Рыбаки возвели для себя убогий шалаш на некотором удалении от жилища Грэна и Яттмур. Однажды, когда они спали, шалаш обвалился. С тех пор Рыбаки укладывались на ночь под открытым небом, тесно прижавшись друг к другу и укрывшись листьями. Близко Грэн их не подпускал.
Как хорошо вновь обрести счастье! Когда Грэн и Яттмур занимались любовью, тамми прыгали вокруг, в волнении пошлепывая друг друга и прославляя ловкость своего господина.
На острове росли стручки, похожие на горох, которые время от времени тарахтели; ползали растительные ящерицы, летали сердцевидные бабочки с широкими крыльями, существовавшие по законам фотосинтеза. Жизнь, не ограниченная закатом или восходом солнца, продолжалась. И, если бы не морэл, люди бы стали составной частью природы этого островка.
«Мы не можем оставаться здесь, – сказал он однажды, когда Грэн и Яттмур пробудились после крепкого сна. – Вы отдыхаете довольно долго и наверняка уже восстановили свои силы. Нам нужно снова отправляться в путь, чтобы найти людей и построить свое королевство».
– Ты говоришь глупости, морэл. У нас нет лодки. Мы навсегда останемся на этом острове. Да, здесь прохладно, но мы видели места и похуже. Давай останемся здесь и никуда больше не пойдем.
Они купались обнаженные в одной из больших луж в центре острова. Жизнь была прекрасна и беззаботна. Яттмур шлепала красивыми ногами по воде и пела одну из песен племени пастухов. А Грэн с тяжелым сердцем слушал отвратительный голос, звучащий в его голове. Все больше и больше он олицетворял собой то, что не нравилось Грэну.
Внезапно немой их диалог прервал крик. Кричала Яттмур. Нечто, похожее на руки с шестью толстыми пальцами, ухватилось за ее лодыжку. Грэн бросился в воду и без труда вытащил это существо. Пока он его рассматривал, существо все время предпринимало попытки вырваться из его рук.
– Извини, что я закричала, – сказала Яттмур. – Это одно из тех существ, которых тамми зовут кролпами. Они выходят на сушу с моря. Тамми ловят их, вскрывают и едят. Мясо у них жесткое, но зато сладкое на вкус.
Серые, узловатые и очень холодные пальцы кролпа лениво сгибались и разгибались. Наконец Грэн бросил его на берег, и кролп мгновенно скрылся в траве.
– Кролпы выходят из моря и на земле роют себе норы. Я несколько раз видела, как они это делают, – сказала Яттмур.
Грэн не ответил.
– Тебя что-нибудь беспокоит? – спросила она.
– Нет.
Он не хотел говорить ей о намерении морэла снова двинуться в путь. Тяжело, почти как старик, опустился на землю. И хотя Яттмур беспокоила произошедшая с Грэном перемена, она решила не настаивать и отошла в сторону. Все чаще она стала замечать, что Грэн как-то отдаляется от нее, замыкается в себе; и она знала, что виновен в этом морэл.
А у Грэна в голове морэл давал о себе знать.
«Ты погряз в лености. Мы должны сделать что-нибудь».
– Нам хорошо здесь, – мрачно возразил Грэн. – И, кроме того, я уже сказал, что у нас нет лодки, на которой бы мы смогли доплыть до большой земли.
«Лодка – не единственное средство, при помощи которого можно пересечь море», – сказал грибок.
– О, морэл, прекрати умничать, пока мы все не погибли из-за этого. Оставь нас в покое! Мы счастливы здесь.
«Счастливы, да! Наверное, если бы ты мог, то пустил бы корни и оброс листьями! Грэн, ты не знаешь, для чего ты живешь. Тебя ждут удовольствия и власть, если только ты поможешь мне привести тебя к ним».
– Убирайся! Я не понимаю тебя! – Грен вскочил, словно хотел убежать от морэла, но тот крепко схватил его, приковав к земле как вкопанного. Собрав все свои силы, Грэн начал посылать морэлу волны ненависти – бесполезно, потому что голос продолжал звучать в его голове.
«Поскольку ты считаешь невозможным быть моим партнером, тебе придется стать моим рабом. Дух познания мертв в тебе; ты будешь выполнять приказы».
– Я не понимаю, о чем ты говоришь! – закричал Грэн вслух. Крик его разбудил Яттмур; она села и молча посмотрела на Грэна.
«Ты слишком многим пренебрегаешь, – продолжал морэл. – Я могу познавать мир только через твои ощущения, и тем не менее я анализирую их, пытаясь найти, что за ними сокрыто. Там, где ты не извлекаешь абсолютно ничего из полученной информации, я имею очень много. Путь, по которому я иду, ведет к могуществу. Посмотри еще раз по сторонам, на эти камни, по которым ты лазаешь, не обращая на них никакого внимания».
– Убирайся! – закричал снова Грэн.
И в тот же миг согнулся пополам от пронзившей его боли. Яттмур подбежала к нему и взяла в свои ладони его голову, пытаясь облегчить Грэну страдания. Она заглянула ему в глаза. Подошли Рыбаки и молча встали у нее за спиной.
– Это – волшебный грибок? – спросила она.
Грэн слабо кивнул. Все его тело жгла нестерпимая боль. Казалось, она сейчас разорвет его на части. Грэн не мог даже пошевелиться. Наконец, боль утихла. Почти шепотом он сказал:
– Мы должны помочь морэлу. Он хочет, чтобы мы очень внимательно осмотрели эти камни.
Дрожа всем телом, он поднялся, чтобы выполнить приказ. Яттмур стояла рядом, держа его за руки.
– После того, как осмотрим камни, мы наловим рыбы и съедим ее вместе с плодами, – вымолвила она нежно, почувствовав, что сейчас Грэн, как никогда, нуждается в поддержке.
Грэн посмотрел на нее с благодарностью.
Большие камни когда-то составляли часть естественного пейзажа. Там, где раньше бежал ручей, сейчас были только грязь и галька. На них росли трава и осока. Люди увидели растение, у которого коробочки с семенами раскачивались на высоких стеблях. Это растение привлекло их внимание еще тогда, когда они находились на айсберге. Яттмур в шутку назвала их сталкерами
, и лишь со временем все поняли, каким точным оказалось это определение.
По камням, словно большая застывшая змея, бежали корни сталкера.
– Посмотри, какие странные эти растения, – усмехнулась Яттмур. – Они растут почти везде.
– Самое интересное, что корни одного растения могут срастаться с корнями другого или уходить в землю, – сказал Грэн, приседая возле двух сросшихся корней, один из которых уходил к одному растению, другой – к другому. А в том месте, где корни срослись, они, огибая камень, сквозь трещину уходили вниз, к земле.
«На сегодня – хватит», – сказал морэл. – «Можете спускаться обратно». – И, помолчав немного, добавил: – «Я хочу подумать. Мы должны помочь себе сами. Больше всего меня заинтересовали сталкеры. А сейчас – ведите себя тихо и не мешайте мне».
Он не общался с Грэном довольно долго. Грэн и Яттмур вновь были предоставлены самим себе.
19
Помня о том, что говорил морэл, Грэн внимательно присматривался к сталкерам. Несмотря на наличие мощной корневой системы, цветы явно находились на более низкой ступени развития, хотя и тянулись к солнцу, привлекая сердцевидных бабочек. Под пятью простыми яркими лепестками находился непропорционально большой стручок с семенами, похожий на шестигранную коробочку. Пушистые семена наполовину выступали из коробочки, напоминая морские анемоны.
Все это Грэн отметил без особого интереса. Но вот то, что происходило со сталкером после оплодотворения, было удивительным. Яттмур проходила мимо одного из них, когда на цветок села древесная пчела и залезла в пестик. На опыление цветок отреагировал мгновенно. Со странным свистящим звуком цветок и коробочка взметнулись в небо, подброшенные пружиной, вырвавшейся из коробочки.
Яттмур и Грэн, напуганные и удивленные одновременно, бросились под ближайший куст. Они увидели, что пружина раскручивается уже медленнее. Скорее всего, под воздействием солнечных лучей она выпрямилась и превратилась в длинный стебель. Высоко над ними в лучах солнечного света плавно качнулась шестигранная коробочка.
Королевство растений мало интересовало людей. Все, что не представляло собой опасности, утрачивало для них всякую привлекательность. Они уже видели сталкеров, раскачивавшихся высоко в небе. Недалеко от них взметнулся вверх еще один.
– Пошли обратно, – сказал Грэн. – Давай лучше искупаемся.
Не успел он договорить, как на него обрушился морэл. Грэн попытался оказать сопротивление, но очень скоро упал в кусты, корчась от головной боли.
– Грэн! Грэн! Что с тобой? – закричала Яттмур, подбегая к нему и хватая его за плечи.
– Я… я… – он не мог произнести ни слова. Губы его посинели, а руки и ноги свело судорогой. Морэл наказывал Грэна, парализуя его нервную систему.
«Я был слишком добр к тебе, Грэн. Ты – растение! Я ведь предупредил тебя. И впредь я буду командовать, а ты – подчиняться. И хотя я не ожидаю, что ты будешь думать, ты по крайней мере сможешь наблюдать. А уж думать буду я. Мы – на пороге того, чтобы обнаружить нечто важное, касающееся этих растений, а ты отворачиваешься и уходишь. Ты что, хочешь все время корчиться на этом камне? А теперь лежи тихо, или тебе предстоит еще несколько очень неприятных минут».
Со стоном Грэн перевернулся на живот. Словно почувствовав его боль, Яттмур попыталась поднять его.
– Это волшебный грибок! – сказала она чуть не плача, с отвращением глядя на твердый блестящий нарост, покрывавший шею ее друга.
– Грэн, любовь моя, пойдем! Опускается туман. Нам нужно возвращаться.
Грэн покачал головой. Его тело вновь принадлежало ему, по крайней мере сейчас, судороги прекратились, но ужасная слабость не покидала его.
– Морэл хочет, чтобы я оставался здесь, – тихо сказал он. – А ты – возвращайся.
Яттмур поднялась, заломив в отчаянии руки. Она еще раз убедилась в том, насколько они беспомощны.
– Я скоро вернусь, – сказала она. – Нужно присмотреть за тамми. Они так глупы, что, если им не напоминать, забывают поесть.
Спускаясь вниз по склону, она заклинала: «О, духи солнца! Изгоните этот жестокий и коварный грибок, пока он не убил моего любимого мужчину».
Наполовину скрытый кустами, Грэн лежал там, где его оставила Яттмур. Со скрипом в небо взмыл третий сталкер. Грэн уже заметил, что сейчас, когда солнце спряталось, сталкер выпрямлялся гораздо медленнее, чем его предшественники. Большая земля исчезла из виду. Мимо пролетела бабочка, а человек все так же лежал на холме, один в этом огромном враждебном мире. Где-то далеко застонал айсберг, и стон его монотонным эхом разнесся над океаном. Грэн был один; морэл изолировал его от ему подобных. Однажды он вселил в него надежду и разбудил мечты о победах; теперь же, даже при одной мысли о грибке, Грэна тошнило; но он не знал способа избавиться от него.
«Вот еще один», – бесцеремонно нарушил ход его мыслей морэл.
От близлежащего камня поднялся четвертый сталкер. Его коробочка возвышалась над Грэном, раскачиваясь, словно отрубленная голова. Ветер подхватил ее, она качнулась сильнее и ударилась о соседнюю коробочку. Похожие на анемоны протуберанцы сцепились, и сталкеры так и остались вместе, раскачиваясь на своих зеленых стеблях.
«Ха! – воскликнул морэл. – Смотри дальше! Эти цветы – не отдельные растения. Шесть цветов с единой корневой системой превратятся в одно растение. Они произрастают из тех шестипалых клубней, которые мы видели, – из кролпов. Подожди еще немного и ты увидишь оплодотворение двух оставшихся цветков».
Возбуждение морэла частично передалось Грэну. Оно согревало его, по-прежнему лежащего на холодных камнях, наблюдавшего и выжидающего. Вернулась Яттмур. Она укрылась его покрывалом, сплетенным тамми, и молча легла рядом.
Наконец, опыленный, поднялся пятый сталкер. Как только стебель его выпрямился, он качнулся и соединился с соседним; после этого они как бы кивнули паре, образовавшейся ранее, а затем соединились уже вместе; теперь над людьми на длинных стеблях раскачивались соединенные четыре коробочки.
– Что это значит? – спросила Яттмур.
– Подожди, – прошептал Грэн.
Последний, шестой сталкер, устремился к своим братьям. Покачиваясь, он завис в тумане в ожидании порыва ветра. Подул ветер. И почти без единого звука все шесть коробочек соединились, образовав одно прочное тело. В тумане растение напоминало живое существо.
– Мы можем уже уходить? – спросила Яттмур.
Грэн дрожал.
«Попроси девушку принести тебе поесть, – дребезжал морэл. – Ты пока никуда не идешь».
– Ты что, собираешься оставаться здесь навсегда? – настаивала Яттмур.
Грэн покачал головой. Он не знал. Резко повернувшись, она исчезла в тумане. Прошло довольно много времени, прежде чем она вернулась, а сталкер сделал очередной шаг в своем развитии.
Туман немного рассеялся. Горизонтальные солнечные лучи попали на сталкера. Получив эту небольшую порцию тепла, бронзовый на солнце сталкер шевельнул одним из своих шести стеблей. Его основание со щелчком отделилось от корневой системы и превратилось в ногу. То же проделали и оставшиеся пять стеблей. И, стоило последнему стеблю превратиться в ногу, как сталкер развернулся и начал… – да, ошибки быть не могло – коробочки с семенами начали двигаться вниз по холму, медленно, но уверенно.
«Иди за ним», – приказал морэл.
Поднявшись, Грэн пошел по пятам за существом, едва поспевая. Яттмур молча шла сбоку. Казалось, сталкер шел к берегу обычным, давно известным ему маршрутом. Увидев приближающееся существо, тамми с криками разбежались. Не обращая на них никакого внимания, сталкер двигался вперед. Осторожно переступив через шалаш Грэна и Яттмур, вышел на песок. Не останавливаясь, он вошел в воду; на поверхности остались только коробочки. Сталкер продолжал двигаться к континенту, и люди следили за ним до тех пор, пока его не поглотил туман.
«Ты видишь! – закричал морэл так громко, что Грэн схватился за голову.
– Вот так мы уйдем с острова! Грэн! Эти сталкеры растут здесь. Здесь они достигают уровня наивысшего развития, а затем возвращаются на континент, чтобы отложить семена. И если это растение может добраться до берега, то оно может взять с собой и нас».
Грэну стоило огромных усилий растолковать все это Рыбакам. Для них островок был чем-то надежным, и они собирались жить здесь, несмотря на все лишения. Покидать его они не хотели.
– Мы не можем оставаться здесь: скоро кончится пища, – говорил Грэн, обращаясь к стоявшему перед ним тамми.
– О, великий человек! Конечно, мы рады согласиться с тобой. Если пища кончится, то мы вместе с вами уйдем отсюда на сталкере. А пока у нас есть много вкусной пищи, не уходи никуда.
– Потом может быть слишком поздно. Мы должны идти сейчас, пока уходят сталкеры.
Не полагаясь больше на силу своих слов, Грэн взял палку. И тамми, быстро уверовавшие в справедливость его аргументов, начали делать то, что от них требовал Грэн. Он подвел их к шести цветкам сталкера, росших на краю большого камня на самом берегу. Их почки раскрылись какое-то мгновение назад.
Следуя инструкциям морэла, Грэн и Яттмур собрали немного пищи и, завернув ее в листья, прикрепили к коробочкам сталкера. Наконец, все приготовления в дорогу закончились.
Опять-таки при помощи силы Грэн заставил четырех тамми влезть на четыре коробочки. Приказав им держаться покрепче, Грэн по очереди обошел коробочки, сильно нажимая рукой на мучнистый центр каждого из цветков. Одна за одной, под громкие крики пассажиров, коробочки поднялись в воздух.
И только с четвертой коробочкой все получилось не так, как планировалось. Этот цветок рос на самом краю камня. И когда пружина раскрутилась, из-за дополнительного веса коробочки стебель ушел в сторону, а не вверх. Цветок завис над морем, а тамми, чьи ноги соскользнули, задергал ими в воздухе, крича.
– О, дерево-тамми! Помоги своему любимому толстому сыну!
Но помощь не пришла. Тамми сорвался и с криком упал в море. Его подхватило течение, и вскоре голова его скрылась под водой.
Освободившись от своей ноши, сталкер быстро выровнялся и соединился с тремя поднявшимися стеблями.
– Наша очередь, – сказал Грэн, поворачиваясь к Яттмур, которая все еще смотрела в море. Он схватил ее за руку и потянул к двум оставшимся цветкам. Стараясь не показывать своего раздражения, Яттмур высвободила руку.
– Мне что, нужно поколотить тебя, как тамми? – спросил Грэн.
Она не засмеялась, а он не выпустил из руки палку. Увидев, что Яттмур не тронулась с места, Грэн приподнял свое орудие. Покорно она влезла на большую зеленую коробочку. Они крепко вцепились в растения и ударили по пестикам. В следующее мгновение они уже раскачивались в воздухе. Яттмур обуял страх. Она лежала лицом вниз, среди больших тычинок. Густой запах цветка затруднял дыхание, а голова кружилась так, что невозможно было пошевелиться. Чья-то рука робко тронула ее за плечо.
– Если тебе от страха захотелось есть, не ешь плохой цветок сталкера, а попробуй вкусную пищу без ног, которую мы, умные Рыбаки, наловили в пруду.
Она подняла голову и увидела тамми. Подбородок его нервно подергивался, а глаза были круглыми и нежными. Покрывавшая волосы пыльца сделала их необычайно светлыми.
Яттмур расплакалась. Неожидавший подобной реакции тамми подполз к ней и положил свою волосатую руку ей на плечо.
– Не надо проливать так много слез из-за рыбы, ведь она не причинит тебе зла, – сказал он.
– Да я но поэтому! Сколько бед принесли мы вам, несчастные тамми!
– О, мы бедные, потерявшиеся тамми, – начал он, и два его товарища присоединились к нему. – Действительно, вы причинили нам столько страданий.
Грэн наблюдал за тем, как шесть коробочек соединились. Он внимательно смотрел вниз, стараясь уловить первые признаки освобождения ног сталкера от корневой системы.
Громкие причитания заставили его повернуться.
Палка с шумом опустилась на пухлые плечи. Тамми, который утешал Яттмур, с криком отскочил. Его товарищи попятились.
– Оставь ее в покое! – зарычал Грэн. – Ты, грязный, волосатый хвост! Если ты еще раз прикоснешься к ней, я сброшу тебя на камни!
Яттмур резко повернулась к Грэну и подалось вперед, оскалив зубы. Но она не сказала ни слова. Все замолчали. Наконец, сталкер зашевелился. И когда он сделал первый шаг, Грэн ощутил волнение и триумф морэла. Сталкер остановился, удерживая равновесие, затем двинулся вновь. Снова остановился. Потом опять пошел, но уже уверенней. Медленно он спустился с камня, пересек островок и подошел к тому месту на берегу, где уходили в воду все его родственники. Здесь течение было очень слабым. Без промедления он зашел в море и начал быстро погружаться. Вскоре все его ноги оказались под водой.
– Прекрасно! – воскликнул Грэн. – Прочь от этого ненавистного острова!
– Он нам ничего плохого не сделал. Здесь мы не встретили врагов, – ответила Яттмур. – Ты ведь сам высказывал желание остаться здесь.
– Мы не смогли бы оставаться здесь все время, и он с презрением объяснил ей то, что говорил тамми.
– Твой волшебный морэл только и умеет, что складно говорить. Он только и думает о том, как бы использовать нас. Но сталкеры растут не для него. Они существовали на этом острове задолго до нашего прибытия. Они растут для себя, Грэн. И на континент сейчас они идут для себя, а не для нас. Мы едем на них и думаем, что мы умные. А мы умные? Эти несчастные Рыбаки тоже называют себя умными, но мы же знаем, какие они глупые. А что, если и мы такие же?
Никогда еще она не говорила с ним так. Грэн уставился на нее, не зная, что ответить. Выручило раздражение.
– Ты ненавидишь меня, Яттмур! Иначе ты не говорила бы так. Я сделал тебе больно? Я что, не защищал и не любил тебя? Мы знаем, что тамми – глупцы. Но мы не такие, как они, и мы не можем быть глупыми. Твои слова причиняют мне боль.
Яттмур, казалось, не слышала его. И спокойно продолжила, словно Грэн вообще ничего не говорил.
– Мы едем на этом сталкере, но мы не знаем, куда он идет. Мы подменяем его желания своими.
– Конечно же, он идет на континент, – буркнул Грэн.
– Так ли это? Тогда почему бы тебе не оглянуться.
Грэн посмотрел в указанном ею направлении. Вдали виднелся континент, и они двигались к нему. Затем сталкер попал в течение и пошел против него параллельно берегу. Грэн молча смотрел до тех пор, пока не осталось никаких сомнений относительно того, что происходит.
– Довольна, да? – прошипел он.
Яттмур не ответила. Она опустила руку в воду и тут же выдернула ее. К острову их прибило теплое течение. А это течение было холодным, и сталкер шел сейчас туда, где оно начиналось. При мысли об этом у Яттмур сжалось сердце.
Часть третья
20
В ледяной воде все чаще стали попадаться айсберги. Сталкер упорно шел своим путем. Один раз он почти полностью ушел под воду. Пятеро пассажиров промокли до нитки.
Двигался он не один. К нему присоединились сталкеры с других островов, и все они шествовали в одном направлении. Наступило время миграции их к местам, где они отложат семена. В пути одни из них будут раздавлены айсбергом, а другие же дойдут невредимыми.
Время от времени к людям, на их импровизированный плот взбирались кролпы, похожие на тех, что они видели на острове. Серые от холода клубни вылазили из воды и в поисках теплого местечка осторожно передвигались от одного края сталкера – к другому. Один кролп залез Грэну на плечо. С отвращением тот забросил его далеко в море.
Тамми почти не обращали внимания на мокрых непрошеных гостей, ползающих по ним. Грэн понял, что до берега они доберутся не так скоро, как он предполагал, и поэтому ограничил потребление пищи тамми, и они все впали в уныние. Тем более, что от холода они не чувствовали себя лучше. Казалось, солнце вот-вот утонет в море, и в то же время холодный ветер дул почти постоянно. Однажды с черного неба на них обрушился град, и всем стало очень больно: ведь они были абсолютно беззащитны.
Самому невосприимчивому из них могло бы показаться, что они путешествуют в никуда. Клочья тумана, накатывавшиеся на них, усиливали это впечатление. Когда туман немного рассеялся, они увидели на горизонте черную полоску, которая появилась и больше уже не исчезала. Но наступил момент, и сталкер, наконец, свернул с прямого пути.
Дремавших в центре коробочек Грэна и Яттмур разбудил галдеж тамми.
– Холодная вода уходит, стекая по длинным ногам. Замерзшие тамми снова будут сухими. И мы все радуемся этому, потому что мы должны быть сухими, иначе мы умрем. Нет ничего лучше, чем быть теплым, сухим тамми, а теплый, сухой мир как раз приближается к нам.
Грэн открыл глаза, чтобы посмотреть, чем вызвано подобное оживление. И, действительно, вода уже не закрывала ноги сталкера полностью. Он вышел из холодного течения и сейчас двигался к берегу. Все время с одинаковой скоростью. Уже показался берег, густо заросший лесом.
– Яттмур, мы спасены! Наконец-то мы движемся к берегу! – впервые за долгое-долгое время обратился к ней Грэн.
Яттмур поднялась. Встали и тамми, взявшись за руки в порыве радости.
– Скоро мы все будем хорошими сухими ребятами! – закричали они.
– Первое, что мы сделаем, так это разведем костер, – сказал Грэн.
Яттмур радовалась, видя, что к нему вновь возвращается хорошее настроение. Но, словно предчувствуя что-то нехорошее, она спросила:
– А как мы спустимся на землю?
В глазах Грэна вспыхнул гнев. Слова Яттмур испортили ему праздник. Грэн не ответил сразу, и она решила, что он советуется с морэлом.
– Сталкер скоро найдет место для откладывания семян, – сказал Грэн. – И тогда он опустится на землю, а мы сойдем с него. Тебе не о чем беспокоиться: я контролирую ситуацию.
Она не могла понять, почему он разговаривает с ней таким ледяным тоном.
– Но ты не держишь положение под контролем, Грэн. Сталкер идет туда, куда хочет, и мы бессильны здесь что-либо предпринять. Вот об атом я и беспокоюсь.
– Ты беспокоишься; потому что ты глупая, – ответил Грэн.
Очень обиженная, она все же, как могла, старалась успокоить и себя и Грэна.
– Как только сойдем на землю, мы все успокоимся. Может быть, тогда ты станешь добрее ко мне.
Сталкер приближался к берегу. Люди заметили четыре или пять ему подобных, которые делали то же самое. Их движения, внешность и сходство с живыми существами выделяли их на фоне мрачной природы. Окружавшая Грэна и Яттмур жизнь резко отличалась от мира, из которого они ушли. От того, прежнего, мира теплицы здесь осталась только тень. Несмотря на то что над горизонтом низко висело кроваво-красное солнце, сумерки покрывали все.
Море казалось безжизненным. По берегам его не виднелось зловещих-морских водорослей, в воде не плескалась рыба. Картину запустения дополняло абсолютное спокойствие океана. Повинуясь инстинкту, сталкеры выбрали для миграции время, когда штормы уже миновали.
На земле также господствовали тишина и спокойствие. Здесь рос лес. Но, оглушенный тенью и холодом, живой лишь наполовину, он задыхался в голубых и серых красках вечного вечера. Двигаясь над деревьями, люди посмотрели вниз и увидели, что листва их покрыта плесенью.
– Когда мы остановимся? – прошептала Яттмур.
Грэн молчал, но она не ожидала ответа. С каменным лицом он пристально вглядывался вперед, не обращая внимания на нее. Сдерживая свой гнев, она до боли сжала кулаки, – так сильно, что ногти вонзились в ладони; она понимала, что Грэн ни в чем не виноват.
Осторожно ступая, сталкеры двигались над лесом. Они шли, а солнце, наполовину скрытое за угрюмой листвой, все время оставалось сзади. Они шли в темноту, которая означала конец мира и света. С деревьев поднялась стая птиц и полетела на солнце; а они все шли, не останавливаясь.
Несмотря на растущее понимание опасности, у людей сохранился хороший аппетит. Когда им хотелось спать, они спали, тесно прижавшись друг к другу. Однако Грэн по-прежнему ни с кем не разговаривал.
Окружающий их пейзаж изменился, хотя и не в лучшую сторону. Сталкер пересекал низину. Под ними раскинулась темнота, хотя тело сталкера и было слабо освещено солнечным светом. По-прежнему их окружал лес – изуродованный, напоминающий слепца, неуверенно шагающего вперед, выставив перед собой руки и растопырив пальцы, во всем облике которого сквозит страх. Листьев на деревьях почти не было, а обнаженные ветви приняли самые причудливые формы; могучее дерево, которое за прошедшие столетия превратилось в джунгли, боролось за право произрастания там, где никогда не собиралось расти.
Впереди простиралась тьма. И, как бы подчеркивая окружающую темноту, возвышался небольшой холм. Он стоял, удерживая на своих разбитых плечах всю тяжесть ночи. Солнце освещало вершину холма, и она отливала золотом. За холмом ждала неизвестность.
Сталкер подошел к подножию холма и начал подъем. Через долину, по направлению к холму, двигались еще пять сталкеров. Один уже находился совсем рядом, остальных почти полностью скрывала мгла.
Подъем давался сталкеру с трудом, но он упорно шел вперед.
Здесь тоже рос лес. Для этого ему пришлось пробиться через вечную темень долины. И тут, на последнем освещенном клочке земли, на склонах холма, обращенных к заходящему солнцу, лес рос, словно вспомнив о своем былом могуществе.
– Сталкер, наверное, остановится здесь, – сказала Яттмур. – Как ты думаешь, Грэн?
Они достигли вершины, но сталкер продолжал идти дальше.
– Я не знаю. Да и откуда мне знать?
– Он должен остановиться здесь. Куда же он идет?!
– Говорю тебе, я не знаю!
– А твой морэл?
– Он тоже не знает. Оставь меня в покое. Подожди немного, и сама все увидишь.
Даже тамми замолчали, глядя по сторонам на незнакомую местность со смешанным чувством надежды и страха.
Даже не думая останавливаться, сталкер шагал вперед; его ноги продолжали выбирать наиболее безопасный путь. Судя по всему, если он и собирался где-то остановиться, то только не здесь, на этом последнем бастионе тепла и света.
– Я прыгаю! – закричал Грэн, вскакивая.
Его глаза стали дикими, и Яттмур не поняла, сказал это Грэн или же морэл. Она обхватила руками его колени и закричала, что он разобьется. Он поднял палку, чтобы ударить ее, и замер – сталкер, не останавливаясь, перевалил через вершину холма и начал спуск по неосвещенному склону.
Еще какое-то мгновение солнце светило им. Перед ними промелькнули мир, окрашенный золотом, море черной листвы, еще один сталкер, идущий слева от них. А затем все это закрыл поднявшийся холм, и их окутал мир ночи. Они закричали – все одновременно, но крик их поглотили окружавшие невидимые просторы.
Яттмур казалось, что произошла одна-единственная перемена: из жизни они шагнули в смерть. Не говоря ни слова, она уткнулась лицом в мягкий волосатый бок сидевшего рядом тамми.
Ухватившись за то, что сказал ему морэл, Грэн произнес:
– В этом мире одна его часть всегда повернута к солнцу; мы двигаемся туда, где все время ночь, – туда, где вечная тьма.
Зубы его стучали. Яттмур прикоснулась к Грану, открыла глаза и посмотрела ему в лицо. В темноте на нее смотрело лицо призрака, но тем не менее она почувствовала себя лучше. Грэн обнял девушку и прижался щекой к ее лицу.
21
Земля была густо усеяна камнями и обломками скал. Все это было принесено сюда древней рекой, которой больше не существовало; русло ее пролегало в долине. Они по-прежнему шли над землей, над которой ничего не росло.
– Давайте умрем! – простонал один из Рыбаков. – Это так ужасно – жить в стране смерти. Сделай, чтобы все было правильно, о, Великий пастух. Воспользуйся своим маленьким безжалостным мечом. Позволь нам покинуть эту бесконечную страну смерти!
– О, холод обжигает нас! – запричитали тамми хором.
Грэн не обратил внимания на их стоны. Когда же, наконец, они окончательно надоели ему, и он поднял палку, чтобы побить их, его остановила Яттмур.
