Оглушенный человек упал. Вилли перебрался через него и ринулся по проходу. В одной руке у него был гаечный ключ, в другой монтировка длиной восемнадцать дюймов. К досаде Вилли, это было единственным оружием, отобранным им у водителя.

Колльер смотрел за происходящим из открытого окна с нарастающим ужасом. Ощущение нереальности исчезло. Теперь здесь правили бал жестокость и насилие и вот-вот могла появиться смерть.

Пять темных фигур, крадучись, появились во дворе. Колльер затаил дыхание. Пятеро. У него заныл живот.

— Вон тот вооружен, — пробормотал за его спиной Вобуа. — Отсюда трудно сказать наверняка, но по тому, как… — Он осекся, увидев, как темный силуэт Модести возник у фонтана и метнулся к каштанам.

Человек в середине цепочки махнул рукой, подавая сигнал. Он двинулся прямо к фонтану. Остальные, разбившись на пары, стали заходить с флангов.

Колльер дрожал то ли от страха, то ли от ярости. Он сам не понимал от чего именно. Когда первый бандит махнул рукой, он увидел пистолет. Теперь он увидел ножи у остальных.

— Они убьют ее, — сипло проговорил он. — Я вниз, Вобуа.

— Тише, — прошептал Вобуа. — Без должной тренировки отсюда не спрыгнуть. Вы сломаете ногу. И Модести ясно сказала… А!

Человек с пистолетом вдруг резко дернул головой и упал на парапет фонтана. Тотчас же что-то звякнуло о покрытые мхом камни рядом с каменной чашей.

— Господи, кто это его? — прошептал Колльер.

— Это Вилли. Он уложил его гаечным ключом! Он обычно блестяще обращается с ножами, но чтобы так метнуть ключ!

— Обычно! А чем же обычно блестяще владеет Модести?

— Кажется, револьвером. Или пистолетом. Она также любит конго — маленький деревянный предмет, который носит под застежкой сумки. Она виртуозно обращается с ним.

Оставшиеся четверо явно смутились. Они нерешительно переводили взгляды с каштанов на проход. Оттуда появился Вилли, и в ту же секунду из-за каштана возникла Модести.

Колльер с испугом увидел, что она сняла юбку и держала ее на левой руке. В слабом свете были видны ее длинные ноги в колготках.

— Значит, пистолет действительно был только у одного, — заметил Вобуа. — Тогда начинается самое интересное.

Колльер обнаружил, что во дворе образовались два трио — центрами которых были Модести и Вилли. Он вдруг услышал, как Клодина спрашивает его на ломаном английском:

— Вилли захватил с собой свой багаж?

— Кажется, нет, мадемуазель, — ответил Вобуа. — Это все случилось несколько внезапно.

— Тогда я приготовлю ему пижаму. И теплую ванну. А то он разгорячится.

— Может быть, вы правы, мадемуазель. Но не зажигайте свет.

Вобуа говорил, не отводя взгляда от двора. Открылась дверь ванной, зашумела вода. Но Колльер завороженно всматривался в странный танец силуэтов, сопровождавшийся поблескиванием лезвий.

Модести превратила юбку в подобие щита. В ее правой руке было зажато то, что Вобуа назвал конго. Вилли скинул пиджак и держал в руке гаечный ключ.

— С ножом шутки плохи, — прошептал Вобуа. — Тут надо быть очень осторожным. Слишком поспешная атака или контратака, и ты обречен.

— Боже! — пробормотал Колльер. — Кошмар! Мне надо спуститься.

— У вас есть в этой области какой-то опыт?

— Нет! — свирепо прошептал Колльер. — В школе я занимался боксом. Боксер из меня никудышный, и я терпеть не мог драться. Но теперь… — Колльер отвернулся от окна и направился к двери.

— Она рассердится, — предупредил его Вобуа.

— Если не погибнет! Я обязан спуститься.

Колльер открыл дверь и стал спускаться по плохо освещенным ступенькам. Чертыхаясь, он отпер засовы, открыл дверь, побежал по проходу во двор. Но чугунные ворота оказались закрыты. Он увидел, что в паз засова был всунут металлический прут, и повернут вокруг трубы.

«Я загоню их в стойло, а ты запрешь», — сказала Модести тогда в машине. Колльер попытался отогнуть прут, но у него ничего не получилось. Тяжело дыша, он оставил попытки проникнуть во двор. Он вдруг возненавидел себя, потому что к досаде примешалось облегчение, что во двор нельзя было попасть.

Модести сейчас оказалась спиной к нему, у дальней стороны фонтана. Вилли, напротив, у ближней стороны. Вдруг Модести спрыгнула в чашу, потом вскочила на парапет и резко ударила ногой одного из наседавших на Вилли. Удар пришелся ему по голове. Он полетел в сторону, врезавшись в своего партнера.

Колльер вспомнил, как Модести расправилась с дверью, и подумал, что, скорее всего, она сломала бандиту шею. Но размышлять об этом было некогда. Модести по-кошачьи приземлилась, чуть присев на корточки, касаясь руками земли. Вилли пошел в атаку. Раздался звон стали о сталь, потом свободная рука Вилли взметнулась, словно топор, и второй нападавший рухнул на землю. Вилли подхватил уроненный противником нож длиной в двенадцать дюймов. Колльер не понимал, почему Модести не возьмет второй нож: неужели ей сподручнее воевать с помощью юбки и конго?

Двое уцелевших бандитов бросились в разные стороны. Один ринулся к воротам, но Вилли догнал его. Колльер же перевел взгляд на Модести. Когда Модести уложила свою первую жертву, этот издал вполне отчетливый, хоть и негромкий крик и теперь пошел вперед, неистово размахивая ножом. Модести стала отступать.

Время от времени она уворачивалась или подставляла под руку с ножом свою руку, укутанную юбкой. Они приблизились к Колльеру, и он мог разглядеть получше противника Модести.

Широкие плечи, узкая талия. Под легким пиджаком рубашка, отделанная кружевом. Волосы длинные, светлые, явно крашеные, завивавшиеся, словно от перманента. Лицо гладкое, холеное, хотя теперь его исказила гримаса ярости. На губах помада, глаза подкрашены.

В том, как вел себя этот человек, не было ничего женского. Он был силен, проворен и безжалостен.

Колльер так вцепился в прутья ворот, что у него заболели пальцы. Ему случалось встречать выражение «оцепенеть от ужаса», но впервые он испытывал это на себе. Педераст излучал желание убивать. Колльеру никогда не доводилось видеть такой обнаженной животной ненависти, но на Модести это не произвело никакого впечатления. Ее движения отличались стремительностью и скоординированностью. На лице было серьезно-сосредоточенное выражение. Внезапно юбка полетела в лицо педераста, он на секунду потерял ориентацию, и этого оказалось достаточно. Модести резко развернулась на одной ноге, а вторая ударила его в пах. Он согнулся, словно перерубленный пополам.

Модести сделала шаг вперед и дважды ударила его конго, один раз по руке с ножом, второй раз по голове. Удары со стороны казались легкими, но после первого рука выронила нож, а после второго тело обмякло и осело на землю.

Колльер с шумом выдохнул воздух. Он так долго стоял, затаив дыхание в самом прямом смысле слова, что у него стала кружиться голова. Он решил, что последний бандит успел удрать, но тут увидел неподвижную фигуру на земле лицом вверх. Из груди у него торчал большой нож.

— Хотел, гад, метнуть в меня ножик, — сказал Вилли. — Пришлось его успокоить.

— Правильно сделал. Если с ними церемониться, то можно отправиться на тот свет раньше срока, — сказала Модести. Она поправила выбившуюся прядь. — Кого-нибудь из них знаешь, Вилли?

Они говорили тихо, не подозревая о том, что рядом Колльер.

— Нет, это новая команда, — с удивлением в голосе произнес Вилли. Он подошел к бандиту, которого уложила Модести, перевернул его ногой на спину, посмотрел на женоподобное лицо. — Черт! — воскликнул он. — Пед! Когда они сердятся, те сердятся очень сильно.

— Да. Я, кажется, сперва уложила его дружка. Проверь, жив он или нет. И того, кто был с пушкой, тоже.

— Ладно. — Вилли еще раз посмотрел на жертву Модести и хмыкнул: — Напрасно он так расстроился, когда ты заехала ему промеж ног. Ничего жизненно важного у него там не имелось.

Модести тихо усмехнулась. Затем она увидела Стива, и ее лицо сделалось жестким.

— Стив, а тебя как сюда занесло?

— Я решил спуститься, — сказал он и обнаружил, что у него дрожит голос. — Я просто не мог стоять там и смотреть. Я думал, от меня может быть какой-то толк, даже если бы я просто путался у них под ногами.

— Скорее ты бы путался под ногами у нас. Если бы мы стали переживать из-за тебя, то сами могли бы погибнуть, черт бы тебя побрал, — сердито произнесла она.

— Виноват и раскаиваюсь.

В ее глазах вспыхнули гневные огоньки, и она хотела что-то сказать, но тут сверху раздался голос Вобуа. Он говорил быстро и по-французски, и Колльер не разобрал смысла слов. Но Модести вдруг смягчилась.

— Хорошо, Рене, — тоже по-французски ответила она. — Я не подумала. Может, спуститесь?

— Иду.

— Стив, не валяй дурака, — сказала Модести, посмотрев на него через прутья. — Я бы не обиделась, если бы ты велел мне посторониться, когда ты работаешь над новым сплавом или чем-то еще в своей металлургии.

— В металлургии?

— Ну, ты же металлург?

— Ах да, но это не одно и то же.

— Ничего подобного. — Она махнула рукой в сторону поля боя. — Просто мы с Вилли в этом разбираемся очень даже неплохо.

— Да, я успел убедиться.

Тут появился Вилли с выуженным из фонтана «люгером» девятого калибра, передал его Модести, потом одним сильным рывком распрямил стальной прут и вынул его из пазов.

— Как поживают трое у фонтана? — спросила его Модести.

— Один было очнулся, но я решил дать ему поспать еще минут десять, — сказал Вилли, открывая ворота. — Ну, а педриле придется завести нового дружка, потому как у того теперь нет шеи.

Колльер вдруг испытал свирепое удовлетворение. Теоретически то, что Вилли и Модести только что убили по человеку, должно было вызвать в нем протест, отвращение, но он вспомнил, как пять темных фигур — четверо с ножами, один с пистолетом — наступали на них во дворе. Он представил себе, как сталь и свинец впиваются в ее тело…

Итак, двое убиты! Что ж, они сами на это напросились.

Появился Рене Вобуа. Он сказал:

— С минуты на минуту прибудут фургон и легковая машина.

— Нам лучше к тому времени исчезнуть, — сказала Модести, передавая ему «люгер». — Вы сделаете так, что к нам не будет никаких вопросов?

— С моей стороны, разумеется, все будет в порядке. Но этих придется допросить, и они могут упомянуть ваши имена. Они вас знают?

— Трудно сказать. Во всяком случае, мы их не знаем.

— Что ж, если мне придется докладывать министру, то я сообщу, что на меня было совершено бандитское нападение, когда я находился вместе с двумя моими агентами, мужчиной и женщиной, и что нам удалось обезоружить и задержать нападавших.

— Причем двоих пришлось успокоить навсегда. Впредь будьте поосторожнее, Рене, — весело заметил Вилли.

— Не беда. Мой министр придерживается старомодной точки зрения насчет убийц. Он говорит, что общество отнюдь не виновато, что они убивают.

Вилли хмыкнул, прошел к «симке» и вскоре вернулся, волоча водителя «панхарда». Тот все еще был без сознания.

— Этому нечего будет припомнить, — пояснил Вилли, опуская его у ног Вобуа. — Он даже не начал играть.

Модести надела юбку, которая была вся в порезах. Появилась Клодина в халате.

— Кончено? — шепотом осведомилась она.

— Да, — ответила по-английски Модести. — Спасибо тебе, Клодина. А замок Вилли починит завтра.

— Никто не пострадал?

— Только те ребята, — сказал Вилли, обнимая девушку. — Ну, что. Принцесса, теперь-то мы можем немножко отдохнуть? Хотелось бы тихой ночки.

— Пожалуй. — И с легкой улыбкой она добавила: — Впрочем, не знаю, будет ли она тихой для Клодины. Ладно, идите, завтра я позвоню.

— Мадемуазель Клодина уже приготовила вам горячую ванну, Вилли, — сказал Вобуа. — Удивляюсь, зачем вы ездили в Токио.

— Ну, видите ли… — Вилли погладил шею Клодины. — Тамошние девушки все-таки дают тебе время выйти из ванны. Впрочем, не в этом дело, если разобраться.

Они вдвоем удалились, закрыв за собой дверь. Вобуа пожал плечами.

— Я даже не сказал ему спасибо, — растерянно произнес он. — Как некрасиво получилось!

— Не надо никаких слов. Хорошо, что мы оказались в этот вечер с вами, Рене.

— Я тоже рад, — вздохнул Рене Вобуа и, обведя рукой двор, добавил: — Это ведь не пустяк. Шестеро!

— Извините, если мы заставили вас поволноваться, Рене.

— Он не волновался, — буркнул Колльер. — По-моему, он получал огромное удовольствие.

Вобуа поджал губы и собрался резко ответить, но потом вдруг смягчился. Горестно разведя руками, он сказал:

— Не могу согласиться насчет «получал огромное удовольствие», но все же наш молодой друг не так уж и не прав. Мне было чрезвычайно интересно. Ваша тактика — разбиться на две группы, потом быстрая перегруппировка — сработала блестяще. И точка в виде удара ногой. Это фантастика.

— Что делать, раз против тебя люди с ножами, — отозвалась Модести. — Одна ошибка — и поминай как звали! — Она говорила чуть рассеянно, но вполне серьезно. — Секрет в опорной ноге. Между прочим, Вилли тренировал меня целый месяц, пока не добился правильной позиции… — Она посмотрела на Колльера и закончила: — Нам пора, Рене. Ваши люди появятся с минуты на минуту. Спасибо за прогулку по Сене и за обед.

— Спокойной ночи, Модести. — Рене Вобуа наклонился, чтобы поцеловать ей руку.

— Спокойной ночи. Звоните, если что.

Вобуа улыбнулся и кивнул. Модести взяла под руку Колльера и двинулась с ним к машине. Когда она стала пробираться через переднее сиденье к водительскому месту, нога в разрезанной юбке обнажилась до колена. Колльер сел рядом, закрыл дверь. Модести позволила машине немного проехать под уклон своим ходом, чтобы не было слышно шума мотора.

— С Рене Вобуа все будет нормально? — обеспокоенно спросил Колльер.

Заурчал мотор, и Модести ответила:

— Да. У него пистолет, и ему надо последить несколько минут за четырьмя ребятами без сознания. И двумя мертвецами. К тому же это Рене Вобуа…

— Что означает последняя фраза?

— То, что за него не надо беспокоиться. А вот и они! — Мимо них вверх по холму проехали легковая машина и фургон.

— Я не очень переживал за него, — сказал Колльер. — Я волновался за тебя.

— Напрасно, милый. Пустая трата времени.

— Серьезно? Но тебя могли взорвать, застрелить, зарезать. Причем все это за последнюю пару часов.

— Но я цела и невредима. Так что забудь об этом, Стив.

— Нет, я хочу знать о тебе и Вилли Гарвине. И о тех, кто подкладывает бомбы в машины твоих загадочных знакомых и преследует их с ножами и пистолетами. Не пойму, с чего начать, но я все же хочу получить ответы на вопросы. Сегодня же…

Но полчаса спустя, когда Стив сидел на кровати только в пижамных брюках, потому что ночь выдалась очень теплая, Модести вышла к нему из ванной свежая, чистая, розовая. Ее волосы были распущены и падали на плечи, и на ней не было ничего, кроме полотенца, в которое она завернулась. Модести взяла у него из рук сигарету, затушила ее, и не успел он задать вопрос, как она перебила его, поцеловав в губы.

Тут все напряжение последних часов вдруг напомнило о себе, и Стив набросился на нее, пытаясь уложить на кровать. Она же не пожелала подчиниться, оказав отчаянное сопротивление. Колльер уже успел понять, на что способна Модести Блейз. Но теперь она полагалась исключительно на свою силу, а не на скорость или ловкость и смотрела на него с затаенным смехом.

Это лишь подхлестнуло Колльера, и он пустил в ход все, на что только был способен, заставив ее сопротивляться вовсю. Она, конечно, была очень сильна для женщины, но Колльер был тяжелее на двадцать пять фунтов и его жилистое тело обладало большим запасом прочности.

В конечном итоге он одержал победу. Она лежала под ним обмякшая, тяжело дыша. Его так и подмывало закрепить успех, отшлепав хорошенько эту негодяйку, но его не отпускало чувство, что она просто подарила ему победу. Впрочем, он постарался поскорее отодвинуть подальше это подозрение. Она лежала беспомощная, выдохшаяся, побежденная, и он поверил в ложь, которую Модести Блейз создала ради него, Стивена Колльера.

Она лежала на боку, и он, стиснув ее руки у нее за спиной, подался вперед и стал целовать ее губы, шею, плечи, а она уже не могла или не желала воспротивиться. Когда наконец Колльер продемонстрировал ей, кто из них главнее, он вошел в нее, и их понесло на волне страсти в безоглядные дали. Когда эта безумная скачка наконец завершилась, он не успел понять, что она набросила на них простыню и взяла его в объятия — он уже проваливался в черную бездну сна.