Молва летит быстрее, чем самый хороший гонец, загоняющий лошадь до смертного пота. В трактирах и деревнях, лежащих на пути гонца, уже знали о резне, учиненной людьми герцога Бальморо в поместье лорда Вудбриджа. Англия готова была ощетиниться оружием.
      На третий день после нападения на замок известие пришло в Уайтхолл, где король совещался с бывшим епископом Лондона, которого он хотел в ближайшие дни назначить архиепископом Кентерберийским. Священник прочитал вслух последние адресованные королю, не очень сведущему в грамоте, письма и удивленно взглянул на монарха:
      – Я не могу этому поверить, Ваше Величество!
      Король досадливо поморщился:
      – Лорд Вудбридж убит, и такая же участь, вероятно, постигла и его детей. Подобную жестокость нельзя оставить без наказания!
      Король взглянул на юнца, прискакавшего с мрачным посланием. Ему и так хватало забот, а теперь еще придется разбираться, кто прав, а кто виноват в кровавых разборках между могущественными вассалами. Как будто вернулись вновь проклятые времена войны Алой и Белой Роз.
      – Неужели это были люди герцога Бальморо? – спросил монарх. – Где доказательства?
      Мальчик-гонец представил королю запятнанную кровью одежду одного из слуг Гаррета – бело-голубой камзол.
      Король взмахом руки отослал парнишку прочь. Он нуждался в уединении, чтобы хорошенько поразмыслить над случившимся. Мальчик еще многое мог бы рассказать королю. Жители соседней деревни нашли останки зарубленных и брошенных в реку слуг и тело какой-то женщины, едва не растоптанной копытами коня. Но король и так все понял.
      – Нет оправдания безумству молодого герцога Бальморо!
      Епископ в волнении прохаживался по залу. Его ярко-красное одеяние металось, словно раздуваемое порывами ветра.
      – Не верю! – восклицал он. – Молодой герцог такой же человек чести, как и его покойный отец. Он не мог совершить подобную подлость.
      – Разве мы способны проникнуть в темные глубины человеческих душ наших подданных? – резонно заметил Карл Первый, как бы предчувствуя свою будущую смерть на эшафоте под восторженные крики толпы. – Каждый из моих вассалов копит ненависть в сердце, и когда она вскипает… О Боже мой!..
      Он не закончил фразы и схватился руками за голову. Припадок отчаяния у короля быстро прошел, и он вновь обрел твердость и волю. И способность отдать приказ.
      Король дернул за шнур звонка, и тотчас же в зале возник начальник охраны.
      – Пошлите роту солдат и арестуйте Гаррета Бальморо в его Волчьем Логове. Если он будет сопротивляться, крушите стены замка из пушек и не жалейте ядер и пороха. Доставьте герцога живым в Лондон и поместите в Тауэр.
      Священник приблизился к королю и, понизив голос, произнес:
      – Ваше Величество! Такими действиями вы увеличите число своих врагов.
      – У меня их и так достаточно. Я хочу хоть раз наказать преступника по всей строгости закона. Какая бы сила ни стояла за ним, все же я король Англии, Шотландии и Ирландии! Не сомневайтесь во мне, епископ! Я самый справедливый и неподкупный судья в этом королевстве. Быть таким судьей нелегко, но я согласился нести на плечах эту тяжкую ношу. Кровь моей бабушки, Марии Стюарт, пролитая под топором палача, каждую ночь снится мне. Я должен искупить ее грехи и грехи Елизаветы… Боже! Сколько накопилось грехов у королей, королев и вельмож! Вся Англия греховна! И вот теперь мой добрый друг Гаррет поступил, как взбесившийся мясник. Счастье, что он не пожрал трупы, как людоед!
      Гаррет совещался с начальником своей охраны в каменной будке у подъемного моста замка, когда их беседу прервала его мать, леди Бальморо, запыхавшаяся от стремительного бега.
      – Нам нужно срочно поговорить наедине! – с трудом вымолвила пожилая леди. Ее руки дрожали, и вид у нее был такой, словно она вот-вот упадет в обморок.
      Гаррет жестом руки отослал старого воина и обнял мать:
      – Что тебя так взволновало, матушка?
      Адриенна Блексорн, дрожа от нервного озноба, прижалась к горячему телу сына. Она в отчаянии сжимала руки в кулаки, так что ее пальцы побелели от напряжения, а ногти впились в ладони.
      Она была мала ростом, и ее голова едва достигала плеча сына. Ее темные волосы выбились из-под траурного вдовьего чепца и разметались по плечам.
      – Это так ужасно! Я не могу в это поверить! – с ее уст срывались отрывистые фразы. – Замок Вудбриджей подвергся нападению! Там устроили настоящую резню… твои люди, Гаррет! Твои люди! Как ты мог?..
      Ее тело обмякло в объятиях сына. Он едва удерживал мать, чтобы она не упала на холодные каменные плиты.
      – …зачем ты обрушил на голову этой девочки столько несчастий? Она и так испытала горе, похоронив мать…
      – О какой девочке ты говоришь? Я не понимаю тебя…
      – О Гаррет! Неужели мой сын стал преступником! Лорд Вудбридж злодейски зарезан, а Сабина и ее брат исчезли бесследно в бурной реке. Их тела не нашли, но вряд ли они спаслись.
      Гаррету показалось, что его сердце остановилось и превратилось в кусок льда. Он с трудом произнес:
      – Кто осмелился это сделать?
      – Ты!
      Вдова благородного герцога Бальморо закрыла глаза, чтобы не видеть лица сына, опозорившего их род.
      – Ты! – повторила она. Ее губы едва шевелились. – Ты достоин самого жестокого наказания и презрения.
      – Как ты смеешь обвинять меня, матушка, в преступлении, которого я не совершал? Пусть подлый клеветник выйдет на суд Божий, и я докажу ему на поединке, что я ни в чем не виноват.
      Адриенна постепенно приходила в себя.
      – Я не знаю подробностей, я только рассказала тебе то, что услышала от твоего кузена Гортланда. Он прискакал еще до рассвета, разбудил меня и сообщил, что опередил королевских солдат всего лишь на пару часов. Они собираются арестовать тебя, а если ты не подчинишься воле Карла Стюарта, разрушат замок.
      – Где же кузен Гортланд? Пусть он расскажет мне все сам.
      – Он уже ускакал, опасаясь королевского гнева за то, что предупредил тебя.
      – Так что же случилось? Успокойся и все расскажи толком.
      – Какие-то люди в одежде с нашим гербом напали на замок Вудбриджа. Гортланд советует тебе скрыться, пока королевские судьи не разберутся в чем дело.
      – Герцоги Бальморо никогда не бежали от справедливого суда, а на клевету отвечали ударом меча.
      – Твой меч бессилен против пушек и мушкетов. Только чье-либо заступничество перед королем защитит тебя. Гортланд готов за тебя вступиться и засвидетельствовать твою невиновность.
      – Кто он такой, кузен Гортланд? Его имя неизвестно королю, и вряд ли Карл допустит мелкого дворянина до своей особы. Мне не нужны ходатаи перед королем. И прятаться, как пугливый заяц, от гнева Его Величества я не собираюсь.
      Мысли Гаррета занимали его собственные проблемы. Он как бы на время забыл, что где-то в мокрых торфяниках сгинула бесследно его юная супруга.
      – Я отдамся на волю короля и буду ждать его справедливого приговора, – торжественно произнес Гаррет.
      Его намерения привели леди Бальморо в испуг:
      – Ложь часто бывает убедительней правды. Кто знает, какой клевете поверит наш король?
      – Мы оба верим в одного Бога! – возразил ей Гаррет. – И оба можем отличить черное от белого! Я не стану дожидаться прихода солдат и немедленно отправляюсь в Лондон.
      – Тогда я еду с тобой!
      – Нет, матушка. Враги могут ждать нас везде и всюду. Я обойду главную дорогу через леса и болота. Для тебя этот путь будет труден. Я должен спешить. Чем скорее я увижу короля, тем будет лучше для нас.
      Леди Адриенна гордо вздернула подбородок и, обретя вновь достоинство и спокойствие, направилась к выходу.
      – Я еще не отвыкла от верховой езды, Гаррет. Неужели ты думаешь, что я останусь здесь, в деревенской глуши, не зная, что случилось с моим сыном? Распорядись, чтобы нам скорее готовили лошадей!
      Слуги в Волчьем Логове были отлично вышколены. Не прошло и десяти минут, как мать с сыном проскакали по подъемному мосту, пересекли открытое пространство перед замком и скрылись в тени леса. Потайные тропинки в нем знали только владельцы поместья да их охотники. В этом лесном лабиринте им не грозила встреча с королевскими солдатами.
      Гаррет нарочно придерживал своего скакуна, чтобы мать не отставала от него. Но пожилая леди была полна мужества и не нуждалась в остановках на отдых.
      – Вперед, мой сын! – восклицала она. – Торопись!
      Проливной дождь не стал им помехой. Они упорно продолжали бешеную скачку по размокшим дорогам. К полуночи дождь прекратился, небо расчистилось от туч, выглянула бледная луна. В очередной раз они остановились на берегу ручья, чтобы дать отдышаться разгоряченным коням и напоить их. На всем пути Гаррет старался не думать о причинах несчастья, постигшего дом лорда Вудбриджа. Невыносимую тяжесть он нес в своем сердце, когда его мысли обращались к Сабине. Босая, трогательная хромоножка с букетом цветов на влажном зеленом лугу – такой он запомнил ее. Неужели она мертва? Она, его юная жена, которая должна была в скором времени лечь с ним в одну постель, чтобы он обнял ее хрупкое тело и согрел своим теплом. Неужели она превратилась в холодный труп и безжалостный поток тащит ее через камни и речные перекаты, раня нежную кожу девочки? Той самой девочки, которая бы стала в будущем матерью наследника древнего рода Бальморо?
      Лошади жадно втягивали в себя воду. Вдовствующая герцогиня, спешившись, зачерпнула ладонью ледяную влагу из ручья и утолила жажду. Луна осветила ее лицо. От многочасовой скачки темные круги появились у нее под глазами. Впервые за многие годы мать и сын остались наедине без слуг и служанок, без оруженосцев и пажей.
      Мир вокруг был холоден, пуст и враждебен. Луна не могла согреть их, а с намокших от дождя ветвей все еще падали тяжелые капли. Адриенна предчувствовала, что ничего хорошего не ждет их впереди, и все же бодрилась, готовая на все, чтобы спасти сына. Она обвела взглядом равнину, стелющуюся перед ними. Тусклый огонек мерцал где-то вдалеке.
      – Мне кажется, что там впереди деревня. Может быть, кто-нибудь пустит нас обсохнуть, а потом на окраине Лондона мы купим себе подходящее платье. Мы не можем появиться перед королем одетыми, как лесные бродяги.
      Ночной отдых в крестьянской хижине и покупка на «блошином» рынке при въезде в Лондон приличной одежды заняли совсем немного времени. Уже спустя час после восхода солнца они оказались у ворот королевского дворца.
      Когда Гаррет объявил стражникам, кто он такой, его тотчас же арестовали.
      Мать бросила последний ободряющий взгляд на сына, уводимого стражниками в тюрьму. Ему уже было подготовлено место в Тауэре, согласно распоряжению короля. Несчастная усталая женщина бродила по бесчисленным залам и коридорам дворца, где никто нарочито не узнавал ее. Презрение придворных лизоблюдов терзало ее душу. Когда был жив ее муж, любой королевский прихвостень подметал своей шляпой пол при появлении герцогини Бальморо, а сейчас все сторонились ее, словно она была прокаженной.
      Гаррет, доставленный в особо охраняемую камеру Тауэра, тщетно искал взглядом сквозь узкое окошко чей-то доброжелательный знак. Из башни, ставшей теперь его домом, он видел только мрачный каменный колодец внутреннего двора. Хотя его покои были обставлены роскошной мебелью и увешаны коврами, от стен веяло сыростью, а тесное пространство вызывало приступы удушья. Весьма недружелюбно настроенный охранник ехидно поведал Гаррету, что до него пленниками этой камеры были многие не менее благородные, чем теперешний узник, господа. Сама злополучная королева Мария Шотландская провела долгие годы заключения среди этой мебели и отсыревших ковров. Ей так надоело пребывание в Тауэре, что она с облегчением взошла на эшафот, где ее голову отделили от тела под крики возбужденной толпы.
      Воспоминания о знаменитых предшественниках не улучшили настроение Гаррета. Он горько затосковал с первого же дня своего заключения. Каждый раз, посылая королю записки с просьбой об аудиенции, он расставался с золотой гинеей, предназначенной для оплаты стражнику его услуг почтальона. Но ответом было упорное молчание. С ним обращались как со злодеем, лишенным права защитить себя.
      Вести извне не доходили до Гаррета. Вероятно, король уже счел его виновным в подлейшем из преступлений и даже не желает оскорбить свой взор лицезрением подобного мерзавца. Днем и ночью пребывая в странном состоянии, похожем на полузабытье, Гаррет сочинял пламенные речи в свою защиту, но имел возможность произносить их лишь своему отражению в зеркале во время бритья.
      Три недели отсидел Гаррет в Тауэре, пока не получил краткое послание от матери. Оно было написано довольно давно, но почему-то только сейчас попало ему в руки. Мать сообщала, что ей обещали выхлопотать прием у короля. Она умоляла сына не отчаиваться. Раз он не виноват, то справедливость в конце концов восторжествует.
      Гаррет отложил письмо и горестно задумался, обхватив голову руками. Имя Сабины, о которой ничего не было сказано в послании, сорвалось с его уст:
      – Бедная моя девочка! Я не смог уберечь тебя, но клянусь, я отомщу за твою мученическую смерть!

      Голова Сабины болталась из стороны в сторону, словно у тряпичной куклы. Девочка металась на кушетке, покрытой грубым шерстяным одеялом, и до крови кусала губы, сдерживая крики боли. За что ее так мучает эта злобная старуха?
      – Изабель, оставь меня… Прошу… Не дотрагивайся больше до моей ноги…
      Если бы Сабина видела в эти мгновения, сколько сочувствия к ее страданиям было во взгляде Изабель! Старой женщине казалось, что на ее долю выпало столько же мучений, сколько пришлось испытать излечиваемой ею девочке.
      – Крепись, мое дитя. Нельзя останавливаться на полдороге. Бог вознаградит тебя за все муки.
      Сабина пыталась оттолкнуть безжалостные руки Изабель.
      – Мне никогда не было так больно. Даже когда меня лечили в первый раз и сломанная кость прорвала кожу на ноге.
      – Тебе не повезло, девочка, ты попала в руки мясника, а не врача. Ты бы не страдала так, если б мне не пришлось исправлять ошибку того невежды.
      Изабель была высока ростом и худа, ее седые волосы по обыкновению выбивались из прически, она выглядела страшно, словно ведьма, особенно когда пот катился по ее лицу, скапливаясь в глубоких морщинах. Голубые глаза ее были прозрачны и бездонны… Казалось, что долгие века она прожила на этом свете и обрела бесценную мудрость.
      – Ты должна быть терпеливой, дитя.
      – Зачем? Неужели я не буду больше хромать? Я не могу в это поверить…
      – Верь, и ты излечишься.
      – Я даже боюсь надеяться…
      – Всегда надо нести в себе надежду. Мир жесток и злобен, но в нем все-таки есть место и добру и чуду. Верь, что чудо свершится.
      Незримая сила, исходящая от Изабель, благотворно подействовала на Сабину.
      – Я все вытерплю… Поступай, как сочтешь нужным.
      Приготовившись к новой пытке, Сабина облизала пересохшие губы. Неужели Бог вознаградит ее за перенесенную боль?
      Шли дни за днями, а дороги были все так же непроходимы. Нескончаемый дождь заставлял Мари каждое утро взрываться от ярости, подобно вулкану. Только маленький Ричард способен был остановить потоки раскаленной лавы.
      Сабина, после мучительного лечения Изабель, решила самостоятельно сделать несколько шагов. Она не чувствовала никакой боли, никаких затруднений при ходьбе. Ее ноги были легки, как у молодого олененка, но она все еще не могла в это поверить. Пройдясь по фургону, девочка, не скрывая слез радости, опустилась на низенький стульчик, вовремя подставленный Изабель, которая тут же закутала больную ногу одеялом.
      Осень вступала в свои права, дни становились все прохладнее. Скоро бедным кочевникам станет совсем плохо, но они старались отогнать прочь тревожные думы о будущем. Мари, усадив Ричарда на колени, разучивала с ним детские французские стишки.
      Покой поселился в душе Сабины. Голубые глаза старой Изабель излучали неземную теплоту. Страшные воспоминания уплыли куда-то, но… Изабель вернула ее на грешную землю:
      – Сегодня утром я прошлась по деревням в окрестностях замка Вудбриджей. Там все по-прежнему в трауре.
      Сабина спрятала лицо от пристального взгляда старухи, наклонилась и принялась старательно раздувать тлеющие угли костра. Изабель молчала, словно ждала от Сабины какого-то отклика на принесенные ею новости.
      – Мне нет дела до того, кто кого оплакивает в этой округе, – жестко произнесла Сабина.
      – Я поговорила со многими людьми, – упрямо продолжала Изабель. – Они оплакивают тебя!
      Сабина вздрогнула. Она решила направить разговор в другое русло:
      – Правда, что ты можешь предсказывать будущее?
      Изабель рассмеялась:
      – Так же, как и ты, как твой братец Ричард или Жак и Мари. Надо только набраться смелости и говорить людям то, что они хотят услышать, или немного их припугнуть. Обычно я пророчу им скорое богатство и страстную любовь, а иногда и неожиданные беды. Как это ни странно, мои предсказания сбываются. А если нет, то я уже успеваю удрать далеко, заполучив свои денежки за гадание.
      – Какая же ты хитрая, Изабель! – улыбнулась Сабина.
      – Жизнь меня научила этому. Зайчик кормится травкой, а лисица – мясом зайчика. Такой порядок установил в мире Господь, – веселые искорки промелькнули в глазах Изабель, – не хочет ли юная госпожа прогуляться со мной, пока этот противный дождь сжалился над нами и ненадолго прекратился?
      Они пошли рука об руку по опушке леса, и восхитительная легкость шага изумила Сабину. Она нарочно припадала на недавно излеченную ногу, и – о чудо! – нога не отзывалась болью.
      – Сабина, я расскажу тебе то, что услышала от местных жителей. Хочешь?
      Глаза Сабины наполнились слезами. Она молча кивнула.
      – Я знала давно, что ты, девочка, спаслась от этой резни. Я сразу же догадалась, что ты Сабина – дочь Вудбриджа и жена герцога Бальморо. Не надо бояться нас. Мы добрые люди и честные.
      Сабина разрыдалась.
      – Что с моим отцом?
      – Он погиб. К сожалению, его хоронили чужие люди, ведь у него не осталось близких родственников.
      Это был еще один болезненный удар в сердце Сабины.
      – Друзья и союзники покойного лорда собираются отомстить за него. Король послал в замок много солдат, но вряд ли они смогут остановить расправу.
      – Пусть прольется побольше крови! – воскликнула Сабина. – Этим негодяям нет места на земле, им уготовано место в аду.
      Изабель спокойно посмотрела на вспыхнувшую от ярости Сабину.
      – Вот теперь у меня не осталось сомнений. Ты действительно герцогиня Бальморо.
      – Я отвергаю этот запятнанный кровью титул!
      – И все же ты – герцогиня! Не опасайся, дитя, я не выдам никому твое происхождение, но скажи, ты и правда веришь, что твой муж преступник?
      Сабина обратила свой взор к небу. По нему бежали косматые, меняющие свои очертания, мрачные облака, гонимые ветром. Светлое и темное сражались там далеко, в небесной вышине.
      – Я не знаю, я ничего не знаю и не могу понять…
      Она вырвалась из рук Изабель и побежала прочь от нее. Как ей поступить? Похоронить себя тотчас в мутных водах потока? Они с братом теперь сироты, никого не осталось у нее в этом мире – ни родителей, ни мужа! Никого, кроме этих жалких актеров, приютивших их. Сабина молила Господа о легкой немедленной смерти.
      Изабель с трудом догнала ее.
      – Потрясающе! – воскликнула старуха. – Ты скачешь, как молодая газель. Значит, я все-таки великая врачевательница.
      Искренняя радость Изабель, ее внезапно помолодевший голос, ласковые слова, которые она произносила, – все это постепенно заставляло оттаять сердце Сабины. Ее порыв отчаяния утих, сменившись глухой печалью.
      – Доверься мне, доверься Мари и Жаку, – говорила Изабель. – Мы незнатные и небогатые люди, но мы готовы помочь тебе…
      – Мой враг сильнее вас, – пыталась возразить Сабина. – Он сидит по правую руку от короля… Он отыщет меня и за Проливом, во Франции…
      – Все равно добро победит зло… Ты скоро повзрослеешь, сама станешь сильной и одолеешь своего врага.
      Сабина оглянулась. Мари и Жак, переговариваясь, что-то готовили на обед у костра и посматривали в ее сторону.
      – Они меня не выдадут? – с надеждой спросила Сабина.
      – Они пока не знают, кто ты. И им незачем это знать. Ты и Ричард отправитесь вместе с нами во Францию.
      – Мы для них новая обуза.
      – Нищему нечего терять…
      Сабина дернула золотую цепочку на шее.
      – Это медальон моей матери… Она очень дорожила им. Наверное, он стоит каких-то денег… пусть не очень больших. Это единственная вещь, которую я могу продать… Впрочем, нет! – Сабина вдруг вся похолодела. – Вот же проклятое кольцо с гербом герцога Бальморо. Я и забыла о нем. Я должна была его выбросить в реку… Этот дракон с разинутой пастью напоминает мне хищную пасть злодея. К сожалению, его нельзя продать. Любой скупщик в Англии узнает, кому принадлежит этот перстень. Как бы я хотела расстаться с ним!
      – Не торопись, дитя мое.
      – Почему?
      – Будущее скрыто во мраке, и даже я не вижу, как могут обернуться дела…
      – Для вас все ясно. Вы найдете приют на французской земле, а я никогда не попаду туда!
      – Но почему?
      – Мы с Ричардом не имеем права объедать вас, особенно если вы так бедны.
      – Как ты мало знаешь о мире и о доброте людской! Мари полюбила Ричарда, как сына, я – тебя, Сабина, как дочь. Мари ни за что не расстанется с Ричардом, а я – с тобой. Ну а Жак Баллярд – он само воплощение доброты.
      – Только не называй наших титулов, когда будешь обращаться ко мне и Ричарду, – робко попросила Сабина.
      – Ты зря не доверяешь Жаку и Мари, но я уважу твою просьбу, – огорченно заявила старуха.
      – Франция! – мечтательно произнесла Сабина. – Я всегда хотела побывать на родине моей матушки, но только вместе с нею, а не в качестве бесправной беглянки.
      – Франция – гостеприимная страна. Может быть, ты обретешь там счастье.
      Сабина горько усмехнулась.
      – Ты опять оттачиваешь на мне свое колдовское мастерство, хотя уже выдала все его секреты. Теперь я почти такая же предсказательница будущего, как и ты.
      Изабель молча поджала губы и обиженно замолкла. Они вернулись к костру.
      Изабель палкой разворошила угасающий огонь и проследила, как мерцающие искры разлетелись в разные стороны.
      – Иногда правда является на суд неприглядно одетой в фальшь, и ей никто не верит. Ее проклинают и кидают в нее камнями – и все равно она остается правдой.
      – Ты сама убедила меня, что твои пророчества лишь шутка. Мне очень жаль, что скоро наши дороги должны разойтись. Нам не по пути с Баллярдами. Если враги узнают, что они помогли мне, им придется плохо. Я и так ничем не отплатила вам за вашу доброту. Я спала на твоей постели, ела хлеб из твоих рук, а ты лежала на холодном полу фургона, уступив мне свое место, и делилась последним куском, сама оставаясь голодной. Больше я не смогу пользоваться вашим великодушием.
      – Завтра дороги уже подмерзнут, и мы сможем отправиться в путь.
      – Значит, на рассвете нам придется проститься.
      – Нет, мое дитя. Вы с Ричардом поедете с нами.
      – Доброта не безгранична, – стояла на своем Сабина.
      – Может быть, мы рассчитываем на вознаграждение, – пожала плечами старуха.
      – Какое, Изабель?
      – Всякое доброе дело вознаграждается.
      – Может быть, там, за порогом смерти, но не на этом свете.
      – Девочка, только что излечившаяся от хромоты, должна отгонять подобные мрачные мысли.
      – Мои мысли еще страшнее, чем ты думаешь, Изабель. Я мечтаю вонзить в грудь мужа острый кинжал и видеть, как теплая кровь зальет его рубаху и оледенеет его труп. Да мало ли о чем я думаю, Изабель! Меня саму пугают мои видения.
      – Прибереги свои планы мести до того времени, когда повзрослеешь. Незачем сейчас терзать себя впустую. Прошу, Сабина, погрейся у костра, а я ненадолго покину тебя. Мне надо кое о чем переговорить с Жаком и Мари.
      Оставшись в одиночестве, Сабина уже не стеснялась слез, хлынувших горячим потоком. Она оплакивала и свою горестную судьбу, и собственную беспомощность. Излечение от хромоты не принесло ей особой радости. Если бы отец и мать могли видеть ее здоровой!
      Изабель приблизилась к фургонам. Мари сидела на ступеньках и развлекала малыша сказкой, немыслимо коверкая английские и французские фразы. Баллярд отстругивал последние куски копченого мяса с уже давно обнажившейся бараньей кости и бросал их в котелок в тщетной надежде, что ему удастся соорудить и на этот раз наваристый суп. Холодная погода только усугубляла всеобщий аппетит.