Она продолжала судорожно сжимать в руке карандаш...
      * * *
      - Да... В свое время эта история причинила нам много беспокойства. продолжал генерал, нахмурившись. - Вы совсем ничего о ней не знаете? Сидевший перед ним полковник отрицательно покачал головой. - Кое-какие слухи у нас в Москве были, но уж очень противоречивые, - проговорил он задумчиво. Седой генерал-артиллерист чиркнул спичкой и, закурив папиросу, поднялся со своего места. Лучи яркого зимнего солнца, косо тянувшиеся от окна через весь кабинет, пронизали подымающиеся кверху клубы сизого табачного дыма. - Приходит ко мне девушка, - продолжал генерал, расхаживая по комнате. - Да вы, наверное, слышали о профессоре Леонтьеве? Так это его дочь. Ну, вот. Спрашиваю я ее что случилось? Оказывается, заметила, представьте себе, очень странное и необъяснимое явление... Нужно сказать, что у них в институте имелась установка, изготовленная перед самой войной, для изучения электрических напряжений в воздухе. Очень совершенный прибор. Построенный, как говорится, на основе новейших достижений науки и техники, а, по существу, сравнительно простой. Установили они на крыше несколько антенн, расположенных в строго определенном порядке, и соединили их с катодным осциллографом. Малейшие изменения в электрическом состоянии атмосферы прекрасно наблюдаются с помощью этого прибора... Я, признаться, очень удивился заявлению девушки... Она мне говорит, что немцы не иначе как стреляют по Ленинграду какими-то особыми снарядами... электрическими. "Моя осциллографическая установка, - говорит, совершенно ясно указывает, что снаряды несут с собой огромный электрический потенциал. Не могут же обыкновенные снаряды хоть сколько-нибудь влиять на мои приборы?" - "Действительно, - думаю я. - Надо будет разобраться..." Теперь слушайте дальше. На одном из наших звукометрических пунктов работал вычислителем красноармеец Озеров. Николай Озеров.
      Генерал возвратился к столу и уселся на свое кресло.
      - Это бывший студент Политехнического института продолжал генерал. - Он много лет работал в лаборатории профессора Леонтьева. И вот, представьте себе... Посылают этого самого Озерова в командировку в Ленинград, для того чтобы он достал измерительные приборы, в которых ощущался временный недостаток. Приезжает он в Политехнический. Смотрит - опоздал. Ему говорят, что институт и все лаборатории уже эвакуировались. Госпиталь разворачивается. "Ну, - думает, - давай попробую попасть в помещение своей лаборатории. Может быть, там, что осталось из оборудования". Подходит к дверям лаборатории. Пробует открыть - заперто. Тогда он вспоминает, что ключ от его квартиры открывает этот замок. Заходит в лабораторию. "Удивительно, - думает, - почему они оставили столько аппаратуры?" Посмотрел - и ничего подходящего для звукометрической станции нет. И вот, собираясь уходить, он прихватил с собой тетрадь с карандашными записями, сделанными хорошо знакомым почерком Зои Петровны. "Дай, - думает, - возьму на память, а заодно посмотрю, чем они тут без меня занимались!" Ему и в голову не приходило, что Зоя Петровна еще не уехала... Генерал, улыбаясь, посмотрел на своего слушателя. - Так вот, продолжал он через некоторое время, - возвращается Озеров в свою часть и начинает рассматривать взятую тетрадь. И что же он видит? Как раз заметки об этом странном явлении, наблюдавшемся Зоей Петровной! Начинает понемногу соображать. Видит - дело не совсем ладное... И, представьте себе, догадался!
      Ну ему, конечно, было куда проще, чем самой Зое Петровне. Он ведь все-таки работал по наблюдению за полетами снарядов...
      - И что же это оказалось? - с нетерпением спросил полковник. - Вы послушайте дальше... - продолжал генерал. - Получилось интереснейшее положение! Два человека, совершенно не сговариваясь, работают в одну и ту же ночь над одним и тем же делом. Озеров на звукометрическом пункте регистрирует и обрабатывает все данные о снарядах, пролетающих по направлению к Политехническому, а Зоя Петровна в это же самое время записывает показания своей установки, не обращая внимания на обстрел... - Ну, а снаряды-то действительно оказались электрическими? - опять переспросил полковник. - В том-то и дело... Да вы уж слушайте по порядку... Все это чуть было не кончилось весьма печально. Снаряд угодил в стену помещения, в котором работала Леонтьева. Девушка чуть было не поплатилась жизнью. Полтора месяца пролежала в госпитале!.. Попадание снаряда произошло как раз в тот момент, когда в Политехнический приехали люди из звукометрического пункта вместе с красноармейцем Озеровым. - Ну вот ...Сверили записи... Видят - прекрасно совпадают. Даже направление полета можно определить по показанию осциллографической установки. Привезли с собой все данные и карты. Тут им легко было сравнивать: направления по звукометрическим данным известны! Смотрят сигналы, показанные осциллографом. Намечают точки на карте. Сразу можно составить новую таблицу.
      Генерал поднялся со своего места.
      - Пойдемте-ка на минутку со мной, - проговорил он. - Я вам кое-что покажу. Они спустились этажом ниже и очутились в просторной комнате. На столах, установленных вдоль стен, виднелся целый ряд непонятных приборов. Возле работали люди, провидимому, занятые их сборкой и регулировкой. - Вот полюбуйтесь! - заявил генерал, указывая рукой на приборы. - Новая, недавно разработанная аппаратура для определения траектории неприятельских снарядов системы Зои Леонтьевой и Николая Озерова. - Позвольте, товарищ генерал, забеспокоился полковник. - Я ничего не понимаю. Снаряды-то действительно были электрические?
      - Какие там электрические!.. - ответил генерал. - Никаких электрических снарядов у немцев не было, а теперь уже и не буде. Все оказалось очень просто объяснимым. Осциллографическая установка, с которой раньше работала Зоя Петровна, прекрасно определяла направление самых обыкновенных снарядов. Видите ли, в чем дело: всякий: снаряд благодаря трению о воздух всегда наэлектризовывается высоким потенциалов. Вот его и обнаруживала аппаратура, предназначенная для измерения электрических напряжений в воздухе. Теперь понимаете, в чем дело?
      - Вот уже заканчивается первая серия, предназначенная для Ленинграда, продолжал генерал. - Работают приборы необыкновенно точно. Куда лучше звукометрической аппаратуры. Там, знаете, влияет на показания ветер. Приходится делать поправки. Потом скорость обработки полученных сведений при новой: аппаратуре быстрее. Пойдемте, я вас познакомлю с авторами этого изобретения. Генерал и его спутник вошли в маленькую комнату. У стола, заваленного грудой чертежей, стояли Зоя Леонтьева и Николай Озеров.
      * * *
      В этот же день Зое предстояло еще раз мысленно вернуться к пережитым ею памятным осенним дням. - Зоя Петровна, вас кто-то спрашивает! Выйдя за дверь, девушка отшатнулась от неожиданности. Перед ней стоял низенького роста ефрейтор, которому она оказала когда-то первую помощь после ранения. Здравствуйте, товарищ Леонтьева! Насилу вас разыскал. Вы уж извините меня за беспокойство, - проговорил он смущенно. - Я пришел поблагодарить вас... Этого я не забуду никогда. - Спасибо, товарищ ефрейтор, за внимание... - проговорила Зоя, стараясь что-то вспомнить. - Скажите... Или мне это показалось, или вы говорили на самом деле... Вы говорили, что мне угрожает какая-то опасность... что за мной кто-то следит ...
      Ефрейтор широко и простодушно улыбнулся.
      - Говорил... действительно... Ну, а как же?
      Зоя смотрела на него, ничего не понимая.
      - Как же! - продолжал ефрейтор. - Я же за вами и следил. Мне тогда лейтенант Ковалев поручил. "Я, - говорит, - у дверей в лабораторию часового поставлю, чтобы, значит, туда какие-нибудь диверсанты не забрались, а ты, будь так добр, ежели она куда пойдет, так значит, чтобы не одна". Лейтенант мне объяснил, что у вас вроде какого-то военного изобретения получилось, ну и надо быть внимательным на случай, ежели враги что-либо будут предпринимать. Одним словом, поручил мне вас охранять незаметно. "Ты - временно, - говорит. - Пока все наладится. А то, вот видишь, тетрадку с важными формулами уже украли". Девушке все стала ясно. Она еще раз крепко пожала руку ефрейтору. - Лейтенант Ковалев-то уехал сразу после вашего ранения, - продолжал он. - А мне без него больших трудов стоило вас разыскать. Да каждому объясняй - что и зачем... Когда ефрейтор ушел, Зоя вернулась в свою комнату и принялась за работу. На душе стало радостно и тепло. Ласковый солнечный свет, рассеянный матовой пеленой замороженных стекол, наполнял маленькую комнату. Но тогда это еще не был полный свет солнца. Над городом-героем висела черная тень голодной блокады. В комнате было холодно. Девушка и ее старый школьный товарищ были одеты по-зимнему. Они работали окоченевшими руками.