Глава 13

– Миледи, я хочу поговорить с вами, – тихо сказала Голда, склонившись к Эдиве, когда наливала ей в бокал эля за вечерней трапезой.

Эдива раздраженно передернула плечами. Ей было больно вспоминать, что Бревриен путался с этой смазливой служанкой. Он уехал так быстро, даже не зашел в спальню, чтобы попрощаться.

– Говори, – резко ответила Эдива. Голда усмехнулась:

– Не здесь, миледи. У меня поручение от Бьернвольда. Раздражение Эдивы сменилось тревогой.

– Где? – спросила она служанку.

– Если бы вы вышли из-за стола...

Эдива встала и направилась к камину. Они решили готовить пищу там, пока не будет восстановлена кухня. Голда, склонившись над котлом и помешивая варившиеся бобы, прошептала:

– Бьернвольд хочет поговорить с вами. Вы должны под каким-нибудь предлогом пойти в деревню. Там он вас встретит.

– Разве Бьернвольд не знает, что за мной следят? – тихо произнесла Эдива.

– Ему это известно. Но вы достаточно умны, чтобы обмануть норманнов. – Глаза Голды насмешливо блеснули.

Эдиве хотелось дать пощечину этой нахалке, но она сдержала себя.

– Скажи Бьернвольду, что я попытаюсь встретиться с ним, но для этого потребуется время.

– Не откладывайте встречу надолго. Вы же знаете, как нетерпелив ваш братец! Если вы не придете, то я должна буду, как велел Бьернвольд, пойти к сэру Алану и сказать ему, что вы помогали мятежникам.

Эдива пришла в ярость. Мало того, что эта потаскуха насмехается над ней, она еще ей и угрожает! Эдива постаралась придать лицу самоуверенное выражение.

– Ты переоцениваешь свои силы, голубушка. Алан Форней не так глуп, чтобы предпринимать какие-то действия до возвращения своего хозяина.

– Леди Эдива, вы очень плохо знаете мужчин, – промурлыкала Голда. – Этот норманн вас ненавидит. Дожидаться Жобера вы будете в подземелье.

Эдива поняла, что Голда права, и по ее спине пробежал холодок. Конечно, Алан даст волю гневу, если узнает, что она была заодно с мятежниками. Эдива пришла в ужас. Она не хотела снова испытать унижение. Разве сможет она потом смотреть в глаза людям, если будет подвергнута такому бесчестью?

Голда отправилась к столам. Эдива видела, как она склонилась к Алану, наливая ему в миску суп. Ее медового цвета коса упала на плечо норманна. Тот бросил на служанку похотливый взгляд.

Эдива поняла, что как ни неприятно, но ей придется подчиниться брату и пойти на встречу с ним. Нельзя было допустить, чтобы Голда оболгала ее.

Да ведь она и собиралась сходить в деревню. Состояние Вульфгет не улучшилось, поэтому Эдива решила обратиться за советом к знахарке.

Она подошла к столу, за которым сидел Форней.

– Сэр Алан, – обратилась она к нему, – помните ту молодую девушку, которая угорела во время пожара?

Форней кивнул, настороженно глядя на нее.

– Ей стало хуже. Я хотела бы поговорить со знахаркой, которая живет в деревне.

– Разве знахарка не может прийти сюда сама?

– У нее болят ноги. Старуха едва ходит. – Эдива помолчала и добавила: – Если вы мне не доверяете, можете пойти в деревню вместе со мной.

Он внимательно посмотрел на нее. Эдива выдержала его взгляд. Она не обманывает. Вульфгет действительно нуждается в помощи. Он сам убедится, когда увидит девушку.

Вульфгет лежала укрытая одеялом. Увидев Эдиву и Алана, она попыталась приподнять голову.

– Лежи, – сказала Эдива. – Мы пришли, чтобы помочь тебе.

Взгляд огромных фиалковых глаз Вульфгет остановился на рыцаре. Потом она перевела взгляд на Эдиву.

– Не бойся, – мягко произнесла Эдива. – Сэр Алан будет сопровождать нас. Мы пойдем в деревню к старой Хельвенне.

Слова Эдивы, похоже, не успокоили Вульфгет. Ее и без того бледное лицо побелело еще больше. Поразительно красивые глаза округлились.

Эдива взглянула на Алана.

– Она вас боится. Вы – один из тех, кто причинил много зла нашему народу.

– Я никогда не сделал бы ничего плохого такому нежному цветочку, – с улыбкой произнес он. – Скажите ей это.

Эдива недоуменно взглянула на рыцаря. Нежному цветочку? Вот как? Может быть, ему нравятся женщины хрупкие, нуждающиеся в защите?

Она снова повернулась к девушке:

– Вульфгет, ты можешь доверять мне. Я не привела бы сюда норманна, если бы думала, что он может причинить тебе зло. Ты не должна его бояться.

Девушка посмотрела на рыцаря и со вздохом откинулась на подушку.

– Она не сможет идти сама, – сказал Форней.

– Возможно, у нее хватит сил. Форней покачал головой:

– Я понесу ее. Так будет лучше.

Он наклонился, чтобы поднять девушку. Эдива напряглась, опасаясь, что девушка разозлит его, если начнет вырываться.

Но ее опасения были напрасны. Вульфгет позволила рыцарю поднять ее, а когда он выпрямился, обвила худенькой ручкой его шею и спрятала лицо у него на груди.

– Она почти ничего не весит, – сказал Форней. – Хрупкая, словно птичка.

– Бедняжка уже много дней почти ничего не ест, – сообщила Эдива, когда они направились к выходу.

– Вы уверены, что она саксонка? Таких, как она, я здесь больше не видел.

– В ней, возможно, есть датская кровь, – предположила Эдива. – Но она родилась в Оксбери, и ее родители ничем не отличаются от прочих вилланов.

– Она девственница?

Эдиву удивил и разозлил вопрос рыцаря:

– Если ее не изнасиловали ваши люди, то она все еще девственница!

– Она не вынесла бы насилия, – задумчиво произнес Форней. – Так что скорее всего она осталась девственницей.

– Вы не собираетесь брать с собой еще кого-нибудь? – спросила Эдива, когда они подошли к воротам.

Форней поудобнее разместил у себя на руках хрупкую ношу.

– Вы думаете, в этом есть необходимость? Ваши соплеменники собираются напасть на нас?

Эдива стиснула зубы. Нет, этот человек невыносим!

– Мне неизвестны их намерения. Но мне кажется, что предосторожность не помешала бы. Бревриен, выходя за пределы крепости, всегда брал с собой охрану.

– А может быть, вы хотите выманить из крепости как можно больше норманнов?

– Думаете, я поведу вас в засаду с ней? – спросила Эдива, показав на Вульфгет. – Даже самый лучший из наших лучников не решился бы стрелять в вас, опасаясь за ее жизнь.

– Думаю, мятежников не беспокоит жизнь маленькой крестьянки, – возразил он. – Они не задумываясь принесли бы ее в жертву, если бы захотели убить меня. Это ведь из-за них она пострадала. Если бы эти разбойники не подожгли кухню...

Он прав, подумала Эдива. Ее братья и их люди пылают ненавистью к захватчикам, и им дела нет до того, что из-за них пострадает невинный.

– Я просто дала совет. А уж брать или не брать с собой сопровождение – это вам решать.

Форней пристально посмотрел на нее, как будто хотел прочесть ее мысли.

– Ладно, – сказал он наконец, – мы возьмем с собой сопровождение. Пейн! – крикнул он стражнику. – Пусть кто-нибудь сменит тебя. Ты и Вормунд пойдете с нами в деревню.

Хельвенну в деревне уважали и побаивались. Она творила чудеса – умела исцелять людей. Дом ее стоял на отшибе. Эдива видела, как норманн презрительно скривил губы при виде убогого жилища.

– О Хельвенне некому позаботиться, – объяснила Эдива. – Не судите ее строго. Она единственная, кто может вылечить Вульфгет.

Рыцарь взглянул на девушку. Она дремала у него на руках.

Эдива, пригнувшись, вошла первой. Она «Чуть не задохнулась от тяжелого спертого запаха, который стоял в хижине. Хельвенна – тучная старуха – лежала на тюфяке в углу. Редкие седые волосы тонкими прядями обрамляли ее круглое лицо. Но черные глаза смотрели пытливо, все замечали и ничего не упускали.

– Хельвенна, я Эдива, дочь Леовайна. Нам нужна твоя помощь.

Старуха неуклюже приподнялась и села.

– Ну и ну! – сказала она. – Ты выросла и стала прехорошенькой. – Глаза ее лукаво блеснули. – А чем ты мне заплатишь? У тебя есть золото? Хельвенна любит золото. – Знахарка захихикала.

– Она сумасшедшая, – шепотом сказал Форпей, стоящий за спиной Эдивы.

– Нет, она в своем уме, как вы или я. У вас нет с собой монетки? Я забыла, что ей надо заплатить.

– Ей нужны деньги? У меня нет с собой денег. Неужели жители деревни расплачиваются с ней деньгами?

– От них она принимает пищу или дрова. Но она знает, что я могу заплатить больше. – Эдива печально вздохнула. – Надо было подумать об этом. Постойте... у меня есть серебряная пряжка. – Она сняла с пояса пряжку и протянула ее знахарке.

Старуха повертела красивую вещицу в руке, попробовала на зуб. Удовлетворенно хмыкнув, она сказала:

– Несите сюда больную.

– Она хочет, чтобы вы поднесли к ней Вульфгет, – перевела Эдива Алану слова старухи. – Положите ее на тюфяк.

Форней с большой неохотой выполнил требование.

– Не оставляйте меня, – жалобным голосом попросила Вульфгет.

– Мне все это не нравится, – заявил рыцарь. – Она явно испугана.

– Ну так останьтесь с ней.

Он опустился на колени рядом с тюфяком.

– Ты, – Хельвенна ткнула пальцем в сторону Эдивы, – оставь нас теперь.

Эдива удивилась. Наверное, Хельвенна, как и остальные жители деревни, знает, что Бьернвольд собирался встретиться с ней.

Она вышла из хижины и огляделась вокруг, отыскивая глазами воинов, которых Алан взял с собой. Их почему-то не было видно, и ее охватило беспокойство.

Эдива обошла хижину и, дойдя до зарослей кустов, остановилась и прислушалась. Сердце у нее заколотилось.

Неужели воины, сопровождавшие их, захвачены в плен или даже убиты?

– Хорошо, что сумела прийти, сестренка.

Она быстро повернулась и увидела перед собой угрюмую физиономию Бьернвольда.

– Где норманны? – спросила она.

– Наши лучники могли бы запросто подстрелить этих болванов.

– Что вы с ними сделали? – испуганно спросила Эдива. Бьернвольд прищурил глаза:

– Не бойся, мы их не убили. Я попросил деревенских бабенок пригласить их к себе. Эти похотливые норманны готовы рискнуть жизнью, лишь бы удовлетворить свои плотские желания.

Эдива вздохнула с облегчением. Бьернвольд насмешливо скривил губы:

– Значит, ты любишь всех норманнов, а? Не только одного – того, с кем спишь?

Эдива в гневе замахнулась, чтобы дать ему пощечину. Он успел схватить ее за руку.

– Спокойнее, сестренка! Говорил я Элноту и Годрику, что не следует больше тебе доверять...

Эдива, резко дернув, освободила руку. Что с ней происходит? Она снова пылает ненавистью к одному из своих близких родственников!

– Дай нам по крайней мере кое-какие сведения. Мы видели, как десять норманнов покинули крепость. Сколько их осталось?

– Сорок человек, не считая оруженосцев и слуг. Он кивнул.

– Надолго ли уехал этот рыжеволосый сукин сын?

– Он сказал, что будет отсутствовать четыре недели.

– Так долго? – пробормотал Бьернвольд и о чем-то задумался.

– Что ты замышляешь?

– Зачем тебе знать? Ведь ты можешь предать меня, как в прошлый раз.

– Я вас не предавала! Он схватил ее за плечо:

– Разве Годрик не просил тебя привести к нам главного норманна? А ты вместо этого предупредила его и увела из крепости!

– Но я ничего не сказала ему о ваших намерениях!

– Это не имеет значения. Ясно одно: ты предпочла норманна членам своей семьи!

– Отпусти меня. Ты делаешь мне больно! – Она попыталась вырваться.

Бьернвольд привлек ее к себе и прошептал на ухо:

– Это он заставляет тебя надевать нарядные платья и играть роль хозяйки его дома! Он создает тебе все удобства. А мы мерзнем и голодаем в лесах.

Эдива со слезами на глазах покачала головой.

– Я вас не предам, – прошептала она, – но и помочь вам не смогу. Даже в отсутствие главного норманна у вас недостаточно сил, чтобы захватить Оксбери. Это безнадежная затея.

– А что, по-твоему, нам остается делать? Склонить головы перед норманнами и стать их рабами? Как это сделала ты?

Эдиве очень хотелось ответить «да». Убедить брата, что рано или поздно мятежникам все равно придется сдаться. Будь на его месте Годрик или Элнот, она, возможно, так и сделала бы. Но с Бьернвольдом заводить такие разговоры было опасно. Он может избить ее. А как она потом объяснит Алану, откуда появились синяки?

– Конечно, именно этого тебе и хотелось бы, – с отвращением сказал Бьернвольд. – Мне всегда казалось, что ты сильнее духом, сестренка. Когда-то ты сражалась плечом к плечу с нами, а теперь стоишь на коленях перед норманнами.

– Я думаю не о своем благополучии, а о нашем народе. Если вы нападете на крепость, хуже будет нашим людям. Когда загорелась кухня, пострадали две женщины. А вы скрылись. Сколько еще ни в чем не повинных людей пострадает?

– Война всегда несет с собой страдания. К тому же пострадавшие – всего лишь простые крестьянки. Чего их жалеть!

– Если бы эти простые крестьянки не тушили пожар, мог бы сгореть наш замок. А поджог устроить велел ты!

Бьернвольд пожал плечами:

– Если Оксбери сгорит, мы построим новую крепость.

– Чьими руками? – сердито спросила она. – Много ли людей останутся служить вам? Даже если вы перебьете всех рыцарей Бревриена, король Вильгельм пришлет сюда других. А вам до конца своих дней придется скрываться в лесах!

– Я предпочту умереть, как мужчина, но не стану прислуживать норманнам!

Эдива вздохнула.

– Бьернвольд, разве ты не понимаешь, что сопротивление мятежников – дело безнадежное?

Она видела, что брата ей не убедить. Вот если бы ей удалось поговорить с Элнотом и Годриком! Они, возможно, не стали бы так глупо упрямиться и прислушались бы к ее словам. Есть и другие саксы, которых можно убедить. Бьернвольд, оставшись один, ничего не сделает. Она спасет жизнь многим людям.

– Мне пора возвращаться, – решительно сказала Эдива. Бьернвольд криво усмехнулся:

– Да, поспеши в постельку, где еще недавно нежилась со своим любовником. Там ты забудешь, что предала своих ближайших родственников. Отныне я не считаю тебя своей сестрой!

Бьернвольд скрылся. Эдива стояла чуть не плача от обиды. Уж лучше бы он избил ее.

– Эдива? Где вы?

Она вышла из-за хижины и увидела Алана. Он подозрительно смотрел на нее.

– Где ваши люди? – спросила она.

– Не знаю.

– Может быть, они пошли к кому-то в гости? Я их искала.

– Если вы устроили нам ловушку...

– О нет! Вы можете мне верить.

– Идите к Вульфгет. Эдива вошла в хижину.

– Ну, что ты скажешь? – спросила она Хельвенну.

– Ее нужно хорошо кормить. Давать мясо и овощи, молоко и яйца.

– А лекарства?

– Вот травы. Делайте отвар.

В хижине появился Форней. Он взглянул на Вульфгет, потом на знахарку.

– Что она сказала? – спросил рыцарь у Эдивы. – Вульфгет поправится?

– Ей следует хорошо питаться. Форней кивнул.

– Это не так просто, как вам кажется. Вульфгет отказывается от пищи, – объяснила Эдива.

– Она будет есть, – заявил норманн. – Если потребуется, я буду сам кормить ее.

Знахарка перевела взгляд с Вульфгет на рыцаря и усмехнулась:

– Кажется, за ее жизнь есть кому бороться.

Эдива тоже заметила, что Алан необычно заботлив. Да ведь она сама надеялась найти девушку, которая отвлекла бы внимание этого рыцаря. Но теперь ее охватило беспокойство. Что будет, если норманн соблазнит девушку, а потом бросит?

Форней взял больную на руки и вышел из хижины. Сопровождавшие их Пейн и Вормунд ждали неподалеку.

– Где вы их разыскали? – спросила Эдива.

– Они развлекались с крестьянками.

– Вот видите, – сказала Эдива. – Я тут ни при чем.

– Мы еще не дошли до крепости. Возможно, нас ждет засада.

Всю дорогу Эдива была неспокойна. Она каждое мгновение ожидала, что в воздухе просвистит стрела или из зарослей выскочит воин, размахивая боевым топором. Ведь если бы саксам удалось убивать по несколько норманнов всякий раз, когда те выходят за пределы крепости, это Ослабило бы противника.

Мятежники, наверное, на это и рассчитывали. Но сегодня их что-то остановило. Может быть, кто-нибудь убедил их отказаться от набега, чтобы не ранить ее и Вульфгет?

Это могли бы сделать, например, Годрик или Элнот. А Бьернвольд, наверное, возражал им. Он говорил братьям, что она предпочла встать на сторону норманнов, что она шлюха, предательница и заслуживает смерти.

Эдива вспомнила жестокие слова Бьернвольда. Если бы был жив отец, неужели и он подумал бы о ней такое? Действительно ли она признала норманнов только потому, что заботилась о благе своего народа, или просто ее покорил главный норманн, занимавшийся с ней любовью?

– Вы чем-то расстроены, леди Эдива, – сказал Форней шепотом, чтобы не разбудить заснувшую у него на руках девушку. – Может быть, знахарка чем-нибудь вас огорчила?

Эдива покачала головой.

– Но вас что-то беспокоит, – настаивал он. – Может, предполагалось, что саксы нападут на нас? Но они не напали, и вы этим огорчены?

– Почему вы всегда думаете обо мне плохо? Во всем, что я делаю или говорю, вы подозреваете что-то зловещее. Разве я вела себя нечестно? Разве не я предложила вам взять с собой людей? Может быть, именно поэтому не состоялось нападение, которого вы ожидали.

Форней усмехнулся:

– Я не могу вам доверять. У вас на лице написано чувство вины. Вечно вы беспокоитесь, вечно вас что-то гложет.

– Может быть, мое чувство вины вызвано тем, что я поняла безнадежность борьбы с вами? – Эдива рассердилась и даже не пыталась сдержать свой гнев. – Может быть, я презираю себя за то, что сдалась на милость своих врагов?

– Все это возможно, но маловероятно.

– А как же Вульфгет? – спросила она. – Или вы тоже думаете, что она пытается обвести вас вокруг пальца? Что она пользуется своей болезнью, чтобы вы ее пожалели, а потом ей было бы легче предать вас?

– Вульфгет не такая. Она и думает, и действует так, как подобает женщине.

– Что вы имеете в виду?

– Женщины должны заниматься домашним хозяйством и детьми. Они не вмешиваются в мужские дела.

Эдива стиснула зубы. Форней раздражал ее, как и братья, если не больше. Те хоть позволяли ей одеваться, как положено воину, и брали с собой в засаду. А этот упрямый как осел рыцарь никогда не допустил бы такого!

– Значит, вы считаете меня неполноценной женщиной? – возмутилась Эдива. – Благодаря тому, что я умею управлять хозяйством, вы сыты, ваша одежда выстирана и заштопана, а спите вы в теплом и чистом помещении! Однако я вам не нравлюсь, потому что я не какая-нибудь дурочка, которая слепо подчиняется воле своего господина!

– Я никогда не отрицал, что меня восхищает ваш талант домоправительницы. Но мне не нравится многое другое. Нормандская благородная дама не одевается в мужскую одежду и не размахивает оружием. Будь я на месте Бревриена, никогда не позволил бы вам взять такую власть.

– К счастью, не вы хозяин этой земли, – напомнила она.

– Бревриен поручил мне смотреть за своей собственностью в его отсутствие. И я сделаю все, что от меня зависит, чтобы Оксбери осталось в его руках. Все, что сочту необходимым!

Предупреждение возмутило ее до глубины души. Значит, до возвращения Бревриена ей придется терпеть плохое отношение и подозрительность этого человека. Если мятежники вздумают напасть, он во всем обвинит ее.

Эдива заметила, с какой нежностью Алан посмотрел на девушку, спавшую у него на руках. Она почувствовала что-то вроде зависти. Ведь Бревриен никогда не смотрел на нее таким взглядом. Может быть, женщины вроде нее не вызывали в нем нежного чувства? Может быть, она была способна возбуждать в мужчине лишь плотское желание?

Очевидно, ей следовало, одевшись в самое нарядное платье, встретить Бревриена у ворот крепости и в знак покорности броситься ему в ноги! Но разве могла она тогда знать, что этот завоеватель будет справедливым, добрым хозяином? Разве могла она рисковать будущим своих людей, сдавшись на милость победителя, не узнав сначала его намерений?

– Наверное, нормандские женщины похожи на нее, – сказала Эдива, кивнув головой на Вульфгет.

– Кое в чем похожи. Но такой цвет волос и такая нежная кожа встречаются редко.

– Они и ведут себя так же? Безропотные, уступчивые...

– Не всегда. Они умеют шутить и веселиться. Многие играют на разных инструментах и поют.

– У вас есть любимая женщина, сэр Алан? – вдруг спросила Эдива.

– Безземельный рыцарь не может позволить себе жениться. Отчасти по этой причине я решил пойти служить к герцогу Вильгельму. Теперь он стал королем. И я надеюсь получить когда-нибудь землю и обзавестись семьей.

– А Бревриен?

– Отец у него богатый землевладелец. Но, будучи младшим сыном, Жобер не может унаследовать отцовскую собственность. Он должен сам заполучить себе землю. – Форней взглянул на нее так, будто пытался понять, что у нее на уме. – И мой долг позаботиться о том, чтобы он сохранил то, что получил.

Эдива поджала губы. Форней продолжил:

– Теперь, имея поместье в Англии, Жобер может вернуться в Нормандию и подыскать себе жену.

Слова Алана напомнили Эдиве о язвительных намеках Голды. Неужели Бревриен привезет нормандскую жену в Оксбери? А как же она? Неужели ее вышвырнут вон, словно изношенную одежду?

Должно быть, Форней догадался, в какое смятение привел ее этот разговор. Улыбнувшись краешком губ, он сказал:

– Возможно, Жобер оставит вас при себе в качестве любовницы.

Глава 14

– Видишь эти лавки? Их владельцы платят королю налог. Вот где настоящая золотая река! Важно наладить сбор налогов. Некоторые платят деньгами, другие расплачиваются товарами, которые затем можно перепродать. Если тебе удастся превратить свое поместье в небольшой городок, привлечь туда купцов и ремесленников, то твои сыновья когда-нибудь станут богачами.

Жобер, слушая Майлса де Фалеза, согласно кивал. Они шли по оживленной улице Глостера. Жобер представлял себе, как в будущем Оксбери превратится в обнесенный стеной город с большими домами, лавками, рыночной площадью, возможно, даже с собором.

А на холме, возвышаясь над бывшей деревушкой, будет стоять новый каменный замок с подъемным мостом через ров – красивый и неприступный.

Однако до того, как эти мечты превратятся в реальность, много воды утечет. Завтра им предстоит сражение с мятежными саксами.

– Завидую тебе, Жобер, – продолжал Майлс. – Земля, которую король Вильгельм пожаловал мне, далеко не так плодородна. Само поместье сожгли еще до нашего прихода, и с тех пор мы дважды подвергались нападениям.

– Боюсь, что саксы никогда не смирятся с поражением.

– Эти смирились, – сказал Майлс, показав в сторону аккуратных домов и лавок.

– Но они торговцы, купцы. Свой кусок хлеба заработают независимо от того, кто ими правит – саксы или норманны. А каково человеку, для которого земля единственный источник существования?

– Наш Вильгельм отобрал земли не у всех, а только у тех, кто присягнул на верность их королю Гарольду.

– В этой части Англии таких, кажется, большинство. Здесь целые семьи безземельных – дядюшки, братья и сыновья тех, кто сражался при Гастингсе, а также их крепостные.

– У них нет возможности победить. – Майлс покачал головой. – Саксам придется сдаться. Иначе их уничтожат. Завтра мы с ними встретимся в бою. И их станет еще меньше.

Жобер кивнул. Они свернули в таверну. Там было много нормандских рыцарей, приехавших, как и они, для участия в сражении. Среди воинов мелькали несколько саксонок – служанки, разливавшие вино, и проститутки, предлагавшие свои услуги. Кроме хозяина, других саксов в таверне не было.

Жобер и Майлс уселись на скамью. Краснощекая толстушка с голубыми глазами и рыжими волосами наполнила вином их кубки. Жобер сделал глоток и поморщился:

– Черт возьми! Какое пойло выдают за вино в наши дни! Хорошо бы выпить настоящего красного вина из Кана или Парижа!

– Это все-таки лучше, чем моча, которую лакают саксы.

– А мне начинает нравиться эль. Он неплох, если как следует приготовлен. В Оксбери есть пивовар. Этот человек знает свое дело.

– Пивовар, говоришь? А в моем поместье мало умелых ремесленников. Да и с теми трудно общаться из-за того, что они говорят на своем тарабарском языке. Ни я их не понимаю, ни они – меня. Как тебе удается объяснить своим людям, что от них требуется, Жобер?

Жобер сразу вспомнил об Эдиве. Уехав из поместья, он старался не думать о ней.

– В Оксбери есть одна саксонка знатного происхождения. Она научилась нашему языку от одной служанки, привезенной из Нормандии, – сказал он Майлсу.

– Женщина знатного происхождения, говоришь? Уж не из семьи ли Леовайна?

Жобер кивнул.

– Ты не думал о том, чтобы жениться на ней? Или это сморщенная старуха, уже неспособная рожать детей?

При воспоминании об Эдиве жаркая волна прокатилась по его телу. Сморщенная старуха – как бы не так!