Я мысленно видел пальцы, стремительно взлетающие над клавиатурой, и мнилось, что их уверенные, отточенные и сильные движения исполняют мелодию судеб, мелодию прошлого, настоящего и будущего...
      - О чем ты думаешь? - спросила Нина.
      - Так, о разном. - Мне показалось, она догадывается, чем заняты мои мысли.
      Мы преодолели последний лестничный марш и вышли к гостинице.
      У магазина "Канцтовары" я остановился.
      - Мне надо купить одну вещицу, подождешь?
      - У тебя есть деньги? - спросила Нина.
      - Навалом. Я же перевод получил.
      На самом деле деньги из камеры хранения были остатком моей зарплаты, но мне не хотелось произносить это слово. Мне вообще не хотелось ни говорить, ни думать о работе - передышка на то и передышка, чтоб отдыхать...
      - Кстати, ты не возражаешь, если мы сходим куда-нибудь вечером?
      - Куда?
      - Ну, в кафе или в бар, должен же я отблагодарить тебя за гостеприимство.
      Она кивнула, но как-то грустно.
      - Вот и хорошо, - сказал я. - Иди, я быстро.
      Магазин был совсем крошечный. Обстановка выдержана в стиле ретро: колокольчик с внутренней стороны двери, матовые бра на стенах, тяжелая драпировка у входа в служебное помещение.
      За прилавком стояла средних лет женщина с лицом кинозвезды эпохи немого кино. Раскрытая книга и очки, лежавшие на прилавке, говорили, что покупатели заглядывают сюда нечасто.
      Поздоровавшись, я склонился над витриной. Она содержалась в образцовом порядке, но найти нужную вещь среди залежей резинок, карандашей, блокнотов и транспортиров оказалось делом абсолютно безнадежным.
      - Вы что-то ищете? - пришла на помощь продавщица. Ниточки ее бровей были приподняты, а подведенные темной краской глаза влажно блестели, свидетельствуя, что пятьдесят - далеко не старость.
      - Да, сувенир на память. Собственно, меня интересует талисман в виде желудевого человечка. У вас нет таких?
      Она развела руками:
      - Сожалею, но они давно проданы.
      Я был искренне огорчен и попросил:
      - Поищите, пожалуйста, может, один все-таки завалялся?
      - Простите, а вам для кого? - поинтересовалась она.
      Я все еще не терял надежды заполучить желаемое и выбрал довод, который должен был сработать наверняка.
      - Подарок хотел сделать девушке.
      Последствия не замедлили сказаться: она обворожительно улыбнулась и, обнадежив взглядом, внезапно скрылась под прилавком.
      - Сию минутку, - донеслось оттуда. Она громыхнула коробками, выдвинула и задвинула ящик. - Вот то, что вам нужно! - И протянула стальной брелок, сделанный в виде сердца, пронзенного стрелой.
      Я не думал, что буду понят так буквально, да и вещица, откровенно говоря, была до предела безвкусной.
      - Держала для своей знакомой, - поспешила объяснить продавщица, - но ради такого случая...
      Деваться было некуда, пришлось взять сердце вместе с торчавшей из него стрелой. Выложив четыре рубля с копейками, я горячо поблагодарил хозяйку магазина и засунул свое приобретение поглубже в карман, заранее зная, что если и извлеку его на свет, то лишь затем, чтобы выбросить.
      Нина ждала меня на ведущих к дому ступеньках: одна рука была прижата к груди, в другой она сжимала клочок бумаги.
      Сперва я решил, что это ее собственная записка, но, увидев выражение лица, понял, что Нина чем-то сильно напугана: она стояла неподвижно и смотрела на меня расширившимися от страха глазами.
      - Что случилось? - спросил я. - Что с тобой?
      Она протянула мне листок и, как автомат, в котором полностью раскрутилась пружина, так и застыла с согнутой в локте рукой.
      "Жду в 5. Стас".
      Я отметил, что послание выполнено на том же сорте мелованной бумаги, что и анонимные письма, но написано от руки. Последнее не могло меня не обрадовать - это означало, что проверка закончилась и что отныне я пользуюсь у Стаса полным доверием.
      - Где ты это нашла?
      - В почтовом ящике... Ты пойдешь? - Нина говорила тихо, словно боялась, что ее услышит кто-то третий. - Прошу тебя, не ходи... Это страшные люди! Не ходи к ним, слышишь?!
      Она продолжала говорить, убеждая, настаивая, требуя, а я украдкой поглядывал на стрелки своего хронометра.
      До пяти оставалось чуть больше двух часов.
      4
      Стас встретил меня по-королевски.
      Один из столиков в глубине бара был сервирован большой вазой с фруктами, блюдом, на котором лежали бутерброды с черной икрой, рядом стояла другая ваза - с пирожными, кофейник, ведерко со льдом и бутылка мартини. На соседнем столике чуть слышно гудел вентилятор.
      - Ты закрыл? - спросил Стас у Витька.
      Сегодня на бармене был белый, сильно приталенный пиджак, бледно-сиреневая рубашка с неизменной бабочкой на шее. От него за версту несло одеколоном и апельсиновой резинкой.
      Впустив меня в бар, Витек остался стоять сбоку и немного сзади, в шаге за моей спиной, разыгрывая из себя не то часового, не то телохранителя.
      - Все о'кэй, босс, - доложил он. - Запер на засов и табличку повесил.
      - Оставь нас, - распорядился Стас и указал мне на кресло. Присаживайся, Вальдемар.
      Бармен послушно удалился в подсобку, а я сел напротив, спустив между коленей кожаную сумку, где лежал включенный на запись магнитофон - самый маленький из тех, что я нашел в кузнецовской коллекции.
      К числу его преимуществ относилась абсолютная бесшумность в работе, к недостаткам - получасовой запас пленки. Правда, в кассете имелась вторая дорожка, а в сумке лежали еще две запасные кассеты. В том случае, если меня обыщут сразу и обнаружат магнитофон, ничего страшного нет - скажу, что был на пляже, а магнитофон взял, чтобы послушать музыку. Ну а если обыщут в конце, я успею сменить кассету с записью беседы, так как предпринял кое-какие меры на этот счет. Что касается запаса пленки, то оставалось надеяться на телеграфный стиль Стаса. Я тоже настроился говорить в его манере, сжато, по возможности без эмоций.
      Что из этого получилось, видно из стенограммы нашей беседы.
      СТАС: Кофе?
      Я: С удовольствием.
      СТАС: Сандвичи?
      Я: Благодарю, я сыт.
      СТАС: А я перекушу. Не обедал сегодня (поедая бутерброды). Что-то ты невеселый сегодня, а, Вальдемар? Нервничаешь?
      Я: Не вижу причин.
      СТАС: Вот и я думаю, с чего бы это...
      Я: Просто у меня мало времени.
      СТАС: У тебя? А может, у машинки, которая стрекочет в твоей сумке?
      Я (после паузы): Нет у меня никакой машинки.
      СТАС: Небось еще на улице включил?
      Я: У тебя, случаем, не мания преследования?
      СТАС: У меня? А тебе не кажется, Вальдемар, что мы поменялись ролями? В прошлый раз на преследования жаловался ты.
      Я: Зачем ты меня позвал? Упражняться в остроумии?
      СТАС: Куда мне. Шутник у нас ты... Между прочим, с Герасем - тоже твоя шутка?
      Я: При чем тут Герась?
      СТАС: Я думал, ты мне расскажешь. Это не меня, а тебя видели здесь вчера в семь вечера.
      Я: Ну и что? Горло зашел промочить. Разве запрещено?
      СТАС: Да нет. Витек вон говорит, что вы вместе из бара вышли. А через десять минут Герася в морг увезли. Странное совпадение. Ты не находишь?
      Я: В совпадениях всегда есть что-то странное. Не исключено, что в это же время где-то поблизости был ты или твои люди. Такое совпадение тоже вполне возможно.
      СТАС: Вот ты как повернул?
      Я: Мне он не мешал, а вот за тебя я бы не поручился.
      СТАС: Резонно... Ты только не учел одной мелочи. Герась был моим человеком. Со всеми потрохами. От и до, понял? Живой он был для меня полезней, чем мертвый. К тому же не меня, а тебя видели с ним последним. Витек на всякий случай записал адреса всех, кто был в "Страусе", но милиция о тебе пока не знает. Пока!
      Я: Это все, что ты хотел мне сказать?
      СТАС: А ты не горячись... (покончив с бутербродами). Кстати, когда будешь уходить, пленочку все-таки оставь. Она мне пригодится.
      Я: Какую пленочку?
      СТАС: Ту самую (наливая в рюмки мартини). Боюсь, Вальдемар, ты плохо кончишь. Сначала Кузя. Вчера Герась. На твоем месте другой бы давно смотался отсюда. Рискованно работаешь. Самоуверенность и не таких, как ты, подводила... Впрочем, я это так, к слову - у каждого свой метод.
      Я: Твой метод я уже изучил.
      СТАС: Неужели?
      Я: Представь себе. Не так уж это сложно.
      СТАС: Особенно если тебе помогает такой трепач, как наш покойный друг. Ты это хотел сказать?
      Я: Надеюсь, ему нашли замену, прежде чем убрать.
      СТАС: Это ты мне?
      Я: А то кому же?
      СТАС: Ну ты даешь! Мне бы твои нервы. Повторяю: живым он был мне полезней.
      Я: Еще бы, не самому же теперь торговать на "сходняке", унижаться из-за каждого червонца.
      СТАС (неожиданно со злобой): Заткнись! Мой бизнес ничем не хуже твоего. Зато я не перехватчик, как некоторые!
      Я: Не понял.
      СТАС: Сейчас поймешь (более миролюбиво, доливая в рюмки вино). Давай-ка лучше выпьем. Прозит!
      Я: Прозит...
      СТАС: ...Ну вот. Теперь можно переходить к деловой части. Ты обдумал мое предложение?
      Я: Да.
      СТАС: И что скажешь?
      Я: В принципе я не против.
      СТАС: Что значит "в принципе"?
      Я: Это значит, я не против того, чтобы заплатить, но сначала хочу знать, за что выкладываю монету.
      СТАС: А ты недогадлив.
      Я: Какой есть.
      СТАС: За информацию, Вальдемар. За информацию.
      Я: Пустой номер. Я не плачу за информацию. Я в ней не нуждаюсь.
      СТАС: Ты-то, может, и не нуждаешься. Но это не значит, что в ней не нуждается кое-кто другой.
      Я: Вот пусть другой и платит.
      СТАС (напористо): Деньги заплатишь ты.
      Я: Вопрос прежний: за что?
      СТАС: Хотя бы за возможность драпануть отсюда.
      Я: А с чего ты взял, что я хочу драпануть? Мне и здесь нравится: море, солнышко светит, друзья, вот, бутербродами с икрой угощают...
      СТАС: Не ломай комедию. Мне все известно.
      Я: Неужели все? Уважаю людей, которым все известно.
      СТАС: Выходит, ты ничего не понял... Я знаю, откуда у тебя валюта.
      Я: Это уже серьезней. Откуда же?
      СТАС: Из "Лотоса". Сказать, во что она упакована?
      Я: Попробуй.
      СТАС: В парусиновые мешочки. Продолжать?
      Я: Разумеется. Это страшно интересно.
      СТАС: Это гораздо интересней, чем ты думаешь. Пятнадцатого вы с Кузей грабанули ресторан и валютный бар. Потом ты избавился от него и сейчас сбываешь выручку. Достаточно? Или еще?
      Я: Еще, если можно. И пожалуйста, поподробней насчет моего участия в этом деле. Меня, правда, там не было, но это, как я понимаю, неважно.
      СТАС: Все остришь? Я предвидел и это возражение.
      Я: Тем лучше.
      СТАС: Дело с "Лотосом" одному не провернуть, а почему - ты знаешь лучше меня.
      Я: Не вижу связи. Нельзя ли пояснее?
      СТАС: Продолжаешь темнить? Ну-ну, слушай. Я перебрал всех возможных партнеров Кузи. Всех до единого. И понял, что с ним был кто-то, кого я не знаю. Когда встретил тебя, все стало на свои места.
      Я: А свою кандидатуру ты случайно не забыл рассмотреть?
      СТАС: Если бы в "Лотосе" был я, то сейчас нашел бы собеседника поумнее.
      Я: Ого! Я ведь могу и обидеться.
      СТАС: Ладно, извини. Я не со зла.
      Я: Ты дерьмо. Был и останешься дерьмом. Извини, я тоже не со зла... Продолжим?
      СТАС: За это ты тоже заплатишь.
      Я: Я не заплачу тебе ни шиша. Всей твоей информации грош цена в базарный день.
      СТАС: Это почему?
      Я: Потому что я не знаю никакого "Лотоса", никогда там не был и никаких парусиновых мешочков в глаза не видел. Так что спасибо за содержательный разговор. Если у тебя все - я пойду.
      СТАС: Счастливого пути. Если позволишь - один вопрос на прощание.
      Я: Хоть десять.
      СТАС: Когда звонишь по ноль-два, необязательно называть имя, не так ли?
      Я: Ну?
      СТАС: Тогда прими дружеский совет: не ходи на Приморскую. Там тебя будут ждать дяди с суровыми лицами. В аэропорту тоже. Ну и на вокзале, естественно. Если они случайно спросят, где ты взял валюту, не теряйся. Скажи, что нашел (вытаскивает из кармана "Вечерку" и тычет пальцем в статью). Семнадцатого, на пляже. У санатория имени Буденного. Они поверят.
      Я (после паузы): Что ж, может, ты и прав. Лучше, если валюту я продам тебе, всю, оптом.
      СТАС: Слава богу, до него дошло!
      Я: Я согласен сбросить в цене, если...
      СТАС: Не сбросить. Отдать. И без всяких "если".
      Я: Хорошо, пусть отдать, раз тебе так больше нравится. Я согласен отдать немного при условии...
      СТАС: Никаких условий. Ты отстегнешь мне две трети!
      Я: Что?!
      СТАС: Две трети от общей суммы.
      Я: Ты в своем уме?!
      СТАС: Успокойся. Я не сказал главного. Ваша с Кузей операция от первого и до последнего шага - моя идея. А за идеи, дорогой Вальдемар, положено платить. Как видишь, я не занимаюсь рекетом. Я только требую то, что принадлежит мне по справедливости.
      Я: При чем тут ты? План разработал Сергей.
      СТАС: Заблуждаешься. Это он тебе так сказал. План разработал я. А он его украл. И оставил меня с носом.
      Я: Впервые слышу.
      СТАС: Я всегда подозревал, что наш тихоня ведет двойную игру. Теперь, надеюсь, ты в этом убедился?
      Я: Лирика. Где доказательства?
      СТАС: Я знаю каждый ваш шаг там, в "Лотосе". Какие еще нужны доказательства?
      Я: Чепуха, сказать можно все.
      СТАС: Я предвидел и это твое возражение.
      Я: Предупреждаю - поверю только фактам.
      СТАС: Хорошо. Я назову одну деталь. И ты поймешь, что мне известно все остальное. Согласен?
      Я: Говори.
      СТАС: Английский замок. Ты открыл его изнутри.
      Я (после паузы, нерешительно): Предположим. И что дальше?
      (В это время в зале появляется Витек.)
      ВИТЕК: Шеф, извини, но его к телефону.
      СТАС: Кого его?
      ВИТЕК (кивая на меня): Его. Женский голос. Володю, говорит, очень нужен.
      СТАС (поднимаясь из кресла): Ты не против, если трубку возьму я?
      Я: Против.
      СТАС: Вот и прекрасно. Скажу, что ты занят. Не волнуйся, я вежливо. А ты поразмысли, Вальдемар. Стоит ли упираться...
      С этими словами он нырнул под стойку и исчез за бамбуковой занавеской.
      - У тебя есть сигареты? - спросил я у Витька, оставшегося меня сторожить.
      - Найдутся.
      Он повернулся ко мне спиной, чтобы дотянуться до лежавшего на полке блока, а я, не теряя ни секунды, запустил руку в сумку, остановил магнитофон и быстро сменил кассету.
      Все вышло, как и планировалось. Нина позвонила с точностью до минуты. И хотя последовавшую за ее звонком паузу я предполагал использовать несколько иначе и снова поставить магнитофон на запись, делать этого не стал.
      Витек кинул через стойку нераспечатанную пачку "Кемел" и, покосившись на бамбуковую занавеску, спросил вполголоса:
      - Ты не раздумал? Завтра принесу "Шарп", какой ты хотел, последней модели.
      - Стерео? - в тон ему поинтересовался я.
      - Стерео, стерео, - заверил бармен. - Значит, две с половиной, как договаривались?
      - Боюсь, ничего не выйдет. Кажется, я вылетел в трубу.
      Он понизил голос до шепота:
      - Да не дрейфь ты, босс уступит. Обещай половину, он согласится. Куда ему деваться.
      - Подслушивал?
      - Тут акустика хорошая. - Он подмигнул игриво, и мне захотелось слегка подпортить ему настроение: нагрубить или, скажем, дернуть за бабочку.
      - Вчера сразу после Герася кто-нибудь выходил отсюда?
      - Ты о чем? - растерялся он.
      - Сам знаешь. О том парне, что здесь ошивался.
      Ответить Витек не успел - в зал вернулся Стас.
      В полумраке - бар освещался одним фонарем, горевшим где-то позади стойки, - его лицо было похоже на большой плоский блин, в нижней части которого была прорезана щель, долженствовавшая изображать улыбку.
      - Твоя звонила, - небрежным взмахом руки он отправил Витька в подсобку. - Беспокоится. Просила передать, что ждет.
      Стас опустился в кресло и закинул ногу за ногу. На нем были те же брюки, что и вчера, только штопки видно не было.
      - Ну что, Вальдемар, поразмыслил? - спросил он.
      - Дай прийти в себя, - вяло огрызнулся я. - Деньги не рыба, не протухнут.
      - Ну-ну, шевели мозгами. Я не тороплю.
      Обнадеженный моей покладистостью, он прямо-таки раздувался от самодовольства. Речь стала более плавной, фразы длинными, язык витиеватым.
      - Вчера, если помнишь, ты говорил, что я должен тебе доверять. Что у меня нет другого выхода. Дело, дорогой Вальдемар, не в выходе. Просто я тебя вычислил. А вот у тебя выхода действительно нет. Ты парень тертый, должен соображать: твой отказ вынудит меня принять ответные меры. Один звонок, и через полчаса ты не выберешься отсюда и на подводной лодке. А еще через час, максимум через два, тебя уже будут допрашивать в эмвэдэ. Ты потеряешь все. Все, до последнего цента. Ты хочешь все потерять?
      - О двух третях не может быть и речи, - буркнул я. - Это наглый грабеж.
      - Понимаю, тебе обидно, но что делать? Мне, думаешь, не обидно было? Целый год вынашивать план, уговаривать этого мозгляка, а в итоге получить шиш... - Он мельком посмотрел на лежавшие передо мной сигареты. - Разве ты куришь?
      - Только когда встречаюсь с вымогателями. - Я распечатал пачку, взял протянутые Стасом спички, прикурил и, не затягиваясь, выпустил дым. Во рту остался противный горьковатый привкус.
      Бармен дал дельный совет: надо было торговаться, надо было вести себя в точности так, как вел бы себя со Стасом тот, за кого он меня принимал.
      - Все равно, две трети - это много, - повторил я.
      - Много, - охотно согласился Стас и вновь перешел на более привычный телеграфный способ общения. - Конечно, много. Но посуди сам. Если б не я, не видать вам этих денег как своих ушей. И потом, кто мне возместит убытки? Кто заплатит Кузины долги? Знаешь, сколько я в него вложил? Пять тысяч!
      Я уловил чуть заметное колебание, с которым он назвал сумму долга, и возразил, чтобы подтвердить свою компетентность:
      - Имей совесть! Откуда пять?!
      - Пусть не пять. Пусть три с половиной, пусть полторы. Какая разница?! А моральный ущерб? Кто мне возместит моральный ущерб? Кузя доил меня как хотел. Я ему ни в чем не отказывал. Давал по первому требованию. И вот благодарность. Украл идею, которой цены нет, обвел вокруг пальца...
      Вчера я уже слышал нечто подобное из уст Витька. Он тоже обвинял Кузнецова во всех смертных грехах, правда, не успел сказать, в чем, собственно, они заключаются. Стас восполнил этот пробел. Размягченный перспективой получить крупный куш, он утратил былую сдержанность и выкладывал все новые и новые подробности:
      - Предлагал ему как человеку. Обделаем дельце - выручку пополам. Фифти-фифти. Забирай свою долю и мотай на все четыре стороны. Хоть на Камчатку. Что его держало? Детей нет. С женой не клеилось. А с таким капиталом везде начать можно. Жил бы как король. Нет, отказывался, чистюлю из себя строил. Тоже мне, шериф задрипанный. Борец за справедливость... И так его умолачивал, и этак. Ни в какую. Тогда я ему условие поставил. Или, говорю, долг отдавай, раз такой честный, или соглашайся. И срок назначил пятнадцатое. А он, видишь, что выкинул, идеалист наш! Кусок пожирней взять захотел. Половины ему мало. Сколько он тебе выделил, кстати?
      Я не ответил, однако Стаса это не смутило.
      - Не хочешь, не говори. И так ясно, что половина его не устраивала. Половину и я ему давал... - Он вздохнул. - Эх, Кузя! Жадность одолела. Послушал бы моего совета, может, до сих пор был бы жив...
      - Письма на Приморскую ты писал? - спросил я. - С буквами из газет?
      - Это так, каприз художника. Наивно, конечно...
      Он допил свой мартини и посмотрел на часы.
      - О, пора. Итак, дорогой Вальдемар, я весь внимание. Что скажешь?
      В свое время я сдавал экзамен по финансовому праву, но мой личный коммерческий опыт был слишком мал, чтобы тягаться с таким асом. Впрочем, в подобных сделках особенно больших знаний и не требовалось. Разве что нахальство.
      - Двадцать процентов, - сказал я.
      - Это несерьезно, - мгновенно отреагировал он.
      - Двадцать, и ни одним больше.
      - Однако ты скуп.
      - И на том скажи спасибо. Замок-то все-таки я открывал, а не ты.
      Очевидно, последняя реплика мне удалась - Стас перестал спорить и изменил тактику.
      - Хорошо, - сказал он. - Есть другой вариант. Надеюсь, он тебе больше понравится. Слышал о таком понятии - файр плей?
      - Честная игра, - перевел я.
      - Вот именно. Честная. Я предлагаю тебе честную игру и не претендую на всю сумму. Я согласен ограничиться валютой. Она перейдет ко мне полностью. Все, что вы взяли в советских дензнаках, остается тебе. Ну как, устраивает?
      Это предложение только выглядело уступкой. Несомненно, оно и было тем единственным вариантом, на который он делал ставку с самого начала. Не вызывала сомнений и подоплека его "честной игры": просто Стас не знал, какая часть выручки была в наших деньгах, и понимал, что здесь его легко надуть, зато с моих собственных слов знал, сколько у меня валюты, и решил заполучить ее полностью. Он понимал и то, что я догадываюсь об этом, и теперь боялся напороться на отказ.
      - Ну что, по рукам? - Он начинал нервничать. - Прости, но я вынужден напомнить тебе про телефон. Ноль-два никогда не занято.
      Делать нечего, надо было соглашаться, вытребовав взамен наиболее выгодные для себя условия.
      - Черт с тобой, - сдался я и для достоверности добавил: - Подавись своей валютой.
      - Вот и отлично.
      Он повеселел и показал на бутылку: мол, налить? Я отказался.
      - Значит, по рукам?
      - По рукам, - сказал я, ломая голову над тем, как оттянуть исполнение этой утопической сделки на предельно возможный срок.
      - О'кэй. - Стас не скрывал своего торжества и щелкнул костяшками пальцев, подытожив таким образом завершение основного этапа переговоров. Остаются чисто технические детали, - сказал он. - Когда? Где?
      "Три дня он мне не даст, - прикинул я, - но просить надо как можно больше".
      - Во вторник. Здесь, в "Страусе".
      - Во вторник? - Круглое мучнистое лицо по ту сторону стола вытянулось и приняло форму эллипса. - Почему во вторник?
      - Раньше не получится. Деньги не у меня.
      - А у кого?
      - Неважно.
      Замешательство длилось недолго. Понемногу его физиономия пришла в норму, если, конечно, круг можно считать эталоном человеческого лица.
      - Нет, Вальдемар, - отрезал он. - О следующей неделе не может быть и речи. Столько ждать я не могу. Ты отдашь валюту сегодня. Не позже десяти вечера.
      Теперь нашел нужным возмутиться я:
      - Тебе же русским языком объясняют, нет у меня денег! Что я, по-твоему, за пазухой их держу, с собой таскаю? Спрятаны они! Ехать за ними нужно.
      Он думал не меньше минуты. Потом выдал результат.
      - Я дам тебе отсрочку. На одни сутки. Но завтра деньги должны быть здесь. Это последнее мое слово.
      - Я не управлюсь.
      - Это уже не моя забота.
      Как и вчера у "Интуриста", он вновь напомнил мне зверька неизвестной породы, зверька злого, агрессивного. Я вдруг с необыкновенной ясностью представил, что точно так же, возможно, в этой самой обстановке и в тех же самых выражениях, он диктовал свои условия Кузнецову, назначал крайнюю дату возвращения долга - пятнадцатое сентября. При мысли об этом у меня между лопаток пробежал холодок.
      - В твоем распоряжении вечер и весь завтрашний день. До двенадцати ночи...
      - И никакой слежки, - ввернул я, - ни сегодня, ни завтра. Это мое условие.
      Стас смерил меня своими бесцветными рыбьими глазами.
      - Слежки не будет. Хватит с меня Герася. Пусть за тобой эмвэдэ следит... Витек! - позвал он.
      Бармен незамедлительно возник у бамбуковой перегородки.
      - Проводишь нашего друга через заднюю дверь. Так верней. - И, обращаясь ко мне, кивнул на сумку: - Ну а теперь выкладывай свой агрегат.
      - Какой еще агрегат?
      - Давай, давай, не стесняйся.
      Я хотел встать, но он, перегнувшись через стол, сжал мою руку в запястье.
      - Не заставляй нас применять силу. Мы же цивилизованные люди.
      Хватка у него была железная.
      - У меня там действительно магнитофон, но я ничего не записывал...
      - Тем более не вижу причин расстраиваться. За кассету я тебе заплачу. При расчете. Не волнуйся.
      Я с кислой миной вытащил магнитофон. Стас ловко извлек из него кассету, покрутил ее в руках.
      - Сколько же ты хотел с меня за нее содрать? - расплылся он в улыбке и небрежно сунул кассету в нагрудный карман рубашки. - Ладно. До завтра, Вальдемар. Не теряй времени. Деньги принесешь сюда. В любое время. Скажешь Витьку, он знает, где меня искать.
      Я положил магнитофон в сумку и, не попрощавшись, вышел вслед за барменом.
      Он провел меня через подсобное помещение, добрую половину которого занимала цинковая мойка, а другую - большой промышленный холодильник, потом свернул в тесный коридор с голыми кирпичными стенами и, скрежетнув засовом, открыл обитую железом дверь.
      Мы вышли во двор.
      Туман сгустился. В сплошной серой пелене едва, проглядывали потерявшие четкость силуэты домов, Во дворе, почти впритык к двери, стояла автомашина. Она тускло блестела от осевшей на нее водяной пыли.
      - Твоя или Стаса? - спросил я.
      - Моя. - Витек глянул вверх и сплюнул под ноги. - Ну и погодка, черт ее дери. Семи нет, а уже темень... - Он потоптался в нерешительности. - Ну что, я пошел?
      - Погоди, - остановил его я. - Ты так и не ответил на мой вопрос.
      - Какой еще вопрос?
      - Я про список.
      - Какой еще список?
      - Стас говорит, что ты всех переписал, кто вчера в баре сидел.
      - Ну и переписал, тебе-то что?
      - А списочек, конечно, ему представил, чтоб было чем меня к стене припереть, так?
      Витек пожал плечами:
      - Нужен ты мне...
      - Дружка своего тоже туда включил?
      - Да какого дружка?!
      - Того, что весь вечер пьяненьким прикидывался. Он выходил после Герася? Да или нет?
      - Никто не выходил.
      - А точнее?
      - Говорю, никто, - буркнул он. - А в чем, собственно, дело?
      - Не понимаешь? - Я слегка поправил бабочку на его шее. - Запомни и боссу своему передай: Герася убрал не я, но я знаю, кто это сделал.
      - Кто?
      - Его убрал кто-то из ваших людей.
      - Уж не я ли?
      - Очень может быть.
      - Но-но, ты не очень... - Витек с опаской косанул по сторонам. - Я к этому делу ни с какого бока, понял? У меня свой потолок. - Он повторил знакомое движение, отмеряя расстояние снизу до собственной макушки. - Я в ваших делах не волоку, и нечего меня путать. Сами разбирайтесь. И вообще...
      - Что вообще?
      - Пошел я, сыро здесь.
      - Топай, - сказал я, слегка оттеснив его к двери. - А то еще Стас уши надерет. Куда ты без ушей годен-то будешь?
      Он попятился, испуганно юркнул в щель и захлопнул за собой дверь.
      Я подождал, пока громыхнет засов, и, убедившись, что вокруг тихо, двинулся вдоль машины. Видимость была ниже среднего, и для верности я помогал себе руками. Сетка радиатора была безукоризненно ровной. Таким же ровным был обвод правого переднего крыла. Я присел на корточки и провел ладонью по бамперу. С края на его поверхности имелась неровность.
      Рискуя быть пойманным на месте, я опустился прямо на асфальт и тщательно, сантиметр за сантиметром, прощупал вмятину. Она была неглубокой и продолговатой - именно такой, какая должна была остаться после столкновения с Герасем.
      На всякий случай я запомнил номер и, уже выходя в Якорный, мысленно пополнил свой автопарк еще одной транспортной единицей.
      Аудиенция, которой удостоил меня глава корпорации, не обманула моих ожиданий. Скорей наоборот. За последний час я узнал больше, чем за предыдущие три дня. Однако, чтобы переварить все эти сведения, выстроить их в строгий логический ряд, требовалось время. И не только время. Нужен был опыт, недостаток которого я ощущал как никогда остро. Очевидно, именно этим и объяснялся тот факт, что количество подозреваемых не убывало, а день ото дня увеличивалось.
      "Как получилось, - думал я, шагая вверх по пустынному переулку, - как получилось, что, посланный со скромным заданием выяснить круг знакомых покойного, я незаметно для себя оказался в роли его двойника? Именно двойника. Ведь по сути, я втянулся в те же отношения, что связывали его с "невидимками", на мне сосредоточились интересы тех же самых людей: Стас требует денег, Вадим дает мудрые советы, Витек предлагает новую модель магнитофона, Тофик кичится своей честностью, и мне, как, вероятно, и Кузнецову, трудно определить, кто из них ведет двойную игру, кто, прикрываясь маской друга, хладнокровно обдумал и рассчитал каждый свой шаг, в точности повторенный пятнадцатого сентября..."
      Из всех его друзей самым загадочным был, пожалуй, Витек.
      Он относился к числу близких знакомых Сергея - Кузнецов был его постоянным клиентом. Это неважно, что в их компании бармен из "Страуса" выполняет функции рядового посредника. Но такая ли уж он мелкая сошка, какой хочет казаться? Что, если потолок, который он сам себе определил, в действительности намного выше, чем у всех остальных в этой разномастной компании, включая и самого хитроумного предводителя? То, как умело Витек пользуется акустическими свойствами своего заведения, а проще говоря, склонность к подслушиванию, не оставляет сомнений, что он был в курсе планов своего босса, ему наверняка было известно и об ультиматуме, предъявленном Кузнецову, Но коли так, версия, придуманная в порядке бреда утром в парикмахерской, на проверку оказалась не столь уж бредовой и Витек вполне мог быть человеком, имевшим отношение к английскому замку, о котором в порыве откровенности поведал мне Стас...