- Значит, на неделю, договорились? Как насчет еды?
      - Ну, хорошо. Не более двух раз в день, и, кстати сказать, мы все едим не так уж много.
      - Ага, - промолвил Кулна и поднял очи к небу, занявшись подсчетами.
      Затем он сообщил постояльцам стоимость предоставленных услуг - в медных монетах. В "искорках", как назвал он медяки. Ганс задал вопрос, как эта сумма соотносится со стоимостью буханки хорошего хлеба и с ценою лошади. Затем он спросил относительно серебра. Гайсе и Кулна удивленно подняли брови. Кулна пересчитал искорки на граны серебра. Тогда Ганс переспросил: как насчет серебряных монет?
      - Каких монет?
      - Из Рэнке, - ответил Ганс.
      - Вы говорите о серебряных империалах? Ганс кивнул.
      - Все ранканские империалы, которые я видел, были отчеканены из доброго серебра, - открыто заявил Кулна. - Более того, они мне нравятся. Если у вас завалялся один империал, вы можете жить в моем трактире несколько месяцев, - если, конечно, продадите лишних лошадей.
      - Я не говорил, что задержусь здесь на несколько месяцев, - пока не говорил. Кулна пожал плечами:
      - Тогда я буду должен выплатить вам разницу. Таким образом, вы получите несколько искорок, которые сможете потратить здесь, в Фираке.
      Ганс решил, что пора расслабиться. В конце концов проверить все можно будет и потом. Он сказал:
      - Пожалуйста, не пугайтесь, когда я выну из-под туники нож в ножнах.
      - Пугаться? В то время как у вас за спиной стоит Гайсе? Да вы что! На губах Кулны появилась легкая улыбка.
      Ганс сунул руку в вырез своей туники и извлек наружу ножны с метательным ножом. Затем Шедоуспан протянул нож трактирщику плоской рукоятью вперед. Кулна вытянул оружие из ножен и уставился на клинок.
      - Вы бросаете ножи?
      - По крайней мере, пытаюсь, - ответил Ганс и постучал ножнами по ладони. Из ножен выпала спрятанная в них монета. Ганс положил ее на стойку перед Кулной.
      Кулна взял монетку, отдал нож обратно Гансу и стал внимательно изучать серебряный кругляшок. Трактирщик попробовал монету на зуб, повертел в руках, затем отошел к окну и еще раз пристально осмотрел денежку. Вернувшись к стойке, он заявил:
      - С меня причитается сдача. Искорки подойдут?.. В смысле - фиракские медяки.
      Ганс пожал плечами, и Кулна полез под стойку. Трактирщик отсчитал Гансу изрядное количество квадратных медных монет. Посередине каждого медного квадратика красовалось круглое отверстие.
      - Как ты считаешь, Гайсе, все верно?
      - Что я понимаю в деньгах, Кулна? Я тружусь на благо города.
      Оба фиракийца рассмеялись. Гансу показалось, что такой разговор был для них уже чем-то вроде ритуала.
      - Как вы полагаете, все правильно? - спросил Кулна. Ганс посмотрел толстяку прямо в глаза.
      - Не могу сказать. Но завтра в это время я буду знать точно.
      - Ага, я так и подумал. У вас.., э-э.., есть еще империалы? Ганс не сводил с трактирщика холодного взгляда. Кулна развел руками.
      - Прошу прощения. Но я подумал, что для вас это может быть опасно. Я могу сохранить ваши деньги для вас в надежном месте. Если, конечно, они у вас есть. Это будет лучше, чем таскать их с собой.
      Ганс обратился к Гайсе:
      - Что говорится в законах Фираки о человеке, который причинит вред тому, кто нападет на него или захочет его ограбить, а, сержант? Даже, к примеру, убьет грабителя?
      Гайсе вскинул брови и всплеснул руками:
      - Если кто-то нападет на вас и вам придется защищаться, то, конечно же, любой закон во всем мире будет на вашей стороне! А вы хорошо умеете обращаться с этим мечом?
      - Да. - Голос Ганса, как и его лицо, были лишены всякого выражения.
      - Лучше, чем тот человек, у которого вы забрали его. Ганс снова насторожился, однако не моргнул и глазом.
      - Верно.
      Гайсе продолжил спокойным дружелюбным тоном:
      - Вчера вечером в город прибежал крестьянский мальчишка, который рассказал, что некий мошенник, разбойник и воропай был убит в Олалском лесу человеком, которого этот тип собирался ограбить. Это сделали вы?
      - А кто такой воропай?
      - Человек, который приставляет к вашей спине меч или нож или целится в вас из арбалета и при этом говорит вам:
      "Стой! Слезай с коня!" В смысле, слезай с коня и отдай мне все, что у тебя есть. Мы ловили одного из них, но он ускользнул от нас. Мы считаем, что он сбежал из города несколько дней назад. Римизин полагает, что вы едете на лошади именно этого бандита.
      - Его звали Синайхал, - отозвался Ганс, - или, по крайней мере, так он нам сказал. Он был ярко одет и очень обходителен. Он встретился нам на дороге и чуть-чуть соврал - сказал, что стоит срезать дорогу через лес. Крестьяне, которых мы встретили уже после всего, были очень рады. Они чествовали нас как героев, а этого негодяя похоронили. Прошлой ночью, в нескольких часах пути отсюда.
      - Значит, вы уже сослужили добрую службу Фираке и ее окрестностям, заключил Гайсе. - Этот бандит был один?
      - Нет. Крестьяне не опознали его сообщника. Ну и мы на всякий случай сказали, что это был дядюшка Мигнариал. Его тоже похоронили. Со стрелой Синайхала во лбу.
      - Во лбу!
      - Этот тип стоял впереди меня, а Синайхал - позади. Я пригнулся.
      Гайсе и Кулна расхохотались. Когда смех умолк, Ганс настоятельно попросил их, чтобы они никому не рассказывали ни о смерти Синайхала, ни о серебряной монете.
      - Я не хочу, чтобы кто-либо знал, что у меня есть деньги, или чтобы меня боялись.
      Оба фиракийца нахмурились и задумчиво посмотрели на Ганса, однако дали обещание молчать. Затем Гайсе спросил:
      - А ты хорошо умеешь метать ножи, Ганс?
      - Да.
      - Хм-м. Скажи, Ганс из Санктуария, следует ли мне беспокоиться из-за того, что ты живешь в нашем городе?
      - Я ни за кем не охочусь и не ищу неприятностей на свою голову. У меня и у Мигни есть средства к существованию. И в любом случае, Гайсе, я постараюсь не становиться в вашем городе ничьей жертвой.
      - Я могу работать, - вмешалась в разговор Мигнариал. - Предсказывать судьбу.
      - Что? - Вопрос задал Гайсе, однако все трое мужчин удивленно уставились на девушку: в течение всей их беседы она не произнесла ни слова.
      - Разве в Фираке нет с'данзо? Многие женщины с'данзо занимаются предсказанием судьбы.
      Кулна хлопнул ладонью по стойке. Ганс вздрогнул. Однако и сам Кулна испугался, увидев, как Ганс пригнулся и настороженно посмотрел на трактирщика.
      - Прошу прощения! Я просто вспомнил. С'данзо - ну конечно! Я встречал двоих из них. Они и вправду предсказывали будущее за деньги.
      - Я не хотел бы, чтобы ты занималась здесь ремеслом, Мигни, - произнес Ганс.
      - Я буду работать. Женщины с'данзо не могут бездельничать.
      Они уставились друг на друга.
      - Думаю, пора пропустить кружечку, - сказал Кулна, пытаясь разрядить возникшее напряжение. - Гайсе, ты как?
      - Наливай, - отозвался Гайсе, беспокойно глядя на юную чету.
      - А ты, Ганс? Так правильно - "Ганс"?
      - Ага, - ответил Ганс, не сводя взгляда с Мигнариал. - Нет, я что-то не.., ну хорошо, налейте. Эй, Нотабль, выпивка подоспела!
      ***
      - Ты никогда не говорила мне, что собираешься зарабатывать на жизнь так, как это делала твоя мать, - обвинительным тоном произнес Ганс некоторое время спустя.
      Лошади и осел уже были устроены в стойлах, а их владельцы разместились в довольно уютной комнате на втором этаже трактира "Зеленый Гусь". Нотабль немедленно доказал, что он приучен к чистоте в доме, дав понять, чтобы его выпустили наружу. Вскоре и сам Нотабль, и Ганс убедились, что узкий навес, располагавшийся прямо под окном, был идеальным местом отдыха для большого рыжего кота. Нотабль решил пока что остаться там - зеленая крыша кладовки ему понравилась. Он повеселил Гайсе и Кулну, вылакав миску пива, а теперь желал вздремнуть.
      Радуга изучала новое место жительства. Ганс и Мигнариал скрещивали пальцы в тайной надежде, что пестрая кошечка знает, как нужно вести себя в доме, - или, по крайней мере, быстро этому научится.
      - Нет, говорила, - продолжила начатый спор Мигнариал, деловито извлекая из вьюков цветные наряды и раскладывая их там и тут. - Еще в пустыне. Разве ты не помнишь? Ты хочешь сказать...
      - Не помню, - ответил Ганс. - Я никогда не запоминаю такие вещи.
      Мигнариал оторвалась от своего занятия и посмотрела на него.
      - Ты еще сказал, что, поскольку у нас есть серебро и еще лошади, мы сможем прожить долгое время, ничего не делая. А я ответила, что не смогу жить так - не делать ничего, чтобы заработать денег. Тогда ты не возражал против этого.
      Ганс приоткрыл рот от изумления. Он наконец-то вспомнил. Верно, он тогда не стал спорить с Мигнариал. Он даже не задумался над смыслом ее фразы.
      - Ты собираешься спрятать свою черную одежду или просто оставишь ее во вьюках? - спросила девушка.
      Ганс озадаченно моргнул, продолжая размышлять о том, что же означают загадочные слова "не делать ничего, чтобы заработать деньги", но не стал возобновлять спор, который Мигнариал, судя по всему, считала уже решенным.
      - Э-э.., я положу ее под матрас. Но...
      - Я сделаю это сама. О милый, это чудесный матрас! Он так плотно набит и потому упругий и мягкий одновременно!
      Склонившись над кроватью и опираясь обеими руками о матрас, девушка подняла взгляд на Ганса. Ганс слегка опешил. Судя по всему, этот лукаво-призывный взгляд она переняла у него. Но дело было не только в этом. Глаза Ганса были направлены в вырез кофточки Мигнариал. Однако смотрел он отнюдь не на спрятанные там монеты.
      - Я всю дорогу только и мечтал о нормальной постели. Разве я не говорил тебе этого? - промурлыкал Ганс. - Теперь у нас есть настоящая постель. И чем же мы занимаемся? Я снова рычу на тебя.
      - О Ганс, ты вовсе не рычишь. Ты просто...
      - Умолкни, женщина, - произнес Ганс каким-то не своим голосом, - и снимай одежки. Эту кровать нужно проверить.
      - Да, мой господин.
      Упругий матрас показал все, на что был способен.
      Когда юная чета спустилась к обеду в общий зал "Зеленого Гуся", супруга Кулны, Чонди, слегка пихнула мужа локтем в бок. Ганс и Мигнариал буквально сияли от счастья. Склонив голову набок, толстуха Чонди смотрела на них чуть затуманенными глазами. То ли она улыбалась, то ли взгрустнула, то ли просто задумалась о чем-то своем - сказать было трудно.
      Тем временем Ганс и Мигнариал, в свою очередь, рассматривали жену Кулны и пухленькую хозяйскую дочь Чири, принесшую им обед. За столами сидели еще несколько посетителей, вкушавших яства и напитки. Семеро мужчин и две женщины, еще более толстые, чем Чири. Большинство посетителей мужского пола заигрывали с хозяйской дочкой, однако предпочитали держать руки при себе. В конце концов здесь был ее отец, который отнюдь не выглядел слабаком и заморышем.
      Ганс отметил, что в "Зеленом Гусе" было тише, нежели в тех трактирах, которые он посещал в Санктуарии. Однако он не стал делиться своими наблюдениями с Мигнариал - в конечном итоге опыт его знакомства с такого рода заведениями ограничивался дешевыми кабаками.
      Когда они, все еще пылая от страсти, поднялись с постели, Ганс настоял на том, что необходимо вновь спрятать "добрые" монеты под одеждой перед тем, как спуститься вниз. Он сказал, что вьюки и коты будут в достаточной безопасности и в комнате. Пусть кто-нибудь попробует забраться сюда, пока Нотабль находится в комнате!
      Ганс подождал, пока Мигнариал уберет волосы в прическу, глядя в висящее на стене металлическое зеркало. С точки зрения Ганса, ждать пришлось слишком долго, однако новая прическа Мигнариал ему понравилась она оставляла открытыми уши и висящие в них круглые серьги. Ганс и сейчас любовался ими, сидя напротив девушки за маленьким столиком.
      Что касается Мигнариал, то она предпочла бы сидеть на скамье спиной к стене, чем на стуле. Она не знала, что Шедоуспан терпеть не мог сидеть спиной к помещению и не чувствовать уверенности.
      Быть может, еда, приготовленная Чонди, и не была великолепной, однако путники сочли эту пищу просто королевской. Чудесный свежий хлеб с запеченными в нем крошечными кусочками орехов и фиников был выше всяких похвал. Ганс заказал эль с жареной курицей и с удивлением обнаружил, что эль на вкус ничуть не лучше, чем пиво. Гансу доводилось слышать обратное, да и название "эль" было более благозвучным, чем простецкое словечко "пиво". Мигнариал не стала пробовать эль, однако согласилась запить свою трапезу самым легким вином, какое нашлось в погребе Кулны. О том, хороша ли в Фираке вода, они спросят завтра. Ганс поведал спутнице и о других своих планах. Он собирался купить два кошелька у одного торговца и еще два - у другого. Почему? О, это простая предосторожность: любой торговец сразу сообразит, зачем один человек покупает четыре кошелька разом.
      - Ты такой осторожный! - восхищенно сказала Мигнариал.
      Можно будет носить большую часть денег с собой, спрятав под одеждой, продолжал Ганс, а кошелек носить на виду, как обычно, и класть в него по одной серебряной монетке и по несколько местных медяков. Если даже какой-нибудь воришка запустит руку в кошелек или даже срежет его, они потеряют на этом не так уж много. Помимо этого, Ганс собирался узнать соотношение стоимости различных монет и металлов в Фираке, а также поспрашивать, есть ли в городе какой-нибудь честный банкир или меняла. Еще Гансу предстояло определить цену их лошадей. Для этого он намеревался зайти к одному-двум торговцам лошадьми, притворившись, что собирается купить коня. Еще ему нужно было найти Анорисласа.
      - Почему бы тебе не спросить о нем Кулну, Ганс? Если даже он не знает Анорисласа, он может расспросить о нем других. В конце концов это не такой уж большой город.
      Ганс пристально посмотрел на Мигнариал. Лицо его не выражало ничего.
      - Ясно, - поняла Мигнариал. - Ты очень осторожен.
      - Верно, Мигни. Я осторожен и подозрителен. Помимо того, Стрик сказал, что расспрашивать следует незаметно. Возможно, у него были на то причины. Предположим, у Анорисласа здесь не очень-то хорошая репутация. Ну, знаешь, как у некого Шедоуспана, о котором мы так много слышали у себя дома. Кулна может заинтересоваться, почему я хочу встретиться с подобным человеком. А Кулна - друг Гайсе. Гайсе состоит в городской страже. Он стражник легавый, ищейка. Оба они уже знают обо мне слишком многое - я очень устал и был не слишком бдителен.
      - Наверное, я никогда не стану достаточно осторожной, - сказала Мигнариал, еще раз вздохнув. Ганс очень серьезно посмотрел на нее.
      - Да, Мигни, не станешь. И это заставляет меня тревожиться за тебя.
      - Я постараюсь поменьше доверять посторонним. - Решив пошутить, девушка перегнулась через столик, поближе к уху Ганса. - Тише! Посмотри на Чири. Ты не думаешь, что это может быть переодетый бейсибец? Пучелазый, который явился из Санктуария, чтобы схватить тебя?
      Ганс широко распахнул глаза.
      - Ах! - драматическим шепотом произнес он. - Я навлек на себя двойное проклятие! Тупой онагр и умная женщина!
      Мигнариал рассмеялась.
      - Хорошо, я постараюсь быть осторожной. А ты будь менее подозрительным. Наверное, я буду звать тебя Осторожным. Может, тебе взять такое прозвище? Каких лошадей ты хочешь продать?
      - Когда я узнаю, сколько они могут стоить, почему бы не предоставить решение самим покупателям? Какую лошадь человек захочет купить, ту мы и продадим. Когда купят всех, кроме двух, мы оставим этих двух себе. А что касается Инаса... Он нам не нужен, но при случае можно продать и его, и даже с выгодой. Скажем, дать в придачу. К примеру, так: "Хорошо, заплатите мне миллион медяков за Черныша, и вы получите в придачу этого милого умного онагра, который однажды спас мне жизнь".
      Мигнариал улыбнулась, но тут же вновь стала серьезной ,и положила ладонь на руку Ганса.
      - Я хочу кое о чем попросить тебя. Давай оставим у себя Инджу. Он мне нравится, и у него есть собственное имя. И кроме того, это не просто лошадь, его подарил нам Темпус. Пусть Инджа будет моим конем.
      Ганс немедленно понял ее. Действительно, Темпус и его люди хорошо разбирались в лошадях и дохлых кляч у себя не держали. Хотя, конечно, Треса Темпус им не подарил. И к тому же тот безлошадный тейанит выбрал Инджу, а не Черныша. Быть может, Инджа - самый ценный конь из всех, что есть у них! Слишком ценный, чтобы продавать его? Хотя... Не стоит спорить об этом сейчас, когда ничего еще не ясно. Кроме того, Инджу действительно подарили им. Быть может, следует сохранить его для себя, поскольку он лучше, чем просто добрый конь.
      Ганс кивнул, удержавшись от дальнейшего обсуждения.
      - Я люблю тебя, Ганс! Я так рада, что ты мой возлюбленный!
      - Для тебя - всегда, - галантно произнес Ганс и поднес к губам свою кружку, стараясь скрыть свою гордость и возбуждение.
      К их столику подкатилась Чири с кувшином в руках, однако Ганс заверил ее, что выпил уже достаточно. Чири, покачивая широкими бедрами, отошла, чтобы наполнить кружку посетителя, который тоже выпил более чем достаточно, однако считал, что ему все еще мало.
      - Я хотела бы поискать в городе других с'данзо, - заявила Мигнариал.
      Ганс кивнул, не сказав в ответ ни слова. Ему не нравилась мысль о том, что Мигнариал будет гадать людям о будущем за деньги, однако он решил пока помалкивать.
      Наконец Ганс промолвил:
      - Мы сможем заняться и этим тоже.
      - Я рада, что ты все же сказал "мы", милый. Когда ты рассуждал о покупке кошельков и продаже лошадей, то говорил только о себе самом. Но я хотела бы, чтобы мы сделали это вместе. В конце концов если я буду ждать тебя здесь, о мой Осторожный, мне будет совершенно нечего делать - ну, разве что попытаться помочь Чири и ее матери прибраться в доме или приготовить обед.
      Ганс посмотрел на Мигнариал, слегка прикусив нижнюю губу. Он был одиночкой по натуре и даже не думал о том, что она будет ходить по городу вместе с ним. Ему просто не приходила в голову подобная мысль. Ганс всегда действовал лучше в одиночку. По крайней мере, так было всегда - до того, как Ганс познакомился с Каджетом, и потом, после казни Каджета. Шедоуспан никогда не помышлял о том, чтобы действовать с кем-то в паре, делить все последствия на двоих и отвечать за двоих сразу. Однако Мигнариал была права - если она останется здесь, ей попросту нечего будет делать. А Ганс не хотел, чтобы девушка слонялась по городу одна, без него, занимаясь поисками с'данзо или чем-либо другим.
      - Нам надо подобрать себе другое жилище, - произнес Ганс. - Я хочу сказать - комнату или две. Пусть даже три. В конце концов это всего лишь трактир, первое попавшееся нам в городе место. Что ты думаешь насчет особняка в аристократическом районе города?
      - О да, и непременно с прислугой! - с улыбкой откликнулась Мигнариал и отпила еще один глоток желтовато-белого вина. - Мне нравится эта мысль обзавестись собственным жильем!
      "Отлично, - согласился Ганс про себя. - Там ты будешь занята готовкой, уборкой и прочими домашними заботами, а все дела в городе оставишь мне!"
      - Тебе нужно купить новую одежду, Ганс. А все, что на нас сейчас, надо постирать.
      - Не стану даже спорить. Постирать, и не меньше трех раз! Могу поклясться, что у меня в штанах все еще полно песка из этой проклятой пустыни.
      - У нас достаточно серебра, Ганс. Ты можешь купить себе новые штаны.
      Ганс задумался, размышляя над словами девушки, потом заметил, что к их столику направляется Кулна. Объемистый живот краснолицего фиракийца был прикрыт кухонным передником. Ганс подумал о том, что если где-то в мире существует тощий трактирщик, то это такое редкостное зрелище, что его можно показывать людям за деньги. Изрядная полнота Кулны отчасти скрадывалась шириной его плеч. Однако трактирщик был весьма тучным человеком с внушительным брюшком, его жена была попросту толстухой, а их пухленькая дочка явно должна была еще больше раздобреть в самом скором будущем. Кулна уже стоял возле столика Ганса и Мигнариал, приветливо улыбаясь.
      - Что мои дорогие гости думают о фиракийской кухне? - спросил трактирщик.
      - Не знаю, как насчет фиракийской кухни, - ответил Ганс, - но твоя жена готовит великолепно, Кулна!
      Мигнариал кивнула:
      - От этого хлеба я растолстею в один момент!
      - Именно это и произошло со всем моим семейством, - улыбнулся Кулна, хлопнув себя по животу, выступающему под фартуком. - Рад, что вам понравилось. Что еще мы можем сделать для вас прямо сейчас?
      - Ты можешь рассказать мне об этой части города, Кулна, и предупредить меня о том, куда соваться не стоит. Трактирщик наклонился, опираясь на стол рукой.
      - Люди обычно называют этот южный конец города Вратами, - промолвил он. - У нас тут живут приличные люди, и мы заботимся о том, чтобы улицы были хорошо освещены по ночам. Недалеко отсюда находится главный храм Пламени. Красные - то есть городская стража - любят обходить этот район. Потому что здесь никогда ничего не происходит! - Кулна засмеялся. Ганс и Мигнариал сочли себя обязанными поддержать его смех. Потом трактирщик продолжил:
      - Особняки расположены в основном на севере, на Городском Холме. Тот район так и называется - Городской Холм. Чем выше дом, тем богаче владелец. Тебе, - обратился он к Мигнариал, - не следует ходить на запад по улице Караванщиков, да и тебе, Ганс, лучше не забредать туда ночью. А днем только с оружием. То место называют просто Западным Концом. Чуть подальше лежит настоящий лабиринт. Это, друзья мои, нехорошее место.
      - В самом деле?! Лабиринт?
      - Да, настоящий лабиринт.., погодите. Почему вы спрашиваете об этом таким тоном, да еще и переглядываетесь, а?
      - Тише, тише, Кулна, мы не твои дети и выпороть нас ты все равно не сможешь, - примирительно сказал Ганс. - Просто мы выросли в самом худшем месте нашего города, и оно так и называется - Лабиринт!
      - Да не примет его Пламя! В самом деле? Быть может, свой лабиринт есть повсюду, - заключил Кулна. - Однако здесь это называется Красный Ряд. Я приехал в город из деревни с десяток лет назад и еще не успел побывать повсюду. Я никогда не понимал таких людей, как вы, - тех, кто путешествует по всему миру. Но я уважаю вас!
      Ганс, которого едва ли можно было причислить к людям, путешествующим по всему миру, важно кивнул.
      - А как насчет торговцев лошадьми? - спросил он. - Или честных банкиров?
      - "Никто не станет рекомендовать другому своего банкира, чтобы потом его нельзя было ни в чем винить". Понимаете.., я действительно не особо-то знаком ни с лошадьми, ни с теми, кто ими торгует. С моей точки зрения, лошади опасны и спереди, и сзади и очень неудобны посередине.
      На удивление всем троим, включая самого себя, Ганс вскочил из-за стола и хлопнул Кулну по плечу:
      - Целиком и полностью согласен!
      - Эй, Кулна, успокой-ка своего приятеля, - крикнул кто-то из посетителей. - Мы тут мирно пьем, а он...
      Ганс инстинктивно было ощетинился, но Кулна, обернувшись, ответил улыбкой на возглас встрявшего посетителя.
      - Ну-ка, Лаллиас, быстро назови мне двух честных торговцев лошадьми в Фираке!
      - Фью! - присвистнул плотный русобородый человек по имени Лаллиас. Двух! И к тому же честных! Конечно, это мой брат, и Велдиомер-сумизец.., э-э...
      - Не забудь Анорисласа, - подсказал ему рыжебородый парень.
      Лаллиас кивнул:
      - Ну да, еще Анорислас. Он, конечно, понимает в лошадях. Не могу поручиться за его честность...
      - Зато я могу!
      Ганс спросил, где найти указанных торговцев, и получил ответ: оба проживали в Квартале. Он также узнал, что Кулна не был знаком ни с тем, ни с другим лошадником. Тем временем Лаллиас поинтересовался, не собирается ли Ганс купить хорошего коня.
      Кулна не успел и рта открыть, как Ганс быстро ответил "да" и ткнул трактирщика пальцем в бок, предупреждая, чтобы тот помалкивал.
      Лаллиас сказал, что первым следует зайти к его брату Хор-су, и спросил, где можно будет найти Ганса завтра с утра. Ганс в ответ поинтересовался, как ему найти Хорса, а Лаллиас на это ответил, что завтра утром придет, чтобы лично проводить Ганса к Хорсу. Ганс вопросительно посмотрел на Кулну. Трактирщик пожал плечами. Выражение его лица говорило:
      "Насколько я знаю, Лаллиас - порядочный парень".
      - В полдень, - сказал Ганс Лаллиасу и представился.
      - Ты в Фираке приезжий, правда? - Это спросил мужчина, назвавший имя Анорисласа.
      - Да, он приезжий, но он мой старый друг, - отозвался Кулна. Ганс удивился, однако он был признателен трактирщику за такой ответ. Эту признательность он и постарался выразить если не словами, то взглядом.
      - Вам нужно будет повидать Анорисласа, - продолжал рыжебородый тип.
      Ганс поинтересовался, как зовут рыжебородого. Тот представился Бронз. Тут кто-то подозвал Чири, а Чонди завопила из кухни, что у нее на плите загорелось масло. Кулна со всех ног бросился в кухню. Ганс и Мигнариал помчались за ним. Когда начинающийся пожар был успешно залит водой, постояльцы взяли еды для котов и направились наверх, в свою комнату.
      - Хорошее начало, - произнес Ганс, когда они закрыли и крепко заперли за собой дверь. Тем временем Мигнариал была в центре внимания проголодавшихся котов. - По крайней мере, узнали несколько имен.
      - Мне понравилось, - откликнулась сияющая Мигнариал. - Ты знаешь, я никогда прежде не бывала в трактирах, и тем более в общем зале! Как тут здорово! Словно все твои друзья!
      - Может быть, - ответил Ганс, обнимая и целуя девушку. Мигнариал погрозила ему пальцем:
      - Ты собирался стать менее подозрительным, о мой Осторожный!
      - А ты собиралась стать осторожнее, - сказал Ганс и тоже пошевелил пальцем, прижав его к укромному теплому местечку под одеждой девушки.
      Глаза Мигнариал подернулись дымкой.
      - Что, настало время для постели?
      Ганс сильнее прижал ее к себе и поцеловал снова.
      - Давай снова займемся этим.., я хочу сказать, заглянем в мешок, добавил он, перехватив взгляд Мигнариал. - И к тому же мы собирались пошарить во вьюке Синайхала, когда останемся одни и когда у нас будет время. Мы до сих пор этого не сделали.
      - Мне что-то не хочется снова заглядывать в мешок, - произнесла Мигнариал. Лицо ее внезапно сделалось несчастным.
      - Мне тоже, - отозвался Ганс, вытаскивая упомянутый мешок. Развязав мешок, Ганс опрокинул его над постелью.
      Не нужно было особого ума, чтобы подсчитать - монет было не одиннадцать, а по-прежнему десять.
      - Сначала их было одиннадцать, - заговорил Ганс, глядя на блестящие серебряные кружочки, - и мы никак не могли избавиться от них. Неожиданно одна монета просто.., исчезла. - Ганс вздохнул и покачал головой. Колдовство. Как ты думаешь, это произошло потому, что я оставил одну монету Имрису и его семье? Может быть, когда я отдаю кому-нибудь один империал, одна из этих монет исчезает сама собой?
      - Можем попробовать сделать это еще раз и проверить.
      - Фью-у. Это уже слишком. Мигнариал хихикнула.
      - Я так и знала, что ты так скажешь! Но мне кажется, что это вполне возможно. Может быть, эти монеты были ниспосланы нам, к примеру, для того, чтобы проверить, насколько мы щедры.
      - Мне не нравится такая проверка. А если я отдам монету, а ни один из этих колдовских империалов не исчезнет, то что тогда? Мы лишимся монеты, вот и все. Я не настолько щедр, Мигни.
      - Я тоже, честно говоря. Но я не могу придумать ничего другого. И я даже подумать боюсь, что это может быть как-то связано с Синайхалом.
      Мигнариал внезапно умолкла, прижав ладонь к губам. Ганс склонил голову набок и пристально посмотрел на девушку.
      - С Синайхалом? Что ты хочешь этим сказать?
      - Ну.., я даже думать об этом боюсь, а ты хочешь, чтобы я сказала это вслух! Страшно поверить, что единственный способ избавиться от этих монет это убить десять человек!
      Ганс резко развернулся, встряхнув головой. Обернувшись, он серьезно посмотрел на Мигнариал.
      - Я тоже не хочу думать об этом. Так что давай помолчим.
      Мигнариал с готовностью закивала:
      - Давай! И не будем больше говорить об этом, хорошо?
      - Сперва мне нужно кое-что сказать. Что будет, если мы потратим эти монеты?
      - Судя по всему, они снова вернутся к нам.
      - Ага.., так...
      - Ох, Ганс! Мы не можем так поступить! У нас достаточно денег. Нам не нужно обманывать людей!
      - Ну.., тогда мы сделаем так: положим одну из этих монет в наши кошельки, и пускай кто-нибудь попробует стащить ее у нас!
      Эта мысль пришлась по вкусу обоим. Пока Мигнариал радостно хихикала, представляя себе незадачливого воришку, Ганс собрал с постели десять империалов и положил их обратно в мешок. Затем он бросил на кровать седельную скатку, принадлежавшую покойному Синайхалу, и развернул ее.
      В очень красивое полосатое одеяло было завернуто несколько предметов. Ганс развязал сплющенный винный мех и сообщил вслух, что сосуд почти пуст. Затем Шедоуспан потянулся за свернутым алым кушаком, лежавшим поверх зеленой туники. Туника, как с улыбкой отметил Ганс, была необычайно яркой.
      - Не хочешь развернуть этот пояс, пока я примеряю тунику? - спросил Ганс, протягивая Мигнариал свернутый кушак. Девушка взяла алый пояс, но в следующий миг залилась смехом, глядя на внезапно окаменевшее лицо Ганса, который держал перед собой ярко-зеленую тунику. Эта туника явно была велика Синайхалу, она была очень велика Гансу, и даже Кулне не была бы тесной.
      - Проклятье! - выругался обескураженный Ганс. - Проклятый тупой бандюга! Он был старше меня и явно не новичок в воровском ремесле, но он так и не научился разбираться в тех вещах, которые крадет!
      Мигнариал рассмеялась.
      - Ох, Ганс, прости.., но ты бы слышал себя! Неразборчивый бандит!
      Склонив голову под пристальным взглядом Ганса, девушка постаралась придать своему лицу серьезное выражение и развернула кушак. В нем оказалось шесть фиракийских медных монет и две серебряных, с вычеканенным на них изображением пламени. Это было неплохо, и к тому же Мигнариал совершенно справедливо заметила, что туника может послужить отличным подарком кому-нибудь - скажем, тому же Кулне. Продавать ее вряд ли стоило - ведь туника явно была краденой, и не хватало еще, чтобы нашелся покупатель, которому некогда эта вещь принадлежала!