Жестикулируя, он направил револьвер на Джо.
      - Что это ты вдруг его вспомнил? - нерешительно прошептал Джо.
      - Не вдруг. Ты и сам вспоминал - только его брата Тони. Как же это ты забыл про Марка? Марк де Лейси был моим лучшим другом, Джо. - При этих словах он ткнул Джо револьвером в бок. - Лучшим другом! Его нашли с простреленным черепом на Трехглавой горе. Часто ли ты о нем думаешь, Джо, когда молишься в Лоу-Дерге за свои трухлявые телеса? Ты хоть раз о нем подумал?
      Джо дернул рукой, но Фредди глубже вдавил револьвер между складками жира. Джо возвысил голос:
      - Я не трогал Марка де Лейси!
      - М-да, - вздохнул Фредди. - Повезло мне, что я уехал в Англию!
      Не в силах совладать со своим голосом, Джо пропищал, как летучая мышь:
      - Неужели ты, Фредди? Ты! Ты!
      Вглядевшись в темный тыквообразный силуэт головы Джо, Фредди различил блестящие капельки пота на висках и горящие, как у кошки, глаза. Он отвел револьвер.
      - А, черт с тобой, - устало произнес он. - Придется тебе поверить.
      - Я клянусь тебе, Фредди. Клянусь Всевышним!
      - Ладно. Раз ты клянешься Всевышним, видно, я и впрямь твоя последняя крупица честности.
      Он нагнулся и стал водить стволом револьвера по длинному стеблю, уцелевшему под косой. С минуту он раздумывал, сказать ли Джо, зачем он на самом деле хранил "питер", но потом решил, что ничего не скажет. Ему вдруг стало на все наплевать. То же самое, должно быть, чувствует старик, обнаружив, что стал импотентом. Фредди снова поставил револьвер на предохранитель. Джо наклонился к самому его уху:
      - Фредди, я давно тебе хотел сказать. Я потому тебя и вызвал назад в Ирландию, чтобы все поставить на свои места. Мне приписывают бог знает что, говорят, я виноват в том, что делали другие, потому что я был командиром, но я-то не повинен в чужих грехах. Я бы тебе давным-давно все рассказал, только думал, а вдруг и ты мне не доверяешь. Теперь я вижу, что ты и "питер" мой сохранил ради старой дружбы, и вообще вот мы с тобой помогаем молодым... как это говорится, передаем эстафету... держим шаг... короче, я понял, что ты поверишь своему боевому товарищу.
      Фредди посмотрел на свежее, юное лицо на траве и снова спустил предохранитель. Он глянул на нависшую над ним большую, нелепую потную голову, от которой пахло страхом. Не чувствуя больше ничего, кроме отвращения, он вернул предохранитель на место. Ненависть улетучилась.
      - Да что там, - сказал он, - если ты повинен даже в десятой доле того, что о тебе рассказывают, Лоу-Дерг тебя не спасет. И сколько бы ты ни совал денег нищим старухам, не поможет. Пошли, скоро рассветет. Надо его похоронить. Надо похоронить и забыть все, во что мы верили когда-то.
      Они снова поднялись и, подхватив с двух сторон мертвого юношу, пошли, спотыкаясь, через луг.
      Слева над горизонтом уже разливался свет невидимого солнца. По краю неба протянулась абрикосово-рыжая полоса, тесня фиолетовую ночь. Они прошли еще одно поле, устланное туманом, и вышли к невысокой каменной ограде, за которой была проселочная дорога, а чуть подальше - перекресток трех дорог. Они перелезли через ограду, положили мертвеца и в изнеможении повалились на траву.
      - Дошли! - громко произнес Джо.
      - А жаль, - пробормотал распластанный на траве Фредди.
      Он проснулся минут через пятнадцать, сел и увидел на фоне просветленной части неба темные трубы здания, расположенного метрах в пятистах. В резком утреннем свете оно казалось холодным и неприветливым. Он поднялся и зашагал к нему и скоро начал испытывать слабую, ноющую боль в глубинах памяти - как бывает, когда возвращаешься в давно забытый мир и то, что ты видишь, кажется нереальным, точно мучительно вспоминаемый сон. Перед ним была школа - из серого камня, с шиферной крышей, как не строили уже лет восемьдесят. Он вошел через низкие чугунные ворота и остановился перед доской с выгравированной надписью. Надпись была на ирландском языке. Значит, они в самом деле на юге.
      Фредди обернулся и увидел через дорогу небольшой дом, облицованный бетонными плитами. Рыжеватые полотняные шторы на окнах были задернуты, мятый газон и жиденькая клумба утопали в росе. Дом учителя. Фредди стало не по себе от гулкой тишины, безжизненности, серого утреннего света; казалось, он стоит, маленький, хрупкий, на рассветном краю гигантского неба и пустой равнины, готовых поглотить его разом и бесследно, как смерть. Точно пловец, голый и одинокий у кромки моря, он колебался, прежде чем нырнуть и плыть, пока не иссякнут силы. Юношей он с радостью, в сладостном предвкушении потянулся бы к воде. Но теперь перед ним был не океан, а еще один обыкновенный день. Впрочем, не совсем так: наступил тот час, когда уже нельзя более отмахнуться от истины, накопленной за всю жизнь. Он снова нащупал в кармане револьвер и, прикоснувшись к нему, испытал то же, что чувствует игрок, трогая свой самый последний жетон.
      Он повернулся и побежал назад по пыльной дороге и, добежав, сильно пнул Джо в толстый зад. Джо со стоном проснулся. Фредди опустился рядом с ним на колено.
      - Джо! - с мольбой начал он.
      - Ох, и даст мне мой ревматизм! - простонал Джо.
      - Джо! Прошу тебя, вернемся на север и всадим в кого-нибудь свинца. Ведь не идти же домой, а? А, Джо? Да ты слушай меня, скотина! Это последний шанс сделать что-то достойное перед смертью.
      - Перед смертью? - повторил Джо и хрюкнул от боли в пояснице: начиналась расплата за ночное приключение. - Да я бы с огромным удовольствием вмазал этим мерзавцам.
      Фредди с отчаянием понял, что за этим "бы" стоит абсолютно нереальное, какое-то историческое время и место, а отнюдь не здесь, не сейчас.
      - Джо! - умолял он. - Ну ради бога, Джо!
      - Как-нибудь ночью, а? Вот будет славно!
      - Сейчас! - с рыданием вцепился в него Фредди. - Ведь ты же сам знаешь, как вернешься в свою контору, как увидишь свой стол, календарь, свои фотографии на каминной доске, то уже больше ты ничего настоящего не сделаешь за всю оставшуюся жизнь!
      - Фантазии, - вздохнул Джо и осторожно прикоснулся к больному бедру. Отплясали мы свое.
      Фредди медленно поднялся и посмотрел на него сверху вниз. Он бросил свой "питер" в заросшую зеленой гнилью придорожную лужу. Запустив руку во внутренний карман, он извлек сложенный пополам туго набитый пакет с облигациями. После недолгого колебания он швырнул пакет Джо. Джо положил пакет в карман, потом достал "уэбли", поглядел на него, опасливо глянул на Фредди и сунул револьвер обратно. Фредди саркастически хмыкнул. Потом кивнул на здание школы:
      - Там учительский дом. Отнесем его туда и спрячем в кустах. Твой Фрэнки ночью приедет и закопает. Потом пойдем по дороге до первой машины. Ужасно хочется выпить.
      Джо все еще сидел на серой росистой траве, опершись на широко расставленные руки. Он поглядел на дорогу и спросил почти своим "дневным" начальственным голосом:
      - А ты уверен, что мы на юге?
      - Да, к сожалению, - ответил Фредди безразличным голосом клерка.
      Джо как сидел с растопыренными руками, так и остался сидеть, тупо глядя на дорогу. Он печально покачал своей тыквообразной головой и сжал больное колено.
      - Я - труп.
      - Ладно, отдохни, старый баран. Я сам его дотащу.
      - Нет уж, - прорычал Джо. - Вместе тащили, вместе и дотащим.
      И опять они заковыляли по дороге, вдвоем подняв юношу, Фредди - за колени, а Джо - под мышки, маленький человек в сером шерстяном пиджаке и грузный господин во фраке и белой рубашке без воротника. Они положили юношу как можно дальше под кусты фуксии, окаймлявшие учительский садик. По неопрятному газону прыгали два дрозда. Полотняные шторы не шелохнулись. Когда Фредди складывал руки юноши на груди, на одну руку упал красный лепесток, а щеку обрызгало росой. Они как могли прикрыли тело ветками; Джо стал на колени и трижды вознес молитву Богородице. Фредди, стоя рядом, вторил ему, с удивлением и как бы со стороны слушая самого себя. Особенно его поразило прошение за всех грешников в их смертный час. Он наконец-то понял, что юноша под цветущим кустом - мертвый. В последний раз оглянувшись на полотняные шторы, они тихо вышли из сада и устало побрели по пыльной дороге, понуря голову, ощущая странную пустоту оттого, что у них нет больше тяжелой ноши; они так устали, что даже не заметили, что солнце восходит по правую руку.
      Спустя полчаса они опять вышли на север и уперлись прямо в винтовки патрульных.
      Фредди уже на свободе и снова работает в фирме "Кельтские корсеты". Ну в самом деле, как он повторяет каждую неделю, навещая Джо в Крамлинской тюрьме в Белфасте, куда ж ему идти? И опять же, как отвечает Джо, какой дурак его возьмет? Приходит Фредди вроде бы говорить о делах, но Джо с нетерпением ждет, - хотя скромно делает вид, что это все пустяки, - когда Фредди достанет из портфеля папку под названием "Рукопись". Это биография Джо, которую тщательно и очень медленно пишет Фредди. Когда он читает новые страницы, тюремные стены исчезают и опять дивным цветком распускается смерть.