Появился потный взъерошенный Меллиш. Он сказал:

— У нас на ходу только «ситроен». Он стоял сзади. А две другие машины выведены ими из строя.

Полковник Джим невозмутимо посмотрел на Меллиша.

— Ясно. Вы и Да Круз начинайте собирать вещи. Не исключено, что нам предстоит экстренная эвакуация. — Когда Меллиш ушел, он обернулся к Секстону и двум женщинам. — А что, если они разделились? Вдруг Гарвин и Блейз двинулись отдельно, чтобы поскорее добраться до телефона? Короче говоря, мы должны временно прекратить наши операции и распустить сотрудников, чтобы затем начать заново. Ясно?

— Как скажете, полковник Джим, — отозвалась Клара.

— У нас есть вариант экстренного рассредоточения. Новые паспорта… Новые легенды… Но нам не обойтись без сокращения штатов… Это необходимо ради нашей организации. — Он покрутил сигару между пальцев и покачал головой. — Я скажу вам грустную вещь. Бизнес есть бизнес, и сантименты тут совершенно ни к чему. Мамочку придется сократить первой. Она прелесть, и я обожаю ее, но, согласитесь, в создавшейся ситуации мамочка может стать непосильным бременем. Она глупа, болтлива и будет постоянно хныкать. Это может погубить всех нас. Вы меня поняли?

— Конечно, поняли, полковник Джим, — быстро сказала Клара. — И прошу принять заранее мои самые искренние соболезнования.

— Ты очень меня утешила, Клара. Я весьма благодарен. — Полковник Джим повернулся к Ангелу и сказал: — Ну, за дело, Ангелочек. Разберись с ней, и поживее.

Та улыбнулась, облизнула языком губки и сказала:

— Я не заставлю вас долго ждать.

Когда дверь за ней закрылась, мистер Секстон спросил:

— Вы уверены, что надо сократить только одну единицу, полковник Джим? Клара надежна, Меллиш и Да Круз нам тоже нужны, да к тому же ради собственного спасения они будут выполнять все приказания безупречно. Но Ангел… В ней живет мятежное начало. В ней есть нечто зловредное, опасное…

— Я вас понял, мистер Секстон, — махнул рукой полковник Джим. — За Ангелом нужен глаз да глаз, а это невозможно, коль скоро нам придется рассредоточиться. Поэтому с Ангелом нам тоже есть смысл расстаться. Увольнять сотрудников не самое приятное занятие, но этого требуют интересы дела, а потому придется заглушить свои чувства. — Он поморгал сморщенными веками и добавил: — Я стараюсь заботиться о всех членах нашей маленькой фирмы. Я не случайно попросил Ангела убрать мамочку. Пусть бедное дитя немножко потешится, прежде чем отправится в свой долгий путь. Судя по всему, она скоро уже закончит, поэтому, мистер Секстон, вам пора. Идите к Ангелу и поскорее ее успокойте. — Он подошел к карте. — И чтобы через пять минут оба трупа были сброшены в шахту. Мистер Секстон улыбнулся и двинулся к двери. Буквально в десятке шагов от них, в этой самой шахте, Tap-ранг лежал на животе, ухватившись за веревку, которую ему сверху спустила Модести. В свете ее фонарика на шлеме он видел, как справа бежит струйка воды, исчезая в подземных недрах. Его ноги находились на плечах Модести, и она держала на себе почти весь его вес, ибо руки у него совсем обессилели. Так они медленно уходили из замка Лансье.

Час тому назад Модести вернулась в камеру Тарранта и сказала, что две машины выведены из строя, а Вилли с Квинном и Джанет ушли пешком. Модести снова применила массаж по системе кацу, чтобы он смог двигаться. Она велела ему расслабиться и представить, что он плавает в темноте, ничего не слыша, не видя и ни о чем не думая. Он тогда посмотрел на нее и сказал:

— Модести, это бесполезно. Пожалуйста, уходите.

Синие глаза Модести сразу же почернели, сделались холодными, и она резко сказала:

— Не смейте! Не смейте подводить меня! Перевернитесь на живот, дайте мне добраться до вашего позвоночника.

Она энергично работала руками и что-то нашептывала ему на ухо. Постепенно боль стала стихать, а пораженные нервные центры начали оживать, возвращая к нормальной деятельности измученное тело Тарранта. На какое-то время Таррант утратил ощущение реальности, он не мог понять, спит он или бодрствует. Но затем голос Модести вывел его из прострации.

— Пора, — сказала она. — Теперь можно двигаться.

К своему удивлению, Таррант смог встать. Да, боль еще не окончательно оставила его, но это были скорее отголоски страданий. Руки и ноги, несмотря на слабость, слушались его. Таррант смог выйти вслед за Модести из камеры и двинуться по коридору.

Они добрались до лестницы за кухней и спустились в подвал за три минуты до того, как была поднята тревога. Когда вдали послышался гул голосов, Таррант почувствовал, как к горлу подступает тошнота, но Модести его успокоила:

— Мы успели вовремя. Они не станут искать нас тут. Я нарочно оставила открытым окно кухни.

Оказавшись в подвале, Модести тщетно пыталась отыскать что-нибудь, что можно было бы дать поддеть Тарранту для утепления, чтобы облегчить и без того тяжелое путешествие по шахте вниз. Но ни старых мешков или тряпок, ни кусков картона или газет она не нашла. Тогда Модести, встав на колено и вглядываясь в скопище бутылок и канистр, спросила:

— Что у вас под этим костюмом?

— Когда они вытащили меня из той мерзкой ямы, то дали мне чье-то белье.

Модести откопала тем временем банку с машинным маслом, открыла ее со словами:

— Разденьтесь, быстренько намажьтесь этим маслом и снова оденьтесь. Тут холодно.

Модести обнаружила один из двух шлемов, да и веревка была по-прежнему закреплена за ржавый «пенек». Не доверяя ему, Модести обвязала конец вокруг ножки верстака с тисками и потянула. Верстак не шелохнулся.

Затем она сняла лампу со шлема. Это был шлем Вилли — вполне подойдет Тарранту. Она же, если понадобится, возьмет лампу в зубы. Или нет, лучше сделать повязку, отодрав полосу от рубашки. Она обернулась к Тарранту. Его движения не отличались быстротой, но он был спокоен и не суетился. Он уже был намазан маслом с головы до пят. В этот момент он заправлял рубашку в какие-то нелепые цветные трусы.

— Вы страдаете клаустрофобией? — прошептала Модести, на что тот отрицательно покачал головой. — Отлично. Но в пещере новичку может показаться жутковато, особенно когда придется протискиваться в узких местах. Не тратьте энергию на размышления о том, что может случиться. Не думайте ни о времени, ни о чем-то другом. Только о том, что надо сделать в ближайшие минуты. Понятно?

— Когда-то я любил прогулки по горам. Я понимаю, что вы имеете в виду, — отозвался Таррант.

— Отлично. — Она улыбнулась ему, когда он закончил застегивать свой костюм. — Извините, что веду себя как стерва-командирша. Это потому, что я, собственно, и есть командирша-стерва.

— Вы вселяете уверенность. Что теперь?

— Помогу вам пролезть в щель, потом пролезу сама и двинусь дальше первой. Уклон — сорок градусов, и там очень скользко, но вы можете опираться ногами мне на плечи. — Она взяла банку с маслом, прикрепила к поясу за крючок. — Захватим, вдруг еще пригодится, — сказала она. — Особенно когда дойдем до узких мест. Ну, готовы?

Спуск занял четыре минуты. Таррант чувствовал руками и лицом нараставший холод, но пока он не привел в озноб его всего, Таррант попытался забыть о надеждах, страхах, опасности, сосредоточился на выполнении инструкций Модести и экономно расходовал силы. Сейчас его самым главным кошмаром было подвести Модести.

Когда спуск закончился, Модести прошептала:

— Погодите. Не двигайтесь. — Луч фонаря метнулся в сторону, она присела, потом чиркнула спичка, после чего появилось свечение, которое быстро усиливалось. Таррант понял, что Модести зажгла лампу. — Так-то лучше, — прошептала она. — Я очень надеялась, что Секстон ее не найдет. Он, правда, забрал наше оборудование, что было на конце веревки, но теперь это уже не имеет никакого значения. Следуйте за мной и не отставайте. Это непросто, но хорошенько смотрите, куда ставите ногу. Лучше обойтись без вывихов.

Таррант молча двинулся за ней, разглядывая каменные стены, пол и потолок коридора, видневшиеся в свете лампы, которую Модести держала в руке.

Когда Ангел постучалась и вошла, Люси Страйк сидела у туалетного столика. Ангел держала руки за спиной. Люси кисло посмотрела на ее отражение в зеркале.

— Ну, что ему теперь нужно? — капризно осведомилась она. — То, видите ли, ему надо поскорее лечь спать, то у него начинается зуд в одном месте, и я должна его ублажать, а теперь вот разбудил ни свет ни заря из-за этого противного Тарранта.

— Дело серьезное, миссис Страйк. Ничего не поделаешь, — сказала Ангел, по-кошачьи мягко подходя к ней сзади. — Все очень даже скверно. Полковник Джим говорит, что надо срочно уезжать.

— Срочно? А когда я, интересно, буду завтракать? Когда я буду паковаться?

— Но вы не беспокойтесь, миссис Страйк, — хихикнула Ангел. — Вы остаетесь.

— Остаюсь? — удивленно переспросила та, глядя на отражение Ангела. — Это в каком смысле?

— А вот в каком, милочка. — Ангел выбросила из-за спины правую руку, и струна, описав полукруг, впилась в белоснежную шейку Люси. Левой рукой Ангел схватила вторую деревянную рукоятку. Люси только охнула, и затем раздался звук падающего тела — Ангел резким рывком стащила ее с табурета на пол.

Минуту спустя Ангел убрала колено со спины убитой ею «мамочки», встала и, буркнув: «Жирная дрянь», ногой бесцеремонно перевернула труп Люси лицом вверх. Тут послышался шум сзади, она обернулась. В комнату вошел мистер Секстон.

Ангел кивнула головой на труп:

— Лупоглазая приказала долго жить.

— Молодец, Ангел, — отозвался мистер Секстон. Он подошел к ней вплотную и, посмотрев в мутно-карие глаза, сказал: — Мне очень жаль, но полковник Джим велел поторапливаться. — Его рука взметнулась вверх, затем последовал резкий удар, и ребро его ладони угодило в основание черепа девушки. Ангел умерла еще до того, как поняла, что задумал мистер Секстон.

Мистер Секстон удалился из спальни деловитой походкой. На каждом плече у него было по покойнице.

Три минуты спустя Клара почтительно сказала:

— Вы и словом не обмолвились на этот счет, полковник Джим, но, может, вы хотите взглянуть последний раз на миссис Страйк…

— На кого? — удивленно переспросил полковник Джим, отрывая взгляд от карты.

— На миссис Страйк… Я просто подумала.

— Нет, Клара… — Он покачал головой и вздохнул. — Я хочу запомнить мамочку такой, какой она была. Милой, непосредственной…

— Вы, конечно, правы, полковник Джим. То же самое могу сказать про себя насчет Ангела. Милое создание…

Клара замолчала, потому что в комнату быстро вошел мистер Секстон. В его движениях была напористость, но голос оставался, как всегда, спокойным. Он сказал:

— Все получается не совсем так, как мы предполагали, полковник Джим. Жизнь внесла свои изменения.

— В каком смысле?

— Я только что отнес наших милых дам в подвал. Там горел свет и к верстаку был привязан трос. Кто-то явно ушел через шахту.

— Кто-то? — медленно переспросил полковник Джим. — Через шахту?

— Это не самый лучший маршрут — разве что человек настолько плох, что не в состоянии быстро передвигаться без посторонней помощи…

— Стоп! — хлопнул по столу ладонью полковник Джим. — Дайте подумать. — Потом после паузы он кивнул: — Да, если верить Меллишу, Ито погиб за час до рассвета. Таррант мог уйти с ними? Через окно?

— Нет, я как раз с ним поработал. Странно, что он вообще сумел сдвинуться с места.

— Он не мог проникнуть в пещеру самостоятельно?

— Это исключено. Кто-то оставался с ним, пока он не смог встать, и потом они ушли вместе. Это произошло совсем недавно.

— Это Блейз!

— У меня сложилось то же самое впечатление, полковник. Сам не знаю почему.

— Шотландка, миссис Гиллам, тоже не может идти сама. Мы нашли части ее протеза в камере. Скорее всего, ее потащил Гарвин. С Таррантом, значит, пошла Блейз. Квинн мог присоединиться к любой из двух партий. Так? — Полковник Джим поморгал и сам же ответил: — Так. У нас одна машина, и она нужна, чтобы догнать Гарвина. Поэтому мы не можем встретить Блейз у выхода из пещеры. Черт! Мы даже не знаем, где находится этот выход. Как давно, по-вашему, ушли Блейз и Таррант?

— Похоже, они еще были в погребе, когда Муро поднял тревогу. Они вряд ли смогли двинуться в путь раньше. Думаю, с их ухода прошло около десяти-пятнадцати минут.

— Можете поймать их?

— Конечно, — улыбнулся мистер Секстон. — Они же движутся со скоростью Тарранта. Я непременно их поймаю. Они от меня никуда не денутся.

— Отлично. А я займусь Гарвином. — Полковник Джим посмотрел в окно, потом постучал пальцем по карте. — Вот тут, на дороге, мы их и возьмем. — Он помолчал и, потирая подбородок, добавил: — Дело не так уж и плохо. Если, конечно, мы их всех переловим. — Он нахмурился и пробормотал: — Может, я поторопился с нашей дорогой мамочкой? Поистине, поспешишь — людей насмешишь…

Тяжелое прерывистое дыхание гулко отдавалось в барабанных перепонках Тарранта, усиленное акустикой этого крошечного капиллярного сосудика земной оболочки, по которому он теперь полз. В воздухе, казалось, не было кислорода, и сердце Тарранта бешено колотилось, чтобы как-то компенсировать этот дефицит.

Подъем по десятифутовому отрезку забрал все его силы, несмотря на помощь Модести. Протискивание через узкую щель в породе вымотало все нервы. Таррант сказал Модести, что не страдает клаустрофобией, но все же он никак не мог избавиться от впечатления, что гигантская черная масса над головой вот-вот обрушится и раздавит его.

Узкий треугольный проход немного расширился. Таррант видел перед собой силуэт Модести. Он уже оставил попытки подражать ей и просто полз по проходу. Стены вдруг словно раздвинулись, и Таррант стал удивленно озираться. Он увидел сталактитовую пещеру. Луч лампы метался по ажурному каменному убранству подземной залы. Модести помогла Тарранту встать на ноги, но те отказывались слушаться. Он только качал головой и шептал:

— Минуточку, моя дорогая… еще минуточку… Я стараюсь, но проклятый организм не желает повиноваться.

Она присела рядом и сказала:

— Привал две минуты. Дышите глубже и… — Модести вдруг замолчала, прислонив ладонь к уху. Она смотрела туда, откуда они недавно появились. Ее взгляд сделался жестким, ноздри чуть вздрагивали. Она подошла к проходу, снова присела. Да, безошибочно угадывался тихий, но разносимый далеко по подземелью шорох ног, ступавших по камням. Кто-то протискивался через ту самую щель. Модести отошла от прохода и ровным голосом произнесла:

— Кто-то нас преследует. — И, помолчав, добавила: — Это явно Секстон.

Она услышала только, как Таррант пробормотал: «Боже мой».

Но не успел стихнуть его голос, как мозг Модести уже просчитал множество вариантов и предложил решение. Впереди было озерцо и спрятанная лодка. Надо успеть переправиться. Впрочем, водная преграда не остановит Секстона. Он пустится вплавь. Лучше всего встретить его на той стороне, когда он будет выбираться на берег. Но если он вооружен, то просто перестреляет их, пока они будут ждать его прибытия. Если же они двинутся дальше, то он без труда их догонит. Все равно до выхода из пещеры, где спрятаны винтовки, им не добраться.

— В нашем распоряжении осталось четыре минуты, — спокойно произнесла Модести. — Надо сделать последнее усилие. Ну, держитесь за меня, сэр Джеральд.

Вдвоем, спотыкаясь, они стали спускаться по своеобразным ступенькам к воде. Она держала Тарранта за поясницу, он опирался на ее плечо. Когда они оказались на берегу, она быстро спустила на воду лодку, поставила лампу на плоский камень, сняла фонарик с головы. Таррант, стоя на коленях, следил за ней уже без надежды на избавление. Вот-вот появится Секстон, а это означает конец. Ему очень хотелось попросить Модести оставить его и двигаться в одиночку, но он прекрасно понимал, что это пустая трата сил.

Но что она затеяла? Он смотрел на нее, пытаясь понять, не сошла ли она с ума. Модести сорвала рубашку, потом то, что было надето под ней. Потом сняла черный лифчик. Потом ботинки. Расстегнув пояс, она поставила жестянку с маслом перед Таррантом. Потом одним движением стянула с себя остатки одежды. Она выпрямилась в чем мать родила и, держа в руках рубашку, сказала:

— Намажьте меня. Всю. Я не могу сама. Мне нужны сухие руки. Быстро.

Он собрался с силами, зачерпнул в каждую из ладоней масла и, выпрямившись, стал натирать ей шею и плечи. Срывающимся шепотом он спросил:

— Но вы что… хотите сразиться с ним в воде?

— Да. — Глаза Модести были черными, как угли. — Именно там, а не в его уютном спортзале. Никаких гладких матов. Лучше неровные камни. Он привык к удобствам. Ему очень не хотелось бы без надобности лезть в ледяную воду. Ему нужно как следует разогреться. А в холоде он сразу утратит преимущество в скорости. — Она повела рукой. — Вот, тут, у локтя, оставьте сухое место. — Пока она говорила, Таррант натирал маслом ее лицо, шею, живот. Затем она повернулась, подставляя ему спину. — Теперь ноги. Целиком. Тут не место для разных там ударов, он постарается действовать захватами, а мне потребуется фора. Слишком уж он силен.

Таррант опустился на колени. Ягодицы, бедра, икры, лодыжки. Его руки скользили по ее упругому телу, которое казалось ему на удивление теплым. В Тарранте сейчас не осталось никаких эмоций, кроме глубокой грусти. Он чувствовал себя древнеегипетским жрецом, выполнявшим погребальный ритуал еще до того, как смерть потребовала свою жертву.

В проходе метнулся луч света. Модести сказала:

— Ладно, хватит. Теперь садитесь в лодку и быстро плывите вон туда! Грести руками. Смотрите в мою сторону. Осторожней выходите. Не промокните. — Она держала лодку, пока он в нее забирался, потом бросила туда буксирный трос, свою одежду и лампу.

Таррант посмотрел на Модести и не узнал ее лица. Оно показалось ему отлитым из бронзы, в глазах застыла холодная сосредоточенность. В ее облике ему чудилось что-то древнее, вечное…

— Как только переберетесь, — продолжала Модести, — возьмите лампу и вперед. Отсюда уже заблудиться нельзя. Там надо лишь преодолеть яму, но вы справитесь. У нас там осталась веревочная лестница. Ну, давайте… А я вас догоню.

Модести толкнула лодку, и вдруг выражение ее лица изменилось. Она одарила его своей знаменитой улыбкой и чуть кивнула.

— Не волнуйтесь, мой дорогой друг, — сказала она. — Мы и на этот раз победим.

Потом она повернулась, вышла на середину площадки и застыла в ожидании, уронив руки по бокам. Таррант начал грести. Он понял, что с этого момента она напрочь забыла о его существовании. Теперь она готовилась к поединку.