– Это вы, тетя Пруди? – спросила она дрожащим голосом.
Ответа не было. Камилла потрясла головой, прогоняя страх, и встала с постели. Просто у нее опять разыгралось воображение: разумеется, в комнате никого нет. Внезапно ей захотелось выбраться из дома, чтобы побыть одной и хорошенько все обдумать. Как всегда в такие минуты, она вспомнила о Рио-Эскондида.
Скинув ночную рубашку, Камилла торопливо натянула свой мужской костюм, надела сапоги и спустилась в холл. Дом был погружен в темноту. Настенные часы пробили двенадцать. Она бесшумно открыла входную дверь и пробралась по двору к конюшне.
Светила яркая луна, и она воспользовалась этим, чтобы оседлать Каладана, не зажигая огня. Цезарь громко закричал и захлопал крыльями, требуя внимания к себе. Камилла выпустила его, решив, что с ним ей будет спокойнее.
Не желая никого будить и прекрасно сознавая, что домашние поднимут шум, если узнают, что она собралась уйти ночью из дому одна, Камилла старалась двигаться как можно тише. Только отъехав на милю от дома, она пустила Каладана галопом. К тому времени, как она достигла берега реки и спешилась, на востоке стали собираться черные тучи, но луна пока светила вовсю, и вода переливалась серебром. В глубокой задумчивости Камилла медленно пошла вдоль берега. Сколько поворотных событий ее жизни произошло именно здесь, на этом берегу! Здесь она полюбила Хантера, здесь стала женщиной… А сейчас она бродила здесь, как потерянная, не зная, что делать дальше.
– Тебе тоже не спится, Камилла?
Она вздрогнула и обернулась в тот самый миг, когда Хантер отделился от ствола мескитового дерева.
– Да, я не могла заснуть, – призналась она, когда он подошел и зашагал с ней рядом.
– Вот и я не смог. Все стоял тут и пытался понять, есть ли какой-то смысл в моей жизни.
– Я занималась тем же самым…
Она посмотрела ему в лицо, заглянула в глаза. Ей хотелось спросить, действительно ли он намерен расторгнуть их брак, но слова застряли у нее в горле. А если Хантер скажет, что передумал? Тогда все начнется сначала. Нет, уж лучше покончить с этим поскорее. И опять, уже в который раз Камилла пожалела о том, что вернулась в Техас.
– Взгляни на луну, Камилла! Ты помнишь ту, сентябрьскую луну? Разве не похоже?
– Нет, Хантер. В этой луне есть что-то зловещее. К тому же ее, того и гляди, закроют тучи.
Некоторое время они шли молча, погрузившись в воспоминания о сентябрьской луне, под которой когда-то расцвела их любовь на берегу Рио-Эскондида…
Неожиданно Цезарь решил привлечь их внимание. Он сел на сук у них над головой и громко затрещал крыльями. Казалось, сокол наблюдает за Хантером и Камиллой или хочет предупредить их о чем-то.
Хантер посмотрел на него, потом опять перевел взгляд на Камиллу, и его губы искривились в печальной усмешке.
– Мне кажется, эта чертова птица точит на меня зуб. Похоже, он решил еще разок закусить моим мясом!
– Он тебя не тронет, если ты не станешь меня обижать, Хантер.
Внезапно ее взгляд смягчился.
– Я тебя больно обидел, Веснушка?
Услыхав полузабытое шутливо-нежное прозвище, Камилла так и ахнула. Сердце у нее сильно забилось.
– Я теперь понимаю, что мы оба друг друга обидели, Хантер…
– Да, ты права. Может быть, когда ты уедешь, мы оба сумеем обрести хоть какой-то душевный покой, осознаем свои ошибки и не станем повторять их в будущем? Наверное, пришла пора оставить прошлое позади.
Камилла слушала его с болью в душе, понимая, что сама же воздвигла между ними непреодолимую преграду. Теперь Хантера уже не вернуть. Он хочет одного: поскорее расстаться с нею навсегда.
Вдруг и Хантер и Камилла услыхали сухой щелчок. Это был звук взводимого курка – они оба его узнали.
– Какая трогательная сцена! – раздался из темноты чей-то голос.
Хантер резко обернулся и собой заслонил Камиллу. Он не узнал этого голоса, но явственно различил в нем французский акцент.
Незнакомец вышел из тени и встал перед ними, подняв ружье.
– Луи, это вы?! – воскликнула Камилла, не веря своим глазам.
– Неужели вы меня еще помните, Камилла? Я удивлен. Вы же думали, что, уехав из Нового Орлеана, никогда меня больше не увидите, не так ли?
Она покачала головой в полном замешательстве.
– Что вы здесь делаете, Луи, и зачем вам это ружье?!
Сердце у нее бурно колотилось от страха. Она смотрела на Луи и не узнавала: его лицо было обезображено гневом, глаза холодны как лед.
– Я вас любил, Камилла, вы должны были стать моей! Но вы меня отвергли. Вы погубили мою жизнь, и за это я отниму у вас вашу!
Хантер шагнул вперед.
– Что ж, теперь все стало на свои места, – бесстрастно заявил он. – Я давно шел по вашему следу. Мне недоставало только имени, но отныне я его знаю. Это вы убили отца Камиллы! Вы в ответе за похищение ее тети! Насколько я понимаю, в Камиллу тоже стреляли именно вы?
– А вы догадливы, месье Кингстон. Но только эта догадливость вас не спасет. Я уже давно мог бы вас убить, но мне хотелось растянуть удовольствие… заставить вас страдать. Боже, как я вас ненавижу! Если бы не вы, месье, Камилла вышла бы за меня. Да, верно, это я устроил убийство ее отца. Я думал таким образом окончательно разорвать ее связи с Техасом, чтобы она навсегда осталась в Новом Орлеане. Это было моей главной ошибкой. Я не ожидал, что она вернется сюда.
– Как вы могли поднять руку на моего отца?! Я же считала вас своим другом! – вскричала Камилла.
– Другом?! – Луи расхохотался, его глаза светились настоящим безумием. – Где это вы видели бескорыстную дружбу между мужчиной и женщиной? О, почему вы не могли меня полюбить, как я любил вас?! Но теперь пеняйте на себя. Я решил, что, раз уж не могу сделать вас своей, вы не достанетесь никому. Я вас уничтожу! Но сначала мне хотелось заставить вас страдать.
Хантер крепко схватил Камиллу за руку.
– Это он нанял бандитов грабить Валье дель Корасон. Он скупал твой скот и пытался тебя разорить.
– Совершенно верно, месье. Это было так просто! Сосед Камиллы, Уэйд Робертс, начал потихоньку воровать скот у ее отца еще до моего приезда, но я поощрил его к более смелым действиям. Бедняга! Он и не подозревал, что помогает мне убивать вас, Камилла. Уэйд Робертс тоже любил вас. Но он оказался слабаком, и я с легкостью сделал его своей пешкой.
Луи перевел взгляд на Хантера.
– Зато вот этот человек, Хантер Кингстон, – он не был слабым. Сначала я хотел убить его первым за то, что он прикасался к вам, но потом решил заставить его рыдать над вашим гробом. Что ж, теперь мне придется уничтожить вас обоих одним ударом. Никто и никогда не заподозрит меня в этом двойном убийстве. Я чуть было не добился своего вчера во время пыльной бури, Камилла. Жаль, что Кингстон вернулся не вовремя.
Камилла слушала его в каком-то оцепенении. Ей никогда не приходило в голову, что Луи безумен. Но сейчас он ничем не напоминал человека, которого она знала в Новом Орлеане. Шагнув ему навстречу, она умоляюще протянула руку, но Луи нацелил ружье прямо ей в сердце.
– Я не хотел вас убивать, Камилла, но вы меня вынуждаете. Почему вы не могли меня полюбить?!
Хантер решительно оттолкнул Камиллу.
– Вы ошибаетесь, Луи Дюпре. Шериф Додсон давно уже идет по вашему следу. Он не знал только вашего имени, но все остальное ему известно. А несколько дней назад он отправил своих людей в Новый Орлеан. Они без труда выяснят, кто и зачем отлучался оттуда.
– Вы лжете, месье. Никто обо мне ничего не знает…
– Вы глубоко заблуждаетесь. Наш шериф куда умнее, чем кажется на первый взгляд, а вы вовсе не так ловко заметали следы, как вам хотелось бы думать. Уэйд Робертс помог нам вас разоблачить.
– Это невозможно! – голос Луи внезапно перешел в визг. – Уэйд Робертс не знал, кто я такой!
– Но он вспомнил француза, не раз наносившего визиты Сегину Монтесу. Отец Камиллы сказал Уэйду, что это один из новоорлеанских поклонников его дочери. – Хантер сделал шаг вперед и протянул руку. – Отдайте мне ружье, Луи. Если вы застрелите нас обоих, вас уже ничто не спасет.
Луи нервно облизнул губы.
– Мне терять нечего. Сейчас вы увидите, как Камилла умирает на ваших глазах, а вас я оставлю на сладкое.
Камилла покачала головой, все еще не веря.
– Не трогайте Хантера, Луи, прощу вас! – воскликнула Камилла. – Он ни в чем не виноват! Если вы меня ненавидите, не надо мстить ему!
– Вам придется убить меня первым, Луи, – негромко сказал Хантер. – Только так вы сможете добраться до Камиллы.
– Как трогательно, – прохрипел француз. – Каждый из вас готов умереть за другого. Но я вас обоих отправлю в ад еще до восхода солнца!
Ружье описало широкую дугу: теперь Луи целился в Хантера.
– Считайте, что я передумал, месье Кингстон.
Выумрете первым.
Камилла наконец поняла, что Луи не поддастся на уговоры. Он твердо вознамерился застрелить Хантера, и она ничего не могла с этим поделать! Внезапно она вспомнила о Цезаре, сидевшем на ветке над головой Луи. Только бы сокол понял команду правильно! Камилла не была уверена, кого из мужчин Цезарь атакует по ее приказу, но времени на раздумья уже не осталось.
– Цезарь, бей! – крикнула она.
Француз разразился жутким завывающим смехом безумца.
– Это бесполезно, Камилла! Цезарь никогда не нападет на меня. Разве вы забыли, что я сам его выучил? – Его рука сильно тряслась, когда он положил палец на спусковой крючок. – Прощайтесь со своим любовником, Камилла!
Камилле казалось, что все это происходит в каком-то бреду. Взглянув на перекошенное бешенством лицо сумасшедшего, она поняла, что через секунду он спустит курок, и, не раздумывая, бросилась к нему. Луи грубо оттолкнул ее, и в эту минуту на него кинулся Цезарь.
Отчаянный крик вырвался из горла француза, когда сокол вцепился ему в лицо. Он выронил ружье, и Хантер мгновенно подхватил его, целясь в грудь Луи.
– Отзови Цезаря! – приказал он.
Но Камилла была так ошеломлена, что не смогла произнести ни звука.
– Да отзови же эту чертову птицу! – заорал Хантер.
– Цезарь, назад! – слабым голосом позвала Камилла.
Впервые в жизни сокол ее не послушался. Он рвал лицо Луи когтями и клювом. С неистовым воплем несчастный повалился на колени.
– Камилла, помоги мне! Спаси меня! – визжал он.
– Цезарь, назад! – в отчаянии повторила Камилла.
На этот раз сокол повиновался. Он взвился в небо, а потом снова опустился на ветку дерева.
Луи лежал на земле, закрывая голову руками. Хантер опустился на колени рядом с ним и перевернул его на спину. Ему стало не по себе, когда он увидел лицо француза – вернее, то, что от него оставил Цезарь: оно превратилось в кровавую кашу.
Камилла попыталась подойти поближе, но Хантер ей не позволил.
– Тебе не стоит на это смотреть, – предупредил он. – Луи Дюпре уже никому больше не причинит зла.
– Я… умираю, – прохрипел француз. – Я знал, что ты меня погубишь, Камилла.
И вдруг из груди чудовища, еще недавно носившего имя Луи Дюпре, вырвался зловещий хохот.
– Но я буду смеяться последним! – закричал он. – Ты потеряешь свою дочь!
Хантер последними словами обругал себя за легкомыслие: он так и не удосужился приставить к дому Камиллы надежную охрану.
– Что вы такое говорите? – растерянно пролепетала она. – Что вы сделали с Антонией?!
– Я… обо всем позаботился… прежде… чем последовать за тобой сюда… Камилла. Ты даже не знала, что я был в твоей спальне, верно? Посмотри на дом! Вон там… на небе уже видно зарево… Это пожар… Но ты не огорчайся… Ты не доживешь… и ничего не узнаешь…
С этими словами Луи вытащил «дерринджер» из кармана куртки и навел его на Камиллу. Не медля ни секунды, Хантер спустил курок, и Луи рухнул головой вперед.
Камилла больше не смотрела и не слушала. Она в ужасе следила за разгоравшимся на горизонте заревом.
– О, Боже, Хантер, мой дом горит!
Позабыв о французе, она подбежала к своему коню и вскочила в седло. Каладан мощным галопом понес ее к дому. На ходу Камилла отчаянно молилась:
– Господи, не допусти еще одной смерти! Пощади моих родных!
30
Позади себя Камилла слышала топот лошади Хантера. Охваченная паникой, она низко склонилась к шее своего коня, то и дело понукая его бежать еще быстрее. Надо было добраться до дому вовремя, чтобы спасти Антонию и тетю Пруди! Боже, неужели никто не заметил пожар и не пришел им на помощь?!
Конь Хантера вырвался вперед. Камилла молила Бога дать им обоим крылья. «Скорее, скорее! – повторяла она про себя. – Только бы не опоздать!»
К тому времени, как они подъехали к дому, все левое крыло было уже охвачено пламенем. Соскочив с лошади, Камилла увидела Сантоса, выносившего на руках из дома тетю Пруди. Нелли, Невада и сыновья Сантоса образовали цепочку и передавали друг другу ведра с водой, которую черпали из поилки для лошадей. Камилла сразу поняла, что это бесполезно: воды не хватит, чтобы спасти дом.
Она упала на колени и взяла свою тетю за руку. Лицо Пруденс почернело, она дышала с трудом. Камилла судорожным усилием проглотила рвущееся из горла рыдание. Милая, добрая, кроткая тетя Пруди! Она никогда никому не делала зла, и вот она умирает! Наклонившись, Камилла прижалась головой к груди Пруденс и услыхала, как слабо и неровно бьется ее сердце.
– О, тетя Пруди, я вас так люблю! – заплакала она.
Пруденс попыталась приподняться, но тут же вновь бессильно повалилась на руки Сантоса.
– Антония… – хрипло прошептала она. – Я пыталась спасти Антонию… Кто-то должен вытащить ее из дома!
Камилла вскочила на ноги и бросилась ко входу в дом. Языки пламени уже лизали правое крыло, в котором находилась спальня девочки. Но не успела она добежать до крыльца, как Сантос схватил ее за руку.
– Ты не можешь туда войти, Камилла, там сущий ад! Огонь повсюду.
– Пусти! – закричала она. – Там моя дочь!
– Хантер уже в доме. Он найдет Антонию.
– Он не знает, где ее спальня, Сантос. Они оба сгорят заживо! Дай мне им помочь!
Сантос с ужасом почувствовал, что не сможет ее удержать: Камилла боролась с удесятеренной силой. Выбора не оставалось.
– Ради твоего же блага, Камилла, – пробормотал Сантос и, размахнувшись, нанес ей оглушающий удар по подбородку.
Камилла ощутила мгновенную боль и тотчас же погрузилась в черное забытье. Она была без сознания, когда ее позвала Пруденс, и не слышала, как минуту спустя ее тетя в последний раз глотнула ртом воздух и умерла на руках у Сантоса.
Отбиваясь от языков пламени, тянувшихся к нему со всех сторон, Хантер стремительно взбежал по лестнице. Достигнув верхней площадки, он лихорадочно огляделся, не зная, какая дверь ведет в спальню его дочери.
– Антония! – закричал он в отчаянии. – Где ты, Антония? Ответь!
Это же была его дочь, его маленькая девочка, он должен был ее найти!
– Антония, отзовись!
У него ноги подкосились от облегчения, когда он расслышал тихие всхлипывания за дверью одной из комнат. Повернув ручку, Хантер ворвался внутрь. В комнате висел такой густой дым, что у него защипало глаза и перехватило дыхание.
– Антония, где ты?
– Мне страшно! – послышался в ответ тоненький дрожащий голосок.
Хантер отбросил в сторону ворох скомканных покрывал и нашел свою дочку, забившуюся в угол кровати. Ее личико и белая ночная рубашка были перепачканы сажей.
Он подхватил ее на руки и прижал к себе.
– Все хорошо, милая. Я не дам тебя в обиду.
Пухлые детские ручонки обвились вокруг его шеи.
Антония дрожала всем телом. Оглянувшись на дверь, в которую он только что вошел, Хантер с ужасом увидел, что выйти они не смогут: в дверном проеме сплошной стеной бушевало пламя. Он бросился к окну и заметил дуб, растущий в двух футах от стены дома. Это был единственный путь к спасению.
Посадив девочку к себе на спину, Хантер заставил ее вновь обнять его за шею.
– Ты должна держаться очень крепко, Антония! Мне придется прыгнуть. Ни в коем случае не отпускай меня, понятно?
Он вылез в окно. Времени было в обрез: весь дом уже полыхал, языки пламени подбирались к шторам в спальне.
– Ну, держись, милая!
С этими словами он прыгнул и ухватился за толстый дубовый сук. Ручки Антонии скользили и вот-вот готовы были разжаться. Хантер понял, что надо спешить. Раскачавшись хорошенько, он одним махом забрался на сук вместе с девочкой.
– Все, детка, не бойся, мы спасены, – сказал он ей, осторожно усевшись и опять прижимая ее к себе обеими руками.
Только осознав, что ей грозит опасность сгореть заживо, Хантер по-настоящему понял, как дорога ему эта маленькая девочка. Дрожь облегчения пробежала по его телу, когда он прижался своей обветренной, загрубевшей щекой к ее нежной щечке.
Тем временем Хуан и Франциско уже успели подбежать к дереву. Хантер бережно передал им Антонию и сам спрыгнул на землю. Тут раздался страшный треск, и весь дом обвалился, подняв тучу искр до самого неба. Несколько минут Хантер не мог оторвать глаз от жуткого зрелища. Потом он оглянулся в поисках Камиллы и обнаружил ее лежащей на земле. Сантос поддерживал ее голову.
– Что случилось?! Она не ранена?
– Мне больно говорить об этом, сеньор Кингстон, но пришлось ее оглушить. Только так я мог ее удержать: она рвалась в дом спасать Антонию, – печально признался Сантос. – У меня не было другого выхода.
Взгляд Хантера задержался на укрытом черным покрывалом теле Пруденс О'Нил и вновь вернулся к Сантосу. Старший вакеро с грустью покачал головой.
– Сеньора О'Нил так сильно обгорела, что ее смерть можно считать избавлением. Она была бы обезображена и мучилась бы от страшной боли, если бы выжила. Но Камилла придет в отчаяние, когда очнется…
Оглядевшись вокруг, Хантер убедился, что больше никто не пострадал. На развалинах дома по-прежнему бушевал огонь. Он уже добрался до ветвей дуба, послужившего им с Антонией спасительной лестницей.
С тяжелым вздохом Хантер обратился к Неваде:
– Пожалуй, пора запрячь повозку. Я отвезу Камиллу и Антонию к себе на ранчо.
Он посмотрел на Нелли, державшую на руках его дочь. Она выглядела потерянной и глубоко несчастной, по ее лицу катились слезы, которых она даже не замечала.
– Вам тоже лучше поехать с нами, Нелли. Когда Камилла очнется, ей понадобится ваша помощь.
Все были так потрясены событиями этой ночи, что никто не заметил, как небо заволокло тучами. Вдруг зигзагообразная вспышка молнии прорезала небосклон и в отдалении прокатился гром. Казалось, что из гигантской бочки внезапно выбили днище: на землю сплошным потоком обрушился ливень.
Хантер подхватил Камиллу на руки и отнес ее в уцелевший от пожара амбар. Все остальные последовали за ним, спеша укрыться и переждать дождь. Вода падала на землю и мгновенно впитывалась в глубокие трещины, но в сердце Хантера не было радости, пока он смотрел, как огонь, шипя, отступает и гаснет под ударами дождя. Он взглянул на Камиллу, и у него защемило сердце. Она так много потеряла за одну ночь! Завтра ей предстоит это осмыслить: примириться со смертью тети и утратой дома.
Камилла вдруг зашевелилась и пробормотала:
– Антония… Где моя девочка?
– Антония в безопасности, – успокоил ее Хантер.
Она закрыла глаза и снова погрузилась в забытье. «Скорее всего ей просто не хочется приходить в себя», – мрачно подумал Хантер. Она еще не готова взглянуть в лицо страшной действительности.
Камиллу разбудил шум дождя, стучащего по стеклу. Открыв глаза, она огляделась в полной растерянности. Где она? Комната – совершенно ей незнакомая – была слабо освещена светом лампы, стоящей на ночном столике. Ее недоуменный взгляд остановился на Хантере. Он стоял, повернувшись к ней спиной, и смотрел в окно.
– Хантер?
Он вздрогнул и обернулся, а потом медленно подошел и опустился на край кровати.
– Тихо, тихо, тебе нельзя много говорить. Не нервничай: Антония не пострадала. Вы в моем доме. Антония и Нелли спят. Я остался с тобой, потому что знал, что ты испугаешься, проснувшись в незнакомом месте.
Вдруг глаза Камиллы округлились от ужаса, и она протянула Дрожащую руку к Хантеру.
– Тетя Пруди! Где она? Я хочу ее видеть! Она сильно обгорела при пожаре?
Но в глазах Хантера Камилла прочитала страшную весть.
– О, Господи, нет! – простонала она. – Только не моя милая тетя Пруди! – Она схватила Хантера за рукав, словно умоляя его опровергнуть ужасную правду, но он Молчал. – Это все моя вина! Ничего бы не случилось, если бы не я! Но Антония здорова? Ты не обманываешь меня?
– Клянусь тебе, она не пострадала… Но я должен тебе сказать, что твой дом полностью сгорел.
По лицу Камиллы покатились слезы.
– Как странно! Мне совершенно все равно… Мне не жаль дома, я думаю только о моей бедной тете… О, Хантер, добрее тети Пруди не было никого на свете! Она готова была все отдать, пожертвовать собой, ничего не прося взамен. Я в неоплатном долгу перед ней.
Хантер обнял Камиллу, всем сердцем ощущая ее боль.
– Ты дала ей все, чего ей в жизни не хватало. Ты ее любила, вы с ней вместе растили Антонию, – заглянув ей в лицо, он понял, что она на грани полного изнеможения. – Ты устала, Камилла. За двое суток столько всего стряслось – удивительно, как ты вообще еще держишься.
Увидев усталые морщинки в уголках его глаз, Камилла догадалась, что он тоже измучен.
– Мне кажется, за это время я прожила целую жизнь, Хантер…
– Я понимаю. А теперь тебе надо хорошенько выспаться. Я посижу с тобой, пока ты не заснешь.
– Не стоит. Тебе самому не мешало бы выспаться.
– Я еще успею.
Оглядев себя, Камилла обнаружила, что на ней длинная и широкая мужская рубашка. Она вопросительно взглянула на Хантера, и он виновато улыбнулся.
– Извини за такой наряд, но пришлось взять первое, что подвернулось под руку. Надеюсь, ты не против? Это одна из моих рубашек.
Камилла попыталась поднять голову, но внезапно подбородок пронзила острая боль. Она с недоумением посмотрела на Хантера, и он покачал головой.
– Бедная ты моя! Тебе крепко досталось за последние два дня. Как твое горло?
– Не знаю. У меня все болит. Я могу думать только о моей тете. А Луи? Он… он умер?
– Забудь о нем.
Хантер ласково провел рукой по лицу Камиллы, заставляя ее закрыть глаза, но они тотчас же снова открылись.
– Это твоя спальня?
– Нет, но она за стеной. Вот эта дверь соединяет наши две комнаты. Если тебе что-нибудь понадобится, только постучи.
– Это дождь за окном?
– Да. Засухе настал конец.
– Слава Богу! – прошептала Камилла. – Хоть одна хорошая новость…
– Тебе надо заснуть, Камилла. Усни и ни о чем не думай. Утром тебе станет легче.
Но Камилла покачала головой. Слезы сами собой покатились по ее щекам: она опять вспомнила о тете Пруди. Только под утро она наконец забылась беспокойным сном.
Проснулась Камилла поздно. Выглянув в окно, она увидела, что земля как будто ожила после прошедшего ночью дождя, а на горизонте уже собирались облака, обещая к вечеру новый дождь.
Перед ней расстилался чудесный сад; даже несмотря на продолжавшуюся два года засуху, деревья и кусты зеленели. Розы, лаванда, гвоздики росли вдоль дорожки, спускавшейся к изящной беседке. Очевидно, потребовалось немало сил и средств, чтобы поддерживать усадьбу в таком прекрасном состоянии.
Отвернувшись от окна, Камилла рассмотрела во всех деталях роскошную обстановку спальни. Белый персидский ковер покрывал пол, покрывало на постели и шторы на окнах были из розового атласа. Одна из стен целиком состояла из китайских зеркал. В детстве Камилле уже приходилось бывать в этом доме, но только в гостиной на первом этаже. В мужских штанах, рубашке и стоптанных черных сапожках она казалась сама себе Золушкой, случайно попавшей в чужую элегантную спальню…
А впрочем, какое все это имеет значение?! Ведь вчера умерла тетя Пруди, а ее дом сгорел дотла!
Негромкий стук в дверь прервал ее размышления. Не успела Камилла ответить, как дверь приоткрылась и в ней показалось личико Антонии.
– Можно войти, мамочка? – спросила девочка. Камилла протянула руки навстречу дочери, и Антония с разбегу бросилась ей на шею.
– Я не могу найти тетю Пруди, мамочка. Я всюду искала, но ее нигде нет! Нелли говорит, что ты мне скажешь, где она.
Камилла села на постель и усадила дочку к себе на колени. Боль разрывала ей сердце, но она знала, что надо что-то сказать Антонии. Надо найти верные слова.
– Помнишь, любовь моя, как мне однажды пришлось оставить тебя и уехать сюда, в Техас?
– Да. Тебя долго не было, и я по тебе скучала, – темные глаза Антонии были полны удивления. – Ты хочешь сказать, что тетя Пруди уехала, мамочка?
Камилла изо всех сил старалась не разрыдаться.
–
Да, моя родная, она уехала, но не так, как я. Она никогда не вернется.
– Я не понимаю! – воскликнула Антония. – Она не говорила, что собирается уезжать! – Внезапно слезы брызнули из ее глаз и закапали прямо на руку Камиллы. – Тетя Пруди умерла, да? Так же, как мой папа? Но почему, мамочка? Я думала, она любит нас с тобой!
Камилла убрала выбившийся локон с лица дочери.
– Она нас обеих очень любила, золотко мое, но иногда людям приходится уезжать.
Антония была слишком мала, чтобы понять, что такое смерть. «Может, оно и к лучшему, – подумала Камилла, еще крепче прижимая ее к себе. – Не надо ей знать, что случилось».
– Все будет хорошо, милая. Просто помни, что она очень сильно тебя любила.
Антония подняла голову и прижалась щекой к щеке матери.
– А ты никуда не уедешь, мамочка?
– Я постараюсь никуда не уезжать, детка.
Они долго молчали, думая каждая о своем. Наконец Камилла заставила себя очнуться и внимательно осмотрела Антонию, чтобы убедиться, что у девочки нет ожогов.
– У тебя ничего не болит, Антония? – спросила она с тревогой.
– Нет, но я вчера очень испугалась. Я не могла выбраться из комнаты, всюду был дым! Я плакала, пока мистер Кингстон меня не нашел.
– Я знаю, детка, это было ужасно. Постарайся обо всем забыть.
– А знаешь, как мы с мистером Кингстоном выбрались из дома? Он велел мне за него держаться и выпрыгнул из окна прямо на дерево!
– Мы с тобой обе должны быть очень благодарны мистеру Кингстону, Антония. Он спас тебе жизнь.
– Мне кажется, он самый храбрый человек на свете!
В эту минуту в комнату вошла Нелли.
– Миссис Гилберт приготовила завтрак для Антонии и хочет отвести ее в столовую, – сказала она, бросив на Камиллу печальный и сочувственный взгляд.
Камилла еще раз поцеловала дочку, проводила ее до дверей в коридор и передала с рук на руки экономке Хантера. Когда дверь закрылась, Камилла и Нелли долго смотрели друг на друга молча. Наконец Камилла заговорила:
– Нам предстоят тяжелые дни, Нелли. Надеюсь, я помогла Антонии понять, что случилось…
– Похоже, детям легче привыкать к таким вещам. Как вы себя чувствуете, Камилла?
Камилла тяжело вздохнула.
– Я чувствую себя раздавленной. И больше всего меня угнетает несправедливость случившегося! Я все время спрашиваю себя, почему тетя Пруди должна была погибнуть по моей вине? Ах, Нелли, если бы не я…
Нелли покачала головой.
– Не оскорбляйте память вашей тетушки, болтая всякий вздор. Я знаю, как горячо она любила вас и Антонию. Миссис О'Нил была бы огорчена, если бы увидела, что вы впали в отчаяние и казните себя. Она хотела бы видеть вас сильной. Вы с
Антонией должны поддерживать друг друга.
– Да, вы правы, Нелли. Я должна быть сильной ради Антонии. Но я в полной растерянности и просто не знаю, за что приняться. Ведь все сгорело в огне!
– Миссис Гилберт сказала, что Хантер уже послал в город за одеждой для всех нас.
– Мы в большом долгу перед Хантером, Нелли, и это тоже меня беспокоит…
– Если я правильно поняла, человек, который поджег дом, – это тот самый, кто пытался вас убить?
Камилла поежилась, вспоминая прошедшую ночь.
– Да. Этого человека звали Луи Дюпре. Мы с тетей Пруди его очень хорошо знали. Он был другом семьи! Никто не догадывался, что он сумасшедший. Ах, Нелли, я все пытаюсь понять, что я ему сделала? За что он хотел мне отомстить?
– Вы ни в чем не виноваты, Камилла. Не надо винить себя в его безумии.
И опять слезы навернулись на глаза Камилле и побежали по щекам.
– Но все-таки я что-то сделала не так и вот теперь осиротела. Ведь у меня никого не осталось, кроме вас и Антонии. Слава Богу, что вы обе не пострадали!
– Когда я проснулась прошлой ночью, все левое крыло дома уже было в огне. Я побежала, но споткнулась и ударилась обо что-то головой. А когда очнулась, Сантос выносил меня из дома.
– У меня мысли путаются, Нелли. Я ни о чем не могу думать, кроме вчерашней ночи. Впервые в жизни я не знаю, куда мне идти и что делать!
– Не надо торопиться, Камилла, пусть пройдет время. Все наладится, когда вы немного отдохнете и придете в себя, вот увидите.
Камилла вздохнула и взглянула на свое отражение в зеркальной стене.
– А я не очень-то подхожу к здешней обстановке, вам не кажется, Нелли?
Нелли обняла ее за плечи.
– Вы прекрасно подошли бы к любой обстановке. Но скажу вам честно: такого роскошного дома я в жизни своей не видела. Я знала, что у Хантера есть деньги, но даже представить себе не могла, что у него вместо дома сказочный дворец. Внизу все обставлено великолепной мебелью, повсюду ковры. А серебро, а хрусталь! – Нелли сокрушенно покачала головой. – Уж мне-то точно здесь не место, но я рада, что все ваши трудности позади. Больше мне не придется умирать со страха, что кто-то пытается вас убить.
Камилла пристально посмотрела в глаза Нелли.
– Вы считаете, что все мои трудности позади? Да я даже не знаю, с чего мне теперь начать! У меня руки опускаются.
