- Превосходно, Мастер. Дорогие мои друзья, мы искали для этой работы самого лучшего человека и смогли его найти! Марлл кивнул.
      - Ты получишь эту статуэтку, Шедоуспан. Это не особо искусная проработанная фигурка, и я много раз видел ее. Я подыщу похожую. Я могу даже.., ладно. Она будет точь-в-точь такой же.
      Ганс перевел взгляд на Тьюварандиса.
      - Я спрашивал, что я получу, и ты ответил - две вещи. Так какова же вторая, Тьюварандис?
      - В дом чародея Корстика пытались пробраться уже несколько человек. И только одному из них это удалось.
      Ганс приподнял брови, почти сросшиеся на переносице.
      - Так почему же вы наняли меня, а не его?
      - Я сказал, что ему удалось пробраться в дом, - ответил Тьюварандис. Но обратно он не вернулся.
      Ганс почувствовал, что ему брошен вызов. Это чувство, подогретое профессиональной гордостью Шедоуспана, заставило его согласиться. На это и рассчитывал Тьюварандис.
      ***
      Когда Недомерок и Малингаза проводили Ганса к выходу из лабиринта, именуемого Красным Рядом, запутанные улочки уже были затоплены сумрачными тенями. Ганс за всю дорогу не произнес ни слова, и потому его спутники тоже молчали. Кривые переулки перетекали один в другой, изгибались и разветвлялись. Четыре раза к Гансу и его спутникам приставали попрошайки, а трижды - неряшливого вида шлюхи. Когда Недомерок, Ганс и Малингаза вышли на улицу Караванщиков к югу от базара, Ганс остановился, посмотрел вдоль улицы в обе стороны, а затем обернулся на тот переулочек, из которого они вышли.
      - Думаешь, ты сможешь найти обратную дорогу? - спросил Недомерок.
      - Да, - ответил Ганс, взглянув ему в глаза.
      - Тьюварандис встретится с тобой завтра днем на базаре, - сказал Малин газа.
      Ганс перевел взгляд на него и спокойно произнес:
      - Он так сказал - я помню.
      С этими словами он повернулся и направился на север по улице Караванщиков. Двое фиракийцев смотрели ему вслед.
      - Душа-парень, - фыркнул Малингаза.
      - Настоящий профессионал, Малин. Ты посмотри, как он идет!
      - Как кот, - сказал Малингаза.
      Недомерок рассмеялся.
      ***
      Сперва Ганс постарался прогнать со своего лица выражение угрюмой сосредоточенности, а потом уже постучался. Дверь открыла Зрена. По ее напряженному виду Ганс понял, что ему повезло. Мигнариал до сих пор сидела у с'данзо и понятия не имела, что он все еще не был дома. И Квилл, и Бирюза были приветливы с Гансом, однако короткие взгляды, брошенные ими на Мигнариал, дали понять Гансу, что девушка все же рассказала им кое-что. Очевидно, Мигни не знала, что теперь делать или как вести себя. Она сидела, нервно теребя медальон, висевший у нее на шее, - подарок Стрика.
      - Кажется, все мы чувствуем себя не в своей тарелке, - сказал Ганс. Может быть, пойдем домой, Мигни?
      Что бы Мигнариал ни наговорила своим друзьям-с'данзо, она явно не желала устраивать здесь сцен и заставлять кого бы то ни было терять лицо. Едва Ганс договорил фразу, она немедленно встала.
      Бирюза широко улыбнулась:
      - Ах, эта молодежь со своими неурядицами! У нас тоже есть свои недоразумения, Ганс, у нас с Квиллом они, конечно же, есть. Ты кушал что-нибудь?
      - Нет, но это неважно. Нам с Мигни нужно поговорить.
      Квилл встал и воздел палец к потолку, а затем погрозил этим пальцем Гансу:
      - Слушай мою команду, Ганс! Стой, где стоишь, в течение шести взмахов змеиного хвоста!
      Ганс попытался притвориться, будто подавляет улыбку, хотя на самом деле ему хотелось поскорее уйти отсюда.
      - Да, господин мой.
      Квилл кивнул и широким шагом вышел из комнаты. Бросив взгляд ему вслед, Мигнариал как-то странно посмотрела на Бирюзу.
      - Шесть.., взмахов.., змеиного хвоста?
      Бирюза засмеялась и начала было рассказывать историю о том, как Тиквилланшал много лет назад подхватил это выражение, а было это так-то и так-то, и вот тогда... По счастью, Квилл вернулся очень быстро. В руках он держал закрытый крышкой горшок, который и протянул Гансу.
      - Квилл, нам не стоит брать у вас еду! Мы...
      - Ну тогда возьми это для своих кошек, неблагодарный бездельник с кислой мордой, и выметайся отсюда, пока оно не остыло!
      Ганс прижал к себе горшок одной рукой, а другой похлопал Тиквилланшала по плечу.
      - Спасибо, Квилл.
      Квилл посмотрел в черные глаза Ганса и криво улыбнулся:
      - Ладно, уматывайте.
      Когда палатка с'данзо осталась в десяти шагах позади, Ганс сказал:
      - Прости меня, Мигни.
      - И ты прости меня, милый. Я.., я просто так волнуюсь за тебя, когда ты уходишь. И тебе не нужно ничего.., ничего к-красть.
      Некоторое время они шли молча, пока Ганс не собрался с мыслями.
      - Мигни, это нужно мне. Это то, что я умею - и умею хорошо. Это единственное дело, которым я когда-либо занимался, и мне оно кажется почти самым лучшим из всех. Когда я иду ночью по городу в своей черной одежде, я забываю обо всех тревогах. О наших с тобой ссорах, об этих проклятых монетах, обо всем. Я сосредоточиваюсь на том, что делаю. Мне это нравится. В эти мгновения я чувствую себя так хорошо, так легко! - Он покачал головой. - Как бы тебе объяснить? Быть может, ты так чувствуешь себя, когда видишь для кого-нибудь и знаешь, что тебе это удалось. Быть может, ты испытываешь это, когда мы занимаемся любовью. Я не знаю. Просто мне в эти минуты очень хорошо. Я.., я король ночи, крадущийся в темноте, ставший частью темноты! Вот я здесь, а вот меня здесь нет, и никто не знает, так ли это.
      - Ох, как же это.., я.., ох, проклятье!
      - Миг-ни!
      - А как же опасности, Ганс?
      - Я... - В этот миг Ганс осознал истинное положение дел и высказал это вслух:
      - Я люблю опасность. Мне кажется, она мне просто необходима!
      - Ох, Ганс! Но мне так не кажется! Я так переживаю! Когда ты уходишь, когда тебя нет дома, и я знаю, что ты.., ты... - Мигнариал встряхнула головой и горестно вздохнула. - И тогда я сержусь. Я так же сержусь на себя, как и на тебя. А потом я начинаю думать о том, как ты нехорошо поступаешь - ведь ты уходишь из дома, чтобы красть! И скоро я начинаю злиться и думать о том, как бы сделать так, чтобы ты почувствовал себя виноватым, чтобы ты понял, какой ты плохой человек.., и все это затем, чтобы не признаться самой себе, что я так волнуюсь за тебя!
      Ганс слушал откровения девушки и понимал, что сам вряд ли был бы способен на подобную обезоруживающую откровенность. Он преклонялся перед этой честностью. И все же он сказал:
      - И все же моя тараканья работа - это нехорошее дело. Мигнариал негромко фыркнула.
      - Это верно, однако это не волновало ни меня, ни мою мать. Я всегда восторгалась тобой. Я любила смотреть, как ты двигаешься. Я восхищалась тем, что ты постоянно подвергаешься опасности и не обращаешь на это внимания, потому что ты слишком смелый, чтобы волноваться из-за таких пустяков. Я представляла себе, как ты крадешься в темноте, карабкаешься по стенам и прыгаешь по крышам, так бесшумно и изящно, и.., ну, все как ты говорил. Король ночной темноты. И я знала, что ты никогда не крадешь у бедных.
      На сей раз фыркнул Ганс.
      - Вот видишь! Это и есть моя добродетель. Я - добродетельный вор, Мигни!
      - Но я никогда не предполагала, как это обернется, когда я буду не просто думать о тебе и смотреть на тебя. Когда я буду с тобой, буду частью тебя. Я никогда не осознавала, как я буду волноваться за тебя. Я просто любила тебя и хотела тебя.
      Ганс ничего не ответил - он просто не мог говорить. Некоторое время они шли молча. Навстречу прошагал отряд Красных, патрулировавших улицу, и Ганс дружески кивнул им. Несколько секунд спустя Мигнариал произнесла:
      - Ты даже спас Темпусу жизнь, целых два раза, и еще ты погнался за тем бейсибцем, который уб-бил мою мать, и ты.., ты прикончил эту тварь! Отомстил за мою мать. За меня.
      - Я должен был это сделать. Я никогда не хотел никого убивать. Когда случалось, что меня, Шедоуспана, ловили - я хочу сказать, замечали, - я просто убегал. Клянусь, я никогда и не думал о том, чтобы наброситься на того, кто увидел меня.., э-э.., за работой. Но все же, Мигни.., если бы я не был таким, каков я есть, если бы я не был Порождением Тени, я не смог бы помочь Темпусу в ту ночь, когда на него напали. Или вырвать его из кровавых когтей Керда. Или отомстить тому пучеглазому убийце. Я сделал это не раздумывая. Но понимаешь - я знаю, как это делается. Потому что я тот, кто я есть.
      Мигнариал подавила тяжкий вздох.
      - Я знаю. Но, Ганс, мы прошли наш дом! Ганс ухмыльнулся и обнял ее тут же, на улице. Он прижал девушку к себе так крепко, как только мог учитывая, что он по-прежнему держал теплый горшок с едой. А затем Ганс и Мигнариал повернули обратно и поднялись к себе домой. Коты бурно приветствовали их.
      - Забыл их покормить, - пробормотал Ганс. - В смысле вечером. Утром я им давал поесть.
      Он открыл горшок, над которым немедленно поднялся ароматный парок. Пар очень аппетитно пах, и, уж конечно, вкус блюда должен был превзойти все ожидания.
      - Тебе это понравится, Ганс. И им тоже. Нет, я не буду, я уже наелась. - С этими словами Мигнариал направилась в спальню.
      Ганс переложил часть еды из горшка в кошачьи миски. Склонив голову набок, он с улыбкой наблюдал, как коты тянутся к аппетитно пахнущей пище, затем отдергивают носы, трясут головами и мрачно смотрят на Ганса. Однако оба кота продолжали кружить около мисок, вновь и вновь пытаясь ухватить кусочек. Ганс и раньше видел подобные сцены, и ему пришло в голову, что коты не могут подождать, пока еда остынет, поскольку подобный ход событий находится вне их понимания. Быть может, они знают, что какая-то магия сделает эту обжигающую массу вполне съедобной, а может быть, и не знают. Но они никогда не уйдут прочь от миски со слишком горячей пищей и не займутся чем-либо другим в ожидании, пока еда остынет. Они будут пробовать снова и снова.
      "Быть может, коты не понимают, что горячие предметы становятся сначала теплыми, а потом холодными, - подумал Ганс. - Быть может, коты верят в чудеса. Быть может, я тоже верю в чудеса".
      Эти размышления навели его на непрошеную и странную мысль: "Может статься, нельзя быть одновременно Шедоуспаном и мужчиной Мигнариал".
      Вздохнув, Ганс открыл бочонок, в который уже раз возблагодарив богов за то, что низенькая толстая старушка с первого этажа умела варить отличное пиво. Налив себе кружку пива и взяв ложку, Ганс сел за стол.
      Проглотив первую ложку еды, он обратился к котам:
      - Знаете, чем отличаются коты от псов? Пес первым делом сунул бы в миску нос и обжег его. Коты же сперва посмотрят и понюхают, верно? М-м-м! Вкусно! Славный старина Квилл!
      Один раз за то время, пока Ганс ужинал, ему послышались голоса. Однако он сразу же понял, что голоса доносятся с улицы сквозь выбитое окно в соседней комнате. "Я же собирался вставить это проклятое стекло!" - подумал Ганс.
      Мигнариал вышла из спальни, одетая в длинный, красочно расшитый халат, полученный в подарок от благодарной клиентки. В мгновенной вспышке озарения Мигнариал увидела мешочек золота, который сын этой женщины зарыл на заднем дворе незадолго до своей гибели, и сказала женщине, где именно нужно копать. Сама Мигнариал и понятия не имела, как это случилось. Это было видение, проникающее в прошлое, и единственный человек, который знал, где спрятано золото, был мертв к настоящему моменту. "Колдунья!" - сказал Ганс и притворился, будто страшно боится Мигнариал. То была чудесная ночь. Жаль, что такие ночи теперь случались редко.
      Ганс уткнулся взглядом в горшок с ужином, оттягивая неизбежный разговор.
      - Тебе принести еще чего-нибудь, милый? Я.., я даже., я ничего не приготовила для тебя сегодня!
      - Неважно. Я уже наелся до отвала и вот-вот лопну. Ганс поднялся и снова накрыл горшок крышкой, поскольку был просто не в состоянии съесть все, что приготовил для них Тиквилланшал. Прислонившись к стене, Ганс посмотрел в глаза Мигнариал.
      - Шедоуспан - вовсе не невидимка. Не всегда. Прошлой ночью один человек вышел по нужде в переулок, по которому я как раз шел, и увидел меня. Я его не заметил. Когда я вернулся домой и увидел, что ты ждешь меня, глядя в окно, я был совершенно растерян. Я не знал, что делать и что сказать. Я даже думать не мог. У меня никогда не было матери - я хочу сказать, по-настоящему. Но ты была так похожа на мать, которая ждет загулявшего сына... И я почувствовал себя маленьким мальчиком. И поэтому.., я просто сбежал. Нет, подожди. Дай мне рассказать все. Я пошел в пивнушку, которая называется "Бешеный Козел", и там напился. Именно за этим я и явился туда - чтобы напиться в одиночестве. Так мы говорим себе тогда, когда на самом деле просто хотим быть кому-то нужными. Но тот человек из переулка тоже был там, и он узнал меня. Ко мне подошли четверо мужчин, которым я понадобился.
      - О, Ганс!
      Ганс отвел взгляд, потому что у Мигнариал был такой вид, словно она хочет броситься к нему, но ей мешает незримая преграда. Когда он вновь посмотрел на девушку, она уже вытерла слезы с глаз. Впервые Гансу захотелось, чтобы шейный вырез этого халата не был таким низким.
      Ганс рассказал Мигнариал остальное. Все это время он стоял, прислонившись к стене кухни, а Мигнариал стояла на пороге спальни в своем красивом длинном халате и пристально смотрела на Ганса. Он рассказал ей все остальное - кроме приключения с Джанит. Глаза Мигнариал блестели от слез, когда Ганс подвел итог своему повествованию:
      - Так что я и вовсе не был здесь до того, как пришел за тобой на базар. А послезавтра ночью я должен буду забраться в дом Корстика.
      - Ты.., сделаешь это?
      - Да. Они подошли ко мне именно тогда, когда мне это было нужно. Я дал свое слово. И я сделаю это.
      Мигнариал тяжело вздохнула, и Ганс зажмурился, чтобы не видеть этого соблазнительного глубокого выреза. Девушка отвела глаза.
      - И больше никаких секретов, - сказал Ганс. - Сегодня я купил непромокаемый мешок и спрятал свою черную одежду на крыше. Я мог бы залезть туда и переодеться, а ты так ни о чем и не узнала бы. Я боялся, что ты попытаешься сжечь эту одежду. Вот насколько мы перестали верить друг другу, Мигни.
      Потерянно глядя в стену, Мигнариал тихо вздохнула.
      Ганс продолжил:
      - Я думаю, теперь мы.., теперь ты должна решить, хочешь ли ты остаться здесь или уйти... Хочешь ли ты, чтобы я ушел жить куда-нибудь в другое место. Я и Нотабль.
      - Мраур?
      Это было сказано как раз кстати. Чтобы сделать хоть что-нибудь, Ганс налил Нотаблю немного пива. Радуга смотрела, приподняв одну лапку, как Нотабль, вытянув шею, с довольным мурчанием наклонился над своей миской. Обернув хвост вокруг лап, кот жадно лакал пиво. Ганс вновь поднял взгляд на Мигнариал. Девушка потрясенно смотрела на него, качая головой.
      - О Ганс, так нельзя! Как я могу покинуть тебя или позволить тебе уйти?
      - Если мы и дальше собираемся огорчать друг друга, то нам лучше будет сделать именно так, как я сказал.
      Мигнариал отступила на шаг и опустилась в кресло, как будто у нее внезапно подломились ноги.
      - Ганс, мы провели вместе не так уж много времени, и нам все время мешали эти дурацкие монеты и этот список тоже. У нас не было ни одной спокойной ночи с тех пор, как мы выехали из леса. - Девушка беспомощно и жалко всплеснула руками. - Все время было так тяжело, так душно, продолжала она, устремив взгляд в стол. - Мы постоянно думали об этих монетах. Воображали всякие ужасы о монетах, о списке. И ничего не могли с этим поделать. Когда мы сегодня шли домой, я рассказала тебе, что я думала о тебе. Потом я размышляла обо всем этом.., и взяла с собой в спальню слишком длинную ночную рубашку. И именно из-за этого я поняла, что веду себя неискренне. Что случилось с моим отношением к тебе и к твоей.., работе? Я люблю тебя и потому беспокоюсь за тебя. Я беспокоюсь за тебя и потому хочу, чтобы ты стал другим. Но разве тогда это будешь ты? Тогда ты станешь кем-то другим!
      "Нет, - подумал Ганс. - Потому что я не собираюсь отказываться от самого себя. А для меня быть собой означает быть Порождением Тени". Но когда Мигнариал подняла на него взгляд, Ганс кивнул и посмотрел ей в глаза.
      - Я тоже вел себя нечестно. Мигни. Мы такие разные. Я всегда был одиночкой. Я всегда думал только о себе самом. И потому я хотел оставаться таким же, как и был, но при этом еще и быть с тобой. Все разом.
      - Нет, ты вовсе не был таким! Ты был так добр ко мне, ты защищал меня и понимал меня! Не говори так о себе.
      - Давай поспорим еще и из-за этого.
      Они пристально посмотрели друг на друга и рассмеялись. Смех немного снял напряжение, а затем последовали объятия, которые все длились и длились, сперва здесь, потом в спальне, потом в постели.., и все обиды куда-то ушли...
      ***
      - Ты знаешь, - сказал Ганс много позже, лежа на спине и подложив руки под голову, - мы почти заключили сделку с Периасом-менялой - или даже заключили, - а ведь его имя стоит в этом списке. А теперь я повстречался с этой четверкой. Мне кажется, что Недомерок просто работает на них за деньги, а Малингаза силен скорее мышцами, чем мозгами. Полагаю, что Марлл, вероятно, у них заправила, однако скорее всего на самом деле все замышляет Тьюварандис, и он-то как раз дает советы Марллу. Скорее всего так. Тьюварандис к тому же самый спокойный и понимает лучше остальных - и его имя есть в этом списке.
      - А-а.., ну ладно.
      - Думаю, что с этим все. Но мне нужно поговорить еще кое о чем. Мне нужно, чтобы ты слушала меня и тоже думала обо всем этом. Мне кажется, что эти четверо участвуют в заговоре, который крутится вокруг политики и магии. Конечно, в этом городе то и другое связано. Быть может, только эти четверо и составляют весь заговор. А может быть, за ними стоит кто-то другой, кто держится в тени. Например, Аркала. Это другой могучий маг.
      - Я знаю.
      - Ну, тогда.., жалко, что ты не пьешь пива!
      - Это что, намек? Могу принести тебе кружечку, - отозвалась Мигнариал, вылезая из постели.
      Ганс смотрел, как она идет на кухню, не набросив на себя даже халат. О боги, какое замечательное зрелище! Потом Мигнариал вошла обратно, и это зрелище понравилось Гансу ничуть не меньше. "Джанит, - с горечью подумал он. - Какой же ты дурак, Ганс!"
      Приподнявшись, Ганс взял одной рукой кружку, а другой обнял Мигнариал.
      - Потише с ласками, милый. Кажется, ты хотел, чтобы я слушала тебя и думала о том, что ты говоришь.
      - О... Так вот, я сказал им, как зовут меня и как называть меня за глаза. Мне кажется, они согласились с этим как-то чересчур легко. Потом я наорал на них якобы за то, что они относятся ко мне как к наемнику - и они отнеслись к этому точно так же легко. Марлл и Недомерок вообще не сказали ни слова. Малингаза разозлился, но Тьюварандис его успокоил и без возражений согласился со мной. Понимаешь.., еще в Санктуарии кое-кто пытался втянуть меня в заговор, и тогда они действительно пользовались мной. Я был их орудием. И именно твоя мать предупредила меня об этом. Ганс прервался, чтобы глотнуть пива. - Орудие - это то, чем ты пользуешься, когда в нем нуждаешься до тех пор, пока оно не сломается. А тогда ты просто выбрасываешь его. - Он подождал немного, но Мигнариал молчала. - Если ты уснула, я задушу тебя и скормлю котам.
      - Я не сплю. Я думаю. Ты так много видел в жизни, Ганс! Так много испытал! Ты такой осторожный и недоверчивый, потому что должен был стать таким. А мне никогда ничего подобного не требовалось. В тот раз тебя использовали. В этот раз все может быть так же, а может быть иначе, но теперь ты знаешь достаточно и можешь наблюдать за ними. Поэтому ты так осторожен, и это хорошо. Теперь я лучше понимаю твою настороженность, милый, и отношусь к этому с уважением. Намного лучше, чем месяц назад, когда мы приехали сюда! Ганс посильнее прижал ее к себе и отпустил.
      - Пять недель назад, - поправил он. Мигнариал потянулась и сказала:
      - Ты прав! Мы уже можем считаться местными жителями! - Она помолчала, но Ганс ничего не ответил. - Если ты уснул, - пригрозила девушка, - я налью в твое ухо пива и позову Нотабля.
      Ганс не выдержал и расхохотался. И конечно же, подавился пивом. Он кашлял так сильно, что свалился с кровати.
      ***
      Утром на полке по-прежнему лежало пять империалов; в списке на вощеной табличке не произошло никаких изменений. Ганс поведал Мигнариал свои планы на день. Он намеревался взять своего коня из стойла при "Зеленом Гусе" и съездить на Городской Холм. И объехать холм вокруг. Два раза.
      Мигнариал взволнованно посмотрела на Ганса.
      - Я хочу... - начала было она и умолкла. - Пожалуйста, милый, будь осторожен. Я люблю тебя.
      Ганс кивнул и обнял ее.
      - Я тоже люблю тебя. Мигни.
      Час спустя он выехал за город и направил серого жеребца по дороге, карабкающейся на холм. Холм был очень красив с виду, но довольно крут, так что дорога изрядно петляла. Серый застоялся в конюшне, и теперь Гансу изо всех сил приходилось сдерживать его. Ганс быстро нашел нужный ему дом - это был внушительный особняк, стоящий посреди обширного сада. Ганс внимательно осмотрел сам дом, деревья и кусты, растущие в саду, клумбы и грядки с растениями, все выступы и окна - насколько он мог рассмотреть все это, не подъезжая близко. Конечно же, он не обошел вниманием и псов, и две пристройки с широкими окнами. Особенно достойна была рассмотрения гладкая каменная стена - она была девяти футов в высоту, а поверху усажена острыми кольями. Сидя верхом на коне, Ганс потянулся и коснулся пальцами верхнего края стены. Легко. Вдоль стены росло множество высоких старых деревьев, и более двух десятков протягивали свои толстые ветви над стеной. Просто. Все сделано для того, чтобы можно было легко проникнуть внутрь. Ганс заметил участок, где росла трава иного цвета, и постарался запомнить его расположение по отношению к дереву и зарослям вечнозеленого кустарника. На эту траву, пожалуй, не следует наступать - она может оказаться ловушкой.
      "Я буду держаться подальше от этих грядок с растениями, просто так, на всякий случай. Проклятье! Я действительно знаю об этом Корстике слишком мало".
      Ганс разъезжал по округе так долго, как только осмелился, а затем поехал обратно. Позволив коню бежать свободно в течение примерно получаса, Ганс вновь натянул поводья и направил серого к воротам. Въехав в город, он свернул налево, к Северным Вратам. Там Ганс немного постоял в раздумье Около некоего особняка, а точнее, возле домика для прислуги. Затем, сделав решительное лицо, поехал прочь. "Мне не нужно заходить к Джанит". В "Зеленом Гусе" Ганс поручил коня заботам мальчика, нанятого Кулной в качестве "прислуги за все". Глаза мальчугана заблестели, когда Ганс бросил ему медяк. Убедившись, что о сером тейанском коне позаботятся как следует, Ганс отправился пешком на рынок. Почти сразу же он заметил Тьюварандиса и подошел к нему.
      - Простите, господин, но где здесь, на базаре, можно отыскать хорошего портного?
      - Э-э.., вон в той стороне, кажется. Позвольте, я провожу вас.
      - Нам нужно встретиться сегодня вечером, - шепнул Ганс.
      Тьюварандис согласился.
      - Трое из нас там будут. Я не уверен насчет Малингазы.
      - Скажи ему, что это важнее всего, что бы он там ни делал. Я нарисовал карту. Нам нужно составить план. Кстати, где можно достать прочную шелковую веревку? Да подлиннее. Знаю, она дорого стоит, но она мне нужна. И ее нужно действительно много. Я встречаюсь с одним из вас в "Бешеном Козле" в тринадцатом часу, уговорились?
      - Это.., довольно поздно.
      - Прошлой ночью я поел у себя, а завтра ночью не буду есть ничего. Я никогда не ем перед тем, как идти на дело. Эта встреча чрезвычайно важна, но я смогу прийти не раньше тринадцатого часа.
      - Хорошо. Я добуду веревку.
      - Отлично, - ответил Ганс и пошел прочь, направляясь к шатру, где работала Мигнариал. Он не знал, смотрел ли Тьюварандис ему вслед, поскольку ни разу не оглянулся.
      ***
      Ганс сказал Мигнариал, что зайдет за ней, и они вместе вернутся домой на ужин, а потом ему надо будет пойти кое-куда. Ганс попросил Мигнариал подождать, а потом повторить все это до того, как он уйдет на встречу с людьми, которых он стал называть Четверкой Длиннолицых. И еще Ганс сказал девушке, что собирается устроить этим четверым проверку.
      Он не надел шляпу - лишь накинул недавно купленный матово-черный плащ. Под плащом Ганс открыто нацепил пять ножей и меч Синайхала. Ганс шел быстрой походкой, но не настолько быстрой, чтобы ступать на пятку, смотрел прямо вперед зловеще-непроницаемым взглядом. Казалось, он скользит над мостовой. Благодаря длинному темному плащу Ганс казался немного выше. Юная парочка, шедшая ему навстречу под ручку, отступила в сторону, давая ему пройти. Ганс даже не глянул на них.
      Войдя в тускло освещенный зал "Бешеного Козла", Ганс помедлил, чтобы осмотреться, однако не увидел ни одного знакомого лица.
      - Ты похож на того парня, которого ждет компания, сидящая в задней комнате, - сообщил ему девятипалый хозяин таверны. Его редкие черные волосы небрежными завитками обрамляли толстое лицо. - Тебя зовут Шед?
      - Ага. Ты знаешь, какое название больше всего подошло бы твоей забегаловке? "Распутный Козел"!
      - Ничего, мне и "Бешеный" нравится. За ту занавеску. Чего-нибудь принести?
      - Кружку хорошего пива, - ответил Ганс, оглядываясь. Он заметил все ту же красивую девушку с превосходной фигурой. В тот миг, когда их глаза встретились, девушка направилась через весь зал к Гансу. Взяв кружку, Ганс сказал:
      - Компания в задней комнате платит, - и двинулся в указанном направлении. Девушка обогнула стол, увернулась от чьих-то протянутых рук и оказалась на пути у Ганса.
      - Идете в ту комнату?
      Ганс кивнул.
      - Мне подождать вас?
      Он покачал головой.
      - Значит, вы мне нравитесь, а я вам - нет?
      Ганс едва не улыбнулся.
      - Отнюдь. Ты знаешь, что выглядишь прекрасно. Но между нами просто ничего не будет. - Полуобернувшись, он крикнул трактирщику:
      - Та компания в задней комнате ставит ей кружку пива!
      Обойдя стоящую на дороге девушку, Ганс прошел в дверь, занавешенную старой зеленой портьерой. Все четверо заговорщиков уже были там. Они сидели вокруг стола, на котором красовались четыре кружки и свеча.
      Распахнув плащ, Ганс спросил:
      - Кому-нибудь знакома рукоять этого меча?
      - Угли и дым! - воскликнул Недомерок. - Это меч Синайхала!
      Пока фиракийцы пересчитывали ножи Ганса, он рассказал им о Синайхале и его сообщнике.
      - Кто-нибудь знает его имя? - И Ганс описал внешность того человека.
      Недомерок вздохнул и кивнул.
      - Равас, - тихо ответил он.
      - Р-р-равас? - переспросил Ганс, подумав: "Это звук "р". Недомерок кивнул.
      - Ты такой удалец? - заговорил Марлл. - Зачем рассказываешь все это нам? Зачем выхваляться и предъявлять нам меч убитого воропая?
      Ганс оставил вопросы без ответа.
      - Сегодня я долго осматривал дом Корстика снаружи - ездил вокруг на лошади. Стену перемахнуть легко. Вот карта - я нарисовал ее после разведки. Теперь смотрите и запоминайте. Недомерок, нам нужно, чтобы вот тут поднялся шум - я хочу сказать, настоящий шум, чтобы отвлечь собак и, может быть, одного-двух охранников. Я видел трех взрослых псов и щенка. Учтите, что щенок может лаять громче всех. Ты сможешь с этим справиться, Недомерок?
      Недомерок посмотрел на Ганса и кивнул.
      - Я переберусь через стену вот здесь, со спины лошади. Кто еще проникнет внутрь?
      Тьюварандис встал и потянулся:
      - Мы все. И еще двое. Послушай, Шед, я должен перед тобой извиниться. Мы не сказали тебе двух вещей. Мы начали думать над этим делом не вчера и не на прошлой неделе. Недомерок работает у Корстика помощником повара. У нас разработан неплохой план. Корстика не будет дома, и никто не проснется на шум. В том числе собаки и слуги. С другой стороны, нам все равно не стоит входить в ворота.
      - Мы лезем через стену, - добавил Малингаза.
      - Завтра ночью я потеряю отличную работу, - с шутливым отчаянием произнес Недомерок.
      - Вы не сказали мне ничего этого и позволили мне самому составлять план, разведывать все и обдумывать, - прорычал Шедоуспан. - А что еще я не знаю, будьте вы прокляты?
      - Не надо проклинать меня, южанин, - тихим угрожающим голосом протянул Малингаза.
      - О, извини, - еще тише отозвался Шедоуспан. - Не будешь ли ты так добр взглянуть на мишень для дротиков вон на той стене?
      Все машинально повернулись, чтобы взглянуть в указанном направлении, и не успели они сосчитать до десяти, как Ганс всадил три ножа в мишень. Почти рядом один с другим. Четыре пары глаз вновь уставились на него. У Малингазы был весьма смущенный вид. Ганс подошел к мишени, извлек из нее свои ножи, а затем убрал обратно в ножны, прежде позволив четверке полюбоваться блеском клинков.
      - Ну как? - спросил Ганс.
      - Весьма.., впечатляет, - ответил Марлл.
      - Именно это я и имел в виду. Когда человек зол, он должен сделать что-нибудь. Вы ждете, что я буду впустую колотить кулаками по стене? Итак, вчера ночью вы не особо доверяли мне. Вы даже не сказали, что Недомерок работает у Корстика, хотя я спрашивал вас. Чего еще я не знаю? Подождите, ответьте-ка сперва вот на такой вопрос: Корстик точна будет на заседании городского Совета, а собаки и все, кто живет в доме, будут крепко спать? Верно?
      Фиракийцы кивнули и посмотрели на Недомерка. Тот сказал:
      - Я позабочусь об их ужине. Понимаешь, Корстик ничего не проведает. Я знаю, что он невосприимчив ко всем снадобьям. Он уйдет в город на заседание. А чуть позже все просто свалятся с ног.
      Недомерок с улыбкой пожал плечами и развел руками.
      Ганс хмыкнул:
      - А зачем же нам тогда понадобится лазить по стенам, если ты просто можешь впустить нас в переднюю дверь?
      - Потому что Корстик закрывает весь верхний этаж, когда спускается вниз, и я точно знаю, что на двери есть защита. Туда надо проникать снаружи.
      - Ха! - Ганс отступил на шаг и резко повернулся, взмахнув черным плащом. - Никто не позаботился рассказать мне кое-что еще! Я думаю, не подождать ли нам до следующего Гейна и не посмотреть - а может быть, вы забыли рассказать бедному южанину еще кое-что?