Глава 12

— Привет! Что поделываешь? Только не говори, что я тебе помешал в самый ответственный момент! Ты хуже австралийского кролика! И Грег захохотал в трубку.

— Ты с Гаэль? Эй, Гаэль, высунь голову из-под одеяла!

— Она уехала на занятия, — проворчал Шиб, откладывая иглу, с помощью которой он только что завершил работу над Скотти. — А что, если я с кем-то другим?

— Да брось, у тебя никогда не было больше одной телки в год!

« Ошибаешься, старина. Новый Шиб— истинный сердцеед».

— Айша мне кое-что рассказала, — продолжал Грег. — Ну и вляпались вы!

— Это я уже понял,

— Знаешь, что я думаю?

— А ты знаешь, что тебе вредно думать?

— Кроме шуток, я думаю, что папаша Андрие с его замашками акулы большого бизнеса — как тот тип, который убивал шлюх в «Голливудской ночи», помнишь? — так вот, это наверняка он.

— Грег, речь идет не о героях фильма, а о реальных людях. О реальной маленькой девочке.

— Которая реально мертва, — закончил Грег. — Которая вышла из родительского дома совсем одна, чтобы прогуляться в лесу с Бемби. Говорю тебе, это он. Он ее изнасиловал и убил и от этого сошел с ума.

— Извини, у меня звонит мобильник. Наверное, это от них.

— Помни, что я тебе сказал! У меня хорошее чутье.

Шиб повесил трубку и взял мобильный телефон, лежавший на низком столике.

— Здравствуйте, я звоню насчет Скотти. Ноэми Лабаррьер.

— Я закончил работу, — сказал он, погладив по голове чучело пса. — Могу привезти вам Скотти в любое время.

— Отлично. Скажем, через час? Шиб взглянул на часы. 10.45.

— Отлично, я приеду.

Одеваясь, он прослушал автоответчик. Ни одного звонка. Очевидно, Андрие решил больше не прибегать к его услугам. Это неизбежно вызвало болезненный вопрос: под каким предлогом теперь увидеть Бланш? Можно, конечно, позвонить, чтобы узнать новости. Совершенно естественно справиться о новостях после того, что произошло. «Да, нужно немного подождать, а потом позвонить», — сказал он себе, зевая. Ему пришлось встать в шесть утра, чтобы «доработать» Скотти— изготовить резиновый муляж и натянуть сверху обработанную шкуру. Поэтому сейчас у Шиба слегка покалывало в глазах— от усталости и химикатов. Нужно выйти на улицу, чтобы немного прийти в себя.

Ноэми Лабаррьер полулежала в оливково-зеленом шезлонге у бассейна. На ней было переливающееся индийское сари в оранжевых тонах и изящные сандалии от Гуччи из тонких плетеных ремешков.

Она поднялась, увидев Шиба с продолговатой металлической коробкой в руках.

— О... это он? Это...

— Да. Хотите на него взглянуть?

— Здесь?.. Нет, лучше пойдемте в дом. Шиб отправился за ней.

Просторная гостиная с белой мебелью, пол из розового мрамора, стены обтянуты розово-оранжевой тканью. Две картины Вазарели, одна — Хупера, цифровой телевизор с колонками, груда журналов «Вог» на низком столике из розового дерева.

Ноэми казалась взволнованной, она обхватила себя руками за плечи, словно ей было холодно.

— Мне нужно что-нибудь выпить, — сказала она. — Я впервые...

— Лучше всего немного коньяка, — сказал Шиб.

— В самом деле?

Она наклонилась к инкрустированному шкафчику и достала резной хрустальный графин.

— Вы составите мне компанию? — спросила она.

— Мне капельку, спасибо, — сказал Шиб.

Ноэми взяла два коньячных бокала и наполнила их до половины. Один протянула Шибу, другой взяла себе и, отпив глоток, сказала:

— Ну, показывайте.

Шиб поставил бокал на журнальный столик и ловко открыл металлическую коробку. Скотти стоял на подставке, приподняв одну лапу и задрав хвост.

— О! Это...

Ноэми смотрела на своего любимца, схватившись за сердце. Она села и отпила еще коньяка.

— Просто удивительно... Он выглядит так, словно собирается поздороваться со мной, радость моя!.. О, боже, когда папа тебя увидит... — сказала она, обращаясь к собаке.

Потом, обернувшись к Шибу, добавила:

— Вы проделали превосходную работу, месье Морено.

Еще один глоток коньяка. Шиб тоже немного отпил из бокала за компанию. Он все еще чувствовал себя измученным после вчерашнего дня. Потом Ноэми поднялась и начала рыться в своей сумочке. Наконец она достала оттуда чековую книжку. Шиб протянул ей счет, который она быстро пробежала глазами, держа кончиками пальцев.

— Я забыла очки у бассейна. Хм, сейчас посмотрим...

Она отложила счет и, больше ничего не сказав, выписала чек. Ее веки собрались в складки.

— Муж мне сказал, что вы вчера заходили сюда с какой-то молодой женщиной. Это ваша невеста?

— Моя знакомая, — с улыбкой поправил Шиб, пряча в карман чек. — Забавно, что ваша подруга Виннифред спросила у меня то же самое.

— Винни?

— Да, мы столкнулись с ней в парке, — ответил Шиб.

— Что она там делала? Бедняжка вечно боится напороться на колючки.

— По-моему, она собиралась к вам в гости.

— Но меня не было дома! — воскликнула Ноэми.

— Наверное, поэтому она у вас не задержалась, — объяснил Шиб, поправляя прядь шерсти на голове Скотти.

Ноэми казалась растерянной. Потом поджала губы.

— Редкое имя — Виннифред, — добавил Шиб.

— Она немка по происхождению. Реми встретил ее во время делового конгресса во Франкфурте.

— А, она тоже работает в сфере финансов?

— Нет, она подавала кофе, — усмехнулась Ноэми. — Она была секретаршей одного из участников. Реми ее переманил к себе, во всех смыслах этого слова.

Ноэми слегка улыбнулась своей шутке.

— Но у них такой вид, словно они влюблены друг в друга, — сказал Шиб— король светской беседы.

— Поль считает, что Реми следует хорошенько подумать, прежде чем жениться на ней. Знаете, как это бывает... молодые женщины без денег часто увлекаются мужчинами постарше и побогаче... Должно быть, что-то генетическое...

Шиб вежливо улыбнулся. Ноэми слегка коснулась головы Скотти и быстро отдернула руку.

— Все же мне немного не по себе, — призналась она, — Он выглядит великолепно, но...

«Но он мертвый. Ты гладишь труп и понимаешь это».

— Боже, уже полдень! Через пятнадцать минут я должна быть на корте!

Шиб простился и направился к выходу. Высокая стена кипарисов скрывала от него усадьбу Андрие. Но он знал, что Бланш находится в доме, с другой стороны. Легкая тень набежала на густые листья. Он взял мобильник и набрал ее номер.

К телефону подошла Айша.

— Привет, это Шиб. Хотел узнать, есть ли какие-нибудь новости.

— Нет, нам ничего не нужно, спасибо, — ответила та.

— Перезвони мне на мобильник.

— До свидания.

Он уселся за руль «Флориды» и нажал на стартер, когда Ноэми Лабаррьер подошла к своей бордовой «Твинго». Он посигналил ей, проезжая мимо, и помахал рукой, прежде чем медленно тронуться с места.

Шоссе Д-9 извивалось среди сосен. Сбоку от него виднелся горбатый мост. Шиб подъехал ближе и увидел внизу речку. Он съехал на обочину, остановил машину и вышел.

Тропинка круто поднималась вверх к двум усадьбам, которые разделяло пространство метров в сто шириной. Сквозь густую листву Шиб различил элегантный силуэт дома Андрие и голубой бассейн Лабаррьера. Добраться туда можно всего за несколько минут. Да, не слишком безопасная местность. Отсутствие собак усугубляет дело. Может быть, Коста ночует в саду и у него есть оружие? Но в таком случае почему он ничего не услышал позавчера? Шиб внезапно вспомнил глазок, вмонтированный в косяк стеклянной двери Лабаррьеров. Дом был под охраной электронной сигнализации. Это надежнее любой собаки. Особенно во времена собачьх гекатомб, о которых говорил ветеринар. Дом Андрие наверняка оборудован чем-то подобным— этим и объясняется отсутствие прочной ограды.

Мобильник зазвонил, и Шиб быстро сунул руку в карман.

— Привет, это Айша. Я сейчас в прачечной. Тогда я не могла говорить— Бабуля стояла рядом со мной.

— Что у вас нового?

— У Андрие очень важный административный совет в Лондоне, и его не будет до завтра. Он очень волновался за Бланш, но она отказалась поехать с ним. Вчера вечером она ходила в часовню к Элилу и простояла там на коленях почти два часа. Я принесла ей шаль, но она как будто меня не увидела и не услышала. Андрие пошел за ней в десять часов вечера и увел в дом. Ночью я слышала, как она плачет. У Энис с утра разболелся живот, а эта зараза Аннабель опрокинула на диван банку с вареньем. Мне понадобился почти час, чтобы его очистить.

— А Шарль и Луи-Мари?

— Они на занятиях.

— Скажи, а Коста ночует в усадьбе?

— Иногда. В старом охотничьем павильоне. Но чаще всего он возвращается к себе в Шатонеф.

— Понятно. А Бабуля уехала?

— Да, наконец-то! Забрала к себе девчонок до завтра. Ей не хотелось оставаться с Бланш.

Шиб взглянул на часы. 12.30.

— А мальчишки когда возвращаются?

— Часов в пять вечера, а что? О нет, это слишком опасно!

— Что слишком опасно?

— Приезжать к ней.

— Но нужно же выяснить, кто это сделал, — пробормотал Шиб.

— Послушай, я знаю не слишком много, но не держи меня за идиотку!

— Что? Эй, подожди! Но связь прервалась. Итак, путь свободен.

Айша с явной неохотой открыла ему дверь. Ее тонкое лицо осунулось, а роскошный высокий узел волос съехал набок.

— Что вы хотите? — громко спросила она, впуская его, и Шиб краем глаза заметил Коста. Садовник, стоя на стремянке, подрезал ветки лавровых деревьев.

— Я бы хотел узнать новости о мадам Андрие. Ее муж сказал мне, что она не очень хорошо себя чувствует.

— Идите за мной. Я спрошу у мадам, сможет ли она вас принять.

Шиб отправился следом. У него было ощущение, что он снимается в пародийном телесериале, где все амплуа распределены с точностью до наоборот,

Айша оставила его в гостиной и ушла. Он услышал звуки электрического миксера — должно быть, орудовала кухарка.

— Что вы здесь делаете? Шиб обернулся.

Бланш смотрела на него, прислонившись к спинке одного из высоких кресел. Она была одета в строгий кашемировый костюм из ткани «пье-де-пуль», безукоризненно причесана и слегка подкрашена. Золотой крестик поблескивал на светло-серой блузке. Шиб почувствовал себя идиотом.

— Я пришел узнать, какие у вас новости.

— Ах вот как? Узнать, как чувствует себя бедная маленькая дурочка, которая совсем потеряла голову?

— Я не хотел вас беспокоить, — ответил Шиб, направляясь к дверям.

—Я не сказала, что вы меня побеспокоили. — Бланш подняла голову и в упор взглянула на него.

Шиб сказал себе, что нужно немедленно уходить, но вместо этого повернулся и приблизился к ней.

— Не так быстро, — тихо сказала Бланш, бросив взгляд в окно.

— Пригласите меня пообедать, и мы сможем поговорить.

— Я не голодна. К тому же наш последний совместный обед не слишком хорошо закончился.

Он почувствовал себя ничтожным. Нужно было уходить. Но он не мог. Не сейчас, когда она так близко от него. Когда он слышал ее участившееся дыхание. Когда его руки пылали от малейшего прикосновения к ней. Удивительно, как они не загорались... Почему она этого не чувствовала?

— Я больше не хочу вас видеть, — прошептала она.

Внезапно его руки похолодели сильнее, чем мертвое тело Элилу. Как они могли застыть до такой степени и не сломаться? Как она могла сказать ему такое — с этой дрожащей на губах улыбкой, от которой он едва не зашатался, словно корабль, потерявший управление?..

Он шагнул вперед, заставив Бланш отступить в сумрачный холл, где садовник уже не мог их видеть. В доме было тихо — лишь голоса Айши и кухарки доносились откуда-то издалека, из-за дверей, ведущих в нормальный мир. Шиб протянул ледяные руки к Бланш, положил их ей на плечи, привлек к себе. Она резко высвободилась.

— Оставь меня!

Обращение на «ты», в другое время доставившее бы ему удовольствие, сейчас резануло, как бритва. Он снова попытался обнять ее, но она дала ему пощечину— ее рука почти беззвучно ударила его по щеке, не причинив боли, потом, задержавшись на несколько мгновений, скользнула вдоль щеки, лаская ее. Шиб схватил ее за запястье.

— Я закричу!

— Вполне естественно для маленькой дурочки, которая совсем потеряла голову.

— Сам дурак!

Ну наконец-то хоть какой-то проблеск жизни! Шиб отпустил ее. Он вдруг почувствовал неудержимое желание быть грубым.

— Я приехал вовсе не затем, чтобы переспать с вами. Я хотел узнать, нужно ли продолжать расследование.

Бланш, явно шокированная, покраснела от гнева.

— Моего мужа нет дома.

— Я знаю.

— Я больше не хочу слышать об этом кошмаре.

— Прекрасно. Заткните уши и спите спокойно.

— Для меня это не игра, — яросто прошипела Бланш. — Я как будто теряю жизненную силу день за днем, и вы забираете ее и наполняете ею ведра для отходов в вашей мастерской, а взамен меня забивают землей, холодной землей, целыми пригоршнями, а вы — вы склоняетесь, и наблюдаете за мной, и спрашиваете, сколько еще времени я смогу дышать — с видом богача, который осуждает бедняка, умирающего от голода!

Он увидел, что в уголках ее серых глаз блестят слезы. Потом они мягко заструились по щекам. Шиб чувствовал, как слезы набухают внутри него самого — тяжелые, душащие и, к великому его стыду, тоже выступают на глазах.

— Кажется, кто-то идет, — прошептала Бланш.

Ну конечно, Дюбуа! Его почти неслышные шаги по гравию. Бланш бессознательным жестом увлекла Шиба за собой и втолкнула в маленькую темную комнату. Кажется, это был встроенный стенной шкаф. «О, господи, — подумал Шиб, — если нас здесь найдут, мы пропали! Линчуют на месте». Ее ладонь на его губах, его ладонь на ее затылке, их лица так близко друг от друга, влага ее слез на его Щеке... Он крепко обнял Бланш.

— Бланш нет дома? Я говорил ей, что заеду.

— Она, должно быть, в саду с месье Морено.

— Да, в самом деле, я видел его машину. Пойду поищу их.

Шиб коснулся губами сухих губ Бланш. Айша, должно быть, в полном смятении... Но что бы ни произошло, мне наплевать, я хочу тебя, пусть нас найдут, пусть будет скандал — мне наплевать, я хочу тебя еще сильнее, такую, как сейчас, беспомощную, потерянную...

— Мадам? — послышался нерешительный голос Айши. — Приехал отец Дюбуа, он вас ищет.

Послышались удаляющиеся шаги, потом наступила тишина.

Бланш с силой вцепилась в его плечи. Потом приоткрыла дверь и выскользнула наружу. Ее каблучки резко застучали по мраморному полу.

— Жослен!

— Ах, вы здесь! Здравствуйте, Бланш.

— Я была у себя в комнате. Вы видели Морено?

— Нет. Я думал, он с вами...

— Он попросил разрешения осмотреть сад и окрестности.

Шиб тоже выбрался из шкафа, бесшумно дошел до зимнего сада, с бьющимся сердцем пересек его и вышел на улицу. Там он наконец облегченно вздохнул и машинально провел рукой по губам, чтобы стереть следы помады. Но ее не было.

Он увидел со спины Бланш и Дюбуа, которые шли в сторону бассейна. Священник, глядя в землю, слегка помахивал небольшим коричневым портфелем. Бланш, по обыкновению скрестив руки и слегка склонив голову набок, что-то говорила ему. Шиб решил обойти дом сзади и выйти им навстречу, будто бы возвращаясь из глубины парка.

Вымощенная плиткой садовая дорожка извивалась среди безукоризненно подстриженной травы. Рядом с пестревшей цветами клумбой стояла тачка. Шиб прошел мимо нее и вдруг остановился. Очень подходящая вещь, чтобы перевезти тело. Особенно детское. А что, если преступника не нужно искать далеко и это — садовник Коста? Помнится, Луи-Мари обвинял его в сексуальных отношениях с Шарлем... Шарль, несмотря на свои взрослые манеры, всего лишь мальчишка. Возможно, Коста— скрытый педофил... К тому же он хорошо знает расположение усадьбы...

Шиб подошел к тачке. Обычное железное сооружение с двумя деревянными ручками. В ней лежал свернутый рулон полиэтилена для укрытия теплиц и секатор с заржавевшими лезвиями... Нет, чем-то испачканными... Шиб протянул руку к свертку полиэтилена, который почему-то неудержимо притягивал его. Снова появилось чувство страха, какой-то неведомой опасности. Шиб осмотрелся, уверенный в том, что за ним наблюдают. Вокруг никого не было. Мимо, щебеча, пролетела малиновка. Он резко схватил полиэтилен и потянул к себе.

Под ним, на дне тачки, лежало что-то мохнатое.

Это игрушка, сказал себе Шиб. Одна из плюшевых игрушек Энис.

Потом он заметил на своих руках маленькие красные капельки. Весь нижний слой полиэтилена был ими усеян. Шиб наклонился ниже, слегка расставив руки.

Глаза игрушки вывалились из орбит. Они наполовину вытекли, оставив за собой густые желтые следы на окровавленной мордочке. Окровавленной? Вытекшие игрушечные глаза? О нет! Шиб осторожно коснулся пальцем мохнатого комочка, потом взял маленькую лапку и потянул ее к себе.

В распоротом животе щенка кишели толстые белые черви.

Шиб резко отдернул руку и встряхнул ею, словно сбрасывая что-то отвратительное.

Повсюду разлетелись брызги крови. Внезапно Шиб понял, для чего послужил секатор. Кто-то разрезал им живот щенка. Это был бело-рыжий сеттер примерно трех месяцев от роду, выпотрошенный и ослепленный.

Борясь с тошнотой, Шиб вытер ладони о брюки.

— Мадам Андрие вас искала. Они с отцом Дюбуа в зимнем саду.

Шиб вздрогнул и обернулся. В нескольких метрах от него стоял Коста.

— Я сейчас подойду, — ответил Шиб, набрасывая полиэтилен на труп щенка. — Скажите, вы давно пользовались этой тачкой?

Коста озадаченно заморгал.

— Вот этой тачкой? — переспросил он.

— Да, вот этой.

— Я ею сейчас вообще не пользуюсь, потому что теперь нужно подрезать ветки, а тачка понадобится позже, чтобы перевозить землю, — Садовник говорил с легким певучим акцентом. — Если она вам нужна, можете ее взять, — добавил он, пожимая плечами, словно желая показать, что причуды хозяев и их знакомых его ничуть не удивляют.

— Там, внутри, я нашел труп собаки, — объяснил Шиб.

Коста вскинул брови, потом быстро приблизился к тачке. Шиб снова приподнял сверток полиэтилена. Коста наклонился над тачкой и долго рассматривал труп щенка, с видом человека, привыкшего все внимательно изучать.

— Это один из малышей Нильды, — наконец сказал он, выпрямляясь.

— Нильды?

— Собаки Осмондов. Она принесла шестерых на Рождество. Троих оставили для охоты. А это Тобиас. У него обе задние лапки рыжие, — пояснил Коста. — Нужно им сказать, — добавил он, отходя. — Месье Осмонд будет недоволен, что кто-то убил его собаку.

— Кажется, в последнее время это происходит слишком часто, — заметил Шиб, идя следом за ним, — Местный ветеринар говорил мне, что, возможно, где-то здесь объявился псих, который убивает собак,

— Да, эту собаку явно убил псих, — согласился Коста. — И в этом году действительно было много несчастных случаев с собаками.

— Но здесь речь идет не о несчастном случае. Мне кажется, Осмонду надо обратиться в полицию.

— Да, он наверняка так и сделает. Извините, мне нужно идти. И Коста направился к сарайчику, где хранился садовый инвентарь.

Шиб в раздумье остановился, не дойдя до дома. Нужно ли рассказать о случившемся Бланш и Дюбуа? Бланш в любом случае узнает об этом от Осмондов. Какой-то садист вспорол живот их щенку Тобиасу и оставил его умирать мучительной смертью в тачке садовника Андрие. На следующий день после того, как было осквернено тело Элизабет-Луизы Андрие. Два ужасающих события подряд в этом райском уголке для богачей. Как яростный удар кулака, обрушившийся на эпинальскую картинку[25], сказал себе Шиб, входя в зимний сад. Удар ножниц, вспоровших всю эту приторную неестественную красоту... Но что все это значит?

Дюбуа, сгорбившись, сидел на краешке стула с чашкой чая на коленях. Бланш откинулась на спинку кресла, вытянув руки вдоль подлокотников.

— Я вам не помешаю? — осторожно спросил Шиб. Дюбуа быстро обернулся, слегка расплескав чай. Бланш слабо улыбнулась.

— А, Морено, это вы, — произнес священник. — Ваша подруга сегодня не приехала?

—Нет, она... — Он чуть было не сказал «на лекции», но вовремя спохватился. — Она немного занята. Параллельно ведет еще одно расследование. Она просила меня связаться с ней в случае необходимости...

Бланш смотрела в небо сквозь стеклянный потолок.

— Какое большое это облако, — вполголоса произнесла она.

Шиб и Дюбуа машинально подняли глаза. Огромная серая масса, похожая на клубок пакли, вылезший из гигантского матраса, проплывала над их головами, словно корабль, нос которого украшало что-то вроде искривленной статуи.

Дюбуа поставил чашку на керамический столик.

— Я вас оставляю, Бланш, вам нужно отдохнуть.

— И вам тоже, не так ли? — иронически ответила Бланш.

Дюбуа поднялся.

— Я попросил сестер из монастыря святой Евлалии помолиться за вас и ваших близких, — сказал он.

Бланш ничего не ответила.

— Они францисканки, увлеченные и деятельные, как в общественном, так и в духовном смысле, — добавил Дюбуа, делая Шибу знак пойти с ним. Когда они вышли на улицу, священник спросил: — Ну, что еще вы нашли?

— Убитого щенка. В садовой тачке.

— Как его убили?

— Секатором.