Мы остались в деревне еще на два дня, но дикий конь так и не смог подняться и лежал на том же месте. Тогда отец пригнал туда всех наших лошадей и заставил их стоять вокруг дикого коня. Это им очень не нравилось. Отец сказал, что это потому, что они знали, что лошадь дикая. Но наши лошади не убежали, и дикий конь наконец поднялся и встал среди них, как будто чувствовал, что если он не встанет и не пойдет с ними, то умрет.
      Только тогда нам удалось его хорошенько разглядеть. Он был ужасно изранен. Вся грудь, передние ноги и шея были в глубоких порезах, покрытых запекшейся кровью и мухами. Все левое плечо в крови, а на задних ногах такие глубокие порезы, что видно кость. Страшно было смотреть.
      -- Он жив просто чудом, -- сказал отец. -- Крепкий, должно быть, конек.
      Вместе с нашими лошадьми мы привели его в наш деревенский .загон. Как только он оказался на нашем маленьком лугу, он опять лег. К этому моменту уже вся деревня хотела посмотреть на эту необычную лошадь. Кое-кто считал, что ее лучше пристрелить, чтобы окончить мучения. Услышав это, я ужасно рассердилась и бросилась к отцу, умоляя его заступиться, .и отец ответил, чтобы я не беспокоилась.
      -- Мы не дадим никому застрелить его. Во всяком случае, когда он поправится, он очень пригодится для цирка. Посмотри, как все заинтересовались этой необычной лошадью.
      Но как мы могли ему помочь? Он никого не подпускал к себе, даже лежа. Если к нему подходили, он пытался вскочить, был готов лягаться и кусаться, и Мушка тоже начинала лягать и кусать всех, кроме меня. Поэтому решили, что сначала надо мне попытаться подойти к нему. Это, правда, было нелегко, и я очень нервничала. Он был таким необычным. Но я собралась с духом и очень осторожно пошла к ним, а папа и брат были наготове с двумя палками на всякий случай. Мушка начала издавать короткие фыркающие звуки, как будто успокаивая его, и, когда я совсем приблизилась к дикому коню, он не пытался укусить меня или вскочить.
      Вот тут-то я и увидела, что у него из плеча торчит что-то.
      -- У него в плече маленькая стальная стрела! -- крикнула я отцу. Я тогда не знала еще, что это такое.
      -- посмотри, не сможешь ли ты выдернуть ее, но будь осторожной. Нет, подожди! Я возьму веревку.
      Из грузовика он достал моток веревки и бросил мне, сказав, чтобы я привязала конец к стреле, а он потом дернет.
      Конь все время смотрел на меня, и в его взгляде было столько дикого и злого и в то же время столько боли и беспомощности, что я чуть не заревела. Я догадывалась, что он, очевидно, очень страдает от боли. Поэтому я начала ласково говорить с ним, а Мушка все время успокаивающе фыркала. Наконец мне удалось привязать веревку к стреле.
      -- А теперь отойди! -- крикнул отец.
      Осторожно натянув веревку, он сильно дернул. Бедный конь вскрикнул от боли, но стрелу удалось выдернуть. Это была страшная вещь с зазубринами, как на рыболовном крючке. Мы не могли понять, кто же выстрелил в него этой гадостью. И зачем?
      Но промыть или перевязать его ужасные раны было невозможно. Отец не разрешал мне дотрагиваться до дикого коня, хотя мне и, очень хотелось. (Должна сказать тебе, Китти, что я хочу стать медсестрой, но боюсь, что из этого ничего не получится, так как, по-моему, я не очень способная. И потом мы никогда долго не остаемся на одном месте, что тоже мешает. Я иногда по ночам плачу, потому что хочу учиться в большой больнице, мимо которой мы проезжаем дважды в год у города Сегеда. Находясь там, я могла бы видеться с родителями и нашим цирком, когда они будут проезжать мимо.)
      Хотя мы и вытащили стрелу из его плеча, дикий конь сразу не поправился, и из-за него нам пришлось задержаться. Но отец хотел убедиться, что коню лучше. Вообще-то мы догадывались, что дикий конь будет вести себя спокойно, пока с ним Мушка. Мы начали обычные зимние гастроли, и они оба оставались с нашими лошадьми. Наш путь был на восток, и теперь, когда мы повидались с твоим дедушкой, понимаем, что дикий конь не убежал потому, что мы двигались в нужном ему направлении. Наверное, если бы мы ехали на север или на запад, он бы ушел, независимо от того, насколько он был слаб или болен. И увел бы с собой Мушку.
      В общем, Китти, в конце концов я научила Мушку катать детей, и она делала это охотно, хотя все еще никому, кроме меня, не позволяла ухаживать за ней. Тем временем дикий конь, находясь среди других лошадей, медленно поправлялся. И хотя он прямо сбесился, когда мы первый раз увели Мушку на тренировку, потом успокоился, когда понял, что она каждый раз
      Судет возвращаться. Но до сих пор никто так и не приблизился к нему и не дотронулся до него. Даже я. Когда он был с другими лошадьми, то всегда стоял один или, вернее, лежал один, потому что прошло много времени, пока он смог как следует стоять. Твой дедушка объяснил нам, что снотворная стрела медленно отравляла Таху кровь.
      Пока мы гастролировали, дикому коню становилось все лучше и лучше, и он делался все беспокойнее, беспрерывно кружась вдоль забора. Твой дедушка спрашивал, как нам удалось пересечь Дунай и почему никто не остановил нас, несмотря на то, что на всех мостах было дано распоряжение искать Таха и Мушку.
      Все было очень просто. Около деревни Такс есть паром, что-то вроде плавучего моста, который передвигается при помощи дизельных моторов. Мы всегда им пользуемся, потому что он находится на нашем обычном маршруте. Лошадей никто не заметил, так как никто не ожидал, что они переправятся через Дунай таким путем.
      После переправы мы начали устанавливать цирк в деревне Дунапартай и только тут заметили, что дикого коня не было в загоне вместе с остальными лошадьми. Он сбил несколько жердей и убежал. Мы все обыскали, но не смогли его найти. В Дунапартае мы провели четыре дня и даже задержались еще на день, но в конце концов уехали одни, что нас очень опечалило. Но что нам оставалось делать?
      На следующий день, когда мы ехали по дороге в Кишкош, я выглянула из фургона и увидела его, бегущего за нами по заснеженной обочине. Мы попытались поймать его, но он не давался. Он держался на расстоянии, и мы решили не трогать его.
      -- Нет смысла гоняться за ним, -- сказал мой Отец. -- Пока его подружка здесь, он не отстанет.
      Tax продолжал повсюду следовать за нами. Когда мы делали остановки в деревнях, он прятался где-то за околицей. Однажды мы целую неделю не видели его. Но он всегда появлялся, когда мы уезжали. Так продолжалось, пока мы гастролировали по восточной 'Венгрии и не прибыли к границе с Украиной, самой отдаленной точке в нашей стране. Отсюда мы всегда поворачиваем обратно на запад.
      Первую ночь, когда мы уже направились на запад, мы провели в деревне Нагдед, знаменитой своими вишневыми садами. В одном таком небольшом саду нам и разрешили попасти лошадей, и тут мы проявили небрежность в отношении Мушки.
      Что произошло? А то, что утром, когда мы пришли за ней, ее в саду не оказалось. Обыекав занесенный глубоким снегом сад, мы обнаружили следы, которые вели к глубокому каналу, примыкавшему к саду. Мы были уверены, что лошади не перейдут через него, он был очень глубок, и вода в нем не замерзла. Но в то утро мы обнаружили, что в одном месте канал все-таки замерз, и именно там мы увидели на снегу следы. Tax пришел в сад по льду и увел Мушку.
      Мы обыскали поля, леса, сады, но не могли найти их, и, хотя нам помогали все жители деревни, через четыре дня мы отказались от поисков.
      Больше мы не видели ни Мушку, ни дикого коня. Они просто растворились в нашем белом венгерском снегу. Пока они не ушли, мы и не подозревали, как полюбили и привязались к ним обоим. По-моему, я полюбила Мушку так же, как и ты, хотя и знала ее не так уж долго. И так же, как и ты, плакала о ней. Но вся беда в том, что я тогда не знала, чья была Мушка и откуда они с Тахом пришли. Они так и ушли, как пришли, -- никуда.
      Только несколько недель спустя, когда нужно было показать одну из наших лошадей ветеринару в Мишкольце, отец рассказал о двух необычных лошадях. Ветеринар очень разволновался и немедленно позвонил в Будапешт. А через четыре дня из Лондона прилетел твой дедушка, чтобы встретиться с нами. От него-то мы и узнали историю Мушки и Таха, дикого коня.
      Твой дедушка провел у нас целый вечер, рассказывая про обеих лошадей и про тебя, Китти. Он попросил меня написать обо всем, что произошло, что я и сделала при помощи нашей учительницы, написав тебе по-венгерски. Может быть, я многое пропустила, но, по-моему, сообщила все самое важное.
      Зная теперь, что дикий конь идет домой, в Монголию, мы думаем, что он и Мушка уже пересекли Карпаты (холодные и замерзшие) и находятся теперь где-нибудь в украинских степях, которые тоже холодные и замерзшие.
      Сообщи мне, пожалуйста, когда ты или твой монгольский друг что-нибудь узнаете о них. Твой дедушка обещал написать моему отцу, если будут новости. Tax был таким страшным и больным, когда мы впервые увидели его, что вряд ли мог поправиться, хотя мы все жалели его. Но как только он стал поправляться, все в нашей семье просто влюбились в него и восхищались им. По-моему, это оттого, что чувствовали -- у него было что-то на уме, какая-то цель, по сравнению с которой все остальное ничто.
      Я буду рада, если ты мне напишешь. Пиши по-английски. Мы найдем кого-нибудь, кто переведет. В наших деревнях многие жили в Америке, Австралии, Канаде и даже в Англии. Один человек в деревне Дьома десять лет прожил в странной стране, которая называется "Остров человека" и где у кошек нет хвостов. Ты знаешь про эту .страну? Этот человек -- пекарь.
      Привет тебе, дорогой друг Мушки и Таха, друг всех диких животных.
      Като Кошут.
      P. S. Я записала все адреса, по которым ты можешь написать мне, на отдельном листочке. Ты, пожалуйста, приколи его внутри того сундука, где держишь свои платья. Я всегда так поступаю со всеми важными вещами, если боюсь потерять их".
      От этого грустного письма, Барьют, я почти онемела. Но если Tax и Мушка теперь находятся на Украине, то они уже ближе к тебе, чем ко мне. Пожалуйста, постарайся разузнать что-нибудь о них. Тебе, наверное, это удастся лучше, чем мне.
      Мне больше нечего добавить. Я просто не представляю, как они смогут пересечь эти широкие, белые, морозные степи и огромные реки, которые текут на Украине. По карте это почти полмира. Дедушка написал двум профессорам в Киев, столицу Украины, и мы поэтому надеемся, что кто-нибудь там поищет наших лошадей.
      К.
      14
      Здравствуй, Китти!
      Когда наш друг Грит прочел твое последнее письмо (он теперь читает по-английски), сидя в грузовике, он соскочил на землю и сказал: "Она совершенно права, Барьют. Они почти на полпути к дому! Понимаешь?"
      Он так разволновался, что сразу же помчался в Улан-Батор к своему профессору спросить, знает ли тот, что Tax и Мушка находятся на Украине. Профессор ответил, что, конечно, знает. Твой дедушка уже известил его телеграммой. И профессор в Улан-Баторе уже обещал ему сделать все возможное и найти Таха и Мушку.
      Но я не очень-то оптимистически настроен, Китти. У нас в Монголии есть поговорка: "Не предсказывай событий, пока они не случились". Это то же самое, что по-английски: "Не считай цыплят, пока они не вывелись". Эту поговорку я узнал сам. Моя тетя говорит, что я делаю в английском успехи, но только у меня плохая память. Во всяком случае, нам остается ждать.
      Грит сам хотел лететь на Украину и отправиться на поиски Таха и Мушки. Но это ничего не даст. Откуда ему начинать поиски?
      Прочтя письмо Като Кошут, я надеюсь, что Таха и Мушку поймают, даже если они приближаются к дому. Слишком много бед случается с ними, и поэтому пусть их лучше поймают, чем они будут страдать от новых увечий или приключений.
      Я немедленно напишу тебе, как только ,что-нибудь узнаю. А пока всем привет. Остаюсь твой искренний друг.
      Барьют.
      P. S. В диком табуне на прошлой неделе родился еще один жеребенок, теперь их уже шесть. Как видишь, у табун начинает расти. Я пока еще не нашел тех- пяти лошадей, но, может быть, я тогда ошибся.
      Б.
      15
      Китти, здравствуй!
      Наконец-то новости!
      Но не знаю, что и подумать. Наверное, все случившееся было неизбежно. Очень бы хотелось, чтобы ты жила в соседней деревне, я бы тогда съездил к тебе спросить, что ты думаешь по этому поводу.
      Первые сведения в Киеве (столица Украины) о Тахе и Мушке получили от путевой обходчицы на одной из железных дорог. Однажды снежной ночью, встречая поезд на одном холмистом и трудном участке (это входит в обязанности путевых обходчиков), эта женщина при свете вагонов увидела, как вдоль полотна скакали галопом две странные лошади.
      Она сообщила об этом начальнику станции Умань, потому что бездомные животные представляют опасность для поездов. К счастью, машинист тоже их заметил и тоже сообщил об этом. Но эти сообщения в Киеве прочли только несколько недель спустя и догадались, какие это были лошади, но к этому времени Tax и Мушка опять исчезли.
      Затем их видели в колхозе в районе города Черкассы. Они в течение двух или трех ночей укрывались от сильной метели за колхозной мастерской. Tax сбил дверь амбара, они поели овса и пшеницы и снова исчезли.
      Следующее сообщение пришло с птицеводческой фермы Градского колхоза, когда перед двумя женщинами, присматривающими за гусями, откуда ни возьмись появились две не большие лошади и промчались мимо, распугав гусей (вот, наверное, была картина!).
      Эти сведения были не очень важны, но они помогли украинским ученым определить, где находятся лошади. Поэтому Украинская академия наук специально послала профессора Немченко, чтобы он попытался поймать их. Они также пригласили Грита, который немедленно вылетел в Улан-Батор, оттуда в Киев а из Киева в Харьков, где и встретился с профессором Немченко.
      Сначала Грит и Немченко (он тоже зоолог) старались найти следы лошадей, но это оказалось невозможным потому, что снег уже начал таять и украинские степи покрылись грязью, и передвигаться можно было только по шоссе. Проехать по мокрым полям было нельзя, разве что на тракторе, но все трактора были заняты на весенней пахоте. Казалось, что Таха и Мушку не найти.
      -- Остается единственное, -- сказал профессор Немченко. -- Нужно обратиться к Советской Армии, может быть, военные помогут нам.
      -- Каким образом? -- спросил Грит. -- Что они смогут сделать?
      -- Не знаю, -- ответил Немченко. -- Но у них есть вертолеты. И потом кто, кроме военных, сможет преодолеть покрытые грязью степи и вздувшиеся весенние реки, не нуждаясь в дорогах и мостах?
      И вот Советская Армия, -вернее два ее подразделения, начали поиски Таха и Мушки, которые шли и шли, днем и ночью.
      Военным потребовалась целая неделя, пока они не напали на след. Наконец с вертолета заметили двух лошадей, укрывшихся в небольшой березовой рощице на берегу весенней разлившейся реки. Земля была так пропитана водой и грязь была такой глубокой, что нечего было и думать добраться туда на грузовике или на какой-нибудь другой машине. Тогда командир части решил послать туда два плавающих танка. Они пройдут повсюду.
      Грит поехал на одном, а профессор Немченко на другом. Они хотели загнать лошадей в излучину реки, чтобы с трех сторон путь им отрезала вода, а с четвертой были солдаты.
      Танки прибыли на место, когда уже стемнело, но Таха и Мушку обнаружить не удалось. Грит и Немченко догадались, что они пытаются найти переправу через реку. Тогда ученые разделились. Один поехал вдоль берега вниз по течению, а другой вверх. На танках были мощные прожекторы, и они, конечно, могли двигаться быстрее лошадей. Ученые также надеялись, что шум машин (да еще какой шум) напугает Таха, он побежит, и они его заметят.
      Танк, на котором ехал Грит, освещал прожектором берег, а Грит стоял в башне и смотрел в бинокль. Но в течение двух часов они никого не увидели, кроме напуганных птиц и зайцев. Потом в луче прожектора мелькнуло какое-то пятно, и Грит догадался, что это Tax.
      -- Стой! -- крикнул Грит водителю, и танк остановился. Грит попросил солдата не выпускать из луча прожектора убегавшую лошадь. Конечно, это был Tax. Но где же Мушка?
      Сначала Грит подумал,' что Tax просто в панике убегает, но потом заметил, что он бегает по большому кругу. Они следили за ним при помощи прожектора и наконец обнаружили, что Мушка находится в центре этого круга. Она по самое брюхо увязла в большой луже из черной грязи и не могла двигаться. Tax носился вокруг, из-под его копыт летели комки грязи, и он не то пытался отвлечь внимание от Мушки, не то хотел напасть на танк, чтобы защитить ее.
      Во всяком случае, он не собирался покинуть увязшую Мушку.
      -- Мы нашли их!.. -- прокричал Грит в микрофон рации, когда они связались с танком Немченко.
      В ожидании Немченко танк Грита попробовал приблизиться к Мушке.
      -- Остановитесь! -- крикнул Грит командиру танка.
      -- Зачем?
      -- Он нападет на нас!
      Командир засмеялся. Он не верил, что лошадь может напасть на танк. "Не беспокойтесь, он нам ничего не сделает".
      Но Грит кричал: "Поворачивайте! В сторону! Он же нападет на нас и убьет себя! Поворачивайте!"
      Командир, увидев, что Грит прав и что Tax мчится прямо на танк, быстро развернулся и поехал обратно, a Tax в ярости бросился преследовать. Только отъехав на порядочное расстояние, они остановились, выключили прожектор и прислушались. И было слышно, как Tax зло фыркал и ржал.
      -- Подождем здесь до рассвета, -- сказал Грит командиру танка, с облегчением вздохнув.
      -- Сумасшедший конь, -- удивился командир. -- Это же надо, а? -- и засмеялся, представив, как его танк убегал от лошади.
      Так они и прождали всю ночь, лишь иногда включая прожектор, чтобы убедиться, что Мушка не очень глубоко погрузилась в грязь. Она все пыталась выбраться, но Грит знал, что настоящую попытку Мушка сделает, когда рассветет, если только Tax не поторопит ее.
      Как только забрезжил рассвет, Tax, очень беспокоившийся всю ночь, начал торопить Мушку.
      Солдаты, которые теперь знали о долгом путешествии Таха и Мушки, очень хотели помочь ей, но нужно было поймать Таха, чтобы он не мешал, иначе к Мушке не подойти. Сначала они думали подкрасться к нему и накинуть веревку, но Грит объяснил, что Tax слишком умен, чтобы попасться, да это было и небезопасно. Возможно, им удалось бы поймать Таха при помощи колхозников, которые окружили бы его. Но когда совсем рассвело, Грит понял,, что на таком открытом месте этого не сделать.
      Тогда Грит решил вызвать вертолет с ракетной сеткой. Другого выхода не было.
      Ракетные сетки применяются, когда нужно пройти по топкому месту, быстро замаскировать что-нибудь или просто вскарабкаться на разрушенное здание, крутой берег или склон. Сетка выстреливается ракетами из-под вертолета, и командир танка был уверен, что, если такую сетку набросить на Таха, он не ускользнет, попадется в нее, как рыба.
      В восемь часов прилетел вертолет, и Грит по танковому радио объяснил летчику, в чем дело.
      -- Когда будете бросать сеть, -- говорил Грит, -- сделайте это так, чтобы конь был в самом центре и чтобы сеть полностью его накрыла, иначе он убежит. А поскольку мы уже знаем про печальный случай с забором из колючей проволоки, не хочется чего-либо подобного.
      -- Не беспокойтесь, -- ответил летчик. -- Мы можем поймать хоть слона.
      Сначала вертолет просто висел над обеими лошадьми, что совершенно вывело Таха из себя. Он начал ржать, бить копытами, подбегал к Мушке, как будто требуя от нее, чтобы она скорее вставала. Но бедняжка Мушка только глубже ушла в грязь. Она жалобно заржала, понимая, очевидно, что самой ей не выбраться. Tax, наверное, это тоже понимал и почти сходил с ума.
      Когда вертолет начал спускаться все ниже и ниже и от его огромных лопастей по жидкой грязи пошла рябь, Tax начал носиться кругами около Мушки, яростно тряся головой и собираясь лягнуть вертолет.
      Грит по радио умолял пилота быть осторожным, не спешить. Он никогда еще не видел, как с вертолета выстреливается сетка, и был поражен, когда, хлопнув зарядами, большая квадратная нейлоновая сетка, развернувшись, полетела на землю.
      -- В яблочко! -- крикнул по радио пилот.
      Сетка накрыла Таха, подобно огромной ладони, и под ее тяжестью он сначала упал на колени, а потом и на бок. Он яростно ржал, бешено брыкался и щелкал зубами, но чем больше сопротивлялся, тем больше запутывался.
      Но на этом дело не кончилось.
      Сетка не только накрыла Таха, угол ее также упал на Мушку. От той силы, с которой сеть была брошена, и под ее тяжестью Мушка еще глубже погрузилась в грязь. Теперь на поверхности оставалась только ее голова.
      -- Скорей, -- крикнул Грит командиру танка. -- Давай к ней поближе!
      Но мотор танка за ночь остыл и не сразу завелся. Вертолет все это время висел над Мушкой, и летчик по радио советовал поторопиться. Он предложил попробовать при помощи крюка, которым они подбирают сетку, приподнять угол, упавший на Мушку. Попытка удалась.
      Теперь оба танка подъехали к Мушке как можно ближе, и по брезентовым чехлам, брошенным на грязь, один из солдат - подобрался к ней и крикнул, что она с трудом дышит. Очевидно, грязь сильно сдавливала грудь Мушки. "Она, пожалуй, долго не продержится",-- сказал солдат, вернувшись к танкам.
      Грит неистовствовал не меньше Таха. По твоим письмам, Китти, мы все так полюбили Мушку, и для Грита она, конечно, была так же .важна, как и Tax.
      Грит потом рассказывал, что в тот момент он думал: "Чем же она провинилась, эта милая маленькая английская лошадка, чтобы заслужить такую судьбу? Что делает она здесь, так далеко от дома?"
      К этому моменту Грит разглядел, что большая лужа, куда провалилась Мушка, была на самом деле маленьким старым прудом. Огромный кусок чернозема, пропитанный весенней талой водой, обвалился и превратил прудок в топкое болотце. Это означало также, что он был глубже, чем казалось, и что Мушка исчезнет в нем целиком, если ее немедленно не вытащить.
      -- Единственное, что поможет, это поднять ее прямо вверх, -- предложил солдат, который подползал к Мушке. -- Она не может двинуться ни вперед, ни назад, и мы тут ничего не сделаем.
      -- Тогда, -- решил Грит, отвечавший за всю операцию, -- надо, чтобы вертолет опустил меня
      к ней, я подсуну один из чехлов ей под брюхо, а вертолет вытащит ее.
      Дело было довольно рискованным, но ничего другого не оставалось. С вертолета опустили стальной трос с ремнями, которые Грит застегнул на себе. Поддерживаемый тросом, он подполз к Мушке и ногами подсунул под нее брезентовый чехол. Вертолет приподнял Грита и перенес на другую сторону от Мушки. Но достать брезент ногами Грит не смог, и ему пришлось совсем погрузиться в грязь, чтобы протянуть чехол у Мушки под брюхом.
      Это был смелый поступок. А что, если бы отцепился трос или Мушка придавила Грита? Это же была не вода, а густая клейкая бездонная грязь. По команде командира танка пилот вертолета подтянул трос, и из грязи показались голова, плечи, а потом и руки Грита, державшего брезент.
      Вертолет вытащил Мушку, и она повисла под ним. Казалось, все в порядке. Но Грит знал, что она немедленно убежит, как только ее освободят, и поэтому, пока она еще висела в воздухе, он спутал ей ноги. Только тогда ее опустили на землю.
      Теперь настала очередь заняться Тахом, который все еще бился под сеткой. Гриту вместе с солдатами удалось крепко связать ему ноги, и только после этого сняли сеть.
      За хлопотами никто и не заметил, что настал полдень, и когда вертолет приземлился, то все солдаты, летчики, Грит и профессор Немченко решили поесть, а один из солдат, отложив еду, стал смывать с Мушки грязь.
      Потом лошадей погрузили в вертолет, который отвез их вместе с Гритом и Немченко в военную часть. Там Мушку и Таха посадили за высокий забор.
      Они и теперь там, Китти. Это примерно в четырехстах километрах на восток от того места, где их поймали. Грит говорит, что Tax весь покрыт ужасными шрамами, не только на груди, но и на брюхе, на крупе и на голове. Он потерял половину свого хвоста, а на плече, куда попала снотворная стрела-пуля, до сих пор незажившая гноящаяся рана. Мушка нигде не пострадала, но очень худа и слаба, а ее копыта совсем стерты и потрескались. На ее хвост тоже жалко смотреть, как будто его кто-то вырвал. Пшеницу и овес она не ест, а только сено.
      Конечно, как только Таха освободили, он начал носиться по кругу, отыскивая лазейку для побега. Но Грит говорит, что из-за этого забора не убежишь. Их там подержат некоторое время, а потом переведут на карантинную станцию в Никольском, которая находится еще' триста километров на восток. Там их проверят, нет ли у них каких-нибудь болезней, а это займет много времени.
      Вот так обстоят дела, Китти. Мы с Гритом целую неделю писали тебе это письмо. Скоро вы получите обратно Таха и Мушку, и, пожалуйста, сразу же напиши мне, когда они прибудут. И конечно, сообщай обо всем, что они будут делать, и как ты находишь их вид и характер. Напиши как можно точнее о том, что будет делать Мушка, когда увидит тебя. С шдостным приветом
      остаюсь твой друг
      Барьют.
      P. S. Грит считает, что Мушка очень милая лошадка. Он рассказал солдатам о том, какой Tax умный и упорный, и предупредил, чтобы они были осторожны. Они ответили, что понимают, но Грит думает, что они все-таки недооценивают Таха, как и все, кто с ним сталкивался. Он также считает, что дикий Tax знает, что он близко от дома, и теперь будет еще больше стараться вырваться на свободу, придумывая все новые уловки и используя старые. Поэтому мы с нетерпением ждем, когда твой дедушка приедет и заберет их из карантина и привезет в ваш заповедник в Уэльсе, где они будут в безопасности.
      Б.
      16
      Милый Барьют!
      Миссис Эванс даже всплакнула, когда я читала вслух твое письмо, а дедушка стонал от боли. Я же вздохнула с облегчением, потому что, по-моему, Мушка долго не выдержала бы, если бы они продолжали свое путешествие.
      Мы сейчас готовимся к их приезду. Дедушка распорядился, чтобы изгородь была везде усилена и поднята еще на три фута. Все каменные стенки проверили и укрепили цементом, на всех местах и проходах установили вторые ворота.
      Ты помнишь Питера из Вороньего гнезда? Теперь у него три наблюдательных поста, и он может видеть все долины и леса. У нас еще есть несколько красных оленей.
      Остается теперь только с волнением ждать возвращения наших беглецов.
      Но у меня есть еще один повод для волнений. Через месяц мой отец возвращается домой. Еще не насовсем, а только на полтора месяца. Насовсем он приедет только в будущем году. Наверное, он меня не узнает. Он ведь почти меня не видел. Поэтому я немного нервничаю. Не знаю даже, как быть. Я, пожалуй, никогда не смогу расстаться с дедушкой и миссис Эванс. Хорошо бы, ты жил в соседней деревне, тогда мы могли бы встречаться где-нибудь на полпути и обсуждать все дела. В школе у меня много друзей, но с ними я почему-то не могу говорить на серьезные темы. Мне кажется, что ты понял бы меня, но на каком языке нам с тобой разговаривать? С монгольским у меня ничего не получается. Наверное, нам придется говорить на "монглийском".
      Вот такие у меня дела, и я, пожалуй, закончу, а то начинаю расстраиваться. Жизнь становится все сложнее, верно? А я думала, что она будет все проще и проще. А когда исполнится, двадцать пять или двадцать шесть, или даже больше? Страшно представить.
      Я сразу же напишу тебе, как только узнаю что-нибудь о Тахе и Мушке.
      Всем привет.
      Китти.
      17
      Здравствуй, Kитти.
      Опять беда! Не могу понять, почему все получается не так. Я даже не знаю, в чем дело, но Грит опять уехал. Вчера. На Украину. Что-то случилось, но ему ничего не объяснили. Просто сказали, чтобы он как можно скорее приехал на карантинную станцию.
      Грит не хотел уезжать, так как дикий табун недавно попытался уйти. Они, наверное, понимают, что заперты в заповеднике. Наши ученые потратили много времени, закрывая им пути бегства, устраивая завалы и даже возводя стены. Старый вожак наконец умер, а молодой, занявший его место, недостаточно умен. Он гоняет табун галопом с одного места на другое без всякого смысла. Жеребята и старые кобылы не поспевают, и табун может расколоться. Они ..ведь измотают себя еще до зимы и многие погибнут, когда наступят холода.
      Вот поэтому Грит и беспокоится о них. И тайно желает, чтобы Tax вернулся. Уж он-то знал бы, что делать.
      Вот все, что могу тебе сообщить, Китти, пока не получу известий от Грита.
      Остаюсь твой верный друг
      Барьют.
      18
      Милая Китти
      Я ничего не хочу сказать плохого о тех людях, но я был уверен, что чем больше они будут перегружать Таха с машины на машину, и переводить из загона в загон, тем больше у него будет шансов ускользнуть.
      Это случилось, когда лошадей перевозили с аэродрома на карантинную станцию в Никольском, как раз за Волгой. Военные привезли их на ближайший аэродром в большом транспортном самолете, так как для вертолета это было слишком большое расстояние. Со станции прислали грузовик, оборудованный для перевозки лошадей, и хотя и водителя, и зоотехника предупредили о хитрости Таха, они не представляли, насколько он умен. Когда они перевели его в грузовик, ноги ему снова не связали, думая, что это не нужно, раз он в закрытом грузовике.
      Проехав около тридцати километров, они услышали, что он бьет копытами в борт, и решили проверить, в чем дело.
      Их строго предупредили, чтобы они не входили к Таху, и зоотехник решил только приоткрыть задний борт и взглянуть. Этого было достаточно. Не успел он откинуть запор, как Tax ударил по борту. Ушибленный зоотехник упал без сознания, a Tax тотчас выпрыгнул. Фыркая, он подождал Мушку, потом,' нагнув голову, бросился на шофера, выскочившего, чтобы помочь своему раненому товарищу. Сбив его с ног, Tax и Мушка умчались через кукурузные поля и исчезли. Больше их никто не видел.
      Директор карантинной станции сделал все, чтобы организовать поиски, но им все же пришлось послать за Гритом. Они надеялись, что Грит проконсультирует их о поведении дикой лошади, так как они не могли найти никаких следов Таха и Мушки. Грит мог только подсказать, что они прячутся днем, передвигаются ночью и что Tax будет идти на восток, все время на восток, домой.