— Уррра-аааа!!! — послышались из-за забора звенящие голоса мальчиков.
Это юные строители механического крота выражали свой восторг по поводу удачного испытания своей машины.
— Ну, Арам, правильно я поступил, что не отвлек тебя от строительства телебура? — ласково спросил Батя.
— Согласен с тобой. Правильно! — громко ответил Геворкян, приподымаясь с колен и крепко пожимая руку Бати. — Откуда они ее запустили?
— А вон из-за того холма, — ответил Батя, протягивая руку.
— Значит, она у них управлялась по проводам. Точно прицелились! Надо же так!.. — заметил кто-то из окружавших.
— Товарищи! — взволнованно обратился главный инженер к присутствующим. — Перед нами пример, говорящий о том, как неисчерпаемы наши возможности, когда люди проявляют инициативу и борются за ее осуществление. Вы знаете, как был перегружен наш институт работой над телевизионным буром! Но это не остановило строителей модели, и в результате…
— Где же они? — оглянувшись, проговорил он растерянно.
— Авторов!!! Авторов!!! — оживилась толпа. Многие бросились разыскивать практикантов. Но они как будто провалились сквозь землю.
— Пойдем, пока их ищут, посмотрим, как работает телебур, — предложил Батя, беря своего взволнованного друга под руку.
В палатке, где находилась телевизионная установка, царила торжественная и напряженная тишина. Два геолога, впившись глазами в экран, казалось, не замечали ничего вокруг. Они продолжали быстро писать, лишь изредка обмениваясь отрывистыми фразами.
Рядом с ними уселись главный инженер и Батя.
Вдруг лицо Геворкяна резко изменилось.
— Посмотри… — тихо прошептал он, обращаясь к Бате. — Что это значит? Нет, это что-то очень знакомое…
— Тут виднеется скелет какого-то доисторического животного, находящегося в поле зрения телебура, — сухо заметил один из геологов.
— Ты понимаешь, в чем дело? — продолжал Геворкян, наклоняясь поближе к экрану. — Помнишь, ночью я видел в шестой лаборатории? Ведь это так и осталось невыясненным!..
ГЛАВА ПЯТАЯ
РЕШЕНИЕ ДИЛЕММЫ
Заседание комиссии на этот раз происходило в лаборатории дефектоскопии.
Вокруг большого рентгеноскопического аппарата расположились члены комиссии и сотрудники института.
Обычно этот прибор применялся для просвечивания металлических деталей или отливок. Таким способом обнаруживались раковины или невидимые трещины в толще металла. Но сейчас мощная рентгеновская установка решала другую задачу.
В длинном деревянном ящике, наполненном землей, двигался крот. Он проделывал в земле свой обычный ход, пробираясь к зарытому кусочку мяса. И вот на флуоресцирующем экране собравшиеся видят сильно увеличенный скелет крота. На смутном силуэте тела животного отчетливо выделяются двигающиеся кости и челюсти.
— Знакомая картина! — улыбаясь, говорит Геворкян, обращаясь к Бате. — Ловко вы тогда от меня скрыли все это.
— Да тут и скрывать было нечего, — отвечает Батя, поудобнее усаживаясь в кресло. — Практиканты проделали этот опыт ночью с разрешения начальника лаборатории. Затем, как ты знаешь, начальник на следующий день уехал в командировку, а кроме него, никто об этом не знал. Потом уже я попросил его не тревожить тебя такими пустяками. Да ты и сам забыл про этот случай!
— Здорово получается! — продолжал главный инженер, обращаясь к одному из членов комиссии. — Вы только посмотрите: ведь эти кости — прямо готовые рычаги машин!
— Сразу видно, из чего исходить при конструировании, Арам, — сказал Батя.
— Да, в живом организме редко бывает что-либо лишнее, — ответил Геворкян.
Однако при выборе типа конструкции будущей «подземной лодки» возникли горячие споры. Намечались два варианта. Первый состоял в том, чтобы по изготовленной модели построить лодку, управляемую телемеханически. Предлагалось также снабдить ее радиолокационной установкой, успешно оправдавшей себя в телевизионном буре, что даст возможность не только управлять лодкой на расстоянии, но и видеть, находясь на поверхности, все, что творится под землей.
По второму проекту предполагалось построить лодку, управляемую людьми, находящимися внутри. Конечно, ее тоже намечалось оборудовать радиолокационной установкой, чтобы первые подземные путешественники могли видеть свой путь и производить геологическую разведку.
Сторонники последнего варианта ссылались на то, что изготовление телемеханически управляемого снаряда, работающего на большой глубине, очень сложно и отнимет много времени. Гораздо проще и скорее построить лодку, управляемую людьми.
Защитники первого предложения соглашались, что постройка телемеханической лодки действительно потребует очень много времени, но указывали на опасность, которой будут подвергаться люди внутри лодки в случае аварии под землей.
— Кто будет отвечать за жизнь ее первых пассажиров? И кто, я вас спрашиваю, рискнет отправиться в такое путешествие? — волновался председатель, главный инженер.
Но и самого Геворкяна смущала длительность изготовления аппарата, управляемого по радио. Известно, что земля очень плохо проводит радиоволны. Надо установить, достаточно ли четкими будут сигналы управления? И невозможно учесть, сколько еще придется проделать опытов, чтобы получить надежные результаты.
При голосовании оба предложения собрали одинаковое число голосов. Даже после продолжительных дебатов, последовавших за этим, ничто не изменилось.
— Значит, — усмехнулся Геворкян, — решающий голос мой, как председателя? Надо будет подумать…
* * *
У Геворкяна снова бессонные ночи.
— Люди… автоматы… Сколько людей? — тихо бормочет он, расхаживая в темноте по своему кабинету.
Главный инженер выходит из кабинета и, как всегда, забывает закрыть за собой дверь. Через несколько минут он уже в комнате Бати.
— Я больше не могу, — говорит Геворкян, усаживаясь в кресло. — Давай решать вместе. Раз и навсегда. Люди или автоматы? А? Отвечай.
— Думай, Арам. Учти все… — тихо отвечает ему Батя. — Только помни: людьми рисковать нельзя. На то у тебя и светлая голова, чтобы решить, можно ли построить совершенно надежно работающую машину. Времени терять тоже не следует. Такая машина нам нужна как можно скорее.
Главный инженер вскакивает со своего места и начинает нервно ходить по комнате.
— Ведь существуют же подводные лодки? — говорит он, жестикулируя. — Существуют! Люди в них плавают?
— Плавают, — добродушно подтверждает Батя.
— Так в чем же дело? — горячится Геворкян. — При современном высоком развитии техники возможность порчи подземного механизма в сотни раз меньше, чем у первых подводных лодок. Ты понимаешь?
Геворкян снова усаживается в кресло и начинает барабанить пальцем по столу.
— Все! — неожиданно заявляет он, хлопая кулаком по столу. — Все! — повторяет он, поднимаясь. — Лодку строим, управляемую непосредственно людьми. Я сам поведу ее в первое подземное плавание! — добавил он громко. — Сам! Один испытаю ее! Буду испытывать до тех пор, пока не станет ясно, что она работает абсолютно надежно и совершенно безопасно для находящихся в ней пассажиров.
Батя подходит к своему другу и крепко жмет ему руку.
* * *
Никогда еще институт не переживал такого трудового подъема. Строительство подземной лодки необыкновенно захватило всех. Люди рассчитывали каждую минуту своего времени. Предложения построить лодку досрочно выдвигались одно за другим.
Поэтому неудивительно, что спустя два месяца после начала работы в механическом цехе появилось необыкновенное сооружение. В принципе эта машина, так же как и первая модель, продолжала оставаться «механическим кротом», только в сильно увеличенном виде.
Как и в маленькой модели, впереди яйцевидного стального корпуса были расположены «зубы» — острый ряд резцов. Корпус обвивала стальная спираль, предназначенная для распирания и утрамбования разрыхленной породы. Сзади находились «плавники» для движения и управления лодкой под землей.
Это была настоящая подземная лодка. Люки в ее корпусе предназначались для посадки людей. Внутри лодки отделывали уютную кабину. В распоряжение экипажа предоставлялся целый ряд замечательных приборов. Среди них был и подземный радиолокатор, позволяющий путешественникам видеть впереди себя толщу земли.
Эта подземно-движущаяся машина должна была представить огромный интерес для геологической разведки. Правда, земля не всюду позволит беспрепятственно бороздить свои недра. Существуют твердые каменные массивы, в которых лодка будет не в состоянии двигаться. Ей нужен сравнительно мягкий грунт, поддающийся уплотнению. И твердые массивы и крупные камни, вкрапленные в мягкий грунт, она должна обходить так же, как подводная лодка обходит подводные рифы и камни.
Самым слабым местом в оборудовании лодки была аппаратура для связи с поверхностью земли. Как известно, радиоволны не распространяются в воде и в земле достаточно далеко. Правда, на лодке устанавливался очень мощный радиопередатчик, работающий на специальной волне, при которой радиосигналы лучше всего пронизывают землю. Но в земле могли встретиться пласты, непроницаемые для радиоволн, и связь с поверхностью все же могла быть нарушена.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
К ПОДВИГУ
Усталыми, но бесконечно счастливыми возвращались домой три неразлучных друга. Кроме обычной своей работы, они теперь занимались монтажом подземной лодки. Вместе с главным инженером они проводили в кабине подземно-движушейся машины целые часы, стараясь лично проверить действие каждой детали.
Вечерами к студентам часто заходил Петя вместе со своими товарищами, участниками первой работы над механическим кротом. Иногда вместе с ним появлялся и Панферыч.
Как-то раз в один из таких вечеров зашел разговор о последнем событии, взволновавшем весь институт.
Совсем недавно при помощи телевизионного бура удалось, наконец, обнаружить признаки предполагаемой в этих местах нефти. Нефтеносный пласт смутно вырисовывался на телевизионном экране. Нефть находилась сравнительно далеко от скважины, и потому радиолокатор с трудом определял ее настоящее местоположение. Услышав об этом, в разговор вмешался Панферыч.
— Вот не знаю, можно ли верить преданиям, — начал он. — Только я хорошо помню рассказ моего дедушки. Вы знаете опушку леса на склоне горы, в том месте, где заворачивает речка? Там раньше был вход в пещеру…
Ремесленники насторожили уши в ожидании чего-то интересного. В уютной комнате, освещенной только светом настольной лампы, наступила тишина.
— Так вот, — продолжал Панферыч. — Глубокая была пещера. Однако нашлись смельчаки. Они решили проникнуть в нее как можно глубже. Сказано — сделано. Запаслись провизией, взяли оружие, факелы и пошли. Идут по пещере с горящими факелами, а она спускается все ниже, ниже. Как будто бы и конца у нее нет.
— Сколько же человек их было? — спросил кто-то нетерпеливо.
— Не торопи! — отмахнулся Панферыч. — Идут, одним словом, спускаются все ниже и ниже… Змеи тут, конечно, всякие и прочие гады. Но они не смущаются. Идут, значит, дальше… Долго ли они шли, или мало, мне неизвестно. Да только выходят они в новую большую пещеру. Высокая! Такая высокая, даже потолка не видно. Крикнули тут ребята: «Эге-ге-ее!» А в ответ им тоже: «Ге-ге-ге-еее!» Да гулко так!
— Эхо, значит! — опять не утерпел кто-то из ребят.
— Вот не буду рассказывать. Чего мешаете! — пригрозил ребятам старик.
— Продолжайте, Панферыч, — сказал заинтересовавшийся рассказом Корелин.
— Да чего тут продолжать-то? Тут и продолжать особенно нечего. Идут дальше. Слышат какой-то запах: все сильнее да сильнее. Смотрят под ноги. Батюшки! Жидкость плескается под сапогами. Вода, что ли? Нет, не вода. Уж очень пахнет-то она неприятно. Вроде керосином отдает… Вот тут-то это самое и произошло.
— Что, дедушка, «это»? — сразу раздалось несколько мальчишеских голосов.
— Пожар, говорю, вот что! И как только они выбрались живыми, никому непонятно!
Рассказчик остановился и внимательно оглядел своих слушателей.
— Ну, как вы думаете? — продолжал он через некоторое время. — Не нефть ли была под землей? По-моему, она самая, нефть. Наверное, ребята нечаянно подожгли ее факелами, ну, вот она и вспыхнула.
— Не могла же она гореть без доступа воздуха, — скептически заметил Богдыханов.
— Почему не могла? — горячо вступился Корелин. — Ведь Панферыч говорит, что подземный грот был очень большой! Там ведь был запас кислорода, раз люди могли дышать?
— Угу-у-у… — буркнул Гога, старавшийся тем временем вычислить объем пещеры и количество воздуха в ней, по продолжительности эха, артистически представленного Панферычем. Но поняв бесплодность своей попытки, он только прибавил к своему «угу» еще одно слово: — Да-а-а-а…
— Это замечательная история, — не унимался Корелин. — Надо обязательно разыскать вход в пещеру.
— Не найдете! — уверенно заявил Панферыч. — Уже искали, когда я был еще мальчишкой. Все следы исчезли. После пожара в том месте часто случались обвалы.
Рассказ о подземном пожаре произвел на Корелина сильное впечатление. Он продолжал говорить об этом и после ухода гостей. Богдыханова же занимали другие, более существенные, с его точки зрения, мысли, и он с явным неудовольствием слушал рассуждения своего друга о народной мудрости, о ценности местных легенд и о многом другом.
В те дни подземная лодка уже проходила первые пробные испытания. Она погружалась в землю сравнительно неглубоко, не больше чем на пять-восемь метров, и преодолевала на этой глубине небольшие расстояния. Но вскоре предстояли ответственные испытания, когда лодка должна была спуститься на глубину в два-три километра. Именно в этом случае должна была подтвердиться ее полная пригодность для научных работ. Геологи уже подготовили карты для будущего маршрута лодки. Испытание намечалось на самое ближайшее время.
* * *
В рабочий кабинет Бати входит сутуловатый, пожилой человек. Он садится в кресло, снимает роговые очки и протирает их платком, щуря при этом близорукие глаза. Это инженер, старый сотрудник института.
— Григорий Тимофеевич, — говорит он спокойным голосом, — я все обдумал. К главному инженеру обращаться бесполезно, и вот я пришел к вам.
— Чем я могу вам помочь? — спрашивает Батя.
— Видите ли, в чем дело… — продолжает инженер. — Какой из меня работник? Право же… За все время моего пребывания в институте я не сделал ничего примечательного.
— Вы ошибаетесь. Вас очень ценят.
— Да не в том дело! Я много работаю. Но, понимаете, не выделяюсь ничем. Одним словом — рядовой работник. Вы же это сами прекрасно знаете! Но не обо мне речь. Скажите, зачем рисковать жизнью такому выдающемуся человеку? Вы догадываетесь, о ком я говорю?
— Догадываюсь, — тихо говорит Батя, внимательно наблюдая за инженером.
— Уверяю вас, что испытание лодки под землей я проведу не хуже его.
— Это невозможно, — так же тихо отвечает Батя. — Главный инженер пошел на строительство лодки, управляемой человеком, только при условии, что первое глубинное испытание он проведет сам. Вам должно быть это известно.
— Да. Мне это известно, — говорит инженер твердым и решительным голосом. — Но, вы меня простите, ведь можно же сделать так, что главный инженер и знать не будет, когда я отправлюсь под землю.
— Что-о-о?.. — медленно произнес Батя.
— Очень просто. Испытание назначено на вторник, на десять часов утра, а я стартую ночью перед вторником.
— Подождите, подождите… — задумчиво проговорил Батя, как бы собираясь с мыслями — То, что вы предлагаете… Нет, это невозможно. Попробуйте сами поговорить по этому поводу с товарищем Геворкяном.
— Бесполезно. И вы и я слишком хорошо знаем Арама Григорьевича, — ответил инженер, поднимаясь со своего места. — У меня была надежда только на вашу помощь.
В этот день к Бате приходило с подобными предложениями еще несколько человек.
Почти все они начинали разговор издалека, но Батя сразу догадывался, в чем дело.
— В лодке собираетесь ехать? — спрашивал он очередного посетителя.
— Откуда вы знаете? — удивлялся тот.
— Да по вас видно. Не выйдет! Всего доброго, товарищ!
* * *
Последние приготовления подходили к концу.
На испытательной площадке возле подземной лодки, упиравшейся своим носом в землю, хлопотали люди.
Богдыханов, ответственный за снаряжение лодки, проверял каждую мелочь, то и дело залезая в открытый овальный люк.
Особенно тщательно занимался он проверкой аккумуляторов, в которых хранился запас электроэнергии, необходимый для длительного пути. Это были новые, совсем недавно разработанные советскими учеными необыкновенные аккумуляторы, в которых, несмотря на их маленький объем, записалось огромное количество энергии. Во всех случаях, где их применяли, они показали себя с самой лучшей стороны. Но под землю они спускались впервые.
Подходил срок старта. Впервые в истории техники живой человек в специальной машине отправится под землю на глубину многих километров.
Завтра, рано утром, на площадку соберутся все сотрудники института, чтобы проводить своего научного руководителя в трудный путь.
* * *
День накануне испытания три друга провели на испытательной площадке. Каждый был занят своим делом. Но когда студенты вернулись домой, их поведение стало не совсем обычным. Молодых инженеров обуял внезапный прилив нежности друг к другу.
— Эх ты, Гога, Гога! — говорил Корелин, почти обнимая Шереметьева. — Что-то ты сегодня невеселый. Ты понимаешь, вот смотрю и на тебя, и почему-то мне вспоминается, как мы впервые познакомились с тобой на первом курсе. Хорошее было время!..
— Ты тоже немного грустный, — говорил Богдыханов, обращаясь к Корелину. — Эх, товарищи, много хорошего нам пришлось пережить вместе! Жалко будет, если…
Что именно «если», Богдыханов не договорил. Да его и никто не спрашивал. Каждый был погружен в какие-то свои неотвязчивые мысли.
— Вы меня простите, товарищи, — наконец заявил Корелин. — Мне нужно отлучиться на часок. Вы не дожидайтесь меня и ложитесь спать.
Корелин ласково посмотрел на своих друзей и вышел из комнаты.
Богдыханов, проводив его каким-то печальным взглядом, уселся за стол и принялся писать письмо, изредка поглядывая на Шереметьева, молчаливо сидевшего на диване. В это время Корелин уже шагал в темноте по направлению к испытательной площадке.
В проходной будке он встретил дежурного, Панферыча. Корелин объяснил ему, что забыл проверить в лодке какую-то мелочь и не желает откладывать этого дела до утра. При этом он тут же попросил у Панферыча листик бумаги и конверт.
«Дорогие товарищи! — писал Корелин, сидя в проходной будке, —
Я решился на этот шаг, чтобы избавить Арама Григорьевича от риска. Прошу не считать мой поступок за высокий и героический. Он продиктован мне только моей совестью. Ваш Александр Корелин». Затем Корелин запечатал конверт и попросил Панферыча передать его рано утром, когда кончится дежурство, в канцелярию института. При этом он неожиданно обнял Панферыча и поцеловал его в щеку.
— Что это с тобой? — удивился Панферыч.
Но Корелин ничего не ответил и скрылся за дверью. Через несколько минут в проходной показался Богдыханов. Щурясь от яркого светя лампы, он принялся перечитывать письмо, написанное им дома.
«Товарищи! Зачем главному инженеру рисковать жизнью? Это было бы неправильно! Надеюсь провести испытание хорошо. До скорого свидания! Богдыханов».
— Забыл посмотреть одну вещь, — объяснил он Панферычу, передавая конверт, — Отдашь в канцелярию после дежурства.
— Волнуются ребята. Ясно. На них тоже ответственность лежит не маленькая, — решил Панферыч, вспомнив о предстоящем испытании.
Однако когда в проходной появился Шереметьев и тоже стал предлагать ему для передачи письмо, то в голове Панферыча зародилось смутное подозрение.
«С одной стороны, студенты строили и собирали лодку… — думал Панферыч. — Допуск у них имеется на площадку для любого времени. Препятствовать их входу не имею права… А вдруг они собираются сами уехать вместо главного инженера? — молнией мелькнула догадка. — Дай-ка, на всякий случай, проверю», решил он через некоторое время.
Панферыч окликнул еще одного вахтера и направился с ним на испытательную площадку.
Но было уже поздно.
Когда они подошли к месту, где стояла лодка, на ее месте был лишь яркий пучок света, который становился все меньше и меньше. Наконец он совсем исчез в глубине. Подбегающих людей обдал вихрь пыли и комьев сырой глины, вырывавшихся из зиявшего в земле отверстия.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ДВЕ ЗЕМЛИ…
Глухое монотонное жужжание наполняло кабину подземной лодки. Изредка ее корпус вздрагивал, и слышался скрежет металла. Это острые стальные резцы, вгрызаясь в землю, попадали на мелкие камни. Камня терлись о наружные стенки, и тогда внутри движущегося аппарата слышался протяжный визг.
Кабина лодки освещалась маленькими электрическими лампочками, вделанными в стены. Они озаряли мягким рассеянным светом небольшие овальное помещение.
В первые минуты своего путешествия друзья не разговаривали. Они явно были в замешательстве, чувствуя себя виноватыми друг перед другом. Друзья прекрасно понимали, что каждый из них намеревался уехать один.
Кабина была рассчитана на двух путешественников. Присутствие третьего создавало в помещении тесноту. Поэтому Шереметьеву, попавшему в лодку последним, пришлось расположиться на аккумуляторных ящиках в согнутом положении.
— Надо включить радиоприемник… — сухо проговорил Богдыханов.
Однако Корелин, сидевший за управлением, ничего не ответил. Он не решался на разговор с поверхностью. Уже давно летят вниз, под землю, требовательные радиосигналы с призывом вернуться. А что на них ответить? Неужели действительно вернуться? Нет. Это теперь невозможно.
Корелин молча передал Богдыханову толстую тетрадь, лежавшую перед ним, и знаком предложил вести записи.
— Надо хоть прорадировать, что у нас все благополучно, — предложил Гога.
С этим Корелин сразу же согласился, и через несколько секунд на поверхность земли полетела короткая радиограмма: «Все благополучно».
Такую радиограмму студенты стали посылать через равные промежутки времени.
* * *
Медленно плывут перед экраном странные пейзажи. Причудливые геологические наслоения сменяют одно другое. Изредка лодка натыкается на крупные камни, и тогда глухой удар сотрясает весь ее корпус.
Согласно геологическому прогнозу, мягкая порода, в которой лодка может передвигаться свободно, должна простирайся на значительную глубину. Однако «подземные рифы» стали попадаться все чаще и чаще. Вот на экране появляется темная завеса — это массив из мелкокристаллического гранита. Корелин направляет луч радиолокатора вниз, в надежде найти проход. Но стена уходит слишком глубоко. Лодка скользит параллельно гранитной преграде.
Быстро течет время. Занятые наблюдениями, путешественники не ощущают его. Корелин с удивлением замечает, что лодка находится под землей уже более четырех часов.
— Надо послушать, что говорит земля, — предложил Богдыханов.
Это была первая фраза, произнесенная громко. При этом никто не заметил, как странно она здесь звучит. Богдыханов, по-видимому, бессознательно назвал поверхность «землей», точно со словом «земля» связано только представление о ее поверхности, а глубина — это что-то другое, имеющее иное название.
Корелин включил радиоприемник.
«…нам запятая желаем успеха точка» — послышалось в трубке попискивание морзянки, и на этом передача прервалась.
— Нам желают успеха! — радостно закричал Корелин. — Все в порядке, товарищи!
Все вздохнули с облегчением.
На экране появился просвет. Впереди уже было легко проходимое лодкой отложение известняка.
— Что это?! — вдруг удивленно воскликнул Богдыханов. Перед глазами студентов на экране телевизора развертывалась сказочная панорама.
В геологических напластованиях были вкраплены знакомые по учебникам ископаемые — древнейшие животные и растения. Но это были не плоские отпечатки, какие сохраняются обычно в музеях, нет — казалось, перед путешественниками возникли целые организмы. От облучения радиолокатором их границы и детали резко выделялись на экране, мерцая флуоресцирующие светом.
Это было поразительное зрелище. Можно было проследить даже переходные формы фауны и флоры различных геологических эпох. Прошлое Земли как бы оживало перед подземными путешественниками.
— Да ведь это целый заповедник ископаемых! — восторженно воскликнул Корелин. — Вот вам панорама развития жизни на нашей планете!
Гога Шереметьев молча заснял специальным аппаратом несколько наиболее интересных кадров.
Однако радость друзей была кратковременна. Все чаще и чаще стали попадаться по пути тонкие мраморные жилки.
— Наверное, скоро будет базальт… — угрюмо заметил Корелин. — Ведь мрамор образовался при нагревании базальта с известняком во время вулканического периода.
И действительно, скоро волнистая стена базальта появилась впереди лодки. Однако она не преграждала путь полностью. Кое-где в различных местах виднелись как бы «ущелья» из известняка.
— Попробуем пробраться через известняк, — предложил Богдыханов. — Ведь надо же испытать лодку как следует.
Вздрагивая от столкновения с твердыми жилами, лодка углубилась в узкие базальтовые ворота.
В кабине заметно увеличился скрежещущий шум. Каменные породы сильнее отражали звук, и даже без радиолокационного прибора можно было понять, что лодка движется среди твердых базальтовых стен. Так пассажиры поезда даже с закрытыми глазами легко догадываются, что поезд проходит тоннель.
Все более узким становится ущелье. Все чаще и чаще трутся борта лодки о каменные стены.
— Надо вернуться… — едва успел произнести Гога, как в то же мгновение послышался пронзительный скрипящий звук.
Лодка вздрогнула всем своим металлическим корпусом и остановилась, зажатая в каменных тисках.
* * *
В кабинет главного инженера вбегает радист.
— Плохи дела. Арам Григорьевич… — говорит он еще на ходу.
— Что-о-о?..
— Сигналы еле слышны… Последнее, что мне удалось разобрать: «…зажаты… скале… координаты…» — и это все…
Геворкян медленно приподымается из-за стола и так же медленно, но твердой походкой, направляется к выходу.
Он тщательно прикрывает дверь своего кабинета.
* * *
Затихло жужжание мотора, и в кабине наступила напряженная тишина.
Корелин включает радиоприемник. Лицо его становится бледным, на широком лбу выступают капельки пота.
Но все усилия напрасны. В лодку теперь пробирались лишь необыкновенно слабые и совершенно непонятные сигналы. Один раз Корелину показалось, что он разобрал несколько слов, но еле слышимое попискивание морзянки вскоре совсем потонуло в монотонном шипении радиоприемника.
— Все, товарищи… нас не слышат, — совсем тихо проговорил Корелин.
— Может быть, мы их не слышим, а они нас слышат? — осторожно заметил Богдыханов.
— Гм-м-м., - промычал Гога неодобрительно, и все поняли, что это вряд ли возможно.
Корелин снова включает мотор, и кабина наполняется гулом и металлическим визгом. Судорожно дергается лодка, зажатая в каменных объятиях. Хрустящим треском отдается в кабине борьба крепчайшей стали с камнем.
* * *
— Паники не должно быть… — тихо, но твердо говорит Геворкян, обращаясь к собравшимся в его кабинете сотрудникам. — Мы спасем их при любых обстоятельствах. Давайте рассуждать просто… Запасов провизии и воды у них хватит надолго. Кислород тоже в избытке. Значит… — инженер на полуслове обрывает свою речь, обводя воспаленным взглядом присутствующих, — значит, нам остается установить точно, — я повторяю, точно, — их местонахождение. А дальше скоростной турбобур сделает свое дело…
— А потом что?.. — беспокойно спрашивает кто-то.
— Прежде всего через образовавшийся проход мы сможем им подавать новые запасы провизии и кислорода… И так будет продолжаться до тех пор, пока отверстие не будет расширено до нужной величины. Только бы уточнить местоположение! Местоположение!.. — закончил он, делая ударение на последнем слове.
* * *
Друзьям пришлось много поработать, прежде чем они сумели освободиться из каменного плена. После неудачных попыток раскачать лодку и выйти на мягкий грунт было решено раздробить крепкую породу, державшую подземную машину. Эта работа выпала на долю Гоги Шереметьева. Он надел маску с кислородным прибором и, отвинтив задний аварийный люк, вышел в известковую трубу. Едкая нагретая пыль наполняла тоннель, похожий на трассу метрополитена, только уменьшенную в диаметре. Чтобы кислород не выходил из кабины, и пыль не попадала внутрь помещения, выходной люк имел коридор с двумя автоматическими дверцами. Как только Гога втиснулся в этот коридор, дверь, ведущая в кабину, наглухо захлопнулась, и одновременно открылась наружная стенка люка.
Осмотрев породу в том месте, куда заклинилась их лодка, Гога пустил в ход электрический отбойный молоток. Оглушительная пулеметная дробь наполнила кабину. Постепенно твердая стена, в которой застряла лодка, превращалась в пыль и мелкий щебень. В ней появилась довольно широкая прорубь.
