Фрэнк О'Коннор
      Примазался
      Перевод М. Загота
      Когда мама сказала, что какой-то Дэнис Корби придет "поиграть с нами"г мы с Сузи сразу должны были понять - ничего путного из этого не выйдет. С кем играть нам и так хватало, и все ребята были из хороших семей. Но уж такая наша мама: увлекающаяся, щедрая, готовая слушать любые небылицы. Может, это не так уж и плохо, но в порыве благотворительности она раздавала не только свои вещи, но и наши. Стоило только отвернуться, она уже тут как тут. Смотришь, то игрушка пропала, то старое пальто, а то и башмаки - она все отдавала нищим, которые частенько топтались у наших дверей. В общем, как говорила Сузи, никакой жизни не было.
      Но мы были еще несмышленыши и клюнули на ее удочку: к вам придет хороший мальчик, которому скучно одному, поиграйте вместе на холме. Вот уж купились мы так купились! Короче говоря, в субботу утром, часов в одиннадцать, заявляется: примерно мой ровесник, только чуть покрупнее; круглое, как тарелка, лицо, и большие зеленые глаза таращит. Я как увидел его, сразу понял - не нашего круга. Я даже сначала принял его за посыльного.
      - Чего тебе? - спросил я.
      - Меня мать послала поиграть с вами, - ответил он, скривившись, и стало ясно - он тоже от этой выдумки не в восторге.
      - Ты Корби, что ли? - удивился я.
      - Чего-чего? - переспросил он, а потом отвечает: - Да.
      Я даже сразу не разобрался - глухой он или дурачок, а может, то и другое.
      - Мама! - крикнул я. - Смотри, кто пришел, - а сам думаю: она-то его хоть раньше видела или пригласила не глядя?
      Нет, оказывается, видела, потому что сразу засияла и повела его в дом. Он снял кепку, вошел в гостиную и, услышав, как грохочут его подбитые гвоздями башмаки, пошел дальше на цыпочках.
      Вот напасть какая - хоть плачь! Этот малый не знал ни одной игры, а когда мы вышли играть с Хорганами и Райтами, я даже растерялся - надо как-то объяснить появление этого "хвоста", вроде бедного родственника!
      Когда мы сели обедать, он положил локти на стол и, словно не замечая тарелку, принялся глазеть на нас.
      - Тебе не нравится обед, Дэпис? - спросила мама.
      Нас она никогда об этом не спрашивала.
      - Чего-чего? - вытаращился он на нее. Я уже заметил, что он говорит "чего-чего" просто так, чтобы выиграть время. - Почему, ничего.
      - Тебе надо есть как следует, - заметил папа. - Ты же вон какой большой.
      - А чем тебя обычно кормит мама? - спросила мама.
      - Супом.
      - Если хочешь, я налью тебе тарелку.
      - Налейте.
      - А что бы ты хотел на обед? Я тебе приготовлю.
      - Желе.
      Ни "пожалуйста", ни "спасибо". На его месте я, наверное, уже схлопотал бы от отца по затылку, а этому субчику, значит, сплошные поблажки говори, что хочешь, ешь, что нравится. Он только и поклевал немного картошки с подливкой.
      После обеда мы пошли в детскую показать ему игрушки. Но он шарахнулся от них, как за столом - от вилки и ножа.
      - У тебя что, своих игрушек нет? - спросил я.
      - Нет.
      - А где ты живешь? - спросила Сузи.
      - В Постройках.
      - Ну и как, хорошо там?
      - Ничего. - Все у него было ничего.
      Но я-то знал, что это за "Постройки", потому что каждый день проходил мимо них по дороге в школу. И было там совсем не "ничего". Там было плохо. Живет одна беднота, детишки босиком бегают, а женщины целый день сидят на крылечке и точат лясы.
      - А брат или сестра у тебя есть? - допытывалась Сузи.
      - Нет. Только я да мать... да еще тетушка Нелли, - добавил он, чуть помолчав.
      - А кто это - тетушка Нелли?
      - Моя тетя. Она живет в деревне. Иногда к нам приезжает.
      - А где твой папа? - спросила Сузи.
      - Чего-чего? - переспросил он, и снова я готов был поклясться - это он просто чтобы подумать над ответом.
      На сей раз пауза затянулась. - Папа вроде бы умер.
      - Как это "вроде бы"? - удивилась Сузи. - Ты что, не знаешь?
      - Ну, мать сказала, что умер, - чуть поколебавшись, объяснил он.
      - Раз мама говорит, значит, знает, - сказала Сузи. - Но, если папа умер, где же вы деньги-то берете?
      - У тетушки Нелли.
      - Теперь ясно, почему у тебя нет игрушек - папа ведь умер. - Сузи любила изображать из себя всезнайку. - Лучше, если первой умирает мама.
      - Нет, не лучше, Сузи Мёрфи! - Меня ужаснула бессердечность, с какой она всегда говорила про нашу маму. - Бог покарает тебя за такие слова. Ты потому так говоришь, что всегда подлизываешься к папе!
      - Ни к кому я не подлизываюсь, Майкл Мёрфи, - спокойно возразила она. А что я права, тебе любой скажет. Если умрет мама, папа сумеет нас прокормить и вырастить, а если умрет папа, мама останется ни с чем.
      Обычно я вставал за маму горой, но сейчас не мог не признать последнее ее приобретение никуда не годилось.
      - Ох, эта женщина меня когда-нибудь доведет, - жаловалась Сузи вечером, когда мы легли спать, - Приводит каких-то нищих, бродяг, сажает их обедать у нас на кухне, так что и поиграть никого не позовешь, а потом раздает нашу лучшую одежду. Какой-то ужас, ничего в доме оставить нельзя.
      С тех пор Дэнис Корби являлся каждую субботу, шествовал через гостиную на цыпочках в своих подбитых гвоздями башмаках, садился за стол и начинал ковырять в тарелке. Единственным любимым блюдом, как он и сказал, у него было желе. Он оставался в доме до самого вечера и слушал, как мама читает нам книжки.
      Слушать ему нравилось, но сам он читать не умел, даже комиксы, поэтому мама начала его учить и говорила, что он очень сообразительный. Не знаю, как это можно быть сообразительным, если в семь лет не умеешь читать. Меня мама никогда не называла сообразительным.
      Зато в чем другом он соображал здорово, как мне и не снилось. Наверное, мальчик из бедной семьи, к тому же совсем чужой, может делать все, что не дозволено мне, например играть в большой комнате, а если возмутишься или отпустишь замечание - тебе же хуже. Мама снова затеяла свою любимую игру "налет на гардероб", и я должен был восторгаться по поводу того, что мое зимнее пальто Дэнису как раз впору, хотя на самом деле я оплакивал это пальто горючими слезами, потому что с ним хорошо смотрелся мой желтый галстук. Чем дальше, тем меньше я что-то понимал в этой таинственной истории.
      Как-то вечером Сузи в который уже раз начала хвастаться, что родилась она не где-нибудь, а в Дублине.
      С этим Дублином она носилась, как с писаной торбой, будто там родилась только она одна.
      - Да надоело уже! - прервал я ее. - Все знают, что ты родилась в Дублине, и дальше что?
      - А ты там не родился, не родился! - И она запрыгала, как коза. - И Дэнис не родился.
      - А про Дэниса ты откуда знаешь? - возразил я. - Ты где родился, Дэнис?
      - Чего-чего? - переспросил он и разинул рот. А потом ответил: - В Англии.
      - Где-е? - Сузи даже в лице переменилась.
      - В Англии.
      - Откуда ты знаешь?
      - Мама сказала.
      Здорово утерли нос моей сестрице! Да, для нее это был настоящий удар какой-то недотепа из "Построек", оказывается, родился в таком месте, о каком она могла только мечтать. Самый смех был в том, что в свое время мама работала в Англии, но, как говорила Сузи, даже не удосужилась подумать о дочери. Вот бы уж она нахвасталась этой Англией...
      - А когда твоя мама была в Англии? - накинулась она на Дэниса.
      - Она не была в Англии.
      - Ну как же ты мог там родиться, дурак ты ненормальный? - бушевала она.
      - Там была тетушка Нелли, - угрюмо ответил он.
      - Ты не мог родиться в Англии только оттого, что там была тетушка Нелли, - мстительно проговорила Сузи.
      - Почему это не мог? - спросил он, начиная сердиться.
      Этот вопрос загнал ее в тупик. Да и меня тоже. Мы оба считали, что мама купила нас у кормилицы, и, если разобраться, получалось, что нас вполне могла бы купить и тетя. Мы спорили об этом целый час. Сузи со своим всезнающим видом доказывала мне, что, если младенца купит тетушка, она ему будет уже не тетушкой, а мамой, но я совсем не был в этом уверен. Тогда она сказала, что спросит об этом маму. Я предупредил Сузи, что за такие вопросы ей не поздоровится, но она заявила: переживу.
      Я и сам знал, что переживет. Этой проныре все надо было знать, и она вытягивала у взрослых нужные ей сведения такими путями, что мне становилось стыдно.
      Один из ее фокусов заключался в том, что она с высокомерным видом несколько раз повторяла где-то услышанное и ждала, какая будет реакция. Примерно такой номер она провернула и с Дэнисом Корби.
      - Мамочка, - сказала она на следующий день, - ты знаешь, что сказал этот глупенький Дэнис?
      - Что, милая?
      - Он сказал, что родился в Англии, а его мама там ни разу не была, объявила Сузи и залилась фальшивым смехом.
      - Господи, неужели вам больше поговорить не о чем? - воскликнула мама с негодованием. - Ну не все ли равно, где родился этот бедный ребенок?
      - Ну вот, не верила мне! - сказал я Сузи потом. - Я так и знал, что ты только рассердишь маму, и все. Говорю же тебе, с этим Корби что-то нечисто, и мама все про это знает. И зачем он только явился в наш дом!
      В субботу мама дала нам по несколько пенсов и послала меня с Дэиисом гулять. Да, сурово она со мной поступила - ведь для ребят из моей компании Дэнис слишком низкого пошиба. Но мама отказывалась это понимать, а объяснять ей язык не поворачивался. Я чувствовал - она бы только разозлилась на меня.
      Был чудесный солнечный день, мы торчали на перекрестке и собирали пустые пачки из-под сигарет - их выбрасывали выходившие из трамваев. Скоро с холма спустился Бэстебл и еще один парень, самые "сливки общества", они даже учились не в нашей обычной школе, а в особой, классической.
      - Привет, Бэстебл, - окликнул я его, подстраиваясь рядом, - Куда это вы собрались?
      - У нас на реке лодка стоит, - ответил он. - Идем, если хочешь.
      Я поплелся за ними, не зная, на что решиться. Мне ужасно хотелось пойти на реку, тем более что Бэстебл оказал мне такую честь, но я не мог оставить Дэниса, а для этой компании он был слишком низкого пошиба, и брать его с собой нельзя, даже если бы его и позвали.
      - Да я вот с этим, - вздохнул я. Бэстебл оглянулся на Дэниса,, сидевшего на высоком церковном заборе, и с одного взгляда понял - не годится.
      - Подумай, старина, не знаешь, от чего отказываешься, - сказал он.
      Еще бы не знать! Я обернулся - Дэнис таращил на нас изумленные глаза. Он был достаточно близко, чтобы я понял - если проведу с ним день, просто умру от скуки. В то же время он был достаточно далеко, и совесть не слишком мучала меня.
      - Дэнис! - закричал я. - Я немножко прогуляюсь с ребятами. Подожди меня здесь, если хочешь.
      Я побежал, и ребята побежали вместе со мной. Мне было стыдно, но в ту минуту я и вправду считал, что пробуду на реке недолго... Какое там недолго... Стоило мне оказаться у воды, от добрых намерений не осталось и следа - понятное дело, с лодкой забудешь обо всем на свете. И только возвращаясь в сумерках по освещенной газовыми фонарями улице, я понял господи, ведь уже очень поздно. Сердце у меня упало. В душе я был человеком добрым, и мне до боли стало жаль беднягу Дэниса, которого я заставил так долго ждать. Но когда я добрался до перекрестка и увидел, что Дэниса там нет и в помине, настроение у меня совсем испортилось: ведь это значит, что он предал меня и вернулся домой. Да, попал я в историю. Что теперь скажет мама?
      Дверь нашего дома была открыта, свет на кухне не горел. Я, крадучись, вошел и, к своему удивлению, застал там маму и Дэниса. Они сидели рядышком у очага. Не берусь даже описать, как меня поразила эта картина. Они так уютно устроились около огня, что я почувствовал себя лишним. Я вернулся домой с угрызениями совести, собираясь как-то выкручиваться, отбиваться, но к горлу, сам не знаю почему, подступили непрошеные слезы.
      - Привет, - воскликнул Дэнис, широко улыбаясь. - Ты где был?
      - Да на реке, с Бэстеблом, - ответил я как можно небрежнее, вешая кепку на крючок. - А ты куда девался?
      - Назад пошел, - ответил он, продолжая улыбаться.
      - Майкл, Майкл, тебе должно быть стыдно - убежал и оставил Дэниса одного, - упрекнула меня мама.
      - Да нет же, мамочка, - слабо возразил я. - Просто я немножко прогулялся с ребятами, вот и все.
      Даже этот детский лепет дался мне с трудом, потому что я едва сдерживал рыдания. Дэнис взял у меня реванш, да еще какой! Во мне вдруг пробудилась ревность, и я долго не мог понять, откуда она взялась. А потом меня осенило - да, Дэнис охотно играл с Сузи и со мной, но приходил в наш дом он вовсе не за этим. Его интересовали не мы, нет. Наша мама. Он даже специально подстраивал так, чтобы не идти с нами, а оставаться с ней дома. И даже когда у нее были какие-то дела по дому, он никуда не шел, а сидел на заборе, чтобы быть поблизости, если мама вдруг выйдет или попросит что-то сделать.
      Когда я это понял, меня охватила паника. Я теперь боялся оставлять его с мамой одного - мало ли что он может выкинуть или сказать за моей спиной. Он, разумеется, понял, что я его раскусил, но знай гнул свою линию.
      Однажды мама послала меня на угол по какому-то делу, и я позвал Дэниса с собой. Он отказался. Лучше, говорит, останусь и поиграю с Сузи. А она-то вся расплылась, решила, что он на нее заглядывается, - и приняла его сторЪну.
      - Иди, иди, Майкл Мёрфи! - заявила она своим командирским тоном. - Тебя послали, вот и отправляйся. А Дэнис останется со мной.
      - Да не с тобой он хочет остаться, дуреха! - вскипел я, совсем теряя терпение. - Не с тобой, а с мамой.
      - Неправда, - возразил он, а у самого уши покраснели, значит, я попал в точку.
      - Правда, - безжалостно сказал я. - Все время так и норовишь с ней остаться. Лучше ты к ней не лезь.
      Она не твоя мама.
      - Она моя тетя, - угрюмо заявил он.
      - Враки! - закричал я, приходя в ярость. - Никакая она тебе не тетя.
      - Она сама сказала, чтобы я ее так называл.
      - Это здесь совсем ни при чем, - не уступал я. - -Она моя мамочка, а не твоя.
      чей.
      Он вдруг как-то странно на меня посмотрел.
      - А откуда ты знаешь? - тихо спросил он.
      На мгновение у меня даже язык отнялся. Я вдруг понял: раз его матерью может быть тетя Нелли, значит, и моя мама, которую он зовет тетей Кейт, тоже. Получалось, что твоей матерью может быть кто угодно, главное, чтобы тебе это было точно известно. Что же делать?, Поставить этого выскочку на место - вот что!
      - Как она может быть твоей, - возмутился я, - если твоя мама живет в "Постройках"?
      - А она мне не мама, - ответил он тем же тихим голосом.
      - Что ты мелешь? - воскликнул я, а сам прямо-таки обомлел.
      - Как она может быть моей мамой? - продолжал он. - Она же никогда не была в Англии.
      Вот она - тайна, и разгадка где-то рядом, совсем рядом. Раз наша мама работала в Англии, она, вполне возможно, и есть его настоящая мама, а та, что живет в "Постройках", - вовсе нет. Неспроста между мамой и Дэнисом с самого начала что-то такое было. Это открытие сразило меня наповал. Сохранить хорошую мину я мог только одним способом - прикинуться возмущенным до глубины души.
      - Ну, - воскликнул я, - все расскажу маме!
      - Рассказывай, если хочешь, - угрюмо буркнул он.
      Он знал, конечно, что я не скажу ей ни слова.
      У него над ней была какая-то магическая власть, и я просто не осмелился бы расспрашивать ее о нем.
      Сузи с интересом наблюдала за нами. Она видела - что-то здесь не так, но не понимала, что именно. Вечером, когда мы легли спать, я стал ее просвещать: все сходится, его мама не может быть его мамой, потому что она никогда не жила в Англии, его тетя Нелли, наверное, тоже не его мама, потому что они почти не видятся, а вот наша мамочка подходит по всем статьям - в Англии была, видится с ним каждую неделю, сделала из него любимчика и никому не дает слова против него сказать. Сузи согласилась, что такое вполне возможно, но ко всей этой истории отнеслась со свойственной ей бессердечностью.
      - Ну и пусть будет его мамой, если ей так правится, - заявила она, пожимая плечами. - Мне не жалко.
      - Ты так говоришь, потому что ты - папина любимица.
      - Вовсе пет, Майкл Мёрфи, какая разница, мама она ему или нет, если он приходит только по субботам?
      - Подожди, - угрожающе прошептал я, - увидишь, если его мама умрет, он переедет к нам жить. Вот тогда ты по-другому запоешь.
      Сузи не могла понять серьезности положения, потому что никогда не была маминой любимицей (а я был)
      и не видела, как Дэнис постепенно вытесняет из маминого сердца нас обоих, как мама день ото дня все больше нахваливает его и сравнивает с нами. Меня уже тошнило слушать, какой он хороший да пригожий. Мне претили методы этого подлизы: все вкрадчиво, потихоньку, такой вотрется в доверие к кому угодно. Я попробовал было вести себя, как он, но без толку, и вскоре у меня совсем опустились руки. Я стал все время попадать в какие-то дурацкие истории. Сам не знаю, что это была за напасть, но я то и дело что-то разбивал, терял, прищемлял. Мама тоже ничего не могла понять и только сердилась на меня.
      - Одному богу известно, что на тебя нашло, - говорила она с упреком. Скоро совсем в дикаря превратишься!
      А в кого еще я мог превратиться, когда от всего этого голова у меня едва не лопалась! Я только и слышал от мамы: Дэнис то, Дэнис это, Дэнис такой, Дэнис эдакий. Дэнис заболел, его отвели к доктору, и тот сказал, что мальчик, видите ли, чем-то обеспокоен. А то, что я обеспокоен, потому что он выживает меня из собственного дома, - это никого не интересует. Я уже совсем пришел в отчаяние.
      Когда однажды мама в очередной раз послала меня за покупками, я не выдержал. Залился слезами и сказал - не пойду. Мама рассердилась, ей, конечно, и в голову не пришло, что я не хочу оставлять с ней Дэниса.
      - Ну ладно, ладно, - отмахнулась она. - Я пошлю Дэниса. Твоими фокусами я сыта по горло.
      Но это было еще хуже. Значит, Дэнис полностью занял мое место.
      - Нет, нет, мамочка, я пойду, пойду, - закричал я и, взяв у нее деньги, со слезами на глазах выскочил во двор. Дэнис Корби сидел на заборе, а Сузи и еще две девочки играли на садовой дорожке в классы. Сузи, стоя на одной ноге, с удивлением покосилась на меня.
      - Чего это ты?
      - Мама в магазин послала. - И я зарыдал, как маленький ребенок.
      - Так чего из-за этого плакать?
      - Она меня послала одного, - проскулил я, хотя прекрасно знал - глупей жалобы не придумаешь, чистое детство, но я был сам не свой. Сузи сразу поняла - здесь что-то не так, и стояла в нерешительности: ей хотелось продолжить игру, но она сгорала от желания пойти со мной и выведать, в чем дело.
      - А что, Дэнис не может с тобой пойти? - спросила она, отбрасывая от глаз волосы.
      - Он не пойдет, - всхлипнул я.
      - А ты меня когда-нибудь звал? - громко и чуть мрачновато спросил Дэнис.
      - А чего тебя звать-то? - вскричал я, ничего не соображая от ярости и горя. - Ты никуда со мной не ходишь. Только и караулишь, как бы остаться наедине с моей мамой.
      - Неправда! - закричал он.
      - Нет, правда, Дэнис Корби, - заявила вдруг Сузи визгливым голосом, и я понял, что наконец-то она во всем разобралась и взяла мою сторону. Только этого и ждешь. За этим сюда и ходишь.
      - Не за этим.
      - За этим, за этим! - зашипел я, совсем потеряв рассудок, и подбежал к нему с кулаками. - Ты колдун!
      Ничего более оскорбительного мне в голову не пришло, но и этого оказалось достаточно. Он слез с забора и остановился передо мной и Сузи, руки у него висели вдоль тела, а лицо горело нехорошим светом.
      - Я не колдун, - сказал он с едва сдерживаемым раздражением.
      - Колдун, колдун! - завопил я и влепил этому трусу пощечину. Он был вдвое больше меня, но и не подумал дать сдачи, размазня размазней.
      - Да что же это такое? - проверещала одна из девчонок. - Как тебе не стыдно, Майкл Мёрфи?
      - Пусть он отстанет от нашей мамочки! - завизжала Сузи. Увидев, что девчонки против меня, она просто взвилась от злости - настоящая маленькая мегера. - Это наша мамочка, а не его, и нечего тут примазываться.
      - Я никогда не говорил, что она - моя мама, - пробормотал он испуганно и хмуро.
      - Говорил, говорил, - вмешался я и снова ударил его, теперь в грудь. Ты все время хочешь примазаться, а я не твой брат, ясно?
      - И я тебе никакая не сестра! - беззастенчиво визжала Сузи, наскакивая на него, словно гусыня. - Я сестра Майкла Мёрфи, а не твоя, еще раз от тебя такое услышу, все папе скажу.
      - Майкл! Майкл Мёрфи! Сузи! Что вам надо от мальчика? - услышали мы разгневанный голос соседки, вечно она сует нос не в свое дело. Она кудахтала у ворот, а вокруг... Мы кричали так громко, что сбежались соседи. И вдруг мы с Сузи получили по такой оплеухе, что едва устояли на ногах.
      - Это еще что такое? - закричала мама, беря Дэниса за руку. - Как ты смел его ударить, дрянь ты такая!
      Она повернулась и увела Дэниса в дом, а мы остались стоять с открытыми ртами.
      - Ну все, теперь нам крышка, - захныкала Сузи, не то от боли, не то от страха. - Теперь нам житья от нее не будет. А все ты виноват, Майкл Мёрфи.
      Но меня печалило совсем не это. Дэнис Корби победил, да еще на глазах у соседей - теперь все знают, что мама отдает предпочтение ему. А Сузи возбужденно начала рассказывать девчонкам о Дэнисе и всех его разных мамах, и сколько нам из-за них приходится терпеть.
      Дэнис не выходил из дома долго, мне показалось - целую вечность. Потом наконец появился, один. Позже я вспомнил - шел он на цыпочках. Мама весь день была чернее тучи. В следующую субботу Дэнис не приптел, а через субботу мама послала за ним Сузи и меня.
      Я к тому времени уже отошел и не держал на Дэниса зла. Мама объяснила нам, что она ему вовсе не мама, что у него вообще нет мамы. Это-то она и сказала ему тогда в доме, и, видно, бедняга сильно расстроился. Что ж, тут всякий расстроится. Живешь и думаешь, что твоя мама - это твоя мама, и вдруг оказывается, что нет. Вот тебе на! Мне стало его по-настоящему жалко. Всю неделю я был тише воды, ниже травы - даже мама это заметила.
      Мы пришли в "Постройки". Дэнис сидел у печки с матерью - с той, которую он поначалу считал своей матерью. Она сразу засуетилась, обрадовалась ах, какие мы с Сузи чудесные дети. Только мне она не оченьто понравилась. Было в ней что-то приторное.
      - Ну, детка, иди, иди с ними, - сказала она и положила свою ручищу Дэнису на колено. - Конечно, в этой грязной дыре тебе и поиграть-то не с кем.
      Но он не пошел, отказался, как мы его ни упрашивали. И смотрел на нас, как на врагов. Наверное, чувствовал себя дураком. Мать его была морщинистой старухой, дом - одноэтажной хибарой. Сразу видно, бедняки из бедняков, и по дороге домой я даже сказал Сузи: каков нахал, вообразил, будто мы ему брат и сестра.