая великолепная машина для убийств! Ты знаешь, что однажды Реминт голыми руками прикончил морассара? Правда, тот был не очень молод и к тому же страдал какой-то странной болезнью вроде гниения хитина. Но все равно, какая победа! А теперь мой брат еще сильнее — кости укреплены, мышечные волокна утроены, под кожу имплантирована моносеть. Возможно, ему удалось бы справиться даже с твоим морассаром, хотя он выглядит довольно внушительно… Реминт, ты поступаешь в распоряжение этой женщины. Разумеется, если ее приказы не повредят моим интересам. Впрочем, братишка, это ты и так знаешь, не правда ли? Ты навсегда усвоил урок!
      Кореана с трудом подавила дрожь. Как же она ошибалась, считая Алонсо Юбере холодным, бесстрастным существом!
      Только покинув цитадель вместе с Реминтом, она вспомнила, что так и не выяснила, почему убийца выступил против собственного брата.
 
      Фломель оглядел свое новое обиталище. Что ж, по крайней мере, не хуже предыдущего. Дверь отворилась, женщина на экране головизора сообщила, что он может выйти и пообщаться с товарищами по заключению. Фокусник с радостью повиновался.
      Фараонец очутился в огромной комнате с высоким потолком. Люди собирались небольшими группами, негромко беседуя между собой. Некоторые торопливо совокуплялись, используя для этой цели небольшие ниши, задрапированные тканью. Другие развлекались настольными играми. До чего вульгарны эти жители пангалактики! Впрочем, от рабов на Фараоне тоже не приходилось ожидать пристойного поведения. Вероятно, во всей вселенной люди не слишком отличались друг от друга.
      Фломель растерянно бродил по залу, стыдливо отводя глаза от непристойностей, творящихся в нишах.
      Внезапно иллюзионист застыл на месте, не в силах поверить собственным глазам. За маленьким столиком сидели Дольмаэро, Мольнех и Низа, неспешно потягивая какой-то напиток из высоких бокалов и разглядывая остальных рабов.
      Он уже собирался броситься к соотечественникам, но в памяти всплыли все унижения, которые ему пришлось перенести по вине проклятого бродяги и этих наивных простаков, поверивших его лживым обещаниям. Фломеля охватило бешенство. Хотелось задушить их голыми руками. Тем более что поблизости не было видно Руиза Ава и их никто не мог защитить. Фокусник с трудом взял себя в руки. Прекрасная возможность заслужить особую благосклонность леди Кореаны. Уж она-то не оставит их безнаказанными! А пока следует осторожно разузнать побольше об их приключениях. Он заставил себя радостно улыбнуться и бросился к фараонцам, выкрикивая слова приветствия.
      Низа подняла голову. На лице невесть откуда взявшегося Фломеля красовалась настолько лживая улыбка, что по ее спине пробежала дрожь.
      — Дольмаэро! Мольнех! Как я рад вас видеть! — еще издали закричал он, — И ты тоже здесь, Низа? Ну разумеется! А где твой отважный продавец змеиного масла?
      Девушка не могла в ответ выдавить ни слова. Неожиданное появление Фломеля казалось недобрым предзнаменованием.
      Вместо нее сдержанно, но вежливо ответил Дольмаэро:
      — Мы понятия не имеем, мастер Фломель. Он оставил нас тут, чтобы найти покупателей, так он сказал. Но какая неожиданная встреча!
      — Да, я сам удивился, — иллюзионист притащил еще один стул и уселся, не дожидаясь приглашения. — Значит, этот бродяга бросил вас на произвол судьбы? — На его лице мелькнула злорадная улыбка, которая, правда, быстро сменилась выражением притворного сочувствия.
      — Боюсь, что так, — мрачно отозвался старшина, и Низа восхитилась тем, насколько ловко тот притворяется. Возможно, Дольмаэро следовало стать фокусником. Во всяком случае, он играл свою роль гораздо убедительнее, чем Фломель — свою.
      — Ну что ж, я никогда не доверял его лживым речам. Он скверный человек, и я рад, что вы наконец-то согласились с моим мнением. Хотя мне больно видеть, какую дорогую цену вы заплатили за это открытие. — В голосе Фломеля отчетливо слышались нотки неискренности.
      Низа держалась из последних сил, чтобы не броситься на защиту любимого. Она сжала зубы и резко кивнула.
      Фломель, изображая сочувствие, опустил на ее плечо костлявую руку.
      — Особенно сильное разочарование, должно быть, испытала ты, моя девочка, — снисходительно улыбаясь, произнес он.
      Дольмаэро поспешил на выручку, стараясь отвлечь внимание фокусника.
      — А как насчет тебя, мастер Фломель? Ты-то почему очутился здесь?
      На миг на лице их собеседника отразилось легкое смущение. Впрочем, оно тут же исчезло. Очевидно, ему удалось выбрать подходящую линию поведения.
      — Мое появление — результат довольно запутанных событий. Признаться, я сам понял далеко не все. Существа, захватившие нас в плен, отправили меня в отвратительную камеру. Моим новым хозяином стало какое-то влиятельное лицо. Его слуга-инопланетянин отвел меня сюда. Очень странное существо, этот слуга. Он ходит и говорит как человек, но обликом напоминает домашнюю кошку. Что, интересно, произойдет дальше?
      Фломель, казалось, погрузился в мрачные размышления, но затем философски пожал плечами.
      — Что делать, мы далеко от старого доброго Фараона. Здесь другие законы. А, Мольнех? — Он добродушно ткнул локтем под ребро тощего фокусника.
      Ответная улыбка Мольнеха казалась немного болезненной, но Фломель не обратил на это внимания и продолжил свои рассуждения:
      — Похоже, нам придется приспосабливаться. Значит, Руиз Ав вас еще не продал? А ведь может случиться, что он откажется от своего намерения и вернется за вами, когда ему опять понадобится помощь. Вдруг он сдержит обещания, которые раздавал так щедро? Как выдумаете, это может случиться?
      На лице фокусника мелькнуло хитрое выражение, и Низа подумала, что он проверяет, не осталось ли в сердцах пленников хотя бы искры доверия к бывшему предводителю.
      Дольмаэро печально покачал головой:
      — Боюсь, что нет. Речи этого человека звучали очень убедительно, но теперь мы поняли, что все его слова были ложью.
      Старшина украдкой бросил на девушку умоляющий взгляд. Казалось, он просит поддержать его, но Низа смогла только утвердительно кивнуть головой.
      Хорошо бы Фломель подумал, что ее душит бессильная ярость, и не понял, кто вызвал это чувство.
      Фокусник расхохотался. Низа вдруг поняла, что он владеет каким-то секретом и тайное знание доставляет ему огромное удовольствие. Знать бы, чем эта тайна грозит ей и ее товарищам.
 
      — Скажи мне, насколько трудно добраться до твоего врага? — спросил Руиз, когда они вернулись из камеры, прихватив с собой подставного Алонсо Юбере. Теперь они втроем сидели в гостиной Публия, потягивая сиреневую настойку. Агента нервировало присутствие бывшего слуги. Он пытался уговорить себя, что тот ничем не отличается от полуавтономного робота. Но роботы не пьют сладких наливок, облизывая губы после каждого глотка. Они не смотрят на хозяина невинными глазами, сгорая от желания оказаться полезными обожаемому существу. Робот не дышит, в металлической груди не бьется сердце, а мозг состоит из холодных кристаллов, а не из теплой плоти. Руиз никогда еще не находился в непосредственной близости от человека, пережившего генширование. Что может ощущать человеческое существо, подвергнутое нечеловеческой операции? Неужели его чувства радикально изменились? А если нет, то какую ценность представляет жизненный опыт самого Руиза, когда невозможно отличить истинные переживания от искусственных?
      Публий указал на мнимого Юбере:
      — Алонсо может кое-что рассказать о своем окружении, но он сомневается в некоторых деталях. Самое печальное, что это касается охранной системы, а она наверняка превосходит наши самые смелые ожидания.
      Агент постарался отрешиться от бесплодных раздумий.
      — Сначала я хочу обсудить другие важные детали. Не то чтобы я тебе не доверял… впрочем, какого черта, я ведь действительно тебе не доверяю. Откуда мне знать, что ты сдержишь обещание после того, как я подменю Юбере твоей марионеткой?
      Публий скорбно покачал головой, но рот его искривился в безумной усмешке.
      — Руиз, Руиз… Ты меня удивляешь. Мы же старые товарищи, неужели ты можешь заподозрить меня в двойной игре?
      Агент не знал, что ответить на подобный риторический вопрос. Публий рассмеялся:
      — Ладно, ладно. Дай подумать… Какие тебе нужны гарантии?
      — Пока что мое воображение отказывается работать, — сухо произнес гость. — Давай обсудим твое предложение поподробнее. Может, что-то и придет мне в голову.
      — Справедливо, — добродушно согласился Публий. — План, по сути дела, прост. Ты проникнешь в крепость Юбере, прихватив с собой его двойника. Потом найдешь и уберешь настоящего, присмотришь, чтобы марионетка заняла его место, и уйдешь. Вот и все;
      — Прости мою подозрительность, но что удержит тебя от расправы со мной, после того как работа будет сделана?
      Публий вопросительно поднял брови.
      — Например, благодарность.
      — Недостаточно, — отрезал агент. — Однако вернемся пока к твоему плану. Как ты себе представляешь наше проникновение в крепость?
      — А! Тут я уже проделал за тебя часть работы. Мои люди нашли проход, который находится всего на несколько сот метров ниже ватерлинии. Один из бывших узников Юбере нарисовал неплохую карту. Сточные воды, которые выливаются из соседней трубы, свидетельствуют о том, что этот проход соединяется с самым нижним уровнем цитадели. Хотя полной уверенности нет. Возможно, тебе придется провести дополнительные исследования на месте. Но здесь я полностью доверяю твоему опыту.
      Руиз доверял ему гораздо меньше.
      — Допустим, я пробрался внутрь. Что дальше? Публий кивнул двойнику, который отставил свою рюмку и наклонился вперед. На его непримечательном лице появилось выражение радостной готовности.
      — Я сконцентрировал основную часть внутренних войск на верхних, более доступных уровнях. Насколько я знаю, они состоят из полувзвода, натасканного в «Посеве», десятка роботов-убийц, которых недавно сконструировал Виоленсия-Мурамаса, и полуразумной сети наблюдения, которую четыре года назад установила корпорация «Клирлайт-Роботикс». Структура верхнего уровня и его шлюзов безопасности соответствует привычным образцам: приемная, которая сообщается с остальными помещениями только при помощи головизоров, современные запирающие устройства с максимальной гарантией надежности и лабиринтообразные шахты лифтов: Этот район можно захватить, даже не используя тяжелое вооружение. Впрочем, попытка воспользоваться им немедленно спровоцирует вмешательство шардов.
      — Хотел бы я жить в крепости с такой же мощной охранной системой, — со вздохом произнес Руиз. — Ну, хорошо, продолжай.
      Подставной Юбере кивнул и снова заговорил:
      — На втором этаже есть казармы для войск и помещения для машин. Под ними — мои апартаменты. Они тоже находятся под надежной охраной. Затем лабораторный уровень и кабинеты, где я обычно работаю.
      — Что за работа? — поинтересовался агент.
      Внезапно безумие исказило лицо марионетки, потом несчастный вновь успокоился. Руиз почувствовал легкий укол болезненного любопытства. Казалось, что в мозгу подставного Юбере на миг произошел сбой, словно он оказался в другой реальности. Однако следовало заняться делом.
      — Этих сведений мне недостаточно. И потом, меня беспокоит твоя позиция, Публий. Ты как будто не надеешься, что я выживу.
      Хозяин с нескрываемой злобой посмотрел на старого соратника и нехотя произнес:
      — Ну, как хочешь. Скажи ему, Алонсо. Марионетка добродушно усмехнулась:
      — Я занимаюсь производством надежных людей. Вернее, я делаю их надежными.
      Целую минуту мозг Руиза пытался переварить полученную информацию. Потом оглушающим потоком хлынуло понимание. «Нет, только не это! — надрывался от крика голос в сознании агента. — Именно там находятся генши, туда везла нас лодка Кореаны, и там, по замыслу Лиги, я должен был погибнуть!» Смертная сеть дрожала и стонала в темных глубинах его сознания. На сей раз он почувствовал, как рвется и разрушается ее ткань. На невыносимо долгий миг Руиз завис между жизнью и смертью. До него доносилось невнятное бормотание бывшего слуги, он смутно ощущал изумленный взгляд Публия, но почему-то в легкие перестал поступать воздух, а сознание отчаянно пыталось ускользнуть в спасительную тьму. Внутренний голос уже не кричал, он зашелся в отчаянном визге. Агент покачнулся, глаза его закатились, потом его окружила ржавая, кровавая тьма и звезды, которые мелькали на фоне теплой пустоты.
      Потом все закончилось. Публий прижал его к спинке кресла, уверенно сжимая инъектор в холеной руке.
      — Нет! — закричал Руиз.
      Он оттолкнул Публия, и творец чудовищ, не ожидавший подобного отпора, испуганно попятился.
      — Со мной все в порядке.
      Хозяин пока еще не мог решиться выпустить из рук инъектор.
      — Ты заставил меня поволноваться. Я подумал, что Юбере опередил меня как минимум на десяток шагов. Ты вел себя так, как будто здесь не обошлось без геншей.
      — Так оно и есть. Смертная сеть.
      Он вытер пот, крупными каплями выступивший на лбу. Потом еще раз прислушался к себе, ожидая почувствовать тяжесть сети, но на этот раз она, похоже, окончательно исчезла.
      А он все еще жив.
      Публий отнесся к его словам как к весьма сомнительной шутке.
      — Ну разумеется, — ехидно отозвался он. — И почему же она не сработала?
      Руиз рассмеялся, тщетно стараясь скрыть охвативший его восторг.
      — Похоже, я ее истрепал. Но довольно об этом. Что находится под лабораториями Юбере?
      — Мои темницы, — спокойно, как будто ничего не случилось, ответил двойник.
      — А ниже?
      — Неизвестно, — Публий поспешно прервал речь своего ставленника.
      Агент, теперь уже бывший, был абсолютно уверен, что марионетка собиралась ответить по-другому, но сейчас, когда вмешался ее хозяин, было бессмысленно настаивать на ином ответе.
      — В любом случае, — продолжал творец чудовищ, — тот проход, который мы нашли, соединяется с уровнем темниц, поэтому нет необходимости соваться в неисследованные глубины небоскреба.
      — Как скажешь…
      — Именно так, — отрезал Публий.
      — Тогда давай я уточню. Мне придется спуститься вниз — на сколько метров?
      — Шестьсот тридцать шесть, — двойник искренне попытался помочь, за что заработал злобный взгляд своего хозяина.
      — Я должен нырнуть вниз на шестьсот тридцать шесть метров, разобраться с маргарами и мозгоедами, открыть запечатанный вход, вломиться в темницы Юбере, пробиться к его лабораториям или, что еще хуже, к жилому уровню и все это время тащить за собой твою марионетку. Потом убрать Юбере, проследить, чтобы двойник приступил к своим обязанностям, и убраться восвояси, не наследив, Я правильно излагаю?
      — Абсолютно правильно, дружище.
      — Ну, замечательно!
      Публий пренебрежительно фыркнул:
      — Откуда такой пессимизм? И как только тебе удалось продержаться столько лет? Убийства и грабежи, знаешь ли, не самые подходящие занятия для реалистов. Но кое-какие проблемы я могу устранить. Невидимый для сонара батискаф готов к погружению.
      Он оборудован накладным ремонтным шлюзом, так что ты даже не промокнешь, если что-то случайно выйдет из строя. Чтобы нанять солдат, можешь воспользоваться моими деньгами. Конечно, в разумных пределах. Батискаф рассчитан только на восемь человек. В твоем распоряжении окажется любое оружие. Что еще?
      — Мне необходимо найти средство, которое помешает тебе вонзить нож мне в спину в том маловероятном случае, если я выживу и выполню задание.
      Публий вздохнул.
      — Готов выслушать любые предложения.
      Руиз помолчал, задумчиво прихлебывая сиреневый напиток.
      — Серьезный вопрос. Давай-ка я вернусь туда, где остановился, и все как следует обдумаю.
      Публий усмехнулся и покачал головой.
      — Не старайся казаться большим идиотом, чем ты есть на самом деле. Я не могу теперь выпустить тебя из-под контроля, ты слишком много знаешь. Здесь есть апартаменты, в которых ты можешь обдумывать свои гениальные идеи сколько душе угодно по крайней мере до завтра. — На лице его появилось выражение беспокойства, он покосился на марионетку. — Главари пиратов все больше нервничают. Кто знает, как долго они еще будут откладывать свою атаку на Юбере. Правда, к ним попала только небольшая часть секретной информации, к тому же им очень трудно договориться и действовать сообща. Тем не менее они работают в этом направлении.
      Кое-что в последнем высказывании заставило Руиза насторожиться.
      — Ас чего ты взял, что подставной Юбере справится с пиратами лучше, чем настоящий?
      — Хороший вопрос. С годами ты не утратил прежней наблюдательности. — В тоне Публия явственно слышалось недовольство. — Не знаю, зачем я пытался обмануть тебя. Могу признаться, что в моем распоряжении находятся силы, которых нет у Юбере. И в нужный момент я пущу их в дело.
      Волна странной слабости накатила на Руиза. События вырвались из-под контроля, он перестал быть хозяином собственной судьбы. Осталось лишь смутное ощущение, что Публий открыл ему крохотную часть грандиозного плана, но глубинные механизмы этого дела, безусловно, по-прежнему скрыты во тьме. Бывшему агенту с трудом удавалось скрывать омерзение, которое охватывало его при взгляде на создателя чудовищ.
      — Что ж, — непринужденно произнес Руиз, на губах его играла обаятельная улыбка. — Надеюсь, ты устроишь меня в приличной комнате. Мы, идущие на смерть, заслужили возможность как следует выспаться в последний раз.

      Кореана в сопровождении молчаливого убийцы отправилась в «Веселый Роджер». Мармо, ожидавший в приемной Юбере, односложно отвечал на вопросы, и если бы хозяйка не была абсолютно уверена в том, что он давно растратил весь запас человеческих чувств, она могла подумать, что старый пират боится Реминта.
      В номере их ждал Ленш. Кошачьи черты его лица исказились от ярости, когда пилот увидел нового члена команды.
      Впрочем, реакция окружающих не удивила Кореану. Несмотря на человеческий облик, Реминт казался мощной, но абсолютно бездушной машиной для убийств.
      Он уселся в углу на оттоманке, устремил взгляд в пространство и застыл, словно компьютер, ожидающий, пока в него внесут необходимые данные.
      Больше всего на свете Кореана мечтала избавиться от запаха геншей, витавшего в крепости Юбере. Его чужеродные молекулы, казалось, намертво въелись в кожу.
      Женщина долго нежилась в теплой ванне. Мысли текли беспорядочным потоком. Она заметила, что ее нежная кожа стала суше, руки нуждались в маникюре. Когда намыленная губка легко коснулась груди, Кореана почувствовала поднимающуюся волну возбуждения. Впрочем, это была вполне естественная реакция на вынужденное воздержание. Слишком долго ей приходилось обходиться без своих эротических игрушек — специально отобранных рабов для удовлетворения сексуальных потребностей. Возможно, придется обратиться в одну из многочисленных фирм, поставлявших в «Веселый Роджер» проституток любого пола и возраста. Можно, конечно, позвать Ленша, но как любовник он абсолютно неинтересен. Представители его расы слишком сильно отличались от людей, поэтому, как правило, предпочитали спариваться быстро и без затей, что на данный момент совсем не привлекало Кореану.
      Что, если пригласить Реминта? Каково это — лежать в нечеловечески сильных объятиях существа, в котором искусственно подавлены естественные человеческие чувства и желания? Женщина содрогнулась. Нет, сегодня ей, как ни странно, не хотелось чрезмерно острых ощущений.
      Неожиданно перед глазами всплыл облик ненавистного беглеца. Она безвольно откинулась на спину, вспоминая прекрасное тело Руиза Ава, один вид которого вызывал в ней мучительные спазмы неудовлетворенного желания.
      Кореана обхватила ладонями небольшие крепкие груди, пальцы коснулись сосков, скользких от мыла. После того как загадочный чужеземец, побежденный морассаром, оказался в ее власти, женщина поместила его в те же комнаты, где содержалась эта ничтожная дикарка. Апартаменты были оборудованы стандартными мониторами слежения, и Кореана провела немало времени перед экраном, любуясь восхитительно-возбуждающей картиной слияния двух совершенных тел на шелковой постели.
      Рука скользнула ниже, пальцы неторопливо задвигались. Руиз Ав очень красив, на него приятно смотреть… да и на женщину тоже… Кореана страстно желала их обоих. Но потом фараонка попыталась убить Фломеля, нанести вред ее собственности, а гнусный бродяга украл ее воздушную лодку. Поначалу Кореана откладывала момент наивысшего наслаждения, чтобы предвкушение сделало его более острым, и просчиталась, слишком затянув ожидание. Теперь желание смешивалось с ненавистью, становясь от этого еще острее.
      Боже, как хороши они оба, Руиз и Низа! Им, казалось, известны все способы, какими мужчина и женщина могут доставить удовольствие друг другу.
      Образ тел, соединившихся в страстном объятии, наполнил ее сознание, пальцы задвигались быстрее.
      Невзирая на жгучую ненависть, Кореана все еще хотела его. Если бы Реминту каким-то чудом удалось сейчас доставить к ней Руиза, женщина вновь и вновь заставляла бы его удовлетворять ее желание. Тело Кореаны выгнулось, округлые бедра поднялись из воды. Она откинула голову и почувствовала приближение первых толчков оргазма.
      А потом, когда вся сила пленника иссякнет, он умрет, и смерть его не будет легкой.
      Позднее, когда Кореана вышла из ванной, на лице ее читалась холодная решимость любой ценой достигнуть цели. Пришла пора дать подробные инструкции убийце.
      — Послушай, Рёминт, есть на свете человек, его имя Руиз Ав. Он очень опасен и к тому же владеет слишком ценной информацией. Думаю, что он до сих пор здесь, в Моревейнике. Ты должен найти его и обезвредить. В идеале я хочу получить его живым. Если по каким-то причинам это окажется невозможным, ты должен убить его и принести мне в доказательство голову. Понимаешь?
      Геншированный убийца молча кивнул, но в этом коротком и резком жесте таилось столько скрытой силы, что Кореана внутренне содрогнулась.
      — Еще одно. Руиза Ав похитил трех рабов, принадлежащих мне. Я хочу вернуть их, если это не поставит под угрозу выполнение первого задания. Не забудь, твоя первоочередная задача — Руиз Ав.
      Она ждала довольно долго, пока не сообразила, что Реминт не станет задавать вопросов до получения соответствующего приказа.
      — Что еще ты должен узнать, прежде чем начнешь работу?
      Казалось, что в глубине его холодных глаз вспыхнули слабые огоньки, напоминающие лампочки в электронных приборах. Стало очевидным, что это существо обладало могучим, но абсолютно нечеловеческим интеллектом.
      — Сначала ты должна рассказать мне все, что знаешь о нем.
      Руиз медленно расхаживал взад-вперед по толстому ковру, устилавшему пол в комнате, куда его привел Публий.
      — Эти апартаменты я использую, чтобы производить впечатление на торговых магнатов, — произнес хозяин, небрежным жестом указывая на предметы роскоши, украшавшие комнату, — Позвони, если тебе что-то понадобится.
      Он еще с минуту подождал какой-либо реакции от гостя, потом пожал плечами и вышел.
      Руиз едва заметил уход своего тюремщика. Все его мысли сосредоточились на решении очень непростой задачи: как остаться в живых. Можно ли избавиться от задания, казавшегося невыполнимым? Руиз попытался хладнокровно обдумать имеющиеся варианты и вынужден был признать, что альтернатива практически отсутствует. Он оказался во власти Публия и чувствовал, что создатель чудовищ не блефовал, утверждая, что его больше не беспокоит имевшийся у старого приятеля компромат. Побег? Но его тюремщик довольно высоко оценивал способности своего пленника и, безусловно, принял меры предосторожности.
      Время шло, а Руиз все не мог прийти к удовлетворительному решению. Само собой разумеется, что даже если ему удастся справиться с заданием, Публий не позволит человеку, владеющему важной информацией, остаться в живых. Какие рычаги воздействия можно использовать в данном случае?
      Порядочным людям достаточно честного слова. Публий пообещает все что угодно и в любой момент откажется отданного обещания. Запугать? Но тот просто посмеется над агентом, и будет совершенно прав.
      А если использовать жалкие клочки сведений, имевшихся в его распоряжении? Неплохая идея, но для воплощения ее в жизнь необходим доступ к компьютеру, а из его комнаты моментально убрали единственный терминал. Да и кто согласится хранить информацию до тех пор, пока Руиз не вернется — если вернется — с задания. Его единственные друзья заперты в рабских казармах. Кстати, вероятно, следовало спрятать их в более надежном месте, но он был уверен, что Кореана идет по их следу, а сам Руиз обязан был освободить руки, чтобы организовать побег с планеты.
      Бывший агент не раз сталкивался с неутолимой алчностью Публия, но как можно использовать ее в своих целях?
      Он помотал головой, пытаясь собраться с мыслями. Итак, попробуем упорядочить известные факты.
      Первое: что Публий ценит? Когда-то создатель чудовищ тщательно скрывал свое низкое происхождение, но эти времена миновали. Его лаборатория? Безусловно, но Руиз не видел возможности захватить ее в одиночку. Чудища? Сотрудники? Нет… Публий не раз заявлял во всеуслышание, что на свете не существует незаменимых личностей, за исключением, разумеется, самого Публия.
      Что еще? Что он, Руиз, может использовать в качестве залога собственной безопасности?
      В мозгу забрезжила смутная идея. Марионетка, которая заменит Юбере, прошла соответствующую обработку. Значит, у Публия должен быть генш. Насколько его тюремщик заинтересован в своем плане, чтобы рискнуть этим существом как заложником? Если Руиз преуспеет, тот станет владельцем немалого числа геншей, но в случае провала он потеряет единственного. Впрочем, единственного ли? Публий богат, он может позволить себе покупку нескольких геншей. Согласится ли он поставить на карту хотя бы одного? Нет, недостаточно…
      Руиз ударил себя кулаком по лбу, ощущая паническое бессилие. Выход должен найтись. Агент отказывался воспринимать себя как инструмент, которым творец чудовищ может воспользоваться, а потом выбросить за ненадобностью. Кроме того, от его изобретательности зависели другие.
      Он пытался сосредоточиться, но посторонние мысли продолжали отвлекать от поставленной задачи. И все они были связаны с Низой.
      Наконец Руиз выключил свет, растянулся на кровати и заставил себя расслабиться. Может быть, на его умственные способности отрицательно действует чрезмерная усталость? Нужно постараться заснуть…
      Реминт допрашивал Кореану, пока не истощились запасы информации и терпения. Этот процесс наглядно продемонстрировал убийце, да и самой женщине как мало ей на самом деле известно о Руизе. Допрос оказался весьма неприятной процедурой. Реминт был поистине безжалостным следователем, но Кореана боялась протестовать, чтобы не снижать эффективность его действий. Она знала, как выглядит ее противник, как двигается, как говорит. Она знала, что он опытный и беспощадный убийца, который, казалось, испытывал патологическую уверенность в своих силах. Великолепный лжец. Женщина заподозрила, что он умело скрыл истину, когда она решилась на ментоскопирование. Этот человек явно не был просто свободным художником и мелким работорговцем: подобное занятие показалось бы скучным такой сильной личности, как Руиз Ав.
      Кто же он на самом деле и каким образом пересеклись их дороги?
      Реминта заинтересовали возможные связи искомого объекта. Он очень подробно расспрашивал о первой попытке побега через маринарий соседа Кореаны, лорда Преалла.
      В конце концов женщина потеряла терпение.
      — Ты думаешь, что ему кто-то помог? Что он — член могущественной организации? Ну?!
      Реминт откинулся на спинку дивана и ответил далеко не сразу:
      — У него не было помощников. Таково мое мнение, основанное на этих, прямо скажем, скудных данных. Он просто прекрасный специалист и очень удачливый человек.
      Кореана с любопытством посмотрела на убийцу:
      — Ты веришь в удачу? Странно.
      Реминт пожал плечами:
      — А как еще можно назвать скрытые механизмы, действующие во всей вселенной? Ты веришь в судьбу, которая пощадила моего брата и погубила мою жизнь? — Казалось, его не слишком интересовал ответ на собственный вопрос. Он просто привел пример в качестве иллюстрации к своей речи. — Что касается твоего второго вопроса, то я действительно считаю, что его послала какая-то организация, хотя неуверен, что ее целью была именно ты. Этот человек может оказаться агентом Лиги, ведь именно она владеет той планетой, на которой ты браконьерствовала. Кореана пришла в ужас:
      — Но ведь у него не было смертной сети! Реминт заговорил таким тоном, как будто объяснял азбучные истины маленькому ребенку:
      — Во-первых, не все агенты Лиги снабжены смертной сетью. Данная организация старательно поддерживает этот миф для устрашения конкурентов. Во-вторых, сеть можно довольно легко повредить, и если не уничтожить, то изрядно замедлить ее действие. Судя по твоему рассказу, на стартовой площадке, откуда пленники должны были отправиться на обработку, Руиз Ав как раз испытал воздействие частично активизировавшейся смертной сети.
      — Но какая разница! Насколько я поняла, сейчас он действует в одиночку.
      — Для меня могут иметь значение любые детали. Расскажи-ка мне об остальных беглецах.
      Кореане пришлось выложить все. Реминт безжалостно докапывался до каждой мелочи, он подробно расспросил о планах, которые женщина вынашивала в отношении загадочного пленника и фараонки Низы. Хозяйка описала чувства, теперь казавшиеся ей самой животной похотью, но убийца не проявил никаких признаков возбуждения или возмущения. Подобная реакция укрепила Кореану во мнении, что ему недоступны естественные человеческие чувства.
      Он заставил так же подробно пересказать повествование Фломеля обо всех событиях, произошедших после побега. Затем наступила очередь Мармо. Реминта заинтересовала информация, собранная киборгом об организации, называемой «Глубокое сердце». Старый пират молча протянул убийце дискету, содержащую все данные, которые удалось раздобыть.
      Через несколько часов поток вопросов внезапно иссяк. Реминт откинулся на спинку дивана, на лицо его как будто опустилась непроницаемая завеса.
      Сжав зубы, Кореана молча ждала, пока убийца обработает полученные данные. Прошло не менее часа, прежде чем он вновь заговорил.
      — Понимаю, — коротко сказал он. Женщина не могла больше сдерживаться.
      — И что теперь, непобедимый Реминт? Что ты собираешься делать, вдоволь покопавшись во всех грязных подробностях этого дела?
      Он окинул ее взглядом, лишенным выражения.
      — Я пока еще не пришел к конкретным выводам.
      — Нет? И что дальше? Нападешь на «Глубокое сердце»?
      — Преждевременно. Сначала я должен поговорить с твоим рабом, Фломелем.
      — Зачем? Я рассказала тебе все, что он знает.
      — Не совсем так. Ты передала мне его рассказ, но в подсознании могут храниться гораздо более важные сведения.
      — Дело твое, — раздраженно бросила Кореана, направляясь в спальню. — Ленш покажет дорогу в казармы.
      Руиз, как обычно, не смог восстановить подробности Своего сна. Однако даже в состоянии покоя его мозг продолжал решать самую важную из всех поставленных перед Ним задач. Пробудившись, бывший агент еще раз продумал детали плана, возникшего ночью, И решительно постучал по плоскому экрану коммуникатора. Переговорное устройство немедленно пришло в действие. На мониторе возникло довольно странное существо. Тело женщины казалось чересчур длинным, огромные лиловые зрачки были окружены пылающей красной склерой.
      — Да? — сказала она.
      — Я хочу видеть Публия.
      — Хозяин приказал, чтобы вас немедленно провели к нему. Я пошлю провожатого.
      Им оказалась тонкая, как угорь, женщина с серой эластичной кожей и лицом хищной рыбы. На ее жабры были натянуты пузыри с водой, а общаться несчастная могла только через вокализатор.
      — Пойдемте со мной, — коротко приказала она. Публий работал в своей лаборатории. На столе под наркозом лежал младенец, кожа на его лице была с одной стороны надрезана и оттянута в сторону. Творец чудовищ резал лицевую мускулатуру ребенка, используя лазерные лучи толщиной с иголку.
      Руиз с трудом подавил рвотный позыв и дождался, пока Публий закончит работу и повернется к нему.
      — Иногда я работаю просто для развлечения. К тому же это неплохая практика, она позволяет не слишком зависеть от ассистентов и техников — так сказать, поддерживает кровообращение в пальцах.
      — Я хочу обсудить кое-какие детали твоего задания.
      — Разумеется. Ну как, удалось тебе подыскать надежную гарантию собственной безопасности?
      Публий пребывал в прекрасном расположении духа. Казалось, он не сомневался, что для него не составит труда перехитрить даже такого опасного противника, как Руиз.
      — Может быть, это не самый лучший способ. Но расскажи сначала, каким образом ты собираешься отправить меня с Суука.
      Хозяин пожал плечами:
      — Ты же знаешь, что я всегда пользуюсь благоприятной возможностью. Когда придет время, я выберу самый подходящий способ действия на тот момент.
      Руиз наградил его скептическим взглядом.
      — Если можно, чуть конкретней.
      — Ладно, ладно, — Публий нетерпеливо забарабанил пальцами по столу. — Раз уж ты такой подозрительный. Когда ты вернешься, увенчанный лаврами, я воспользуюсь помощью одного из пиратских главарей, моего должника. Он переправит тебя на платформу шардов, где ты пересядешь на коммерческий звездолет, направляющийся на Дильвермун.
      Руиз нахмурился:
      — Значит, теперь я должен довериться не только тебе, но и какому-то неизвестному пирату. Ты не убедил меня.
      Публий досадливо хмыкнул:
      — Ей-богу, твоя чрезмерная подозрительность истощила мое терпение: Ну ладно, ладно, я согласен напялить бешеный ошейник и отправиться на платформу шардов вместе с тобой.
      Руиз не ожидал подобного великодушия от своего тюремщика. В последнее время люди, не испытывающие друг к другу особого доверия, но вынужденные заниматься совместной деятельностью, все чаще использовали так называемые «бешеные ошейники» — весьма эффективное, но очень опасное средство. Партнеры одновременно надевали на шею взрывные устройства, которые активизировались при помощи контроллеров, находящихся в руках участников сделки. Если же один из них погибал, ошейник второго немедленно взрывался. Устройства снабжались фильтрами доброй воли, так что снимать и надевать их можно было только по обоюдному согласию. Правда, если партнеры удалялись на приличное расстояние друг от друга, ошейники переставали работать.
      — Мы наденем их прямо сейчас? — недоверчиво спросил Руиз.
      — Не говори глупостей. Я считаю тебя прекрасным специалистом, но, в конце концов, задание очень опасное, так что все может быть…
      — Ну и что мне делать сейчас?
      — Это твои проблемы, Руиз. Неужели ты ничего не придумал за целую ночь?
      — Как сказать, послушай, у тебя есть генш?
      На лице Публия появилась довольно кислая гримаса.
      — Да. И что из этого?
      — Один или несколько?
      — Собственно говоря, их трое, но один — почти мертвец, а другой — зеленый юнец, он пока мало что умеет.
      — Отлично, — сказал Руиз, чувствуя, что не все еще потеряно. — Отпусти со мной одного из них. Разумеется, мы с ним наденем ошейники. Даже ты не настолько богат, чтобы своими руками прикончить собственного генша. Когда мы вернемся, я отпущу его, а ты наденешь ошейник.
      — Абсурд! — рявкнул Публий. — Почему это я должен рисковать столь значительной частью своего имущества?! — Лицо его исказилось от ярости, но в глазах засверкали огоньки коварства, на что Руиз и надеялся.
      — Потому, что ты считаешь меня прекрасным специалистом, — елейным тоном ответил бывший агент.
      Создатель чудовищ бушевал не менее пятнадцати минут, но в конце концов согласился отпустить на опасное задание самого молодого генша.
      Руиз очень надеялся, что самомнение Публия не позволит тому раскусить хитрость Руиза.
      Вернувшийся из рабских казарм Ленш, похоже, справился со своим страхом перед убийцей.
      — Хорошие новости, — объявил он, влетая в комнату Кореаны. — Догадайся, кого мы нашли?
      Реминт схватил пилота за шиворот и встряхнул так, что у бедняги застучали зубы.
      — Заткнись, скотина, — ровным голосом произнес он. — Докладывать буду я.
      Отсутствие эмоций только усилило произведенное впечатление. Кореана содрогнулась, но постаралась принять столь же невозмутимый вид.
      — Что вы обнаружили?
      — Мы нашли остальных рабов. Похоже, Руиза Ава больше нет в «Глубоком сердце». Фломель рассказал нечто, убедившее меня в этом.
      Кореана не смогла удержаться от улыбки.
      — Прекрасно. И что же рассказал фокусник?
      — Твой беглец оставил своих спутников в казарме, чтобы найти на них подходящего покупателя. Очень похоже на правду.
      — Я была права. — Женщина с торжествующим видом повернулась к Мармо. — Видишь, он очень похож на меня, только я гораздо умнее… Как нам теперь действовать?
      Реминт окинул ее равнодушным взглядом.
      — Несомненно, он устроил все так, чтобы получить деньги на счет. Если мы не добьемся содействия от других рабов или откажутся помочь казармы, след оборвется.
      — Хозяйка казарм не станет рисковать своей репутацией. Ужасно не хочется платить деньги за то, что и так принадлежит мне, но делать нечего, давай купим их.
      — Невозможно, — покачал головой Реминт. — Я проверил документы, владелец оплатил недельное содержание.
      — Что, если он все же собирается вернуться? — предположил Мармо.
      — Маловероятно, — возразил Реминт. — Скорее всего, он просто заметает следы.
      — Похоже на то, — кивнула женщина. — Значит, мы должны забрать их силой.
      — Кореана! — в ужасе воскликнул киборг, — Ты же натравишь на нас всех пиратских главарей! Твоя жажда мести переходит все границы. Пожалуйста, образумься!
      Хозяйка смерила Мармо ледяным взглядом и произнесла негромким, ровным голосом: — Месть тут уже ни при чем. Ты не понимаешь, на карту поставлены наши жизни. Реминт, подумай, как можно их оттуда вытащить.
      Убийца кивнул и направился к выходу:
      — Пошли, Ленш, придется нанять нескольких пешек для отвлекающего маневра.
      Пилот умоляюще взглянул на хозяйку, но та отвела глаза в сторону, и бедняга поплелся к дверям.
      Реминт вернулся через шесть часов. Четверо фараонцев, скованные одной цепью, плелись за ним, еле передвигая ноги от отчаяния. Фломель поднял затравленный взор на хозяйку и радостно завопил:
      — Леди Кореана, я так счастлив вас видеть! Ваш человек обращался со мной без должной почтительности. Не могли бы вы снять эту ужасную цепь?
      Реминт молча двинул фокусника ребром ладони, и несчастный мешком рухнул на пол. Убийца передал хозяйке ключ от цепи.
      — Пойду поищу специалиста по проведению послойной ментоскопии.
      — Разумно, — согласилась женщина. — Но смотри, чтобы мозги их не были повреждены. А где Ленш?
      — Его схватили охранники. Я успел прикончить вашего пилота, прежде чем они увели его с собой.
      Когда ментоскопирование завершилось, фараонцев отвели в одну из спален и заперли, Реминт доложил Кореане о результатах:
      — Мы ошиблись. Руиз Ав собирается вернуться за ними. Он поместил их в самое, с его точки зрения, безопасное место и отправился на поиски транспорта. Они не до конца в нем уверены, даже женщина, зато я не сомневаюсь, что он вернется. Похоже, у Руиза Ава проснулись нежные чувства. Они-то и погубят его, как некогда сгубили меня.
      Кореана взглянула на Реминта со смесью отвращения и любопытства. На лице его не отразилось ни жалости к себе, ни презрения к судьбе. Видимо, Юбере не оставил ему никаких человеческих чувств, кроме ненависти, которую убийца питал к собственному брату.
      — Что ты предлагаешь? — спросила она.
      — Я оставил в казарме ложный след. Он ведет в определенное, хорошо мне известное место. За ним будет вестись постоянное наблюдение. — Убийца засучил рукав и продемонстрировал ей пристегнутый к запястью плоский портативный видеоэкран. — Если явятся главари пиратов, я позволю им и дальше идти по ложному следу. А Руиза Ава подстерегу и прикончу.
      Кореана кивнула, план Реминта ей понравился.
      — Разумно. Сколько нам ждать?
      — Он заплатил за неделю. Поскольку рабов привезли вчера, имеет смысл ждать не больше шести дней. Он может вернуться за ними в любой момент, в худшем случае — через несколько дней. В настоящее время выбраться из Моревейника не так-то просто, Руизу придется попотеть.
      Кореана засмеялась от радости.
      — Прекрасно, прекрасно. Надо, чтобы пленники успели пройти генширование до того, как этот ублюдок явится за ними. Чудесно; Доставь их к Юбере и дождись появления Руиза.

      — Что еще? — спросил Публий.
      — Войска, — ответил Руиз. Публий кивнул, соглашаясь.
      — Бери кого хочешь из казарм. Бывший агент фыркнул:
      — Ну да, сейчас. Нет уж, позволь, я сам подберу себе людей. Мне, знаешь ли, будет неуютно в окружении твоих прихлебателей. Отвези-ка меня в Спиндинни, да захвати с собой побольше денег.
      Публий заспорил было, но без особого энтузиазма. В конце концов он велел принести ошейник и защелкнул его на шее Руиза.
      — Я не могу рисковать. А вдруг ты удерешь, прежде чем я запру тебя в батискафе и отправлю на задание. Ты вполне способен улучить момент, пока мы будем шляться по городу. Прости мне мою подозрительность, но ты сам заварил эту кашу.
      Руиз пристроил ошейник поудобнее. Человеку, уже побывавшему в рабстве, он казался гораздо тяжелее, чем был в действительности.
      — Дай мне хоть куртку с высоким воротом. Те, кого я собираюсь нанять, не захотят работать на невольника. Рабов посылают на невыполнимые задания гораздо чаще, чем свободных людей.
      — Да пожалуйста!
      Выйдя из лабиринта, Руиз отметил, что его скоростную лодочку и впрямь украли. Он ждал этого. Как бы не повернулось дело с Публием, она ему уже не понадобится. Но все равно эта мелочь его разозлила.
      Хозяин вызвал двоих охранников-дирмов. Они буквально под руки повели Руиза к той самой бронированной амфибии, которой он восхищался только вчера. Хотя невольному пассажиру казалось, что с тех пор, как его впустили в крепость создателя чудовищ, прошло гораздо больше времени.
      Публий держался напряженно, его показная веселость куда-то испарилась, Руиз догадывался, что за пределами своей берлоги творец монстров чувствует себя беззащитным. Дискомфорт, который испытывал Публий, доставлял пленнику определенное удовольствие, но он был достаточно осторожен, чтобы не показывать этого.
      Дирмы запечатали шлюз. Один из них занял сиденье пилота и аккуратно вывел лодку из бухты. Через несколько минут они уже входили в гавань Спиндинни.
      — Я пошлю с тобой Хьюи, — сказал Публий, ткнув пальцем в одного из охранников. — Хьюи, ты будешь вести себя так, будто принадлежишь Руизу, но только до тех пор, пока он не попытается от тебя удрать. В этом случае ты просто оторвешь ему башку. Ясно?
      Дирм торжественно и серьезно кивнул.
      — Помни об этом, Руиз. Я не колеблясь оторву тебе голову, если хоть чуть-чуть занервничаю. Не заставляй меня переживать.
      Руиз глубоко вздохнул:
      — Пошли, Хьюи.
      По ту сторону внутреннего шлюза охранник вернул Руизу оружие, ибо ни один человек в здравом уме не войдет в Спиндинни невооруженным. Потом его мнимый раб толкнул внешнюю дверь, и они ступили на разваливающуюся пристань.
 
      Спиндинни являлся развлекательным комплексом, который посещали вольные торговцы. По этой причине он одновременно служил и местом, где можно нанять кого угодно, — своеобразная биржа труда. Роботы-убийцы на входе не задали Руизу и Хьюи никаких вопросов — видимо, эти двое выглядели достаточно грозно, чтобы по праву находиться в Спиндинни. Ведь здесь крутились и безработные солдаты, и авантюристы, и наемные убийцы, на что, собственно, и рассчитывал Руиз.
      Стоило им попасть внутрь, как на бывшего агента накатил острый приступ ностальгии. Насыщенный запахами его профессии — пота, дыма, алкоголя, ружейной смазки, озона — воздух казался таким родным. Грубые голоса, которые неслись изо всех дверей и окон, окружавших пристань, ласкали слух. Внезапный резкий хохот, проклятия и ругань, фальшивое пение, звон стаканов, побулькивание трубок, вздохи и стоны звучали для него как музыка.
      Руиз покачал головой. Ему казалось очень странным, что он вообще когда-либо жил такой жизнью… А ведь это было совсем недавно.
      — Пойдем-ка в зал сообщений, — сказал он, и Хьюи безропотно последовал за ним.
      Зал сообщений был островком гигиеничного и высокотехнологичного спокойствия в дымных глубинах Спиндинни. Стекло, хром, ровный гул машин. Руиз подсел к терминалу компьютера и ввел свои требования и шкалу оплаты. Затем он снял кабинку для переговоров и принялся ждать, когда его потенциальные воины выползут из своих берлог и явятся на собеседование.
      Спустя четыре часа у него было пятеро наемников, которых он счел достаточно компетентными профессионалами. Этих он выбрал из сотни претендентов. Публий разрешил ему взять шестерых, но Руиз слишком устал, чтобы подыскивать еще одного спутника. Каждый сеанс работы с ментоскопом — устройством ограниченного действия для проверки правдивости кандидатов — отнимал очередную порцию сил. Ментальные океаны завсегдатаев Спиндинни по большей части представляли собой темные и мутные воды, таящие неведомые опасности.
      Пока что его войско состояло из весьма обильно покрытого шрамами воспитанника гладиаторских стадионов, бившегося на нижних уровнях, киборгизированного клона знаменитого освободителя Номуна, двух серьезных дам с мира Ях, виртуозно владевших игольчатым лазером, и маньяка-зверятника, которому безумно нравилось постоянно пребывать в личине росомахи. Последний наемник внушал серьезные опасения, но Руиз был доведен до отчаяния нервным истощением и бедностью предлагаемого ассортимента. Зверятник, несомненно, был свирепым и опытным убийцей, но сможет ли он контролировать свое второе «я», особенно в ситуации, где потребуется скорее холодный расчет, нежели свирепость? Руиз не был уверен в этом.
      Пока бывший агент подыскивал последнего рекрута, мужчины коротали время за игрой в карты. Женщины сидели держась за руки и глядели на командира большими золотистыми глазами.
      Когда Руиз уже собирался сдаться и удовлетвориться тем, что имеет, в кабинку переговоров ввалилась знакомая фигура — высоченный, тощий и угловатый тип, чьи жидкие седые волосы были заплетены в тощую косичку. Шишковатое лицо украшали полосы зеленовато-голубой раскраски, а одежда состояла из потрепанного комбинезона, покрытого сувенирными заплатками с дильвермунских туристических аттракционов.
      — Я не опоздал? — спросил, слегка покачиваясь, Олбани Евфрат. Он, прищурившись, вгляделся в лицо нанимателя и шагнул вперед. — Руиз? Руиз Ав? Ты-то что делаешь в этом чертовом логове?
      — Тебя ищу, — ответил Руиз почти серьезно. Он еле сдерживал захлестнувшую его радость. Олбани был не святее любого, кто воевал и убивал за деньги или ради извращенного удовольствия. Но Руизу в свое время довелось сражаться бок о бок с Евфратом, и он видел, что этот человек способен на верность и сострадание — качества, чрезвычайно редкие для наемника. У них завязалась осторожная дружба, сохранившаяся несмотря на то, что в результате злополучной второй линианской кампании они оказались по разные стороны баррикад. Главной слабостью Олбани оставалось пристрастие к различным химическим стимуляторам. В данный момент он был абсолютно пьян.
      — Меня, стало быть, ищешь, — произнес Евфрат заплетающимся языком. — Странно. Ладно, вот он я. Что за работа?
      — Подкрадываться и вынюхивать, вот что, — ответил Руиз. — Ну и убрать по возможности. Олбани с сомнением покачал головой:
      — Не знаю, Руиз. Никогда не стремился к работе, где требуется хладнокровие.
      — Знаю. Но тут овчинка стоит выделки. Объект уж больно выразительный. Ликвидировать его надо во что бы то ни стало — от этого зависят судьбы очень многих людей.
      «И ведь ни капли лжи», — подумал бывший агент. Олбани вздохнул:
      — Ладно, раз ты так говоришь. Не думаю, что ты стал бы меня обманывать. У тебя на этот счет всегда был пунктик — никому не врать.
      — Отлично, — подвел итог Руиз. — Давай-ка протрезвим тебя и поедем. Дело срочное.
      Вся команда разместилась в бронированной амфибии Публия. Сам хозяин, следуя здравому совету Руиза, не показывался. Агент высказал предположение, что один из наемников может случайно узнать творца чудовищ и сломаться под бременем угрызений совести.
      Олбани протрезвел, но его все еще трясло. Бортовая аптечка накачивала его восстановительными средствами через пристегнутую на запястье трансфузионную манжету.
      — Итак, — начал Евфрат, — в чем состоит наша задача?
      Они направлялись в ангар, где Публий держал батискаф, и у Руиза было в запасе несколько минут, чтобы посвятить старого товарища в план, разработанный совместно с двойником Юбере. Он объяснил, где и как они проникнут во владения клиента, расположенные в недрах пещерного небоскреба. Затем обрисовал, не вдаваясь в омерзительные детали, вероятные препятствия. Все они прошли специальную подготовку по ведению боевых действий в городских условиях и имели необходимый опыт, нередко весьма обширный. Однако Руиз надеялся, что вступать в неравные поединки не придется.
      Наемников интересовало, кто же является объектом операции, то один, то другой пытался выяснить, на каких уровнях им предстоит драться. Руиз дипломатично уходил от ответов. Чувство ответственности за нанятых им убийц неприятно давило на него, особенно теперь, когда к ним присоединился Олбани. Он не сомневался, что стоит хоть одному из них узнать, в чем заключается задание и кого им предстоит убрать, Публий незамедлительно позаботится о том, чтобы распространять слухи по окончании операции было некому.
      Руиз покончил с изложением плана.
      — Вопросов нет? — Он оглядел окружавших его людей. — Порядок. По прибытии в ангар каждый сможет выбрать себе оружие по вкусу. Олбани, ты будешь нашей ищейкой. У тебя всегда был великолепный нюх на неприятности. — Затем кивнул на клон киборга. — Хаксли займётся разведывательным оборудованием, это его специальность.
      — А я? — подал сиплый голос Зверятник по имени Дурбан.
      — Первый на тропе.
      Руиз повернулся к бывшему гладиатору, который вообще не назвался.
      — Ты и Дурбан будете выскакивать вперед по очереди, словно играете в чехарду. Так надежнее. А вы двое прикрываете фланги, — обратился он к женщинам, которые представились как Мо и Чоу.
      — А ты-то что? — поинтересовался Олбани. — Всю грязную работу, похоже, предстоит делать нам.
      — Хотел бы я оказаться на вашем месте. Но я буду пасти новичков.
      Широкие бесстрастные лица приобрели кислое выражение.
      — И кто же это? — спросил зверятник.
      — Генш и безоружный двойник, — неохотно ответил Руиз.
      На хмурых физиономиях команды проступило упрямство.
      — Чертовщина какая-то, — пробормотал Олбани. Руиз пожал плечами:
      — Ну, именно из-за них вы получаете такие большие деньги. Больше мне нечего вам сказать.
      — А как насчет фразы: «Если вы передумали, можете вылезать у ближайшего небоскреба»? — спросила одна из яхианок.
      — Извините, — покачал головой Руиз. — На контракте стоит ваша подпись. Отказ от работы означает, что вы будете проданы в рабство. Вот и все.
      — Ты изменился, стал жестче, чем в былые времена, — печально покачал головой Олбани.
      — Мой контракт еще суровей, чем у вас, — ответил Руиз, думая о скальпеле Публия.
      Прежде чем пустить их на борт батискафа, Публий послал Хьюи за Руизом. Он встретил пленника в командирской рубке, любуясь мерцающими огнями Моревейника через огромный иллюминатор. Помещение, якобы для удобства маленького генша, который терпеливо ждал в углу, освещалось только гроздью красных лампочек. На кушетке, растянув губы в нечеловеческой улыбке, восседал фальшивый Юбере. Четверо охранников-дирмов, расставленных по периметру рубки, поглаживали оружие, внимательно наблюдая за вошедшими.
      Публий приветственно вскинул ладонь.
      — А, Руиз! Готов ли ты повлиять на ход истории?
      — Полагаю, да. — В голосе Руиза звучало сомнение.
      — Ах, Руиз, ну почему ты не ощущаешь величия момента! Просто позор! Я бы хотел, чтобы ты прочувствовал всю значимость возложенной на тебя миссий. Когда вернешься с победой, вселенная навсегда изменится.
      Помпезность творца чудовищ начала надоедать Руизу, но он старательно это скрывал.
      — Я рад, что ты доверяешь мне, император Публий.
      Тот просиял:
      — Конечно! Но — к делу.
      Он поманил пальцем молоденького генша. Существо прошлепало по полу и остановилось перед ними.
      — Дай я сниму с тебя ошейник, — обратился хозяин к Руизу. Пленник наклонил голову, и Публий прижал молекулярный ключ к замку.
      — Насколько без него лучше, правда же? — обратился он к агенту. — Ты уверен, что вам с геншем так уж необходимы бешеные ошейники?
      Руиз не удостоил его ответом.
      — Ну, дело хозяйское, — Публий достал из ящика металлический футляр и открыл его. — Полагаю, ты захочешь их осмотреть?
      Руиз вынул ошейники из гнезд и поднес их к свету. Он разглядел марку корпорации «Источник», что, как правило, служило гарантией качества. Проверил, не повреждены ли пломбы, затем прогнал оба пульта управления по обычной диагностической программе. Все это время Публий наблюдал за ним с растущим нетерпением.
      — По-моему, с ними все в порядке, — сказал Руиз без особой уверенности.
      — Разумеется, в порядке. За кого ты меня принимаешь?!
      — За умного человека, — ответил Руиз.
      — И в этом ты, безусловно, прав, — снисходительно заметил польщенный Публий. — Продолжай.
      Руиз повернулся к геншу:
      — Хозяин объяснил тебе назначение этого прибора и условия сделки?
      Один из ротовых треугольников генша затрепетал и открылся, раздался тоненький свистящий голосок:
      — Я буду заложником.
      — Верно, — кивнул Руиз. — Ты знаешь, как работают ошейники?
      — Да.
      — Подробнее, пожалуйста, — попросил человек.
      — Если умру я, умрешь ты. Если умрешь ты, умру я.
      — Правильно. Кроме того, Как только мы наденем ошейники, снять их можно будет уже только по обоюдному согласию.
      — Я прекрасно это понимаю, — сказало существо.
      — Отлично. Тогда приступим.
      Руиз защелкнул ошейник у себя на шее и внимательно следил, как Публий надевает такой же на генша, фиксируя кольцо анестезирующими скрепками. Затем он взял в руки пульт управления, а генш открыл еще один рот и протянул щупальце к своему. Оба разом нажали на соответствующие кнопки, и человек почувствовал, как включился его ошейник. Накатило дурное предчувствие, но Руиз отогнал его. Ему понадобятся все его способности, навыки и максимальная сосредоточенность, чтобы выполнить задание Публия, а потом пережить его благодарность.
      — Поехали, — сказал он.
      Батискаф беззвучно опускался в черные глубины Моревейника, с помощью пассивного сонара нащупывая путь сквозь непролазные подводные дебри. Руиз то и дело замечал стремительно проплывающих мимо маргаров, а сонар постоянно фиксировал звуки, издаваемые более мелкими формами жизни, а также вибрацию двигателей других, не столь тщательно замаскированных подлодок и надводных судов. Прибор анализировал отраженные колебания и по ним реконструировал на экране головизора призрачный зеленоватый контур подводной стены небоскреба. Их собственное положение отмечала красная точка, которая еле заметно ползла вниз, вдоль колоссальных контрфорсов. Какое-то время Руиз внимательно смотрел на экран и убедился, что автопилот работает нормально. Затем он прошел сквозь забитый наемниками и их арсеналом грузовой трюм на корму и поманил Олбани. Тот поднялся и последовал за ним в личную каюту капитана, где ждали фальшивый Юбере и генш.
      — Ты у нас детектор неприятностей, Олбани, — сказал Руиз. — Взгляни на эти ошейники и скажи, все ли с ними в порядке.
      — Посмотрим, что тут можно сделать, — откликнулся Евфрат и принялся раскладывать зонды и тестеры для проверки приборов.
      Через полчаса, тщательно изучив ошейник генша, он поднялся, морщась от вони, издаваемой негуманоидом.
      — Этот подлажен, — отрапортовал он. — На участке, где расположен рецептор, проложена мономолевая пленка, которая не пропустит сигнал к уничтожению. Когда босс тебя прикончит, генш не умрет.
      Руиз покачал головой. Жадность Публия была беспредельна. Безумный хирург оказался не в состоянии пожертвовать самым маленьким геншем, чтобы убрать старого знакомого, не вызвав в том подозрений. Руизу стало даже немного обидно. Он протянул руку к панели под потолком и включил видеокамеру.
      — Давай-ка запишем это, — сказал он. — Вдруг пригодится. Ты можешь убрать эту пленку?
      — Легко, — отозвался Олбани, приложил к ошейнику атомный стиратель и установил таймер.
      Руиз обратился к геншу, который бесстрастно терпел действия механика:
      — Ты знал об этом?
      — Нет. Но я — ценное имущество. Логично было бы предположить, что владелец пожелает меня обезопасить. Ты собираешься сообщить ему, что трюк не удался?
      Руиз в ответ неопределенно хмыкнул. Когда Евфрат объявил, что ошейник исправен, он сказал:
      — Окажи мне услугу, Олбани. Возьми-ка двойника и уведи его куда-нибудь отсюда. Развлекай его как хочешь, только, в случае чего, видимых синяков не оставляй. А нам надо посоветоваться.
      Олбани взял лже-Юбере за руку. Тот спокойно улыбнулся и безропотно последовал за наемником. Руиз захлопнул пневматическую дверь и повернул замок. Потом выключил камеру.
 
      — Давай-ка побеседуем.
      Низа, выпрямив спину, сидела позади Реминта, прикованная к стальной скамье. Рядом с ней Фломель ругался себе под нос. Он проклинал ее, Руиза Ава, злую судьбу, которая привела его к такому плачевному концу.
      — Заткнись, — закричала она наконец, устав от постоянного нытья. — Ты и дальше собираешься вести себя так недостойно?
      Фломель бросил на нее злобный взгляд:
      — Шлюха… Сама бы помолчала. Это ты виновата во всем. Ты соблазнила безродного убийцу в Биддеруме. Когда он бросился на сцену, наша участь была предрешена. Если б не он, мы бы уже выступали перед владыками пангалактических миров.
      Дольмаэро, сидевший с Низой спина к спине, недоверчиво хмыкнул:
      — Маловероятно, мастер Фломель. И потом наши умы и души более не принадлежали бы нам, не вступись за нас Руиз Ав.
      — Ну и сколько еще они останутся нашими? — вопросил Фломель. — Кроме того, если бы я никогда не узнал, что мой мозг переделан, какая бы мне была разница? По-моему, это не так уж страшно.
      — Правильно, так и должно быть, — сухо заметил Мольнех.
      — Что ты хочешь этим сказать? — взвился Фломель.
      — Внешнее проявление вещей всегда заботило тебя гораздо больше, чем их суть. Пока мы оставались фокусниками, все было в порядке — подобный подход даже в чем-то помогал тебе работать. Такова природа нашего искусства. Но теперь-то мы — рабы.
      Мольнех был мрачен. Таким Низа его не видела. Она с опозданием поняла, как помогала ей его непоколебимая жизнерадостность.
      Фломель продолжал ныть, не слушая уговоров, поливая Руиза Ава все более колоритными и выразительными проклятиями. Низа уже не могла притворяться безучастной.
      — Постыдился бы, — укорила она фокусника. — Руиз сохранил тебе жизнь, когда мы все готовы были тебя убить. Только из-за его милосердия ты выдал нас Кореане. Мы бы сидели в безопасном месте, а потом Руиз забрал бы нас оттуда, чтобы увезти из этого ужасного мира.
      В этот момент громадный мужчина, который вел лодку, повернул голову и отрывисто бросил:
      — Вы ошибаетесь.
      — Что ты имеешь в виду? — холодно поинтересовалась Низа.
      Реминт пугал ее. Он казался не человеком, а стилизованным воплощением разрушения. Она видела, как он спокойно прикончил десяток людей из охраны казарм. При этом на лице его не отражалось ничего, кроме упрямой сосредоточенности.
      — Фломель вас не предавал, — ответил Реминт. — Как, думаете, мы его нашли?
      — И как же? — требовательно спросила Низа, придавленная ощущением надвигающейся беды.
      — Руиз Ав сказал нам, где вы. Он надеялся выкупить свою жизнь посредством ваших, думал заключить с нами сделку. Но у него ничего не выйдет. Мы все равно найдем его. Так что вас он продал совершенно напрасно.
      — Я тебе не верю. — Низа злобно уставилась в затылок Реминту. — Ты нас небось за дураков держишь. Если бы вы купили нас у Руиза, вам не пришлось бы взрывать казармы и драться с охранниками, чтобы заполучить свое имущество.
      — Он продал вас не нам, а кое-кому другому. Ваши новые хозяева были спесивы и несговорчивы и не желали расстаться с вами ни за какие деньги, Поэтому нам пришлось действовать несколько грубо и прямолинейно, — пожал плечами Реминт, не сводя глаз с курса.
      Низа продолжала в бессильной ярости сверлить убийцу взглядом, но глаза застилали слезы. Она больше ни в чем не была уверена. На месте сердца у девушки теперь зияла кровавая рана.
 
      Руиз внимательно разглядывал генша. Как и все существа его породы, данный экземпляр был, с человеческой точки зрения, весьма отвратителен. Покрытое мешковато висящей кожей тело, как сухой травой, поросло сенсорной клетчаткой. По приплюснутому черепу хаотически блуждали три глаза. И этот тошнотворный запах…
      Инопланетянин, казалось, сосредоточил на собеседнике столько внимания, сколько генш вообще способен уделить человеку, который не собирается на него нападать.
      — Слушай внимательно, — начал Руиз. — Твой хозяин собирается убить тебя, чтобы убить меня.
      — Ты не скажешь ему, что починил ошейник?
      — Скажу, только разницы никакой. Ему очень надо меня убить, так что он даже тобой готов пожертвовать.
      — Ротовые отверстия генша затрепетали, подобный жест заменял этой расе скептическую улыбку.
      — Я — слишком ценное имущество.
      — Совершенно верно. Но если я преуспею в выполнении задания, твоя ценность значительно снизится.
      — Не может быть.
      — Может, поскольку человек, которого мы должны убрать, владеет огромным количеством геншей, так что твоя смерть не нанесет серьезного ущерба капиталу Публия.
      Генш притих. Руиз терпеливо ждал, пока он переварит информацию; Через пять минут существо подняло голову.
      — Это правда? Руиз кивнул:
      — Ты сам убедишься, когда мы окажемся внутри крепости. Твои обонятельные центры будут переполнены запахами соплеменников.
      Прошло еще пять минут.
      — Что я должен делать, чтобы выжить? — спросил наконец генш.
      Руиз откинулся на спинку стула, в нем затеплилась крохотная надежда.
      — Надо подумать. Для начала у меня есть одно предложение, но это только часть проблемы. Давай снимем бешеные ошейники.
      Генш в ответ задрожал, что означало отказ.
      — Если я это сделаю, Публий сурово накажет меня. Он объяснял очень подробно. Ты и представить не можешь, какими ужасами он мне угрожал.
      — Очень даже могу, — возразил Руиз. — Но ты не уловил основную логическую нить ситуации. Если мы не снимем ошейники, Публий просто убьет тебя, чтобы убить меня. Если же мы их снимем, он будет вынужден убрать непосредственно меня, а тебя, таким образом, пощадит. Хотя буду откровенен до конца: я хочу оставить тебя в качестве заложника — на всякий случай.
      — Понятно.
      — Я лично не желаю тебе никакого зла. Но я хочу выжить.
      — И это вполне понятно. — Генш, казалось, не испытывал к Руизу никаких отрицательных чувств, но агент поостерегся приписывать негуманоиду человеческие качества.
      Руиз вынул из кармана пульт управления ошейниками:
      — Мы должны нажать отключающую кнопку одновременно.
      Генш не двигался. Потом из второго рта вынырнуло тонкое полупрозрачное щупальце и коснулось кончиком кнопки.
      — Я готов, — сказал он.
      Оба нажали на кнопки, и ошейники, негромко щелкнув, упали на пол.
      Руиз глубоко вздохнул и помассировал натертую шею. Ему хотелось насладиться этим маленьким глотком свободы, но время уходило.
      — Хорошо ли тебе удается проникать в человеческие умы?
      — Мои успехи пока очень скромны. Но со временем я научусь.
      — Времени больше нет, — отрезал Руиз. — Что ты знаешь о погружении в голомнемонический океан деструктурированной личности?
      Генш нахохлился:
      — Об этом и подумать тяжело… Сознание такого человека — это холодное место, озаренное нестерпимо ярким светом.
      — Что можно сделать в подобном случае и насколько успешно?
      — Не разрушая личность и не перестраивая ее заново? Очень немногое. — Генш неуклюже поерзал. — Мне не хватит опыта.
      — Ладно. Оставим капитальный процесс, для которого у нас все равно нет ни времени, ни сил. По минимуму, что ты можешь сделать, чтобы не дать Публию использовать марионетку без нашего согласия?
      Генш снова притих. Руиз чувствовал, что терпение на исходе, но подавил желание поторопить чужака. Если бедняга забьется в истерике, все потеряно.
      Молчание тянулось бесконечно. Но вот генш неуверенно заговорил:
      — Мне не совсем понятна постановка вопроса. Я не обладаю достаточным опытом предательства. Может, я к этому не способен.
      — Глупости, — возразил Руиз. — Ты — разумное существо. Ни один народ, ни одна раса в процессе развития сознания не обходятся без предательства. Давай я перефразирую вопрос: что мы можем сделать, чтобы Публий не смог обойтись без нас? У меня есть идея: что, если ты блокируешь нервные рецепторы марионетки так, чтобы еда не реагировал на приказы хозяина? Ты сможешь повесить на эту блокаду какой-нибудь код или пароль, известный только нам?
      Глазные пятна генша прекратили свое бесконечное блуждание. Он полностью сосредоточился на предложении Руиза. Наконец, когда человек совсем было решил, что инопланетянин прибегнул к некоей разновидности летального самогипноза, существо заговорило:
      — Этот вариант кажется вполне осуществимым. Руиз прикрыл глаза. Ошейника больше не было.
      Он мог удрать и затаиться где-нибудь в самом темном закоулке Моревейника в надежде, что гнев Публия его не достанет. Но в плане побега с Суука это ничего не даст. Нет, остается уповать, что ему удастся найти крючок, на который попадется творец монстров. Руиз резко встал.
      — Надо попробовать, — сказал он и отправился в носовой отсек за двойником.

      Батискаф опустился почти на предельную глубину. Корпус его поскрипывал под давлением черной воды. Наконец они оказались у заброшенного хода. Руиз внимательно следил за изображением на экране головизора, аккуратно, сантиметр за сантиметром подводя суденышко к вертикальной стене. Проход выглядел как круглая вмятина двухметрового диаметра, перегороженная грубо сваренными решетками, почти бесформенными от покрывавшей их ржавчины.
      Они пришвартовались со всей осторожностью, на которую был способен Руиз, но все равно судно загудело от удара, как колокол. Команда озабоченно наблюдала, как он захватил манипуляторами ремонтный шлюз, совместил его края с неровностями стены и активировал молекулярные крепления.
      Запыхтел насос, и звук этот показался неестественно громким.
      — Пройдет несколько минут, прежде чем мы сможем проникнуть в камеру и начать прорезать дорогу, — заметил Руиз.
      Все опустили глаза. Это синхронное движение заставило капитана подумать о том, что его подчиненные наверняка слышали те же самые рассказы, что и он, — об огромных прожорливых чудовищах, которые спят, свернувшись, в глубинах Моревейника и никогда не поднимаются на поверхность. Эта мысль рассмешила его, отчего остальные уставились на него сердито и подозрительно.
      Когда шлюз очистился, предводитель подал знак Олбани:
      — Ты хорошо управляешься с горелкой, поэтому попадаешь в число избранных. Второй горелкой я займусь сам.
      Они надели маски и респираторы, пробрались в шлюзовую камеру и принялись резать оплывший металл решеток, которые перегораживали проход. Камеру заполнил жирный белый дым, и мир Руиза сузился до огненного луча в руках и яркого свечения расплавленного металла, который стекал по решетке на пол и всасывался аспиратором горелки. Бывший агент старался не думать о предстоящей операции, о том, что все шансы против него. Ему удалось прогнать эти мысли, но не воспоминание о Низе, которая ждет его в казармах для рабов и никогда не узнает о его гибели, если он не вернется.
      Через несколько минут шипение соседней горелки изменило тон. Послышалось жужжание, означавшее, что дальний конец пламени достиг пустого пространства.
      — Стоп! — крикнул Руиз, но Олбани и так уже выключил агрегат.
      Руиз осторожно ввел в тоненький шов акустический зонд и включил усилитель на полную мощность.
      — Не дыши, — прошептал он Евфрату.
      В течение тридцати секунд Руиз напряженно вслушивался. Ничего. Глухое молчание. Тишина. Отсутствовали даже фоновые шумы: гудение вентиляторов, гул генераторов. Тончайшие, неуловимые звуки жизни, которые проникают сквозь самые толстые стены и перекрытия, не доносились сюда.
      — Может, наш работодатель и не соврал, — сказал он, откладывая зонд. — Похоже, об этом лазе давно забыли.
      Олбани немного оживился:
      — Ты хочешь сказать, у нас есть шанс выйти отсюда живыми?
      — Этого я не говорил, — ответил Руиз, однако улыбнулся и похлопал старого приятеля по плечу. — Давай-ка еще немного поработаем.
      Часом позже они выжгли в паутине решеток пробку толщиной в метр. Этого должно было хватить, чтобы закрыть проход. Они влили в шов тиксотропическую смазку, потом подсунули под внешние края с полдюжины автоматических ломиков и нажали на пуск.
      Медленно-медленно со стоном и скрежетом пробка подалась. Руиз собрал свой арсенал.
      — Убедись, что остальные готовы. Пусть возьмут оружие и проверят, не забыли ли чего-нибудь из снаряжения, — велел он Олбани, который кивнул и вернулся в батискаф.
      Руиз попытался прикинуть, как еще можно увеличить шансы на выживание, но в голову ничего не приходило. Все теперь, казалось, зависело от достоверности данных, которые раздобыли разведчики Публия. И от того, сколько удачи осталось у Руиза. Он припомнил мрачные сентенции Дольмаэро относительно везения и улыбнулся. Агент обнаружил, что ему не хватает старшины гильдии.
      Пробка вышла из отверстия, а ломики протолкнули ее еще на полметра — как раз достаточно, чтобы пропустить человека. В шлюз с шипением пошел воздух. Олбани взял пробы, склонился над монитором и сообщил:
      — Дышать можно.
      Он снял респиратор и скривился. Руиз стянул свой. Слабый запах геншей отравлял всю атмосферу. Предводитель налетчиков поморщился, потом надел шлем и опустил забрало. Наемники застыли в ожидании приказов, и он кивнул Дурбану-зверятнику.
      — Пошел, — скомандовал он.
      Дурбан рванулся вперед. Персональный чип, вживленный в основание черепа, обеспечивал ему быстроту рефлексов, жестокость и решительность, свойственные его тотему. Он метнул на командира сияющий взгляд и улыбнулся. Из глаз зверятника на Руиза смотрела завладевшая человеческим мозгом росомаха, счастливая оттого, что сейчас попадет туда, где сможет удовлетворить свои животные инстинкты.
      Дурбан одним ловким и грациозным движением проник в щель, и Руиз затаил дыхание. Он ожидал звуков, которые свидетельствовали бы о засаде или о том, что сработала автоматическая охранная система. Но все было тихо, и через минуту Дурбан шепнул с той стороны:
      — Идите!
      — Хаксли, — Руиз обернулся к киборгу, который тащил на себе генератор помех — Полезай туда и установи свое оборудование.
      Следом командир отправил в щель покрытого шрамами гладиатора и одну из женщин с лазером в качестве прикрытия. Потом указал на проход марионетке, и фальшивый Юбере все с той же пустой улыбкой полез вперед.
      Руиз вернулся в батискаф, проверил, надежно ли защищена панель управления, и настроил охранные системы судна на самоуничтожение, если кто-нибудь посмеет войти в отсутствие хозяина. Затем он настроил освещение на самый мягкий уровень. Генш скорчился в темном углу.
      — Мы вернемся, как только сможем, — пообещал он существу, и оно издало шипящий звук, по-видимому означавший согласие.
      — Если Публий попытается связаться с тобой, безопаснее будет не отвечать, — посоветовал человек.
      — Я запомню, — откликнулся генш. — В настоящий момент ты кажешься мне более достойным доверия, чем он. Ты пока не лгал. Я чувствую запаховые метки многих представителей Настоящей Расы.
      Руиза пронзила дрожь предчувствия.
      — Сколько их?
      — Слишком много, чтобы я мог различить отдельные следы. Больше, чем я предполагал. Я вообще не думал, что может быть столько геншей в одном месте… Я очень молод и неопытен… И все же их очень-очень много. Ты отпустишь меня к ним, когда вернешься?
      — Если обстоятельства позволят, — вздохнул Руиз.
      — Понимаю.
      Диаметр огромной трубы равнялся примерно трем метрам. В свете нашлемных фонарей было видно, что туннель поворачивает влево. Руиз посоветовался с Олбани, который нес на плече портативный радар.
      — Что мы имеем?
      — В моем спектре — никакой активности, — сосредоточенно ответил Евфрат. — Каждые тридцать три метра встречаются провалы, наверное, какие-то ниши без дверей.
      Руиз послал своих людей вперед. Первым шел зверятник, его прикрывали с флангов женщины, перемещаясь так, чтобы все время держать окружающее пространство под прицелом. На приличном расстоянии от них безымянный гладиатор вел на поводке поддельного Юбере. Непосредственно перед Руизом двигался киборг с приборами для создания помех. Позади тащился обвешанный датчиками Олбани.
      — Переговоры только по шлемофонам и на минимальном уровне, — приказал Руиз. — Передвигаться крадучись, ясно?
      В темноте вспыхнули семь пар глаз, каждая со своим совершенно особенным выражением — предвкушением, любопытством, страхом. Двойник был невозмутим.
      Руиз оглянулся на Евфрата.
      — Ты нас ведешь. Командуй! — сказал он.
      — Давайте-ка рысью, — ответил Олбани. — Когда заблудимся, я вам скажу.
      Отряд отмахал по пустому туннелю много километров. Долговязый техник подтвердил наблюдения Руиза, заметив, что они понемногу поднимаются.
      — Это ведь правильная дорога, босс? — уточнил он.
      — Вроде бы, — ответил Руиз.
      Они следовали за навигационным зондом, которым их снабдил Публий. На дисплее у Олбани поблескивали цепочки данных. Через равные промежутки им попадались открытые дверные проемы, обрамленные каким-то серебристым сплавом. У первого такого отверстия Дурбан замер, потом упал на брюхо и заглянул внутрь.
      — Пустой склад, — констатировал он и двинулся дальше. Прочие помещения оказались столь же невинного свойства.
      На отметке три с половиной километра Олбани застыл на полушаге.
      — Активность, — прошептал он, остальные резко остановились. — У меня тут самая малость электромагнитных волн… вроде слабенькой пульсации.
      Хаксли постучал ногтем по своим индикаторам.
      — Маловато, чтобы распознать объект, — проскрипел киборг. — Надо бы подобраться поближе.
      Руиз подумал и подозвал одну из женщин:
      — Чоу, вы с Дурбаном пойдете за Олбани и Хаксли вперед, пока они не разберутся, что там такое. Пожалуйста, не пользуйтесь коммуникаторами за пределами пятидесятиметрового диапазона.
      Яхианка кивнула, и вся четверка исчезла во мраке. На протяжении десяти ударов сердца Руиз еще различал блики их нашлемных фонарей, потом и они пропали.
      Командир ждал. В одной руке у него был зажат плазменный огнемет, другой он теребил поводок марионетки. Оставшаяся яхианка присела у стены метрах в пятнадцати перед ним, гладиатор занял позицию у него за спиной в дверях пустого склада.
      — У нас есть немного времени, чтобы поговорить с глазу на глаз, — заметил поддельный Юбере. — Может, ты все-таки скажешь, что со мной делал генш? Публий не упоминал, что я нуждаюсь в дополнительных модификациях.
      — Видимо, Публий рассказывает тебе далеко не все.
      — Разумеется. Но тем не менее странно. Ты уверен, что это не твоя идея?
      — А хоть бы и так — неужели ты думаешь, что я расскажу тебе правду?
      На миг лицо двойника исказилось.
      — Меня опасно даже в шутку дразнить подобными вещами, — произнес фальшивый пират таким диким и мрачным голосом, что, казалось, его устами внезапно заговорил кто-то другой.
      Руиз окинул собеседника внимательным взглядом. Что же он такое? Не был ли дубликат, а следовательно, и сам Юбере, куда менее спокойным персонажем, нежели Публий пытался его убедить?
      — Извини, — сказал Руиз, — разумеется, я действовал согласно указаниям Публия. Куда мне тягаться с таким могучим монстром, как он? У кого, интересно, хватило бы на это храбрости? Или глупости.
      Лицо двойника снова приобрело дружелюбно-отсутствующее выражение.
      — Ну, если ты так говоришь… Ладно, тогда другой вопрос. Почему ты все время держишь меня на поводке? Ты же знаешь, что я не посмею нарушить инструкции Публия.
      — Мне так спокойнее, — ответил Руиз. — И потом уже ясно, что инструкции у нас с тобой разные.
      Через полчаса Руиз услышал в коммуникаторе шепот Олбани:
      — Идите сюда.
      Они в два счета добрались до него, он был один.
      — Я оставил прочих наблюдать за развитием событий. — Голос техника звучал как-то надтреснуто. — Нам обязательно делать это, босс?
      Руиз кивнул.
      — Что вы обнаружили?
      — Нечто загадочное. Что там у тебя с геншами? Ты прямо из кожи вон лезешь, чтобы поближе с ними познакомиться.
      Руиз заметил, что по мере того, как они с Евфратом продвигаются вперед, вонь действительно усиливается.
      — Не твоя печаль, Олбани, — огрызнулся он. — Что ты там нашел?
      Техник вздохнул:
      — Ладно, не обращай на меня внимания, мне, в сущности, плевать. А наткнулись мы на здоровенную дыру в теле небоскреба. Туннель в нее и упирается. Не знаю, в результате какого катаклизма эта дыра возникла, но она словно проела здание насквозь. В поперечнике проклятая дырка порядка ста пятидесяти метров, более-менее цилиндрической формы. Над нашим туннелем и под ним сотни точно таких же коридоров. По стенам шахты, минуя проходы, спиралью идут рельсы. Полагаю, это более позднее архитектурное добавление. Если верить радару, вверх дыра уходит где-то на полкилометра, но вниз она простирается гораздо дальше — километра на три. И вот что я тебе скажу: воняет оттуда, как будто на дне ее собрались все генши вселенной.
      — А что засек твой радар? Олбани покачал головой:
      — Понятия не имею. Стоило нам подобраться поближе, как все прекратилось. Я думаю, это был поезд или что-то в этом роде: спускался или поднимался.
      — А что приборы обнаружения?
      — Хаксли говорит, все чисто. Он понимает в этом? Руиз не обратил внимания на его вопрос. В данных Публия никакая дыра не фигурировала. Видимо, и у него информация была неполной. Командиру маленького отряда оставалось только уповать на то, что навигационный зонд окажется не совсем бесполезным. Руиз обернулся к двойнику:
      — Что это такое?
      Тот покачал головой. Впрочем, вполне дружелюбно.
      — Наверное, я просто забыл. Странно, что в собственном доме меня удивляет такая существенная деталь. — Он казался по-настоящему сбитым с толку, но только на мгновение.
      — Мы можем попасть на железную дорогу? — спросил Руиз.
      — Она идет в двадцати метрах под нашим туннелем, потом поднимается по спирали и проходит уже на шестьдесят, метров выше уровня коридора, — ответил Олбани. — Даты сам увидишь. Мы уже почти пришли. От дыры исходит слабый рассеянный свет, так что фонарь можно выключить.
      Как только Руиз погасил лампу, он заметил в конце туннеля мягкое красноватое свечение. В горле у него встал комок, лоб покрылся потом.
      — Да-а-а, — протянул Олбани.
      Именно такое освещение предпочитали генши. Те самые существа, которые установили в мозгу Руиза смертную сеть и императив Лиги. Он почувствовал неуловимое напряжение в голове, словно призраки этих конструкций до сих пор присутствовали в его сознании. Бывшего агента охватила странная слабость, но он безжалостно подавил ее.
      Они добрались до конца туннеля, где распластались на животе остальные. Киборг направил в яму кучу всяких зондов и анализаторов. Со стороны казалось, что он удит рыбу невидимой удочкой. Чоу отползла подальше от края и вжалась лицом в пол. Дурбан являл собой сжатую пружину разрушения, убийства и насилия, которая только ждала приказа, чтобы развернуться в стремительном броске. Когда Руиз подполз и улегся рядом, зверятник смерил его хищным взглядом.
      — Прикрути-ка свой персональный чип, — приказал командир.
      Дурбан ответил беззвучным ревом, лицо его исказила нечеловеческая гримаса, но он, все-таки протянул руку к затылку и уменьшил силу внушения.
      «Зверятник может стать обузой», — подумал Руиз, заглядывая в дыру.
      Казалось, сами стены источали этот тревожный красный свет. Незваный гость подивился прихоти Алонсо Юбере, который осветил свое жилище подобным образом. Судя по двойнику, хозяина крепости трудно было заподозрить в пристрастии к драматическим эффектам.
      Железная дорога была одноколейной. Рельсы крепились к стене посредством скоб-костылей, металл блестел, как бывает только при частом использовании. Полотно казалось бесконечным, его легкие отблески терялись в темноте вверху и внизу.
      Руиз подполз к краю, чтобы заглянуть поглубже. Дно скрывали клубы густого дыма или тумана. Они преломляли красный свет таким образом, что создавалось впечатление, будто из бездны таращится огромный багровый глаз.
      — Что-то летит, — сказал киборг, поспешно убирая свои приборы.
      Руиз поднял глаза. Крохотная точка приближалась. Вот она выросла до размеров маленькой фигурки. Падала она совершенно безжизненно, кувыркаясь, как тряпичная кукла. Секундой позже Руиз осознал, что это женщина. Лицо ее было скрыто длинными черными волосами, которые развевал встречный ветер. Она пролетела ближе к дальней стороне провала, и агент не успел как следует рассмотреть ее. Женщина беззвучно исчезла в красной пучине.
      Руиз был потрясен до глубины души. Вопреки всякой логике, он был убежден, что только что видел, как навстречу смерти падала Низа. «Нет! Нет. Она в казармах, в безопасности». Он выругал себя за идиотизм. Во вселенной полно стройных черноволосых женщин. Глупо полагать, что именно эта, только что канувшая в бездну, была каким-то образом связана с ним, — тоже мне, солипсист выискался.
      — Геншей кормят, — заметил Олбани.
      — Понял, — откликнулся Руиз севшим голосом.
      Генши были стервятниками, способными переварить продукты разложения почти любого вида жизни, основанного на углероде. Человеку и думать не хотелось, на что похоже дно этой страшной воронки. «Вот тебе и сказка с гоблинами, Низа», — подумал он, и почему-то именно эта мысль помогла ему справиться с ужасом и омерзением. Герой всегда спасает принцессу.
      Киборг снова растянул сеть датчиков и спустил на рельсы сенсор. Он долго изучал поступающие данные, потом передал монитор Олбани, который подключил прибор к своей системе детекторов.
      — Эй, — подал голос долговязый техник. — По-моему, кто-то медленно едет вниз.
      Хаксли снова втянул свои зонды, остальные рассыпались в глубине туннеля, чтобы не оставлять слишком явный инфракрасный след своего пребывания около провала. Руиз отдал поводок двойника одной из яхианок. Теперь на краю дыры остались только он, Хаксли и Олбани.
      Ушей Руиза достигло тонкое жужжание. Он посмотрел наверх и увидел далеко в вышине поезд, который довольно быстро приближался, скользя по спирали на стене ямы. Специфический звук был вызван трением механизмов о рельсы.
      Когда поезд оказался как раз напротив них, Руиз приник к крохотному сверхчувствительному телескопу, который одолжил ему Олбани. Он разглядел голый каркас, под которым крепились ролики, обеспечивавшие сцепление с рельсами. Внутри были настелены маты, на которых сидело около семи человек. Всего таких клетушек было шесть. При каждом толчке поезда головы пассажиров безвольно мотались: видимо, они находились под наркозом. По обоим концам поезда сидели гигантские дирмы. Они смотрели в противоположные стороны, держа наготове парализаторы. Перед одним из них помещалась панель управления, из которой торчали различные рычаги и переключатели, Странные чужеродные черепа были покрыты многочисленными шрамами, — Руиз распознал ритуальные узоры.
      Олбани крякнул.
      — Неустрашимые дирмы, — заметил он. — У нашего клиента, видать, денежки водятся.
      Руиз пожал плечами:
      — Стал бы кто-нибудь нанимать дорогостоящих головорезов вроде нас, чтобы пристукнуть нищего за углом.
      — Верно. Ладно, их можно просто сковырнуть с сидений. Самая работа начнется, когда мы их уберем. Надо будет поймать поезд, прежде чем он от нас удерет. А скорость-то у него приличная.
      — Подождем, когда они поедут обратно.
      — Ну конечно. — Олбани скорчил обиженную гримасу. — Я похож на туриста, которому не терпится побывать в геншийском Диснейленде, да?
      Руиз улыбнулся:
      — Да нет вроде. Как, по-твоему, лучше действовать?
      Олбани задумчиво почесал щеку:
      — У нас тут небольшая проблемка. Сестрички-яхианки маленько страдают агорафобией — по-моему, проводя ментоскопию, ты не придал этому особого значения. Не знаю, будет ли от них какой-нибудь прок.
      Руиз задумался.
      — Если заказчик дал нам верные сведения, — не считая наличия этой дыры, о которой он и сам не знал, — мы можем проникнуть в дом клиента, так сказать, через черный ход. В этом случае нам понадобятся не все. Мы оставим сестричек здесь в туннеле сторожить проход.
      — Тут столько «если», Руиз, — неуверенно покачал головой Олбани.
      Поезд пронесся по стене. Руиз обернулся к Хаксли:
      — Возьми весь свой арсенал и проверь эту штуковину на переключатели-ловушки, разрывные соединения, антипассажирские устройства — словом, ты сам знаешь, что искать. Неизвестно, сколько времени у них займет спуск, но когда они станут возвращаться, мы должны быть наготове и во всеоружии.
      Они молча ждали, пока киборг колдовал над своими зондами и детекторами. Поезд прошел прямо под ними, и у Руиза мелькнула мысль, что вот тут-то дирмы поднимут головы и увидят их. Но нет, охранники продолжали невозмутимо таращиться прямо перед собой.
      Когда они, вместе со своим одурманенным грузом, исчезли из поля зрения, Руиз обратился к Хаксли:
      — Ну, что у тебя получилось?
      — Не поручусь, что выловил все, но… имеется переключатель «на мертвеца», настроенный на жизненные показатели первого дирма. Тут нет проблем, если Мо и Чоу еще не разучились стрелять. Такие штуки вообще плохо защищены. Легко вскрываются ударом игольчатого лазера в центральные соленоиды. Ей-богу, дурацкое устройство. Сердечник вроде как заключен в монолиновую броню, но периферия весьма уязвима.
      — Что еще?
      — По-моему, прибор выборочной идентификации. Если я правильно понял принцип его работы, то время от времени кто-то вызывает охрану сверху, а один из них отвечает. Сует какую-то часть тела в идентификатор. Что могут использовать такие бугаи?
      — Локтевые шипы, — ответил Руиз.
      — А-а. Тогда вопросов нет: оставим парочку под рукой и будем надеяться, что удастся распознать сигнал вызова. Потом наличествует противоабордажное поле. Оно включается, если кто-то пытается проникнуть в состав между остановками. К счастью, наш работодатель не пожадничал с оружием: полагаю, что смогу подстроить нашу броню так, чтобы она вошла в резонанс с этим полем — если, конечно, фазовый сдвиг не особенно сложный.
      Олбани хихикнул.
      — Круто, Хаксли, какое облегчение! А то пришлось бы все бросить и кротко потрусить обратно в наш тепленький батискафчик. Вот незадача была бы, а?
      Хаксли смерил техника ледяным взглядом, но ничего не сказал.
      — Еще, — продолжал киборг, — присутствует куча механического добра: огнеметы ближнего действия, проволока-путанка, бритвенные поручни. Это скорей по твоей части, Олбани. Правда, все штуковины подсоединены к центральному монитору, но это работа лазерщиц. Какое-то инерционное устройство замкнуто на корпус поезда. По-видимому, оно должно реагировать на внезапное изменение скорости.
      — А что насчет самой дыры?
      — Дохлый номер, — ответил Хаксли, пожимая металлическими плечами. — Будь у нас неделя времени и нужное снаряжение, мы могли бы забраться по стене, и никто бы нас не заметил, если бы специально не пришел посмотреть, что делается в шахте. Однако рельсы снабжены детекторной проволокой, которая при малейшем прикосновении раскаляется добела, поэтому подняться по скобам просто нереально.
      — Значит, так, — вступил Олбани. — Давайте подведем итоги. Наши струхнувшие сестрички должны как следует взять себя в руки, чтобы пробить соленоиды. Нам следует аккуратно пришить дирмов, чтобы не попортить им локотков. Затем предстоит влезть на эту штуку так, чтобы она не замедлила хода, пусть даже она несется с такой скоростью, что при неудачном приземлении мы переломаем ноги. Вдобавок надо избежать огнеметов и путанки и тем более не хвататься за бритвенные поручни. И после всего этого мы въедем наверх, где нам будет устроена торжественная встреча только потому, что мы сунули в сканер не ту колючку. Поправьте меня кто-нибудь, если я не прав.
      — Надо бы переговорить с Мо и Чоу, — сказал Руиз. — А ты пока поломай башку, как нам взобраться на поезд.
      Он направился в глубину коридора, где скорчились в углу сестры-яхианки. Каждая судорожно прижимала к груди лазер, словно находила какую-то поддержку в прикосновении холодного стекла и металла.
      — Я вам очень сочувствую, — обратился к ним командир, — но вы понадобитесь, когда поезд пойдет обратно.
      — Слишком глубоко, — откликнулась Мо, голос ее дрожал от страха. — Невозможно глубоко. Ты не говорил, что нам предстоит ползти по пещерам.
      Тон ее лишь отдаленно напоминал обвинительный. Ужас настолько захватил женщину, что пересилил все остальные чувства.
      — Я и сам так думал, — продолжал уговоры Руиз, — но все. оказалось несколько иначе. Это очень скверно. Я собираюсь поставить вас на выходе из туннеля. Вы должны пережечь нам кое-какие приборы. Сможете?
      Чоу села и стряхнула с плеча судорожно сжатую руку сестры.
      — Попробуем. Но если ты надеешься, что мы полезем в эту дыру, ты очень и очень ошибаешься.
      — Да нет же, нет, ничего подобного не потребуется. Да и какой от вас там прок? Когда мы заберемся на поезд, вы останетесь здесь охранять тылы и дождетесь нас.
      Широкое плоское лицо Чоу просветлело.
      — Мы разобьем лагерь подальше в туннеле, куда не достанет этот жуткий свет и где не будет чувствоваться глубина.
      Руиз кивнул и направился обратно к краю провала.
      — Установи линию огня и скажи сестрам, куда и в каком порядке стрелять, — велел он киборгу.
      Прежде чём Руиз снова услышал пение рельса, прошло больше часа. Он использовал это время, чтобы как следует сформулировать и отшлифовать план действий. Исход операции слишком сильно зависел от совершенства исполнения, но ничего лучшего в голову не приходило. По правде говоря, Руиз не верил, что положение изменится, даже если поезд проедет десять кругов. Кроме того, кто знает: может, он вообще ездит к геншам раз в неделю. А бывшему агенту всегда больше удавались стремительные импровизации.
      Командир послал зверятника и гладиатора с марионеткой в горизонтальную трещину, достаточно широкую, чтобы они могли там спрятаться. С этой точки, которая располагалась на пятьдесят метров выше по стене и на несколько футов ближе к рельсам, впрыгнуть на поезд было несколько проще. Руиз замкнул поводок двойника у гладиатора на запястье и объяснил безымянному наемнику, что его основная и самая важная задача — посадить марионетку на поезд. Поэтому она должна попасть на борт без повреждений.
      Руиз, Олбани, Хаксли и сестры распластались у края ямы, вполголоса проверяя, насколько хорошо каждый усвоил свою роль в грядущей атаке. Сестры прожгут переключатель, настроенный на дирмов, так, чтобы систему замкнуло в позиции «норма». Олбани постарается уничтожить максимальное количество механических препятствий. Хаксли не силен в применении оружия дальнего действия, поэтому его задача—с минимальными потерями переправить на борт все приборы, свои и Евфрата.
      Себе Руиз отвел самую сложную роль: прикончить дирмов. У этих существ церебральные узлы были рассредоточены по всему телу рудиментарная система, доставшаяся им в наследство от предков-динозавров. Путем сложной и рискованной операции эти узлы могли быть усилены за счет тканей основного мозга. Таким образом рептилоид наделялся интеллектом, как бы рассеянным по всему телу, так что обезвредить его было практически нереально — по крайней мере, одним выстрелом. Руизу надо было выжечь несколько стратегически важных центров сознания чудовища, прежде чем оно успеет сообщить об атаке наверх, и это представлялось почти невыполнимой задачей.
      Предположим, все прошло удачно и Хаксли не обнаружил на поезде никаких дополнительных сигнальных устройств. Тогда им придется прыгать в пространство, привязавшись программируемыми моноластиновыми спускателями — специальными канатами, которые растягивались, гася тем самым силу удара при приземлении, но не способны были сокращаться и поднять их обратно. Если расчеты Олбани верны, они повиснут в двух метрах над проходящим поездом. На платформу необходимо попасть, миновав любые ловушки, которых мог не заметить киборг, избежав переломов и не свалившись при этом с поезда. Затем следовало поймать двойника и двух оставшихся членов экипажа.
      Дальше остается только гадать, что встретит их наверху.
      — Всего и делов-то, — осклабился Олбани.
      Руизу, однако, было не смешно. Всю жизнь он бросался навстречу неизвестности и насилию, будучи уверен, что непременно выживет, — так всегда и получалось. Но теперь безличный маниакальный запал боя, который всегда оберегал его от неудач, куда-то исчез, и Руиз не понимал толком, что же изменилось. Может, все дело в том, что он больше не способен равнодушно; рассматривать возможность собственной смерти? Теперь ему отчаянно хотелось жить, и яростное желание с каждым днем все крепло. Он изумился, обнаружив, что прожил столько лет, не замечая своего равнодушия к собственной жизни или смерти.
      — Руиз, проснись, — прошептал Олбани, толкнув его локтем. — Поезд приближается.
      Поезд поднимался несколько медленнее, чем когда шел вниз, — это уже радовало. На платформе находились шестеро пассажиров, на сей раз не под наркозом. Они лежали на подстилках, глядя перед собой абсолютно пустыми глазами. У Руиза холодок пробежал по спине: это наверняка рабы или пленники, побывавшие в лапах геншей.
      Предводитель приник к окуляру длинноствольного газомета, который приберег как раз для такого случая. В фокусе оказалась чешуйчатая физиономия дирма, над ноздрями были явственно различимы шрамы от операции по усилению мозга. В глазах цвета лунного камня застыло тупое выражение, словно перераспределение интеллекта отняло у чужака что-то очень существенное.
      Руиз перевел прицел на левое плечо охранника, — именно в левой руке тот держал переключатель скоростей.
      — Ну, — выдохнул он и нажал курок.
      Оружие выплюнуло сверхзвуковую струю замороженного газа, которая с шипением вонзилась в тело дирма и оттаяла.
      Не успев оценить результат, Руиз уже снова стрелял: правый плечевой узел, живот, левое бедро, левая икра. Затем перевел огонь на второго охранника, который наконец отреагировал на гибель товарища и поднимал руку к кнопке тревожной сигнализации. Руиз пробил ему правый плечевой центр, затем, прежде чем дирм успел поменять руки, левый и все остальные церебральные узлы. Он смутно видел белые искры от простреленных лазерами соленоидов, более темные вспышки огнемета Олбани, когда тот выжигал механические ловушки на ближайшей к ним стороне поезда.
      Стрельба закончилась в две секунды.
      — Пока все чисто, — прохрипел Хаксли.
      Все трое перебросили оружие и приборы за спину и ухнули через край в пустоту. Падение длилось одно бесконечное мгновение, потом замедлитель вздернул Руиза в вертикальное положение. Он подождал, пока поезд не окажется почти прямо под ним, и ударил по пряжке замка. Самосброс отстегнулся, и, пролетев два метра, Руиз приземлился на одного из пассажиров. Это смягчило удар, как при падении на кучу песка. Он удержался на ногах и прыгнул на первого дирма, который был еще жив и, пошатываясь, пытался куда-то идти. Газомет превратил его суставы и расположенные в них мозговые центры в кашу, и, судя по пот ведению несчастного, интеллект его был уничтожен. Взмахом маленького виброножа Руиз отсек ему лапу как раз под левым разбитым плечом, затем перерезал предохранительные ремни и пинком отправил инопланетянина через борт платформы.
      Затем командир обернулся и увидел, что Олбани сцепился со вторым охранником, которому, видимо, досталось меньше. В одной лапе у него оставалось еще достаточно силы, и он сопротивлялся попыткам техника спихнуть его с сиденья, шипя и целясь лапой, как дубиной, в голову нападавшему.
      Руиз прыжком преодолел разделявшее их расстояние и ударом виброножа смахнул чудищу уцелевшую конечность. Дирм еще сохранял остатки сознания и в изумлении уставился на кровоточащий обрубок. Тогда Руиз и Олбани отодрали его от сиденья и спихнули в яму.
      Постепенно пассажиры стали реагировать на происходящее. Они поднимались с подстилок, отсутствующие лица начали приобретать враждебное выражение. Видимо, они сообразили, что захватчики отнюдь не входят в число хозяйских друзей. Но Руиз в зародыше подавил сопротивление, прошив невольников очередью из осколочного ружья. Фонтаном брызнула кровь, мертвые и умирающие молча попадали назад.
      — Все еще тихо, — доложил Хаксли, поглядывая на миниатюрный монитор у себя на запястье.
      Секундой позже сверху на трупы рухнул Дурбан и прокатился по ним, испачкав броню красным. Следом на платформу плюхнулись гладиатор и марионетка… И тут начал ось…
      Гладиатор, тяжелого сложения человек, который, видимо, был уже не столь гибок, как в лучшие свои годы на арене, споткнулся и налетел на бритвенные поручни, ограждавшие дальний край платформы. Ахнув, он навалился на поручень, который моментально ожил и завизжал на высокой ноте. В секунду вибрирующие лезвия вспороли броню несчастного и погрузились глубоко в живот. Он попытался отпрянуть, ноги беспомощно заскребли по полу платформы. Тело его, наверное, было перерезано уже до позвоночника, когда он отчаянно рванулся в последний раз и перевалился через борт вниз.
      Руиз в сверхъестественном прыжке попытался достичь двойника, который был все еще пристегнут к запястью гладиатора. Под тяжестью тела погибшего поводок мгновенно натянулся. Но Олбани заметил неладное и успел вцепиться в бесценный груз как раз в тот момент, когда того притянуло почти к самым поручням. Сам техник при этом очень неловко выгнулся, почти лежа на трупах, а ногой весьма ненадежно уперся в край платформы.
      — Сделай же что-нибудь, — прохрипел он. — Мне их долго не удержать.
      Руиз затормозил в дюйме от вращающихся лезвий, с которых стекало красное месиво. Гладиатор висел на поводке, пытаясь свободной рукой поймать свои внутренности кровавыми петлями вываливающиеся из распоротого живота. Внезапно несчастный поднял голову. Глаза его остекленели от шока, но он просипел:
      — Слишком они скользкие, Руиз.
      Болевой шок был слишком силен, и реакции притуплены, но когда Руиз принялся пилить поводок виброножом, несчастный зашептал:
      — Нет, нет, нет, нет, не хочу на съедение к геншам, не надо. Нет, нет, нет, нет…
      Жесткие волокна поддавались плохо. Гладиатор умолял, Руиз не отрывал глаз от ножа. Он не посмотрел вниз, даже когда поводок наконец разорвался и бедняга с воплем полетел вниз.

      — Пока вроде все, — доложил Хаксли, обложившись детекторами. Он сидел среди трупов, не обращая внимания на кровь, которая пачкала его броню. — Я-то боялся, что здесь могут оказаться датчики массы или еще что-нибудь эдакое.
      Двойник поднялся на ноги. Его, видимо, совершенно не волновало, что его только что едва не перерезало пополам.
      — Я во многом человек очень консервативный, — заметил он совершенно спокойно.
      — Это кого-нибудь волнует? — хмыкнул Олбани. — Может, тебя, Руиз?
      — Нет. Возьми свое оборудование и избавь нас от остальных ловушек.
      Руиз взял конец поводка, достал из кармана замок и прикрепил обрывок к стенке платформы.
      — Дурбан, помоги мне спихнуть тела. Зверятник глянул на командира, глаза его сияли от удовольствия. Он слизнул каплю крови с перчатки и издал странный мурлыкающий звук.
      — И прикрути-ка свой чип.
      Дурбан оскалился и зарычал. На секунду Руиз поверил, что наемник на него кинется, и подался вперед с ножом наготове. Впервые за много-много дней сознание его стало абсолютно свободным, спокойным и ясным. Под его взглядом даже царапины на броне зверятника, казалось, заблестели. Руиз уже предвкушал, как передается руке вибрация ножа, который пробивает панцирь противника и с шипеньем входит в тело.
      Дурбан оскалил зубы и начал подниматься. Атмосфера насилия, казалось, окрасила воздух еще более темными оттенками красного. Руиз почувствовал, как гнев переходит в черную радость.
      Внезапно зверятник замер. На лице его отразилась борьба страха и кровожадности. Наконец он вздрогнул и опустил глаза, потом поднял руку и ослабил сигнал чипа. Даже не видя выражения его глаз, Руиз ощутил, как к наемнику возвращается способность мыслить по-человечески.
      — Верное решение, — одобрил Олбани, опуская осколочное ружье, которое секундой раньше смотрело Дурбану в спину. — Ссориться с Руизом в корне неправильно, да и небезопасно, хотя на вид он вполне безобидный.
      Руиз почувствовал, как его собственная ярость отступает, а на смену ей приходит пустое сожаление. Он выключил нож и загнал его обратно в чехол на предплечье.
      — Если ты еще раз вывернешь чип на максимум, я его срежу, — пообещал он бесцветным голосом.
      Они с Дурбаном принялись сбрасывать трупы с поезда. Зверятник работал охотно и прилежно, хотя все еще побаивался смотреть Руизу в глаза. А командир уже забыл об инциденте, будучи целиком поглощен думами о том, что ждет их наверху.
      Диверсанты проезжали по спирали как раз над своим туннелем. Руиз посмотрел в бинокль и увидел Чоу, которая помахала им рукой и скрылась в темноте коридора.
      Олбани ходил по платформе, уничтожая оставшиеся огнеметы и крохотные инъекторы, готовые выстрелить дозой парализующего средства в любую протоплазму, коснувшуюся их сенсорных полей. Он активировал механизмы при помощи одного из ружей охраны, а потом выжигал их своим: Под мышкой у Евфрата была зажата лапа рептилоида.
      — Когда мы прибудем на вокзал, я собираюсь отправить эту штуковину геншам на обед. Может, кто-нибудь из них обожрется до смерти.
      Руиз гадал, живет ли внизу какой-нибудь представитель человеческого рода или достаточно сообразительный генш, который доложил бы соплеменникам о внезапном потоке пищи. Но что он мог поделать? Поезд неминуемо остановился бы под общим весом его команды, мертвых охранников и пассажиров. Он попытался представить, каково жить на дне этой ямы и что за человек мог обитать среди такого количества геншей. Его воображения явно не хватало. Подобные типы должны были настолько измениться, что их и людьми-то уже нельзя назвать.
      Он подошел и уселся рядом с озабоченно нахмурившимся Хаксли.
      — Что такое? — спросил командир.
      — Точно не скажу, — ответил киборг, постукивая по дисплеям приборов и проверяя соединения датчиков. — Я не получаю ожидаемых данных. По логике наверху должны быть такие же системы безопасности, как на поезде, если не мощнее. А у меня на мониторах почти пусто. Собственно говоря, вообще ничего. Или же наш клиент настолько самоуверен, что не ждет нападения снизу, или там установлено слишком сложное для меня оборудование.
      Руиз повернулся к двойнику:
      — Что именно там установлено? Фальшивый Юбере пожал плечами:
      — И у меня бывают перепады настроения и свои маленькие капризы, как у всех людей. И слабые места тоже.
      — Что это значит? — поинтересовался Олбани, который только что закончил операцию по обезвреживанию поезда.
      Двойник смотрел на них безо всякого выражения на лице.
      — Метафоры и иллюзии — вот орудия гибкого ума.
      — Что это значит? — повторил техник. — Руиз, на данный момент мы практически в безопасности. Я только не хочу возиться с путанкой. Чтобы эту дрянь выжечь, мне придется истратить большую часть заряда. Если ты не возражаешь, нам просто придется внимательнее смотреть под ноги.
      Путанка представляла собой своеобразный коврик, который шел по наружному периметру платформы сразу за бритвенными поручнями. Если неосторожно на нее наступить, ловушка немедленно впивалась в ногу десятками острых загнутых шипов. Даже броня не была достаточной защитой от нее. Руиз однажды вляпался в путанку и до сих пор помнил кошмарные ощущения при попытке вырваться — крючковатые шипы раздирали мышцы и сухожилия, а потом выходили из тела с влажным чмоканьем.
      — Мы будем осторожны, — кивнул он.
      Поезд упорно карабкался вверх по рельсам, и Руиз застыл у панели управления, готовый вжать локоть дирма в паз сканера, если на контрольную панель поступит соответствующий сигнал. Однако экран коммуникатора оставался темным, и ничто не препятствовало их дальнейшему продвижению.
      Позже Руиз успокоился настолько, что позволил себе рассматривать стены провала, на этом уровне буквально источенные коридорами. Из некоторых отверстий доносились звуки, которые свидетельствовали о кипении жизни: отдаленные шумы, случайный проблеск света, щекочущие запахи инопланетной кухни. Бывший агент безуспешно гадал, что за существа обосновались здесь, настолько глубже заселенных людьми уровней Моревейника. Если верить данным Публия, они все еще находились очень далеко от нижнего края владений Юбере. Им предстояло подниматься и подниматься.
      Когда люди появились на Сууке, планету населяли разнообразные негуманоидные расы. Первоначальные хозяева этого мира деградировали почти до первобытного состояния. Остальные же попали сюда сравнительно недавно: кто в результате аварии крупных звездолетов, кто по ошибке. Когда власть на планете захватили люди, некоторые из прежних жителей ушли в глубины Моревейника, к самым его корням.
      Как бы то ни было, никто из обитателей многочисленных коридоров не вышел поглазеть на поезд, и Руиз заподозрил, что дирмы развлекались стрельбой по местным жителям. Догадка показалась ему тем более правильной, что он заметил на стенах следы недавнего применения энергетического оружия.
      Темный потолок ямы все приближался, и Руиз разглядел небольшой купол, сооруженный из балок, переложенных кусками плавленого камня. Видимо, в незапамятные времена некое титаническое оружие проделало в небоскребе сквозную дыру, а потом кто-то быстро починил верхние уровни. Интересно, как давно это было?
      Близился конец пути — рельсы уходили за изогнутую мономолевую стенку как раз у основания купола. Стена, так же как и поезд, выглядела гораздо новее остальных сооружений.
      — Давайте рассредоточимся, — сказал Руиз. — Я займу одно кресло, Хаксли — другое. Олбани и Дурбан сядут на пол, наш Юбере — между ними. Чего ждать, неизвестно, но, что бы там ни обнаружилось, будьте готовы мгновенно покинуть платформу и укрыться за чем-нибудь непробиваемым. Проверьте, как сидит броня — чтобы никаких щелей. Оружие наготове, мышцы расслаблены.
      — Хорошо, мамочка, — откликнулся Олбани. Командир проигнорировал его.
      — Как можно меньше шума. Хаксли, не отрывай глаз от мониторов, разве что придется в авральном порядке кого-то убивать. Если кто-нибудь подаст клиенту знак, что хорьки уже в курятнике, мы должны узнать об этом немедленно.
      — Я уже кое-что поймал, — отозвался киборг, — правда, немного. Похоже на утечку радиации из огнемета класса «конда». Если это так, то у кого-то там наверху нехилое ружьецо.
      Олбани взглянул на Руиза и демонстративно содрогнулся.
      — О-о-о, босс, — прошептал он, — а дельце-то становится интересным. Кто из наших знакомых может позволить себе «конду»?
      Руиз покачал головой. Но вдруг ему вспомнилось, как грациозно двигался — почти порхал — огромный морассар Кореаны, поливая его из ледомета.
      — Тебе не приходилось танцевать с морассаром, а? — спросил он старого приятеля.
      Глаза Олбани театрально округлились, он задумчиво ощупал себя.
      — Да я вроде бы еще живой — значит нет. Хаксли нахмурился:
      — Может, там как раз эта тварь и сидит, но уж больно не хочется в это верить. Морассар с новейшим огнеметом — трудновато тягаться с врагом, который может позволить себе такую роскошь. Давайте лучше надеяться на то, что это просто робот-убийца с нестандартными сенсорными устройствами, которые мне с моими приборами не засечь.
      — Четверо хорошо подготовленных людей, если повезет, могут и с морассаром справиться, — подбодрил их Руиз. — Лишь бы техника не подкачала. Без потерь не обойтись, но надежда есть.
      — Большое спасибо за вдохновенную напутственную речь, Руиз Ав, — подал голос Олбани. Он продолжал ухмыляться, но сквозь стекло шлема было видно, что испытанный боец побледнел.
      Стена быстро приближалась. Руиз в последний раз проверил оружие. Поезд замедлил ход, и в этот момент за ними закрылся шлюз. Состав остановился у платформы, которая была совершенно пуста, если не считать электрокара, который, очевидно, должен был забрать пассажиров и отвезти их обратно в крепость. Секунды шли, ничего не происходило, и люди стали подниматься со своих мест. Руиз начал надеяться, что они каким-то чудом проникли в цитадель Юбере, избежав столкновений с охраной.
      И тут из темной ниши в дальнем конце платформы выступил морассар.
      На протяжении бесконечного мгновения, пока до инсектоида доходило, что он оказался лицом к лицу с врагом, а команда наемников еще не успела отреагировать на его присутствие, глаза Руиза подметили несколько несущественных деталей.
      Морассар был чуть ниже ростом, чем раб Кореаны, и узоры на его теле были не такими сложными, что указывало на менее знатное происхождение. Одежды у него не было, а шестиногий корпус поблескивал молодым здоровым хитином. Взгляд Руиза не обнаружил никаких киборгизированных орудий, вроде тех, что были встроены в срединные конечности Кореаниного раба. Но этот морассар и не нуждался в подобных усовершенствованиях. Средние лапы существа были заняты огромным энергометом, на гашетке горели зеленым светом индикаторы боеготовности.
      Сцена взорвалась суматохой. Чужак отскочил в сторону и поднял оружие. Руиз был готов к тому, что враг попытается увернуться, и по положению энергомета угадал направление прыжка. И получил шанс выжить. Он рванулся со своего сиденья, в полете поливая противника #з осколочного ружья. Отдача бросила его на спину. Во время падения ему удалось сохранить прицел, и поток вращающейся, заостренной со всех концов проволоки окутал голову морассара. Большая часть колючек отскочила от хитиновой брони, не причинив особого вреда, но фасетчатые глаза инсектоида превратились в сочащиеся желтой слизью провалы.
      Инопланетянин разинул пасть и завопил, высокий пронзительный вой перекрыл грохот выстрелов. Руиз неуклюже приземлился на платформу и почувствовал, как в правое плечо что-то впилось. Не обращая внимания на рану, он продолжал стрелять, надеясь, что хоть часть заряда проткнет морассару глотку или еще какой-нибудь важный орган. Даже ослепнув, это существо могло стрелять весьма эффективно, полагаясь на слух и обоняние. Руиз перекатился в сторону на' случай, если чудовище выстрелит на звук падения, и вовремя — в тот же миг место, где он только что лежал, превратилось в огненную лужу.
      Все это заняло меньше секунды, а затем огнемет Олбани нашел голову морассара и снес ее, вызвав извержение зловонного дыма. Враг грациозным движением ушел назад. За его манипуляциями уже было не уследить, энергомет палил непрерывно, прожигая дыры в стене шлюза. Дверь, из которой вышел страж, стекала ручьями расплавленного металла.
      Наконец Олбани удалось накрыть оружие морассара, и смертельный агрегат расцвел взрывом розовых искр. Чужак отшвырнул пылающие обломки и продолжал кружить по платформе, неуверенно топая громадными ногами и беспорядочно размахивая средними конечностями. Крохотными верхними лапками он постоянно ощупывал место, где была голова, словно надеясь найти утраченный орган.
      — Колени! — крикнул Руиз и сконцентрировал огонь на нижних конечностях чудовища.
      Последовавшая за этим пауза показалась вечностью, хотя прошло не более четырех секунд. Морассар судорожно подергивался в луже зеленоватой жидкости, конечности его валялись отдельно от тела, грудь была прошита в нескольких местах.
      Руиз с трудом поднялся на ноги. Плечо болело нестерпимо, скоро им станет невозможно двигать. Он пошевелил рукой, понял, что она еще слушается, но между лопаткой и плечом, казалось, засел ржавый гвоздь. Бывший агент приказал походной аптечке вколоть обезболивающее и противовоспалительное. От крохотного укола сразу полегчало.
      Олбани был уже у двери и, щурясь, вглядывался в темный коридор.
      — Пока никто не всполошился, — заметил он. Хаксли стоял на краю платформы, изучая мониторы своих датчиков.
      — У меня пока тоже чисто.
      Руиз перевел взгляд на поезд. Фальшивый Юбере все еще лежал ничком, опираясь на локти, и не проявлял особого интереса к происходящему. Шальные осколки его, кажется, миновали, и Руиз облегченно перевел дух.
      К несчастью, Дурбан то ли поскользнулся, спрыгивая с поезда, то ли упал назад с платформы станции, пытаясь уйти от выстрелов морассара. Он лежал на путанке, глядя вверх широко раскрытыми стекленеющими глазами. Время от времени бедняга подергивался, тогда в его тело вонзались все новые и новые колючки.
      Олбани посмотрел на Руиза:
      — Что теперь?
      Руиз перешагнул через умирающего и влез на платформу поезда. Зверятник взглянул на него, и агенту стало ясно, что перед ним умирающая росомаха, чья жизнь еле теплилась в отдаленных закоулках звериного сознания. Все человеческое, что когда-то присутствовало в этом существе, было потеряно навеки.
      Дурбан попытался поднять осколочное ружье, все еще зажатое в руке, но Руиз выбил его ударом ноги. Несчастный зарычал и принялся извиваться в тисках путанки. Но попытка высвободиться привела к тому, что новые шипы вонзились ему в корпус и в голову. Он завизжал и выгнулся, но только на миг, пока командир не нагнулся и милосердно не прострелил ему сердце.
      Руиз помог марионетке подняться.
      — Пошли, — сказал он, расстегивая поводок. — Осторожно, путанка.
      Двойник легко спрыгнул на платформу.
      — Где мы? — спросил Руиз фальшивого Юбере. Тот только пожал плечами.
      — По-моему, на вершине моего трубопровода. Тебе так не кажется?
      — Похоже на то. Скажи, почему ты держишь здесь так мало народу? Двое охранников-дирмов и морассар — маловато для защиты столь ценного секрета.
      — Чем меньше народу знают про него, тем спокойнее. А еще лучше, если это не люди, а инопланетяне, которые не понимают самой сути происходящего.
      Руиз внимательно посмотрел на ложного Юбере. Показалось ему, или в голосе и манерах двойника по мере приближения к цели появилось что-то странное? Подобные подозрения имели смысл — в тот момент, когда настоящий Юбере будет устранен, а его место займет двойник, Руиз сделается опасным свидетелем. Публий наверняка дал своей марионетке жесткие указания касательно этого момента.
      Командир провел двойника через платформу и вручил поводок Олбани.
      — Посиди-ка с ним минутку, — сказал он.
      Олбани кивнул и намотал конец поводка на кулак, хотя внимание его по-прежнему было сосредоточено на идущем от платформы коридоре.
      Руиз подошел к Хаксли, который бродил вокруг, ощетинившись детекторами.
      — Ничего, — доложил киборг удивленно — Не могу отсечь никаких следящих устройств — чудеса какие-то. — Лицо наемника и впрямь отражало нечто вроде суеверного ужаса.
      — Не увлекайся, — одернул его Руиз. — Вспомни про защитную сеть «Клирлайт», которой, как мы знаем, Юбере опутал всю крепость.
      — Тогда почему мы до сих пор на нее не наткнулись?
      Это был хороший вопрос, и бывший агент решил над ним поразмыслить. Но сперва, понизив голос, велел Хаксли проверить двойника на вживленное оружие и коммуникативные устройства.
      — Ты не доверяешь нашему работодателю? — поинтересовался киборг.
      — Дурацкий вопрос, — устало ответил Руиз. — Ты доверяешь мне?
      — Ну, если честно, то да. — Наемника, казалось, удивила такая постановка вопроса. — Олбани о тебе хорошо отзывался, и, кроме того, я такие вещи обычно шестым чувством улавливаю. Мы не ждем, что ты за нас умрешь, — никаких таких мелодрам, — но мне кажется, что ты честен настолько, насколько может себе позволить человек, занимающийся подобными делами.
      Руиз вздохнул.
      Секундой позже Хаксли вернулся.
      — Одноразовый игольчатый лазер в правом указательном пальце и бомба в брюхе.
      — Большая? Хаксли пожал плечами:
      — Не очень… Но если она рванет, я бы предпочел оказаться не ближе чем в паре сотен метров.
      Руиз призадумался. Потом залез обратно на платформу поезда и скинул рюкзак. Затем, постучав по непроницаемому циферблату таймера, прикрепил его к одной из поперечных распорок. И напоследок избавился от самого тяжелого оружия: снайперского газомета и энергомета с зарядной обоймой. Он оставил при себе только ножи, осколочное ружье и упаковку легких гранат.
      Олбани поднял брови и послал старому другу вопросительный взгляд.
      — Нужно быть быстрым, — объяснил Руиз. — Мы имеем дело с увертливым парнем.
      Маленький отряд быстрым шагом двинулся по коридору. Олбани — шагов за пятьдесят впереди, потом Хаксли с марионеткой на поводке. Руиз замыкал шествие.
      Командир пытался сосредоточиться на текущем моменте, на скупо освещенной металлической облицовке стен и пола, на идущих вперед соратниках. Но ничего неожиданного по-прежнему не происходило, Хаксли не обнаруживал никаких признаков волнения, и мысли Руиза начали блуждать. Ему казалось, что последние годы своей жизни он провел, шагая по пустым коридорам навстречу событиям, над которыми был почти не властен.
      Бывший агент позволил себе поддаться этим настроениям, что завело его в дебри философских измышлений самого безнадежного толка. И он, и его люди казались могильными червями, ползающими по окаменевшим жилам мертвого гиганта в лихорадочных поисках кусочка падали, которым можно поживиться.
      В конце концов ему самому стало так смешно, что он расхохотался вслух над своими претенциозными фантазиями. Хаксли обернулся, недоумевая, что смешного находит командир в сложившихся обстоятельствах. Тот улыбнулся ему, что отнюдь не развеяло озадаченности киборга.
      — Что там у нас, Хаксли? — тихо произнес Руиз в шлемофон.
      — По-прежнему никаких следов «Клирлайт». Знаешь, у меня появилась гипотеза. Хочешь, поделюсь?
      — Еще бы.
      — Ну, значит, так: в данный момент наш клиент проводит секретную операцию. Настолько секретную, что вынужден хранить ее в тайне от собственных главных сил безопасности. От той же корпорации «Источник», про которую ты говорил. А если войска геншированы, то, значит, он скрывает происходящее от техников и служебного персонала. Да и обработанные солдаты умнее не стали и вполне способны сболтнуть что-нибудь не то, как и любой нормальный человек. Во всяком случае, он, похоже, опасается только нападения сверху. Поэтому вполне вероятно, что путь отсюда в глубину здания относительно чист.
      — Надеюсь, ты прав, — без особого энтузиазма откликнулся Руиз.
      Они шли и шли, и вскоре внимание агента снова рассеялось. На него нахлынули приятные воспоминания — лицо Низы в солнечном свете, ее тело в полумраке баржи. Когда он сообразил, чем занят, ему сделалось не по себе. В любой момент можно столкнуться со смертельной опасностью, и если он будет предаваться нежным воспоминаниям о женщине, то рискует больше никогда ее не увидеть. Агент встряхнулся и попытался как следует сосредоточиться на мысли о собственной уязвимости и о том, что его могут очень скоро и весьма неожиданно убить.
      — Стоп, — прошептал в коммуникаторе Олбани. — Поди-ка сюда, дружище.
      Руиз бегом преодолел разделявшее их расстояние. Олбани припал на колено возле узенького мостика, соединявшего участки разорванного коридора.
      В свое время небоскреб, очевидно, просел, и этажи сместились таким образом, что одна часть туннеля оказалась на метр ниже другой. По ту сторону мостика открывался высокий зал, в проходах виднелись яркие огни.
      — По-моему, мы почти у цели, — прошептал Олбани.
      — Кажется, ты прав, — согласился Руиз, — давай-ка сюда Хаксли — пусть поищет, нет ли какой западни.
      Киборг внимательно осмотрел хрупкую на вид переправу, потом поднялся по ней и осторожно приблизился к залу, вытягивая зонды на тонких монолиновых стерженьках. Руиз и Олбани укрылись в тени расселины, рядом с ними, спокойный и безразличный, сидел двойник.
      Прошло пять минут.
      Хаксли вернулся. Лицо его под стеклом шлема побледнело и покрылось потом.
      — Как раз на том краю коридора начинается действие «Клирлайт». Думаю, я смогу ее отвлечь, но ненадолго.
      Он извлек свернутый кабель-программатор и воткнул его в гнездо на бедренной части Руизовой брони. Затем пощелкал пальцем по информационному дисплею, нахмурился, пощелкал еще.
      — Порядок, — заявил он. — He-могу сказать точно, сколько времени программа сможет обманывать систему, — продолжая говорить, он по очереди подключил к своей броне остальных. — И давайте быстрее внутрь, пока она не сменила коды и не оставила нас в чем мать родила.
      — Что еще тебе удалось разглядеть? — спросил Руиз.
      — Минометы над шлюзом безопасности. По-моему, там все превратилось в камень от долгого простоя. Надеюсь, Олбани хорошо управляется со взрывчаткой — на случай, если марионетка не сможет нас провести. В зал ведут еще несколько коридоров, но, если верить навигационному шарику, чтобы добраться до цели, лучше идти через шлюз.
      Руиз глубоко вздохнул и ввел в плечо дополнительную дозу обезболивающего — ему понадобятся обе руки. Затем снял поводок с фальшивого Юбере.
      — Настал твой час, — сказал он. — Веди нас внутрь. Как только привязь убрали, двойник, казалось, преобразился и даже стал выше ростом.
      — Разумеется, — изрек он величественно. Мнимый Юбере двинулся к мостику, словно уже пребывал в своих владениях. Остальные последовали за ним, выстроившись треугольником: Хаксли и Олбани непосредственно за спиной двойника, Руиз — замыкающим.
      В ярком освещении зала агент чувствовал себя страшно уязвимым. Он приказал себе не пялиться на ствол миномета, который торчал над шлюзом, даже когда сдвоенные дула повернулись, чтобы проследить их путь по залу.
      Двойник хозяйской поступью приблизился к шлюзу, не обращая на орудия ни малейшего внимания. Он без малейшего колебания приложил глаз к сканеру сетчатки, а ладонь — к пластине замка. Армированные створки шлюза, к несказанному облегчению Руиза, раздвинулись/Когда все вошли, входные панели сомкнулись, а внутренние отъехали в стороны.
      — Входите, — пригласил двойник и повел их в жилые покои Юбере.
      У самого входа подпирал стену охранник-дирм. Он как раз оборачивался к вошедшим, когда Руиз одним точным движением перерезал ему глотку. Инопланетянин умер, издав лишь слабое бульканье. Олбани помог командиру опустить тяжелый труп на пол без лишнего шума.
      Руиз вопросительно взглянул на Хаксли. Киборг некоторое время изучал свои детекторы, потом покачал головой и улыбнулся.
      Они миновали большую гостиную, оформленную в довольно строгом стиле: белоснежные стены и ковер на полу, вся обстановка — только резные кушетки из какого-то черного блестящего дерева. Интерьер производил впечатление нереальности, словно они попали внутрь древнего черно-белого снимка.
      В личные апартаменты вел зал, заполненный необычными картинами. Руиз, не присматриваясь, прошел мимо, но даже один вскользь брошенный взгляд убедил его, что все полотна источают тревогу: сочные, ядовитые цвета и искаженные фигуры — видения безумца.
      В конце зала из бельевой появилась горничная и, заслышав шаги, подняла глаза. Она ахнула, уронив стопку полотенец, и развернулась, чтобы убежать. Но тут девушка заметила, что один из закованных в броню незнакомцев — Юбере, и совершенно растерялась. Руиз метнулся к ней, ударил кулаком в висок и осторожно опустил на пол.
      — Сентиментальное ты существо, — прошептал Олбани. — Она ж наверняка геншированная. Когда ты пойдешь обратно, бедняжка очнется и живьем вырвет тебе сердце.
      «Наверное, Олбани прав», — мрачно подумал Руиз. Он пообещал себе не церемониться со следующим слугой, но больше они никого не встретили.

      Юбере они обнаружили в ванной. Небольшая, облицованная белым кафелем комната выглядела абсолютно непримечательной, да и сама серебряно-золотая ванна была не из тех, куда легко поместятся дюжины три ближайших друзей: Но, несмотря на скромные размеры, миниатюрный бассейн поражал красотой отделки: удобно наклоненная спинка была инкрустирована полудрагоценными камнями — среди нефритовых стеблей бамбука порхали черные опаловые бабочки.
      Когда они ворвались внутрь, клиент в одиночестве намыливал себе спину щеткой на длинной ручке. Внезапное вторжение, казалось, не особенно его удивило. С нацеленного на него оружия он перевел взгляд на лица тех, кто это оружие держал, и ностальгически улыбнулся.
      — Вы ведь от Публия, не так ли? — спросил он.
      Затем Юбере посмотрел на своего двойника, словно восхищаясь работой, великолепно проделанной его врагом.
      — Хитроумное чудовище, — вздохнул он. — Эх, не следовало жадничать настолько, чтобы докатиться до совместных дел с этим монстром.
      Он взглянул на Руиза, и лицо его на миг приняло выражение странного изумления, которое тут же пропало. У бывшего агента осталось нелогичное, но весьма неприятное впечатление, что Юбере узнал его. «Да нет, — сказал он себе, — быть того не может».
      — Убейте его, — произнес двойник.
      — Как там у тебя? — поинтересовался Руиз у Хаксли.
      Киборг пожал плечами:
      — Ничего. Странно это. Ни тебе сигнализации, ни сенсоров, ни дистанционного наблюдения.
      Двойник улыбнулся:
      — Мы люди избранные, а, Алонсо? Какое нам дело до защиты, которая так необходима простым смертным?
      — Совершенно верно, — согласился Юбере, внимательно глядя на Руиза. — Что же такое сумел тебе пообещать Публий, что ты согласился прийти сюда? Ты не генширован — уж это-то я могу понять с первого взгляда.
      Руиз не обращал на говорящего внимания, в его глазах тот был уже покойником. Но Юбере заговорил снова:
      — Полагаю, мне следует утешаться сознанием того, что ты не надолго меня переживешь. — И, прикрыв глаза, принялся тереть себе спину.
      Выпущенная Руизом очередь снесла купальщику верхнюю половину черепа и покрыла бабочек и бамбуковые стебли симметричными красными пятнами. Он закинул оружие за спину и отвернулся.
      — Пошинкуйте его и суньте в утилизатор, — велел он Олбани.
      Руиз уставился в одну точку и решительно отказывался думать о том, что только что сделал. Он слышал шипение и бульканье, потом выразительные звуки, сопровождавшие расчленение тела на кусочки достаточно мелкие, чтобы их можно было засунуть в утилизатор ванной комнаты.
      Глаза двойника сверкали, когда он повернулся к Руизу якобы для поздравлений. Но тот прижал протянутую ему руку к краю ванны и рассек виброножом указательный палец и вживленный в него одноразовый лазер.
      Фальшивый Юбере ахнул и попытался было отдернуть руку, но потом стоял смирно, пока Руиз не убрал нож и не отпустил его. Из бронированной перчатки на кафельный пол капала кровь. Двойник прижал рану здоровой рукой и посмотрел на мучителя без тени осуждения.
      — Публий предупреждал, что ты человек острого ума, а главное, очень наблюдательный.
      Он вздохнул и оглядел изуродованный палец. Потом подошел к аптечке, раскопал самозалечивающий пластырь, обернул полоску вокруг раны и активировал.
      — Ну-с, — изрек новый Юбере. — Хотелось бы выбраться из этих доспехов. — Он открыл высокий гардероб черного дерева, который стоял у дальней стены, и выбрал элегантный костюм сизого шелка. — Подходит?
      Олбани поднял взгляд от своей кровавой работы и рассмеялся.
      — Что бы это ни означало, — заметил он.
      — Давай быстрее, — подгонял его Руиз.
      — Теперь у нас сколько угодно времени, — беспечно заявил Юбере. Он сбросил броню, обтер свое тощее тело надушенным полотенцем и быстро оделся.
      — А вы не хотите переодеться? — обратился двойник к остальным. — Вам не кажется, что разгуливающие по крепости люди в бронированных скафандрах могут вызвать чье-нибудь недоумение?
      Олбани снова засмеялся:
      — Нет, Юбере. Командир умнее, чем ты думаешь. Он отправил последний кусок настоящего Юбере в утилизатор и принялся замывать ванну.
      Руиз подтолкнул марионетку стволом своего осколочного ружья.
      — Пойдем-ка найдем коммуникатор и убедимся, что слуги и работники принимают тебя. Хаксли, возьми свое оборудование. Олбани, ты прикрываешь сзади. Огонь открывать только в самом крайнем случае. И, Юбере, хватит фокусов, а то пропадут все инвестиции Публия.
      — Я. буду очень осторожен, — ответил двойник. — И ты, пожалуйста, будь.
      — Хорошая мысль, — согласился Руиз. — Хаксли, разряди, пожалуйста, его бомбу на случай, если нам придется его убить.
      Новый Юбере провел их в коммуникационный центр. Он двигался легко и уверенно. Руиз не смел открыто держать его под прицелом из опасения, что кто-нибудь из обслуги может заметить это и напасть. Его преследовало неприятное ощущение, что он абсолютно не владеет ситуацией, но ему необходимо было выяснить, унаследовал ли новый хозяин авторитет и власть старого.
      — Когда мы доберемся до центра, ты первым делом устроишь так, чтобы мы беспрепятственно отсюда выбрались, — сказал он. — И дашь нам провожатых обратно до поезда.
      Юбере взглянул на него с любопытством:
      — А ты не хочешь выйти через верх? Теперь же мы здесь правим, не так ли?
      Руиз молча смотрел на него, и двойник пожал плечами:
      — Как пожелаешь.
      Хаксли бросил на командира встревоженный взгляд. Тот решил, что должен на всякий случай объяснить товарищам положение дел.
      — Наш работодатель рассчитывает, что мы собственноручно поможем ему от нас избавиться. Он уже расставил людей наверху, а вот второго батискафа у него может и не быть. А в нашем сидит генш, который и станет предметом торга между нами и его хозяином.
      Хаксли выглядел еще более обеспокоенным.
      — Что заставило тебя работать на такую мерзкую тварь, Руиз?
      — Необходимость. Олбани фыркнул:
      — Не позволяй себя надуть, Хаксли. Он любит такие дела — для Руиза Ава чем ближе край, тем веселей. По части этого у него всегда было шило в заднице.
      Руиз хотел было возразить, сказать, что переменился, но решил, что Олбани только посмеется над ним.
      В коммуникационном центре находились только техник в черной униформе и двое охранников-дирмов без доспехов и следов операции по усилению мозга. Войдя в комнату, Руиз сразу прикинул угол огня и последовательность поражения целей. Инопланетянин, стоявший справа от Двери, в отличие от своего собрата слева, хотя бы заметил их, а техник вообще не обратил на них внимания.
      Юбере подошел к главному монитору и провел вялой рукой по черному стеклу. Он рассеянно забарабанил пальцами по дисплею, а затем, обернувшись, бросил ближайшему дирму:
      — Убей их.
      Охранник еще только начал соображать, что к чему, и поднимать оружие, когда Руиз прошил его очередью, впечатав в стену. Командир развернулся и выпустил еще одну очередь по второму рептилоиду, который в тот момент также попытался выстрелить, но промахнулся. Тут зашипел газомет Олбани и развалил охранника напополам.
      Руиз повернулся и увидел, что Хаксли лежит на полу, слабо подергивая ногами, а из дыры в грудной пластине поднимается дымок. Едва успев оценить случившееся, он заметил Олбани, который прицелился в Юбере. Бугристое лицо его исказила убийственная ярость.
      — Нет! — рявкнул Руиз. — Погоди убивать его!
      На мгновение ему показалось, что Олбани не послушается. Он знал, что успеет прикончить старого друга раньше, чем тот выстрелит в двойника, — осколочное ружье все еще было направлено на первого дирма, который продолжал цепляться за жизнь. Но Олбани зарычал и отбросил оружие в сторону, одним зарядом превратив в пар голову начавшего подниматься со стула техника.
      По телу Руиза прошла дрожь облегчения.
      Юбере прислонился к панели управления.
      — Что ж, попробовать все равно стоило, — сказал он почти весело.
      Руиз с трудом сохранял ясность мысли, ибо чувствовал непреодолимое желание стереть марионетку в порошок.
      — Как бы подоходчивее тебе объяснить? — обратился он к Юбере. — Если ты будешь продолжать водить нас за нос, все планы твоего хозяина пойдут прахом. Ты не видел, что я оставил на платформе поезда? Мой рюкзак забит тороидальной взрывчаткой. — Руиз взглянул на часы, запаянные в левое предплечье бронированного скафандра. — Если мы не вернемся через двадцать восемь минут, заряд обрушит купол и запечатает дыру навеки.
      Юбере вскочил на ноги. Лицо его отразило стремительную смену чувств: от снисходительного веселья до напряженной холодной ярости.
      — Когда Публий до тебя доберется, ты заплатишь страшную цену за то, что помешал мне, — процедил он. На миг его глаза вспыхнули почти человеческим безумием, но он быстро овладел собой. — Разумеется, покойник — он покойник и есть, так что, полагаю, я не должен винить тебя за то, что ты пытаешься сопротивляться.
      — Вот и отлично, — невозмутимо ответил Руиз. — А теперь сделай необходимые распоряжения.
      Юбере вдохнул поглубже и произнес в микрофон коммуникатора несколько коротких резких фраз. Закончив, он посмотрел на Руиза, к нему вернулось прежнее спокойствие.
      — Доволен?
      — Посмотрим, как пойдет дело, — ответил тот. Олбани опустился на колени возле киборга, который наконец затих.
      — Умер, — мрачно констатировал он.
      Руиз ощутил приступ острой тоски. Для наемного убийцы Хаксли был вполне приличным человеком. А теперь он ушел, словно и не жил никогда. Его доверие к командиру оказалось напрасным.
      Бывший агент тряхнул головой, чтобы отвлечься — снова он тратит время на бесполезные эмоции. Каждое из существ, уничтоженных им за эту ночь, тоже было исполнено жизни, которая была для них столь же важной, как и жизнь Хаксли для него. Что ж, как сказал двойник, мертвые мертвы.
      Руиз помог Олбани снять с тела киборга исправные приборы и повесил большую их часть на себя.
      — Мне кажется, пока взять его работу на себя должен я, — сказал он.
      Олбани устало поднялся:
      — Угу. Твоя армия помаленьку редеет, Руиз. Через минуту в комнату трусцой вбежал взвод дирмов и остановился, пытаясь понять, что здесь приключилось. Охранники схватились было за висящие на груди энергометы, но Юбере властно поднял руку.
      — Стойте! Это — друзья. Они спасли меня от предательства. Приказываю вам провести их через шлюз безопасности нижнего уровня, затем вернуться сюда и убрать грязь. И проследите, чтобы коммуникационный центр был укомплектован подходящими кадрами. Жизнь этих людей защищайте до последней капли крови. Мы им многим обязаны и собираемся воздать сторицей. — Глаза Юбере снова вспыхнули зловещим блеском.
      — Благодарю вас, — кивнул Руиз для пущей убедительности. — Рады были помочь. Кстати, вам известно, что жизнь — как кинжальная лоза, что цветет только раз?
      Стоило ему произнести кодовую фразу, внедренную геншем в мозг марионетки, как Юбере обмяк и. огонь в его глазах потух. Пока Руиз не произнесет обратную фразу, двойник не сможет принять даже самого ничтожного решения. Этой нехитрой схемой генш блокировал волю подменыша. Тот не сможет даже последовать приказам Публия. А если Руиз по какой-то причине не произнесет обратный текст, фальшивый Юбере останется сидеть тут и помрет с голоду, разве что кто-нибудь из его людей осмелится перенести его в медицинский отсек, чтобы кормить внутривенно.
      — Ну, — сказал Руиз, — прощайте и удачи вам.
 
      Рептилоиды отконвоировали Руиза и Олбани до шлюза, дико вращая глазами от еле сдерживаемой паники. Вроде бы они приняли нового Юбере без малейших сомнений. Но дирмы вообще считались доверчивым народом, потому и являлись весьма популярным пушечным мясом. Они с поклоном провели людей через шлюз и удалились быстрой трусцой.
      Когда внешние створки сомкнулись у них за спинами, Олбани изрек:
      — Пока что все идет неплохо. Что ты сотворил с марионеткой?
      — Подрезал ниточки, чтобы успеть выбраться отсюда. Это дает нам возможность торговаться с нашим работодателем.
      — Эх, сделай ты это чуть раньше…
      — Я мог сделать это только один раз. Уж извини. Олбани пожал плечами:
      — Что поделаешь, работа эта жестокая и грязная. Я знаю, ты тоже жалеешь о Хаксли. Что теперь?
      — Бежим, — ответил Руиз и припустил вперед по длинному коридору.
 
      Когда они через десять минут добрались до платформы, оторванные взрывами члены морассара еще шевелились. От этого зрелища Руиза передернуло. Мертвое лицо Дурбана приобрело грязно-голубой оттенок, остекленевшие глаза все так же смотрели в потолок. При мысли о том, что всю обратную дорогу ему придется проделать в компании трупа, агент почувствовал укол непривычной брезгливости, но не было никакой возможности извлечь тело из цепкого переплетения путанки.
      Он обезвредил содержимое рюкзака, а затем старые друзья аккуратно забрались на платформу. Руиз уселся на место водителя. Ему понадобилась пара секунд чтобы разобраться в рычагах и кнопках, и поезд медленно тронулся вниз По рельсам.
      Чтобы убить время, Руиз старательно занялся детекторами Хаксли, устанавливая их таким образом, чтобы своевременно обнаружить постороннюю активность на трассе, особенно внизу. То была разумная предосторожность на случай, если кто-нибудь из инопланетных обитателей подземелий решит наконец отомстить проклятому поезду за гибель соплеменников или — мысль куда более неприятная — Публий готовит к их возвращению какую-нибудь западню. Руизу пришло в голову, что он не отдал сестрам-яхианкам недвусмысленного приказа следить за обоими концами туннеля, на случай появления опасности с той стороны, откуда они пришли. У него возникло тяжелое предчувствие. Командира поредевшего отряда беспокоило, что, когда он уходил, девушки были слишком озабочены тем, как бы убраться подальше от того ужаса, который внушал им бездонный провал, чтобы обращать серьезное внимание на то, что творится у них за спиной.
      Бывший агент убеждал себя, что это просто паранойя. С другой стороны, Публий, обладавший колоссальным талантом наживать врагов, после стольких лет отвратительного поведения все еще здравствовал. Это говорило о том, что действует он последовательно и хитроумно.
      Опасность заключалась в том, что безумный хирург мог прикончить старого знакомого раньше, чем тот успеет поведать ему о том, как обошелся с марионеткой. Руиз от души надеялся, что, когда Публий узнает о таком вероломстве, жадность его возобладает над яростью.
      — Что-то случилось? — поинтересовался Олбани.
      — Наверное, ничего, — ответил Руиз.
      — Не очень-то мне нравится такой ответ, — заметил долговязый техник.
      Руиз улыбнулся ему:
      — Что ж, я не могу тебя за это винить. Мне очень неприятно, что я втянул тебя в такую заваруху, Олбани.
      — Ладно врать-то, — отмахнулся тот, но тоже ухмыльнулся.
 
      Путешествие продолжалось спокойно, хотя Руиз несколько раз замечал крадущиеся тени в различных туннелях. Наверное, их обитатели любопытствовали, чем вызвана столь активная деятельность на железной дороге. Однако на открытое место никто не выходил, и человек устоял перед искушением воспользоваться телескопом, — ему не хотелось показаться чересчур заинтересованным в тех вопросах, которые его не касались.
      Когда они были уже в нескольких сотнях метров над своим туннелем, Руиз вынул телескоп и постарался разглядеть вход. Он настроил фокус и увидел Чоу, которая стояла у края пропасти с легкомысленно откинутым забралом шлема и приветственно махала рукой. Разрешающая способность трубы была слишком мала, чтобы можно было различить выражение лица девушки.
      Руиз сложил телескоп и повесил на пояс.
      — Дерьмо собачье! — выругался он.
      — Что?
      — Сестер, похоже, нет в живых. А это значит, что нас поджидает Публий. Что ж, по крайней мере он не прикончил нас сразу, как только завидел. Хотя он любит наблюдать, как мучаются его жертвы. Это одна из самых больших его слабостей, и, надеюсь, в один прекрасный день она его погубит.
      Руиз закусил губу и настроил шлемофон на дальнюю передачу.
      — Публий, ты меня слышишь? Если убьешь меня сейчас, ты пропал. Я ни на секунду не поверил в представление с Чоу — и она, и ее сестра страдали крайней степенью агорафобии.
      Прошло несколько мгновений. Потом Чоу отступила назад и упала мягко, словно тряпичная кукла.
      — Что значит: я пропал — что ты имеешь в виду? — раздался напряженный шепот Публия. — Ты мой, Руиз. Никуда ты не денешься. Если ты повернешь обратно наверх, мне достаточно будет только связаться со своим новым Юбере, и он перехватит и прикончит тебя. А может, я просто пущу по твоему следу искателя, и дело с концом. Правда, мне очень не хочется пачкать свой новый поезд трупами.
      Руиз перевел дух. Он надеялся, что худшее позади, но с Публием всегда было нелегко, — создатель монстров не уступал ему в хитрости, а может, и превосходил. Он глубоко вдохнул и вынул из-за голенища пистолет, маленькую такую штучку, которая стреляла большими бронебойными пулями. Попав в тело, они взрывались. Агент приставил дуло к виску: стоит ему нажать курок, и мозг превратится в такую кашу, что даже Публию нечем будет поживиться.
      Голос врага заполнял шлем:
      — Ну ты и дурак! Неужели ты думаешь, что я всерьез озабочен тем, удастся мне настричь из тебя игрушек или нет? Или что мой генчишка взорвется вместе с тобой? У меня хватает забот посерьезнее. А так; я просто-напросто соберу несколько клеточек и займусь клонированием, чтобы поразвлечься на досуге.
      — Это будет просто восхитительно, — перебил его Руиз. — Но ты ничего не понял. Ты уже пробовал связаться с Юбере?
      — Нет, — ответил Публий, и в голосе его послышался едва уловимый оттенок неуверенности. — А что? Ты потерпел фиаско? В таком случае, почему бы мне тебя не убить? И кстати, где мой генш?
      Руиз удовлетворенно отметил, что Публий, похоже, не залезал в подводный аппарат.
      — Я оставил его в батискафе.
      — Неужели? Как беспечно с твоей стороны.
      — Нисколько. Во-первых, ты думал, я глуп и не пойму, что для тебя геншем больше, геншем меньше — невелика разница. Во-вторых, на мне больше нет бешеного ошейника. В-третьих, с помощью генша я слегка подправил твою куколку. Убей меня — и ты никогда не сможешь воспользоваться марионеткой, пусть она и сидит сейчас в командном центре, так сказать, управляя крепостью.
      Последовала жуткая давящая тишина, нарушаемая только звуком тяжелого дыхания.
      Наконец раздался голос Публия, полный сдержанной холодной ярости, что напугало Руиза больше, чем все цветистые угрозы.
      — Почему я должен тебе верить?
      — Свяжись с Юбере.
      — А если ты провалился, и там сидит настоящий Юбере? Тогда он узнает, кто под него копал, а даже я не рискну вступить с Алонсо в открытую войну.
      — Вот ведь проблема, да? — Руиз изо всех сил пытался сохранить спокойный, безразличный тон.
      Время шло, а поезд тем временем подползал все ближе к туннелю.
      — Что я должен делать? — спросил Олбани.
      Руиз перевел коммуникатор на ближнюю передачу, чтобы Публий их не подслушал.
      — Ничего. Или эта каша, которую он заварил с Юбере, важнее для него, чем месть, или мы уже покойники. А то и хуже. Может, тебе стоит снести себе башку энергометом или прыгнуть к геншам в яму, только бы не позволить Публию взять тебя в восстановимом состоянии.
      — Он такой гад?
      — Гораздо хуже.
      Они приближались к туннелю, и Руиз сбросил скорость, по-прежнему держа пистолет у виска. Поезд проехал еще немного и остановился прямо под входом в коридор. Друзья ждали.
      Из глубины прохода раздался жуткий звук. Человеческое существо вряд ли способно издать нечто подобное. Скорее он походил на рычание какого-то большого хищника вроде льва или разъяренного медведя. Сначала Руиз не понимал, откуда этот звук взялся, но потом сообразил, что Публий убедился-таки в его правоте и теперь ревет от ярости.
      Внезапно все стихло. К выходу из туннеля подполз здоровенный робот-убийца, весьма потрепанный и местами побитый, и спустил вниз трос с магнитными пряжками на концах. Руиз поднял руку, поймал крепление и пристегнул к бронированной грудной пластине. Олбани взглянул на него и побледнел.
      — Руиз, ты хорошо подумал? — Голос его дрожал. Казалось, перед лицом чудовищного гнева Публия долговязый техник растерял всю свою веселую браваду.
      — Как будто у нас есть другой выбор, Олбани. Внизу — генши, наверху — люди Юбере, которые, вероятно, уже начинают недоумевать, что такое приключилось с их хозяином. Вот-вот они занервничают и примутся искать ответы на свои вопросы, а ответов-то у нас и нет.
      — Наверное, ты прав.
      — Не знаю. Но у меня есть кое-что, чем я могу шантажировать Публия. Он душу вложил в эту заваруху с Юбере. Думаю, он не станет нас убивать, пока у него остается надежда, что затея с подменой сработает.
      Олбани посмотрел вверх, на робота-убийцу:
      — Надеюсь, овчинка стоит выделки.
      Он пристегнул конец троса к броне, и робот стал подтягивать их наверх.

      Чоу кучей тряпья лежала в сторонке, теперь стали видны наспех заделанные дыры на ее броне. Черный пластиковый прибор, закрепленный у нее на спине, был обычным трупоходом. Публий использовал его, чтобы заставить тело двигаться, когда пытался заманить их в туннель без лишнего шума.
      Робот-убийца вел их дальше, и они миновали труп Мо, вжавшейся в угол между полом и стеной, словно она и умерла-то, насмерть перепуганная глубиной провала.
      Публий разбил небольшой лагерь подальше от ямы и источаемой ею вони. Теперь он восседал за складным походным столом, ковыряя вилкой в тарелке с обедом и вглядываясь в изображение на экране видеосвязи.
      — Что ты сделал с моим мальчиком, Руиз? — поинтересовался он светским тоном.
      Руиз заглянул ему через плечо и увидел нового Юбере, который стоял на том же месте, где его оставили. Лицо двойника казалось спокойным, но агенту почудилось, что он разглядел в глазах марионетки холодную отвлеченную тоску.
      — Не беспокойся. Это не обязательно насовсем. Достаточно произнести несколько правильных слов, и все с ним будет в порядке.
      Раненое плечо начинало болеть. Глупо было брать пистолет в правую руку. Руиз так долго держал его на весу, что анестезия быстро улетучивалась. Безумно хотелось опустить руку, но Публий, несомненно, приказал роботу-убийце схватить его, как только прицел перестанет быть точным.
      — А-а-а. Что ж, это не самая плохая новость. И что я должен сделать, дабы заслужить твое снисхождение и согласие открыть мне эти заветные слова?
      — Выполнить уговор.
      Публий нетерпеливо причмокнул:
      — Неудобно и хлопотно.
      Руиз ничего не ответил. Позиция врага была вполне предсказуема.
      Создатель монстров вздохнул:
      — Ладно, хорошо. Я в состоянии понять, когда я проигрываю. — При этом глаза его заблестели, он буквально источал коварство. — Что нам делать теперь?
      — Жди здесь полчаса, потом следуй за нами. Встретимся в батискафе, где мы с тобой наденем бешеные ошейники.
      Рука, в которой Руиз держал пистолет, горела огнем, и он боялся, что враг это заметит. Публий пристально посмотрел на него.
      — Ты ведь не станешь устраивать новых фокусов, а, Руиз?
      — А если даже и так, то в любом случае не больше, чем ты заслуживаешь, — устало ответил агент. — Нет, мне нужна твоя помощь. Сдержи свое слово, помоги мне и моим рабам бежать с Суука, и можешь спокойно продолжать плести здесь свои интриги.
      Публий забарабанил пальцами по столу, делая вид, что тщательно обдумывает услышанное. Наконец он широко улыбнулся, что придало его лицу жуткое выражение.
      — Я принял решение. Будет, как ты скажешь. Я присосался к батискафу своим шлюзом. Мои люди стерегут вход в судно. Я свяжусь с ними и велю, чтобы тебя не трогали. — Он махнул рукой, как бы отпуская их, и вернулся к своему обеду.
      Руиз секунду постоял, не в состоянии поверить, что так легко отделался, потом повернулся и зашагал по коридору, за ним топал Олбани.
      Евфрат продолжал оглядываться, пока они не завернули за угол и огни вражеского лагеря не скрылись из виду.
      — Ну и дружки у тебя по нынешним временам, — заметил он.
      Руиз решил, что уже можно опустить руку. Испытанная при этом боль заставила его покачнуться. Он споткнулся, и Олбани подхватил его, не дав упасть.
      — Ты никак дырку заработал? — спросил он.
      — Нет, — ответил Руиз. — По-моему, я слегка надорвал плечо во время драки с морассаром. Просто действие болеутоляющего кончается.
      Он приказал походной аптечке вколоть очередную дозу и почувствовал, как она поползла по спине к плечу, покалывая кожу маленькими когтистыми лапками.
      — Ну и слава богу. — За стеклом шлема глаза Олбани казались огромными. — Ты меня в это дело втянул, надеюсь, ты же и вытянешь. А что там говорилось насчет того, чтобы тебе убраться с Суука? Возьми и меня с собой, ладно? Мне здешних приключений хватит лет на сто.
      — Я не смогу расплатиться с тобой, пока мы не доберемся до Дильвермуна.
      — Ну и ладно. Если я туда когда-нибудь доберусь, велю, чтобы мне ноги сковали. Никогда больше не уеду оттуда.
      Руиз усмехнулся:
      — Зарекалась ворона…
      — На сей раз я серьезно, — заявил Олбани.
      Руизу почему-то сделалось чуть веселее, и не только благодаря теплому прикосновению анестезатора. Он ускорил шаг.
      Когда они приблизились к шлюзу, Руиз снова поднял пистолет. Олбани взглянул на него.
      — Погоди-ка, — предложил он, — давай я пристрою тебе под шлем взрывчатку, так, чтобы ты смог ее активировать ртом. Так тебе будет проще.
      Руиз удивился, как это ему самому не пришло в голову. Походное снаряжение Олбани включало в себя взрывпакеты и дистанционный переключатель, а броня не позволит роботу-убийце вовремя выхватить у него оружие. Евфрату понадобилась всего минута, чтобы раскатать тонкую полоску взрывчатки в блин, подвести к ней проводок и укрепить всю конструкцию у товарища под шлемом.
      — Ты хочешь, чтобы переключатель был взведен по-настоящему? — уточнил он.
      — Конечно, — ответил Руиз. — Как бы ни обернулось дело, не хочу достаться Публию живым.
      — Ну, воля твоя, — сказал Олбани, закрепляя провод в переключателе, и подал крохотную коробочку другу, который сжал ее зубами, замкнув таким образом цепь.
      — Пошли, — прошипел Руиз сквозь стиснутые зубы, засунул пистолет обратно в сапог и зашагал вперед.
      В сотне метров от конца туннеля он остановился.
      — Иди первым, — сказал он. — Скажи им, что у меня в шлеме бомба, на случай, если Публий все-таки велел схватить меня при первом неверном движении.
      Олбани улыбнулся:
      — Думаешь, он пойдет на это?
      Однако резво побежал вперед, словно и не растратил почти все силы прошлой ночью.
      Руиз нашел его стоящим возле шлюза в полном одиночестве, крепко сжимающим энергомет.
      — У нас проблемы?
      — Нет. Тут ошивались весьма странного вида личности, но я приказал им убираться обратно в их лодку, и они послушались, причем без шума.
 
      Руиз прошел в ремонтный отсек и увидел, где именно люди Публия прорезали полусферическую оболочку. Из отверстия на них молча пялились чудовищные морды.
      Командир погибшего отряда приложил ладонь к панели замка и приблизил глаз к анализатору сетчатки. Через несколько томительных секунд проход открылся.
      Оказавшись внутри, Руиз первым делом коснулся языком предохранителя импровизированной бомбы и вытащил детонатор изо рта. Челюсти, конечно, болели, но он сразу оценил, насколько ему стало легче.
      Генш ждал в рубке, скорчившись в углу и поджав сенсорные щупальца. Узнав вошедшего, он приподнял бугристое тело и прошелестел:
      — Ты жив. Я удивлен.
      — Я тоже, — откликнулся Руиз. — Ты молодец, что не пустил Публия внутрь.
      — Надеюсь больше никогда его не увидеть.
      — Хотел бы я, чтоб так оно и было, — с сожалением произнес агент. — Но нам придется пригласить его на борт, а затем, надеюсь, подчинить его.
      Генш снова нахохлился и замер.
      — Мне это тоже не особенно нравится, — заметил Олбани. — Почему бы нам просто не обрубить концы и не удрать, пока есть шанс?
      — А ты на данный момент знаешь способ выбраться из Моревейника?
      Евфрат моментально погрустнел.
      — Нет. Пиратские главари в страшном волнении. Они и друг друга-то с планеты не выпускают, что говорить о чужих. Эти параноики уже сбили полдюжины челноков.
      «А вот это дурные вести, — подумал Руиз. — И странные. Вероятно, здесь замешано нечто большее, чем банальные зависть и алчность. До сих пор за пиратами не водилось стремления погубить обогатившую их торговлю только ради того, чтобы поймать нескольких мошенников-геншей, какими бы ценными они ни были». Он решил обдумать эту мысль попозже. Создатель чудовищ являл собой более насущную проблему.
      — Публий утверждает, что знает способ убраться с Суука.
      — И ты ему веришь? Руиз пожал плечами:
      — Он, безусловно, скользкий тип. Но в его силах помочь нам. К тому же у нас есть перед ним кое-какие преимущества, каких у нас нет ни перед кем другим, обладающим реальной властью.
      — Догадываюсь… — сдался Олбани, однако в голосе его особого энтузиазма не прозвучало.
      Руиз смотрел на него и чувствовал совершенно необъяснимую симпатию. Несмотря на все недостатки, Олбани сейчас, на этой скверной планете был для него чем-то, что больше всего походило на настоящего друга. Он верил Руизу, и без него агент был бы уже мертв.
      — Я так жалею, что втянул тебя в эту мерзость…
      — А, не ври, — отмахнулся долговязый техник. Но затем ухмыльнулся и хлопнул командира по здоровому плечу. — Слушай, пока я смотрел на это чудовище за обеденным столом, я вспомнил, что мы не ели со вчерашнего дня. Мы ж не можем воевать, питаясь воздухом? У нас ведь есть несколько минут, прежде чем тебе снова придется закусить мину. Давай посмотрим, чем тут можно червячка заморить.
      Руиз кивнул.
      Они прошли обратно через переоборудованный грузовой отсек, где недавно помещались остальные члены отряда. Опустевшее пространство тесной каморки казалось огромным. Руизу представилось, что их бесплотные духи все еще витают здесь, глядя на него мертвыми обвиняющими глазами. Он вздрогнул и прогнал эту фантазию. Если бы его преследовали призраки всех, кого ему пришлось уничтожить за свою жизнь, они бы и на стадионе не уместились.
      Кормовые каюты были оборудованы примитивным автоповаром, но Олбани терзал его до тех пор, пока тот не приготовил и не подал бутерброды с пряным мясом и нарезанными маринованными огурцами. Он передал один из бутербродов Руизу и снова принялся мучить прибор, пока тот не выдал две пластиковые чашки с дымящимся бульоном.
      — Не так уж и плохо, — заявил этот гурман, усаживаясь с чашкой бульона в одной руке и бутербродом в другой. Казалось, он чувствует себя удивительно легко и спокойно. Руиз списал эту беспечность отчасти на то, что Олбани почти не знал Публия. Кроме того, долговязый техник, в отличие от него самого, склонен был жить настоящим моментом. Сам Руиз не мог удержаться от того, чтобы не заглядывать в будущее навстречу новым неприятностям и в прошлое, чтобы подсчитать горькие ошибки.
      В первый раз за эти долгие часы он подумал о Низе. Как она там? Может, она уже начала сомневаться, вернется ли он за ней? Для нее прошло всего два дня, которые ему показались неделями.
      — Ну-с, — поинтересовался Олбани, — и что же это за рабы, которых ты везешь с собой? Ценное имущество?
      — В какой-то мере, — ответил Руиз.
      — И?.. — Евфрат явно ждал продолжения.
      Руизу очень не хотелось пускаться в разъяснения. Повисло томительное молчание. Наконец Олбани дожевал остатки бутерброда и шумно втянул последние капли бульона.
      — Скажи мне, — настаивал он, — почему ты обременяешь себя «в какой-то мере» ценными рабами, когда нам обоим ясно как день, что тебе потребуется все твое везение, чтобы просто унести отсюда ноги? Я чую здесь какую-то тайну. Бывший агент пожал плечами.
      — Ну же, Руиз, — не отставал Олбани, — расскажи мне про них хоть что-нибудь, пока мы ждем этого урода.
      — Ладно, — сдался тот. — Они с Фараона. Фокусник, ремесленник и принцесса.
      — Фараонский фокусник?! Он и без труппы стоит немало. А при чем тут ремесленник?
      — Старшина гильдии знаменитой труппы, ныне развалившейся.
      — Ясно. Ну а принцесса? Чем она-то ценна? Руиз заколебался с ответом, и проницательные глаза Олбани, казалось, четко отметили все проявления неловкости.
      — Она довольно красива, — выдавил он наконец. Евфрат откинулся на спинку кресла и презрительно фыркнул:
      — Красива? Ну и что? В пангалактических мирах полно красавиц. Каждый может стать таким, каким пожелает. Красива! На Дильвермуне уродство и даже простая невзрачность настолько редки, что шлюха, которая решится сделать себе операцию ради получения какого-нибудь занятного изъяна, вполне может сколотить состояние. — Олбани покачал головой, в глазах его вспыхнуло немного злорадное любопытство. — Не может быть! Уж не хочешь ли ты сказать, что втюрился по уши?! Вот тебе и дикие причуды страсти. Надеюсь, ты не собираешься мне рассказывать, что все эти ребята погибли только потому, что Руиз Ав — ужасный Руиз Ав, беспощадный Руиз Ав, смертоносный Руиз Ав — нашел наконец свою половину? Мне, по всей видимости, предстоит сложить голову по той же причине? Ну уж нет! — Казалось, к концу тирады он не на шутку разошелся.
      Руиз мрачно уставился на него. Что тут скажешь? Если в сложившейся ситуации они сумеют прожить достаточно долго, чтобы успеть освободить Низу и остальных, правда станет очевидна, так что врать бессмысленно.
      — По сути ты прав, — сказал он резко.
      У Олбани глаза на лоб вылезли. Казалось, он не ожидал на самом деле услышать подтверждение своим словам. Лицо его сделалось невыразительным и спокойным — неестественно спокойным. Руиз подумал, не собирается ли он напасть, — такое странное у него было лицо, — и подобрался, готовясь отразить атаку. Но, к его несказанному удивлению, Олбани разразился хриплым хохотом.
      — Нет, ну почему? Я-то думал, что достаточно странностей за свою жизнь навидался, чтоб уж ничему не удивляться, да вот поди ж ты, ошибся. Не самое противное ощущение, а? Я хочу сказать, ты сам, наверное, еще больше удивился.
      Руиз подумал и решил, что это не так. Что могло сказать о нем это внезапное чувство? Как долго носил он в сердце его семена, пока они не пустили корни? «Очень странно», — подумал он. Ему не хотелось делиться своими сокровенными мыслями с Олбани: тот либо снова подымет его на смех, либо начнет нервничать — подобные рассуждения отнюдь не характеризуют его командира как безупречного солдата и убийцу.
      Но прежде чем молчание сделалось напряженным, раздался звонок, возвестивший о приходе Публия. Руиз взглянул на своего напарника.
      — Помни, Публий — настоящее чудовище. Ничего из сказанного им нельзя принимать за чистую монету. Любое его утверждение содержит двойной, а то и тройной смысл. Хорошо бы использовать наше преимущество прежде, чем он сообразит, как обвести нас вокруг пальца. Будь начеку: то, что будет происходить сейчас, гораздо опаснее визита в крепость Юбере.
      Олбани мрачно кивнул, и они направились в шлюз.
      Руиз велел Олбани открыть шлюз, но сам остался на линии огня на случай, если Публий заготовил какую-нибудь пакость. Но создатель чудищ вошел, держа над головой окованный серебром ящичек из черного дерева. Он явно кипел от непочтительного поведения Олбани. Обернувшись, он увидел Руиза и начал опускать руки.
      — Нет! — рявкнул агент. — Руки вверх, спиной ко мне. — И взял Публия на прицел осколочного ружья.
      Публий побагровел, всем своим видом выражая снедающую его ярость. Руиза на миг захватило пугающее чувство всевластия. Внезапно ему нестерпимо захотелось прикончить Публия и навсегда избавиться от возможного предательства с его стороны. Он найдет иной способ выбраться с Суука, такой, который не зависел бы от коварства этого создателя чудовищ. У него есть батискаф. У него есть оружие и кое-какие деньги. Имеется генш, которого можно было бы продать на невольничьем рынке в Моревейнике. Этого вполне хватало, он уверен. Почти непроизвольно палец крепче прижал курок.
      Наверное, Публий прочел на его лице свой смертный приговор. Он побледнел и быстро повернулся к стене. Руиз чуть расслабил руки.
      Олбани запер шлюз и взял у гостя ящичек. Он аккуратно открыл его, предварительно проверив со всех сторон своими детекторами. Внутри лежали два бешеных ошейника: элегантные орудия убийства, инкрустированные золотом и рубинами цвета голубиной крови.
      — Убери свои грязные лапы, — прорычал Публий.
      Олбани поставил ящичек на стол и приставил к пояснице врага энергомет.
      — Давай-ка малость повыколотим из него пыль, а, Руиз?
      — Не исключено, что мы так и поступим, — сипло откликнулся командир.
      Публий казался воплощением всей беспорядочной грубой жестокости вселенной, символом всех уродливых реалий существования — всех пороков человечества, которые извечно плели заговоры против счастья и безопасности. Ненависть Руиза к этому монстру внезапно вспыхнула бешеным огнем. Он схватил Публия за шиворот и, крепко приложив его об стену, сунул ему под ухо дуло осколочного ружья.
      — Проверь-ка его на вшивость, — бросил он Олбани.
      Техник медленно и внимательно провел сенсорными датчиками вдоль тела врага. Затем он извлек нейронный кнут из рукава пленника, парализатор из сапога, пневматический игольный пистолет из ножен на загривке. Потом продолжил свои изыскания, меняя частоты анализатора и что-то бормоча себе под нос. Наконец он выключил приборы и кивнул Руизу.
      — В правом указательном пальце и в левом локте — по виброножу. В ключице — небольшой игольчатый лазер. За правом ухом — приемник-передатчик, нечто вроде походной рации, за левым глазом — видеокамера. И большая бомба в правой ягодице — на случай самоубийства. Это все, что я нашел.
      — Вскрой-ка его, — скомандовал Руиз.
      — И глаз тоже? — вопросительно поднял брови Олбани.
      — Да, не переживай насчет мяса — Публия такими вещами не удивишь. К тому же он всегда сможет нарастить новое.
      Публий начал заикаться от негодования.
      — Ты что делаешь?! — завопил он. — Ты же на меня работаешь, Руиз Ав. Таким путем тебе не заслужить премиальных!
      Руиз недоверчиво рассмеялся.
      — Давай, не мешкай, — велел он Олбани. Тот пожал плечами.
      — Как скажешь.
      Он вынул хирургический лазер и принялся орудовать им над Публием, отрезая кабели и выжигая сенсоры в самых разных местах. Покончив с этим, он отступил назад и направил на создателя чудовищ энергомет.
      — Он в твоем распоряжении, Руиз.
      Тот развернул врага и приставил осколочное ружье ему к глотке так, чтобы оно смотрело в мозг.
      — Ей-богу, так бы и убил тебя, — сообщил он, и на миг идея показалась ему почти непреодолимо соблазнительной.
      Публий вновь напустил на себя маску пренебрежительной уверенности и улыбнулся, как ему самому казалось, весьма обаятельно.
      — Ну-ну. Я же не сделал ничего такого, чего бы не сделал ты сам на моем месте.
      В этом была доля истины, но только потому, что Публий—это Публий. По крайней мере, Руиз так считал. Да, он ухватился за возможность предать своего работодателя, ибо знал, что тот параллельно занят тем же самым. Агент смущенно кивнул.
      — Разве так бывает не всегда? — продолжал Публий.
      Руиз яростно затряс головой. Все эти бесцельные словопрения опасны. Вселенная такова, какова она есть, и приходится в ней жить.
      — Сядь, — приказал он и подтолкнул пленника к стулу.
      Творец монстров аккуратно опустился на сиденье, стараясь не задеть те части тела, которые только что пропахал лазером Олбани.
      — Что же нам теперь делать, Руиз? Признаю, я побежден. Мне остается только положиться на твое представление о честной игре и отчаянное желание убраться с Суука. Это я все еще могу устроить.
      — Откуда мне знать это наверняка?
      Публий выразительно пожал плечами.
      — А кто еще тебе поможет? Я, так и быть, согласен надеть вместе с тобой бешеный воротник. Если и это не послужит тебе доказательством моей честности, то я не знаю… Кстати, проблема с марионеткой также может быть гарантией моего желания помочь тебе. В настоящий момент выше твоей жизни я ценю только свою собственную.
      Руиз исследовал лежавшие в открытом ящичке ошейники.
      — Твоя кротость впечатляет, — заметил он ехидно.
      — Но из нас двоих ты пока что действительно оказался лучшим, — рассудительно ответил Публий.
      Руиз взглянул на Олбани.
      — Принеси старые ошейники, — попросил он.
      Евфрат заговорщицки улыбнулся и пошел на корму. На гладкой физиономии пленника отразился слабый намек на тревогу, и Руиз от души этому порадовался. Но лицо его осталось невозмутимым.
      Вернулся Олбани, неся ошейники, которые надевали командир и генш. Агент протянул руку и взял ошейник чужака.
      — Ты прав, — обратился он к Публию, — нам придется временно стать союзниками. Чтобы показать тебе, что я с этим примирился, я даю тебе не тот ошейник, который ты надевал на генша, — незачем твоим тонким и нежным ноздрям вдыхать эту оскорбительную вонь.
      Тревога на лице пленника сделалась явной.
      — Нет-нет, — зачастил он. — И слышать об этом не хочу. Я принес куда более красивую пару, которая гораздо больше подходит двум таким стильным джентльменам, как мы с тобой.
      — Надень ему ошейник, — скомандовал Руиз. Публий отпрянул, до предела вжавшись в кресло.
      — Неужели ты не доверяешь мне даже в таких мелочах?
      — Не доверяю.
      — Тяжелый ты человек, Руиз. — Публий застонал от досады.
      Олбани защелкнул на нем ошейник, и, как показалось Руизу, самоуверенности у пленника поубавилось. Бывший агент обнаружил, что сей факт доставляет ему колоссальное удовольствие. Морщась от пропитавшей металл и пластик вони, он сам напялил ошейник генша.
      Публий дрожащими пальцами принял у Олбани пульт управления ошейником. Руиз подумал, а не имел ли его ошейник какой-либо дополнительной ловушки, которой теперь так боялся враг. Или, может, непредвиденное развитие событий, помешавшее ему совершить очередное предательство, выбило его из колеи?
      — Включи ошейник, император Публий, — велел агент, взяв свой собственный пульт.
      — Руиз… — начал тот мягким рассудительным голосом.
      — Делай что говорят, — перебил его хозяин положения. — А то я тебя убью — и делу конец.
      Публий открыл рот, потом захлопнул его и, наконец, кивнул. Оба включили свои ошейники, и те защелкнулись. Руиз закрепил пульт в специальной петле на самом ошейнике и убрал осколочное ружье в чехол.
      — Ну, — обратился он к непрошеному гостю, — разве тебе не полегчало?
      Сам он чувствовал, что у него прямо гора с плеч свалилась. Он начинал надеяться, что справится и с этой ситуацией.
      — Да, конечно, — мрачно отозвался Публий. — Вне всякого сомнения.
      Сзади в темноте зашевелился молодой генш, чем и привлек внимание бывшего хозяина.
      — Как ты убедил его снять ваши ошейники? — спросил создатель монстров, присматриваясь к инопланетянину.
      — Это как раз было нетрудно, — ответил Руиз. — Так, рассказал ему про тебя кое-что.
      Публий скорбно улыбнулся:
      — Опять насмешки, Руиз. По крайней мере, обращайся со мной достойно.
      — Да ради бога. Иди к коммуникатору и вели своим людям убираться.
      Публий тяжело поднялся и подошел к переговорному устройству. В приказах, отданных им своим людям, Руиз не заметил никакого подвоха, но это, впрочем, ничего не значило. Пленник обернулся к Руизу:
      — И что теперь?
      Руиз несколько растерялся из-за отсутствия какого бы то ни было сопротивления со стороны Публия — это было настолько же странно, как если бы солнце в одно прекрасное утро взошло на западе.
      — Теперь поедем и заберем моих рабов. Молодой генш выполз из угла:
      — А ты меня отпустишь? Ты обещал сделать это, если будет возможность.
      Руиз с сожалением покачал головой:
      — Извини. Мне могут и дальше понадобиться твои услуги. — Он оценивающе взглянул на Публия.
      Пленник побледнел.
      — Это существо недостаточно обученное. Ты и так уже, наверное, причинил непоправимый вред моему Юбере… — Рука его потянулась к ошейнику. — И кроме того, я уничтожу нас обоих, если ты посмеешь копаться в моем мозгу.
      Руиз вздохнул. Он вовсе не рассчитывал, что молодой генш сумеет изменить сознание Публия, не причинив его мозгу серьезных повреждений. Та форма императива, которая позволяла создателю монстров полностью владеть своим разумом, наверняка неизмеримо превышала возможности нетренированного генша. Он бы с удовольствием помучил врага еще немножко, но если тот продолжает верить в неисправность второго ошейника, то может с отчаяния выкинуть что-нибудь неожиданное.
      — Ладно, я тебя утешу, — изрек агент. — В ошейнике чужака мы обнаружили монолиновую прокладку. Мы убрали ее до того, как убедили малыша, что в его же интересах всемерно нам содействовать.
      Публий резким хищным движением вскинул голову:
      — Откуда мне знать, что ты не врешь?
      — Дай-ка ему это, Олбани. — Руиз вытащил кубик с записью, сделанной во время беседы с молодым геншем, и перебросил его напарнику.
      Пленник привычным движением активировал кубик. Свет, исходивший от маленького экранчика, неровными бликами падал на его лицо. Руиз прислушивался к тихим звукам собственного голоса. В конце концов Публий поверил, что ему говорят правду, и выключил запись. Он улыбался, явно обретя былую уверенность.
      — Что ж, ты меня убедил.
      Руиз почувствовал скрытое за этими словами глубокое презрение.
      — Отлично. Все, что мне нужно, — это убраться с Суука. Если будешь играть честно, получишь свою марионетку назад. Попробуй еще раз обмануть, и я тебя прижму так, что мало не покажется. Просто из вредности. Помни, что ни ты, ни я не принадлежим к тому типу людей, которые имеют обыкновение выбалтывать все, что знают, поэтому поумерь свои амбиции и попробуй прислушаться к инстинкту самосохранения.
      — Совершенно с тобой согласен. — Публий вернулся в кресло, его гладкое лицо источало доброжелательность.
      Генш подполз поближе к свету:
      — А теперь почему ты меня не отпускаешь? Создатель чудовищ присмирел и готов сотрудничать.
      Публий расхохотался:
      — Да потому что Руиз Ав не лучше меня. Его обещания стоят столько же, сколько и мои, и он ничуть не более милосерден или справедлив, чем я. Ты обречен на разочарования, юный генш, если решишь доверять этому человеку.
      — Пока что он доказал, что достоин доверия, — ответил инопланетянин. — Он не сулил мне свободы, он только обещал сделать, что сможет. А ведь ему ничего не стоило соврать мне так же, как врал ты.
      Сквозь обшивку донесся шум — это отшвартовывалась подлодка Публия. Отсоединение шлюза порождало странные булькающие звуки. Руиз ощутил внезапное побуждение и некоторое время ему сопротивлялся, но оно становилось все сильнее. Он чувствовал, что действовать сейчас так же, как действовал бы на его месте Публий, будет непростительной ошибкой. Это просто оскорбит источник его везения, чем бы он ни был. А везение ему еще ох как понадобится. Кроме того, ему пришло в голову еще одно; соображение, Здесь находился единственный генщ, который был способен привести двойника Юбере в рабочее состояние. Если Публий каким-то образом вернет себе контроль над инопланетянином, то Руиз с его кодовой фразой ему больше не понадобится.
      — Порядок, — сказал он геншу. — Можешь уходить. Тебе, вероятно, не стоит пользоваться поездом — транспортным устройством, которое ты увидишь в конце коридора, — там имеются очень опасные механизмы. Но ведь генши весьма неплохие скалолазы, правда?
      — Правда, — бесцветным голосом откликнулся чужак. Он приподнял ногу и продемонстрировал упругие присоски.
      — Тогда тебе придется спуститься вниз по стенам провала, в которых обитают довольно неприятные существа. Ты сможешь это сделать? До тех глубин, где обитают твои соплеменники, отсюда весьма неблизко.
      — Смогу, — прошелестел генш. — Я могу отдыхать и даже спать на вертикальной поверхности — мы привыкли к этому на нашей родной планете.
      Руиз кивнул Олбани, который вывел инопланетянина через шлюз и пошел провожать до конца туннеля.
      Публий сидел тихо, но на губах его играла презрительная усмешка. Бывший агент знал, о чем думал его враг: генш все равно будет принадлежать ему, поскольку вскоре он будет владеть анклавом, которым раньше правил Юбере. Руизу было на это наплевать. Совершив акт превентивного милосердия, он, как ни странно, почувствовал себя лучше. Да и воздух в батискафе уже начал очищаться.
      Руиз подошел к панели управления, включил сонар и стал наблюдать, как потихоньку поднимается вверх красная точка — подлодка Публия. Затем он услышал лязг захлопнувшегося шлюзового люка и вслед за этим грохот, когда Олбани задраил его. Потом техник вернулся и отшвартовал их собственное судно от стены небоскреба, оставив ремонтный пузырь на месте, чтобы коридор не залило водой.
      — Курс? — спросил старый товарищ.
      Руиз продиктовал координаты казарм: Алмазной Подвески, и Олбани ввел их в автопилот. Батискаф задрожал и начал медленный подъем к поверхности.
      — Ну-с, — обратился капитан к пленнику, — давай поговорим о твоем приятеле-пирате.
      Публий предостерегающе поднял руку:
      — Ты что, собираешься вытянуть из меня все мои тайны?
      На Руиза навалилась колоссальная усталость. Он не спал уже много дней. Внезапно он ощутил себя беззащитным тупицей. Хватит ли у него сил противостоять Публию?
      — Прекрати, — сказал он, — Сейчас мне нужно знать все. Если ты еще не придумал, как вывезти нас с Суука, то самое время начать….
      Кроме того, подумалось Руизу, любое время и силы, которые создатель монстров потратит на обдумывание этого плана, существенно сократят время и силы, которые он мог бы потратить на изобретение дополнительных гадостей в отношении своих тюремщиков.
      Публий потер подбородок:
      — Значит, ты решил покинуть Суук?
      — Да, да. Я уже говорил тебе об этом столько раз, что счет потерял.
      — Я мог бы предложить тебе кое-какие альтернативы, — весело сообщил пленник. — Богатство, какого ты себе и представить не можешь, крепкую цитадель в Моревейнике, новое тело и массу прочих, не менее привлекательных вещей. Потом, когда кризис закончится, ты обнаружишь, что уехать с планеты совсем нетрудно — если тебе это все еще будет нужно.
      — Пожалуйста, Публий, не доводи меня. В моем теперешнем настроении это может оказаться смертельным для нас обоих. Изложи мне свой план, если он у тебя есть, или давай думать вместе. Публий с сомнением покачал головой:
      — Ты таки настаиваешь? — Да.
      — Ладно. Ты знаешь Иванта Тильдореаморса?
      — Понаслышке.
      Тильдореаморс был одним из самых кровожадных пиратских властителей, главой старинной корсарской семьи, представители которой терзали пангалактические миры в течение многих столетий. Он славился такой безудержной свирепостью, какая нечасто встречалась даже в Моревейнике, где любой, чтобы жить и процветать, должен был стать в своем роде чудовищем.
      — А? Дело в том, что Ивант мне кое-чем обязан, и так получилось, что я в курсе одной из самых больших его тайн, коей я должен теперь поделиться с тобой. В сотне километров к востоку, на побережье, Тильдореаморс держит космодром, и один из его челноков там сейчас наготове.
      Руиз отнесся к этой информации скептически. — На востоке расположены Огненные Пустыни. А Лезвия Нампа не позволяют неверным проникать туда.
      — В общем, верно. Однако Ивант снабжает Лезвия тем, что для них свято.
      — Ясно. И как мы туда попадем?
      — Разумеется, на барже.
      — Брось меня дурить, Публий. Ни один владелец баржи в здравом уме не отправится на восток.
      Пленник выглядел чрезвычайно довольным собой. Наверное, ему доставляло немалое наслаждение демонстрировать Руизу свою предусмотрительность — при том, что старый пройдоха явно не рассчитывал на новую встречу со своим наемником.
      — Ты ошибаешься, Руиз, — изрек он, — Редко, но ошибаешься. Два раза в год одна баржа ходит на восток. И солнцестояние близко.
      Руиза замутило от дурного предчувствия.
      — Подробнее.
      — Ты и так догадался, что я имею в виду. Секта Жертвующих уже сейчас готовится к путешествию. Нам надо только облачиться в подходящие одежды, выдрать пару прядей волос, испачкать лица, попрактиковаться в причитаниях — и мы вполне подойдем для этой роли. Уверен, пиратам сроду не придет в голову обыскивать сектантов на таможне — в конце концов, они же отправляются умирать либо в мясницких лабораториях Лезвий, либо среди костров Пустынь.
      — А как мы сами избежим подобного конца?
      — Элементарно! Под рубища наденем ливреи Тильдореаморса. Достигнув Пустынь, мы снимем рясы и представимся посланниками Тильдореаморса. В качестве доказательства протащим с собой несколько килограммов ганжи и оставим травку тамошним жрецам. Лезвия проводят нас до челнока, и мы улетим.
      Руиз принялся обдумывать план. Если Публий не врет, идея вполне осуществима, правда, не очень удобна в исполнении. Перспектива дальнего морского путешествия в дырявом корыте, да еще в тесном соседстве с несколькими сотнями религиозных фанатиков, выглядела малопривлекательной. Но по сравнению с уже пережитыми трудностями это казалось сущим пустяком. «Я слишком долго вел весьма своеобразную жизнь», — подумал про себя Руиз. Он вспомнил о Низе и их близящемся воссоединении. Невольная улыбка озарила лицо бывшего агента.
      Публий улыбнулся в ответ, ошибочно приняв выражение лица собеседника за одобрение.
      — Тебе понравилось? Я так и думал.
      Руиз нахмурился. В каком странном мире живет, должно быть, изобретатель кошмаров. Со стороны казалось, что пленник успел запамятовать, на что ему пришлось пойти, лишь бы никогда не открывать Руизу этот план. Неужели теперь он рассчитывал, что бывший товарищ забудет о предательстве и станет обращаться со своим невольным гостем как с союзником? Может, Публий надеется, что сила его личного обаяния, будучи должным образом направлена, заставит Руиза пренебречь какими-то важными предосторожностями? Коли так, создателя монстров подстерегает жестокое разочарование. Руиз всегда помнил, что у старого врага необыкновенно гибкий ум, пусть и до предела извращенный.
      — Во всяком случае, он кажется вполне реальным, — неопределенно откликнулся агент. — Многое зависит от достоверности излагаемых тобой деталей — а мы оба знаем, насколько мала вероятность того, что ты говоришь правду.
      Публий напустил на себя обиженный вид, чем вызвал у Руиза приступ истерического хохота, который удалось подавить с огромным трудом. Не следует проявлять даже малейшую слабость перед лицом врага. Пока у командира погибшего отряда было изрядное преимущество: он меньше Публия боялся умереть. Стоит творцу уродов прознать о его привязанности к Низе, и чаша весов склонится на его сторону.
      Но Руиз с нетерпением ждал встречи с ней, и чувство это становилось почти невыносимым.

      Кореана мерила шагами свой номер в гостинице, словно только что посаженный в клетку хищник, который еще не привык к регулярным кормлениям и ненавистному ограничению пространства. Мармо завис где-то в темном углу, продолжая бесконечную игру, где противниками были его собственные дополнительные процессоры. На металлическом лице поблескивали огоньки видеоэкрана, и единственными раздававшимися в темноте звуками были стук каблуков Кореаны и пощелкивание клавиатуры компьютера под пальцами киборга.
      В прихожей застыл наготове охранник-морассар.
      Больше в комнате никого не было. Доставив фараонских рабов в крепость Юбере, Реминт планировал набрать побольше наемных убийц, чтобы сделать поставленную на Руиза ловушку более надежной. Вестей от него не было уже много часов.
      Когда наконец раздался сигнал коммуникатора, Кореана подскочила и цветисто выругалась. Мармо двинулся было к переговорной панели, но она рванулась вперед и ударила ладонью по сенсору выключателя. Экран заполнило холодное напряженное лицо Реминта.
      — У меня важные новости, — произнес он характерным бесцветным голосом.
      — Что?
      — Руиз Ав побывал в Спиндинни. Позапрошлой ночью он заключил полдюжины контрактов и отправился куда-то на тяжеловооруженном катере. У него была при себе куча денег, и он нанял лучших, кого только можно найти, — если такие вообще водятся в Спиндинни. Во время собеседования с кандидатами он мало говорил о своих намерениях, но из рассказов тех, кто ему не подошел, я заключил, что Руиз Ав намеревается совершить убийство.
      Кореана молчала, переваривая эти сведения.
      — Кого он хочет убрать? Реминт пожал плечами:
      — Четких данных нет, но на основании собранной мною информации мне кажется маловероятным, что его жертвой станешь ты. Навыки и опыт тех, кого он выбрал в помощники, указывают на большую социальную значимость и лучшую защищенность объекта.
      — Ясно. — Такой ход мысли Кореане не понравился. Как это Руиз Ав посмел так скоро отказаться от войны с ней и отправиться на какое-то другое дело? Она еще заставит его пожалеть о своем пренебрежении к ней, ее талантам и настойчивости. О да!
      — Откуда у него деньги и бронированное судно? — По всей вероятности, он работает на кого-то, чьи ресурсы во много раз превышают твои. Это может усложнить задачу по его поимке, если он выживет в процессе выполнения задания.
      Казалось, Реминт совершенно равнодушен к ситуации и просто делится своими наблюдениями и соображениями, не придавая никакого значения эмоциональной подоплеке вопроса. Но Кореана немедля пришла в бешенство от мысли, что Руиз Ав может умереть прежде, чем она залечит его кровью собственные раны.
      — Что мы можем?
      — На данном этапе — очень мало. Я нанял убийц и расставил их по местам в своей ловушке. Казармы рабов также взяты под наблюдение. У тебя есть для меня дополнительные инструкции?
      — Нет, — ответила она. — А как насчет моих фараонцев? Ты доставил их по назначению? Проблем не возникло?
      — Ничего особенного. Однако я не видел брата. Обычно он не упускает возможности поиздеваться надомной.
      Бесстрастное лицо Реминта на миг зажглось ненавистью, превратившись в демоническую маску. Но это выражение быстро пропало, словно он был не в состоянии долго поддерживать подобную свирепость и снова превратился в бесчувственную машину для убийств.
      — Ему сейчас не до тебя, — предположила Кореана.
      К тому времени, когда батискаф приблизился к поверхности, Публий, казалось, вновь обрел всю свою велеречивость и помпезность.
      — Теперь мы должны соединиться с бронекатером. Я возьму управление в свои руки.
      — Нет, — отрезал Руиз. — Пока. А может, и никогда. Я знаком с этим типом судов. На борту подобной штуковины, да еще в окружении твоих людей, мне будет несколько неуютно. Поэтому мы останемся под водой.
      Публий открыл было рот, чтобы возразить, но потом, видимо, вспомнил о своем достоинстве и молча подчинился.
      Держась десятью метрами ниже поверхности воды, Руиз на максимальной скорости послал подводное суденышко по извилистым каналам к казармам Алмазной Подвески.
      Достигнув цели, они вынуждены были всплыть, чтобы попасть в лагуну, где располагались здания казарм. По мере того как мутная вода сбегала с бортов, открывались жалюзи иллюминаторов. Руиз сразу понял: что-то не так. Лагуна была почти пуста, не считая горелых остовов нескольких кораблей, которые покачивались на воде в дальнем ее конце. Большая часть осветительных панелей погасла, местами их заменили наспех установленными мачтами с голыми лампочками на концах, которые заливали резким голубоватым светом причал и фалангу роботов-убийц, охранявших вход в казармы. Сами ворота превратились в оплавленную дыру с рваными металлическими краями.
      Сердце застряло у Руиза в горле. Случилось нечто страшное. Как только судно ударилось о причал, он влез в свою броню. Причальные канаты еще не намотались на кнехты, а он уже отвинчивал люк.
      — Следи за ним как следует, — велел он Олбани. — Если сделает что-то, чего ты сразу не поймешь, убей его. Обо мне не беспокойся, я буду вне пределов досягаемости. Кроме того, я, может статься, только что утратил смысл жизни и мне уже безразлично, выживу я или нет. Если станешь колебаться, прежде чем убить его, мы с тобой можем погибнуть оба, так что не сомневайся и не зевай. — И он полез наружу.
      Спускаясь по трапу, он услышал, как Публий начал о чём-то оживленно расспрашивать Олбани. Руиз понадеялся, что напарник достаточно умен, чтобы не болтать. Спрыгнув на причал, он поднял обе руки в знак мирных намерений. Ближайший робот-убийца подъехал к нему и взял его руки в мягкий захват.
      — Что тебе нужно? — спросил он лишенным интонаций механическим голосом, одновременно выпустив детекторы и проверив, какое на посетителе оружие.
      — Там, внутри, моя собственность, — ответил Руиз.
      Он заметил на охраннике цвета одной из влиятельных пиратских семей. Оглянувшись, он понял; что. роботов для охраны казарм отправили большинство известных ему пиратских домов. Что же должно было случиться?
      — Имели место непредвиденные обстоятельства, — пробубнил робот. — Твое имущество может быть повреждено или недоступно в настоящий момент.
      Руиз почувствовал, как подогнулись колени. Мышцы, казалось, превращались в воду.
      — Какие еще непредвиденные обстоятельства?
      — Мы не вправе обсуждать происшедшие события. Ты можешь забрать свое имущество, если оно не повреждено и доступно. Если нет, тебе придется беседовать с управляющим.
      Робот отпустил его запястья и отъехал в сторону. Руиз кивнул и, словно в кошмаре, двинулся внутрь.
      Казармы явно стали ареной кровавой бойни. Трупы уже убрали, но там и сям виднелись коричневые пятна запекшейся крови, всюду витал дух недавней страшной резни: запахи разложения, экскрементов, мочи, неотвязная вонь энергетических разрядов. Руиз шел все быстрее, пока наконец не побежал к камерам, где оставил Низу и остальных.
      Двери были открыты. Их проемы чернели, изуродованные тем же оружием, что разрушило ворота казарм. Самое странное, что двери, казалось, были взорваны изнутри. Руиз резко затормозил, ловя ртом воздух, хотя такая короткая дистанция вообще не являлась для него ощутимой нагрузкой. Он не мог заставить себя войти в камеру Низы.
      Из блока, где он оставил Дольмаэро и Мольнеха, выполз андроид в голубой с серебром униформе служащих казарм Алмазной Подвески.
      — Тут были твои рабы? — спросил он.
      — Да. — Голос плохо повиновался Руизу.
      Андроид на миг замер. Эта модель была слишком примитивна, чтобы легко переключаться из одного режима в другой. Затем он улыбнулся гротескной искусственной улыбкой.
      — Пойдем, — изрек он. — Алмазная Подвеска хочет говорить с тобой.
      — Погоди, — отмахнулся Руиз. — Где моя собственность?
      — Пропала. Нам очень жаль. Алмазная Подвеска расскажет тебе об этом подробнее.
      Руиз протиснулся мимо андроида в камеру Низы. Тот пытался было загородить человеку дорогу, но особой решимости не проявил и только подергал его за руку, защищенную броней.
      — Пожалуйста, — снова затянуло существо. — Алмазная Подвеска просит вас срочно к ней прийти.
      Руиз не обращал на него внимания. Он метался по маленькой камере, ища хоть какой-нибудь намек на то, какая судьба постигла девушку. Дверь в прогулочный двор тоже была выжжена, но аккуратно, словно тот, кто работал энергометом, очень старался не причинить вреда обитателю камеры. Очевидно было, что нападавшие проникли со стороны двора, ворвались в камеры и вышли наружу. Забрали ли они Низу и остальных с собой? В помещении он не обнаружил ни пятен крови, ни каких-либо следов применения смертельного оружия, и на сердце у него чуть полегчало. Ему показалось, что в комнате, несмотря на вонь насильственной смерти, заполнявшей казармы, еще витает запах духов принцессы. Он поднял ее подушку и зарылся в нее лицом.
      — Когда это случилось? — глухо спросил он андроида, который топтался в дверях, ломая руки в механической имитации смущения и раскаяния.
      — Алмазная Подвеска будет счастлива дать вам исчерпывающие объяснения, — ответило существо. — Пожалуйста, поймите, что наша главная задача — возмещение ущерба и полное удовлетворение клиентов. Хозяйка постарается компенсировать вам все потери, но вы должны понимать, что и она тоже понесла тяжелые убытки.
      Руиз беззвучно оскалился. Потери Алмазной Подвески не шли ни в какое сравнение с его утратой. Но по крайней мере у него имелись хотя бы косвенные доказательства того, что Низа жива. Она не умерла. Кто забрал ее? Первое имя, которое пришло ему в голову, было — Кореана. Неужели она настолько безумна, что организовала налет на казармы? Как ей вообще удалось разыскать фараонцев? В Моревейнике подобных заведений было несколько. Хозяева их по большей части старательно хранили в тайне имена своих клиентов и обитателей, а уж Алмазная Подвеска в особенности. Может быть, он узнает больше от нее самой?
      Руиз вышел в коридор и увидел, что дорогу к выходу загородили четыре робота-убийцы. Теперь стало окончательно ясно, что ему не удастся уйти, не поговорив с Алмазной Подвеской, даже если бы ему этого не хотелось.
      — Пошли, — кивнул он андроиду.
      Алмазная Подвеска оказалась совсем не такой, какой он ожидал ее увидеть. Это была маленькая аккуратная женщина средних лет. Узкое лицо не носило следов косметики, нос у нее был длинный, губы — тонкие и бесцветные. Свои седые волосы она стягивала в пучок на затылке так, что, казалось, ей должно быть больно.
      Кабинет хозяйки казарм походил на декорацию из исторической голопьесы по мотивам культуры Старой Земли. Тусклый свет падал на темно-зеленые папоротники, горшки с которыми были расставлены на круглых столиках. Стены покрывали обои в выцветших голубых розах. Единственным диссонансом в этой композиции являлся огромный блестящий робот-убийца, застывший в дальнем углу, хотя на его полированной голове красовался чепчик с оборками, а в когтистых лапах — горшок герани, чтобы бедняга хоть как-то вписывался в интерьер.
      Алмазная Подвеска указала гостю на кривобокую кушетку весьма неудобного вида, и они уселись рядышком. Руиз снял шлем и перчатки. Он вдруг остро ощутил, что броня его потрепана и заляпана кровью.
      Хозяйку его внешний вид, казалось, совершенно не волновал.
      — Мы оба понесли потери, — сказала она безо всяких предисловий и сунула ему в руку рюмку на тонкой ножке, полную какой-то зеленой настойки. Потом бегло улыбнулась и пригубила свою. — Вы назвались Руизом Авом. Это, случайно, не имя знаменитого эмиссара Лиги искусств с Дильвермуна? Вы утверждаете, что вы — это он и есть?
      — Нет, — ответил Руиз. — Мое имущество — кто забрал его? — Он поставил бокал, даже не пригубив.
      — Может, вы предпочитаете чай? — спросила хозяйка:
      — Нет. Скажите, что вы знаете о тех, кто разграбил ваши казармы?
      Она снова аккуратно отпила из своей рюмки.
      — Я-то надеялась, что в этом мне поможете вы.
      — Откуда я могу знать что-либо про этих людей? — попытался Руиз изобразить удивление.
      Алмазная Подвеска уставилась на него своими пронзительными глазками.
      — Я считаю, что нападение было организовано с одной-единственной целью — завладеть вашим имуществом.
      — Что заставляет вас так думать?
      — Многое. В том числе и моя интуиция, которая редко подводит меня в подобных вопросах. Во-первых, два дня назад была сделана весьма неуклюжая попытка извлечь ваши данные из наших баз. Естественно, она провалилась. Как раз перед этим наши казармы посетил печально известный наемный убийца Реминт. Он разговаривал с еще одним фараонским рабом по имени Фломель, которого выпускали на прогулку в тот же двор, что и ваших рабов. Ведь ваши рабы были с Фараона, я правильно помню?
      — Да.
      Снова Фломель. Руиз в который раз проклял себя за мягкотелость. Ведь кому, как не ему, знать, что значит оставить в живых врага. Если когда-нибудь представится возможность, он исправит эту ошибку. Какое ужасное невезение, что новый хозяин Фломеля поместил его здесь.
      Алмазная Подвеска слегка отпрянула, словно гнев Руиза отразился на его лице.
      — Если позволите, я продолжу. Те, кто атаковал нас, были, разумеется, в броне и масках, но анализ антропометрических данных и моторики одного из них соответствует данным Реминта. Странно, что он не предпринял дополнительных усилий, чтобы скрыть свою личность. Он даже не потрудился выжечь мониторы слежения, словно хотел, чтобы мы знали, кто это сделал и как… Возможно, он просто спятил, как наши пиратские владыки в последнее время. Они, кстати, отвечают за безопасность моего бизнеса и жаждут крови нахала больше всего на свете. А может, Реминт и вправду безумен — мои люди говорили, что он вел себя очень странно во время первого визита сюда.
      — Что вы можете сказать относительно этого самого Реминта? — спросил гость.
      — Минутку, позвольте мне закончить.
      — Конечно.
      Руиз каким-то образом понял, что давить на хозяйку кабинета бесполезно, — пусть лучше она рассказывает о случившемся так, как ей самой кажется правильным.
      — Благодарю вас, — сухо кивнула Алмазная Подвеска. — Наконец, мне кажется, важнее всего то, что захватчики увели ваших рабов живыми. По-моему, они и заинтерёсованы-то были только в вашей собственности, хотя сперва забрали много народу — вероятно, чтобы запутать дело. Выборка казалась случайной, в то время как все ваши рабы были с Фараона.
      — Понятно.
      — Кроме того, — добавила она, — мы нашли трупы двух других рабов, которых взяли вместе с вашими. По всей видимости, их отвели на небольшое расстояние от казарм, а затем прожгли им дырки в головах и бросили на месте. К счастью, они оказались не столь ценными и были застрахованы. — Она допила ликер и налила себе еще. — Так что, сами видите, у меня есть все основания интересоваться вами… и вашими врагами. — Она снова улыбнулась своей странной отсутствующей улыбкой.
      Руиз запоздало начал соображать, что, похоже, угодил в серьезный переплет. Он был настолько занят обузданием Публия, что почти забыл о прочих, не менее опасных обитателях Моревейника.
      — Кто еще этим интересуется? — спросил он. Ее улыбка стала шире.
      — Пока никто. Я кое-что утаила от пиратских властей, хотя, разумеется, мне пришлось передать им всю информацию о Реминте — они охотятся за его головой по всему Моревейнику. Если он объявится в одной из своих берлог, его непременно схватят.
      — Когда вы собираетесь сообщить им обо мне?
      — Может, и никогда, — ответила Алмазная Подвеска. — Я вижу определенное преимущество в том, чтобы разобраться в происходящем без их помощи. Моя репутация сильно пострадала. Ее восстановление обойдется гораздо дороже, нежели Замена нескольких охранников и роботов-убийц. Я боюсь, что она может погибнуть окончательно, если я не поднесу владыкам достойный подарок — скажем, голову Реминта на блюдечке.
      — До определенной степени наши цели совпадают, — осторожно заметил Руиз.
      — Не исключено. Скажите, кого вы в первую очередь подозреваете в том, что он мог забрать ваших людей? Кто мог оказаться настолько глуп, чтобы похитить их у меня?
      Руиз задумался. Нити этого клубка настолько перепутаны, что отыскать наиболее вероятную почти невозможно. Он был выбит из колеи и так устал, что не ощущал в себе сил определить, в чем заключается на данный момент его выгода. Ему даже было не сообразить, где кроется главная опасность. Но агент попытался собраться с мыслями. Алмазная Подвеска — деловой человек. Ее заинтересованность в том, чтобы поймать похитителей, совершенно понятна и очевидна. Почему бы не поговорить с ней прямо?
      — Если я скажу вам, кого подозреваю, вы расскажете мне, что знаете про Реминта?
      Хозяйка кивнула.
      — Итак, Насколько мне известно, мой единственный враг здесь или, точнее, единственный враг, который знает, что я в Моревейнике, — это женщина, известная мне под именем Кореана Хейкларо, она торгует рабами. Вам знакомо это имя?
      Публия бывший агент решил пока не упоминать — слишком он от него зависел. Любое подозрение, коснувшееся создателя чудищ, сократит шансы Руиза использовать связи, благодаря которым он может выбраться с Суука.
      — Конкретно этого имени мне слышать не приходилось, — ответила Алмазная Подвеска. Она подошла к письменному столу розового дерева и постучала по встроенной в столешницу клавиатуре компьютера, — Хм, в моих архивах нет никакого упоминания о ней. А как она выглядит?
      Руиз постарался описать Кореану как можно бесстрастнее — ее манеры, стройное тело, бесценное лицо. Ему казалось, что он не выдал голосом переполнявших его гнева и ярости, но во внимательных глазах хозяйки промелькнула понимающая улыбка. Когда он закончил, она покачала головой.
      — Нет. Если она ведет дела в Моревейнике, то, наверное, пользуется услугами других казарм или частных приютов. А может, всегда общалась со мной через посредников. Фараонец Фломель был доставлен сюда неким котообразным по имени Ленш — здесь тоже можно усмотреть вероятную связь с Реминтом. Один из его налетчиков принадлежал именно к этой расе. Мы его чуть не поймали, но в последний момент тот, кого мы считаем Реминтом, снес ему голову из энергомета. К сожалению, от него осталось слишком мало, чтобы сравнить его идентификационные данные с данными того существа, которое привело сюда Фломеля. Но мне кажется, это то же самое существо. Теперь скажите мне, почему вы считаете, что Кореана может иметь что-то общее с захватом ваших рабов? Зачем ей эти фараонцы?
      Руиз колебался, стоит ли упоминать о геншах, и в конце концов решил, что распространять подобные сведения глупо. Они моментально просочатся наружу, даже если Алмазная Подвеска умеет хранить тайны.
      — В свое время, прежде чем я их украл, эти рабы принадлежали ей.
      — Что стало с Фломелем?
      Она улыбнулась:
      — Его тоже забрали. Мы не нашли его тела. Мысль Руиза лихорадочно работала. Начинало казаться все более вероятным, что за этим нападением стоит Кореана. Если так, то теперь она снова собрала всю труппу фокусников вместе с фениксом, за исключением погибшего Кроэля. Были ли для нее финансовые соображения достаточно вескими, чтобы рискнуть навлечь на себя гнев пиратских владык? Логично было бы ответить «нет». Но до какой степени Кореана руководствуется логикой? Ему нужна была дополнительная информация.
      — Расскажите, пожалуйста, что вам известно о Реминте.
      Алмазная Подвеска пожала плечами:
      — Несколько лет назад он был самым странным и жутким наемным убийцей в Моревейнике — кровь стыла в жилах, а это говорит само за себя. Он хитер, необычайно одарен физически, безжалостен. Вокруг его подвигов и талантов в этой области слагали легенды. Потом Реминт как-то выпал из поля зрения. Никто не мог доказать, что прикончил его, поэтому я решила, что он просто устал от своего ремесла и ушел на покой. И такое бывает. Ходили слухи, что его видели на Дильвермуне, других отдаленных мирах, но я не верила этому. Знаменитые люди всегда кому-нибудь мерещатся, не правда ли? Я очень удивилась, узнав, что он вообще появился здесь, когда приходил расспрашивать Фломеля. Насколько мне известно, в первый раз за несколько лет кто-то мог с уверенностью заявить, что видел Реминта. Точнее, впервые за четыре года.
      — Он был вольнонаемным?
      — Нет, тогда нет. Он работал на своего брата, Алонсо Юбере. Вы, возможно, о нем слышали. Он держит целый штат геншей и занимается персональными личностными модификациями, главным образом по заказам пиратских главарей. Поговаривали, что между братьями пробежала черная кошка — как раз перед тем, как Реминт пропал. Мне кажется, это правда. Алонсо — человек необычайно осторожный.
      Он никогда не напал бы на меня, если только мое дело не угрожало бы непосредственно его жизни. А я не могу понять, каким образом ваши рабы могли бы представлять для него какую бы то ни было угрозу. Либо Реминт действует сам по себе, либо он на кого-то работает. Такова моя версия, не знаю, насколько она хороша.
      У Руиза голова закружилась от страшного хаоса в мыслях. Алонсо Юбере! Он-то строил свою гипотезу, основываясь на личной мести Кореаны. Теперь подобная идея выглядела слишком простой. В этой истории неожиданно оказалось слишком много совпадений.
      — С вами все в порядке? — спросила Алмазная Подвеска. — Вы знакомы с Юбере?
      — Я… встречался с ним. Очень коротко. — Он вспомнил темноволосую женщину, которая падала в яму на съедение геншам.
      — Скажите, пожалуйста, когда именно было совершено нападение?
      — Позапрошлой ночью, в три часа пополуночи. Атака и отход заняли всего пятнадцать минут — во многих отношениях весьма профессиональная работа.
      Руиз откинулся на спинку кушетки, сердце его бешено колотилось. Эта женщина в яме могла быть Низой. У них была масса времени, особенно у Реминта, чтобы доставить фараонцев к Юбере, прежде чем Руиз проник в крепость.
      Алмазная Подвеска пристально смотрела, ее проницательные глаза светились любопытством.
      — Мой рассказ явно огорчил вас. Почему?
      Руиз почувствовал, что сейчас сломается под грузом информации. Внезапно он ощутил больше чем просто усталость. Мысли текли гораздо медленнее обычного, собрать их воедино не было никакой возможности. Начало каждой мысли исчезало в каком-то тумане, прежде чем он успевал додумать ее до конца.
      — У меня есть основания полагать, что Кореана как раз переправляла фараонцев к Юбере, когда я украл их у нее.
      — Если бы она достигла цели, это каким-то образом погубило бы ваши планы?
      — Возможно.
      Он пытался не думать о том, что Низа может гнить в кошмарном супе на дне провала. Даже если тело ее еще живо, ее могли уже обработать и превратить в нечто неизмеримо меньшее, чем человеческая личность. Что он сейчас может сделать? Ему необходимо время, чтобы подумать, проанализировать, взвесить альтернативы. И ведь нет полной уверенности, что Реминт действовал исключительно по приказу Кореаны. С тем же успехом за похищением может стоять Публий. Он также был связан с Юбере, ему тоже нужны были дополнительные рычаги воздействия на Руиза. Может, Реминт еще не успел доставить добычу в крепость. Бывший агент попытался восстановить в памяти несколько мгновений, которые он провел в обществе настоящего Юбере, прежде чем убил его. Не было ли в них чего-то, что он должен был принять во внимание? Потом он вспомнил мелькнувшее в глазах жертвы удивление, в тот момент Руиз просто выкинул из головы этот факт. Каким образом хозяин цитадели мог что-то о нем узнать, если его предварительно не просветили Публий или Кореана?
      Ему нужно было время, чтобы все как следует обдумать, но времени не оставалось совсем. Если Низу забрали в анклав, то процесс, скорее всего, уже начался. Он глубоко вздохнул и попытался собраться с мыслями. Если ее отправили вниз, то уже слишком поздно. Но если она до сих пор томится в темницах Юбере, то есть вероятность, что она пробудет там довольно долго, поскольку марионетка не в состоянии послать ее к геншам. Придется исходить из предположения, что все так и обстоит. Тогда получается, что надо скорее ловить Реминта в надежде, что Низу еще не доставили на место. Ему очень хотелось обойтись без нового похода в крепость, поскольку при выполнении этой операции ему, вероятно, придется снять заклятье с липового Юбере, а это значит потерять преимущество перед Публием. Руиз потер лицо руками. Если бы не эта невыносимая усталость!..
      — Все в порядке, — сказал он. — Вам надо знать, кто и почему напал на вас, а мне нужно вернуть свою собственность. Вы не могли бы дать мне архивную справку по Реминту — биография, привычки, обычные места пребывания, приятели?
      — Конечно. И добавлю туда же доклад, предоставленный судебными медэкспертами пиратов. Может, вы найдете там для себя что-нибудь полезное, хотя операция была проделана очень чисто, — проговорила Алмазная Подвеска. — Но я даю вам это все при условии, что вы поделитесь со мной всем, что сможете выяснить. Я заплачу приличную сумму за все новые данные, которые вы добавите к моим архивам, плюс рыночную цену утраченных рабов. И более чем щедрое вознаграждение за голову Реминта.
      — Договорились, — откликнулся Руиз замученным голосом.
      — Хорошо, — кивнула хозяйка.
      Она поднялась, взяла с письменного стола дискету и бросила ее гостю.
      — Но я хочу вас предостеречь — не жадничайте. Узнайте все, что сможете, но не более того, получите ваши деньги — и живите дальше. Рассказанное вами заставляет меня думать, что Реминт все еще каким-то образом связан со своим братом. Не делайте ошибки и не вмешивайтесь в дела Алонсо Юбере — он игрок высшей лиги, в отличие от нас, простых смертных. И не пытайтесь заполучить голову Реминта, разве что на вашей стороне будет самое невероятное везение. Как я уже говорила, он — легенда, демон в человеческом образе.
      — Наверное, правильный совет.
      Она усмехнулась — усмешка эта выглядела странно хищной на ее бесцветном невыразительном лице.
      — Именно так. Если, конечно, вы не тот самый Руиз Ав.
      Взвод роботов-убийц проводил Руиза до выхода. Оказавшись на борту подлодки, он с радостью увидел, что Олбани все еще держит Публия под прицелом энергомета. Он был наполовину уверен, что за время его отсутствия ситуация ухудшилась. Он вынул из шкафа поводок и бросил напарнику.
      — Отведи его в грузовой отсек и привяжи к скамейке.
      Пленник вскочил, его надменное лицо побагровело от ярости.
      — Это уж слишком, Руиз! Я тебе не заключенный, мы — союзники. — Он задрал голову, демонстрируя бешеный ошейник. — Обращайся со мной как следует, не то я сию секунду прокомпостирую наши билеты в рай. У меня есть клоны, — какое мне дело до этой старой плоти? — Он вытянул в сторону противника руку, в которой подрагивал пульт. Скрюченный палец завис над кнопкой.
      Руиз настолько вымотался, что не почувствовал ничего, кроме раздражения.
      — Тогда жми — и покончим с этим, — сказал он. Повисла долгая пауза, и агент уже начал думать, что Публий и впрямь решил покончить со всеми вопросами. Он никак не мог заставить себя переключиться на происходящее.
      В конце концов пленник уронил руку и отвернулся. Вся его фигура источала почти осязаемую ненависть, прямо воздух дрожал.
      — Нет, — пробормотал он, — этому пигмею меня не уничтожить. Пора думать о более важных вещах, даже гордость можно отбросить при необходимости. Надо — значит надо… — Публий пошел впереди Олбани в грузовой отсек, и вскоре до Руиза донесся щелчок застегиваемого поводка.
      Евфрат вернулся и со вздохом облегчения положил энергомет.
      — Что теперь, дружище? Я так понял, ты по уши в заботах. Где твоя единственная любовь?
      — Украли. Потом объясню. — Он попытался грозно уставиться на напарника, но почувствовал, что сил не хватает даже на это.
      Они отшвартовались, вывели судно из лагуны и, как только вышли на чистую воду, немедленно начали погружение. Автопилот был настроен так, чтобы, уйдя на максимальную глубину, батискаф выключил моторы и бесшумно дрейфовал по течению, почти у самого дна. Там они будут в наибольшей безопасности.
      — Мне надо отдохнуть пару часиков, — сказал Руиз.
      Он подавил все опасения. Он потеряет Низу навсегда, если в теперешнем своем состоянии наделает каких-нибудь ошибок, А этого нельзя допустить.
      — Ты тоже устал, я понимаю, но нам придется спать по очереди. Несмотря на бешеный ошейник и поводок, я не могу заставить себя доверять Публию. Он очень хитер и коварен.
      — В этом сомневаться не приходится, — кивнул Олбани. — Пока тебя не было, старый лис расписывал мне, как собирается стать императором мира. Он меня даже заинтриговал, но, к сожалению, не сообщил, каким образом это может произойти. Однако я помню, что он не из тех, кто забывает и прощает, так что переходить на его сторону ни в коем случае нельзя. А я как раз тот парень, который держал его башку под дулом огнемета.
      — Твоя логика безупречна, — одобрил Руиз. — Слушай, я вырублюсь в кресле рулевого. Толкни меня через пару часов, тогда будет твоя очередь.
      Он приготовил себе смесь из снотворного и укрепляющего, скинул броню, прикоснулся инъектором к плечу и откинулся на спинку кресла. Веки сомкнулись, и предводитель уснул.
      Когда он осознал, что ему снится сон, первым ощущением затуманенного дремой мозга была благодарность за то, что наяву он ничего не вспомнит. У него никогда не было счастливых снов, никогда… как бы замечательно они ни начинались.
      Они с Низой на причале. Он снова наблюдал за ее купанием в фонтане. Воздух пропитан тем золотым сиянием, неправдоподобным блеском, какой окружает сцены, которые люди запоминают на всю жизнь, снова и снова мысленно возвращаясь к ним. Подобный ореол придают событиям долгие годы воспоминаний. «Вот и первая ложь, — подумал Руиз сквозь сон, — с этого момента прошло никак не больше недели».
      Руиз смотрел на принцессу со странным чувством тоски и восхищения. Она старательно терла свою гладкую кожу серебристым песком со дна бассейна, и ее белоснежное тело постепенно становилось розовым. Девушка одарила мужчину мягкой улыбкой, и в ее темных глазах вспыхнул теплый янтарный огонек.
      Низа казалась такой же грациозной, как бронзовая статуя в центре фонтана — шестиногий хищник неведомой породы. Раскосые глаза слепо уставились в пространство, страшная пасть была прекрасна в яростном оскале. Длинные клыки позеленели от времени. Темная вода сбегала по его бокам, кипела и исходила паром, словно воздух был холодным, а фонтан — горячим. В узорчатом переплетении струй было что-то захватывающее. Сложные взаимопроникновения потоков, сходящиеся и расходящиеся течения завораживали.
      Шло время, и бронзовый хищник уже не казался таким изящным. Члены его сделались толще и утратили красоту и четкость очертаний. Голова превратилась в шишковатый сосуд ненависти. Руиз с трудом оторвал взгляд от уродливой статуи и взглянул на Низу.
      И сдавленно вскрикнул. Пока он разглядывал статую, девушка продолжала старательно тереть тело — результат приводил в ужас. Ее кожа, ее безупречно белая, восхитительная кожа исчезла, обнажив сырое мясо. Она продолжала улыбаться любимому, но губы исчезли. Улыбка сделалась неестественно широкой, а зубы были запачканы красным. Тут Руиз заметил, что песок на самом деле состоял из осколков темно-синего стекла, которыми Низа продолжала сдирать с себя плоть.
      Руиз не мог ни подняться с окружавшего фонтан парапета, ни заговорить. Казалось, самое тело его превратилось в камень. Он хотел удержать ее, чтобы она перестала разрушать свое тело, ведь еще не поздно. Она все еще была жива, все еще двигалась. Один раз мужчина уже вырвал любимую из лап верной смерти. Почему бы не сделать это снова? Но он был не в состоянии пошевелиться и мог только смотреть. А Низа продолжала меняться, и чем дальше, тем страшнее.
      Она гнила заживо. Вместо стекла несчастная теперь водила по телу пригоршнями могильных червей, которые вгрызались в ее мясо, и оно пульсировало от их невидимых перемещений. Женщина была мертва, мертва давно, но почему-то двигалась. Плоть ее темнела, плавилась, стекала в бассейн, который казался теперь мерзким отстойником, исполненным заразы и бурлящего разложения.
      Руиз ждал, что наконец ему откроется чистая белизна кости, но увиденное оказалось бесконечно хуже. Когда вся плоть окончательно сошла, под ней обнаружился блестящий металлический остов робота-убийцы. Эта тварь — он не мог назвать ее Низой — с быстротой и точностью насекомого метнулась к середине фонтана и положила когтистые передние конечности на плечи бронзовой статуи.
      Со стоном, напомнившим Руизу о запертых веками дверях, которые внезапно открылись глубоко под землей, зверь зашевелился и сошел с пьедестала. Оба они — и тварь, и хищник — бесконечно долгим движением перевели взгляд на Руиза. Их красные глаза переполнял неутолимый голод.
      С ужасающей синхронностью они шагнули к нему, и робот-убийца протянул железные руки в жуткой пародии на объятия.
      Агент проснулся от собственного вопля, не в состоянии припомнить, что его так напугало.

      Руиз пришел в себя, все тело его покрывал липкий пот. Самочувствие было немногим лучше, чем до того, как он лег спать. Бывший агент помассировал лицо ладонями и потер глаза, выжидая, когда исчезнут последние следы сновидений. Содержание их он уже забыл, знал только, что там каким-то образом фигурировала Низа. И чувствовал страшную пустоту при мысли, что потерял ее. Порой он жалел, что не запоминает снов, пусть даже они бывают неприятными, вроде того, который напугал его сегодня.
      Олбани вскочил и направился к Руизу, но потом, видимо, передумал и теперь неловко переминался на месте, протягивая к товарищу руку не то предостерегающим, не то успокоительным жестом.
      — Черт тебя подери, Руиз! — выдохнул он. — У меня от тебя мурашки по коже. С тобой все в порядке?
      — Естественно. Все о'кей. — Капитан батискафа выбрался из кресла рулевого и обнаружил, что проспал почти полностью те два часа, которые он сам себе отвел. Пощупал раненое плечо и решил, что оно заживает хорошо благодаря заботам медицинской прилипалы, которая ввела тканевые стимуляторы.
      — Настоящий приют безумных! — покачал головой Олбани. Лицо его побледнело, он не улыбался.
      — Прости, — пожал плечами Руиз. — Почему бы тебе не прилечь? Мне все равно надо просмотреть кое-какие данные и составить хотя бы приблизительный план действий. — Он принялся втискиваться в броню, морщась от кисловатого запаха монолиновых соединений.
      Секунду Олбани не реагировал, но потом его будто отпустило напряжение, которого Руиз не замечал, пока напарник не пошевелился.
      — Ага. Да. Наверное, я так и сделаю.
      Евфрат начал стаскивать собственные доспехи, и тут товарищ заметил, что руки у него дрожат.
      — Что стряслось? — спросил капитан. Техник пожал плечами и уселся в кресло:
      — Ничего особенного. Мы находимся внутри течения, которое идет на запад. Дрейфуем себе потихоньку со скоростью пол-узла в час. Там, на поверхности, приключилась какая-то заварушка, сразу же после того, как ты уснул. Кто-то все время возился и трепыхался, сонаров понавключали видимо-невидимо, детекторные буйки кидали. Такое впечатление, что кого-то ищут — не нас, часом?
      — Вряд ли, — ответил Руиз. — Еще что-нибудь? Олбани смущенно заерзал:
      — Наш бывший работодатель… он что, совсем спятил? Этот тип мне тут заливал про свое искусство, пытался напугать как следует. Должен сознаться, он в этом преуспел. Теперь я понимаю, почему ты предпочитаешь умереть, но не попасть к нему в лапы. — Он вздохнул и поднял на друга измученные глаза. — Я тоже. Надеюсь, ты в состоянии с ним управиться.
      — Думаю, что в состоянии, — ответил Руиз, стараясь говорить как можно уверенней. — Если это вообще ВОЗМОЖНО;
      — Ладно. — Олбани вздохнул и закрыл глаза. Секундой позже он захрапел.
      Руиз потянулся, потом подошел к панели коммуникатора и вставил туда дискету Алмазной Подвески.
 
      Реминт позвонил на рассвете, выдернув Кореану из беспокойного сна, в котором женщину преследовали страшные опасности. Ее грезы были омрачены жуткими картинами безумных коридоров Добравита — то была утечка из давным-давно заблокированных воспоминаний детства.
      Звонок принял Мармо, но убийца настаивал, что будет говорить только с Кореаной. К тому времени она уже стояла в дверях, расчесывая спутавшиеся за ночь волосы. Увидев, чье лицо появилось на экране, она быстро подошла к коммуникатору:
      — В чем дело?
      — Его снова видели.
      — Где? — Теперь она совершенно проснулась, ненависть выжгла остатки дурных снов.
      — В казармах. Объект прибыл туда на маленькой подводной лодке, вошел внутрь, пробыл там несколько минут, вышел, поднялся к себе на борт и отчалил.
      Бесстрастное лицо Реминта ничего ей не сказало.
      — Ты взял его?
      — Нет. Мы рассчитывали, что он воспользуется надводным транспортом — воздушной лодкой, скажем, — и устроили засады соответствующим образом. В лагуне казарм напасть на него не было никакой возможности. Нам даже шарик-шпион удалось туда ввести с огромным трудом. Пиратские главари вне себя от ярости. Они нашпиговали казармы роботами-убийцами и повсюду разыскивают меня. Боюсь, я больше не смогу быть полезен своему братцу — мои ставки стремительно падают. — Это неожиданное отступление породило в глазах убийцы странный огонек.
      — Но ты ведь идешь за ним по пятам?
      — Нет. По выходе из лагуны батискаф погрузился прежде, чем мы успели повесить на него следящее устройство. Затем он ушел на максимальную глубину и выключил моторы, так что наши детекторы оказались бесполезны.
      — Идиот несчастный! — Восторг Кореаны сменился жгучей яростью. — Я перережу тебе глотку и скормлю маргарам!
      Реминт, казалось, абсолютно не реагировал на ее вопли. Он отодвинулся, и в поле зрения камеры появился вибронож. Убийца включил его и аккуратно поднес лезвие дрожащего воздуха к своей шее.
      — Это приказ?
      Пока он говорил, лезвие чуть вошло в горло, и тонкая струйка крови, сорвавшись с ножа, забрызгала линзу камеры крохотными алыми капельками.
      — Нет! Нет! Не валяй дурака!
      Она увидела, как убийца выключил и спрятал нож. Сбегающий по упругим мускулам красный ручеек его явно не волновал. Кореана вдруг поняла, что психология этого существа лежит за пределами ее понимания, хотя у нее было несколько геншированных рабов. Никто из них не демонстрировал такого холодного напряжения. Вероятно, Реминт до деконструкции был весьма незаурядной личностью.
      Он посмотрел на нее ничего не выражающими глазами:
      — Мне продолжать?
      — Да.
      — Тогда скажу следующее: сейчас Руиз Ав обдумывает то, что узнал в казармах. Я уверен, что он станет меня разыскивать в моем некогда самом любимом месте, в фабулярии неподалеку от крепости моего брата. Пиратские властители уже навестили «Зеленый ветер» — так называется это место, — и теперь там полно сыщиков. Так что ему все известно, но если я в нем не ошибся, он сочтет, что способен заметить нечто существенное, несомненно упущенное глупыми владыками из виду. Это совершеннейший эгоцентрист, когда-то я был таким же. Во многих отношениях мы очень и очень похожи.
      Его отрешенность была невероятной даже для робота из плоти и крови, каким его знала Кореана. Женщина задумалась.
      — Ты его там ждешь?
      — Мы прячемся в соседнем дворце развлечений. Она приняла решение.
      — Пришли мне проводника. Я присоединюсь к вам. Взгляд Реминта был спокойным и оценивающим.
      — Твоя страстность может оказаться роковой для моего плана.
      Она оскалилась и прорычала:
      — Сказано, проводника! — и выключила коммуникатор.
      Затем откинулась на спинку стула и принялась думать о Руизе Аве, о его необъяснимом везении. Откуда-то из глубин памяти всплыло неприятное ощущение. Она вспомнила, как мучительно гадала, почему он так уверен в себе — от глупости, потому, что не в состоянии увидеть и оценить реальные опасности, или оттого, что владеет такой всепоглощающей силой, что ему действительно нечего бояться.
      Кореана невольно поежилась. Нет-нет, это смешно и нелепо. Сколько раз она держала его жизнь в своих руках, сколько раз могла без особых усилий оборвать эту жизнь, и он ничего не смог бы сделать. «Однако, — твердил ей тоненький голосок в глубине души, — Руиз Ав все еще жив и стоит у тебя поперек горла. А главное, совершенно не обращает на тебя внимания, занятый своими делами».
      На экране появились несколько ярлыков, и Руиз щелкнул по первому, который гласил: «Записи наблюдений». Папка медленно развернулась, показав дополнительные позиции. Предводитель выбрал «Нападение на казармы».
      Экран на миг очистился, а затем его заполнило четкое изображение. Помещение было резко освещено. В кадре появился крупный человек в зеркальной броне, который быстро прошел в ворота казарм. Его сопровождали две фигуры поменьше, также закованные в броню. В правом углу экрана высветилась надпись: «Реминт Юбере и двое неизвестных».
      Руиз внимательно изучал своего нового врага. Ему стало слегка нехорошо. Он никогда раньше не встречал Реминта, но он знал, что он такое. Это было знание, рожденное в бесчисленных кровавых схватках, которые и сделали Руиза тем, чем он теперь был.
      Внезапно и совершенно точно бывший эмиссар Лиги искусств понял, что перед ним именно тот тип убийцы, которого он больше всего боялся, — самый чистый и самый страшный. Человек, который живет настоящим моментом, которого не беспокоят ни угрызения совести, ни предчувствия. Он двигался так же легко, как недавние иммигранты, прибывшие из миров с большей силой тяжести. Реминт производил впечатление тщательно обузданной непреодолимой силы. Внимательные глаза под забралом скользили по сторонам, изучая, оценивая и взвешивая обстановку с точки зрения достижения поставленной цели. Он немедленно уничтожил бы любую помеху на своем пути, причем безжалостно и эффективно.
      Руиз коснулся экрана, и в левом нижнем углу появилось лицо Реминта, каким он был во время первого визита в казармы. Сходство с Алонсо Юбере не бросалось в глаза, к тому же картину искажали искусственно усиленные мышцы и перестроенные кости. В прорезях неестественно натянутой кожи лица мерцали лишенные всякого выражения глаза. Если можно так выразиться, без брони этот убийца казался еще страшнее — настоящая машина уничтожения.
      Собственно говоря, в недавнем прошлом он сам был таким же. Словно заглянул в мутное зеркало и увидел ухмыляющийся череп. Агента передернуло. Можно ли победить такого человека? Останься сам Руиз прежним, он решил бы, что это невозможно.
      Экран разделился на две части и показал еще одну группу закованных в броню людей. Их было всего четверо, рядом светилась надпись: «Сообщники Реминта Юбере, личности не установлены».
      Руиз нажал перемотку и прокрутил пленку до того момента, когда налетчики уже ворвались в здание казарм. Две группы нападающих встретились у закрытого входа в прогулочный двор. Он увидел Фломеля, которому Реминт, вероятно, во время предыдущего визита передал керамический карандаш-мину, чтобы тот изнутри подсоединил его к механизму шлюза безопасности, ведущего на площадку. Руиз увидел, как фокусник взорвал карандаш, расплавив замок, что позволило Реминту и его людям проникнуть внутрь.
      Потом экран заполнился вспышками выстрелов, искалеченными телами, мельтешением кричащих людей. Сквозь общую суматоху и панику целенаправленно двигались захватчики, спокойно убивая каждого, кто пытался встать у них на пути. Они петардами взорвали двери в камеры остальных фараонцев и проникли внутрь. Повинуясь мысли, явно пришедшей задним числом, арьергард налетчиков похватал ближайших рабов и погнал их перед собой.
      Руиз остановил запись и нахмурился. Он все еще чувствовал себя очень усталым, но что-то в этой последовательности событий его насторожило. Почему попытка прикрыть истинные цели нападения была такой неуклюжей? Во всех остальных аспектах операции Реминт проявил блистательное хладнокровие, с нечеловеческой точностью дирижируя атакой.
      Из глубин привычной паранойи всплыло подозрение, которое Руиз не мог отбросить просто так: а что, если это тщательно рассчитанная ловушка, призванная выманить его из норы? Бывший агент покачал головой. Даже если похищение рабов — гамбит искусного плана по заманиванию противника в западню, ответный ход делать все равно придется. Он взял эту мысль на заметку, чтобы обдумать на досуге, и пустил пленку дальше.
      Охрана казарм наконец среагировала. Пытаясь предотвратить отступление налетчиков, они притащили монолиновые заграждения и тяжелые орудия.
      Реминт, казалось, перешел на какой-то иной отсчет времени. Его движения на пленке были смазаны от невероятной скорости, хотя Руиз максимально замедлил просмотр. Убийца рванулся вперед, прокатившись под заграждениями прежде, чем охрана успела прицелиться.
      Руиз, как завороженный, с ужасом наблюдал кровавую расправу в замедленном темпе. В движениях Реминта была какая-то страшная красота, когда он разворачивался от одного солдата к другому, полосуя виброножом и отстреливаясь из игольчатого лазера. Шестеро полегли в одно мгновение. Один из них прожил достаточно долго, чтобы выпустить неприцельную очередь. Волна сверхзвуковых частиц срезала двоих приспешников убийцы. Торсы их превратились в груду костяных и бронированных осколков, только ноги остались стоять, удерживаемые в вертикальном положении замороженными сочленениями доспехов. Из них фонтанчиками била кровь.
      Когда прозвучал выстрел, Руиз ощутил, как его сердце на мгновение сжалось от тревоги за Низу. Однако она и все остальные были в центре кучки отступающих, и взрыв не коснулся их. Один из налетчиков держал в руке нейронный кнут, которым стегал пленников по ногам, чтобы не замедляли ход. Он коснулся кнутом Низы, девушка споткнулась. И в этот момент она посмотрела вверх, прямо в камеру взглядом, полным боли и потрясения.
      Руиз остановил пленку и увеличил кадр, так что ее. лицо заполнило весь экран. Его взгляд скользил по чистым линиям милого лица, высоким скулам, блестящим от слез черным глазам, пухлым губам. Даже в апогее ужаса и потрясений черты ее дышали твердостью и силой. Девушкой можно было только восхищаться. Рушу казалось, что он читает ее мысли. Она думала о побеге, а если это окажется невозможным — о том, как выжить. И вдруг, как в озарении, он понял, что она думает еще об одном: «Где Руиз Ав?»
      Руиз коснулся экрана, и запись пошла дальше. С каменной решимостью он наблюдал, как налетчики промчались по коридорам к причалу, где их ждал потрепанный воздушный катер. Подгоняя пленников, они поднялись на борт. Взревели мощные двигатели, и судно рванулось прочь, выпустив густое облако выхлопных газов. Из жерл его орудий вырвались лучи обжигающего света, круша остальные суда в лагуне — явно для того, чтобы избежать преследования.
      Камера дрогнула и снова замерла. Впечатление было такое, будто снимали с лодки, преследующей похитителей. В следующую секунду орудийная башня катера развернулась, последовала вспышка оранжевого огня, и экран погас. Потом возникла надпись: «Следящее устройство разрушено».
      Руиз нахмурился. Он бы предпочел не испытывать такого сильного страха перед Реминтом. Это подрывало его собственную боеспособность. В глубинах сознания что-то холодное и жесткое не переставая нашептывало ему слова, которые он поначалу отталкивал, не желая слушать. Однако шепот становился все громче, и на него уже нельзя было не обращать внимания. «Оставь ее. Наверняка она уже мертва, — уговаривал неотвязный внутренний голос— Он уничтожит тебя. Какие могут быть сомнения?»
      — Может, и никаких, — пробормотал бывший агент.
      Но перед глазами стояло лицо Низы — такое, каким он увидел его на пленке. Прекрасное, нежное, правдивое. Она слишком глубоко пустила корни в его сердце. Пусть это безумие, но он не мог бросить любимую. Если обстоятельства разлучат их, вряд ли от его сердца останется что-либо, чтобы продолжать биться.
      Руиз заставил себя сосредоточиться на сиюминутных проблемах и просмотрел материалы Алмазной Подвески до конца. Покончив с этим, он не перестал бояться Реминта Юбере, но узнал, где его искать.
      Олбани сидел в кресле второго штурмана, а Руиз вел субмарину сквозь один из подводных проходов, сообщавшихся с лагуной в самом центре Моревейника.
      — Ты абсолютно уверен в своих действиях? — Техник был все еще бледен.
      — Нет, — откликнулся Руиз как можно беспечнее. — Но в свое время, а было это не так давно, персонаж, которого мы разыскиваем, потратил в «Зеленом ветре» массу времени и денег. Вдруг нам удастся напасть здесь на его след.
      — Почему ты думаешь, что справишься с этим лучше пиратских главарей? У них великолепные сыщики, а шпионаж — не твоя специальность. — Казалось, Олбани крепко сомневается в разумности его действий.
      Руиз пожал плечами. Он в общих чертах объяснил напарнику, на кого они охотятся, благоразумно опустив самые жуткие подробности.
      — Мы с ним — два сапога пара, — заявил он. — Я понимаю его лучше, чем пиратские главари.
      — Что-то слабо верится, — с сомнением проворчал Олбани.
      Руизу тоже верилось не особенно, но другого выхода не было.
      Лагуна представляла собой сплошную черную пустыню под высоченным куполом просевшего металла. Пустота диаметром в километр. Руиз стоял на верхней палубе и смотрел вверх. По куполу ползали светящиеся червячки, образуя переливчатые узоры холодных оттенков. Очевидно, это было древнее произведение биоискусства, успевшее одичать. В неподвижной воде там и сям отражались габаритные огни других судов. Руиз не настолько хорошо разбирался в них, чтобы определить, есть ли там бронекатер Публия. Он также пришел к выводу, что корабля Реминта здесь нет: пираты, несомненно, обнаружили бы его, если бы убийца имел глупость появиться здесь после налета на казармы.
      Они выбрали автоматический швартовочный буй. Как только были закреплены причальные концы, буй вызвал челнок, который ждал у берега лагуны в стайке других таких же. Кораблик притерся к корпусу, и Руиз стал спускаться по узким ступенькам, вделанным в округлый бок батискафа. Олбани стоял наверху, облокотившись на перископную башенку. Лицо его терялось в темноте.
      — И все же мне думается, надо залечь на дно, пока не утихнет вся эта суматоха. Я знаю места, где нам было бы сытно и уютно.
      Голос его звучал удивительно бесстрастно. Руизу вдруг почудилось, что в его напарнике сломалось нечто жизненно важное. Он гадал, когда это произошло. И почему пока миновало его.
      — Наверное, ты прав, — сказал командир. — Но, боюсь, у меня нет выбора. Если хочешь, я безо всяких обид высажу тебя на берег.
      Олбани вздохнул:
      — Нет уж, я останусь. Тебе по-прежнему везет, Руиз Ав. А мне чего-то все время не хватает. Может, именно этого. Кроме того, кто же будет присматривать за нашим благодетелем?
      Руиз не нашелся с ответом. Челнок ткнулся в стенку подлодки и настойчиво загудел.
      — Спасибо, — выдавил агент наконец и шагнул на маленькую палубу. Когда суденышко стало удаляться от лодки, он оглянулся на Олбани. Тот помахал ему рукой и сказал очень тихо, но звук разнесся далеко по воде:
      — Удачи тебе, Руиз Ав. Найди то, что нужно именно тебе.
      Челнок снова загудел, на сей раз вопросительно.
      — Лабиринт «Зеленый ветер», — сказал ему Руиз, и кораблик помчал его к берегу.
      Руиз присоединился к странной процессии, которая по узкому причалу двигалась к воротам «Зеленого ветра». Справа от него топала парочка покрытых шрамами старых пиратов, одетых в типичные для их сословия цветастые комбинезоны из переливчатого шелка. Они влюбленно держались за руки и что-то нежно нашептывали друг другу в грязные уши. Слева от него, неприятно близко, вышагивал какой-то варвар с Жестокого мира, закутанный в черные одежды, позвякивание выдавало скрытый под ними арсенал. Руиз посторонился и замедлил шаг, так что человек прошел мимо него, обдав разведчика вонью отродясь не мытого тела и сильным запахом гашиша. Поодаль на причале толпилась группа давно утративших человеческий облик зверятников. С полдюжины мужчин и женщин с толстыми щетинистыми шкурами и свиноподобными рылами, из которых торчали белые клыки, прыгали и резвились, как школьники на экскурсии.
      Прямо перед ним шествовала стройная высокая женщина, совершенно нагая, если не считать туфелек на стальных каблучках и роскошной гривы очень светлых волос, собранных в сетку, украшенную рубинами цвета голубиной крови. В других обстоятельствах Руиз непременно заинтересовался бы волнующим ритмом ее походки.
      Но сейчас он мог думать только о том, как нечеловечески уверенно расправился Реминт со своими противниками. Глупо было надеяться встретить его в фабулярии. Вряд ли он настолько глуп или нагл. Но здесь начинался след, который мог привести к убийце, и Руиз все сильнее боялся того, кого искал. Он чувствовал, как колотится сердце и выступает на лбу пот, хотя причал охлаждали мощные кондиционеры. Командир ругал себя за эту слабость, которая могла привести не только к его собственной гибели, но и к гибели Низы, если она еще жива.
      К тому моменту, когда он добрался до дальнего конца причала, ему удалось подавить внутреннюю панику, хотя краешком сознания Руиз ощущал ее до сих пор. Бывший агент тряхнул головой и постарался незаметно расслабить плечи.
      В металлическую стену фабулярия были вделаны построенные из какой-то имитации камня высокие ворота. Глубокие барельефы на арке представляли элементы сотни мифологических традиций — каждый человек, проходивший под ее сводами, наверняка видел в этих изображениях что-то знакомое. Боги Старой Земли соперничали здесь с диббуками мира Ях и андрозианскими чикчарнами. Аватары Змеиной Тайны извивались вокруг образов Хлорофиллового Ока. Нилотские суккубы похотливо льнули к святым Мертвого Бога. В результате получился бурлящий хаос. Посредине была выбита на одном из архаических языков Старой Земли надпись, которую Руизу не удалось расшифровать.
      Чуть в стороне застыл высоченный морассар в расшитом драгоценными камнями плаще — привратник. Одеяние стража в лучах точно направленного прожектора отбрасывало слепящие блики, но наметанный глаз агента определил, что скроено оно так, чтобы не стеснять движений воина. Тщательно отработанным жестом морассар подмял вокализатор и включил его. Полилась явно записанная на пленку речь.
      — Оружие можете оставить при себе, — пропел вокализатор сладким бесполым голосом. — Но помните: войдя внутрь, вы попадаете под юрисдикцию законов «Зеленого ветра». Попробуйте только ранить кого-то… и вы сами будете ранены. Попробуйте убить… и вы сами будете убиты. У нас имеются последние разработки в области безопасности, снабженные самостоятельным разумом, поэтому не рассчитывайте, что вам удастся обмануть нашу бдительность.
      — Не буду, — безрадостно пообещал Руиз и вошел в «Зеленый ветер».

      Как раз в тот момент, когда Руиз шагал по причалу к воротам фабулярия, Кореана явилась во дворец развлечений. Заведение давно пришло в упадок, внутри было грязно, ковер протерт до дыр, посетители отсутствовали. За мутным стеклом охранного поста сидел представитель неизвестной расы и читал древнюю печатную книгу. Он даже не поднял глаз на Кореану и ее проводника, которые направились к лифтам.
      В длинном, скупо освещенном коридоре сопровождающий постучал в обшарпанную дверь, и она на волосок приоткрылась. Прежде чем впустить вновь прибывших, закованный в броню человек быстро, но внимательно осмотрел их.
      Кореана немедленно ощутила возросшее напряжение Реминта. Он склонился над монитором, куда передавал информацию шарик-шпион. Экран стоял в самом темном углу. Убийца сперва совершенно не обратил внимания на появление гостьи, затем поднял на нее бесстрастный взгляд, но не произнес ни слова приветствия.
      Парочка мальчиков для утех скорчилась на заскорузлой, покрытой пластиком тахте. Они жались друг к другу, выпучив от ужаса накрашенные глаза. На женщину они взглянули со слабой надеждой: вдруг она отпустит их или хотя бы использует по прямому назначению. Кореана удивилась, почему Реминт попросту не убил их и не спрятал тела в чулан. Но, может, он предчувствовал долгое ожидание и не хотел, чтобы в комнате воняло. Кореане пришло в голову, что мальчики, наверное, полагают, что им тоже отведена какая-то роль в происходящем, что их присутствие здесь имеет какой-то глубокий смысл. От этой мысли ей почему-то сделалось не по себе, но она не стала вдаваться в причины.
      — Он здесь, — произнес Реминт своим бесцветным голосом.
      Работорговка бросилась через всю комнату и попыталась оттереть его плечом от экрана. Это было все равно что попробовать сдвинуть гору. Чуть помедлив, убийца посторонился сам, и женщина увидела Руиза Ава, который шагал по причалу позади прекрасной нагой женщины. Его темное лицо не выражало ничего, кроме спокойной настороженности. Кореана попыталась представить себе, о чем он сейчас думает, и не смогла.
      — Чего ты ждешь? — спросила она Реминта.
      — Я не могу тронуть его в «Зеленом ветре». «Ветер» предлагает свои услуги самым опасным существам во вселенной, и тем более в Моревейнике, — они не остановятся ни перед чем. Если бы он догадался спрятать своих людей здесь, мне бы никогда до них не добраться… Хотя, если бы он оставил их там слишком надолго, мифогоги могли свести их с ума своими разговорами.
      — Так как же ты предлагаешь вытащить его оттуда?
      — Мне кажется, я знаю, где он станет меня искать.
      — И где же это? — резко спросила Кореана, она начинала уже терять терпение от весьма скупых и ничего не говорящих ей высказываний Реминта.
      Какое-то мгновение убийца молчал. — В моих прежних снах. Там я спрятал приманку для него.
      По сравнению с прочими фабуляриями, которые доводилось посещать Руизу, «Зеленый ветер» оказался весьма впечатляющим местом. Прихожая представляла собой длинный узкий амфитеатр. Посетители двигались по выложенному белыми изразцами полу, а с поднимающихся к потолку рядов кресел на них; взирали бледные голоизображения сотен древних богов и демонов. Позади белой колоннады располагались двери, через которые гости проходили в выбранные ими части фабулярия. Красноватый свет слабо озарял помещение, в воздухе явно витали струйки соблазнительных феромонов. Руиз почуял, что становится мрачнее и агрессивнее.
      Дойдя до колоннады, он встряхнулся, словно пытаясь отбросить все недавно приобретенные опасные добродетели: сострадание, милосердие, верность… любовь. Реминту они неведомы, а его задача сейчас стать максимально похожим на врага, влезть в его шкуру, если он хочет пройти фабулярий по его следам.
      Руиз заставил свой разум успокоиться, а сердце — ожесточиться. Он попытался повернуть время вспять и снова сделаться тем воплощением смерти, каким некогда был. В некотором роде ему это удалось.
      Семь арок колоннады были увенчаны динамическими голокартинками, которые давали понять, какого рода мифы можно встретить в данной части фабулярия, Руиз остановился и принялся внимательно их разглядывать. Чуть погодя он обнаружил, что его внимание все сильнее притягивает арка с изображением богини, напоминающей Кали, — в четырех руках у нее были зажаты нож, гаррота, пульсатор и энергомет. Руки грациозно извивались, образуя узор, который начинал со временем казаться чрезвычайно соблазнительным, а улыбка на черном лице выглядела то свирепой, то ласковой. Черты ее были резкими, почти грубыми, а глаза горели еле сдерживаемым безумием. Шесть обнаженных темных грудей красивейшей формы завораживающе колыхались в такт движениям, словно состояли из некоей божественной субстанции.
      Руиз миновал проход, и из ниши справа от него выскочил робот-проводник. Он предложил гостю поднос с изысканными опьяняющими средствами, галлюциногенами и расслабляющими. Когда посетитель отказался, робот произнес:
      — Следуйте за мной! — И с механической легкостью покатился по чуть наклонному коридору.
      — Он почуял приманку, — констатировал Реминт. — Выбирает точно, как выбрал бы я.
      Кореана смотрела на Руиза Ава, который быстрым шагом следовал за механическим слугой. Лицо его по-прежнему хранило невозмутимость, но теперь в нем появился оттенок какого-то трудноопределимого чувства, тревожившего похитительницу рабов, ибо казалось чем-то неуловимо знакомым. Мужчина выглядел еще более стихийно опасным, чем в их последнюю встречу.
      В чем же разница? Она взглянула на освещенное зеленоватыми бликами монитора лицо Реминта и поняла: у них с Руизом Авом было одинаковое выражение лиц.
      Механический проводник вывел Руиза в большую ротонду, где света было еще меньше, чем в центральном зале. Посредине, в бассейне, среди розоватых водяных лилий плавали, оставляя на воде мерцающие следы, светящиеся ночные угри. От водоема исходили запахи разложения и бурлящей жизни. Высоко вверху Руиз почуял присутствие начиненного электроникой оружия, которое следило за ленивыми перемещениями посетителей.
      — Это Зал Боли и Обновления, — сообщил робот и укатился прочь.
      По периметру ротонды в стенах было проделано около сотни отверстий в форме трапеции, внутри которых помещались мифогоги. Некоторые были занавешены, указывая на то, что их обитатели заняты с клиентом или недоступны по каким-то иным причинам. Но большая часть работников этого сектора «Зеленого ветра» сидела у порога своих келий, ожидая посетителей. Несколько потенциальных потребителей их услуг, включая высокую женщину, следом за которой Руиз вошел в ворота фабулярия, бродили по залу.
      Первый мифогог, который попался на глаза агенту, оказался покрытым шрамами стариком с татуировками надзирателя с Ретраника и копной жидких седых косиц на голове. Он вопросительно поднял брови. Руиз ответил на его взгляд, ожидая проблеска узнавания в глазах того, кто создавал мифы для Реминта, но не почувствовал ничего, кроме легкого отвращения.
      Руиз двинулся вдоль периметра, заглядывая в каждую келью, мимо которой проходил. Его все еще окутывала холодная целеустремленность, которой он вооружился, войдя в зал фабулярия. Кое-кто из мифогогов отвечал ему хищной вспышкой в глазах, кто-то отводил взгляд, охваченный тревогой в глубине своей помраченной души. Он миновал женщину из Плакальщиц Быка, чьи волосы были уложены наподобие шипов, покрытого голубой чешуей Дальметрианского ренегата, мальчика-водяного с глазами старца, который плавал в заполненном темно-зеленой жидкостью гигантском бокале, и многих других, не менее странных. Никто с ним не заговаривал. Видимо, хозяева «Зеленого ветра» считали свое заведение местом фешенебельным и запрещали пошлое расхваливание товара.
      И все же посетитель чувствовал волну любопытства, которая катилась за ним по пятам и даже обгоняла его, пока он неспешно обходил ротонду. С внезапной поспешностью распахивались все новые и новые занавеси, обитатели келий вытягивали шеи, чтобы разглядеть его. Их неожиданное внимание усилило настороженность, агент почуял, что близок к цели. Теперь он ощущал себя почти прежним.
      Он шел и шел. Большая часть мифотворцев, казалось, весьма гордилась своей пестрой эксцентричностью, как будто качество их сказок имело что-то общее с оригинальностью вкусов в одежде. «Декаданс опять в моде, — подумал Руиз, — как скучно». Кое-кто из мифогогов подмигивал ему, выразительно улыбался, молча делал приглашающие жесты. Но никто из них не обладал стилем, способным привлечь внимание такого человека, как Реминт.
      Руиз пошел по второму кругу.
      Реминт переключил монитор на другое следящее устройство. Кореана увидела человека с лицевым протезом из чеканного серебра. Он смотрел на них невидящим взглядом и молчал.
      — Он здесь, — сообщил Реминт.
      — Как я его узнаю? — спросил человек с серебряным лицом.
      — Как ты узнал меня?
      Человек вздохнул и кивнул. На миг он наклонился, так что Кореана не могла видеть, что он делает.
      Когда он снова поднял голову, на нем была грубая кожаная маска в виде лица Реминта Юбере. Реминт выключил экран.
      — Теперь нам остается ждать.
      Руиз уже обошел четверть ротонды, когда на двери чуть впереди него, раздвинулись занавеси. Во время предыдущего обхода они были задернуты. Когда он дошел до кельи и увидел сидящего на высоком деревянном стуле мифогога, то почувствовал неприятный укол узнавания и отступил на шаг. Орудия наверху зажужжали, отметив необычно быстрое движение. Но затем он понял, что это не его враг, а просто маленький, плохо сохранившийся киборг в кожаной маске. Полуробот не обращал на него ни малейшего внимания, он сидел совершенно неподвижно и смотрел на бассейн.
      Руиз почувствовал, как усилилось внимание остальных обитателей стены, как на него начали оборачиваться посетители, и ему сделалось немного не по себе. Он подошел поближе и, прищурившись, уставился на мифогога, который по-прежнему не замечал его присутствия. Интересно, какие слова полагается произнести, чтобы воспользоваться услугами мифогога? Руиза никогда не привлекали искусственные мифы, коих было немало в распоряжении фабуляриев Дильвермуна. Он не мог понять, что в них так притягивает всех прочих, и потому крайне редко посещал подобные места. С большим трудом удалось ему восстановить в памяти нужную формулу.
      — С кем говоришь ты, сказитель?
      Лицо мифогога слегка повернулось в его сторону, и бывший агент понял, что киборг слеп. Подобный эксцентричный выбор свидетельствовал о желании эпатировать окружающих, поскольку благодаря уровню развития техники никто из жителей пангалактики не был обречен на слепоту. А лишиться зрения по собственному выбору.
      Мифогог заговорил. Это было небрежное, отнюдь не вымученное красноречие:
      — Я говорю с теми, кто владеет мечом. К воителям ночи обращены мои слова, к тем, кто блюдет соответствия, к праведным очистителям плоти. С теми говорю я, кто хранит убийство в сердцах своих.
      Руиз колебался. Внезапно пробудились самые глубокие его подозрения. Как мог он, столкнувшись с таким человеком, как Реминт Юбере, не заподозрить ловушки? С другой стороны, глупо и самонадеянно было бы со стороны его врагов рассчитывать, что он добровольно войдет в келью мифогога. Что-то не верится. К несчастью, среди его недругов дураков не водилось.
      Более того, откуда им знать, что он появится именно здесь, чтобы устроить ему западню? Хоть он и полагал, что неплохо изучил характер Реминта, но все же не мог поверить, что для противной стороны его мотивы столь же прозрачны. «А почему нет?» — возразил настырный голосок где-то в глубине сознания, но Руиз подавил его и шагнул вперед с кредиткой в руке.
      — Я и есть один из них, — сказал он.
      Кожаная маска была неподвижна, и Руиз ничего не мог прочесть на лице мифогога, но у него было странное ощущение, что под слоем мертвой материи киборг улыбнулся.
      — Я знаю, — ответил он тихим голосом и протянул руку за кредиткой.
      Затем он слез со своего стула и, прихрамывая, вошел в келью, при этом сервомоторы в его ногах слегка повизгивали. Здесь он остановился, придерживая занавеску для Руиза, и когда тот вошел, отпустил ее.
      Мифогог указал посетителю на деревянный стул с прямой спинкой, а сам уселся на обитую мягкой кожей скамью. В маленькой каморке царил полумрак, стены были увешаны гобеленами. Они настолько выцвели, что Руиз не мог разобрать, что на них изображено. Время от времени в свете единственной лампы, горевшей на маленьком столике у стены, мягко поблескивала тут и там золотая нить.
      В жилую часть вела узкая дверь, бывший агент одним быстрым движением оказался возле нее и приник ухом к шершавой поверхности. С минуту он слушал, но ничего не уловил и не почуял.
      — Он не здесь, — сказал мифогог.
      — Кто? — спросил Руиз, чувствуя, как волосы на затылке встают дыбом.
      Мифогог издал сухой скрипучий смешок.
      — Ну как это — кто? Реминт Юбере, чьей крови ты ищешь.
      Руиз прижался спиной к стене, борясь с паникой и непонятным приступом праведного гнева.
      — Как ты узнал?!
      Мифогог снова засмеялся, на сей раз его смех звучал еще более безумно.
      — От тебя за версту несет потребностью в этом человеке, — любой скажет. Даже твоя тень принимает его форму, но это вижу только я. Кроме того, он сказал мне, что ты придешь, и вот ты здесь, в чем невозможно ошибаться.
      Руиз вынул из сапога стилет:
      — Что еще он тебе говорил?
      Мифогог затряс головой, так что маска съехала на сторону, обнажив грубо кованный металл.
      — Он велел мне задержать тебя, околдовав старым набором его любимых сказок, пока он не организует операцию по захвату тебя в плен. Чего еще? И я сделал бы это, можешь не сомневаться! Я рассказал бы тебе про Богиню Шипов из Ниама и о том, как она нашла свое сердце — пусть и сгнившее. Или о том, почему яркие цветы вырастают там, где прошли Кронверкские Демоны, и почему эти проклятые цветы несут безумие и смерть. И о том, почему безумие и смерть все-таки благо. Или о том, как Тубастойл Болтливый заслужил свое ужасное прозвание. Все любимые сказки Юбере. — Слепое лицо поднялось к нему. — А ты бы слушал и слушал. Если не из-за моего Великого и Прекрасного Голоса, то просто потому, что надеялся бы отыскать в моих рассказах ключ к тому, где он прячется. Какой-нибудь кусочек сведений, который не выудили из меня пиратские владыки.
      По спине у Руиза пробежал холодок. Он почувствовал, что находится уже не в своей привычной области, а тонет в мутном океане обмана, в котором к тому же плавает необоримый хищник. Его охватило чувство беспомощности, он вдруг осознал, как он слаб и одинок, словно он мог только брыкаться и размахивать руками в ожидании того, когда на горле сомкнутся ужасные челюсти. «Нет!»
      — Что вытянули из тебя пираты? — спросил агент.
      — Да ничего важного. — Мифогог пожал плечами. — Послушай, подойди к занавеске и незаметно выгляни. Ты ее видишь — женщину со стальными ногами?
      Руиз вспомнил нагую женщину в туфельках на стальных каблучках. Он пересек каморку и выглянул через маленькую щелку в занавесях. Она неподвижно стояла на дальней стороне ротонды, глядя поверх бассейна прямо на него.
      — Видишь ее? Это марионетка пиратских главарей. Она носит сталь на ногах и пахнет сексом, кровью и каким-то сладким порошком — я не могу описать ее по-другому. Как она выглядит? Она красива? Мне кажется, она должна быть красивой… Она была с ними, когда меня допрашивали, и я понял, что она получает от этого удовольствие.
      Руиз отошел от занавеса и снова начал приоткрывать дверь в жилые комнаты.
      — Нет! — резко и настойчиво повторил мифогог. — У него там шарик-шпион, в ротонде — еще один. Он бы и сюда такой поставил, но «Зеленый ветер» очень трепетно относится к обеспечению конфиденциальности. Поэтому здесь самая лучшая антишпионская техника.
      — Почему ты мне все это рассказываешь? — удивился Руиз.
      — Потому что я ненавижу его всей горькой пустотой моего сердца, — ответил мифогог низким, страстным, исполненным неподдельного чувства голосом. — Этот человек искалечил мне жизнь, пусть она и была жалкой до встречи с ним. Это он заразил меня нейрофагом, который пожрал мои глазные нервы и все еще сидит, караулит в моем черепе и никогда не позволит мне снова видеть — и все ради глупой прихоти этого гада. Слепота придает моим рассказам больше «мистической значимости», как он выразился. Словно великие слепые мифогоги древности не кинулись бы покупать себе глаза, имей они такую возможность. — Он сплюнул, едва не попав посетителю на ногу.
      — Разве ты его не боишься? — почти прошептал Руиз.
      Мифогог слегка обмяк, словно из него вытекло, слишком много эмоций.
      — Конечно, конечно. Потому-то я и не стал помогать пиратским главарям, хотя в тот момент и сам не знал, где он. Но потом он пришел ко мне и стал говорить про тебя, про то, как он тебя схватит. Я не могу объяснить, как я догадался, что на самом деле он мертв, но я понял это, и мне уже было не так страшно, как раньше.
      — Мертв?
      — Мертв! Он теперь — машина, чье-то бездушное орудие. Генши сделали с ним все, что могли, и его больше нет. Может быть, сейчас, когда он мертв, ты и сумеешь его одолеть. Сумеешь? — Киборг резко повернул голову к Руизу, его незрячие глаза горели.
      — Я должен попытаться, — ответил Руиз.
      Почему-то известие о том, что Реминт был обработан геншами, не удивило его по-настоящему. Обстоятельства его визита на Суук и сопутствующие этому события начинали приобретать определенную закономерность. Он ощущал себя актером в какой-то бредовой пьесе, полной темной символики и сложной изысканной иронии.
      — Где он?
      Мифогог долго молчал, и Руиз начал уже подумывать, как бы ему вытащить из него нужные сведения, не привлекая внимания охранных устройств «Зеленого ветра». Но киборг наконец заговорил высоким ломким голосом, совершенно не похожим на тот драматический тембр, которым он пользовался раньше.
      — Если я тебе скажу, а ты потерпишь неудачу, он покарает меня так, что и подумать страшно.
      — Я не подведу, — ответил Руиз самым уверенным тоном, на какой был способен.
      Киборг кивнул:
      — Не исключено: Ты очень похож на Реминта, каким он был, пока они его не убили. — Казалось, он принял решение. Спина выпрямилась, голос окреп. — Он велел сообщить ему во дворец развлечений «Сладостный блеск». Он расположен всего на два уровня ниже «Зеленого ветра», в этом же небоскребе. Я, конечно, не могу гарантировать, что он там, но… поищи его в комнате В-448.
      — Спасибо, — ответил Руиз и выскользнул наружу.
      — Замечательное представление, — сказал Реминт киборгу, который вопросительно поднял голову.
      Потом убийца переключил монитор на наружный шарик-шпион и последовал за Руизом, который спешно покинул Зал Боли и Обновления.
      Кореана недоверчиво покачала головой:
      — Разве ненависть мифогога тебя не волнует? Его чувства, несомненно, искренни. Разве не опасно оставлять в живых столь враждебно настроенное создание?
      Реминт посмотрел на нее безо всякого выражения и не ответил.

      Насколько Руиз понял, женщина за ним не последовала, хотя ему показалось, что, покидая ротонду, он уловил ее интерес. Бывший агент шел как можно быстрее, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Минуя залы и коридоры, он на ходу размышлял о шарике-шпионе, упомянутом мифогогом. Наверняка прибор следовал за ним все это время. Как бы ему избавиться от нежелательного спутника до визита во дворец развлечений?
      Руиз покинул «Зеленый ветер» через задний выход, предназначенный для тех, кто не хотел афишировать свои хобби и предпочитал оставаться неузнанным. Выскочив из дверей, он тут же повернулся и снова вошел в фабулярий.
      Как он и надеялся, параллельный вход был снабжен приборами, которые уничтожали средства слежения. Эта услуга оказывалась посетителям за дополнительную плату, и Руиз ждал в шлюзе безопасности, пока электроника прочесывала воздух и извлекала из него шарики-шпионы, причем целых три. Механическая рука выгребла их из дезактивационной камеры и протянула клиенту в запечатанном пластиковом пакетике.
      Разведчик взглянул на них с некоторым удивлением. Три? Он прикинул, кто еще может следить за его передвижениями. Один шарик почти наверняка принадлежал Публию. Вторым наблюдателем, в принципе, могла оказаться Алмазная Подвеска. Он пожал плечами, выбросил бусинки в щель утилизатора и снова вышел из фабулярия.
      Двумя уровнями выше «Зеленого ветра» он обнаружил рынок. Зал с низким потолком был заполнен палатками, ларьками и киосками, где продавались еда, модные безделушки, оружие, многочисленные и весьма примитивные средства развлечений: наркотики, компьютерные игры, вспышки смерти и личностные имплантаты.
      Руиз бродил по рынку, пока не наткнулся на киоск, торговавший различного рода информацией. Здесь он купил свежую карту небоскреба. На противоположной стороне зала обнаружилось кафе. Под сенью растений со Старой Земли были расставлены десятка полтора маленьких столиков. Зеленые красавцы подверглись в свое время специальной генетической обработке, чтобы переносить голубоватый искусственный свет. Агент уселся поближе к надежной металлической стене зала, дабы без помех наблюдать за остальными посетителями, не слишком беспокоясь, что кто-то подкрадется к нему сзади.
      Роль официантки исполняла перенесшая лоботомию женщина, совсем старуха. Она молча вручила ему меню, молча записала заказ, затем так же молча прошаркала к задней комнате, где находились все обслуживающие кафе механизмы. Вернулась она почти моментально и принесла все, что он заказал. Еда состояла из серых гранул протеина и выращенных гидропонным способом водорослей. Все это было залито голубоватым соусом, причем водоросли светились различными оттенками. На вкус блюдо было едва ли лучше, чем на вид, но он все-таки сжевал его, пока изучал карту.
      Карта эта, укрепленная в одноразовом экранчике, позволила ему как бы пройти сквозь небоскреб, показывая уровень за уровнем, правда, весьма приблизительно. Главные особенности здания были представлены на дополнительных врезках и точках, которые при нажатии на них увеличивались, заполняя весь экран. Когда Руиз наконец обнаружил «Сладостный блеск», его сразу поразило, насколько это место подходило для устройства засады. Если верить карте, во всем дворце было только два входа, и за обоими легко мог уследить один наблюдатель. В коридор, где находился номер В-448, выходили еще только шесть комнат, а покинуть его можно было, только воспользовавшись единственным лифтом.
      Руиз покончил с едой и несколько минут рассматривал проходящих по рынку людей. Никто из шумной толпы покупателей не напоминал женщину в стальных туфельках. Он выскользнул из кафе и разыскал магазинчик, который специализировался на продаже полных телесных масок. Размещался он в огромном надувном ангаре, покрытом металлизированными чешуйками, так что все строение напоминало гигантский лавандового цвета артишок. Продавщица, еще одна лоботомированная старуха, обслужила его, не проявив ни малейшего любопытства, и через несколько минут агент покинул магазин, превратившись в толстого купца. Теперь на нем был ядовито-зеленый дутый костюм, сверкающие, как зеркало, золотые ботинки по щиколотку и кокетливый розовый козырек-окуляр. Прикрепленное к затылку соматическое индукционное устройство превратило его тигриную походку в поросячью трусцу, заставило нелепо похлопывать руками по бедрам и повысило голос на целую октаву.
      Руиз был уверен, что его никто не узнает, только бы не нарваться на одну из бандитских шаек, которыми кишит город, — тогда нападения не избежать. Полная телесная маска ограничивала движения и мешала дотянуться до большей части оружия, а дурацкий козырек уменьшал обзор. Хуже всего было то, что броню пришлось оставить в общественной камере хранения, куда вломятся, стоит ему скрыться из виду. Разведчик чувствовал себя голым и уязвимым, защищенным только слоем губчатой синтетической плоти.
      Но ничего лучшего в голову не приходило. Поэтому он направился к лифтам и спустился на уровень дворца развлечений «Сладостный блеск».
      Реминт неподвижно лежал на кушетке, глаза его были закрыты. Кореана подумала, что точно так же выглядят роботы во время подзарядки аккумуляторов. В момент отдыха лицо убийцы казалось еще менее человеческим, а усиленные дополнительными тканями лицевые мышцы делали его похожим на инопланетную маску смерти. Похитительница рабов поражалась тому, как он может спать, когда Руиз Ав находится так близко от приготовленной ему западни. Наверное, размышляла она, он не спит, а просто хладнокровно и продуманно накапливает силы. Интересно, что будет, если женщина подойдет к кушетке и дотронется до него? Выживет ли она после такого эксперимента?
      Кореана вернулась к монитору, который показывал теперь только коридор перед номером В-448. В последние несколько минут там наметилось некоторое оживление. Толстяк в смешном зеленом костюме жеманно обнимал довольно неказистого мальчика-альбиноса в кожаной жилетке. В нескольких шагах позади этой парочки степенно вышагивал мужчина в черном космическом комбинезоне — униформе приверженцев Мертвого Бога. Он был высок и тощ, как скелет. За ним плелась кучка ярко одетых девочек-подростков. На их лицах застыло одинаковое выражение недетской покорности и смирения.
      Вдруг свет в коридоре погас.
      Прежде чем сообразить, что что-то не так, Кореана секунду пребывала в неподвижном остолбенении. Она открыла было рот, чтобы предупредить Реминта, но тут включился красный сигнал тревоги, мигнул и тоже выключился. В это коротенькое мгновение она увидела, как толстяк со страшной скоростью мчится по коридору, причем на лице его застыло выражение нечеловеческой целеустремленности. Альбинос валяется, раскинув руки, а над телом в тигрином прыжке взлетает долговязый адепт Мертвого Бога.
      Она повернулась и завизжала, чтобы предостеречь Реминта, который уже поднимался с кушетки, когда дверь разлетелась в щепки и в комнату ворвался толстяк с осколочным ружьем наперевес.
      В этот микроскопический кусочек времени она увидела, что Юбере, несмотря на свою нечеловеческую скорость реакции, не успеет уклониться, и толстяк убьет его или обездвижит раньше, чем убийца сможет достать оружие и вскочить на ноги.
      Но тут в разбитую дверь просунулась тонкая рука и вонзила в шею нападавшего иглу парализатора. Толстяк скорчился, потом взмахнул руками и рухнул набок, совершенно беспомощный.
      Руиз пришел в себя, когда двое наемников Реминта вырезали его из телесной маски. Он не сумел полностью подавить стон, когда поврежденная нервная система начала реагировать на столь грубое обращение. Над ним нависло преображенное мстительным наслаждением лицо Кореаны.
      — О, как же я ждала этого момента! — Голос ее звенел от удовольствия.
      Руиз почел за лучшее и не пытаться заговорить, пока окончательно не оправится от действия парализатора. Мускулы были все еще совершенно бесполезны. Он с трудом повернул голову и увидел высокую нагую женщину в стальных туфельках, которая освобождалась от остатков телесной маски фанатика Мертвого Бога. Она одарила его холодной улыбкой и кивком головы.
      — Попытка была неплоха, — заметила она.
      Очевидно, она служила не у пиратов, мифогог солгал. Остальное тоже было ясно без комментариев: главным образом то, что Руиз Ав оказался первостатейным идиотом, который вполне заслуживал постигшей его участи. Он вздохнул.
      Реминт Юбере сидел на кушетке, сложив руки на коленях, и вид имел самый невозмутимый. Казалось, его совершенно не тронули бурные события, только что разыгравшиеся у него на глазах. «Генширован», — подумал Руиз и передернулся. Очень скоро он станет таким же спокойным.
      — Правильно, — прощебетала Кореана, словно ко всем своим навыкам добавила еще и чтение мыслей. — Ты теперь совсем мой!
      Она вытянула руку и потрогала бешеный ошейник у него на горле.
      — Это чей же? А, не важно.
      Она прикрепила к контрольной цепи ошейника модуль-отмычку и регулировала подавляющее поле, пока оно не вошло в резонанс с полем замка. Кольцо щелкнуло, раскрылось и упало.
      — Вот так, — сказала она весело. — Реминт! Убийца посмотрел на нее безо всякого выражения.
      — Отвези нас обратно в крепость твоего брата, — приказала она.
      Реминт кивнул:
      — Как скажешь.
      Он поднялся с кушетки и обернулся к мальчикам для утех. Те до сих пор лежали, прижавшись друг к другу, на кровати и тоненько завизжали, когда взгляд убийцы остановился на них. Он прикончил несчастных двумя короткими вспышками игольчатого лазера.
      На лице высокой женщины промелькнуло выражение неуверенности, но она тут же подавила его. Остальные двое наемников рассмеялись и принялись было надевать на пленника контрольный ошейник, но передумали и достали на всякий случай специальную упряжь. Устройство напоминало трупоход, которым пользовался Публий. Когда оно включится, Руиз не сможет сделать ни одного движения, кроме продиктованных тем, кто будет управлять прибором. Надев на него сбрую, наемники перекатили его в сидячее положение.
      — Дайте мне панель управления, — скомандовал Реминт.
      — Конечно, — ответил один из приспешников и подал ему пульт.
      Убийца коснулся панели одним пальцем, и конечности Руиза свело судорогой. Сила боли изумила его, истерзанная нервная система отчаянно протестовала. Он сильнее сжал зубы, почему-то ему очень не хотелось показать, насколько ему больно.
      Реминт последний раз медленно обвел глазами комнату. Потом убил остальных свидетелей. Двое наемников упали так быстро, что даже не заметили своей смерти. Высокая женщина, у которой реакция была лучше, успела отпрянуть чуть раньше, чем луч лазера прожег ей грудину.
      Руиз испытал нечто вроде безнадежного злорадства, наблюдая ужас в глазах Кореаны, пока она гадала, суждено ли и ей погибнуть в соответствии с планом Реминта. Но убийца повернулся к двери и произнес:
      — Пойдем. Алонсо ждет нас.
      Странная бравада смертника заставила Руиза открыть рот.
      — Алонсо Юбере мертв, — раздался его хриплый шепот.
      , Если прежде Реминт казался ему страшным, то это впечатление бледнело и таяло перед раскаленным добела напряжением, которое теперь наполнило черты убийцы.
      — Что? — переспросил он, затаив дыхание. Руиз набрал в грудь побольше воздуха.
      — Алонсо Юбере мертв.
      — Кто его убил? — глухо произнес Реминт, приблизив свою жуткую физиономию к лицу пленника, словно хотел проникнуть в темные глубины его сознания. Не будь агент парализован, он бы отшатнулся.
      — Я, — ответил он.
      — О… о… — Убийца принялся раскачиваться взад-вперед, медленно и осторожно поворачивая голову, словно боялся, что она лопнет от переполнявших ее дум. — Ты убил его… Почему?
      — Мне заплатили, чтобы я сделал это.
      — Кто? — Губы Реминта свело так, что стали видны зубы. Невозможно было понять, какое чувство его терзает.
      Руиз еле смог набрать воздуха, чтобы ответить, но вытолкнул из себя слова:
      — Публий, создатель чудовищ, приказал убить Алонсо Юбере. Это была цена той помощи, которой я требовал от него.
      По крайней мере на сей раз Публий не выйдет сухим из воды. К столь плачевному концу Руиза привели именно его махинации, и агент испытывал глубокое удовлетворение, представляя себе возможную встречу Реминта и создателя чудовищ.
      Убийца отодвинулся, холодная рассудительность разгладила его черты.
      — А, Публий. Этого мы знаем. Старинный враг и коллега. — Он отвел глаза и, помолчав секунду, мягко спросил: — Ты ведь не станешь мне лгать, Руиз Ав?
      — Я тоже так думаю. Какой теперь в это смысл? — Ом снова помолчал, потом продолжил все тем же тихим, мягким голосом: — Ты очень похож на меня. Такое же орудие в чужих лапах, острая сталь для слабых рук.
      — Можно задать тебе вопрос? — Руиз обнаружил, что даже в этот безнадежный момент стремление к цели не покинуло его.
      Реминт серьезно кивнул:
      — Спрашивай.
      — Что ты сделал с моими людьми… с фараонскими рабами?
      — Я доставил их в крепость моего брата. Больше я ничего не знаю. — Убийца повернулся к Кореане и передал ей панель управления. — Теперь поступай, как считаешь нужным.
      К похитительнице рабов вернулся дар речи:
      — Погоди! Нам ведь надо еще доставить Руиза Ава в крепость.
      Реминт покачал головой:
      — Мои императивы на случай смерти брата отменяют все прочие инструкции и поручения. Сейчас я должен разыскать и наказать его убийцу. — Он направился к дверям.
      И тут Кореана совершила серьезную ошибку. Она шагнула, загородив дорогу убийце, и, пытаясь задержать его, положила ему руку на грудь.
      — Погоди-ка, — рявкнула она за мгновение до того, как он замахнулся бронированной рукой и ударил ее так, что она пролетела через всю комнату, ударилась затылком и сползла по стене. Теперь она лежала на полу бесчувственной грудой и либо пребывала в беспамятстве, либо умерла.
      Реминт ушел, а Руиз остался один в набитой трупами комнате, не в силах пошевелить ни одним мускулом ниже щей.
      Шло время. Боль постепенно отступала, поскольку периферийные нервы приспосабливались к упряжке. Руиз смотрел на Кореану и гадал, мертва ли она или просто без сознания, а если это обморок, то как скоро она очнется. Администрация дворца развлечений явно не торопилась выяснять, что приключилось в номере В-448. Пройдут долгие часы, прежде чем они соблаговолят отрядить детективов, чтобы расследовать инцидент.
      Спустя довольно долгое время бывший агент услышал слабый скребущийся звук. Он доносился с неожиданной стороны, и Руиз резко повернул голову. К своему изумлению, он увидел, что высокая женщина пытается повернуться и проползти вдоль стены. Лицо ее покрывала мертвенная бледность, а рана на груди при каждом движении издавала жуткий чмокающий звук. Видимо, луч лазера не разорвал ей сердце, а только повредил позвоночник. Ноги ее бессильно волочились. Она медленно ползла, хватаясь скрюченными пальцами за грязный ковер, ее выпученные глаза застыли на пульте управления упряжкой, которая все еще находилась в добрых двух метрах от нее.
      Руиз не смел надеяться, что она справится. Он словно погружался втлубины собственного сознания и был не в состоянии внимательно следить за ее усилиями. Через несколько минут он впал в прострацию и принялся рассматривать поразительную живучесть женщины с точки зрения теории Совершенного Насилия, которой в свое время увлекались и он сам, и Реминт. Если человек достигнет в своих действиях Совершенной Степени Насилия, никто и ничто не сможет противостоять ему — так они когда-то считали. Но сейчас он своими глазами видел, что данный постулат не всегда соответствует истине. Насилие не бывает безукоризненным. Даже Реминт, самый лучший убийца, какого довелось встретить Руизу, не был совершенен. Женщина все еще жила и мучительно продолжала ползти к панели управления сбруей.
      Когда ее вытянутая рука была всего в нескольких сантиметрах от панели, красавица уронила голову на ковер, и тело ее свело судорогами, которые Руиз принял за предсмертные. Он заскрежетал зубами, перед глазами все поплыло. Бывший агент вспомнил Низу, но только на миг: отчаяние его было слишком глубоко, чтобы думать о пронзительно дорогой ему женщине.
      Но тут полумертвая блондинка снова подняла голову и в последней отчаянной попытке выбросила руку вперед. Дрожащий палец коснулся панели, и упряжка выпустила тело Руиза из своих страшных тисков. Он обмяк и сполз по стене. Внезапное освобождение так поразило его, что он долго лежал без движения, будучи абсолютно не в состоянии собраться и начать действовать.
      Потом пленник поднялся и с наслаждением содрал с себя ненавистные ремни, порвав их в клочья. Освободившись полностью, он подхватил валявшееся поблизости осколочное ружье, которое до того принадлежало одному из Реминтовых наемников. И только потом повернулся к освободившей его женщине.
      Несчастная лежала неподвижно, и только глаза, следившие за его перемещениями по комнате, показывали, что она еще жива. Руиз, опустился возле нее на колени и осмотрел рану. Усилия последних минут только ухудшили положение. Из выходного отверстия под лопаткой толчками вытекала яркая артериальная кровь. Лицо посинело. Женщина попыталась заговорить, но не смогла.
      — Да, — сказал Руиз, стремясь утешить ее, — теперь я отправлюсь за ним и, если удастся, прикончу его.
      В ее глазах мелькнуло сомнение, но в них не было упрека. Она почти улыбалась. Затем дыхание ее остановилось.
      Бывший агент подобрал остальное оружие и бешеный ошейник и, неуверенно переступая все еще непослушными ногами, вышел из комнаты.
      Только когда он покинул дворец развлечений и уже направлялся к лагуне, ему пришло в голову, что он так и не выяснил, в каком состоянии Кореана. Он замедлил шаг. Искушение вернуться и проверить было огромно, но если она очнулась и вызвала своих людей, то злополучный номер снова превратился в первоклассную ловушку.
      Руиз двинулся дальше. В голову упорно лезли мысли о несовершенстве собственного насилия, и ok проклинал свою дурость.
      Уже показался причал, а Руиз все еще продолжал ругать себя за непростительную опрометчивость поступков последнего времени. Внезапно в сознание его проник слабый, но неприятный звук. Агент резко остановился и заставил себя сосредоточиться на непосредственном окружении.
      Он прислушался и понял, что где-то далеко, по ту сторону лагуны, кто-то заходится в крике. Звук отличался удивительной размеренностью, словно тот, кто вопил, делал паузу только для того, чтобы набрать побольше воздуха.
      По всей вероятности, несчастный не принадлежал к числу друзей Руиза Ава. Муки и страдания были фундаментом жизни Моревейника. Но Руиз отсутствовал несколько долгих часов. Кто знает, какую пакость успел измыслить за это время Публий?
      Разведчик коснулся заткнутого за пояс бешеного ошейника. Если творец чудовищ готовил ему западню, ошейник мог оказаться ее частью. Безумный хирург явно считал применение этого устройства к себе унизительным ограничением и тяжким оскорблением своего достоинства. Может, он оставил надежду вернуть себе власть над фальшивым Юбере. Может, счел положение слишком опасным, тем более что теперь в этом был замешан еще и Реминт. Или, как вариант, в планах создателя монстров имелась определенная грань, которую события последних часов заставили перешагнуть.
      Нужен ли Публий Руизу Аву? Крепость с геншами, по причине абсолютной безвольности и бездеятельности ложного Юбере, придет в полный беспорядок, что позволит ему проникнуть туда тем же путем, что и в первый раз. Возможность осуществить эту идею без помощи и без ведома старого врага была невероятно соблазнительна. Но Руиз с сожалением покачал головой. Публий ему все еще нужен.
      Тут пришла в голову еще одна версия: может, кричал именно Публий, вдруг Реминт уже добрался до него? Нет, почему-то он был уверен, что пленник благополучно сбежал, решив смириться с потерями и покинуть поле боя.
      Руиз снял с пояса ошейник, взвесил его на ладони и зашвырнул как можно выше, так что охранное поле причала он пересек в самой высокой точке. Последовала яркая вспышка, и у агента уши заложило от грохота. Секундой позже раздался второй взрыв.
      И тут он заметил, что крик прекратился.
      Задолго до того, как причалить к батискафу, Руиз понял, что именно сделал Публий. Голова Олбани бледным пятном выделялась на фоне перископной башенки. Кровь окрасила металл обшивки темными полосами. Когда челнок подошел ближе, Руиз увидел тело друга, которое покачивалось на тихих водах лагуны. Руки и ноги все еще ритмично подергивались под действием нейросжигателей, присоединенных к телу Публием.
      Бывший агент поднялся на борт. Враг подвесил Олбани, прибив его жиденькую косичку к башенке металлической скобой. И оставил беднягу вопить сколько душе угодно, пока не вернется Руиз и не взорвет ошейник. Глаза несчастного были налиты кровью.
      Его напарник медленно вскарабкался по лесенке. Он вытащил нож и отсек косичку. Голова скатилась на палубу, подскочила и с плеском упала в воду.
      Руиз спустился в рубку и ввел в автопилот курс на лабиринт Публия. Враг все еще был нужен.
      Кореана пришла в себя, когда морассар выносил ее из дворца развлечений. Она вдохнула показавшуюся ей неземным ароматом вонь его тела и на миг утратила все ощущения, кроме пьянящей радости жизни. Болели ребра — наверное, Реминт сломал парочку. Неважно, ребра заживут.
      Краем глаза она заметила Мармо, который молча летел рядом с энергометом наперевес.
      — Мармо, — прошептала она таким слабым голосом, что сама устыдилась собственной слабости.
      — Кореана? — старый пират повернулся к ней. — Уже почти рассвело. Я начал волноваться, и мы пошли за тобой следом.
      Она нежно улыбнулась, глядя на его потрепанное полуметаллическое лицо.
      — И правильно сделали. Где Руиз Ав? Секунду Мармо молчал.
      — Твоего врага там не было, Кореана. Контрольная упряжка валялась разорванная на полу комнаты, и мне показалось, что это один из наемников Реминта расстегнул ее, прежде чем умереть.
      Радость несколько померкла.
      — Опять? — она не могла поверить.
      — Черт с ним. Пора лечь на дно, Кореана, пока буря не прекратится. Моревейник просто в панике. Пиратские главари бесятся от злости. Сейчас крайне опасно предпринимать что бы то ни было, Фенш ждет нас в воздушном катере, чтобы увезти в тихое место, где мы сможем переждать смуту. Мы покинем город, когда все стихнет.
      Похитительница рабов попыталась призвать на помощь ярость, чтобы отклонить это весьма разумное предложение, но не нашла в себе сил. Оказавшись между почти механической жестокостью Реминта и нечеловеческой одержимостью Руиза, она вдруг почувствовала себя беспомощной и испуганной. Ей очень хотелось надеяться, что это лишь временная слабость.
      — Да, — согласилась она и обмякла в мощных лапах морассара.

      Укрывшись в тени соседнего небоскреба, Руиз проверял, какие охранные устройства стерегут на данный момент вход в гавань Публия. Он испытывал ироническое удовольствие оттого, что использовал для этой цели новейший анализатор пространства, купленный на деньги создателя чудовищ и благополучно вынесенный из крепости Юбере.
      Батискаф преследователь оставил подальше. Теперь надо подобраться к врагу со всей хитростью и осторожностью, на какие способен агент всесильной Лиги. У одного из фермеров, которые владели небольшими участками на окраинах Моревейника, он за смехотворную цену купил набитую овощами небольшую лодку. Одежда Руиза состояла из засаленного кожаного жилета, потрепанных шортов и большой соломенной шляпы, приобретенных у того же фермера. Двигался он размеренно и неторопливо, а маленький сенсорный экранчик спрятал под кучей пахучих крепких кочанов.
      Разобравшись в показаниях приборов, он устроил себе самый что ни на есть крестьянский обед: головка сыра с голубоватыми прожилками, сладкая луковица, полбуханки хлеба и пластиковая миска золотисто-зеленых пряных слив. Поев, он пришел к выводу, что это лучшая трапеза за последние недели. На дне лодки бывший агент обнаружил термос с чистой холодной водой и как следует напился, поглядывая на покрытые зеленью выступы небоскреба, который возвышался над ним. На какое-то мгновение течение вынесло лодку на полуденный солнцепек, и жара умиротворяюще обняла его израненные плечи, пока он не подтянул канат и не вернулся в спасительную тень. «Как же это здорово — жить!» — подумалось ему.
      Руиз был поражен новизной этой мысли. Когда последний раз в голову приходило нечто подобное? Может, на барже? То сладостное путешествие, которому они не ведали конца, казалось теперь таким далеким…
      Руиз потряс головой и погрузился в изучение показаний приборов. То ли он что-то упустил, то ли неверно понял, но никаких признаков деятельности охранных систем обнаружить не удавалось. Либо барахлит его собственное оборудование, либо Реминт добрался сюда первым.
      В конце концов он закончил трапезу, отвязал канат, вставил весло в уключину и повел суденышко через всю лагуну к причалу.
      Подплыв поближе, преследователь понял, что Юбере или какая-то иная враждебная сила явно его опередили. В воздухе все еще висел вонючий дым энергетических разрядов и раскаленного металла. Огромная бронированная амфибия Публия медленно погружалась в воду посредине лагуны, и еще одна такая же покачивалась на волнах у входа в лабиринт.
      Все здание окутывала зловещая тишина, которую нарушало только доносившееся из тонущей амфибии слабое потрескивание горящей электроники. Руиз еще раз медленно проплыл вокруг лагуны, внимательно глядя на приборы, чтобы определить, один он здесь или нет. Все указывало на то, что конкурентов можно не опасаться. Однако индикаторы вдруг обнаружили, что один детектор ближнего расстояния на входе все-таки работает. Насколько разведчик понял, этот датчик регистрировал только синтетические материалы и металл.
      Руиз облегченно вздохнул — он ожидал худшего. Мужчина поснимал все оружие и спрятал в лодке под овощами, надеясь, что недавнее побоище отпугнет мародеров от такого непрезентабельного трофея, как лодка, набитая зеленью, фруктами и овощами. Затем агент срезал с матерчатых туфель декоративные металлические пряжки и пригляделся к пуговицам на шортах. Но они вроде бы были вырезаны из толстой рыбьей чешуи. Он взял дубинку фермера — кусок плотного дерева в руку длиной, который увенчивала грубо вырезанная голова маргара. Отполированная частым употреблением рукоять уютно ложилась в ладонь.
      Разведчик перешел на корму, привязал канат к причальному кольцу и сошел на пристань.
      «Ты — идиот, Руиз Ав, — сказал он себе. — Охотиться за самым лучшим убийцей во вселенной с палкой в руках…» — и смущенно рассмеялся.
      Пасть лабиринта источала запах недавней смерти, и Руизу Аву вдруг нестерпимо захотелось получить самую замечательную возможность на свете: никогда туда не входить!
      Однако войти пришлось, и он обнаружил, что теперь это переплетение коридоров населяют исключительно мертвецы. За каждым поворотом он находил все новые и новые тела. Порой попадались неудачные экземпляры творчества Публия, но в основном это были охранники-дирмы. Все убийства, по мнению Руиза, совершались с той небрежной уверенностью и точностью, которая вообще отличала стиль Реминта.
      Каждый выстрел нес мгновенную смерть, каждая отрезанная конечность свидетельствовала о том, что нападавший метил в какой-нибудь жизненно важный центр. Руиз осмотрел оружие убитых дирмов в надежде воспользоваться им, но обнаружил, что его предшественник скрупулезно выжег лазером механизм каждого.
      Руиз никак не мог понять, как Реминту удалось в одиночку пробраться через укрепленный лабиринт создателя чудовищ. Он то и дело останавливался и прислушивался, не подаст ли кто-нибудь или что-нибудь признаков жизни. Но не слышал ничего настораживающего, и как раз это тревожило больше всего.
      Степень разрушений на входе в лабораторный и жилой секторы лабиринта поразила агента еще сильней. Видимо, убийца шел напролом, не жалея напалмовых бомб и ступенчатых зарядов. Шлюз безопасности был вскрыт посредством взрыва, а там, где начиналась шахта лифта, броня просто свисала клочьями.
      Руиз подкрался к дыре и заглянул вниз. Сплав, покрывавший стены шахты, носил следы альпинистских крючьев и кошек, которыми Реминт, по-видимому, воспользовался, чтобы спуститься в лабораторный сектор. Разведчик глубоко вздохнул. У него скалолазного снаряжения не было… Единственной дорогой оставалась узенькая и хрупкая лесенка для технического обслуживания лифта, к тому же изрядно покореженная взрывами. В некоторых местах она прогнулась и вплавилась в стену, а кое-где просто висела в пустоте.
      Как ему хотелось бросить все и уйти отсюда назад, к солнцу, к ящикам редьки и моркови, забыть все, что приключилось раньше, сменить имя и стать другим человеком, которому не нужно спускаться вниз, навстречу тому, что ждет на дне шахты.
      Но это был путь к Низе. Публий все еще оставался главным пропуском в крепость Юбере. Руиз гадал, живали еще принцесса, а если жива, то что она о нем думает. Возможно, она люто его ненавидит.
      Преследователь тряхнул головой, повесил дубинку на пояс и начал спуск.
      Когда Руиз наконец очутился на дне шахты, он едва мог поверить, что выжил. Дважды «альпинист» поскальзывался и спасался от падения, только ухватившись за ступеньку. Однажды часть лестницы под ним оторвалась и впечатала его в противоположную стену, так что разведчик едва не выпустил скобу, за которую держался. Но эти приключения уже казались ему мелкими неурядицами, хотя поврежденное плечо начинало побаливать.
      Шахта была взорвана на трех уровнях, словно Реминт устанавливал мины специально, чтобы распылить оставшиеся силы противника по разным источникам опасности. Из абсолютной тишины, которая повисла в некогда исполненных кипучей деятельности лабораториях Публия, Руиз сделал вывод, что этот план сработал.
      Он начал беспокоиться, как бы Реминт не прикончил уже создателя чудовищ или не замучил до такой степени, что тот сделался совершенно бесполезен.
      — Вот, значит, как ты теперь об этом думаешь? — пробормотал он себе под нос.
      «До чего же глупо, — пришло в голову агенту, — вспоминать о логике, когда уже слишком поздно».
      И он вошел в мертвые лаборатории.
      Тишина давила и угнетала. Руиз крался по этажу, перебегая от одного укрытия к другому, и часто притормаживал, чтобы определить, не осталось ли каких-либо приборов или людей, которые могли бы ему помешать. Но ничто не нарушало молчания смерти.
      Там и сям он натыкался на тела инженеров, которых, очевидно, вооружали чем попало — скальпелями, ножками от стульев… и посылали на Реминта. У одного покойника агент забрал ланцет с длинным тонким лезвием и примотал его тряпкой к руке, так что рукоять легла чуть выше запястья. Ни одна палка не показалась более удобной, чем фермерская дубинка, и он оставил ее при себе.
      Несколько последних жертв прожили достаточно долго, чтобы успеть заползти под приборы и стеллажи. Неужели Реминт порастратил часть своей смертоносной реакции? Может, он начал уставать? А вдруг он ранен? Это казалось весьма обнадеживающим знаком, и у Руиза несколько исправилось настроение.
      Услышав звон стали о сталь, он удвоил осторожность, но вскоре обнаружил, что звук этот идет из вырытого в толще небоскреба амфитеатра, где невысокие, похожие на медведей воины молотили друг друга с прежним пылом. События в лаборатории явно не повлияли на их врожденную свирепость. Их было все еще довольно много. Руиз решил, что перед ним последний этап отборочных боев. С минуту он наблюдал за их сражениями, почти завидуя примитивности кипящих страстей.
      Затем разведчик прошел еще несколько шагов и застыл перед аквариумами, где Публий держал свои клоны. Поддавшись порыву, он отодвинул экран, обеспечивавший уютную темноту обитателям емкостей. Три копии создателя монстров беспокойно заворочались, распрямляя мягкие тела и неловко заслоняя глаза. Руиза захлестнула такая ненависть, что ему стало трудно дышать. То, что клоны не были, строго говоря, повинны в преступлениях оригинала, никак не сказывалось на силе эмоций агента.
      Руиз подумал было, не прихватить ли ему с собой одного из них, но сообразил, что клон ничего не знает о текущих распоряжениях и местонахождении хозяина, да и не похож на него пока. Фальшивый Юбере и не подумает признать авторитет подобной твари.
      Разведчик наклонился и коснулся панели управления. Питательный раствор, поддерживавший жизнедеятельность клонов, начал медленно уходить из аквариума. Существа принялись извиваться и колотить по толстым стеклянным стенкам, которые держали их взаперти. Ближайший из них раскрыл припухшие глаза и злобно уставился на мучителя, он что-то кричал, но прозрачный барьер заглушал звуки. Руиз задвинул экран и оставил их подыхать во тьме.
      Топот сапог Реминта он услышал как раз вовремя, чтобы нырнуть под ближайший стол. С бьющимся сердцем он наблюдал, как убийца появился из-за угла коридора, таща за собой летательный пузырь с привязанными к нему носилками. На них, пристегнутый широкими ремнями, лежал человек. Сначала Руиз не узнал его, но когда тот воздел руки в театральном жесте, насколько позволили ремни, разведчик понял, что это Публий. Стало быть, создатель чудищ еще жив.
      Руиз с удовлетворением отметил, что Реминта серьезно потрепало. Над левым бедром броня свисала окровавленными клочьями, он заметно прихрамывал. Доспехи на левом плече были лишь слегка надорваны, но сама рука свисала плетью, хотя продолжала сжимать осколочное ружье. В правой руке убийца держал вибронож, а кабель от летательного пузыря пришлось привязать к кольцу на поясе.
      Но даже в таком потрепанном виде Реминт по-прежнему был грозен. По сравнению с этим геншированным колоссом Руиз чувствовал себя жалким и беспомощным. Что он может противопоставить такой машине для убийств?
      Как раз когда Реминт проходил между ним и краем утопленного в пол амфитеатра, агента посетила идея. Времени на оценку плюсов и минусов мгновенно созревшего плана не оставалось. Только внезапность могла привести к успеху. Он вскочил и бросился наперерез летательному пузырю.
      Реминт отреагировал на атаку, когда до носилок оставалось еще добрых два метра. Он обернулся к нападавшему и поднял оружие, только чуть медленнее обычной своей нечеловеческой скорости. Руиз сосредоточился на том, чтобы ударить в пузырь всем весом, и приподнял руку, чтобы защитить раненое плечо. Он уже пролетал сквозь пузырь, когда все тело ожгло нестерпимой болью удара.
      Носилки бросило вперед, они ударили Реминта по руке, сбив прицел. Заряд осколков прошел мимо. Потом в живот убийце врезались хромированные шасси, отбросив его назад, так что он запнулся о низкий парапет амфитеатра.
      Руиз вскочил на носилки, изо всех сил размахивая дубинкой. Падая, Реминт успел поднять ружье, но дубинка опустилась ему на пальцы, прежде чем он выстрелил в последний раз. Ружье отлетело и, описав высокую дугу, упало в яму.
      Руиз заглянул противнику в лицо, прежде чем тот свалился вниз. На лице убийцы застыло мертвое выражение, холодно устремленные куда-то внутрь глаза ничего не видели.
      Бывший агент пробрался вперед, перешагнув через визжащего и размахивающего руками Публия. Реминт наконец поддался силе тяжести и рухнул в яму. Его растопыренные пальцы только на волосок не достали до шасси летательного пузыря. Удар оказался слишком силен, чтобы он смог удержаться.
      Падая, убийца всем весом рванул трос от носилок. Громадное тело перевесило стабилизаторы летательного пузыря, и на миг показалось, что носилки перевернутся. Во всяком случае Руиз точно полетел бы вслед за противником, если бы не рубанул по тросу ножом. Одновременно то же самое проделал Реминт.
      Кабель лопнул.
      Плечо агента пронзила дикая боль, он опустил глаза, проверяя, на месте ли еще рука.
      Летательный пузырь покачнулся и выровнялся. Руиз с изумлением сгибал и разгибал локоть, не обращая внимания на стекающую ручьем кровь.
      Он глянул вниз и увидел, как медвежата бросились на приземлившегося среди них гиганта. Один из них с неуловимой быстротой рванулся к Реминту и вонзил нож в щель между бронепластинами на левом плече человека.
      Убийца взмахнул виброножом, и маленькая голова нападавшего отлетела прочь. Затем враг зажал нож в зубах и подпрыгнул, ухватившись здоровой рукой за край амфитеатра. У Руиза дрогнуло сердце: этот человек был чудовищем — ни один представитель людского племени не способен на подобный прыжок.
      Агент скатился с носилок и прицелился каблуком по пальцам противника. Это чуть не стало роковой ошибкой. Реминт подтянулся и ухватил его за щиколотку. Только страшным усилием, едва не порвав мышцы, Руиз смог вырваться. Пальцыубийцы скользнули по сапогу. От ужаса у разведчика перехватило дыхание.
      Гигант снова рухнул в яму, но на сей раз маленькие воины оказались готовы к его появлению. Двое мгновенно вонзили ножи в просветы между пластинами брони, и ноги убийцы подкосились.
      Руиз не стал досматривать до конца. Он отполз подальше от края, подтянул к себе пузырь и, толкая его перед собой, со всех ног помчался к шахте лифта.
      — Подождите, — раздался незнакомый, слабый и жалобный голос Публия, — Кто это?
      Руиз впервые за все это время обратил внимание на создателя чудовищ и увидел, что Реминт срезал тому веки и пустил в глаза какую-то кислоту. Под бедрами у безумного хирурга натекла лужа крови: видимо, убийца подрезал ему сухожилия.
      — Я, — ответил Руиз, не сбавляя темпа и экономя дыхание.
      К его удивлению, по лицу Публия пробежала улыбка.
      — Руиз Ав? Ты одолел воплощенную месть Юбере? Господи!
      Он закашлялся и сплюнул кровью. Невольный спаситель начал прикидывать, какие еще травмы получил его враг и сможет ли он прожить достаточно долго, чтобы принести пользу ему самому.
      — Не исключено, — ответил он.
      Темное отверстие шахты было уже недалеко, и Руиз с разгону загнал туда летательный пузырь. Он установил рычаг на подъем и забрался на носилки, когда лифт тронулся вверх. Бывший агент крепко держался за ремни, которыми был привязан Публий, и сердце его продолжало бешено колотиться, пока они не оказались гораздо выше того уровня, до которого допрыгнул Реминт.
      — Ты убил его? — Голос Публия по-прежнему звучал жалко и неуверенно.
      — Возможно.
      — Наверняка убил. Живым он никогда не выпустил бы нас из рук. Если он мертв, он ведь не сможет причинить нам вреда, правда?
      — Не уверен, — ответил Руиз и обнаружил, что его знобит, хотя воздух в лифте был жаркий и влажный.
      — Э-э, — снова подал голос Публий, — куда ты меня везешь?
      Руиз рассмеялся:
      — Неужто тебе не все равно, если я везу тебя прочь отсюда — не важно куда?
      Он больше не испытывал того всепоглощающего гнева, который гнал его вперед с тех пор, как он обнаружил Олбани. Встреча с Реминтом высосала все эмоции, лишила возможности чувствовать что-либо, кроме скованности и онемения в душе и теле. Это могло оказаться опасным. Агент осмотрел порез на плече и обнаружил, что тот сравнительно неглубок. Кровь еще текла, но уже тоненькой струйкой.
      — У нас с тобой еще остались незаконченные дела, а, Публий?
      — О да! — яростно прошипел враг.
      — Мне не дает покоя следующая проблема: как я могу быть уверенным, что Тильдореаморс выполнит твою просьбу — сейчас, когда за тобой больше не стоит никакая реальная сила, а пираты просто наотрез отказываются выпускать кого-либо из города.
      Публий издал тонкий безумный смешок.
      — Потому что — господи, вот ирония судьбы-то! — Тильдореаморс мой со всеми потрохами. Это такой же геншированный двойник, как поддельный Юбере.
      — Ясно, — кивнул Руиз. — Тогда мы сейчас едем к твоему Юбере, приводим его в чувство, и ты приказываешь ему подчиняться мне во всех отношениях и выполнять любые мои повеления.
      Лодка все еще покачивалась у причала, как и рассчитывал Руиз. Он выбросил несколько ящиков и освободил место для летательного пузыря. Когда носилки оказались на борту, создатель монстров вытянул руку и неуверенно ощупал то, что находилось рядом.
      — Овощи? Это все, на что ты оказался способен, Руиз? — Голос его был все еще слаб.
      — Не ной, — сказал спаситель, маскируя носилки за ящиками. Не будь ты нужен мне, чтобы выбраться из Моревейника, я бы без колебаний перерезал тебе глотку и отправил к маргарам.
      — Серьезно, отправил бы? Не знаю, не знаю… Ты как-то переменился, размяк, что ли. Реминтаты, конечно, одолел, да ведь хитростью небось…
      — А как еще? — кисло откликнулся Руиз. — Сильно он тебя помял?
      — Я выживу, если ты достанешь прилипалу. Не смочишь мне глаза? Очень неприятное ощущение…
      — Нет.
      — Нет?
      — Нет. И насчет прилипалы мы подумаем, когда ты выполнишь обещание. А пока мне нравится наблюдать, как ты мучаешься.
      Публий захихикал:
      — Ерунда. Если я и помру, у меня имеются клоны, которые, без сомнения, компенсируют все разрушения плоти. Правда, признаюсь, хотелось бы сохранить старый мозг: в нем так уютно. Но времена меняются, и приходится приспосабливаться, не так ли?
      Руиз окинул взглядом перепачканное кровью лицо, потускневшие глаза, все еще надменный и жестокий изгиб рта.
      — Брось хорохориться, Публий. Я выпустил питательную среду из аквариума с твоими клонами.
      С физиономии создателя монстров разом слетело спесивое выражение. Он поджал губы и отвернулся.
      Низа жила в каком-то сером мире. Камера была серая. Дверь, стены, пол, узкая скамья, койка, на которой она спала, — серые. Сочившийся с потолка свет тоже был серый — ни яркий, ни тусклый, — разве что немного притухал, когда она спала. Даже еда была серой и безвкусной.
      С тех пор как этот жуткий Реминт втолкнул ее в камеру и запер дверь, девушка сделалась совершенно апатичной. Она потеряла счет дням или, вернее, сама прекратила их считать. Много раз она просыпалась, не помня, как засыпала, и догадывалась, что ее усыпляли специально. Она не знала, сколько времени длились периоды искусственного сна, и перестала об этом беспокоиться. Она впала в почти удобное безразличие, которое было всяко лучше, чем постоянные тревожные мысли о том, уж не изменили ли ее разум тем страшным образом, который описывал Руиз Ав.
      О самом Руизе и его непонятном предательстве Низа думала редко. Вместо этого она предпочитала мысленно уноситься в счастливые времена на Фараоне, когда она была любимой дочерью царя. Девушка вспоминала отцовский сад и наслаждения, которые делила с многочисленными любовниками, разнообразные изысканные удовольствия, которые принцесса могла себе позволить в силу своего положения: прекрасную пищу, лучшие вина, шелка и драгоценности, прекраснейших рабов.
      Спустя некоторое время Фараон стал казаться девушке более реальным, нежели ее теперешние обстоятельства. Только в редких снах становилось трудно сохранять дистанцию между собой и миром. Во сне Руиз Ав приходил к ней и умолял о прощении, а она притворялась, что принимает его объяснения и извинения. Во сне она скрывала свою ненависть и ловко его обманывала, чтобы сделать его абсолютно беспомощным и таким образом отомстить за себя. Но сны эти терзали ее неописуемо, ибо она всегда просыпалась раньше, чем успевала разбить его сердце так же, как он разбил ее. Хуже всего было то, что порой Низа просыпалась в слезах, расстроенная, несмотря на всю свою ненависть, тем, что сон кончился, и Руиз снова ускользнул от нее, и она больше никогда его не увидит.
      Иногда бедняжке казалось, что она умерла и пребывает в аду. Может, все, что происходило с ней до этого, было чистилищем? А вдруг гордая принцесса не выдержала испытания и теперь до скончания веков обречена на эту серость? Руиз Ав мог на самом деле быть демоном разрушения, посланным специально, чтобы соблазнить ее. И пленница находила немало фактов, укреплявших ее подозрения.
      Чтобы не видеть этих снов, Низа старалась спать пореже и проводила искусственные тюремные ночи, сидя в темноте и вспоминая солнечное сияние Фараона. Именно во время одного из таких бдений дверь заскрипела, поехала в сторону, и на пороге возник Руиз Ав. От резко вспыхнувшего света у девушки заслезились глаза, так что в течение нескольких секунд она видела только неясный силуэт в дверном проеме.
      — Низа? — позвал он мягким неуверенным голосом.
      Глаза привыкли к свету, и она смогла наконец разобрать черты лица вошедшего. Руиз был страшно измотан, на впалых щеках темнела многодневная щетина, под глазами залегли глубокие тени. Он казался постаревшим. На нем была какая-то странная одежда, вроде той, что носят рабы, причем рукав куртки пропитался кровью.
      В момент узнавания сердце принцессы смягчилось, ей отчаянно захотелось броситься освободителю на шею. Но в руках он держал длинноствольный карабин, следовательно, пленником не был. Низе было не под силу разобраться в ситуации. Она не могла понять, в чем ее спасение на этой странной планете, где зло расцвело пышным цветом, а предательство превратилось в высокое искусство. Да, Руиз Ав вернулся, но что это значит для нее? Можно ли ему доверять? Она боялась его почти так же сильно, как любила, — и на сердце у нее было тяжело.
      Девушка подняла голову, но ничего не ответила.
      Руиз испытал физическую боль, увидев любимую. Она побледнела и осунулась. Прекрасные волосы превратились в спутанную гриву. Плечи поникли, как у больной. Несколько мгновений она тускло смотрела куда-то вдаль, словно не замечая окружающего, но потом подняла голову, и в глазах появилось оценивающее выражение. Казалось, ей нанесли непоправимый, но невидимый простым глазом вред. Она все еще была прекрасной, но стала чужой.
      — Низа, — заговорил он снова, — все в порядке. Мы уходим. — И протянул ей свободную руку.
      Девушка медленно встала, посмотрела на его открытую ладонь, и на лице ее проступило выражение осторожной надежды.
      — Можно спросить, куда мы пойдем? — произнесла она.
      — Конечно… Мы покинем Моревейник, найдем дальше по берегу космопорт и удерем с Суука.
      Недоверие затуманило ее черты, как пыльное покрывало.
      — А остальные?
      — И они тоже. Мольнех и Дольмаэро. Мы же не можем оставить их тут.
      Она прошла мимо него с таким напряжением во всем теле, словно ожидала, что он швырнет ее обратно в камеру и посмеется над ее разочарованием. Руиз ощутил невыносимую боль в сердце, в глазах защипало. Как ей объяснить? Времени нет: каждая лишняя минута, проведенная в крепости Юбере, увеличивала опасность. Публий вполне мог измыслить способ помешать их побегу.
      Покинув камеру, Низа заметила раненого, который покоился на металлической платформе, безо всякой опоры парившей в воздухе посредине коридора. Раны его уже начали гноиться и источали зловоние. Явно не жилец. Возле него стоял еще один — маленький человечек с незапоминающимся лицом. Раненый что-то настойчиво шептал маленькому, а тот энергично кивал.
      — Кто они такие? — спросила девушка. Услышав ее вопрос, Руиз оглянулся, посмотрел на фальшивого Юбере, который шептался с Публием, и понял, что готовится какой-то убийственный план. В нем вспыхнула всепоглощающая ярость, которую питали все те страшные преступления, которые совершил безумный хирург по отношению к нему и ко всем остальным. От этой ярости потемнело в глазах, и она же клокотала в сердце, требуя наконец выхода. Палец на спусковом крючке свело судорогой, и голова подставного Юбере превратилась в облако пара. Тело упало на Публия, а затем сползло на пол.
      — Нет, — слабо простонал создатель монстров, вытирая с лица кровь двойника. — Почему ты это сделал? Я просто расспрашивал его про твоих рабов… что с ними делали…
      Руиз обернулся к Низе, которая побледнела еще сильнее:
      — Никогда не теряй бдительности в присутствии этого человека. Он — самое жуткое существо, какое тебе доводилось и, надеюсь, больше не доведется встречать. Он скользок, как змея, и коварен, как дильвермунский андрогин. Сейчас он изранен, покалечен, ослеплен и привязан к носилкам. Вероятно, он умирает. Но никогда не забывай, что это — самый опасный человек из тех, кого тебе приходилось видеть.
      Она молча кивнула, но агент почти слышал ее мысли: «А может ли он быть хуже тебя, Руиз Ав?»
      Руиз отыскал камеры, где содержались Мольнех и Дольмаэро, и выпустил фараонцев на свободу. Они, спотыкаясь, вывалились на свет и встретили его не теплее, чем Низа. Что им наговорили? Руиз только покачал головой, досадуя на свое бессилие. Время уходило, и им следовало поторопиться, чтобы не пропустить людей Иванта Тильдореаморса, которые должны были переодеть их для путешествия на барже Жертвующих.
      — Идем, — резко бросил он и повел их к выходу.

Эпилог

      Только когда они вышли в открытое море и пики небоскребов Моревейника стали постепенно исчезать за горизонтом, Руиз начал верить, что они избежали страшной участи. Кажется, побег удался. Старая баржа шла довольно уверенно. Ветер дул с суши, и пока они пребывали в относительно спокойных водах. Потом, конечно, станет хуже.
      Публий распластался на импровизированной постели, то бредя, то впадая в прострацию. У остальных уже началась морская болезнь, поэтому им приходилось проводить большую часть времени, свесившись через поручни в попытке вывернуть наизнанку пустые желудки.
      Жизнь и воспитание в мире, где большую часть пространства занимала пустыня, не подготовили их к тяготам океанского путешествия. Окруженный запахом рвоты и вонью от воспалившихся ран Публия, Руиз и сам начал ощущать, что его временами мутит.
      Жертвующие по большей части тоже пребывали не в лучшей форме. Руиз слышал, как матросы покрикивали на них, когда на одном борту скапливалось слишком много народу, что грозило перевернуть баржу. Командные окрики и бульканье выворачиваемых желудков перекрывались свистом нейронных бичей, которыми моряки сгоняли больных паломников обратно на твиндек.
      Белые одеяния сектантов уже не сияли белизной, но фанатизм нисколько не уменьшился. Те, что поздоровее, распевали гимны, превозносящие величие и благородство самоубийства, или расхаживали по палубе, громко цитируя священные книги. Как ни отмахивался Руиз от попыток вовлечь его в эту религиозную лихорадку, правоверные не отставали. В какой-то момент ему даже пришло в голову, что муки плавания являются одной из причин, по которым Жертвующие ищут избавления в мясницких лабораториях Лезвий.
      Агент еще не успел раскрыть фараонцам подоплеку событий, приключившихся с ними в Моревейнике, и Низа продолжала общаться с ним подчеркнуто формально.
      Усталость и истощение заставляли его чувствовать себя неуклюжим, он боялся случайно сказать или сделать что-нибудь не то. А больше всего он боялся, что она не поймет его вне зависимости от того, что он скажет. Поэтому предводитель все откладывал и откладывал объяснение, но никто, даже Дольмаэро, у него этих объяснений и не требовал.
 
      Публий внезапно проснулся и принялся размахивать руками.
      — Император мира! — завопил он. Мира! — Из груди его вырвался судорожный вздох. — Руиз? — Голос умирающего вдруг сделался удивительно ясным и разумным. — Руиз, я знаю кое-что, чего не знаешь ты. Хочешь, скажу?
      — Валяй, — ответил Руиз.
      Он уповал только на то, что создатель монстров не начнет вопить. Это не вписывалось в роль смиренных Жертвующих, которые направляются к священным чертогам самоубийства. Уж если Публий принимался вопить, то делал это отнюдь не скромно м униженно…
      — Ха! Ты ведь даже не спросил меня про мою тайну. А придет время, когда ты об этом пожалеешь, все пожалеют. Но я не открою тебе свою Великую Тайну. Ты сам скоро все про нее узнаешь, все узнают. Лицо раненого осветилось прежним злорадством. Я доверю тебе Малую Тайну, а ты взамен будешь хорошим мальчиком и принесешь мне прилипалу или по крайней мере попить.
      — Нет, — отрезал Руиз.
      — Ладно, — согласился Публий. — Я все равно скажу. Почему бы и нет в конце концов? Мой Юбере, прежде чем ты его убил… он как раз рассказывал мне, что один из твоих рабов побывал у геншей.
      Руиза затошнило всерьез. Он вздрогнул, но голос его прозвучал совершенно равнодушно:
      — Естественно, император Публий. Который?
      Губы умирающего разъехались в кошмарной пародии на улыбку.
      — В этом-то и заключается самое смешное, Руиз. Ты убил его прежде, чем я успел это выяснить. Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! — Тут он снова потерял сознание.
      «Нет, — подумал Руиз. — Это явное вранье. Просто очередная хитрость Публия, единственный оставшийся способ отомстить». Конечно, фальшивый Юбере мог получить такие сведения от своих служащих за время, прошедшее между моментом, когда агент условной фразой вернул ему волю, и их прибытием в крепость. Но зачем ему было сообщать об этом хозяину?
      Нет, это почти наверняка ложь.
      Утром третьего дня Публий умер. У Руиза это событие вызвало приступ раздражения, поскольку он рассчитывал использовать влияние покойного среди Лезвий Нампа с целью максимально упростить им побег с Суука.
      Но когда беглец перекатил тело через поручни и отправил в океан, самым сильным его чувством было облегчение.