I

Весьма часто используемая в Кабинах пословица звучала так: «Поступай не размышляя». Порывистость считалась признаком мудрости, а счастливчики всегда действовали согласно своим первым побуждениям. Это был единственно возможный принцип, так как при постоянной нехватке возможностей для какого-либо рода деятельности всегда существовала вероятность, что лишающее сил апатическое бездействие может охватить все племя. Маррапер, будучи специалистом по использованию всевозможных традиций племени для своих целей, прибегнул к этому неопровержимому аргументу для мгновенной мобилизации остальных трех участников экспедиции. Они похватали пакеты, натянули куртки и понуро поплелись за ним по жилым коридорам, на ходу прикрепляя к поясам парализаторы. Мало кто встретился им на пути, а попадавшиеся не уделяли особого внимания — собственная тоскливая усталость после минувшего праздника занимала их куда больше. Маррапер остановился перед дверью своего жилища и полез за ключом.

— Почему мы остановились? Если мы начнём здесь крутиться, то нас сейчас же поймают и разорвут в клочья. Если уж мы решили уйти в Джунгли, так и пошли сейчас…

Маррапер повернул своё обрюзгшее лицо к говорившему, но тут же отвернулся, не унижаясь до объяснений. Вместо этого он распахнул дверь и позвал:

— Рой, выходи и познакомься со своими товарищами!

Как и пристало опытному и всегда готовому к неожиданностям охотнику, Рой появился на пороге с парализатором в руке и насторожённо обвёл глазами трех человек, стоявших рядом с Маррапером. Он знал их всех.

Первым был Боб Фермор, лениво опиравшийся на два топора, пристёгнутых к поясу. Вторым — Вэнтедж, неустанно крутящий в руках заострённый стержень. Третьим — Эрн Роффери, оценщик, со своим обычным неприятным взглядом. Комплейн долго присматривался к ним.

— Я не покину Кабины в такой компании, Маррапер, — наконец уверенно произнёс он. — Если это те лучшие из лучших, которых ты только смог отыскать, то на меня не рассчитывай. Я полагал, что это будет серьёзная экспедиция, а не комедия.

Священник издал звук, напоминающий куриное кудахтанье, и двинулся было вперёд, но Роффери отпихнул его и первым оказался напротив Комплейна, положив руку на рукоять парализатора. Усы его подёргивались в опасной близости от лица охотника.

— А вот и наш прославленный специалист по мясу, — сообщил он. — Что это ты так себя ведёшь…

— Как хочу, так и веду, — ответил Комплейн. — А ты лучше оставь в покое эту игрушку, иначе я подпалю тебе пальцы. Святой отец сказал мне, что будет экспедиция, а не выгребание мусора из борделя.

— Это и есть экспедиция, — прервал Комплейна священник. Он запинался от злости и поворачивал трясущееся лицо то к одному, то к другому. — И все вы во имя Господа отправитесь со мной в Джунгли, даже если бы мне пришлось тащить туда ваши трупы. Вы болваны, сами плюющие в свои дурацкие рожи, кретины бестолковые, вы себе отчёта не отдаёте в том, что не заслуживаете даже взгляда хотя бы на самих себя, не говоря уже обо мне. Берите своё барахло и пошли, иначе я сейчас крикну стражников.

Эта угроза была столь идиотской, что Роффери разразился отчаянным смехом.

— Я присоединился к тебе, чтобы только избавиться от общения с такими ублюдками, как Комплейн, — сообщил он. — Ну что ж, ты тут всему голова! Веди, раз ты наш вождь!

— Если ты так считаешь, то чего ради тратить время на дурацкие сцены? — ехидно поинтересовался Вэнтедж.

— Потому что я заместитель руководителя, — коротко заметил Роффери, — и я могу устраивать любые сцены, какие только пожелаю.

— Ты никакой не заместитель руководителя, Эрн, — коротко заметил Маррапер. — Я один веду вас, и передо мной вы все равны.

При этих словах Вэнтедж злорадно захихикал, а Фермор сказал:

— Если вы уже перестали грызться, то, может быть, мы пойдём, прежде чем нас накроют и перебьют?

— Не так быстро, — вмешался Комплейн. — Я все ещё не понимаю, что здесь делает оценщик? Почему он не занимается своими обязанностями? У него тёплое местечко. Чего ради он его бросает? Мне этого не понять. Я бы на его месте ни в жизнь с места не тронулся.

— Потому что мозгов у тебя меньше, чем у жабы, — буркнул Роффери, всем телом налегая на вытянутые руки священника. — У всех у нас есть причины, чтобы покинуть это сошедшее с ума племя, но мои причины — это моё личное дело.

— Зачем ты вносишь столько сложностей, Комплейн? — воскликнул Вэнтедж. — А ты сам почему идёшь с нами? Я-то совершенно уверен, что у меня нет ни малейшего желания находиться в твоём обществе!

Неожиданно между ними возник меч священника. Они видели, как побелели его пальцы, яростно сжатые на рукояти.

— Я — святой человек, — рявкнул он, — но клянусь каждой каплей крови, невинно пролитой в Кабинах, что отправлю в Долгое Путешествие первого, кто скажет ещё хоть слово!

Они замерли в молчании, окостенев от ненависти.

— Сладкое, мир несущее лезвие, — нежно прошептал священник. Тут же, сдёргивая с плеч котомку, он сказал абсолютно нормальным голосом: — Рой, возьми-ка эту штуку и приведи себя в норму. Эрн, оставь в покое парализатор, ты ведёшь себя как девочка, которой подарили новую куклу. Успокойтесь и пошли, только дружной группой. Нам ещё надо преодолеть одну из баррикад, чтобы пробраться в Джунгли, так что держитесь за мной. Это будет не так просто.

Он закрыл дверь в комнату, задумчиво посмотрел на ключ, потом спрятал его в карман и, не обращая внимания на остальных, зашагал по коридору. Какое-то мгновение они колебались, а потом отправились следом. Маррапер с каменным спокойствием полностью игнорировал их присутствие. Добравшись до очередного перекрёстка, свернули влево и немного погодя опять влево. Последний коридор вёл к короткой слепой улочке, перегороженной сетью. Там дежурил стражник, и называлось это одной из боковых баррикад. Стражник был спокоен, но, видимо, с ответственностью относился к своим обязанностям. Он сидел на ящике, опустив подбородок на руки, но как только пятеро беглецов показались на повороте, мгновенно вскочил, направив на них парализатор.

— Я был бы счастлив иметь возможность стрелять! — произнёс он ритуальную фразу предостережения.

— А я — умереть, — доброжелательно ответил Маррапер. — Спрячь оружие, Твеммерс, мы не Чужаки. Ты производишь впечатление напуганного.

— Стоять, иначе стреляю! — То, что его назвали по имени, не убавило у стражника подозрительности. — Что вам нужно? Остановитесь все пятеро!

Маррапер даже не замедлил шага, остальные тоже волей-неволей шли вперёд, стараясь держаться за ним. Комплейна заинтриговала эта сцена, хотя он и не мог точно определить, почему именно.

— У тебя слишком слабое зрение для такой работы, приятель, — заметил священник. — Надо будет сказать Циллаку, чтобы тебя обследовали. Это я, Маррапер, хранитель твоей вызывающей опасение психики, священник, вместе с несколькими добропорядочными гражданами. У нас нет сегодня для тебя крови, парень.

— Я могу пристрелить любого, — воинственно пригрозил Твеммерс.

Он размахивал парализатором и одновременно отступал к находящейся за его спиной сетчатой решётке.

— Побереги своё оружие для лучшей цели, хотя и не знаю, попадётся ли тебе когда-нибудь что-то лучшее, — продолжал священник. — У меня к тебе важное дело.

Обмениваясь этими фразами, Маррапер ни на мгновение не прекращал своего движения, пока не оказался чуть ли не вплотную к стоявшему стражнику. Несчастный заколебался — другие стражники находились в зоне слышимости, но ложная тревога могла окончиться плетьми, а ему так хотелось сохранить своё скромное положение. Эти несколько секунд колебаний оказались для него роковыми. Священник был уже совсем рядом. Он мгновенно выхватил из-под плаща свой короткий меч и с резким выдохом воткнул его в живот охранника, а потом ловко подхватил согнувшееся пополам тело. Когда руки Твеммерса принялись бессильно колотить его по спине, он вновь погрузил в него свой меч, на этот раз с явным удовольствием.

— Отличная работа, святой отец, — оценил Вэнтедж. — Я сам не сделал бы это лучше.

— Маэстро! — согласился с уважением в голосе Роффери. — Приятно видеть священника, который так успешно претворяет в жизнь суть своих учений.

— Мне тоже приятно это слышать, но не стоит говорить так громко, — буркнул Маррапер, — иначе эти собаки поднимут тревогу. Фермор, возьми-ка его, ладно?

Тело было взвалено на плечи Фермора, который, будучи чуть ли не на голову выше остальных, больше всего подходил для этой цели. Маррапер небрежно вытер клинок о куртку Комплейна, спрятал меч и начал с интересом рассматривать решётку. Из одного из своих бездонных карманов он извлёк кусачки и перекусил проволоку, придерживающую калитку. Он потянул за ручку, калитка поддалась на какой-то дюйм, но дальше не пошла. Священник сражался с ней, дёргая туда и обратно, но безрезультатно.

— Дай-ка, — сказал Комплейн.

Он потянул изо всей силы, и калитка со скрежетом давно проржавевших петель неожиданно отворилась. Прямо за ней в полу находился люк.

— Этот визг должен был переполошить всех стражников в Кабинах, — сказал Фермор. Он с интересом изучал надпись: «Вызов лифта», помещённую рядом с колодцем. — Ну и что дальше, святой отец?

— Прежде всего, брось туда тело, — распорядился Маррапер, — только быстро.

Тело было брошено в глухое отверстие, и минуту спустя они с удовлетворением услышали глухой удар.

— Кошмар! — с удовольствием произнёс Вэнтедж.

— Ещё тёпленький, — прошептал Маррапер. — Надеюсь, мы можем пропустить погребальный ритуал, если сами хотим остаться в живых. Ну а теперь полезли, не бойтесь, дети мои, это тёмное отверстие — дело рук человека. Когда-то, как мне кажется, в нем двигалось что-то вроде машины. Мы отправимся вслед за Твеммерсом, но, разумеется, не с такой скоростью.

В центре шахты свисали кабели. Священник ухватился за них и осторожно спустился на более низкий уровень. Под его ногами зияла бездна. Он встал на узенький порожек, потом ухватился одной рукой за сетку, а другой извлёк кусачки. Через некоторое время он проделал в заграждении достаточно большое отверстие, чтобы протиснуться сквозь него. Все один за другим последовали его примеру. Комплейн покинул верхний уровень последним. Он спустился по тросам, распрощавшись с Кабинами лишённым сентиментальности пожеланием.

Они молча стояли, сбившись в тесную кучку — все пятеро. Сейчас они находились на чужой территории, но заросли водорослей везде были одинаковыми. Приподнявшись на цыпочки, Маррапер аккуратно закрыл за ними дверцу и осмотрелся, одновременно потягиваясь и поправляя на себе плащ.

— Мне кажется, что для одной яви и такого старого духовника, как я, событий пока достаточно, — сообщил он. — Если только вы не собираетесь возобновить дискуссию по вопросам руководства.

— Это дело никогда не требовало пояснений, — заявил Комплейн.

Он кинул взгляд в сторону Роффери.

— Не пытайтесь спровоцировать меня, — сказал оценщик. — Я иду за нашим вождём и изрублю каждого, кто попробует мне мешать.

— У нас будет ещё достаточно забот, чтобы, по крайней мере, в этой области успокоить ненасытные стремления, — сообщил Вэнтедж тоном проповедника. Потом повёл рукой в сторону поджидающей их стены зарослей. — И нам было сказано, чтобы мы перестали мозолить друг другу глаза и приберегли свои мечи для врагов.

Неохотно, но они признали его правоту.

Маррапер расправил свой короткий плащ, внимательно разглядывая его. На боку запеклись капли крови.

— А теперь мы пойдём спать, — заявил он. — Мы вломимся в первое попавшееся помещение и разобьём там лагерь. Там мы и проведём ночь. В коридорах мы слишком заметны, а в комнате мы можем выставить часовых и спать спокойно.

— А не лучше ли было бы до сна удалиться от Кабин как можно дальше? — спросил Комплейн.

— Если я что-нибудь советую, то советую наилучшее, — сказал Маррапер. — Или вы думаете, что кто-то из этих ленивых стервецов станет подставлять свою немытую шею, отправляясь на незнакомую территорию, где так легко угодить в засаду? Я не стану утомлять свой язык, отвечая на ваши идиотские вопросы, скажу коротко и ясно: вы должны делать то, что вам приказано. Именно на этом и основано единство, а без единства все мы — ничто. Твёрдо придерживайтесь этого принципа, и тогда мы все преодолеем. Рой? Эрн? Вэнтедж? Фермор?

Священник по очереди пригляделся к каждому из них, словно проверяя, все ли на месте. Под его взглядом все они щурили глаза, словно четыре сонные совы.

— Мы уже приняли эти условия, — нетерпеливо заметил Фермор. — Чего большего ты от нас хочешь? Чтобы мы поцеловали твои башмаки?

Несмотря на то, что таким образом он лишь выразил их общее мнение, остальные трое принялись исподтишка ворчать на него. Легче было срывать своё раздражение на нем, чем на священнике.

— Мои башмаки ты сможешь поцеловать лишь тогда, когда заслужишь право на эту награду, — заявил Маррапер. — Я надеюсь, что вы не только станете слушаться меня без дискуссий, но и прекратите взаимные перепалки. Не рассчитывайте, что я буду подбивать вас на самолюбование или ещё на какие-нибудь глупости. Я не требую изменения догматов Науки. Если мы отправимся в Долгое Путешествие, то сделаем это самым ортодоксальным способом. Но мы не должны позволять себе постоянные распри и ссоры — хорошие времена в Кабинах кончились бесповоротно. Некоторые опасности, с которыми мы можем столкнуться, нам известны: это мутанты, Чужаки, другие племена и, наконец, странные люди Носа. Однако у меня нет сомнений, что нас могут поджидать и опасности, о которых мы понятия не имеем. Если вы испытываете неприязнь к кому-либо из своих спутников, лучше приберегите эти чувства для того неведомого, что нам встретится. Пригодится! — Маррапер изучающе посмотрел на них. — Поклянитесь! — приказал он.

— Все это крайне мило, — пробурчал Вэнтедж. — Конечно же, я согласен, но ведь это означает полный отказ от собственной личности. Если ты этого ожидаешь от нас, то и мы в свою очередь кое-чего ожидаем от тебя, Маррапер. Что ты прекратишь эту болтовню. Просто-напросто скажи нам, в чем заключается дело, и мы будем знать, что от нас требуется, но избавь нас от выслушивания всех этих твоих нравоучений.

— Совершенно верно, — быстро добавил Фермор прежде, чем разгорелась новая дискуссия. — Бога ради, поклянёмся и на боковую.

Они согласились пренебречь своим правом на ругань и вслед за священником начали пробираться сквозь переплетения водорослей. Маррапер на ходу извлёк из бездонных карманов огромную связку магнитных ключей. Через несколько метров они наткнулись на первую дверь.

Они остановились, и духовник принялся пробовать ключи один за другим. Комплейн прошёл дальше и мгновение спустя они услышали его голос.

— Тут дверь выломана! — крикнул он. — Наверное, здесь проходило какое-то другое племя. Мы избавим себя от хлопот, если заберёмся сюда.

Остальные подошли к нему, раздвигая шелестящие водоросли. Дверь была приоткрыта на ширину пальца. Они с тревогой уставились на неё. Каждая дверь была неведомым путём в неизвестное. Всем были памятны рассказы о смерти, таившейся за такими вот закрытыми дверями, и страх перед ними был заложен в каждом с раннего возраста.

Подняв парализатор, Роффери пнул дверь. Она распахнулась и наступила полная тишина. Комната была абсолютно тёмной. Источник света, видимо, был уничтожен ещё в незапамятные времена. Если бы комната была освещена, водоросли в своей погоне за светом высадили бы дверь, но тёмных закутков они не любили ещё больше, чем человека.

— Тут только крысы, — сказал Комплейн. Он перевёл дыхание. — Входи, Роффери, чего ты ждёшь?

Ни слова не говоря, Роффери достал из своей котомки фонарик и зажёг его. Он двинулся первым, остальные толпились за ним. Помещение было очень большим — восемь на пять шагов — и совершенно пустым. Неровный свет фонарика выхватывал перекрытия потолка, нагие стены и пол, заваленный разбитой мебелью. Кресла, столы, ящики которых были выдвинуты, носили на себе следы мощных ударов топором. Лёгкие металлические стеллажи были погнуты и валялись в пыли. Пятеро мужчин остановились на пороге и насторожённо присматривались, пытаясь прикинуть, как давно произошёл этот варварский акт, и чуть ли не ощущая его в воздухе, поскольку разрушение в отличие от созидания переживает тех, кто был его творцом.

— Здесь можно спать, — коротко заметил Маррапер. — Рой, загляни-ка за дверь вон в той стороне.

Дверь, на которую он указал, была наполовину приоткрыта. Обогнув остатки стола, Комплейн толкнул её. Показалась небольшая ванная, где также царил дух разрушения: фарфоровая раковина расколота, а трубы водопровода вырваны из стены, на которой все ещё были заметны потёки старой ржавчины. Вода не текла здесь давным-давно. Комплейн осматривал ванную, когда грязно-белая крыса неожиданно выскочила из трубы, промчалась по полу, увернулась от пинка Фермора и скрылась в чаще водорослей.

— Достаточно, — решил Маррапер. — Сейчас перекусим, а потом кинем жребий, кому стоять на страже.

Они ели, бережно пользуясь взятыми с собой запасами и дискутируя на тему рациональности дежурства. Поскольку Комплейн и Фермор считали его естественным, а Роффери и Вэнтедж — излишним, мнения аккуратно разделились пополам, а священник не дал себе труда разрешить спор. Он молча ел, потом аккуратно вытер руки тряпьём и, все ещё не перестав жевать, сказал:

— Роффери, ты будешь дежурить первым, а Вэнтедж вторым, таким образом, вы сразу получите возможность доказать свою правоту. Во время следующего сна дежурить будут Фермор и Комплейн.

— Ты же сказал, что мы будем тянуть жребий, — подозрительно произнёс Вэнтедж.

— Я передумал.

Он сообщил это так небрежно, что Роффери невольно приготовился к атаке.

— Полагаю, что тебе, святой отец, никогда не придётся быть в часовых, — заметил он.

Маррапер развёл руками и на его лице появилось выражение детской наивности.

— Дети мои милые, ваш духовник и так оберегает вас все время, как во сне, так и наяву. — Неожиданно изменив тему, он достал из плаща какой-то округлый предмет. — С помощью этого приспособления, — сообщил он, — от которого я предусмотрительно избавил Циллака, мы сможем научно установить время дежурства, чтобы ни один из вас не перетрудился больше другого. Видите, на одной из сторон помещён круг с цифрами и три стрелки. Это называется часы, они отмеряют время, и время дежурства тоже. Их сконструировали с этой целью Гиганты, а это значит, что и им приходилось иметь дело с безумцами и Чужаками.

Комплейн, Фермор и Вэнтедж разглядывали часы с интересом, Роффери, которому уже приходилось сталкиваться с такими предметами в своей работе оценщика, сидел с безразличным видом. Священник отобрал свою собственность и принялся крутить небольшую головку на боку приспособления.

— Это я делаю для того, чтобы они действовали, — пояснил он. — Из трех стрелок вот эта, тонкая, двигается слишком быстро, и мы можем совсем не обращать на неё внимания. Две толстые перемещаются с разной скоростью, но нас интересует только вот эта, самая короткая. Видите, сейчас она касается цифры «восемь». Эрн, ты будешь дежурить до тех пор, пока стрелка не дойдёт до цифры «девять», и тогда разбудишь Вэнтеджа. Вэнтедж, когда стрелка дойдёт до цифры «десять», ты разбудишь нас всех, и мы пойдём дальше. Ясно?

— Куда пойдём? — ворчливо спросил Вэнтедж.

— Об этом поговорим, когда выспимся, — важно произнёс Маррапер. — Сон сейчас — самое главное. Разбудите меня, если заметите кого-либо за дверью, но только без ложной паники. Я бываю очень недоволен, когда нарушают мой сон.

Он разлёгся в углу, оттолкнул сломанное кресло, которое ему мешало, и начал готовиться ко сну. Без колебаний все последовали его примеру, только Роффери с неприязнью следил за ними. Все уже лежали на полу, когда Вэнтедж нерешительно заговорил:

— Отец Маррапер… — В голосе его звучала просьба. — Ты не хотел бы помолиться о целостности наших шкур?

— Я слишком устал, чтобы заботиться о целостности чьей-либо шкуры, — ответил Маррапер.

— Коротенькую молитву, святой отец.

— Ну, как тебе угодно. Дети мои, пространства для нашего «я», помолимся.

Лёжа на грязном полу, он приступил к молитве. Сперва в словах его не было особой силы, но по мере того, как приходило вдохновение, молитва обретала все большую страстность.

— О Сознание, вот мы, недостойные, чтобы быть семенем Твоим, ибо много грехов в нас и не стараемся мы достаточно, дабы отринуть их от себя, хотя в том долг наш. Мы бедны, и скудна жизнь наша, но обладая Тобой, мы не лишены надежды. О Сознание, стань бдительным опекуном пяти утлых судёнышек сих, поскольку надежда сейчас больше нужна нам, гребцам, нежели тем, кто остался в покое, и посему больше в нас места для Тебя. И поскольку мы знаем, что как только станет Тебя не хватать, объявится Твой враг, Подсознание, то позволь верить нам, что мысли наши будут обращены только к Тебе. Сделай ноги наши быстрыми, руки сильными, взор — острым и гнев наш — яростным, чтобы могли мы победить и уничтожить тех, кто осмелится нам мешать. Позволь одолеть и поразить их! Позволь развесить их кишки по всему кораблю! Позволь, чтобы мы дошли до конечной цели, полные Тобой и верные только Тебе. Позволь, чтобы Твоя искра горела в нас, пока не осилят нас враги, и не настанет наше время отправиться в Долгое Путешествие…

Акцентируя молитву, священник приподнялся, сел и вознёс руки вверх — это движение повторили за ним все — а под конец расправил плечи и, согласно с ритуалом, провёл пальцем поперёк горла.

— Ну а теперь заткнитесь, — закончил он, уставившись в угол.

Комплейн лежал, привалившись к стене и положив голову на котомку. Обычно он засыпал легко, как зверь, минуя состояние дремоты между сном и бодрствованием, но в этом непривычном окружении он лишь лежал с закрытыми глазами и пытался думать. Мысли эти, собственно, были лишь обобщёнными фразами: пустой матрас Гвенны, Маррапер, победно возвышающийся над трупом Циллака, Мёллер и крыса, появившаяся под его пальцами, решётка Баррикады, стражник Твеммерс, бессильно опускающийся на руки Маррапера… Все эти картины связывало то, что они касались лишь того, что уже было, будущее же не порождало никаких образов.

Теперь же он стремился к какой-то неведомой цели, вступал во тьму, о которой говорила и которой так боялась его мать. Он не делал никаких выводов, не тратил времени на предположения, наоборот, что-то вроде надежды пробудилось в нем согласно популярному тезису, который гласил: «Дьявол, которого ты не знаешь, может победить того, который тебе знаком».

Прежде чем заснуть, он ещё мог видеть слабо освещаемую из коридора комнату, вековые заросли в проёме приоткрытой двери. В постоянной и безветренной духоте был слышен непрестанный шум водорослей, изредка раздавался тихий треск, когда семя падало на пол. Растения росли так быстро, что когда Комплейн проснулся, молодые побеги были на десяток сантиметров выше, а старые скопились вокруг преграды, какой являлась для них дверь. Скоро и те и другие будут уничтожены тьмой. И все же, постоянно наблюдая за этой волной, он не понимал, до чего это напоминает человеческую жизнь.

II

— А ты храпишь, святой отец, — дружелюбно заметил Роффери, когда они с началом новой яви сидели за завтраком.

Их взаимные отношения подверглись каким-то неощутимым изменениям, словно во время сна подействовала на них какая-то колдовская сила. Чувство, что они беглецы, пресытившиеся жизнью в Кабинах, исчезло. Беглецами они, разумеется, так и остались, но лишь в том смысле, в каком все мужчины стремятся к бегству; но в первую очередь они ощущали связь, объединившую их и противопоставившую всему остальному миру. Дежурство пошло на пользу душевному состоянию Роффери, который теперь притих и сделался почти послушным. Из всех пятерых, казалось, только с Вэнтеджем не произошло перемен.

Его характер, постоянно подвергавшийся разрушительному действию одиночества и самоунижения, словно деревянный столб посреди беснующегося водяного потока, не был способен ни к каким изменениям. Вэнтеджа можно было либо убить, либо полностью сломить.

— За эту явь мы должны уйти как можно дальше, — сказал Маррапер. — В следующую сон-явь будет как всегда темно, а путешествовать в такую пору не рекомендуется, так как фонарики могут выдать наше присутствие. Однако перед тем, как мы отправимся, я бы хотел обрисовать наши планы, а для этого мне придётся рассказать кое-что о корабле.

Не переставая зевать, он с улыбкой обвёл их глазами.

— Итак, начнём с того факта, что мы находимся на корабле. Все согласны?

Его настойчивый взгляд вынудил каждого на какой-то ответ. У Фермора это было «разумеется», у Вэнтеджа — неторопливое бурчание, словно он считал этот вопрос не имеющим значения, у Роффери — безразлично-неопределённое движение рукой, у Комплейна — «нет». Маррапер живо заинтересовался этим «нет».

— Будет лучше, если ты во всем этом быстренько разберёшься, Рой, — сказал он. — Сперва факты. Слушай внимательно и отнесись к этому делу очень серьёзно, так как проявление воинствующей глупости может вызвать мой гнев, а это может плохо кончиться для нас всех.

Он принялся расхаживать посреди поломанной мебели, всем своим массивным телом излучая авторитет.

— Значит так, Рой, запомни одно: не быть на корабле это прямо противоположное тому, что быть на нем. Мы знаем, что это такое — быть на корабле, и потому считаем, что существует лишь корабль. Но существует множество мест, огромных и самых разных, которые кораблём не являются. Я это знаю из записей, оставленных Гигантами. Корабль был построен ими для какой-то только им ведомой цели, которая, по крайней мере сейчас, для нас скрыта.

— Все это мы уже слышали в Кабинах, — невесело заметил Комплейн. — Допустим, Маррапер, я поверю в то, о чем ты говоришь. Что дальше? Корабль или мир, какая разница?

— Этого ты не понимаешь. Вот смотри, — говоря это священник нагнулся, сорвал несколько водорослей и принялся размахивать ими перед лицом Комплейна. — Это что-то естественное, что-то, что выросло само, — сказал он.

Потом он вошёл в ванную и пнул фарфоровый умывальник так, что тот зазвенел.

— А вот это было изготовлено искусственно, — сказал он. — Теперь ты понимаешь? Корабль — искусственное сооружение, мир же — явление естественное. Мы — естественные существа, и настоящий наш дом — это не корабль, выстроенный Гигантами.

— Но даже если так… — начал Комплейн.

— Именно так. Все именно так. Доказательства тому повсюду вокруг нас: коридоры, стены, комнаты — все это искусственное, но ты к ним настолько привык, что этого не замечаешь.

— То, что он этого не замечает, это неважно, — сказал Фермор. — Это не имеет никакого значения.

— Я это вижу, — гневно возразил Комплейн, — просто я не могу этого объяснить.

— Ладно, сиди тихо и обдумывай это, а мы тем временем пойдём дальше, — сказал Маррапер. — Я прочитал множество книг и знаю правду. Гиганты выстроили этот корабль с какой-то конкретной целью. В дороге эта цель была утрачена, а сами Гиганты вымерли. Остался только корабль.

Он перестал ходить и прислонился к стене, уперевшись в неё лбом, и когда продолжил объяснение, то говорил словно бы сам себе.

— Остался только корабль, и в нем, как в ловушке, все племена людские. Произошла какая-то катастрофа, когда-то случилось что-то страшное, и нас предоставили собственной судьбе. Это — проклятие, обрушившееся на нас за какой-то ужасный грех, совершенный нашими предками…

— Вся эта болтовня гроша ломаного не стоит, — раздражённо вмешался Вэнтедж. — Попробуй-ка наконец забыть, что ты священник, Маррапер. Все это не имеет никакого отношения к нашей дальнейшей судьбе.

— Имеет и огромное, — возразил Маррапер.

С печальным лицом он сунул руки в карманы, но сейчас же снова вытащил одну, чтобы поковырять в зубах.

— Что касается меня, то меня в основном интересует теологический аспект этого дела. Что же касается всех нас, то важен тот факт, что корабль когда-то куда-то отправился. И то, куда он отправился, даже более важно, чем сам корабль, поскольку именно там мы должны находиться на самом деле. Там наше настоящее место. Во всем этом нет никакой тайны, разве что для придурков. Тайна же заключается в том, почему нас держат в неведении относительно того, где мы сейчас находимся. Что, собственно, творится за нашими спинами?

— Что-то где-то сломалось, — быстро предположил Вэнтедж. — Я всегда говорил, что что-то где-то не вышло.

— Не смей говорить таких вещей в моем присутствии, — презрительно процедил священник.

Ему казалось, что общее согласие с его взглядами может ослабить его положение и авторитет.

— Заговор. Против нас плетут какие-то интриги. Пилот или капитан этого корабля куда-то спрятался, и мы несёмся вдаль под его руководством, не сознавая, что вообще путешествуем, не зная цели путешествия. Этот капитан — какой-то сумасшедший, который прячется ото всех, а на нас пало наказание за грехи наших предков.

Комплейну все это казалось поразительным и неправдоподобным, чуть ли не более неправдоподобным, чем сама мысль, что они находятся на движущемся корабле. Но принятие одной мысли влекло за собой принятие другой. Поэтому он хранил молчание. Его ошеломило нахлынувшее ощущение нестабильности. Присматриваясь к остальным, он не заметил, чтобы они с энтузиазмом согласились со священником. Фермор иронически усмехнулся, лицо Вэнтеджа выражало привычное неопределённое неудовольствие, Роффери нетерпеливо теребил усы.