Глава 14

На Модести было красное платье чонсам[5]. И это, и еще два — зеленое и желтое — купил Боукер во время двухчасовой стоянки в Макао. Сейчас красное платье намокло и липло к телу, потому что она плавала в нем, но жаркое солнце должно было вскоре его высушить.

В пятидесяти шагах от того места, где Модести сидела, скрестив ноги, на белом песке, стоял человек в зеленом тюрбане, американских брюках военного образца и в сандалиях, сделанных из автомобильной шины. Он был голый по пояс, и на плече у него висел карабин. Он был из племени моро. На этой узкой полосе суши, вдававшейся клином в Южно-Китайское море, жило тридцать два мужчины и двенадцать женщин моро.

Моро были профессиональными убийцами. Когда-то, много столетий назад, они появились на Филиппинах с юго-запада — пираты, отличавшиеся жестокостью и кровожадностью. Семьдесят лет назад они оказали упорное сопротивление регулярным частям армии США, и понадобилось семьдесят тысяч хорошо обученных и отлично вооруженных солдат, чтобы победить их. Во время второй мировой войны они стали ядром партизанских отрядов, сражавшихся с японцами. Тогда их называли хаками, что было сокращением от «хакабалахап», и несколько лет по окончании войны они пытались подчинить себе всю страну. Но, потерпев поражение, они забыли о политике. Движение «хакабалахап» раскололось. Его участники вернулись к прежнему существованию и снова стали называть себя моро. Вооружившись тем, что можно было украсть с американских складов, они разбились на маленькие банды, которые нападали на деревни и городки, пользуясь моторными катерами.

Один такой отряд теперь охранял новую базу Сеффа. Семь катеров моро стояли на якоре у южного мыса бухты. Сзади и слева от Модести, там, где низкие холмы спускались к каменистому берегу, стояло с десяток хижин моро, крытых пальмовыми листьями.

Этот отряд выполнял обязательства по контракту, заключенному между Сеффом и неким мистером Ву Смитом из Макао. Модести знала этого человека еще по прежним временам, и ее не удивило, что именно его выбрал Сефф в качестве делового партнера — мистер Ву Смит приобретал у него золото, наркотики и драгоценности. Он и Сефф составляли мощный криминальный дуэт. Ее также не удивило, что головорезы моро сдерживали свои кровожадные инстинкты и не уничтожили маленькую группу европейцев, оказавшуюся на их берегах. Они боялись очень немногих, но одним из этих немногих был мистер Ву Смит, а Сефф стал другим человеком, внушавшим им неописуемый страх. Даже Сангро, предводитель этой шайки, чувствовал себя в присутствии Сеффа очень неуютно. Возможно, именно так не по себе делается плотоядному животному, столкнувшемуся с ядовитой змеей.

Модести не знала, принадлежит ли эта бухточка Лусону, Минданао или какому-то другому из семи тысяч филиппинских островов, раскинувшихся на добрую тысячу миль. Она ничего не сумела увидеть на последнем отрезке их путешествия, когда гидросамолет произвел посадку в бухте, а затем снова улетел.

Теперь Модести видела воды бухточки между двух скалистых выступов вулканического происхождения. Вход в бухту раньше загораживал риф, но, как пояснил доктор Боукер, во время войны его взорвали японцы, разместившие здесь батарею береговой артиллерии. Модести видела сохранившиеся бетонные платформы, поросшие теперь бамбуком и ползучими растениями.

Из-за отсутствия рифов в бухте постоянно шумел сильный прибой. Волны шли под углом, разбиваясь о северный мыс, и потом словно проглатывались спокойными водами южной части бухты, где находилась стоянка катеров моро. Но спокойствие было обманчивым: течение тут отличалось быстротой и лишь в самом центре бухты можно было отыскать тихое место.

За спиной Модести начинался отвесный склон высотой в тридцать футов, а затем шло небольшое плато, где на тонком слое почвы, прикрывавшей камни, отчаянно боролась за существование трава. Ярдах в двухстах от края обрыва стоял дом.

Это сооружение было рождено прихотью испанского аристократа три столетия назад, когда Филиппины находились под испанским владычеством. Во времена американского господства здесь часто селились эксцентричные богачи, ценившие покой и уединение. В годы второй мировой войны в доме жили артиллеристы. После войны дом приобрел богатый малаец, но через год-другой ему это место наскучило.

Сейчас дом арендовал Сефф. Дом был выстроен в форме буквы «Т», и фасад — перекладина — был обращен к морю а «ножка» уходила к расщелине конусообразной юры, поднимавшейся сразу за домом.

Склоны горы представляли собой джунгли — темное, влажное царство деревьев и лиан, подступавших к сильно изрезанной береговой линии. Дом тем самым был отрезан зеленым барьером от остальной территории острова. Единственный способ связи с миром осуществлялся через море.

Дом был трехэтажный, и верхний этаж чуть отступал, создавая по всему фасаду длинную террасу. Плоскую крышу окружал невысокий каменный бордюр. Окна были снабжены решетками — предосторожность богатого малайца, опасавшегося налетов бандитов моро. В дальнем конце «ножки» на крыше возвышалась башня с резервуаром для воды. Когда-то предпринимались попытки справа от дома разбить, сад с тем чтобы пуанцетти, гибискус и орхидеи создавали цветное пятно, составлявшее контраст с темной зеленью джунглей.

Сефф и его команда прибыли сюда три дня назад после четырехдневного путешествия по задворкам Европы и Азии. Началось все с поездки на яхте, но она продолжалась всего несколько часов: «Риорка» быстро развернулась и двинулась на юг, как полагала Модести, в сторону Везермюнде, где заговорщики пересели в две легковые машины, доставившие их на маленький аэродром к специально нанятому самолету.

Модести решила, что Вилли Гарвин не сумел проследить их извилистый маршрут, даже с помощью Тарранта. Она попыталась представить, в каком направлении сейчас действует Вилли, но потом выкинула из головы все подобные мысли как бесполезные.

Сейчас ее больше волновала проблема Стивена Колльера. Им, по сути дела, не удалось пообщаться, хотя формально это не было запрещено Сеффом. Как только возникала такая возможность, Модести пыталась укрепить силу духа Стивена взглядом, а то и словом, но все же опасалась, что он может не выдержать чудовищного напряжения и сломается. Да, конечно, Колльер не был слабаком, но он не был также и глупцом. Он вполне трезво мог оценить перспективы и прийти к выводу, что, как только он перестанет быть необходимым Сеффу, часы его окажутся сочтены. Он также понимал, что жизнь Модести висит волоске и зависит исключительно от прихоти Люцифера. Пока, однако, Люцифер был к ней благорасположен, и тут на него не могли повлиять ни Сефф, ни Боукер.

Модести подозревала, что напряжение, не покидавшее Стивена, определялось его тревогой за ее судьбу, а не за свою безопасность. Возможно также, ему не давала покоя не столько мысль о том, что они рано или поздно умрут, сколько физическое ощущение смерти, которую они носят в себе и которая в любой момент может предъявить свои права.

Смерть в их тела поместил под присмотром Сеффа доктор Боукер. Модести помнила, как их отвели в маленькую комнату в доме на Зильте, как Джек Уиш держал у ее виска пистолет и как ей велели раздеться до пояса и лечь на покрытый одеялом стол. Ей сделали укол под левую лопатку, а шестьдесят секунд спустя Боукер взял в руки скальпель и начал обрабатывать место, оказавшееся под новокаином, одновременно объясняя ей и Стивену, что это все значит.

Надрез глубиной в полдюйма, быстрое разделение мускульной ткани и помещение внутрь маленькой капсулы. Затем наложение швов, сухая повязка, пластырь — и операция закончена. На все ушло шесть минут.

Затем наступила очередь Стивена. Модести помнила ужас, стоявший в его глазах, когда она слезла со стола и стала надевать блузку. Она справилась со своими эмоциями, отключила все переживания и стала внимательно смотреть, как то же самое Боукер проделывает со Стивеном, потому что впоследствии это знание могло сыграть решающую роль.

Она увидела вторую капсулу, которую держал пинцетом в костлявых пальцах Сефф. Капсула была белой, похожей на продолговатую лепешечку толщиной со спичку, длиной в дюйм и шириной в четверть дюйма.

Когда Боукер склонился над Стивеном, Сефф сказал, обращаясь к обоим пленникам:

— Вы не почувствуете никакого неудобства. Надрез заживет через день-другой. Но вы, безусловно, должны будете проявлять полное послушание. Чтобы у вас не осталось никаких сомнений насчет того, что собой представляет эта капсула, я кратко опишу принцип ее действия.

Вилли Гарвин вполне оценил бы технические подробности, но Модести, не вдаваясь в них, достаточно разбиралась в жизни, чтобы понять, что Сефф отнюдь не фантазирует.

Каждая капсула содержала вполне обычные компоненты, только малых размеров. Ферритовый стержень длиной в дюйм выступал в качестве антенны и был соединен с ртутной батареей Мэллори размерами с маленькую пуговку. Под действием электрического разряда, вызываемого сигналом от карманного передатчика Сеффа, тоненькая иголочка пронзала пластиковую оболочку капсулы, после чего из нее в кровь попадало несколько граммов цианистого калия, что вызывало мгновенную смерть.

Каждая капсула активизировалась сигналом определенной частоты, и Сеффу было достаточно нажать на кнопку передатчика чтобы отправить каждого из них на тот свет. Во время путешествия они должны были находиться в радиусе пятидесяти ярдов от Сеффа, но не приближаться к нему слишком близко — во избежание опасности нападения. Передатчик же действовал на расстоянии полумили.

В течение всей поездки Модести и Стив находились под круглосуточным наблюдением.

Впрочем, сейчас уже не было необходимости в постоянном контроле. В доме находился мощный передатчик, с помощью которого Сефф поддерживал связь с мистером Ву Смитом в Макао, и этот передатчик мог заставить сработать капсулу на расстоянии пятидесяти миль. Сефф, впрочем, не расставался и с маленьким портативным передатчиком. Такие же имелись у Боукера и Регины. Короче, оба пленника были связаны по рукам и ногам невидимыми узами.

Модести никак не могла удалить свою капсулу и понимала, с какими сложностями сопряжена операция по извлечению капсулы из Стива — опасность заражения цианидом оставалась велика, но все же она считала, что теоретически это извлечение возможно, ибо видела, как Боукер вставлял капсулу. Она сильно сомневалась, что у Колльера хватит умения оказать такую же услугу ей, но все же и этот вариант нельзя было сбрасывать со счетов. На всякий случай она украла из ванной бритвенное лезвие и спрятала в подошве сандалии, но пока ей не удавалось остаться с глазу на глаз со Стивом.

Модести смотрела на бамбуковый плот, который мерно покачивался на воде в пятидесяти ярдах от берега. Она снова и снова прокручивала в голове сложившуюся ситуацию, пытаясь отыскать в ней те изъяны, которые можно было бы использовать в своих целях. За последние несколько дней многое, бывшее тайным, стало для Модести явным. Теперь она понимала, кто такой Люцифер и кем он воображал себя. Она понимала, как Сефф использовал дар предвидения Люцифера и для каких целей ему это требовалось. Она понимала структуру маленькой организации Сеффа, ей были ясны роли, которые играли в ней Боукер и Уиш. Она испытывала странное удовлетворение оттого, что ее догадки, сделанные еще в Лондоне, полностью подтвердились.

Кроме того, она теперь знала, каким образом извлекаются морских пучин контейнеры. Для этого существовал маленький пухлый испанец в помятых брюках, которого звали Гарсиа.

Она обнаружила, что Сефф обладает удивительным талантом опознавать в человеке необычные способности и соединять людей в работоспособную команду для достижения не менее необычных целей. Сефф откопал и Люцифера, и Гарсиа, и их функции в его общем замысле могли потрясти даже не самое впечатлительное воображение.

Но, несмотря на всю эту информацию, Модести никак не могла придумать план побега. Попытка выкрасть один из катеров моро ни к чему не привела бы: по распоряжению Сеффа их двигатели были приведены в нерабочее состояние. Уйти по суше тоже не представлялось возможным — горы, джунгли, необитаемые края не оставляли шансов на успех. Идти пешком — слишком медленно и вообще бессмысленно, потому что не пройдут беглецы и мили, как сработает передатчик. Кроме того, Сефф предупредил охранников-моро не подходить к джунглям, потому что там еще со второй мировой войны остались мины, защищавшие японскую батарею от атак с тыла.

Можно попытаться украсть одну из шлюпок Гарсиа и двинуться вдоль берега, прячась днем на суше от головорезов моро, которые пустятся за ними в погоню. Но это значит, что придется прятать шлюпку в каменистых бухтах…

Модести отодвинула вопрос побега на задний план, как не имеющий первостепенного значения. Сначала необходимо удалить смертоносные капсулы. Она уже подумывала, не подкупить ли кого-то из моро, чтобы добиться этой цели. Впрочем, торговать она могла лишь собственным телом. Это никак не пугало ее. Зато ее смущала проблема контактов. Во-первых, существовала опасность, что эти люди просто донесут на нее Сеффу, а во-вторых, она не умела объясняться на их диалекте, «бамбуковом испанском», и сильно сомневалась, что знаками объяснит, что ей нужно, — и опять-таки, даже если кто-то из них возьмется проделать операцию по удалению капсулы, не было никакой гарантии, что этот «хирург» не повредит оболочку и не вызовет немедленную смерть.

Модести в мыслях не держала подкупить Гарсиа, поскольку она не интересовала его как женщина. Впрочем, она осторожно прощупывала, нельзя ли как-то заручиться содействием испанца, так как Гарсиа не был врагом. В каком-то смысле он был так же невинен, как и Люцифер. Он жил в своем особом мире, который создал для него Сефф, и его волновало только одно: как бы этот чудесный, но хрупкий мир не рухнул. Попытки Модести войти к нему в доверие только смущали и сбивали его с толку, и она прекратила их до того, как он мог смекнуть в чем дело.

Оставался один Люцифер. Он относился к Модести с добродушным любопытством, и было ясно, что она его протеже. Она даже рискнула сообщить ему, что Сефф поместил в нее и Стива смертоносное приспособление, но он только рассмеялся и покачал головой.

— У меня и моих слуг нет нужды прибегать к человеческим средствам уничтожения, Модести. Не надо лгать тому, кто сам является Отцом Лжи.

Тут Модести отвлеклась от дум и увидела Люцифера. Он шел по берегу, снимая на ходу черную рубашку. Модести не составило труда приветливо улыбнуться ему. Она испытывала сочетание жалости и симпатии к этому молодому человеку с безукоризненным телом и поврежденным сознанием.

— Поплаваем, Модести? — предложил он.

Она кивнула, отметив, что впервые он не приказал, а задал вопрос. Возможно, что-то изменилось в его отношении к ней. Чтобы проверить это, она застыла в ожидании, и он подал ей руку, чтобы помочь встать на ноги.

Модести вошла в воду, чувствуя, как тянет ее уходящая волна. Она приподняла подол чонсама и обвязала его вокруг талии в виде набедренной повязки. Затем двинулась дальше и, оказавшись на спокойном месте, поплыла, направляясь к бамбуковому плоту.

Мимо нее пронесся Люцифер, который прекрасно плавал. Он развернулся, нырнул, и Модести почувствовала, как он поймал ее за ноги и тянет вниз. Она ушла под воду, потом ухватила его за подбородок и, резко повернув его голову, освободилась. Они вместе всплыли на поверхность. Люцифер рассмеялся.

Модести поняла, что на него действует ее сексуальное начало, хотя он явно того и не подозревал. В конечном счете это могло сыграть роковую роль. Если Сефф это заметит, то он не допустит, чтобы ее влияние на Люцифера продолжало крепнуть, и предпримет решительные действия. Но пока интерес к ней Сына Утра следовало лишь приветствовать, ибо только Люцифер стоял сейчас между ней и «нижними сферами».

Модести шаловливо обрызгала ему лицо и поплыла к плоту. Затем уселась на его край и стала выжимать волосы. Тотчас же появился и Люцифер, подтянулся и сел рядом.

— Я люблю солнце, — блаженно проговорил он. — И плавать люблю.

— Да. Солнце — это прекрасно. — Модести окинула взглядом бухту и сказала: — Мне будет не хватать этого, если Сефф отошлет меня в нижние сферы.

Люцифер вскинул подбородок и чуть нахмурился.

— Не ему это решать, Модести.

— Но он хочет этого.

— Это потому, что его возможности ограниченны и он не видит того, что вижу я. — На лице Люцифера появилась улыбка. — Он не доверяет тебе. Он убежден, что ты восстала против меня.

— Ты так не думаешь?

— Я знаю, что это не так, — отвечал Люцифер с неколебимой уверенностью.

— Я рада, что ты это понимаешь. И я рада, что ты дал еще один шанс своему новому слуге Колльеру. Он хорошо трудится?

— Да. — Люцифер задумчиво помолчал, потом добавил: — Но он медленно усваивает уроки. Я учил его все утро, но он постоянно просил меня показать ему это еще раз…

В одной из комнат нижнего этажа Боукер задвинул ящик картотеки и закурил сигарету. Он не предложил закурить Колльеру, который сидел, поставив локти на колени и уронив голову на ладони. Лицо его было изможденно до предела.

В комнату вошли Сефф и Регина. Регина приблизилась к дивану, сняла туфли и, присев на краешек, начала тереть лоб ментоловым карандашом.

— Как результаты, доктор Боукер? Вы довольны Люцифером? — спросил Сефф.

— Вот кто эксперт, — отозвался Боукер, кивая на Колльера.

— Итак, мистер Колльер? — Сефф обернулся к нему, скрипя шеей. — Что можете сказать?

Тот посмотрел на него с сочетанием усталости и ненависти, потом монотонно произнес:

— Способности Люцифера гораздо выше, чем у кого-либо из известных мне лиц, наделенных задатками экстрасенсов. Но вы, кажется, недовольны его результатами?

— Прошу вас объяснить этот парадокс.

Колльер посмотрел в окно и заговорил:

— Большинство людей, наделенных сверхчувственным восприятием, обладает им в достаточно ограниченных пределах. Я имею в виду, конечно, расхожий смысл этого эпитета. Причем это проявляется лишь при специальных статистических подсчетах.

Попробуйте подбросить монету тысячу раз и попросите вашего тестируемого предсказать результат — орел или решка. Если точность его предсказаний превышает теорию вероятности на двадцать процентов, это уже предмет восхищения. — Колльер замолчал, посмотрел на Регину и задал себе вопрос, почему он ненавидит эту женщину даже сильнее, чем Сеффа. После отвратительного кукольного спектакля, который был показан вчера, Стив ощутил это особенно отчетливо. — Вы же хотите чего-то сверхвыдающегося, — продолжил он. — Вы хотите, чтобы Люцифер предсказывал смерти методом психометрии с точностью до девяноста процентов. Мы сегодня предложили ему тысячу конвертов, и он выбрал тринадцать. Затем мы повторили ту же самую процедуру, и он выбрал пятнадцать. Причем среди них семь совпали с его первым выбором.

— Что это означает, мистер Колльер?

— Я пока еще не разработал адекватной математической формулы, и я не смогу этого сделать, пока не будет ясно, каков процент точности. Подсчеты Боукера по предыдущим предсказаниям не дают полной картины, но в качестве общего предположения я рискнул бы отметить, что точность его предсказаний действительно понижается.