- Я буду очень рада помочь, - заявила Сорча.
      - Спасибо.
      - А вы не хотите еще поплавать? - спросила она.
      - Я бы с удовольствием, но у меня назначена встреча... - Рун взглянул на часы, - через полчаса. - Он посмотрел на нее блестящими карими глазами. - Но ваш вид меня так разгорячил, что мне необходимо было охладиться.
      Сорче между тем удалось немного прийти в себя.
      - Уже охладились? - спросила она, нарочно не отводя от него глаз. Он опять улыбнулся.
      - Только на данный момент. И, если вы мне одолжите полотенце, я бы тоже подсушился.
      - Сейчас принесу, - сказала она и вошла в коттедж.
      Когда она вышла, то увидела, что он разглядывает ее этюд.
      - Мне нравится, - заметил Рун, вытираясь. - Хороший пейзаж.
      Она присела на край полосатого шезлонга.
      - А будет еще лучше, когда я закончу.
      - Вы восходящая звезда в живописи и к тому же можете вести курс аэробики. - Подкатив второй шезлонг ближе к ней, он сел и слегка погладил ее руку. - Что еще вы умеете делать?
      - Поднимать штангу. Это тоже может пригодиться, если придется кому-нибудь влепить пощечину, - заявила Сорча, глядя на его ласкающие пальцы.
      Рун хмыкнул, затем лег, растянувшись во всю длину шезлонга.
      Она понимала, что не должна смотреть на него, но не могла заставить себя отвернуться, не могла не глядеть на это стройное тело, на игру мускулов под золотистым загаром кожи.
      - А вы делаете физические упражнения? - спросила Сорча.
      Он отрицательно покачал головой.
      - Некогда.
      - А как же вам удается выглядеть таким... - она отказалась от эпитетов "красивым" и "сексуальным", - крепким? - спросила она.
      - Жиропусканием, - ответил Рун с невозмутимым видом. Она засмеялась.
      - Я думаю, что вам следует сделать несколько отжиманий и приседаний, посоветовала Сорча.
      - Прямо сейчас?! - запротестовал Рун.
      - А почему бы и нет? Упражнения не могут повредить. - Она встала. - Я сейчас покажу вам, как надо это делать. - (Но он не шелохнулся.) - В чем дело? Вы уже стареете?
      - Мне всего тридцать четыре.
      - Всего? - переспросила она, широко раскрыв удивленные глаза. Рун поднялся с шезлонга.
      - Смотрите, - приказал он и сделал двадцать отжиманий, а затем еще столько же приседаний.
      Для человека, не занимающегося физическими упражнениями, он обладал значительной силой. Но когда он встал, его грудь вздымалась от учащенного дыхания, и Сорча усмехнулась.
      - У вас, кажется, сердце вот-вот выпрыгнет? - спросила она.
      - Ах вы, нахалочка...
      Рун схватил ее. Сорча стояла возле мягкого кресла, и, когда он прикоснулся к ней, она невольно села. Он принялся ее щекотать, она хохотала, и дело кончилось тем, что он почти лег на нее. Сорча ощутила тяжесть и жар его тела.
      - Эти игры до добра не доведут, - сообщила она, как бы констатируя происходящее. Он вскинул брови.
      - Игры?
      - Если вы будете разыгрывать из себя донжуана, как Марк Холстон, не рассчитывайте на успех. Как раз наоборот: так вы только восстанавливаете меня против себя!
      Рун отстранился от нее и сел.
      - Я ничего не разыгрываю, - сказал он. Сорча посмотрела на него с сомнением.
      - В самом деле?
      - В данный момент мне совершенно все равно, кому достанутся ваши акции, - сказал Рун и нахмурился, словно бы сам не ожидал от себя этих слов. - Все, о чем я думаю сейчас, - это о вашей любви.
      - Никогда! - резко произнесла она.
      - Сорча, когда мы касаемся друг друга, земля начинает вращаться в десять раз быстрее.
      - Не для меня, - поспешно заметила она.
      - И для вас тоже, - настаивал Рун и, взяв ее за руку, стал прикасаться губами к кончикам ее пальцев.
      Когда Марк Холстон демонстрировал свои экстравагантные поцелуи, она ощущала лишь отвращение, но теперь...
      Сорча вскочила.
      - Попытка не пытка, - сказала она улыбаясь. - Однако не следует переигрывать...
      - Но это правда, - глухо произнес Рун.
      - Лучший актер года - сеньор... Он нетерпеливо вздохнул.
      - Сорча, я клянусь, что...
      - По-моему, вы собирались сегодня встретиться с Хосе или Антонио? спросила она. Рун посмотрел на нее в недоумении.
      - О чем вы?
      - Помните, я предложила запустить автобус между клубом и деревней? Когда я говорила с госпожой Хачинсон...
      - С госпожой Хачинсон? - переспросил он, пытаясь уследить за прыжками ее мысли.
      - Они с мужем не имеют возможности каждый раз брать такси, и она жаловалась, что ходить пешком им трудно, - продолжала Сорча. - Я хотела поговорить об этом с вами, но вас не оказалось в кабинете, и я отправилась к Хосе и Антонио, чтобы они занялись этим вопросом: например, пустить автобус три раза в день... - Сорча перевела дух. - Я бы хотела собрать правление и обсудить этот вариант.
      Рун глядел на нее молча минуты две, затем вздохнул.
      - В этом нет необходимости, - сказал он, направившись к другой стороне бассейна, где осталась его одежда. - Я распоряжусь насчет автобуса.
      Она улыбнулась.
      - Спасибо.
      Опоясав себя полотенцем, Рун сбросил плавки и натянул джинсы.
      - Это не значит, что я считаю ваше предложение фантастической идеей. Но мне хорошо известно, у кого решающий голос, - произнес он сухо.
      - И все-таки спасибо. Подбросьте меня, если можно, до гостиницы, попросила она, в то время как он натягивал рубашку. - Я собиралась в Прайа-до-Марим, чтобы пополнить запас продуктов, но, если вы меня подбросите до гостиницы, оттуда я доберусь пешком.
      - Разумеется, - согласился он.
      Сорча вошла в коттедж и быстро переоделась.
      - Почему бы вам не перекусить в кофейне или в ресторане? - спросил Рун, когда они ехали вниз по холму.
      - Потому, что там я потеряю как минимум целый час, а в коттедже можно в то же время продолжать работу. Кроме того, я не люблю обедать одна в общественном месте. Было бы недурно открыть гастроном при "Клубе Марим", заметила Сорча задумчиво. Рун схватился за голову. - Пожалейте меня, попросил он.
      Глава 7
      Пролетело еще несколько дней. По утрам Сорча занималась аэробикой с группой женщин, а все оставшееся время налаживала дружеские отношения и заводила новые знакомства. Дафни Хачинсон с мужем пригласили ее к себе на виллу на ленч. Супружеская пара была так гостеприимна, что отпустила Сорчу только вечером. В другой раз три молодые женщины пригласили ее сыграть с ними в теннис, составив две пары, а после игры заманили на пляж. Они так хорошо провели время, что и на следующий день, и еще через день повторили ту же программу отдыха. Сорча была рада такому активному времяпровождению, так как у нее не оставалось ни минуты для мыслей о Рун, хотя каждый вечер, когда она ложилась спать, мечты о нем не покидали ее.
      Все дело в том, что она поверила в его искренность и вынуждена была признаться себе, что и ее влечет к нему. Ну, и что дальше? - размышляла она бессонной ночью, пока не засыпала уже под утро. Дорога в никуда. Вперив глаза в темноту, она вспоминала, что Рун сказал, будто хочет ее любви. Но вдобавок к ее неприятию так называемого "курортного романа" было и еще одно препятствие к их сближению: он привнесет в эту связь свой южный темперамент и будет требовать от нее ответной страсти, на которую она не способна. Ее холодность будет сразу обнаружена, и он разочаруется в ней, чего она не перенесет.
      После нескольких дней без кисти и бумаги в руках Сорча почувствовала непреодолимую тягу к работе и на следующее утро встала рано. Занятия аэробикой начинались в одиннадцать. К этому времени, если постараться, можно довести начатый пейзаж до завершения. Облачившись в купальник и надвинув на лоб соломенную шляпу, она устроилась за мольбертом. Когда взошло солнце, Сорча углубила намеченные тона, заострила очертания рисунка, обозначила тени. Она уже рассматривала готовый пейзаж, когда вдруг услышала шум подъезжающего автомобиля.
      - Этого только не хватало! - простонала она в тревоге.
      Во время работы она нередко теряла ощущение времени, но не может быть, что уже одиннадцать часов. В растерянности Сорча искала наручные часы, которые сняла из-за жары. Но где же они?
      - Извините меня, - пробормотала она, когда Рун появился из-за коттеджа. Надев сандалии и натянув на купальник рубашку, она продолжала оправдываться:
      - Я всегда стараюсь не опаздывать...
      - А вы и не опоздали, сейчас только половина одиннадцатого. Я к вам приехал сообщить, что тренер поправилась и будет сегодня проводить занятия сама. А вы можете быть свободны. - Поблагодарив ее еще раз за помощь, Рун направился к мольберту. - Ну а как идут дела?
      - Я закончила... - сказала Сорча неуверенно, - если только не решу углубить немного синеву неба.
      Рун подошел ближе к этюду.
      - По-моему, небо выглядит прекрасно. Прикусив нижнюю губу, Сорча разглядывала собственную работу.
      - Да, пожалуй.
      - Теперь вам положено выпить какой-нибудь прохладительный напиток или чашечку кофе, - сказал Рун, улыбаясь.
      - Кофе, - ответила она и, помолчав, добавила:
      - Я бы хотела поговорить с вами.
      - Тогда я тоже выпью кофе, если вы не возражаете.
      Сорча не собиралась задерживать его, и теперь ей стало неловко. Впрочем, зная его плотный график, она понимала, что он надолго у нее не задержится.
      - Вам покрепче и с одним кусочком сахара? - спросила она, вспомнив, как они вместе обедали.
      - Да, пожалуйста.
      На кухне Сорча налила две кружки растворимого кофе и вернулась во внутренний дворик, где он ожидал ее у стола, защищенного зонтом от солнца.
      - Теперь я больше знаю о "Клубе Марим", - сказала она, отхлебнув немного кофе, - и понимаю, какую беду может принести Теренс Холстон, окажись клуб в его руках. Поэтому я принимаю ваше последнее предложение.
      Рун сдвинул брови.
      - Это решение вы приняли сегодня ночью? - спросил он.
      - Нет, я уже несколько дней об этом думаю. Выслушала многих отдыхающих здесь людей, - объяснила она. - Они влюблены в это место и очень довольны тем, как их обслуживают. Ясно, что, если все это рухнет, они будут очень огорчены.
      - Но, может быть, ничего и не рухнет, ведь анонимный покупатель не обязательно Холстон, возможно, это кто-то другой, - отозвался Рун. - Иногда встречаются разумные представители фирм, которые...
      - Я приняла ваше предложение, - настаивала Сорча. - Послушайте, Рун: все, что происходит здесь, является вашей заслугой; будет только справедливо, если вы продолжите управлять "Клубом Марим".
      Он улыбнулся.
      - Спасибо.
      - Могли бы вы мне сказать, сколько примерно времени займет оформление купли-продажи акций? - спросила она.
      - Мне нужно время, чтобы обратить бумаги в наличность, но я думаю.., грубо говоря - четыре-пять недель. - Рун отпил глоток кофе и поставил кружку на стол. - У нас с вами вначале как-то не клеилось, - сказал он, но...
      - Все хорошо, что хорошо кончается, - весело произнесла Сорча.
      - Кто говорит, что кончается? - спросил Рун, глядя ей прямо в глаза своими карими очами.
      Ей показалось, что сердце в ее груди перевернулось. Зачем он так на нее смотрит? Почему душа разрывается на части? Часть ее души призывала пренебречь всеми условностями и ответить ему на любовь любовью. А другая часть предвещала, что это принесет ей лишь горе.
      Отодвинув стул, Сорча встала.
      - Я, пожалуй, спущусь в Прайа-до-Марим, чтобы сообщить управляющему банком о снятии моих акций с продажи.
      - В этом нет необходимости, - сказал Рун. - Я могу позвонить ему из кабинета.
      - Правда? Вот спасибо. Может быть, вы сделаете это прямо сейчас? предложила Сорча.
      - О'кей, - согласился он и допил кофе, - но я тут же вернусь.
      - Вернетесь? - удивилась Сорча. Он кивнул.
      - Мне тоже нужно поговорить с вами. Я несколько раз заходил, но вас не было.
      О чем он собирается поговорить? Что у него на уме? Сорча осторожно взглянула на него из-под полей шляпы. Она знала, что он очень загружен работой, но его длительное отсутствие объясняла все-таки нежеланием связываться с ней. Но он не тот, кто легко отказывается от своих желаний.
      - Вы ведь очень заняты, а разговоры - это пустая трата времени, запротестовала она.
      - Я найду время: сделаю себе выходной день, - объявил Рун, словно только что принял какое-то решение. - Пойду позвоню в банк и заодно скажу Изабель, что у меня сегодня выходной. Пока меня нет, приготовьте нам еще по чашке кофе.
      - Ладно... - ответила она.
      Когда Рун ушел, Сорча первым делом стала складывать кисти и мольберт. Она нервно покусывала губы; мысль о том, что ей придется его выслушать, когда он вернется, о чем бы он ни хотел говорить, наполняла ее недобрыми предчувствиями. А может быть, он и не вернется: кто-нибудь, скажем, перехватит его по дороге или что-то важное отвлечет его внимание? Отмывая кисти, Сорча молилась: пусть что-нибудь произойдет, и он не сможет прийти. Она ждала словно на иголках. Прошло пятнадцать минут, потом - двадцать, а он все не появлялся. Когда прошло полчаса, она с облегчением вздохнула. Выходной день - это плод фантазии. И вдруг сердце ее сжалось: послышался звук приближающегося джипа.
      - Вы, наверное, подумали, что я опять занялся работой? - спросил Рун, застав ее за поспешным приготовлением кофе. Он поставил на стол большую картонную коробку. - Вот из-за этого я и задержался. Зашел кое-что купить: яйца, майонез, салат, холодное мясо, шоколадный мусс, ваш любимый, - он усмехнулся, - и бутылку вина. Можно я поставлю все в холодильник? Сорча улыбнулась.
      - Пожалуйста. А вы поговорили с управляющим банком?
      - Конечно. Он сказал, что передаст эту информацию, но так как его клиент заставил вас долго ждать, то жаловаться он не вправе. А когда я рассказал ему, как Теренс Холстон покушался на ваши акции, он очень быстро со мной согласился.
      - Значит, вы думаете, что его клиентом и был Холстон?
      - Вне всякого сомнения. - Рун вытер вспотевшую бровь. - Сейчас, наверное, сорок градусов в тени. Давайте войдем в коттедж и выпьем по бокалу вина вместо кофе.
      - Прекрасно, - согласилась она.
      - Я хотел поговорить с вами о моем так называемом стремлении вас соблазнить, - начал он, когда они уселись в сравнительно прохладной гостиной. Он нахмурился. - Я долго уверял самого себя, что хочу склонить вас на свою сторону, чтобы купить акции. Но потом понял: дело не в акциях, акции всего лишь предлог.
      - Для чего? - спросила она.
      Его карие глаза встретились с ее взглядом.
      - Я хочу ласкать, целовать вас.
      Словно механическая игрушка, сердце Сорчи радостно подпрыгнуло и вновь упало в пропасть отчаяния.
      - О-о-о! - только и смогла она произнести.
      - Пожалуй, я начну с самого начала, - продолжал Рун, отпив из своего бокала. - Когда вы уехали отсюда в апреле, я решил, что будет лучше, если вы больше никогда сюда не приедете. Но, пока вас не было, я не мог просуществовать и десяти минут, не думая о вас. Потом вы приехали и стали мной командовать, и я почувствовал себя.., отброшенным.
      - Я так себя повела потому, что вы были надменным и упрямым, возразила Сорча.
      - Теперь я это понял, но тогда я чувствовал, что вы меня околдовали, и, когда мы встречались, тут же заводился. - Он криво улыбнулся. - Но я решил, что следует держаться от вас на расстоянии, а потом передумал, стал пользоваться методом Марка Холстона, чтобы сблизиться с вами, давая понять, что хочу вас соблазнить. - Он взглянул на нее из-под темных ресниц. - Вы были правы: я ревновал. Когда я увидел, как молодой Холстон увивается вокруг вас, мне захотелось придушить этого сопляка! И вот теперь я окончательно осознал: "Клуб Марим" - мое будущее, а вы - моя женщина.
      То радость, то отчаяние попеременно овладевали ею.
      - Я - ваша женщина? - повторила Сорча.
      Он кивнул.
      - Помните, я говорил вам, как только вас увидел, сразу понял, что вы перевернете всю мою жизнь? Так и вышло. Я когда-то решил, что не буду ни с кем связывать собственную судьбу, пока "Клуб Марим" не достигнет вершины своего развития. У вас есть кто-нибудь, кто вам дорог? - спросил он требовательно.
      - Нет, - ответила она, пораженная его вопросом.
      - Тогда в чем дело? О'кей, прошло мало времени, и видит Бог, я не хочу давить на вас, но у меня сложилось впечатление, что я вам тоже нравлюсь. Рун улыбнулся. - Немножко.
      Мысли путались в ее голове. Сорча взглянула на него. Если б он предлагал курортный роман, ей бы ничего не стоило его отвергнуть. Но теперь... Сердце ее забилось сильнее: ей захотелось признать, что он ей тоже нравится, и даже очень. Но смеет ли она дать ход их взаимному влечению?
      - Что привязывает вас так к "Клубу Марим", что вы готовы посвятить ему всю жизнь? - спросила Сорча, желая оттянуть время.
      - Дело в том, что, пока не начал работать здесь, я не мог продержаться на какой-либо другой работе, а когда здесь все наладилось, решил, что это мой последний шанс сделать карьеру.
      Сорча взглянула на сидящего на краю дивана мужчину.
      - Вы нигде не могли работать? - недоверчиво переспросила она. Рун покачал головой.
      - Помните, я как-то рассказывал вам, что Хорхе находил нечто общее между нами? Вот это общее и состоит в том, что мы оба - младшие сыновья в богатых семьях, а это значит, что нам суждено от рождения трудиться в семейных фирмах. - Он нахмурился. - Мы оба были самыми младшими и поэтому избалованными и лишенными честолюбия.
      - Не правда, вы честолюбивы, - возразила Сорча.
      - Только теперь, и, пожалуй, даже слишком, - заметил он, сухо улыбнувшись. - Но я много лет валял дурака и мог бы сделаться таким же паразитом, как Хорхе.
      - А он признавал себя паразитом? - спросила она с любопытством.
      - Никогда! Если верить ему, то он являлся движущей силой фирмы "Альмейда Уайн", хотя его времяпровождение здесь говорило о том, что бизнес его не интересует. Он не признавался в том, что избалован, но часто говорил о старших братьях, которые работали в поте лица, предоставляя ему возможность жить в свое удовольствие.
      - А ваша семья тоже занимается производством вин? - спросила Сорча.
      Рун отрицательно покачал головой.
      - Они владеют строительной компанией, которая возводит силовые станции по всему миру. <Де Браганса лимитада" основана еще моим прадедом, а с тех пор, как отец года два назад отошел от дел, компанией руководят двое моих старших братьев. Предполагалось, что я тоже займусь этим делом, но, несмотря на возможность войти в управление фирмой, я отказался.
      - Почему? - спросила Сорча. Рун задумчиво приложил палец к нижней губе.
      - По правде говоря, я и сам не знаю. Скорее всего, работая на семейную компанию, я бы ничего не достиг. На меня всегда бы смотрели как на маленького и относились бы ко мне соответственно, а в результате я бы и сам повел себя как несмышленыш. Мой отказ работать в семейном бизнесе произвел эффект разорвавшейся бомбы, потому что все было заранее решено, - сказал он спокойно, припоминая события тех лет. - Когда же мой отец понял, что я не изменю свое решение, он стал названивать всем друзьям и знакомым, которые наперебой предлагали мне всякого рода работу. Я пытался заняться каким-либо делом, но дольше нескольких месяцев не задерживался нигде.
      - Может быть, причина кроется в том, что это ваш отец старался вас пристроить, - предположила Сорча.
      - Возможно, - согласился Рун, - хотя я сам не прикладывал никаких усилий, чтобы найти подходящую работу. Где-то в глубине души у меня зрела мысль, что в один прекрасный день из меня получится промышленный магнат и я поражу всех. Но в то время карьера меня не интересовала.
      - А что вас интересовало? Он усмехнулся.
      - Автомобильные гонки, скачки, женщины и т.п. Моя беготня с места на место продолжалась года два, причем члены моей семьи были крайне недовольны. Потом я решил, что мне надо попутешествовать. Отец благословил меня на это, так как был уверен, что в конце концов я остепенюсь. И я отправился в Непал, где чуть было не стал буддистом. Путешествовал по Таиланду и даже побывал в Австралии. - Рун улыбнулся своим воспоминаниям. Это был величайший опыт моей жизни, но, когда пришло время вернуться домой и заняться карьерой, мне снова стало скучно. Я перепробовал целый ряд различных занятий, а затем после невероятного скандала отец заявил мне, что такая жизнь завела меня в тупик. И я отправился в Штаты.
      Сорча взглянула на него поверх солнцезащитных очков.
      - Без благословения отца?
      - Он благословил меня коленкой под зад, - усмехнулся Рун. - Отец умудрился даже ограничить доступ к своему капиталу. И я благодарен ему за это, потому что прежде тратил деньги как заблагорассудится, вроде вас... и он улыбнулся. - В Америке мне довелось поработать в разных местах.
      - Например? - спросила она, глядя на него с восхищением.
      - Я качал газ, работал шофером и разнорабочим на стройке. Однажды я даже застрял на два года на фабрике в Калифорнии. Но в один прекрасный день понял, что сыт по горло такой работой и девушкой, с которой жил, да и самим собой. И вот я вернулся в Португалию и предстал перед осуждающим взором отца. Раньше я не обращал внимания на его слова, когда он утверждал, что я просто неудачник. Но теперь я приближался к своему тридцатилетию. Мои ровесники делали карьеру, и... - Рун пожал плечами, - сравнение было не в мою пользу. Отец снова предложил мне вступить в семейную компанию и работать вместе с братьями, но я отказался. Я не знал, чего хочу, мне было ясно лишь одно: мне нужно самому пробить себе дорогу и, если я когда-нибудь смогу ходить с гордо поднятой головой, это будет моей личной заслугой!
      - Видимо, вас тогда охватило отчаяние, - заметила Сорча.
      - Совершенно верно. Я обращался в разные фирмы, предлагая свои услуги, начиная с рекламы и кончая консультациями, но, не имея специального образования в этих областях, а также и опыта, я всегда получал ответ:
      "Спасибо, ваши услуги нам не нужны". Случайно я заметил объявление, что "Клубу Марим" нужен управляющий, - он отхлебнул еще вина, - но, когда меня пригласили на собеседование и предложили работу, я никак не мог решиться. По правде говоря, вся работа в клубе долго сводилась к деятельности смотрителя.
      - Я не представляю себе Хорхе в роли нанимателя, - заметила Сорча.
      - Его безразличие было очевидным, - согласился Рун. - Но я понимал, что в "Клубе Марим" заложен большой потенциал.
      - И вскоре вы пустили в ход эти возможности?
      Он кивнул:
      - К величайшему удивлению моего отца, я стал одним из вдохновителей и создателей всех достижений клуба, а Хорхе соглашался со всем, что бы я ни предлагал. Спасибо Небесам, потому что если б я не попал сюда...
      - Вы бы попали в какое-нибудь другое место, - сказала Сорча.
      - Кто знает? Может быть, и так, но Хорхе предоставил мне такие возможности, за которые я буду вечно его благодарить, и вот поэтому, когда ему хотелось поговорить о вас, я чувствовал себя обязанным его выслушать. Рун пододвинулся ближе к ней. - Простите меня.
      Сорча улыбнулась.
      - Я вас простила.
      - Ну вот, теперь, когда все прояснилось, как насчет нас? - спросил он.
      Пока он рассказывал о себе, Сорча была спокойна, но теперь ее нервы вновь напряглись.
      - Что.., что вы имеете в виду? - начала она, запинаясь.
      Рун коснулся пальцами ее щеки.
      - Сорча, я все время мысленно вижу, как вы стоите в бассейне. Один Бог знает, как я хочу вас. Да и вы тоже хотите меня, - тихо добавил он.
      Хотя в его утверждении не заключалось вопроса, какое-то мгновение она могла еще попытаться побороть их обоюдное желание. Но она не сделала этого. Будто завороженная прикосновением его пальцев и звуком голоса, она неотрывно смотрела на него. Неутоленный любовный голод, который она читала в его глазах, передавался ей, вызывая ответное чувство. Жажда любви уничтожала все сомнения и страхи.
      Рун взял из рук Сорчи стакан, поставил на стол рядом со своим и обнял ее. Сначала он лишь слегка коснулся ее губ, но почти тут же стал покрывать ее лицо страстными поцелуями. Дыхание Сорчи участилось, и она прижалась к Рун всем телом. Он прав, земля вращается быстрее, когда они обнимают друг друга. А если земля так быстро вращается...
      Сама не зная почему, Сорча принялась теребить пуговицы на его рубашке.
      - Ты их оторвешь, - прошептал Рун.
      - Мне все равно.
      Он улыбнулся, довольный тем, что ее прежняя скованность исчезла и она так же жаждала любви, как и он.
      - Но мне не хочется их потом пришивать, разреши, я тебе помогу.
      Они вместе расстегнули пуговицы его рубашки, и Рун одним движением стянул ее с себя. Девушке, восхищенной мужественной красотой его тела, страстно захотелось потрогать эту смуглую кожу, и она приложила ладони сначала к плечам, потом ниже, к груди, и, когда ее пальцы прикоснулись к его соскам, Рун вздрогнул.
      - Я хочу смотреть на тебя, ласкать, - пробормотал он, сорвал с нее рубашку и бросил на пол. Затем проворно стянул с нее купальник. - У тебя прекрасная грудь, - произнес он хрипло. - Такая круглая, крепкая, - он нежно погладил ее, - и шелковистая.
      Наклонившись, он поцеловал соски, и Сорча ощутила прилив невероятного блаженства. Дрожь радости пробежала по ее телу. Это были ласки опытного любовника, и волны желания тотчас стали прокатываться по ее телу. Это был зрелый мужчина, который знал, как давать и получать наслаждение. Она открыла глаза и увидела его темноволосую голову на своей груди. Запустив руку в его шевелюру, Сорча стала наматывать кольца волос на пальцы, стараясь крепче прижаться к нему в ответ на те чувства, которые он в ней зажег.
      - О Боже, Сорча, - простонал, тяжело дыша, Рун, лаская влажную от его поцелуев кожу.
      Когда он всем телом опустился на нее, она изогнулась ему навстречу, наслаждаясь сладкой мукой от прикосновений его языка и зубов. Она не знала, что можно так страстно желать, испытывать такую жажду близости. Когда Рун еще раз отпрянул от нее, Сорча обняла его за плечи и потерлась грудью о его грудь, отчего он снова вздрогнул.
      - Ты колдунья. Прекрасная мучительница, - сказал он и, схватив руку Сорчи, потянул ее вниз и приложил к джинсам. - Я хочу видеть твое лицо в тот миг, когда ты станешь моей, - пробормотал он хриплым голосом.
      Ее охватила паника: до сих пор все было великолепно, но теперь, когда их любовь готова была вот-вот достичь своей вершины, она опять ничего не почувствует. А Рун не тот человек, которого можно обмануть.
      - Что случилось? - спросил он, отстраняясь от нее.
      Сорча улыбнулась. Уступить приступу нервозности было бы глупо. Все должно быть прекрасно, разве нет?
      - Ничего, - ответила она. Он перевел дух.
      - Сорча, я уверен в своих чувствах, но ты тоже должна быть уверена в своих.
      - Конечно, - сказала она торопливо.
      - Почему же ты вдруг отпрянула? Я понимаю, ты о чем-то подумала... И это тебя смутило. - Рун еще раз вздохнул. - Но поверь, для меня это не просто игра, - твердо произнес он. - Ты ведь не считаешь, что я хочу тебя соблазнить? Мы зашли так далеко, и вдруг все остановилось. - Он сжал губы, и она увидела выражение страдания на его лице. - Ради всего святого, как ты можешь так поступать?
      - Но я ничего не сделала, - запротестовала Сорча, встревоженная его проницательностью.
      - Скажи мне, что случилось?
      - Ничего, - ответила она и снова улыбнулась.
      Рун потянулся к своей рубашке.
      - Такие женщины, как ты, называются... - произнес он с горечью, натягивая рубашку. - Женщины, которые нарочно возбуждают, а потом...
      Сорча застегнула купальник.
      - Ты меня тоже возбудил, - сказала она в свою защиту.
      - Ты меня втянула в то, что называется прелюдией любви, - заявил он грубо. - Но ты сама не желала любви.
      - Не правда! - воскликнула она.
      - Тогда объясни, почему такой поворот от ворот? Ты опять хочешь укрыться за стеной молчания? - спросил он с ядовитой усмешкой.
      Она нахмурилась.
      - Не понимаю.
      - Не понимаешь? Я уже заметил, что иногда, когда разговор, например, заходит о твоем отчиме, ты или отвечаешь односложно, или говоришь, что не хочешь касаться этой темы. - Рун стал застегивать пуговицы рубашки. - Но если и теперь ты не пожелаешь со мной говорить, я, пожалуй, уйду.
      Он встал с дивана, и в груди Сорчи все сжалось. Пусть уже не приходится мечтать о близости, к которой она стремилась, но она не может разрешить ему так просто уйти. Не может допустить, чтобы он думал, будто она его обманывала. Она должна рассказать правду.
      - Я.., я боялась, что, если мне придется изображать восторг.., ты догадаешься.
      - А зачем тебе притворяться? - резко спросил он.
      - Дело в том, что... - ее лицо потемнело, - я обычно не получаю удовольствия от любви.
      Рун недоверчиво усмехнулся.
      - Ты заслуживаешь лучшей доли.
      Я фригидная женщина, настаивала она.
      - Фу.., какая чушь! - возразил Рун.
      - Но это так и есть.
      - Ты, наверное, забыла, что я видел тебя, когда ты наслаждалась прикосновением воды и ласками солнечных лучей, забыла, как несколько минут назад ты готова была сорвать с меня рубашку, - сказал он грубо, с издевкой.
      - Может быть, но...
      - Ты думаешь, что я не могу отличить сексуальную женщину от фригидной? Я прекрасно знаю, что если б ты мне принадлежала, то отдавалась бы целиком, без остатка. О'кей, ты считаешь себя фригидной, - произнес он нетерпеливо, когда она нахмурилась. - Тогда объясни - почему?
      - Это.., это произошло из-за того, что случилось со мной, когда я еще была девочкой, - сказала Сорча и, к своему неудовольствию, почувствовала, как слезы подступают к ее глазам.
      Рука Рун задержалась на полпути от одной пуговицы к другой, и он посмотрел на Сорчу.
      - Ты плачешь?
      - Нет, - ответила она и торопливо смахнула набежавшую слезу.
      Он сел рядом с ней на диван.
      - Сорча, мне обязательно нужно все знать, расскажи, - произнес он нежным голосом и погладил ее руку. - Пожалуйста.