Здесь необходимо сделать отступление на тему эволюции. Постоянное удовлетворение потребностей в природе недостижимо. Следует ожидать, что эволюция видов приведет к оптимальному физиологическому состоянию, при котором состояния удовлетворения будут примерно уравновешены состояниями фрустрации равной продолжительности. (Фрустрация, таким образом, представляет собой необходимую здоровую часть жизни - в разумных дозах) Выходя за пределы этого основного уровня, фрустрация возрастет с такой скоростью, что при группе в два раза больше все особи будут постоянно находиться в состоянии фрустрации.
      Можно представить себе существование некоего вида животных с такой высокой степень адаптации, что особи могли бы одинаково успешно переносить и полное отсутствие взаимодействия, и такое большое число контактов, когда едва хватает времени на еду и сон. В этом случае группы или колонии любого размера были бы одинаково жизнеспособны. Достичь такого состояния можно было бы только за счет чрезвычайно сложных физиологических механизмов и большого расхода эволюционной энергии. Однако эволюция отличается строгой экономией. Следовательно, нам нужно рассчитывать на эволюцию, представляющую ограниченные требования к частоте социальных контактов и к соответствующему оптимальному размеру группы, которая позволит максимально их удовлетворить; а достичь этого можно, только уравновесив удовлетворение фрустарций.
      Имеются данные о том, что и у человека физиологическая структура и основные психические потребности сориентированы на особый размер группы, соответствующий его потребности в определенном уровне социального взаимодействия или ласки. У этого явления есть генетическая основа, но есть и значительные индивидуальные фенотипические различия благодаря культурным факторам и особенно - прежнему опыту индивида. Калгаун располагает некоторыми доказательствами в пользу того, что для человека основной или оптимальный размер группы также примерно равен 12 взрослым индивидам, но, вероятно, фенотипические факторы перекрывают генетические требования. Тем не менее не нужно забывать, что на генетически обоснованный, оптимальный размер группы воздействуют генетически обоснованные физиологические механизмы. В этом мы, возможно, найдем основу для дальнейшего изучения результатов стресса, испытываемого человеком в толпе, и проектирования жилых массивов.
      Представленное выше обсуждение имеет прямое отношение к склонности индивида к замкнутости и одиночеству в связи с его потребностью в ласке.
      Принадлежность к низшей категории
      Нахождение в конца списка тотема также непосредственно связано с риском испытать одиночество, замкнувшись в себе. Калгаун использует термин "скорость" в качестве особой оценки того, насколько особь готова отправиться в то место, где у не будет больше шансов встретиться с другими. В колонии мышей при лабораторных испытаниях каждая мышь имела свою метку с целью опознания, и наблюдатели в течение данного отрезка времени регистрировали каждый случай появления мышей в определенных местах (таких, как место нахождения воды и пищи), где возможность встреч была наиболее вероятной. После длительных наблюдений каждой мыши выставлялся балл, равный ее "скорости". У главаря группы, или мыши (крысы) "альфа" исследователи, естественно, отметили самую высокую скорость. У мыши "омега" скорость была настолько низкой, что, будь она еще ниже, мышь не смогла бы остаться в живых: был достигнут предел робости. Низкорослые мыши ждут, пока заснут все другие особи, прежде чем набраться храбрости и отправиться за едой и водой, и часто в спешке удирают, если пошевелится доминирующая особь.
      Если отдельных мышей расположить в порядке их баллов за скорость, то получится классификация, подобная табели о рангах. Калгаун обнаружил, что когда балл за скорость каждой особи наносится на график относительно ее рангу по скорости, то точки от мыши "альфа" в верхнем левом углу графика до мыши "омега" в его нижнем правом углу дают падение почти по прямой линии. Если размер группы увеличить, то мышь "омега" не может опуститься ниже своей отметки за скорость, так как она уже достигла предела подчиненности. Точка для мыши "омега", с другой стороны, будет просто продвигаться вправо, так как теперь надо оценить большее количество мышей. Скорость мыши "альфа" убывает. Изгиб линии выравнивается, если процесс скопления мышей продолжается, наступает такая стадия, когда у мыши "альфа" наблюдается примерно такой же низкий уровень скорости, как у мыши "омега". На этой стадии все мыши равны, но их активность - самого низкого уровня, и группа обречена на вымирание. Нет никакого социального взаимодействия и нет размножения.
      В естественных колониях у животного "альфа" - богатый мир реальности благодаря повторяющимся контактам с другими особями и соотнесенности с территорией колонии. Оно может выдержать лишение большого числа таких контактов или "потерю объектов" без особых страданий. В отличие от этого мир "замкнутого" (ушедшего в себя) животного сужается до такой степени, что его связь с реальностью становится пугающе слабой. Калгаун рассказал мне, что взял "замкнутых" крыс и улучшил им питание. Казалось бы, событие незначительное, но в результате эти крысы испытали потерю объекта поиска как утрату последнего важного для них фактора, к которому они уже привыкли. Испытав потрясение из-за новой обстановки, многие крысы еще больше замкнулись и умерли от голода при наличии пополненных запасов пищи. Я уже упоминал пленного Кристофера Берни, пронесшего в свою камеру улитку, чтобы та составила ему компанию. Ему удалось остаться в здравом уме благодаря тому, что весь период бодрствования он подчинил жесткой дисциплине. Несмотря на голод, Кристофер Берни всегда делил единственный паек на части и съедал полвину утром и половину вечером. Тем не менее, проведя долгое время в заключении, когда осознание реальности сильно ослабло, он почувствовал, что самые незначительные перемены вызывают у него серьезную тревогу. Например, на каком-то этапе пребывания в заключении ему сначала дали хлеб, а потом суп, и это нарушило долгую традицию, когда суп подавали первым. Однажды Кристофера Берни перевели в камеру улучшенного типа. В тот момент ему казалось, что все его спокойствие находится под угрозой, и ему приходилось делать невероятные усилия, чтобы не потерять ощущения реальности и не сойти с ума - во многом так же, как одной из "замкнутых" крыс Калгауна. Если бы в одном из таких случаев Берни сломался, он, возможно, нырнул бы в такие глубины одиночества, которые ему не приснились бы даже в самом кошмарном сне.
      Выводы: одиночество животных и людей
      Необходимо различать периоды простого одиночества и длительные состояния одиночества. Первые - нормальная реакция, если они не являются непомерно интенсивными или частыми; последние - всегда психопатологическими.
      По крайней мере высшие млекопитающие испытывают простое одиночество, когда прерывается их связь с себе подобными. На протяжный вой одиночества собаки или волка их сородичи могут откликнуться с очень далекого расстояния. Если ненадолго оставить без внимания совсем молодых животных и многих младенцев, то у них почти мгновенно могут проявиться признаки того, что, по-видимому, и есть простое одиночество, выражающееся как явное страдание и объясняющееся, вероятно, страхом потери общения, а не только действительной его потерей. Крошечные утята вытягивают шею и жалобно пищат, если их мать быстро несется вперед или забывает регулярно крякнуть на определенной высоте от поверхности земли. Является ли это формой зарождающегося одиночества?
      Периоды уединения необходимы человеку, и потому он будет их искать. Некоторые люди могут научиться уходить в себя и размышлять в присутствии других, но большинство из нас вынуждено подыскивать себе убежище время от времени. нехватка таких убежищ - печальная особенность структуры городов. Однако уединение должно уравновешиваться общением. Лимит общения, воспринимаемый как одиночество, означает не просто разобщение в среде людей, но нехватку близких отношений с ними. Присутствие людей, которые не способны дать ощущение близости и теплоты, усугубляет одиночество вместо того, чтобы его облегчить. Внезапное осознание того, что ты один, когда встречаешься с чем-то, вызывающим благоговейный трепет, или невыразимо прекрасным, может вызвать чувство, похожее на одиночество, но ненадолго и лишь потому, что не с кем поделиться своими переживаниями.
      Патологическое одиночество у животных оказывается добровольным уходом в себя и постепенной утратой социального взаимодействия или ласки, необходимых для здоровой психики. Ощущение реальности у одинокого животного значительно снижается и находится под угрозой из-за пустяков. По-видимому, это состояние вызывает тип остракизма, связанного с социальной иерархией. Однако крайние состояния одиночества у животных, проявившиеся при лабораторных исследованиях как у крыс Калгауна, так и у обезьян Харлоу, оказывается, редко встречаются в природных условиях, и их легко смягчить; например, самцы обезьян, изгнанные из своей стаи, бродят в одиночестве до тех пор, пока не присоединятся к своей или другой стае.
      Подобно этому патологическое одиночество у людей - добровольный разрыв с обществом, обычно трактуемый как исключение или изгнание, часто сопровождающийся жалостью к себе и ведущий ко все возрастающей жажде осмысленных человеческих взаимоотношений. Одиночество может выражаться не только в уходе в себя, но и в вялости, неактивности, депрессии и унынии. Его крайним выражением было бы, вероятно, шизофреническое исследование опустошенной души в поисках чего-то, что станет снова значимым и любимым.
      Однако человек по сравнению с животными способен намного более сложным образом испытать одиночество. Вынужденная замкнутость вследствие остракизма может вызвать патологическое одиночество, и различные формы остракизма распространенное явление в сообществах людей, настолько распространенное, что некоторые люди находят определенное утешение в создании групп, преданных остракизму в качестве меньшинств или же по другим параметрам. Остракизм также имеет аналоги в различных колониях животных. Но, оказывается, у животных отсутствуют аналоги или источники дефектов сложных человеческих обществ, вызывающих ощущение отсутствия норм, аномию. У животных, по-видимому, у приматов, можно было бы найти некоторые аналоги той особой и обычно простой форме одиночества лидера; оно встречается тогда, когда необходимо принять неприятное решение, как, например, президенту США Трумэну пришлось решать, сбрасывать ли первую атомную бомбу.
      Виды животных развивались по-разному в смысле их реакции на разлуку с другими своими сородичами. Тигры не живут прайдами, а обезьяны живут стаями. Подобным образом в результате социокультурной эволюции различаются и человеческие общности: сравните эскимосов или сомалийцев с горожанами, или индейцев племени тарахумара с обитателями бразильской favela или, быть может, японцев с тамилами. Некоторые культуры регулярно санкционируют уединение для отдельных индивидов, особенно для священников. И такое санкционированное обществом уединение учит индивида переносить одиночество, и в равной степени привлекает тех, кто стремится остаться один.
      Существуют значительные индивидуальные различия в восприимчивости к одиночеству как у животных, так и у человека. Но особенно это касается человека, что объясняется результатом аккумулирования жизненного опыта или того, что Рене Дюбо называет "воплощенным опытом". Имеются также различия, связанные с возрастом. Зрелось обычно укрепляет личностное "Я", предоставляет психике больше возможностей переключиться на другие переживания и сильнее привязывает к реальности. К тому же то, чем человек дорожит больше всего и по чему он больше всего будет тосковать, может меняться с возрастом: мать - товарищ - партнер противоположного пола.
      Животным необходима не только ласка, получаемая в удовлетворительных дозах от других живых существ, особенно от себе подобных, но также - в разной степени - и эмоциональная отдача от восприятия предметов и мест. Сравните привязанного к дому кота с более привязанной к человеку собакой. Предметы, и в особенности места с их узнаваемым звуками и запахами, могут быть почти так же дороги сердцу человека, как дорог ему и его партнер. Их отсутствие способно вызвать ту безотрадную форму одиночества, которую обычно называют ностальгией.
      Животных от одиночества может спасти сообщество других видов существ. Человека тоже. Первобытный человек, должно быть, обладал чувство единения с природой, и хотя впоследствии, когда человек начал представлять себе внешний мир как нечто поддающееся его власти, оно в целом было утрачено, но ощущение единства с природой в ряде культур все еще поддерживается. Его развивают также некоторые люди в обществах, практически потерявших это "экологическое сознание". Экологическое сознание дает постоянную общность и общение, при котором не обязательно иметь определенного любимца-животное или даже определенного партнера.
      Итак, можно сделать вывод, что одиночество действительно имеет биологические корни, но у человека оно сильнее и сложнее, чем у любых животных. Почему? Потому, что невиданное развитие человеческого разума сначала позволило человеку выделить себя как нечто совершенно отдельное от живой системы вокруг него; потом - назвать ее "окружающей средой" и почувствовать способность управлять ею и подчинить ее себе; затем накопить силы для ее уничтожения и еще больше отдалиться от той системы, в которой он - всего лишь один из компонентов. Потому, что с перечисленными достижениями часть мозга человека, находящаяся в прямом сенсорном контакте с окружающей природой, гипертрофировалась в сознании и утратила в основном свою способность поддерживать связь с глубинами другой части мозга; наконец, потому, что вместе с этим человек создал общества и сопутствующие структуры, в которых из-за недостатка понимания его сущности его человеческие потребности были упущены из виду. Ему негде преклонить голову - вокруг лишь холодные и не вызывающие в душе отклика пространства.