- А что с заноскопом?
      - Тоже разбит. Бьюсь об заклад - что как только Гойтола узнал, что Отто - прогрессист, он тут же заложил его Совету со всеми потрохами, чтобы только отмазаться...
      Де Ламбант покачал головой.
      - Скверно, если все это правда. Периан, жизнь твоя вполне цивилизованна и даже блестяща, но ты ходишь по краю темной бездны. И если тебе дорога жизнь, держись подальше от сумасбродов типа Отто.
      259
      Дружеское участие несколько успокоило меня. Я положил руку ему на плечо.
      - Я начинаю думать, что Отто всего мира сами это хорошо понимают.
      Гай был прав насчет темной бездны. Только тьма эта была внутри меня. Еще не улеглись мои сомнения насчет Гая, как я уже стал сомневаться относительно Отто. Что все-таки случилось на самом деле? После свадебной церемонии надо будет разыскать Бонихатча и узнать правду.
      Перед внутренним взором всплыли бакенбарды Бонихатча, и я ощутил легкий приступ вины. Он любил Летицию, а я к ней приставал. Ладно, помиримся...
      Главное - Армида. Она не пошла за мной. Возможно, не смогла убежать от отца. Он нанес ей большую рану, чем мне. Она была всего лишь пешкой в его расчетливой, сложной игре.
      Почему в жизни все не так, как в сказках? Когда бедный, но достойный молодой человек спасает жизнь красотки - дочери короля, ее отдают ему в жены, и все королевство радуется этому счастью. Почему не сбывается сказка? К тому же я не бедняк, и Гойтола - не король, а преуспевающий торговец.
      Поднявшись после того, как ушел Гай, я увидел Кайлуса, который танцевал с подвижной темнолицей девушкой. Ко мне подошел слуга и предложил вина. Лучше быть пьяным, чем трезвым. В соответствии с духом праздника челядь носила маски:
      ужасные, забавные, просто приятные. Вино мне предлагала Многоцветная Орхидея. Я взял стакан. Вскоре я окунулся в водоворот веселья. Меня окликнули Ла Сингла и Поззи. Он был в ярости, так как не приехал герцог Рагузский и, следовательно, не посмотрит нашего представления.
      - Старый дурак написал, что он опасается зреющей в Ма-лайсии революции! В Малайсии! Не удивлюсь, если он считает луну гигантской коровьей лепешкой! - произнес Поззи.- Вот крест, который мы, артисты, должны нести, де Чироло!
      День клонился к вечеру, и веселье было в самом разгаре. Я старался снова стать прежним веселым гулякой. Оставим на завтра заботы. Слуга пытался подлить мне еще вина, хотя мой стакан был почти полон. Я хотел оттолкнуть дурака, но он припер меня к колонне. Лицо его было покрыто цветочной маской, сквозь нее блестели глаза.
      - Я не хризантема, Чироло, как ты, может, спьяну подумал,- сказал слуга.- Ты не узнаешь меня по голосу?
      260
      - Изыди, пока я на тебя не настучал.
      - Не думай, что ты сам в безопасности.- Он приподнял маску, и я увидел лицо Бонихатча.
      - Что ты здесь делаешь? Тебе больше подходит роль принца Мендикулы, чем этого цветочка.
      - Ты удивлен? Нам, работягам, выбирать не приходится. Зарабатываем, как можем. А декадентский сброд погибнет, когда победят прогрессисты.
      - Бонихатч, брось ты это. Поверь, я рад тебя видеть, хотя у нас и были расхождения.
      - Вообще-то мне бы надо набить тебе морду, де Чироло. Но я умею поступаться личным. Волею Создателя, ты стал героем, ты популярен, и ты нужен нам. Меня послали к тебе. Скоро у нас будет собрание, и мы хотим, чтобы ты там был.
      - Выслушай меня. Эндрюс Гойтола здесь...
      - Совет арестовал Отто. Возможно, он уже мертв. К великому счастью, когда за ним пришли, его жена была в гостях, и она предупредила меня. Теперь мы оба скрываемся.
      Мы прошли в неосвещенный угол.
      - Выйдем отсюда и поговорим. Мне сказали, что Отто уехал в Толкхорн.
      - Нет времени. Не верь Гойтолам. Можешь ты это понять? За Отто пришли среди ночи. Они разбили все оборудование, слайды, заноскоп, разломали все... Гойтола выдал его. Никто не знает, жив Отто или его пытают в грязных темницах Совета. Ты, по крайней мере, не трус. Подумай, на чьей ты стороне.
      - Когда... Я в замешательстве...
      - Приходи на собрание. Мы тебе откроем глаза. Завтра поздно вечером, после представления. И сними перед тем, как придешь, свою пижонскую одежду. Завтра тебе скажут, куда надо идти.
      - Ты хочешь, чтобы я отказался от всего, к чему всегда стремился. Я...
      Из-под лепестков блеснули его глаза:
      - Ты ни к чему стоящему не стремился. До завтра.
      Он ушел.
      Союз с Бонихатчем и оборванными подмастерьями?.. Сама мысль вызывала сожаление, что я не выпил предложенного мне вина. Но в Бонихатче я видел служение чему-то, во что он верил, и это впечатляло.
      - Ха, слоняешься без дела, мой геройский друг! - услышал я знакомый голос. Рука просунулась под мою и разом возникло улыбающееся лицо Кайлуса. С ним была нахального вида шлюш-ка. Кайлусу безумно нравились цветные.
      261
      - Де Чироло - герой дня, победитель дракона, а выглядит, как будто полностью разочаровался в жизни. А это прелестная Тереза Орини из Вамонала, которая сгорает от нетерпения поговорить с тобой.
      Тереза уселась напротив меня в соблазнительной позе и протянула мне пальчик с колечком.
      - Кайлус так много рассказывал мне о вас...
      - Дурак я был - теперь мне самому ничего не светит...
      - И он говорит, что вы одинаково доблестны как в поле, так и в постели.- Зубы ее сверкали белизной.
      - Она абсолютная распутница, де Чироло, РАСПУТНИЦА! Ты бы ушел в монахи, если бы слышал, что за соблазнительные штучки она мне нашептывала.
      Она всплеснула худыми руками и доверительно придвинулась ко мне.
      - Кайлус преувеличивает. За час он развратил меня, дорогой Чироло, и я прошу побыть с нами, чтобы хоть как-то меня защитить.
      Они смеялись. Мы беседовали оживленно и весело, а они бросали друг на друга шаловливые взгляды. Мне было хорошо в их компании.
      - Тереза, Периан плохой защитник для юных дам. Он полнейший развратник. Я расскажу тебе, что он как-то сделал,- Кайлус что-то зашептал ей в самое ухо. Глаза Терезы заиграли, она схватила меня за руку и заразительно засмеялась.
      - Как мне пережить вечер в обществе двух таких записных распутников?
      - Мы тебе объясним,- сказал Кайлус, подмигнув мне.- Пойдем, устроимся где-нибудь, чтобы спокойно попить и поесть, а наш героический друг поведает о подробностях своего знаменитого сражения с драконом, половой член которого он держит у себя под подушкой. Говорят, это приносит удачу и усиливает потенцию.
      - Да я сейчас не могу,- сказал я. Но все же пошел с ними, отбросив на время все заботы.
      Дорогой Кайлус! Ты добрый друг. Я хотел доставить тебе удовольствие, а также Терезе Орини. Но сквозь дым лесного алтаря меня в упор разглядывают глаза рептилии и я слышу голос: "Твои ошибки повторяются. Их цепь бесконечна..." И это иссушает мне душу. Меня точит язва познания. Я должен узнать, что случилось с Армидой и Отто - как странно связались эти несовместимые имена - во что бы то ни стало.
      262
      Я ускользнул от своих воодушевленных друзей. Сейчас компания унылого работяги Бонихатча была мне более по душе.
      Высокие свечи горели в канделябрах, и их свет отражался в пруду. В холодном осеннем воздухе звучала музыка, а слуги в кабаньих масках приносили жаровни с пылающим углем. Для многих это был пикник на открытом воздухе. Красноватое пламя бросало отблески на лица любовников или тех, кто станет любовниками на следующий вечер. Я было собрался уйти, но среди гостей был еще один мой друг - Портинари, чей отец поставил провизию для пиршества.
      - Периан, старина! Ну, ты как будто с похорон явился! Какие-нибудь неприятности?
      - Да нет, Густав, я в порядке - просто слегка перебрал.
      - Думаю, тут не в вине дело. Нет, нет, ничего не говори. Я только хочу сказать, Периан, возможно, мы плохо знаем друг друга... Я попытался пройти мимо.
      - Это точно. Всеобщая беда. Ты уж извини - я не настроен для беседы.
      - Пока ты не ушел, Периан... Может, я лезу не в свое дело, но я случайно узнал, что Кемперер и Ла Сингла заняты беседой с Эндрюсом Гойтолой и его женой о завтрашнем представлении. Армида сейчас одна. Она отослала Йоларию и ждет в условленном месте. Так что, если хочешь, я отведу тебя...
      Я хлопнул его по плечу:
      - Ты так добр, Густав. Я сам не свой. Мне просто необходимо поговорить с Армидой.
      Мы пересекли переполненные людьми комнаты, и он повел меня наверх. Верхний этаж занимал меньшую площадь и служил в основном преддверием балкона, обегавшего все четыре стены дворика.
      - Прости, дружище, что я вмешиваюсь,- раз за разом повторял Портинари.
      Он указал мне на занавешенную дверь и оставил меня. Я немедленно вошел.
      - Гай? - спросил голос. Это была Армида. В комнате стоял диван, письменный стол, два кресла и что-то еще. Окно выходило во дворик. Армида находилась в тени, и ее едва было видно. Комнату освещал лишь красноватый свет, шедший из двора.
      - Это не Гай. Это я, Периан, твой возлюбленный,- сказал я, направляясь к ней.
      - О, Периан, рада слышать твой голос! То, что случилось,- ужасно...
      - Это было унизительно для тебя и меня. Но ты не искала меня после этого.
      263
      - Отец был груб с тобой. Но он подумал, что ты очень занесся. Он по-своему старался быть справедливым.
      - Ты тоже считаешь меня слишком самоуверенным?
      - Периан, ты живешь в своем очень экстравагантном мире. Но в этой жизни каждый должен знать свое место.
      Она стояла в напряженной позе, отстранясь от меня.
      - Я терпел все твои упреки и капризы. Ты позволила своему отцу угрожать мне. И вот я перед тобой, и все мои чувства говорят мне, что ты меня не хочешь: не желаешь даже говорить со мной и прикасаться ко мне.
      - Живя в обществе, нужно соблюдать его законы. Поговорим обо всем как-нибудь в другое время. Пожалуйста, не расстраивай меня.
      - Что ты имеешь в виду? Армида, моя дорогая, хорошо, я не дотронусь до тебя, но посмотри мне в глаза и скажи - мы все еще помолвлены с тобой.
      Она выдавила улыбку:
      - Это была маленькая тайная шутка. Я была уверена, что именно об этом ты хотел тогда сказать отцу.
      - Почему ты со мной так разговариваешь? Думаешь, я не понимаю, о чем ты говоришь? О, Армида, как все у нас изменилось к худшему!
      - Нет, ничего не изменилось. Я и не хочу этого. Я осталась прежней, это ты стал другим.
      - Меня лишь одно беспокоит. Если нет причин для беспокойства, скажи мне об этом, умоляю тебя, и все будет хорошо, и я буду снова принадлежать тебе телом и душой. Скажи, что твой отец не питает ко мне ненависти.
      - К чему эта драматизация? Вечная игра, вечные страдания. Мне больше по душе люди простые и веселые. Что с тобой происходит? Это имеет какое-нибудь отношению к Гаю?
      - Гай? Я говорю о твоем отце. Почему ты упомянула Гая? Что он для тебя?
      Она по-прежнему стояла как завороженная.
      - Я не намерена бросать Гая, если ты это желаешь услышать. У меня пересохло в горле. Что-то душило меня, вернулись все мои страхи. Я смутно слышал свой собственный голос:
      - Ты хочешь мне сказать, что вы с Гаем занимаетесь любовью? Она колебалась лишь мгновение:
      - Да, и ты знаешь об этом, дурак! Чем ты думаешь мы еще занимались? Беседовали о растениях? Я лишь мог произнести:
      - Но он же мой друг - он называет себя лучшим моим другом... И ты, не чувствуя никакой вины, говоришь мне такие
      264
      ужасные вещи? Вы не могли сделать этого, ни один из вас...- Слова улетали в пустоту. Казалось, и кровь покинула меня. Армида самодовольно и вызывающе смотрела на меня.
      - Какое у тебя право так говорить? Ты очень хорошо знал, чем мы занимались, и поощрял это. С чего это я должна чувствовать вину? "Любовь свободна в своем выборе" - это ведь твои знаменитые слова? Ты сказал Гаю, что не обвиняешь его. И повторил это сегодня. Ты сам хотел, чтобы я любила его. Ты хотел, чтобы все было честно,- все так и было. Ты сам толкнул меня к нему.- Теперь она стояла прямо передо мной, в глазах горел огонь.
      - Армида,- да, любовь, но не блуд! Я в самом деле хотел, чтобы ты дружила с моим другом, но лишь для того, чтобы ты не чувствовала себя виноватой...
      - Виноватой! - презрительно рассмеялась она.- Я не чувствую за собой вины, как и Гай. Ты думаешь, мы отправились в лес, чтобы обсудить проблемы лесоводства? То, чем мы занимались, было естественной необходимостью, не более того, что ТЫ проделывал со своими шлюхами.
      - Но я прекратил распутничать. Ты спрашивала меня об этом. Я исправился, когда понял, что это причиняет тебе боль. Я понимал, что нельзя так поступать, когда любишь. А теперь ты жестоко обманула меня, ты, которой...- Я схватился рукой за горло, чувствуя, что задыхаюсь.- И ведь ты презирала Гая! Вспомни, с каким пылом ты однажды опровергала его глупые доводы!
      - Ты жалуешься, когда тебя самого прихватило, так? Ты сам достоин презрения. Когда-то я превозносила тебя, ценила твою щедрость и благородство, потому что ты понимал мои чувства к Гаю.
      - Щедрость! Благородство! Что я - псих, чтобы раздавать тебя ломтиками друзьям, как будто ты - свадебный пирог. Гай был моим другом - и он меня предал!
      - Боже, как драматично! Предательство! Измена! Тогда, может, пояснишь мне, что ЭТО такое? - Она покопалась в кармане платья и извлекла скомканный клочок бумаги, небрежно разгладила его одним движением руки и бросила мне:
      - Будешь отрицать, что это ты написал? Взглянув на бумажку, я увидел написанное мной когда-то легкомысленное четверостишие.
      О, Бедалар, из всех, кого я знал, Твоя лишь музыка меня зажечь сумела. Позволь же пожелать, чтобы без дела Любимый инструмент не пропадал.
      265
      - Но это было давно. Все кончено. Бедалар тоже меня предала.
      - Это в твоих мозгах сплошное предательство. Ты переспал со всеми моими подругами, а теперь смеешь поносить меня за маленький флирт с Гаем.
      - Но заниматься ЭТИМ с Гаем бесчестно. Неужто весь мир погряз в пороках?
      - Боже, что за слова, ну прямо герцог какой-то! Я знаю о его неверности, но не ревную его, как тебя. Нам просто хорошо вместе. Не заставляй меня больше говорить об этом, иначе пожалеешь.- Она хотела уйти, но я остановил ее. Она отпрянула, когда я ее коснулся.
      - Армида, теперь ты сгущаешь краски. Я не могу обвинять тебя - я сам виноват. Но я изменился, хотя ты не хочешь этого замечать. Почему ты не видишь разницу в наших отношениях друг к другу?
      - Для тебя - одна мораль, для меня другая - так что ли? Я стиснул зубы, чувствуя, что все больше запутываюсь.
      - Нет, нет, это не так. Мы ведь связаны нашей помолвкой и, кроме того, я спас тебе жизнь.
      - О, я знала, что ты заговоришь об этом.
      - У нас есть обязательства друг перед другом, моя дорогая Армида.-Я заводил любовные интрижки, признавался, раскаивался...
      - Был уличен, ты хочешь сказать.
      - Хорошо, был уличен. Я очень сожалею, что причинил тебе боль. И решил стать другим, и все ради тебя, потому что я действительно люблю тебя.
      Она махнула рукой.
      - О, какое благородство! Видел бы ты свою глупую рожу!
      - Зачем эта злоба? Повторяю, когда ты узнала о моих любовных интригах, я очень сожалел о своем легкомыслии и старался успокоить тебя. Теперь ты проговорилась о своей любовной связи. Ты раскаиваешься? Ты пробуешь успокоить меня? Ты сочувствуешь моему страданию?
      Она снова рассмеялась, и смех ее влился в общий смех, донесшийся со двора, где Пит Пиболд начал представление со своими марионетками.
      - Ты просишь сочувствия? Тебе бы следовало вспомнить это слово, когда ты соблазнял Бедалар. Ты испугался, когда узнал обо мне и Гае, не так ли? И...
      - Ах, "узнал", вот так?! - Я снова приблизился к ней: - Так вы все время тайно этим занимались, пока я залечивал свои раны. Ты прекрасно понимала, что я хотел лишь, чтобы ты подружилась с моим другом, и не боялся того. Что я - идиот что
      266
      ли? Ты знаешь, что я никогда не мог бы сказать Гаю: "Давай, завали ее в постель, трахни, спусти в нее". Она ударила меня по лицу.
      - Ты - животное! Ты сам толкал нас на это, а теперь вдруг ревнуешь.
      - Ты уличена во лжи и снова врешь! Что касается ревности, в тебе или Гае ее не меньше. Ревность и собственнический инстинкт ослепили вас обоих. Я, по крайней мере, пытался подавить свою ревность. Неужто даже ради сохранения чести вы не способны сдержать свою похоть?
      Она отвернулась и уставилась во двор, где развлекались гости.
      - Сейчас ты начнешь цитировать что-нибудь из роли генерала Геральда. Постановка не состоится, помнишь об этом? О Позоре и Сострадании мы уже поговорили. Теперь ты заводишь речь о Чести. Интересно знать, к какой еще добродетели ты обратишься?
      - У меня есть честь, Армида, есть честь,- сказал я, пододвигаясь к ней и поражаясь тому, что оправдываюсь я, а не она.- Ты обесчестила меня и таким образом сыграла свою роль Патриции до конца. Оставим пьесу. Скажи, в тебе хоть капля жалости ко мне осталась? Нет, ты торжествуешь как гарпия и довольна своим распутством. И что нам теперь делать?
      - Сам для себя решай.
      - Еще раз спрашиваю, волнует ли тебя, что мне так плохо?
      - Я уже ответила. Сейчас мне больше по душе Гай.
      Она смотрела на меня с высоко поднятой головой и плотно сжатыми губами. Запах ее пачулей болью отзывался в моем сердце. Мне стало стыдно продолжать ссору. Я все еще не мог поверить, что все мои страхи оказались явью. Но даже и теперь я не находил в себе сил, чтобы ненавидеть ее; я был в ее власти, она же для меня - неуязвима; по своей глупости я сам способствовал этому. Подавленный, я повернулся, чтобы уйти.
      В дверях стоял Гай. Я понял, что у нее с ним было назначено тайное свидание. Портинари каким-то образом узнал об этом. Гай слышал, как мы ссорились, и был очень встревожен.
      Его трясло; глаза стали похожи на желе из черной смородины. Он побледнел. Я презирал его.
      - Периан, здесь какая-то ужасная ошибка,- сказал он.- Недоразумение. У тебя с Армидой прекрасные отношения, я не могу не восхищаться вами. Я был уверен, что ты знаешь о нас. Еще сегодня ты говорил, что доволен тем, что я делаю для Армиды, помогая ей во всем, и что ты хочешь видеть ее счастли
      267
      вой со мной.- Он протянул мне руку.- Я выполнил твое желание. Я лишь оказал тебе услугу, мой дорогой друг.
      - Ты подлый лжец! Ты переврал мои слова в своих целях. Какой дурак откажется от своей любви в пользу другого? - Ударом я отбросил его руку.
      - Я - твой лучший друг и делал это ради тебя, чтобы не давать твоим соперникам увлечь Армиду. Ты ведь просил об этом. А теперь злишься на меня.
      - Ради меня, негодяй! Ты - мой соперник! Слабая улыбка мелькнула на его лице, и он махнул рукой. Сзади к нему неслышно подошла Армида и взяла его за руку.
      - В вопросах любви не может быть соперничества,- сказал он почти на выдохе.- Мы все разные, и каждого любят за что-то свое. Тебе это известно из собственного опыта, который не так уж мал. Я слышал, что он включает и Бедалар. Я действовал только из любви к тебе и Армиде.
      Я чуть не лишился дара речи.
      - Как ты смеешь говорить мне это - ты опошляешь слово "любовь".
      - Успокойся, приятель. Ты говоришь о любви. Я знаю тебя и твой образ жизни. Все пропитано декадентством. Не ты ли постоянно ухлестывал за подругами Армиды? У меня с Арми-дой - совершенно другое: я ее глубоко уважаю.
      - Я это знаю,- заметила она.
      Я тщетно пытался понять, как он ухитряется сочетать злобу с дружелюбием. Его лицо оставалось серым, а у нее выступил густой румянец. То и дело Гай повторял: "Думаю, мне нет необходимости оправдываться". И за этим следовало самооправдание. С некоторой надеждой я повернулся к Армиде и сказал:
      - Послушай, что говорит настоящий мужчина. Улавливаешь хоть какой-нибудь смысл в этом лепете? И ты можешь любить такого человека?
      Она вскинула голову.
      - О, он так хорошо говорит, и вся его речь правдива и благородна.
      Де Ламбант нервно засмеялся.
      - Шел бы ты лучше отсюда, де Чироло, и ради всех нас поразмысли о своей жизни. Но помни, что я все еще остаюсь твоим другом. Через несколько дней мы, сидя у Труна, посмеемся над этим инцидентом.
      - И это все, что она для тебя значит?
      - Перестань подходить к себе с одной меркой, а ко всем остальным - с другой!
      268
      - Щенок, в тебе нет чести, ты обманул ее и меня.
      Тут я окончательно взбесился и бросился на него. Я нанес по его лицу два быстрых удара. Следующий ему удалось отразить. Крик Армиды еще больше разжигал меня. Он поймал меня ударом в грудь, и я упал. Но тотчас снова вскочил и наносил удар за ударом. Мы уже дрались у балконного ограждения, и я хотел сбросить его с балкона, как вдруг чьи-то руки схватили и растащили нас.
      Лицо де Ламбанта было в кровоподтеках и искажено от ярости. Я лишь мельком увидел это, когда меня тащили из комнаты. Меня толкнули, и я по ступенькам полетел вниз. Какие-то другие люди, вероятно, слуги схватили меня, пинками вытолкали во двор и вышвырнули на улицу. За мной захлопнули ворота, а я растянулся на мостовой, издавая громкие стоны.
      Не успел я опомниться, как ощутил прикосновение других рук. Обилие питья и еды на свадьбе привлекло сюда множество нищих и бродяг. Они терпеливо ждали, что им подадут, и первым подарком им оказался я. Меня подняли и перевернули вверх ногами.
      Грязными руками они шарили по моим карманам, срывали мой новый плащ. Они забрали все мои мелкие монеты. Затем сорвали мой великолепный костюм. Неплохо они за него выручат на базаре.
      Нищие отошли в сторону и наблюдали за мной. Я лежал совершенно обессиленный. Затем, как по сигналу, они повернулись и побежали прочь. Темень поглотила их.
      Некоторое время я сидел в канаве, обхватив руками голову. Потом встал, пошатываясь, подошел к стене. Меня вытошнило, и я снова упал на колени. Заставил себя подняться и побрел в сторону Старого Моста.
      Так, сказал я сам себе, я сыграл роль генерала. Теперь была роль принца. Ему, по крайней мере, судьба подарила смерть. Жизнь - грязное дело. Нужно признать это. Познание убивает.
      Чуть позже, ближе к полуночи или к рассвету, я оказался у моста и облокотился на парапет, глядя на темную воду. Я почувствовал холодную дрожь, как будто эта темная ледяная вода текла в моих жилах. Я готов был слиться с этим текучим мраком.
      Меня вернул к действительности прерывистый скрипучий звук. Неимоверно унылый скрип то прекращался, то начинался снова. В нос ударила вонь. Это ночные уборщики занимались чисткой сортиров.
      Мне снова стали слышаться голоса моих недавних мучителей. Они говорили мне, что умереть - это всего лишь красивый жест,
      269
      такой же фальшивый, как все вокруг. Но я уже не мог больше продолжать: не потому, что Армида была с каким-то мужчиной и уступила ему - и, судя по ее словам,- уступала больше, чем мне, а потому, что этим человеком оказался мой лучший друг. Она сделала нас врагами.
      И обиднее всего - их утверждения, что обман вовсе не был обманом. Что еще может быть более жестоким?
      Нудный скрип приблизился, как будто сама улица поднялась и прогуливалась. Вскоре появилась скрипучая повозка с единственным фонарем, который тускло освещал дорогу. Я лежал, вытянувшись на парапете, и уборщики в капюшонах и с прижатыми к носам букетиками цветов - защита от вони - не заметили меня.
      Да, был этот позорный эпизод с Бедалар. Но я же был почти вне себя, героем. Кроме того, де Ламбант не имел к ней таких серьезных намерений, какие у меня были к Армиде. Я много раз раскаивался в этом. Но меня снова заставили страдать, как будто раскаяние ничего не значило. И кто? Те, которые сами, и не однажды, совершали грехопадение.
      Я пробовал подсчитать, сколько раз они были вместе и впадали в этот грех. Как часто я дружески разговаривал с ними, наверняка, сразу после тесного единения их обнаженных тел? Сколько раз я винил тебя в недостойных подозрениях относительно этой пары.
      Телега остановилась на дальнем конце моста. В старом контейнере разожгли костер. Едкий дымок потянулся к месту, где я лежал, устремив взгляд в пучину вод.
      Меня тошнило от одной мысли об Армиде и этом презренном самце - но я не мог избавиться от любви к ней.
      Мои мысли носились, как летучие мыши, по темной комнате, от стен которой эхом отбивались слова, позорившие меня, позорившие тех, кто их произносил. Если бы только Армида выразила хоть на йоту сожаления...
      Нет, я не могу жить с таким позором. Не могу быть в окружении негодяев. Я получил дар, обещанный магами: знание, которое состарило меня.
      Я переместился на нижний парапет моста и приготовился броситься в воду. Я не знал, где нахожусь. Вид сточных вод подсказал мне, что они текут из-под огромного Дворца Епископов. Теперь эти черные равнодушные епископы будут молиться о моей душе.
      По воде что-то плыло. Неясный свет находящегося недалеко фонаря позволил мне все же различить плывущую по воде человеческую ногу. Я замер. Поток медленно понес ее прочь.
      Я снова собрался. Темные воды несли еще один предмет. Он держался у самой поверхности и весь был обвит водорослями. Я
      270
      застыл в оцепенении. Это была голова человека. Водоросли оказались волосами. Лицо было мертвенно-белое. Рот открыт. На мгновение голова всплыла на поверхность.
      На меня глянуло искаженное безмолвным криком лицо Отто Бентсона. Поток увлек ужасный предмет за пределы видимости.
      Я присел на парапет. Где-то закричала сова, ей ответила другая. Я услышал сочувственный голос:
      - О, Периан, радость моя, ты здесь! Ее руки обвили меня. Я не мог отвести взгляд от водной глади. Мне никого не хотелось видеть.
      - О, Перри, когда я услышала, что тебя выставили, я пошла искать тебя. Мой бедный херувим! Что ты тут делаешь? Нельзя тебе оставаться здесь. Я помогу тебе дойти до дома.
      Я медленно оглянулся. Я не желал, чтобы меня успокаивали, даже Ла Синглу я не хотел видеть в эту минуту. Но она держала меня в объятиях, прижавшись щекой к моему лицу. Она шептала мне, что проводит меня домой.
      - Где я?
      - На Старом Мосту, в нескольких кварталах от твоего дома. Там есть теплая постель. В ней лучше, чем в грязной воде Розового канала.
      - Меня предали моя возлюбленная и /яой друг. Я не могу вынести этого. Душа омертвела, пусть и плоть станет мертвой.
      Она хихикнула, нежно обняла меня за шею и поцеловала в висок.
      - Я не знала, что ты так наивен, Периан. Идем. Такие неприятности случаются очень часто - из них состоит наша жизнь. Ты же знаешь, что мне пришлось выстрадать.
      - Не могу говорить об этом, раз в жизни столько зла.
      - Говори, тебе нужно высказаться.
      - Женщина поплачет немного и скажет, что она не хотела причинить зла, а друг попросит прощения за свой свинский поступок и скажет, что его соблазнила красота женщины и т.д. Затем оба поклянутся, что они не повторят ошибки - в течение месяца, конечно...
      ...Все путем. Но эти двое неуклюжих любовников с момента раскрытия их обмана начинают вести себя еще более оскорбительно. Они теряют честь...
      Я мог утонуть в слезах от унижения.
      Она хлопотала вокруг меня.
      - Это от боли. Пойдем отсюда. Здесь не место для того, чтобы...
      Я обнял ее и огляделся.
      271
      Прокричал петух, крыши осветились первыми отблесками рассвета. Я узнал это место. Я был здесь раньше, не очень давно, в это же самое время с моим так называемым другом де Ламбантом.
      - Отведи меня домой,- сказал я.
      Когда мы шли, я все думал, хочет ли она переспать со мной. Я не могу, я весь иссяк. Лучше бы я отправился вслед за Отто.
      Ла Сингла вела себя благоразумно. Всю дорогу она разговаривала со мной, рассказала, что Поззи встретил среди пришедших из Вамонала свою старую любовь и ее Ла Синглу не будет искать. Что люди то и дело занимаются любовью с теми, с кем они не должны этого делать, но жизнь от этого не останавливается, потому что любовь это всего лишь игра.
      - С чувствами нельзя играть.
      - Дорогой Перри, ты знал, что Гай занимался любовью с Армидой, пока ты залечивал свои раны. Не мог же ты этого не знать. Так все делают. И ты бы так поступил.
      - Но это же бесчестно! Она засмеялась:
      - Ты очень много говоришь о чести. Армида, должно быть, устала слышать эти проповеди в своем доме. Возможно, поэтому она предпочла негодяя.
      - Не будь хоть ты против меня. Я не оправдываю себя, поверь мне, но вина де Ламбанта несравненно больше.
      - Не пытайся изменить свой характер, дорогой. Я свой знаю очень хорошо и не думаю о его изменении. И я довольствуюсь им, и спокойно переношу неприятности, которые он на меня навлекает.
      - Теперь в тебе говорит добродетель.
      - Ты, как и я, прирожденный актер. Мы очень похожи, дорогой Перри. Ты почти мне брат - хотя я обожала моменты кровосмесительной страсти с тобой.
      - А я говорю, что изменю свой характер. Ты мне дорога и ты честна. Другие не знают сами себя, а надо мной смеются. Как прав был Отто Бентсон Малайсия загнивает, наступило время для перемен. И я стану другим, моя Сингла. Обязательно!
      - Хорошо, хорошо, но сначала выспись. Вот твоя дверь. Мы поднимались по лестнице, знакомые запахи окружали нас в темноте.
      Наверху из-под двери виднелась полоска света. Во мне снова поднялась волна страха. Все люди были мне врагами. Не подослал ли де Ламбант каких-нибудь головорезов, чтобы они избили меня, как это сделал Кемперер? Полчаса назад я уже готов был успокоиться на дне реки, но избиение - это нечто другое.
      272
      А может, это Армида, на которую снизошло покаяние, и она полна желания сбежать со мной в чужой город?
      - Кто там? - крикнула Ла Сингла. Голос изнутри ответил:
      - Друзья Чироло.
      - У меня нет друзей,- сказал я.
      - Кто? - Она тоже забеспокоилась.- Назовите себя.
      Дверь отворилась. На пороге стояла девушка с фонарем в руке. Это была Летиция Златорог.
      Ла Сингла и я вошли в комнату. Ни слова не говоря, я упал на кровать.