Зона тьмы (№1) - Мрак над Джексонвиллем

Мальчишки разом обернулись. На них, спокойно облизывая вафельный рожок с мороженым, смотрела Френки в зеленом хлопчатобумажном платье в обтяжку.

– Это из-за убийств, – смущенно пробормотал Джем, совершенно позорно растерявшийся под взглядом ее зеленых миндалевидных глаз, – мы уже думали, мы боялись, что вдруг…

– Что вдруг это меня опустили…

– Опустили?

– Ну да, опустили – точно так же, как ты опускаешь ненужное тебе место на пластинке: пшш – и все; теперь слушаем другую песенку; должно быть, ты, малыш, не так уж часто бываешь на дискотеках.

– Да, нечасто, – согласился Джем, ни разу в жизни не переступавший порога дискотеки.

Тут в разговор вмешался Лори:

– А вы, наверное, не так уж часто бываете в кино: видок у вас такой, словно последних тридцати лет на свете вовсе не бывало…

Френки расхохоталась:

– Ты прав, малыш. Но мне так нравится. А я всегда делаю только то, что мне нравится.

Говоря это, Френки подошла к Даку – тот поспешно сосредоточил все свое внимание на какой-то возне с разводным ключом.

– А почему вы решили отдохнуть именно здесь? – спросил Джем. – Место-то у нас тут совершенно никудышное!

– Мне непременно нужно, чтобы в Вегасе обо мне и думать забыли. А для этого нужно уехать как раз в какую-нибудь Богом забытую дыру.

– Вам, что ли, фараоны на хвост сели? – спросил вдруг заинтересовавшийся Лори.

Дак, подняв голову, бросил на него явно неодобрительный взгляд. А Френки, ни капельки не рассердившись, по-прежнему улыбалась.

– Любишь фисташковое мороженое?

Она протянула ему свой рожок:

– Ну бери же; оно тебя не укусит, к тому же СПИДа у меня нет. А на хвост мне, как ты говоришь, сели отнюдь не фараоны, а, увы, кое-кто похуже. Один дурак со стволом, вообразивший себя невесть каким мафиози. Видишь, до чего доводят дурные знакомства?

И она своей очень белой рукой обвела пыльное шоссе, мотель, аптеку-закусочную, небо – голубое и совершенно пустое, словно превратив их тем самым в какую-то жалкую опереточную декорацию.

Потом, промокнув бумажным носовым платком губы, спросила:

– Так, значит, в вашем милом городке бродит на свободе какой-то маньяк-убийца?

Дак решительным жестом захлопнул капот машины. Джем все-таки пренебрег этим внезапным вмешательством в их разговор:

– Ну да; старая рига вся залита кровью. И там полно фараонов.

– А еще там лежит отрезанный палец с обручальным кольцом… – покраснев до ушей, «небрежно» добавил Лори.

Дак кашлянул:

– Хватит, ребята; кончайте докучать мисс Френки своей мрачной болтовней.

Лори остолбенел от изумления, ибо он-то впервые имел удовольствие лицезреть обновленного Дака. Френки прыснула со смеху, потрепав Дака по коротким вьющимся волосам:

– Вот уж чокнутый так чокнутый.

Возле стоянки резко затормозила машина. Из ее окна махнула в их сторону огромная рука мистера Робсона.

– Лори! Слушай, Лори, мы с твоей матерью совсем забыли, что должны съездить посмотреть кое-что в Лас-Крусез. Там сейчас торговая выставка. Так что мы туда сейчас и съездим, о'кей? А ты до вечера побудешь с Джемом; слушай, Джем, приюти на сегодня Лори, я не хочу, чтобы он торчал дома совсем один, когда в городе такое творится. Спасибо; увидимся вечером!

Он помахал своей огромной и черной, будто гагат, рукой, и тут же машина отъехала на полной скорости. Лори выглядел очень растерянным. И дураку было ясно, что отец навешал ему лапши на уши. Просто они с матерью отправились в какое-то такое место, куда не хотели брать его с собой. Джем обнял Лори за плечи:

– Ладно, пойдем постреляем по мишеням за клеткой с кроликами. Пока, Дак; пока, Френки.

– Пока, дорогие мои; смотрите будьте умницами, иначе запросто рискуете угодить в кастрюлю местного людоеда… – сказала Френки, посылая им воздушный поцелуй.

Джем пожал плечами. Классная все же девчонка! Он по привычке направился к кладбищу, Лори – следом за ним. Сейчас они быстренько доберутся до дома, и, как только Лори начнет стрелять, он сразу же забудет все свои проблемы.

Однако, оказавшись перед ослепительно белой кладбищенской стеной, Лори внезапно застыл на месте:

– Я не хочу идти через кладбище!

– Слушай, Лори, мы сэкономим на этом добрых четверть часа; ну же, идем, нельзя быть таким трусом!

Лори замер в нерешительности. У него вдруг возникло такое ощущение, будто Френки смотрит ему в спину. А стало быть, придется лезть.

– Ладно, приятель, о'кей; где перелезаем?

– Вот здесь, – ответил Джем, цепляясь за свисавшую со стены ветку клена; буквально одним движением он подтянулся и мгновенно оказался на стене. Затем наклонился к Лори и помог ему тоже взобраться наверх.

Сидя верхом на кладбищенской стене, Лори со страхом смотрел на аккуратно подстриженную траву там, внизу. Что ни говори, а все же кладбище – это такое место, где полно мертвецов. А среди них, между прочим, и Пол Мартин. Закрыв глаза, он спрыгнул вниз. Когда ноги его коснулись земли, он подумал, что это все равно, как если бы они коснулись трупов, лежащих под ней. Джем посмотрел на него в полном отчаянии:

– Так мы идем? Следуй за мной по пятам.

– Ну да, конечно.

Джем, пригнувшись, зигзагами пустился бежать меж надгробий, выступавших из земли словно расшатавшиеся от старости зубы какого-то великана. Лори бросился за ним. Вообще-то вот так нестись через кладбище было довольно забавно. Похоже на компьютерную игру. Заметив, что Джем вдруг засел за каким-то серым гранитным камнем, Лори буквально одним прыжком присоединился к нему.

Прямо перед ними возвышалось большое черное надгробие. Сверкающий параллелепипед с острыми гранями. Джем молча указал на него подбородком. Лори все тотчас понял:

– Он лежит там?

– Да; во всяком случае то, что от него осталось… – прошептал Джем.

Лори медленно подошел поближе и молча прочел позолоченную надпись. Со стороны баптистской церкви раздались звуки колокола, неспешно в тиши воскресного утра ударившего одиннадцать раз; затем их повторил колокол методистского храма, а потом – набор точно настроенных колоколов католической часовни исполнил свою механическую мелодию. Неожиданно поднялся горячий ветер, взметая в воздух опавшие листья и клубы пыли на аллеях. Черное надгробие сверкало на солнце. В нем нет ничего… милосердного, подумал Лори; ничего такого, что наводило бы на мысль о вечном покое. Он бы даже сказал, что речь здесь идет отнюдь не о могиле, в которой кто-то с миром упокоился, а о каком-то военном захоронении – этаком черном вместилище смерти, похожем на те саркофаги, с помощью которых производят захоронения ядерной энергии.

Джем похлопал его по плечу:

– Вот видишь, приятель, – могила как могила…

– Нет, – четко произнес Лори, – это не могила, это – бункер.

– Ну что ты такое плетешь?

– Да, бункер; бункер, который мешает Полу вылезти наружу и задушить нас с тобой. Вот что это мне напоминает. И я очень рад, что его там заперли.

– Пол, между прочим, УМЕР! Теперь это уже всего лишь жалкая кучка костей.

Джем схватил друга за плечи и яростно встряхнул его. Лори ничего ему больше не сказал – молча развернулся на сто восемьдесят градусов, оказавшись, таким образом, перед старинной могилой в виде часовенки.

Створка проржавевшей решетки слегка раскачивалась на ветру. Незапертая.

– Черт возьми, она же всегда была закрыта на ключ! – удивился Джем, подходя поближе.

И невольно вскрикнул от изумления.

Голова ангела бесследно исчезла. А некогда голубые стены часовенки были осквернены непристойными надписями и вымазаны страшно вонючими экскрементами. Бронзовое распятие на вершине маленького алтаря оказалось перевернутым вверх ногами – так что Иисус невидящими глазами смотрел на них снизу вверх. На всех стенах красной краской было намалевано одно и то же слово: «Зло». Десятки этих мерзких слов переплетались между собой, начертанные чьей-то резкой, но уверенной рукой.

Лори это явление сильно озадачило. Ведь тот, кто сделал такое, должно быть, был либо очень несчастен, либо охвачен жутким гневом. Однако в любом случае – что называется «не в себе». И он легонько потянул Джема за рукав.

– Пора нам уйти отсюда… – тонким голосом прошептал он.

Остолбеневший Джем кивнул. Кто же мог так разорить и загадить такую очаровательную древнюю могилу? Однако мысль о том, что их сейчас вполне могут застать возле нее и обвинить в содеянном тут безобразии, быстро привела его в чувства. Уже готовый вновь броситься бегом, он обернулся к Лори, но Лори смотрел на него как-то странно.

– Слушай, приятель, а ведь здесь пахнет вовсе не краской…

Лори, похоже, пребывал в состоянии транса, и Джем с каким-то странным ощущением ждал, что же он скажет дальше, – словно заранее это знал, но вовсе не хотел услышать.

– Здесь пахнет кровью.

Джем мгновенно понял, что Лори прав. Этот отвратительней, какой-то металлический запах – не что иное, как запах свежей крови; голубые стены часовенки расписаны кровью – кровью пополам с дерьмом.

Не сговариваясь, они дружно вновь бросились бежать, в поистине рекордное время достигли кладбищенской стены и оказались уже снаружи, напротив того самого пустыря, где Дед хранил свои проржавевшие сокровища.

Солнце было в зените, и обломки старых машин сверкали всеми цветами радуги, издавая привычный запах раскаленного металла и почти плавившейся на жаре резины; в траве неутомимо стрекотали кузнечики – уж им-то было совершенно все равно, что там творится в Джексонвилле. Легкий, пахнущий жасмином ветерок взлохматил мальчишкам волосы, попутно осушая струившийся по их лицам пот, и Джем облегченно вздохнул. У него было такое ощущение, словно он вырвался из какого-то кошмарного сна и вновь обрел привычный ему мир. Где-то лаяла собака, а с веранды, на которой Дед копался со своими радиоприемниками, смутно доносились обрывки какой-то мелодии.

Друзья молча отправились на задворки, где, собственно, и располагалось их стрельбище. Мишень – совсем уже проржавевшую железную фигуру ковбоя – Дед повесил на ветку смоковницы; со скрипом и лязгом она раскачивалась на ветру. Ковбой, на котором местами еще сохранилась красная и желтая краска, пристально смотрел на них безнадежно глупыми глазами, продырявленными сотнями пуль; он все еще потрясал зажатыми в обеих руках револьверами, а на лице его играла полная ненависти улыбка. То место, где находилось сердце, было обведено черным кружком. Джем направился к дому:

– Схожу за карабином.

Оставшись один, Лори показал язык жестяному ковбою, успокоенно вздохнул, оглядев залитые солнцем задворки, затем наклонился к клетке с кроликами. Толстая крольчиха с постоянно подрагивающим розовым носиком смотрела на него, стоя в окружении своих малышей. Ее белая шкурка казалась очень мягкой, и Лори захотелось погладить ее. Он протянул крольчихе травинку, та осторожно приняла ее у него из рук. Лори улыбнулся:

– Ну что, толстушка, все в полном порядке?

– Ненавижу тебя, мерзкий негр, – ответила окруженная малышами крольчиха, поднимая на Лори горящие злобой глаза.

Пораженный, мальчик отскочил подальше от клетки. Крольчиху он явно больше не интересовал: теперь она мягкой лапкой раздавала тумаки своему потомству. Лори потер себе затылок. Кролики вообще-то обычно не разговаривают – разве что в «Алисе в стране чудес». Да и там они не произносят подобных вещей: «Ненавижу тебя», да еще так злобно. Он обернулся, услышав, что возвращается Джереми с карабином и пулями. Джереми тоже склонился к клетке:

– Что, решил на досуге поболтать с Мэрилу? Привет, Мэрилу, все в порядке?

Лори хотел было оттащить его от клетки, однако ничего особенного не произошло. Мэрилу подставила сосочки своим малышам, в траве безмятежно стрекотали кузнечики, легкий ветерок осушал выступивший у него на лице пот. Он хотел было рассказать обо всем Джему, но тут же передумал. Даже Джем в такое поверить не сможет. Чтобы кролик вдруг принялся разговаривать – и конечно же только с ним, с Лори. Говорящий кролик. Кролик, исполненный ненависти. Он ощутил вдруг у себя в желудке какой-то тяжелый ком – признак тревоги. Да, стоит, пожалуй, сознаться хоть самому себе: эта четвероногая мамаша не на шутку напугала его.

Джем протянул другу карабин:

– Честь произвести первый выстрел предоставляется тебе!

Лори машинально приложил карабин к плечу. Ему было очень неприятно стоять спиной к Мэрилу, от этого все нервы у него собрались в комок. Он тщательно прицелился в болтавшуюся на ветке фигурку ковбоя, затем – в последний момент – резко развернулся, чтобы застать врасплох Мэрилу.

Крольчиха пристально смотрела на него своими красными глазами, расплывшись в улыбке, – так что стали видны ее длинные зубы, от которых исходила какая-то мерзкая вонь.

Не успев даже сообразить, что он такое делает, Лори выстрелил; пуля ударилась о решетку и отскочила в сторону, Мэрилу с крольчатами мигом устремились вглубь клетки, в ужасе сбившись там в кучу. Джем подскочил к Лори, быстро схватил карабин за ствол и пригнул его дулом к земле.

– Лори! Ты что – спятил?

Похоже, он сильно рассердился и совсем растерялся. Лори попытался было что-то сказать, но у него ничего не вышло. Ну как объяснить, что какому-то жалкому кролику удалось довести его до такого состояния? Внезапно он заплакал – навзрыд, захлебываясь слезами. Джем, бессильно опустив руки, смотрел на него в полном недоумении:

– Да что случилось, Лори?

Швырнув карабин на землю, Лори бросился бежать – заливаясь слезами и одновременно сгорая со стыда. Он бежал не разбирая дороги, прижав локти к бокам, а сердце у него в груди колотилось как бешеное. Так он бежал до самого дома; добежав до дверей, остановился, с трудом переводя дыхание. И только тогда вспомнил, что родители уехали, а у него нет ключей.

На цементной дорожке раздались чьи-то шаги. Это был Джем – он бежал следом за ним и теперь обливался потом. Джем молча замер в нескольких шагах от Лори. Тот уже не плакал; ему стало легче оттого, что он так долго бежал, – теперь уже его не мучил тот ужас, что охватил его возле клетки с кроликами. Он закрыл глаза и мысленно пообещал себе никогда больше не думать о Мэрилу. Ну разве что в том случае, если из нее сделают рагу.

Лори так и стоял, закрыв глаза. Джем не знал, что и делать. Внезапно у него возникло такое ощущение, будто кто-то за ним следит, и он резко поднял голову. Наверху, в окне второго этажа, метнулась какая-то тень – это он точно успел заметить. Очертания ее весьма основательно напоминали фигуру миссис Робсон. Значит, родители Лори ему солгали. На самом деле они были там, в доме, только вот Лори им почему-то сейчас совсем не нужен. Да, Лори оказался прав: что-то у них в семье не ладится. Наверняка из-за этого он и нервничает так сильно.

Джем подошел к другу. Лори раздраженно вытер глаза и шмыгнул носом. Нужно срочно придумать что-то способное разрядить обстановку, подумал Джем.

– Хочешь мороженого? – веселым тоном спросил он.

Лори изо всех сил пнул ногой валявшийся перед домом камешек, затем произнес:

– Конечно; почему бы и нет?

И они отправились в центр города, дружно притворяясь, будто с интересом обсуждают предстоящий баскетбольный матч.

А тем временем в окне второго этажа некая тень – пристально, с бесконечной тоской – смотрела в их удалявшиеся спины.

Биг Т. Бюргер с недовольным видом осматривал свою руку. Царапина, которую он получил прошлой ночью, горела и страшно чесалась. Рана вздулась, почернела и сильно загноилась. Намного сильнее, чем это бывает с обычными порезами. Слегка нажав пальцами на кожу возле раны, он ощутил острую боль. Похоже, заражение – и оно охватило уже все предплечье. Пальцы раненой руки двигались с большим трудом. Биг Бюргер решил, что, наверное, эту рану нанесли ему каким-то ржавым предметом. Нельзя было допустить, чтобы инфекция распространялась и дальше.

Он отправился в ванную, взял обычную безопасную бритву и методично сделал множество надрезов вдоль всей раны. Оттуда мгновенно брызнула черная, пополам с гноем, кровь и крупными каплями закапала в белую раковину умывальника, а Биг Бюргер, ни малейшего внимания не обращая на боль, с силой стал надавливать на края раны, наблюдая, как оттуда толчками вырывается гной. Когда наконец рана показалась ему достаточно чистой, он промыл руку холодной водой, затем пошевелил пальцами. Их почти полная неподвижность совершенно прошла, сменившись хорошей, четкой болью. Опухоль с руки, похоже, спала, рана выглядела красной и чистой. Одной рукой он отвинтил пробку флакона с девяностоградусным спиртом, который хранил в своей аптечке, и решительным движением вылил на рану почти половину его содержимого – от острой боли закрыв глаза. От выпачканной гноем и черной кровью раковины исходил довольно мерзкий запах. Биг Т. Бюргер до отказа открыл кран – мощная струя холодной воды быстро промыла раковину, и мерзкий запах исчез. Ну вот – дело сделано.

Он перевязал руку чистым бинтом, вернулся в гостиную и, решив прогуляться, дабы узнать, все ли в порядке в городе, натянул на седую голову старую зеленую каскетку.

6

Когда Биг Т. Бюргер ввалился в комиссариат, Уилкокс старательно заглатывал залитый студенистым соусом бутерброд, запивая его холодным пивом. Негромко бормотало радио – что-то очень сердитое по поводу столкновений манифестантов с силами порядка в пригороде Фармингтона. Слышно было, как шипят «коктейли Молотова». С грацией танка распахнув дверь, Биг Т., подбоченившись, навис над Уилкоксом и громоподобным сержантским голосом перекрыл звуки радио:

– В городе что-то не так, шеф?

– Не понимаю, о чем ты, – опасливо вгрызаясь в кусок похожего на резину цыпленка, ответил Уилкокс.

– Я видел Мидли. Еще два убийства?

– У Мидли язык как помело. Хочешь кофе?

– Я хочу знать, что происходит.

Уилкокс вздохнул, разглядывая остатки выращенного на гормонах цыпленка под ломтиком помидора. Нет на свете людей упрямее отставных сержантов морской пехоты. Не иначе как их производят путем скрещивания с бульдогами. Он швырнул остатки сандвича в мусорную корзинку.

– Мы по уши в дерьме, Биг Т. Завтра явятся федеральные агенты.

Биг Т. едва не сплюнул на пол, но вовремя вспомнил, что он в полицейском участке.

– Черт возьми, шеф, мы и сами сумели бы справиться!

– Тебе семьдесят пять, Биг Т. , ты заштопан со всех сторон, меня тяготят мои сорок восемь и двадцать кило лишнего веса, а Бойлз в жизни ни в кого не стрелял. И ты считаешь, что мы – серьезная сила против этих психов? Пива хочешь?

Никак не отреагировав на это предложение, Биг Т. упрямо гнул свое:

– С чего вы взяли, что их много?

– Три убийства за тридцать шесть часов. В одиночку так не напакостишь. Их по меньшей мере двое.

Биг Т. Бюргер вздохнул:

– Я очень любил Верну. Забавная она была. Славная девчонка.

Он замолк, увидев, что входит Бойлз. Тот механическим движением поприветствовал его, потом откашлялся:

– Что будем делать вечером, шеф?

– Не стоит сеять панику. Мне бы не хотелось, чтобы какой-нибудь нервный гражданин пальнул в соседа по лестничной площадке, вышедшего прогулять свою псину. Ты поедешь на одной машине, Мидли – на другой. Патрулируйте всю ночь. Попроси Бена помочь вам. Я буду сидеть здесь.

– А Чарли Хоумер? – спросил Биг Т. – Как быть с ним?

– Пусть и дальше балдеет. С Флинном я договорился: на нем висит взыскание за превышение скорости. Мы его снимем. Я хочу, чтобы все это осталось между нами до приезда фэбээровцев, о'кей? Так что скажи Мидли – пусть он этот штраф снимет, снизит до минимума, изорвет на мелкие кусочки – словом, пусть закроет это дело, если дорожит мундиром.

– Сокорро хотел знать, что происходит, а парни из больницы сразу же все разболтают.

– Черт возьми, Стивен, достать ты меня решил, что ли? Наговори Сокорро чего угодно, свали все на несуществующих юнцов-мотоциклистов, лишь бы выиграть время. Здешняя деревенщина вооружена до зубов, и малейшая паника запросто перерастет в гражданскую войну, сечешь? Прижать к ногтю ту сволочь – или сволочей, натворивших все это, мы сможем только в том случае, если удастся сохранить порядок в городе.

– Шеф, если нужно, я могу покружить по городу на своем грузовичке, – предложил Биг Т.

Уилкокс улыбнулся – улыбка получилась усталой.

– Спасибо, Биг Т. Но выходить из машины запрещаю категорически. Ни под каким видом.

Биг Т. Бюргер порывисто пожал ему руку. Дело понемножку налаживалось. Он быстро ушел, спеша привести в порядок свой арсенал.

Уилкокс подавил отрыжку. Цыпленок, мерзость инкубаторская. Вот уже два дня ему кусок в горло не идет. Нервы, тревога. Причиной тому, конечно, эти психи, разгуливающие на свободе, но ведь дело не только в них. Он словно бы ждал чего-то; да, ждал – но чего? Уилкокс взял шляпу и направился к двери:

– Если меня будут спрашивать, я у Леонарда.

Бойлз кивнул, подождал, пока дверь закроется, и вытащил свою трубу. Накануне ему показалось, что один из пистонов плохо ходит.

Медленно, в каком-то всеобщем отупении, день катился к вечеру. Было душно – в такую жаркую влажную погоду обычно хочется хорошей грозы. Воздух дрожал над шоссе, творя миражи.

Голышом растянувшись на кровати, Френки изнывала от жары. Листала кинематографический иллюстрированный журнал, размышляя о том, явится ли вовремя этот недотепа Дак, чтобы отвести ее в кино. Боже, до чего этот парень красив! И такой странный… Впрочем, все они тут странные в этом захолустье. Если бы она не боялась Эдди, уехала бы тотчас же. Но ведь что-то ей здесь не нравится. Атмосфера какая-то давящая. Зловещая. Дело совсем не в Эдди. Лето здесь будто пропахло падалью…

Она замерла, так и не перевернув до конца страницу. Странно, такое ощущение, будто в голове прозвучал чей-то голос. Никогда тебе отсюда не уехать. Она глубоко вздохнула и перевернула страницу. Вспомни. На какую-то долю секунды пальцы судорожно впились в журнальный лист. Это еще что за штучки? Теперь она от слуховых галлюцинаций будет кайф ловить? Черт, покруче, чем от героина, что давал ей Эдди! Твердо решив прогнать черные мысли, она бросилась в ванную и встала под душ, до предела отвернув кран с холодной водой. И речи быть не должно о том, чтобы так распускаться. Берегись, Меланхоличный Дак!

Когда Уилкокс пришел к Леонарду, Джем и Лори были уже там. Усевшись на землю под верандой, спинами прислонившись к стене комнаты Джема, они листали старые комиксы. На другом конце веранды Леонард за импровизированным длинным столом заканчивал покрывать лаком корпус приемника 1918 года выпуска – из красного дерева.

– Ну, что нового? – не поднимая головы от работы, спросил он.

– Верна Хоумер и Дуглас Арройо… их нашли за старой ригой, – коротко ответил Уилкокс, покосившись в сторону ребятишек, – те, казалось, с головой ушли в чтение.

– И в результате?

– И в результате я вызвал федеральных агентов. Отвратительное дело, ты и представить себе не можешь, насколько отвратительное.

Микроскопическое количество лака пыталось подтечь – Леонард подхватил его кончиком кисти.

– Что вы имеете?

– Ровным счетом ничего. По-моему, здорово смахивает на работу накачавшихся ЛСД оригиналов – в духе Чарли Мэнсона с его бандой.

– Разве такие штуки все еще в моде? – как всегда спокойно спросил Дед.

Уилкокс безрадостно усмехнулся:

– По статистике, наркоманы совершают в среднем одно убийство в час. Нет, из моды это еще не вышло. Так или иначе, но я не представляю, кто, кроме накачавшихся наркотиками парней, мог бы натворить такое; это невообразимо, Лен, – все вокруг… Бедная малышка Верна, если я поймаю этих негодяев…

Леонард выпрямился.

– Собираешься ввести комендантский час?

– Нет, я не хочу никого тревожить. Мы не стали разглашать происшедшее. Чарли напичкали снотворным, а о Дуге и беспокоиться некому. Парни, которые это натворили, сейчас, должно быть, укрылись где-нибудь в сьерре. Всю ночь мы будем патрулировать. Льюис считает, что они, возможно, некрофилы или что-то в этом роде, какая-нибудь секта идиотов… На телах обнаружили кое-что от какого-то трупа.

– Какого-то другого трупа? – спросил Леонард; глаза у него заблестели.

– Именно. Похоже, убийцы таскают с собой куски трупов. Зачем – черта с два тут что поймешь.

Джем и Лори одновременно перевернули очередную страницу с иллюстрациями. Картинки в журналах, казалось, совсем их заворожили. Может, они вообще не заметили, что пришел Уилкокс?

«Удивительно, до чего же все-таки мальчишки способны отрешиться от внешнего мира», – подумал Уилкокс, вытирая пот на затылке. Леонард, положив кисть, прищурился и внимательно посмотрел на него:

– Налить тебе пива?

– Не откажусь…

Оба пошли на кухню, хлопнула дверца холодильника. Лори повернулся к Джему, они переглянулись.

– Скоро фэбээровцы приедут… – прошептал Джем. Это было даже лучше, чем какое-нибудь кино, – это было взаправду.

Послышались шаги мужчин – они возвращались на веранду; Лори поспешно перевернул страницу своей «Вампиреллы». Ему не терпелось посоветоваться с Джимми, вывести числа всех событий дня. Что бы там Джем ни говорил, Джимми все-таки неплохой советчик.

– Ладно, мне пора, спасибо за пиво, – резко сказал Уилкокс; он был явно озабочен.

– Не за что. Ты знаешь, что в любое время можешь сюда зайти.

– Ну да. Уэс и Эмма звонили, хотели узнать, когда можно будет похоронить девочку.

– И что?

– Я сказал, что сначала нужно закончить обследование. Было слышно, как Эмма изо всех сил старалась не разреветься. Господи, она ведь говорила о своей девчонке, Леонард, – о своей убитой девчонке, которую Льюис разделал в морге на кусочки.

– А как он поступил с мозгом?

– Что? Понятия не имею, с чего ты вдруг? Коллекцию, что ли, собираешь?

– Нет, просто подумал о том, разрушает ли он мозг, только и всего.

– Спроси у него самого. Ладно, я пошел.

После того как Уилкокс ушел, мальчики долго сидели и тихонько что-то обсуждали. Потом внезапно перед ними возник Дед – стоял, уперев руки в бока.

– Уже поздно; Лори, тебе пора домой.

Джем вскочил:

– Я провожу его немножко.

– Хорошо, только нигде не задерживайся.

Когда они вышли, было еще светло, но теперь казалось, что сумерки сгущаются с каждой секундой. Город скрыли тучи – черные снизу. Джем и Лори быстро шли вдоль кладбищенской ограды.

– Сейчас дождь пойдет, – быстро произнес Джем.

Ничего не сказав об этом вслух, они решили сделать большой крюк, чтобы не пробираться меж могил, срезая путь.

Лори пошел быстрее. Родители, должно быть, ждут его. Вот лицемеры! Сколько бы они его ни целовали, он все равно прекрасно понимал, что все это – фальшь. Ничего он им не расскажет про Верну и Дуга, не дождутся! Неудивительно, что отец хочет развестись: мать день ото дня опускается все сильнее, красится невесть как, болтает невесть что – на ногах уже почти не держится. Лори с тревогой размышлял о том, догадывается ли Джем, что мать пьет. Их семья была одной из немногих прижившихся в этих краях черных семей, и он очень дорожил ее репутацией.

Небо рассекла беззвучная молния, молочно-белая вспышка осветила дорогу. На вершине кладбищенской стены, метрах в двадцати сзади, шевельнулась какая-то тень. И прежде, чем дети успели заметить ее, исчезла с каким-то хрустальным звоном.

Лори не мог заставить себя не думать о Поле Мартине, лежащем в гробу по ту сторону этой проклятой белой стены.

Пол Мартин был злюкой. Лори прекрасно помнил его сверлящий взгляд, насмешливый голос, не забыл, как жестоко тот раздирал на части насекомых. Может, за эту злобу Бог его и покарал? Взял да и направил на него светящийся космической энергией перст, и вся семья Мартинов понеслась прямиком на кладбищенскую стену? Лори раз и навсегда решил, что нет никаких оснований полагать, будто Бог – седой старик с белой бородой. И представлял его излучающим звездный свет металлоидным гигантом.

С головой уйдя в эти размышления, Лори споткнулся о пустую банку из-под пива, что заставило его поднять голову: Станция обслуживания была закрыта, неоновая вывеска погашена. Обычно Дак редко закрывал раньше девяти-десяти вечера. Он жил один, в маленькой комнате над гаражом. Родственников у него не было – подкидыш, до совершеннолетия он жил в чужих семьях.

Старый Хосе Альфонсо, его последний приемный отец, научил его своему ремеслу механика, а потом умер, завещав гараж Даку.

Вторая молния расколола ночь пополам – совершенно беззвучно. Лори прибавил шагу. Джем, засунув руки в карманы, – шагал впереди. На пустынной улице шаги детей звучали гулко. Луна спряталась за тучами. Вереница огромных машин, обычно сновавших по шоссе в Мексику и обратно, внезапно исчезла – черная лента дороги сверкала, будто змеиная шкура. Вдруг где-то позади раздался свист – три ноты.

Джем обернулся:

– Ты свистел?

– Нет, это сзади.

Сзади не было никого. Свист раздался опять – слева, по ту сторону стены, на кладбище. Первые такты какой-то песенки – Лори узнал ее сразу.

– «Джингл Белл»! Там кто-то насвистывает «Джингл Белл»…

– Ну и что, это не запрещается, – хладнокровно заметил Джем и пошел еще быстрее.

Внезапно на пути у него возникла какая-то фигура – испуганно вскрикнув, он оттолкнул ее.

– Смотри, куда идешь, мальчик! – проворчала морщинистая рожа Томми Уэйтса, кладбищенского сторожа.

Старый Томми спокойно закрыл ворота и удалился, насвистывая. Жизнерадостный ритм «Джингл Белл» растаял во тьме вместе с ним.

Лори заметил, что у него бешено бьется сердце. Он сглотнул и двинулся вперед, следуя по пятам за Джемом. Сзади, шагах в десяти, ловко балансируя на гребне кладбищенской стены, бежало нечто – темное и быстрое. Джем обернулся так резко, что Лори налетел на него.