- У меня нет родителей. Я вырос в сиротском приюте.
      Слова вылетели прежде, чем Лэнс успел осознать их смысл. Зря он ответил, ведь он никому никогда не рассказывал о себе.
      Виктория взглянула на него.
      - Мне жаль.
      - Монахиням тоже было меня жаль.
      - Я думаю, вы считались идеальным ребенком, который радует всех своим поведением, всегда все делает как надо и вообще ведет себя хорошо.
      Лэнс еще не встречал такого настойчивого человека, как Виктория Рокфорд. Обычно хватало только намека, чтобы люди переставали совать нос в его жизнь.
      - Вам следует думать не о моем детстве и моих родителях, а только о том, что я один из лучших в моей профессии.
      Виктория вздрогнула, как от пощечины. Отведя взгляд от Лэнса, она пошла дальше по пляжу.
      Он понял, что она рассердилась на него. Его вполне устраивало ее настроение. Пока Виктория будет сердиться, она не станет интересоваться его жизнью.
      За оставшуюся часть дня они сказали друг другу всего несколько слов. Капитан Грэйсон почти два часа говорил по телефону со своими сотрудниками, обсуждая поведение Малколма и слушая запись его допроса.
      Виктории хотелось знать, что сказал Малколм, и, когда настало время обеда, она решила нарушить молчание:
      - Что вы узнали из рассказа Малколма?
      - Немного.
      Он молчал, а Виктория пристально смотрела на него. Она усвоила урок, который он ей преподнес: уважать его желание скрывать свою личную жизнь.
      Но сейчас то, что он узнал, касалось ее, и она не удовлетворится словом "немного".
      - Что именно он сказал, когда ваши люди забрали его?
      Лэнс вздохнул.
      - Он сказал, что потрясен вашим похищением, поскольку считал, что вы продлили отпуск. Он объяснил, что вы звонили ему и сами об этом сказали. Он заявил, что рад вашему освобождению, и спросил, когда может вас увидеть. На такую его реакцию мы и рассчитывали.
      - Я тоже думала, что услышу нечто такое. - Виктория по-прежнему не хотела верить, что Малколм причастен к ее похищению. Она двадцать семь лет считала его своим отцом. Пусть не очень хорошим, но отцом. - А что он ответил, когда ему сказали, что я - дочь великого герцога?
      - Ему не сказали. Мы хотели дать ему возможность проговориться.
      - И он проговорился? - Глупый вопрос. Малколм достаточно хитер, чтобы не допустить та-, кую оплошность.
      - Нет.
      - А как ему объяснили, почему моим исчезновением занимается служба безопасности? Я знаю Малколма. Ему надо знать все детали. Он должен был спросить.
      - Нет, не спросил. Когда мои люди пришли к нему, он повел себя так, будто это по просьбе вашей сестры и принца Дэймона мы стали искать вас. Он не упоминал великого герцога. Когда его спросили, знает ли он что-нибудь о мотивах вашего похищения, он ответил, что не знает. Указал на то, что не очень-то богат и что ему ничего не сообщали о выкупе. Потом предположил, что вас, очевидно, похитил сумасшедший. Он даже встревожился и спросил, не были ли вы ранены.
      - Он встревожился?
      Совсем не похоже на Малколма. Он никогда не выказывал своих чувств. А может быть, капитан Грэйсон ошибся? Может быть, Малколм здесь ни при чем?
      - Да, - ответил Лэнс.
      - Я чувствую, вы не верите в его искренность.
      - Наиболее логично подозревать именно его. Уж слишком много совпадений. Он знает о вашем родимом пятне. Ему известны ваши планы на отпуск.
      Домик, где вас нашли, принадлежал его дяде. Он никогда не любил вас, вы сами сказали. И, в конце концов, ему могло быть известно, кто ваш отец.
      Виктория знала, что когда Малколму было нужно, он становился очень хорошим актером.
      Он мог говорить ужасные вещи за спиной человека и в то же время быть очень доброжелательным лицом к лицу с ним.
      - Его спросили про домик?
      - Он сказал, что тот, кто вас похитил, потратил много сил, чтобы побольше узнать о вас. И тот же ответ он дал на вопрос о том, откуда похититель узнал о ваших планах на отпуск.
      После долгого молчания Виктория сказала:
      - Я всегда считала его плохим отцом, но он дал мне кров, еду и одежду. Малколм очень гордый человек. Если он знал, что я дочь другого человека, то его обращение со мной нельзя считать таким уж ужасным. Возможно, он и невиновен.
      - Вы смогли назвать всего несколько человек, которым известно о вашем родимом пятне, и он один из них. Если он участвовал в вашем похищении, то его действия можно объяснить двумя мотивами. Первый мотив - деньги, которые он хотел получить. А второй мотив - он может быть очень сильным у людей с таким характером, - месть.
      Ведь у его жены ребенок от другого мужчины. Такое положение дает ему шанс поставить великого герцога в постыдное положение, отомстить ему.
      - Вы правы. Это в его характере. Я никогда не видела, чтобы Малколм простил обиду и не отплатил за нее, как только представилась бы такая возможность, - согласилась Виктория. Она смотрела в свою тарелку, но мысли ее находились далеко. - Я никогда не могла понять, почему мама вышла за него замуж. Я бы сказала, что она боялась его, а он не всегда относился к ней по-доброму. Он обращался с ней как со своей собственностью. И она часто плакала из-за него. Однажды, подростком, я увидела, что мама рыдает, и спросила, почему она до сих пор не ушла от Малколма. Она сказала, что в его поведении виноват не он один и что часть вины падает на нее. Мама не стала мне говорить, почему она так считает. Теперь я понимаю ее.
      - Малколм Рокфорд очень опасен для вас. Я уверен, - жестко сказал Лэнс. - Вы не должны забывать об этом. - Он видел нерешительность у нее на лице, но по собственному опыту знал: как бы плохо ни относились родители к своим детям, те хотят верить, что родители их любят. - Вы должны все время помнить, что Рокфорд не является вашим отцом. И обратите внимание на последовательность событий. Вы сами сказали, что он не прощает обид. Вашей матери он отплатил за ваше рождение, относясь к ней как к своей собственности. Он мог знать, кто ваш настоящий отец.
      Может, именно поэтому он удерживал ее возле себя, используя таким образом своего рода шантаж. Ваша мать умерла, и он решил, что пришло время мстить герцогу.
      Виктория продолжала глядеть в тарелку. Лэнс говорил так, будто давно и хорошо знал Малколма. Малколм вполне мог поступить именно так.
      - Если все было так, как вы говорите, то мне очень жалко маму. Она совершила ошибку и расплачивалась за нее всю жизнь. - Виктория нахмурилась. - На самом деле она совершила две ошибки. Сначала она ошиблась, полюбив неподходящего ей человека, а затем снова ошиблась, выйдя замуж за другого, тоже неподходящего человека, чтобы скрыть от людей свой проступок.
      - Вот отличный пример того, что люди не должны позволять себе поддаваться любви, - отметил Лэнс.
      Виктория быстро взглянула на него. Лэнс оказывался прав. И мать, и сестра Рэчел - обе пережили несчастную любовь.
      - Вы правы. - Горькая улыбка появилась у нее на губах. - Если я подольше побуду с вами, то, так же как и вы, разучусь верить в существование настоящей любви.
      Казалось, Лэнс должен был бы радоваться ее словам, но мысль о том, что она станет такой же бесчувственной, как он сам, испугала его. "По крайней мере она будет избавлена от боли, которую испытывают те, кто верит в любовь", - решил он, чтобы как-то оправдать себя.
      - Что ж, могу только пожелать, чтобы вам повезло в любви.
      - Нет, полагаться на везение я не собираюсь. Я полагаюсь на здравый смысл и рассудок. И полюблю не из-за минутного каприза и уж, во всяком случае, сумею распознать похоть, которая скрывается под маской любви. Я найду настоящую, вечную любовь, такую, что не смогут убить даже самые страшные удары, какие жизнь, возможно, готовит мне.
      Лэнс видел уверенность в ее глазах. Он еще не встречал столь решительной женщины. Ему вдруг очень захотелось стать тем, кого она полюбит. Но он прогнал свое желание, ведь он запретил себе думать о таких вещах.
      - Если такое кому-нибудь по силам, то только вам.
      Виктория удивилась его словам.
      - Даже не верится, что вы не назвали мои высказывания глупыми.
      - Я знаю, что на свете есть супруги, которые любят друг друга так, как вы описали.
      Виктория удивленно посмотрела на него.
      - Но если вы знаете, что такая любовь существует, почему так упорно не хотите верить, что можете ее найти?
      - Я не такой человек, которого можно любить.
      Много лет назад мне хорошо объяснили почему, и я примирился с этим.
      - Может быть, вы изменитесь.
      Его лицо сделалось непроницаемым.
      - Я удовлетворен тем, каков я есть. И не собираюсь меняться.
      Лэнс не стал продолжать. Он и так был с ней более откровенным, чем с кем-либо еще. Виктории каким-то образом удавалось разрушать те стены, которыми он отгородился от людей. И это ему не нравилось. Чем скорее она окажется во дворце, тем лучше.
      Виктория внезапно вспомнила теплоту во взгляде капитана Грэйсона и жар, который охватил ее от прикосновения его рук, когда он преклонил перед ней колено. Мужчина, которого она видела перед собой в течение нескольких мгновений, легко мог покорить сердце женщины.
      - Не могу сказать, такой ли вы человек, какого нельзя любить, но я уже поняла, что близко узнать вас очень трудно, - сказала она.
      Он ничего не ответил, и в наступившей тишине Виктории стало грустно. Ей следовало думать совсем не о капитане Грэйсоне, напомнила она себе. Ее жизнь стремительно менялась, и она не знала, к лучшему ли. В прошлом она имела дело с презрением одного только Малколма. Капитан Грэйсон уверил ее, что ее с радостью примут и великий герцог, и герцогиня, и их сыновья, но она сомневалась в их расположении к ней. Ну вот, опять она подумала о Грэйсоне. Она взглянула на него и спросила:
      - Стена, которой вы хотите отгородиться от меня.., она всегда существует? Я хочу сказать, вы всех держите на расстоянии?
      - Оставаясь одиноким, я могу успешнее исполнять свой долг, невозмутимо ответил он.
      - Я не хочу касаться вашей личной жизни.
      Просто подумала, не смогу ли я стать такой, как вы. Тогда бы я не беспокоилась о том, как меня примут во дворце. Мне бы все было безразлично.
      - Вам и так не следует беспокоиться о том, как вас примут во дворце. - Вам легко говорить, - недоверчиво произнесла Виктория. - Вы так скрываете ваши чувства... Вы наверняка не обращаете внимания на враждебность, кипящую за стенами дворца.
      - Ошибаетесь. Я очень хорошо понимаю чувства других людей. Это часть моей работы.
      Он не переубедил Викторию, но она видела, что дальше вести разговор бесполезно. Внезапно ей вспомнился их разговор о знакомых Малколма.
      - Вы узнали что-нибудь новое о Креншоу?
      - Согласно последним данным, Малколм недавно поссорился с ним, и с тех пор они не поддерживают отношений.
      - Меня такой факт совсем не удивляет, - пробормотала Виктория. Малколм всегда в конце концов ссорится со всеми.
      Не желая больше думать ни о Малколме, ни о том, что ее мир изменился навсегда, она приступила к обеду.
      Глава 5
      На следующее утро, позавтракав, Виктория сидела на веранде, допивая вторую чашку кофе.
      Капитан Грэйсон находился в доме и говорил по телефону.
      - Не думаю, что так будет лучше, - услышала она его голос. Через минуту он неохотно согласился:
      - Да, сэр. Распоряжение великого герцога будет выполнено.
      Она напряглась. Что теперь будет?
      Выйдя на веранду, Лэнс остановился около нее.
      - Великий герцог желает видеть вас.
      - Но вы не думаете, что так будет лучше, - повторила она его слова, глядя ему прямо в глаза. Не потому ли, что вы мне солгали и меня во дворце никто не ждет?
      - Потому, что я обязан заботиться о вашей безопасности. Во дворец можно пройти потайным ходом. Мы поедем под покровом темноты. Я должен провести вас туда и обратно так, чтобы никто посторонний не видел вас. Да и живущим во дворце тоже не следует знать о вашем прибытии.
      Объявив ей свое решение, он вернулся в дом.
      Оставшись на веранде в одиночестве, Виктория почувствовала нарастающее волнение. Хотя она знала, что рано или поздно встретится с великим герцогом, она внезапно поняла, что еще не готова к этому. Первая встреча с ее настоящим отцом может оказаться очень трудной. А то, что он великий герцог, усложняет все еще больше. Ее гордость требовала, чтобы она произвела на герцога хорошее впечатление или хотя бы достойно представилась ему.
      Виктория пошла искать капитана Грэйсона.
      Он говорил по телефону, отдавая приказания своим людям, но смотрел на нее. Она с удивлением осознала, что его постоянное внимание было ей приятно. А раньше ей очень досаждало, если кто-то непрерывно следил за ней.
      "Я еще не пришла в себя после похищения", подумала она. Теперь, конечно, ей было спокойнее, поскольку она знала, что ее оберегают.
      - Жена Джейсона должна родить через несколько дней? - Очевидно, ему ответили утвердительно, поскольку он сказал:
      - Я так и думал. Отошлите его домой, а на его место пришлите Брайена.
      Отдав еще несколько распоряжений, он повесил трубку, и Виктория улыбнулась ему.
      - Оказывается, вы не так бездушны, как хотите казаться.
      Выражение его лица не изменилось. Он лишь вопросительно поднял брови. Виктория объяснила:
      - Я слышала ваши слова. Вы отпустили вашего сотрудника домой, поскольку его жена должна родить. Тот капитан Грэйсон, которого я знала до сих пор, заставил бы своего подчиненного остаться и выполнять свой долг.
      Лэнс нетерпеливо пожал плечами.
      - Я отпустил его потому, что, как бы Джейсон ни старался думать только о работе, он бы все равно думал о своей жене и не смог бы полностью сосредоточиться на выполнении своего долга. Он стал бы невнимательным, что недопустимо на службе. Ваша жизнь может подвергнуться опасности, и моя задача - следить, чтобы для вашей защиты сделали все, что в человеческих силах.
      Виктория задумчиво посмотрела на него.
      - Вы и вправду не хотите признать, что можете быть другим, добрым и мягким?
      Лэнс рассердился. Да, он отослал Джейсона, чтобы тот оставался рядом с женой, когда на свет появится их ребенок. Он хотел сделать тем самым подарок новорожденному. Но не признаваться же в этом Виктории Рокфорд! Она и так уже заметила в его броне трещины, которых не видел никто. Больше она их не увидит.
      - Просто я думаю о деле. Не следует искать в моих действиях того, чего в них нет.
      - То, что вы сделали, прекрасно, и совершенно не имеет значения, почему вы так поступили.
      Лэнс холодно посмотрел на нее.
      - Вы хотите что-то спросить у меня?
      - Честно говоря, да. Мне надо знать, как вести себя при встрече с великим герцогом.
      Судя по всему, ее слова оказались для него неожиданными, но тем не менее он невозмутимо ответил:
      - Лучше всего вести себя прилично.
      Виктория заулыбалась.
      - А кроме скрытой доброты у вас, оказывается, есть еще и чувство юмора.
      Его шутки люди всегда принимали всерьез. А она так легко и правильно поняла его, что ему стало не по себе.
      - Что конкретно вы хотите узнать о вашей встрече с великим герцогом? спросил он подчеркнуто деловым тоном.
      - Так вы не хотите признать, что у вас есть чувство юмора? Я не встречала никого, кто бы так стремился спрятать свою человечность? Неужели того требует мужская гордость?
      Лэнсу не удалось скрыть раздражения.
      - Вы очень настойчивы. Давайте договоримся. Я не буду упрекать вас за то, что вы пытались вторгнуться в мою личную жизнь, а вы будете уважать мое желание не рассказывать о себе. Так мы сможем разговаривать на равных, и я расскажу вам все, что вы захотите узнать о великом герцоге.
      Виктория долго молча смотрела на него, обдумывая услышанное. Обычно она не задавала людям вопросов о личной жизни. "Так настырно вести себя просто неприлично. Смешно и глупо интересоваться мужчиной, который намерен держаться от меня на расстоянии", - строго указала она себе.
      - Как пожелаете, - согласилась она, решив больше не расспрашивать его, и, возвращаясь к теме предстоящей встречи, спросила:
      - Как я должна обращаться к великому герцогу? Надо ли делать реверанс? Мне следует надеть платье или костюм?
      - Я бы предложил вам обратиться в первый раз "Ваше Высочество". Полагаю, потом он сам скажет, как он хочет, чтобы вы обращались к нему. И вам нельзя начинать говорить, пока он первый не обратится к вам.
      "И не заикайся от волнения", - мысленно добавила она. Вслух же произнесла:
      - Понятно.
      - Далее я бы посоветовал сделать реверанс. Но не очень низкий. Многие женщины приседают так, что начинают выглядеть неуклюже.
      Виктория тут же попыталась сделать реверанс и, покачнувшись, почувствовала себя глупо.
      - Надо потренироваться.
      "Она прекрасна, даже когда делает неловкие движения", - подумал Лэнс.
      - У вас обязательно все получится.
      - Вы тоже там будете?
      - Я там буду, но не в покоях, а за дверью.
      Лэнсу очень хотелось быть рядом с ней, чтобы помочь при ее первой встрече с отцом. И снова усилием воли он прогнал эту мысль. Его обязанности ограничены только охраной ее жизни и здоровья.
      Виктория не понимала, как смогла задать такой вопрос. Ведь она практически попросила его остаться с ней. До встречи с Лэнсом она умела твердо стоять на ногах, теперь же почему-то слишком сильно стала полагаться на него.
      Капитан неоднократно давал понять, что только по обязанности оберегает ее, не испытывая желания стать ее защитником. Впрочем, она и не нуждалась в защитнике. Она - самостоятельная женщина.
      - Что касается одежды, - продолжил он, - то и платье, и костюм одинаково приемлемы.
      Виктории осталось поблагодарить его за советы и отправиться в свою комнату, где она начала вынимать из чемоданов и критически осматривать свою одежду. Наконец она остановила свой выбор на сером костюме в тонкую полоску. У нее была только одна блузка, кокетливая, розовая, как гвоздика, и она пожалела, что не взяла с собой другую, строгую и белую. Но хуже всего, что единственной новой парой туфель оказались белые босоножки из тоненьких ремешков, на очень высоких шпильках, купленные специально для отпуска. Они ей очень шли. Конечно, сейчас бы ей пригодились простые туфли на низком каблуке, в которых она ходила на работу.
      - Зато выглядят босоножки великолепно, пробормотала она. - Но, чтобы на таких каблуках сделать реверанс и не сломать себе шею, придется потренироваться.
      " Через несколько часов Виктория в последний раз критически взглянула на себя в зеркало и отправилась на поиски капитана Грэйсона. Когда она вошла в гостиную, он поднялся так быстро, будто то, что он сидел в кресле, считалось нарушением правил.
      - Ваше Высочество, - произнес он, сгибаясь в глубоком поклоне.
      - Надеюсь, ваши слова означают, что моя одежда годится для аудиенции, - с сарказмом в голосе сказала она, чтобы скрыть свое удивление его столь формальной вежливостью.
      - Вы прекрасно выглядите, - ответил он, становясь по стойке смирно. Нам надо ехать.
      От этих переживаний по поводу встречи с великим герцогом она стала чересчур чувствительной. Вот и сейчас такая почтительность со стороны капитана Грэйсона испугала ее. Она снова встревожилась.
      - Мое положение переменилось, пока я принимала ванну? Я должна узнать о себе что-то еще?
      Лэнс ответил невозмутимо, как обычно:
      - Я просто хотел подготовить вас к тому, как встречают принцессу во дворце. Разумеется, некоторые не будут кланяться так низко, а другие будут только отдавать честь. Но я считал разумным показать вам, как принято проявлять глубочайшее уважение. Теперь вас не удивит то, что вы увидите.
      Виктории пришлось признаться себе, что она ожидала услышать комплимент, вроде того что она ошеломляюще прекрасна и что он не мог удержаться, чтобы ей не поклониться. В следующий миг ей стало смешно. Капитан Грэйсон не тот человек, который легко поддается эмоциям.
      - Благодарю вас, - произнесла она. - А как я должна отвечать?
      - Легким наклоном головы. Вот так, - показал он.
      Виктория повторила его движение, затем, судорожно вздохнув, объявила:
      - Хорошо. Я готова.
      Несмотря на ее слова, Лэнс видел, как она встревожена.
      - Не волнуйтесь. У вас все получится хорошо.
      Я уверен, что герцог будет в восторге от вас.
      Виктория посмотрела ему прямо в глаза.
      - Вы и в самом деле так считаете?
      Он не отвел взгляд.
      - Да.
      - Спасибо.
      Когда Лэнс понял, что она стала спокойнее, уголки его губ чуть-чуть поднялись. Он даже не успел понять, как это произошло.
      Виктория улыбнулась в ответ.
      - Я уже подумала, что мускулы вашего лица совсем потеряли способность двигаться.
      Лэнсу стоило больших усилий вернуть на лицо маску безразличия. В присутствии Виктории он испытывал непонятную радость, и ему даже хотелось смеяться. Но он знал, что не пройдет и недели, как она станет членом семьи Тортонов и едва будет замечать его.
      Виктория покачала головой.
      - Глядя на вас, я начинаю верить бабушкиным сказкам о том, как одно-единственное выражение может навсегда застыть на лице.
      Лэнс открыл дверь.
      - Нам пора.
      Не желая опаздывать на свою первую встречу с отцом, Виктория кивнула и вышла из дома впереди Лэнса.
      - Ну почему вы не сказали, что надо надеть тапочки? - ворчала она в спину Грэйсону, следуя за ним по тоннелю с каменными стенами, ведущему к потайному входу во дворец. Высохшая грязь на полу и паутина на стенах говорили о том, что потайным ходом давно никто не пользовался. Черт! выругалась она, оступившись на неровном полу и едва не упав. Остановившись, чтобы удержать равновесие, она уставилась на босоножки. - Мои туфли предназначены для танцев на паркете, а не для ходьбы по грязной земле.
      Лэнс остановился, повернулся, одним прыжком оказался рядом и подхватил ее на руки.
      Негодующее восклицание застряло у нес в горле, когда пламя снова охватило ее. Она не могла понять, почему тому, кто решил отстраниться от людей, простым прикосновением удавалось вызывать пожар во всем ее существе. Обняв его за шею, чтобы обрести опору, она посмотрела на него сбоку. Его лицо оставалось таким же невозмутимым, как и раньше. Ну почему ее так тянуло к мужчине, для которого она была только обузой?
      Гнев на себя вытеснил бушевавший в ней огонь.
      - Отпустите меня.
      Лэнс начал внушать себе, что несет мешок картошки. Вскоре он убедился, что его самовнушение не имеет успеха. Ощущение ее тела в его руках вызывало совсем особенные смутные желания. Он бы и сделал так, как она велела, если бы у него был выбор. Но он должен исполнять свой долг. Он не должен допустить, чтобы она пострадала, упав в грязь и испачкав костюм.
      - Я обязан доставить вас во дворец целой и невредимой.
      - Я требую, чтобы вы отпустили меня, - заявила она, пытаясь вывернуться из его рук.
      Когда Лэнс ощутил движение ее тела, то понял, что она может заметить, в каком он состоянии.
      - Ведите себя спокойно, - повысил он голос.
      Виктория прекратила вырываться, и к тому времени как они достигли входа во дворец, ценой немыслимых усилий ему удалось вновь обрести контроль над своим телом.
      Он по-прежнему прижимал Викторию к своей груди, и она чувствовала, как сильно бьется его сердце. Затем она увидела пульсирующую жилку у него на шее. "Наверное, ему тяжело нести меня, подумала она. - Хотя тут может быть и что-то другое". В уголках ее губ заиграла улыбка - ей понравилась мысль про "что-то другое". Очень понравилась.
      Со вздохом Лэнс опустил ее на пол, покрытый толстым ковром. Она обрела равновесие, опираясь руками на его плечи. Затем ее руки медленно сдвинулись ему на грудь. Она глядела прямо ему в глаза.
      - Спасибо, что подвезли. - В ее голосе прозвучала шаловливая нотка.
      Лэнс внимательно разглядывал трещинки в стене у нее за спиной.
      - Добро пожаловать во дворец.
      Осознав, что он старается избежать ее взгляда, Виктория чуть не расплылась в улыбке. У нее окрепло подозрение, что она не так безразлична Грэйсону, как он пытается показать.
      Лэнс сделал шаг в сторону, пропуская ее, и она вошла в небольшую уютную прихожую.
      Лэнс провел ее лабиринтом коридоров, затем они поднялись по лестнице и остановились перед огромными, от пола до потолка, резными деревянными дверьми, на которых изображались сцены охоты в лесу. Возле них находились часовые, вставшие по стойке смирно, когда Виктория приблизилась.
      Лэнс постучал в дверь, которая почти сразу распахнулась, и отошел в сторону, заняв свое место рядом с часовыми.
      Виктория почувствовала, как сильно забилось от волнения сердце. Она не могла отвести взгляд от капитана Грэйсона, желая, чтобы он сопровождал ее. Одно его присутствие придавало ей сил.
      Тем не менее она решила не быть такой трусливой и вошла в апартаменты великого герцога с гордо поднятой головой.
      Виктор Тортон поднялся ей навстречу.
      - Наконец-то мы встретились, - произнес он, делая шаг по направлению к ней.
      "Вблизи он производит еще более сильное впечатление, чем на газетных фотографиях", - отметила Виктория. Высокий, прямой, с густыми седыми волосами и синими глазами, он держался так, как и должен держаться правитель государства.
      Мановением руки он отослал всех, кто находился в комнате. Вспомнив, как надо себя вести, Виктория склонилась в реверансе, когда он приблизился к ней. Когда же она подняла голову, в комнате остались только она и великий герцог.
      - Вы совершенно точно из рода Тортонов, сказал Виктор, и в его голосе прозвучало удовлетворение. - И, без сомнения, одна из прекраснейших. Ваша красота может сравниться только с красотой вашей бабушки Элен, а она в свое время считалась первой красавицей.
      Щеки Виктории зарделись. Ее отец умел очаровывать.
      - Вы очень добры ко мне.
      - Садитесь же рядом со мной. - Великий герцог указал на два кресла перед камином.
      Нервничая, но тщательно скрывая свое состояние, Виктория направилась к креслам. Когда она уже села, ей пришло в голову, что, вероятно, не следовало садиться первой. Она резко встала, подумала, что похожа на чертика, выскочившего из табакерки, и забеспокоилась, не выглядят ли ее движения смешными.
      - Мне очень неудобно, - созналась она, - но я не знаю, как полагается вести себя по протоколу.
      Великий герцог ободряюще улыбнулся.
      - Не беспокойтесь. Когда мы одни, вы можете держаться свободно и говорить мне все, что захотите. Однако вы правы. Соблюдать протокол бывает очень неудобно, но со временем вы всему научитесь. А пока ведите себя так, будто мы всего лишь отец и дочь. - Он указал ей на кресло. - Пожалуйста, садитесь.
      Виктория послушно села.
      - Все случившееся кажется нереальным.
      Виктор подвинул свое кресло поближе к ней, затем сел.
      - Ваши глаза напоминают мне о вашей матери. В его голосе появились грустные нотки. - Я не буду лгать вам и говорить, что любил ее. Но я испытывал к ней безрассудную страсть. Когда она улыбалась, для меня будто загоралось второе солнце и даже хмурый день становился светлым и теплым. А ее смех звучал, как серебряные колокольчики. Она была беззаботной, жизнерадостной и очень счастливой.
      Виктория никогда и не думала; что ее мать могла быть такой, какой описывал герцог. Та Марибель Рокфорд, которую она знала, совсем покорилась судьбе и смеялась очень редко.
      - Потом она стала другой, - просто сказала Виктория.
      На лице великого герцога появилось виноватое выражение.
      - Она знала, что у меня есть жена и сын и что я никогда их не покину. - Он наклонился и взял руки Виктории в свои. - Но я клянусь вам, дочь моя, если бы я знал, что Марибель носит моего ребенка, я бы помог и ей, и вам. Я не покинул бы жену и сына, но также не покинул бы ни Марибель, ни вас.
      Виктория предполагала, что его "помощь" заключалась бы в том, что он спрятал бы их где-нибудь далеко, наиболее вероятно, в другой стране.
      Но она не винила его. Ведь как только великий герцог узнал о существовании дочери, то сразу признал ее, не пытаясь ничего отрицать.
      - Прошлое нельзя ни вернуть, ни изменить. Я благодарна вам, что вы поручили капитану Грэйсону найти меня. Я знаю, что ни вам, ни герцогине нелегко пережить произошедшее. - Мысли о герцогине заставили Викторию опять заволноваться. Как та встретит дочь своего мужа? - Особенно герцогине, добавила она, открыто выказывая свое беспокойство.
      Виктор снова улыбнулся.
      - Моя женитьба на Саре была предопределена.
      Мы заключили брак, исполняя свой долг перед нашими семьями. За долгие годы нам посчастливилось полюбить друг друга, но, что еще важнее, мы стали друзьями. Она простила мне нарушение супружеской верности.
      "Мужа-то она, может быть, и простила, но готова ли она принять его незаконную дочь?" - задала себе вопрос Виктория. Воспоминания о жизни с Малколмом захлестнули ее.
      - В детстве и юности я видела мало хорошего.
      Теперь я понимаю, что тот, кого я считала отцом, не был им, знал это и пытался мне отомстить.
      Мне бы не хотелось снова попасть в такое положение. Я бы предпочла жить одна.
      - Теперь уже невозможно ничего изменить.
      Слишком много людей знает о вашем существовании. Вам будет небезопасно жить одной. Но важнее другое. Я хочу исправить то, что когда-то натворил, и относиться к вам так, как отец должен относиться к своей дочери. - Он легонько пожал ей руки. - Ваша жизнь здесь будет совсем не такой, как с Малколмом. У Сары доброе сердце. Она замечательная женщина, и она понимает, что вы не властны над обстоятельствами своего рождения.
      - Я надеюсь, что вы не ошибаетесь. Мне бы не хотелось доставлять неприятности ни вам, ни вашей жене.
      - В том, что у нас с Сарой были напряженные времена, виноват я один. Он взял со стола бумагу. - Я бы хотел, чтобы вы подписали документ и стали моей законной дочерью.
      Виктория взяла в руки бумагу и стала ее изучать. Грэйсон говорил, что великий герцог хочет удочерить ее, но она никак не могла свыкнуться со своим новым положением.