На это Виктору было плевать. Он привык к своему положению отверженного, давно научился не полагаться на других или на обстоятельства. Люди ненадежны, обстоятельства неопределенны. Лучше самому определять свой путь, свои действия. Хуже некуда — зависеть от чьих-то капризов.

Из додзе он ушел разозленный на Ютаку и Кимуру, по их вине он опоздал на трамвай в 9:15 от станции метро «Икэбукуро». Следующий будет через час, в такое время они редко ходят. Ютака и Кимура еще приглашали его в бар рядом с додзе, но Виктор отказался, разумеется. С этими придурками у него не было ничего общего, алкоголя и табака он не употреблял, женщинами не интересовался.

Будь проклят этот Пак И, как ему вообще могло прийти в голову, что Виктор передумает. Он коснулся раны на щеке. Бабушка Акаси хорошо обработала ее, сначала натерла тонким ломтиком огурца, затем помазала яичным белком. Кровотечение и боль прекратились, но маленький шрам останется. Пометка И. Виктор бесился каждый раз, когда вспоминал об этом.

Сейчас Виктору очень хотелось есть. От запахов на каждом углу, где стояли тележки с вареными яйцами и рыбой, у него рот беспрестанно наполнялся слюной. Он украл у слепого уличного торговца такояки — жареные колобки из муки и кусочков осьминога. Вины он при этом не чувствовал, так как признавал только свои обязательства перед самим собой.

Такояки Виктор съел на ходу, пробираясь по узким извилистым улочкам, пахнущим водорослями и жареной пищей — с обеих сторон дешевые бары, оборванные старики с чашами для милостыни, предсказатели будущего за низкими столиками… Но такояки только разожгли его аппетит — после тренировок он всегда мучился голодом. Бабушка говорила, что единственные требования, которым Виктор уступает, это требования желудка.

Добравшись до станции, он решил убить время, гуляя по уличному рынку — как раз напротив станции. Один предмет из выставленных на продажу особенно привлек его внимание, яшмовый пенал с набором для каллиграфии. Очень старый на вид и очень красивый. Он обязательно понравился бы его бабушке. Бабушка была весьма сильна в каллиграфии, ловко работала кистью из оленьих волос, выводя сложные кандзи, японские иероглифы. Она и его немного научила.

Вместе с кистью нужна еще индийская палочка, бумага ручной выделки и, конечно, тушечница. Немножко воды в тушечницу, растереть палочкой, и получается специальная жидкость, необходимая для этого древнего и тонкого искусства.

Яшмовый набор — или просто тушечница — привлекший внимание Виктора, стоил не дешево. Он с интересом наблюдал, как продавец, брюзгливый толстяк с улыбкой-гримасой, довольно грубо говорит с двумя педерастами, которые устроили торг, пытаясь сбить цену. Толстяк заявил, что торговаться не будет, тушечница единственная в своем роде. А кто этого не понимает, пусть отправляется к дьяволу. Цена установлена и на этом конец.

Он прижал тушечницу к груди обеими руками, будто защищая — человек, который, чтобы выжить, должен подозревать в каждом худшее. Виктор собирался украсть тушечницу, но для этого был необходим какой-то отвлекающий маневр. Ну, хитрости у Виктора хватит…

Он пошел обратно в направлении додзе, но свернул на первую же боковую улочку — дешевые меблирашки, публичные бани и бары-закусочные — и медленно пошел по ней, осматривая переполненные мусорные баки, он даже порылся в одном-двух, пока не нашел то, что ему было нужно. Пустой бумажный мешок. Испачканный жиром, мятый и достаточно большой для его цели.

Потом он стал искать кошку. В таком районе полно бродячих. Виктор увидел сразу троих перед баром-сусичной, они пришли туда в надежде на какие-нибудь объедки. Он выбрал худую кошчонку с грязным коричневым мехом, торчащими ребрами и без одного уха. Отвратительное существо. И уже недалекое от смерти, хотя на это Виктору было плевать.

Он схватил кошку той же рукой, в которой сжимал бумажный мешок, другой подобрал гниющую рыбью голову — кошке будет чем заняться — и поспешил обратно к трамвайной станции. Вблизи уличного рынка Виктор сунул кошку и рыбью голову в мешок и вытер руки о штаны, торжественно пообещав себе очень долгую, очень горячую ванну, когда вернется домой.

Приближаясь к толстому продавцу, в чьих владениях он присмотрел яшмовую тушечницу, Виктор увидел, что там уже есть двое покупателей. Старик с тростью. И молодая женщина, стройная, в желтом кимоно, она интересовалась палочками для еды из слоновой кости. Тушечница по-прежнему лежала на расстоянии вытянутой руки от продавца.

Виктор остановился позади старика и молодой женщины, совсем рядом. Оглядевшись — не смотрит ли кто — он вытащил из кармана перочинный нож. Раскрыл лезвие. Нагнувшись, положил мешок на землю, заглянул в него и улыбнулся. Потом руку с ножом просунул в мешок и отрезал кошке хвост. Кошка, орущая и барахтающаяся, была еще в мешке, когда Виктор бросил его мимо старика, на одеяло с разложенными товарами — там она выскочила, завывая, разбрызгивая кровь, и побежала прямо на толстяка, присевшего у своих товаров. Виктор поднялся, наткнувшись при этом на старика: тот упал на одеяло.

Громко извиняясь, Виктор наклонился к старику, чтобы помочь ему встать, и в то же время схватил тушечницу, спрятал в складках своей ги, потом еще несколько секунд возился со стариком. А еще через несколько мгновений Виктор скрылся в толпе. Он услышал громкий медный гудок трамвая и, вне себя от радостного волнения, ускорил шаги, чувствуя, что усвоил сегодня нечто важное. Мало целиться, нужно еще и бить.

Было уже почти одиннадцать часов, когда Виктор приближался к своему дому. При свете новой луны он поставил свои туфли на порог, отодвинул амадо, внешнюю скользящую дверь из тонких досок, и вошел в темную переднюю комнату. Свет здесь исходил только от хибати в углу, тлеющие древесные угли окрашивали бледно-красным часть пола, покрытого татами. Не разбудить бабушку, напомнил себе Виктор.

Он вытащил тушечницу из своей ги, думая, что бабушка, наверное, устала его ждать и спит сейчас в задней комнате, положив под подушку изображение баку. Баку — это мифическое существо, похожее на медведя, с блестящим мехом и маленькой остроконечной головой, оно поедает дурные сны, и человек спит спокойнее. Бабушка Акаси говорила, что баку всегда съедает ее кошмары, и не ложилась без такой картинки под головой.

Виктор собирался оставить тушечницу рядом с ее постелью, пусть это будет первое, что она увидит утром. Он ее подразнит, скажет, что баку не сумел разжевать тушечницу и оставил ее здесь. Вообще-то Виктор намеревался сказать ей, что тушечницу нашел, а она притворится, конечно, будто верит — бабушка понимает: ее одобрение очень много для него значит.

Он посмотрел на хибати, ожидая, что там сохраняется теплым его ужин — обещанный вареный угорь с рисом. А вместо того увидел изрядно помятый черный чайник, единственный чайник, который у них был. Странно. Не похоже на бабушку — лечь в постель, не позаботившись о его ужине. Она всегда старалась его побаловать… Почему же она не оставила ему еду?

На полу рядом с чайником он увидел чашки, блюдца, полотенчики для рук, невскрытый пакетик зеленого чая, все аккуратно разложенное и, судя по всему, нетронутое. Бабушка Виктора всегда готовила чай для тех, кто приходил с ней посоветоваться. В этот вечер она ожидала господина Таиру, он занимал небольшой пост в крупном токийском банке. Давнишний клиент, он прислал ей записку, скрепленную личной печатью, в которой говорил о необходимости срочно встретиться с ней по важному делу. По какому, в записке не говорилось. Однако господин Таира настаивал на встрече этим вечером.

Охранять бабушку во время такого визита Виктор не видел необходимости. Он видел не раз этого господина Таиру — маленького печального человечка, всегда будто на грани слез. Совершенно не опасен ни для кого. Банковский служащий был среднего роста, с блестящим лбом, сросшимися на переносице бровями, носил всегда галстуки в черно-белый горошек. Он с большим уважением относился к Есано Акаси, всегда приносил ей в подарок продукты или деньги. Ранее он уже советовался с ней по поводу строительства нового дома и выбора хирурга для операции удаления матки у его жены. Он также последовал ее совету и отменил свадьбу дочери с человеком, которого впоследствии арестовали за кражу и поджог.

Чайник, чашки, полотенца. В точности там, где бабушка поместила их несколько часов назад.

Что случилось?

Может быть, господин Таира не пришел. Если так, то еда Виктора должна бы греться на хибати. Или бабушка могла внезапно заболеть. Начиная беспокоиться, Виктор зажег бамбуковую настольную лампу и окликнул бабушку по имени. Моргнул, привыкая к приятному рассеянному свету, плеснувшего из-за серого абажура, расписанного журавлями в полете. Он уже собирался окликнуть ее еще раз, когда вдруг взглянул на токонома, альков в углу комнаты. Бабушка, всегда очень аккуратная, держала вазу с узором из живых цветов и гобелен в этом алькове. И то и другое лежало сейчас рядом с альковом, гобелен разодранный на клочки, вода от цветов темнела пятном на татами.

И следы ног. Они вели от алькова к задним комнатам. Какой-то олух шлялся по дому в ботинках, отвратительно. Ботинки касаются земли и становятся нечистыми, а нечистым вещам не место в доме. У Виктора глаза стали жесткими, на виске забилась венка. Он стиснул оба кулака, костяшки пальцев побелели. Ничего бы этого не было, будь он здесь. Если бы он пропустил тренировку, остался дома, он бы разобрался с тем, кто проявил такое неуважение к бабушке. Да, человек, который ходил здесь в ботинках и разорил токонома, пожалел бы о том, что родился на этот свет.

Будь он здесь…

Ужасная догадка начала пробиваться к нему в мозг, догадка настолько немыслимая, что он весь похолодел. Двигаясь будто в ужасном, безнадежном сне, он выронил ги и побежал в заднюю часть домика. В узком темном коридоре он отодвинул вторую дверь слева. Комната бабушки. Он застонал, низко и страшно, увидев два тела, лежавшие на полу в лунном свете, проникавшем через разорванную рисовую бумагу на окне.

Всхлипывая и прерывисто дыша, Виктор переступил через окровавленное, избитое тело господина Таиры и встал на колени рядом с бабушкой. Он осторожно привлек ее мертвое тело к себе. Стал целовать белые волосы, запекшиеся от крови, сморщенное лицо, избитое почти до неузнаваемости. Покачиваясь вперед-назад, он шепотом повторял ее имя.

Никогда Виктор не чувствовал такой ненависти к жизни как сейчас. Тишина вокруг, эта тишина, он знал, останется с ним навсегда. Скорбь никогда его не оставит и счастливым он уже не будет. Эта скорбь стала сокрушительной силой внутри его существа. Она разрушила его, он будто снова стал ни на что не способным ребенком. Сейчас он корил себя за то, что не любил бабушку еще больше.

Вернись ко мне, молил он. Пожалуйста, пожалуйста вернись. Невольно напрягал слух, ожидая услышать ее голос и зная, что не услышит. Он взглянул на труп Таиры, такой аккуратный в черном костюме и горошковом галстуке, провел глазами по комнате и увидел, что осиирэ, шкафчики, разломаны, одежда и постельные принадлежности разбросаны кругом. Раздвижная дверь, отделявшая его комнату от бабушкиной, наполовину открыта — и его комната тоже разгромлена, кто-то здесь что-то лихорадочно искал. Книги Виктора и его записи об искусстве боя и пыток раскиданы…

Все так же стоя на коленях, он прижимал к себе бабушку, покачивался вперед-назад и постанывал едва слышно. Тушечницу он по-прежнему сжимал в руке.

Хихикая и чуть пошатываясь при ходьбе, Ютака явился один в додзе Пака И незадолго до полуночи. Маленький мотоциклист был пьян и не скрывал этого. Ему понадобились две руки, чтобы вставить ключ в замок, и он захихикал еще громче, потому что вспомнил слова отца: все пьяницы — волшебники, они умеют превращать алкоголь в мочу. Ютака вошел в додзе, захлопнул дверь. Включил свет. Нахмурился, вспоминая, зачем сюда пришел.

Улыбнулся.

Он вспомнил.

Записка от Пака И.

Ее доставили Ютаке в бар чуть дальше по улице — совсем дешевый бар, ни хостессы, ни телефона, ни телевизора. Только бар, несколько табуреток и много выпивки. Доставил записку слепой нищий. Согбенный старик с язвами на ногах и почти беззубый.

«Нужно срочно встретиться, — написал Пак И. — Полиция знает, что мы завтра идем бить студентов. Придется менять планы. Немедленно приходи в додзе. Объясню новый план».

Значит, полиция хочет вмешаться. Ютаку это не удивило. Полицейские не любят студентов, но не любят и когда ребята И участвуют в беспорядках. Может быть, полиция припугнула И. Если так, это будет стоить Ютаке и другим денег, потому что жадный И захочет отобрать то, что он уже выдал авансом. В додзе шутили: скряга И не выбрасывает использованные презервативы, он из них делает спальные мешки для ручных мышей, которые держат его дети.

Ютака терпеть не мог расставаться с деньгами. Ну прямо ненавидел. Но если И приказывает что-то, надо выполнять, иначе будет плохо. Вот же проклятый кореец, оторвал его от пива, сливового вина и бренди из сладкого картофеля. Черт возьми, и это в Японии, где человек имеет право пить столько, сколько он хочет. Ему не мешают пить и его не критикуют. Можешь блевануть принародно, можешь помочиться на платформу в подземке, ничего страшного. Пьянство приносит счастье, хотя и крадет при этом мозги.

Ютака оттолкнулся от двери и шатаясь поплелся туда, где располагалась контора И. Надо сходить в личный туалет корейца, пока тот не появился. И в свою контору никого не пускал. Не хотел, чтобы в бумагах его рылись или утащили что-нибудь. Два-три раза в неделю он открывал автомат с кока-колой и считал банки, приплюсовывая пустые. Если хоть одной не хватало — ну, все.

Ютака успел добежать до маленького туалета и постарался не обмочить там все углы. При этом он молился богам, чтобы его не вырвало. По дороге сюда каждую секунду боялся, что вот сейчас вырвет — но пока обходилось. Более того, он наткнулся на велосипедиста, студента, и сбил его на землю просто для удовольствия. Попинал в живот и ребра и очень весело пошел дальше. Ютака не любил студентов. У них все преимущества. Деньги, семья, возможность получить хорошую работу. А ему досталось одно дерьмо. Ладно, сегодня выдал одному, завтра и другие получат.

Закончив, он спустил воду и повернулся к умывальнику. Посмотрел в зеркало. Глаза красные. Волосы исчезают слишком быстро. Лицо серое, как брюхо змеи. Он набрал холодной воды в ладони, умылся. Во рту засел какой-то странный вкус, и Ютака, недоумевая, не сразу вспомнил, что наелся вареного тофу с имбирем и весенним луком. Его любимая закуска. Он наполнил рот водой, ополоснул, сплюнул. Вкус вареного тофу никуда не делся.

Ютака продолжал умывать лицо, думая, как чертовски хитро он обошелся с господином Виктором Полтавой. Задержал его здесь, в додзе, как приказал ему Пак И. Задержал настолько, чтобы на трамвай он никак не успел. Делай что угодно, сказал ему Пак И, но этим трамваем он уехать не должен. Ютака все сделал как надо, хотя этот недоумок Кимура чуть не испортил дело, не выдал игру. Дурак проклятый. Полтава не глуп, на какую-то отчаянную секунду Ютаке показалось, что он о чем-то догадывается.

Таиру необходимо нейтрализовать, сказал Пак И. Он слишком много знает. Из-за него важный человек может попасть в тюрьму. А если Таира успел поговорить со старухой, этой мико, то и она знает слишком много. Ее тоже придется нейтрализовать. И ничего не сказал о том, что он боится Виктора Полтавы. Только подчеркнул, что будет лучше, если русского в это время не окажется дома. Позаботься, чтобы его не было.

Хорошенько умывшись, Ютака вытер лицо полой рубашки, растер виски, чтобы кровь бежала быстрее. Надо быть в форме, когда придет И. Но голова и сейчас покруживалась. Ладно, подумал он. Пусть И расскажет свой новый план, потом я вернусь в бар и буду пить, пока не увижу две луны и меня не придется укладывать в постель лопатой. Он хихикнул, поднимая глаза к зеркалу. И увидел там Виктора Полтаву.

Ютака моргнул. Тряхнул головой. Это воспоминание надо отогнать.

Но Виктор Полтава, голубоглазый русский мерзавец, не желал исчезать. Он продолжал смотреть на Ютаку. У Ютаки пересохло горло. Появилось предощущение чего-то ужасного и неизбежного. Он заставил себя улыбнуться. Тошнило его сильнее прежнего.

Он начал поворачиваться, открыл рот. Виктор ударил его ногой в поясницу, и маленький мотоциклист рухнул на умывальник, вспыхнувшая в спине боль затопила мозг. Столкновение с умывальником наконец спровоцировало у него рвоту, и он согнулся, головой в раковину. Виктор ударил его в почки — раз, два.

Голова Ютаки дернулась вверх, полупереваренная пища сфонтанировала на зеркало. Виктор ударил его в правый коленный сгиб сзади, и Ютака упал на пол в сидячем положении. Он даже вскрикнуть не успел, Виктор опустился на колени за его спиной, обхватил правой рукой шею и сильно потянул назад. Левой рукой Виктор надавил на голову Ютаки вперед.

Ютака захрипел, лицо его покраснело. Глаза остекленели. Потом Виктор ослабил давление. Совсем немного.

Виктор спокойно проговорил:

— Я знаю, почему ты и Кимура не давали мне уйти из додзе. Теперь ты скажешь, кто приказал это сделать.

Пак И был в ярости. Он выбрался из своего «Ниссана», захлопнул дверцу и быстро прошел несколько шагов к своему додзе. Это пьяное дерьмо Ютака. Он позвонил и сказал, что в додзе пожар. Нарушил такой крепкий сон, вопил в трубку, что надо ехать быстрее. Ну, И приехал, а додзе не горит. Ни дыма, ни огня, совсем никакого пожара нет. Ничего, сейчас он доберется до Ютаки…

Наверное, он пил где-нибудь с друзьями. Напился, должно быть, зверски. А кто-нибудь с ним поспорил, что у него не хватит смелости позвонить И, вызвать его в додзе. Впредь этот сраный мотоциклист будет для своих шуток жертв выбирать осторожнее.

И мог бы понять, что ничего не случилось, когда свернул на эту улицу и увидел постового полицейского, он возвращался к своей будке. Вся улица показалась ему тихой, будто кладбище. К додзе И подъезжал уже вне себя от злости.

Додзе.

Передняя дверь открыта. Свет в коридоре включен — зря тратятся деньги И. Ютака и за это ответит. Но, по крайней мере, Ютака и этот болван Кимура смогли продержать здесь Полтаву достаточно долго, И с Чибой хватило времени разделаться с Таирой и старухой. Ведьма, назвал ее Чиба. Он возненавидел старуху с первого взгляда, считая ее виновницей избиения, которое устроил ему Виктор. Избиения, унизившего Чибу в глазах якудза.

Якудза-то и попросили И убить Таиру и бабушку Полтавы. Мы в этом деле просто посыльные, сказали ему боссы. А поручение дал господин Андо, на которого ты уже работал. Затем боссы якудза напомнили И, как важен Андо-сан, что он банкир, умеющий заботиться о своих друзьях — это означало, что Андо отмывает деньги для некоторых бизнесменов, политиков и, конечно, якудза.

Сейчас пришло время друзьям Андо позаботиться о нем, а для этого нужно убить г-на Таиру, маленького человечка, который носит галстуки в горошек. Пока жив Таира, у Андо есть большой шанс попасть в тюрьму, а этого нельзя допустить ни в коем случае.

Почему Андо-сан боится этого робкого безобидного человечка?

Оба работали в одном банке, Андо был начальником Таиры. К сожалению, Таира обнаружил, совершенно случайно, что Андо растратчик. Он тратил украденные в банке деньги на приобретение ценных бумаг, которые всегда легко превратить в наличные — всегда в небольших количествах, чтобы не вызывать подозрений. Чеки и платежные поручения он депонировал на специальные счета в Гонконге, Сеуле и Сингапуре. А счета эти использовал для приобретения облигаций и акций в Европе. Деньги оказывались скрытыми без ясного следа.

Трудолюбивый и скромный г-н Таира не хотел навлекать бесчестье на банк, которому столь верно служил много лет, и за решением трудной проблемы он обратился к бабушке Полтавы. Не было секретом, что он и раньше обращался к мико и считал ее божественно вдохновленной.

И знал, насколько Андо ценен для якудза. Никто не умеет перемещать деньги из страны в страну эффективнее, чем банкир, а у преступного мира много денег, которые нуждаются в перемещении. Сам И тоже иногда служил курьером у якудза, отвозил деньги на Гавайи, в Гонконг, один раз даже в Сан-Франциско. Что же до Андо, то И охранял его, когда банкиру угрожала похищением японская Красная Армия (террористическая организация — примеч. перев). И подозревал, что Красная Армия не имеет никакого отношения к угрозам, что это какие-то мелкие бандиты хотят быстро разбогатеть. И сохранил банкиру жизнь и неплохо заработал на этом.

И без скрипа выполнял грязную работу для якудза. Платили хорошо, а потом и он мог обратиться к якудза за какой-нибудь помощью. Когда рука моет руку, темный путь по жизни становится легче. А Чибе якудза приказали идти на дело вместе с И, давая возможность вернуть себе лицо. И чтобы никаких неудач.

Мы обещали г-ну Андо полную секретность, сказали И якудза. Таира должен унести свое опасное знание об Андо в могилу. А старуха должна унести в могилу все, что мог сказать ей Таира. Обыщите дом, вдруг она записала свои разговоры с ним. Соберите все, любой клочок, который может выдать Андо. Ничего не оставляйте.

Г-н Андо устроил так, что во время убийств он находился в Макао. Его бремя переложили на кого-то другого, и он имел теперь возможность продолжать свою жизнь так, как считал нужным. Все преимущества этого мира были на его стороне, он во всех отношениях принадлежал к привилегированному классу. А себя видел как павлина среди воробьев. Ну а воробьев этих, таких как Таира и бабушка Полтавы, можно при случае съесть.

Додзе. И шел по коридору в свою контору, окликая Ютаку и ругая его за то, что он не отвечает. Ну сейчас И до него доберется, до этого пьяницы. Сделает себе запонки из его яиц.

И заметил, что дверь в его контору открыта. Там было темно, но в маленьком туалете, расположенном в стене за его столом, горел свет. Дверь туалета стояла приоткрытой. Может быть, Ютака внутри, стал на колени у фаянсового трона и разбрасывает свой обед во все мыслимые стороны. И сейчас тоже кое-что разбросает.

Он вбежал в комнату, рванул дверь туалета и обнаружил Ютаку прибитым гвоздями к внутренней стороне двери. Уши и язык были удалены и тоже прибиты гвоздями, но к полу. На лбу, глазах и щеках виднелись глубокие царапины — как будто по нему прошелся когтями зверь. Или демон.

У Пака И похолодела кровь. Он считал себя жестким и жестоким человеком, способным овладеть любой ситуацией, даже самой страшной. Но ничто в жизни не подготовило его к этому. Абсолютно ничто. Он начал дрожать, будто стоял голый в глубоком снегу…

И не мог оторвать глаз от ужаса, который был Ютакой. Он не заметил темную фигуру, которая появилась на пороге туалета. Вдруг И дернулся. Только сейчас до него дошло, что труп Ютаки покрывает тень. Темная фигура. И повернулся к ней. Слишком поздно. Фигура ударила его ногой в пах.

Выпучив глаза, И упал на колени, его охватила боль. Он всасывал воздух открытым ртом, стараясь не потерять сознание. Через несколько мгновений И не выдержал напряжения и упал на спину. Судорожно дыша, пытался встать, пытался сфокусировать взгляд. Но обнаружил, что двигаться неспособен. Обнаружил, что смотрит на демона.

И тряхнул головой, отгоняя наваждение. Однако демон никуда не делся. Мускулистая плотная фигура, на ней только маска демона и из шкуры тигра набедренная повязка. Босиком. С когтями.

Подняв правую ногу, демон обрушил пятку на нос И. И откатился. Используя все свое умение и опыт, он смог подняться на колени. Но удар в пах очень ослабил его, больше И ничего не успел сделать — демон ударил его ногой в голову, отшвырнул назад. Уже почти теряя сознание, кореец перекатился на живот, он упорно старался встать, хотя прибавилась новая боль — в сломанной челюсти. Но демон уже бросился на него, прижал коленом между лопаток. И уже не сопротивлялся, когда ему завели руки за спину и связали запястья проволокой.

Демон одной рукой перевернул И на спину, потом опустился рядом с ним. Оглушенный И воистину верил, что на него напал демон, потому что человек так сильно бить не может. Боль в паху была невыносимая. И голова болезненно пульсировала. Проволока врезалась в плоть, не пуская кровь в запястья и кисти. Он ужасно боялся когтей демона. Нет, это не когти. Это согнутые кухонные вилки. Кухонные вилки с окровавленными зубьями.

Сев И на грудь, демон закрыл рукою ему рот. Потом зубьями вилки медленно прошелся по лбу, оставляя глубокие, до кости, борозды. И пытался освободиться, но не смог.

Вонзив ту же вилку рядом с глазницей И, демон медленно повел ее вниз. Опять И попытался сбросить демона. Опять ничего не получилось.

Демон убрал руку ото рта И, быстро резанул вилкой по губам, опять закрыл корейцу рот. По-прежнему демон не издавал ни звука.

Теперь демон коснулся окровавленной вилкой правого глаза И. Коснулся, но не нажал.

Рука освободила рот И, демон спросил:

— Где Чиба?

Охваченный ужасом, И замотал головой.

— Я не знаю. Я…

Рука закрыла рот, вилка погрузилась в глаз, но чуть-чуть. И бешено метался из стороны в сторону. Демон без труда удерживался у него на груди.

Снова рука покинула рот И, снова демон спросил, где Чиба.

И заговорил очень быстро.

— Шлюха. Он у шлюхи, но я не знаю у какой. Теперь их у него много, он же якудза. Я клянусь, что это правда. Клянусь, правда. Завтра. Его можно будет найти завтра в Токийском университете. Там он, там мы должны напасть на студентов.

Демон молчал некоторое время. Потом, закрыв И рот, вилкой оторвал у него ухо. Потом разорвал ему угол рта, засунул зубцы в ноздри.

И в это время брыкался, повизгивал, молил глазами. Кровь стекала по его лицу, на руку демону. Не вынимая вилки из носа И, демон проговорил:

— Расскажи о человеке, который приказал тебе убить мою бабушку.

Токийский университет. Студенческое ралли началось у лекционного зала «Ясуда» около полудня. Это главное здание университета, дар богатого бизнесмена, в 1968 году оно было занято бунтовавшими студентами. Тогда понадобилось почти девять тысяч полицейских с вертолетами и слезоточивым газом, чтобы выбить их оттуда. Студенты отбивались дубинками, кирпичами, горящими брусьями, и после окончания беспорядков здание стало уже ни на что не годным. Сейчас это всего лишь пустая выгоревшая раковина.

На сегодняшнее ралли собралось около трех тысяч студентов, они пришли выслушать группу воинствующих активистов. Активисты эти возглавили протест против крупного производителя автомобилей, чьи индустриальные роботы случайно убили двух женщин, работниц на фабрике. Роботы, утверждали они, буквально вытесняют человеческий труд с лица земли. Мы защищаем японцев, которые боятся за свои рабочие места, заявляли активисты. Рабочих не может не тревожить использование роботов — они быстрее, точнее, нетребовательны, изготовленная ими продукция получается дешевле. Бизнесмены и политики, однако же, предпочитают роботов, считая их чем-то вроде новой главы в истории экономического успеха Японии, величайшей истории такого рода в мире.

Между собой некоторые бизнесмены говорили, что всех, кто выступает против такого прекрасного инструмента как робот, следует считать предателями. А предателей необходимо наказывать.

В юго-западной части кампуса Чиба надел зеркальные очки от солнца и вышел из тени дерева гинкго. Взглянул на вещевой мешок, лежавший под ногами, потом обвел глазами направлявшихся к нему бойцов, ребят Пака И. Они только что вошли в «Акамон», «Красные Врата» — это один из входов в университет и популярное место встречи студентов. Все явились вовремя. За исключением Пака И и Ютаки.

Чиба повернулся к «Красным Вратам». Он не был образованным человеком и не хотел им быть, но японские древности ему нравились. Например, «Красные Врата»: единственное, что осталось от дома Маэда, выстроенного в те времена, когда Маэда относились к самым богатым кланам — а жили они здесь, на территории теперешнего университета. Чиба попробовал представить, как выглядел тогда этот дом. Наверняка он был красивее, чем университет. Какие-то говенно-желтые кирпичные здания, а вокруг улочки с дешевыми гостиницами, в которых живут ленивые, ни на что не годные студенты.

Жаль, что не довелось жить во времена Маэда. Уж он бы служил им хорошо. Убивал их врагов одним ударом длинного меча. Сейчас он служит якудза и предан им всем сердцем. Служит с честью.

Что знают о чести эти разнеженные университетские мальчики? У них жизнь легкая. Университет — как отпуск на четыре года. Занятие для слабых. Чиба терпеть не мог этих медуз, которым никогда ничего не приходилось зарабатывать своим трудом. Девки их тоже ему не очень нравились. Напыщенные сучки. Ведут себя так, будто у них это место из золота сделано. Он знает, что им нужно. Нужно, чтобы их трахал в задницу настоящий мужчина, такой как он.

Бойцы И подошли уже к дереву гинкго. Они поклонились Чибе, как и следовало, потому что он был главный. Он ответил на поклон, приветствуя каждого по имени и обещая день славы. Чиба считал, что безусловно превосходит их всех, так как лишь он уже убивал. Он не упоминал о прошлом вечере. Но черпал силу из тайного знания о том, что он сделал. В глазах своих якудза он опять стал человеком чести.

Студенты неподалеку не обращали на Чибу и остальных внимания, и он рассказал бойцам план. План простой. Ждать свистка. Будет тройной. По этому сигналу и напасть на студентов. А подаст сигнал бывший телохранитель императора Хирохито, он уже на ралли и возглавит атаку.

Главное — добраться до лидеров. Для этого нас и наняли, так что не забывайте. Пятеро лидеров: трое парней и две девушки. Избейте их основательно. Пусть умолкнут. Они позорят нашу священную нацию. Как узнать лидеров? Они будут на платформе перед лекционным залом «Ясуда» окруженные телохранителями и друзьями. Любой ценой доберитесь до платформы. И уничтожьте всех, кто на ней.