Замок тайн

Вначале ужин проходил в молчании, все были заняты исключительно трапезой. Она стоила того: жареная утка, фаршированная устрицами и луком; баранина с гарниром из свежих овощей; запеченная в тесте оленина; краб, приправленный имбирем и ликером; большой сырный пирог с румяной корочкой и множество разнообразных салатов. В графинах мерцало сладкое темное вино и легкое сухое. Двое лакеев, прислуживающих за ужином, действовали столь расторопно, что надобности в большом штате челяди и не ощущалось. Здесь же присутствовал управляющий, следивший, чтобы хватало приборов, но больше державшийся в стороне, возле буфета с посудой.

Карл всегда любил поесть, и сейчас он испытывал истинное наслаждение гурмана. Ему с трудом удавалось сдерживать себя, подражая пуританской скромности и подавляя желание отведать все блюда сразу. Однако он был не один такой. Напротив него восседала Элизабет Робсарт, и король с невольной иронией наблюдал, как ее близорукие серые глазки жадно шныряют с одного блюда на другое, даже когда тарелка перед ней была полна.

Суровый пуританин Энтони Робсарт мало в чем отставал от нее, и это создавало заметный контраст с тем, как был воздержан в еде сидевший подле него полковник Стивен. Пару раз король видел, что Рэйчел обеспокоенно поглядывала в сторону полковника, и это заинтересовало короля. Но девушка словно заметила его внимание и в упор поглядела на него, подозрительно, почти сердито. Странно, но у короля вдруг появилось ощущение, будто взгляд ее темных глаз отодвинул его куда-то, заставив растеряться и застыть с не донесенной до рта вилкой. Он поспешил опустить глаза и какое-то время приходил в себя, переводя дыхание. Судя по всему, эта милая девушка не так проста, как казалось поначалу. Он вновь решился взглянуть на нее, но Рэйчел уже невозмутимо разрезала мясо на тарелке.

Карл сделал глоток вина. Покажется же такое!.. Он отбросил салфетку.

– У вас великолепные повара, – решился заметить он. – Однако для столь обширного имения у вас весьма мало челяди. Это наверняка причиняет массу неудобств?

– У нас прекрасный управляющий, – ответила Рэйчел. – Да и я стараюсь…

Карл подумал, что эта милая девушка, должно быть, очень трудолюбива, хотя в ее возрасте заправлять таким большим хозяйством довольно тяжело. Он невольно проникся уважением к Рэйчел и улыбнулся ей через стол тепло и ласково. Смутное подозрение, недавно мелькнувшее у него, было забыто под впечатлением ее ответной благодарной улыбки. К тому же Карл всегда любил женщин и относился к ним с нежностью.

Ева занервничала от того, что полный нежности взгляд короля подарен не ей, а младшей сестре. И тут же постаралась обратить на себя внимание.

– О, Рэйчел в Сент-Прайори настоящая хозяйка. Не то что я, такая неумелая, легкомысленная, недомовитая дама. – Она оделила короля такой ослепительной улыбкой, что стало понятно: Ева хороша уже тем, что существует на свете.

Ее дядя явно не был ослеплен очарованием племянницы. И он тут же заметил:

– Воистину это справедливо, и мне отрадно, племянница, что ты хоть изредка говоришь о себе правдивые речи. И хотя отец всегда баловал тебя, было бы лучше, если бы он последовал премудрости Соломона и воспитывал своих детей в строгости.

– Аминь, аминь, – кивнула Ева и с самым невинным видом пригубила вино.

Однако преподобного Энтони явно не устроила такая лицемерная покорность.

– Сейчас тяжелые времена, разорение и бедность ниспосланы добрым англичанам во испытание, и когда я сижу в этом доме и вижу, как все здесь наслаждаются греховными мирскими благами… Это никогда не выведет нас на тернистый путь к спасению. Вспомните, например, как любившие чрезмерную роскошь и чревоугодие вавилоняне были повержены трезвыми и скромными персами, а когда же персы ударились в пороки, их побили греки. Нет, подобные излишества, – и он обвел рукой стол и роскошную обстановку трапезной, – никогда не должны прельщать доброго христианина.

Ева Робсарт бросила поверх бокала колючий взгляд в сторону дяди:

– То-то они не прельщают вас настолько, что вы поспешили при первой же возможности перебраться жить в Сент-Прайори и оставить свой пасторский дом в приходе.

– Не кощунствуй! – величественно поднял перст сэр Энтони. – Тебе не хуже меня ведомо, что послужило причиной, по которой я оставил свое жилище и поселился под кровом, где вырос и имею полное право пребывать.

Повернувшись к гостям, он поведал душещипательную историю о том, как он предоставил свой дом семье разорившихся роялистов – из христианских побуждений, разумеется, а не по политическим мотивам. И сделал он это лишь потому, что Ева отказала им в приюте, а ведь вдова роялиста, которая с детьми осталась без крова, когда-то была подругой Евы Робсарт и очень рассчитывала на ее поддержку. Теперь он, давший им приют, получил благословение всей округи и стал желанным гостем в любом доме.

Глаза Евы помрачнели.

– Вы отлично знаете приказ отца, дядюшка, чтобы в Сент-Прайори не было чужих людей. Распоряжение, которого мы не вправе ослушаться. А что касается вашего благородного поступка, то он, по сути, всего лишь повод, чтобы поселиться среди роскоши, к которой вы привыкли с детства. И к тому же вы теперь стали ближе к наследству Робсартов, которым так жаждете завладеть.

Сэр Энтони побледнел от гнева и весь надулся, словно намереваясь что-то сказать, но только выдохнул воздух. Похоже, слова племянницы задели его за живое, а значит, предположение Евы не так уж далеко от истины. За столом возникла напряженная тишина, которую дружелюбно настроенный король постарался разрядить.

– Возможно, ваше последнее высказывание, миледи Ева, не совсем справедливо. Хотя состояние рода, за вычетом приданого женщин, передается по мужской линии, я слышал, что у лорда Робсарта было два сына. Один – да пребудет душа его в мире – уже предстал перед Творцом, но ведь был еще один сын. Николас, если я не ошибаюсь?

Сэр Энтони только пожал плечами, а Ева, переглянувшись с сестрой, ответила:

– Наш брат Николас уже много лет живет на континенте. Мы почти не знаем его, и отец не поддерживает с ним никаких связей.

– Он услал его во Францию, – сказал сэр Энтони. – Хотя чему могут научить потомка английских лордов эти лягушатники?

Карл увидел, что стоявший у буфета и протиравший ножи управляющий повернулся и стал прислушиваться. Заметив, что за ним наблюдают, он принялся торопливо складывать ножи на поднос. Сэр Энтони невозмутимо продолжал:

– Я слышал, что мой брат отрекся от него. Там что-то связано с его второй супругой, и, памятуя, как дерзко, почти бесстыдно, вела себя сия дама, я не удивлюсь, что и с рождением Николаса не все чисто. Возможно, поэтому Дэвид не желает его знать. Помню, его привозили еще ребенком, но вскорости направили к его родне, к этим Бомануарам. Там он сейчас и находится, где-то в Бретонском графстве.

Державшийся молчаливо все это время Джулиан невольно подался вперед:

– Прошу вас не отзываться об этом роде в таком тоне, преподобный отче. Я тоже происхожу от Бомануаров и…

Его слова прервал оглушительный грохот. Управляющий уронил поднос с ножами и замер, глядя на Джулиана.

– Вы, сэр? Вы из Бомануаров?

– Да, – спокойно ответил лорд. – И жил в Бретани до того, как унаследовал владения Грэнтэмов, принадлежавшие семье моей матери. Смею заметить, мне не доводилось никогда слышать о сыне лорда Робсарта.

– Странно, – пробормотал управляющий. – Я ведь сам отвозил мальчика в Бретань.

Джулиан нахмурился:

– Я не лгу. И утверждаю, что ничего не знаю о Николасе Робсарте.

– И все же он там, – почти дерзко повторил Патрик Линч. – Я не знаю, куда его упрятали эти Бомануары. Они странные люди, смею заверить. Но ребенка я передал им с рук на руки.

Стивен, до этого сидевший невозмутимо, вдруг резко повернулся к управляющему и сказал почти гневно:

– Что такое, Патрик? Ты будешь пререкаться или займешься своими обязанностями?

– Просто я хотел сказать…

– Довольно! Тебе не следует забываться!

Карлу показалось, что Гаррисон излишне резок со старым слугой, но тот виновато засуетился и стал торопливо собирать ножи. Руки его при этом дрожали.

Стивен, кажется, почувствовал себя неловко от того, что дал прорваться гневу. Он попытался улыбнуться, но улыбка скорее напоминала гримасу.

– Вы, господа, как сами пояснили, прибыли с севера. Значит, вы в курсе, как разворачивались там события. Не поведаете ли нам о них?

Карл покосился на Джулиана. Тот молчал, явно предоставляя королю, как более красноречивому, вести беседу. И Карл не возражал. У него было больше воображения и фантазии, чтобы изложить историю так, как это сделал бы круглоголовый. И он начал с цветистой похвалы Оливеру Кромвелю, поведал, как легко тот разбил силы короля при Вустере.

– Вызывает восхищение, как действовали парламентские силы, когда они одновременно прибыли к Вустеру, где Карл Второй поднял свой штандарт, и нет ничего удивительного, что они одержали победу.

Карл говорил спокойно, со знанием дела, так как уже не один раз проанализировал все свои ошибки, но рассказывал он почти весело и даже поднял бокал за Оливера Кромвеля, великого стратега и полководца.

– Единственное, что может служить оправданием роялистам в битве при Вустере, так это то, что силами они значительно уступали противнику, – заключил он, опуская бокал, так и не пригубив вина.

При этом он почти физически ощутил недовольство, исходящее от Джулиана. Но король даже не повернулся к нему, опасаясь, что укор в глазах подданного передастся и ему, напрочь лишив его нервозной бравады, с какой он держался все время, пока рассказывал.

И тут Ева сказала, что, несмотря на все это, дело под Вустером чуть не закончилось поражением республиканцев, ибо именно в это время главнокомандующий Кромвель слег в приступе тяжелого недуга.

Рука Карла чуть дрожала, когда он глядел сквозь рубиновое вино на свет огня в камине, но голос прозвучал спокойно:

– Это так, миледи. Насколько мне известно, король Карл возлагал на этот недуг лорда-протектора немало упований – в тот момент только Кромвель мог возглавить войска, а он, говорят, был так слаб, что…

Карл вдруг ощутил сильную душевную боль, как в тот роковой день при Вустере, когда понял, что и этой его надежде не суждено сбыться. Рука его заметно задрожала, и он опустил бокал на стол, опасаясь расплескать напиток.

В это время заговорила Рэйчел.

– Говорят, что сам дьявол помог Оливеру Кромвелю встать на ноги.

Все поглядели на нее, но она продолжила:

– Вечером перед Вустерским сражением генерал Кромвель попросил вынести его подышать в ближайший лес и оставить там одного. Но не прошло и нескольких минут, как к нему из зарослей вышел человек в темных одеждах и сел рядом. Генерал хотел отослать его, но было в незнакомце нечто, что не позволило ему проявить грубость. А незнакомец вдруг протянул ему свиток пергамента, текст которого был написан на каком-то непонятном языке, и сказал, что ежели Кромвель поставит на нем свою подпись, то он семь лет будет исполняться все, что только пожелает генерал. Кромвель уже понял, с кем имеет дело, и, хотя незнакомец протягивал ему перо, сказал, что у него нет чернил. Возможно, он хотел уклониться, но жажда победить оказалась сильнее. Тогда он надрезал себе руку и, используя вместо чернил собственную кровь, поставил на документе подпись.

Энтони Робсарт повернулся к Рэйчел:

– Силы небесные, девушка, что ты говоришь?

А Джулиан как-то спокойно произнес:

– Тогда мне понятно, почему в тот день удача так сопутствовала господину Молчание.

Король лишь прошептал обреченно:

– Семь лет.

Ева вдруг сердито отбросила вилку, и все вздрогнули, когда она звякнула о тарелку.

– Не рассказывай сказки, Рэч! Послушать тебя – ты едва ли не видела это все своими глазами.

Та сидела опустив глаза, но сказала твердо:

– Так мне поведала старая Мэг.

Карл спросил:

– Кто такая эта всезнающая Мэг?

Рэйчел ответила:

– Люди зовут ее ведьмой, сэр.

Неожиданно наступила тишина. Стало так тихо, что все услышали, как где-то в парке заухала сова. Карл уловил, что Джулиан еле сдерживается, чтобы не перекреститься. И когда преподобный Энтони начал сердито возмущаться, все вздохнули с облегчением.

– Ты говоришь сущие небылицы, Рэйчел. Мало ли что взбредет в голову этой полоумной старухе, которой ты потакаешь. Но разве не ведомо, что все дары и благодеяния в нашей жизни от Господа? И тот, кто хает Оливера, одержавшего по воле Божьей столько побед, – не отступник ли, восстающий против воли нашего Всевышнего, явленной столь очевидно?

Ева вдруг рассмеялась сухим нехорошим смехом:

– О да! Этот пивовар столь уверен, что он избранник небес, что в своей непогрешимости не побоится примерить венец короля Англии. Стивен, ты ведь состоял охранником при детях несчастного короля-мученика Карла I и рассказывал кое-что о том, что изволил говорить при принцах «старый Нол». Как раз перед тем, как сбежал принц Джеймс.

Король удивленно взглянул на полковника. Его не волновало, какие высказывания Кромвеля имела в виду Ева. Куда больше его заинтересовал тот факт, что Стивен был охранником его братьев и сестры. И именно тогда, когда сбежал Джеймс. А ведь брат рассказывал, что некий офицер, близкий к одному из убийц короля, если не помог, то не препятствовал ему, хотя видел, как Джеймс вылезал из окна, связав простыни. Странная догадка мелькнула у Карла. Он поглядел на Стивена и увидел, как тот растерялся от вопроса Евы, даже посмотрел на нее с упреком. Однако когда полковник заговорил, голос его звучал спокойно:

– Я могу лишь сказать – покуда Карл Стюарт на свободе, Кромвелю не знать покоя.

Весьма двусмысленная, даже дерзкая фраза в устах круглоголового. Карл незаметно обменялся взглядом с Джулианом.

– А где сейчас сам король Карл? – неожиданно подала голос леди Элизабет.

Она глядела лишь на своего брата Энтони. Тот пожал плечами:

– За его голову назначена награда. Говорят, он где-то скрывается, бродит, едва ли не питаясь подаянием. И в этом я вижу перст Божий, наказующий гордыню. Ибо сказано в Писании: «Видел я рабов на конях, а князей, ходящих, подобно рабам, пешими». Однако Карла Стюарта, именующего себя королем, скоро схватят. Ведь тысяча фунтов огромные деньги. Так что желающие получить награду всегда найдутся.

– А вы сами-то смогли бы предать короля? – неожиданно в упор спросила Ева.

Энтони Робсарт даже подскочил. Глаза его забегали.

– Почему ты спрашиваешь, Ева?

Она невинно улыбнулась, но не сводила с дяди глаз.

– И все же, дядюшка?

– Ну… я… – Он с достоинством огладил бороду. – Видит Бог, я поступил бы, как повелевает мой долг. И…

Но Ева уже не слушала. Она повернулась к жениху:

– А ты, Стивен?

Лицо полковника было непроницаемым.

– Странный вопрос, миледи. Что ж, я отвечу. Хоть я и состою на службе нового правительства, а тысяча фунтов большие деньги, но они не принесут счастья тому, кто выдаст Карла Стюарта. Лично я не хотел бы отягощать этим совесть и не смог бы спать спокойно, если бы знал, что предал короля и обрек тем самым его на гибель.

Он сказал это спокойно, легко и уверенно. Зато Энтони Робсарт занервничал:

– Но ведь он же враг республики!

Стивен лишь пожал плечами, но тут негромко заговорила Рэйчел:

– Пусть за несчастного короля и обещают большую сумму, но это кровавые деньги. Республика сама должна разыскать короля… если сможет. Однако не следует перекладывать грязную работу на плечи честных людей.

Ева с довольным видом откинулась на спинку стула. На гостей она по-прежнему не глядела.

– А вы, милая тетушка? Вы интересовались, где Карл? Но как бы вы себя повели при встрече с ним?

Тучная дама не спеша отерла салфеткой губы.

– Не знаю. Право же, не знаю. Но, думаю, когда твой отец, Ева, окончит дела в Саутгемптоне и приедет, я расспрошу его, как обстоят дела с беглым монархом.

Ева чуть побледнела и отвернулась. Краем глаза она видела, как старавшиеся до этого сохранять спокойствие гости быстро переглянулись.

– Так лорд Робсарт в Англии? – подал голос Джулиан.

Преподобный Энтони с важным видом кивнул:

– Сейчас он в Саутгемптоне занят вопросами постройки новой конторы, ибо он – глава Вест-Индской компании.

Непроизвольно Джулиан и Карл разом поглядели на Еву. Но она лишь щурилась на пламя в камине.

– Патрик, думаю, можно приступать к чаю.

Чай считался модным новшеством, а если учесть, что страна была разорена, то и неслыханной роскошью. Однако не для Робсартов. И сейчас на стол подали прекрасный сервиз, а возле каждого прибора поставили серебряный стаканчик для бренди, который следовало подавать к чаю. Карл глядел, как Ева изысканно пьет маленькими глоточками чай, поглядывая на него игривым, словно бы обещающим взглядом, и, как зачарованный, улыбнулся в ответ.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.