8

Герман Гонориус внезапно проснулся, услышав звон колокольчика. Он забылся всего на несколько минут. На пороге, против света, стояли клиенты. Мужчина с двумя детишками. Ну, ясно, ему нужны лыжные костюмы для малышей. «Людей приезжает все больше, сезон обещает быть удачным», – подумал Гонориус, разыскивая очки. Как всегда, их нет на месте! Боже мой, куда же он мог их положить? Его сын говорит, что он уже плохо соображает, что слишком стар, чтобы держать магазин. Но вся его жизнь прошла в этом магазине при въезде на станцию. Одна только мысль, что он больше сюда не придет и не устроится между старой печуркой и автоматической кассой, вызывала у него чувство, что он проваливается в черную ледяную дыру.

– Что вам угодно? – спросил Гонориус, который без очков различал лишь расплывчатые смутные тени.

– Дети хотят есть, – сказал мужчина.

– К сожалению, я не держу ресторана. Я продаю одежду, дорогой мой мистер. А закусочная рядом, в двадцати метрах отсюда. Они прекрасно готовят бифштексы.

– Бифштексы? Ну как, дети?

– Да-да! Большие бифштексы!

Мужчина облокотился на прилавок. Гонориус попытался присмотреться, но разглядел только туманные контуры худого лица. Он почувствовал, как что-то коснулось его руки. Да, по деревянному прилавку что-то бегало, какие-то многочисленные черные штучки… мухи? Очень крупные мухи? Он провел рукой и скинул эти черные штучки. Гонориус с огорчением глубоко вздохнул. Мухи! Что подумают клиенты? А теперь еще эта вонь! Должно быть, проклятый унитаз вновь засорился, а его сын скажет, что это его вина, что это все из-за газетной бумаги, но Гонориус считал глупостью покупать туалетную бумагу, если газеты все равно надо выкидывать. Он вновь обратился к клиентам:

– Может быть, вам нужны шерстяные шапочки?

– Нет, спасибо. Мы хотим есть.

– Я уже сказал, что вам нужно идти в «Альдо». Это на углу.

– У нас очень строгая диета, – объяснил мужчина своим странным прерывистым голосом.

– А-а. Вы вегетарианцы?

– Не совсем, – ухмыльнулся мужчина. – Вернее, я сказал бы, что мы настоящие мясоеды. И мы никогда не едим никакой мертвечины.

Никогда никакой мертвечины? Этот тип живьем лопает быков? Должно быть, Гонориус плохо понял. Он чувствовал себя усталым. Его потревожили во время отдыха. Он сделал неопределенный прощальный жест. Мужчина схватил его за руку.

– Рад был повидать вас, – сказал Гонориус, помахивая рукой.

– Радость будет для нас, – ответил мужчина, резко дернув его за запястье, и вдруг – Гонориус даже не понял, как это произошло, – рука отделилась от плеча.

Да, в руках посетителя была его собственная рука, из которой обильно текла кровь. Мужчина бросил руку детям, которые издавали странные звуки. Гонориус поднес левую руку к правому плечу и коснулся влажной раны. Должно быть, он спит. Но вот пришла боль, вгрызаясь в его плоть, как раскаленная кочерга. Гонориус согнулся вдвое, подступила рвота, и его вывернуло наизнанку.

– Неплохо, – сказал мужчина.

Он схватил Гонориуса за уши и стал поворачивать его голову справа налево. Справа Гонориус увидел анораки, только что доставленные в магазин. Слева – новые комбинезоны, еще не вынутые из коробок. Анораки, комбинезоны… Мужчина удвоил усилия и резким движением повернул голову Гонориуса на сто восемьдесят градусов. Шея хрустнула, словно корочка льда под ногами, и в последний миг Гонориус успел подумать о своем сыне, который будет очень недоволен.

Легко, словно речь шла о крышечке пивной бутылки, Аллан оторвал голову старика и положил ее на автоматическую кассу. Потом он наклонился к кровоточащей шее и начал питаться.

Раздался звон колокольчика, и семейство Мак-Мюлленов, с клыков которых еще стекала кровь, неподвижно замерло. Кто это явился прервать их трапезу? В дверном проеме появились два силуэта.

– Есть кто-нибудь? – раздался не очень приветливый голос.

Аллан сделал детям знак тихонько пройти в заднюю комнату. Не нужно, чтобы их видели. Необходимо соблюдать тайну, иначе они взбудоражат фараонов, армию, может, и самого президента, ага, как в фильме «День Независимости», они на это вполне способны… Молчаливыми тенями все трое скользнули вдоль стены и бесшумно вышли через маленькую дверь на задний дворик. По дороге Аллан прихватил коробку с одеждой. Хоть нормально одеться. Чтобы не отличаться от других. Миссия превыше всего.

– Эй! Эй! Есть кто-нибудь?

Аньелло сделал шаг внутрь магазина, похлопал руками в перчатках и тут же закусил губу: он совсем забыл о своей ране. Спустился на одну ступеньку вниз. Ему показалось, что в глубине кто-то шевелится. Чтобы привыкнуть к полутьме, он прищурился. И увидел лицо возле прилавка. Что, этому пентюху трудно ответить? Фу, мерзость, как погано воняет, этот мужлан, должно быть, не мылся со времен последней войны.

Он подошел поближе, наткнулся на большой мешок, посмотрел вниз и увидел, что только что всунул ногу внутрь человеческого живота. Примерно на уровне печени. Две культяшки ног валялись рядом, обутые в грубые горные сапоги. Кто-то спустил на них шерстяные носки, чтобы удобней было грызть волосатые лодыжки. Аньелло очень медленно поднял одну ногу и положил ее по другую сторону тела.

– Чего вы там ковыряетесь? – крикнул Бадди с порога, все еще не снимая лыж.

Аньелло не ответил. Он сделал еще шаг к прилавку и встретил удивленный взгляд Гонориуса. Он схватил голову за волосы, за тонкие седые волосы, и очень медленно вернулся к дверям.

– Ну, нашли что-нибудь?

– Угу. Вот это.

Аньелло поднял голову и покачал ею перед Бадди, который растерянно вращал глазами.

– Да что это за штука?!

– А по вашему мнению?

– М-м… можно подумать, что это голова старика… Я хочу сказать, настоящая голова старика.

– Это настоящая голова старика! – присвистнул Аньелло. – Ее у него оторвали: р-а-а-з-з!

– Вы издеваетесь?

– А разве похоже? Ваши дружки здесь уже побывали, маса миссис Коул, и вашему миленькому малышу Джереми Хокинзу захотелось ням-ням. Пойдите посмотрите на тело…

– Боже милостивый, это не Джереми! Это те, мужик с детишками, семейка Мак-Мюлленов!

– Все это одна шайка! Уж поверьте мне, когда я их найду, клянусь, они пожалеют, что…

– Умерли?

– Они не мертвые. Не существует живых мертвецов.

– Самое удивительное, лейтенант, что вы сами существуете…

– Ха-ха-ха! – захохотал Аньелло и метнул голову Гонориуса внутрь магазина. Она скатилась по деревянным ступенькам и замерла рядом с ногами.

– Они здесь, в деревне, – продолжал он. – Тело еще теплое, мы должны их перехватить. Ладно, спасибо за прогулку, но теперь каждый сам по себе. Привет.

Крупно шагая, Аньелло пошел прочь. Бадди приналег на лыжи, чтобы догнать его. Настоящая голова. Казалось бы, он должен был прийти в ужас, но на деле испытывал скорее удивление. Это было так удивительно, что даже не верилось. И если бы голова заговорила, он не был бы поражен сильнее.

Следуя друг за другом, они спустились по главной улице. Странное ощущение – вновь оказаться в нормальном месте. Нормальные магазинчики. Нормальные, абсолютно живые детишки. Всюду двигались нормальные люди, закутанные в парки ярких цветов, они смеялись и окликали друг друга. Совершенно нормальные молодые сноубордисты, фотографируясь, принимали красивые позы. Нормальный громкоговоритель передавал старые фольклорные мелодии. Нормальная деревня, оформленная в стиле первых поселенцев, с фигурами индейцев в праздничных одеждах, с искусственными медведями, с частоколом из необработанных бревен. Нормальный торговец нормальных хот-догов был наряжен нормальным Дэви Крокеттом[36]. И аномальный Бадди Коул полностью вписался в этот пейзаж. Погрузившись в свои мысли, он едва не прошел мимо Аньелло, который устремился в торговый комплекс. Бадди снял лыжи, поставил их в предназначенные для этого ячейки и вошел следом за ним.

Внутри было тепло. В заведении полно народу. Аньелло размахивал своей пораненной рукой под носом молодой продавщицы в белом халате, которая вдруг побледнела и позвала седоватого мужчину с пластиковым бейджем. Бадди заказал себе кофе и смаковал его маленькими глотками. Обжигающая жидкость оказывала благотворное влияние. Седоватый мужчина с озабоченным видом увлек Аньелло в заднюю комнату. Бадди заказал еще чашку кофе и вспомнил о Сэнди. Она, должно быть, просто бесится. Послать ей открытку, что ли? Уже нет времени, Аньелло идет к дверям, и его рука забинтована должным образом. Настоящая охотничья ищейка, этот фараон. Бадди одним глотком допил кофе и пошел за ним следом.

– Ну, нет! Коул! Долго вы будете колом торчать за моей спиной?

– Ах, лейтенант, не говорите такого, вы заставляете меня краснеть.

– Я не намерен шутить, это понятно? Я не намерен, оборачиваясь, каждый раз видеть вашу гнусную рожу, это понятно? Я не испытываю и тени симпатии к сексуальным извращенцам вроде вас, это понятно?

– Какое совпадение: я обожаю шутить, обожаю смотреть, как вы дуетесь, и испытываю огромную симпатию к сексуальным подавленцам вроде вас…

– Я серьезно, Коул. – Аньелло отпихнул его плечом и ушел.

Бадди следил за ним, размышляя, что же теперь делать. Ему казалось, что наилучшим способом найти Джема и остальных было неотрывно следовать за этой свирепой ищейкой. Каким бы ретроградом он ни был, дело свое он знает туго. Он решил следить за ним потихоньку, не показываясь. Ведь нет ничего менее броского, чем жеманный Эррол Флинн, упакованный, как сосиска, в комбинезон канареечно-желтого цвета.

– Деревня! – закричал Джем, указывая на огромное панно, где улыбающийся медведь в шапке Санта-Клауса сообщал: «Добро пожаловать в Парадиз-Маунтин!»

Лори мрачно разглядывал медведя, решая про себя не соскочит ли тот с панно и не разорвет ли их своими когтями. Он машинально укрылся за плотной спиной шерифа.

– Наконец-то, мне все это уже осточертело, – проворчал тот, потирая спину.

Старая Рут почти ничего не весила, но он ведь тащил ее несколько часов, и это его подкосило.

– Нам надо купить теплую одежду…

От холода Марвин стучал зубами, его нос стал серым, губы запали. Герби помог Рут подняться. Опирала на него, все так же молча, она сделала несколько шагов

– Не скажешь, что вы нам очень помогаете, – вздохнул он.

– Помоги себе сам и небо… – звонко запела Рут.

– Ну, нет, пожалейте!

– Замолчи, пусть продолжает. Что вы хотели сказать, Рут? – спросила Саманта, согревая своими руками замерзшие кисти рук старой дамы.

– Не притворяйтесь дурой, вы и так отлично знаете. Нам не надо было сюда приходить. Мы несем смерть всем этим несчастным… – прибавила Рут, указывая на деревню, расположенную внизу. – Мы сеем смерть повсюду, где появляемся. Мы прокляты.

– Нет, мы ведем войну, – поправил ее Герби. – Войну против пособников Мрака. Хорошие-то как раз мы, улавливаете, Рут?

– Хватит, ты ее пугаешь.

Продолжая спорить, они подошли к лыжной станции. Марвин указал на магазинчик под вывеской с буквами «Г. Г. и сын», на освещенной витрине которого красовался весь набор экипировки лыжника. Он наклонился, чтобы войти, мимоходом подумав, что этот старый магазинчик не был предусмотрен для баскетболистов, и вдруг замер. Здесь воняло кровью. В комнате жужжали жирные мухи. Ему в спину уткнулась Саманта.

– Ты что?

– Чувствуешь?

И тут она почувствовала, что ее выворачивает наизнанку. Да, конечно, она чувствовала. Она так часто ощущала этот запах. В жалких меблирашках, в очень тихих мотелях, в плохо освещенных полуподвалах. Марвин осторожно продвигался вперед. На полу распростерлось растерзанное тело.

– Скажи Джему и Лори, чтобы оставались с Рут на улице.

– Чем вы там занимаетесь? – спросил продрогший Уилкокс.

– Рассматриваем труп старика, – объяснил Марвин.

– Покажите… Черт подери, они его не упустили! Вы считаете, что это Мак-Мюллены?

– Конечно, если только это не местная игра – отрывать у стариков головы, чтобы играть в шары, – резко огрызнулся Марвин.

Уилкокс встал на колени возле тела, потрогал его еще теплую кожу, дотронулся до свернувшейся крови.

– Я думаю, они были здесь не более двух часов тому назад. Они принялись его пожирать, но что-то произошло, и они убрались через тот ход… посмотрите на следы…

Лужи растаявшего снега вели в заднюю комнату, дверь которой была распахнута на пустынный двор. Уилкокс вернулся к телу.

– Не двигайтесь, смотрите… Вот следы, это не ваши, они слишком маленькие, и не мои: у меня не такой рисунок на подошвах. И они еще влажные. Кто-то сюда входил. Я сказал бы, кто-то, кто носит охотничьи сапоги сорок третьего размера. Вот он-то их и вспугнул.

– А почему они на него не набросились?

– Возможно, он был не один. Возможно, снаружи был народ. Они, наверное, не стремятся, чтобы их вычислили, – предположил Уилкокс.

– Значит, они могут рассуждать, – вставила Саманта. – Значит, они преследуют какую-то определенную цель.

– Ага, и эта цель – мы. Им поручено нас ликвидировать. Наверное, мы помешали какому-то божеству из другого мира… Да чего там, это самое обычное дело. Не стоит здесь оставаться, вдруг кто-нибудь вновь сюда заявится… – заключил, выпрямляясь, Уилкокс. – Возьмем все, что необходимо, чтобы пережить пургу в горах, и смоемся.

– Но мы же не можем, Герби, ограбить магазин! – запротестовала Саманта.

– Сэм, душа моя, ты что, всерьез думаешь, что милейший мистер Г. будет еще чем-то здесь заниматься? Ладно, передай-ка мне эту меховую парку.

– Он прав, – согласился Марвин Хейс.

Все это противоречило нормам морали, но сейчас успех дела был важнее.

Сэм, избегая смотреть на тело, лежащее на полу, оделась в черный костюм на мольтоновой подкладке. Марвин разыскал на свой рост только один костюм флюоресцирующего фиолетового цвета и стал похож на ассистента мистера Спока. Они позвали Джема и Лори, чтобы ребята выбрали себе одежду, но предупредили, чтобы они не смотрели на то, что лежит на полу. Мальчики набросились на костюмы сноубордистов. Джем запал на брюки, которые были ему велики на три размера, полярную шапочку и на необъятный желто-красный джемпер, а Лори выбрал костюм из ткани гортекс цвета электрик.

– Скромненько, – одобрил Герби и потеребил усы.

Они заставили Рут надеть плотный анорак цвета бордо. «Это кровавый цвет», – запротестовала старая дама, но ее никто не стал слушать.

– А этикетки! Сорвите же этикетки! – крикнул Лори, когда они собирались выйти на улицу.

Разглядывая прохожих, они спускались по Мэйн-стрит. После многочасовой ходьбы в белом безмолвии гор шум, яркая толпа, звук подъемников казались неуместными и почти враждебными. Трудно было поверить, что на этой веселой лыжной станции они преследовали шайку живых мертвецов. Из хрипящего громкоговорителя на полную мощь разносилось звучание диксиленда Вдруг Лори ухватил Джема за руку:

– Послушай, мужик, а ты умеешь кататься?

– Конечно. Дед никогда не скупился на мои шикарные каникулы на самых классных лыжных курортах… Для торговца металлоломом он был не так уж прост.

– Ну и дурак же ты, Джем. Ты ведь мог ездить по линии центра социальной помощи.

– Угу, мы однажды так ездили за грибами. А ты?

– Что – я?

– А ты как?

– Однажды мы ездили в горы с родителями. Все необходимое отец брал напрокат. Мать…

Голос Лори задрожал, и он умолк. Он вспомнил свою мать, которая не хотела выходить из машины. Опять упилась до смерти, подумал он тогда. И ошибался только наполовину. Его воспитал говорящий и двигающийся труп. Чтобы закончить фразу, ему пришлось сделать над собой усилие:

– Мама не захотела кататься, и мы пошли с папой. Он был такой огромный, и все на него пялились, да и негров там было немного, мне даже казалось, что на этом проклятом белом снегу только мы и были видны. Ну а потом я без конца падал, и мы вернулись, – мрачно закончил Лори.

– О чем вы там, парни? – с улыбкой спросила Саманта.

– Так, ни о чем, – ответил Лори.

И это было правдой. Те времена, когда у них были семьи, давно прошли, завершились, канули в Великое Ничто.

Они решили перекусить и завернули в «Альдо».

– Готов обменять Лори на гамбургер! – закричал Джем, вдыхая запах лука, кетчупа и жареного мяса.

– А Мак-Мюллены с радостью отдали бы гамбургер, только чтобы сожрать тебя! – огрызнулся Лори.

– Ну что ты, Лори! – направляясь к свободному столику, одернула его Саманта. Она с неудовольствием ощутила себя руководительницей детского лагеря отдыха.

И подумать только, что она приехала провести несколько денечков в любви и покое с Герби… Нельзя сказать, что все эти дни они были очень близки. Она нежно пожала Герби руку, а он бросил на нее косой взгляд старого бизона, который ненавидит внешние проявления чувств.

Бадди умирал с голоду. Неужели Аньелло никогда не подкрепляется? Он шел за ним через всю деревню, а теперь вот, надувшись и засунув руки в карманы, лейтенант возвращался обратно. И, о чудо! Наконец-то он остановился перед вывеской «Альдо» и толкнул дверь!

У Аньелло болел живот. Он проглотил две таблетки, запил их стаканом минеральной воды и заказал порцию пиццы «банан с майонезом». Сидя перед стойкой, спиной к залу, он мог видеть всех входящих и выходящих в зеркале, висевшем над барной стойкой. Этот подонок Коул тоже здесь, нет никакой возможности от него отделаться, приклеился как банный лист! Аньелло пренебрежительно фыркнул и принялся за обжигающую пиццу.

Бадди уселся за маленький столик в темном углу. Не заглядывая в меню, он заказал двойную порцию жареного картофеля, блины с кленовым сиропом и говяжью отбивную на косточке. И порцию джина с вермутом, и бутылочку своего любимого пива «Bud». Co вчерашнего дня он ничего не пил, а потому ощущал некоторую слабость. Вытянул вперед руку: она дрожала. С джином дело пойдет лучше. С двумя-тремя порциями джина.

Продолжая насыщаться, он рассеянно взглянул на двух татуированных бугаев, сидевших напротив него. У более толстого и бородатого была бейсболка с тремя «К»[37], другой носил майку цветов американского флага.

Аньелло положил еще немного майонеза на свою пиццу, одновременно отметив, что оба здоровяка насмехаются над манерами Коула. Можно подумать, что этот остолоп не может есть как все остальные, нет, ему надо корчить из себя шута…

– Педик-педик-педик…

Услышав их припев, Бадди поднял голову. А-а, это толстяк в звездной майке. Ему даже показалось, что этот боров подмигнул. Но, вероятно, это ему показалось, успокоил он себя и вернулся к своим блинам.

– Педик-педик-педик…

Опять это бормотание! Ну, ясно, этот тип обращается к нему.

– Вы хотите меня о чем-то спросить? – любезно осведомился Бадди.

Оба толстомясых захихикали, как смущенные девственницы.

– Ты о чем-то его спросил, Билл? – жеманно промурлыкал бородач.

– Ах нет, я так боюсь подцепить СПИД! – ответил Билл тоненьким голоском.

«Все это напоминает эпизод из порнофильма „Деревенская фантазия"», – подумал Бадди, добросовестно отправляя в рот очередную порцию блинов.

– Знаешь что, Билл? Мне кажется, что ты приглянулся мисс…

Они зашлись хохотом, брызгая слюной и хлопая себя по ляжкам.

Бадди отпил немного джина и улыбнулся.

– Что случилось, девчонки? У голубков что-то не ладится? Бородатой толстухе захотелось чего-то новенького?

Бородач вскочил, опрокинув стул.

– Ты чего плетешь, потаскуха?

– Ой! Какая прелестная бейсболочка, а что значат эти буковки? Konnard Kompletement Kon?[38]

– Педик-шлюха, ты поплатишься за свои слова…

Тот, кого звали Билл, хрустнул пальцами и тоже вскочил.

– На колени! И проси прощения!

Бадди вздернул брови, его вилка застыла в воздухе.

– На коленях? Ну, это уже будет стоить сто долларов, дорогуша.

Билл испустил приглушенное рычание, сжал кулаки и прыгнул вперед, но тотчас отступил, потому что вилка Бадди была опасно направлена на его правый глаз.

– А-а-а-х-х-х! Он меня а-р-р-х-х-р…

– Чертов мешок дерьма! Я убью тебя! – изрыгнул бородач, бросаясь на Бадди с ножом в руке. – Я ножом раскрою твой чертов пидорский зад, я отрежу тебе…

– Что там происходит?

Марвин встал. В глубине зала поднялся страшный шум. Громила вопил, его лицо было окровавлено, из щеки торчала вилка; огромный бородач пытался поймать мужика в желтом, который бегал между столиками, все опрокидывая на своем пути…

– Мы пойдем посмотреть! – сказал Джем и вскочил со своего места.

Они с Лори удрали. Саманта, чтобы успокоить Рут, положила ладонь на ее худое запястье.

– Это просто потасовка, ничего страшного.

– Этим займется Кетер.

– Что вы сказали?

– Кетер займется этим. Он здесь, я только что его видела.

– Кетер? Тот мужчина из казино?

– Кетер это Кетер.

Сэм не успела задать следующий вопрос, потому что крики усилились, посетители требовали возврата денег, дети плакали, раздавались звуки затрещин.

– Вызовите полицию!

– Дети, быстро под стол!

– Господи, уберите ногу из моей тарелки спагетти!

– Этот человек ранен, разойдитесь, я помощник ветеринара, разойдитесь!

– Спокойно, без паники, ситуация под контролем!

– Засранец-подойди-сюда-я-раскровавлю-тебе-твойсволочной-зад-малахольного-педика!

– Ух ты! Смотрите, как она возбудилась, эта толстая метелка!

Уилкокс тоже поднялся.

Этот голос…

Он сложил руки рупором и прокричал, перекрывая шум:

– Коул, Бадди Коул!

– Кто в нем нуждается? – откликнулся верзила в ярко-желтом, который перепрыгивал в тот момент через стол.

– Черт! Бадди, что вы там вытворяете?

– Тренируюсь к рождественскому бегу с препятствиями…

Аньелло, положив руку на рукоятку пистолета, напряженно всматривался в зеркало. Вот поднялся шериф-индеец, да они все тут собрались, вон там, в уголке, за растениями! Оба парнишки, нудилы фэбээровцы и бабуся, взятая в заложники. О, черт подери, они ее силой удерживают! Надо просто следовать за ними, и они приведут его к своему логову… Ну, наконец-то он станет капитаном!

Бадди прошелся по чьим-то пальцам, опрокинул какого-то старика, два табурета, сервировочный стол, груду тарелок и оказался перед Уилкоксом. За ним следовали два разъяренных официанта и бородатый верзила с безумными глазами. В правой руке он держал нож, а в левой – бутылку с отбитым горлышком. Уилкокс поднял руку:

– Всем успокоиться!

– Обожаю вас, Герби, когда вы вот так выступаете, – ввернул задыхающийся Бадди, спрятавшись за его спиной.