- Для того, чтобы быть настоящим изобретателем, нужно все-таки высшее техническое образование, - заметил Шура Пышной, как обычно, нараспев, тоненьким и нежным голосом. - Высшую математику надо знать назубок, чтобы уметь все рассчитывать. А нам, грешным, если к тому имеются наклонности... рационализаторами разве... - закончил он, зевая.
      - И то верно! - обрадовался Чердаков. - Прав Шурка! Наше дело маленькое. Предложить, например, пользоваться двумя резцами вместо одного! Как-нибудь похитрее зажать обрабатываемую деталь в патроне! Инструменты поудобнее разложить возле рабочего места! Рационализация - одним словом! А Семен все мечтает, фантазирует, какие-то необыкновенные машины собирается выдумывать и, обратите внимание, ребята, ко всем лезет со своими фантазиями! Знаете, когда он больше всего меня рассмешил? Рисует в тетрадке какую-то башню. Что это? спрашиваю. Хочу, говорит, придумать такую станцию, которая бы улавливала атмосферное электричество и с помощью его освещала город и приводила в движение станки на заводах. Вот чудак!
      - Не он к тебе лез со своим проектом, а ты к нему приставал с вопросами, хмуро вставил Быков.
      - А я ему говорю, - продолжал Чердаков, - почему ты, Семен, не обращаешь внимание на обыкновенных кошек? Ежели их гладить, то они тоже излучают электричество! Сам видел неоднократно! В темноте из-под руки искры сыплются. Придумай специальное приспособление, к которому можно было бы привязывать кота за хвост! Твоих знаний вполне хватит - можешь спроектировать подобную электростанцию! Нужно сделать очень простое устройство, основанное на свойстве кота кричать и вырываться! Ну что тебе стоит сконструировать токособирательную щетку? Кот будет об нее тереться, пытаясь освободиться, и все в порядке! Как, ребята, проект? Стоящий?
      Шурик громко расхохотался. Семен перевернулся на другой бок, попробовал сосредоточиться, но сквозь байковое одеяло было слышно, как расходившийся Сергей продолжал:
      - Незачем было поступать в ремесленное, если мечтаешь изобретать и делать открытия. Каждое образование имеет свое точное назначение.
      - Сережа! А, Сережа! А разве из рабочих большие изобретатели не выходили? - примирительным тоном спросил Шурик Пышной, который уже успел раздеться и сидел на кровати, поджав под себя ноги по-турецки.
      - Конечно, - буркнул Быков.
      - Э-эээ... сказал тоже! - вскипел Чердаков. - Тут дело не обходилось без самообразования. Изобретатель из рабочих сам добывал себе недостающие знания. Бился, как рыба об лед. Это в дореволюционное время так было. А у нас теперь для каждого пути ко всем образованиям открыты! Изобретателем хочешь быть? Ученым? Исследователем? Учись, пожалуйста, по соответствующему курсу. А раз в ремесленное пришел - баста - квалифицированным рабочим будешь. Ну, может быть, рационализатором производства... "
      Сейчас Шурка Пышной согласится с доводами Чердакова", - подумал Семен. И действительно, услышал певучий голос Шурика:
      - Ремесленное училище, конечно, готовит квалифицированных рабочих, а не научных сотрудников, инженеров или, предположим, профессоров.
      Шурик Пышной, полный и светловолосый мальчик, очень редко имел свое собственное мнение и быстро менял его в зависимости от обстоятельств.
      - А по-моему, ребята, если у человека есть призвание быть изобретателем, выдумщиком новых машин, и твердость характера у него имеется, то он станет им независимо от того, где он учился и на кого учился, - пробасил Быков, подходя к окну. - По-моему, самое главное - это сила внутри человека, та, что заставляет его бороться, добиваться своего. Какое, например, образование было у Ползунова, а он паровой двигатель изобрел. Так что образование, по-моему, дело наживное. Семен свое возьмет... Будет дальше учиться...
      - Это верно. Семен может своего добиться, потому как... - начал было Пышной, укладываясь в постель, но тут же добавил неуверенно: - Только как он дальше учиться будет? Ведь по окончании ремесленного ему в обязательном порядке придется работать на заводе четыре года?
      - А работать и учиться разве нельзя? - возмутился Быков. - Сколько рабочих у нас ежегодно Сталинской премией награждают за изобретения! Да у нас ведь многие рабочие вечерами учатся!
      Совсем рядом прокатился громовой удар. Задребезжало стекло.
      - Во-оо! Силища какая! Это тебе не кошку натирать... - провозгласил Чердаков.
      - Ребята! - начал Быков, выходя на середину комнаты. - Может быть, Семену надо как-нибудь помочь выкрутиться из истории с изготовлением детали. Начудил он - это верно, но сделал он это не из-за хулиганства или от лени, а хотел показать свою выдумку!
      - А пусть не показывает, что он умнее всех! - с жаром отозвался Чердаков. - Прославиться захотел! Пусть, мол, все знают, какой такой Семен Бурыкин у нас изобретатель!.. Самому инженеру Дуплову нос утер! Надо думать, что инженер ему указал, как следует себя вести.
      Семен медленно поднялся на постели и медленно нашел глазами Чердакова. Чувствовалось, что он на что-то решился. Ребята притихли. Стал отчетливо слышен шум дождя и скрип ставни, раскачиваемой ветром.
      - Вот и обиделся... - нерешительно начал Чердаков. - Неприятно стало, когда напомнили о том, как инженер его отчитывал.
      - Слушай, Сережа, - начал Семен внезапно охрипшим голосом. - Никому я не думал нос утереть. Я прошу тебя, когда говоришь об инженере Александре Андреевиче, таких слов, как "нос утер", применять вообще не смей... Слышишь!!!
      - Может быть, ему расскажешь? - огрызнулся Чердаков.
      - Рассказывать не буду, а могу стукнуть. И крепко. Понятно?
      - На тебя это непохоже. Никогда ты забиякой не был!
      - Говорю, стукну, не сдержусь...
      - Ну-ну...
      - Вот тебе и ну...
      - Тогда действительно "прославишься", - закончил Чердаков.
      В комнате снова воцарилась тишина. Гроза стихала. Гром погромыхивал вдалеке. Семен некоторое время продолжал неподвижно сидеть, положив руки на колени и наклонив голову. Через некоторое время, натягивая одеяло, он заговорил уже миролюбивым тоном:
      - Когда я решил немного видоизменить эту самую деталь, то, поверь, Сережа, не думал о славе. Это ты зря говоришь.
      В коридоре послышались торопливые шаги. В дверях появился высокий широкоплечий юноша. На его широких скулах играл румянец.
      - Почему не спите, ребята? - полушепотом проговорил он, отряхивая свою насквозь промокшую фуражку. - Няньки вам не хватает, что ли? Уложить некому?
      - А ты, Кириллин, где так долго ходишь? Тебе сторож, может быть, нужен? в тон ему тоже шепотом спросил Чердаков.
      - Тут дискуссия разгорелась насчет Семена, - сказал Шурик Пышной, зевая и дотягиваясь в постели.
      - Так, так, - продолжал Кириллин все тем же полушепотом. - С Семеном дело забавное. Семка! Ты спишь?
      - Спит, спит, - ответил за Семена Быков. - Сейчас его, Степа, трогать не нужно. Он немного не в духе. Завтра утром поговорим.
      - Тут дело сложное... - продолжал Кириллин еще тише. - Ведь мы все Семена знаем прекрасно. Дисциплинированный. Требовательный к себе. И вдруг такое... Надо будет разобраться как следует. Зря в обиду, конечно, не дадим. Выручим...
      - А как его выручишь, когда он считает себя изобретателем не хуже Дуплова? - прошептал Чердаков, будто бы он верил, что Семен спит и не слышит происходящего разговора.
      - Выслушаем объяснение... Обсудим... - пробубнил Кириллин, с трудом стягивая отсыревшую от дождя рубашку. - Вообще, ребята, нам нельзя забывать, что Семен не с последнего года обучения, как мы с вами. Как бы он нас не подвел с этой самой деталью, на которую теперь все обращают особое внимание. Согласны? Нам придется проследить за этим делом. Ну, а если надо будет помочь? Согласны? В сущности работы всего на два часа, не больше!
      - Это, конечно... - со вздохом согласился Чердаков. - Как бы Семен опять не начудил. От такого изобретателя всего можно ожидать. Разве вот что сделать?.. Я еще подумаю, конечно...
      Ребята начали укладываться.
      - Спать, спать... - прошептал Кириллин, направляясь босиком к выключателю, чтобы погасить свет.
      Как только комната погрузилась в темноту, Семен открыл глаза. Наконец-то он может сам обо всем подумать. Мальчик любил этот момент, когда гасла яркая лампа, висевшая под самым потолком, и в комнате оставался только сумеречный свет от окон, через которые проникали лучи уличных фонарей. Удивительно хорошо мечталось в этой обстановке!
      Но сегодня трудно было сосредоточиться. Неспокойно вел себя сосед слева, Шурка Пышной. Он вообще часто бормочет во сне, а иногда отчетливо выговаривает даже целые фразы, с кем-то спорит, на чем-то настаивает. Сегодня Пышной то и дело переворачивался с боку на бок и упорно повторял одно и то же: "Двенадцатимиллиметровый метчик не годится... Говорю тебе - не годится!".
      Почему-то не спалось и соседу справа, Ване Быкову. Семен слышал, как он долго вздыхал, поправлял подушку и, наконец, обратился к нему шепотом:
      - Не спишь, Семен?
      Семен промолчал. Однако Иван прекрасно понимал, что Семен не спит.
      - А попасть на одну из великих строек коммунизма, конечно, было бы лучше... - зашептал он, словно продолжая прерванный разговор. - Я понимаю, что тут народ тоже важным делом занимается. Но все, знаешь, не то... Придумывают разные новые машины, испытывают их, переделывают иногда, говорят, по десять раз, возятся, возятся... Другое дело на стройках!.. Если, например, я работаю помощником монтажника какого-нибудь экскаватора или бульдозера, то уж будьте спокойны: как заработала машина, так любо смотреть... Когда ковш зачерпнет землю, - знай, что маленькая часть канала уже готова. И ты к этому делу руки приложил. А потом вода по каналу побежит; от нее все кругом зацветет... Или на монтаже гидроэлектростанции работать!.. Тоже дело живое! Непосредственное, как говорится! На передовой линии фронта находится... Не люблю я, Семен, в тылу воевать: не по мне это дело...
      - Не всем же быть на фронте. Надо кому-нибудь и в тылу, - прошептал Семен.
      - Ишь ты... Ишь ты какой... - вдруг громко забормотал Шурик Пышной, а спустя некоторое время громко добавил: - Мо-ло-дец!
      - Это к тебе относится или ко мне? Непонятно, что он хочет сказать, удивился Быков.
      - Ваня. Слушай... - осторожно начал Семен. - Ну неужели ты не понимаешь... Очень нужно, чтобы у нас было как можно больше совершенных машин: гигантских экскаваторов, земснарядов, гидромониторов, электрических тракторов... чтобы скорее коммунизм построить. Руками что ли каналы рыть! Сколько тогда людей понадобилось бы! Ведь совсем недавно у нас не было всех этих машин, ты вспомни, Ваня! А теперь - сам знаешь... Правда же? И, по-моему, очень неправильно думать, что техника достигла предела! Именно теперь, когда идут великие стройки. - От волнения голос Семена прерывался. - Я вот, например, уверен, что теперь надо выдумывать все новые и новые машины, еще более совершенные, еще более хитрые. Иначе - отстанем. А жизнь-то идет вперед, требует... Согласен?
      - Согласен. Только ты тише говори. Ребят разбудишь.
      - Я доволен, что нас послали на практику именно сюда... Тут новые машины выдумывают и строят... Дело очень серьезное... - теперь уже совсем шепотом продолжал Семен.
      - Это все верно... Только обидно, что во всей этой работе мы с тобой, Семен, как бы тебе сказать... мельчайшие помощнички, что ли... Совсем незаметные никому! Занимаемся, можно сказать, самой незначительной работой в тылу. Вот возьми хотя бы деталь, которую я обрабатывал два прошлых дня. Что это за детали? Для чего она? Мастер не объясняет: экспериментальная, говорит! Для опыта необходима! А опыт - дело известное: попробуют, попробуют, не подойдет - выбросят на свалку. Вон у нас на заднем дворе сколько всякой чертовщины ржавеет. Нет, что ни говори, не по душе мне это.
      - Не прав ты, Ваня, совершенно не прав! - неожиданно громко произнес Семен. И словно в ответ на его возглас послышалось ворчание спящего Шурки Пышного:
      - Заворачивайте свои гайки, ребята... Две тарелки супа съел и больше ничего не хочу...
      - Давай в самом деле "завернем свои гайки", - поворачиваясь набок, прошептал Быков. - Еще разбудим кого-нибудь. Спать давно пора...
      Глава третья
      Семен повернулся на правый бок и укутался одеялом. Но спать не хотелось. Прислушиваясь к затихающему шуму дождя, он стал вспоминать свое детство, деревню, отца - колхозного тракториста. "
      Хорошая речка протекает у нас... - думал он. - Вода прозрачная, течение быстрое, рыбы много, дно у берега песчаное, а над рекой вербы стоят. Хорошо прыгать в воду с этих верб..."
      Вспомнил Семен, как строил с ребятами небольшую плотину, отводившую часть воды в вырытую канавку. Маленькая струйка воды, журча, бежала по канавке к сараю, стоявшему на берегу реки. Здесь Семен соорудил из дерева мельничное колесо. "Турбина" - с гордостью называли ее ребята. Турбина вращалась на своей деревянной оси, а приводила в движение "динамо" - магнето от старого трактора. Тонкая проволочная обмотка у магнето, по совету отца, была заменена более толстой. К удивлению всего колхоза, в котором в то время еще не было электрического освещения, в избе тракториста Бурыкина загорелась крохотная электрическая лампочка.
      Много народу приходило посмотреть на маленькую гидроэлектростанцию, построенную сыном тракториста, и большинство не верило, что все это сделал двенадцатилетний мальчик.
      - У Семена необычайные технические способности. Их нужно развивать. Он и по арифметике - первый, - сказал отцу школьный учитель и подарил Семену переплетенный комплект научно-популярного журнала.
      Вспомнилось еще Семену, как под его руководством ребята мастерили паровую машину. Особенно трудно было изготовить цилиндр из охотничьего патрона. Поршень отливался из свинца, а материалом для плавки послужила горсть дроби. Паровой котел, в котором должна была кипеть и бурлить вода, заменяла ребятам большая консервная банка. Семен отчетливо вспомнил, что на банке была нарисована серебристая длинная рыба с широко раскрытым ртом...
      Когда машина заработала и маленький маховичок, также отлитый из свинца и насаженный на вязальную спицу, закрутился с бешеной скоростью, радости конструктора не было границ. Но неожиданно тонкостенная консервная банка треснула, и из отверстия со свистом вырвался горячий пар. Конструктору обварило руку, а его два помощника смертельно перепугались.
      - Перед тем, как строить машины, надо научиться их рассчитывать, - строго говорил врач, перевязывая руку Семена. - Какое, например, давление пара в атмосферах ты запроектировал в своем котле?
      - Не знаю, - пролепетал Семен, стараясь скрыть боль.
      - То-то! - сказал врач. - Есть такая наука. Называется сопротивлением материалов, или сокращенно - "сопроматом". Знал бы ты ее, так и рассчитал бы, выдержит котел давление пара или нет. - Он посмотрел на огорченное лицо своего пациента и, подобрев, заключил: - Учиться тебе надо, дружок, и обязательно по технической специальности. Получится замечательный инженер. Ты парень с характером. Своего добьешься! Я ведь вижу, как ты сейчас скрыть от меня хочешь, что тебе больно! Молодец!
      Но наиболее яркие воспоминания Семена были связаны с мечтой о создании совершенно необыкновенной машины. Она должна была выглядеть очень простой с виду, но ее появление освободило бы все тракторы, все паровозы, все электростанции и все двигатели от необходимости расходовать топливо. Ни бензина, ни угля, ни дров, ни торфа не нужно будет двигателям, если только ему, Семену, удастся осуществить свой замечательный замысел. А почему не удастся? Ведь все так просто! Даже смешно, как это механики раньше не додумались...
      Для воплощения этой мечты в ход были пущены все те же консервные банки с нарисованными на них рыбами. Две круглые - одна большого размера, а другая поменьше - насаживались рядом на одну ось, словно два колеса - большое и маленькое. На деревянной доске с деревянными же подставками укреплялись две пары таких свободно вращающихся устройств друг против друга. При этом большое колесо одной пары находилось напротив маленького колеса второй пары. Два бесконечных ремня соединяли колеса между собой.
      Расчет был необычайно прост. Предположим, большое колесо первой пары приводится в движение рукой. Ремень передаст вращение маленькому колесу второй пары и, конечно (Семен это точно знал), маленькое колесо должно завертеться быстрее. Ведь всем известно, что при ременной передаче от большого колеса к маленькому - маленькое начинает вращаться быстрее! А рядом с маленьким, на одной оси, прочно прикреплено большое, которое, конечно, будет вращаться с той же скоростью, что и маленькое, поскольку оно находится на одной оси. Теперь остается надеть бесконечный ремень на большое колесо второй пары, и пусть оно вращает маленькое колесо первой пары. Скорость еще больше увеличится! Первая пара завертится еще быстрее! Увеличенная скорость передается второй паре в еще более увеличенном виде! Так и будут колеса вращать друг друга, все время набирая скорость. Получится двигатель, не требующий для своей работы никакого топлива.
      Семен был очень удивлен, когда несложный механизм отказался работать. Сколько ни старался мальчик, ремни буксовали, несмотря на тугую подтяжку, и совершенно стерли изображения рыб на банках. Колеса упорно не хотели вращаться...
      Долго бродил Семен в одиночестве по лесу, размышляя о причинах неудачи. Один раз даже чуть не заблудился и вернулся домой так поздно, что ему влетело от матери. Наконец, он решил, что причина неудач лежит в исполнении механизма. Действительно! Консервные банки - то есть колеса - были насажены на деревянные оси неточно. Они болтались при вращении; как говорят механики, - "били". Качались также и деревянные стойки, на которых покоились оси. Разве может машина работать при таких ненормальных условиях!
      На следующий день Семен собрал ораву малышей, своих безропотных помощников, и объявил, что задумал строить новый, более простой механизм. Теперь основной деталью было старое колесо от телеги. Оно тщательно очищалось от грязи и укреплялось на ось от брички так, чтобы могло свободно вращаться. К ободу колеса привязывались веревками деревянные планки, на концах которых находились грузила: увесистые обломки кирпичей.
      Расчет был и на этот раз несложен. Кирпичи должны были перевешивать колесо с одной стороны и заставлять его таким образом вращаться. Когда же кирпичи попадали на другую сторону колеса, то они свешивались на деревянных планках в сторону и потом, поднимаясь вместе с ободом колеса вверх, совсем немного тормозили движение. Стоило лишь кирпичам очутиться на прежней стороне колеса, как они, перевалившись на планках, начинали тянуть обод опять вниз и, таким образом, своей тяжестью ускорять вращение.
      Вначале машина упорно отказывалась работать. Кирпичные грузила со скрежетом переваливались, как им и полагалось, но колесо, сделав пять-шесть оборотов после того, как его запускали руками, медленно останавливалось. И только один раз оно заработало как следует... Но случилось это при не совсем обычных обстоятельствах.
      Среди товарищей Семена был шустрый и хитрый мальчуган, носивший редкое имя Нил. Именем этим он очень гордился и уверял, что его дедушка, служивший матросом, во время своих многочисленных путешествий посетил необыкновенную страну, Египет. В этой стране круглый год жарко, по деревням, так же как у нас куры, ходят страусы, а в реке, называемой Нилом (в честь нее якобы и получил мальчик свое редкое имя), плавают крокодилы - большие ящерицы, которых матросы приучили нападать на всех, кто не носит матросской формы.
      Однажды Нил разыскал приунывшего изобретателя и, хитро улыбаясь, заявил, что колесо неожиданно начало вертеться само по себе и все еще вертится, не останавливаясь. Взволнованный Семен бросился к своему сооружению. Темный сарай, заваленный дровами и сеном, показался ему теперь сказочным дворцом. В углу грохотало и поскрипывало его колесо. С восхищением смотрел он на это чудо техники, созданное собственными руками.
      Счастливый изобретатель пулей выскочил из сарая. Ему хотелось немедленно позвать кого-либо из взрослых, чтобы они засвидетельствовали событие, знаменующее переворот в технике.
      Отец в это время работал в поле, а матери не было дома. Мальчик мигом перемахнул через забор и помчался кратчайшим путем к беленькому домику школы, окруженному высокими тополями. По счастливой случайности учитель оказался дома, и вместе с ним сидел на веранде и пил чай сам председатель колхоза. Оба они с удивлением выслушали несвязное объяснение Семена и, поразмыслив немного, согласились посмотреть на его изобретение.
      - То, что ты нам рассказываешь, - говорил по дороге учитель, - есть не что иное, как "вечный двигатель", машина, работающая без источника энергии. Такую машину построить нельзя. Это стало ясно с тех пор, как наш великий русский ученый, сын крестьянина. Михайло Васильевич Ломоносов открыл замечательный закон природы - закон сохранения энергии. Много столетий тысячи изобретателей во всем мире пытались построить вечный двигатель. И всегда эти попытки кончались неудачей.
      - А я построил! Все дело в таких грузиках из кирпичей... они переваливаются и крутят колесо... К нему можно будет приделать шкив и... пожалуйста! Молотилку будет крутить, веялку и мельницу, наверное... задыхаясь от волнения, настаивал Семен.
      - Не верю, - возражал учитель. - Вероятно произошла какая-нибудь ошибка.
      По дороге к председателю и учителю присоединилось несколько колхозников. Один из них, седой старик с длинной клюкой, узнав в чем дело, тут же выразил уверенность, что Семен все может придумать, поскольку у него такая светлая голова, каких он, старый человек, не встречал за всю свою жизнь.
      Входя через калитку во двор, Семен заметил, как Нил и еще два мальчугана наперегонки бросились к сараю, весело подпрыгивая и издавая радостные возгласы. Не утерпев, помчался за ними и Семен. Его беспокоила мысль, не остановилось ли колесо и не зря ли он пригласил таких почтенных людей посмотреть, как работает его "вечный двигатель".
      Сомнения, казалось, были напрасны. Колесо вращалось, как ни в чем не бывало. Даже быстрее, чем раньше. Рядом стоял Нил и, приплясывая на одной ноге, приговаривал: "Вертится! Вертится! Вертится!..".
      Гости вошли в темный сарай после яркого солнечного света и не сразу могли рассмотреть, что тут происходит.
      - Это просто удивительно! - заявил председатель колхоза, наконец, увидевший колесо с кирпичными грузилами, вращающееся без всякой причины. Просто чудо какое-то! Как же это?
      - По-моему, тут не чудо, а какой-то фокус, - холодно заметил учитель и принялся тщательно осматривать изобретение.
      - Все дело в этих переваливающихся кирпичах... - начал было объяснять Семен, но его прервало восклицание учителя:
      - А это кто такой? Ну-ка, вылезай оттуда!
      Тогда, к удивлению Семена, из укромного и незаметного снаружи уголка под телегой вылез один из его помощников, крайне, смущенный и весь в пыли.
      - Это меня Нил научил, чтобы я колесо вот этой палочкой подталкивал незаметно... - сказал он, ухмыляясь и считая, по-видимому, что шутка, придуманная его товарищем, должна радовать всех.
      Но Семен не радовался. Он готов был сгореть от стыда.
      - Ничего, Семен, - подбодрил несчастного изобретателя председатель колхоза, догадавшийся о его душевных переживаниях. - Ты нас не обманул, так как, конечно, не знал, что над тобой подшутили. Где этот самый Нил?
      Но озорник уже успел заблаговременно скрыться.
      - Учиться, Семен, надо. Хорошо учиться! С твоей любовью к технике и твоим упорством из тебя замечательный инженер получится! - сказал на прощанье учитель.
      Глава четвертая
      Вспомнил Семен, как на следующий день, рано утром, стараясь никому не попадаться на глаза, он ушел вниз по течению реки, захватив с собой удочку. Ему хотелось наедине как следует разобраться во всем. Почему же колесо не хочет вертеться? Конечно, раз учитель говорит, что есть такой закон природы, не позволяющий строить эти самые "вечные двигатели", то тут уж ничего не поделаешь. Значит нельзя. Очень трудно было все-таки поверить, что колесо с переваливающимися кирпичами не может вертеться само по себе. Ведь все казалось так просто!
      Вот и знакомое место. Тут река, заросшая с обеих сторон тенистым лесом, разливается особенно широко. Здесь редко кто бывает. Тихо. Только птицы щебечут на все лады, да кукушка нет-нет да начнет отсчитывать свое протяжное "ку-ку".
      Однако на этот раз у места, излюбленного Семеном, на толстых корнях, спускающихся с глинистого обрыва прямо в воду, сидел мальчик в красивой форменной фуражке и черной блузе с блестящими на солнце пуговицами. Семен хотел незаметно пройти мимо и поискать себе другое место, но незнакомец обратился к нему:
      - Спички есть? Небось куришь?!
      - Нету спичек, и я не курю, - ответил Семен, останавливаясь.
      - Врешь, наверное, - хмуро заметил незнакомец.
      - А ты разве куришь? - спросил Семен после некоторого размышления.
      - Я? - удивился мальчик. - Ну и деревня же тут, как посмотрю я на тебя... - продолжал он насмешливо. - Да ты, что! Первый раз видишь ученика ремесленного училища?
      - Видел. Только разговаривать не приходилось, - признался Семен.
      - Тогда простительно, - начал незнакомец, теперь уже примирительным тоном. - А то у нас в городе за такие вопросы знаешь что делают? За оскорбление мундира! Запомни раз навсегда: ученик ремесленного училища не должен курить. Понятно? Знаешь, что такое ремесленное училище? Не знаешь? То-то... Это, брат, такое... Это, брат, такое почетное... Да чего же ты стоишь? Садись! - закончил он, так и не подобрав подходящего слова для выражения высокого значения ремесленного училища.
      Семен сел рядом и стал внимательно осматривать фуражку своего собеседника. На ней красовался замечательный значок - молоток и разводной ключ инструменты, из которых первый, а именно - молоток, у Семена был, а о втором разводном ключе, он только мечтал.
      - Нравится? - спросил незнакомец, заметив восхищенный взгляд Семена. Тогда вот... возьми в руки да посмотри как следует.
      С этими словами он снял с головы свою фуражку и подал ее Семену.
      - А зачем тебе понадобилась спичка, раз ты не куришь? - спросил Семен, глядя в лицо своего собеседника, выражающее задор и явное превосходство перед деревенским мальчиком, не удостоенным чести носить форму ученика ремесленного училища.
      - Поплавок отремонтировать надо. Вообще можно какую-нибудь палочку подвязать, но со спичкой это удобнее сделать. Более технично будет...
      - А как ты к нам попал?
      - К тете в гости приехал. Отпуск получил на десять дней. Послезавтра уезжаю. У нас, брат, строго в ремесленном...
      Затем он начал рассказывать о своем училище. Семен подозревал, что его новый знакомый иногда перехватывал через край, слишком хвастался, но делал он это с таким вдохновением и азартом, что слушать его было приятно.
      Из того, что говорил приезжий, выходило: важнее ремесленного училища нет в нашей стране учебного заведения.
      Окончивший ремесленное училище пользуется таким почетом, какой ни одному инженеру не снился. Инженеры и техники ничего не могут сделать без квалифицированных мастеров, а бывают такие мастера, к которым за советом приходят не только инженеры, но и знаменитые ученые.
      Когда же рассказчик начал описывать мастерские и учебные комнаты училища, у Семена захватило дух. Перед его умственным взором поплыли светлые, сплошь застекленные залы, полные чудесных станков и необыкновенных машин.
      - Есть такой токарный станок ДИП, - с увлечением говорил рассказчик, на которого вид Семена, сидевшего с полуоткрытым от восхищения ртом, действовал возбуждающим образом. - Ты, конечно, не знаешь, что такое ДИП? Это, если расшифровать по буквам, означает: догнать и перегнать. Станок замечательный, но немного устаревший. Оно и понятно! Лозунг догнать и перегнать иностранную технику появился давно. Ну и станок тогда назвали на основании этого лозунга. Теперь мы перегоняем иностранную технику на полный ход... (при этом рассказчик сделал ударение на слове "мы" и небрежно махнул рукой, словно давая понять, что именно благодаря их училищу запросто перегоняется иностранная техника и он к этому делу имеет непосредственное отношение).
      - Сейчас у нас есть такие станки, полуавтоматы, что только стой да кнопки нажимай! Нажмешь одну кнопку - произойдет замена резца! Другую нажмешь готовая деталь из патрона вываливается!
      - А если я захочу сам построить какую-нибудь машину по собственной выдумке, то - разрешается? - спросил Семен, вспоминая про свою неудачу с колесом.
      - Сделай одолжение! - важно заявил ученик ремесленного училища. - У нас даже комната такая есть! Называется кабинетом изобретателя! Ребята там все время что-либо мастерят, выдумывают разные штуки. Даже кружок изобретателей создан.
      Это заявление окончательно покорило сердце Семена. Может быть, окажись в его руках станки и соответствующий инструмент, да научись он как следует обращаться с этим инструментом, он бы сумел все-таки осуществить свою идею "вечного двигателя" или, по крайней мере, построить какую-нибудь другую машину, вроде этой?.. Эти мысли пронеслись в голове Семена.
      - А трудно попасть в ремесленное?.. - спросил Семен, затаив дыхание.
      - Смотря кому, - с важностью ответил ученик. - Если заметят, что ни на что не способен, - ни за что не примут. А если подаешь надежды, если увидят, что из тебя можно сделать, предположим, квалифицированного слесаря или токаря тогда пожалуйста: общежитием обеспечат, форменный костюм и шинель выдадут. Питание трехразовое в день, в баню водят каждую неделю, одним словом, все, что полагается по закону.
      - А ты не слышал, на инженера там у вас не учат? - спросил на всякий случай Семен, вспомнив многочисленные и настоятельные советы - учиться обязательно на инженера.
      - Вот ты чудак какой! - возмутился новый знакомый. - Допустим, ты закончишь десятилетку и станешь учиться в каком-нибудь институте на инженера. Так что ж из тебя получится! Только инженер! Своими-то руками ты ничего сделать как следует не сможешь! То ли дело, если окончишь ремесленное! Тогда пожалуйста! Поступай на какой-нибудь заочный факультет и занимайся себе без отрыва от производства! Окончишь факультет, сдашь экзамены и получишь диплом инженера, за мое почтение! Во какой из тебя инженер получится! И инженер, и механик. Ясно?