…Мы вернулись. И долгое время молчали об этой войне, и вспоминали погибших и без вести пропавших боевых друзей лишь в своем узком кругу.
      Молчать – не значит забыть. Мы носили эту тайну в себе почти сорок лет. Но нам нечего стыдиться.
      А.В. Сморчков, летчик-истребитель, полковник, Герой Советского Союза
      25 июня 1950 года началась война на Корейском полуострове, между Корейской Народно-Демократической Республикой (КНДР) и Республикой Корея (Южная Корея) с целью объединения Кореи в единое государство.
      Первопричиной войны стал раскол Кореи, произошедший после августа 1945 года. Его логическим следствием явилось провозглашение в 1948 году Корейской Народно-Демократической Республики (КНДР) и Республики Корея (КР). Каждая из них объявила себя единственно законной, представляющей весь корейский народ, а другую считала незаконной, марионеточной и т. д.
      В течение нескольких дней война из гражданской, как ее определили представители многих стран, переросла в крупный международный конфликт, в орбиту которого были вовлечены десятки стран и в первую очередь Соединенные Штаты Америки, Советский Союз и Китайская Народная Республика.
      Администрация Трумэна расценила начавшийся ранним утром вооруженный конфликт как посягательство на американские интересы в Восточно-Азиатском регионе и буквально с первых дней войны предоставила свои вооруженные силы для поддержки Республики Корея.
      Военное руководство США прекрасно понимало, что режим Ли Сын Мана не смог бы самостоятельно отразить агрессию КНДР. А поражение Сеула привело бы к образованию на Корейском полуострове единого государства, дружественного СССР, создало бы угрозу американским интересам в Японии. "Ничем не сдерживаемый коммунистический контроль, – писал в своем труде "Дипломатия" Г.Киссинджер, – вызвал бы к жизни призрак маячащего на горизонте общеазиатского монолитного коммунистического монстра и подорвал бы прозападную ориентацию Японии" . Это, в свою очередь, нанесло бы ощутимый удар по всей азиатской политике Вашингтона и международному престижу США. ДАчесон, Госсекретарь США в 1949- 1952 годах, впоследствии писал: "Ясно, что атака (КНДР против Юга) не давала повода для объявления войны Советскому Союзу. Также очевидно, что это был открытый вызов нашему международному статусу защитника Южной Кореи, региона огромной важности для безопасности оккупированной Японии… Мы не могли допустить захвата этого важного региона советской марионеткой прямо под нашим носом, ограничившись формальным протестом в Совете Безопасности" .
      Таким образом, американская администрация не могла допустить потери своего влияния в Азиатском регионе, и соответственно роль США, несмотря на опасения "разбудить" Москву, была предрешена.
      Следует напомнить, что после окончания Второй мировой войны американцы оставили на Дальнем Востоке мощную военную группировку с целью сохранения своего господства в юго-западной части Тихого океана. Так, непосредственно в Южной Корее находилась группа советников в составе пятисот военнослужащих, под началом бригадного генерала Дж. Робертса. В акватории (Северной и Южной Кореи) находился 7-й флот США (около 300 кораблей), а на ближайших авиабазах в Японии и на Филиппинах дислоцировались две воздушные армии – тактическая 5-я и стратегическая 20-я. Кроме того, в непосредственной близости с Кореей находились три американские пехотные дивизии, одна бронетанковая (бронекавалерийская), отдельный пехотный полк и полковая боевая группа (82 871 человек, 1081 орудие и миномет и 495 танков) и одна воздушная армия (835 самолетов) . В этом районе находилось также около 20 английских кораблей .
      К 1950 году в Южной Корее была создана оснащенная современным по тому времени оружием армия, подготовленная для наступательных военных действий. Она насчитывала: 8 пехотных дивизий, 1 отдельный полк, 12 отдельных батальонов, 161 тысяча человек личного состава, около 700 орудий и минометов, свыше 30 танков и САУ, 40 самолетов (устаревших американских образцов), 70 малых кораблей и судов .
      В свою очередь, КНА к началу военных действий в 1950 г. имела десять стрелковых дивизий (1,2, 3,4, 5,6, 10,12,13, 15-ю, из них4, 10,13,15-янаходились в стадии формирования), одну танковую бригаду (105-ю), два отдельных полка, в том числе мотоциклетный, 148 тысяч человек личного состава (по другим данным – 175 тыс. чел.). На вооружении этих боевых частей состояло 1600 орудий и минометов, 258 танков и САУ, 172 боевых самолета (по другим данным – 240) , двадцать кораблей. Кроме того, были сформированы охранные отряды министерства внутренних войск в приграничных районах . В ВВС КНА насчитывалось 2829 человек, в ВМФ – 10 307 человек. В общей сложности вооруженные силы КНДР вместе с войсками Министерства внутренних дел к началу войны насчитывали около 188 тыс. человек .
      Таким образом, соотношение сил и средств у 38-й параллели к началу военных действий было в пользу КНА: по пехоте – в 1,3 раза; артиллерии – в 1,1 раза, танкам и САУ – в 5,9 раза, самолетам – в 1,2 раза, однако в последнем случае следует заметить, что летный состав КНА в основном не закончил обучение. К маю 1950 года было подготовлено лишь 22 летчика штурмовой авиации и 10 летчиков-истребителей .
      Здесь уместно кратко охарактеризовать позицию СССР в корейской проблеме и в первую очередь в вопросе участия советских военнослужащих в войне на стороне Северной Кореи. Как свидетельствуют доступные сегодня документы из отечественных архивов, первоначально использование советских войск в корейской войне не предполагалось. В Кремле понимали, что прямое участие Вооруженных сил СССР вызовет негативную реакцию в США и в мире. Было очевидно, что Советский Союз будет обвинен во вмешательстве во внутренние дела суверенной Кореи. Более того, Москва располагала информацией о том, что вторжение армии Северной Кореи на территорию Южной будет рассматриваться в европейских кругах как прелюдия аналогичному наступлению СССР в Германии. Исходя из этого, руководство СССР с началом войны в Корее сделало четкую установку на ее ведение силами Корейской народной армии с привлечением ограниченного числа советских военных советников. Причем находившиеся в стране советники должны были руководствоваться следующими правилами:
      1. Советники самостоятельно приказы и распоряжения войскам армии не издают.
      2. Командование армии не решает самостоятельно вопросов подготовки, организации и ведения боевых действий без участия военных советников.
      3. Главное в работе советников в ходе войны и боевых действий – оказание помощи командованию армии во всесторонней оценке обстановки и принятии грамотных в оперативно-тактическом отношении решений с целью разгрома группировок противника или выхода из-под его ударов с использованием всех сил и возможностей армии.
      4. Советники могут запрашивать любые сведения от отделов и служб армии с информацией об этом своему подсоветному или начальнику штаба армии.
      5. Взаимоотношения советников с подсоветными и офицерским составом армии строятся на взаимном уважении, доброжелательности и выполнении требований Уставов КНА.
      6. Обеспечение советников всем необходимым для жизни, служебной деятельности возлагается на командование армии .
      Изменение политики в вопросе участия советских военнослужащих в боевых действиях, как ни странно, было во многом спровоцировано самими американцами.
      Во-первых, захват территории КНДР дал бы США непосредственный выход не только к сухопутной границе дружественного СССР Китая, но и непосредственно к советской. Во-вторых, победа Соединенных Штатов, как уже отмечалось, серьезно изменила бы военно-стратегическую обстановку на Дальнем Востоке в пользу США. В-третьих, к этому времени серьезно возросла напряженность в дальневосточном приграничье. Участились случаи нарушения воздушного пространства СССР американскими разведывательными самолетами. А 8 октября 1950 года произошел беспрецедентный случай – два американских штурмовика F-80 "Шутинг стар" нанесли бомбовый удар по базе ВВС Тихоокеанского флота в районе Сухой Речки . По сведениям же редакции журнала "Посев", таких налетов на аэродромы советского Приморья было совершено до десяти, в результате которых были уничтожены и получили повреждения свыше ста самолетов .
      Таким образом, роли главных участников корейской войны были определены уже в первые дни конфликта. Развивавшийся первоначально как гражданская война, он вскоре трансформировался в крупную локальную войну, в ареал которой попало более пятидесяти стран.
      Существует немало версий о начале войны в Корее. Пхеньян и Сеул всю ответственность за развязывание конфликта неизменно возлагают друг на друга. Северокорейская версия звучит следующим образом. 25 июня 1950 года южнокорейские войска значительными силами совершили внезапное нападение на территорию КНДР. Силы Корейской народной армии, отразив натиск южан, перешли в контрнаступление. Лисынмановские войска вынуждены были отступить. Развивая наступление, части КНА продолжали наступление и за короткое время овладели большей частью территории Южной Кореи . Причем нападение Южной Кореи северокорейскими властями, очевидно, предвиделось еще за месяц до начала войны. Во всяком случае, по данным американской разведки, уже с середины марта 1950 года из зоны глубиной до 5 км, примыкающей к 38-й параллели, проводилась эвакуация мирного населения.
      Иной версии придерживались представители Юга. 25 июня 1950 года в 4 часа 40 минут войска КНДР внезапно вторглись в Южную Корею. 75-тысячная армия северян пересекла 38-ю параллель и атаковала шесть стратегических пунктов вдоль нее, широко используя авиацию, артиллерию и бронетанковые части. Параллельно с этим КНА высадила на южнокорейское побережье два морских десанта. Таким образом, получается, что КНДР развернула хорошо спланированную широкомасштабную агрессию. За последние десять лет опубликовано немало документов и свидетельств, в той или иной степени подтверждающих южнокорейскую точку зрения. Однако по сей день остается ряд нерешенных вопросов, ответы на которые могли бы изменить общепринятые представления о начале войны в Корее.
      Введенные к настоящему времени в научный оборот данные о наращивании вооружения Севера и Юга убедительно свидетельствуют о том, что к войне готовились обе стороны. Причем и Ким Ир Сен и Ли Сын Ман рассматривали силовые методы как единственную возможность создания объединенной Кореи. Однако в отличие от Пхеньяна, скрывавшего свои планы нападения на Юг различного рода инициативами "о мирном объединении" Кореи, сеульские власти выступали с жесткими милитаристическими заявлениями. Да и сам южнокорейский лидер, по словам первого американского посла в РК Джона Муччио, "был чрезвычайно авторитарен, несмотря на постоянные утверждения о стремлении к подлинной демократии в Корее. Идеей фикс Ли Сын Мана являлось объединение Кореи под его руководством. Это стало бы жемчужиной в его долгой политической карьере" . Ли Сын Ман неоднократно призывал "предпринять наступление на Пхеньян". В 1949 году он прямо заявил, что войска Республики Кореи "готовы вторгнуться в Северную Корею", что "составлен план удара по коммунистам в Пхеньяне". Осенью этого же года южнокорейский министр обороны Син Сен Мо заявил: "Наша армия национальной обороны ждет только приказа Ли Сын Мана. Мы располагаем силами, чтобы, как только будет отдан приказ, в течение одного дня полностью занять Пхеньян и Вонсан" . 19 июня 1950 года, всего за шесть дней до начала боевых действий, Ли Сын Ман объявил: "Если мы не сможем защитить демократию от "холодной войны", мы добьемся победы в горячей войне" .
      Все эти высказывания, несмотря на нарочитую агрессивность, граничащую с провокацией, не были пустым звуком, для того чтобы лишь запугать Север. Об этом наглядно свидетельствуют другие документы. Так, 2 мая 1949 года советский посол Т.Ф.Штыков направляет шифрограмму Сталину, в которой говорится, что в связи с "планами вооруженного вторжения на Север" Южная Корея наращивает численность кадровой армии национальной обороны с 56,6 тыс. до 70 тыс. Только в районах, прилегающих к 38-й параллели, размещено около 41 тыс. солдат и офицеров. На линии соприкосновения северян и южан происходили многочисленные вооруженные столкновения с человеческими жертвами.
      Войне предшествовали многочисленные приграничные вооруженные конфликты, провоцируемые обеими сторонами . Так, только в январе-сентябре 1949 года, по сведениям авторов книги "Локальные войны: история и современность", южнокорейские части более 430 раз нарушили демаркационную линию, 71 раз пересекли воздушные границы, 42 раза вторглись в территориальные воды КНДР . Во второй половине 1949 года конфликты приобрели еще большую интенсивность. Всего же в 1949 году батальоны и полки 1-й, 8-й и Столичной южнокорейских дивизий, специальные отряды "Хорим" и "Пэккор", а также полицейские подразделения совершили 2617 вооруженных вторжений за 38-ю параллель .
      Во время одного такого боя 12 июля 1949 года на Ондинском направлении северяне взяли в плен трех военнослужащих 18-го полка. При допросе они показали, что командование проводило с ними секретные беседы, из которых следовало, что "южнокорейская армия должна упредить северян и нанести им внезапный удар", чтобы овладеть всей Северной Кореей . Представляют несомненный интерес и письма Ли Сын Мана американскому политологу Роберту Т.Оливеру. 30 сентября 1949 года президент РК направил ему приглашение на консультативную работу в Сеуле в своей администрации, в котором отметил, что "сейчас психологически наиболее подходящий момент", чтобы освободить Север Кореи. "Мы оттесним часть людей Ким Ир Сена в горный район и там заморим их голодом… Я полагаю, что Советский Союз не будет настолько глуп, чтобы начать вторжение в настоящее время". В заключение Ли Сын Ман просил Оливера по соответствующим каналам информировать о сложившейся в Корее ситуации президента Трумэна . Таких высказываний можно привести много. Но ограничимся лишь словами главы американских советников в КР генерала Робертса. В январе 1950 года на одном из совещаний южнокорейского правительства он заявил, что "план похода – дело решенное. Хотя нападение начнем мы, все же надо создать предлог, чтобы иметь справедливую причину" .
      Перечисленные факты говорят об отнюдь не оборонительных настроениях среди южнокорейских руководителей. В то же время Сеул не мог не понимать, что любой малозначительный инцидент на 38-й параллели может привести к большой войне. Кроме того, южнокорейское руководство было, несомненно, извещено о военных приготовлениях Пхеньяна. Не могли не знать южнокорейские руководители и о примерном соотношении сил. Это подтверждается, например, телеграммой Т.Ф. Штыкова в Москву от 20 июня, в которой советский посол сообщает Сталину о том, что южнокорейцам известны планы Пхеньяна. В связи с этим кажутся удивительными дружные заявления как Сеула, так и американских представителей в регионе о "неожиданности" северокорейского вторжения. Введение 8 июня 1950 года на всех железных дорогах КНДР чрезвычайного положения и концентрацию частей КНА вблизи 38-й параллели не заметили военные власти РК, посольство США в Сеуле, а также группа американских советников во главе с генералом Робертсом, сотрудники разведывательных органов в Токио и Сеуле, эксперты соответствующих центральных ведомств США. И это при том, что накануне войны Дональду Николсу – командиру специального подразделения американского корпуса контрразведки, авторитетному и одному из самых влиятельных американцев в Южной Корее, удалось заполучить копии военного плана Ким Ир Сена и целый ряд других свидетельств надвигавшейся войны. Однако его донесения якобы не были приняты к сведению ни Ли Сын Маном, ни руководством ЦРУ.
      Но это не единственное противоречие предвоенного периода. Почему, например, к июню 1950 года две трети армии РК были размещены на 38-й параллели или поблизости от нее, а все ее припасы хранились к северу от Сеула и не была создана достаточной глубины система обороны? Почему РК, получив от США необходимое количество мин, не укрепила ими свою оборону вдоль 38-й параллели, особенно на танкоопасных направлениях? И это при том, что 26 июня 1950 года Национальное собрание РК в послании президенту и конгрессу США докладывало: "Наш народ, предвидя такой инцидент (т.е. начало войны. – А.О.),как сегодня, создал крепкие оборонительные силы, чтобы защитить оплот демократии на Востоке и оказать услугу миру во всем мире" . Кроме того, почему в условиях, когда не сегодня завтра ожидался массированный удар со стороны Севера, южнокорейское руководство внезапно 15 июня 1950 года сняло с оборонительных рубежей в Чхорвоне 3-й полк 7-й дивизии, располагавшийся на центральном направлении, и присоединило его к сеульскому гарнизону? А 25-й полк 2-й дивизии, занимавший оборонительную линию у Оняна и планировавшийся к переброске в Чхорвон, так и не занял своей позиции? В официальных источниках эти действия Ставки сухопутных войск РК объясняются перегруппировкой сил, но ее осуществление в очевидно критический момент выглядит, по крайней мере, странно. И еще один любопытный факт. За несколько дней до начала конфликта военный министр США Джонсон, начальник американского Генерального штаба генерал Брэдли и бывший тогда советником госдепартамента США и возглавлявший Управление стратегических служб (УСС) Джон Ф.Даллес совершили специальную поездку в Японию, где они совещались с генералом Макартуром о возможных военных действиях. Сразу же после этого Даллес выехал в Южную Корею, где ознакомился с состоянием южнокорейских войск в районе 38-й параллели. На заверения сопровождавших его южнокорейских офицеров, что враг будет "наголову разбит еще до того, как перейдет границу", он заявил, что, если им удастся продержаться хотя бы две недели после начала боевых действий, "все пойдет гладко". Выступая 19 июня 1950 года в "национальном собрании" в Сеуле, Даллес одобрил подготовку войск к военным действиям и заявил, что США готовы оказать необходимую моральную и материальную поддержку Южной Корее в ее борьбе против северокорейцев . "Я придаю большое значение той решающей роли, которую ваша страна может сыграть в великой драме, которая сейчас разыграется", – написал Даллес Ли Сын Ману перед отъездом из Сеула . В этой связи еще более удивительным представляется приказ командующего сухопутными силами Южной Кореи, отменяющий состояние повышенной боевой готовности, которая сохранялась в течение нескольких недель в ожидании возможной агрессии с Севера. Он был отдан 24 июня 1950 года – за сутки до начала войны .
      Эти и многие другие вопросы и противоречия рассматриваемого периода, по мнению многих исследователей, свидетельствуют о преднамеренности действий властей Южной Кореи, "как бы обещающих противнику легкость вторжения", а также об участии в "игре" некой третьей силы.
      В это время на мировой арене было два основных игрока – Советский Союз и Соединенные Штаты Америки. Как уже упоминалось выше, СССР в это время относился к объединению Кореи весьма индифферентно, во всяком случае-до конца 1949 года. В корейском Генеральном штабе, при непосредственном участии главного военного советника генерала Васильева, разрабатывались планы на случай войны, отстраивались вооруженные силы КНДР. Поддерживая Корею, советский Союз тем самым старался укрепить свои завоеванные после Второй мировой войны позиции в Восточно-Азиатском регионе. Однако КНДР рассматривалась Кремлем в этот период как буферное государство между СССР и капиталистическим миром. С тем чтобы не спровоцировать потенциального противника и дистанцировать СССР от военных действий в случае их начала, Москва даже приняла решение ликвидировать свои военно-морскую базу и представительство ВВС в КНДР. Как говорилось в этой связи в Рекомендации по Корее, составленной 2 августа 1949 года, политически было бы целесообразно убрать наши военные объекты сейчас, чтобы продемонстрировать миру наши намерения, психологически разоружить противников и не допустить втягивания нас в возможную войну против агрессии южан . И только в мае 1950 года, после серии встреч и консультаций между советским и северокорейским руководством в Москве, Сталин дал свое согласие на проведение военной акции – фактически превентивного удара по агрессору, но с категорической оговоркой – без участия в войне советских регулярных войск.
      Исследователи разных стран, занимающиеся историей корейской войны, приводят несколько версий, побудивших Сталина изменить свое решение. Однако, на наш взгляд, одна из главных причин связана с разделом сфер ответственности в международном коммунистическом движении между Советским Союзом и молодой, но быстро набиравшей авторитет в международном коммунистическом движении Китайской Народной Республикой. Отказ Сталина поддержать стремление Ким Ир Сена к объединению страны на фоне только что победившей китайской революции мог быть истолкован как сдерживание Москвой дела революции на Востоке. Это могло пошатнуть авторитет советского руководителя как лидера коммунистического мира, ослабить его влияние на колониальные и полуколониальные страны Востока и еще больше поднять престиж Мао.
      Что же касается Вашингтона, то там были крайне заинтересованы в создании на Корейском полуострове такой социальной и геополитической обстановки, которая бы вполне соответствовала политическим и стратегическим целям США. Тем более в условиях уже развернувшейся "холодной войны", биполярного противоборства США – СССР. Юг Кореи необходим был США как плацдарм на Азиатском континенте.
      Еще в июле 1945 года, как пишет в своих "Мемуарах" президент Трумэн, генерал Маршалл и адмирал Кинг в Потсдаме говорили ему о желательности "оккупировать Корею и Порт-Артур", о необходимости совершить десантную операцию и принять капитуляцию от японской армии в провинции Квантун (Маньчжурия) и Корее, до того как туда продвинется Советская армия. В середине августа Трумэн получил еще одно "пожелание", на этот раз от промышленных кругов – "быстрее оккупировать Корею и промышленный район Маньчжурии" . Однако в тот момент Соединенные Штаты не располагали в регионе необходимыми для реализации этого плана силами. Поэтому раздел Кореи на Северную и Южную стал для Америки своего рода подарком Сталина.
      Весной 1950 года Совет национальной безопасности США утвердил специальную директиву СНБ-68, разработанную Госдепартаментом и Министерством обороны США. В директиве на основе развернувшихся событий в Китае, Центральной и Восточной Европе и в регионах антиколониального движения делался вывод об угрозе расширения геополитической экспансии Кремля, который, как утверждалось в документе, стремится "…удержать и укрепить свою абсолютную власть, во-первых, в самом Советском Союзе, а во-вторых, на подчиненных ему территориях… По мнению советских руководителей, выполнение этого замысла требует устранения любой эффективной оппозиции их правлению" . Для достижения этих целей, говорилось далее в директиве СНБ-68, Москва может пойти на осуществление целой серии "локальных агрессий" в различных регионах мира. По мнению американских аналитиков, потенциальными субрегионами, которым угрожает "советская экспансия", являются: Южная Корея, Япония, Ближний Восток. Соответственно, Пентагону было предложено внести существенные коррективы в дальневосточную стратегию и дипломатию США. Поэтому к началу корейской войны в июне 1950 года США были основательно подготовлены к активному политико-дипломатическому демаршу и прямому вступлению в локальную войну против "коммунистической агрессии". Однако об этой директиве, официально утвержденной Трумэном лишь 30 сентября 1950 года, знал только узкий круг американского руководства. Ограниченное число лиц знало и об утвержденном Пентагоном за неделю до начала войны плане "SL-17". В нем составители исходили из предположения о неизбежном вторжении на Юг Корейской народной армии, отступлении противостоящих ей сил, их обороне по периметру Пусана с последующей высадкой десанта в Инчхоне . Фактически разработка планов для разного стечения обстоятельств – обычное дело штабистов. Но накануне войны оно едва ли может быть расценено как плановая работа, тем более в свете последующего хода военных действий на первом этапе войны (июнь – сентябрь 1950 года), которые развертывались в полном соответствии со сценарием Пентагона.
      Публично же Южная Корея была исключена из пределов "оборонительного периметра США" . Об этом заявил в своем выступлении 12 января 1950 года госсекретарь США Дин Ачесон в Национальном пресс-клубе. "Моя речь, – вспоминал впоследствии Ачесон, – открыла зеленый свет для атаки на Южную Корею" . Согласно официальной версии, США вмешались в конфликт, потому что, как заявил президент Трумэн, вторжение Северной Кореи "поставило под угрозу основы и принципы Объединенных Наций". Так ли это?
      Если принять версию о закулисной роли США в разжигании корейской войны, то события могли развиваться следующим образом.
      В то время, как утверждают некоторые авторитетные исследователи, в Южной Корее сложилась взрывоопасная ситуация: режиму Ли Сын Мана грозил крах – против него, так же как и против американцев, выступало большинство населения в стране. Ширилось партизанское движение, особенно в горных районах южных провинций. Так, осенью 1948 года произошло восстание в южнокорейской армии, к середине 1949 года они проходили в 5 из 8 провинций Юга.