1630 год
      Небо сурово хмурилось, воздух был ледяной, и тусклое солнце едва пробивалось сквозь тучи. И все же праздник состоялся в назначенный день. Разноцветные шатры широкой дугой раскинулись на поляне у края Хейвортского болота, сплошь покрытого весенними лилиями и кувшинками. Озорной ветер колыхал цветочный ковер и трепал многочисленные знамена, флажки и вымпелы с гербами самых знатных семейств Англии.
      Карл Стюарт только пять лет пробыл на престоле, но уже приобрел могущественного врага в лице Парламента, словно нарочно отвергающего все его указы. Дворянство разделилось на две партии, и на зеленую траву Англии вот-вот могла пролиться алая кровь. Мало кто понимал, в чем заключается существо вражды, но обе стороны уже ощетинились оружием.
      Тревога и предчувствие неминуемой беды читалось на лицах высокочтимых лордов и леди, еще недавно со злобной яростью отвергавших своего короля, а теперь собравшихся здесь, чтобы продемонстрировать ему свое повиновение, и все потому, что граф Вудбридж попросил их об этом. Многим давним противникам хотелось бы встретиться на поле битвы, а не на свадебной церемонии, которая, по замыслу устроителей, должна была предотвратить гражданскую войну.
      Надежду на мир и покой воплощали собой юная дочь Вудбриджа и наследник такого же влиятельного феодала, герцога Бальморо, лорд Блексорн. Отцы жениха и невесты возглавляли противоборствующие партии. Упрямый католик Вудбридж поддерживал Парламент, а герцог Бальморо твердо отстаивал позицию короля, будучи приверженцем англиканской церкви. Могущественные лорды ни на грош не верили в примирение, но все же согласились на брачный союз своих детей.
      Король, по совету своей охраны, проследовал на праздник обходным путем через дремучий лес. Вековые сосны под порывами ветра кивали кронами, словно приветствовали его, а он ждал пулю или стрелу убийцы за каждым поворотом лесной дороги. Его подданные затаили дыхание, отсчитывая минуты до назначенного появления короля, не зная, завидят ли они вскоре его кортеж или им придется оплакивать своего монарха.
      Среди придворных прошел слух, что жених отказывается от невесты. Люди, знающие крутой нрав графа Вудбриджа, опасались, что подобное оскорбление его дочери разрушит хрупкий мир. Все приготовились к сражению. Но сын герцога Бальморо покорился воле отца и приказу своего короля.
      Юная леди Сабина, четырнадцатилетняя дочь Вудбриджа, заметно припадая на одну ногу, поспешно шла через луг к шатру родителей. Подол ее платья стал мокрым и тяжелым от впитавшейся в ткань весенней влаги. Она неловко приподнимала его, чтобы просушить на ветру.
      Несколько лет назад она, упав с пони, сломала ногу, и та неправильно срослась. Хромота была не слишком заметна, хотя втайне девочка страдала от нее.
      Леди Вудбридж встретила ее улыбкой и ласковым поцелуем, а отец проворчал:
      – Ты опоздала к молитве. Могла бы отложить на время свои прогулки. Не принято заставлять Бога ждать!
      – Да, папа, – смиренно сказала дочь и опустилась на колени между отцом и матерью в бледном кругу света, падающего сквозь отверстие в крыше шатра.
      Женщины, сопровождавшие леди Вудбридж, слуги лорда, охрана последовали примеру господ и тоже преклонили колена. Шорох заполнил на мгновение шатер и тут же стих.
      Сабина посмотрела на мать и получила в ответ ободряющий взгляд. Затем леди Вудбридж склонила голову, и ее пальцы коснулись четок. Сабина была уверена, что все мысли ее матери сосредоточились только на ней и на ее женихе, наследнике герцога Бальморо. Сабина тоже не могла всецело погрузиться в молитву. Она поворачивала голову то вправо, то влево, вглядываясь в лица родителей, таких разных и по внешности, и по характеру, но одинаково горячо любимых ею. Черты отца были резки, угловаты. Брови сошлись над переносицей в одну сплошную линию. Он был суровым человеком и лишь изредка позволял себе нежно провести рукой по ее волосам или высказать похвалу дочери. Право на ласку он целиком отдал своей жене. Сабина унаследовала от отца золотисто-каштановый, близкий к рыжему цвет волос, но ей бы хотелось обладать таким же темным каскадом локонов, которые обрамляли лицо ее матери. Сабина, смотрясь в зеркало, понимала, что некрасива, но мать уверяла ее в том, что в одно прекрасное утро она проснется настоящей красавицей. Ее темно-карие глаза и рыжие волосы никого не оставят равнодушным. Сабина считала, что мать говорила так лишь ей в утешение.
      Сама же леди Вудбридж была поистине прекрасна. И вдобавок добра и нежна душой. Она была религиозна и настаивала, чтобы семья свято соблюдала все церковные обряды. Леди Райана Вудбридж родилась во Франции, и для ее детей язык незабываемой родины стал таким же привычным, как и английский.
      Сабина зажмурилась, вознесла молитву Господу, чтобы он пожалел ее и избавил от замужества. Тут ей в мозг прокралась крамольная мысль – сможет ли Бог противостоять воле короля?
      Общая молитва показалась Сабине бесконечной. Наконец все присутствующие поднялись на ноги. Отец, сопровождаемый своей свитой, удалился из палатки, а мать приблизилась к дочери.
      – Я хочу подарить тебе кое-что, моя девочка. Я сама получила когда-то эту вещь в подарок к свадьбе.
      На раскрытой ладони леди Вудбридж лежал хорошо знакомый Сабине медальон. С ним ее мать не расставалась ни на минуту долгие годы. И вот теперь она отдает его своей дочери.
      – Неужели! – воскликнула Сабина. – Я знаю, как ты дорожишь им.
      – Ты для меня гораздо дороже. – Леди Вудбридж обвила цепочку вокруг тоненькой шеи дочери. – Моя сестра Маргарита подарила его мне, когда я покидала Францию, чтобы выйти замуж за твоего отца. Там внутри хранится прядь ее волос. Я положила туда и свой локон.
      – Благодарю, маман! – Сабина осторожно погладила медальон. Это была святыня, и подарок был знаком глубокой материнской любви.
      Внезапно молчание сковало их уста, а на глазах показались слезы.
      – Никогда не позволяй себе плакать, – резко оборвала тишину леди Вудбридж. – И давай поспешим, дорогая! Мои дамы давно готовы одеть тебя.
      Сабина с тщетной надеждой в последний раз обратилась к матери:
      – Кто-то сказал, что лорд Блексорн не приедет сегодня…
      – Сплетни! Не смей слушать, что болтают злые языки. Он, как и ты, получил приказ от нашего короля и не посмеет дерзко нарушить свое обещание.
      – Но я не хочу выходить замуж за лорда Блексорна. Я никогда его не видела, и он слишком стар для меня.
      Райана Вудбридж уселась на покрытое бархатом походное кресло и с улыбкой заключила дочь в свои объятия.
      – Я знаю, как ты сейчас переживаешь, но, поверь мне, все не так плохо, как тебе кажется. Твой отец, например, старше меня на четырнадцать лет.
      – А вы не боялись друг друга в день свадьбы? – настаивала Сабина. На самом деле мать представлялась ей самой храброй из женщин. Она вела себя так из чистого упрямства.
      – Конечно, я дрожала от страха, – улыбнулась мать. – Когда я отправилась из Франции навстречу жениху, мне не исполнилось еще шестнадцати. А твой папа показался мне таким суровым, что я была в ужасе. Я тотчас потребовала, чтобы меня отвезли обратно домой.
      – Но ты уже его любила?
      – Нет. Я растила эту любовь в себе месяцами и годами, прожитыми вместе. Я родила семерых детей, пятеро из них умерли сразу же после появления на свет. Мы провели под одним кровом и трудные времена, и хорошие, и я никогда не пожалела, что стала его женой. Так будет и с тобой!
      Слезы потекли по щекам Сабины. Она утирала их рукавами так еще и не высохшего после прогулки по болоту платья. Ее искалеченная нога немного болела, и это промелькнувшее на совсем детском личике выражение страдания не укрылось от внимательного взгляда леди Вудбридж.
      – Он этого не заметит? – предупредила материнский вопрос Сабина, думая о будущем женихе.
      Ее хромота могла бы вызвать в нем брезгливость, и девочка твердо решила попытаться ее скрыть. Леди Вудбридж осторожным движением пальцев убрала слезы с ее глаз.
      – Сабина! Реально ничего не изменится сегодня в твоей жизни. Ты по-прежнему будешь жить с нами. И так будет до тех пор, пока тебе не исполнится шестнадцать. Ты знаешь, что в нашей семье скоро родится еще один ребенок. Дай Бог, это будет сын! Тогда мы будем спокойны, что наш род не угаснет, даже если что-то случится с твоим братиком Ричардом. И ты сможешь с легкой душой уйти от нас к мужу и завести свою семью.
      Сабина сделала пару шагов и, отдернув занавеску, взглянула на колыбель, где посапывал в сладком сне малыш – ее трехлетний брат Ричард, наследник титула.
      Мать обняла ее за плечи, увлекла за перегородку, где дамы уже давно ожидали Сабину со свадебным нарядом.
      – Отбрось все черные мысли. Думай только о хорошем в день своей свадьбы. И тогда свет придет… – Горячие губы матери коснулись уха Сабины и нашептывали ей эти слова.
      Сабину раздели, расчесали ее длинные волосы и украсили прическу срезанными бутонами роз. Потом ее затянули в тяжелое кроваво-красное платье. Шнуры из золотых нитей тянулись по подолу длиной в несколько ярдов. В этом наряде Сабина едва могла передвигаться.
      Мать опустила на ее голову массивный золотой обруч.
      – Ты прекрасная невеста, дочь моя! – произнесла леди Вудбридж. В ее тоне была непоколебимая вера пророчицы, предсказывающей будущее.
      Это было сказано для окружающих Сабину дам, а дочери она шепнула на ухо:
      – Ты и правда выглядишь настоящей невестой!
      Сабина, споткнувшись, приблизилась к зеркалу, подставленному ей услужливой Tea, и вгляделась в свое отражение.
      – Я выгляжу как ребенок, на которого напялили взрослый наряд. Зачем лорду Блексорну такая разряженная кукла?
      – Глупости! Ты родом из одного из самых знатных семейств Англии. Твоей руки могли добиваться даже принцы. Три поместья с доходом больше тысячи фунтов ты принесешь как приданое своему мужу. И это – не считая золота, драгоценностей, нарядов и мебели. Какой мужчина не захочет жениться на тебе?
      «Конечно, никто не откажется от меня! – с отчаянием подумала Сабина. – Для многих я желанный приз, и не более…»
      – Поторопимся. Мне сказали, что Его Величество король уже прибыл, – сказала мать.
      Последняя надежда Сабины улетучилась. Чуда не произошло, и Господь ничем не помог ей в эту минуту. Девочка, как могла, расправила плечи, гордо подняла головку и твердо произнесла слова, которые все от нее ждали:
      – Я готова!

      Все эти разговоры происходили еще до появления королевского кортежа. Невеста, вышедшая из шатра, увидела, как пятьдесят всадников в колонну по двое, с королем во главе, выскочили из темно-зеленой лесной чащи, стремительно ворвались на поляну и развернули над головами знамена, тут же подхваченные и раздутые ветром. Герб Стюартов – лев на этот раз не призывал к вражде, а звал к союзу двух самых влиятельных семейств королевства. Король своим присутствием на свадьбе выказывал особое уважение к этому брачному соглашению.
      Сабина, как и все остальные, приветствовала короля, но в глубине души ее теплилась надежда, что присутствие Его Величества ничего не значит, жених не прибудет и она вернется под отчий кров, не став участницей унизительного для нее спектакля. Она беспрекословно выполнила то, что от нее требовалось. Только Бог виноват, что ей всего четырнадцать и что она некрасивая хромоножка.
      Она терпеливо ждала в полном свадебном одеянии запаздывающего жениха. Ей хотелось исчезнуть, провалиться хоть сквозь землю от любопытных и насмешливых взглядов незнакомых ей мужчин и женщин, а тем более страшно было предстать перед Его Величеством и произнести тщательно заученные, но столь чуждые ей слова брачной церемонии.
      «Какими же мы будем мужем и женой, если Гаррет Блексорн испытывает ко мне подобные чувства?» – с тоской подумала она.
      Натужно-хриплый зов парадных трубачей разорвал тишину. Король спешился, и Сабина, очнувшись после легкого, но убедительного толчка матери, присела, как и все дамы, в глубоком реверансе. Ее отец лишь слегка склонил голову. Если король и заметил отсутствие почтения в этом небрежном поклоне, то не подал виду.
      Сабина не ожидала, что король обладает столь приятной внешностью. Элегантная борода и усы украшали его тонкое лицо. Он выглядел легким и изящным по сравнению со стоящим перед ним отцом Сабины.
      Его речь была негромкой, но каждое слово, произнесенное через небольшие паузы, вбивалось, словно гвоздь под ударом молотка, в ее сознание. Он обращался не к ней, а к ее отцу:
      – Лорд Вудбридж, это воистину знаменательный день для всех нас. Наступило время вложить мечи в ножны и позволить благородным леди на полях былых сражений собирать весенние цветы. Я их вижу перед собой. Они прекрасны…
      Лорд Вудбридж позволил себе прервать короля:
      – Позвольте мне представить Вашему Величеству мою супругу и мою дочь…
      – А ваш сын разве не присутствует на церемонии?
      – Моему сыну всего три года. Надеюсь, Ваше Величество простит его за то, что решил немного поспать в своей кроватке после трудного дня. Но он понимает всю важность сегодняшнего события.
      – О, я тоже его понимаю, – улыбнулся король.
      Карл Стюарт обратил свое внимание на леди Вудбридж.
      – Вы так же родом из Франции, как и моя супруга. Королева давно хотела встретиться с вами. Теперь ее желание, пожалуй, скоро осуществится.
      – Я буду счастлива встретиться с Ее Величеством, сир! Тем более что мы соотечественницы.
      Король вдруг перешел с любезного тона на серьезный:
      – Мы обязательно договоримся о встрече. – Он взял в свои руки тоненькую руку девочки и спросил с сочувствием, которое казалось искренним: – Трудно представить, сколько жизней зависит теперь от тебя!
      Сабина попыталась ответить королю улыбкой, но ей внезапно стало страшно. Она попятилась от короля прочь, и тут ей показалось, что король заметил ее хромоту. К ее удивлению, глаза Карла Первого Стюарта подобрели. Он понял, какие чувства испытывает сейчас эта девочка.
      – Леди Сабина, хочу, чтоб вы знали. Я сам страдал от хромоты до семи лет, пока новый удар судьбы или болезни – я не знаю, за что и кого благодарить, – не избавил меня от этого недуга.
      Сабина быстро нашлась с ответом:
      – Ваше Величество, я сожалею, что напомнила вам об этом грустном времени.
      Карл поднес ее руку к своим губам:
      – Не извиняйтесь, леди Сабина. Я полностью выздоровел. Я упражнялся изо всех сил, и, может быть, мой совет вам поможет.
      Сабина не успела выразить благодарность королю, потому что чья-то тень упала на плечо Карла Стюарта, какой-то шум раздался за ее спиной, и, обернувшись, она увидела всадника, спешившегося с разгоряченного взмыленного коня. Позади него слезали с лошадей вооруженные до зубов охранники. Отец Сабины встревоженно взглянул на вновь прибывшего гостя.
      Темные глаза незнакомца равнодушно скользнули мимо Сабины. С такой же холодностью он отнесся и к ее родителям.
      В отличие от всех мужчин, присутствующих на празднике, он не носил ни бороды, ни усов. Он был гладко выбрит и одет в черный, затканный золотыми нитями колет, высокие охотничьи сапоги и темную шляпу, украшенную изумрудного цвета пером, которую все-таки соизволил снять на мгновение, когда поклонился королю.
      Неужели это ее будущий муж? Сабина позволила себе обернуться, чтобы как следует разглядеть его.
      Выглянувшее из-за облаков солнце очертило его силуэт. Его светлые, длинные, до плеч, волосы засияли в солнечных лучах. Он был слишком красив! Сабина страшилась участи стать супругой столь красивого мужчины.
      Король Карл произнес с удовлетворением:
      – Что ж, свадьба состоится, как мы и ожидали.
      Паника охватила Сабину. Если бы Гаррет Блексорн не был так хорош собой, она бы примирилась с выпавшим на ее долю жребием. Но она недостойна его. Это видят все. Жених приблизился к ней.
      – Итак, моя леди, мы с вами должны составить пару.
      Сабина ожидала увидеть отвращение на его лице, когда он внимательно рассматривал ее, но ни проблеска каких-либо чувств не мелькнуло в бездонной глубине его карих глаз. Однако Гаррет заметил следы недавних слез на ее лице.
      – Вы плакали потому, что не хотите выходить за меня замуж?
      Она не сразу нашла подходящий ответ:
      – Нет, ваша светлость. Я скорбела о вас. Вы недавно потеряли отца. Ваша печаль ранила мое сердце.
      Его взгляд не потеплел. Он просто протянул руку, затянутую в кожаную перчатку, и крепко сжал ее пальцы.
      – Давайте свершим наше общее дело без лишних слов.
      Его бесстрастность отталкивала Сабину, но она собралась с духом, чтобы выполнить все, что от нее требовалось. Позволив ему взять себя под руку и с достоинством вздернув подбородок, она сказала:
      – Как вам будет угодно, ваша светлость.
      Пока они медленно шли к месту церемонии, ему стала заметна ее хромота. Сабина тотчас уловила то, о чем он подумал.
      – Вас никто не предупредил, что я хромоножка, ваша светлость?
      – Мне никто ничего о вас не говорил. – Гаррет Блексорн был по-прежнему невозмутим, но Сабине показалось, что он расстроен ее увечьем.
      – Я не родилась хромой. В детстве упала с пони. Вылечить ногу врачи так и не смогли.
      Мужчина молчал. Она поняла, что никакое объяснение тут не к месту.
      Они, рука об руку, сделали лишь первые шаги к их будущей совместной жизни, как уже больная нога Сабины напомнила о себе.
      Король представил жениха родителям невесты.
      – Мне кажется, что вы еще незнакомы с герцогом Бальморо?
      Лорд Вудбридж изобразил недоумение:
      – Я знаю только одного герцога Бальморо… отца этого юноши.
      Мужчина, которого только что Вудбридж назвал юношей, гордо вскинул голову.
      – Я наследовал этот титул. Мой отец скончался три недели назад, и многие в Англии оплакивают его смерть.
      Леди Вудбридж тут же вмешалась, пытаясь предотвратить назревающий скандал:
      – Мы выражаем вам свое сочувствие, герцог Бальморо.
      – Благодарю. Моя мать шлет вам привет и просит извинения за свое отсутствие. Она все еще в трауре. Но леди Бальморо не возражает против того, чтобы свадебная церемония свершилась, ибо такова была последняя воля моего отца.
      Сабина поняла, что это явилось единственной причиной его согласия на свадьбу. И все-таки она была благодарна ему. Он уберег ее от унижения, а Англию от гражданской войны. Он явился на церемонию и согласился взять ее в жены, несмотря на горе, постигшее их семью.
      Лорд Вудбридж решил выказать великодушие:
      – Мы готовы отложить бракосочетание до окончания траура…
      – Незачем, – отрезал новый герцог Бальморо. – Жаль, конечно, что вы… – Тут он с легкой усмешкой обратился к Сабине: —…недавно покинули детскую. Вам бы еще играть и играть в куклы, а не одеваться в пышный взрослый наряд, который давит на ваши хрупкие плечики. Я чувствую, что наш брак не принесет нам блаженства, моя леди.
      Она решила не отвечать ему и молча проследовала к тому месту, где несколько старых дубов образовали природную крышу над походным алтарем.
      Лорд Вудбридж настоял на том, что их семейный капеллан, отец Сантини, отслужит свадебную мессу. Король был вынужден пойти ему навстречу.
      Сабина преклонила колена рядом с Гарретом Блексорном. Он не отпускал ее руку, такую крохотную в его огромной руке. Она поклялась в верности дому герцогов Бальморо. Сабина едва удержалась от истерического смеха, когда массивное кольцо с рубином и гербом герцогского рода скользнуло по ее тонкому пальчику.
      Гаррет Блексорн встал и резко вздернул ее с колен. С дрожью она восприняла прикосновение его губ к своей щеке.
      – Я боюсь, что вы больше меня страдаете от этого сговора, моя маленькая Сабина. Поверьте, я не причиню вам новых страданий, – успел шепнуть он ей. Затем обернулся к отцу Сабины: – Я выполнил все ваши пожелания, лорд Вудбридж, как и приказ короля и последнюю волю моего отца. Могу ли ятеперь уехать с чистой совестью?
      Епископ Лауд, лорд-мэр Лондона, который столько сил потратил на организацию свадебной церемонии, попытался возразить:
      – Столы накрыты… кушанья ждут гостей. Его Величество согласился почтить своим присутствием праздник…
      Гаррет обратился к королю:
      – Я попросил бы Ваше Величество разрешить мне немедленно уехать домой.
      Карл был явно недоволен.
      – Я бы предпочел, чтобы вы остались на свадебный обед, дорогой Гаррет.
      Он нарочно не назвал его герцогским именем. Сабина внезапно вмешалась в разговор мужчин:
      – Разрешите ему удалиться, Ваше Величество. Он еще скорбит о своем отце…
      Король улыбнулся.
      – Я восхищен умом и тактом вашей супруги, герцог! Ее находчивость спасла вас от многих неудобств… Мы простим ваше отсутствие на празднике.
      Гаррет пропустил мимо ушей тираду короля. Он наклонил голову к девочке, которую только что назвали его супругой, и весьма бесцеремонно потребовал:
      – Давай немного прогуляемся. Нам есть о чем поговорить.
      Сабина кивнула, и они проследовали рука об руку сквозь толпу, жаждущую увидеть хоть какой-то намек на ссору между новобрачными.
      Гаррет первым нарушил молчание:
      – Я знаю, что ты напугана, но тебе нечего бояться меня. Я не дотронусь до твоего тела, пока тебе не исполнится шестнадцать. Живи с родителями, и пусть твоя душа и плоть пребывают в покое. Но если случится хоть какая-то беда, моя мать, клянусь Богом, примет тебя как родную дочь. Наш замок называется Волчье Логово, но ты не пугайся. В этом Волчьем Логове всегда тепло и уютно. Запомни это!
      – Я запомнила.
      – Вот и умница. А теперь живи, как тебе хочется, собирай в лугах цветы или играй в куклы.
      Вдруг Сабине захотелось коснуться его волос, погладить эту светлую, шелковистую волну, но она удержала руку. Гаррет сразу же заметил ее робость.
      – Ты никак не можешь представить себе, что я твой муж?
      Сабина в ответ вынула из прически розу и прикрепила ее к петлице его черного кожаного колета.
      – Когда я вновь увижу вас?
      Он слегка нахмурил темные брови, так контрастирующие с его золотой шевелюрой.
      – Разве тебе этого бы хотелось?
      – Я боюсь, что в моей памяти потускнеет ваш облик, – нечаянно произнесла Сабина по-французски.
      – Я не понял твоих слов, но догадался, что ты сказала обо мне что-то хорошее. Я благодарен. Нам пора расставаться. Расти сильной и смелой, готовься к тому дню, когда станешь моей настоящей женой, моя маленькая герцогиня!
      С этими словами он покинул ее.
      Сабина Блексорн, только что ставшая герцогиней Бальморо, увидела, как он вскочил на своего могучего коня, как его окружила вооруженная свита и всадники умчались прочь.
      Свадебный обед стал для нее тяжким испытанием. Сабина за столом сидела между королем и своим отцом. Карл был расположен к шуткам, ее родитель, наоборот, был немногословен и мрачен. Ее мать несколько раз гасила огонь вот-вот готовой вспыхнуть ссоры, но ее попытки только раздражали противников.
      Сабина уткнулась взглядом в тарелку с изысканным кушаньем, но чувствовала, что если проглотит хоть один кусочек, то тотчас же задохнется в кашле.
      Украдкой она поглядывала на лица гостей, жадно насыщающих свои утробы. Некоторых из присутствующих она знала. Это были друзья и союзники отца. Другие были ей незнакомы. Значит, они принадлежали к враждебной партии. И те и другие шумно жевали, обгладывая кости, опустошали кубки с вином.
      Она устала. Ей хотелось покинуть это шумное сборище, свернуться калачиком в постели и уснуть. Наконец король поднялся из-за стола, пожелав всем приятного времяпрепровождения. Теперь и Сабина имела право удалиться.
      Лорд и леди Вудбридж были заняты разговором с соседями по столу, когда Сабина незаметно покинула пиршество. Она мечтала поскорее сбросить с себя тяжелый наряд, в котором просто задыхалась. Больная нога снова давала о себе знать. Она проковыляла к шатру, где размещалась ее семья, но насмешливый разговор у костра застиг ее на полпути и заставил замереть в темноте.
      – Что случилось с Гарретом? Не могу понять! Дать себя окрутить с дитем, да вдобавок еще и с калекой! Не свихнулся ли он? Ты его кузен, Гортланд, что ты на это скажешь?
      – Она принесла ему в клюве приданое, которое никому из нас и не снилось. За такое богатство я женился бы даже на косоглазой толстухе, гниющей от проказы!
      Грубый смех взорвал ночную тишину. Сабина продолжила свой путь, как слепая, и ударилась лбом о шершавую кору дуба, под которым недавно свершился обряд бракосочетания.
      После нечаянно подслушанного разговора ее натруженная нога разболелась еще больше, Сабине было так горько, словно отравленная стрела воткнулась в сердце. За ее спиной продолжали насмехаться над ней подгулявшие молодые дворяне. И вдруг чей-то властный голос прервал поток издевательств:
      – Неужели не стыдно скалить зубы над невинным ребенком? Ее бы стоило пожалеть! А Гаррет? Неужели он охотник за приданым? Он лишь выполнял обещание, данное его отцом королю.
      – Мы не оскорбляли его, Стивен, – сказал один из весельчаков, тот самый, кого назвали Гортландом. – Давние друзья собрались здесь и решили немного дать волю языку. Поднимем стаканы за здоровье моего кузена. Пусть ему будет жарко в постели с малолетней хромоножкой!
      Всеобщий хохот оглушил Сабину. Она не услышала того, что сказал Стивен в ответ на провозглашенный тост.
      – Я выпью за здоровье Гаррета, но шутить над его невестой я никому не позволю.
      – Может быть, ты сам ляжешь в ее постель? Надеешься получить удовольствие, обнимая эти цыплячьи бедра?
      Какой-то всадник внезапно промчался мимо Сабины, прижавшейся к стволу дерева.
      – Стивен! Куда ты? Ты не выпил свой стакан!
      – Может быть, он поскакал к своей мачехе – занять теплое место в ее постели?
      – Конечно, после того, как Гаррет женился, сколько женщин будут обливаться слезами! Гаррет для них потерян.
      Эти возгласы слились в общий шум.
      Кузен Гаррета возвысил свой голос над опьяневшими товарищами. Но ничего, кроме сжигавшей его ненависти, Сабина в его словах не уловила. Она догадалась, что у ее мужа нет более злейшего врага, чем Гортланд.
      – Я знаю, что сделает леди Мередит! Она выцарапает глаза этой девчонке! Но лучше бы она проделала это с Гарретом.
      – Зачем? Лорд Мередит скоро умрет, и Евгения могла бы выйти за Гаррета замуж, – возразили ему. – А тут девчонка встала на ее пути. Леди Мередит хороша для развлечений в постели, а не для того, чтобы рожать ему сыновей.
      – Он не дождется сыновей от этой девчонки! – в ярости произнес Гортланд. Чуть одумавшись, он добавил уже осторожнее: – Кузен мой волен жениться на ком хочет. Мне до этого нет дела… Ему всегда приваливало счастье. Фортуна и на этот раз улыбнулась ему.
      Хохот пьянчуг вновь заставил Сабину вздрогнуть. Но больше всего девочку ранило известие, что у ее супруга есть любовница. И эту женщину зовут леди Мередит.

      Когда леди Мередит услышала шум подъехавшей кареты, она вскочила с кресла, где томилась в ожидании многие часы, и подбежала к зеркалу. Наконец-то Гаррет вернулся! Ее отражение в зеркале улыбнулось ей и подтвердило, что она очень хороша собой. Золото волос, голубизна глаз и стройная фигура, которой могла бы позавидовать даже шестнадцатилетняя. Она потерла щеки, чтобы придать им румянец, и облизала язычком пересохшие губы.
      Никто не мог заподозрить, что ей уже тридцать. Гаррету Евгения сказала, что ей двадцать пять, что они ровесники, и он ей поверил. Она готова была на любую ложь, лишь бы удержать его.
      Замужняя женщина прибегала ко всяческим уловкам, чтобы видеться с ним. Она заигрывала со своим пасынком Стивеном, источая дружелюбие, для прикрытия супружеской измены. Евгения Мередит добилась того, что Гаррет начал ее боготворить. Она давно была готова отдаться ему, но инстинктивно чувствовала, что надо быть осторожной. Ей казалось, что его натура противилась связи с замужней женщиной. Поэтому она ловко разыгрывала роль верной жены, не устоявшей перед искушением совершить супружескую измену.
      Евгения представила себе в воображении тело Гаррета, их пылкие ласки и страстные поцелуи, их обнаженные тела, сплетенные в объятиях на ложе любви. Он жаждет ее, она была в этом уверена. Прежние любовники леди Мередит так ее не возбуждали. А кроме любовных утех она не прочь была бы получить и герцогский титул.
      Ее пасынок Стивен без стука распахнул дверь спальни мачехи.
      – Опять ты… – прошипела, словно змея, прячущаяся в свою нору, леди Мередит. Она нырнула в постель и завернулась в покрывало.
      Стивен снял шляпу и отвесил ей глубокий поклон.
      – Вы ждали кого-то другого, дорогая мачеха? – насмешливо поинтересовался он. – Оказывается, я опередил гонца с вестями…
      – Какими?
      – Дурного вестника казнят, а я не хочу быть обезглавленным.
      – Тогда иди к своему отцу. Он скорее всего развлекается с очередной сиделкой.
      Каждое слово, каждый взгляд, которыми они обменивались, вскипали, подобно каплям воды, попавшим на раскаленную сковородку.
      – Хотя что он может сотворить с ней, когда так стар и беспомощен? – скривилась леди Мередит.
      Стивен пренебрег оскорблением, нанесенным его отцу, но не отказал себе в удовольствии ответить ударом на удар:
      – Извини, что я не стряхнул с сапог дорожную пыль, прежде чем постучаться к тебе. Я очень спешил, чтобы сообщить последние новости. Твой любовник только что женился.
      – Ты лжешь из ревности. Он обожает меня. – Ее ухоженные ноготки вдруг превратились в когти. Она вцепилась Стивену в шею, оставив на ней кровавые следы.
      Стивен отстранил мачеху одним движением. Он был безукоризненно вежлив в обращении с разъяренной женщиной.
      – Мой отец знал, на что шел, когда женился на тебе. Ты красива – никто этого не оспорит, и он хотел скрасить твоей красотой свою старость. Он нарочно заткнул уши и не стал выслушивать истории о лорде Эрли, о Хэвишеме и прочих… Но я жалею, что познакомил тебя с Гарретом…
      – Мое прошлое тебя не касается, а Гаррета не волнуют мои прежние связи. Я стала другой, когда полюбила его…
      – А что, если я ему расскажу о той ночи? Помнишь, после того дня рождения, когда мне исполнилось шестнадцать, а тебе двадцать семь? Это был наш общий праздник. И ты решила завершить его в моей постели. Я прогнал тебя, как взбесившуюся от похоти кошку. С тех пор ты меня ненавидишь, хотя по-прежнему сладко улыбаешься мне.
      – Не смей вспоминать об этом! – Она вновь выпустила свои коготки. – Я выцарапаю тебе глаза, я вырву твой поганый язык, чтобы ты не клеветал на меня. Ты был глупым, жалким мальчишкой, и я просто пожалела тебя в тот вечер.
      Стивен с легкостью перехватил ее запястья.
      – Я молчу, и ты молчи. Мой отец ничего не должен знать…
      Леди Мередит поникла. Стивен безжалостно добавил:
      – Если бы Гаррет увидел тебя сейчас… Если б он знал, какая ты есть на самом деле!
      – Замолчи! – голос Евгении сорвался на визг.
      Внизу, у подъемного моста, послышался шум подъехавшей кавалькады, скрип цепей, цокот копыт по мощеному двору, лязг открываемых запоров, и наконец Гаррет, простучав каблуками по ступеням, распахнул носком сапога приоткрытую дверь и появился в комнате. Присутствие Стивена несколько смутило его. Евгения, наоборот, торжествовала.
      – Мой пасынок и твой друг только что сообщил мне странную новость, но я ему не поверила, Гаррет.
      Гаррет нахмурился.
      – Оставь нас наедине, Стивен. – Он не требовал, он просил, что было не в его характере. Поэтому Стивен покорился, тем более что Гаррет добавил: – Наше свидание не нанесет вреда репутации твоей мачехи.
      – Ее репутация всем известна, и ей трудно чем-нибудь повредить, – огрызнулся пасынок леди Мередит. – Не ты первый, не ты последний.
      Евгения вскочила в ярости, а Гаррет ухватил Стивена за плечо и легко, как куклу, повернул к себе лицом:
      – Не позволяй себе слишком многого, Стивен… За честь своей любимой женщины я готов сразиться даже со своим другом.
      Стивен рассмеялся при этих словах, но смех его был горек.
      – Как получилось, что ты, мой старший товарищ, не разглядел в ней змею? Она нанизывает вас, своих любовников, как кольца, на свое тело…
      – Еще одно слово, и ты получишь от меня вызов на дуэль, – хрипло произнес Гаррет.
      Не говоря ни слова, Стивен шагнул за порог и захлопнул за собой дверь. Гаррет и Евгения Мередит в молчании смотрели друг на друга.
      – Это правда? – Он первым нарушил тишину.
      – Что? – Леди Мередит сделала вид, что не понимает, о чем идет речь.
      – То, что говорил о тебе Стивен?
      – А это правда? – вопросом на вопрос ответила она.
      – Что?
      – Что ты женился?
      – Да… – наступила пауза. – Конечно, я должен был известить тебя заранее, но нельзя доверяться письмам… Поэтому я приехал сам. Так лучше… Теперь я женат. Не рассчитывай на меня больше…
      – И ты говоришь это мне? Ты что, разлюбил меня?
      Леди Мередит резко поднялась с постели, и пламя свечей всколыхнулось. В этой игре света и тени Гаррет понял, какую красоту он теряет. Ее вкрадчивый голос проникал ему прямо в душу:
      – Мой муж стар и болен. Подождал бы ты еще немного…
      – Я выполнял приказ короля и волю отца.
      И тут он почувствовал, что объятия женщины его душат. Он не мог избавиться от соблазна ласкать ее ставшие упругими груди, схватить и приподнять вверх подол ее нижней юбки, но слишком откровенный натиск вызвал в нем желание оттолкнуть эту женщину от себя.
      Евгения не уловила эту перемену. Она слишком сильно верила в могущество своих чар, в соблазнительность своего гибкого тела. Когда она поняла, что мужчина вдруг охладел к ней, то обвинила в этом Стивена:
      – Не слушай его, Гаррет. Он клевещет на меня из ревности.
      Он взглянул на нее с подозрением:
      – А ему есть к кому ревновать?
      – Только к тебе, любовь моя.
      Его сердце совсем заледенело. Леди Мередит ощутила это.
      – Значит, ты веришь ему, а не мне? – дрожащим от негодования голосом спросила Евгения.
      – Я хочу знать правду.
      – О чем?
      – Кто ты на самом деле.
      – Я верная жена своему мужу, но люблю я тебя…
      – Это уже измена, – холодно сказал Гаррет.
      – Я ничего не могу с собой поделать… И все знают про мою любовь к тебе. О, милый, ты мне изменил…
      – Я никогда не признавался в любви к тебе.
      – Но ты так на меня смотрел… признался, что ты желал меня… Тебе надо было подождать лишь немного времени, чтобы соединить свою судьбу с моей.
      – Я не расположен обсуждать с тобой мою женитьбу.
      – А о чем ты расположен со мной говорить? Может, о любви, которую ты растоптал?
      Гаррет понял, что хитрая женщина загнала его в угол и ему нечем защищаться, кроме жестокой откровенности.
      – Я поступил с тобой нечестно – признаю это… Я поддался твоему очарованию, но мой долг выше моих желаний. Я виноват…
      – И расплатишься за свою вину!
      Как будто злобный вихрь закрутил ее прекрасную фигуру в бешеном смерче, мятущемся по комнате. Она растворилась в пляске отражений от зеркал, пламени свечей и черных провалов тени. Гаррет вдруг потерял ее из виду. Только ее голос донесся из затемненного пространства:
      – Я хочу провести эту ночь с тобой.
      Гаррет с трудом стряхнул с себя наваждение:
      – Я должен вернуться к матери. У нас в семье траур по моему отцу. Прощай! Желаю тебе счастья…
      – А я желаю тебе сгореть в аду! Вместе с твоей женой…

      Евгения Мередит после долгих размышлений решила навестить поместье Вудбриджей. Особо грубых сплетен по поводу того, что Гаррет оставил ее, она не слышала, но все равно ощущала себя униженной. За это унижение должна заплатить его супруга. Но прежде, чем осуществить свою месть, Евгения хотела посмотреть на соперницу. Проникнуть в замок, не назвав себя, было невозможно. Поэтому она приказала кучеру остановить карету на лугу неподалеку от дома лендлорда и притвориться, что он чинит сломанное колесо.
      Проезжавший мимо всадник спросил, в чем дело, и предложил помощь, но Евгения, узнав, что он лишь посторонний путник, следующий в Лондон, отмахнулась от него. Уловка Евгении, казавшаяся такой остроумной, обернулась тягостным ожиданием. Кучер томился от безделья, неохотно разыгрывая задуманный госпожой спектакль и изредка постукивая по ободу колеса.
      День близился к вечеру. Ей стало холодно, замерзли и проголодались кучер и лакей. Евгении уже пришло в голову послать лакея в замок, якобы за помощью, как вдруг слуга заметил девочку, бредущую по поляне.
      – Эй ты, поди сюда! – крикнул лакей.
      Сабина остановилась в нерешительности. Заметив нарядную женщину, выглядывающую из кареты, она отбросила свой страх и подошла ближе.
      – Ты из этого замка? – услышала она властный голос.
      Сабина кивнула. Незнакомая леди, распахнувшая дверцу и ступившая на подножку кареты в золотисто-желтом, как весенний цветок одуванчика, наряде, показалась ей волшебной феей из сказки. Она была готова услужить ей, тем более что фея доброжелательно улыбнулась.
      – Поторопись, дитя мое. Я попала в беду, а скоро стемнеет… Может быть, твой господин пришлет мне кузнеца починить злополучное колесо.
      – Конечно, вас не оставят без помощи. А вы не соизволите пройти со мной в замок?
      Евгения мгновенно поняла по правильному произношению и хорошим манерам, что перед ней не служанка, хотя девочка была одета очень просто.
      – Ты не родственница ли лорда Вудбриджа?
      – Я имею честь быть его дочерью, – Сабина присела в знак почтения к столь изысканной леди.
      Евгения с трудом сдержала на лице радость.
      – Какая удача, что колесо моей кареты сломалось именно на этом месте. Я столько наслышана о вашем гостеприимстве. Я с удовольствием прошлась бы по этому лугу к замку, но боюсь, что моя обувь не годится для прогулок по мокрой траве.
      – Тогда я скажу отцу, чтобы он выслал за вами экипаж…
      Евгения сделала вид, что не расслышала последних слов Сабины. Она внимательно разглядывала девочку.
      – Я мало знаю вашу семью… но мне говорили, что у графа только одна дочь и она уже в том возрасте, что может выйти замуж.
      – Я и есть единственная дочь графа Вудбриджа, – насторожилась Сабина.
      – Но вы еще совсем ребенок! – воскликнула Евгения.
      Сабина промолчала.
      – Не сочтите меня неучтивой, но как ваше имя?
      – Я Сабина Блексорн, герцогиня Бальморо. Простите, мадам, что я не представилась вам сразу.
      О Боже! Эта худая малявка с мокрым от росы подолом простенького платья, спотыкающаяся чуть ли не на каждом шагу, и есть жена Гаррета? Что же делать Евгении? Расхохотаться и закричать в приступе досады и бешеной ревности? И ведь действительно, у девчонки на руке кольцо с гербом Бальморо. Теперь она разглядела его.
      Евгения подавила в себе гнев. Она произнесла с великолепно сыгранным сочувствием:
      – Я разделяю вашу печаль, дитя мое. Вы еще долго не увидите своего супруга. Он не смеет показать вас своим родным и друзьям.
      Сабина уже догадалась, кто эта фея, прибывшая на болотистый луг в придворном наряде и якобы попавшая в небольшую дорожную неприятность.
      – Я вижу перед собой леди Мередит?
      Взгляды, которыми они обменялись, сказали им все, что они думают друг о друге. Наступил момент, когда можно было изъясняться без недомолвок.
      – Значит, ты слышала обо мне?
      – Да.
      – Что ж, я довольна, что ты все знаешь.
      – А я довольна, что увидела вас, – мужественно отбила словесный удар девочка. – Мое приглашение остается в силе. Если ваша карета и в самом деле нуждается в починке.
      Вынести явный намек, что ее подозревают во лжи, Евгения была не в силах. Она сорвалась на крик:
      – Он никогда не полюбит тебя, жалкая хромоножка!
      – Мы всегда рады гостям, – получила в ответ Евгения вежливое приглашение. – И незачем было ломать колесо у кареты. Вас впустили бы через парадный вход и встретили подобающим образом.
      Евгения захлебнулась от гнева, но поняла, что на этот раз она проиграла. Как бы ни жалка была эта девчонка, на сей день она герцогиня Бальморо, а леди Мередит лишь отвергнутая и даже не состоявшаяся любовница.
      Карета укатила прочь, но Сабина еще долго не могла унять нервную дрожь, охватившую ее при прощальном взгляде незваной гостьи.
      Дворецкий, встретивший ее в холле, тревожно оглядел юную госпожу и так же с тревогой и недоумением выслушал ее распоряжение:
      – Впредь, если какие-нибудь гости пожалуют к нам в дом, особенно если это будут леди, докладывай мне, прежде чем их впускать.
      Сабина произнесла это с такой твердостью в голосе, какую старый слуга не ожидал услышать от четырнадцатилетней девочки.
 
      Гортланд Блексорн сидел в общей зале трактира «Утка и лисица», вытянув ноги к жаркому пламени камина, и накачивался крепким элем. После каждого глотка он с нетерпеливым ожиданием бросал взгляд на входную дверь.
      Прошел час, потом другой… Он уже выпил достаточно, но возвысил голос, требуя, чтобы ему принесли еще пива.
      Владелец трактира приблизился к нему, собираясь утихомирить не в меру шумного джентльмена. Если тот будет продолжать буянить, то хозяин не постесняется выкинуть его из своего заведения.
      – Ты знаешь, кто я такой? – нагло ухмыльнулся Гортланд.
      – Понятия не имею.
      – А как тебя зовут, трактирщик?
      – Гаральд Лудлоу, сэр.
      – Так вот, мистер Лудлоу, заруби себе на носу. Я тот самый человек, кто уничтожит, сотрет в пыль дорогого моего кузена, герцога Бальморо! О нем ты слыхал, я надеюсь? Все знают герцога Бальморо!
      На трактирщика не произвел впечатления этот пьяный бред. Мало ли чего болтают выпившие слишком много крепкого пива посетители? Он наслушался за свою жизнь столько проклятий, извергаемых на чьи-то головы, бессовестного хвастовства и грустных повестей о разбитом сердце, что ничто не могло возбудить его любопытства. Но все же, не желая ссориться с грубияном, трактирщик вежливо ответил:
      – Конечно, я знаю герцога. Он женился на дочке Вудбриджа.
      Гортланд глотнул из принесенной ему кружки.
      – Он – камень на моей шее. Ему суждено умереть.
      – Обязательно. Туда ему и дорога, – не без скрытого юмора поддержал мрачное предсказание подвыпившего джентльмена миролюбивый трактирщик.
      В это мгновение тяжелая входная дверь чуть приоткрылась и в образовавшуюся щель проскользнуло в душную залу, пропахшую мужским потом, пивом и чадом от камина, благоухающее духами создание. Шуршание юбок заставило Гаральда Лудлоу поднять глаза и остолбенеть на месте.
      Порог его заведения никогда не переступала столь изысканная леди. Ее желтое с золотыми нитями платье озаряло прокопченные стены трактира, словно солнце, внезапно выглянувшее из-за туч. Хотя ее лицо скрывала тонкая черная вуаль, трактирщик сразу же решил, что она должна быть так же прекрасна, как ее наряд.
      Леди Евгения Мередит огляделась. Трактир был почти пуст. Посетители уже покинули его, кто на своих ногах, кто провожаемый пинком под зад. Лишь одинокий Гортланд глотал свое пиво, да рядом с ним маячила фигура трактирщика. Почти незаметным движением руки она отправила простолюдина прочь. Тот покорно скрылся среди своих бочек и кружек, и тогда леди Мередит обратилась к Гортланду.
      – Ты пьян! – брезгливо поморщилась она.
      – Да, пьян, потому что слишком долго дожидался тебя. И хочу еще выпить.
      – Тогда нам не о чем говорить.
      – Неправда. Крепкий эль только проясняет мой мозг и обостряет слух.
      – В таком случае незачем орать на весь трактир. Лучше навостри уши.
      – Я весь внимание.
      – Ты хотел говорить со мной о Гаррете?
      Евгения перешла на шепот, но ее слова вонзались в его мозг, словно шорох гадюки, пробирающейся среди болотных кочек и камней.
      – Я встречалась с его женой. Поэтому и опоздала. Ты ненавидишь Гаррета потому, что он отнял у тебя титул и место при дворе, а я ненавижу ее за то, что она отняла у меня Гаррета. Как мы можем договориться? Я хочу получить одно, ты – другое.
      Хотя Гортланд был пьян, он осознал, что ему задали головоломку. Он теребил свою ухоженную, но пропахшую после обильных возлияний пивом бородку, выуживая оттуда хлебные крошки и рыбьи кости.
      Молчание затянулось.
      – Ты проглотил язык или не в состоянии шевелить мозгами? Произнеси хоть слово! – наконец не выдержала леди Мередит.
      – У меня есть свой план. Сложный, подобный твоим змеиным уловкам. Но мне для его осуществления нужны деньги. Много денег, досточтимая леди.
      – Сколько?
      – Не торгуйся со мной. Я попрошу столько, сколько мне потребуется.
      – Он останется жив?
      – Гаррет? О да! И ты сможешь выручить его, а потом улечься с ним в кровать. Он будет готов на все, хотя бы из благодарности за свое спасение.
      – Заткнись, пьяный болтун. Он меня любит! – негодующе воскликнула Евгения.
      – А ты влюблена в его титул…
      – Подонок! Как ты смеешь меня оскорблять? Ты совсем не знаешь женщин.
      Рука Гортланда вдруг сжалась в кулак. Он с силой ударил по столу.
      – Я знал одну. Она была из хорошей семьи и красива… как ты. Младшая дочь лорда Тимоти Драйсона.
      – Я о ней не слышала…
      – Потому, что она уже похоронена три года тому назад. Я любил ее. Я хотел жениться на ней, но она отвергла меня…
      – Почему?
      – Потому что влюбилась в моего кузена, а этот негодяй Гаррет даже не одарил ее взглядом. Она убила себя! Она просто вошла в реку, протекавшую через их поместье, и не вышла из нее. В ее комнате нашли записку. Она, дурочка, не могла жить без его любви!
      Евгения тряхнула кудрями, чтобы отогнать впечатление от этой жуткой истории.
      – Мало ли глупых девчонок кидаются в воду из-за несчастной любви?
      Гортланд допил свое пиво и глянул на нее покрасневшими глазами.
      – А чем ты лучше их? Ты тоже попалась в силки моего распрекрасного кузена.
      Он зажал ее руку в своей сильной ладони.
      – Отдайся мне на одну эту ночь, тогда я сделаю все, что ты захочешь.
      Соблазн был велик. Ей ничего не стоило еще крепче привязать к себе союзника. Но леди Мередит, поразмыслив немного, приняла другое решение:
      – Лучше пусть это будет наградой за свершенное тобой дело!

      Сабина, следуя совету Его Величества, старательно упражняла свою больную ногу. Она гуляла по росистым лугам, любовалась цветами и приносила в замок красивые букеты. Каждый день дарил ей новые радости. Краски природы сменялись, подчиняясь законам природы, и это плавное чередование рождения, расцвета и увядания успокаивало душу.
      Она поддерживала переписку с матерью Гаррета, но сам Гаррет не появлялся в замке и не давал о себе знать. Лишь тяжелое кольцо на пальце напоминало ей о том, что она замужем.
      Прервав прогулку, Сабина решила отдохнуть возле нагретого солнцем камня, который доисторический ледник оставил лежать на болоте. Тишина вокруг была такая, что она услышала шум, производимый кавалькадой всадников, задолго до того, как они показались на дороге. Что-то подсказало ей, что их не надо бояться. Наоборот, она приветственно вскинула вверх руку.
      Гаррет первым из группы всадников заметил ее. Спешившись с коня, он поклонился.
      – Доброе утро, Сабина! Моя мать сказала мне, что ты обычно гуляешь в этих местах. Так было сказано в одном из твоих писем.
      – Это правда, но я не ожидала увидеть вас сегодня.
      – Прости, что явился без предупреждения, – вежливо сказал Гаррет.
      Сабина все еще хранила в сердце горечь и тревогу, посеянную леди Мередит во время ее недавнего визита в поместье.
      – Надеюсь, в следующий раз вы известите нас заранее, чтобы мы могли подготовиться к приему гостей.
      Он с досадой закусил губы.
      – Я не гость, а твой супруг, Сабина. А сегодня я просто проезжал мимо. Мы охотимся на землях вашего соседа сэра Кландера, и я решил воспользоваться возможностью повидать тебя. А еще я хотел познакомить тебя с моим другом. Разреши представить тебе Стивена Мередита.
      Сабина вздрогнула, услышав ненавистную ей фамилию. Гаррет между тем продолжал:
      – Стивен присутствовал на нашей свадьбе и желает выразить свое почтение моей супруге.
      Стивен галантно поклонился Сабине.
      Сабина вспомнила разговор у костра. Не он ли хоть как-то защищал ее от бесцеремонных нападок пьяной братии и выступал на стороне Гаррета? За это она должна быть ему благодарна. Она постаралась внести искреннее тепло в банальную вежливую фразу:
      – Я рада знакомству с вами, сэр Стивен.
      – А я – ваш покорный слуга. – Он приветливо улыбнулся. Его дружеская улыбка могла растопить любые льды недоверия. – Жаль, что я не был представлен вам в день вашей свадьбы.
      Сабина, одарив Стивена ответной улыбкой, перевела взгляд на мужа. В охотничьем костюме он выглядел еще красивее, чем при их первой встрече. Краска залила ее щеки. Она мучительно старалась найти какие-то умные слова, чтобы нарушить внезапно возникшее молчание. Ей казалось, что герцог Бальморо разглядывает ее босые ноги и вот-вот его губы растянутся в язвительной усмешке.
      Гаррет, однако, выручил ее. Он первым прервал затянувшуюся паузу:
      – Моей матери очень нравятся твои письма, Сабина. Она мечтает тебя увидеть.
      – Я тоже.
      – Так что же мешает этому? Как ты проводишь время, моя маленькая леди?
      – Я нянчусь со своим братом Ричардом. Это главное мое занятие. А как проводите время вы, мой супруг? Надеюсь, так же хорошо?
      Она сразу заметила, что Гаррет растерялся.
      – Прекрасно, – произнес он наконец ничего не значащее слово и предложил ей руку, чтобы вместе пройти к замку.
      Когда они пересекали обширный луг и он старался заслонить ее от налетавших порывов ветра, ей захотелось отблагодарить его хотя бы словом:
      – Вы так галантны, мой супруг.
      Гаррет усмехнулся. Неужели дешевая монета вежливости, небрежно брошенная им этой девочке, показалась ей золотой гинеей?
      – Я не просто вежливый кавалер. Я твой супруг.
      – О-ля-ля! – воскликнула вдруг девочка и произнесла по-французски фразу, которую он не понял. Она означала: «Я не верю!»
      – Где ты научилась языку французских шлюх?
      – От моей матери, а она благороднейшая леди, как вам известно. Но если вы такого дурного мнения о нашей семье, то отпустите мою руку и убирайтесь прочь из наших владений.
      Неосторожные слова, которые позволил себе Гаррет, были оскорбительны. Он это сразу понял. Герцог Бальморо опустился на колени, сразу же провалившись в размякший торфяник, и взмолился:
      – Прости меня! Я негодяй! Я раскаиваюсь!
      Девочка, закусив губу, чтобы не рассмеяться, сделала попытку поднять его с колен.
      – Впредь не оскорбляйте моих родных!
      Она спокойно дождалась, пока он стряхнет со штанов налипшую грязь.
      – Мои мужские шутки не доходят до твоего слуха, моя госпожа, – неловко попытался оправдаться Гаррет.
      – Я не так остроумна, как вы.
      Гаррет был обучен искусству обольщения, знал, в какой момент схватить девушку за талию, прижаться губами к девичьим губам, расстегнуть корсаж и приподнять юбку. Но он не имел опыта общения с законной супругой. Она это почувствовала и, воспользовавшись ситуацией, начала командовать им:
      – Постойте здесь, милорд, пока мажордом не доложит о вашем прибытии.
      Она исчезла, оставив влажные следы своих крохотных ног на досках подъемного моста.
      Его беседа с супругами Вудбридж была краткой. Гаррет отказался от приглашения на обед, сославшись на срочные дела, а они не очень настаивали. По желанию хозяев, он осмотрел покои, принадлежавшие его супруге, и заглянул в кроватку Ричарда – наследника титула.
      Юная госпожа вышла из ворот к подъемному мосту, чтобы проводить супруга. По другую сторону крепостного рва кони в нетерпении уже били копытами. Сабина сменила платье и обулась в сапожки, но это не сильно изменило ее внешность. Хрупкое тело подростка не мог скрыть взрослый наряд. Гаррет погладил ее худенькое плечо. Даже это легкое прикосновение показалось ему слишком грубым. Он поспешно отдернул руку в жесткой охотничьей перчатке.
      – Я привез вам подарок. Вы найдете его в своей комнате, Сабина.
      – Я заранее благодарна вам, мой господин, – ответила девочка.
      Он ускакал прочь вместе со Стивеном и свитой. Их кони спотыкались и проваливались в мягкий торф, словно не хотели покидать гостеприимный замок Вудбриджей. Когда же все всадники скрылись из виду, Сабине пришлось вернуться к домашним заботам.
      Но прежде всего она поспешила в свою спальню, поглядеть на подарок супруга. Поверх покрывала на кровати лежало что-то, Сабина не могла сразу определить, что именно. Приподняв за край сверток из алого бархата, Сабина обнаружила свернутый, длинный, до пят, плащ, подшитый горностаем. Едва не задохнувшись от восторга, девочка уткнулась лицом в драгоценный мех. Она и мечтать не смела о таком наряде. Записка скользнула на пол. Сабина подняла ее, прочла корявые строчки, старательно выведенные на бумаге явно непривычной к письму рукой:
       «Моей герцогине. Пусть этот подарок согреет тебя и напомнит обо мне».
      «Как он добр! – подумала Сабина. – Разве я достойна обладать таким сокровищем?»

      Гаррет и Стивен тряслись в седлах почти час, прежде чем добрались до трактира «Утка и лисица».
      – У меня пересохло в горле, – признался Стивен. – Хорошо было бы хлебнуть эля.
      – Я тоже не прочь освежиться, – согласился Гаррет. – Разговор с этим ребенком стоил мне большого труда. Она ничего не смыслит в жизни и не понимает шуток.
      Стивен рассмеялся.
      – Ты в первый раз встретил особу женского пола, которая не пала тотчас к твоим ногам. И, к несчастью, именно она к тому же твоя жена.
      – Я не нахожу здесь повода для шуток, – нахмурился Гаррет. – Черт меня дернул жениться на сопливой девчонке, пусть даже и смышленой. Кстати, я заметил, что ты ей по нраву больше, чем я.
      – Не думаю, – уверенно возразил Стивен.
      Они спешились, отдали поводья в руки услужливых конюхов, прошли в общую залу и заняли свободный стол возле камина.
      Трактирщик немедленно подал им кружки с добрым элем. Гаррет одним глотком ополовинил кружку и утер губы рукавом.
      – Лучше бы она была мне сестрой, чем супругой.
      – Наберись терпения, Гаррет. Этот бутон скоро распустится и станет прекраснейшим цветком. Я убежден, что ты отхватил себе лучшую невесту на нашем острове.
      – У нее больная нога, – грустно произнес Гаррет.
      – Я это заметил.
      Гаррет с силой ударил по доскам стола, расплескав пиво из вновь принесенных трактирщиком доверху полных кружек.
      – Мне противно, что кто-то распорядился моей судьбой. Зачем мне такая жена? Она даже еще не знает, для чего мужчине нужна женщина…
      – Неужели тебя не радует возможность стать учителем и давать юной девочке уроки любви? Конечно, соблюдая при этом осторожность.
      – Я не хочу тратить на это время, отпущенное мне Господом Богом. Его не так много, мне так кажется.
      – Не каркай, как ворон. Никто не знает, какой нам дан срок ходить по земле.
      Оба быстро захмелели, и мысли их вознеслись к философским рассуждениям. Но, как это часто бывает за столом, Гаррет на мгновение протрезвел и поинтересовался:
      – А зачем ты заставил меня преподнести этой малышке такой дорогой плащ? Неужели ты думаешь, что он ей понравится? Да еще продиктовал какую-то дурацкую записку… Ведь это была твоя идея?
      – Да, моя, дружище.
      – Какого черта? Тогда и женись на ней, раз она тебе так нравится…
      – А куда девать тебя?
      – В могилу. Мне стало скучно жить на английской земле. Стоит мне коснуться какой-нибудь женщины, я тут же совершу супружескую измену. А моя честь этого не позволяет…
      Они щедро расплатились с владельцем «Утки и лисицы» и на нетвердых ногах направились к коновязи, где их ждали лошади и свита, довольно отрыгивающая вкусный и обильный обед, оплаченный их господином.
 
      Сабина сидела за письменным столом в отцовском кабинете, рассматривая безграмотные счета местных торговцев, которые поступили за последнюю неделю. Ее мать вот-вот должна была родить, и часть хозяйственных дел свалилась на плечи Сабины.
      Tea, старая служанка, заглянула в комнату:
      – Госпожа! Оставь эти бумаги! Миледи рожает.
      Сабина боялась присутствовать при родах, особенно потому, что ее мать уже потеряла пятерых детей сразу после появления их на свет. Спускаясь по лестнице, она задержала взгляд на окне. За хрупким стеклом бушевал ветер и вековые деревья гнулись, словно молодая поросль.
      Когда они проходили через холл, сквозняк сорвал оконную задвижку, окно распахнулось, и ветер промчался по дому, раздувая занавески и гася светильники.
      Слуги с трудом затворили тяжелую раму. Лестница погрузилась в кромешную тьму. Сабина, затаив дыхание, ждала, не двигаясь с места, когда принесут зажженный факел. Огонь трепетал и чадил, тревожные тени метались по стенам.
      – Дурная примета, госпожа, – горестно причитала Tea. – Должно случиться что-то плохое.
      – Замолчи! – прикрикнула на нее Сабина и вошла в комнату матери.
      Ее чуть не сбила с ног устремившаяся навстречу горничная.
      – Госпожа рожает. Я должна позвать его светлость.
      Сабина сделала шаг в глубь полутемной комнаты, но Tea удержала ее:
      – Хоть ты и замужем, тебе не следует стоять у постели роженицы.
      – Почему, Tea? – возмутилась Сабина. Старая служанка прошептала ей на ухо:
      – Миледи нельзя беспокоить. Ты ее дочь. Она будет переживать за тебя. Рождение ребенка наш тяжкий женский долг. Тебе еще предстоит его исполнить… Но будет лучше, чтоб ты не знала заранее, как он тяжел… Господь милостив, ты навестишь миледи чуть позже и выслушаешь то, что она хотела тебе сказать.
      Говоря это, Tea потихоньку подталкивала девочку к выходу из комнаты. Сабина молча покорилась. Она безгранично доверяла служанке, которая нянчила и баловала ее с самого рождения.
      Она прошла в детскую спаленку Ричарда, пожелала брату доброй ночи, потом бесцельно побродила по замку, иногда присаживаясь с вязанием у огня и тут же вскакивая в тревоге. Мысленно она произносила страстные молитвы и просила у Бога пожалеть и мать, и ее дитя.
      В полночь Tea отыскала ее, забившуюся в укромный уголок.
      – Это был мальчик, но он сразу же умер.
      – О Боже!
      – Миледи стойко пережила потерю, хотя вряд ли у нее еще будут дети. Она хочет видеть тебя, госпожа. Только не смей плакать при ней. Будь такой же стойкой, моя леди, как твоя мать.
      Леди Вудбридж была бела, как мел. Казалось, что вся кровь ушла из ее тела. Слабым движением руки она попросила дочь приблизиться к ее ложу.
      – Не расстраивайся, доченька… Со смертью этого ребенка еще не все потеряно для нашего дома.
      Сабина опустилась на колени и припала губами к сухой, горящей жаром материнской руке.
      – Ты была мне всегда дорога, Сабина, так же дорога, как и маленький Ричард. Позаботься о нем, пожалуйста.
      – Конечно, мама. Я так люблю его!
      Лорд Вудбридж вдруг вышел из тени в дальнем углу комнаты. Сабина впервые увидела отца с поникшей головой. Его умоляющий тон насторожил девочку.
      – Мама желает, чтобы ты поклялась на распятии, что будешь оберегать жизнь Ричарда. Может быть, скоро ты останешься одна… кто же возьмет на себя эту ношу, как не ты?
      – Зачем ты так говоришь, папа?
      Вместо ответа отец положил свою тяжелую руку на голову дочери и обратил ее взгляд в глубь комнаты, где поблескивало в слабом свете одинокой свечи изображение Христа на кресте.
      – Клянусь, мама. Я сделаю все, что смогу. Только выздоравливай скорее.
      «Прошу тебя, Господи наш… смилуйся над нами!» – мысленно обратилась она к небу с молитвой.

      Уже пять недель прошло со дня похорон леди Вудбридж и младенца, но отец Сабины так и не смог прийти в себя после пережитой потери. Большую часть времени он проводил взаперти в своем кабинете, бесцельно перекладывая бумаги на столе или рассматривая книги, которые снимал с полок и вновь ставил на место, не читая. Он редко выходил к трапезе. Сабина едва узнавала в этом поникшем, постаревшем на глазах мужчине гордого и властного главу семьи и вождя могущественной партии, заставившей пошатнуться трон Стюартов.
      Она целиком посвятила себя заботам о маленьком брате. И не потому, что дала клятву умирающей матери, а повинуясь искренней любви и материнскому инстинкту, который все сильнее ощущала в себе. День рождения Ричарда, когда ему исполнилось четыре года, она решила отпраздновать, несмотря на мрачную атмосферу, царящую в замке.
      Ночи в полнолуние всегда вызывают тревогу, а когда еще свирепый ветер гонит мимо смутного диска луны косматые тучи и сквозняки со стоном пробиваются в самые уютные уголки замка, тут уж не до сна. Сабина прижалась лбом к ледяному стеклу, наблюдая, как бушует стихия за хрупкой преградой окна. Ричарда, конечно, напугали завывания ветра, но он скрывал свой страх и держался, как мужчина.
      Tea неслышно прошлась по спальням, собрала с пола разбросанные игрушки и одежду и приготовила постели для маленького наследника и для своей госпожи.
      Ветер врывался в печные трубы и выдавливал дым обратно в покои. В доме запахло гарью.
      Вдруг Сабина насторожилась:
      – Кто-то просит приюта в нашем замке. Разве ты не слышишь, Tea?
      – Слышу. Разреши мне спуститься, госпожа, и узнать, кого это принесло в такую бурю.
      – Иди, только возвращайся скорее. Мне так тревожно на душе.
      – Заодно я согрею тебе на кухне медовый пунш, чтобы ты спокойно уснула.
      – Спасибо, Tea.
      Служанка поспешила вниз, а Сабина, уложив Ричарда в кроватку, стала вполголоса напевать ему колыбельную песенку. Очень скоро глаза мальчика закрылись, тень от пушистых ресниц легла на пухлые щеки, и он заснул.
      Сабина, не выдержав ожидания, приоткрыла дверь спальни и прислушалась.
      Чьи-то сапоги протопали по полу холла, звеня шпорами. Какой-то мужчина громко и нагло потребовал немедленного свидания с милордом. Судя по голосу, он был порядком пьян.
      По пути на кухню Tea задержалась на темной лестничной площадке. Мимо нее, не заметив служанки, проследовал в кабинет хозяина замка бесцеремонный пришелец.
      Tea решилась взять грех на душу и подслушать разговор. Гость говорил хрипло и неразборчиво, но ответные слова лорда она ясно различала.
      – Как он посмел нарушить наш договор и потребовать мою дочь к себе?.. Да еще глубокой ночью… – донеслась до нее возмущенная речь хозяина. – Этим поступком герцог нанес мне оскорбление… Я отказываю ему…
      Внезапно милорд сдавленно вскрикнул. Послышался шум борьбы, грохот опрокидываемой мебели, падение тела. Дверь кабинета распахнулась. Оттуда выскочил ночной пришелец, стремглав промчался мимо Tea, торопясь вниз.
      Сердце старой служанки замерло от ужаса, когда она заглянула в скудно освещенный кабинет. Милорд лежал на ковре. Она осмелилась войти и приблизиться к нему. Алое пятно расплывалось на груди на светлой ткани камзола. Кровь толчками выливалась из широкой и, видимо, глубокой раны.
      – Кто здесь? – прохрипел граф Вудбридж. Жизнь едва теплилась в его глазах.
      – Это я, Tea.
      – Tea… беги, спасай Сабину и Ричарда…
      – Я хочу осмотреть вашу рану…
      – Бесполезно. Поспеши… Они в опасности.
      – Но, милорд…
      – Слушай меня. Гаррет Блексорн послал своих людей убить нас. Не знаю… зачем. Я ничего не знаю… Не отдавай в руки этому чудовищу мою дочь… и сына… Он наследник… Он должен жить… И Сабина… Сабина… Ты…
      Кровь попала ему в легкие. Он задохнулся. Не договорив фразу, лорд Вудбридж скончался.
      Tea осенила себя крестным знамением и закрыла невидящие глаза хозяина.
      Первый этаж заполнили вооруженные люди с факелами, одетые в бело-голубые цвета герцогского рода Бальморо. Застигнутые врасплох слуги метались в панике и падали под безжалостными ударами мечей. Резня сопровождалась грубым хохотом нападавших и воплями их жертв.
      Tea успела незамеченной взбежать по все суживающимся лестницам на третий этаж. На площадке у дверей детской спальни она оглянулась – нет ли за ней погони. Люди герцога, расправившись с прислугой, уже добрались по главной лестнице до второго этажа. Они обыскивали все покои подряд, круша мебель и ломая все, что попадалось под руку. Скоро они обнаружат Сабину и ее брата.
      Задыхаясь, с расширенными от ужаса глазами, Tea ворвалась к Сабине. Девочка готовилась ко сну. Она уже облачилась в ночную сорочку, но при виде Tea встрепенулась:
      – Что там за переполох, Tea? Ты выглядишь, как…
      – Не спрашивай, госпожа. Бежим. Скорее!
      – О чем ты говоришь? – Сабина не двигалась с места, ожидая ответа.
      – Я объясню потом… У нас нет времени.
      Tea подняла спящего Ричарда с кровати и отдала в руки Сабине. Слава Богу, что маленький лорд не проснулся и не расплакался.
      – Я не сделаю ни шагу, пока ты не скажешь, в чем дело, – упрямилась Сабина.
      Отбросив все церемонии, Tea толкнула девочку к выходу.
      – Все вопросы будешь задавать потом, когда спасешься! Беги, иначе мы все погибнем.
      – Я должна спросить разрешения отца…
      – Сам милорд велел тебе без промедления покинуть замок.
      Дрожь, которая сотрясала тело служанки, передалась и Сабине.
      – Куда мне бежать?
      – Следуй за мной. Не думаю, что люди герцога знают про потайной ход из спальни милорда.
      – Какие люди? Какого герцога?!
      – Т-сс! Молчи.
      Сабина дрожала от холода в тонкой сорочке, и Tea накинула ей на плечи красный бархатный плащ, скрепив его застежками вокруг девичьей шеи. Потом служанка выглянула из двери спальни и с облегчением увидела, что негодяи еще не добрались до верхнего холла. Она обернулась к своей госпоже:
      – Они еще разбойничают на втором этаже, но скоро будут здесь. Поспешим.
      В кромешной тьме они пересекли холл, нащупали дверь спальни милорда. Отворяемая дверь предательски скрипнула, заставив их вздрогнуть. Неверный лунный свет из окна лишь с трудом позволял различать очертания предметов. В камине слабо мерцали почти догоревшие угли.
      – Я знаю, что где-то здесь есть тайная панель, и знаю, моя госпожа, что отец доверил тебе ее секрет.
      – Где отец? Почему он не с нами?
      – Он приказал мне спасти вас. Прошу тебя, госпожа, не медли!
      «Сейчас не время, – подумала Tea, – сообщать дочери о смерти отца».
      Сабина надавила ладонью на бронзовую львиную лапу в орнаменте, покрывающем стену рядом с камином. Медленно отодвинулась часть стены, открыв черный провал, откуда пахнуло холодом и гнилью. Tea настойчиво подталкивала девочку в спину. Передавая друг другу крепко спящего мальчика, они обе проникли в узкое отверстие и очутились на краю уходящего под углом вниз колодца, на дно которого вели еле заметные, скользкие от сырости ступени. Tea тут же схватилась за металлическую ручку и задвинула панель на место. Мгновенно их окутал густой мрак, такой плотный, что его, казалось, можно было потрогать руками.
      Прижавшись к влажной холодной стенке, Сабина задыхалась в спертом воздухе убежища. Ричард, хотя и небольшим своим весом, все-таки оттягивал ей руки, и она боялась, что не устоит на ногах и скатится в пугающую глубину подземелья.
      – Tea, скажи наконец, что случилось, – шепотом попросила девочка.
      – Он послал убийц к нам в дом… Зачем он поступил так? Зачем?
      Сабина почувствовала, что служанка вот-вот разрыдается.
      – О ком ты говоришь?
      – О герцоге, о твоем муже.
      – Я не верю тебе. Почему Гаррет… – Вдруг страшная догадка осенила Сабину. – Что с моим отцом?
      – Его светлость… его светлость… – Tea не в силах была произнести роковые слова.
      – Говори же!
      – Его уже нет в живых.
      – Боже! – Сабина рванулась к Tea. – Выпусти меня. Я хочу его видеть.
      Tea преградила ей путь.
      – Ты ничем уже не поможешь ему.
      Крик отчаяния рвался из горла Сабины, но она подавила его, потому что сквозь каменную преграду легко проникали все звуки. Она услышала громкие голоса ворвавшихся в отцовскую спальню убийц.
      Конечно, первым ее желанием было встретить лицом к лицу нашествие негодяев, а не прятаться трусливо в темной норе, но это была нелепая мысль. Спастись самой и уберечь брата – в этом был ее долг перед отцом и матерью.
      Ричард зашевелился, и Сабина покачала его. Какое счастье, что сон мальчика так крепок! До ее слуха доносились грубые ругательства, треск ломаемой мебели, звон разбитого стекла. Мерзавцы со злобой крушили все, что им попадалось под руку в спальне милорда. Потом они поутихли, но это была грозная тишина. Негодяи стали переговариваться между собой и осторожно простукивать стены.
      – Нам плохо придется, если мы не отыщем эту чертову девчонку с ее братцем! Нельзя уходить отсюда, пока мы их не прикончим!
      – Хозяин встретит нас неласково, если герцогиня останется живой!
      Это она, Сабина, – герцогиня, а «хозяин» – ее муж, Гаррет Блексорн! О Боже, что она сделала такого, что он жаждет ее смерти и гибели всей ее семьи? Его люди убили лорда Вудбриджа, но им мало пролитой крови. Им нужна и ее жизнь!
      Гнев и горе одновременно душили ее. Мысленно она оплакивала отца, оплакивала себя и брата. Она оплакивала свою только-только зародившуюся любовь к человеку, который вдруг, в одночасье обернулся кровожадным чудовищем. Почему? За что?
      Время в кромешном мраке, казалось, остановилось. Они боялись двинуться с места, чтобы не выдать себя каким-нибудь неожиданным шумом. Мерное постукивание по стене самым хитрым и упорным из разбойников продолжалось. Или он сам обнаружит пустоту за фальшивой панелью, или кто-то из уцелевших слуг, знающий секрет, проговорится под пыткой…
      – Tea, нам надо уходить отсюда, – прошептала Сабина.
      – Боюсь, что да, госпожа. Они не перестанут искать нас и в конце концов найдут. Разреши мне нести малыша.
      – Нет, я сама. Ступай вперед, Tea, но будь осторожна в темноте.
      Они начали бесконечный, утомительный спуск. Потайной ход использовался предками Сабины во времена гонений на католиков. Священники незаметно проникали в замок и уходили обратно, но у них были факелы, a Tea и Сабине с Ричардом на руках приходилось двигаться вслепую. За прошедшие десятилетия многое могло измениться в подземелье, подточенная сыростью кладка могла обрушиться на их головы, а полчища потревоженных крыс напасть со всех сторон. Но не крыс опасалась Сабина. Более страшные и более свирепые враги угрожали ей.
      – Дальше нет дороги, госпожа! – испуганно воскликнула Tea, когда они, по всем расчетам, должны были достичь конца пути.
      Мысль о том, что они замурованы в кромешной тьме в душном, тесном пространстве, привела их в ужас. Первой опомнилась девочка.
      – Потайным ходом много лет никто не пользовался. Дыру в земле могло просто засыпать. – Сабина старалась говорить как можно увереннее. – Я думаю, что ее легко будет расчистить.
      Она передала служанке Ричарда, а сама, встав на колени, погрузила руки в глинистый грунт. Ее кожу ранили острые осколки, попадавшиеся в глине. Мягкую почву она отгребала, а несколько тяжелых камней с трудом откатила в сторону. Проход понемногу открывался, но впереди возникло еще одно препятствие – гладкая каменная плита.
      Можно было поддаться отчаянию, но у Сабины уже был опыт. Она нащупала утонувший в глине рычаг с металлической рукояткой в виде львиной лапы, такой же, как в спальне отца, и навалилась на него изо всех сил.
      Плита откинулась, и дождь ударил Сабине в лицо. Девочка взяла из рук Tea Ричарда и укрыла его под своим плащом. Она могла только удивляться и радоваться тому, что мальчик не проснулся и продолжал мирно посапывать.
      Tea, такая решительная недавно, теперь как-то поникла и обратилась к юной госпоже за советом:
      – Что нам делать дальше?
      – Дай мне подумать, – сказала Сабина. – Нам нельзя идти в деревню. Первым делом они станут искать нас там.
      Но судьба решила все за них. Усиливающийся ливень не мог заглушить мужские голоса и чавканье конских копыт по размокшему торфу. Несколько всадников появилось из-за угловой башни замка, и обнаженные мечи блеснули при свете прорезавшей небо молнии. Сабина и Tea метнулись обратно к выходу из подземелья и затаились у подножия замковой стены.
      – Нам нельзя возвращаться в замок. Тогда мы окажемся в ловушке, – разумно предположила Сабина.
      Tea на мгновение задумалась.
      – Ты сможешь переплыть реку с Ричардом? – спросила она.
      – Конечно. Ты же знаешь, что я хорошо плаваю.
      Разбухший от дождей поток, подмывая травянистые берега, шумел совсем рядом.
      – Дай мне твой плащ, – потребовала служанка. – Я знаю, что надо сделать.
      – Что? Скажи!
      – Дай мне твои плащ! – еще настойчивее повторила Tea. – Скорее!
      Дольше раздумывать не было времени. Сабина, не задавая больше вопросов, расстегнула застежку и скинула теплый алый бархат на руки служанке, подставив себя и брата ветру и дождю. Ричард испуганно вцепился в ее плечи и заплакал.
      – Беги к реке. Они могут и не заметить тебя из-за дождя. Только не оглядывайся. Беги! Торопись, пока они еще далеко. Поступай, как я тебе велю! – теперь служанка приказывала госпоже.
      Это были последние слова, услышанные Сабиной от Tea. Они навсегда врезались в ее память.
      Покрепче прижав к себе хнычущего брата, девочка устремилась к реке. Дождевые струи хлестали ее, заливали лицо, мешая дышать. На коротком пути до берега она несколько раз споткнулась и только чудом не упала и не выронила малыша. Но водная преграда заставила ее замереть в страхе.
      Река вышла из берегов, на ее поверхности, такой гладкой и ласковой прежде, пенились волны и закручивались бурные водовороты.
      Сабина надеялась на свои силы. Она отлично плавала, но вдруг испугалась, сможет ли спасти Ричарда? Не захлестнет ли его волна, не потянет ли их обоих на дно, в темную глубину грозный поток?
      Сделав первый осторожный шаг, она сразу же очутилась по пояс в ледяной воде. До нее донеслись неясные отдаленные возгласы, и Сабина не могла не оглянуться, несмотря на запрет Tea. Дождевая пелена скрывала от нее всадников, но злобные их голоса пробивались даже сквозь рев водной стихии:
      – Вот она! Догоняй ее! Не дай ей уйти!
      Зигзаг молнии прочертил небо, и вся местность вдруг осветилась. Сабина не удержалась от вскрика, осознав, что произошло. Tea в развевающемся алом плаще убегала от реки в противоположную сторону, уводя за собой преследователей и тем самым спасая жизнь детей. Последовавший за молнией удар грома был таким оглушительным, что после него все шумы как бы угасли.
      Тем страшнее был услышанный Сабиной крик боли, а потом сердитая перебранка преследователей:
      – Дурак! Ты убил ее… раздавил копытами своего коня! Надо было узнать, куда она дела этого сосунка!
      – Черт побери! Это же не герцогская женушка! Эй, скорее к реке! Она должна быть там!
      Сабине ничего не оставалось, как вверить себя и Ричарда в руки Господа и скользнуть в воду. Течение тут же понесло ее и с размаху ударило об огромный прибрежный валун. Ричард заплакал, пытаясь уцепиться ручонками за скользкий камень, а она почувствовала жуткую боль в когда-то сломанной ноге. Неужели эта беда настигла ее второй раз?
      Она оторвала Ричарда от скалы, обвила рукой и поплыла.
      Первая же волна накрыла их с головой. Мальчик ухватился за ее шею и тянул их обоих вниз. Сабина задохнулась, ее легкие, казалось, готовы были разорваться. И все же ей удалось вместе с братом вынырнуть на поверхность. После того, как она побывала в подводном аду и думала, что останется там навечно, глоток воздуха был сладостен.
      Ричард продолжал барахтаться, колотить ее в страхе руками. Сабина уговаривала брата:
      – Не бойся. Доверься мне…
      Ей ничего не оставалось, как отдаться на милость течению. Ее слабых сил не хватало, чтобы сопротивляться его яростному напору.
      Ричард внезапно выскользнул из ее объятия и исчез во тьме. Казалось, что она бесконечно долго ищет его, беспомощно разводя руками в воде. Наконец Сабина ухватила его за рубашонку и вновь прижала к себе, приподняв его головку над водой. Со своей жизнью она уже простилась. Все ее мысли были только о брате.
      – Боже! Помоги мне спасти его! – взмолилась она.
      И как бы в ответ на ее мольбу массивный предмет, плывущий по поверхности реки, больно задел ее. Это было подхваченное потоком бревно. Со вновь возродившейся надеждой Сабина ухватилась за него рукой. Ричард как будто понял, что это бревно послано им судьбой для спасения, и сразу же вцепился в него. Теперь им обоим стало легче держаться на плаву. Волны толкали и швыряли их, водовороты крутили, и все же течение постепенно уносило их прочь от убийц, посланных герцогом Бальморо.
      Река петляла среди лугов, то отдаляясь, то возвращаясь обратно к стенам замка. Из тьмы донесся до Сабины громкий голос одного из мерзавцев:
      – Они наверняка утонули! Никто не смог бы уцелеть в такой жути. Пора домой! Мы свое дело сделали!
      Сабина еще крепче схватилась за спасительное дерево. Хотя она горевала о гибели отца и Tea, и все-таки какое-то краткое мгновение она торжествовала. Они обманулись, злодеи! Она жива, и жив ее маленький брат!
      Боль постоянно терзала сломанную ногу. Ледяная вода не облегчала страданий. Ричард был пугающе молчалив. Она шептала ему ободряющие слова, но он упорно не отвечал, сжав губы, и только изредка смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Непроглядный мрак окружал их, стихия все бушевала. Тень смерти по-прежнему витала над ними. Последние силы и мужество в любой момент могли оставить Сабину. Но не вечно же могла длиться эта пытка!
      Через какое-то время дождь прекратился, небо чуть прояснилось, тучи расступились, и лунный свет пролился с высоты на реку и прибрежные луга.
      Вместе с крепнущей уверенностью в спасении гнев проснулся в душе Сабины. Они с братом будут жить и будут мстить. Наступит день, когда Гаррет Блексорн, герцог Бальморо сполна расплатится за свои злодеяния!

      Два ярко раскрашенных фургончика загородили размокшую от дождя дорогу. Один из них беспомощно увяз по самые ступицы колес в грязи, второй уже не мог объехать его.
      Месье Жак Баллярд выругался на своем родном французском языке и с досадой ударил ногой по злополучному, так некстати сломавшемуся колесу.
      Это был высокий темноволосый мужчина с орлиным носом и пронзительным взглядом. Его нельзя было назвать красавцем, но внешность его запоминалась надолго.
      – Как мы можем уехать из этой проклятой страны, если дождь хлещет не переставая?
      Его жена, Мари, восседала на кучерском сиденье, сжимая в руках вожжи. Она промокла насквозь, разметавшиеся светлые волосы липли ко лбу. Мари призвала всех святых добавить ей терпения и кротости, иначе она не совладает с собой и вцепится в супруга со всей яростью.
      – Если бы ты подождал, пока дороги просохнут, как я тебе советовала, то не торчал бы сейчас среди поля, как пугало.
      Он сердито отмахнулся.
      – Мадам, если вы не можете ничем помочь, то хотя бы помолчите!
      – Я вышла замуж за дурака. И с этой ношей должна теперь таскаться всю жизнь. Зачем я тебя послушалась, Жак? «Поедем в Лондон, – прожужжал ты мне все уши. – Там мы заработаем состояние, выступая на сцене». Какая сцена? Какой театр? Нас туда и на порог не пустили. Мы играли на задворках да на пустырях!
      Все это Жак выслушивал уже не в первый раз.
      – Мари, – сказал он примирительно. – Сейчас не время выяснять, кто виноват. Разве ты не видишь, что мы влипли…
      Она возмущенно фыркнула и напялила на голову шляпу с широчайшими полями, чтобы хоть как-то отгородиться от мужа и от надоевшего ей до смерти дождя. Из этого укрытия Мари продолжала свои упреки:
      – Все, что мы получили в награду за наши труды, так это свист и гнилые помидоры. Как ты мог не разузнать до того, как сюда отправиться, что в Англии не позволено женщинам выступать на сцене? Ты свалял дурака и меня поставил в дурацкое положение. Ты должен был меня предупредить, что в этом пивном королевстве женские роли играют переодетые мужчины. Думаешь, очень приятно, когда тебе в физиономию швыряют всякую гниль?
      – Да, я ничего не знал об их обычаях, – признался Жак. – И сочувствую тебе.
      Его мысли больше занимало сломанное колесо, чем ворчание жены.
      – И какая замечательная идея может осенить тебя сейчас, милый Жак? Братья и сестры Брогли сбежали от нас. От всего театра Баллярда остались только ты да я, да еще костюмерша Изабель. Мы безнадежно застряли в этой мерзкой дождливой стране. У нас нет ни гроша, чтоб заплатить за проезд обратно во Францию. К тому же мы еще и сидим по уши в грязи.
      Жак больше не слушал ворчание Мари. Он размышлял вслух:
      – Пожалуй, надо запрячь всех четырех лошадок вместе, чтобы вытащить фургон.
      Мари еще раз презрительно фыркнула и показала оттопыренным большим пальцем себе за спину.
      – Почему бы тебе не попросить старую дуру Изабель Агостино вызвать духов на помощь? Жаль, что она не удрала вместе со всеми…
      Жака Баллярда не обижала ругань жены. На самом деле у нее было доброе сердце. Наоборот, он даже любил ее за буйный характер и острый язык. Она не давала ему возможности заскучать или пасть духом. Мари была стройной, красивой женщиной лет тридцати. Когда гнилой помидор, пущенный рукой тупого, разъяренного, как бык, англичанина, угодил в ее хорошенькое, нежное личико, сердце Жака облилось кровью. Он бы давно отказался от сцены и нашел себе другое занятие, если б не Мари. Она считала Жака великим актером и автором замечательных пьес, и ее вера в его талант поддерживала в нем уверенность в себе.
      – Оставь меня в покое, Мари. Я стараюсь что-нибудь придумать.
      Ее подбородок предательски задрожал:
      – Я больше ничего не скажу.
      Часа два им понадобилось, чтобы вытащить фургон, починить колесо и разбить лагерь в лесу на берегу бурного потока. «Здесь, – решил Жак, – мы останемся, пока дороги основательно не просохнут».
      На какое-то время дождь перестал, подарив путникам обманчивую надежду, но вскоре хлынул с удвоенной силой, загасил костер и вызвал новый поток яростных проклятий Мари. Им пришлось вновь укрыться в фургонах.
      Мари переоделась в сухое платье, но это не подняло ей настроение. Она чувствовала себя несчастной вдали от родной благодатной Франции. Ей казалось, что она уже никогда не вернется туда. Демонстративно упрятав под шарф свои чудесные волосы, чтобы придать себе еще более жалостливый вид, она поглядела на мужа:
      – Между прочим, у нас нет никакой еды, кроме куска вяленого мяса и головки засохшего сыра. Все наши припасы ты отдал Брогли, когда прощался с ними.
      – Ты же сама пожелала, чтобы они не уезжали голодными. Не так ли, женушка?
      – А как ты думаешь прожить без пищи, муженек? – в тон ему ответила Мари.
      Жак спокойно воспринял эту новую атаку, признав, как обычно, правоту Мари.
      – Я попрошу Изабель сходить завтра с утра в деревню и погадать там селянам. Надеюсь, она заработает достаточно, чтобы купить свежего хлеба и сыра.
      – Эта старуха думает, что дает представления лучше, чем наши, одеваясь цыганкой и заставляя дураков верить в ее гадания. Неужели мы снова унизимся перед ней ради того, чтобы набить животы дрянной пищей? Я и так вся дрожу, когда она пялится на меня своими странными голубыми глазищами.
      Жак вздохнул.
      – Она зарабатывает на хлеб, как умеет. Мы должны быть ей благодарны, что она не ушла от нас вместе со всеми. И признайся, Мари, она шьет замечательные костюмы.
      – Она осталась с нами только потому, что ей некуда деваться, а мы разрешили ей пользоваться нашим фургоном.
      Жак знал, что Мари суеверна, хотя она эту свою слабость тщательно скрывала.
      Действительно, Изабель могла испугать кого угодно, особенно если начинала пророчествовать или когда утверждала, что является Седьмой Дочерью Седьмой Дочери. Эту абракадабру Жак пропускал мимо ушей, но Мари верила, что Изабель обладает даром провидения.
      – Если хочешь ее прогнать, то гони. Но только сделай это сама! – Жак усмехнулся про себя. – Я, например, не желаю, чтобы она меня сглазила.
      – А я не желаю с ней вообще разговаривать. – Мари передернула плечами.
      – Неужели ты боишься? – с притворным удивлением спросил Жак.
      Мари украдкой огляделась, словно Изабель могла незримо появиться в фургончике и подслушать их разговор.
      – Пусть остается с нами, но только до той поры, пока мы не ступим на землю Франции. Там я не потерплю ее присутствия. Какая бы она ни была искусная швея, пусть убирается прочь!
      Мари выглянула из двери фургончика и отшатнулась:
      – Смотри, этой безумной дождь нипочем!
      Изабель подвернула подол юбки из плотной шерстяной ткани и спустилась к реке зачерпнуть воды в кувшин. Ей не нравилась Англия с ее сыростью и дождями. Эта страна была так непохожа на ту, где она родилась, – солнечную Италию. Она не могла вернуться туда, хотя события, из-за которых она покинула родину, были давно уже всеми позабыты. Шли годы, и она все реже и реже вспоминала о том времени. Без всякой цели Изабель кочевала по свету, города, люди и страны мелькали, словно в тумане, перед ее взором. Нигде она не могла найти уютного, милого сердцу пристанища, пока не повстречалась с Жаком и Мари. За их бесконечными беззлобными спорами она разглядела истинную сущность супругов и поняла, какие это хорошие люди.
      Она с трудом выпрямилась с тяжелым кувшином в руках, собираясь возвращаться в фургон, и напоследок окинула взглядом бурный поток, с шумом кативший свои мутные воды. Она заметила черный ствол дерева, уносимый течением, и что-то светлое, белеющее возле него.
      Всмотревшись внимательнее, Изабель разглядела двоих – ребенка и девушку. Она громко позвала Жака, а сама устремилась по берегу вслед уплывающему бревну.
      – Выходи, Жак! Скорее! Нужна твоя помощь!
      – Кому? – спросил Жак, неохотно вылезая под дождь. Следом за ним покинула фургон и Мари.
      – Там девушка и маленький ребенок! – на бегу крикнула Изабель.
      Жак догнал Изабель и, не думая о том, что подвергает себя опасности, кинулся в бурлящий поток. Нескольких сильных взмахов руками ему было достаточно, чтобы настигнуть плывущее бревно. Теперь он боролся с течением, пытаясь подтолкнуть тяжелый ствол и цепляющихся за него детей к берегу.
      Между тем Мари в отчаянии и тревоге заламывала руки и причитала:
      – Боже мой! Ты ведь утонешь! Что я буду делать одна в Англии – без денег и без друзей! Плыви обратно! Немедленно! Слышишь меня?
      Изабель видела, как трудно приходится Жаку. Она вошла в воду и поплыла на помощь, моля Господа, чтобы тяжелое, намокшее платье не утянуло ее на дно.
      Сабина уже давно не чувствовала ни рук ни ног от холода. Малыш сидел верхом на скользком бревне и смотрел вперед бессмысленным взором. Он не плакал и не жаловался, а Сабина не могла разрушить это страшное молчание. Мысленно она произносила ободряющие слова, потому что онемевшие губы не слушались ее. Больше всего она боялась, что сознание покинет ее, и кто тогда удержит ребенка на дарованном им Богом спасительном ковчеге?
      Когда чьи-то руки протянулись к Ричарду, она из последних сил стала сопротивляться. Неужели люди Гаррета все же настигли их?
      Изабель, подплывшая к Жаку, коснулась пальцами заледеневшего тела Сабины.
      – Мы вам поможем! – произнесла она по-французски.
      Эти слова, услышанные Сабиной из уст старой женщины, поразили ее и одновременно вселили надежду. Разбойники могли говорить только на английском языке, она уже наслушалась их грубых проклятий.
      Сабина погрузилась наконец в беспамятство, но оно сулило покой. Последнее, что слышала она, падая в черную пропасть забытья, были слова, произнесенные мягким мужским голосом:
      – Не бойтесь и не сопротивляйтесь мне. А то мы все утонем.
      Его акцент тоже выдавал чужестранца. Может быть, они были ангелами?
      Жак вынес на берег потерявшую сознание Сабину, а Изабель ребенка. Его маленькое сердце колотилось, словно у пойманной птички. Но он был жив, и Изабель, сама замерзшая, мокрая, старая женщина, вдруг обрела молодой властный голос:
      – Мари, разожги огонь! Надо согреть наших гостей! Мари, набросай на уголья камней, а когда они нагреются, заверни их в плотное сукно. И отнеси ко мне в фургон. Жак, приготовь горячее питье. Кинь в кипяток кусок сухого мяса, если оно у тебя осталось.
      Изабель, оставшись наедине со спасенными, осторожно освободила их от намокшей одежды. «Нагими мы пришли в этот мир», – подумала она. Мальчик и девочка. Неужели небо подало ей знак и ее существование на земле обретет смысл?
      Два восхода и два заката солнца проспала Сабина. Иногда дрожь сотрясала ее тело, страшные видения мучили ее мозг, но тотчас ласковая рука отгоняла их. Вместе с этой рукой, с ее прикосновением приходило желанное тепло.
      Проснувшись, она хотела пошевелиться, но невыносимая боль пронзила ее. Она задохнулась в крике.
      – Спи, мое дитя! – произнес кто-то над ней по-французски. На этом языке утешала ее мать в детских горестях. – Ты нуждаешься в отдыхе.
      Сабина была слишком слаба, чтобы протестовать. Она вновь погрузилась в восхитительное тепло, а затем в глубокий сон.
      Мари жалела ее, но не могла не съязвить:
      – Дурочка и дурачок. Надо же, придумали плавать по реке в такую бурю! У всех англичан мозги набекрень.
      Изабель придерживалась другого мнения. Она чувствовала, что над спасенными детьми нависла какая-то угроза.
      – Что ты так вцепилась в малыша? – спросила Мари. – Очень он тебе нужен! Дай его мне побаюкать.
      Она протянула руки, и Изабель пришлось передать ребенка более красивой и молодой женщине. Конечно, малыш меньше испугается, очнувшись и увидев красивое доброе лицо Мари, чем похожую на колдунью Изабель. Мари внимательно рассматривала личико мальчика.
      – Они похожи. Но вряд ли она его мать, – вслух рассуждала она. – Наверное, они брат и сестра. Неужели их деревню затопило при наводнении и только им удалось спастись?
      – Посмотри на ее ладони, Мари. На них нет мозолей. Это руки леди. А взгляни на герб на ее перстне…
      Мари вздрогнула:
      – Тогда нам лучше в это дело не вмешиваться.
      Но малыш, прильнувший к ней, был таким красивым и трогательным, что сердце ее дрогнуло.
      – Может, ты что-нибудь узнаешь в деревне, Изабель? – попросила Мари.
      – Пойду и узнаю. Не бойся, мой язык будет на привязи, зато уши настороже.
      Сабина с трудом разлепила веки после долгого сна и увидела склонившуюся над ней старую женщину.
      «Где Ричард?» – это была первая мысль, пронзившая ее мозг.
      И тут Ричард, живой и веселый, упал ей на грудь, смеясь и колотя ее своими крохотными, но сильными руками.
      – Я вам очень благодарна, – после продолжительной паузы произнесла Сабина. – Это вы нас спасли?
      – Нет, не я, а Жак. Он сильный мужчина и хороший пловец. Я только помогала ему, насколько это было в моих силах.
      Сабина почувствовала себя виноватой за свой резкий тон. Огромные голубые глаза этой женщины излучали любовь и ласку, но в них одновременно было что-то завораживающее. Она не знала, как продолжать разговор.
      – Я хотела бы знать твое имя? – Сабина произнесла это тоном миледи, имя которой известно всем в округе.
      – Меня зовут Изабель Агостино.
      – Ты итальянка, а говоришь по-французски? – удивилась Сабина.
      – Люди везде люди, на каком бы языке они ни говорили. Ты, девочка, тоже понимаешь французский язык…
      – Моя мать была француженкой.
      – Ты говоришь о ней в прошлом времени…
      – Да, мадам. Она умерла. И мой отец тоже…
      – Мне очень жаль тебя! – Изабель разговаривала с Сабиной нарочито холодно, чтобы не позволить ей разрыдаться.
      Сабина старалась быть сдержанной в присутствии этой странной женщины.
      – Кто этот джентльмен, спасший нас? Вы сказали, что его зовут Жак. Я хотела бы чем-нибудь отблагодарить его. – Сабине показалось, что она нашла очень удачную фразу.
      – Чем, милая? На вас с малышом не было ничего, кроме изорванных ночных сорочек. Может быть, люди, от которых вы убегали, заплатят Жаку?
      – Нет! – вскрикнула Сабина. Она попыталась подняться, но тут же нестерпимая боль в ноге заставила ее упасть обратно.
      Она вновь погрузилась в беспамятство.
      После жуткого озноба от пребывания в холодной реке ей было тепло – значит, она попала в рай. Ей подносили ко рту кружку, и она покорно глотала пахнущую мясом, соленую жидкость. Это был райский напиток. Ароматный и горячий. Над ней склонялись ангелы, и все они говорили на языке ее матери – мужчина с большим носом, похожим на орлиный клюв, и светловолосая женщина, немного похожая на ее мать, а еще сморщенная старуха с добрыми голубыми глазами. И, конечно, Ричард, который прижимался к ее лицу губами и молился о ее выздоровлении.
      – Мне не нравится твоя нога. Из-за нее ты выглядишь калекой, а разве это годится для молодой красивой леди?
      – Что? – Сабина проснулась и тотчас взвилась от боли.
      – Пока я не вылечу тебя, ты не уйдешь далеко.
      Сабина была вынуждена признать правоту старухи.
      – Я хочу, чтобы ты доверилась мне. Я тебя не отравлю, не бойся… Тем более при свидетелях. Спроси Мари и Жака, я не причиню тебе зла.
      Изабель откинула полог, и в фургон вошли мужчина и женщина, за руку которой держался маленький Ричард.
      – Пусть они убьют меня или выдадут властям, если я нанесу тебе вред.
      Изабель высыпала какой-то желтоватый порошок в кружку и поднесла ее к губам Сабины:
      – Выпей этот настой из трав, и твоя боль на время уйдет.
      Боль была так мучительна, что Сабина без колебаний выпила протянутое старухой лекарство. Восхитительный покой охватил ее тело. Она наблюдала за собой как бы со стороны. Нежные пальцы пробежались по ее коже, задержались на лодыжке.
      – Какой тупой мясник лечил тебя в детстве! – возмущенно покачала головой Изабель.
      Сквозь сгущающийся в ее голове туман Сабина разглядела показавшееся ей очень добрым лицо Жака и услышала его слова:
      – Если лошадь ломает ногу, ее из милосердия убивают и пускают на мясо. Как же Бог мог ниспослать такие мучения человеку? Тем более такой малютке?
      – Человек может выдержать любые мучения, чтобы выполнить свой долг в земной жизни. Он не животное, не лошадь, он – человек!
      Так ответила Жаку Изабель, не отрываясь от осмотра ноги Сабины.
      – Может, все-таки лучше позвать лекаря? У Мари есть одно серебряное пенни.
      «Боже, какое великодушие! Эти добрые люди готовы расстаться с последним своим достоянием!» – подумала Сабина. Изабель резко возразила:
      – Оставь эту монетку на хлеб и сыр. А мне принеси плоские щепки. Мы соорудим вокруг больной ножки крепостную стену.
      – А что делать мне? – спросила Мари.
      – Разве тебе мало возни с малышом? – задала встречный вопрос Изабель.
      Красота и добрый нрав Мари покорили сердце маленького Ричарда. После всех ужасов, пережитых той ночью на реке, он вдруг увидел подобие своей ушедшей в сырую землю матери. Мари прижала мальчика к себе, и, позабыв о голоде и безденежье, она вдруг поняла, что обрела богатство, о котором давно мечтала.
      Блаженный покой Сабины под действием лекарства длился недолго. Она с трудом приоткрыла глаза и увидела лица двоих уже знакомых ей людей, склонившихся над ее ложем.
      – Скажи, когда мне дернуть? – спросил Жак.
      – Будь внимателен. Я скажу.
      Старуха взяла в руки больную ногу Сабины и замерла в неимоверном напряжении.
      – Дергай! – после этого крика последовало грубое французское ругательство.
      Жак дернул изо всей силы. Такой адской боли Сабина не испытывала никогда. Гораздо легче было умереть.
      – Я все правильно сделал? – осведомился добрый Жак у знахарки.
      – Ты молодчина, – ободрила его Изабель. – Мы сделали все, что могли. Теперь она во власти нашего Господа Бога. Будем надеяться на его милосердие. Иди в деревню, Жак, и добудь хоть какую-нибудь пищу.

      Молва летит быстрее, чем самый хороший гонец, загоняющий лошадь до смертного пота. В трактирах и деревнях, лежащих на пути гонца, уже знали о резне, учиненной людьми герцога Бальморо в поместье лорда Вудбриджа. Англия готова была ощетиниться оружием.
      На третий день после нападения на замок известие пришло в Уайтхолл, где король совещался с бывшим епископом Лондона, которого он хотел в ближайшие дни назначить архиепископом Кентерберийским. Священник прочитал вслух последние адресованные королю, не очень сведущему в грамоте, письма и удивленно взглянул на монарха:
      – Я не могу этому поверить, Ваше Величество!
      Король досадливо поморщился:
      – Лорд Вудбридж убит, и такая же участь, вероятно, постигла и его детей. Подобную жестокость нельзя оставить без наказания!
      Король взглянул на юнца, прискакавшего с мрачным посланием. Ему и так хватало забот, а теперь еще придется разбираться, кто прав, а кто виноват в кровавых разборках между могущественными вассалами. Как будто вернулись вновь проклятые времена войны Алой и Белой Роз.
      – Неужели это были люди герцога Бальморо? – спросил монарх. – Где доказательства?
      Мальчик-гонец представил королю запятнанную кровью одежду одного из слуг Гаррета – бело-голубой камзол.
      Король взмахом руки отослал парнишку прочь. Он нуждался в уединении, чтобы хорошенько поразмыслить над случившимся. Мальчик еще многое мог бы рассказать королю. Жители соседней деревни нашли останки зарубленных и брошенных в реку слуг и тело какой-то женщины, едва не растоптанной копытами коня. Но король и так все понял.
      – Нет оправдания безумству молодого герцога Бальморо!
      Епископ в волнении прохаживался по залу. Его ярко-красное одеяние металось, словно раздуваемое порывами ветра.
      – Не верю! – восклицал он. – Молодой герцог такой же человек чести, как и его покойный отец. Он не мог совершить подобную подлость.
      – Разве мы способны проникнуть в темные глубины человеческих душ наших подданных? – резонно заметил Карл Первый, как бы предчувствуя свою будущую смерть на эшафоте под восторженные крики толпы. – Каждый из моих вассалов копит ненависть в сердце, и когда она вскипает… О Боже мой!..
      Он не закончил фразы и схватился руками за голову. Припадок отчаяния у короля быстро прошел, и он вновь обрел твердость и волю. И способность отдать приказ.
      Король дернул за шнур звонка, и тотчас же в зале возник начальник охраны.
      – Пошлите роту солдат и арестуйте Гаррета Бальморо в его Волчьем Логове. Если он будет сопротивляться, крушите стены замка из пушек и не жалейте ядер и пороха. Доставьте герцога живым в Лондон и поместите в Тауэр.
      Священник приблизился к королю и, понизив голос, произнес:
      – Ваше Величество! Такими действиями вы увеличите число своих врагов.
      – У меня их и так достаточно. Я хочу хоть раз наказать преступника по всей строгости закона. Какая бы сила ни стояла за ним, все же я король Англии, Шотландии и Ирландии! Не сомневайтесь во мне, епископ! Я самый справедливый и неподкупный судья в этом королевстве. Быть таким судьей нелегко, но я согласился нести на плечах эту тяжкую ношу. Кровь моей бабушки, Марии Стюарт, пролитая под топором палача, каждую ночь снится мне. Я должен искупить ее грехи и грехи Елизаветы… Боже! Сколько накопилось грехов у королей, королев и вельмож! Вся Англия греховна! И вот теперь мой добрый друг Гаррет поступил, как взбесившийся мясник. Счастье, что он не пожрал трупы, как людоед!
      Гаррет совещался с начальником своей охраны в каменной будке у подъемного моста замка, когда их беседу прервала его мать, леди Бальморо, запыхавшаяся от стремительного бега.
      – Нам нужно срочно поговорить наедине! – с трудом вымолвила пожилая леди. Ее руки дрожали, и вид у нее был такой, словно она вот-вот упадет в обморок.
      Гаррет жестом руки отослал старого воина и обнял мать:
      – Что тебя так взволновало, матушка?
      Адриенна Блексорн, дрожа от нервного озноба, прижалась к горячему телу сына. Она в отчаянии сжимала руки в кулаки, так что ее пальцы побелели от напряжения, а ногти впились в ладони.
      Она была мала ростом, и ее голова едва достигала плеча сына. Ее темные волосы выбились из-под траурного вдовьего чепца и разметались по плечам.
      – Это так ужасно! Я не могу в это поверить! – с ее уст срывались отрывистые фразы. – Замок Вудбриджей подвергся нападению! Там устроили настоящую резню… твои люди, Гаррет! Твои люди! Как ты мог?..
      Ее тело обмякло в объятиях сына. Он едва удерживал мать, чтобы она не упала на холодные каменные плиты.
      – …зачем ты обрушил на голову этой девочки столько несчастий? Она и так испытала горе, похоронив мать…
      – О какой девочке ты говоришь? Я не понимаю тебя…
      – О Гаррет! Неужели мой сын стал преступником! Лорд Вудбридж злодейски зарезан, а Сабина и ее брат исчезли бесследно в бурной реке. Их тела не нашли, но вряд ли они спаслись.
      Гаррету показалось, что его сердце остановилось и превратилось в кусок льда. Он с трудом произнес:
      – Кто осмелился это сделать?
      – Ты!
      Вдова благородного герцога Бальморо закрыла глаза, чтобы не видеть лица сына, опозорившего их род.
      – Ты! – повторила она. Ее губы едва шевелились. – Ты достоин самого жестокого наказания и презрения.
      – Как ты смеешь обвинять меня, матушка, в преступлении, которого я не совершал? Пусть подлый клеветник выйдет на суд Божий, и я докажу ему на поединке, что я ни в чем не виноват.
      Адриенна постепенно приходила в себя.
      – Я не знаю подробностей, я только рассказала тебе то, что услышала от твоего кузена Гортланда. Он прискакал еще до рассвета, разбудил меня и сообщил, что опередил королевских солдат всего лишь на пару часов. Они собираются арестовать тебя, а если ты не подчинишься воле Карла Стюарта, разрушат замок.
      – Где же кузен Гортланд? Пусть он расскажет мне все сам.
      – Он уже ускакал, опасаясь королевского гнева за то, что предупредил тебя.
      – Так что же случилось? Успокойся и все расскажи толком.
      – Какие-то люди в одежде с нашим гербом напали на замок Вудбриджа. Гортланд советует тебе скрыться, пока королевские судьи не разберутся в чем дело.
      – Герцоги Бальморо никогда не бежали от справедливого суда, а на клевету отвечали ударом меча.
      – Твой меч бессилен против пушек и мушкетов. Только чье-либо заступничество перед королем защитит тебя. Гортланд готов за тебя вступиться и засвидетельствовать твою невиновность.
      – Кто он такой, кузен Гортланд? Его имя неизвестно королю, и вряд ли Карл допустит мелкого дворянина до своей особы. Мне не нужны ходатаи перед королем. И прятаться, как пугливый заяц, от гнева Его Величества я не собираюсь.
      Мысли Гаррета занимали его собственные проблемы. Он как бы на время забыл, что где-то в мокрых торфяниках сгинула бесследно его юная супруга.
      – Я отдамся на волю короля и буду ждать его справедливого приговора, – торжественно произнес Гаррет.
      Его намерения привели леди Бальморо в испуг:
      – Ложь часто бывает убедительней правды. Кто знает, какой клевете поверит наш король?
      – Мы оба верим в одного Бога! – возразил ей Гаррет. – И оба можем отличить черное от белого! Я не стану дожидаться прихода солдат и немедленно отправляюсь в Лондон.
      – Тогда я еду с тобой!
      – Нет, матушка. Враги могут ждать нас везде и всюду. Я обойду главную дорогу через леса и болота. Для тебя этот путь будет труден. Я должен спешить. Чем скорее я увижу короля, тем будет лучше для нас.
      Леди Адриенна гордо вздернула подбородок и, обретя вновь достоинство и спокойствие, направилась к выходу.
      – Я еще не отвыкла от верховой езды, Гаррет. Неужели ты думаешь, что я останусь здесь, в деревенской глуши, не зная, что случилось с моим сыном? Распорядись, чтобы нам скорее готовили лошадей!
      Слуги в Волчьем Логове были отлично вышколены. Не прошло и десяти минут, как мать с сыном проскакали по подъемному мосту, пересекли открытое пространство перед замком и скрылись в тени леса. Потайные тропинки в нем знали только владельцы поместья да их охотники. В этом лесном лабиринте им не грозила встреча с королевскими солдатами.
      Гаррет нарочно придерживал своего скакуна, чтобы мать не отставала от него. Но пожилая леди была полна мужества и не нуждалась в остановках на отдых.
      – Вперед, мой сын! – восклицала она. – Торопись!
      Проливной дождь не стал им помехой. Они упорно продолжали бешеную скачку по размокшим дорогам. К полуночи дождь прекратился, небо расчистилось от туч, выглянула бледная луна. В очередной раз они остановились на берегу ручья, чтобы дать отдышаться разгоряченным коням и напоить их. На всем пути Гаррет старался не думать о причинах несчастья, постигшего дом лорда Вудбриджа. Невыносимую тяжесть он нес в своем сердце, когда его мысли обращались к Сабине. Босая, трогательная хромоножка с букетом цветов на влажном зеленом лугу – такой он запомнил ее. Неужели она мертва? Она, его юная жена, которая должна была в скором времени лечь с ним в одну постель, чтобы он обнял ее хрупкое тело и согрел своим теплом. Неужели она превратилась в холодный труп и безжалостный поток тащит ее через камни и речные перекаты, раня нежную кожу девочки? Той самой девочки, которая бы стала в будущем матерью наследника древнего рода Бальморо?
      Лошади жадно втягивали в себя воду. Вдовствующая герцогиня, спешившись, зачерпнула ладонью ледяную влагу из ручья и утолила жажду. Луна осветила ее лицо. От многочасовой скачки темные круги появились у нее под глазами. Впервые за многие годы мать и сын остались наедине без слуг и служанок, без оруженосцев и пажей.
      Мир вокруг был холоден, пуст и враждебен. Луна не могла согреть их, а с намокших от дождя ветвей все еще падали тяжелые капли. Адриенна предчувствовала, что ничего хорошего не ждет их впереди, и все же бодрилась, готовая на все, чтобы спасти сына. Она обвела взглядом равнину, стелющуюся перед ними. Тусклый огонек мерцал где-то вдалеке.
      – Мне кажется, что там впереди деревня. Может быть, кто-нибудь пустит нас обсохнуть, а потом на окраине Лондона мы купим себе подходящее платье. Мы не можем появиться перед королем одетыми, как лесные бродяги.
      Ночной отдых в крестьянской хижине и покупка на «блошином» рынке при въезде в Лондон приличной одежды заняли совсем немного времени. Уже спустя час после восхода солнца они оказались у ворот королевского дворца.
      Когда Гаррет объявил стражникам, кто он такой, его тотчас же арестовали.
      Мать бросила последний ободряющий взгляд на сына, уводимого стражниками в тюрьму. Ему уже было подготовлено место в Тауэре, согласно распоряжению короля. Несчастная усталая женщина бродила по бесчисленным залам и коридорам дворца, где никто нарочито не узнавал ее. Презрение придворных лизоблюдов терзало ее душу. Когда был жив ее муж, любой королевский прихвостень подметал своей шляпой пол при появлении герцогини Бальморо, а сейчас все сторонились ее, словно она была прокаженной.
      Гаррет, доставленный в особо охраняемую камеру Тауэра, тщетно искал взглядом сквозь узкое окошко чей-то доброжелательный знак. Из башни, ставшей теперь его домом, он видел только мрачный каменный колодец внутреннего двора. Хотя его покои были обставлены роскошной мебелью и увешаны коврами, от стен веяло сыростью, а тесное пространство вызывало приступы удушья. Весьма недружелюбно настроенный охранник ехидно поведал Гаррету, что до него пленниками этой камеры были многие не менее благородные, чем теперешний узник, господа. Сама злополучная королева Мария Шотландская провела долгие годы заключения среди этой мебели и отсыревших ковров. Ей так надоело пребывание в Тауэре, что она с облегчением взошла на эшафот, где ее голову отделили от тела под крики возбужденной толпы.
      Воспоминания о знаменитых предшественниках не улучшили настроение Гаррета. Он горько затосковал с первого же дня своего заключения. Каждый раз, посылая королю записки с просьбой об аудиенции, он расставался с золотой гинеей, предназначенной для оплаты стражнику его услуг почтальона. Но ответом было упорное молчание. С ним обращались как со злодеем, лишенным права защитить себя.
      Вести извне не доходили до Гаррета. Вероятно, король уже счел его виновным в подлейшем из преступлений и даже не желает оскорбить свой взор лицезрением подобного мерзавца. Днем и ночью пребывая в странном состоянии, похожем на полузабытье, Гаррет сочинял пламенные речи в свою защиту, но имел возможность произносить их лишь своему отражению в зеркале во время бритья.
      Три недели отсидел Гаррет в Тауэре, пока не получил краткое послание от матери. Оно было написано довольно давно, но почему-то только сейчас попало ему в руки. Мать сообщала, что ей обещали выхлопотать прием у короля. Она умоляла сына не отчаиваться. Раз он не виноват, то справедливость в конце концов восторжествует.
      Гаррет отложил письмо и горестно задумался, обхватив голову руками. Имя Сабины, о которой ничего не было сказано в послании, сорвалось с его уст:
      – Бедная моя девочка! Я не смог уберечь тебя, но клянусь, я отомщу за твою мученическую смерть!

      Голова Сабины болталась из стороны в сторону, словно у тряпичной куклы. Девочка металась на кушетке, покрытой грубым шерстяным одеялом, и до крови кусала губы, сдерживая крики боли. За что ее так мучает эта злобная старуха?
      – Изабель, оставь меня… Прошу… Не дотрагивайся больше до моей ноги…
      Если бы Сабина видела в эти мгновения, сколько сочувствия к ее страданиям было во взгляде Изабель! Старой женщине казалось, что на ее долю выпало столько же мучений, сколько пришлось испытать излечиваемой ею девочке.
      – Крепись, мое дитя. Нельзя останавливаться на полдороге. Бог вознаградит тебя за все муки.
      Сабина пыталась оттолкнуть безжалостные руки Изабель.
      – Мне никогда не было так больно. Даже когда меня лечили в первый раз и сломанная кость прорвала кожу на ноге.
      – Тебе не повезло, девочка, ты попала в руки мясника, а не врача. Ты бы не страдала так, если б мне не пришлось исправлять ошибку того невежды.
      Изабель была высока ростом и худа, ее седые волосы по обыкновению выбивались из прически, она выглядела страшно, словно ведьма, особенно когда пот катился по ее лицу, скапливаясь в глубоких морщинах. Голубые глаза ее были прозрачны и бездонны… Казалось, что долгие века она прожила на этом свете и обрела бесценную мудрость.
      – Ты должна быть терпеливой, дитя.
      – Зачем? Неужели я не буду больше хромать? Я не могу в это поверить…
      – Верь, и ты излечишься.
      – Я даже боюсь надеяться…
      – Всегда надо нести в себе надежду. Мир жесток и злобен, но в нем все-таки есть место и добру и чуду. Верь, что чудо свершится.
      Незримая сила, исходящая от Изабель, благотворно подействовала на Сабину.
      – Я все вытерплю… Поступай, как сочтешь нужным.
      Приготовившись к новой пытке, Сабина облизала пересохшие губы. Неужели Бог вознаградит ее за перенесенную боль?
      Шли дни за днями, а дороги были все так же непроходимы. Нескончаемый дождь заставлял Мари каждое утро взрываться от ярости, подобно вулкану. Только маленький Ричард способен был остановить потоки раскаленной лавы.
      Сабина, после мучительного лечения Изабель, решила самостоятельно сделать несколько шагов. Она не чувствовала никакой боли, никаких затруднений при ходьбе. Ее ноги были легки, как у молодого олененка, но она все еще не могла в это поверить. Пройдясь по фургону, девочка, не скрывая слез радости, опустилась на низенький стульчик, вовремя подставленный Изабель, которая тут же закутала больную ногу одеялом.
      Осень вступала в свои права, дни становились все прохладнее. Скоро бедным кочевникам станет совсем плохо, но они старались отогнать прочь тревожные думы о будущем. Мари, усадив Ричарда на колени, разучивала с ним детские французские стишки.
      Покой поселился в душе Сабины. Голубые глаза старой Изабель излучали неземную теплоту. Страшные воспоминания уплыли куда-то, но… Изабель вернула ее на грешную землю:
      – Сегодня утром я прошлась по деревням в окрестностях замка Вудбриджей. Там все по-прежнему в трауре.
      Сабина спрятала лицо от пристального взгляда старухи, наклонилась и принялась старательно раздувать тлеющие угли костра. Изабель молчала, словно ждала от Сабины какого-то отклика на принесенные ею новости.
      – Мне нет дела до того, кто кого оплакивает в этой округе, – жестко произнесла Сабина.
      – Я поговорила со многими людьми, – упрямо продолжала Изабель. – Они оплакивают тебя!
      Сабина вздрогнула. Она решила направить разговор в другое русло:
      – Правда, что ты можешь предсказывать будущее?
      Изабель рассмеялась:
      – Так же, как и ты, как твой братец Ричард или Жак и Мари. Надо только набраться смелости и говорить людям то, что они хотят услышать, или немного их припугнуть. Обычно я пророчу им скорое богатство и страстную любовь, а иногда и неожиданные беды. Как это ни странно, мои предсказания сбываются. А если нет, то я уже успеваю удрать далеко, заполучив свои денежки за гадание.
      – Какая же ты хитрая, Изабель! – улыбнулась Сабина.
      – Жизнь меня научила этому. Зайчик кормится травкой, а лисица – мясом зайчика. Такой порядок установил в мире Господь, – веселые искорки промелькнули в глазах Изабель, – не хочет ли юная госпожа прогуляться со мной, пока этот противный дождь сжалился над нами и ненадолго прекратился?
      Они пошли рука об руку по опушке леса, и восхитительная легкость шага изумила Сабину. Она нарочно припадала на недавно излеченную ногу, и – о чудо! – нога не отзывалась болью.
      – Сабина, я расскажу тебе то, что услышала от местных жителей. Хочешь?
      Глаза Сабины наполнились слезами. Она молча кивнула.
      – Я знала давно, что ты, девочка, спаслась от этой резни. Я сразу же догадалась, что ты Сабина – дочь Вудбриджа и жена герцога Бальморо. Не надо бояться нас. Мы добрые люди и честные.
      Сабина разрыдалась.
      – Что с моим отцом?
      – Он погиб. К сожалению, его хоронили чужие люди, ведь у него не осталось близких родственников.
      Это был еще один болезненный удар в сердце Сабины.
      – Друзья и союзники покойного лорда собираются отомстить за него. Король послал в замок много солдат, но вряд ли они смогут остановить расправу.
      – Пусть прольется побольше крови! – воскликнула Сабина. – Этим негодяям нет места на земле, им уготовано место в аду.
      Изабель спокойно посмотрела на вспыхнувшую от ярости Сабину.
      – Вот теперь у меня не осталось сомнений. Ты действительно герцогиня Бальморо.
      – Я отвергаю этот запятнанный кровью титул!
      – И все же ты – герцогиня! Не опасайся, дитя, я не выдам никому твое происхождение, но скажи, ты и правда веришь, что твой муж преступник?
      Сабина обратила свой взор к небу. По нему бежали косматые, меняющие свои очертания, мрачные облака, гонимые ветром. Светлое и темное сражались там далеко, в небесной вышине.
      – Я не знаю, я ничего не знаю и не могу понять…
      Она вырвалась из рук Изабель и побежала прочь от нее. Как ей поступить? Похоронить себя тотчас в мутных водах потока? Они с братом теперь сироты, никого не осталось у нее в этом мире – ни родителей, ни мужа! Никого, кроме этих жалких актеров, приютивших их. Сабина молила Господа о легкой немедленной смерти.
      Изабель с трудом догнала ее.
      – Потрясающе! – воскликнула старуха. – Ты скачешь, как молодая газель. Значит, я все-таки великая врачевательница.
      Искренняя радость Изабель, ее внезапно помолодевший голос, ласковые слова, которые она произносила, – все это постепенно заставляло оттаять сердце Сабины. Ее порыв отчаяния утих, сменившись глухой печалью.
      – Доверься мне, доверься Мари и Жаку, – говорила Изабель. – Мы незнатные и небогатые люди, но мы готовы помочь тебе…
      – Мой враг сильнее вас, – пыталась возразить Сабина. – Он сидит по правую руку от короля… Он отыщет меня и за Проливом, во Франции…
      – Все равно добро победит зло… Ты скоро повзрослеешь, сама станешь сильной и одолеешь своего врага.
      Сабина оглянулась. Мари и Жак, переговариваясь, что-то готовили на обед у костра и посматривали в ее сторону.
      – Они меня не выдадут? – с надеждой спросила Сабина.
      – Они пока не знают, кто ты. И им незачем это знать. Ты и Ричард отправитесь вместе с нами во Францию.
      – Мы для них новая обуза.
      – Нищему нечего терять…
      Сабина дернула золотую цепочку на шее.
      – Это медальон моей матери… Она очень дорожила им. Наверное, он стоит каких-то денег… пусть не очень больших. Это единственная вещь, которую я могу продать… Впрочем, нет! – Сабина вдруг вся похолодела. – Вот же проклятое кольцо с гербом герцога Бальморо. Я и забыла о нем. Я должна была его выбросить в реку… Этот дракон с разинутой пастью напоминает мне хищную пасть злодея. К сожалению, его нельзя продать. Любой скупщик в Англии узнает, кому принадлежит этот перстень. Как бы я хотела расстаться с ним!
      – Не торопись, дитя мое.
      – Почему?
      – Будущее скрыто во мраке, и даже я не вижу, как могут обернуться дела…
      – Для вас все ясно. Вы найдете приют на французской земле, а я никогда не попаду туда!
      – Но почему?
      – Мы с Ричардом не имеем права объедать вас, особенно если вы так бедны.
      – Как ты мало знаешь о мире и о доброте людской! Мари полюбила Ричарда, как сына, я – тебя, Сабина, как дочь. Мари ни за что не расстанется с Ричардом, а я – с тобой. Ну а Жак Баллярд – он само воплощение доброты.
      – Только не называй наших титулов, когда будешь обращаться ко мне и Ричарду, – робко попросила Сабина.
      – Ты зря не доверяешь Жаку и Мари, но я уважу твою просьбу, – огорченно заявила старуха.
      – Франция! – мечтательно произнесла Сабина. – Я всегда хотела побывать на родине моей матушки, но только вместе с нею, а не в качестве бесправной беглянки.
      – Франция – гостеприимная страна. Может быть, ты обретешь там счастье.
      Сабина горько усмехнулась.
      – Ты опять оттачиваешь на мне свое колдовское мастерство, хотя уже выдала все его секреты. Теперь я почти такая же предсказательница будущего, как и ты.
      Изабель молча поджала губы и обиженно замолкла. Они вернулись к костру.
      Изабель палкой разворошила угасающий огонь и проследила, как мерцающие искры разлетелись в разные стороны.
      – Иногда правда является на суд неприглядно одетой в фальшь, и ей никто не верит. Ее проклинают и кидают в нее камнями – и все равно она остается правдой.
      – Ты сама убедила меня, что твои пророчества лишь шутка. Мне очень жаль, что скоро наши дороги должны разойтись. Нам не по пути с Баллярдами. Если враги узнают, что они помогли мне, им придется плохо. Я и так ничем не отплатила вам за вашу доброту. Я спала на твоей постели, ела хлеб из твоих рук, а ты лежала на холодном полу фургона, уступив мне свое место, и делилась последним куском, сама оставаясь голодной. Больше я не смогу пользоваться вашим великодушием.
      – Завтра дороги уже подмерзнут, и мы сможем отправиться в путь.
      – Значит, на рассвете нам придется проститься.
      – Нет, мое дитя. Вы с Ричардом поедете с нами.
      – Доброта не безгранична, – стояла на своем Сабина.
      – Может быть, мы рассчитываем на вознаграждение, – пожала плечами старуха.
      – Какое, Изабель?
      – Всякое доброе дело вознаграждается.
      – Может быть, там, за порогом смерти, но не на этом свете.
      – Девочка, только что излечившаяся от хромоты, должна отгонять подобные мрачные мысли.
      – Мои мысли еще страшнее, чем ты думаешь, Изабель. Я мечтаю вонзить в грудь мужа острый кинжал и видеть, как теплая кровь зальет его рубаху и оледенеет его труп. Да мало ли о чем я думаю, Изабель! Меня саму пугают мои видения.
      – Прибереги свои планы мести до того времени, когда повзрослеешь. Незачем сейчас терзать себя впустую. Прошу, Сабина, погрейся у костра, а я ненадолго покину тебя. Мне надо кое о чем переговорить с Жаком и Мари.
      Оставшись в одиночестве, Сабина уже не стеснялась слез, хлынувших горячим потоком. Она оплакивала и свою горестную судьбу, и собственную беспомощность. Излечение от хромоты не принесло ей особой радости. Если бы отец и мать могли видеть ее здоровой!
      Изабель приблизилась к фургонам. Мари сидела на ступеньках и развлекала малыша сказкой, немыслимо коверкая английские и французские фразы. Баллярд отстругивал последние куски копченого мяса с уже давно обнажившейся бараньей кости и бросал их в котелок в тщетной надежде, что ему удастся соорудить и на этот раз наваристый суп. Холодная погода только усугубляла всеобщий аппетит.
      Вещи почти все были уже собраны.
      – Мальчика зовет к себе его сестра, – жестко сказала Изабель. – Они отказываются от обеда и хотят покинуть нас немедленно.
      Мари выставила руки, пытаясь загородить Ричарда от наступающей на нее Изабель.
      – О чем ты говоришь? Разве мы расстаемся? Разве они не едут с нами?
      – Они считают, что ты, Мари, устала от их присутствия.
      – Это тебе они надоели, а не мне! – взвилась Мари. – Старая карга, ведьма! Разве можно так жестоко поступать с бесприютными детьми?
      – Они смогут прокормиться нищенством, – продолжала гнуть свою линию Изабель.
      – Чтобы их забили плетьми эти тупые скоты, англичане? Да разве они подадут хоть какому-нибудь бедняку жалкий грош? Они лучше проглотят его на ужин вместе со своим безвкусным пудингом. И не подавятся!
      – Твой муж, Мари, не может их больше кормить.
      – Они едят меньше птичек, которым мы выкидываем сухие крошки. Жак Баллярд, я даже не подозревала, что ты такой мерзкий скупердяй!
      Обвинение, обрушившееся на голову актера, было неожиданным, но он привык к подобным проявлениям эмоций у своей супруги. К тому же он сразу разгадал игру, которую затеяла Изабель, и показал себя достойным партнером:
      – Нам нечем их кормить, Мари. Я обшарил все дыры в своей одежде, но не обнаружил ни одной завалявшейся монеты. Мне придется продать фургоны и лошадок, и то вряд ли хватит на оплату проезда через Пролив.
      Жак был серьезен как никогда. Впрочем, он был хорошим актером.
      – Ты не придумал ничего лучшего, как лишить нас последнего пристанища? Нет уж, муженек, ищи какой-нибудь другой выход из положения. Этот фургон – мой дом. В нем я покинула Францию, в нем я туда и вернусь.
      – Мы дошли до последней черты, – мрачно заявила Изабель.
      – И прекрасно! Значит, за этой чертой начнется совсем новая жизнь. – Мари рассерженно сверкнула глазами. – Ты что, считаешь меня совсем глупой?
      – Я никогда не отказывала тебе в уме и ловкости, Мари. – Изабель покачала головой.
      – Тогда незачем дурачить меня. Я знаю, кто они – эти мальчик и девочка, и знаю, что они в опасности. Я не брошу их здесь на верную гибель. Мы тронемся отсюда завтра на рассвете вместе с ними. Таково мое решение, и прошу со мной не спорить.
      Изабель изобразила на лице сомнение.
      – Девочка не желает быть обузой…
      – Я уверена, что она принесет нам удачу. Я умею заглядывать в будущее не хуже тебя, Изабель, и чую, где нам светит выгода.
      Старуха утаила под косматыми седыми бровями довольную усмешку.
      – Я попробую убедить ее. Может быть, она и не захочет уезжать из Англии?
      – На ее месте я бежала бы отсюда со всех ног!
      Изабель подтолкнула в бок Баллярда. Он шепнул ей на ухо:
      – Бесстыдница. Ты разыграла целую пьесу, а моя доверчивая женушка даже ничего не заметила.
      – Не надейся, что мы обвели ее вокруг пальца. У нее ум поострее нашего, Она добилась того, чего хотела, сама. Мы зря пытались обхитрить Мари. Ее не обманешь!

      Весь долгий путь до Дувра Сабина с трепетом ожидала, что свирепые всадники перехватят их жалкий караван. Только вид башен и крепких стен города немного успокоил ее.
      Жак получил разрешение от местного фермера, добряка и поклонника театра, расположиться биваком на его земле, пока они не заработают средств на оплату морского путешествия.
      Каждое утро Изабель отправлялась в Дувр, бродила среди толпы, гаданием зарабатывая деньги на еду для всех. Жак, прежде чем стать актером, освоил ремесло лудильщика и теперь чинил прохудившиеся кастрюли. Он брался за любую работу и перед господами побогаче изображал опытного мебельщика. Его благородный вид и достойные манеры – ведь ему приходилось выступать и в ролях царственных особ – внушали почтение. Мари стирала белье и робы матросов с прибывающих судов.
      Только Сабина ничем не помогала актерской труппе и чувствовала себя виноватой. Однажды утром она встала раньше всех, быстро оделась сама, одела Ричарда и направилась с ним на рыночную площадь. Изабель переделала для них кое-какую одежду из театрального гардероба, и дети выглядели вполне прилично.
      Город еще только просыпался. Лавочники обмывали витрины и ступени своих заведений чистой водой. Они с такой лихостью опрокидывали полные ведра, что трудно было избежать капель этого утреннего дождя. Ричард учуял запах жареной рыбы, и его потянуло туда, но Сабина резко одернула брата.
      С тяжелым сердцем она простояла несколько минут в нерешительности возле лавки ювелира, наконец вошла и дрожащей рукой робко протянула строгому джентльмену, склонившемуся над работой, цепочку с медальоном, снятую с шеи:
      – Сколько вы мне дадите за нее? Я знаю, что это ценная вещь.
      Ювелир внимательно изучил предложенную ему вещь и перевел взгляд на Сабину.
      – Я продаю золото, а не покупаю его, маленькая мисс. Это не в моих правилах.
      – Пожалуйста, еще раз взгляните на медальон, сэр. Он очень красив.
      Ювелир чувствовал, что неведомая ему беда поселилась в душе девочки.
      – Да, я согласен с вами, мисс. Это обрамление из мелких бриллиантиков выполнено с изяществом и стоит дорого.
      – Так вы купите медальон? – с надеждой спросила Сабина.
      Ювелир прожил долгую жизнь. Он имел внуков и даже одного правнука. Девочка была похожа на одну из его младших внучек.
      – Вы уверены, что хотите продать его?
      – Мне ничего другого не остается.
      Он помолчал.
      – Я честный человек. За это меня и уважают здесь, на рынке. Я заключу с вами договор, маленькая мисс. Я куплю медальон за пять фунтов.
      Удар был настолько силен, что Сабина сначала растерялась. Потом ее рука потянулась, чтобы забрать драгоценность обратно.
      – Сначала вы утверждаете, что являетесь честным человеком, а потом предлагаете мне унизительную цену. Медальон стоит в десять раз больше, чем те гроши, в которые вы его оценили.
      Суровое лицо ювелира смягчила добрая улыбка:
      – Вы торопитесь, мисс и не дали мне закончить. Я заберу у вас медальон на хранение и выдам вам пять фунтов. В течение года буду держать ваше украшение у себя. Если через год вы явитесь за ним, то получите обратно всего за шесть фунтов. Это будет моя маленькая прибыль.
      Сабина не могла сдержать радостных слез:
      – Вы поистине великодушны, сэр. Если только я буду жива, я принесу вам эти шесть фунтов.
      – А я заверяю вас, что сохраню до вашего приезда эту драгоценность. Клянусь вам в этом своими наследниками и своим имуществом.
      С легким сердцем Сабина покинула лавку ювелира. Ее карман приятно отяжелел от полученных от него монет. Если б она могла обратить в деньги проклятое кольцо Гаррета! Тогда бы все вопросы были решены. Но за этим кольцом тянулся зловещий след.
      Ричард вдруг начал задавать вопросы:
      – Сабина, а где же папочка? Почему мы не возвращаемся домой? Я хочу к Tea. Я хочу спать в своей кроватке, а не на этих жестких досках. Может быть, папа потерял нас в реке и до сих пор не может нас найти?
      Впервые Сабина решилась на серьезный разговор с братом:
      – Папа никогда нас не найдет, мы его тоже. Есть смерть, есть жизнь – между ними пролегает невидимая черта. Мы не смеем переступить ее по своей воле. Нами распоряжается Бог!
      – А Бог посадит нас на корабль? Так сказала Мари.
      – Раз это сказала Мари, так оно и будет. Она, конечно, не Господь Бог, но ею руководит рука Божья.
      – А папа позволил бы нам уплыть во Францию?
      – Думаю, да! Он хотел, чтобы мы спаслись, а наше спасение – на чужой земле. Ты увидишь много нового, Ричард, а папа и мама, глядя с небес, возрадуются за нас. Держи свои глаза открытыми и не тоскуй.
      Сама Сабина тосковала так, что ее сердце готово было разорваться от боли.
      – Тебе очень плохо, сестра? – спросил мальчик. – Я хочу тебе помочь, но не знаю как.
      – О мой рыцарь! – Сабина заключила маленького брата в объятия. – Взрослей, скорее расти и становись моим защитником.
      Мари, бродящая по рынку, заметила жаркие объятия брата и сестры. Она ощутила укол ревности. Господи! Если б это были ее дети!
      К концу дня все собрались на совет. Жак взял монеты, протянутые Сабиной, и опустил их в раскрытую ладонь Мари:
      – Ну как, теперь нам хватает на переезд через Пролив?
      Мари тщательно пересчитала деньги и грустно покачала головой:
      – Мы-то можем ничего не есть, но лошади должны жевать сено с овсом.
      – Значит, надо искать еще заработки?
      – А ты думал? – возмутилась Мари. – Ты не лудильщик, не плотник, не столяр – ты актер. Вот и иди, играй преступных королей.
      – У королей всегда были королевы, во всех пьесах господ Марло и Шекспира. Кто знал, что эти пивные бочки предпочитают мужчин в женских костюмах?
      – Значит, играй сразу дюжину ролей в этом Богом забытом Дувре. А мы посмеемся!
      Баллярд размышлял.
      – Ричард слишком мал. У тебя, Мари, грудь так выпирает вперед…
      – Тебе не нравится моя грудь?
      – В постели да, но только не на подмостках Англии.
      – Спасибо хоть за это… Ты полный болван, если не видишь монет, рассыпанных возле тебя…
      Уложив Ричарда, Сабина и Изабель коротали вечерние часы у костра. Тысячи звезд высыпали на небо и напоминали о вечности.
      – Если бы мы оказались сейчас в моей родной деревне в Италии, – сказала Изабель, – там было бы жарко. А если б ты захотела освежиться, достаточно было бы протянуть руку и сорвать апельсин с дерева.
      – Почему ты не возвращаешься туда, на свою благодатную родину?
      – По многим причинам. Ты, наверное, можешь представить себе, что я когда-то была юной девушкой. Мой отец служил старшим конюшим у знатного господина, а хозяйка взяла меня в горничные. Она была очень ревнива, а мой хозяин похотлив. Он не пропускал ни одной юбки, но почему-то госпожа не хотела этому верить. Он домогался меня, а я хотела выйти замуж невинной честной девушкой. Я избегала его как только могла. Однажды ночью он прокрался ко мне в спальню. Я боролась, царапалась. Он обнажил нижнюю часть своего тела… Тебе, невинной девушке, не стоит слышать, что случилось… Я не смогла одолеть его. С тех пор он часто навещал меня, хохотал, поил вином и утверждал, что для меня все потеряно. Он оказался прав. Я зачала от него ребенка. Я не смела никому признаться в своем грехе, кроме своей хозяйки. Я надеялась на справедливость, но мне ответили только холодной усмешкой. Вдобавок мой отец был тут же уволен, и семья наша голодала.
      – Что же ты сделала, Изабель? Ты отомстила?
      – Кому? Отцу своего ребенка? Или его жене, обожающей своего господина без меры? Они были правы, потому что защищали свое благополучие. Раз им Бог позволил сотворить со мной подлость, что я могла поделать? Госпожа обвинила меня в краже ее драгоценностей и в разврате. Как я осталась жива после всех оскорблений и унижений, не знаю. Отец отдал последнее, что было у семьи, каким-то контрабандистам, и они помогли мне бежать из тюрьмы и скрыться во владениях французского короля.
      – И больше ты уже не возвращалась в Италию?
      – Зачем? Ничего хорошего не ждало меня там. Но ты не думай, Сабина, у меня в жизни были и светлые годы. Я вышла замуж за парижского лавочника и жила с ним счастливо, пока чума не унесла моего супруга и наших маленьких детей. И тогда, потеряв все, я начала странствовать.
      – Разве Господь создал людей, чтобы они так страдали?
      – А чем они заслужили его милосердие? Кровожадностью, воровством и корыстью? Богоматерь с сыном обливаются слезами там, на небесах, видя все наши грехи.
      – Ты сама говорила, что в мире есть место добру.
      – Добро – это расплата за подлые сребреники, полученные Иудой за предательство Сына Господня. Неважно, какая это монета – полновесная золотая гинея, шиллинг или медный пенни. Урони монету в ладонь страждущего, облегчи его участь, и там, наверху, Богоматерь возрадуется.
      – А как же «зуб за зуб», «око за око»? – спросила Сабина.
      – Зачем заставлять грешников мучиться в аду и затруднять решением их судьбы Бога? Суд над ними надо свершить на земле, – ловко ушла от ответа Изабель.
      – Ты уже сделала доброе дело для меня. А я мечтаю совершить злое дело.
      – Какое, мое дитя?
      – Отомстить, – мрачно произнесла Сабина.
      – Наверное, оно тоже будет угодно Господу, – вздохнула Изабель. – Меня утомил наш сложный разговор. Даже самые ученые богословы обломали зубы об эту черствую корку. Я хочу лечь в постель и забыться сном. Если ты посидишь возле меня и почитаешь что-нибудь на сон грядущий, я буду тебе премного благодарна.
      Старуха улеглась на кровать и завернулась в одеяло. Сабина перелистала книги. Бережно хранимые от сырости, они составляли главное достояние четы Баллярдов. Взятые наугад строки так соответствовали ее настроению.
      – Шекспир… «Генрих Пятый»… Мой трон не стоит и разбитого яйца и масла, брошенного на сковородку, чтобы его поджарить. Я съем его и вновь не буду сыт, а мозг по-прежнему пронзает ненависть. Я голоден! Все потому, что жажду свежей крови и отмщения!
      Мысли были ужасны, но язык чеканен и прекрасен. Когда Сабина стала читать ответ молодого принца Генри, ее голос возвысился, и Жак Баллярд заглянул в фургон:
      – Продолжай, продолжай… – Он был в восторге.
      Жак засветил последнюю оставшуюся у них в запасе свечу и не мог оторвать глаз от Сабины.
      – Как ты ответила королю! Только наследный принц может так говорить с отцом. У этих тупых англичан мурашки побегут по коже, когда заговорят со сцены их покойные короли.
      – Я – девушка, а принц – юноша, – возразила Сабина.
      – Дуракам закон не писан! Их не грех обмануть. А когда мы доберемся до благословенной Франции, ты будешь блистать при дворе. Тебя осыплют бриллиантами…
      – Неужели этим я смогу заработать на хлеб и сыр? – спросила Сабина.
      – И на кувшин вина и баранью ножку. Да еще и на новое платье…
      Озорной чертенок заплясал в глазах Сабины.
      – Разрешите представиться. – Она поклонилась, как это делали мужчины. – Изгнанник из далекой Франции Антуан де Кавиньяк, участник представления великого Жака Баллярда. Вы согласны?
      Дружные аплодисменты присутствующих в фургоне Баллярдов и Изабель прозвучали в ответ. Сабина впервые слышала аплодисменты в свою честь, и, что скрывать, ей это нравилось. Но после начались сомнения.
      – Какие бы ни были глупцы эти пивные бочки, мы их не обманем! – переживал Жак Баллярд.
      – Женская грудь для них – это не те два крошечных холмика, что находятся у Сабины впереди.
      Сабина хоть и обиделась, но промолчала.
      – Им бы лишь кидать гнилые помидоры, – продолжала Мари. – Надеюсь, у них все уже давно сгнило под этими дождями. А если что и получит Сабина разок-другой по своей хорошенькой мордашке, то переживет. Я больше вытерпела от благородной английской публики.
      Жак больше боялся не за Сабину, а за престиж своего спектакля.
      – Там все-таки короли и принцы, а не лакеи из фарса.
      Мари вдруг припомнила произнесенное Сабиной имя и насторожилась.
      – Откуда тебе на ум взбрело взять псевдоним де Кавиньяк? Около деревни, где я родилась, торчит замок знатного маркиза Кавиньяка.
      – Он имеет несчастье быть моим дядюшкой по матери, уважаемая госпожа Мари, – скромно ответила Сабина. – Я просто не могла придумать впопыхах другую благозвучную французскую фамилию.
      – Она не так уж плоха! – заметила Мари. – Ты что же, собираешься жить у своего дяди, когда мы прибудем во Францию?
      – Он не знает меня, а я не знаю его. Я только хотела сообщить ему, что мы с Ричардом живы.
      – Твой дядя богат и влиятелен. Дай Бог, он признает тебя.
      После непродолжительных бурных объяснений между супругами Сабина получила выписанную отдельно на лист бумаги свою роль. Ей предстояло играть молодого рыцаря, появлявшегося на сцене хоть и неоднократно, но на короткое время.
      – Вы верите в меня? Я справлюсь? – спросила Сабина.
      Жак пожал плечами.
      – Сцена словно эшафот. Там требуется не меньше мужества.
      – Мне кажется, что я уже никого не боюсь.
      – Тогда с Богом, девочка!
      Жак, при всем своем опыте, боялся ее неудачи больше, чем сама Сабина. Он произнес последнюю напутственную фразу, казавшуюся ему очень важной:
      – Актер не думает о себе. Он думает о публике. Она должна поверить, что перед ней король или подметальщик – все равно. Забудь, как ты выглядишь, забудь о том, кто ты есть. Отныне ты только персонаж пьесы.
      – А как я узнаю, что мне поверили?
      – По тишине. По великой внимательной тишине, когда гнилые помидоры и яблоки останутся в карманах зрителей. Они забудут о них и будут слушать тебя разинув рты.
      – А иначе, – добавила Мари, – все их запасы полетят тебе в физиономию.
      Мадам Баллярд была как никогда серьезна, вытащив в то утро Сабину из постели на рассвете и представив ее на глаза только что проснувшемуся супругу.
      – Неужели ты еще сомневаешься, что она сойдет за мальчика, слепой осел? Она же совершенно плоская…
      – А можно мне потрогать, чтобы окончательно убедиться? – моргал глазами Жак.
      – Я тебе потрогаю! У тебя что, глаза не на месте?
      – Почему ты думаешь, что она так легко обманет англичан?
      – Потому что они дураки. С французами это переодевание не пройдет.
      Сабина вмешалась в разговор:
      – Я всех заставлю поверить, что перед ними Антуан де Кавиньяк.
      – Раз уж ты поверила в себя, – сказал Жак, – то пузатые англичане тем более поверят. А теперь дай мне еще поспать, Мари. Я ведь запоминаю свои роли во сне.
      Представление в этот день собрало много зрителей. Среди них были и благородные господа. Жак провел Сабину незамеченной через самодельные кулисы.
      Толпа на поляне хихикала, свистела. Мари храбро пробиралась между рядами, собирая плату за представление. Звон монет, падающих в чашу, наполнял сердца артистов радостью. Скоро наконец поднимется занавес. Для Сабины поднятие занавеса означало начало пребывания в иллюзорном мире. Она не помнила, как промелькнули эти часы, и очнулась только тогда, когда месье Баллярд положил свою тяжелую руку на ее головку. Торговцы, моряки, крестьяне из ближних деревень – все они аплодировали юному актеру.
      – Поклонись им! Это прекрасный миг. Они обязаны нам минутами радости, а мы им… минутами триумфа.
      Неужели королям воздают искренне такие почести?
      Сбылись самые благоприятные пророчества. Зрители воздержались от кидания гнилых овощей и фруктов. Мари и Жак расцеловали Сабину за кулисами, а она с трепетом спрашивала:
      – Никто не узнал, что я не мальчик? Посмотри на меня, Жак. Я ничем не выдала себя?
      Обрадованный Жак мельком осмотрел ее наряд:
      – Ты и меня обштопала, будь здоров.
      – Не ври! – резонно заметила Мари.
      – Хорошо, ты права. Но у меня опытный глаз. Не то что у этих тупиц. Французов же, конечно, не обманешь, но англичан… их не грех и обмануть.
      Сабина спешила разделить свое приподнятое настроение со всеми, кто был рядом. Она кинулась на шею Мари:
      – Теперь я месье Антуан де Кавиньяк!
      Честно говоря, Сабина давно тайком приглядывалась к Мари, и в то время, когда та спала, или готовила пищу, или прогуливалась, она пыталась уловить секреты женственности. Она подражала ей во всем. Мари сразу это заметила, и ей льстило поклонение девочки. Все же она была актрисой, и любой зритель был для нее дорог. Лишенная возможности выступать на сцене в Англии и появляясь лишь в роли всем улыбающейся сборщицы платы за представление, Мари была рада даже одному-единственному зрителю в лице этой юной девушки.
      Сабина искренне сочувствовала ей. Никакой звон монет, падающих в протянутую чашу, не мог заменить наслаждения от шекспировских строф, произнесенных на публике. Сабина забывала обо всех своих бедах, когда выходила на сцену. Таково было, видимо, величайшее волшебство театра. Когда спектакль кончался, она падала без сил на жесткое ложе, но в уме повторяла фразы все новых и новых ролей.
      Однажды Жак Баллярд ласково погладил после спектакля ее разгоряченную головку.
      – Сегодня ты могла бы сыграть в этой пьесе все роли. Почему так несправедлива судьба? Но, впрочем, нас ждет еще Франция.
      Перед отплытием на пароме сам лорд-мэр Дувра пригласил труппу развлечь своих гостей отрывками из шекспировских пьес. Сабина побывала уже и принцем Датским, и Дездемоной, и Ричардом Вторым, а Жак был неподражаем в роли Фальстафа.
      Наконец Изабель убрала с ноги Сабины последние предохранительные повязки и деревяшки. Семья Баллярдов, согрев на костре кувшин вина, ожидала торжественного появления Сабины. Ричард, вполне оправившийся от простуды, пристроился на коленях у Мари, нежно расчесывающей его спутанные кудри.
      Сабина спустилась по крутым ступеням фургона. Она шла легко и плавно, как торжествующая королева по дворцовой лестнице. Все затаили дыхание. И Сабина тоже. Все-таки иногда Господь дарует и простым людям какую-нибудь радость.
      – О Изабель! Я так благодарна тебе!
      – Ели б не твое терпение, девочка… – растрогалась Изабель. – И твоя вера в меня…
      Мари не могла не влить каплю желчи во всеобщую радость:
      – Опять ты запишешь эту победу на свой счет. Девочка так старалась, а ты все заслуги приписала себе.
      – Посчитаемся на том свете, Мари!
      – Ты там окажешься раньше меня и, конечно, займешь лучшее место.
      Шутливая перебранка не испортила никому настроения. Наоборот, они с аппетитом съели поджаренное мясо и запили горячим вином. А Сабина поняла, что ее силы удвоились – и для жизни, и для мести.

      В дверь камеры Гаррета вежливо постучали. Обычно она распахивалась без предупредительного стука. Он уже не надеялся, что его посетят гости, и поэтому не встал с постели, когда на пороге появился архиепископ Кентерберийский, тот самый священник, обвенчавший его с Сабиной.
      Архиепископ с интересом оглядел камеру узника. В последнее время ему нечасто приходилось навещать Тауэр.
      – Простите за мое вторжение, ваша светлость, но мне поручено переговорить с вами.
      – Я не одет для приема столь высокопоставленной особы.
      – Не затрудняйтесь.
      – Тогда присаживайтесь, ваше преосвященство.
      Священник устроился на предложенном ему стуле.
      – Я предложил бы вам что-нибудь выпить, но, увы, у меня ничего нет.
      Архиепископ опробовал крепость стула, предложенного узником, и решил встать. Гаррет тоже поднялся. Получилось так, что они вроде бы изготовились к поединку.
      – Я здесь, у вас, исключительно по желанию Его Величества. У вас только два друга – король и я, а врагов неизмеримое множество. За последнее время вы увеличили их количество.
      Герцог Бальморо решил не спорить.
      – Можете ли вы сообщить мне нечто новое, что послужит в ваше оправдание? Я рад был бы это услышать из ваших уст.
      – Ничего.
      – Совсем ничего?
      – Ни слова. Я не виновен ни в чем. Чьи-либо смерти не лежат тяжестью на моей душе.
      Архиепископ вновь понадеялся на шаткий стул. Усевшись, он взглянул на стоящего перед ним герцога снизу вверх.
      – Умерьте свой пыл, герцог… Я ведь на вашей стороне…
      – Неужели?..
      – Ваша мать хлопотала за вас.
      – Я благодарен ей за труды, но на то она и мать. Кто еще позаботится обо мне?
      – Она добилась многого. Например, допроса под пыткой некоторых личностей. Вы очень любите своего кузена?
      – Какого?
      – Гортланда.
      – Я к нему равнодушен. Это он подослал вас ко мне?
      Священник возмущенно фыркнул, услышав такое унизительное высказывание из уст узника.
      – Меня послал к вам король. Я пришел сюда, повинуясь воле Его Величества.
      – Тогда позвольте задать вам вопрос, ваше преосвященство.
      – Конечно. Задавайте любые вопросы.
      – Жива ли моя мать и не в заточении ли она, как и я?
      – Жива и на свободе.
      – Прекрасно. Король к ней милостив?
      – Выше всякой меры.
      – Уже эта одна новость для меня праздник.
      – Вы хотите знать, кто ваш обвинитель?
      – Какой узник этого не хочет?
      – Это Гортланд!
      – Мой добрый кузен! – воскликнул Гаррет. – Он так пекся, чтобы я скрылся от королевской стражи.
      – Однако…
      – Что однако?
      – Остерегайтесь друзей и братьев своих.
      – Не темните, архиепископ. Говорите прямо, начистоту.
      – Его подвергли пытке.
      – О Боже!
      – И еще допросили местных жителей. Как видите, королевское расследование было весьма тщательным и беспристрастным.
      – Я преклоняюсь перед справедливостью суда Его Величества.
      – К концу первого дня допроса уже многие признались, что ваш кузен задумал какой-то заговор против Вудбриджей. Он не держал язык за зубами и громогласно хвастался об этом в трактире «Утка и лисица».
      – Какой болван! – вырвалось у Гаррета. Потом он добавил: – И негодяй!
      – Мистер Лудлоу, владелец заведения, подтвердил, что вышеназванный джентльмен неоднократно высказывался о вас в самых неприличных выражениях.
      – Бог ему судья!
      – И грозил вам Божьей карой.
      – Бог его не послушает. Этого мелкого подонка.
      Гаррет скорчил презрительную гримасу.
      – Здесь замешана женщина, милорд.
      – Вот как? Кто же она? – Впервые за время их разговора равнодушие сменилось в глазах Гаррета живым интересом.
      – Ваш кузен сохранил ее имя в тайне.
      – Не ожидал такого от Гортланда.
      – Может быть, вы прольете свет на эту историю? – внимательно посмотрел на узника архиепископ. – Есть ли среди ваших знакомых дам такие, что желают вашей смерти?
      – Я не хочу содействовать суду, который с самого начала обвинил во всем меня. Много недель я прождал позорной смерти на эшафоте. И уже привык к этой мысли. Пусть король сам разбирается, кто виноват, а мне все стало безразлично.
      – Таково воздействие заключения в Тауэре, сэр, но, поверьте, оно тотчас пройдет, когда вы окажетесь на свободе. Королева Елизавета является тому примером. Она весьма повеселела, выйдя из стен замка.
      Блексорну надоела эта пустая болтовня.
      – В чем признался этот негодяй? Он назвал какие-то имена?
      – Ни одного имени. Гортланд толкует о какой-то женщине легкого поведения, с которой выпивал в «Утке и лисице», но мало ли что болтает человек, вздернутый на дыбу?
      – А он уже побывал там?
      – Неоднократно, сэр.
      – Он сказал хоть что-нибудь важное?
      – Ваш кузен твердил о женщине, в смерти которой вы повинны. И о том, что годами вынашивал план мести. Столько ведер воды на него вылили, но как только он приходил в себя, повторял все то же самое. Его после перенесенных пыток привели в достойный вид и привели к королю, но и король ничего разумного от него не добился.
      – Так это Гортланд организовал заговор? – удивился Гаррет.
      – Если это так, то он безумец.
      – Но его помешательство обошлось слишком дорого многим людям.
      – Пока нет твердых доказательств и мотивов преступления.
      – А я все еще сижу в Тауэре. Что слышно о детях?
      Архиепископ навострил уши:
      – О каких?
      – О наследнике Вудбриджа и о моей законной супруге леди Сабине?
      – Так ведь они утонули, ваша светлость.
      – Где доказательства? Где мертвые тела?
      – Дожди шли так долго. Они затруднили поиски, – заверил священник.
      – Гораздо проще кромсать раскаленными щипцами человеческое тело…
      Архиепископ пропустил это замечание Гаррета мимо ушей.
      – Покуда я не получу доказательств, что овдовел, леди Сабина является моей законной супругой. Вы сами обвенчали нас, а король Карл почтил своим присутствием наше бракосочетание.
      – Да, милорд. – Священник был вынужден согласиться. – Но ваш род нуждается в наследнике.
      – Что вы говорите, ваше преосвященство! Я что – обязан зачать его прямо здесь, в Тауэре? И вы уже подыскали мне подходящую невесту? Вы намекаете на это?
      Архиепископ отступил к двери. Он заранее предполагал, что знатный лорд сильно разгневается, а слуги Божьи, каким являлся он сам, всегда были трусливы. Чем больший пост в церковной иерархии они занимали, тем чаще их охватывала робость. При сердитом крике короля или герцога их штаны почему-то увлажнялись, а потом дурно пахли.
      Прижавшись к двери, архиепископ Кентерберийский скороговоркой изложил то, что поручил ему сказать король:
      – Вы свободны, милорд. От вас требуется только молчание. Ваш кузен Гортланд тоже будет молчать.
      – Что будет с ним?
      – Публичной казни не состоится… Он умрет тайно. Всем выгодно, чтобы печальное происшествие как можно скорее было забыто.
      – Вы назвали эту резню печальным происшествием? – вскинулся Гаррет.
      – А как иначе его назвать?
      Гаррет, герцог Бальморо, выпрямился во весь рост.
      – Я хочу, чтобы кузен Блексорн публично признался в том, что опозорил нашу семью. Я хочу, чтобы тела моей жены и ее брата были найдены и похоронены по-христиански.
      – Король не в силах выполнить ваши требования, – покачал головой архиепископ.
      – Гортланд должен знать подробности преступления. Я хочу говорить с ним.
      – Ваше свидание с Гортландом нежелательно. Его Величество велит вам покинуть Лондон немедленно, не привлекая к себе внимания.
      Гаррет окинул взглядом место своего заточения.
      – Я с удовольствием покину столицу, тем более что, сидя здесь, я не успел как следует познакомиться с нею.
      – Вы обижены. Я понимаю ваши чувства.
      – Могу я увидеть короля, ваше преосвященство?
      – Боюсь, что нет, – архиепископ торопился закончить этот неприятный разговор и покинуть мрачную темницу.
      – Ему стыдно взглянуть мне в глаза?
      – О короле так не говорят.
      – Где моя мать? Или наша встреча с ней тоже неугодна королю?
      – Ни в коем случае. Я провожу вас к ней. Лодка на Темзе ждет вас обоих. – Архиепископ настойчиво подтолкнул герцога к выходу.
      – Наверняка я не скоро вновь увижу Лондон?
      – Это пойдет вам только на пользу. Лондон не очень красивый город, и в нем полным-полно ваших недоброжелателей.
      – Но все-таки есть один друг. Это вы, архиепископ. Я благодарен вам, что вы уберегли меня от неосторожных поступков.
      – Благослови вас Господь, – произнес священник.

      Впервые в жизни Сабина плыла по морю. Меловые утесы Дувра постепенно удалялись, голубая дымка заволакивала их. Это было расставание со всем, что когда-то было ей дорого. Спутники Сабины и даже Ричард, видя ее состояние, не решались подступиться к ней. Обряд прощания с родиной был для всех священным.
      Когда земля ненадолго исчезла из виду, Мари набралась духу нарушить одиночество девочки. Она завела разговор на деловую тему:
      – Мой Жак может рассмешить публику, может заставить ее зарыдать, но он так одинок…
      – Я не понимаю, что вы имеете в виду, мадам.
      – Я говорю об одиночестве на сцене. Театр не существует без общения. Можно произносить какие угодно вдохновенные монологи или фиглярствовать, но все равно это не настоящее представление. Он сам так страдает от того, что не может раскрыть в полную силу свой талант. На английских лужайках мы только зарабатывали деньги… Во Франции все будет по-другому.
      – Я вам буду не нужна во Франции? – с испугом спросила Сабина.
      – Я этого не говорю, но если ты хочешь выступать на сцене, тебе многому нужно научиться. Актрисе надо поставить голос, громкий и звучный, и манеры, и жестикуляцию.
      – Я с радостью буду брать у вас уроки. И у тебя, Мари, и у Жака. Но только, я думаю, что мы долго не задержимся в труппе. Я хочу разыскать своего дядюшку и надеюсь, что он примет нас с Ричардом в свою семью.
      Мари нежно обняла ее за плечи:
      – Наверное, так и случится. Но ведь даже просто обменяться письмами… Это займет ужасно много времени. Жак задумал устроить представление прямо в Кале завтра поутру. Оба добряка мэра – Дувра и Кале – уже договорились об этом. Разве не чудно?
      – Конечно! – Сердце Сабины чуть не выпрыгнуло из груди от счастья.
      – Я предлагаю тебе стать членом нашей труппы, – торжественно возвестила Мари.
      – Опять в ролях юношей? – упавшим голосом спросила Сабина.
      – Нет! На нашей родине ты будешь играть роли юных героинь.
      – А если кто узнает во мне прежнего мальчишку?
      – Он только восхитится твоим талантом перевоплощения.
      Мари поспешила сообщить Жаку о согласии Сабины принять участие в спектакле в Кале. Сабина смотрела ей вслед и радовалась, что хоть чем-то может отплатить этим людям за их доброту.
      Ричард слышал ее разговор с Мари.
      – Сабина, зачем ты соглашалась играть мальчиков, когда ты – девочка? – спросил он.
      – Так было надо.
      – А теперь ты боишься играть девочек? Ты ведь девочка на самом деле? – Ричард находился в том возрасте, когда с его языка один вопрос слетал за другим.
      – Нам еще долго предстоит быть не теми, кто мы есть. Тебе, например, лучше говорить по-французски и забыть на время английский язык.
      – Но ведь мы англичане!
      – Но мы сыграем в такую игру, как будто мы французы. Как в театре. Разве это не интересно? Главное, чтобы другие не догадались раньше времени.
      – Мы будем дурачить им головы?
      – Не совсем так. Мы будем разыгрывать спектакль – и не только на сцене. У тебя будет своя роль – маленького французского мальчика. Мы даже сменим свои имена. Как ты хочешь, чтобы я называла тебя?
      – Я не хочу менять имя, – насупился малыш. – Лучше я тогда не буду играть в театр.
      В эту минуту задумчивый и суровый Ричард так напоминал своего гордого отца, что у Сабины сжалось сердце. Она присела перед ним на корточки.
      – Хорошо. Оставайся Ричардом, но я все равно буду называться по-другому. Мое настоящее имя ты должен хранить в тайне. Теперь я Антуана де Кавиньяк. Ты должен при всех называть меня так.
      – Значит, я теперь больше не твой брат?
      Сабина рассмеялась:
      – Ты мой маленький любимый братец, Ричард! Все будет по-прежнему. Ведь это только игра.
      – Я хочу домой.
      Сабина обняла его.
      – Я уже говорила тебе, что пройдет немало времени, прежде чем мы с тобой вернемся домой. Ты должен понять это. Это очень важно.
      Ричард утер кулачком подступившие к глазам слезы.
      – Мне все это не нравится, но я постараюсь.
      Сабина увела его с верхней палубы, по которой разгуливал ледяной ветер. Безликие таинственные враги противостояли ей и Ричарду. Если Гаррет Блексорн заподозрит, что они добрались до Франции, его не остановит никакой морской пролив. Он пошлет туда своих убийц или явится сам, чтобы завершить свое кровавое дело.
 
      Гортланд Блексорн тем временем с горькой усмешкой на лице следовал в сопровождении двух стражников по узким коридорам Тауэра. Где-то впереди его ждала свобода, простор и свежий воздух – все это на краткий миг перед расставанием с жизнью. Наказание не пугало его. Ему хотелось только узнать перед смертью, сколько страданий выпало на долю Гаррета, достаточно ли он причинил ему зла? Самой большой обидой, нанесенной Гортланду, было то, что ему не дали увидеть своего врага. Эта последняя просьба приговоренного к казни была отвергнута королем.
      Несмотря на все пытки, Гортланд не выдал палачам имя женщины, виновной во всем. Евгения Мередит осталась незапятнанной и невинной, как ангел. Он надеялся, что она испытывает такие же душевные муки, как он физические. Это было бы вознаграждением за проявленное им мужество. Конечно, она была в ужасе, когда его арестовали. Она боялась, что он назовет ее своей сообщницей. Но Гортланд прошел через все круги ада, не назвав ее имени. Она избежала мучений в камере пыток, но муки совести – они еще страшнее. Неужели у нее нет и совести? Ведь это она была вдохновительницей заговора.
      Он заскрежетал зубами. Конечно, Гаррет разгуливает на свободе, но на его имени теперь лежит пятно подлейшего из преступлений. За одно это уже стоило расстаться со своей никчемной, неудавшейся жизнью. Гортланд в памяти многих, особенно врагов герцога Бальморо, навечно останется невинно пострадавшим мучеником.
      Стража вывела его туда, где он мог в последний раз увидеть небо. Оно нахмурилось, собирался дождь. Но капли английского осеннего дождя уже не успеют оросить его чело. Он бы хотел умереть на глазах многочисленной толпы, он жаждал любопытствующих взоров – так зазря потерять голову было глупо. Лишь четыре стражника присутствовали при казни и, конечно, палач. Он и отделил одним сильным ударом голову Гортланда Блексорна от тела.
 
      По прибытии в Кале Сабина тотчас же отправила письмо своему дядюшке с просьбой принять ее и Ричарда с визитом.
      Прошли долгие недели, прежде чем из далекой Оверни пришел ответ. Письмо написал и отправил кто-то неизвестный Сабине.
      Все собрались у огня, когда Сабина распечатала послание и прочитала его вслух:
       «Мадам! По поручению маркиза де Кавиньяка, я прошу более не беспокоить его. Его племянница и племянник трагически погибли. Любые самозванцы, появившиеся у нас, будут тотчас же отданы в руки властей».
      Наступило долгое молчание. Сабина посмотрела на Жака и Мари.
      – Что же нам теперь делать?
      – Нечего расстраиваться, раз он такой глупец! – твердо заявила Мари. – Конечно, ты останешься с нами. Вскоре мы покинем Кале и отправимся в поездку по провинциям. Там мы соберем труппу, и тогда… Париж. Уж в Париже поймут, что мой муж – гений.
      Сабина еще раз взглянула на письмо.
      – А мой брат? Он останется без покровительства…
      Изабель подала голос из темноты:
      – У него достаточно покровителей. Ты, я, Мари, Жак…
      Она встала и вышла поближе к огню. Ее вид был настолько воинственен, что все зааплодировали.
      После успешного выступления в Кале Баллярды смогли привлечь в свою труппу еще две пары молодых честолюбивых актеров. Это были молодожены, и изображать любовь, ревность и шутливые ссоры на сцене доставляло им несравненное удовольствие. Неважно, сколько зрителей собиралось по вечерам в глухих деревнях, – заработка на свечи, сыр, вино и хлеб, а также на корм для лошадей хватало.
      Ричард рос не по дням, а по часам, словно волшебный мальчик, и скоро Сабина начала давать ему уроки актерского мастерства. Очаровательный оруженосец, паж или охранник с бутафорской алебардой вызывал восторг у крестьянок, которые угадывали в нем истинного благородного дворянина.
      Слава труппы Баллярда росла – конечно, среди коллег по профессии. У него появились и доброжелатели и завистники. Но больше всего вызывала пересуды новая звезда на театральном небосклоне – Антуана де Кавиньяк.
 
       1633 год
      Чудесным солнечным весенним утром Сабина выпрыгнула из фургона и столкнулась с ожидающими ее Жаком и Мари. Древний дуб ласково шелестел над ними своей листвой, нежно зеленела трава. Воздух был упоительно прохладен и чист. Жак всю ночь сочинял новую пьесу, и теперь ему хотелось немедленно прочитать ее женщинам.
      – Я не знаю, какие слова найти, чтобы сообщить это тебе, – начала свою речь Мари. – Но я обязана сказать и скажу, как бы трудно мне это ни было.
 
      – Вы недовольны мною? – встревожилась Сабина.
      – Нет-нет. Совсем наоборот.
      – Так что же случилось? Говори скорее.
      Мари понизила голос:
      – Твое тело слишком изменилось. Ты сама об этом догадываешься?
      Сабина замечала, что ее бедра округлились, а грудь стала полнее. Это доставляло ей некоторые затруднения, когда она одевалась по утрам.
      – Кажется, вы правы, мадам.
      – Жак написал замечательную пьесу, в которой героиня – юная красавица. И разумеется, это роль для талантливой молодой актрисы. – Мари посуровела. – Это было для него нелегкое решение, но он поставил все на тебя. Я поддерживаю его выбор и верю в твой талант.
      Сабина была до предела смущена.
      Мари выдержала паузу, чтобы дальнейшие сказанные ею слова прозвучали как можно более торжественно.
      – Мы с Жаком решили, что тебе не пристало больше выходить на сцену в ролях пажей, горничных и субреток.
      – Я стала слишком взрослой для этих ролей?
      – Ты стала слишком красивой. Это счастливый день для нас с Жаком, и ты должна радоваться вместе с нами. Жак хочет, чтобы твои глаза сияли…
      – А я не обману ваших надежд? Не полетят в меня гнилые яблоки?
      – Урожай еще не успел созреть, – засмеялась Мари. – Но я уверена, что никто не осмелится… – Она вздохнула, вспомнив не очень теплый прием в Англии. – Храбрись, девочка. Тебя ждет Париж. А нам, женщинам, надо быть более храбрыми, чем мужчины.
      Жак Баллярд смотрел на Сабину добрыми глазами и удивленно восклицал:
      – Боже, как долго мы дурачили эти пивные бочки, подставляя им девочку вместо мальчишки. Наверное, я сам бы мог сыграть роль женщины.
      В ответ он получил звонкий шлепок.
      – Я бы никогда не вытерпела такого унижения нашей профессии!
      Жак расхохотался:
      – Я бы с удовольствием сыграл какую-нибудь красотку. Уж я насмотрелся вдоволь этих жеманниц. Представьте, что какой-нибудь знатный кавалер с тугим кошельком влюбился бы в меня по уши! Но это все шутки, а мое предложение к тебе, Сабина, серьезно. Нам доверили выступить на сцене парижского театра Эскредиль. Он не такой уж большой, но в нем собирается изысканная публика. Там нас ждут.
      Сабина от восторга захлопала в ладоши.
      – Как я рада за вас!
      – Радуйся и за себя, Сабина! Ты вместе с нами будешь блистать на сцене.
      – Я не могу.
      – Почему ты упрямишься? Ты же отлично подходишь на роли коварных обольстительниц и прелестных невинных созданий, – сказала Мари, искренне восхищаясь расцветающей красотой Сабины. – Если ты наденешь платье чуть покороче, то джентльмены смогут разглядеть твои ножки, а они, поверь мне, очаровательны.
      – Они также разглядят и мое лицо, а многие английские джентльмены запомнили его на свадебном пиру в присутствии короля.
      Вновь мрачная трагедия семьи Вудбриджей напомнила о себе. Словно черная птица пронеслась в небе.
      – Ты до сих пор веришь, что тебе грозит опасность?
      – Дело, которое начал Гаррет Блексорн, не может закончиться так просто. Кто-то из нас должен умереть.
      – Но ты неузнаваемо преобразилась. Ты была ребенком, а стала девушкой. Твои волосы стали совсем рыжими. Ты была бледна и худа – теперь на твоих щеках румянец, а стан округлился. – Мари все больше воодушевлялась. – Твои глаза излучают такой огонь, что могут сжечь весь Париж. И, самое главное, ты больше не хромаешь.
      – Может быть, я изменилась, – Сабина была согласна с доводами Мари. – Но мой брат… Если кто-то признает в нем наследника Вудбриджей…
      – Ричард подрос и стал шире в плечах. И он бойко болтает по-французски.
      Сабина не знала, что возразить. Каждый довод Мари был убедителен. Последние ее слова наиболее растрогали Сабину.
      – Мы – семья. Семья, не только связанная узами брака. Труппа актеров – это тоже семья. И мы хотим, чтобы ты вошла в эту семью. Играй хоть мальчиков, хоть карликов, дурачь зрителей как хочешь, но стань членом нашей семьи. Посмотри, Сабина, вон там, далеко на небе, зажглась звездочка. Она видна всем, кто сможет в этот час задрать голову вверх, но никто не знает, что это наша звезда. И твоя, Сабина! Разве я худшая предсказательница, чем Изабель?
      – Пусть выскажется мужчина, – предложил Жак.
      Ричард гордо повел плечами.
      – Мне хорошо там, где хорошо моей сестре.
      – И тогда, – вдруг торжественно подал голос Жак, – пусть пламень, бушующий в твоей крови, пламень мести и ненависти, обратится в благородное пламя искусства. Пусть все это вспыхнет на сцене театра, и люди уйдут с представления очищенными, словно после исповеди.
      – Не надейся на это, Жак, – предупредила его Мари. – Даже после исповеди они уходят с половиной грязных грехов, спрятанных в душе.
      Итак, все решилось. Растроганная словами актеров и маленького брата, Сабина согласилась на предложение Мари.
      Как-то раз, оставшись в одиночестве, Сабина уделила малую толику времени, чтобы как следует рассмотреть себя в зеркале. Чета Баллярдов отправилась по делам в город. Изабель собирала какие-то травы на лугу, Ричард скакал вокруг нее, как ретивый конь.
      Собственное отражение навело Сабину на размышления. Они были одновременно и радостны и тревожны. Да, правы оказались те, кто говорил, что она превратилась из подростка в привлекательную девушку. Она стала обладательницей сокровища, но не знала, как им распорядиться. По-прежнему прятать его от чужих глаз, страшась неведомой угрозы, или ехать вместе с Баллярдами завоевывать Париж? Они предложили ей взять себе театральный псевдоним – Пламенная. Он показался ей слишком высокопарным, нескромным, но то, что имя было связано с огнем, чем-то манило ее. Ее крылья уже на самой заре жизни опалил огонь ненависти. Пусть она будет Пламенной.
      Заслышав топот Ричарда по ступенькам фургона, Сабина едва успела прикрыть обнаженное тело первым попавшимся под руку костюмом.
      Мальчик ворвался в тесную каморку, словно порыв ветра:
      – Чем ты занималась, Сабина?
      – Разглядывала себя в зеркале.
      – От скуки?
      – Наверное, да… Мне всегда скучно, когда тебя нет рядом.
      – А ведь скоро мы расстанемся.
      – Что за глупые мысли? Почему ты так решил?
      – Потому что ты стала слишком красивой, Сабина!

       1634 год
      Лорд Стивен Мередит смертельно устал от монотонного покачивания своей кареты на французских дорогах по пути в Париж. Впрочем, дороги Франции были ничем не хуже английских. И точно такой же дождик моросил с неба, а редко пробивающееся сквозь тучи солнце ничуть не теплее.
      Шесть месяцев назад Стивен унаследовал титул и состояние своего отца лорда Мередита, чья кончина ожидалась уже давно. Слишком веселый образ жизни вел этот вельможа на протяжении долгих лет. Мачеха Стивена, леди Евгения, получила наконец, как считал Стивен, то, что заслужила. Она вышла замуж за старика, надеясь, что он вскоре отдаст Богу душу и она станет богатой вдовой. Но отец Стивена прожил достаточно долго, чтобы раскусить истинную сущность этой хищной и коварной птички.
      После смерти супруга Евгения объявила всем и каждому, кто согласился ее слушать, что она посвятила лучшие годы своей жизни заботам о беспомощном старике. В награду же она получила по завещанию крохотный домик возле какой-то Богом забытой деревушки. Хуже всего, что ее владение находилось в трех днях самой быстрой езды от Лондона, города, который она обожала. Ее привело в ярость то, что доход от выделенного поместья составлял всего двадцать фунтов в год, то есть меньше того, что она привыкла тратить на свои шляпки за один сезон.
      Ее постоянные требования денег на расходы подстегнули Стивена к решению убежать подальше от мачехи во Францию.
      Три года назад он унаследовал от какой-то дальней прабабки скромный особняк возле Парижа. Он все время подумывал, не продать ли его, так как собственность во Франции его совсем не интересовала. Но, прибыв на место, он нашел, что и дом и природа вокруг очаровательны, и задержался в своем новом владении на целых два месяца.
      Вначале Стивен просто наслаждался покоем и уединением, но однажды утром он проснулся с мыслью, что безмятежная растительная жизнь ему надоела, что душа его жаждет острых ощущений, и поэтому отправился в Париж.
      Когда его экипаж влился в оживленный поток уличного движения, Стивен с интересом уставился в окошко в поисках того, что могло заинтересовать скучающего английского джентльмена и предоставить ему возможность не без пользы провести время. В эти дни гвоздем парижского театрального сезона был спектакль в маленьком театрике Эскредиль. Казалось, что вся столица взорвалась от восторга и стремится припасть к ногам очаровательной актрисы со звучным именем Пламенная. Может быть, отобедав, он тоже съездит посмотреть на эту женщину.
      Публика хохотала до упаду вплоть до закрытия занавеса после окончания первого акта. Стивен аплодировал и смеялся вместе со всеми и даже громче всех, хотя не очень понимал, почему такой смех вызывают персонажи пьесы и в чем, собственно, заключалась интрига, так как не был силен во французском. Но зато он мгновенно влюбился. Пламенная оказалась самым привлекательным созданием женского пола, какое он когда-либо встречал в жизни. Стивен решил обязательно встретиться с ней и сказать, как он обожает ее. Но как с ней общаться? Как пробиться к ней сквозь толпу восторженных поклонников? Когда занавес опустился окончательно и стихли шумные овации, он долго маялся у выхода для артистов, выдерживая с истинно английским терпением толчки темпераментных театралов, и обдумывал способ, как привлечь в этой сутолоке внимание актрисы к своей особе.
      Наконец Пламенная появилась, сопровождаемая слугой. Она шла сквозь толпу, и народ расступался, освобождая ей проход. Иногда она останавливалась, заговаривая с теми, кого узнавала. Когда она поравнялась со Стивеном, он бесцеремонно применил локти, оттолкнув в стороны двух кавалеров, шагнул вперед и заговорил на скверном французском.
      – Мадемуазель! Вы… Я… – все заранее заготовленные фразы мгновенно забылись. – Вы сверкнули, как… Вы непохожи на человеческое существо. Вам не место здесь…
      Сабина замедлила шаг, замерла и, казалось, не могла сдвинуться с места. Широко раскрытыми глазами она то ли в изумлении, то ли в страхе смотрела на пришельца из прошлого.
      Стивен думал, что она пройдет мимо него, не удостоив даже взглядом. Но вдруг выражение ее лица изменилось. Она улыбнулась и нежно, весело рассмеялась. Словно хрустальные колокольчики прозвенели в воздухе, сыграв дивную мелодию.
      К его облегчению, она заговорила с ним по-английски, правда с сильным акцентом:
      – Месье, вы должны быть очень осторожны, иначе женщина может неправильно вас понять.
      – Я хотел вам сказать, что вы восхитительны, – произнес Стивен серьезно.
      Сабина вновь рассмеялась:
      – Ваш французский не так уж хорош…
      – Боюсь, что вы правы.
      – Тогда мне стало немного легче, потому что вы заявили только что, что я не достойна поклонения.
      Он встретился с ней глазами и почувствовал, что душа его ушла в пятки.
      – Что я сказал?
      – Вы сказали, месье, что я ужасно уродлива.
      Стивен покраснел.
      – Мадемуазель, пожалуйста, простите меня. Это никак не входило в мои намерения… О Боже, неужели я оскорбил вас? Я только пытался высказать необычный комплимент.
      – На плохом французском.
      Веселые искорки плясали в глазах Сабины. Англичанин чем-то заинтересовал ее, хотя она и не желала, чтобы кто-то об этом догадался. Ее сомнения исчезли, теперь она была уверена – это Стивен Мередит. Но что привело его в Париж? Кажется, он не узнал Сабину – неужели такое возможно?
      Собравшись с духом, она смело встретила устремленный на нее взгляд.
      – Ваш первый комплимент я как бы не расслышала, а второй принимаю с благодарностью.
      Сабина уже собралась продолжить свой путь, когда он произнес:
      – Я понимаю, что у вас, мадемуазель, нет повода для продолжения нашей беседы, но, пожалуйста, разрешите хотя бы представиться вам.
      – Мне нечего вам возразить.
      Сейчас она не боялась его. Ее окружала дружественно настроенная к ней толпа. Подослал ли его Гаррет или это была простая игра судьбы – в любом случае ей не грозила в этот момент опасность.
      – Я – лорд Стивен Мередит из Англии.
      «Так, значит, я не ошиблась!» – подумала Сабина, стискивая руки внутри теплой муфты так, что костяшки пальцев отозвались болью.
      – Мы с вами не встречались раньше, месье?
      – Я не уверен… Может быть… Но ваш облик незабываем!
      – Спасибо за третий комплимент. Теперь я запомню столь галантного любителя театра из Англии.
      Сабина вздохнула с облегчением. Этот молодой лорд остался в ее памяти. Он присутствовал при ее последнем свидании с Гарретом на лужайке возле замка Вудбриджей. Он был галантен и, по-видимому, добр к ней. Он же защищал ее от нападок распоясавшихся пьяниц у костра в ночь ее бракосочетания.
      – Всегда приятно встретить на спектакле чужестранцев. Вы путешествуете в одиночестве?
      «Вдруг Гаррет сопровождает его?» – мелькнула в мозгу Сабины сумасшедшая мысль.
      – Я здесь совсем один, – робко произнес Стивен, не смея надеяться, что Пламенная заинтересуется им настолько, что станет выяснять, женат ли он.
      Сабина обернулась к Изабель, которая незаметно, но жестко охраняла молодую актрису. Новый знакомый Сабины не вызвал в ней никаких чувств – ни настороженности, ни особой радости.
      – Посмотри, готов ли экипаж, Изабель.
      – Мадемуазель, прежде чем вы уедете, – Стивен заторопился и стал еще более косноязычным. – Могу ли я… иметь надежду лицезреть вас в будущем?
      Сабина ответила после недолгого колебания:
      – Если вас устроит следующая пятница, милорд, я буду рада вас видеть у себя. Там соберется небольшое общество.
      Он просветлел лицом.
      – Я обязательно буду там! – И тотчас растерялся: – А как вас найти?
      – Зайдите за кулисы театра накануне вечером и спросите Жака. Он даст вам все необходимые указания.
      Стивен не мог поверить, что Пламенная так ласково говорила с ним и даже пригласила в гости. Поистине сегодняшний вечер не был потерян впустую.
      Усевшись в экипаж, Сабина уже ждала вопросов от Изабель. Они незамедлительно последовали.
      – Зачем ты пригласила незнакомца в наш дом? Тем более англичанина?
      – Он не незнакомец. Он – друг Гаррета и пасынок любовницы моего супруга.
      – Ты хочешь заложить бомбу в стену нашей маленькой крепости?
      – Я хочу проникнуть в их тайные замыслы, понять, что случилось с моим отцом. И какой опасности подвергаюсь я и мой брат. Если Стивен агент моих врагов, я хочу, чтобы он стал и моим шпионом. Разве это не удачная идея?
      – Хитрее не придумаешь, – согласилась Изабель. – Но хватит ли тебе хитрости, мое дитя, обмануть этих лордов, опытных охотников за лисами?
      Сабина искренне увлеклась Стивеном. Он был, как выражалась покойная Tea, джентльмен с головы до пят. Стивен был полон юмора и так красиво галантен, что ни один французский ухажер не мог сравниться с ним. Прогулки с ним по магазинам или по живописным окрестностям Парижа доставляли ей удовольствие, и она ощущала легкость, которую не испытывала ни с одним мужчиной. Конечно, Сабина была осторожна и ни разу не завела разговор о Гаррете или о мачехе Стивена леди Мередит. Это была запретная тема. Она выжидала, что он сам чем-нибудь выдаст себя.
      Прошел месяц, и Сабина пришла к выводу, что Стивен просто-напросто в нее влюбился.
      В ночь решительного объяснения звезды на небе как назло сияли, погода благоприятствовала интимной прогулке. Их помолвка обрадовала бы многих друзей. Нечасто встречаются в законном браке столь родственные души.
      – Нам устроили иллюминацию. Небо – звездами, Париж – своими вечерними огнями.
      Стивен был нежен и лиричен в каждом своем поступке и в каждой произносимой фразе. Правда, он смешно коверкал французские слова, но она сама была виновата в этом. Сабина не признавалась, что сама в действительности англичанка, и не переходила на родной язык.
      – Я обожаю вас, Пламенная, хотя на нашем языке это прозвище звучит довольно странно. Красивее и добрее вас я никого никогда не встречал, – наконец произнес Стивен.
      – Стивен, – ее голос, уже привычный к театральным подмосткам, мог звучать до предела нежно. – Я ценю вашу дружбу, и поверьте, я ваш друг до гробовой доски. И эта дружба не должна быть запятнанной ничем.
      – Это что, текст из новой пьесы? Вы предлагаете мне дружбу, а не любовь?
      Сабина охваченная муками совести, поникла головой.
      – Больше, нежели дружба, я не могу вам предложить.
      Она закрыла глаза, а когда вновь открыла их, то увидела, что Стивен бродит по лужайке, подняв лицо к небу, и смотрит на звезды, крупные, как бриллианты в королевской короне.
      – Такое впечатление, что ваш сад простирается до небес и его плоды растут даже в межзвездном пространстве.
      Сабина не могла не оценить изысканность поэтических образов английского кавалера.
      – Подобные сравнения я могла услышать только от истинного джентльмена и одновременно поэта.
      – Я не оригинален.
      – Неправда, вы очень оригинальны. И часто развлекаете меня.
      – А в остальное время вам невесело?
      – Я занята тем, что веселю публику.
      – Вы только что сказали, что я могу рассчитывать лишь на вашу дружбу.
      – Да, не более. И давайте договоримся, что ничего не изменится в наших отношениях и никакая горечь не испортит сладость нашей дружбы.
      – Почему? Разве существуют какие-то препятствия? Если это крепостные стены, я сокрушу их.
      – Не тратьте свой пыл попусту, – с грустью сказала Сабина. – Мои дружеские чувства к вам гораздо глубже и честнее, чем любовь к какому-либо мужчине.
      – В такое высказывание я не верю. Я готов ждать месяцы, даже годы…
      – Вы не верите мне, а я говорю правду. – Она с нежностью коснулась кончиками пальцев его лица. – Вероятно, вы скоро вернетесь в Англию?
      – Вероятно, да.
      Она закрыла глаза, понимая, что делает самую большую глупость в своей жизни.
      – У вас в Англии обширный круг знакомств?
      – Зато нет особо близких друзей. Я нелюдим по характеру.
      – Мне трудно в это поверить.
      – Я меняюсь только в вашем присутствии.
      – Но хоть один друг у вас есть? – настойчиво продолжала Сабина.
      – Лишь один. Он мне как брат.
      – Расскажите мне о нем.
      Стивену не очень хотелось говорить о Гаррете, даже с Пламенной.
      – Вам, вероятно, пришелся бы по душе Гаррет – он нравится вообще всем женщинам. Но он равнодушен к знакам внимания и ухаживаниям. – Стивен бросил на девушку испытующий взгляд. – Подобно вам, мадемуазель.
      – А он способен увлечься женщиной? – спросила она, изображая любопытство.
      – Скорее, женщины влюбляются в него, чем он в них. Одно время он позволял себе определенные вольности, но с некоторых пор резко изменился и стал серьезен, даже слишком. Он редко посещает Лондон и никогда не появляется при дворе. Он предпочитает заточить себя в Волчьем Логове – своем родовом замке и проводит там дни без женского общества.
      – Что же заставило его так перемениться? – настаивала Сабина.
      Болезненная гримаса исказила лицо Стивена.
      – Он был заключен в Тауэр по ложному обвинению в организации убийства своей молодой жены и всего ее семейства.
      – Какой ужас!
      Сабина была довольна. Гаррет хоть как-то, но все же пострадал за свои преступления.
      – Гаррет отказался говорить со мной об этой кровавой драме, но я чувствую, что он так или иначе винит себя во всем – прежде всего в смерти юной Сабины Бальморо.
      – Как мне ее жаль! – произнесла Сабина. – Она была красива?
      – Она была еще девочкой-подростком, но это был бутон великолепного цветка.
      – Боже! – Сабина проглотила комок в горле.
      – Если бы вы знали Гаррета, то поняли, как он переживает.
      – Он не женился вновь?
      – Он не допускает к себе никаких женщин… впрочем, – тут Стивен всплеснул руками. – Не слишком ли эта тема утомительна для беседы с парижской актрисой?
      – Я ничуть не устала…
      Он взял ее за руку и заглянул в глаза.
      – Мне кажется, я теряю вас.
      – А я вас.
      – Вы скоро вернетесь на родину?
      – Наверное, да, если что-то не удержит меня в Париже.
      Вдруг Сабина проявила отчаянную смелость.
      – Может быть, вам стоит уговорить своего друга совершить поездку во Францию. Это путешествие немного развлечет его. В Париже никто не имеет права скучать. Все проблемы не кажутся такими уж серьезными в этом веселом городе.
      – Все, что вы говорите, звучит прекрасно… Я постараюсь вернуться как можно скорее. И, вероятнее всего, вместе со своим другом. – Стивен припал губами к руке Сабины. Прощальный поцелуй был весьма продолжительным. – Вы будете вспоминать обо мне в мое отсутствие?
      – Конечно, как о хорошем и верном друге.
      Когда он удалился, Сабина подумала, что навсегда оборвала последнюю ниточку, связывающую ее с родиной, и ей придется вновь бежать и бежать, скрываясь от злодеев.

       1636 год
      Труппа Баллярда приобрела большую популярность. О ней прослышали не только в провинциях Франции, но и в европейских странах. В результате такого успеха последовало высочайшее распоряжение дать представление в театре при дворце Пале-Ройаль, где обычно играли только находящиеся на казенном жалованье придворные актеры.
      Король Людовик XIII пожаловал Жаку ежегодное вознаграждение в пятнадцать сотен франков, при этом добавив, что его ведущая актриса – Пламенная – получит две тысячи франков в год.
      Зал тесного театра каждый вечер был заполнен до отказа, и многим зрителям отказывали в местах или попросту отгоняли от входа. Стражники должны были разбираться, кто более достоин присутствовать на спектакле, а кто может выждать пару дней. Все зависело от положения в дворцовой иерархии на тот день – кто обласкан монархом, а кто в чем-то провинился.
      Королевская ложа редко пустовала. Король от души награждал аплодисментами искусную игру Жака Баллярда и окидывал восхищенным взглядом откровенно приоткрытые прелести женского состава его труппы.
      Пламенная заставляла говорить о себе весь Париж. Более всего обсуждались ее рыжие волосы и колдовские янтарные глаза. А то обстоятельство, что никто не знал, откуда она взялась, еще больше будоражило воображение.
      В тот вечер толпа скопилась у театра Пале-Ройаль, чтобы увидеть новую мелодраму, сочиненную Жаком.
      Сабина стояла за кулисами, ожидая выхода на сцену. Ее костюм сверкал бутафорским золотом, в ярко-рыжие, тщательно завитые локоны вплетены были фальшивые жемчужины.
      Изабель проверила все в наряде своей питомицы до мельчайших деталей.
      – Сегодня они упадут к твоим ногам, мое дитя.
      – Мне это не нужно, – равнодушно сказала Сабина.
      – Это потому, что ты потеряла интерес к мужчинам, которых легко завоевать. Когда-нибудь придет тот, кто победит тебя.
      – Я не собираюсь участвовать в подобных сражениях.
      Изабель отвела взгляд в сторону. Как бы ей хотелось, чтобы так продолжалось как можно дольше. Закончив всю сложную работу над сценическим костюмом Сабины, Изабель прикрепила алую розу к ее прическе. На цветке еще сохранились капли свежей росы.
      – Ты на каждом спектакле так же прекрасна и свежа, как эта роза. В этом секрет твоего успеха. Но цветы нуждаются в воде и солнечном свете, а вдохновение – в сильном чувстве.
      – Я ведь ничего не прошу у зрителей. Я только хочу, чтобы они смеялись, когда я произношу смешные слова, сочиненные Жаком, и печалились, когда мне грустно на сцене.
      – Ты вложила всю свою жизнь в театр. Но твои роли – это миражи, иллюзии. Так их воспринимает толпа. Поразмысли о собственном счастье.
      – Ты повторяла эти слова уже множество раз. Но нельзя обрести то, что навсегда потеряно. Мне достаточно того счастья, что я имею, – быть с тобой, Изабель, с Жаком, Мари и со своим братом.
      Изабель не удержалась от поцелуя, очень осторожного, чтобы не нарушить что-либо в ее гриме и прическе.
      А в зале уже гудела толпа, жаждущая появления Пламенной. В ложе, надежно скрытой пурпурным занавесом, двое английских джентльменов ждали начала спектакля.
      – Твое сердце дрогнет, поверь мне, когда ты увидишь ее. Она непохожа на остальных актрис и даже на обычных женщин. – Стивен был вне себя от волнения. – Два года назад я увидел ее на сцене и… как будто был околдован. Ее улыбка, ее голос, ее смех! Теперь я имею честь числиться одним из ее наиболее приближенных друзей, которых, к сожалению, появилось множество.
      – Что ж, поздравляю, – спокойно заметил Гаррет. – Я столько слышал от тебя восторженных высказываний об этой французской дамочке, что мне все это порядком надоело. Сегодня вечером я готов убедиться в правдивости твоей легенды.
      – Она убедит тебя во всем. – Стивен говорил с твердой уверенностью. – После спектакля она, может быть, позволит мне представить тебя.
      – Парижская актриса никогда не откажется от знакомства с английским лордом, – усмехнулся Гаррет.
      Он отодвинул свой обитый красным бархатом стул в глубь ложи, чтобы как можно меньше видеть действие, происходящее на сцене. Для него фарс, разыгрываемый французскими актерами, был сущим наказанием.
      – Я только мечтаю уехать из этой страны. Тем более из этой столицы «лягушатников».
      – Если ты все время пребываешь в таком дурном настроении, тогда вообще зачем ты отправился в путешествие?
      – По настоянию матери. Она вбила себе в голову, что я должен проветриться. Я благодарен тебе за то, что ты сопровождаешь меня, и извини, если я порчу тебе праздник. Весьма возможно, что, после того как мы вместе посетили Флоренцию, Рим и Венецию, а теперь и Париж, моя матушка удовлетворится и не отправит меня куда-нибудь на Южные острова.
      – Ее светлость права, Гаррет! Ты забыл, что жизнь прекрасна и дарует нам наслаждения. Я сам недавно пребывал в подобном расположении духа, пока не столкнулся с чудом. Я рад, что ты посетил мой скромный дом, и надеюсь, что ты не пожаловался на отсутствие гостеприимства.
      – Ни в коем случае. Повторяю – я тебе весьма благодарен!
      – Знай, он будет в твоем распоряжении, когда бы ты ни приехал.
      – Это очаровательное убежище, – вежливо похвалил дом Стивена Гаррет. – Но оно не развеет тоску, если уж она поселилась в сердце.
      – Тогда подождем открытия занавеса, – шепнул другу Стивен. – Театр – великий целитель душевных ран.
      Гаррет Блексорн скептически пожал плечами. Актрисы, как и женщины, выставляющие свое тело на продажу, его не интересовали.
      Стивен словно прочел его мысли.
      – Сними пелену презрения со своих глаз. Пламенная не такова, как ты о ней думаешь. Я не знаю, кто поселился в ней – ангел или дьявол? Она заманивает, завлекает, но остается неприступной. Дверь в ее спальню замурована наглухо.
      Спектакль начался с имитации поединка двух актеров. Они были достаточно искусны в фехтовании, удары шпаг высекали искры и вызывали охи и ахи публики.
      Внезапно женщина, героиня этого спектакля, выскочила, словно подхваченная порывом ветра, на сцену. До момента ее появления Гаррет откровенно скучал. Актеры были хороши, но особого интереса у него не вызывали.
      Вся публика вздохнула разом. Шелест пробежал по рядам. Актрисе не аплодировали, напряженное молчание было более высокой оценкой ее таланта и мастерства. Она сверкала золотом своего костюма среди отраженных зеркалами огней. Рыжие волосы венчали ее голову пламенной короной.
      Это была Пламенная!
      Невольно Гаррет подался вперед, но не утерял своего скепсиса.
      – И это ваш парижский эталон красоты? В Англии я знаком с более эффектными красавицами.
      Но Стивен его не слышал. Он впился взглядом в предмет своего обожания. Его губы беззвучно что-то шептали.
      У актрисы был низкий музыкальный голос и прекрасная дикция, движения ее были грациозны и легки. Она двигалась по сцене, как невесомая богиня, созданная не из грубой материи, а из золотистых солнечных лучей.
      Гаррет, наиболее равнодушный зритель из всех присутствующих в зале, разглядел белизну ее гибкой шеи и открытых декольте плеч, контрастирующую с золотом платья, как лунный свет с солнечным. Он поставил это в заслугу искусным осветителям, которые, вероятно, были мастерами своего дела.
      Помимо своего желания он стал следить за ходом действия пьесы. Слова других актеров гасли, словно в вате. Вся труппа работала на героиню спектакля, а она умела сосредоточить на себе внимание публики. Гаррет догадывался об этих хитрых театральных приемах. Где было надо человеку, умело дирижирующему спектаклем, Пламенная вздергивала вверх свою изящную головку, ее нежные губы, ярко накрашенные, растягивались в улыбке, а глаза, казалось, встречались взглядом с каждым, кто смотрел на нее. Она принадлежала ему, одному-единственному зрителю, и в то же время всем.
      – Кто она? – воскликнул Гаррет, не отдавая себе отчета, что произнес эту фразу очень громко, причем в мертвой паузе.
      Уважение к Пламенной было настолько велико, что на него даже не зашикали. Откликнулся только один Стивен. Он обернулся, бросив на друга торжествующий взгляд.
      – Никто не знает ее настоящего имени, даже я. Надеюсь, ты изменил свое мнение о ней и захочешь, чтобы я тебя ей представил после спектакля?
      – Да, – согласился Гаррет, признавая свое поражение.
      Стивен не был удовлетворен уступчивостью друга.
      – Согласись, что на английской земле не расцвел еще такой дивный цветок.
      – Не спорю, что издали она смотрится великолепно, но, если с ней заговорить, любого может постигнуть самое глубокое разочарование. Так случается сплошь и рядом.
      – Ты слишком циничен, Гаррет. Я не уверен, что она поддастся твоему очарованию, хотя за тобой, по слухам, тянется длиннейший шлейф любовных побед. Ее мало интересуют кавалеры, охотники до любовных утех. Она проводит все свое свободное время с младшим братом.
      Гаррет обвел взглядом театральный зал. Король Франции из своей ложи посылал воздушные поцелуи в сторону сцены, предназначенные для ведущей актрисы.
      – Король тоже в числе ее поклонников?
      Стивен не мог не уловить неприязнь, сквозившую в голосе своего приятеля.
      – Она принимает от него знаки внимания, но ты зря думаешь, что она является одной из его любовниц. Эта женщина придерживается принципов высокой морали.
      – Для моих ушей это звучит странно. Актриса с моральными принципами?
      – Не произноси подобных слов в Париже. Иначе нарвешься на вызов на дуэль. Она чиста, как ангел.
      – Зачем же она взяла такое сценическое имя – Пламенная? Оно наталкивает мужчин на весьма скабрезные мысли. Оно никак не вяжется с ангельским обликом, который ты мне обрисовал.
      – Сцена имеет свои законы. У актрисы, чтобы иметь успех, должны быть темпераментные поклонники, выкрикивающие ее имя, словно делая ставку на бегах. Но она этих молодых шалопаев и близко к себе не подпускает.
      – Пламенная, – в задумчивости произнес Гаррет. – Что же кроется за этим псевдонимом?
      – Ты можешь узнать это сегодня. Мари Баллярд празднует свой день рождения… Я приглашен и могу, естественно, привести с собой друга. Пламенная украсит своим присутствием вечер.
      – Я бы хотел посмотреть на этого ангела вблизи.
      – Она-то ангел, но двое мужчин были тяжело ранены на дуэли из-за нее.
      – Что-нибудь еще тебе известно о ней?
      – Она живет со своим юным братом Ричардом на вполне фешенебельной улице Габриэль. К себе домой она приглашает только самых близких друзей.
      – И в ее жизни нет никакого мужчины?
      – Нет. Есть подозрения, что мальчик, которого Пламенная называет своим братом, на самом деле ее сын, но я в это не верю. Ходят слухи, что она родом из очень знатной семьи, некоторые считают, что Пламенная имела связь с каким-то принцем крови, который и является отцом ее сына. Якобы она порвала с принцем и теперь скрывается от него. Одно очевидно, что король от нее в восторге и осыпает ее милостями.
      Гаррет посмотрел на королевскую ложу.
      – Я могу понять ее положение. Ей приходится отвечать взаимностью этому щеголю. Ведь она находится под его покровительством, а значит, и целиком в его власти.
      – Нет, это не так, Гаррет. Зачем ей король, когда ее обожают больше, чем короля? После каждого представления ей дарят роскошные букеты, в которые вложены драгоценности. Однажды влюбленный в нее датский принц предложил приобрести для нее дворец. Она оставляет себе цветы, а все подарки с извинениями возвращает обратно щедрым дарителям.
      – Ты уже утомил меня восхвалениями этой столь достойной особы. Тебя-то самого удовлетворяет роль всего лишь ее друга? Я как-то не представляю тебя в подобной роли.
      – Сегодня вечером ты побываешь в ее доме, в тесном кругу избранных. Радуйся такой возможности. И это произойдет именно потому, что я ее верный, преданный друг.
 
      Изабель отогнула уголок занавески и разглядела вереницу карет, выстроившихся по всей улице Габриэль. В Париже она поселилась вместе с Сабиной и Ричардом. Наконец-то она обрела то, о чем мечтала, – семью и дом.
      – Сабина! Кажется, что весь Париж пожаловал сегодня к нам. Обрадует ли это Мари?
      – Конечно. Особенно, если сам король Людовик почтит своим присутствием наше жилище. А я думаю, что это произойдет.
      Изабель вернулась к Сабине и принялась зашнуровывать на ней платье. Это был пышный наряд с широкими белоснежными лентами из атласа, обильно украшенный жемчугом на груди и рукавах. Высокий воротник достаточно скромно прикрывал шею, с которой спадал на золотой цепочке драгоценный материнский медальон, выкупленный Жаком по поручению Сабины у добросердечного ювелира из Дувра.
      – Пожалуйста, Изабель, спускайся вниз и встречай гостей, а я загляну к Ричарду пожелать ему спокойной ночи.
      Старуха кивнула.
      – Только не оставляй меня надолго одну в обществе столь красивых молодых людей… Они явились, чтобы увидеть тебя, а не мою сморщенную физиономию.
      Сабина в последний раз оглядела свою прическу.
      – Больше всех радуется празднику Мари. Она волнуется, как ребенок.
      Сабина вышла из гардеробной и направилась в комнату Ричарда. Свернувшись калачиком на постели, он читал при свете одинокой свечи массивный фолиант. Сабина забрала у него книгу и взглянула на заглавие – «История Англии».
      – Это так интересно! – воскликнул он. Его глаза горели от возбуждения. – Оказывается, я и так много знаю про нашу Англию. И многое помню.
      Она улыбнулась и присела рядом на краешек кровати.
      – Ты был так мал, когда мы покинули страну. Вряд ли у тебя сохранились какие-то воспоминания.
      – Запахи! Например, запах дождя весенним утром. Или вид холмов, покрытых цветами. А еще запах конюшни и кожаной сбруи…
      В девять лет Ричард рос очень быстро и становился все более похожим на своего отца. Во всяком случае внешне, а не по характеру. Он не был суров и настойчив, как его отец. В нем, наоборот, ощущались мягкость, доброта и открытость всем радостям жизни. Можно было только пожалеть, что он проводит столько времени в уединении, без друзей и свойственных мальчикам его возраста развлечений.
      Сердце Сабины больно защемило, когда он произнес печально:
      – Я пытался вспомнить, как выглядел мой отец, но его облик так неясен, так зыбок. Я как-то услышал, что ты говорила о моей няне – Tea. Ее я совсем не помню. Это плохо?
      Она наклонилась и поцеловала его в лоб.
      – Ты не виноват. Просто тебе было слишком мало лет. Когда-нибудь я расскажу тебе все о нашей жизни в Англии.
      Сабина поднялась, прошла по комнате и плотно задвинула занавеси на окнах.
      – Не читай долго при таком свете. Это вредно для глаз.
      Она усмехнулась про себя, вспомнив, что то же самое не раз говорила ей Tea. Ричард вновь погрузился в книгу. Сабина тихонько удалилась, прикрыв за собой дверь.
      Ричард заставил ее обратить свои мысли в этот вечер к далекой Англии и почувствовать тоску по родному дому.
      Она все бы отдала, чтобы вдохнуть аромат цветущих лугов возле Вудбриджа и подняться по мраморным ступеням в главный холл любимого ею замка. Но сейчас она заставила себя не думать об Англии. Зачем размышлять о несбыточном? Вудбридж превратился в призрак и населен теперь только призраками, которые никогда не оживут.

      Музыка волнами захлестывала весь дом, все лестницы, галереи и гостиные. У выхода из спальни Ричарда две принадлежавшие ему золотистые афганские борзые, ласкаясь, чуть не сбили Сабину с ног. Она погладила их и успокоила, взяла каждую за ошейник и, в сопровождении великолепных животных, стала спускаться по парадной лестнице.
      Гаррет расхаживал по залу с выражением скуки на лице. Франция была так непохожа на Англию. Здесь самые знатные вельможи смешались в одну общую говорливую толпу с актерами и актрисами. В этой толчее трудно было определить, кто есть кто. Хозяйка, которая еще не соизволила предстать перед гостями, видимо, затеяла старую как мир игру, готовя для себя самое эффектное появление. Он ощутил некоторое разочарование – значит, и она подвержена тщеславию. Конечно, ей это простительно. Все-таки она актриса и вынуждена играть не только на сцене, но и в жизни.
      Он заметил радостно возбужденного Стивена, который переходил от одной группы гостей к другой и со всеми затевал оживленную беседу. Гаррет миновал столы, уставленные яствами, с намерением выйти из зала на свежий воздух. Он уже жалел, что поддался на уговоры друга и приехал на этот праздник.
      Гаррет прошел по пустынному холлу, наслаждаясь относительным покоем, царящим здесь. Говор толпы сюда доносился издалека и не был так раздражающе назойлив. Он слишком долго прожил в деревенской глуши, привык к простору пустошей и болот, чтобы получать удовольствие от тесного общения с представителями рода человеческого.
      Некое движение на верху плавно изгибающейся лестницы привлекло его внимание. Перед его взором предстало белоснежное видение, словно плывущее по воздуху облако. Это была Пламенная. Две огромные собаки с обеих сторон как бы оберегали ее. Он не мог оторвать глаз от этой волшебной красоты картины, а она как бы не замечала его, не нарушая ничем своего движения.
      Гаррет отступил в затемненное пространство под лестницей. Пламенная прошла над ним, шурша подолом пышного платья, потом миновала его и, забавляясь, отправила собак царственным жестом сквозь распахнутые двери в сад. Она последовала за ними, а Гаррет в свою очередь, сам того не желая, словно притягиваемый магнитом, шагнул вслед за нею.
      Звезды усеяли ночное небо над садом, будто серебряным шитьем. Сабина шла по аллее, а впереди нее собаки продолжали свою возню. Их могучие тела кувыркались в воздухе, они добродушно рычали, лязгали зубами, взвизгивали, но все это проделывали именно шутя, наслаждаясь игрой и свободой. Сабина лишь однажды строго окликнула их, когда они стали кататься по цветочной клумбе.
      – Погуляйте в саду, прежде чем вернетесь к Ричарду. И не задерживайтесь долго, ведь я должна уже быть с гостями.
      Она разговаривала с собаками, словно это были шаловливые, но смышленые дети. И чувствовалось, что выполнять ее приказы, отданные нежным мелодичным голосом, доставляет им радость… Собаки скрылись за углом дома.
      Зная, что они скоро вернутся, набегавшись вдоволь, Сабина спокойно поджидала их. Ее взгляд медленно скользнул по кронам подстриженных деревьев, потом устремился в небо, где мерцали мириады звезд. Она отыскала среди этих скоплений Полярную звезду и мысленно определила направление, где, по ее расчетам, должна находиться ее родная страна.
      – О Англия! Какой ты мне кажешься далекой, особенно в эту ночь, – тихо произнесла она.
      Сабина вздрогнула, когда кто-то позади нее сказал по-английски:
      – Мадемуазель, ваш английский просто великолепен для француженки.
      Сабина застыла – ей был так хорошо знаком этот голос. Он звучал чуть глуше, чем раньше, но в нем ощущался все тот же сарказм и высокомерие: Гаррет Блексорн все же нашел ее!
      В испуге она готова была уже закричать, призывая на помощь, но кто услышит ее даже самый отчаянный вопль сквозь звуки музыки и взрывы смеха?
      Сабина знала, что наступит день, когда она встретится с Гарретом лицом к лицу, но она надеялась, что сама выберет время и место этой встречи.
      Она попыталась скрыть свой страх, когда нарочито медленно оборачивалась к нему. Она все еще рассчитывала, что ей удастся продолжить спасительный для нее маскарад. Но предательская дрожь в голосе выдавала ее волнение.
      – Извините, месье?
      Французский язык в ее устах выглядел чужим для нее языком.
      Гаррет подошел к ней совсем близко.
      – Вы говорили об Англии с искренностью человека, горько тоскующего по родине. Разве я не прав, мадемуазель?
      А может быть, он не узнал ее? Или он нарочно подвергает ее испытанию? Она должна знать, что у него на уме. Сабина быстро нашла подходящую к случаю ложь:
      – Я просто повторила текст одной из моих ролей.
      Он приблизился к ней еще на шаг. Сабине показалось, что ноги ее стали ватными и она вот-вот упадет. Она окинула его взглядом. Гаррет был одет в скромный черный костюм и по-прежнему гладко выбрит, хотя более щеголеватые джентльмены в Англии носили бородку и усы. И он был все так же пугающе красив.
      – Вы играете роль на английском языке?
      – Может быть, к этому меня вынудят обстоятельства. Мы, актеры, зависимые люди. Ваша королева Генриетта пригласила нас в Англию. Она француженка, как вам, конечно, известно. Ей хочется, чтобы мы сыграли спектакль для короля.
      Но мы пока еще не решили, примем ли это предложение.
      – Приглашение Ее Величества – большая честь…
      По его тону чувствовалось, что слова Сабины не произвели на него особого впечатления.
      Облако, закрывавшее луну, растаяло, и Гаррет стоял перед ней словно облитый серебряным лунным светом. Теперь, чуть успокоившись, Сабина повнимательнее разглядела его. Он, разумеется, выглядел старше, чем она его помнила, и налет печали был во всем его облике. Он уже не был тем горячим молодым красавцем, за которого она выходила замуж, но прошедшие годы не сделали его внешность менее привлекательной.
      Она ощутила спазмы в горле – был ли это страх или нечто иное?
      Сабина осмелилась заглянуть ему прямо в глаза. В них не было живой искорки узнавания. Но что-то в них все же светилось. Восхищение ею? Вряд ли. Сабина сама смутилась от такого предположения. Что он делает в ее доме? Как он разыскал ее?
      – Я вас не знаю, месье, – поспешно заявила она. – Если вы позволите, я вас покину. Меня ждут гости, которых я сама пригласила, и я не хочу прослыть негостеприимной хозяйкой.
      На слове «сама» она специально сделала ударение.
      Когда Сабина захотела обойти его, Гаррет преградил ей путь.
      – Разрешите мне самому представить себя. Я – Гаррет Блексорн. – Он поклонился. – Я добавлю свое приглашение к тому, что вы уже получили от королевы Генриетты посетить Англию.
      – Меня не устраивает подобное представление, месье Блексорн, – сказала Сабина, изображая надменность, которую совсем не ощущала в себе. – Я не знаю, что вы могли обо мне услышать, но всем известно, что я не веду беседы с людьми, не представившимися мне по всем правилам этикета.
      Гаррет не привык к общению с женщинами, которые оставались бы равнодушными к его чарам. Его самолюбию был нанесен пусть легкий, но все же болезненный укол. Он был заинтригован. Наблюдая ее на сцене, он видел в ней только красивую женщину, теперь, находясь рядом, он понял, что она само совершенство и обладает действительно волшебным очарованием.
      Лунная ночь помогала ей околдовать его. Она стояла перед ним вся в белом, словно символ чистоты. Лишь прекрасные пламенные волосы украшали ее голову.
      – Вы признаете меня, если меня представит вам наш общий друг лорд Стивен Мередит?
      – Вы знаете Стивена? – Сабина изобразила на лице удивление.
      – Мы дружим уже много лет, и именно благодаря ему я попал сегодня в ваш дом.
      – Так это о вас как о своем лучшем друге говорил он мне? Я так поняла, что вы герцог. Я не ошиблась?
      Гаррет слегка улыбнулся. Вероятно, Пламенная все-таки не так уж отличается от прочих женщин. Герцогский титул действует на них магически.
      – Да. Так оно и есть. Но разве это имеет значение?
      – Для меня нет, месье. Я знакома со множеством герцогов. Они такие же люди, как и все.
      Она позволила себе рассмеяться. Гаррет присоединился к ней.
      – Что, если я скажу вам, что моя прапрабабушка родилась во Франции? Таким образом, нас кое-что уже связывает.
      – На это я отвечу – в ваших жилах течет очень мало французской крови и у нас с вами общего ничего нет.
      Этот человек был ее врагом, и он вторгся в ее убежище, в ее святая святых. Даже если он еще не знает, кто она, все равно ему здесь не место.
      – Пожалуйста, месье, пропустите меня. Я должна быть с гостями.
      Сабина поспешила внутрь дома и почувствовала себя в безопасности, только когда вошла в ярко освещенный салон, где ее окружили знакомые дружеские лица. После короткого свидания с Гарретом она вся дрожала. Ей нелегко было играть роль спокойной, уверенной в себе женщины там, в саду, рядом с ним, и так же трудно было скрывать свое волнение от гостей.
      В углу зала арфист и флейтист наигрывали нежную мелодию, но она не слышала музыки. Сабина застыла в напряжении, ее широко раскрытые глаза были полны ужаса. Ведь он упорно преследовал ее и опять стоял у нее за спиной.
      Она демонстративно сделала вид, что не обращает на него внимания, и повернулась к ближайшему из гостей.
      – Месье Рабо! Как вы добры, что почтили своим присутствием наш скромный вечер в честь мадам Мари!
      Она постепенно удалялась от Гаррета, заговаривая то с одним, то с другим гостем. Ее улыбка была натянута, она изображала веселость, которой и в помине не ощущала. Мужчины одаривали ее комплиментами, в ответ она смеялась. Иногда это происходило невпопад. Сабина догадалась, что Гаррет наблюдает за ней, но боялась взглянуть в его сторону.
      Она подняла бокал и провозгласила тост за здоровье Мари. Сабина очень старалась выглядеть доброжелательной и гостеприимной хозяйкой, душой общества, но самой ей хотелось сейчас уединиться, а этот вечер, казалось, не кончится никогда.
      И вот наступил момент, которого она ожидала с трепетом. Стивен подвел к ней Гаррета.
      – Мадемуазель Пламенная, я не имел возможности даже приблизиться к вам в течение всего вечера. Вы были слишком заняты, но теперь… – Стивен расплылся в благодушной улыбке. – Разрешите представить моего друга из Англии. Его светлость герцог Бальморо. Если вы помните, я много рассказывал вам о нем.
      Гаррет склонил голову, но прежде она успела заметить на его лице язвительную усмешку:
      – Надеюсь, вас удовлетворит такое представление, сделанное по всем правилам?
      Сабина сжала губы, чтобы не произнести что-нибудь обидное ему в ответ. Несколько секунд ей понадобилось для победы над своим страхом перед этим чудовищем в образе человека.
      – Какая блестящая личность в моем доме! Мое сердце почти перестало биться, когда я услышала столь громкое имя!
      Гаррет удивленно поднял брови, а Сабина холодно встретила его прямой взгляд. В эти мгновения и он и она словно сражались в безмолвном поединке.
      – Что вы хотите от меня, мадемуазель Пламенная? Кажется, я чем-то, сам того не ведая, оскорбил вас? Приношу на всякий случай свои извинения.
      Сабина дружески взяла Стивена под руку.
      – Разумеется, вы желанный гость на этом празднике, ваша светлость, так как вы друг моего друга.
      Она одарила Стивена обворожительной улыбкой.
      – … А он мой самый лучший друг!
      Стивен не скрывал своей радости, а Гаррет был озадачен.
      Несмотря на то что ее речь была вполне вежливой, он чувствовал, что хозяйка дома гневается на него по неизвестной ему причине.
      – Если я чем-то обидел вас, то сделал это ненамеренно, – повторил Гаррет. – С большим сожалением я покидаю ваше общество.
      – Прощайте, – сказала Сабина.
      Гаррет смотрел в ее глаза цвета темного янтаря и пытался прочитать ее потаенные мысли, но она как бы отгородилась от него неприступной преградой.
      – Осмелюсь выразить надежду, что мы еще встретимся, мадемуазель Пламенная.
      Сабина нарочито обратилась к Стивену:
      – Мы скоро увидимся, Стивен. – Она старалась, чтобы учащенное дыхание не выдало ее волнения, которое вызывали в ней слова Гаррета. – Вы так долго отсутствовали… Вам, наверное, есть, что рассказать мне о своем путешествии…
      Наконец и Стивен заметил враждебность Сабины к Гаррету, но не мог понять, чем она вызвана.
      – Я пробуду в Париже несколько недель, – откликнулся он. – И, конечно, мы будем встречаться так часто, как вы захотите. Тем более что скоро я опять останусь один, мне вряд ли удастся убедить Гаррета задержаться здесь. Он торопится вернуться в Англию.
      – Приложите все усилия, чтобы уговорить вашего друга остаться.
      Сабина вложила столько актерской фальши в интонацию своего голоса, что ее любезность прозвучала как открытое оскорбление.
      Она поцеловала в щеку Стивена, уголкам рта улыбнулась Гаррету и с высоко поднятой головой скрылась в толпе гостей. Никогда больше она не будет прятаться от этого подонка. Он недостоин ее страхов.
      Когда она попала в объятия Жака Баллярда, то почувствовала истинное облегчение.
      – Давай отыщем Мари и еще раз поднимем тост за нее!
      Ей хотелось веселиться, радоваться жизни, свету, музыке, дружеским улыбкам, но предчувствие грядущей беды уже не давало ей покоя, и Сабина всеми силами отгоняла от себя эту мрачную тень.
      – Ты сказал Мари, что мы купили дом, который ей так понравился?
      Жак рассмеялся в ответ.
      – А помнишь, как она плакала, когда мы продавали наши фургоны? Теперь у нее будет крепкая кровля над головой и стены, которые не будут трястись от ветра. По-моему, она это заслужила. – Жак говорил от всей души, и Сабина подтвердила:
      – Да. У вас теперь будет свой настоящий дом.
 
      Оставшись наедине с другом в карете, Стивен завел с ним разговор:
      – Чем ты так обидел Пламенную? Я никогда не видел ее столь рассерженной…
      – Я очень ей не понравился. Она мне тоже. Она ценит себя выше, чем того стоит. Может быть, я тоже переоцениваю себя. Короче, мы не сошлись в цене.
      Чтобы скрыть злость, сверкающую в его глазах, Гаррет прикрыл веки, изображая сонливость.
      – Ты чем-то ее оскорбил. Иначе она не могла бы позволить себе вести с тобой так холодно.
      – Мне нет до этого дела, – оборвал друга Гаррет.
      Стивен был очень расстроен.
      – Я надеялся, что вы понравитесь друг другу. Она одинока, и при твоем знании женщин и умении обращаться с ними…
      Гаррет не дал ему договорить:
      – Ты хотел нас случить, как кобылу с жеребцом?
      – Не выражайся так грубо. Ты не в Англии. Но что-то более поэтическое действительно было у меня в мыслях. А вы с первого взгляда невзлюбили друг друга.
      – Забудем об этом, – попросил Гаррет.
      Молчание продолжалось до тех пор, пока карета не достигла дома Стивена. И тут Гаррет вдруг спросил:
      – А каковы привычки у этой Пламенной?
      – Я не понимаю, что тебя интересует?
      – Как она проводит дневные часы?
      – Не знаю. Она редко выходит куда-нибудь без своего брата. По средам она посещает с ним церковь. Пламенная тщательно ограждает мальчика от посторонних. В этом она на удивление строга.
      – Если он и в самом деле ее брат! – высказал сомнение Гаррет.
      Стивен был сконфужен издевкой, прозвучавшей в голосе друга.
      – Я верю ей. Я верю всему, что она рассказала о себе.
      – Ты боготворишь ее, а ведь она просто земная женщина. И не так уж чиста, если прижила от какого-то мужчины ребенка.
      – Ты был сегодня у нее в гостях и должен был заметить, что она ни с кем не флиртовала.
      – Не считая тебя, дружище! Ты удостоился поцелуя в щеку.
      – Да. И я этим горд!
      – В каком часу она обычно посещает церковь? – поинтересовался Гаррет.
      – Не знаю. Однажды она сказала мне, что старается избегать оживленных улиц, где ее могут узнать. – Стивен вдруг проникся подозрением. – Неужели ты собираешься нарушить ее покой? Это было бы непростительной наглостью с твоей стороны.
      – Именно это я и собираюсь сделать, – решительно заявил Гаррет. – В ней есть какая-то тайна, которую я хочу раскрыть. Она вызвала меня на поединок. Разве ты этого не заметил?
      – Поединок? Я не замечаю сверкания шпаг. Правда, я чувствую, что ты уже ранен, Гаррет. Надеюсь, что рана не смертельна.
      – Ты плохо знаешь женщин. Они убивают медленно. Что-то есть между нами, чего я не могу объяснить. Странно, но мне кажется, что она боится меня. Чем я мог ее напугать?
      Стивен яростно бросился на защиту Пламенной:
      – Мужчины ей не страшны. Она не зависит от мужских прихотей…
      – Загадка не в этом… Почему она меня боится?
 
      Сабина испытала огромное облегчение, когда все гости разошлись. Встреча с Гарретом настолько взволновала ее, что она утеряла способность вести непринужденную беседу на пустячные темы и расточать направо и налево любезные улыбки. Ее утомили комплименты и признания в любви не в меру восторженных джентльменов. Она уже не чувствовала себя спокойной в собственном доме, через порог которого пусть на короткое время, пусть вроде бы по воле случая, но переступил ее злейший враг.
      Ее душа вдруг превратилась в пустыню, все чувства покинули ее, даже любовь к брату и нежность к близким друзьям – ничего не осталось, кроме обжигающей ненависти к Гаррету Блексорну.
      Она стояла неподвижно в дверях салона, наблюдая, как слуги занимаются уборкой. Она так любила этот дом. Он казался ей надежным пристанищем для них с Ричардом. И вот Гаррет осквернил ее жилище своим появлением.
      Изабель подошла к ней.
      – Я увидела, что собаки Ричарда бегают по саду, и отвела их к нему в комнату. Не представляю, кто их выпустил, а потом забыл про них.
      – Не расстраивайся по пустякам, Изабель. Ричард уснул?
      – Спит, как ангелочек. – Изабель чувствовала, что с Сабиной что-то происходит. – Ты выглядела немного странной в этот вечер. Что случилось?
      Голос Сабины прозвучал глухо:
      – Мой супруг побывал здесь сегодня. Я как будто увидела страшный сон. Я никак не могу убежать от него.
      Изабель встревожилась.
      – Это был тот светловолосый красивый джентльмен?
      – Да.
      – Он не отрывал от тебя глаз. Он угрожал тебе?
      – Наша беседа была очень странной. – Сабина начала подниматься по лестнице в сопровождении Изабель. – Я думаю, он не узнал меня. Но неужели такое могло случиться?
      – Если он тот человек, кто повинен в смерти твоего отца, то он опасен. Ты не должна оставаться с ним наедине. С ним надо быть осторожной.
      – Я так долго испытывала ужас при одной мысли об этом убийце, что, встретив его у себя в саду, готова была схватить Ричарда на руки и бежать без оглядки. Но это было бы, конечно, ошибкой. Я устала жить под гнетом страха. Теперь я никуда не убегу и не позволю Гаррету Блексорну нанести мне вред.
      – Берегись, Сабина! Ты всегда говорила, что он обладает большой властью.
      – В Англии, может быть, но не во Франции. Здесь я тоже знакома с могущественными вельможами и не постесняюсь использовать свое влияние.
      – В схватке с этим извергом ты будешь не одна, Сабина. С тобой буду я и Ричард.
      Сабина улыбнулась и ласково погладила руку старой женщины.
      – Я нуждаюсь в твоей дружбе и поддержке. Конечно, я не выдержу сражения с Гарретом один на один. Наши силы слишком неравны, и он уничтожит меня. Но еще в древних мифах говорится, что даже у самого непобедимого воина есть ахиллесова пята. Я хочу найти это слабое место в Гаррете, и тогда я смогу поразить его.
      – Меня беспокоит твоя озлобленность, Сабина. Нельзя позволить этому человеку лишить тебя самого драгоценного – твоей доброты и нежности.
      – А какие иные чувства, кроме яростной злобы, я должна испытывать к нему? Это он зажег огонь в моей крови. Пусть это пламя его и испепелит.
      Изабель увидела в глазах Сабины отчаянную решимость отомстить своему коварному и жестокому супругу. Молодая женщина уже готовилась к битве.
      – Значит, прошлое воскресло?
      – Да… чтобы окончательно умереть.
      Изабель положила руку на плечо Сабины.
      – В Париже говорят, что ни один мужчина не устоит против очарования Пламенной, а ведь твой супруг – всего лишь мужчина…
      Сабина отшатнулась в ужасе.
      – Ты предлагаешь мне соблазнить Гаррета?
      – Влюбленный мужчина будет для тебя неопасен. Ты красива, и твоя красота – оружие против него. В истории всегда так было. Благодаря своей красоте женщины выигрывали войны и завоевывали королевства. Но может так случиться, Сабина, что своим оружием ты убьешь не только его, но и себя!
      – Я не знаю пока, как мне поступить… – Сабина внезапно сникла. – Мне отвратительно заигрывать с ним. Я не умею лгать. Если я играю на сцене любовь, то я влюбляюсь по-настоящему, пусть на короткое время, пока длится представление.
      Открыв дверь спальни Ричарда, Сабина услышала спокойное дыхание мальчика. Обе огромные собаки улеглись на полу возле его постели. Они тут же подняли головы, но бесшумно завиляли хвостами, завидев Сабину.
      Ричард был под надежной охраной. Никто не сможет проникнуть к нему в комнату, не растревожив этих бдительных и верных сторожей.
      Сабина тихо прикрыла дверь и вернулась на лестничную площадку, где Изабель поджидала ее, чтобы продолжить их достаточно невеселый разговор.
      – Когда я выходила замуж за Гаррета, он любил другую женщину. Такие слухи доходили до меня, – добавила Сабина с неуверенностью. – Говорили, что она очень красива.
      – И сколько же лет теперь этой красавице? – Изабель рассмеялась. – Я не верю, что стареющая женщина может привлекать такого мужчину, как Гаррет. Она не способна соперничать с тобой. Любой житель Парижа в тот же миг забудет свою жену или любовницу, если Пламенная подаст ему благосклонный знак.
      – Я не знаю, как заманивать мужчин в ловушку, – робко призналась Сабина.
      – Я помогу тебе.
      – Скажи, как мне вести себя, если мы встретимся вновь.
      – Холодно и равнодушно. Не проявляй к нему ни малейшего интереса. Ничто так не дразнит мужчину, как безразличие женщины к его персоне. И, конечно же, не оставайся с ним наедине.
      – Что ж, я поразмыслю над тем, что ты сказала, Изабель.
      Они расстались. Очутившись в одиночестве в своей спальне, Сабина откинулась на подушки и уставилась невидящими глазами на полог над кроватью. Она не могла лгать самой себе. Встреча с Гарретом потрясла ее до глубины души, и это больше всего пугало ее. Неужели в ее сердце где-то затаилась капля былой любви к Гаррету Блексорну? Она презирала себя за это. Мысли о том, что она должна раскинуть любовные сети и заманить в них Гаррета, были ей отвратительны. А что? если она запутается в этих сетях сама?
      Рассвет уже забрезжил за окнами, когда ей наконец удалось заснуть.

      Как только Сабина вышла на сцену, она сразу же почувствовала, что Гаррет находится в зрительном зале. Взгляд его обжигал горячее, чем жар свечей, отраженных направленными на нее зеркалами. Она растерялась, замешкалась, походка мгновенно утратила знакомую всем грациозность. Ее проход на авансцену занял гораздо больше времени, чем обычно. Ее партнерша, Мари, была озадачена. Что произошло с Сабиной и как пойдет спектакль дальше?
      Собрав всю волю и мужество и убедив себя, что Гаррет не узнает ее под личиной театрального персонажа, Сабина смогла войти в образ своей героини и продолжить представление. Она играла роль как бы только для него одного. Она была кокетлива, фривольна, коварна и развратна. Все ее существо излучало таинственные лучи, губительные для мужчин. Казалось, что внутри нее разгорается пожар, и она вот-вот вспыхнет пламенным факелом. Так вдохновенно она никогда раньше не выступала в спектаклях.
      Она сама ощущала прилив вдохновения, а Гаррет был заворожен вместе с полным, дышащим горячим дыханием залом ее артистическим волшебством.
      Жак, играющий отца героини, наблюдал за Сабиной с удивлением. Он чуть было не вышел из роли и не превратился в обыкновенного зрителя. Хотя Сабина была неплохой актрисой, но мужчины приходили на спектакли главным образом для того, чтобы любоваться ее красивым лицом и соблазнительными формами ее тела. В этот вечер она осуществила его мечту и мечту всех истинных театралов – она целиком воплотилась в сценический образ.
      Когда в финале упал тяжелый занавес, закрыв сцену от зрителей, Сабина еще мерила ее нервными шагами, тяжело дыша.
      Изабель безуспешно пыталась о вести ее в гримерную.
      – Пора уезжать домой. Все обычные поклонники давно разъехались. У подъезда никого.
      – Он где-то поджидает меня. Я это чувствую.
      – Если ты говоришь о Блексорне, то он прислал записку с просьбой о свидании. Согласно твоим инструкциям, я поручила слуге извиниться перед ним за твой отказ. Он тоже отбыл…
      Сабина зябко передернула плечами, ощутив вдруг холод в опустевшем театре.
      – Ты права. Вернемся домой…
      Сгустившийся мрак заполнил все помещения опустевшего театра. Шаги обеих женщин гулко отдавались в тишине. Поспешно сняв с лица грим, Сабина закуталась а мягкую теплую шаль, поданную ей Изабелью. Они вышли на улицу и направились к ожидающей их карете. И тут, словно из-под земли, появился Гаррет.
      – Вы были блистательны в этот вечер. Я не мог оторвать от вас глаз. – Он сам удивлялся, какие восторженные слова срываются у него с языка.
      Сабина словно окаменела. Она предчувствовала эту встречу и все же была не готова к ней.
      – Вы слишком добры ко мне, месье герцог, – сказала она, пытаясь изобразить жеманную и счастливую от комплиментов знатного вельможи актрису.
      На самом деле она ждала от него предательского удара. Или он сам вонзит ей кинжал в сердце, или его сообщники нападут на нее и Изабель сзади и безжалостно расправятся с двумя женщинами. Парижские обыватели каждое утро находили немало трупов возле своих благопристойных домов.
      Гаррет загораживал ей путь к экипажу в твердой решимости продолжить свой монолог.
      – Я понимаю, что вы устали от похвал вашему таланту. Для вас они словно стертая мелочь для гордого нищего.
      Она оскорбилась.
      – Я принимаю любые монеты, если их дарят мне с чистой душой. Но, конечно, комплименты для меня приятнее, чем оскорбительные намеки.
      – В моих словах нет никакой иронии, – серьезно сказал Гаррет. – Вы восхитительны на сцене, и я поверил сегодня, что вы такая же искренняя и в жизни.
      – Значит, вы причислены к сонму обманутых мною. Зрители верят, что я добра, но они жестоко заблуждаются.
      – Неужели? – Гаррет насмешливо вскинул брови.
      Сабина не могла отвести глаз от его красивого лица, чувствуя, что твердое решение жестоко мстить Блексорну начало давать трещины.
      – Мой экипаж ждет меня, – торопливо произнесла она.
      – Мой тоже, чтобы доставить вас в ваше уютное убежище.
      – Извините, ваша светлость, но я не сяду с вами в ваш экипаж.
      – Вы боитесь меня?
      Да, она боялась его и ненавидела. Она ожидала предательского удара из-за угла.
      – Да, я боюсь. Каждый из нас носит маску. Я – в театре на публике, а вы – неизвестно по какой причине.
      – Я не ношу никакой маски. Я таков, какой я есть. Я приглашаю вас на прогулку в парке. Мой экипаж к вашим услугам.
      – Слишком позднее время для прогулок.
      Гаррет Блексорн не привык к отказам женщин. Сабина поняла это сразу, когда напряглось его лицо, когда недоуменное выражение появилось в его глазах. Она готова была расхохотаться. Мужчины – это безмозглые петухи. Достаточно их ущипнуть за гордый хохолок, и они уже превращаются в глупых куриц. Изабель была права. Уж она-то знает характеры мужчин, будь это мещане или герцоги.
      Его карие глаза излучали сильное чувство. Была ли это влюбленность или плотское желание обладать ею?
      – Могу я в таком случае доставить вас до дома? – вежливо спросил Гаррет.
      – И это ваше предложение для меня неприемлемо, – решительно отвергла его предложение Сабина.
      Он поклонился галантно и не без явного огорчения.
      – Может быть, в следующий раз?..
      Ох, как он все же уверен в своей неотразимости!
      – В следующий раз вы также получите отказ, ваша светлость. Я слишком мало знаю вас и не имею ни малейшего желания узнать поближе.
      Его губы растянулись в улыбке. Гаррет воспринял ее слова как кокетство, как игру, как призыв к флирту! Как он ошибался!
      Сабина убрала руку, которую он задержал в своей с намерением поцеловать.
      – Прощайте, герцог!
      Она подала знак кучеру трогаться. Когда карета отъехала на порядочное расстояние, Сабина не удержалась от искушения взглянуть в заднее окошко.
      Одинокая фигура Гаррета маячила на мостовой. Он провожал взглядом карету. Какие мысли роились в его голове? Задумал ли он новое убийство или просто надеялся на легкий флирт с актрисой?
      Дождевые капли ударили в стекло и словно заткали его прозрачной паутиной. В них мерцали отражения каретных фонарей. Зловещий силуэт Гаррета скрылся из виду.
      – Гаррет так просто не оставит меня, Изабель, – встревоженно обратилась Сабина к своей спутнице.
      – Я все видела и слышала, – откликнулась Изабель. – Он очень настойчив.
      – Что мне делать дальше?
      – Держи его на расстоянии, мое дитя.
      – Сколько времени он будет крутиться на длинном поводке? Вдруг он вцепится мне в горло?
      – Мне кажется, тебе ничто не грозит. Я наблюдала за ним весь вечер. Он не знает, кто ты на самом деле. Но уже влюбился в тебя.
      Сабина устало прикрыла веки.
      – Как все это мерзко! Когда-то я готова была отдаться ему душой и телом. Теперь я ловлю его в паутину.
      – Береги себя, Сабина. За герцогом я услежу, но за твоими чувствами… смогу ли?
      – Он мужчина, а я женщина. И я слаба. Все-таки он мой муж. И хотя внутренний голос мне нашептывает, что он убил моего отца…
      – Этого я больше всего и боялась, Сабина, – с печалью в голосе сказала Изабель. – В том-то и дело, что ты слабая женщина. Слабая перед силой любви. Ты надеешься свить гнездо, которое твой муж и разрушил. Тебе хочется прощать, а не мстить. Да, конечно, король оправдал его. Но значит ли это, что он не виновен? Тебе надо проникнуть в его тайну. Призови на помощь холодный разум и разберись как следует в этом человеке.
      – Это так трудно, – со вздохом призналась Сабина.
      – Ты справишься, девочка. Ты пережила большие трудности.
      – А что если он обнаружит, что женщина, которую он пытается обольстить, на самом деле его жена? Как он поступит? – Сомнения и страхи не покидали Сабину.
      – Это знает только Бог. Ты должна решить сама. Или отвергнуть его и отомстить, или простить ему все.
      Сабина в отчаянии обхватила голову руками.
      – Я знала, знала, что этот день когда-нибудь настанет и я встречусь с ним лицом к лицу. Мне повезло, что он не узнал меня, не понял, что я его злейший враг. Клянусь тебе, Изабель, я ему отомщу!
      – Тогда вдвойне остерегайся собственной слабости. Он не просто очередной парижский ухажер, он – твой супруг, которого ты когда-то любила…
      Сабина резко тряхнула головой. Остатки блесток, наклеенных на ее волосы для спектакля, посыпались на коврик, устилающий пол кареты.
      – Я – Пламенная! – сказала она. – Я способна вызнать все его секреты и отомстить ему потом, используя это знание. Я сыграю эту роль.
      – Только не влюбись в него заново, – предостерегла Сабину мудрая Изабель.
      Сабина не слышала ее последних слов. Мысль о том, чтобы завлечь Гаррета в любовные сети, а потом жестоко поиздеваться над ним, целиком захватила ее. Она не отдавала себе отчета в том, что ее душа и тело тоже жаждут этой опасной игры и неизвестно, кто выйдет из нее победителем.
      – Изабель! – обратилась Сабина к старухе. – Моя единственная цель – вернуть Ричарда в поместье Вудбриджей и в наш родовой замок, чтобы он стал там полноправным хозяином. Я также поклялась, что люди, погибшие в замке Вудбридж, будут отомщены. Не сомневайся в моей клятве. Я ее исполню! Если Гаррет виновен, он будет наказан, и наказан страшно, хоть я слабая женщина, как ты говоришь.
      – Не предпринимай ничего второпях. Взвесь свои силы, проверь свои чувства, чтобы не жалеть потом о последствиях.
      Фразы, произносимые Изабелью, были слишком весомы и мудры, чтобы Сабина не могла не задуматься. На ее стороне было обаяние известной актрисы и явный интерес к ней Гаррета. Против нее выступала ее женская слабость. Гаррет уже покорил ее своей мужественной красотой и спокойной уверенностью в своей победе. Если бы он тут же покинул Париж, она бы, наверное, последовала за ним в Англию.
      – Я как кукольник в театре марионеток. Буду дергать за нитки и заставлю его плясать, как мне захочется.
      – Сомневаюсь, – печально произнесла Изабель. – Я, конечно, готова помочь тебе, чем только могу, но ты уже попала под власть его мужских чар.
      Сабина глубоко вздохнула. Ей было душно в тесном пространстве кареты.
      – Так спаси меня от них, Изабель. Не бросай меня.
      – Я никогда тебя не брошу, мое дитя, – уверила Сабину Изабель.
 
      Был ясный день, на небе ни облачка, и Сабина с Ричардом вышли из экипажа и решили пройти пешком до церкви Сан-Меррит, архитектура которой напоминала семейную церковь в замке Вудбриджей. Они редко приходили к общей мессе, предпочитая молиться у себя в доме перед распятием. Но сегодня был церковный праздник, и Сабина решила присутствовать на молитве вместе со всеми прихожанами.
      Ричард не понимал латинских фраз священника и скучал, хотя служба показалась ему достаточно торжественной. Он старательно повторял все движения сестры, когда она опускалась на колени или крестилась, и подпевал ей в общем хоре, улавливая отдельные, уже знакомые слова.
      Сабина просила у Бога совета – как ей поступить с заклятым врагом. Простить ему запятнавшую его руки кровь или отомстить жестоко, как она когда-то поклялась. Может быть, Бог услышит ее мольбу и примет присущее только ему одному мудрое решение.
      Когда служба закончилась и все прихожане покинули церковь, одна Сабина оставалась коленопреклоненной, а Ричард не осмеливался потревожить ее.
      Ее взгляд был устремлен не к алтарю и распятию, а к цветным стеклам витражей, сквозь которые пробивались солнечные лучи. Это тоже был символ Бога. За этим символом стояла радость жизни, и именно этого желала Сабина.
      В пустоте храма, оставшись одна только с маленьким братом, она прошептала:
      – Господь всемогущий! Подай мне знак! Я растерялась. Мне надо, чтобы ты указал мне путь.
      Ричарду не терпелось выйти из холодной церкви. Он бродил среди опустевших скамей, разглядывал статуи и всем своим видом показывал сестре, что ему скучно и пора возвращаться домой. Он подошел к Сабине, коснулся ее плеча, словно пытаясь пробудить ее. Она безмолвным жестом попросила брата опуститься с нею рядом на колени. Тишина, воцарившаяся в храме, окутала их, словно покрывалом.
      Сабина боялась оглянуться, ощущая каким-то неведомым чувством присутствие Гаррета за ее спиной. Почему этот зловещий призрак из прошлого появляется в тот момент, когда она остается без защиты?
      Он сидел молча на одной из задних скамей и не сводил с нее глаз. Сабина молчала тоже достаточно долго, наконец заговорила первой:
      – Я не знала, ваша светлость, что англичанин столь высокого положения привержен к католической церкви.
      – Я принадлежу англиканской церкви. Только ради вас я пришел в этот храм.
      – Здесь молятся, а не ухаживают за дамами, – одернула его Сабина.
      – Вы думаете, что я возьму грех на свою душу? – усмешка скользнула по его губам.
      – Вам самому придется отвечать за свои поступки.
      – Только вы, мадемуазель, сможете меня спасти от опрометчивых поступков.
      – Женщина может уберечь мужчину от опасности, если только любит его.
      – Моя душа в опасности…
      – Ничем не могу вам помочь. Я не люблю вас, – холодно произнесла Сабина и взяла Ричарда за руку, собираясь покинуть церковь.
      – Представьте меня своему спутнику, – неожиданно попросил Гаррет.
      Ярость взорвалась в душе Сабины, словно бомба, начиненная порохом.
      – Если вы этого хотите, представлю, герцог Бальморо.
      Ричард не обратил внимания на холодный тон сестры и вежливо поклонился титулованному новому знакомому.
      – Рад встрече с вами, милорд!
      – Я тоже рад знакомству с тобой, Ричард, – приветливо улыбнулся мальчику Гаррет.
      Сабина возмутилась этому обмену любезностями между мужчинами. Они как бы заключили между собой союз и оставили ее в стороне.
      – Ричард – это очень красивое имя, – сказал Гаррет. Едва уловимая издевка ощущалась в его улыбке и интонации голоса… – Но скажи, какую фамилию ты носишь?
      Ричард внезапно посерьезнел.
      – Месье герцог, я не требую от вас подтверждения вашего титула, а вы не требуйте от меня больше того, что я хочу вам сказать. Я – брат Пламенной. Вам этого достаточно?
      Герцог молча проглотил полученное от юнца оскорбление.
      – Ты ее брат? – многозначительно улыбнувшись, спросил он.
      В этот момент Сабина поняла, что лучше сыграть на руку слухам, что Ричард не ее брат, а сын. Она вмешалась в разговор:
      – Оставьте нас, пожалуйста, ваша светлость. Ваше общество нам докучает. Мы собрались прогуляться по парку, но вы нам мешаете.
      – Он нам нисколько не помешает! – воскликнул Ричард, обнаруживший, что хотя бы кто-то из их знакомых говорит на английском языке.
      – Я не думаю, что его светлость захочет потратить время на прогулку с нами, – заявила Сабина.
      – Вы не правы, мадемуазель Пламенная. Я готов сопровождать вас и вашего брата куда угодно.
      Сабина взглянула на Ричарда и с ужасом увидела в его глазах восторг. Он впервые познакомился с мужчиной, от которого можно ждать сюрпризов – не только угощений мороженым и другими сладостями, но и истинно мужской беседы.
      Сабина слишком долго держала мальчика взаперти, не позволяя ему общаться с ровесниками, и теперь ей стало ясно, что он хочет глотнуть немного свободы. Ричард должен был отказаться от своего имени и жить в фальшивом мире. И все это из-за человека, который сейчас стоял перед ними и иронически улыбался. Что ей делать? Можно ли оставлять брата в обществе своего злейшего врага?
      – Хорошо! – наконец решилась Сабина на поступок, о котором впоследствии могла пожалеть. – Я согласна на нашу совместную прогулку, хотя не думаю, что она вас развлечет, герцог. Вы, ваша светлость, вероятно, привыкли к иным удовольствиям.
      Гаррет, казалось, не слушал ее. Все его внимание было обращено к Ричарду.
      – Твоя сестра не понимает, что в каждом взрослом мужчине всегда таится мальчик, каким он был в детстве. Ты скоро убедишься, что я прав.
      Ричард охотно согласился:
      – Когда я стану таким же, как вы, я все равно буду хотеть бегать и играть в разные игры.
      Сабина, чтобы скрыть свое смущение, разразилась смехом. Впрочем, смех казался естественным. Все-таки она была талантливой актрисой.
      – Герцог хочет впасть в детство? Дадим ему такую возможность, Ричард?
      Гаррет одарил их щедрой улыбкой.
      – Я действительно почувствовал себя очень старым рядом с вами. Но и старый конь борозды не испортит – как говорят наши английские йомены.
      Сабина не знала, как предупредить Ричарда, этот красивый, любезный герцог опасен, заметив, что мальчик слишком увлечен неожиданно обретенным другом.
      Гаррет отпустил свою карету, и они все устроились в экипаже Сабины. Ее чувства были в полном смятении, и она все время молчала, а Гаррет Блексорн болтал какую-то ерунду, указывая мальчику на выдуманные достопримечательности и фантазируя без всякого стыда, лишь бы вызвать его интерес.
      Иногда их взгляды встречались, и тогда Сабина ощущала себя, словно вышла на поле битвы для схватки не на жизнь, а на смерть.
      Удивительно выразительные, необыкновенного цвета глаза Пламенной возбуждали Гаррета. Они напоминали ему нечто далекое, что он давно похоронил в своей памяти. Но тогда, в прошлом, в подобных глазах была теплота, а теперь они были равнодушно холодны.
      Он удивлялся – что же заставляет эту молодую женщину столь открыто выказывать презрение к особам мужского пола. Пока он не нарушил ни одного из правил приличий, ничем не обидел ее. Был ли Ричард действительно ее братом или сыном, чей отец оставил в ее душе глубокую незаживающую рану? Гаррет хотел, чтобы она открылась ему, хотел сломать эту каменную стену отчуждения.
      И вдруг в ее зрачках словно зажглась свеча – она прочитала его мысли. Проклятие! Эта женщина ясновидящая. Она может свести его с ума. Прочие особы женского пола, с которыми он прежде имел дело, были просто разряженные самки.
      Сабина вновь увела свой взгляд в сторону и, не отрываясь, смотрела в боковое окошко кареты. Гаррет пожалел, что выдал себя. Он слишком сильно желал эту женщину, и она это поняла. Ему пришлось переключить свое внимание на мальчика. Ричард, высовываясь из окошка, пытался рассмотреть химеры, украшающие верхние этажи Собора Парижской Богоматери.
      – Бьюсь об заклад, что вы не знаете точно, когда заложен этот храм, – воскликнул он.
      – Заранее признаю, что проиграл, – добродушно согласился Гаррет.
      – В 1163 году, а закончен только в 1345-м. – Ричард был рад чему-нибудь научить взрослого мужчину. – Когда колокола его бьют, мы слышим их у себя дома…
      Гаррет взмолился:
      – Говори помедленнее, мне трудно понимать твою речь. Я все-таки англичанин.
      – Зачем же тогда говорить по-французски? Английский мой родной язык. Давайте говорить на нем, герцог!
      – Вот как? – Гаррет хорошо владел собой и ничем не выдал своего удивления. – Сколько тебе лет, Ричард?
      – Скоро исполнится девять, – с гордостью ответил мальчик.
      – Ты так продвинулся в своем образовании! У нас в Англии мальчики в этом возрасте полные невежды. Кто учил тебя?
      – Вначале только моя сестра. А сейчас ко мне приходят три учителя. У меня уже есть семнадцать книг. Как вы думаете – это много, ваша светлость?
      – Семнадцать книг! – Гаррет был ошеломлен. В его замке была только Библия да еще какая-то старинная книга, изъеденная мышами.
      – Моя сестра научила меня читать, и я очень люблю книги. Она многому научила меня, но только мне не нравится, когда она заставляет меня кланяться и подметать пол шляпой перед всякими вельможами. В этой стране такие нравы. Как вы думаете, она права?
      – Думаю, что да, Ричард. Слушайся во всем своей сестры.
      – А как принято на нашей родине? Там все по-другому? – с любопытством спросил мальчик.
      – Боюсь, что там происходит то же самое. Мы тоже подметаем пол шляпами перед королем.
      – Но если вы – герцог, то вы должны быть независимы? У вас есть хартия вольностей…
      – Какой ты умный, Ричард! – искренне восхитился Гаррет.
      Сабина слушала этот разговор, отвернувшись к окошку, вновь забрызганному дождем. Капли стекали по нему, как невыплаканные слезы.
      – А как называется ваше поместье, герцог? – спросил Ричард.
      – Волчье Логово. Не бойся, это не такое страшное место, как тебе кажется по названию. Там крепкие стены, но вокруг луга, полные мягкой травы и цветов, особенно весной. Это наша Англия, добрая и прекрасная. Плохо только, что в этом замке нет детей.
      – И мне не с кем будет играть, если я навещу вас? – спросил Ричард.
      – Да, у меня нет семьи и нет наследника.
      – Значит, вы неженатый мужчина? – заключил Ричард с наивностью ребенка.
      – Моя жена умерла, не дав мне наследника.
      Сабина вздрогнула. Тесное пространство экипажа показалось ей душным. Ей хотелось разбить окно и вдохнуть прохладного воздуха и в то же время услышать исповедь негодяя, убившего ее отца и разрушившего ее домашний очаг.
      – Моя мать и я, не считая слуг, живем в Волчьем Логове.
      – Без жены и детей? – опять наивно осведомился Ричард.
      Гаррет кивнул.
      – Как жаль! Когда я стану лордом, у меня будет много детей и много гостей за столом, которых будет принимать моя жена.
      – Дай Бог, чтобы осуществилось твое желание! – Голос Блексорна прозвучал печально. – Мы с моей матерью живем одиноко, не имея близких родственников на этом свете.
      – Вы можете мне позавидовать. У меня есть сестра, а когда она выйдет замуж, у меня появится множество кузенов и кузин.
      Гаррет недобро усмехнулся.
      – Только неизвестно будет их происхождение.
      Эта фраза, произнесенная Гарретом, была унизительней, чем пощечина.
      – Неизвестно, кто будет их отец… – продолжал свой опрометчивый монолог Гаррет.
      – Я тоже не помню своего отца, – наивно исповедовался перед ним мальчик. – Его убили какие-то злодеи, когда я был совсем маленьким.
      – Сочувствую тебе, – грустно сказал Гаррет.
      «Как умело носит свою личину коварный убийца», – подумала Сабина.
      – Расскажите мне про Англию, – попросил Ричард, ерзая от возбуждения на сиденье. – Я много читал о своей родине, но никогда не встречался с настоящим англичанином.
      Гаррет на мгновение задумался. Казалось, он был в затруднении.
      – Что рассказать тебе, Ричард? Все так сложно. Там правит король Карл Стюарт. Ты слышал о нем?
      Ричард помрачнел.
      – Я слышал, что он тиран. Я не люблю его и поддерживаю Парламент. У короля Карла есть только одно достоинство, что он женат на католичке.
      Гаррет не мог не расхохотаться.
      – Боже! Устами ребенка глаголет истина! Если уж дети так говорят о нашем короле, то ему недолго осталось сидеть на троне. Кто же вложил в твою головку такие глубокие знания о британской политической жизни?
      Ричард с опаской взглянул на Сабину и шепнул Гаррету:
      – Моя сестра сказала мне, что тот, кто верит английскому королю, – глупец.
      – Ого!
      Оба мужчины – и взрослый и юный – разом хихикнули. Сабина сделала вид, что не догадалась, о чем они ведут беседу. Пусть лучше мужчины говорят о политике, чем копаются в семейном прошлом.
      Кучер остановил карету, соскочил с козел, распахнул дверцу и помог ей сойти со ступенек. Сабина тут же решительно взяла Ричарда за руку.
      – Куда ты хочешь пойти прежде всего? – спросила она брата.
      – Давай сперва посмотрим лодочные гонки, – робко попросил он.
      – Гонки бывают только по субботам, и вряд ли мы сможем пробиться сквозь толпу, чтобы увидеть их вблизи. Простолюдины обычно с вечера занимают лучшие места и ночуют на берегу.
      Ричард опечалился.
      – Я так люблю лодки. – Он обратился к Гаррету: – Я слышал, что в Англии на Темзе устраиваются самые знаменитые лодочные гонки…
      – Ты не ошибся, и там их можно видеть, откуда тебе захочется. Оба берега в твоем распоряжении.
      – Давай забудем о речных гонках, – вмешалась Сабина. – Выбирай скорее, Ричард, что тебе хотелось бы увидеть.
      Мальчик вновь загорелся вдохновением и стал перечислять:
      – Я хотел бы посмотреть на глотателя огня, на дрессированных собак, на акробатов… и, конечно, заглянуть в театр кукол.
      Гаррет впервые заметил, что лицо Пламенной озарилось искренней улыбкой.
      – Начнем с «пожирателя огня». Надеюсь, что господину герцогу не покажутся слишком глупыми наши детские развлечения.
      Аттракционов в парке было множество. Ричард стремился побывать везде. Только неутомимому мальчишке было по силам обежать все шатры и будки и не свалиться с ног от усталости. К изумлению Сабины, Гаррет не только не отставал от него, а даже, наоборот, сам получал удовольствие от этого бешеного калейдоскопа пестроты и шума. Она едва смогла перевести дух, стоя рядом с ними в толпе и наблюдая представление кукольного театра, разыгрываемое ловко управляемыми марионетками. Она вдруг мысленно пожалела, что у Гаррета нет своего сынишки, на которого он мог бы излить свою нерастраченную отцовскую любовь.
      Сабина вспомнила, что он и к ней относился с нежностью, когда она была еще девочкой, хотя церковь, король и родители объявили их мужем и женой. Что же могло заставить его задумать и свершить злодейскую резню в замке Вудбриджей? Воспоминания о той страшной ночи заставили ее похолодеть. Она инстинктивно схватила Ричарда за руку и потянула мальчика к себе, чтобы он, хотя бы ненароком, не коснулся убийцы.
      Солнце постепенно опускалось за кроны деревьев. Длинные закатные тени протянулись по траве. Сабина объявила, что им пора возвращаться. По дороге домой Ричард утомленно положил ей голову на плечо и задремал.
      – Он удивительный ребенок… Умный и впечатлительный, – Гаррет, казалось, подыскивал слова, приятные для уха Сабины. – Вы должны гордиться им.
      – Я действительно радуюсь, глядя на своего брата, – подтвердила она, готовая проглотить «наживку». Дневные переживания заставили ее немного расслабиться. – Его отец был человек выдающийся…
      – Вы сказали «его отец»? – ухватился Гаррет за ее слова. – Значит, вы признаете, что он ваш сын?
      – Откуда у вас такая вздорная идея? Я хотела сказать, наш отец. Мы – брат и сестра.
      – Вы так похожи. Вас отличает только цвет волос.
      – Цвет волос он унаследовал от матери.
      Как она могла забыть, что напротив нее в экипаже сидит убийца ее отца, и потерять над собой контроль?
      – Мой кучер доставит вас, куда вам нужно.
      Спасибо, что вы потратили столько времени на нас.
      – Вы могли бы пригласить меня на ужин. Я думаю, что Ричард не возражал бы против того, чтобы провести еще час-другой в моем обществе.
      «Вот это наглость!» – подумала Сабина.
      – Лично я устала от вашего общества. К тому же мне надо готовиться к вечернему спектаклю.
      Любой другой мужчина тотчас же отступил бы, но только не Гаррет.
      – Тогда я надеюсь на завтрашний ужин.
      Она долго хранила молчание, и Гаррет уже уверился, что получил ее согласие.
      – Завтра я ужинаю со своим другом.
      – Я знаю. Вы обещали Стивену… Признайтесь, что связывает вас?
      – Стивен – мой хороший друг. Ваш вопрос бестактен. Вам это не кажется, герцог?
      – А кто вам я?
      – Никто, ваша светлость.
      – Отвечать таким образом тоже бестактно.
      Он схватил Сабину за руку и поднес ее пальцы к губам.
      – Мы с вами познакомимся поближе. Это я вам обещаю. Я не из тех молокососов, которые крутятся вокруг вас. Если я предлагаю вам свою дружбу, то это серьезное предложение. И я рассчитываю на нечто большее, чем дружба.
      Пока Гаррет произносил эту тираду, его лицо вдруг странно побледнело, а в глазах появилось жестокое выражение. Вот теперь он раскрылся перед ней полностью. Весь день он играл роль добродушного дядюшки, развлекающего с удовольствием ее брата. Наконец-то герцог Бальморо обнаружил свой волчий оскал.
      Стоя на ступеньках своего дома, Сабина крикнула кучеру: «Трогай!» – еще до того, как Гаррет успел опуститься на сиденье кареты. И не оглянулась назад, чтобы удостовериться, что он не вывалился на мостовую и остался невредим. Таких оборотней бережет дьявольская сила. Она была уверена, что с ним ничего не случилось.

      Когда Стивен вошел в комнату, где был накрыт стол для завтрака, там его уже поджидал Гаррет. Герцог уже расправился со своей порцией яичницы с беконом и теперь наслаждался второй чашкой кофе.
      – Ты выглядишь, как покойник, – добродушно пошутил Гаррет. – Неужели ты собрался в путешествие на тот свет?
      Стивен с отвращением взглянул на поданную ему служанкой еду.
      – Я слишком много выпил вчера. А как ты провел время?
      – Безумно интересно. Смотрел, как французские стриженые пудели прыгают в парке через маленькие заборчики.
      – Не шути. С утра я не восприимчив к юмору, – поморщился Стивен.
      – Я говорю вполне серьезно. Я выгуливал мадемуазель Пламенную и ее братца по французской травке.
      – Она же тебя ненавидит.
      – Откуда ты это взял? Она влюбилась в меня по уши, – самодовольно признался Гаррет.
      Стивен взглянул на друга с недоверием.
      – Она оберегает своего братца от всех случайных знакомых. Я сам видел его только раз, и то случайно. Он прогуливал собак в саду, и Изабель при виде меня тотчас уволокла его наверх. Нас даже не познакомили.
      – А я удостоился этой чести. – Гаррет с насмешкой посмотрел на страдающего от похмелья друга. – Можно задать тебе один очень интимный вопрос? И рассчитывать на честный ответ? – добавил он после паузы.
      – Задавай скорее свои вопросы. Я хочу глотнуть чего-нибудь и хоть немного прийти в себя.
      – Каковы ваши отношения с Пламенной? Если они больше чем простая дружба, я тотчас же удаляюсь в Англию.
      Стивен медлил с ответом. Он был здравомыслящим человеком, несмотря на изредка случавшиеся ночные загулы.
      – Я влюблен в Пламенную… – начал он.
      – О!
      – Но…
      – Что? – не отставал Гаррет.
      – …понял, что никогда не буду любим ею, – со вздохом закончил его друг.
      – Это меня обнадеживает.
      – Поэтому я согласился на ее дружбу.
      – Я не так практичен, как ты, Стивен. – Гаррет поник головой. – На дружбу с ней я никогда не соглашусь. Я люблю ее.
      – О!
      – Не повторяй за мной мои возгласы, как попугай!
      – О! – Стивен, как нарочно, не мог произнести ничего другого.
      – Замолчи, прошу тебя!
      – Я виноват, что свел вас вместе. Я должен был предугадать, чем это кончится. Выбрось ее из головы и давай вернемся на родину, очистив душу от парижских колдовских чар. Счастья даже мимолетной радости знакомство с ней тебе не принесет. Она заставит тебя только страдать, я понял, что у нее в прошлом столько страданий, что на нас обоих хватит с лихвой.
      – Значит, ты думаешь, что мальчик – это ее сын и отец ребенка поступил с ней жестоко? – предположил Гаррет.
      – Я ни в чем не уверен. Ее прошлое окутано тайной. И никто не имеет права вторгаться в чужие секреты.
      – Я не собираюсь причинять ей боль. Я только хочу помочь ей.
      – Она в твоей помощи не нуждается.
      – Ты уверен?
      – Ты что, хочешь предложить ей руку и сердце?
      Гаррет встал из-за стола и прошел к двери. Не оборачиваясь, он бросил через плечо:
      – Я не уверен, что она согласится на мое предложение.
 
      Гаррет протянул свою карточку дворецкому.
      – Мадемуазель Пламенная принимает сегодня? – осведомился он.
      – Мадемуазель нет дома, ваша светлость, – с поклоном ответил слуга.
      – Для всех или только для меня?
      Дворецкий был явно в затруднении. В вестибюль спустилась пожилая женщина. Гаррет уже знал, что она постоянно сопровождает мадемуазель Пламенную после вечерних спектаклей.
      – Калет! Ты можешь удалиться. Я хочу поговорить с его светлостью наедине.
      Светло-голубые холодные глаза Изабель могли испугать кого угодно, только не Гаррета.
      – Мадам, мы незнакомы. Я хочу представиться вам.
      – Я знаю, кто вы. Если Калет сказал, что мадемуазель Пламенной нет дома для вас, герцог, значит, так оно и есть…
      – А с вами я могу поговорить, мадам?
      – Зовите меня просто Изабель… Но со мной разговаривать бесполезно. Вы можете осведомиться о моем здоровье. Я вам отвечу, что оно в порядке, и на этом мы расстанемся.
      – Я так понял, что вы цепной пес у двери мадемуазель Пламенной.
      – Я рада, что вы такой понятливый джентльмен, – с усмешкой ответила Изабель.
      – Помогите мне разыскать ее. Я бы хотел обменяться с ней парой слов.
      Изабель некоторое время хранила молчание, словно ей трудно было принять решение. Наконец она произнесла:
      – Сегодня четверг. В этот день недели она посещает своего учителя фехтования месье Дюмона.
      Гаррет не удивился, услышав, что Пламенная тратит свое время на такое неженское занятие, как уроки фехтования. От нее можно было всего ожидать.
      – Как мне найти месье Дюмона? – осведомился он.
      Изабель вновь выдержала паузу, пристально окидывая герцога взглядом, от которого многим людям становилось не по себе. Гаррет не отвел глаза.
      – Вы увидите здание его школы, как только перейдете через Новый мост.
      – Очень вам благодарен, мадам.
      Изабель заметила в глазах герцога вспышку искренней радости, которая тут же сменилась некоторой неуверенностью. «Обаятельный дьявол! – подумала она. – Но он еще не встречал женщин, подобных Сабине. Она уже успела вскружить ему голову». Изабель пришла в голову мысль, что, может быть, Гаррет Блексорн вовсе и не виновен в приписываемом ему преступлении. Она неплохо разбиралась в людях. Герцог, по ее мнению, был мало похож на хладнокровного негодяя.
      – Если вы появитесь в школе месье Дюмона, вас там могут встретить не очень приветливо, – предупредила она Гаррета.
      Он улыбнулся. Улыбка его была очаровательна. Изабель поняла, почему он пользуется таким успехом у женщин.
      – Я все же попробую туда проникнуть, мадам.
      Изабель была достаточно мудра, чтобы понимать – ничто не заставит Сабину отказаться от мести. Сегодня, Изабель была в этом убеждена, за Сабиной будет преимущество. Она встретит герцога во всеоружии на выбранном ею самой поле для битвы, которая вот-вот должна начаться.
      Слуга провел Гаррета в маленькую приемную.
      – Я бы хотел незамедлительно встретиться с господином учителем. Он на месте?
      – Месье Дюмон занят со своим учеником и просил его не беспокоить. Если вы хотите договориться об уроках, вам придется подождать.
      Гаррет слышал за стеной частые удары стали о сталь. Когда слуга удалился, Гаррет приоткрыл боковую дверь и вышел на галерею.
      Внизу перед ним открылся фехтовальный зал. Полуденное солнце ярко светило через высокие, почти до потолка, окна. Не обнаруживая своего присутствия, Гаррет наблюдал за яростным поединком двух разгоряченных фехтовальщиков. Тот, что был повыше, сделал выпад, блестяще отбитый его противником маленького роста, обладающего стройной, изящной фигурой и молниеносной реакцией. Высокий мужчина откинул маску и добродушно рассмеялся:
      – Опять вы, мадемуазель Пламенная, превзошли в мастерстве своего учителя. Не попробовать ли нам еще раз?
      Гаррет с изумлением смотрел на изящного фехтовальщика, одетого в мужское платье. Бриджи и колет актрисы были алого цвета. В тон им были и сапожки. Он никогда раньше не видел женщину, переодетую в мужское платье, но надо признаться, что эта одежда удивительно шла ей. Правда, некоторые выпуклости и изгибы фигуры при пристальном рассмотрении выдавали ее пол, но как он мог так ошибиться и принять Пламенную за юношу, хоть ее лицо и скрывала маска?
      С восторгом Гаррет следил, как она ловко отбивает атаки многоопытного учителя и сама бросается в наступление. «Черт побери, она здорово фехтует!» – подумал он.
      Сталь снова скрестилась со сталью. Вращая рапирой, девушка неумолимо наступала на партнера по поединку. Все его попытки сдержать ее бешеный штурм оказались неудачными. В конце концов, он был прижат спиной к стене.
      – Достаточно, достаточно, мадемуазель! – Он раскинул руки в стороны, признавая свое поражение. – Вы не нуждаетесь больше в моих уроках. Но если вы когда-нибудь решите бросить сцену, я найду применение вашим талантам у себя в фехтовальной школе.
      Сабина подняла рапиру вверх, салютуя учителю, потом со смехом сорвала с себя маску и тряхнула головой. Сверкающие золотом волосы рассыпались по плечам.
      – Вы, маэстро, позволяете мне побеждать вас только из снисхождения, – с упреком сказала Сабина.
      – Это не так. Когда вы начинали учиться у меня, я вас предупреждал, что не щажу никого. Ваш пол я не принимаю в расчет. Вы одолели меня на прошлой неделе, а сегодня показали себя истинным мастером.
      Гаррет, аплодируя, медленно спустился по крутой лесенке с галереи и направился к Пламенной.
      – Это было великолепное зрелище, мадемуазель, – от души похвалил он.
      Она нахмурилась.
      – Я не ожидала, что за мной будут наблюдать, месье герцог.
      – Кажется, вам подвластны все искусства. Даже искусство фехтования.
      Гаррет возбужденным, горящим взором окинул ее фигуру, всю – с ног до головы. Маэстро вежливо попрощался и вышел из зала, но ни Гаррет, ни Сабина не обратили внимания на его уход.
      Гаррет не успел отшатнуться, как внезапно блеснуло в воздухе стальное лезвие и отсекло золотую пуговицу с его камзола, не попортив ткань.
      С каменным выражением Сабина подцепила кончиком рапиры пуговицу с пола и протянула Гаррету.
      – Не хотите ли попробовать свои силы в поединке? – с вызовом спросила она.
      – Прошу вас, оставьте себе эту пуговицу на память! – сказал он со всей серьезностью. – Когда мы с вами встретимся один на один, мадемуазель, это будет поединок совсем иного рода.
      Пламенная взяла темный плащ, брошенный на спинку стула, и накинула себе на плечи. Ее тонкая фигура скрылась в широких складках плаща, ниспадающего до самых пят. Она пригладила волосы, надела кожаные перчатки и только тогда спросила:
      – Как вы отыскали меня, месье?
      – У меня есть свои источники информации, – сказал он, обезоруживающе улыбнувшись.
      – Нетрудно догадаться, кто этот источник. – Она шутливо поклонилась ему. – Я передам Изабель привет от вас. А теперь прощайте, месье!
      Гаррет задержал Пламенную, опустив тяжелую руку ей на плечо и повернув лицом к себе.
      – Раз уж мне стоило таких хлопот найти вас, может, вы вознаградите меня и поужинаете со мной сегодня вечером?
      – У меня спектакль.
      – А после спектакля?
      Его глаза были устремлены на нее, и у Сабины возникло ощущение, что она погружается в бездонную пучину.
      – Думаю, что ничего не получится, – покачала она головой.
      – Когда же мы вновь увидимся?
      – Завтра, – заявила она, повергнув его в изумление решительностью тона. – У меня появилась возможность приобрести пару лошадей, которые мне давно приглянулись. Стивен знает толк в лошадях, и я хочу услышать его мнение. А так как вы его гость и хороший приятель, то можете составить нам компанию, если захотите.
      – А Стивен об этом знает?
      – Я послала ему записку.
      – Вы держите Стивена на голодном пайке, как, впрочем, и других своих кавалеров, готовых целовать землю, по которой вы ступаете, – сказал Гаррет с нарастающим раздражением.
      Сабина никак не прореагировала на проявленную им бестактность. Ее тон был по-прежнему спокойным.
      – Стивен знает, на что он может рассчитывать, и держит себя в дозволенных ему рамках приличия. Чем выгодно отличается от вас, сударь. Я не забавляюсь им и не играю на его сочувствии, как вы, вероятно, подумали. Я просто соблюдаю условия заключенного между нами договора. Прощайте, герцог!
      Она быстро удалилась. Плащ развевался при каждом ее шаге.
      Гаррет сам не понимал, какой демон заставил его вновь оскорбить Пламенную. Почему его так тянет провоцировать ее на ссору с ним? Он злился на самого себя. Он выставлял себя полнейшим дураком при каждой встрече с актрисой. Так было в первый раз, так случилось и сегодня.
      Он пришел к неутешительному выводу, что ему надо как можно скорее возвращаться в Англию и выбросить из головы всякую мысль о мадемуазель Пламенной.
      Сабина из окошка кабинета месье Дюмона смотрела, как Гаррет вскочил на коня и ускакал прочь. Ей становилось все труднее изображать безразличие к нему. Неужели она вновь даст себя обмануть и забудет содеянное им зло? Это было бы крушением ее как личности, гордой и независимой, и нанесло бы вред Ричарду.
      Сабина услышала, что ее дворецкий разговаривает с каким-то мужчиной. Решив, что это Стивен, она стала спускаться в холл, но задержалась на лестнице, увидев Гаррета.
      – Итак, – собралась она с духом и спокойно приветствовала его. – Вы решились все-таки сопровождать нас? А где Стивен? Он ожидает нас в карете?
      – Стивен не будет сопровождать вас сегодня. Сабина бросила на него подозрительный взгляд.
      – Разве он не получил мою записку?
      – Когда я вернулся домой, записка лежала в холле на столике для почты.
      – Так почему он не приехал с вами? – допытывалась она.
      Гаррет взял ее за руку и повел к выходу, не давая ей времени выразить свой протест. Но возле кареты Сабина высвободила руку из его цепких пальцев и потребовала от него ответа:
      – Я хочу знать причину, по которой Стивен отсутствует.
      Гаррет легко приподнял ее за талию и усадил в экипаж.
      – Что-то становится пасмурно. Как бы дождь не испортил нам прогулку.
      – Вы не ответили на мой вопрос.
      – Причина его отсутствия легко объяснима. – Он уселся рядом с ней на подушки. – Я спрятал от него вашу записку.
      Сабина не могла даже вообразить, чтобы джентльмен позволил себе подобную наглость.
      – Ваше поведение возмутительно! – воскликнула она.
      – Согласен, но я не мог упустить возможность хоть недолго побыть с вами наедине.
      – Это… это насилие… – Сабину переполняло возмущение.
      – Я придерживаюсь другого мнения. Приглашали вы меня или нет побыть сегодня в вашем обществе? – Гаррет говорил совершенно спокойно.
      – Я… да, но…
      – Вот я и принял ваше приглашение, – заключил он.
      – Месье, вы переходите всякие границы…
      – Что же поделать? Такой я человек. Предупреждаю, мадемуазель Пламенная, если я чего-то очень сильно захочу, то добиваюсь своей цели любыми средствами.
      – От меня вы ничего не добьетесь, кроме презрения. Люди, подобные вам, готовые идти к цели по трупам, – мне ненавистны!
      Ее яростный взрыв поверг Гаррета в смущение. Он даже в растерянности заморгал глазами.
      – Если вы такого мнения обо мне, то я приложу все усилия, чтобы обелить себя в ваших глазах. Но дайте мне шанс. Скажите кучеру, куда ехать, а то лошади уже застоялись.
      Сабина была не в состоянии продолжать оскорбительную перебранку и терпеть холодную непробиваемую наглость этого человека. Она предпочла на этот раз отступить и отдала приказание кучеру. Карета тронулась с места. Сабина упорно избегала устремленного на нее взгляда Гаррета и молча смотрела на дорогу.
      Кучер был весь поглощен хитроумными маневрами во избежание столкновения с экипажами, заполнявшими неширокую улицу.
      Сабина первой нарушила тягостное молчание:
      – Расскажите мне о себе, ваша светлость, чтобы я знала вас получше, и не только с плохой стороны.
      – Разговор обо мне – это скучная тема. Я бы предпочел выслушать ваш рассказ о себе.
      Она пожала плечами.
      – Моя жизнь весьма однообразна. Поведайте мне, какую роль сыграли женщины в вашей жизни.
      – А что, если я скажу, что в моей жизни была только одна-единственная женщина?
      – Что ж, мне жаль вас, так как я не эта единственная счастливица.
      Гаррет кивнул в сторону кучера.
      – Давайте побеседуем об этом попозже, когда будем одни. Я, в отличие от вас, стесняюсь выступать перед аудиторией.
      – Я не уверена, что соглашусь остаться наедине с вами. – Она взглянула на него, чуть прищурившись. – Может ли женщина доверять вам, месье?
      Гаррет нашел ее притворную наивность очаровательной и рассмеялся.
      – Я, пожалуй, единственный мужчина на свете, которому женщина может довериться, – отшутился он.
      К удивлению Сабины, Гаррет резко сменил тему беседы и начал расспрашивать ее о Париже и его достопримечательностях.
      Поездка была короткой. Вскоре они прибыли в поместье Турне. Хозяин поместья был мужчиной небольшого росточка, зато необычайно широк в плечах. Визит Пламенной льстил его тщеславию, и он рассыпался в любезностях.
      – Могу я предложить вам напитки?
      – Спасибо, нет, месье, – сказала Сабина. – Мое время ограничено. Я бы хотела поскорее взглянуть на лошадей.
      Он покорно кивнул и повел гостей к конюшням.
      Гаррет быстро убедился, что лошади действительно замечательные. Он с удовольствием гладил ладонью их шелковистую шерсть.
      – Значит, я не сделаю ошибки, если приобрету их? – спросила Сабина.
      Гаррет тщательно обследовал зубы лошадей, потом обошел их кругом, поочередно поднимая и осматривая каждое копыто.
      – Они в прекрасном состоянии. Это, без сомнения, арабская порода. Они очень резвы.
      – У вас наметанный глаз. – Месье Турне был доволен. – Я расстаюсь с ними только ради мадемуазель Пламенной.
      – Какова их цена, месье? – поинтересовалась Сабина.
      – Это будет мой подарок вам. – Француз низко поклонился актрисе.
      – Нет, месье. Я не приму такой подарок. Назначьте цену.
      – Назначьте цену сами. Ту, которая покажется вам справедливой.
      Сабина обратилась к Гаррету по-английски:
      – Помогите мне. Я не хочу, чтобы месье продешевил. Как бы вы оценили их?
      – Почему бы вам не взять лошадей в дар и не осчастливить его? – поинтересовался Гаррет.
      – Я не принимаю подарков от мужчин, зато и не расточаю своих милостей, – высокомерно ответила Сабина.
      – По сотне франков за каждую будет вполне щедрой платой. – Гаррет улыбнулся. – А не хотите ли вы перепродать их мне?
      Она не восприняла его юмор и сухо пожала плечами. Француз ждал, какое она примет решение.
      – Месье, я оставлю мой вексель на двести франков. Буду очень вам благодарна, если вы доставите лошадей в мою конюшню уже на этой неделе.
      – Я счастлив услужить вам, – снова поклонился француз.
      Они с Гарретом вернулись в карету.
      – Бедняга, вы нанесли ему жестокий удар, отвергнув его щедрое предложение.
      Небо расчистилось. Сабина надвинула поглубже на лоб шляпу, прикрывая лицо от солнечных лучей.
      – Со всеми любителями театра происходит одно и то же. Между прочим, он женат. С его стороны было бы благороднее обрадовать жену каким-нибудь подарком.
      – Вы отвергаете ухаживания женатых мужчин? – Гаррет кинул на нее пронзительный взгляд.
      – Я вообще не желаю, чтобы кто-то предъявлял на меня права.
      Странное выражение вдруг появилось в его глазах. Он о чем-то надолго задумался, потом заговорил:
      – На какой-то момент вы напомнили мне кого-то, но я не могу вспомнить, кого именно. Как будто в памяти возник чей-то образ, но видение тут же растаяло.
 
      Он тряхнул головой, словно пытаясь отогнать обступившие его призраки. Сабина опустила взгляд, боясь, что он все-таки узнает ее.
      – Вот мы почти и дома, – сказала она, стараясь выглядеть беззаботной.
      – Я увижу вас вечером?
      – Если вам этого хочется, – пожала она плечами и тотчас вздрогнула, словно обожженная жаром, который излучали его глаза. – Вы можете поужинать у меня дома после окончания спектакля.
      Его губы искривились в усмешке.
      – Вы будете чувствовать себя более спокойно, приглашая меня к себе в дом?
      – А почему вас что-то тревожит, ваша светлость? Разве в моем доме вам будет угрожать опасность?

      Гаррет ожидал Пламенную возле своей кареты у здания театра. Она вышла из подъезда, одетая в белый бархатный плащ с расшитыми золотыми нитями широкими рукавами. Подол ее одеяния был обрамлен цепочкой крохотных золотых розочек.
      Его раздражало то, что она немедленно оказалась в окружении толпы обожателей. Она каждому улыбнулась и каждому сказала что-то приятное. Гаррет потерял всякое терпение, дожидаясь, пока она избавится от них и скользнет, опершись на его руку, в глубь кареты.
      Карета уже отъехала от театра на порядочное расстояние, а поклонники все выкрикивали хором ее имя.
      Сабине были понятны чувства, которые испытывал Гаррет. Он сидел так близко от нее, что его дыхание шевелило пряди ее волос. Какая-то истома охватила ее. Ей захотелось положить голову ему на плечо и позволить обнять себя.
      Она была рада, что внутри кареты царил мрак и Гаррет не мог видеть, как нервно дрожат ее пальцы. Она сунула руки в белую бархатную муфту, словно ей стало внезапно холодно.
      – Ваши соотечественники вознесли вас чуть ли не до небес, – эти слова в устах Гаррета никак не прозвучали комплиментом. – Слухи о вашем таланте докатились уже до Англии. Даже я, далекий от театра человек, весьма наслышан о вас. Правда, признаюсь, основным источником этих слухов является Стивен. До того как мы познакомились, я относился ко всем этим похвалам весьма скептически. Я не верил, что на свете есть такое совершенное существо, каким он описал вас.
      – А теперь?
      – Теперь я с ним согласен, – с легкой иронией произнес Гаррет. – Как вы себя чувствуете в роли обожаемой и несравненной?
      – Меня мало трогают все эти неумеренные восторги. Главная моя забота, чтобы представление прошло хорошо, и зрители остались довольны.
      – Ваш друг Жак де Баллярд тоже известен в Англии. Он популярен, и о нем много говорят. Вы упомянули при нашей первой встрече, что его труппа приглашена дать представление в честь принцессы Генриетты. Вы тоже приедете в Лондон?
      Сабина придала своему лицу кокетливое выражение и провела по его щеке белоснежной муфтой.
      – Не знаю. Я еще не решила.
      Он снял с ее рук муфту и сжал тонкие пальчики в своих сильных руках.
      – Я бы хотел показать вам Англию.
      – За меня все решает Жак. Если он прикажет, я поеду.
      – Почему вы все-таки согласились отужинать со мной сегодня?
      Она одарила его самой завлекательной улыбкой из своего арсенала.
      – У меня изменилось настроение. Может быть, подействовал ваш необычайный шарм.
      Гаррет легонько взял ее за подбородок и повернул лицо к себе.
      – Вы смеетесь надо мной? – Он пытался во мраке экипажа рассмотреть выражение ее лица.
      Сабина изобразила величайшее изумление:
      – Я? Ни в коем случае. Как может посметь слабая женщина смеяться над таким могущественным титулованным господином?
      Гаррет не мог отвести от нее глаз. Эта женщина все сильнее завораживала его.
      – Я уверен, что вы ведете со мной какую-то игру. Только я не понимаю зачем.
      Сабина ответила ему, используя текст одной из пьес, сочиненных Жаком:
      «Господин герцог. Известно, что вы разбили сердца множества женщин и потом расстались с ними без малейших укоров совести. Молю вас, не поступайте со мной так же жестоко…»
      Гаррет не был обманут или удивлен спектаклем, который она разыграла перед ним.
      – Не повторяйте в моем присутствии заученные вами роли. Я не из тех простаков, которые посещают театр каждый вечер и, затаив дыхание, слушают вас и верят каждому произнесенному со сцены слову. Им достаточно счастья только лицезреть вас издали, а мне этого мало.
      Она тут же изобразила полнейшую невинность. Хотя Сабина знала, что герцог бывает на всех ее спектаклях с тех пор, как они познакомились, она все же не удержалась от наивного вопроса:
      – Скажите, месье, сколько раз вы бывали в театре?
      Внезапно он расхохотался. Сабина хитро завлекла Гаррета в ловушку, используя его же собственные неосторожные высказывания. Впрочем, какое это имеет значение, раз все равно победа будет за ним?
      – Какой бы спектакль вы ни задумали сыграть, сегодня вы играете только для меня. Я буду любоваться вами в одиночестве, не деля ни с кем это удовольствие, – самодовольно сказал он.
      Сабина отвернулась и занялась рассматриванием шелковой обивки кареты.
      – Я не хочу, чтобы мною любовались.
      – Что же вы хотите, Пламенная?
      В его глухом голосе ощущалась с трудом сдерживаемая страсть. В нем она чувствовала силу, способную соблазнить ее. Она решила, что будет безопаснее, если ее спутник начнет говорить о себе.
      – Разве не правда, герцог, что вы погубили дюжины бедных невинных созданий?
      – Кто это вам сказал? – возмутился Гаррет. – Надеюсь, не Стивен Мередит?
      – Расстояние между Лондоном и Парижем не так велико, как может показаться. Мне рассказывали о вас, о том, что ваше сердце принадлежит одной прекрасной леди из высшего общества. Как бы она отнеслась к известию, что сегодня вы ужинаете со мной наедине?
      На какой-то момент Гаррет растерялся, не очень понимая, кого она имеет в виду. Неужели Евгению Мередит? Никакие другие особы женского пола из высшего света не приходили ему на ум.
      – Кого бы вы ни имели в виду, ваши сведения устарели. Сегодня я мечтаю говорить только о вас, о том, как вы очаровательны.
      Сабина поняла, что задела больной нерв, но сделала вид, что не заметила смущения герцога. Теперь ее, казалось, больше занимал бриллиантовый браслет на собственном запястье.
      – Я не падка на лесть. Особенно, если она исходит из уст высокорожденных особ. Люди вашего положения готовы на любую ложь, когда они охвачены страстью. Разве не так?
      Гаррет посмотрел на ее браслет.
      – А разве эту драгоценную безделицу не подарил вам какой-либо высокорожденный поклонник? Вряд ли такой подарок мог позволить себе простой крестьянин.
      – Я уже говорила вам, что не принимаю ценных подарков от мужчин. Если я отступлю от этих правил, джентльмен может подумать, что имеет на меня какие-то права. А я принадлежу исключительно самой себе.
      – А отец Ричарда дарил вам что-нибудь? – спросил Гаррет, вдруг почувствовавший ревность к незнакомому мужчине.
      – Конечно. Но это совсем другое дело – он имел на это право.
      Гаррет окончательно решил сорвать покровы с сердечных тайн Пламенной.
      – Чем же может джентльмен заслужить почетное право дарить вам подарки?
      – Он должен прежде всего завоевать мое сердце. – Она устремила на него прямой взгляд и добавила: – Но я не думаю, что это когда-нибудь произойдет.
      – Вы лишаете меня всякой надежды… – притворно вздохнул Гаррет.
      – Зато я с вами откровенна… Цените хотя бы это, герцог.
      Сабина вновь настойчиво вернулась к прежней теме разговора.
      – Я уверена, что многие женщины были влюблены в вас.
      Гаррет вздохнул. Его раздражали эти крутые повороты в их беседе.
      – Не так уж их было много.
      Она набралась мужества и спросила:
      – Ходили слухи, что вы были женаты на молодой девушке из знатной семьи. И что она погибла при загадочных обстоятельствах. Это правда?
      Сабина ощутила, как он весь напрягся. Продолжительное молчание внутри кареты нарушалось только мерным цокотом лошадиных копыт по булыжной мостовой.
      – Тот, кто вам рассказал это, мадемуазель, был не совсем точен. Я лично не согласен с версией, что моя жена погибла.
      Его признание поразило Сабину. Значит, он все еще верит, что она жива. Что ж, Сабина не должна ударяться в панику и выказывать слабость. Наоборот, ей надо быть вдвойне осторожной.
      – Если вы женаты, месье, вам не следовало бы приглашать меня на интимный ужин. Это с вашей стороны непорядочно, – холодно произнесла она.
      В неожиданном порыве Гаррет схватил ее за плечи, прижал к себе и прошептал горячими от возбуждения губами:
      – Какое это имеет значение?
      Потом он коснулся губами ее щеки.
      – Что может иметь значение кроме того, что мы сейчас вместе? Для меня не существует никакой другой женщины, кроме вас. Слышите, мадемуазель? Я удовлетворил ваше любопытство?
      Сабина в раздумье прикрыла веки. Ей все труднее удавалась роль беспечной кокетки.
      – В данный момент уже вы, герцог, забавляетесь со мной, как с игрушкой. Неужели я вам поверю, что мужчина способен испытывать такое сильное чувство к женщине, с которой познакомился лишь недавно?
      Ему хотелось сжать ее в объятиях и убедить в искренности своей страсти. Каким же волшебством обладала она, что поминутно заставляла его терять голову.
      – Вы очень хорошо сознаете, что творите со мной! Я уверен, что это вы забавляетесь мною, словно вам в руки попала новая игрушка. Не надо изображать передо мной невинность. Вы догадываетесь о моих чувствах к вам, потому что сами испытываете те же чувства.
      Сабина рассмеялась нарочито громко и развязно.
      – Вы переоцениваете свою привлекательность для женщин, ваша светлость. Вы вызываете во мне только одно чувство – удивление – своими плохими манерами.
      Теперь его руки сжимали ее так, что она едва могла дышать.
      – А сейчас я тоже вас удивляю? Почему же оборвался ваш издевательский смех? Куда делась ваша веселость? – вопросы следовали один за другим.
      Сердце Сабины бешено забилось. Воздух с трудом проникал в легкие.
      – Отпустите меня! – произнесла она, пряча от него охвативший ее ужас.
      К ее изумлению, Гаррет сразу же подчинился.
      – Если вы не желаете позволить мне любить вас, то скажите об этом сразу. Я не могу находиться с вами рядом и не касаться вашего тела.
      – Вы зашли слишком уж далеко. Вы просили составить мне компанию за ужином, и я согласилась. Но только на это, ни на что другое.
      Гаррет шумно вздохнул и откинулся на сиденье.
      – Вы, разумеется, правы. Простите меня, – сдавленным голосом произнес он.
      Сабина едва удержалась, чтобы не разрыдаться.
      – Вы так обращаетесь со всеми вашими женщинами?
      – Кого вы подразумеваете, говоря о «моих» женщинах? Я же говорил вам, что в моей жизни нет места женщинам.
      – А ваша жена… а ваша любовница? Отрицайте, сколько хотите, но я никогда не поверю, что мужчина с вашим характером и внешностью избегал бы женского общества.
      Душевная рана, нанесенная Сабине в прошлом, вновь открылась. Горе обрушилось на нее внезапно, и забытая боль вернулась. Как будто все это случилось только вчера. Как ясно она помнила тот подслушанный в день свадьбы разговор, когда узнала, что ее супруг влюблен в леди Мередит.
      Огонь, вспыхнувший в глазах Сабины, еще сильнее заставил Гаррета желать ее. Но это было не пламя страсти, а холодный огонь презрения. Единственная женщина, за долгие годы заставившая трепетать его сердце, презирает и даже ненавидит его. Он не понимал за что. Она явно отвергала его, она боялась его прикосновений. Ее отвращение к нему не было притворным – он был в этом уверен.
      Сабина овладела собой, вновь спрятала глубоко горькие воспоминания. Ей надо было довести начатое дело до конца. Как бы ни страдал Гаррет от неразделенной страсти, он заслужил это.
      Как бы успокаиваясь, Сабина накрыла его руку своей маленькой рукой.
      – Поверьте, вы единственный мужчина, с кем я согласилась провести вечер наедине. Я сама не знаю, что заставило меня поддаться на ваши уговоры.
      Гаррет по-прежнему был мрачен.
      – Расскажите мне об отце Ричарда.
      Сабина торжествовала. Он мучился от мысли, что она не сестра, а мать Ричарда, и ревновал ее. Она разрешит ему задавать самые смелые вопросы, будет разжигать его любопытство правдивыми ответами – и в конце концов приведет его к неверному заключению.
      – Я… любила отца Ричарда. И до сих пор люблю и храню память о нем. Я была совсем юной, когда он умер, и мне одной пришлось воспитывать мальчика. Конечно, Изабель, Мари, Жак помогали мне. Мы все как одна семья. Без них мы бы не смогли выжить.
      – Разве отец Ричарда не обеспечил вас? – нахмурился Гаррет.
      – Он умер так внезапно… Мне сказали, что последняя его мысль была о нас…
      Гаррет сам не понимал, почему такая жгучая ревность к неизвестному и давно умершему мужчине гложет его.
      – И с тех пор вы никого не любили?
      – Так, как отца Ричарда, никого. Но он мертв, а я жива.
      – Как я могу соперничать с призраком? – с досадой произнес Гаррет.
      – Никак! – ненависть клокотала в душе Сабины. – Призрак отца Ричарда всегда будет стоять между вами и мной!
      – Трудно поверить, что такая красивая и молодая женщина живет только прошлым, хотя именно так о вас и говорят.
      Сабина закусила дрожащие губы.
      – Я благодарна вам, что вы находите меня красивой. Но о моей жизни вы не знаете ничего.
      – Рады вы будете это узнать или нет, но я уже вошел в вашу жизнь, мадемуазель Пламенная.
      Гаррет взглянул на нее с внезапным подозрением и после паузы задумчиво произнес:
      – Вам что-то нужно от меня, но я не знаю что.
      В этот момент карета остановилась, и Сабина, выглянув в окно, увидела ярко освещенный особняк. Разговор с Гарретом был настолько напряженным, что она не обратила внимания, что они выехали за пределы города.
      – Что это за место, месье герцог? Это не мой дом! – Она не смогла скрыть испуга в собственном голосе.
      – Это дом Стивена, – объяснил Гаррет.
      – Зачем вы привезли меня сюда? И где Стивен?
      – Я хочу, чтобы никто не присутствовал при нашем свидании. А Стивен ночует сегодня в Париже.
      Прежде чем Сабина успела выразить протест, дверца кареты распахнулась, кучер опустил ступеньку и предложил руку, чтобы помочь ей сойти.
      В молчании они с Гарретом проследовали в дом. Все ее планы нарушались. Она рассчитывала остаться с Гарретом наедине, но у себя в доме, в спокойной, безопасной обстановке.
      – Не смущайтесь! – шепнул он ей на ухо, чтобы не слышал дворецкий. – Мы будем совершенно одни, за исключением слуг. А они обслужат нас и удалятся.
      – Я не смущена, а возмущена! – резко сказала Сабина. – Я не люблю, когда меня обманывают.
      – Я вас не обманывал. Если бы вы поинтересовались, куда мы едем, я бы сказал вам.
      – Ваши доводы весьма сомнительны. Я не уверена, что вы бы дали мне право выбора – принять ваше предложение или отказаться, – Сабина не скрывала своего возмущения.
      – Если вы считаете, что я совершил ошибку, то скажите, и я немедленно отвезу вас обратно в Париж, – пожал плечами Гаррет.
      – Я вам не давала повода так бесцеремонно проделывать со мной подобные трюки. Каково же ваше мнение обо мне! – Сабина никак не могла успокоиться.
      Она произносила гневные слова, а он, не отрываясь, смотрел, как шевелятся ее нежные губы. Смысл ее речи мало трогал его.
      – Простите меня. Вы правы, я слишком многое себе позволяю, – покорно согласился он.
      – Я не желаю ссориться с вами и останусь, если уж приехала. Но сразу же после ужина вы должны доставить меня домой.
      Сабина ожидала, что на его лице появится выражение торжества, но Гаррет лишь молча кивнул. Если б она не знала его характер, то подумала бы, что он чувствует себя не совсем уверенно.
      – Вероятно, стол уже накрыт. – Он подал ей руку.
      Она коснулась кончиками пальцев его рукава.
      – Я питаю надежду, что моя репутация не будет безнадежно испорчена прямо с завтрашнего утра, – с иронией сказала Сабина.
      Чем больше общался с ней Гаррет, тем сильнее был заинтригован. Актриса, в конце концов, это же совсем не то, что знатная благовоспитанная леди. И почему-то он все-таки верил в ее невинность? Может быть, она ловко разыгрывала его? Он не мог отказать ей в актерском даровании и мастерстве. Она умело представлялась той, какой ей хотелось казаться.
      Вместо того чтобы вести ее в обеденный зал, Гаррет поднялся с Сабиной на второй этаж в небольшой салон, где у открытого окно с видом на Сену был сервирован стол.
      Сабина увидела снующие по реке огоньки и догадалась, что это фонари на рыбачьих лодках.
      – Я никогда не бывала здесь. Какая красота! Многих ли женщин вы приводили сюда, месье?
      Она рассчитывала, что Гаррет отделается шуткой, но он, прежде чем ответить, с серьезным видом усадил ее за стол прямо перед собой.
      – Вы единственная, кого я осмелился пригласить сюда. Как вам известно, я не хозяин этого дома.
      Напоминание о Стивене словно обожгло Сабину. Знал ли он о планах Гаррета на сегодняшний вечер? Неужели старые друзья сговорились?
      – Надеюсь, что Стивен не является вашим сообщником? – не удержалась она от вопроса.
      – Конечно, нет, – прозвучал твердый ответ. Гаррет размышлял – сколько же времени Пламенная будет дурачить его и Стивена, строя из себя недотрогу? Он потянулся через стол и опять коснулся ее руки. Сабину волновали эти прикосновения. Она испугалась, что не сможет сыграть свою роль до конца, и поднялась из-за стола.
      – Я должна покинуть вас, – нерешительно сказала она.
      – Пожалуйста, останьтесь. Я дал вам слово, что ничего плохого с вами не случится.
      Она в нерешительности опустилась обратно на стул. Гаррет не отрывал от нее взгляда, как бы изучая черты ее лица.
      – Сегодня я предлагаю вам сыграть в одну игру, – сказал он наконец.
      – Сначала объясните мне, в чем заключаются ее правила, – твердо сказала она.
      – Они просты. Мы должны говорить друг другу только правду. Вам хватит смелости согласиться с такими условиями игры?
      – Я согласна быть абсолютно искренней с вами, но я добавлю в игру и свои правила. Если вопрос будет слишком интимным и если кто-то из нас не захочет отвечать на вопрос, то имеет право промолчать. Согласны?
      Вошел слуга, поставил на стол блюда, накрытые серебряными крышками, и с поклоном удалился.
      Гаррет налил вино в бокал Сабины. После длительной паузы он произнес:
      – Я согласен на ваши условия.
      Она поднесла бокал к губам и отпила глоток.
      – Начинайте первый, господин герцог, – предложила Сабина.
      – Разве вам трудно называть меня просто Гаррет?
      – Хорошо, пусть будет Гаррет, – улыбнулась она. – Каков ваш первый вопрос?
      – А как мне называть вас?
      Сабина подняла бокал, и они чокнулись.
      – У меня есть одно имя – Пламенная.
      – А как называют вас друзья?
      – У меня мало друзей.
      – Вы очень умело уклоняетесь от истины. Например, как зовет вас месье де Баллярд?
      – Я воздерживаюсь от ответа.
      – Это уже ответ, – заметил Гаррет. – Ваш отказ означает, что де Баллярд знает ваше истинное имя. Не правда ли?
      – Правда, – согласилась она. – Теперь моя очередь.
      – Я готов.
      – Вы сказали, что были женаты?
      – Да.
      – И до сих пор считает себя связанным узами брака?
      Гаррет помедлил в поисках ответа, желая, чтобы она правильно поняла его.
      – По мнению многих, моя жена скончалась, но я в этом не уверен. Она была еще ребенком в день нашей свадьбы. Фактически я не успел стать ее супругом.
      Для следующего вопроса ей потребовалось собрать все свое мужество.
      – Как так могло случиться? Неужели она была так уродлива, что вам был даже противен ее вид?
      – Я старался восстановить в памяти ее черты, но вспоминаются лишь ее глаза цвета темного янтаря. Совсем как у вас. Она была очаровательной девочкой.
      Сабина, опустив голову, глухо попросила:
      – Расскажите мне подробнее о ней.
      Игра шла совсем не в том русле, какое задумал Гаррет, но он не отказывался отвечать.
      – Я так давно не рассказывал о ней никому, потому что все считают ее мертвой и стараются убедить в этом меня. Звали ее Сабиной, и она была маленькой испуганной девочкой, которую заставили выйти замуж за человека, которого она совсем не знала. Мне было так жаль ее.
      Свечи оплывали, и их пламя тускнело, но ни Гаррет, ни Сабина этого не замечали.
      Сабина отбросила со лба упавшую прядь, и этот жест Гаррет не обошел вниманием. Он заставил его задуматься.
      – Что произошло с вашей юной супругой?
      – Все давно ушло… со всем покончено, – вдруг прошептал он с горечью.
      – Это не ответ.
      – У меня нет ответа на этот вопрос, – Гаррет постарался взять себя в руки. – Я искал ее несколько месяцев, но она пропала бесследно. Нашлись «доброжелатели», которые подали петицию королю с просьбой разрешить мне жениться вновь, чтобы заиметь наследника. Но я не соглашусь на новый брак, пока не узнаю, что с ней случилось.
      – Ваша будущая жена будет не очень счастлива, ревнуя вас к призраку.
      – Хватит, Пламенная! Моя очередь задавать вопросы. Скажите, вы когда-нибудь любили?
      – Да, конечно, – с готовностью кивнула Сабина.
      – Отца Ричарда?
      – Я очень любила его.
      – И никого более? – Гаррет вперил в нее пронзительный взгляд.
      – Однажды я вообразила себе, что безумно влюблена в одного молодого человека, но, подобно вам, который не помнит лица своей жены, я тоже забыла, как он выглядит.
      – Как его имя?
      Он потянулся к ней, но Сабина отвела его руку. В ее жизни был день, когда она была влюблена в него, день его краткого визита в поместье Вудбриджей. Этот день она очень хотела бы вычеркнуть из памяти, но никак не могла.
      – Меня так воспитали, что я не считаю удобным обсуждать прошлые любовные увлечения с другим мужчиной. К тому же это было так давно, – уклончиво ответила она.
      – А вы были замужем? – в лоб спросил Гаррет.
      Мгновение Сабина колебалась, ища подходящий ответ.
      – Все знают, что у Пламенной нет мужа.
      – Значит, Ричард родился вне брака? – на его лице появилась усмешка превосходства, а ей захотелось рассмеяться от всей души. Ситуация действительно была забавной. Гаррет не догадывался, что сидит за одним столом с собственной, горько оплакиваемой женой. Она могла дурачить его и манипулировать им, сколько хотела.
      – Отец Ричарда уже был женат, когда я впервые увидела его.
      – Вы тогда, наверное, были очень молоды?
      Она нашла возможным сказать ему правду, обратив ее в шутку:
      – Возраст не помеха любви.
      Гаррет сердито сжал губы. Стало очевидно, что игра больше не доставляет ему удовольствия.
      – Если я опять неправильно себя повел, то прошу прощения, но я должен знать – испытываете ли вы ко мне хоть сколько-нибудь теплое чувство?
      – Я совсем не знаю вас.
      Сабине не нравился путь, на который он хотел подтолкнуть их оказавшуюся слишком серьезной игру. Он заставлял ее разбираться в собственной душе, а она не была к этому готова.
      – Как я могу ответить на вопрос, на который я не знаю ответа?
      Она встала из-за стола, подошла к двери, собираясь уходить, но Гаррет задержал ее. Он опустил руки ей на плечи и повернул лицом к себе, почти прижав ее к стене. Сабине некуда было деться, Гаррет оказался слишком силен и массивен. От волнения у нее в горле пересохло. Ей хотелось исчезнуть сию же секунду из этого чужого дома и в то же время страстно хотелось, чтобы его губы коснулись ее губ.

      Когда Гаррет поцеловал Сабину, его грубая настойчивость вдруг сменилась удивительной нежностью. Ласковое тепло разлилось по ее телу, начиная от губ, к которым прижались губы мужчины.
      Он гладил ее волосы, объятия его не становились слабее. Сабина чувствовала, как напряжены его мускулы, и волнение Гаррета передавалось ей. Она как бы тянулась ему навстречу. Ее рот раскрылся, требуя более глубокого, более проникающего поцелуя.
      Гаррет на мгновение чуть приподнял голову и прочел в ее глазах готовность сдаться. Смущенная тем, что выдала свои чувства, Сабина спрятала лицо у него на груди. Она услышала, как гулко колотится его сердце, – он был так же возбужден поцелуем, как и она.
      Гаррет снова наклонил голову, и их губы опять слились. Ей все труднее становилось удержать в сознании мысль, что он опасный человек. Наоборот, она была почти счастлива оказаться в объятиях обретенного ею, наконец, супруга и желала, чтобы эти объятия и поцелуи длились как можно дольше.
      Но в его ласках наступила пауза. Гаррет слегка отстранил ее от себя, улыбнулся, увидев, как разрумянились ее щеки, и произнес:
      – Если б я не знал, что вы превосходная актриса, то наверняка бы решил, что передо мной действительно невинная девушка, какой вы притворяетесь.
      Сабина молча позволила ему увести ее вновь в глубину слабо освещенной комнаты, где свечи в серебряных подсвечниках уже почти совсем догорели. Зато пейзаж за окном проявился в полной своей красоте, а луна залила своим волшебным загадочным светом все темные уголки.
      Она шагнула к окну, чтобы ощутить ночную свежесть и привести в порядок закрученные в бешеном хороводе мысли.
      Гаррет встал за ее спиной, снова обнял и начал гладить ее плечи и руки.
      – Я должна уйти, – сказала Сабина, но интонация ее голоса противоречила произнесенным ею словам.
      Гаррет поднял руку и пропустил меж пальцев ее шелковистые локоны.
      – Разве вам хочется этого?
      – Нет… да… Я растерялась… Я сама не знаю, что говорю.
      Он снова привлек ее к себе.
      – Что вы творите со мной?! – В его тоне слышалось искреннее страдание.
      Гаррет желал ее страстно, и ее женское сердце подсказало ей, что осталось совсем чуть-чуть, и Гаррет Блексорн будет влюблен в нее без памяти.
      – Вы хотите завладеть моей душой, обольстительница с огненными волосами! – Он приник губами к ее изогнутой грациозной шее. – Но мне уже поздно сопротивляться. Вы уже завладели мною целиком…
      «Вряд ли это действительно так, – подумала Сабина. – Простое желание обладать моим телом заставляет его произносить подобные возвышенные фразы». Сабина попыталась разорвать кольцо обнимающих ее мужских рук, но Гаррет опять повернул ее лицом к себе, и его поцелуи лишили Сабину воли к сопротивлению. Гаррет обольщал ее настойчиво – и успешно и пылкими речами, и прикосновением сильных рук, и самой близостью разгоряченного тела.
      Сабина играла в спектаклях, где должна была изображать влюбленность, но здесь, в озаренной светом луны и отблесками погасающих свечей комнате, она теряла все приобретенные на сцене навыки. Ей хотелось не уйти, а остаться.
      – Что я делаю? Я должна покинуть вас, – этот слабый голосок разума не мог противостоять нахлынувшим на нее чувствам. Ее муж целовал ее, обнимал – почему она должна бороться с искушением?
      – Вы подвергаете меня пытке! – сказал Гаррет, украдкой расстегивая пуговицы и крючки на ее платье.
      Внезапно ее сознание прояснилось. Сабина обрела достаточно энергии, чтобы вырваться из его сильных объятий. Как она глупо поступила, что поддалась своим женским страстям. Она хотела распоряжаться им, а сама вновь стала его жертвой. Она ничего не знала, как происходит любовный акт между мужчиной и женщиной, и в эту ночь еще не наступило время получать от него уроки любви.
      – Вы слишком торопитесь. Вам хочется скорее получить десерт, минуя все предшествующие блюда. Не так ли, месье? – Благодаря актерской тренировке она даже смогла рассмеяться.
      Гаррет наклонился над ней, его высокая широкоплечая фигура в черной одежде нависла над Сабиной, как мрачная башня замка.
      – Вы, французы, слишком любите все усложнять. Объясните, ради Бога, что вы от меня хотите? Мы поцеловались и вам этого достаточно? Неправда! Я этому не верю!
      Он протянул руку и вновь коснулся ее локонов.
      – Когда я увидел вас на сцене, я сказал себе – она будет моей – и душой и телом. Раз я так решил, так и будет.
      – Это было ваше решение, герцог, но вы зря ведете себя столь самонадеянно. Я не хочу становиться очередной жертвой в веренице ваших любовниц.
      – Я был влюблен много раз, но ни одна женщина не сводила меня с ума так, как вы…
      Сабина почти добилась того, что хотела. Он разжал объятия, и она получила время на небольшую передышку в этом любовном поединке. Она кокетливо поморгала пушистыми ресницами. Лунный свет придавал особое очарование ее лицу.
      – Вы, наверное, не встретились с истинно красивой женщиной. Вам просто не везло.
      – Неправда. В Англии много красавиц, с которыми я знаком, но ваша внешность и ваш характер отличны от них.
      Его лицо вдруг исказилось страданием, которое нельзя было спутать с гримасой просто неудовлетворенного мужского желания.
      – Я и не подозревал, что подобное может случиться со мной, – продолжал Гаррет. – Я не могу рассказать вам, что творится в моем сердце. – Он положил ее руку себе на грудь, и Сабина ощутила дрожь его тела. Гаррет встряхнул головой, словно отгоняя обступившие его видения. – Вы околдовали меня…
      – Может быть…
      – Черт побери! Зачем вам это понадобилось?
      Сабина воспользовалась моментом и застегнула те пуговицы, до которых успел добраться Гаррет. Но разве она могла сопротивляться настойчивой мужской руке?
      Платье вновь соскользнуло с ее плеч, его дыхание обдало Сабину жаром.
      Изабель предупреждала ее, что это рискованная игра, но сейчас ей не было дела до пророчеств умудренной старухи. Ей хотелось отдаться своему законному супругу, и греха в этом не было.
      В лунном свете каждый дюйм обнаженного тела Пламенной казался Гаррету серебряным, а ее волосы светились, как пылающий костер.
      – Гаррет, это не должно случиться с нами, – попросила она слабеющим голосом. Слеза потекла по ее щеке, но он подхватил ее губами.
      – Может быть, ради этого мне стоило родиться на свет, – сказал он.
      «Боже мой! Как красиво он говорит! Как он красив! И он мой муж! – подумала Сабина. – Какая женщина может устоять против него?»
      – Ты меня пугаешь, Гаррет, – прошептала она.
      – Чем? – Он так удивился, что сразу разжал объятия и отступил на шаг. – Чем я могу испугать тебя, любовь моя? Я только мечтаю о том, чтобы тебе было хорошо со мной.
      Но что-то подсказывало ему, что она не кокетничает с ним, а действительно испытывает страх.
      – Не бойся. Я не такой насильник, каким могу тебе показаться. Ты все еще не можешь забыть отца Ричарда?
      Воспоминание о трагедии в доме Вудбриджей пронзило ее сердце, словно удар ножа убийцы. Страсть мгновенно улетучилась, осталось лишь ясное понимание цели, зачем она здесь с ним, с Гарретом Блексорном.
      – Да, я люблю его так, словно он жив, – сказала Сабина.
      Гаррет не поверил ей. Она поняла это по его взгляду.
      – Когда вы меня целовали, я забыла о нем, – подтвердила она, чтобы рассеять его сомнения.
      – Не знаю, зачем я здесь, с вами, – раздраженно сказал Гаррет. – Лучше мне вернуться в Англию и выкинуть капризных француженок из головы. Давайте продолжим игру в вопросы и ответы. Скажите правду – вы хоть немного неравнодушны ко мне?
      Сабина молчала. Лгать она не хотела, а сказать правду – это было бы предательством памяти отца и всех погибших при нападении на замок слуг.
      Гаррет потянулся к ней. Сейчас снова будет поцелуй, который лишит ее последних сил, и она будет готова простить ему все… все…
      Она отшатнулась от него в ужасе.
      – Не трогайте меня! – вскрикнула Сабина. Тень убитого отца встала между нею и этим мужчиной. – Я никогда больше не позволю вам коснуться меня.
      Она не осознавала, что эти слова говорила по-английски.
      – Кто вы? – Гаррет был изумлен. – Я ничего не понимаю. Вы как бы раздваиваетесь. В одном теле сразу две женщины. Одна жизнерадостная актриса Пламенная, а вторая… злобная фурия…
      Сабина поправила свое платье, стараясь убрать все следы его прикосновений.
      – Вам незачем было приводить меня сюда. Вы этим не добьетесь своей мерзкой цели – соблазнить меня…
      – Вы отказываете мне в малейшем шансе завоевать вашу любовь?
      – Я не хочу, чтобы меня завоевали. – Она закрыла лицо руками, не желая, чтобы Гаррет увидел слезы, покатившиеся по ее щекам. – Я не хочу любить вас!
      – Нас что-то разделяет? – мягко спросил он.
      – Да, конечно, – ответила Сабина, вспоминая ту жуткую ночь нападения на замок. – Если вы, Гаррет, еще раз встанете на моем пути, я сделаю все, чтобы избежать встречи с вами…
      – Слишком поздно предупреждать меня. Я уже влюблен в вас по уши! – Он своей очаровательной улыбкой пытался погасить вспышку ее ярости.
      – Это все шутки, а я говорю о серьезном деле.
      – Тогда без шуток. Я люблю вас!
      – И что это значит? – Сабина не сводила с Гаррета вопрошающего взгляда.
      – Все, вплоть до того, что вы станете моей женой!
      – Как быстро вы забыли свою неизвестно как исчезнувшую супругу! Будьте осторожны, Гаррет, заклинаю вас… Я в силах вас уничтожить.
      – Поступайте, как хотите. Я теперь полностью в вашей власти. А моя власть, сколько я ее имею, охранит вас от всех напастей.
      Сабина решительно тряхнула локонами, с презрением отвергая его покровительство.
      – Сейчас я схвачу вас, завяжу рот платком и доставлю в Англию, – пригрозил герцог.
      – Зачем? Чтобы провести со мной одну ночь? – с насмешкой спросила Сабина, не испугавшись его угроз.
      – Нет. Чтобы сделать вас герцогиней! – Глаза Гаррета расширились от страсти, охватившей его. – Кто воспротивится мне, если я женюсь на французской актрисе?
      – Я еще раз хочу напомнить вам о вашей законной супруге. Той, в чью гибель вы, кажется, не верите…
      – Пусть не мешают нам призраки. Я буду охранять вас от всех теней прошлого и ничего не потребую в награду.
      Гаррет чувствовал, что она не верит ему. Коснувшись губами ее щек, он ощутил солоноватый вкус ее слез.
      – Вам нечего бояться. Ни меня, ни чего-то еще в этом мире. В Англии вы будете со мной в безопасности.
      – Вы предлагаете мне стать вашей герцогиней? – вновь вернулась Сабина к щекотливому вопросу.
      Гаррет с тоской посмотрел на нее:
      – Нет, конечно. На это я не имею прав.
      – Значит, знаменитая французская актриса не может стать герцогиней Бальморо? Не так ли?
      – К сожалению, вы правы, мадемуазель Пламенная. Есть много препятствий к нашему законному браку, но главная преграда – в моей душе. Если бы я был уверен, что девочка, на которой я был женат, погибла…
      – А если она жива, то, вероятно, поддавалась многим искушениям. Хотя могла в конце концов найти себе достойного мужа, пока вы развлекались со своими любовницами, – безжалостно сказала Сабина.
      – Разве я похож на сластолюбца? – с горечью спросил Гаррет.
      – Но вы же предложили мне стать вашей любовницей…
      – Я ответил честно на ваш вопрос, и только. Давайте продолжим нашу игру в вопросы и ответы.
      – Как пожелаете, герцог! – вдруг охотно согласилась Сабина.
      – Мое предложение вам стать моей постоянной любовницей не столь унизительно для вас, как может показаться.
      – Почему?
      – Потому что я связан… связан воспоминанием о девочке с луговыми цветами в руках… о венце, который возложил на наши головы епископ Кентерберийский. Бурная река, унесшая ее тело, когда-нибудь вернет ее ко мне…
      – О, как романтично, герцог! – деланно засмеялась Сабина. – Вы верите в русалок?
      – А вам почему-то отказал актерский дар. Или вы слишком взволнованны?
      Они оба замолчали, словно пораженные мыслью, что находятся на пороге открытия тайны.
      Гаррет вновь заговорил, и его голос звучал глухо. Казалось, он убеждал сам себя:
      – Если она мертва, то я виновен в ее смерти. Если она жива, я должен найти ее. Зачем вы были столь жестоки и пробудили во мне эти воспоминания?
      Сабина чувствовала, что вот-вот сознание покинет ее.
      – Прикажите подать экипаж. Я должна ехать домой. Прошу вас!
      – Вы хотите уехать? – как бы издалека услышала она голос Гаррета.
      – Да.
      – Но мы еще увидимся? – настойчиво спросил Гаррет.
      – Я должна подумать, – тихо ответила Сабина, чувствуя, что силы ее на исходе и, если она сейчас же не покинет этот дом, все ее планы мести рухнут.
      – О нас?
      – О многом.
      Она приникла к нему, и Гаррет нежно обнял ее – как ребенка, как сестру, а не как страстно желанную женщину.
      – Несколько лет я существовал вне мира сего. Все вокруг меня было словно неживое… Вы, Пламенная, напомнили мне, что жизнь продолжается.
      – И вы возбудили во мне подобные же мысли, заставили сделать некие выводы.
      – Какие же? – с удивлением спросил Гаррет, освобождая ее из объятий.
      – Что моя жизнь прекрасна. И я не хочу испортить ее из-за вас.
      – Я мог бы позаботиться не только о тебе, но и о Ричарде. – Он говорил с такой теплотой в голосе, что ее сердце дрогнуло.
      – У него нет отца, – сказала Сабина и мысленно добавила: «По вашей вине!» Она собралась с силами, чтобы преодолеть соблазн и отступить от его разгоряченного тела на безопасное расстояние.
      – Его отец мертв, – продолжила она. – И никто его не заменит. Тем более мой любовник, кем вы намереваетесь стать…
      – Я не могу предложить вам большее…
      – Я знаю. И поэтому ничего не требую от вас, Гаррет. И вы тоже ничего не требуйте от меня. В какой-то день, может быть, истина прояснится, и мы все узнаем друг о друге…
      – Я весь открыт перед вами, как на ладони. А вот кто вы? Зачем вы заставляете меня ждать и мучиться неизвестностью?
      – Поймите меня, господин герцог. Я признательна вам за ваши поцелуи, но я не шлюха, которую можно завлечь обещанием сделать содержанкой богатого мужчины… Пожалуйста, распорядитесь насчет кареты.
      Герцог без всякой надежды в голосе предложил:
      – Я провожу вас.
      – Не надо, – поспешно отказалась Сабина. Гаррет проследил, как удалилась карета от загородного дома. Ему хотелось крикнуть кучеру, чтобы он повернул обратно, но что-то останавливало его. Он не оказался победителем в предложенной им игре. И это его удивляло. Впервые в жизни он почувствовал, что влюблен. И эта женщина, казалось, готовая ответить взаимностью на его ласки, вдруг ускользнула от него. «Какого дьявола! – подумал он. – Дело здесь нечисто. У нее есть какая-то тайная цель!» Теперь уже не только страстная влюбленность в актрису, но и желание узнать ее скрытый замысел волновало его.
      Сабина уезжала от Гаррета в печали. Ей будет очень трудно осуществить свою цель – сделать его несчастным. Она начала жалеть его и даже любить.
      Экипаж подвез Сабину к ее дому глубокой ночью, но почему-то все окна в особняке были освещены. Встревоженная Изабель встретила ее на пороге.
      – Ричард куда-то исчез. Мы уже обыскали весь сад. Я послала слугу сообщить о случившемся Жаку и Мари.
      Кучер Гаррета, доставивший Сабину домой, тут же предложил свою помощь в поисках пропавшего мальчика. Сабина была настолько растерянна, что резко обошлась с ним.
      – Возвращайтесь к своему хозяину, и побыстрее!
      Она взбежала на второй этаж. В спальне Ричарда все было на своих местах, собаки приветливо замахали хвостами при виде ее, как будто ничего не произошло.
      Изабель вошла в комнату вслед за Сабиной.
      – Ты видишь, он даже не ложился…
      Сабина подняла с пола раздавленного чьей-то ногой оловянного солдатика.
      – Что сказали слуги?
      – Я их допросила сразу же, как только обнаружила его исчезновение, – сказала Изабель. – Никто не заметил, как он вышел из дома.
      – У него нет никаких приятелей… Куда он мог пойти? – Сабина в отчаянии мерила спальню шагами.
      Изабель готова была разрыдаться.
      – Я не знаю… не знаю.
      – Никто не мог проникнуть в дом без твоего ведома. И собаки не позволили бы незнакомцу войти в спальню…
      Сабина в страхе подозревала самое худшее. Неужели Гаррет специально выманил ее из дома, чтобы похитить ребенка? Но как он это сделал и зачем? Это не укладывалось в сознании.
      – Ты известила полицию? – спросила она Изабель.
      – Конечно.
      Сабина почувствовала себя беспомощной перед силами зла, которые вновь обрушились на нее. Она не надеялась на помощь властей, она не верила никому. Она могла только молиться.
      – Господи! Сохрани жизнь Ричарду!

      Кучер кареты, вернувшийся в особняк, тотчас же был подвергнут герцогом допросу:
      – Ты привез ее, куда она просила, в целости и сохранности?
      Слуга тупо уставился на господина. Тревога герцога озадачила его.
      – Она не была чем-то обеспокоена?
      – Конечно, месье. Ее маленький брат исчез.
      – Может быть, он захотел пуститься на поиски приключений, как ты, например, в детстве? Как ты думаешь, Аккерман?
      Аккерман задумался и ответил честно:
      – Я в детстве не хотел испытывать никаких приключений. Не знаю, как вы, ваша светлость…
      – Помоги мне, Аккерман. Мы скоро найдем его. Готовь экипаж. – Гаррет улыбнулся слуге самой обаятельной из своих улыбок, сулившей Аккерману не меньше чем золотую гинею, а на французские деньги это было очень много франков.
      – Я поспешу, ваша светлость.
      Капризная погода внезапно переменилась, и в парке, где только вчера наслаждалась солнечными лучами парижская публика, теперь моросил мерзкий, холодный дождь. Аллеи были пусты, и только некоторые фанатики лодочных гонок засели под зонтиками у берегов реки. Они ждали рассвета, загодя заняв лучшие места, чтобы увидеть старт и финиш соревнующихся лодок.
      Гаррет торопливо прошелся по берегу, окликая Ричарда. Никто не отозвался, но он не терял надежды отыскать мальчика. И Бог помог ему. Он углядел возле одной из статуй съежившуюся маленькую фигурку. Мальчуган промок до костей и дрожал от холода.
      – Ричард? – обрадованно воскликнул Гаррет.
      – Да, господин герцог. Как хорошо, что вы пришли. Мне здесь так плохо.
      Гаррет взял его на руки и понес к экипажу.
      – Зачем ты убежал из дома?
      – Мне хотелось посмотреть на лодочные гонки.
      – Твоя сестра так испугалась. Она очень беспокоится о тебе.
      – Я виноват перед ней, но мне так хотелось увидеть лодочные гонки. Как вы нашли меня?
      – А я догадался, что ты хочешь их увидеть. Ведь ты англичанин? – улыбнулся Гаррет.
      – Да, господин герцог.
      Гаррет бережно посадил Ричарда на сиденье экипажа.
      – Никогда не повторяй больше таких опрометчивых поступков.
      – Я обещаю вам, господин герцог. Такого больше не будет. Как бы мне хотелось попасть домой… В Англию.
      Гаррет обнял мальчика и велел кучеру трогать.
      В доме Сабины царил переполох. И Жак, и Мари метались по прихожей, когда к подъезду подкатил экипаж Гаррета.
      Сабина выхватила мальчика из рук герцога:
      – Что с тобой случилось, Ричард?
      – Он расскажет вам об этом попозже, – вмешался Гаррет. – Сначала переоденьте его, укутайте чем-нибудь теплым и напоите горячим молоком с медом.
      – Это все вы подстроили, негодяй! – гневно закричала Сабина, но не получила ответа.
      Гаррет скрылся в своем экипаже и приказал кучеру трогать.
      Когда мальчик был согрет и пришел в себя, Сабина приступила к допросу.
      – Только не сердись на меня, – прежде всего попросил Ричард.
      Как она могла на него сердиться? Он снова рядом с ней в полной безопасности.
      – Я тихо ушел из дому, потому что боялся – ты меня не пустишь. Я слышал, что все собираются на лодочные гонки.
      – Какой же ты глупенький, Ричард! – покачала головой Сабина.
      – Господин герцог рассказывал мне о них, когда мы оставались одни без тебя.
      – Что он еще тебе рассказывал?
      – Много интересного о нашей родине – Англии.
      – О Боже!
      Она получила коварный удар, которого вовсе не ожидала. Гаррет соблазнил не ее, а Ричарда.
      И все же Сабина написала герцогу послание в знак благодарности:
       «Ваша светлость!
       Я немного стыжусь засвое поведение прошлым вечером, но какое-то неясное предчувствие беды заставляло меня поступать именно так и никак иначе. Я очень благодарна вам за помощь в поисках Ричарда. Мне бы хотелось вновь увидеться с вами. Поэтому я приглашаю вас к себе на ужин в восемь вечера».
      Навестивший ее в то утро Стивен, заглянув через плечо, прочел записку и усмехнулся:
      – Неужели Гаррет окажется таким глупцом, что не примет приглашения Пламенной?
      Сабина не верила, что ее давнишний друг участвует в заговоре против нее, и поручила Стивену доставить ее послание адресату.
      – Она приглашает нас обоих? – спросил герцог друга.
      – По-моему, там все ясно написано. Она приглашает тебя одного.
      Гаррета это послание насторожило. Странная женщина, не менее странный ее брат… или сын?
      – Мне не стоило бы встречаться с ней. Завтра я уезжаю на родину.
      – Даже широкий Пролив тебя не отгородит от ее чар, – вновь усмехнулся Стивен.
      – Оставь меня, друг мой. Мне надо разобраться с вещами… и с мыслями. Мне кажется, что она больше любит мертвого, чем живого. Она свято чтит память покойного отца Ричарда.
 
      Сабина позвала Изабель и дала срочные распоряжения:
      – Приготовься к отъезду. Завтра мы навсегда покидаем этот дом. Ричард будет ночевать у Жака и Мари. Мы заедем за ними по дороге. Мадемуазель Пламенной больше не существует.
      – Ты твердо решила, Сабина? – спросила Изабель, глядя в лихорадочно блестевшие глаза своей любимицы.
      – Да… Да…
      Изабель с тяжелым сердцем начала собирать вещи.
      – Мы расстаемся с тобой навсегда, Сабина? – решилась задать она мучивший ее вопрос.
      Ослепшая от нахлынувших слез, она пыталась зашить разорванную на рукаве рубашку Ричарда.
      – Вы стали частью моей жизни, а теперь меня покидаете…
      Сабина сжала сухую руку Изабель в своей нежной руке.
      – Отложи шитье, дорогая! Зачем ты занимаешься этим делом?
      – Это как раз то дело, к которому привыкли мои руки. Только этому я и научилась за свою долгую жизнь.
      – Неужели тебе пришла в голову мысль, что я уеду без тебя?
      В бледно-голубых глазах Изабель зажглись искры радости.
      – Я так подумала… по глупости. Не знаю, как бы я жила без вас. Прошу тебя, Сабина, не оставляй меня… Я могу быть твоей личной швеей, служанкой… кем угодно!
      – Тебе не надо беспокоиться ни о чем. Если ты захочешь, то будешь проводить дни в праздности, отдыхая от прежних трудов. Ты моя подруга, Изабель!
      – Я не нуждаюсь в отдыхе. Я хочу служить тебе по-прежнему. В этом и заключается смысл моей жизни.
      Сабина отлично понимала, чего хочет Изабель. Не быть одинокой, иметь семью, пусть не свою, но дорогую ее душе.
      – Любое твое желание исполнится, Изабель.
      – Ты научилась пророчествовать от меня, – улыбнулась старая женщина.
      – Я многому научилась от тебя!
      – Тогда скажи своей учительнице правду. Что ты задумала, девочка? Зачем ты хочешь остаться наедине с Блексорном в опустевшем доме?
      – Я уверилась, что Гаррет влюбился в меня, и хочу воспользоваться этой влюбленностью. – Помедлив, Сабина добавила: – Как оружием против него…
      – Спроси сначала себя саму, чего ты этим добьешься. Ты желаешь его наказать? Или тут что-то другое? Оружие может повернуться острым концом, направленным тебе в сердце. Может быть, ты полюбила его?
      – Не о моих чувствах к нему идет речь. В этот вечер я собираюсь мстить – за смерть отца, за наши с Ричардом страдания. Но эта встреча с Гарретом сегодня будет только началом. Продолжение последует уже в Англии…
      – Будь все время настороже, Сабина, – предупредила девушку Изабель.
      – Он же не знает, кто я.
      – Я помню тот день, когда мы с Жаком извлекли вас из стремнины. Человек, один раз решившийся на убийство, может совершить и вторую попытку.
      – Когда он поймет, кто я, будет слишком поздно. Мой дядюшка окажет нам с Ричардом покровительство.
      Сабина глянула в окно и увидела, что к дому подъехали фургоны, чтобы забрать кое-какую мебель и ценные вещи, с которыми ей не хотелось расставаться.
      – Проследи, чтобы все было в целости доставлено к Мари, – попросила она Изабель.
      – А что Жак и Мари думают по поводу твоего отъезда? – поинтересовалось та.
      – Они опечалены, конечно, но понимают, что так надо.
      – Я считаю, что тебе не следует оставаться одной в доме, когда сюда явится этот человек.
      – Ты же сама не раз говорила, что у женщины есть только одно оружие. Сегодня я решила им воспользоваться.
      Ближе к вечеру Изабель нашла Сабину в одной из опустевших комнат и протянула ей крошечный флакон с голубоватой жидкостью.
      – Это сильное усыпляющее средство. Только две капли – и человек погружается в глубокий сон. Но запомни – не больше двух капель…
      – Ты предлагаешь мне усыпить Гаррета? – удивилась Сабина.
      – Это пригодится тебе, если ты почувствуешь себя в опасности. Средство действует очень быстро, и у тебя будет возможность спастись.
      – Мне бы не хотелось прибегать к нему… – Сабина с неохотой взяла флакон.
      – Только на крайний случай. Любовь творит с женщиной такое, о чем она потом горько жалеет. Это безвредный способ оборвать любовные ласки. Всего две капли – и ты свободна как ветер.
      – Я не собираюсь убегать от него сегодня. Это ни к чему не приведет, а только разрушит мои планы. Рано или поздно, но мы опять столкнемся… А теперь прости меня, Изабель, но я должна потолковать с Ричардом. Он уже взрослый мальчик, и ему пора узнать, кто мы такие и почему возвращаемся в Англию.
      – Да, время сказать ему правду настало, – согласилась Изабель.
 
      Ричард из окна своей спальни с удивлением наблюдал за суматохой перед парадным входом в особняк.
      Сабина тронула его за плечо:
      – Ты не возражаешь, если мы навестим нашего дядюшку маркиза де Кавиньяка?
      Ричард вздрогнул, а потом обрушился на сестру с упреками:
      – Почему ты мне раньше не сказала, что у нас есть родственники во Франции? Я все это время чувствую себя безродным сиротой, а теперь ты говоришь о каком-то дядюшке.
      – Тебе еще многое предстоит узнать… Ты был маленьким, когда это все случилось. И, слава Богу, не запечатлелось в твоей памяти.
      – Неправда, сестра. Ты просто оберегала меня от воспоминаний, а я кое-что понял из того, что говорили о нас с тобой люди. Ты долгое время лгала мне. Ты не моя сестра…
      – А кто же? – от изумления едва не задохнулась Сабина.
      – Ты моя мать. И не надо больше обманывать меня, – тихо сказал Ричард.
      – Боже! Кто же внушил тебе подобные мысли?
      – А тогда объясни, зачем мы покинули Англию, скрывали свои имена и ты держала меня взаперти? Я знаю почему. Ты стыдилась меня, своего незаконного ребенка. – Тут Ричард вдруг устремил на нее взгляд своих добрых, чистых глаз. – Но я люблю тебя! Я рад, что узнал, что ты моя мать.
      – И давно ты об этом узнал? – Сабина все еще не могла прийти в себя.
      Мальчик повис на ее шее, целуя ее и плача.
      – Ни о чем не спрашивай меня. Я люблю тебя, мамочка!
      – О, Ричард! Как ты ошибаешься! – покачала головой она.
      – Я знаю, что ты любила моего отца и что он был из благородной семьи. Он не мог жениться на тебе, потому что ты была из низкого сословия, и к тому же он уже был женат.
      – Кто напичкал твою голову всей этой ерундой? – Сабина разорвала кольцо обвивавших ее цепких рук и поставила мальчика на ноги.
      – Я слышал разговор слуг у нас на кухне.
      – Кухонные сплетни! – Сабина чуть ли не взвилась до потолка. – И ты мог всерьез им поверить?
      – Господин герцог тоже так говорил.
      – О Боже! – Сабина с трудом погасила взрыв ярости. – Послушай, Ричард. Никогда не слушай и не верь тому, что о нас с тобой бормочут досужие языки. Теперь помолчи, не прерывай меня… Я скрывала от тебя многое потому, что думала – так будет лучше для нас обоих. Я не знала, что ты страдаешь от моего молчания.
      Ричард спросил у нее с надеждой в голосе:
      – Мой отец не негодяй? Он не желал нашей смерти?
      – Наш с тобой отец был самым благородным и справедливым человеком на свете. Ты зря поверил кухонным сплетням – мы с тобой брат и сестра. Про остальное мне рассказывать так больно… – Голос Сабины прерывался.
      – Скажи! Я хочу знать правду!
      Сабина нашла в себе мужество и нужные слова, чтобы описать брату резню, устроенную слугами Гаррета в замке Вудбриджей.
      – Ты наследник не только почетного титула, но и имени, не запятнанного никаким предательством и злодейством. Твой отец ни разу не унизился перед сильным врагом и даже королю Англии говорил всю правду в лицо, не боясь расправы. Гордись же, что ты наследуешь это славное имя!
      – Значит, я не безымянный подкидыш… – Ричард не мог поверить услышанному.
      – Конечно… конечно… – Сабина готова была разрыдаться. – Я твоя родная сестра, и у нас с тобой есть родственники.
      – И у нас есть право на то, чтобы отомстить за смерть нашего отца, – продолжил ее прерванную речь Ричард. – Как ты назвала этого злодея, чьи слуги напали на наш замок?
      Сабина испугалась. Она едва не проговорилась о своих планах мести, но нельзя было посвящать в них ребенка.
      – Ричард, милый, разреши мне кое-что сохранить в тайне до той поры, пока мы не вернемся в Англию. Обещаю, что месть свершится!
      Мальчик снова прижался к ней, прильнув к ее груди щекой.
      – И ты все время относился ко мне как к матери… – эта мысль не давала Сабине покоя.
      – Я только очень переживал, думая, что ты стыдишься меня как незаконнорожденного… – Он вдруг встрепенулся. – Теперь я понимаю, почему ты так оберегала меня… Разве враги и сейчас угрожают нам?
      – Мы уезжаем в Овернь, – уклонилась от прямого ответа Сабина. – Это далеко от Парижа. Враги вряд ли туда доберутся. Брат нашей матери, доброй и красивой… жаль, что ты не можешь ее помнить… живет там.
      – Он нас ждет?
      – Я получила от него письмо.
      Сабина показала Ричарду листок бумаги и прочла вслух отдельные строчки.
      – …мне было так горько узнать… что ты и мой племянник Ричард перенесли столько испытаний… Жаль, что я не сразу поверил твоему сообщению о вашем чудесном спасении и наша встреча отложилась на столько лет… Благодарю тебя за то, что известила меня о своем благополучном пребывании на французской земле. Жду вашего прибытия, чтобы задать вам множество вопросов…
      – Не очень теплое приглашение, – сказал Ричард, обнаружив незаурядное понимание отношений между взрослыми людьми.
      – Однако дядя нас ждет.
      – Только для того, чтобы задать вопросы…
      Мальчик сразу почувствовал, что их ждет у дяди холодный прием. Сабина подозревала, что ее брат прав, но промолчала. Ричард сразу понял – чутье ребенка было безупречно, – что сестру одолевают сомнения, и перевел разговор на другую тему.
      – Однажды я заглянул в твою шкатулку с драгоценностями и увидел кольцо с каким-то гербом. Откуда оно у тебя?
      – Не задавай так много вопросов. На тебя и так сегодня обрушилось много новостей. Я отвечу на все, что тебя интересует, когда мы вернемся в Англию.
      – Опять ты утаиваешь что-то от меня? – подозрительно спросил Ричард.
      Сабина коснулась кольца. Их пальцы встретились.
      – Это кольцо принадлежит человеку, который… – она помедлила, собираясь с мыслями, – …был добр ко мне дважды при наших встречах, а потом… я стерла его из памяти. И тебе не стоит о нем знать, Ричард. Впрочем, я все расскажу тебе в Англии, – снова пообещала она.
      – Я бы хотел знать побольше о нашем прошлом.
      – Сегодня ночью о нем тебе расскажут Жак и Мари. Я разрешила им поведать тебе историю нашего спасения… и обо всем, что ты захочешь узнать.
      – Спасибо! – Ричард был сдержан. Он терялся, не зная, как относиться к Сабине после всех раскрытых ею тайн.
      На лестнице Сабина столкнулась с Изабель.
      – Я почти все ему рассказала, – предупреждая излишние вопросы, заявила Сабина. – Ричард все понял. Он уже мужчина, а не ребенок. Теперь давай займемся моим нарядом, Изабель. Сегодня вечером лорд Гаррет Блексорн должен быть повержен…

      Огонь в камине постепенно угасал, и вскоре только тлеющие угли освещали комнату. Сабина нарочно не спешила зажигать свечи. Уже часы на каминной полке пробили десять, за окнами смеркалось, а Гаррет все не появлялся.
      Она ни минуты не сомневалась, что он придет. Ее туалет был тщательно продуман к этой встрече. Сабина собрала волосы в высокую прическу и обвила их лентой с бриллиантовой застежкой. Узкое платье из алого бархата с серебряным поясом обтягивало ее тонкую фигуру. Она даже нравилась самой себе, когда смотрелась в зеркало, и вот теперь ее ждало разочарование. Гаррет пренебрег ею.
      С одиннадцатым ударом часов раздался звонок колокольчика у парадной двери. Слуга впустил гостя. Сабина услышала, как Гаррет громко назвал свое имя. Она едва успела зажечь одну свечу, как он появился на пороге комнаты.
      Вся в напряжении, как туго натянутая струна, она сделала шаг ему навстречу. Их взгляды скрестились. Какое-то время они молча смотрели друг на друга.
      – Я опоздал. Вероятно, все гости уже ушли, – произнес он наконец.
      – У меня никого не было. Я приглашала только вас.
      Гаррет удивленно поднял брови и усмехнулся:
      – Если бы я знал это, то поторопился бы явиться пораньше.
      Сабина провела языком по пересохшим губам.
      – Главное, что вы все-таки пришли.
      – Я не хотел приходить, но, как вы видите, не смог устоять…
      Она прервала его фразой, произнесенной без всякого кокетства:
      – Я рада, что вы здесь.
      Гаррет огляделся, вслушиваясь в тишину.
      – А где слуги? Я видел только привратника, который, впустив меня, тут же поспешно удалился.
      – Мы в доме одни, – призналась Сабина.
      – И Ричарда тоже нет с вами? – Гаррет никак не мог понять, что она задумала.
      – Никого. Даже Ричарда. – Сабина протянула ему руку. Он наклонился и поцеловал ее перчатку. – Я благодарна вам, что вы позаботились о мальчике этой ночью, – продолжала Сабина. – Он доставил мне столько волнений. Я вела себя несколько несдержанно. Простите меня.
      – Не за что. Я все понимаю.
      Ее вид, ее экзотические духи, вся атмосфера опустевшего дома невероятно возбуждали его. Сабина была так близко. Гаррет мучился от желания заключить ее немедля в свои объятия, но вместо этого отступил на шаг, словно опасался притронуться к ней, как к огню.
      – Вы изменили свое мнение обо мне или вы просто хотите выразить мне благодарность за поиски Ричарда? – серьезно спросил Гаррет.
      Сабина собралась с духом. Ее лицо осветилось улыбкой. Она приблизилась к Гаррету, и, к его удивлению, ее головка уютно прильнула к его плечу. Она прошептала:
      – Я просила вас прийти, потому что хотела побыть с вами наедине.
      Гаррет осторожно обнял ее. Его губы скользнули по ее волосам, потом опустились ниже, лаская нежную кожу за ухом.
      – У меня в душе творилось непонятно что… бушевала буря… я уже решил уехать отсюда домой, но понял, что не могу вас покинуть.
      Буря бушевала и в душе Сабины, но она в этом не призналась честно, как это сделал Гаррет. Она вдруг поняла, что значит любить. Почему они должны быть врагами? Она прижалась на мгновение своими губами к его губам и тут же откинула голову.
      – Как хорошо, что вы отложили свой отъезд, герцог!
      – Я не мог уехать, не исповедовавшись перед вами. И прошу вас тоже быть со мной искренней. Моя исповедь будет короткой и простой – я люблю вас! Скажите мне те же слова, и я буду счастливейшим человеком в мире.
      Признание нелегко давалось Сабине.
      – Я… люблю вас тоже, – слова с трудом срывались с ее губ.
      Его поцелуи мешали ей произнести фразу целиком без запинки, но Гаррет уже знал, что она ответит ему, и в восторге ласкал бархат ее платья, под которым ощущал такое же нежное, как и ткань, тело и наслаждался теплом и одновременно прохладой ее губ, языка…
      – Я должен был услышать от вас слова любви, иначе моя жизнь потеряла бы смысл, – сказал он.
      – Я не хотела… полюбить вас.
      – Мы не выбираем, кого полюбить. Любовь сама за нас делает выбор.
      Гаррет поднял ее на руки и вынес на лестничную площадку. Сабина не осознавала, что он делает с ней… ей казалось, что она обрела невесомость и летит по воздуху.
      – Где ваша спальня? – спросил он.
      Его настойчивость не испугала Сабину. Она соответствовала и ее желаниям. Слабым жестом руки Сабина указала ему на прикрытую дверь. Гаррет внес ее в комнату, где горела единственная свеча, и опустил на кровать. Сабина обессиленно раскинулась на постели. Гаррет расстегнул на ее платье серебряный пояс, освободил от одежды ее плечи и покрыл их быстрыми поцелуями. Оба они не заметили, как алый бархат, облегающий ее фигуру, соскользнул на пол. И тут только он изумился – под ее нарядом не было никаких сорочек и нижних юбок. Обнаженная, прекрасная, как богиня, вышедшая из морской волны, она лежала перед ним.
      Сабина слышала, как прерывисто задышал Гаррет. Его пальцы дрожали, и он никак не мог справиться с бриллиантовой пряжкой на ленте, украшавшей ее волосы. Огненные локоны рассыпались по плечам, и она почувствовала сладкую дрожь во всем теле. Осознание того, что ее красота возбуждает желание у мужчины, доставило ей радость.
      Гаррет погладил ей руки, потом коснулся ее грудей. Все его движения казались Сабине умелыми и искусными. Он был волшебником, оживляющим статую или спящую принцессу из сказки, вдыхающим жизнь в ее дремлющее пока тело.
      Ее слабое сопротивление Гаррет тотчас же погасил страстным поцелуем, сразу же лишившим Сабину дара речи. Голос разума смолк, в разговор вступило ее тело.
      Гаррет опустился на кровать рядом с ней:
      – Ты уверена, что хочешь меня? – спросил он, и в этом вопросе отразилось все рыцарское благородство его души.
      Сабина безмолвно несколько раз кивнула головой. В ее удивительных янтарных глазах мерцало отражение пламени свечи. Сабина все глубже затягивала Гаррета в пропасть своего колдовства. Рассыпанные по подушке огненные локоны казались живым золотом. Пропуская ее локоны между пальцами, Гаррет испытывал неизъяснимое наслаждение.
      – Прости, что я медлю, любимая! – сказал он. – Я колеблюсь, потому что, однажды познав тебя, я уже не смогу никогда расстаться с тобой.
      Его слова подействовали на нее, как небесный нектар. Сабина собрала все силы, чтобы прошептать едва слышно:
      – Может быть, я разочарую тебя.
      – Этого не случится, любимая! Не смей и думать об этом.
      Сабина смежила веки и тихо застонала, когда его губы нежно коснулись ее груди, потом с такой же нежностью сомкнулись вокруг другого соска.
      – Я бы хотел заставить тебя забыть обо всем и думать только обо мне.
      Какая же у нее бархатистая кожа! Он желал ласкать ее, гладить, целовать без конца. Она тянулась к нему, требуя новых ласк и поцелуев, придвигалась все ближе, и он уже почти обезумел от страстного желания.
      Гаррет приник губами к ее рту, на этот раз сжав в ладонях ее голову.
      Никакая сила не могла теперь оторвать Гаррета от Сабины. Их тела прижались друг другу еще плотнее. Этого и хотела Сабина – ощутить его силу, стать частью его тела, вобрать в себя жар, исходящий от него. Она, обнаженная, согревалась его теплом и ласкала его так же страстно, как ласкал ее он. Единственная мысль, оставшаяся в ее затуманенном сознании, была о том, что она любит его, любит… любит!
      Сабина покорно подчинилась, когда Гаррет пошире раздвинул ее ноги и навис над ней, такой сильный, красивый, опьяненный страстью. Сабина даже не представляла себе, что ласки мужчины могут доставить такое богатство переживаний. Ей казалось, что тело и душа ее разделились, она забыла о планах мести и целиком отдалась во власть природных инстинктов. Он был так осторожен – ее желанный любовник. Он прилагал столько стараний, чтобы ее и его страсть раньше времени не выплеснулась через край. Но и его сдержанность имела свои границы. Взаимные ласки мужчины и женщины зажгли в них такой огонь, что погасить его можно было только слиянием их тел. Его могучее тело сотрясалось дрожью сокрушительного желания, когда он вошел в нее.
      Сабина не ожидала, что ее пронзит столь острая боль. Она вскрикнула, но тут же забыла о боли, погрузившись в неведомое доселе наслаждение.
      Вернувшись в реальность из волшебного мира, она увидела, что Гаррет чем-то расстроен. Он выпустил ее из объятий и лег рядом. Прежде, чем заговорить, он несколько раз глубоко втянул воздух:
      – Почему ты мне не сказала этого раньше? – Он схватил ее за плечи и довольно резко встряхнул. – Ты же никогда не была раньше с мужчиной!
      Сабине было радостно наблюдать, как он рассержен. Это хоть как-то утихомирило бешеный прилив страсти, завладевшей ею. Она отодвинулась от него, убрала со вспотевшего лица прилипшие пряди.
      – Разве обязательно женщине докладывать, ложась с мужчиной в постель, – девственница она или нет? – насмешливо спросила она.
      Сабина приподнялась, встала на широкой кровати на колени, склонилась над ним. Волосы золотистым облаком окутали ее обнаженное тело. Разве Гаррет мог устоять перед столь соблазнительной картиной.
      – Ты обманывала меня, сказав, что Ричард твой сын!
      – Я все время твердила, что он мой брат, – парировала Сабина.
      – Это какой-то кошмар! – Его губы, его руки, его тело вновь тянулись к ней. – Ты – порождение моей фантазии. Ты – мираж, который, боюсь, исчезнет с рассветом.
      Он даже не представлял, как был близок к истине. Она взяла его за руку и провела широкой жесткой ладонью по своей трепетной груди.
      – В твоей фантазии есть одна реальность. Ты первый мужчина, которому я хотела отдаться. Тебе достаточно этого знания?
      – Нет! – вскричал Гаррет, снова теряя сознание от ее настойчивой ласки. – Ты завлекла меня в такую паутину тайн, что мне оттуда не выбраться. Я знаю, что ты чем-то угрожаешь мне, но я уже твой пленник и ты вольна делать со мной все, что тебе вздумается…
      Сабина склонилась над ним низко, щекоча его лицо своими волосами.
      – Разве ты не хочешь меня? – лукаво спросила она.
      – Черт побери! Конечно, хочу! Но ты же исчезнешь, когда пожелаешь, а я буду мучиться всю жизнь. И искать тебя!
      Сабина загадочно улыбнулась в ответ на его слова, наклонилась и опустилась на его мускулистые бедра. Губы их встретились, жаркий поцелуй заставил его войти в нее так глубоко, как он только мог. Теперь она властвовала над ним, не чувствуя ни боли, ни робости, а Гаррет охотно отвечал ее желаниям.
      А потом, лежа рядом, они согревали друг друга жаром своих разгоряченных тел и все новыми поцелуями в самые интимные места. Таков был Рай после открытия того, что в нем существуют мужчина и женщина.
      – Гаррет, я столько раз задумывалась над тем, что люди называют любовными играми, и столько раз говорила о них на сцене…
      – Вот ты и познала их в реальности, – нежно глядя на нее, сказал Гаррет.
      – Это так просто и так чудесно… А теперь скажи, Гаррет, ты любишь меня или твои нежные слова и клятвы обычный ритуал, перед тем как лишить девушку невинности?
      У герцога от удивления расширились глаза. Он не ожидал таких язвительных высказываний от только что лишенной им невинности девственницы.
      – Ты не перестаешь удивлять меня, – со вздохом признался он.
      – Чем же? – наивно спросила Сабина. – Я просто любопытна, как все дочери Евы.
      Ее манящая, загадочная улыбка вновь пробудила в нем страсть. Но даже в моменты самого яростного напора желания он оберегал ее от боли. И она, будучи неопытной, все равно это чувствовала и была благодарна ему. Любовь между ними была так чиста, так естественна. Если бы только он… если бы!
      От пронзившей ее мозг мысли Сабина вдруг еще сильнее ощутила тягу к нему. В ней все смешалось – и любовь и адская ненависть. Во время очередного поцелуя она укусила его губы и с наслаждением слизнула выступившую каплю крови. Вкус его крови был восхитителен!
      Шутливо оттолкнув ее, Гаррет рассмеялся, дотрагиваясь до укушенной губы:
      – Ну и остры у тебя зубки. Не менее чем твой язычок!
      Он готов был начать все сначала, но Сабина уже была без сил.
      – Обожди немного. Разве ты не сказал, что впереди у нас целая жизнь?
      – Я готов сжечь ее за несколько дней, обладая тобой.
      – Зачем же так спешить? – возразила Сабина.
      – Я не боюсь ничего на свете, кроме одного – что ты исчезнешь, испаришься, и я, проснувшись, не найду тебя, – искренне признался Гаррет.
      – Значит, тебе было хорошо со мной? – Она нашла удобную ложбинку на его широкой мускулистой груди, устроила там свою голову и теперь смотрела на него снизу вверх, любуясь его лицом и разрешая ему наслаждаться своей красотой.
      Как любая актриса, выходящая на сцену перед публикой, Сабина умела сдерживать свои истинные чувства. Зритель не должен видеть слез горя, когда ей по роли нужно быть беспечной хохотушкой и, наоборот, плакать вместе с нею в то время, когда ее душит смех при виде небрежно надетого парика партнера.
      Но сейчас ей хотелось заплакать именно от счастья.
      Конечно, она злилась на себя, что сама попалась в расставленную ею для мужчины ловушку. Но все-таки победа была за ней. Разве не она заставила его трепетать от желания и клясться в вечной любви? Сабина услышала, как он говорит – хрипло, задыхаясь, весь во власти нового прилива страсти:
      – Я не знаю, кто ты. Я хочу называть тебя по имени – и в постели, и дома, везде… Мне противна твоя театральная маска и твое сценическое имя. Я бы назвал так свою охотничью борзую, а не тебя. Назови мне свое настоящее имя!
      – Я не назову его тебе сейчас. Подожди до рассвета. С восходом солнца я обещаю, Гаррет, ты его узнаешь.
      – Зачем ждать? – Он снова приласкал ее. – Предупреждаю, я ревнивый любовник. Ты должна принадлежать мне одному и никому другому…
      Как бы просто было сейчас признаться ему в том, что она его жена, и навсегда распрощаться с псевдонимом Пламенная! Но слова признания замерли у нее на устах. Вместо этого Гаррет услышал:
      – Я принадлежу тебе всю эту ночь до утра. Я ничего не обещаю тебе в будущем.
      Он не осознал значимости произнесенных ею слов и рассмеялся, уверенный, что жаркие объятия в постели уже скрепили их прочными цепями.
      – Ты никуда не денешься от меня, – самоуверенно сказал он. – Мы найдем друг друга даже в самую страшную бурю и вновь будем вместе.
      – А что нас ждет? Ты знатный вельможа, близкий ко двору, а я лишь актриса. Осмелишься ли ты представить меня своему монарху? Хватит ли у тебя воли сделать меня герцогиней?
      – Да! – ни секунды не колеблясь, сказал он.
      Гаррет спрыгнул с постели и опустился на колени перед лежащей на кровати Сабиной. Обнаженный и целующий ее руки, он производил комичное впечатление. Такую сцену Сабина задорого бы продала Жаку. Но она не позволила себе улыбнуться.
      – Да! – продолжал Гаррет. – Я представлю тебя нашему королю Карлу и сделаю тебя герцогиней, потому что хочу обладать тобой всегда!
      Сабина знала цену такого заявления, произнесенного знатным дворянином. Пусть даже он стоит на коленях голый, пусть его обуревает желание – он должен быть верен своему слову.
      Она едва не сказала ему всей правды, но воспоминания об ужасах, пережитых по его вине, остановили ее. Слишком много причин было у нее не доверять любовным речам герцога.
      Сабина вспомнила, как при вспышке молнии мелькнуло перед ней искаженное ужасом лицо верной Tea, словно ожили всадники, скачущие по берегу бурной реки… Он прислал их. Он!
      Ночи, казалось, не будет конца. Сабина не могла сдержать ни себя, ни его страсть. Они еще раз слились в одно целое, утоляя желание, после чего Гаррет уснул, а она тоже на короткое время забылась сном. Ей было очень грустно, что времени осталось так мало.
      Чуть только за окном посветлело, Сабина тихонько выскользнула из его объятий, опустила босые ноги на холодный пол и подбежала к столику, где стояли бокалы и бутылки вина.
      Гаррет проснулся и залюбовался неотразимой прелестью ее наготы.
      – Ты гораздо красивее без платья, чем во всех своих нарядах!
      Сабина улыбнулась в ответ на его ласковые слова и вернулась с двумя бокалами, полными вина.
      – Произнеси тост! – предложила она.
      – Тост? Я не знаю, какой… – растерялся Гаррет. – Скажи лучше ты!
      – Хорошо. Я скажу… Чтобы не было больше никаких секретов между нами, Гаррет!
      – Все так таинственно… – Он попробовал вино. Оно показалось ему горьковатым на вкус, но Гаррет выпил бокал до дна.
      – Когда ты возвращаешься в Англию? – спросила Сабина.
      Он внезапно почувствовал какую-то нерешительность.
      – Когда… ты… скажешь. Только с тобой вместе…
      Она легла на него и укрыла своим телом, словно мягким покрывалом.
      Гаррету показалось, что комната вдруг превратилась в ярмарочную карусель, на которой он катался ребенком. Стены, потолок, склоненное над ним лицо Сабины – все закрутилось перед его глазами.
      – Прости… – пробормотал Гаррет и провалился в небытие.

      Сабина нежно поцеловала уснувшего Гаррета в губы. Вкус поцелуя напомнил ей безумства прошедшей ночи. Потом она второпях начала одеваться. Но ее взгляд все время возвращался к Гаррету. Его мускулистое тело, доставившее ей столько наслаждения, было распростерто на постели. Он, грубый, мощный мужчина, спал, как невинный ребенок. Она захотела поцеловать его еще в последний раз. Вкус смешанного со снотворным вина запечатлелся на ее губах.
      – Как я люблю тебя! Но ты узнаешь об этом, лишь когда проснешься!
      Сабина положила письмо и фамильный перстень герцогов Бальморо на подушку возле лица спящего. Неужели, когда они встретятся вновь, любовь, которую она видела в его глазах в эту ночь, обернется ненавистью?
      Ей так не хотелось покидать этот приют любви, отрываться от него… Сабина погладила рукой его грудь, чтобы сохранить память о наслаждении, которое она испытала.
      – Ты многое узнаешь, дорогой, вернувшись из мира снов. Может быть, враги, разорвавшие нашу связь, сгинут, как ночная дьявольская нечисть, – прошептала она.
      Солнце уже убрало черноту с неба и золотилось над крышами домов, когда Сабина подкатила в экипаже к дому Баллярдов. Расстроенная Мари встретила ее со слезами на глазах. Обнявшись, обе женщины заплакали.
      – Я знала, что когда-то наступит этот роковой день, и ты покинешь нас.
      – Дорогая Мари! Мы с Ричардом всю жизнь будем благодарны вам за то, что вы сделали для нас, – всхлипывая, призналась Сабина.
      – Я рада, что ты не расстаешься с Изабель. Куда ей деваться, одинокой старухе?
      Ричард возник внезапно из-за пышных юбок Мари.
      – Когда я стану лордом Вудбриджем, то приглашу вашу труппу и устрою настоящий театр для месье Жака.
      – До этого времени нам слишком долго ждать… – Мари снова прослезилась. – Нам было так хорошо вместе! Когда ты станешь взрослым, ты забудешь о нас.
      – Никогда! – заявила Сабина. – То, что вы сделали для нас с Ричардом, не останется без вознаграждения. Бог на небесах все видит и отплатит вам сторицей. А на этой грешной земле вас вознагражу я.
      Ричард снова вмешался в разговор взрослых:
      – Моя сестра раздает обещания очень щедро, но я, как мужчина, скажу коротко. Я не забуду про вас, мадам Мари. Мы одна семья.
      Мари была в восторге от заявления маленького Ричарда.
      – Вы подадите нам весточку, что с вами все благополучно? А то мы будем тревожиться.
      – Конечно. Только поклянись мне, Мари, что никто не узнает, где мы укрылись, – попросила Сабина.
      – Мой рот будет на замке. На днях мы с театром отправляемся во Флоренцию, а по возвращении в Париж скажем, что Пламенная оставила сцену.
      Жак, заслышав голоса в прихожей, спустился из спальни. Сабина была рада оказаться в его дружеских объятиях.
      – Мне так жаль расставаться с вами. Надеюсь, вы найдете на бескрайних дорогах новую мадемуазель Пламенную.
      – Вряд ли, – грустно сказал Жак. – Такое везение не повторяется дважды…
 
      Гаррет просыпался с трудом. Обстановка комнаты была ему незнакома, и он долго не мог понять, где находится. Голова раскалывалась от боли, во рту было сухо. Он потер ладонями виски:
      – Какого черта я здесь делаю?
      Внезапно он вспомнил безумные ласки, которыми одарила его Пламенная. Сделав усилие, он приподнялся и осмотрелся. Женщина исчезла. Только ее алое бархатное платье ярким пятном выделялось на полу. Там, куда он его кинул, раздевая актрису.
      Гаррет безуспешно встряхивал головой, тер глаза, но комната все равно вращалась и все виделось как бы в тумане.
      Стараясь не потерять равновесия и не упасть, он натянул на себя штаны, потом собрал разбросанную одежду. Подойдя к окну, Гаррет удостоверился, что день был уже в полном разгаре. Спать так долго было не в его привычках. Правда, и прошедшая ночь не была обычной. Он улыбнулся, вспомнив, сколько наслаждений эта ночь принесла ему.
      При мысли о Пламенной даже слезы навернулись у него на глазах. Она оказалась трогательной девочкой, отдавшейся ему беззаветно и бескорыстно. Даже при свете дня, когда его желание было удовлетворено, он не собирался отказываться от своих обещаний взять ее с собою в Англию и сочетаться с ней браком. Его мать будет, разумеется, возражать против подобного брака, пока не увидит Пламенную, но потом поймет сына…
      Гаррет нахмурился. Брак с Пламенной означал, что он смирился со смертью Сабины и навеки похоронил ее. Что-то в его сердце противилось этой мысли. Хотя прошло столько лет, и, если б она была жива, неужели он не узнал бы об этом?
      Гаррет вспомнил, что шептала ему Пламенная в перерывах между вспышками страсти. С этой ночи она расстанется со своим сценическим именем и откроет ему настоящее имя.
      Гаррет, сидя на кровати и натягивая сапоги, вдруг обратил внимание на предметы, разложенные на подушке, где только что покоилась головка Пламенной.
      В первую очередь он взял в руки кольцо с фамильным гербом. Как могло оно, надетое им на тоненький пальчик Сабины в день бракосочетания, стать собственностью парижской актрисы? Потом он прочитал записку, в которой было всего несколько строк:
       «Гаррет!
       Я обещала тебе раскрыть свое имя и выполняю данное слово. Я Сабина Блексорн, герцогиня Бальморо… Как жаль, что ты не узнал свою законную жену! Подумай– о себе, обо мне, о нас… Мы еще встретимся!»
      Он не ожидал такого коварного удара. Это было слишком жестоко!
      Гаррет промчался по опустевшему дому, выкликая ее имя:
      – Сабина! Где ты?
      Гаррет был в отчаянии. Никогда не представлял он себе, что попадется в такую ловушку.
      Не может быть, чтобы актриса Пламенная, кумир парижской публики, была его супругой, Сабиной, той девочкой с букетом луговых цветов. Хромоножкой!.. Наверное, он сошел с ума.
      Гаррет выскочил из дома. Он был готов броситься под копыта лошадей, несущих экипажи этих самодовольных парижан. Дневное солнце на миг ослепило его. Он зашатался, потом вернулся в прохладный сумрак пустого дома. Гаррет понял, что его одурманили каким-то сильнодействующим наркотиком.
      Пламенная пишет, что она и есть Сабина, но та девочка, на которой он был женат, не могла превратиться из невзрачного ребенка в обольстительную красавицу. Эта женщина сознательно обманула его, используя мальчика. Может быть, Ричард и есть уцелевший наследник Вудбриджей, а эта рыжеволосая актриса только авантюристка… Но зачем, с какой целью она морочит ему голову.
      Чем больше он терялся в догадках, тем плотнее запутывался в паутине сплетенной этой женщиной интриги.
      Как она посмела присвоить себе имя его покойной жены? Он должен вновь увидеть ее, встретиться лицом к лицу и задать вопросы… иначе… будет испытывать адские муки, пребывая в неизвестности. Может быть, она именно этого и добивалась?
      Пару часов спустя Гаррет на наемном экипаже подъехал к Пале-Ройалю. Швейцар, сначала удостоверившись, кто он такой, с сожалением покачал головой.
      – Месье герцог! Месье де Баллярд уведомил меня вчера, что его труппа покидает Париж.
      Глаза Гаррета вспыхнули гневом:
      – Так что никто не знает, куда они скрылись? В какую забились нору?
      – Выбирайте выражения, ваша светлость! – с достоинством ответил швейцар.
      Ударить его или схватить за шиворот было ниже достоинства герцога Бальморо. Ему пришлось удовлетвориться полученным объяснением.
      Несколько дней он метался по Парижу, безуспешно разыскивая Пламенную. Наконец, ничего не добившись, он отправился в обратный путь на родину, на свой туманный остров, надеясь, что Пламенная – женщина той единственной, поистине пламенной, не похожей на заурядное любовное приключение ночи, явится ему там, как обещала. Почему-то он верил, что она не бросает слова на ветер.

      Тесно прижавшись к Ричарду в заполненной пассажирами карете, Сабина разглядывала пейзаж за окном. Это была чужая страна, плодородная, богатая, веселая, давшая ей приют в тяжелые для нее дни, но все-таки чужая… И она сомневалась, ждет ли их теплая встреча в горах Оверни.
      Когда-то мать рассказывала Сабине о своей родине, и эти рассказы были настолько живописны и так хорошо сохранились в ее памяти, что теперь она узнавала буквально каждый холм и каждую реку.
      После нескольких дней пути, наконец-то они увидели замок, а перед ним обширный луг. В волнении Сабина сжала сухую руку Изабель.
      – Как здесь красиво!
      Ричард согласился с сестрой:
      – Мне так надоел тесный, вонючий Париж.
      Замок Кавиньяков, где родилась их мать, был огромен и выделялся даже среди окружающих его высоких, покрытых густым лесом гор.
      Сабина представила себе свою мать маленькой девочкой, резвящейся на лугу со своей любимой сестричкой Маргаритой и собирающей букет анемонов.
      Карета, петляя по склону горы, неумолимо приближалась к замку, и волнение все больше охватывало Сабину. Правильно ли она поступила, решившись на это путешествие к дядюшке? Вдруг она не сможет убедить маркиза в том, что она и Ричард – дети его покойной сестры?
      Кучер распахнул дверцу кареты, и Сабина сошла по ступенькам на землю. Башни замка величественно возвышались над ней. Бегущие по небу облака, казалось, задевали их каменные зубцы. Втроем – Сабина, Ричард и Изабель – направились к парадному входу. Стены и портал были сложены из серого, грубо отесанного камня. Чувствовалось, что строению уже много веков.
      Массивная дверь медленно приотворилась, и мажордом приветствовал гостей.
      – Ваша светлость герцогиня, милорд граф, семья ожидают вас в гостиной. Прошу вас следовать за мной, а домоправительница покажет вашей служанке отведенные вам покои и поможет распаковать багаж.
      Ричард с любопытством взглянул на Сабину, удивившись, что к ней обратились как к герцогине. Также впервые назвали и его титул, и мальчик растерялся, не зная, как реагировать на подобное обращение.
      Сабина ободрила его улыбкой и взяла за руку. Когда их ввели в большую светлую комнату, она с изумлением увидела, как много собралось там людей.
      – Ее светлость герцогиня Бальморо и лорд Вудбридж! – объявил мажордом.
      Высокий представительный мужчина шагнул им навстречу. Остальные присутствующие не шелохнулись.
      Сабина сразу догадалась, что их приветствует сам маркиз, ее дядя, хотя внешне он нисколько не походил на свою сестру. У него было худощавое лицо и слегка крючковатый нос. Взгляд его темных глаз быстро скользнул по Сабине, потом остановился на Ричарде и вновь вернулся к Сабине. Он цепко схватывал и запечатлевал их сходство, искал в их внешности фамильные черты. В выражении его лица не было заметно никаких признаков гостеприимства и радости от свидания с родственниками.
      Сабина опустилась в глубоком реверансе:
      – Дядюшка, я счастлива наконец встретиться с вами. Так же, как и мой брат Ричард. Наша мать столько рассказывала мне о вас, что у меня возникло чувство, будто мы давно знакомы.
      Маркиз испытующе заглянул ей прямо в глаза:
      – Приветствую вас, Сабина и Ричард. Наша семья может теперь быть довольна хотя бы тем, что дети моей сестры не погибли, как нам об этом сообщали.
      Он по-прежнему вел себя настороженно. Сабина поняла, что маркиз еще сомневается, не самозванцы ли явились в его дом.
      – А здесь ли тетя Диана? – осведомилась Сабина.
      Дядюшка качнул головой.
      – Моя жена скончалась от тяжелой болезни два года тому назад. – Он сделал едва заметный жест, и к Сабине приблизилась женщина, так удивительно похожая на покойную леди Вудбридж, что у Сабины сердце защемило от боли.
      – Я Маргарита. Не упоминала ли ваша мать обо мне?
      Сабине хотелось сразу же обнять эту женщину, о которой она столько слышала из уст матери. Но она понимала, что проверка их личностей еще не окончена. Поэтому она повела себя сдержанно.
      – Да, маман часто говорила о вас, тетя Маргарита. Вы сестра моей матери. Вы старше ее на год.
      Маргарита заметила на шее Сабины медальон.
      – А рассказывала ли ваша мать о том, как к ней попала эта вещь?
      – Конечно. Медальон принадлежал вам, тетя Маргарита. Моей матери так он нравился, что, когда она покидала Францию, чтобы выйти замуж, вы подарили медальон ей ко дню свадьбы.
      Все присутствующие, включая и Маргариту, буквально сверлили глазами Сабину.
      – А сказала ли она вам, что я вложила в него?
      Сабина торжественно кивнула:
      – Вы положили в медальон прядь ваших волос. – Она открыла крышку, усыпанную бриллиантами. – Эта прядь по-прежнему хранится в нем. К ней мама добавила и свой локон, когда вручала медальон мне в подарок в день моей свадьбы.
      – Дорогая моя! – воскликнула Маргарита, горячо обнимая Сабину. – Ты так схожа с моей сестрой, когда она была в твоем возрасте. Но все-таки я должна была проверить все и убедиться, что это действительно ты. Ведь мы уже оплакали вас и смирились с вашей смертью, так что чудесное воскрешение племянника и племянницы вызвало у нас подозрение. Прости меня и всех нас!
      Тут остальные родственники окружили Сабину и Ричарда, и все разом заговорили громко и радостно, представляясь им и выражая самую искреннюю симпатию. Здесь присутствовали еще две сестры леди Вудбридж, а также бесчисленные кузены и кузины со своими родителями, дедушками и бабушками.
      На вновь обретенных родственников обрушился такой вал приветствий и благодушных улыбок, что Сабина и Ричард были ошеломлены. Ричард нашел себе приятеля-ровесника, и они тут же отправились в путешествие по замку на поиски приключений. Сабине же задавали столько вопросов, что у нее голова пошла кругом.
      Наконец дядя Иосиф возвысил голос, обратив на себя всеобщее внимание:
      – Моя племянница, должно быть, устала после долгого путешествия. Я предлагаю всем разъехаться по домам. Мы соберемся вновь в субботу и устроим прием в честь Сабины и Ричарда. – Он посмотрел на свою сестру Маргариту. – Тебя я прошу остаться.
      Маргарита обвила руками талию Сабины.
      – Ты выглядишь такой измученной. Я попрошу домоправительницу отвести тебя в твою спальню. – Она мягко улыбнулась. – Эта комната когда-то принадлежала твоей матери.
      Оставшись одна, Сабина осмотрела уютную комнату, потрогала все вещи. Рассказы матери о ее детстве ожили в памяти Сабины. Леди Вудбридж говорила о золотистом покрывале на кровати и такого же цвета пологе, о камине из белого мрамора с барельефами, изображающими лица херувимов. На ночном столике стояла миниатюра, и Сабина узнала дорогие ей черты.
      До нее донесся детский смех, и она, подбежав к окну, распахнула его. Ричард увлекся игрой с маленькими кузенами. Во всем доме царили любовь и душевная теплота. Сабина пожалела, что не привезла сюда Ричарда раньше.
      Вечером, после ужина, Ричард отправился к себе спать, а дядя Иосиф и Маргарита повели Сабину в библиотеку и усадили на мягкие подушки в большое, удобное кресло.
      – Как ты можешь себе представить, Сабина, мы теряемся в догадках, что с вами на самом деле произошло, – начал маркиз. – Достаточно ли ты отдохнула, чтобы ответить на наши вопросы?
      – Для этого я и приехала сюда к вам.
      Рассказ Сабины обо всех событиях ее жизни после кончины матери был выслушан с неослабевающим вниманием. Ее ни разу не прервали, лишь тетя Маргарита утирала слезы, текущие по ее щекам.
      Сабина только скрыла от родных, что Гаррет побывал в Париже и что она встречалась с ним под видом актрисы Пламенной.
      Дядюшка нахмурился:
      – Когда ты только очутилась во Франции, то написала мне, а я отказал тебе в помощи. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? – Он был полон раскаяния.
      – Вам не за что просить прощения. Наверное, на вашем месте я поступила бы так же. Даже сейчас я не уверена, что делаю правильно, посвящая вас в свои заботы.
      – Вздор! Вы мои племянники, и мой долг – позаботиться о вашем благополучии. Я укоряю себя за то, что не сделал этого раньше. Теперь я не успокоюсь, пока вы оба не займете в обществе место, соответствующее вашему происхождению.
      Маргарита, ласково погладив руку Сабины, попросила:
      – Расскажи нам о своей жизни у Баллярдов. Слава об их театральной труппе докатилась и до нашей глуши. Какие они хорошие люди, что приняли участие в вашей судьбе!
      Взгляд Маргариты был такой располагающий к искренности, такой сочувственный, а черты лица столь схожие с материнскими, что Сабине захотелось исповедаться во всем до конца:
      – Да, тетя, они были очень добры к нам, но я должна была что-то предпринять и сама. Ради Ричарда и себя. До сих пор я не сказала вам всей правды, боясь вызвать ваше недовольство и упреки…
      – В чем дело, племянница? Говори же, – настаивал дядя Иосиф.
      – Слышали вы о такой актрисе – Пламенной?
      – О ней знают все, – сказала Маргарита. – Я собираюсь посмотреть спектакль с ее участием, когда окажусь в Париже. Только моя поездка все время откладывается. Она тоже помогла вам с Ричардом?
      – В каком-то смысле – да… Я… я была той самой Пламенной.
      Маркиз чуть не задохнулся от нахлынувших на него чувств.
      – Это невозможно! Как ты могла решиться на такое, племянница?
      Маргарита тоже была в шоке.
      – Нет! Нет, Сабина! Я не могу в это поверить. Выступать на сцене – это позволительно для простых людей, а в твоих жилах течет благороднейшая кровь!
      – Пожалуйста, поймите – у меня не было денег и не было пристанища. Никто, кроме Изабель и Баллярдов, не знал, кто я такая. Только им я доверила тайну моего прошлого.
      Дядюшка заговорил серьезно:
      – Теперь ты должна покончить с этим занятием. А Ричард должен незамедлительно ехать в Англию и заявить свои права на наследство. Ну а тебе, Сабина, надо вернуться в дом твоего супруга.
      – Конечно, я хочу, чтобы Ричард обрел титул, но я не желаю быть женой Гаррета Блексорна.
      – Мы знаем, что он был обвинен в гибели твоего отца. Но вспомни, что главный виновник понес наказание. Я списался с лорд-мэром Лондона и архиепископом Кентерберийским. Они оба заверили меня, что герцог ни в чем не виноват. Я уверен, что он позволит тебе занять подобающее место рядом с ним.
      – Я… у меня нет желания жить у него в Волчьем Логове.
      – И все-таки ты должна, – твердо заявил маркиз. Впрочем, видя отчаяние Сабины, он несколько смягчил тон: – Но мы не взвалим все эти неприятные переговоры на тебя. Оставь их на мою долю. Я свяжусь с твоим мужем и обо всем договорюсь с ним.
      Сабина удивлялась, как все быстро уверовали в невиновность Гаррета. Если бы они пережили ту страшную ночь в Вудбридже, то вряд ли так легко согласились с его непричастностью к злодейскому налету на замок.
      – Не терзайся, Сабина! – утешила ее тетя Маргарита. – Все образуется со временем.
      В глазах Сабины блестели слезы, горло сдавливало от подступающих рыданий.
      – Я так долго ждала дня, когда мы с Ричардом отправимся домой…
      – Ты несла на своих плечах тяжкую ношу, – Маргарита разговаривала с ней так ласково, по-матерински. – Но теперь ты можешь и отдохнуть. Ты обрела семью, которая поможет тебе.
      Сердце Сабины переполнилось благодарностью.
      – Когда же мы поедем в Англию, дядюшка?
      – Я думаю, недели через три. Необходимо отослать некоторые письма и связаться с нужными людьми. Я выеду в Лондон раньше вас и постараюсь к вашему приезду уладить все дела.
      – Мне сопровождать Сабину и Ричарда? – спросила Маргарита.
      – В этом нет необходимости. К их приезду я уже переговорю с королем Карлом. Не сомневаюсь, что Его Величество примет справедливое решение и восстановит права Ричарда на титул и имущество.
      – Я так мечтаю о возвращении домой. И Ричард будет счастлив вернуться в Вудбридж, – взволнованно произнесла Сабина.
      Маркиз кивнул и продолжил:
      – По прибытии в Англию старайтесь не привлекать к себе внимания. У меня есть друг в Лондоне, который подыщет вам с Ричардом удобное жилье. Я пошлю ему письмо с курьером, так что к вашему приезду все будет готово. Вам придется недолго пожить в уединении. Очень скоро я дам о себе знать…
      – Я сделаю все, как вы говорите, – согласилась Сабина. Для нее было великим облегчением знать, что судьба Ричарда теперь в надежных руках. – Я благодарю вас обоих. Сама я не смогла бы, наверное, вернуть Ричарду титул и поместья. Но король, конечно, выслушает вас, дядюшка.
      – Разумеется, король меня выслушает! – заявил маркиз. – А чтобы еще сильнее укрепить наши позиции, я попрошу тебя, Маргарита, написать письмо королеве. – Маркиз удовлетворил вспыхнувшее любопытство Сабины, сообщив: – Твоя тетушка была очень дружна с королевой Генриеттой, когда та еще была французской принцессой.
      – Да, это так! – подтвердила Маргарита. – Я была придворной дамой у ее матери и очень любила молодую принцессу. Теперь я использую нашу дружбу, чтобы помочь вам с Ричардом.
      Невероятных усилий стоило Сабине не разрыдаться от облегчения и благодарности.
      – Я так долго жила в страхе, что с трудом верю, что все это кончилось.
      Маргарита прижалась щекой к щеке с племянницей.
      – Ты вела себя мужественно, дорогая. За это Бог и вознаградил тебя. Мой брат возьмет на себя твою ношу и сделает ее своей. В этом наша обязанность перед памятью нашей покойной сестры и перед вами – ее детьми.
      Сабина провела прекрасные дни среди родных своей матери, но прошла неделя, затем другая, и она все больше начала тосковать по Англии. Время отъезда наконец настало, настало и время прощаться. Как это обычно бывает, расставание было печальным. Все члены многочисленной семьи Кавиньяков стояли на ступенях у главного входа и махали вслед удаляющейся карете, пока та не скрылась из виду.
      Сабина прижала к себе голову Ричарда и прошептала:
      – Тебе было здесь хорошо? Тебе понравились твои родственники?
      – Да. Мне бы хотелось навестить их когда-нибудь. Но сейчас я хочу скорее попасть домой.
      – И я тоже! А может случиться так, что, когда ты поселишься в Вудбридже, они приедут к тебе в гости.
      – Сабина, – спросил он вдруг с беспокойством. – Я знаю, что мне придется за многое отвечать и о многом заботиться там, в Англии. Но ты не будешь возражать, если я сначала отправлюсь в школу? Я еще так мало знаю о своей стране, о ее законах и обычаях. Я обсуждал это с дядей Иосифом, и он сказал, что все устроит, если ты согласишься.
      – Разве могут быть какие-то преграды? – Сабина была в восторге от таких серьезных речей в устах любимого брата, еще совсем юного, но такого разумного. – Как только ты подтвердишь свои права на Вудбридж, тебе необходимо будет заняться учебой.
      – Я мечтаю учиться в Итоне.
      – Значит, ты туда и поедешь.
      – В Англии, – твердо заявил Ричард, – я буду разговаривать только по-английски.
      Сабина засмеялась и потрепала его по плечу:
      – Ты можешь начать хоть сейчас. Тебе, кстати, придется избавляться от французского акцента.
      – Если я получу образование, то стану хорошим хозяином поместий и замка.
      – Я уверена, что так и будет. Обязательно!

      Гаррет озадаченно разглядывал француза, вручившего ему послание от маркиза де Кавиньяка.
      – Простите, но я даже незнаком с вашим господином. Что может быть у нас общего?
      – Ваша светлость! – Француз вежливо поклонился. – Мне поручено сообщить вам, что мой господин – родной дядя супруги вашей светлости Сабины Блексорн. Я получил указание также, с вашего разрешения, обождать ответа на письмо маркиза.
      Гаррет попытался спрятать за маской равнодушия смятение, охватившее его. Наконец он узнает о намерениях Сабины.
      – Очень хорошо! – произнес он. Его рука слегка дрожала, когда он вскрывал запечатанный конверт. Гаррет быстро пробежал глазами строчки:
       «Ваша светлость!
       Я хочу сообщить вам, что моя племянница Сабина и ее брат Ричард возвратились в Англию и находятся под моим покровительством. Я буду говорить с королем Карлом и просить его защитить их права. Я сам собираюсь неустанно следить за благополучным разрешением известных вам проблем. Надеюсь, что и вы будете действовать в их интересах.
       Маркиз де Кавиньяк».
      Гаррет, закончив чтение письма, обратился к посланцу:
      – Вы может передать маркизу де Кавиньяку, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы лорд Ричард стал обладателем титула и родовых поместий.
      Француз снова низко поклонился:
      – Если вы пожелаете послать письменный ответ, я готов ждать.
      – В этом нет необходимости. Вы просто передайте в точности мои слова маркизу. Вы свободны. Прощайте… Счастливого пути.
      – Благодарю, ваша светлость.
      Гаррет после ухода гонца еще долго смотрел на письмо, словно желая прочитать что-то между строк. Одно было ясно – Пламенная и есть Сабина. Его вовсе не радовало известие, что она уже в Англии.
 
      Сабина и Ричард осмотрели небольшой, но очень комфортабельный дом, который снял для них Томас Иелдинг по поручению маркиза. Он выбрал место за пределами оживленной, шумной столицы. Над лесом, который простирался за домом, возвышались крыши Хемптон-Корта, одной из многих загородных резиденций королевской семьи.
      – Могу я поинтересоваться, мистер Иелдинг, почему вы поселили нас так далеко от Лондона? – спросила Сабина.
      Он поправил очки на своем выдающемся размерами носу и уставился на брата и сестру сквозь выпуклые линзы.
      – На этом особенно настаивал ваш дядюшка. Если вы извините меня за то, что я буду говорить о не очень деликатных материях, то осмелюсь сказать, что Лондон перенаселен и грязен. Открытые сточные канавы проходят прямо посередине большинства улиц, и запах от них оскорбит ваше обоняние. Моя жена, например, утверждает, что санитарные условия в Лондоне безобразны и из-за этого многие лондонцы страдают кишечными и прочими заболеваниями. Я сам не живу в городе и никогда не поселю кого-то из близких мне людей в эту клоаку.
      – Спасибо за заботу, мистер Иелдинг. Я уверена, что мой дядя будет доволен, что вы так хлопочете о нас с Ричардом.
      – Я нанял домоправительницу – Бетти Страузер и кухарку миссис Лаурли. Прежние их наниматели хорошо отзывались о них.
      Объяснив условия найма, мистер Иелдинг стал прощаться. Изабель проводила его до двери.
      Сабина еще раз прошлась по комнатам и восхитилась, какая истинно английская атмосфера ощущалась в доме. Уют и покой – вот что было главное в нем. Сабина горько пожалела, что ей пришлось так долго быть оторванной от родной Англии.
      У Ричарда обследование дома заняло всего несколько минут. Он уже успел заскучать. Скатившись по полированным перилам лестницы со второго этажа, он обратился к сестре:
      – Когда мы поедем в Вудбридж?
      Рассмеявшись, она наградила его шутливым шлепком.
      – Сначала дядя Иосиф должен уладить все наши дела. Вот только тогда мы торжественно въедем в наш родовой замок Вудбридж. Наберись терпения. – Сабина сделала реверанс и добавила с улыбкой: – Милорд!
      – Я читал книгу о сословии пэров Англии, – серьезно сказал Ричард. – Ты не должна делать реверанс, Сабина, обращаясь ко мне. Ты герцогиня, и твой титул гораздо выше моего.
      Она чмокнула брата в нежную, еще детскую щечку.
      – Я еще главнее тебя, потому что старше. Итак, милорд граф, я приказываю вам вымыть руки перед трапезой.
      Он поклонился с усмешкой. Сабина догадывалась, что наконец-то Ричард по-настоящему чувствует себя счастливым. Изабель же обеспокоенно и укоризненно покачала головой, видя, как он шалит на лестнице.
      – Он слишком молод, чтобы взять на себя ответственность за управление большим поместьем.
      – Говори по-английски, Изабель. – крикнул ей сверху Ричард.
      О том же самом, только тихо и мягко, напомнила ей Сабина:
      – Теперь это твоя родина, Изабель.
      – Моя родина там, где вы с Ричардом.
      – Я знаю это. – Они улыбнулись, с любовью глядя друг на друга. – А насчет твоих опасений из-за молодости Ричарда, то я с тобой согласна, но дядя Иосиф найдет хорошего управляющего. Ведь Ричарду еще предстоит получить образование.
      События разворачивались гораздо быстрее, чем ожидала Сабина. Ее дядя без всяких задержек получил аудиенцию у короля. В тот же день он появился в доме, где обитали брат и сестра. Он был в отличнейшем настроении.
      – Я все объяснил Его Величеству. Он благосклонно отнесся к вашим притязаниям и объявил, что ты, Ричард, вместе с Сабиной должны предстать перед архиепископом Кентерберийским и ответить на некоторые вопросы. Это будет закрытое заседание, на которое даже я не буду допущен.
      – Не очень обнадеживающее начало, – вздохнула Сабина.
      – На то есть свои причины, – пояснил маркиз. – Дядя вашего убитого отца, пожилой дворянин, вступил во владение землей и титулом, после того, как вы были объявлены умершими. Его согласие необходимо, чтобы Ричард был восстановлен в правах на наследство. Если притязания Ричарда будут признаны законными, с его стороны не последует никаких возражений. Он тоже вызван на это заседание.
      Сабина неуверенно спросила:
      – А что по этому поводу думает мой… супруг? Он что-нибудь сказал?
      – Только то, что он всячески готов поддержать Ричарда в восстановлении его прав.
      – И ничего обо мне? – Сердце Сабины болезненно сжалось.
      – Пока ни слова… Я надеюсь, что его вызовут на слушание дела.
      Сабина отвернулась к окну, не желая, чтобы дядя увидел печаль на ее лице. Она отгоняла от себя мысли о Гаррете. Скоро ей все равно придется встретиться с ним снова, и будущее свидание почему-то внушало ей тревогу.
      Крепко держась за руки, брат и сестра медленно ступали по полу, выложенному черным и белым мрамором. Взгляд Сабины был устремлен на человека в алой мантии, который, казалось, был погружен в свои размышления и не замечал ничего вокруг. Но, приблизившись, она увидела, что за прищуренными веками его глаза были полны живого интереса к ней и ее брату, хотя он старался не показывать этого и специально сложил руки в отрешенной молитвенной позе.
      Голос архиепископа резал слух, как будто он вещал с амвона:
      – До поры, пока не доказано, что вы граф Вудбридж, а вы ее светлость герцогиня Бальморо, я буду называть вас по имени, не упоминая никаких титулов. Ты, юный Ричард, и ты, Сабина, пожалуйста, садитесь, чтобы мы могли начать.
      Стул архиепископа возвышался над остальными присутствующими в этом зале. Сабине подумалось, что это сделано специально, чтобы внушить почтение и страх тем, кого допрашивают. В глазах церковного вельможи светились ум и одновременно лукавство. Он вполне мог запутать молодых людей неожиданными, коварными вопросами и представить их как самозванцев.
      Сначала он обратился к Ричарду:
      – Я предполагаю, что ты, юноша, пренебрегал своей верой, когда жил во Франции?
      – Нет, ваше преосвященство. Мы посещали церковь каждую среду, хотя нечасто ходили к мессе.
      – Значит, ты католик?
      – Да, ваше преосвященство. Так же, как мои отец и мать.
      – Что ты помнишь о своих родителях?
      – Ваше преосвященство, когда моя мать скончалась, я был еще маленьким. А вскоре был убит и мой отец. У меня сохранилось лишь смутное воспоминание о нем, а мать я совсем не помню.
      Сабина гордилась своим братом. Его ответы были четкими и ясными. Архиепископ не внушал ему робости.
      Следующий вопрос был задан уже Сабине:
      – Я присутствовал на твоем бракосочетании, Сабина. Расскажи мне какие-нибудь подробности этого знаменательного в твоей жизни дня.
      Сабина напрягла память, чтобы напомнить архиепископу самую впечатляющую деталь.
      – Я помню, что король сказал мне, что так же хромал когда-то давно, как и я.
      Архиепископ впился в нее своими прищуренными глазами:
      – Правильно. Такой разговор был на самом деле. А еще какие события запомнились тебе?
      – Их было так много! Мой отец, например, очень беспокоился, так как не было уверенности, что Гаррет Блексорн явится на церемонию.
      – Об этом знали многие. Твой отец, если был рассержен, не стеснялся говорить во всеуслышание. Скажи мне то, что могло бы убедить меня, ибо ты непохожа на ту юную особу, которую я видел в тот день.
      – Гаррет… – начала было Сабина и прервала себя на полуслове. – Отец моего супруга умер незадолго до нашей свадьбы, и я была опечалена его кончиной.
      Архиепископ по-прежнему терзал ее пронизывающим взглядом. Явно он ей не верил.
      – Я снова скажу тебе, что любой мог знать о смерти старого герцога.
      Он сделал рукой знак стражнику, и тот немедленно распахнул двери. Сабина не знала, кто появился в зале за ее спиной. Она слышала только шаги, шаркающую походку человека, передвигающегося с трудом. Его усадили на стул неподалеку от Сабины. Что-то знакомое было в чертах его лица.
      – Узнаете ли вы графа Вудбриджа? – спросил архиепископ.
      Ричард отрицательно покачал головой. Сабина же внимательно вглядывалась в старика.
      – Я не очень хорошо его помню, но это дядя нашего отца, Симон.
      – Милорд, признаете ли вы этих молодых людей как ваших внучатых племянников?
      Граф окинул мутноватым взглядом Ричарда и Сабину.
      – Я ни разу не видел своего внучатого племянника, а Сабина была крохотной девочкой, когда я виделся с ней в последний раз. – На лице старика появилось некое подобие улыбки. – Как это было давно… но должен сказать вам, монсеньор, что нахожу заметное сходство у нее с леди Вудбридж. Красивая была женщина – супруга моего племянника! Ну а рыжие волосы ты, Сабина, унаследовала от отца.
      Сабина опасалась, что их родственник будет отрицать притязания Ричарда, чтобы сохранить за собой титул, но он выглядел добрым дядюшкой и был не так неприступен и суров, как она ожидала.
      – Если вы мои внучатые племянники, я рад приветствовать вас. Я старый человек – мне не нужен титул, и я передам его законному наследнику без малейших колебаний.
      – Спасибо вам, милорд, – сказал архиепископ. – Я понимаю, что путь из Вудбриджа сюда был для вас утомительным. Поэтому вы можете удалиться. Я побеседую с вами еще раз после того, как вынесу вердикт.
      Граф поклонился и прошаркал обратно к выходу. Сабина решилась перейти в наступление:
      – Ваше преосвященство! Вы не подтверждаете, но и не отрицаете притязаний моего брата. Есть ли еще кто-нибудь, кто может с уверенностью сказать – самозванцы мы или нет.
      – У нас есть еще одна свидетельница – старая служанка из замка Вудбридж. Назовите мне ее имя, – обратился архиепископ к мальчику.
      Ричард только пожал в ответ плечами. Зато Сабина вскочила в ярости, сразу догадавшись, какую коварную игру затеял архиепископ.
      – Вы жестоки, ваше преосвященство. Я слышала, как люди, напавшие на замок в ту ночь, говорили, что Tea мертва. Неужели я бы оставила ее на произвол судьбы, если б она была жива? Вы плохого мнения обо мне, монсеньор!
      Снова стражник по сигналу архиепископа распахнул двери, впустив хрупкую старую женщину, которой каждый шаг, казалось, давался с трудом. Она была совсем седой, и лицо ее, и вся фигура носили следы тяжелой болезни. Но это, несомненно, была Tea. У Сабины перехватило дыхание, когда женщина приблизилась к ней. Сабине хотелось подбежать к Tea, обнять ее, но в глазах женщины не было и искорки узнавания.
      Tea неловко приветствовала архиепископа, потом, повернувшись к Сабине и Ричарду, как бы обшарила их изучающим взглядом.
      Архиепископ указал Tea на ближайший свободный стул. Она с благодарностью расположила на сиденье свое слабое, словно изломанное тело.
      – Tea Мерсон, – провозгласил архиепископ. – Вы знали детей Вудбриджа лучше, чем кто-либо. Я рассчитываю на ваш правдивый и точный ответ. Это они? Или сюда явились самозванцы?
      Tea с трудом тряхнула головой, показывая на Сабину:
      – Пусть она пройдет несколько шагов.
      У Сабины сердце похолодело. Tea ожидает, что она будет хромать.
      – Tea, как ты могла не узнать меня?
      Лицо женщины было мертвенно-бледным. Она даже дышала хрипло, с большим усилием.
      – Я хочу посмотреть, как ты ходишь, прежде чем решу, кто ты.
      Сабина сделала круг по залу и остановилась напротив Tea.
      – Это я, Tea, только я больше не хромаю.
      – Моя Сабина была калекой, а ты – нет.
      Tea словно обвиняла в чем-то Сабину.
      – Ты должна узнать меня, Tea. Если бы я была самозванкой, то легко бы изобразила хромоту.
      – Не знаю… не знаю… – невнятно бормотала Tea.
      Сабина опустилась перед ней на колени.
      – Вспомни, как ты бранила меня в детстве, чтобы я хорошо кушала. Вспомни, как ты всегда точно предсказывала заранее непогоду, говоря, что у тебя ломит кости. Вспомни страшную ночь, когда ты спасала меня и Ричарда от злодеев, убивших моего отца и твоего господина. Мы спрятались с тобой в тайнике в отцовской спальне, а потом спустились в кромешной тьме подземным ходом к реке. Ты взяла мой красный плащ, тот самый, что подарил мне муж…
      Tea закивала головой, словно заводная игрушка, ее дрожащая рука медленно приподнялась и коснулась лица Сабины.
      – Благослови тебя Бог, дитя, – шептала она. – Никто, кроме Сабины, не может знать про подземный ход.
      Ее рука вдруг безжизненно упала, а на лице появилось выражение сомнения и некоторой подозрительности.
      – Ты могла догадаться о тайнике. В большинстве старых замков есть тайники и подземные ходы.
      Архиепископ внимательно вслушивался в бормотание старухи.
      – Ты сомневаешься, что перед тобой Сабина и Ричард?
      – Я знаю только одно доказательство, которое успокоит мне совесть и развеет сомнения.
      – Какое же?
      – Только я и Сабина можем знать про него. У Ричарда есть родимое пятно… Какой формы и где оно расположено?
      Сабина прикрыла глаза, стараясь вспомнить. Где оно… где? Внезапное воспоминание озарило ее:
      – Родимое пятно совершенно круглое. Оно находится выше колена на правой ноге.
      Слезы полились из глаз Tea.
      – Ты моя Сабина! Никакая самозванка не знает об этой родинке!
      Взгляд архиепископа буквально вонзился в Tea, но она встретила его мужественно. Она все трясла головой, приговаривая все громче и уверенней:
      – Моя Сабина! Моя Сабина!
      Архиепископ приказал страже:
      – Отведите этого молодого человека и осмотрите его ногу. Затем вернитесь и доложите мне результаты увиденного.
      Считанные минуты казались часами, пока Ричард не вернулся в зал заседания. Но Tea, не дожидаясь того, что объявят стражники, уже полностью уверовала в воскрешение своей любимой девочки.
      Она вцепилась в руку Сабины. Ее холодные пальцы сплелись с теплыми пальцами молодой девушки.
      – Дорогая Tea! Я думала, что тебя нет в живых. Иначе я никогда не оставила бы тебя там, на берегу реки. Мы обязаны тебе жизнью. Ты отвела от нас убийц…
      – Я бы поступила так снова, если б возникла надобность. Зная, как ты хорошо плаваешь, я не оставляла надежды, что ты спаслась и когда-нибудь вернешься домой.
      Двери открылись. Все взгляды устремились на Ричарда и сопровождающих его стражников.
      – Скажите нам – нашли вы что-нибудь на ноге мальчика? – потребовал у них отчета архиепископ.
      – Да, нашли, ваше преосвященство! Круглое родимое пятно на том месте, которое указала эта молодая женщина.
      Архиепископ, чуть склонив голову, приветствовал Ричарда.
      – Ваши притязания подтверждаются доказательствами, милорд граф. Отныне вы именуетесь графом Ричардом Вудбриджем и будете пользоваться привилегиями и достоянием соответственно вашему титулу.
      Сабина схватила Ричарда, прижала к себе.
      – Дело сделано, брат! О, Ричард! Как наш отец радуется там, на небесах!
      Архиепископ прервал радостные излияния Сабины:
      – Я прошу всех покинуть зал, за исключением вас, ваша светлость.
      Сабина неохотно рассталась с братом.
      – Побудь, пожалуйста, с Tea, а я скоро присоединюсь к вам.
      Оставшись наедине с архиепископом, она достаточно сурово, без всякой робости обратилась к нему:
      – Мне нечего больше доказывать, ваше преосвященство!
      – А что мы будем делать с вами, ваша светлость герцогиня?
      – Я не подавала вам никаких прошений. Следовательно, мое будущее вас не касается ни в коей мере.
      – У вас такой же злой язык, как и у вашего папаши. Мне надо было уловить сходство гораздо раньше.
      – Что-то вы не очень спешили… – ехидно заметила Сабина. – Теперь я буду жить в доме брата и намереваюсь просить святейшего папу римского расторгнуть мой брак с Гарретом Блексорном.
      – Интересно, что скажет по этому поводу его светлость.
      – Мне до этого нет дела! – вскинула голову Сабина.
      – Браки так легко не расторгаются. Король не желает вашего развода. Вы должны помнить, как он настаивал на вашей свадьбе и какое деятельное участие принимал в свадебной церемонии. Союз двух ваших семейств в его интересах.
      – Если это правда, что я вышла замуж, чтобы доставить удовольствие королю, то я буду добиваться развода с целью доставить удовольствие себе.
      Архиепископ весь затрясся от смеха.
      – Будь я на месте вашего мужа, герцогиня, никакой папа римский не увел бы вас от меня!
      Она с вызовом посмотрела ему прямо в глаза:
      – Кажется, вы твердо верите, что Гаррет Блексорн не устраивал резни в моем доме? Я в этом не убеждена, ваше преосвященство.
      Архиепископ был поражен.
      – Неужели вы по-прежнему возлагаете на него вину? Ваш супруг полностью оправдан по решению короля. Я лично выслушал признание в совершении преступления от его кузена, Гортланда Блексорна.
      У Сабины из памяти не могло выпасть это имя. Всплыли тяжелые воспоминания о подслушанном ею разговоре у костра в ночь свадебного пира. Какая ненависть кипела в Гортланде Блексорне, когда он с издевкой прохаживался насчет своего удачливого в любви и во всех делах родственника.
      – Вполне возможно, что Гортланд стрелял из лука, но Гаррет туда вложил стрелу.
      – Это опасное предположение, ваша светлость. Я получил письмо от вашего супруга. Хотите знать его содержание?
      – Меня оно не интересует. – Сабина была непреклонна.
      Архиепископ все же достал письмо и аккуратно развернул сложенный вдвое лист. Даже не заглядывая в него, он сказал Сабине:
      – Я обязан поведать вам, что более всего благодаря этому письму Его Величество король согласился на расследование притязаний юного Ричарда на графский титул. Его светлость герцог встал на сторону вашего брата и ходатайствовал перед нами о возвращении ему титула и достояния. Он также просил немедленно известить его о принятом нами решении.
      – Он здесь? – Сабина не смогла скрыть своего испуга.
      – Нет. Он остался в Волчьем Логове.
      Итак, Гаррет признал, что она его жена.
      – Мы с Ричардом не просили у него помощи, – надменно сказала она.
      – Жаль, что вы столь враждебно настроены к герцогу. Ваш супруг никогда не терял надежды, что вы останетесь живы…
      – Если все темы нашей беседы исчерпаны, ваше преосвященство, я предпочла бы удалиться. – Сабине хотелось как можно скорее покинуть этот огромный холодный зал.
      – Прежде чем вы уйдете, я бы хотел узнать от вас, чем вы занимались все эти годы. Его Величество интересуется, почему вы не вернулись раньше, ваша светлость.
      – Я уверена, что мой дядя, маркиз де Кавиньяк, сообщил вам, что я была во Франции. Это и передайте Его Величеству. – Она в нетерпении оглянулась на дверь. – Надеюсь, вы задали все вопросы? Теперь я тороплюсь. Мне хочется обнять верную Tea, да и дорога в Вудбридж неблизкая, а я соскучилась по дому.
      – Король не позволит вам остаться жить в Вудбридже, герцогиня. Вскоре вам придется переехать в Волчье Логово к своему супругу.
      Сабина иронически вскинула брови. «Точь-в-точь как ее отец!» – подумал архиепископ.
      – Посоветуйте Его Величеству не отвлекаться от управления государством на мои дела, – насмешливо сказала она.
      Архиепископ хихикнул.
      – Не думаю, что это будет мудро с моей стороны – в точности передать ему ваши слова. Я ограничусь лишь выражением глубочайшего почтения к его особе.
      Сабина собралась было возразить, но вовремя одумалась.
      – Поступайте, как вам будет угодно, ваше преосвященство. Прощайте!
      – А вы ступайте с Богом! И, может быть, Бог придет на помощь вашему мужу. Мне кажется, его светлость нуждается в том, чтобы его деяниями руководила рука Божья…
      Сабина оценила его юмор. Они не расстались врагами, но и не нашли общего языка. Много дней и ночей она оберегала Ричарда, дрожала в страхе за его судьбу. Теперь ее собственное будущее пугало Сабину.

      Новая встреча с Tea не доставила Сабине радости. После недолгого просветления в зале судилища, старая служанка впала в лихорадочный бред. Было очевидно, что она слишком больна и долгий путь до Вудбридж-холла ей не по силам. Сабина усадила ее с большим трудом в экипаж, и они направились в загородный дом.
      – Все будет хорошо, Tea, я буду заботиться о тебе, – ласково говорила она.
      Tea, словно не слыша ее слов, неустанно повторяла одну и ту же фразу:
      – Когда я дождусь Сабину и Ричарда, то умру с миром в душе.
      Дома Сабина сразу же уложила старуху в постель и послала за врачом. Обследовав Tea, доктор не выразил оптимизма. Он не мог обещать Сабине, что старая женщина оправится от болезни.
      Сердце Сабины готово было разорваться на части. Она не хотела расставаться с больной Tea, но должна была сопровождать Ричарда в Вудбридж, куда он неудержимо стремился.
      Она поцеловала сухую, горячую от внутреннего жара щеку служанки, но все слова утешения замирали у нее на устах. Она не могла лгать ни Tea, ни себе самой. Старуха плакала, бормоча:
      – Я не хочу умирать в этом страшном чужом доме. Отвезите меня в Вудбридж.
      – Тебе нельзя говорить, Tea. Отдохни, это пойдет тебе на пользу. – Сабина подошла к двери и обратилась, понизив голос, к дежурившей у постели Изабель: – Я так волнуюсь за нее!
      – Я побуду с ней ночью, а ты постарайся немного поспать.
      Сабина благодарно кивнула. Ей действительно был необходим хоть короткий отдых. Но заснуть она так и не смогла. Несколько раз за ночь она вскакивала с постели и бежала в комнату Tea. Состояние старой служанки все ухудшалось. Она бредила воспоминаниями о ночном нападении на замок Вудбридж. Все детали произошедшей трагедии бесконечным хороводом кружились перед ее глазами, уже утерявшими способность видеть реальный мир.
      И все же Сабине пришлось оставить Tea на попечение слуг, а самой отправиться с братом в Вудбридж. Отдав последние распоряжения и договорившись с врачом, что он будет навещать больную дважды в день, она постояла у кровати впавшей в беспамятство Tea и, разрыдавшись, бегом устремилась к карете. Кучер щелкнул хлыстом, лошади резво взяли с места. Внутри у Сабины будто что-то оборвалось. Она испытала мучительную боль, не зная, увидит ли еще верную служанку живой. Так невесело началось их путешествие с Ричардом в родовой замок.
      Чем ближе была цель их путешествия, тем более замкнутым и сосредоточенным на своих мыслях становился Ричард. Сабина пыталась втянуть его в беседу, но мальчик угрюмо отмалчивался.
      Маркиз де Кавиньяк и старый дядя Симон следовали за ними в другом экипаже и, несомненно, обсуждали по дороге будущее Ричарда. Наконец Сабина, не выдержав гнетущего молчания, потянула брата за рукав и заставила его повернуть голову к ней.
      – Если что-то тебя беспокоит, так поговорим об этом.
      Его плечи поникли, и Ричард стал выглядеть еще более несчастным.
      – Я все время думаю об обязательствах, которые легли на меня. Я ведь совсем не готов к их выполнению. Ты говорила, что множество людей будут теперь от меня зависеть, а я не знаю, как ими управлять. Никто не захочет подчиняться мальчику.
      – Ричард! Сам факт, что ты сын своего отца, делает тебя правомочным хозяином в глазах всех крестьян. И они готовы исполнять все твои распоряжения. У тебя будет много опытных слуг, которые специально обучены, чтобы помогать тебе. У каждого из них есть определенные обязанности, и они хорошо знают, что им надо делать в любой час, в любую минуту. Долг перед лордом, владельцем поместья, для них превыше всего. Дядя Симон станет твоим советчиком. К тому же он согласился жить в Вудбридже все время, пока ты будешь учиться в Итоне.
      Ричард перевел взгляд с сестры на Изабель.
      – Вы скоро покинете меня. И ты, Сабина, и ты, Изабель…
      Сабина поняла, что мучает мальчика. Настало время сказать ему правду о Гаррете.
      – Я должна рассказать тебе о кольце, которое ты однажды видел в моей шкатулке.
      – Думаешь, я не знаю, что Гаррет Блексорн – это герцог Бальморо? Я не заводил с тобой разговор о нем потому, что догадывался, что тебе это неприятно. Но мне показалось странным, что он не узнал тебя в Париже. Как может муж не узнать свою жену?
      Сабина собралась с духом.
      – Я объясню причину того, что тебе кажется недоразумением. Когда Гаррет и я поженились, мне было всего четырнадцать лет – на четыре года больше, чем тебе сейчас. После свадьбы я виделась с ним только один раз. Естественно, что он не узнал меня, когда я из девочки превратилась в женщину. К тому же Изабель излечила меня от хромоты.
      Дальнейшее объяснение давалось Сабине еще с большим трудом.
      – Пока шло расследование, Гаррет находился в заключении в Тауэре, потому что многие поверили, что это он виноват в смерти нашего отца.
      – Дядя Симон рассказывал мне об этом. Но ведь он не виноват, Сабина. Король Карл оправдал его.
      Сабина не стала возражать. Все, кроме нее, были убеждены в невиновности Гаррета.
      – Стоит ли его клеймить как преступника или нет – все равно я больше никогда не увижу его. Я не поеду в Волчье Логово. Мое место в Вудбридже. Отец желал, чтоб так было! Что ж, так оно и будет.
      Изабель с сомнением покачала головой.
      – Мне что-то не верится в то, что ты сейчас говоришь. Если бы твой отец хотел, чтобы ты, Сабина, всю жизнь провела в Вудбридже, он бы не выдал тебя замуж за Гаррета Блексорна. Здесь не Франция, Сабина, и твое будущее зависит от воли герцога. На твоем месте я бы так легко не вычеркивала его из своей жизни.
      – Конечно, я жду от Гаррета неприятностей. Он будет выдвигать различные требования. Но я не намерена подчиняться ему. Более того, я хочу просить папу римского развести нас.
      Ричард нахмурил брови.
      – Сабина, – обратился он к сестре. – Мне понравился Гаррет Блексорн. Ты столько времени посвятила мне, не пора ли начать жить для себя?
      Сабина была тронута его заботой.
      – Ты рассуждаешь совсем как взрослый. Скоро я буду слушаться твоих советов. Но сейчас еще не наступило это время. Отложим этот трудный разговор. Через три часа мы въедем в твои владения, Ричард. Запомни навсегда эту минуту.
      Ричард вновь погрузился в задумчивость. Сабина начала шептаться с Изабель:
      – Я знаю, о чем ты думаешь, Изабель.
      – Мои мысли легко прочитать, – усмехнулась старуха.
      – Я приняла решение развестись с герцогом и не буду слушать никаких возражений. Даже от тебя или от брата.
      – Я думаю, у герцога есть что сказать по этому поводу.
      – После унижения, которому я его подвергла, он, без сомнения, согласится на развод. Неужели ему захочется, чтобы вся Англия узнала, что его жена была актрисой? Я уверена, что он так же страстно желает избавиться от меня, как я от него. Семь лет я была замужем за ним и только одну ночь была ему женой. Я свой супружеский долг исполнила и расстаюсь с мужем с чистой совестью. – Она взглянула на Ричарда, и, убедившись, что мальчик задремал, продолжила: – Все верят в его невиновность, а я все еще сомневаюсь. Права ли я?
      – Ответ на этот вопрос ищи только в своем сердце. Я еще в Париже говорила тебе, что он не показался мне злодеем.
      Мысли Сабины унеслись в недавнее прошлое, к событиям единственной любовной ночи двух супругов. Гаррет клялся ей тогда в вечной любви, а она отдала ему свою невинность.
      – Мое сердце холодно, как снег, который скоро покроет эту землю. Если б можно было переписать заново ту ночь в Париже! Я намеренно унизила его, и он этого мне не простит.
      – Нельзя повернуть колесо времени вспять, оно крутится только в одном направлении, – изрекла Изабель.
      – Он должен меня презирать. – Сабина поплотнее запахнула на себе подшитый мехом плащ, почувствовав внезапный озноб. – Но это меня мало заботит.
      – Это я вижу, – усмехнулась Изабель.
 
      День был сумрачный, в воздухе похолодало, когда лорд Стивен проезжал леса, окружающие Волчье Логово. Большая часть листьев уже опала с деревьев, а те, что остались на ветвях, трепетали под порывами ветра. Палая листва устилала землю.
      Стивен проскакал по деревянному мосту во внутренний двор замка. Он спешился с коня и отдал поводья в руки двух выбежавших из конюшни мальчишек, одернул на себе камзол, ежась от холода. В который раз он любовался внушительным видом замка, представляющего собой, скорее, неприступную крепость. Но этот дом был построен не только чтобы выдерживать осаду, но и жить в нем мирной жизнью. За толстыми стенами из серого камня сохранялись тепло и уют. Стивен знал, что здесь его всегда встретят приветливо.
      Однако сегодня Стивену предстояло выполнить доверенную ему весьма неприятную миссию, и у него на душе лежала тяжесть. Архиепископ Кентерберийский избрал его для вручения важного документа по той причине, что Стивен и Гаррет считались близкими друзьями. Целый час Стивен провел в покоях архиепископа, выслушивая наставления прелата.
      Стивен до сих пор не мог поверить, что Пламенная и есть та самая робкая и болезненная девочка, которую когда-то обвенчали на хейвортском лугу с его другом. Какая странная причуда судьбы сделала его посредником между Гарретом и Пламенной там, в Париже? Он вспомнил, какое впечатление на него произвела Пламенная на сцене, как он добивался ее любви. Теперь он понял, почему она предложила ему только дружбу. В искренности ее дружеских чувств к себе он никогда не сомневался.
      Стивен волновался за Гаррета, за то, как тот отнесется к намерениям и поступкам Сабины. Ему очень хотелось, чтобы архиепископ поручил бы эту миссию кому-нибудь другому.
      Его приняли в Логове с почетом и всегдашним гостеприимством и сообщили, что ее светлость ждет Стивена в своих личных покоях.
      Войдя в комнату, Стивен был буквально обласкан матерью Гаррета. Вдовствующая герцогиня предложила ему вина и эля, чтобы согреться с дороги и скоротать время до появления Гаррета.
      – Как жаль, что мы редко видимся теперь, Стивен. Ты живешь в Лондоне, а Гаррет сидит безвылазно в Волчьем Логове. – В голосе матери чувствовалось беспокойство за сына. – Я не знаю, что с ним делать. Хорошо, что ты навестил нас.
      – Он что, болен? – поинтересовался Стивен.
      – Нет, он вполне здоров, но стал каким-то злобным и в то же время растерянным. Что-то случилось с ним во Франции. Я думаю, что тут замешана женщина. Однако он предпочитает ничего не рассказывать мне. Ты можешь что-нибудь объяснить мне?
      Стивен был рад, что вошедший в эту минуту Гаррет избавил его от необходимости отвечать на вопрос герцогини. Он сразу понял, почему ее светлость так встревожена. В глазах Гаррета не было прежнего огня. Он выглядел измотанным и ушедшим целиком в себя, в свои горькие переживания.
      – Я догадался, что это твоего коня сейчас помещают в стойло и угощают овсом. Что привело тебя в Волчье Логово?
      Стивен протянул другу письмо архиепископа.
      – Меня просили передать тебе это лично в руки.
      – Я этого ожидал… Вызов от короля на суд? – равнодушно спросил Гаррет.
      – Это письмо не от Его Величества, а от архиепископа.
      Мать Гаррета тут же поднялась с кресла.
      – Я оставлю вас одних… Надеюсь, Стивен, ты не торопишься уехать. Я жду вас обоих к обеду!
      – Побудь с нами, мать, – попросил Гаррет. – Я, кажется, знаю, о чем идет речь в письме. Пора тебе все узнать. Это касается моей жены, не так ли? – обратился он к Стивену.
      Герцогиня еще больше погрустнела.
      – О, Стивен! Неужели слухи о ее смерти окончательно подтвердились? Как жаль! Бедное дитя!
      – Нет, ваша светлость, – сказал Стивен. – Дело совсем в другом.
      Он отвечал герцогине, а сам смотрел на Гаррета.
      – Скажи ей правду, Стивен, – уныло произнес Гаррет. – Пусть она все узнает про… мою супругу.
      Стивен тщательно прокашлялся, прежде чем заговорить:
      – Жена Гаррета нашлась.
      Адриенна Блексорн слегка смутилась, но тут же ее лицо осветилось улыбкой.
      – Действительно, это хорошие новости. С ней все в порядке? А ее брат тоже жив?
      – Да, ваша светлость.
      – Так это же чудесно! Я сразу же начну готовиться к ее приему. Когда она приедет?
      Гаррет усадил мать обратно в кресло и спросил у Стивена:
      – Что знает архиепископ о Сабине?
      – Он давил на нее, как мог, пытаясь выведать подробности того, чем она занималась все эти годы, но она сказала только, что жила во Франции…
      Гаррет скривил губы в мрачной усмешке.
      – Не сомневаюсь, что ей не с руки, чтобы кто-то копался в ее прошлом.
      – Гаррет, что ты говоришь? – изумилась герцогиня. – Разве ты знал, где находится Сабина и чем занимается? Почему ты скрывал это от меня?
      – Я обнаружил ее убежище только недавно… когда был в Париже, – нехотя признался он.
      – Так вот куда занесла ее судьба? Неудивительно, что мы не смогли разыскать ее. Тогда по какой причине ты не доставил ее домой немедленно?
      Стивен видел, как гнев нарастает в Гаррете. Еще немного, и он выплеснется наружу. Тогда с Гарретом будет опасно иметь дело.
      – В этом-то и вся проблема, мама!
      Герцогиня растерялась, чувствуя, что ее сын не хочет говорить откровенно, и все же продолжала настаивать:
      – И все-таки ты должен был привезти ее сюда. Ее место здесь, в этом доме, рядом с тобой.
      Гаррет взломал печать на конверте. В нем содержался официального вида документ и короткое письмо от архиепископа. Гаррет прочитал его про себя. Леди Бальморо и Стивен ждали молча, когда он закончит чтение.
       «Ваша светлость!
       Я уверен, что лорд Стивен объяснит вам ситуацию, возникшую из-за поведения вашей супруги. Невзирая на мой совет, она добивается развода. Его Величество надеется, что вы не допустите этого. Он желает, чтобы вы как можно скорее прибыли в Вудбридж и забрали ее светлость с собой в Волчье Логово. Такова воля нашего короля. Его Величество ожидает счастливого разрешения вашего семейного конфликта».
      Гаррет передал письмо матери. Она прочитала его мгновенно и взглянула на сына. В ее глазах были недоумение и тревога.
      – Что такое произошло с Сабиной? Разве это возможно, что она по-прежнему обвиняет тебя в смерти своего отца? Иначе она бы не пряталась от нас так долго, а теперь не требовала бы развода.
      Гаррет наконец-то взорвался:
      – Я хочу знать, о чем она думает. Я женился на ней по настоянию короля, но сейчас и пальцем не пошевелю ради него. Какие бы приказы он мне ни отдавал, я исполнять их не желаю. И не буду удерживать у себя Сабину против ее воли. Меня уже один раз заключали в Тауэр. Пусть король сажает меня туда снова!
      Адриенна беспомощно развела руками:
      – Вразуми его, Стивен. Внуши моему сыну, что Сабина должна быть доставлена сюда немедленно.
      Стивен отрицательно покачал головой.
      Гаррет уставился в окно и разговаривал с матерью, не оборачиваясь к ней, бросая отрывистые фразы через плечо:
      – Ты бы так не беспокоилась о Сабине, если бы узнала о том, как она жила в Париже. Вряд ли ты стала бы держать ее в своем доме. Ты бы выгнала ее на улицу.
      Он двинулся к двери, бросив на ходу:
      – Скажи ей все, Стивен. Всю правду о Пламенной. Я поручаю это тебе.
      – Нет уж, уволь! – воскликнул Стивен. – Я выполнил то, что от меня требовали король и архиепископ. Дальше действовать тебе придется в одиночку, Гаррет!
      Адриенна Блексорн потребовала от сына объяснений. Утихомирив свою ярость глубоким вздохом, Гаррет подчинился и опустился в кресло рядом с матерью.
      – Тогда слушай. В Париже я встретился с актрисой, которая называла себя Пламенной.
      Герцогиня выглядела разочарованной:
      – А Сабина, значит, узнала про твою связь с актрисой? И вот почему хочет развода?
      Гаррет жестом прервал ход ее рассуждений.
      – Вспомни, мать, что говорил покойный отец о фамильной чести. На имя Блексорнов не должно лечь ни одного пятна. А я уже успел за короткое время несколько раз опозорить его.
      Герцогиня произнесла в испуге:
      – Я не понимаю тебя. Объясни, что ты имеешь в виду?
      – Хорошо, я готов объяснить. Что сказал бы отец, если бы узнал, что его единственный сын обвинен в убийстве и посажен в Тауэр, что жена сына, герцогиня Бальморо, зарабатывает деньги, выступая на подмостках под дурацким прозвищем Пламенная…
      Адриенна закрыла лицо руками. Мужчины услышали сдавленные рыдания, потом слова, произнесенные герцогиней:
      – О, бедняжка… дорогая моя! Ей пришлось кормить себя и своего маленького брата. Я понимаю, что заставило ее пойти на сцену.
      Гаррет хмуро посмотрел на Стивена, но тот ободряюще улыбнулся ему в ответ.
      Герцогиня обладала редким великодушием. Она могла понять и простить многое.
      – Бедная девочка достаточно настрадалась, Гаррет, – сказала мать сыну. – Поезжай к ней и привези ее в наш дом.
      – Этого я не сделаю никогда! – заявил Гаррет.

       Впоместье Вудбридж радовались приезду полноправного хозяина в родовой замок. Хотя лорд Ричард был еще мальчиком, крестьяне и слуги встретили его с величайшим почтением. У Сабины на душе потеплело, когда Ричард наконец перестал озабоченно хмуриться, а, наоборот, с готовностью отвечал улыбкой на улыбки приветствующих его людей. Они вдвоем многие часы проводили верхом, объезжая поля, рощи и деревни. Ричард знакомился со своими владениями.
      Все же для Сабины прошедшие два месяца были нелегкими. Каждый день она ждала, что Гаррет даст о себе знать, но тот упрямо молчал. Стоя у окна в отцовском кабинете, она смотрела, как падающие снежинки постепенно укрывают землю и крыши построек белой пеленой.
      Ей нравилось заходить в эту большую, но уютную комнату и проводить там долгие часы в тишине и покое. Ей хотелось вернуть мир в душу, тот, который был в дни ее детства, но ей это никак не удавалось.
      Каждый день она посещала фамильную усыпальницу, где были похоронены ее родители. Преклонив колена, она молилась, главным образом о благополучии Ричарда. Она просила Бога ободрить мальчика, развеять его опасения за свое будущее.
      Дядя Иосиф, убедившись, что с племянниками все благополучно, отправился на родину во Францию. Сабина с грустью проводила его. Ричард теперь часто уединялся с дядей Симоном и внимательно выслушивал его советы по управлению таким большим владением, как Вудбридж. Через три недели Ричард должен был уехать в Итон, и мальчик старательно готовился к этому знаменательному событию. Архиепископ Кентерберийский взял на себя хлопоты по устройству Ричарда в школу.
      Одиночество Сабины нарушила Изабель. Она неслышно вошла в комнату, встала за спиной Сабины и тоже посмотрела в окно.
      – Похоже, что сегодня снег так и не перестанет.
      – Думаю, что да. Боюсь, он засыплет все дороги.
      Сабина отошла от окна и села за отцовский письменный стол.
      – …но я все равно люблю здешние зимы.
      Изабель поставила перед ней поднос и налила чай.
      – Сабина! Tea здесь. Я отругала кучера, что он повез больную в такую погоду и по таким дорогам, но тот сказал, что Tea настаивала на возвращении домой, и он не мог ей отказать.
      – Как она перенесла путешествие? – встревожилась Сабина.
      – Боюсь, что плохо. Я уложила ее в постель, подала крепкий бульон и горячий яблочный сок, но она не попробовала ни того, ни другого. Она все зовет тебя и говорит, что должна предостеречь от встречи с кем-то… Думаю, что она не успокоится, пока не поговорит с тобой.
      – Я поднимусь к ней сейчас же.
      Изабель задержала ее.
      – Я слышала, что с сегодняшней почтой прибыло письмо из Рима.
      – Да, от отца Сантини. Он представлял мое прошение его святейшеству. О разводе не может быть и речи, а признание брака недействительным может быть разрешено, если я письменно и публично поклянусь, что мы с Гарретом никогда по-настоящему не были мужем и женой.
      – И ты готова солгать его святейшеству, чтобы получить свободу? – изумилась Изабель.
      – Я это сделала бы без малейших угрызений совести, – твердо сказала Сабина. – Только теперь я не могу поставить свою подпись под документами.
      – Значит, ты передумала и решила остаться супругой Блексорна? – оживилась Изабель.
      – Нет. На то есть иные причины.
      Изабель была заинтригована.
      – Ты так настойчиво добивалась развода, что же заставило тебя изменить свое решение?
      В глазах Сабины была такая мука, что Изабель испугалась. Сабина сжала кулаки, стараясь не зарыдать.
      – Случилось нечто непредвиденное. Если наш брак будет признан недействительным, то мой ребенок останется без имени.
      Удар, нанесенный Сабиной, был неожидан и силен.
      – Как давно ты поняла, что у тебя будет ребенок? – едва оправившись от шока, спросила Изабель.
      – Я начала кое-что подозревать с первого дня, как мы приехали в Вудбридж, но не хотела в это верить. Однако теперь нет никаких сомнений. И вот сегодня отец Сантини прислал мне документы на подпись. Что мне делать?
      – Ты сама уже знаешь, как должна поступить. У тебя ребенок от законного мужа, ты обязана известить его светлость…
      – Да, обязана, но…
      – Чем скорее ты это сделаешь, тем будет лучше.
      – А что, если Гаррет потребует, чтобы я переехала в Волчье Логово? – Голос Сабины дрожал от переживаний.
      – Конечно, он захочет, чтобы ребенок появился на свет в его доме. Это его право.
      – Но я не желаю жить в Волчьем Логове. – Сабина яростно встряхнула головой и направилась к двери. – Я повидаю Tea, а после напишу письмо Гаррету и сообщу ему о ребенке.
      Изабель с горечью проводила ее взглядом. Печально, что Сабина никогда не была хозяйкой собственной судьбы, никогда не поступала ради своей пользы. Сперва она пожертвовала собой и вышла замуж, чтобы угодить королю и родителям, но против своего желания. Потом она стала актрисой ради благополучия маленького брата. Теперь ею будет распоряжаться супруг, потому что она ждет от него ребенка.
      Сабина вошла в затемненную комнату, где на постели недвижимо покоилась Tea. Старая служанка была так слаба, что не могла даже приподнять руку, чтобы жестом подозвать Сабину поближе. Но та, сама догадавшись о ее желании, присела у изголовья кровати.
      – Что я могу сделать для тебя, Tea? – ласково спросила она.
      – Уже ничего. Я умираю, и мы обе это знаем.
      – Не хочу слушать подобные разговоры! – Сабина старалась выглядеть бодрой. – Я не для того обрела тебя вновь, Tea, чтобы тотчас же потерять. Может быть, тебе что-нибудь почитать вслух? Когда-то тебе это нравилось.
      – Нет, я должна поговорить с тобой. Я должна рассказать… тебе о той ночи, когда умер твой отец…
      Tea коснулась руки Сабины, попыталась сжать ее слабыми пальцами. Сабина напряглась. Она боялась услышать то, что скажет Tea. Скорее всего она заклеймит Гаррета Блексорна, как организатора убийства.
      – Незачем вспоминать ту ночь. Это нас обеих расстроит и помешает твоему выздоровлению.
      – Ты должна меня выслушать. У тебя по-прежнему есть враг. Тебе надо быть настороже, моя девочка.
      Мурашки страха побежали по спине Сабины, сердце бешено заколотилось. Это не был бред умирающей женщины. Tea была в полном сознании, но ее терзал страх за участь тех, кого она любила больше жизни и оставляла в этом мире в опасности.
      – Что ты хочешь сказать, Tea?
      Tea заговорила громче и тверже. Она знала, что ей отпущено мало времени. Это придавало ей сил.
      – В ту ночь злодеи приняли меня за мертвую. Я слышала, о чем они говорили…
      Глаза Tea расширились. Она сделала попытку приподняться. Сабина осторожно уложила ее на подушки.
      – Может, мы отложим этот разговор? Поговорим после, когда тебе станет лучше?
      – Мне уже не станет лучше. – Tea провела языком по пересохшим губам. – Слушай же меня!
      – Хорошо, хорошо! – кивнула Сабина. Конечно, ей надо узнать, что удалось подслушать Tea, пусть даже это докажет вину Гаррета.
      Tea закашлялась. Когда спазм в горле у нее прошел, Сабина дала ей глоток воды. Tea с нежностью взглянула на Сабину:
      – В душе я всегда верила, что ты жива. И Ричард…
      – Мы спаслись только благодаря тебе, Tea.
      – Так слушай, герцогиня! Вот что говорил один из мерзавцев. Он не держал на привязи свои язык, потому что счел меня мертвой. Я и правда была близка к смерти. Он хохотал и хвастался, как ловко провернули они это дело, одевшись в ливреи слуг герцога Бальморо. Пусть теперь гордый герцог расхлебывает кашу, заваренную его кузеном. Наконец-то кузены сведут счеты – это его точные слова – и Гортланд отомстит Гаррету за все унижения…
      Казалось, сердце Сабины вырвется из груди. Глаза ее наполнились слезами раскаяния. Как бы яростно Сабина ни сражалась со своими чувствами по отношению к Гаррету, в глубине души она всегда верила в его благородство. Если б только она доверяла своему сердцу, то они бы давно обрели совместное счастье. Он любил ее, но она убила в нем эту любовь. Теперь ей придется пожинать плоды своих неразумных, продиктованных жаждой мщения поступков.
      – Но тебе все еще грозит опасность, – не давая себе отдыха, продолжала Tea. – Есть другой враг, который желает тебе зла. Тот человек говорил о женщине, готовой на все, лишь бы сжить тебя со свету. Мне было так страшно слышать эти слова.
      – Что он сказал? Вспомни, Tea? – Сабина низко склонилась к лицу Tea.
      – Я все помню. «Миледи не успокоится, – говорил он, – пока не увидит женушку герцога в гробу». Он сказал, что миледи потребует доказательств…
      – Каких?
      – Ваших с Ричардом трупов. «Она захочет видеть трупы, а не слушать наши похвальбы», – так говорил этот разбойник и ругал эту леди на чем свет стоит.
      – Значит, Гаррет не виноват?
      – Нет, Сабина. Я то же самое сказала людям, присланным королем тогда, давным-давно. Твой муж никого не убивал и ничего не знал о нападении на замок. Ему причинили зло, так же, как и тебе… Но бойся эту женщину, желающую тебе смерти…
      – Я не знаю такой женщины, которая так долго могла бы хранить в себе ненависть ко мне. – Сабина пребывала в тревоге и недоумении.
      – Знай, что она существует и где-то затаилась. Конечно, хорошо, что у тебя есть верный страж – Изабель. Она поклялась мне оберегать тебя. Но и сама будь начеку.
      Сабина чувствовала, что Tea теряет последние силы.
      – Отдохни, Tea. Забудь прошлое. Давай помечтаем вместе о том, как славно заживем мы, когда ты поправишься.
      Сознание Tea вновь затуманилось.
      – Я тебя предупредила, Сабина. Теперь я могу спокойно уйти.
      Tea закрыла глаза. Сабина осталась сидеть у ее постели. Страх старой служанки передался и ей. Она размышляла о том, что ей поведала Tea. Кто эта женщина, замыслившая вместе с Гортландом Блексорном коварный заговор одновременно против нее и Гаррета? Мысль о том, что все страшное в жизни может повториться, внушала ей ужас.
      И еще, словно привидения, преследовали ее думы о Гаррете. Сможет ли он простить ей то, как она обошлась с ним? Хитрила, заманивала его в ловушку?
      Разумеется, он не простит, да она и не заслуживает прощения, ведь она превратила их любовь в орудие своего мщения. Мужчина, подобный Гаррету, никогда не забудет, как унизила она его гордую натуру.
      К исходу ночи Tea умерла во сне. На следующий день ее похоронили на кладбище у деревенской церкви. Множество друзей проводили ее в последний путь. Герцогиня Бальморо и молодой граф Вудбридж шли во главе погребальной процессии. Прибавилась еще одна могила, которую Сабина будет посещать каждый день в любую погоду.
      Три недели шел снег, завывали метели, но наконец выглянуло солнце. Как бы очнувшись от забытья, Сабина послала Гаррету известие об ожидаемом ею ребенке. До этого от него не приходило никаких писем, и Сабину мучило это глухое молчание.
      Случайно она подслушала разговор Изабель с Ричардом, когда она примеряла мальчику связанный для него теплый шерстяной камзол.
      – Ты должен быть готов для встречи с его светлостью. Надо, чтобы ты был одет как подобает и вел себя с ним на равных. – Она сделала паузу. – Разумеется, он будет рад ребенку, особенно если родится сын.
      – Я тоже так думаю, – серьезно сказал Ричард. – Только я не знаю, как мне поступить, если он затребует Сабину к себе.
      Сабина не выдержала и вмешалась в разговор:
      – А я думаю, что он решит забрать ребенка и откажется от матери. Этого я ему не позволю. Я уже люблю ребенка, который шевелится в моем теле.
      Изабель вздохнула, пряча новый камзол до случая в сундук.
      – Самое худшее – это ожидание, – призналась Сабина. – Если бы он прискакал сюда с требованием, чтобы я переселялась к нему, его можно было бы понять. А сейчас я боюсь, что он откажется признать, что ребенок от него.
      – Гаррет Блексорн не из тех, кто доверяет свои чувства бумаге. Он явится сюда сам. И я думаю, он не сомневается, что это его ребенок, – уверенно сказала Изабель.
 
      Адриенна Блексорн вошла в кабинет сына и плотно прикрыла за собой дверь.
      – Гаррет, я хочу поговорить с тобой.
      Он поднялся ей навстречу из-за письменного стола:
      – Я все жду, когда ты заговоришь со мной о Сабине.
      – И не только о ней. Я понимаю, как тяжело у тебя на душе. Ты не рассказывал мне о том, что произошло в Париже, да я и не хочу это знать. Меня беспокоят перемены в тебе. Ты не горел желанием жениться на Сабине, но все же она твоя жена, собирается родить тебе ребенка и поэтому заслуживает хотя бы минимального внимания с твоей стороны.
      – Она была мне женой только одну ночь. Этот ребенок – результат той странной и злополучной, но – повторяю – единственной проведенной нами вместе ночи. Если б не ребенок, она давно бы добилась признания нашего брака недействительным.
      – Я не хотела бы об этом спрашивать, но ты уверен, что ребенок твой?
      – Вне всякого сомнения, – подтвердил Гаррет.
      – Извини меня за еще один вопрос. Почему ты сопротивляешься приезду Сабины сюда?
      – Не беспокойся. Твой внук появится на свет в Волчьем Логове.
      Адриенна видела, что это обещание далось Гаррету с трудом.
      – Все твои переживания начались с клятвы жениться на Сабине Вудбридж, которую ты дал умирающему отцу. Теперь я понимаю, что эта женитьба поломала твою жизнь. Знай я заранее, сколько несчастий она принесет, то вмешалась бы и не допустила этого брака. У меня хватило бы мужества…
      – Поздно об этом говорить, мама. И ни о чем не надо жалеть.
      – Каковы твои планы?
      – Скоро я привезу свою жену в Волчье Логово, – пожал плечами Гаррет.
      Адриенна улыбнулась.
      – Наконец-то. Я так волнуюсь за ребенка и так давно мечтаю познакомиться с Сабиной.
      Гаррет ничего не ответил.
      – Может быть, ты хоть немного расскажешь мне о ней? – попросила его мать.
      Гаррет не испытывал особого желания продолжать беседу и занялся перекладыванием бумаг на столе. Но пытливый взгляд матери неотступно преследовал его.
      – На мое несчастье, она самая независимая женщина из всех, кого я когда-либо встречал. Она ошеломляюще красива, остроумна и обаятельна. Ты сразу поймешь, что по натуре она честна и благородна и готова сражаться до последней капли крови за то, что она считает правильным и справедливым – пусть даже это ее заблуждение. После того, как я видел ее отношение к брату, я убежден, что она будет прекрасной матерью.
      Он поднял голову и в упор посмотрел на мать:
      – Что бы ты хотела знать еще о Сабине?
      От вдовствующей герцогини не укрылось то, что за внешним равнодушным перечислением замечательных качеств Сабины ее сын безуспешно пытается спрятать свою влюбленность в жену.
      – Ты нарисовал мне портрет почти идеальной супруги.
      Гаррет вышел из-за стола и направился к двери.
      – Сегодня я получил послание от короля. Мне надо спешно явиться в Лондон ко двору.
      – Он вызывает тебя для разговора о Сабине? – насторожилась Адриенна Блексорн.
      – Боюсь, что да. По дороге я заеду в Вудбридж… а потом уж навещу короля.
      – Отнесись по-доброму к Сабине, прошу тебя. Вспомни, сколько она выстрадала. Не лучше ли будет подождать рождения ребенка, а уже потом привозить ее к нам? Путь неблизкий, да и погода непредсказуема в это время года.
      – Я решил, что мой ребенок должен родиться в стенах этого дома. – В голосе Гаррета опять прозвучали холодные нотки. – А потом Сабина пусть выбирает – останется она здесь или уедет восвояси – мне это безразлично.
      Адриенна была потрясена безжалостностью его слов.
      – Почему ты хочешь причинить Сабине боль? Она была ребенком, когда вышла за тебя замуж. Ее мать скончалась от родов, отца убили, она вынуждена была спасаться бегством. Прояви к ней сочувствие.
      – Я сочувствовал ей, когда она была той робкой, чистой девочкой в день нашей свадьбы. Но к коварной, мстительной женщине, какой она стала, у меня нет ни капли сочувствия.
      – Ты будешь жалеть, если совершишь несправедливость по отношению к ней, – предостерегла герцогиня сына.
      Гаррет скептически улыбнулся:
      – Я и так уже о многом жалею. И если проживу достаточно долго на этом свете, то поводов для сожалений еще прибавиться.
 
      Сабина давала указания дворецкому, когда Ричард ворвался в буфетную:
      – Он едет сюда! Всадник прискакал из деревни, чтобы предупредить нас. Он будет здесь через считанные секунды!
      Сабине не надо было спрашивать, о ком говорит Ричард.
      – Он один?
      – Мне сказали, что приближаются две кареты и десять всадников, – мальчик от волнения едва переводил дух.
      Сабина покинула буфетную вместе с Ричардом.
      – Я приказал запереть ворота, – сообщил юный лорд. – Я впущу только одного герцога. Впрочем, как ты скажешь…
      – Давай поднимемся на стену замка. Я хочу увидеть своими глазами, как они подъедут. – Сабина сама не знала, от чего так бьется ее сердце – от радости или от страха. Он приехал за ней, как и полагалось, но что она ему ответит?
      Помня налет на Вудбридж, крестьяне с тревогой наблюдали, как группа воинов в бело-голубых одеждах с гербом рода Бальморо промчалась галопом через деревню, направляясь к замку.
      Тут кавалькада неожиданно уткнулась в запертые ворота. Ричард и Сабина стояли на стене меж каменных зубцов.
      – Что вы здесь ищете? – крикнул Ричард сверху.
      Гаррет снял шляпу и посмотрел на мальчика. Его взгляд скользнул мимо Сабины, словно не замечая ее.
      – Добрый день, лорд Ричард. Я приехал выразить вам мое уважение и забрать из Вудбриджа свою супругу.
      – Вы здесь не распоряжаетесь, ваша светлость. – Ричард отвечал герцогу с твердостью, удивительной для своего возраста. Уроки Сабины пошли ему на пользу.
      Герцог с явной неохотой перевел взгляд на Сабину. В глазах его был такой лед, что она вздрогнула.
      На фоне бледно-серых снеговых туч ее голубой плащ с капюшоном светился, словно клочок ясного неба, но Гаррета не тронула красота этой картины. Он обращался к Сабине вежливо, но с каменным равнодушием:
      – Мадам! Позвольте предоставить вам эскорт для путешествия в Волчье Логово. Я желаю, чтобы мой ребенок родился именно там.
      Ричард взглянул на сестру. В эти минуты он вел себя совсем как взрослый мужчина.
      – Я заверну Гаррета Блексорна обратно, если ты не желаешь встречаться с ним!
      Сабина некоторое время молчала, собираясь с мыслями.
      – Позволь ему войти. Он имеет на это право. А тебя я попрошу послать гонца в деревню и заверить крестьян, что им нечего опасаться этих людей.
      – Раз таково твое желание, сестра, я его исполню.
      Но в глазах брата была тревога за Сабину.
      – Я должна так поступить ради будущего ребенка, – твердо сказала она.
      Ричард приказал страже:
      – Откройте ворота и впустите герцога и его свиту.
      Рука об руку брат и сестра спустились со стены и вернулись в замок. Встреча, которую Сабина ждала и которой так опасалась, теперь уже неминуемо должна была состояться.

      Едва Гаррет переступил порог парадного входа, как тут же был встречен мажордомом. Слуга семьи Вудбриджей с поклоном попросил герцога следовать за ним. Гаррет прошел через нижний просторный холл, где в белоснежном мраморе, как в зеркале, отражались огни множества свечей, зажженных в люстрах и канделябрах. Их свет слепил глаза, словно яркий солнечный день. И все же Гаррет не мог не заметить драгоценные гобелены, сотканные давным-давно и с тех незапамятных времен украшающие стены холла, блеск старинного, но тщательно вычищенного оружия, развешанного по стенам, и великолепные рыцарские латы, укрытые в нишах. Все это напоминало о далеком средневековье, зато лестница была построена в эпоху Ренессанса, и в этом же стиле был убран салон – зеленый шелк с золотой парчой, – куда ввели Гаррета.
      – Ее светлость не замедлит спуститься к вам, ваша светлость. Не желаете ли вы утолить жажду после дороги?
      – Нет, не желаю.
      Слуга вел себя почтительно, но за той холодностью тона, которую ощутил Гаррет, скрывалась неприязнь и недоверие к гостю.
      Оставшись в одиночестве после ухода мажордома, Гаррет осмотрел комнату и сделал вывод, что молодой лорд Ричард стал обладателем бесценного богатства. В алькове Гаррет обнаружил портрет, написанный маслом. На нем была изображена девочка в полный рост на фоне трав, цветов и голубого неба с легкими облаками. У Гаррета защемило сердце. Художник смог уловить то незабываемое выражение ее темно-янтарных глаз, печаль и беззащитность, которые так тронули Гаррета в день их свадьбы. Гаррет вспомнил хрупкое, прихрамывающее создание в тяжелом наряде невесты и то, как, одарив ее равнодушным поцелуем, он умчался прочь. Как же он мог не узнать ее в Париже? Каким талантом перевоплощения должна была обладать Пламенная, чтобы так обмануть его? Или он был просто-напросто слеп? Наверное, страсть сделала его таким.
      Сабина задержала шаг, прежде чем взяться за ручку двери. Дверь слегка скрипнула, когда она решилась приоткрыть ее. К удивлению Сабины, герцог этого не услышал. Он стоял к ней спиной, не отрывая глаз от ее портрета. Ей пришлось первой заявить о своем присутствии:
      – Добро пожаловать в наш дом!
      Он обернулся. Его лицо не выражало никаких чувств. Как будто он надел маску. Но все же он склонил голову в учтивом поклоне. Выпрямившись, Гаррет сказал:
      – Итак, мадам, мы вновь встретились.
      Сабина ничего не ответила. Она прошла через всю комнату к жарко пылающему камину и протянула к огню руки. Дай Бог, что он не заметит, как они дрожат, и подумает, что она просто замерзла, стоя на стене вместе с братом.
      – Вы приехали сюда по воле короля? – не удержалась она.
      – Он мною не распоряжается.
      Ничего от прежней мягкости, нежности, влюбленности не осталось в его манерах. Перед Сабиной предстал холодный, самодовольный знатный вельможа. Словно ледяная вьюга, которая так долго бушевала за окнами, сейчас обрушилась на нее. Она собралась с духом и произнесла слова, продиктованные ей не чувством, а разумом:
      – Король ничего не решит за нас. Только мы сами…
      Его откровенно испытующий взгляд на ее живот заставил Сабину смутиться и замолчать на полуслове. Пока она что-то говорила, Гаррет стягивал с рук длинные кожаные перчатки и рассматривал ее с целью удостовериться, что она в самом деле беременна. Это было оскорбительно. Как будто он раздел ее и теперь насмехается над изъяном ее фигуры. Он еще добавил ироническое замечание:
      – Как вы спешите, мадам, отрастить себе живот. Чем больше времени проходит, тем крепче становятся сети, в которые я попался.
      – Что ж! Вы вправе презирать меня. Я мстила вам за то, что вы не совершали. Я раскаиваюсь.
      Сабине хотелось услышать ответ на свое признание. Если не на словах, то хотя бы прочитать в его взгляде. Но Гаррет отвернулся и холодно произнес:
      – Я предоставлю вам эскорт, чтобы вы в полной безопасности проследовали в Волчье Логово.
      К его удивлению, она сразу же согласилась:
      – Через два дня я буду готова. Я провожу Ричарда в школу и соберу свои вещи.
      Для него покорность Сабины была настолько неожиданной, что он в растерянности опустился в кресло.
      – А не повредит ли это вашему здоровью? – поинтересовался Гаррет.
      – Вы очень обрадовали меня вашей заботой о моем здоровье. Но не беспокойтесь. Я возьму с собой надежную свиту, где будут и опытные повитухи. Вы не возражаете?
      – Поступайте как вам угодно.
      – Еще раз благодарю вас, – вежливо сказала Сабина.
      Наступила тягостная пауза. Гаррет спросил:
      – А где Ричард? Я надеялся встретиться с ним.
      – Я поручила ему успокоить жителей деревни. Цвета одежды вашей свиты и герб герцога Бальморо пробудили в них нелегкие воспоминания.
      – Не я виноват в этом! – воскликнул Гаррет. – Неужели это позорное пятно останется на мне на всю жизнь?
      – Я знаю, но память человеческая не подвластна нашей воле.
      Сабина увидела, как напряглись скулы на лице герцога, когда он стиснул зубы.
      – На обратном пути я сам соберу крестьян и расскажу им о подлом заговоре, учиненном против меня…
      – И против моей семьи, – тихо добавила Сабина. – Но вам незачем волноваться, герцог. Они не встанут с вилами и топорами против ваших людей.
      – Но я вижу сомнение в ваших глазах, моя супруга. Каким подвигом я могу завоевать ваше доверие, герцогиня?
      Не отвечая ему, Сабина протянула руку к шнуру звонка, и слуга тотчас же появился в комнате.
      – Проводи его светлость в спальню нашего покойного господина.
      Озадаченный Гаррет последовал за слугой. Когда он поднялся на второй этаж, и слуга распахнул перед ним дверь давно никем не посещаемой комнаты, его взяла оторопь. Словно смерч ворвался в это жилище и вывернул его наизнанку. Хаос разбросанных вещей вызывал тягостное впечатление. Сабина тихо появилась за спиной Гаррета, отстранила его, прошла в глубь комнаты, остановилась у камина и тонкой рукой слегка коснулась барельефа головы какого-то чудища. В стене открылась черная дыра, откуда пахнуло сыростью и могильным холодом.
      – Вот так мы спаслись, – сказала Сабина. – Больше нет у меня тайн от вас, мой супруг.
      – Как мне теперь называть вас – Пламенная или Сабина?
      – Как пожелаете, – пожала плечами она.
      С этими словами она удалилась. Гаррет наклонил голову, рассматривая черную зияющую дыру в стене. С этого темного хода начинался путь Сабины к спасению от убийц и ко всем испытаниям, выпавшим на ее долю.
      Стол к ужину был накрыт в парадной столовой замка. В ожидании ее светлости герцогини Сабины никто не садился. Ричард пытался занять Гаррета разговором, но это не очень-то ловко у него получалось.
      – Я счастлив принимать такого гостя, как вы, у себя дома, – произнес мальчик.
      – Я это заметил, когда вы заперли ворота перед моим носом, – ехидно ответил Гаррет.
      – Ваша светлость! Я должен охранять свою сестру…
      – Меня трогает ваше рвение… но скоро, надеюсь, я сниму это тяжкое бремя с ваших плеч, – Гаррет подчеркнуто обращался к мальчику на «вы».
      Ричард не знал, как ответить, и перевел беседу на другую тему.
      – Разрешите представить вам, ваша светлость, сэра Симона Вудбриджа. Он поселился в замке и принял титул после смерти моего отца, а теперь помогает мне справиться с обязанностями владельца поместья.
      – Нас не надо представлять. Мы знакомы… Хоть изредка, но мы встречались при дворе у короля.
      Пожилой джентльмен подтвердил его слова молчаливым кивком. Ричард почувствовал себя неловко в наступившей вновь тишине, но его выручила Сабина.
      Легкий шорох шелкового наряда возвестил о ее приближении, и она, с высоко поднятой головой появилась в дверях. Ричард тотчас же устремился к ней, взял ее под руку и подвел к дядюшке Симону. Сабина коснулась губами щеки старика, а потом обратила свой взгляд на Гаррета.
      – Надеюсь, что вас поместили в удобные покои? – осведомилась она.
      – Они выше всяких похвал.
      – Я рада это слышать. Прошу к столу.
      Гаррет предложил ей руку, и она восприняла этот жест спокойно, без колебаний. Он успел заглянуть ей в лицо и вспомнил Пламенную, которую так обожал в Париже, а у нее в памяти всплыли те несколько шагов, которые они под руку сделали на свадебной церемонии. Она, хрупкая, испуганная хромоножка, и он – мрачный мужчина, весь в черном, только что спешившийся с коня после бешеной скачки.
      Серебряная посуда отражала огни свечей на накрытом белоснежной скатертью столе. Слуги с непроницаемыми лицами, словно надевшие застывшие маски, расположились вдоль стен в ожидании, когда им придется подавать и убирать кушанья. Их было восемь – вдвое больше, чем присутствующих за столом.
      Гаррета посадили, соответственно его титулу и положению, по правую руку от Сабины, Ричард, как хозяин замка, занял место во главе огромного стола, а слева от Сабины сел ее дядюшка Симон.
      Сабина заставила себя повернуться к Гаррету с целью вовлечь его в обычный ритуал застольной беседы:
      – Надеюсь, ваше путешествие из Волчьего Логова сюда к нам было приятным?
      – Конечно. Снегопад прекратился, как только мы выехали из ворот замка. – Гаррет поднес к губам бокал и попробовал вино на вкус. – Вас не ждут никакие трудности в пути, а в моем доме вам обеспечены уют и гостеприимство.
      – Я много слышала о доброте и прочих достоинствах вашей матушки и была бы счастлива встретиться с нею.
      – К сожалению, ваше знакомство не состоится в ближайшее время. Моя мать решила перезимовать в Брайтоне.
      Для Сабины это было неприятной неожиданностью.
      – Это… – Она мучительно искала подходящие слова. – Она решила так… потому, что вы рассказали ей про… Париж?
      Гаррет понизил голос, хотя в тишине зала его слова все равно были слышны всем.
      – Я ей рассказал про Париж… за исключением некоторых деталей. Но не это послужило причиной ее отсутствия. Она сочла нужным, чтобы мы побыли наедине… и лучше узнали друг друга. Это ее слова – не мои.
      Сабина почувствовала, что жар заливает ее щеки. Все, о чем говорил Гаррет, казалось ей оскорбительным. Она с трудом взяла себя в руки.
      – Попробуйте это жаркое из баранины по-беррийски. Оно приготовлено по рецепту моей матери. Я нахожу это блюдо весьма изысканным. Мой отец всегда утверждал, что в Вудбридже выращивают самых лучших барашков для жаркого, потому что здесь прекрасные луга.
      – Не буду убеждать вас в том, что в Волчьем Логове луга ничуть не хуже, – с усмешкой сказал герцог.
      – Однако вы хотели сказать… – начала Сабина.
      – Я хотел сказать, что восхищаюсь вашим умением вести домашнее хозяйство, – перебил ее Гаррет. – Но только мы двое знаем, что вы обладаете и множеством иных талантов.
      В ответ Сабина могла только опустить глаза, страстно желая, чтобы трапеза поскорее закончилась. Как только произошла последняя перемена блюд, она встала из-за стола и направилась в гостиную. Дядя Симон и Ричард склонились над шахматной доской, предоставив Сабине право одной развлекать своего мужа.
      – Вы не очень-то довольны нашим приемом, – заметила она.
      – Не употребляйте слово «нашим». Вудбридж – это владение вашего брата. Ваш дом в Волчьем Логове.
      – Да, вы правы, – сказала она покорно. Гаррет пристально посмотрел ей в глаза.
      – Я не верю в вашу неожиданную покорность. Она заставляет меня удвоить бдительность и все время быть начеку.
      – Разве не долг жены во всем подчиняться мужу? – смиренно спросила Сабина.
      – Пусть Бог меня простит, но мне больше нравилось, когда вы вели себя по-другому.
      В ее глазах вдруг вспыхнули искорки.
      – Как «по-другому», Гаррет? Вы приехали сюда, ожидая, что я вызову вас на поединок? И вы разочарованы, что я сдалась так легко?
      – Я не доверяю вам, – упрямо повторил он.
      – Я воспринимаю это как комплимент. Мне бы не хотелось, чтобы у вас сложилось мнение, что мой характер банален и предсказуем.
      Отблески огня в камине заставили ее золотые волосы светиться.
      – Вряд ли найдется мужчина, который сможет предсказать, как вы поступите в следующий момент, – согласился Гаррет.
      Желая положить конец затянувшейся беседе, Сабина позвала Ричарда:
      – Тебе пора спать.
      Мальчик преувеличенно громко вздохнул, но послушно оторвался от шахмат.
      – Сабина, почему со мной обращаются, как с ребенком? – недовольно спросил он.
      Сабина, улыбнувшись, нежно погладила руку брата.
      – В школе с тобой будут обращаться гораздо строже, чем я. Там тебе не разрешат утаскивать книги из библиотеки и читать их в кровати.
      – Хорошо. Видимо, никто не принимает во внимание, что я лорд и хозяин этого замка. – Ричард поклонился Гаррету. – Я желаю вам спокойной ночи, ваша светлость.
      – Спокойной ночи, Ричард. Теперь, когда мы одна семья, почему бы тебе не называть меня просто Гаррет? – неожиданно предложил герцог.
      Мальчик просиял:
      – Спокойной ночи, Гаррет.
      Дядя Симон тоже направился к двери.
      – Пора и мне в постель. Я ни о чем не мечтаю больше, как о мягкой подушке и горячей жаровне, чтобы согреть ноги.
      Сабина поднялась с кресла, но Гаррет задержал ее.
      – Вы хорошо себя чувствуете? – осведомился он.
      – Да.
      – Вы… – Он искал подходящие слова. – Вы очень несчастливы?
      – Если вы говорите о ребенке – то я счастлива, что ношу в своем теле живое существо. И я люблю его.
      – Несмотря на то, что ребенок от меня?
      – Не надо больше вопросов. Я устала, Гаррет.
      – Простите меня. Как я не догадался раньше? Я не общался с женщинами, находящимися в таком положении, как ваше.
      – Если хотите, оставайтесь здесь и любуйтесь огнем в камине. Это приятное времяпрепровождение в зимнюю ночь. Я предупрежу слугу, чтобы он посветил вам по дороге в спальню, когда вы соберетесь лечь.
      Все тактично оставили Ричарда и Сабину одних на момент прощания. Брат и сестра стояли у распахнутой дверцы кареты, которая должна была отвезти мальчика в Лондон.
      – Мне не хочется расставаться с тобой, – тихо сказал Ричард.
      Сабина, как могла, старалась поднять его настроение.
      – Скоро мы опять будем вместе, – пообещала она.
      – Береги себя и дай мне знать, как только родится ребеночек.
      – Обязательно.
      Ричард изо всех сил пытался держаться солидно.
      – Настало время, когда я должен научиться заботиться о себе.
      – Да, настало, – произнесла Сабина серьезно. На самом деле он выглядел еще совсем юным и испуганным мальчишкой. – Будь усерден в занятиях. Наши родители там, на небесах, ожидают этого от тебя.
      Ричард, опустив глаза, старательно изучал носки своих сапог. Сабина догадывалась, что он прячет от нее подступающие на глаза слезы.
      – Обещаю!
      – До свидания, Ричард. Пиши как можно чаще.
      Он кивнул, забрался в карету и долго махал Сабине из окошка кареты. Она видела его тонкую детскую руку, пока карета не скрылась в тумане.
      Впервые они с Ричардом расстались, и Сабина чувствовала, как будто его с болью оторвали у нее от сердца. Она мысленно твердила себе, что он должен расти в окружении мальчишек такого же возраста, но боль разлуки не оставляла ее.
      Сабина поплотнее завернулась в плащ, спасаясь от пронизывающего холода. Не испытывая желания общаться с кем-либо, она направилась в луга. Протоптанная в снегу тропинка была та самая, по которой она любила гулять в детстве. Это был ее последний день в Вудбридже, и ей хотелось запечатлеть в памяти дорогие ее сердцу места.
      Она миновала каменные амбары, полные зерна от последнего щедрого урожая, и поднялась по склону холма, откуда могла окинуть взглядом весь Вудбридж. Из многочисленных каминных и печных труб курился серый дымок. Потом ее взгляд переместился на болотистые лужайки, сейчас укрытые снегом. Весной они зацветут, но она уже не увидит этого буйного, радующего глаз цветения.
      Сабина потеряла счет времени, очарованная красотой окружающего ее ландшафта. Метель прекратилась, и она откинула капюшон плаща, подставив ветру волосы.
      Наконец она приблизилась к скрытой подо льдом реке и долго стояла на берегу. Здесь она когда-то боролась с волнами и течением, спасая себя и Ричарда. Эти воспоминания ей бы хотелось похоронить где-нибудь глубоко в душе, но они всегда будут мучить ее.
      Прикрыв ладонью глаза, она взглянула на яркое закатное солнце, прорвавшееся сквозь тучи, на голубую полоску чистого неба, на пурпур облаков, окрашенных солнечным светом.
      Вздохнув, Сабина побрела обратно к замку. Еще одно место ей надо обязательно посетить перед отъездом.
      Сабина вошла в фамильный склеп и направилась прямо к родительским могилам. Опустившись на колени, она отдала последнюю дань их памяти. Она чувствовала себя совсем одинокой на этом свете. Никто не мог дать ей совета, как ей поступать в будущем.
      С любовью она коснулась холодных могильных камней, встала и вышла на солнечный свет. Завтра она отправляется в Волчье Логово.
      Заслышав шаги, она оглянулась и увидела Гаррета. Он подошел, взял ее за руки, словно стараясь убедиться, что перед ним Сабина, а не ее призрак.
      Когда она не вернулась в замок после отъезда Ричарда, он испугался, не убежала ли она от него опять.
      – Вам надо торопиться домой, вы замерзли, – заботливо произнес он.
      – Мне не холодно.
      – Вы должны подумать о ребенке, если не хотите позаботиться о себе.
      – А вы о нем заботитесь? – В ее взгляде был вызов.
      – Да. Именно поэтому я и здесь, к вашему сведению.
      – Конечно. Вы печетесь о своем наследнике, – с горечью сказала она.
      Отвернувшись в сторону, Гаррет произнес:
      – Ребенок – это та нить, которая нас связывает, Сабина.
      Только сейчас Сабина почувствовала, что промерзла до костей. И в душе ее тоже царил холод.

      Солнце сияло ярко, и кое-где снег уже стаял. Лишь в тени еще громоздились сугробы. Усевшись рядом с Изабель в карету, Сабина отказалась бросить прощальный взгляд на замок. Кортеж проследовал через деревню, и многие крестьяне вышли из домов попрощаться с госпожой. Со слезами на глазах она помахала им рукой.
      Изабель попыталась развлечь ее разговором.
      – Никогда не путешествовала с такими удобствами. Карета построена и обставлена на славу. У нас есть и меховые шубы, и мягкие подушки, и грелки для ног.
      – Да, он не пожалел усилий, чтобы обеспечить нам комфорт и даже роскошь. Но его холодность ко мне меня убивает.
      – Когда-то ты смогла разжечь пламя в его душе, Сабина. Сделай это снова. Время и терпение – вот твое оружие, – убежденно заявила старая женщина.
      Сабина чуть наклонила голову и поглядела на Гаррета, гарцевавшего рядом с каретой. На нем был черный плащ, длинные светлые волосы развевались на ветру. Взгляд его был устремлен вперед, на карету он не поглядел ни разу. Сабине стало больно от мысли, что ей приходится скрывать свои чувства, прятать от Гаррета свою любовь.
      – Нам нельзя было становиться мужем и женой, – грустно сказала Сабина. – Мы такие разные и столько неизлечимых ран нанесли друг другу.
      – Все раны залечиваются со временем, а разница характеров не имеет значения. Я совсем была непохожа по нраву на своего мужа, однако мы были счастливы.
      – А мы с Гарретом несчастливы с первого дня нашего супружества.
      Изабель нечего было возразить Сабине, потому что та сказала истинную правду.
      Ближе к полудню Гаррет остановил кортеж у придорожного трактира. Он помог Сабине выйти из кареты, провел внутрь и потребовал отдельного помещения. Вскоре ее уже усадили у весело пылающего огня, а служанка подала нарезанное холодное мясо, сыр и свежеиспеченный хлеб. Гаррет сел напротив и внимательно посмотрел ей в лицо.
      – Вы не слишком устали?
      – Совсем не устала. Я сильная.
      – Да, я это заметил. И все же я приказал начальнику моей стражи ехать не спеша и делать частые остановки для отдыха. Все владельцы постоялых дворов на вашем пути предупреждены и будут рады угодить вам.
      Сабина удивилась:
      – Разве вы не едете с нами в Волчье Логово?
      – Нет. Как раз здесь я вас покину. Завтра мне необходимо быть в Лондоне. С любой просьбой можете обратиться к капитану Баркли.
      Сабина едва скрыла свое разочарование.
      – Не буду вас задерживать. До Лондона путь неблизкий.
      – Желаю счастливого пути. – Он встал, натянул черные кожаные перчатки, набросил на плечи плащ. – Мои слуги позаботятся о вас, когда вы приедете в замок. Если возникнет необходимость связаться со мной, то я буду в Блексорн-Хаузе. Капитан Баркли знает, как меня найти.
      Сабина ничего не ответила, даже не посмотрела на него на прощание. Неожиданно Гаррет схватил ее за руку, потянул вверх и поставил рядом с собой.
      – Вам обязательно надо было это сделать? – с едва сдерживаемым гневом спросил он.
      Она в растерянности заморгала ресницами.
      – О чем вы?
      – Черт побери! Вы же приговорили меня к вечному покаянию!
      Гаррет все крепче сжимал ее руку. Сабина отрицательно мотнула головой.
      – Я этого не хотела.
      – Вы сдаетесь слишком легко. Куда подевался ваш непобедимый дух?
      Теперь уже ее глаза полыхнули пламенем, черты лица исказились.
      – Не принимайте мою вежливость и готовность идти вам навстречу за покорность, ваша светлость. Я поеду в Волчье Логово и рожу там нашего ребенка – больше ничего я вам не обещала.
      Он совсем близко придвинул ее к себе, и она ощутила на своем лице его дыхание. Усмешка скривила его губы:
      – Вот это та женщина, которую я когда-то знал. Какую новую западню вы приготовили для меня?
      Сабина устала от этой нескончаемой борьбы, ей хотелось положить ему голову на плечо. Хотелось, чтобы он обнял ее. Вместо этого она отвернулась и уставилась на огонь.
      – Если вы мучаетесь, то не по моей вине, Гаррет!
      – А по чьей же? – Не дожидаясь ответа, он отвесил ей глубокий поклон. – В следующий раз мы увидимся с вами в Логове.
      Сабина не смотрела ему вслед, но слышала, как удаляются его шаги и позвякивают шпоры. Она сама удивлялась, почему у нее пропало всякое желание воевать с ним. Сабина могла сказать ему, что устала от долгих лет борьбы за жизнь – свою и брата. На место сердца бойца в ее груди поселилось женское сердце – и, Боже, как оно страдало.
      Надев плащ, она рассталась с уютной комнатой. До Волчьего Логова оставалось еще пять дней пути.
      Капитан Баркли был отменно вежлив всю дорогу. Он предупредил Сабину, что они подъезжают к Волчьему Логову. Подъемный мост был заранее опущен. Кортеж так быстро промчался по деревянному настилу, что Сабина едва успела заметить тающие льдины в заполненном водой рву.
      – Изабель, – с дрожью в голосе обратилась она к служанке. – Мне вдруг показалось, что я приехала домой. А ведь я никогда не считала Волчье Логово своим домом.
      – Значит, такова твоя судьба! – изрекла старуха.
      – Смотри, Изабель. Все крестьянские дома выстроены здесь из камня, а у нас из дерева. Они древнее наших. Их построили еще во времена нашествия норманнов.
      – Откуда мне знать, какие войны и несчастья захлестывали Англию? И тебе, госпожа, не надо думать об этом.
      – Мне кажется, что здесь крестьяне живут неплохо. Мой муж заботится о своих подданных.
      Лошади, как по команде, замедлили свой бег. Слуги и жители деревни вышли навстречу гостям, приветствуя герцогиню Бальморо.
      Капитан Баркли склонился с коня и с улыбкой заглянул в окошко кареты:
      – Они уже полюбили вас, ваша светлость. Видите, как они радуются вашему приезду.
      – В самом деле, я не надеялась на такой гостеприимный прием, – вежливо ответила Сабина.
      После остановки кареты возница помог Сабине сойти, и она в одиночестве направилась к массивным дубовым дверям главного строения замка. Двое слуг – мужчина и женщина – ждали ее на ступенях. При приближении Сабины мужчина низко поклонился, а женщина опустилась в реверансе. Худощавое лицо женщины светилось доброжелательной улыбкой:
      – Ваша светлость, я Ида Норт, домоправительница. А это – Джордж Брук, дворецкий. Сегодня для нас счастливейший день. Добро пожаловать в Волчье Логово.
      Дворецкий вновь отвесил поклон.
      – Я позабочусь о ваших вещах, ваша светлость.
      – Спасибо, миссис Норт, спасибо мистер Брук. – Сабина кивнула в сторону Изабель. – А это Изабель Агостино – моя личная горничная.
      Дворецкий Гаррета и домоправительница посмотрели на Изабель с уважением:
      – Мы готовы, миссис Агостино, оказать вам любую помощь в выполнении ваших обязанностей.
      Двери перед Сабиной распахнулись, и она поднялась по ступеням. Впервые за много лет она переступила порог Волчьего Логова.
 
      Лорд Чемберлен вежливо пропустил Гаррета вперед себя.
      – Ваше Величество! Его светлость герцог Бальморо! – объявил он.
      Гаррет приблизился к королю и поклонился.
      – Вы посылали за мной, сир?
      – Да. – Карл Стюарт тепло встретил герцога. – Я доволен, что вы явились без промедления… но я недоволен вами…
      Цинично-высокомерная улыбка появилась на лице Гаррета.
      – Мне не хотелось бы давать повод для недовольства моего короля. Умоляю, скажите, какой дурной поступок я совершил, чтобы я мог исправить его.
      – То, что вы сделали, очень расстроило меня и королеву. Вы живете в одном месте, а ваша супруга в другом. Я этого не потерплю! Я желаю, чтобы она поселилась в Волчьем Логове, ибо найдутся такие люди, которые не без основания сделают вывод, что вы не можете управлять даже своей собственной женой!
      – Вероятно, они будут правы, Ваше Величество.
      Тон Гаррета был уважительным, но короля Карла не так легко было одурачить. Он видел в глазах герцога демонстративный вызов своей власти и насмешку над его королевским величием.
      – Эта ваша женитьба у меня как камень на шее с самого начала. Я готов пожалеть, что настаивал на этом брачном союзе.
      – Я огорчен тем, что вы так мною недовольны.
      Король попытался уколоть герцога гневным взглядом, но у него ничего не вышло. Ирония Гаррета была непробиваемой. В словах выражалось глубочайшее почтение к особе короля, а на губах играла усмешка. Королю надоела эта игра. Он начал сердиться:
      – Вы должны немедленно подчиниться моему приказу и забрать свою супругу в свой дом!
      – Ваше Величество! Я бы привез мою супругу сюда, со мной, если бы она не ожидала ребенка.
      – Что вы сказали? – Король Карл удивленно поднял бровь и обратился к министру: – Вы не сообщили мне об этом. Какие могут быть сложности между мужем и женой, если у них скоро появится ребенок?
      – Сир, – ответил министр. – Про ребенка нам ничего не известно…
      У короля полегчало на душе.
      – Герцог! Ваша жена должна жить с вами, и прекратите эти нелепые хлопоты о признании брака недействительным.
      – Так оно и случилось, Ваше Величество. Все между нами улажено.
      Услышав от Гаррета, что супруги наконец-то покорились ему, король немного оттаял.
      – Хороша ли охота в этом году в Волчьем Логове?
      – С оленями дело обстоит неплохо, сир, а с кабанами еще лучше.
      – Я, может быть, навещу вас попозже, в последний месяц весны. – Его Величество соизволил улыбнуться. – Раз уж ваш брак был заключен по моему предложению, то я чувствую себя ответственным и хочу видеть плоды, которые принесет посаженное мною дерево. У меня, слава Богу, не возникает сложностей с лордом Ричардом. Он находится под моим покровительством и не доставляет мне неприятностей, как когда-то его неуправляемый папаша.
      – Мой шурин еще совсем мальчик, Ваше Величество, а мальчики со временем становятся взрослыми мужчинами, – многозначительно произнес Гаррет.
      – Это верно. – Король в задумчивости погладил свою бородку. – Значит, мы можем считать, что эта неприличная склока в вашей семье закончилась?
      – Заверяю вас в этом, Ваше Величество.
      Король наклонился вперед и тихо произнес на ухо Гаррету:
      – Вы проявили смекалку и находчивость, вовремя взяв вожжи в руки. Поведение вашей супруги вызывало у меня головную боль, а теперь я спокоен… – Он откинулся назад и добавил уже громко, чтобы услышали все придворные: – Ждите нас в гости, герцог, до наступления лета! До скорого свидания!
      – Вы оказываете нам большую честь, Ваше Величество!
      Гаррет, пятясь, отступил к двери и только там повернулся спиной к королю. Он быстро прошел через прихожую и сбежал вниз по широким ступеням парадной лестницы дворца. Неожиданно леди Евгения Мередит преградила ему путь.
      – Гаррет! Я могла бы изобразить из себя скромницу и сказать, что мы встретились случайно, но, по правде сказать, я следила за вами и ждала вас здесь, зная, что вы на приеме у короля. – Всю эту длинную фразу Евгения произнесла на одном дыхании, глядя Гаррету прямо в глаза.
      – Леди Мередит! – воскликнул он в растерянности. Сняв шляпу, Гаррет поклонился. Мысли его были заняты совсем другим, и неожиданное появление этой женщины не обрадовало его.
      – Неужели только приказ короля заставил вас посетить Лондон? – спросила она, решительно беря Гаррета под руку.
      Он глянул ей в лицо, стараясь понять, что же так влекло его к ней в прошлом. Она мало изменилась и по-прежнему была очень красива. На ней был роскошный плащ из зеленого шелка, драгоценности, сверкающие на ее пальцах и запястье, говорили о том, что дела ее идут неплохо.
      Гаррет освободился от ее цепкой хватки и отступил на шаг.
      – Я всегда рад встрече с вами, леди Мередит. – Его отсутствующий взгляд противоречил произнесенным им словам. Больше всего он желал как можно скорее расстаться с ней. – Время щадит вас. Вы стали еще прекраснее!
      – Вы по-прежнему галантны, Гаррет, и знаете, как польстить женщине. Но мне обидно, что вы ведете себя так, будто мы с вами лишь знакомые. Как легко вы забыли, что мы были близки когда-то и вы называли меня просто по имени.
      Он не видел Евгению Мередит с того дня, как объявил ей о своей женитьбе, и не понимал, какой она имеет повод, чтобы предъявлять на него свои права и устраивать сцену ревности.
      – Я все помню, Евгения, – сказал Гаррет, стараясь не раздражать ее.
      Но его явное нежелание продолжать беседу словно подбросило сухих дров в огонь ее злобы. Окружающие стали обращать на них внимание. Две молоденькие женщины подошли поближе в надежде, что такой красивый мужчина их заметит, но Евгения тут же спугнула их своим свирепым взглядом.
      Она пожирала глазами Гаррета, словно голодный хищник. Он ей нравился, он возбуждал ее похоть. Страсть к нему обошлась ей дорого. Леди Мередит не пожалела денег, чтобы заткнуть некоторые слишком болтливые рты, но самым страшным были ночи и дни ожидания, что Гортланд Блексорн выдаст ее под пыткой. Но он выстоял и взошел на эшафот в одиночестве. Теперь она могла завладеть Гарретом без опаски. Она должна доказать ему, что из них получится отличная пара страстных любовников.
      – Я знаю, что вы обо мне забыли. Зато я думаю о вас ежедневно. Я слышала, что ваша крошка-жена нашлась. Скажите, она осталась тем несуразным созданием, каким была прежде, эта маленькая хромоногая шлюшка? – В голосе леди Мередит зазвучали истерические нотки.
      – Извините меня, Евгения, я должен идти.
      Ее губы дрогнули, глаза увлажнились.
      – А как насчет нас?
      Гаррет отшатнулся, когда заглянул ей в лицо. Тлеющая в ее глазах ненависть вот-вот должна была полыхнуть огнем.
      – То, что было между нами, Евгения, давным-давно сгорело и превратилось в пепел.
      – Лжец! Ты любишь меня, только не хочешь в этом признаться! – воскликнула она.
      Ее голос разносился далеко, и его услышали многие.
      – Здесь не место для подобных разговоров, леди Мередит, – попытался утихомирить ее Гаррет.
      Она вцепилась в его руку, словно когтями.
      – Много раз я проезжала мимо Волчьего Логова, надеясь хоть краем глаза увидеть тебя. Сейчас ты рядом, и я не отпущу тебя. Иди со мной. Мы останемся вдвоем…
      Гаррет стряхнул с себя ее руку и ступил вниз на одну ступеньку, рассчитывая оборвать ее излияния.
      – Евгения, у меня нет с вами ничего общего. И никогда не было. То чувство, что я когда-то испытал к вам, было лишь глупой увлеченностью юнца красивой зрелой женщиной.
      – Подлый обманщик! Обольститель! – Она уже кричала, не сдерживая себя. – Ты играл моей любовью к тебе, а потом отшвырнул, будто я ничто. Я никогда не прощу тебе моих страданий, моего позора! Все надо мой насмехаются, потому что ты предпочел мне калеку-хромоножку. И ни разу не подумал, в каком я очутилась положении. Куда делась твои мозги, Гаррет? Почему ты ослеп и оглох?
      Внезапно Евгения осознала, что перешла границу дозволенного. В глазах Гаррета скопился гнев, взрыва которого она боялась. Он уже не был влюбленным мальчишкой, как когда-то. Он стал мужчиной, и управлять им она уже не могла. Гаррет был холоден и недоступен, как далекая звезда в ночном небе. Но это еще больше заставляло ее желать близости с ним.
      – Я готова ради тебя на все, Гаррет! Ничто меня не остановит. Попомни меня!
      В ее голосе было такое бешенство! Ненависть и страсть настолько сплелись в ее душе, что уже нельзя было различить, какое чувство движет ее словами.
      Гаррет вдруг увидел перед собой жалкое существо. Как он мог когда-то увлекаться этой женщиной?
      – Вы сошли с ума, Евгения!
      – Если и так, то по твоей вине! – к ненависти в ее голосе прибавилось отчаяние. – Мы принадлежим друг другу. Вспомни, как мы наслаждались любовью, пока не явилась эта… эта… Ведь она ничто, Гаррет! Она ничтожество!
      Евгения уже вызывала в нем отвращение.
      – Прощайте, леди Мередит! Думаю, что больше мы не встретимся никогда!
      Он поспешил удалиться, ощущая, как жжет его спину взгляд этой фурии. Ее не укладывающееся ни в какие рамки поведение встревожило Гаррета. Только потерявшая рассудок женщина могла так открыто выставлять напоказ свои чувства. Сцена, произошедшая на глазах многих знакомых людей, оставила в Гаррете неприятный осадок. Он не сомневался, что это событие станет темой бесед за чайным столом у всего Лондона.
      Гаррет подумал о Сабине, и мысль о ней сразу очистила его душу от скверны. Он мечтал увидеть ее, прикоснуться к ней, увериться, что она принадлежит ему безраздельно.

      Миссис Норт провела Сабину в просторную прихожую, отделанную в романском стиле. Беленые потолки были украшены позолотой, мраморные колонны с золотыми барельефами вверху поддерживали полукруглые своды, вдоль стен образовывая ниши, где за толстыми стеклами в шкафах хранилось ценное оружие и рыцарские доспехи, когда-то послужившие не одному поколению славных воинов из герцогского рода Бальморо. Солнечный свет проникал через янтарно-желтую с голубыми вкраплениями мозаику окон, делая обширную часть помещения похожей на гигантские пчелиные соты.
      – Вы, должно быть, утомились, ваша светлость? Если вы соизволите последовать за мной, я покажу ваши покои.
      Они миновали анфиладу комнат, обставленных элегантной мебелью и увешанных изысканными гобеленами.
      Поднимаясь по лестнице, Сабина заглядывала в высокие окна, за которыми простирался необъятный живописный парк. «В таком чудесном месте можно наслаждаться жизнью и растить детей», – подумала она и не без удовольствия напомнила себе, что является хозяйкой этого владения.
      Миссис Норт распахнула перед ней широкие двойные двери. То, что увидела Сабина, повергло ее в изумление и восторг. Тщательно отполированный паркетный пол частично застилал нежно-зеленого цвета ковер с искусно вытканными на нем сценами охоты.
      Огромную кровать из черного дерева украшали драконы с гербами герцогов Бальморо. Это была истинно мужская комната – спальня самого хозяина. Миссис Норт уловила в глазах Сабины безмолвный вопрос.
      – Его светлость распорядился поместить вас в его покоях.
      Сабина была настолько ошеломлена, что не сразу осознала всю значимость подобного поступка Гаррета. Как он посмел предположить, что она разделит с ним одну постель? Но и вступать в спор с домоправительницей не имело смысла.
      – Может быть, чуть попозже вы пожелаете осмотреть дом? – спросила она.
      Изабель выступила вперед и сдернула покрывало с постели.
      – Только не сегодня. Ее светлость должна отдохнуть после дороги. Она будет обедать в кровати. Завтра она с удовольствием ознакомится со всеми помещениями замка.
      – Конечно, конечно, – миссис Норт отступила к двери. – Если вам что-то понадобится, то я к вашим услугам.
      Она собралась уходить, когда Изабель, расстегивая на госпоже платье, задала домоправительнице вопрос, на который не могла решиться Сабина:
      – Когда вы ожидаете возвращения его светлости?
      – Мы ничего не знаем о его планах, миссис Агостино.
      Миссис Норт удалилась.
      Сабина поделилась своим возмущением с Изабель:
      – Я не ожидала, что меня заставят лечь с Гарретом в одну кровать!
      – В твоих руках победа над ним. Ты убедилась, что за ним нет никакой вины. Так не отворачивайся от него.
      Сняв платье и надев ночную сорочку, Сабина скользнула в постель.
      – Гаррет почти совсем не говорил со мной о ребенке, – грустно призналась она.
      Мудрая женщина ответила ей.
      – Дитя – дело будущего, а сейчас герцога больше заботит мать ребенка. Он поместил тебя туда, где тебе и надлежит быть…
      Оставшись наконец одна, Сабина вскочила с постели и прошла в гардеробную, совмещенную со спальней. Она сняла с деревянной вешалки камзол Гаррета из зеленого бархата и прижалась щекой к мягкой ткани. Всем сердцем она желала, чтобы между ними вспыхнула та же любовь, которая была в Париже.
 
      Слуга проводил Гаррета в столовую, где завтракал Стивен.
      – Ты голоден? – спросил Стивен, приглашая друга к столу. – Попробуй этого лосося – он великолепен.
      Гаррет отказался от еды.
      – Я уже собирался домой, когда получил твое послание.
      Стивен откинулся на стуле, внимательно разглядывая Гаррета.
      – Я рад, что ты так быстро откликнулся.
      – Ты писал, что дело не терпит отлагательств.
      – Мне она никогда не нравилась, но я не мог представить себе подобное воплощение зла в человеке. Она дошла до крайней точки.
      – Стивен, скажешь ли ты мне, в чем дело, или будешь бормотать что-то непонятное, – с раздражением сказал Гаррет.
      – Я говорю о Евгении. Я рассчитывал, что она проглотит обиду и смирится с твоим уходом, как было раньше в подобных случаях, но она прямо вцепилась в тебя. Я слышал про сцену, которую она устроила во дворце. Все в Лондоне только об этом и говорят.
      Гаррет пожал плечами:
      – Все это вздор. Надеюсь, ты пригласил меня к себе не для разговора о своей мачехе?
      Стивен глотнул из чашки ароматный чай и вытер губы салфеткой.
      – Я постараюсь рассказать тебе, если ты прекратишь меня перебивать, что Евгения призналась мне…
      – В чем?
      – В сообщничестве с Гортландом. Она дала твоему кузену деньги, чтобы тот нанял убийц для налета на замок Вудбридж. Если послушать ее, то получается так, что Гортланд обманул ее, одел своих людей в твои ливреи и тем самым подставил тебя. Она же только хотела расправиться с твоей женой, чтобы ты стал свободным и мог жениться на ней.
      – Боже! Я не могу в это поверить! – воскликнул Гаррет. Одна только мысль сразу пронзила его мозг – необходимо сейчас же мчаться к Сабине.
      – Тебе придется проглотить эту ужасную истину. Евгения приложила руку к трагедии в Вудбридже. Час назад мы с ней расстались, после того как она исповедалась мне во всем. Я не хочу повторять те угрозы, что она обрушила на твою голову. Потом она, как безумная, выбежала из дома и вскочила в карету. Я не смог остановить ее.
      – Теперь мне все стало ясно. – Гаррет на мгновение закрыл глаза, погрузившись в тяжелые для него воспоминания. – Когда я был в Тауэре, архиепископ поведал мне, что сообщницей кузена Гортланда была какая-то женщина. Я ни в чем не подозревал Евгению – я и сейчас не могу понять, как она могла пойти на такое злодеяние.
      – Евгения опасна, Гаррет. Она хочет отомстить тебе, но не прямо… Ее коварству нет предела… Жертвой будешь скорее всего не ты, а Пламенная, прости за оговорку, Гаррет… Жертвой будет Сабина.
      – Я еще раньше отправлю эту гадину в ад! – поклялся Гаррет.
      – Не сомневаюсь, она туда попадет… со временем. Меня волнует то, что я не знаю, где моя мачеха сейчас. Я послал своего человека ей вдогонку, но она бесследно исчезла.
      Гаррет встал, выпрямился во весь рост.
      – Черт ее побери! Меня ее участь мало заботит. Я не вспоминал о ней, пока она вчера не устроила мне безобразную сцену под носом у самого короля.
      – Как я понял из ее бреда, она считает, что ты есть ее истинная и единственная любовь. Разум покинул несчастную, Гаррет. На твоем месте я бы тщательно охранял свою жену…
      У Гаррета напряглись скулы.
      – Она посмела угрожать Сабине?
      – Она кричала, что не позволит никакой другой женщине владеть тобой. Если не она, то и никто…
      – Я сейчас же отправлюсь в Волчье Логово.
      – И правильно сделаешь. Я же буду продолжать поиски Евгении. Если я найду ее, то пошлю к тебе гонца с известием об этом.
      – Ты оповестил власти?
      – Сначала я хотел поговорить с тобой и узнать, как ты к этому отнесешься. Несомненно, вся эта история вызовет скандал.
      – Я и Его Величество Скандал – старые друзья. Никакой скандал уже не ухудшит мою репутацию. Иди к властям, Стивен, и повтори им все, что сказал мне. Передай, что я хочу, чтобы Евгению посадили на цепь. Убеди их в том, что она опасна. Воздействуй на их тупые умы. И сообщи обо всем архиепископу, – Гаррет говорил коротко, резко взмахивая рукой.
      – Будь спокоен. Я все исполню.
      Провожая Гаррета до выхода, Стивен поинтересовался:
      – Как поживает Пламен… прости… твоя супруга?
      Вскочив в седло, Гаррет успокоил поводьями гарцующего коня, посмотрел на небо, потом огляделся по сторонам и наконец обратил задумчивый взгляд на друга.
      – На сей вопрос не дам тебе ответа, сейчас весна, а завтра будет лето…
      – Передай ей мое почтение.
      – Непременно!
 
      Гаррет вошел в маленькую гостиную, где, как ему сказали, он найдет Сабину. Она дремала в кресле у окна. Раскрытая книга лежала у нее на коленях. Замерев на месте и даже сдерживая дыхание, он долго разглядывал жену. На ней было простое свободное платье бледно-голубого цвета. Он подумал, что никогда еще Сабина не казалась ему столь прекрасной. Гаррет заметил вздымающуюся округлость ее живота, и это зрелище наполнило его гордостью.
      Сабина проснулась, и ее взгляд столкнулся со взглядом супруга. Она опустила босые ноги на пол и поднялась с кресла.
      – Я не ждала вас сегодня, Гаррет.
      – Я не мог больше оставаться вдалеке от вас, Сабина. Надеюсь, вы чувствуете себя здесь как дома?
      Ее длинные шелковистые волосы рассыпались по плечам, когда она наклонилась, чтобы поднять упавшую книгу.
      – В ваше отсутствие произошла какая-то ошибка. Миссис Норт почему-то поселила меня в вашей спальне.
      – Это не ошибка. Она в точности следовала моим указаниям.
      – Я желаю иметь собственные покои. Мне кажется, что в замке достаточно комнат. Я занимала ваши лишь временно, до вашего приезда, и только потому, что не хотела вовлекать прислугу в наши личные взаимоотношения.
      – А если я откажу, что будет? – насмешливые огоньки появились в его глазах.
      Она с шутливой усмешкой присела в реверансе.
      – Меня хорошо воспитали, ваша светлость. Моя цель – доставить вам удовольствие, милорд!
      Гаррет шагнул к ней так резко, что они чуть не столкнулись.
      – Не спуститься ли нам вниз и поужинать вместе, мадам?
      Она словно не заметила его протянутой руки, грациозно обошла стоящего неподвижно Гаррета и невозмутимо направилась к двери. Гаррет ощутил всю сложность положения, в котором они оказались.
      После продолжительного молчания за столом Гаррет заговорил первым:
      – Если бы обстоятельства в прошлом сложились по-иному, если б вы пришли ко мне в дом сразу же после вашего совершеннолетия, как и предполагалось, могли бы мы сегодня быть счастливы?
      – Этого нам уже никогда не узнать. Но я сомневаюсь, что мы подходящая пара.
      Гаррет усмехнулся.
      – Мне на память приходит нечто иное.
      Сабина покраснела и опустила голову, мечтая, чтобы Гаррет не продолжал разговор о той ночи в опустевшем доме. Наконец они перешли из-за стола в салон, где Сабина заняла кресло у окна, в то время как Гаррет разговаривал со слугой.
      – Передай капитану Баркли, что я хочу видеть его через час в моем кабинете.
      – Слушаюсь, ваша светлость. Гаррет жестом отпустил слугу.
      – Капитан Баркли был отменно вежлив и услужлив во время нашего путешествия сюда, – заметила Сабина. – Он достоин вознаграждения.
      – Он лишь делал свое дело. Хотя, конечно, Баркли человек хороший и верный. Поэтому именно он и командует моей охраной.
      Сабина встала и начала нервно бродить по комнате, поправляя шторы на окнах, передвигая статуэтки, проводя пальцем по каминной полке и полированной поверхности мебели, словно стараясь обнаружить там пыль.
      Гаррет следил за ней и пытался разгадать смысл ее действий.
      – Вам жизнь в деревне показалась скучной после Парижа? – наконец нарушил он паузу.
      – Я надеюсь, что больше никогда не увижу Париж.
      Он бросил на нее скептический взгляд.
      – Прежде чем открывать рот, советую хорошенько подумать. Разве вас не радовало всеобщее обожание, когда вы были Пламенной?
      – Мне было интересно, как долго вы продержитесь без язвительных напоминаний о моем прошлом. – Сабина присела на софу рядом с ним. – Как хорошо, что эта тема уже закрыта. Я ведь права?
      – Не совсем. Мне кажется, что леди слишком торопится ее закрыть. Могу я надеяться на то, что мне объяснят, почему Пламенная сбежала от меня в Париже, оставив лишь письмо, где распутывалась сплетенная ею паутина.
      – Вероятно, бесполезно заставлять вас понять меня, – со вздохом произнесла она.
      – А вы поймите меня, Сабина! Ни один супруг на свете не будет в восторге от того, что его жену вожделеют сотни мужчин!
      – Но это совсем не так! – изумленно воскликнула Сабина.
      – Неужели такого не было? – недоверие сквозило в его тоне.
      – Вы вольны думать, как вам хочется. Я не хочу продолжать этот разговор сейчас. Я отправляюсь спасть, Гаррет.
      – В мою кровать, – напомнил он.
      Сабина пожала плечами:
      – Раз я отдана вам во владение по приказу короля – где же вы еще найдете меня, как не в своей постели?
      Гаррет встал, поцеловал ей руку.
      – В самом деле, где же еще? Ваше очарование велико, а провинности ничтожно малы. В конце концов я могу поклясться, что я единственный мужчина, кто делил с Пламенной постель. Жаль, что мы не можем объявить об этом всему свету через герольдов. Ведь тогда мужская половина человечества мне позавидует.
      – Издевайтесь надо мною, если вам угодно, но знайте, Гаррет, я пошла на сцену, чтобы не умереть с голоду, и не собираюсь ни у кого просить прощения за свой поступок – даже у вас, ваша светлость. Я боролась за жизнь – свою и Ричарда – все эти годы и выстояла, и это для меня самое важное. Я выше ваших упреков и насмешек.
      Гаррет весь напрягся и произнес сквозь стиснутые зубы:
      – Согласен, Сабина. Спасение Ричарда – ваша заслуга.
      Она в ответ нахмурила брови.
      – Я и сейчас не уверена, что нам ничего не грозит.
      – Что заставляет вас так думать? – встревоженно спросил Гаррет.
      – Моя служанка Tea перед кончиной рассказала мне то, что она подслушала в ночь убийства моего отца. Один из разбойников хвастался, как ловко они вас подставили.
      – Слава Богу! Наконец-то вы поверили в мою невиновность, – с облегчением вздохнул он.
      – Сейчас – да, но в Париже я еще считала вас своим злейшим врагом.
      Молния блеснула в его темных глазах и тут же погасла.
      – Что еще подслушала Tea? – поинтересовался Гаррет.
      – Они говорили о какой-то леди, которой нужны убедительные доказательства моей смерти.
      – Тот негодяй назвал ее имя? – Гаррет напрягся и подался вперед, ожидая ее ответа.
      – Нет. Я думаю, это одна из ваших прежних любовниц, – сказала Сабина с вызовом.
      Поведение Гаррета резко изменилось. От него вдруг повеяло холодом. Сабина слишком приблизилась к истине, и это было ему не по нраву.
      – Вы ошибаетесь в своих предположениях, – соврал Гаррет, не найдя лучшего ответа.
      Годы боли, унижения, ревности и страха вылились в слова, произнесенные Сабиной:
      – Я однажды говорила с женщиной, которая вас любила. Шрам от встречи с ней до сих пор у меня на сердце.
      – Не представляю, кто это мог быть. Когда это произошло?
      – Вскоре после нашей свадьбы. Ваша знакомая, леди Мередит, разыграла спектакль с поломкой своей кареты на дороге неподалеку от замка. На свое несчастье, я наткнулась на нее.
      Гаррет внезапно схватил ее за руку. Его сильные пальцы впились в нежную кожу. Он представил воочию, как проходила эта встреча и то, что за ней последовало. Жалость к Сабине терзала его душу. Если б он узнал об этом вовремя, то смог бы, скорее всего, предотвратить трагедию в Вудбридже.
      – Что сказала вам эта леди?
      Сабина удивилась, почему с таким волнением Гаррет отнесся к ее рассказу.
      – Разве это важно? Это ведь было так давно.
      «Может быть, он еще неравнодушен к леди Мередит?» – мелькнула у нее неприятная мысль. Она попыталась освободить руку, но он сжимал ее все крепче.
      – Я на днях получила письмо от неизвестной мне женщины, которая заявляет, что хочет сделать доброе дело, извещая меня, что вы, мой муж, встретились с леди Мередит в самом многолюдном месте Лондона – в Сент-Джеймсском дворце.
      «Как могла сплетня докатиться сюда с такой быстротой?» – спрашивал себя Гаррет. Как он хотел поведать Сабине всю правду! Он был убежден, что леди Мередит сама написала это письмо и сделала это заранее.
      – Покажите мне это письмо! – попросил он.
      – Я сочла его оскорбительным, порвала на клочки и бросила в камин.
      – Ваша доброжелательница ввела вас в заблуждение. Встреча моя с леди Мередит была случайной и никакого значения для меня не имеет. А теперь прошу извинить, Сабина, мне надо срочно заняться кое-какими делами.
      Он решительным шагом направился к двери. Сабина смотрела ему вслед и жалела о том, что напомнила ему о леди Мередит. Было очевидно, что Гаррет не желает говорить об этой женщине. Может быть, у него есть что скрывать от Сабины? Неужели она своими неразумными поступками сама толкнула его в объятия леди Мередит?

      Изабель ждала Сабину, чтобы помочь ей подготовиться ко сну. Она надела своей госпоже через голову мягкую ночную сорочку и завязала на вороте ленты.
      – Ты так бледна. Не побыть ли мне возле тебя хоть немного?
      – Нет. Я вполне здорова. Время позднее. Иди отдыхай.
      Изабель заботливо укрыла Сабину одеялом. В глазах у старухи блеснули лукавые искорки.
      – Когда я была замужем, все споры мы разрешали в постели.
      – Изабель! – произнесла Сабина сердито. – Я ложусь в эту постель не для разрешения споров, а лишь потому, что мой муж гордый человек и не хочет, чтобы слуги знали, что наша семейная жизнь не задалась.
      Уходя, Изабель не удержалась от совета:
      – Подумай о том, что я сказала.
      Гаррет посвятил капитана Баркли в возникшие проблемы.
      – Вы понимаете, какая опасность угрожает ее светлости? Пусть каждый день несколько человек прочесывают лес. Установите наблюдение за дорогой через деревню. Я не ожидаю появления здесь леди Мередит, но хочу избежать всякого риска. Она может и нанять какого-нибудь негодяя, поэтому не пускайте никаких посторонних людей в замок.
      – Я сейчас же приму все необходимые меры. Будьте спокойны, ваша светлость. Мимо нас никто не пройдет.
      Отпустив капитана, Гаррет остался в кабинете и погрузился в размышления. После рассказа Сабины о визите леди Мередит в Вудбридж перед Гарретом открылась вся глубина безумия, на которое он невольно обрек влюбленную в него женщину. Но он не испытывал никакого сочувствия к ней. Слишком чудовищно было ее преступление. Если Евгения Мередит попытается проникнуть в Волчье Логово, он остановит ее любым способом.
      Он взвешивал на весах разума – стоит ли предупреждать Сабину о возможном новом появлении этой безумной фурии в ее жизни? Он решил не делать этого. Эта женщина принесла его супруге столько горя, а волновать Сабину сейчас, когда она ждет ребенка, вдвойне опасно.
      Гаррет покинул кабинет и поднялся по лестнице к своим покоям. У двери спальни он замедлил шаг и прошел другим входом в гардеробную, где его ожидал камердинер. Отпустив слугу, Гаррет осторожно вошел в спальню.
      В комнате горела единственная свеча. Сабина, устроившаяся на самом краешке кровати, казалось, спала.
      Он задул свечу, и спальню залил прозрачный лунный свет. Гаррет тихо опустился на постель, улыбаясь про себя, потому что догадывался, что она только притворяется спящей.
      – Спокойной ночи, Сабина, – шепнул он.
      – Я не позволю вам дотронуться до меня, – мгновенно вскочила она и уселась на кровати.
      – Вы зря вообразили себе, будто я хочу до вас дотронуться. Впрочем, я убежден, что вы просто притворяетесь, когда говорите такое.
      – Я… вы… значит, как я и подозревала, вы заставили меня разделить с вами постель только для того, чтобы слуги не болтали о наших отношениях?
      – Вы действительно так думаете? – вопросом на вопрос ответил Гаррет.
      – Д-да… – в голосе Сабины не было уверенности.
      Гаррет тихо рассмеялся.
      – Слуги большие сплетники. Мы должны сделать все возможное, чтобы они не выведали нашей тайны.
      Воцарилось долгое молчание. Гаррет ощутил, что Сабина дрожит всем телом.
      – Вам нечего меня бояться, – успокаивающе произнес он. – Я не собираюсь брать вас штурмом.
      Сабина откинулась обратно на подушки и, лежа на спине, закрыла глаза. Она ожидала, что он будет насильно заставлять ее заниматься с ним любовью. Почему же она так разочарована, что Гаррет не проявил к ней интереса?
      Наконец ей надоело лежать с закрытыми глазами. Все равно сон не шел к ней. Она посмотрела в окно, на ветви огромного старого дуба. Ветер слегка шевелил их, и причудливые черные тени плясали по стенам комнаты. Сабина старалась не думать о Гаррете, но он был так близко, совсем рядом.
      Напряжение все росло. Гулкую тишину нарушало лишь его размеренное дыхание. Наконец Сабина не выдержала и задала ничего не значащий вопрос:
      – Вы не встречались в Лондоне со Стивеном?
      – Встречался, – откликнулся Гаррет. – Он кланялся вам.
      – Я часто о нем вспоминаю. Он был мне хорошим другом.
      Гаррет почувствовал укол ревности.
      – Стивен пользуется большим успехом у молодых леди. Я уверен, что до конца года он подберет себе невесту.
      – Вероятно, Стивен не женится по указанию короля, как пришлось поступить вам.
      – Конечно, нет. К счастью для Стивена, король не интересуется его матримониальными планами.
      – Стивену повезло больше, чем вам.
      Гаррет пожал плечами, но она не видела этого в темноте.
      – Я еще утром хотел сказать, что виделся с Ричардом.
      – Неужели? Он… не показался… одиноким и грустным? – Сабина вдруг почувствовала острую тоску по брату.
      – Честно говоря, да. Но со временем, я убежден, он освоится и найдет себе в Итоне друзей.
      – Спасибо, что вспомнили о нем, – она была тронута его поступком.
      – Он разумный и серьезный мальчик.
      Она затаила дыхание, когда Гаррет пошевелился, но он просто укладывался поудобнее.
      – Спокойной ночи, Сабина.
      Она не ответила. Вскоре она услышала, как ее супруг равномерно задышал. Он заснул, а к ней сон все не приходил… Ей хотелось придвинуться поближе к нему, ощутить тепло его тела, прошептать ему слова раскаяния в том, что так долго считала его своим злейшим врагом. Как он, должно быть, страдал от такого несправедливого отношения к нему!
      Сабина никогда не встречала более благородного человека, чем Гаррет. Ей надо гордиться тем, что именно ему она отдана в жены. Повернувшись к мужу и чуть приподняв голову, Сабина рассматривала его лицо, на которое упал лунный свет. Чувство любви к Гаррету переполняло ее душу. Не в силах удержаться, она нежно коснулась пальцами его подбородка, погладила его. Ведь он спит и ничего не будет знать.
      Она ахнула, когда Гаррет внезапно схватил ее за руку и открыл глаза.
      – Не надо этого делать, Сабина!
      Он резко, даже грубо, прижал ее к себе.
      – Я дал обет не касаться тебя, пока ты сама этого не пожелаешь.
      Сабина молчала, не находя в себе сил произнести заветных слов любви.
      Гаррет водил губами по ее волосам и шептал:
      – Не думай, что мне легко лежать рядом с тобой и притворяться безразличным.
      Сабина плотно сомкнула веки. Нежная кожа трепетала там, где ее касались его горячие губы.
      Гаррет распустил ленты на вороте ее сорочки. Тонкая ткань соскользнула с ее плеч, обнажив одну грудь, на которую тотчас же легла его тяжелая рука. Он неторопливо ласкал грудь Сабины, и каждый нерв, каждая клеточка ее тела вздрагивали от наслаждения.
      – Может, ты не хочешь, чтобы я дотрагивался до тебя? – тихо спросил он.
      – Гаррет, я была совсем…
      Его пальцы сжали ее сосок. Сабина словно захлебнулась словами, потеряв способность говорить.
      – Что значит «совсем»?..
      Она застонала и приблизила свои губы к его губам.
      – О, Гаррет! Я не знаю, что собиралась сказать.
      – Почему ты согласилась приехать в Волчье Логово?
      – Ты же приказал мне.
      – А разве ты, моя «пламенная» жена, всегда поступаешь так, как я тебе приказываю?
      Их поцелуй длился долго, но он не удовлетворял, а, наоборот, вызывал жажду все новых ласк. Его опытные руки гладили изгибы ее тела, губы переместились в ложбинку между грудей, шелковая сорочка, словно сама, по своей воле, уползла куда-то вниз к ногам.
      Учащенные удары сердца, как дробь военных барабанов, возвещали о скорой атаке. Сабина ждала с нетерпением момента, когда Гаррет сотворит с ее телом то, что произошло в их первую и пока единственную ночь.
      Вдруг он отпрянул, когда его пальцы коснулись округлого живота.
      – Прости меня, – пробормотал Гаррет. – Я увлекся и забыл про ребенка. Я боюсь навредить ему и тебе.
      Сабина властно положила его широкую ладонь себе на живот.
      – Хочешь почувствовать, как он шевелится?
      Его глаза расширились от удивления, когда он ощутил некое движение за нежной, но упругой преградой. Сердце Гаррета исполнилось радости, которую он не ожидал испытать. Там, в теле женщины, жило новое существо, и он, Гаррет Блексорн, был причастен к его созданию.
      – Теперь ребенок стал для меня реальностью… Я как-то не представлял себе раньше, что он может двигаться внутри тебя. Это же чудо! Разве плохо, что ты носишь в своем теле частичку меня?
      – Ты же сам сказал – это чудо! – улыбнулась она в ответ.
      – Ты больше не боишься меня? Ты не собираешься бежать от меня, мстить мне?
      Сабина молча с закрытыми глазами качала головой, давая отрицательные ответы на каждый вопрос.
      – Я уже достаточно был наказан за чужие грехи.
      – Я знаю, – прошептала она. – Прости меня.
      – Я хочу тебя, Сабина. Если это не повредит ребенку…
      – Не повредит… – Она торжествовала, видя, как страсть разгорается огнем в его темных глазах.
      Он опустился на спину и легко поднял ее тело над собой. Сабина затрепетала, когда выгнувшись, он вошел в нее.
      Его движения зажгли в ней благодатное пламя. Почти не дыша, она наслаждалась его вторжением в ее плоть.
      Сабина пальцами трепала его волосы, ее рот слился с его ртом. Гаррет застонал, когда она приникла к нему.
      – Сабина, Сабина… – шептал он. – Ты вошла в мою кровь, а я в твою. Мы одно целое, и мы никогда не освободимся друг от друга. Нас нельзя разделить.
      Она догадывалась, что Гаррет едва сдерживает себя, оберегая ребенка, что он очень осторожен, что его любовный порыв мог быть гораздо более страстным, но ей все равно было хорошо.
      Ее упоение слиянием их тел достигло высшего предела. Она почти теряла сознание, опьяненная чувственными переживаниями. Лишь одна мысль сверлила ее мозг – для этого она и рождена, чтобы давать наслаждение мужу и наслаждаться самой.
      Даже когда все, казалось, окончилось, они блаженствовали, лежа в объятиях друг друга. Страстность их поцелуев постепенно шла на убыль, но в этом умиротворении была своя особая прелесть. И Гаррет и Сабина молчали, потому что не было слов, чтобы высказать то, что они чувствовали в эти минуты.
      – Так будет у нас всегда, – наконец произнес он.
      – Да, – согласилась Сабина.
      Проснувшись утром, Сабина обнаружила, что Гаррета нет рядом. На какое-то мгновение ее охватил страх – неужели все произошедшее ночью было не явью, а сном?
      Изабель бодро вошла в комнату с завтраком на подносе. Увидев смятую постель, она не удержалась от понимающей улыбки.
      – Солнце на дворе светит по-весеннему. Скоро зиме придет конец.
      – Здесь теплее, чем в Вудбридже, но до весны еще далеко, – возразила Сабина.
      Изабель взбила и положила повыше подушки, чтобы Сабине было удобнее завтракать.
      – У вас с его светлостью есть какие-нибудь планы на сегодня?
      – Я не включена, видимо, в планы его светлости… И вообще, здесь, в Волчьем Логове, я трачу время без всякой пользы. В Вудбридже у меня было полно дел. Здесь же опытные слуги все знают и не нуждаются в моих указаниях.
      – Вероятно, их так вышколила мать его светлости, – предположила Изабель.
      Раздался осторожный стук в дверь, и в спальне появилась миссис Норт.
      – Его светлость приказал подготовить покои для ее светлости напротив, по ту сторону холла. Я убрала и проветрила комнату, развела в камине огонь. Когда вы будете готовы, мы перенесем туда вещи ее светлости.
      – Хорошо, – сказала Изабель. – Мы дадим вам знать.
      Проводив домоправительницу, Изабель закрыла за ней дверь и обернулась к Сабине. Она заметила, что Сабина огорчена предстоящим переездом.
      – Ты знала об этом?
      – Нет. – Сабина опустила голову. – Но ты же знаешь, что я с самого начала настаивала на отдельных покоях. Я беспокойна по ночам и, вероятно, мешала спать его светлости. Я как раз мечтала о собственной спальне.
      От Изабель не укрылась обида Сабины и то, что она чувствует себя отвергнутой.
      – Я считаю, что его светлость поступает так в твоих интересах. На герцога не надо обижаться. Он всего лишь пошел навстречу твоим пожеланиям, – напомнила Изабель.
      Сабина отодвинула поднос.
      – Я не хочу есть. Приму ванну, оденусь и пойду осматривать свои новые покои.
      Изабель горестно вздохнула. Когда же наконец Сабина начнет радоваться жизни и почувствует себя счастливой?
      Спальня была обставлена роскошно и с любовью. Бесценные гобелены украшали стены. Полог над кроватью и занавеси из пурпурного бархата были расшиты золотыми нитями. Шелком, цвета слоновой кости, были обтянуты стулья и кушетки. Контрастирующие цвета соединял в одну общую гармонию изысканный турецкий ковер.
      Миссис Норт поведала Сабине, что вдовствующая герцогиня сама занималась обстановкой этих покоев, рассчитанных на скорый приезд невестки. Это внесло некоторое успокоение в душу Сабины, но все же она была удивлена, по какой причине Гаррет выдворил ее из своей спальни, хотя вчера еще настаивал, чтобы она делила с ним одну постель. Рассчитывал ли он этим поступком задеть ее? Если да, то он своего добился.
      Но долго стенать и жаловаться на судьбу было не в характере Сабины. Она целиком погрузилась в хлопоты, связанные со скорым появлением ребенка на свет. Осмотрев три комнаты, где когда-то помещался маленький Гаррет, Сабина решила, что они вполне подойдут для ее ребенка.
      Ярким событием в ее достаточно монотонной жизни стало письмо от Ричарда. Мальчик был полон радостного энтузиазма. Ему нравились и учеба, и его новые друзья. Без него Сабине было тоскливо, но все же она обрадовалась успехам брата.
      Зима наконец-то с неохотой отступила. Там, где стаял снег, зазеленела первая трава.
      В марте Сабине доставили послание от матери Гаррета. Герцогиня писала, что вернется в Волчье Логово через месяц. Сабина была рада скорой встрече с этой мудрой и доброй, как все говорили о ней, женщиной, но и немного робела.
      Гаррет отсутствовал все эти три прошедшие недели, сообщив перед отъездом Сабине, что архиепископ срочно вызвал его по каким-то неотложным делам в Лондон.
      По ночам, ворочаясь в широкой постели, Сабина мучилась видениями, что Гаррет проводит время в столице с леди Мередит. Она укоряла себя за свою нелепую ревность, но ничего не могла с собой поделать.

      Архиепископ Уильям Лауд с трудом скрывал свое раздражение, беседуя с Гарретом.
      – Эту женщину – леди Мередит надо немедленно разыскать. Ее поступки воскрешают недобрую память о событиях, которые следует давно забыть. Его Величество желает, чтобы с этой неприятной историей было покончено раз и навсегда.
      – Таково и мое желание, ваше преосвященство! – подтвердил Гаррет вполне миролюбиво, хотя то, что король опять предъявляет ему какие-то требования, приводило его в бешенство.
      – До нас дошли слухи, что леди Мередит высказывает угрозы в адрес вашей супруги. Мне не надо говорить вам о том, как могут использовать это в своих злонамеренных целях враги Его Величества.
      – Меня больше волнуют не враги Его Величества, а безопасность и спокойствие моей жены. Заверьте короля, что все меры будут приняты, чтобы оградить молодую герцогиню от покушения и поймать леди Мередит.
      – Не путайте одно с другим, – заметил архиепископ.
      Гаррету смертельно надоело угождать королю. Путь до Лондона был долог и тяжел. Два полных дня и две ночи он провел в седле, не смыкая глаз.
      – Если я что-то еще должен сделать, так скажите мне, ваше преосвященство!
      – Как вы знаете, Его Величество сейчас в Шотландии. Он просил вас задержаться в Лондоне до его возвращения. И нам желательно чтобы вы все время были на виду. Наносите визиты знакомым, принимайте любые приглашения, посещайте все балы. Коварная леди наверняка узнает, что вы в столице, и покажется на глаза.
      Гаррет понял замысел архиепископа, но тут же возразил ему:
      – Может быть, это и заставит леди Мередит покинуть нору, куда она забилась, и отвлечет ее от Сабины, но мне бы не хотелось находиться вдали от жены столь долгое время. Роды уже близки.
      – Я надеюсь, что вы позаботились об охране ее светлости?
      – Да, ваше преосвященство.
      – Тогда мы можем со спокойной душой расставлять ловушки для леди Мередит, а вы будете, конечно, приманкой.
      – Что ж, я согласен. Но знайте, я не стану прохлаждаться в Лондоне больше двух недель. Таков предельный срок, которым я располагаю.
      Архиепископ сделал вид, что не услышал высокомерного заявления герцога.
      – Где вы остановились?
      – В своей лондонской резиденции, в Блексорн-Хаузе.
      – Будьте начеку, ваша светлость. Эта женщина может появиться внезапно, пролезть в любую щель и так же внезапно скрыться.
      – Я ее найду, – пообещал Гаррет. – За ней долг, и она его заплатит.
      Архиепископ увидел мрачный огонь в глазах Гаррета и подумал, что не хотел бы очутиться на месте леди Мередит, когда та попадет герцогу в руки.
 
      Сабина открыла глаза после короткого сна и увидела нежно-розовый отсвет восходящего солнца на потолке. Окна ее спальни выходили на восток. Она сделала попытку принять сидячее положение, что было уже нелегко для нее. Живот ее еще больше вырос и округлился. В последнее время она чувствовала себя вялой и обессиленной. Позавтракав, Сабина зашла в большую детскую комнату убедиться, что там все готово. Она потрогала деревянную колыбель Гаррета и попыталась представить его малышом. Будет ли ее малыш похож на него?
      Изабель в волнении окликнула ее:
      – Приехала ее светлость.
      – О Боже! Я не ждала ее так скоро.
      Сабина устремилась, как могла поспешно, в свои покои и там взглянула на себя в зеркало.
      – Я так давно хотела встретиться с ней, а вот теперь нервничаю, как девчонка. Что, если я ей не понравлюсь?
      – У нее добрые глаза, – сказала Изабель. – И мне показалось, что она тоже волнуется перед встречей с тобой. И, вполне вероятно, опасается, что не понравится тебе. Она ждет в малой гостиной.
      – Я готова, – сказала Сабина, идя к двери.
      Медленно она спустилась по лестнице, опасаясь случайного падения. Она постояла немного у закрытой двери, собираясь с духом.
      Мать Гаррета не видела, как вошла Сабина. Она смотрела в окно, но легкий шорох платья заставил ее обернуться. Взгляды двух женщин встретились. В глазах Адриенны Блексорн была такая доброта, какую Сабина видела в своей жизни только у своей матери.
      – Сабина, моя дорогая, как долго я ждала этого дня.
      Много раз Сабина рисовала в своем воображении портрет вдовствующей герцогини. Она представляла ее себе высокой и величественной, а вовсе не такой миниатюрной женщиной, которая сейчас стояла перед ней. Ее волосы были подернуты сединой, а глаза были такие же темные, как у сына, только их взгляд был гораздо мягче. Она улыбнулась Сабине ласково и как-то робко.
      – Ты так прекрасна! Я знала, что у тебя рыжие волосы, но не могла себе вообразить, что у них такой великолепный оттенок. О, как было бы чудесно, если бы у тебя родилась дочь с такими же волосами!
      Сабина готова была разрыдаться от счастья. Истинно материнское обращение герцогини ошеломило и растрогало ее.
      Адриенна немедля заключила ее в объятия. Она почувствовала скованность Сабины и сама обвила ее руки вокруг своего стана.
      – Я так рада наконец встретиться с вами, ваша светлость.
      – Дай мне полюбоваться на тебя. – Адриенна чуть отстранилась, и пальцы ее коснулись огненных шелковистых прядей. – Ты не можешь представить, как я обрадовалась, узнав о будущем ребенке. Я уже пришла в отчаяние, думая, что так и умру, не покачав на руках внука или внучку. И, разумеется, я мечтала познакомиться с тобой.
      – Мне кажется, что я знаю вас давным-давно, – чуть поколебавшись, призналась Сабина. – Письма вашей светлости я запомнила наизусть.
      – Только давай обойдемся без титулов, Сабина, – предложила ей свекровь. – Если ты будешь ко мне обращаться «ваша светлость», то я тоже должна буду называть тебя «ваша светлость», и получится полная ерунда. Разве мы не можем быть просто Адриенной и Сабиной?
      Сабина облегченно вздохнула.
      – Мне это будет очень приятно, Адриенна.
      – Что-то я не вижу своего сына? – удивилась герцогиня.
      – К сожалению, дела задержали его в Лондоне. Если б он знал о вашем приезде, то, я уверена, был бы здесь.
      – Я даже им довольна. У нас появится время получше узнать друг друга без его вмешательства, – улыбнулась леди Бальморо.
      Сабина не могла не рассмеяться.
      – Вы не устали с дороги? Не хотите ли отдохнуть? – Она немного смутилась. – Впрочем, зачем я спрашиваю? Это ваш дом.
      – Нет, моя дорогая. Ты теперь хозяйка Волчьего Логова. А я только гостья. Так и должно быть. По правде говоря, я подумывала о том, что мне имеет смысл поселиться в отдельном домике в парке. Он очарователен, уютен, я не буду мешать вам и в то же время смогу находиться рядом.
      – Но…
      Адриенна резко качнула головой.
      – Не спорь, Сабина, я знаю, что делаю. К тому же я всегда мечтала о путешествиях, и вот пришло мое время… Ты же не лишишь меня этого удовольствия?
      – Конечно, нет. Но вы же не оставите меня, пока ребенок не родится?
      Глаза Адриенны просияли:
      – Не оставлю, если ты этого хочешь!
      – Пожалуйста, будьте со мной рядом. Я так мало знаю о рождении детей и признаюсь честно, что боюсь рожать…
      – Тогда, моя дорогая, я буду с тобой. – Адриенна сняла шляпу и положила ее на стул. – Признаюсь тебе, что была бы огорчена, если бы ты не обратилась ко мне с подобной просьбой. Я чувствую, что мы с тобой крепко подружимся.
      Сабина нашла, что Адриенна в жизни так же очаровательна, как представлялась ей по письмам. Теперь уже две женщины ждали в Волчьем Логове рождения ребенка и возвращения мужчины, которого обе они обожали, каждая по-своему.
 
      Сабина страдала от острой боли в спине, но никому не стала говорить об этом, считая, что это скоро пройдет. Когда они с Адриенной вышли в сад, боль стала нестерпимой.
      Сделав несколько шагов, Сабина внезапно остановилась, побледнела, у нее перехватило дыхание. Она схватилась за живот.
      – Дорогая! Что, ребенок дает о себе знать? – сочувственно спросила Адриенна.
      – Думаю, что да. – Сабина стиснула зубы. – Боль такая… Она все сильнее. – Она облизнула пересохшие губы. – Адриенна! Ведь срок еще не наступил! Ребенок должен родиться не раньше чем через месяц.
      – Природа сама знает, как ей поступить. Не расстраивайся, дорогая, все будет хорошо. Кажется, я приехала как раз вовремя.
      Адриенна усадила Сабину на скамью, а сама поспешила через кухню в дом, позвать кого-нибудь, чтобы помочь невестке добраться до спальни. Вернувшись, она застала ее, скорчившуюся от боли.
      Изабель и миссис Норт появились в саду. Втроем они, поддерживая Сабину, помогли ей войти в дом, а потом подняться наверх и уложили ее в постель. Тут же было послано за доктором, но того не застали на месте, причем он отправился к пациенту в дальнюю деревню и вряд ли успел бы вернуться вовремя и принять ребенка Сабины.
      Адриенна с тревогой смотрела на Сабину, мучившуюся от все учащающихся приступов боли. Она обратила обеспокоенный взгляд на Изабель.
      – Что мы будем делать? Надо ли посылать за деревенской повитухой?
      – Я позабочусь о ее светлости, – уверенно сказала Изабель.
      Герцогиня все-таки сомневалась.
      – Ты сможешь принять ребенка?
      – Не беспокойтесь, ваша светлость, я знаю, что надо делать.
      – Хорошо. Я верю, что мы вдвоем проведем Сабину через это испытание.
      На короткое время Сабина впала в забытье, и Изабель, воспользовавшись этим, осторожно ощупала ее живот.
      – Она столько страдала в жизни, ваша светлость. Бог, и я, и вы разве не сможем сохранить ей ребенка?
      – Она очень дорога тебе? – герцогиня тепло взглянула на пожилую женщину.
      – Очень, ваша светлость.
      В этот момент Сабина протяжно вскрикнула и открыла глаза, полные страдания и боли. Она крепко вцепилась в руку Адриенны и держала, пока боль не отпустила ее.
      – Расслабься и отдыхай, когда это возможно, – советовала ей Адриенна. – Тебе понадобится много сил…
      Сабина испуганно огляделась.
      – Изабель! Где она? Мне нужна Изабель!
      Старая женщина выступила вперед.
      – Я здесь, рядом. Все будет хорошо, моя девочка.
      Сабина вздохнула и, казалось, успокоилась.
      Всю ночь продолжались роды. Когда первые проблески рассвета появились на небе, Сабина наконец родила.
      Изабель бережно протянула дитя герцогине.
      – Это девочка, ваша светлость.
      С любовью Адриенна завернула новорожденную внучку в мягкое одеяльце и не хотела выпускать ее из рук.
      – Я никогда не видела, чтобы только что рожденный ребенок не плакал. – Она осторожно поцеловала крохотный кулачок. – Ты просто волшебница, Изабель. Как ловко ты справилась с этим нелегким делом!
      Изабель не слышала ее. Ее озабоченный взгляд был устремлен на Сабину.
      – Тебе по-прежнему больно? – спросила она.
      Голова Сабины металась по подушке. Она едва сдерживалась, чтобы не завопить от вновь нахлынувшей боли.
      – Изабель, помоги мне!
      Адриенна отдала новорожденную в руки миссис Норт и вернулась к Сабине.
      – Что-то не так? В чем дело? – встревоженно спросила она.
      – У нее не должно быть таких болей… Подождите! – Изабель в изумлении всплеснула руками. – Что это? Второй ребенок! Как же я проглядела?
      Несколько минут спустя Сабина родила еще одного ребенка. Со счастливой улыбкой Изабель передала Адриенне малыша.
      – Ваша светлость! У вас теперь двое младенцев. Это ваш внук.
      Светлые слезы радости текли из глаз герцогини, на руках которой уютно устроились новорожденные дети.
      – Какая же ты умница, Сабина! Как будет счастлив Гаррет! Ты подарила ему красавицу дочь и долгожданного наследника. Бог, да благослови близнецов!
      Сабина, немного придя в себя после приступов изнуряющей боли, дотронулась до одной и до другой крошечной головки.
      – Я не могу поверить в это чудо! У меня родились близнецы.
      Волна счастливого чувства и материнской любви захлестнула ее и смыла все воспоминания о только что пережитых страданиях.
      – Ты свой долг исполнила мужественно… и с лихвой. Отдыхай, милая девочка, – ласково сказала Адриенна.
      Обессиленная Сабина повернулась лицом к стене, ожидая, когда подействует снотворное снадобье, которое ей дала Изабель. Она безмолвно улыбалась собственным мыслям и своему счастью и так, с улыбкой на лице, погрузилась в благодатный сон.
 
      Гаррет приветствовал капитана Баркли, который только что прискакал из Волчьего Логова.
      – Дома все в порядке? – спросил он в волнении.
      – Да, ваша светлость, – коротко ответил Баркли. Он привез хорошие новости, но ничем не выдал своего радостного возбуждения, ожидая, что герцог узнает радостное известие из привезенного им письма.
      – Это от ее светлости, – сказал он с важным и таинственным видом, протягивая послание.
      Гаррет удивился, увидев почерк. Он предполагал, что письмо будет от Сабины.
      – Моя мать в Волчьем Логове?
      – Да, ваша светлость. Мне велено срочно получить ваш ответ и мчаться обратно.
      Нервничая, Гаррет взломал печать и быстро прочел следующие строки:
       «Сын мой!
       Это знаменательный день для нашей семьи, потому что незадолго до рассвета Сабина сделала тебе два драгоценных подарка. Да, Гаррет, у тебя теперь есть и сын и дочь. Оба ребеночка крохотные, но выглядят вполне здоровыми. Я стала счастливой бабушкой и с удовольствием вожусьс малышами. Пусть твое сердце наполнится радостью и гордостью за твою любящую тебя супругу леди Сабину».
      Гаррет растерялся и перечитал письмо второй раз.
      – Значит, и сын и дочь?
      Капитан Баркли расплылся в широкой улыбке.
      – Волчье Логово гудит, как пчелиный улей. Все радуются и гордятся маленьким лордом и маленькой леди. Церковный колокол звонил целый час в честь их рождения.
      Гаррету хотелось выкрикнуть эту потрясающую новость так, чтобы о ней услышал весь Лондон, – он отец! У него есть наследник титула и дочь! Гаррет хотел немедленно увидеть своих детей.
      Стивен вошел в кабинет Гаррета как раз в момент, когда тот давал Баркли указание седлать лошадей. Отпустив капитана, Гаррет обратился к другу:
      – Я возвращаюсь домой. Поиски Евгении я поручаю тебе. Я должен быть с Сабиной и своими детьми.
      Глаза Стивена расширились от удивления.
      – Ты сказал «детьми»?!
      – Сабина родила двойню – мальчика и девочку.
      Стивен с размаху хлопнул Гаррета по плечу.
      – Это же чудесно! Ты отец близнецов! – Он добродушно усмехнулся. – Твоя жена всегда поступает не так, как другие. Все делает на свой манер.
      – Видимо, ты прав. – Счастливая улыбка не сходила с лица Гаррета.
      – Тогда передай своей супруге, что я рассыпаюсь перед ней в комплиментах. И, конечно, горячо поздравляю вас обоих!
      – Спасибо, друг! Но, послушай, мне надо срочно ехать к семье. Боюсь, что, если Евгения услышит про это событие, неизвестно, что она может сотворить.
      – Езжай, Гаррет! Я сделаю все, что смогу, для вашего блага.
 
      Сабина постепенно приходила в себя под бдительным наблюдением Изабель и Адриенны. Мать Гаррета тщательно отобрала нянек из числа деревенских женщин и чудесным образом переоборудовала детскую для двух младенцев, управившись за какой-нибудь час. Утомленные Адриенна и Изабель отправились отдыхать, убедившись, что Сабина спокойно спит.
      Уже давно стемнело, когда Сабина появилась в детской и попросила няньку удалиться и оставить ее с детьми.
      Нянька подумала, что герцогине не следовало бы так скоро после тяжелых родов вставать с постели, но не осмелилась высказать это вслух.
      – Как пожелаете, ваша светлость, – послушно сказала она и удалилась.
      Сабина взяла на руки дочь и, укачивая маленькое кричащее существо, ходила взад-вперед по комнате, пытаясь успокоить девочку. Она взглянула на сына, который крепко спал в своей кроватке, насупившись и сжав крохотные кулачки.
      – Сладкая моя, почему ты не хочешь вести себя так же тихо, как твой братик? Смотри, как он спокойно спит, несмотря на твой громкий плач, – шептала Сабина, обращаясь к малышке.
      Ее ласковый голос подействовал на дочь умиротворяюще, и девочка вскоре заснула у нее на руках.
      Гаррет стоял в темном проеме двери, чувствуя, как сжимается что-то в его груди от новых, до сей поры незнакомых ему переживаний. Ничто ранее не трогало его так глубоко, как увиденная им сцена.
      Сабина была одета в изумрудно-зеленое бархатное платье. Ее чудесные рыжие волосы, свободно распущенные, укрывали огненной волной ее спину. Ее красивое лицо приобрело какое-то новое, мягкое выражение, а в глазах появилась неизъяснимая светлая доброта.
      Гаррету захотелось, чтобы Сабина взглянула на него так же мягко, по-доброму, как она смотрела на свое дитя.
      – Ты и вправду настоящая маленькая мама, – мягко произнес он из темноты.
      Сабина встрепенулась при звуке его голоса.
      – Я… я не ждала вас.
      Его тон сразу стал суховатым и отчужденным.
      – Вы не ожидали, что я поспешу домой к вам?
      Их взгляды встретились. Они смотрели друг на друга и молчали. Молчание было долгим.
      – Я думала, что дела не позволяют вам покинуть Лондон.
      Гаррет страстно желал подойти поближе, заглянуть в лицо ребеночку, которого она держала на руках, но что-то мешало ему открыть свои чувства.
      – Я предполагал, что вы упрекнете меня за то, что я не присутствовал при рождении наших детей.
      – Разве я имею право упрекать вас в чем-либо? Вас извиняет то, что роды случились раньше срока, а вы не могли этого знать. Я скажу вам только одно – вот ваш сын и ваша дочь! Плоть от плоти вашей. Надеюсь, вы довольны?
      Разве не понимала она, как он гордился ею и своими детьми? Разве не видела она, как тянется к ней Гаррет, к ее пламенным волосам, к ее губам, к ее телу?
      – Я очень счастлив и благодарен вам за столь бесценный дар, – сказал наконец Гаррет.
      Сабина опустила уснувшую дочь в колыбель. Гаррет переводил взгляд с одного ребенка на другого, не решаясь к ним прикоснуться.
      – Я не могу справиться со своим страхом, – признался он. – Я боюсь дотронуться до этих существ. Не думал, что дети рождаются такими крохотными.
      – Они маленькие, потому что родились раньше времени, – объяснила Сабина. – Миссис Норт просветила меня, сказав, что так обычно бывает с близнецами.
      – То же самое она сказала и мне, – улыбнулся Гаррет. – Кто из них кто?
      – Та, у чьей колыбели вы стоите, – ваша дочь. А это ваш сын.
      Гаррет шагнул к кроватке сына и, набравшись храбрости, подержал в руках его маленький крепко сжатый кулачок.
      – Невозможно даже вообразить, что он вырастет и станет таким же огромным мужчиной, как я.
      – Он будет таким, Гаррет, – с уверенностью сказала Сабина.
      – Как их назвали?
      – Я не давала им имен. Я была уверена, что вы пожелаете использовать ваши родовые имена.
      – Разумный поступок с вашей стороны. – Он сделал к ней движение. – Но я считаю, что мы вместе будем решать, как назовем их.
      – Я хотела бы назвать нашу дочь именами моей и вашей матери.
      Гаррет взял ее руку в свою. Пальцы ее были холодны, и он грел их своим теплом.
      – Я плохо помню вашу мать, потому что видел ее всего дважды, и то мельком. Она была очень красивой женщиной. Как ее звали?
      – Она родилась во Франции. До замужества она была леди Райана де Кавиньяк.
      – Чудесное имя. – Он взглянул на дочь. – Леди Адриенна Райана Блексорн. Мне это нравится.
      – Я буду звать ее Райаной, с вашего позволения.
      – Как вам угодно. – Гаррет повернулся к сыну. – Имя моего отца было типично английским. Вы не возражаете, если наш сын будет зваться Эдвард Тайни Блексорн, одиннадцатый маркиз Хантли?
      Сабина смотрела на его сильные руки, сжавшие край колыбели, и вспомнила, как эти руки ласкали ее. Она кивнула в знак согласия:
      – Мне нравится это имя. А теперь спокойной ночи, Гаррет.
      Ему было невыносимо тяжело сейчас расставаться с нею. Ее волосы, в которых огонек свечи отражался мерцающими искорками, притягивали его, как магнитом. Мог ли он осмелиться погрузить лицо в это пушистое живое золото, обнять ее, сорвать поцелуй с ее уст?
      – Да. До завтра. Я подозреваю, что вы самовольно встали с постели, вопреки всем мудрым советам Изабель и моей матери. Женщине требуется время, чтобы оправиться после родов.
      – Я сильная, Гаррет!
      Он пробормотал, отвернувшись:
      – Это мне хорошо известно.
      Сабина возвращалась в свою комнату, мечтая поскорее стать действительно такой сильной, какой она притворялась. Больше всего ей сейчас хотелось, чтобы он взял ее на руки и понес… куда угодно… лишь бы развеялись по пути все ее страхи и неуверенность в себе.

      Адриенне было тяжело расставаться с внучатами. Она подержала на руках младенцев, нежно расцеловала их и с сожалением передала драгоценные сокровища няньке. Она коснулась губами щеки сына.
      – Береги себя, Гаррет, и свое чудесное семейство.
      – Разумеется, мама.
      Адриенна обратилась к невестке.
      – Мне будет тебя недоставать, Сабина. Ты стала мне так близка…
      – Мне тоже будет грустно без вас, Адриенна. Желаю вам хорошо провести время во Флоренции, но возвращайтесь поскорее, – с улыбкой сказала она свекрови.
      Адриенна шепнула Сабине на ухо:
      – Я даю вам с Гарретом целое лето, чтобы наладить наконец отношения. Не хочу вам мешать.
      – Вы никоим образом не мешали нам! – запротестовала Сабина.
      – И все же… – герцогиня не закончила фразу. Гаррет подсадил ее в карету и, стоя рядом с Сабиной, долго махал ей вслед.
      – Ваша мать – замечательная женщина!
      – Да, это так. Мне повезло с матерью.
      Он протянул палец дочери и улыбнулся, когда та цепко ухватилась за него. При виде этой картины в сердце Сабины шевельнулась ревность.
      – Давайте отправим детей в детскую, – предложила она. – Бабушку они проводили. Мне хотелось бы проехаться верхом. С рождения ребятишек я еще не садилась на лошадь.
      – Пусть капитан Баркли вас сопровождает.
      Сабина подождала, пока няньки унесли младенцев, и только тогда надменно возразила:
      – Я не нуждаюсь в охране. Или вы боитесь, что я снова убегу от вас?
      Непонятно почему, Гаррет опять промолчал и ничего не сказал Сабине об угрозах Евгении Мередит. Он не хотел вообще заводить разговор с женой об этой женщине и упоминать при ней это ненавистное им обоим имя. Он попытался отделаться шуткой:
      – Такая мысль мелькнула у меня в голове.
      – Если я и соберусь вас покинуть, то не оставлю вам в заложники детей.
      Гаррет проглотил обиду и твердо произнес:
      – И все же вы возьмете с собой капитана Баркли.
      Сабина в гневе шумно выдохнула воздух, но промолчала. Резко повернувшись она стремительно направилась к конюшне, уверенная, что Гаррет все еще мстит ей за прошлое. Он никуда не отпускает ее одну. Неужели он действительно думает, что она может сбежать?
      Гаррет посмотрел ей вслед и в дурном настроении побрел на верхний этаж в детскую. Нянька шутливо пожаловалась герцогу:
      – Маленькая леди отказывается спать.
      – По какой причине? – нахмурился он. – Разве она нездорова?
      – Я думаю, она просто проявляет характер, ваша светлость.
      – О Боже! Уже в таком раннем возрасте? – Гаррет вздохнул. – Что же мне ждать от нее потом?
      – Не огорчайтесь, ваша светлость. У вас прекрасные дети.
      Гаррет опять помахал перед крошечным личиком пальцем, который тотчас же был схвачен лукавой девчушкой.
      – Как ты думаешь, она узнает меня?
      – Конечно, ваша светлость.
      Гаррет любовался ангельским личиком девочки. Сегодня впервые она улыбнулась ему, и эта улыбка наполнила его сердце неведомым доселе радостным чувством. Идиллию нарушил сын, который громким плачем заявил о себе. Гаррет вынул его из колыбельки, взял на руки. К дочери он был нежен, а при виде сына испытывал гордость.
      – Ты подумал, сынок, что твоя сестрица забирает себе все внимание, и решил протестовать? Правильно поступаешь, сынишка!
      Крошечный лорд Блексорн перестал плакать при звуках басовитого мужского голоса. Он блестящими глазками уставился прямо в глаза отца. На какой-то краткий миг Гаррету показалось, что на него смотрит Сабина. Он сам не понимал, почему у него возникла подобная мысль.
      – Они становятся все смышленее с каждым днем.
      Нянька засмеялась, прикрыв рот ладошкой.
      – Они даже слишком смышленые, ваша светлость. А ведь им всего по восемь недель от роду.
      Гаррет положил сына обратно в колыбель и удалился из детской. Няньки и слуги знали, что он часто навещает детскую, но по какой-то причине герцог приходит туда только в отсутствие герцогини.
 
      Ночное небо прорезали молнии. Сабина приподнялась на постели, разбуженная то ли ударом грома, то ли приснившимся ей кошмаром. Она во сне вновь бежала из Вудбриджа, и бегство ее было нескончаемым. «Нет! Нет! Нет, Tea, нет!» – кричала она на бегу.
      Очнувшись от кошмара, Сабина долго не могла понять, где находится. Сердце ее бешено колотилось, ночная сорочка промокла от пота. Когда же покинут ее воспоминания о пережитых ужасах?
      Внезапно гром, прогремевший вслед за вспышкой молнии, заставил задрожать стекла в окнах и даже, казалось, саму землю. Не раздумывая Сабина соскочила с кровати и кинулась туда, где могла найти защиту.
      Она ворвалась в спальню Гаррета. Он сидел на стуле, разложив на расставленных коленях ворох бумаг.
      – Сабина?
      – Я… там гроза… я…
      Он сбросил бумаги на пол, встал, протянул к ней руки. Они сомкнулись за ее спиной, взяв ее трепещущую фигурку в плотное и надежное волшебное кольцо, внутрь которого не ступят никакие злые духи.
      – Ты вся дрожишь! Тебе приснился дурной сон?
      Она молча кивнула, будто потеряла дар речи.
      – Я не позволю никому и ничему, будь то явь или сон, пугать мою жену!
      Сабина спрятала голову у него на груди. Равномерное биение его сердца успокаивало ее. Гаррет поднял Сабину на руки, отнес на свою постель, укрыл вязаным пледом. Сам он сел на край кровати и стал гладить ее руки.
      – Тебе нечего стыдиться своих ночных страхов, Сабина. Ты храбрее десятерых мужчин. – Он убрал с ее потного лица налипшие пряди. – Я рад, что ты догадалась прийти ко мне.
      Сабина проглотила комок в горле, но по-прежнему не могла произнести ни слова. Он убедился, что ее испуг не был притворным.
      – Ты хочешь спать здесь?
      Она кивнула.
      Гаррет задернул шторы, чтобы отгородиться от грозы, задул свечу и лег рядом с ней.
      – Может быть, ты расскажешь мне о своих кошмарах. Тебе станет легче…
      – Это все та же ночь. Она повторяется без конца…
      – Ничего удивительного в этом нет. Ты провела эту жуткую ночь в бурном потоке, со сломанной ногой и все же не дала утонуть своему маленькому брату. Я не думаю, что есть на свете человек, обладающий такой волей и таким мужеством, как ты, Сабина.
      Его похвала согрела ей душу.
      – Я просто тогда очень испугалась. Я совсем не храбрая, – призналась она.
      Гаррет коснулся губами пульсирующей жилки за ее ухом.
      – И тебе по-прежнему снится, что я злодей и виноват во всем?
      – Нет. Теперь я знаю правду. Но она меня пугает, Гаррет, мой безликий враг.
      Он напрягся.
      – О ком ты говоришь? Какой враг?
      – Женщина, которая желает моей смерти. Я все время убеждаю себя, что это только предсмертный бред Tea, но по ночам мне бывает очень страшно.
      – Не думай об этом сейчас. – Гаррет старался отвлечься от мыслей о нежном женственном теле, прижавшемся к нему. Сабина нуждалась в эти минуты в участии и понимании, а не в его мужской похоти. – Лучше поговорим о чем-нибудь приятном.
      Сабина попыталась разглядеть в темноте его лицо. Осмелится ли она напомнить ему, что он пренебрегает ею со дня рождения близнецов? Сейчас самый подходящий момент, когда Гаррет не раздражен, а так ласков с нею. Но она сказала совсем другое.
      – Гаррет, я хочу, чтобы отец Сантини крестил моих детей.
      Гаррет сразу отпрянул.
      – Мои дети не будут воспитываться в католической вере, Сабина! Разница в религиях – это что-то новое. Раньше мы не затевали споров на подобные темы. Зачем ты усложняешь нашу и так нелегкую жизнь? В ней и без этого достаточно трещин, которые трудно залатать. Теперь ты вмешиваешь в наши раздоры еще и детей.
      Сабина должна была заставить его понять, как важен для нее ритуал крещения.
      – Умоляю тебя, Гаррет, разреши мне крестить их так, как я хочу. Я обещаю, что больше о религии разговоров не будет. Но я никогда не буду в мире со своей совестью, зная, что мои дети лишатся своей бессмертной души. Если ты согласишься, я больше ничего от тебя никогда не попрошу.
      – Ты просишь слишком многого, Сабина.
      Ей на язык напрашивались самые отчаянные упреки, но она постаралась сдержаться.
      – Может, ты не догадываешься, как я отношусь к тому, о чем мы сейчас говорим?
      Гаррет догадывался. Он видел ее коленопреклоненной в церкви в Париже. Не зная, что Гаррет наблюдает за ней, Сабина молилась истово, ничего не замечала вокруг, полностью погруженная в молитвенный экстаз. Он должен был и мог пойти ей навстречу.
      – Я разрешу крещение при условии, что обряд будет совершен в Волчьем Логове, – наконец сообщил Гаррет свое решение.
      Сабина не могла поверить, что он уступил ей.
      – Я пошлю за отцом Сантини завтра же. Спасибо, Гаррет.
      Он сдавил ее руку чуть выше локтя.
      – Если б все твои желания, Сабина, так легко исполнялись! Но запомни, я разрешил только крещение. Я не потерплю, чтобы в дальнейшем католические патеры шныряли по Волчьему Логову.
      Сабина понимала, как трудно далась Гаррету эта уступка. Поэтому она решила не настаивать пока на большем.
      – Все будет так, как мы договорились.
      В благодарность она потянулась к нему, прижалась губами к его колючей щеке. Гаррет глубоко вдохнул ее сладкий аромат.
      – Сабина! Я уложил тебя в свою постель, чтобы успокоить, но если ты будешь продолжать вести себя так же, как сейчас, я решусь и на кое-что другое.
      Несмотря на его грозное предупреждение, она прижалась к нему теперь уже бедрами. Его участившееся горячее дыхание обжигало ее.
      – Ты искушаешь меня или просто стараешься свести с ума? – Его вопрос остался безответным.
      Гаррет обхватил ее руками, поднял, положил на себя. Их тела вздрагивали, изнывая от сладкой мучительной боли.
      – Ты этого хочешь? – спросил он, все яростнее лаская ее.
      – Да, – ответила Сабина, прерывисто вздыхая, и предложила ему полураскрытые губы для поцелуя.
      – Больше я не буду задавать никаких вопросов. Ты хочешь меня, я – тебя, этого достаточно.
      Она издала лишь тихий стон, когда Гаррет перекатил ее вниз на спину, раздвинул ей ноги и вошел в нее. В этот момент Сабине показалось, что все его огромное разгоряченное мужское тело вошло в ее лоно.
      Его уста ласкали и терзали ее уста, его тело подчинило ритму своих движений ее трепещущую плоть. Он невнятно бормотал ее имя, на мгновение отрываясь от ее губ. И все-таки она чувствовала в нем какую-то сдержанность, он не отдавался целиком страсти, опасаясь как-то повредить ей.
      – Гаррет! Гаррет! – Она искала подходящие слова. – Мне не будет больно. Я уже оправилась после родов.
      И он не стал сдерживать своего желания и вошел в нее еще глубже, и она смело встретила его напор. Движения их слились в одной общей гармонии. Сабина знала, что с ними происходит нечто необычное. Не плотское желание владело ими – это была любовь, жажда полностью отдать себя во власть любимого существа.
      Гаррет не отдавал себе отчета, почему он вдруг назвал ее совсем иным именем.
      – Пламенная! Я обладаю тобой, наконец-то ты моя!
      Ее ладони исступленно гладили напряженные мышцы на его спине. Ее ответ на его выкрик прозвучал почему-то по-французски:
      – Да! Да! Я твоя! Ты мой!
      Волна страсти подняла их на самый верх, потом опустила. После опьяняющей бури наступил сладостный штиль. Теперь объятия и ласки вносили покой в их сердца. Отдышавшись, Гаррет сказал:
      – С этих пор ты никогда не будешь спать отдельно от меня.
      – Никогда, – с готовностью согласилась Сабина.
      – И твои ночные кошмары я запру на замок. Они не будут тебя больше мучить.
      – Спасибо, мой любимый Гаррет, – прошептала она, засыпая.
      Гаррет же долго не мог заснуть. Сегодня ночью Сабина сама, по своей воле, пришла и отдала себя всю. Но что будет завтра? Что таится в этой прекрасной, словно точеной, головке, увенчанной короной золотых волос?
      Гаррет не присутствовал на обряде крещения, да Сабина и не ждала от него этого. Маленькая Райана заплакала, когда отец Сантини окропил ее святой водой. Тайни же при церемонии откровенно скучал. Зато у Сабины словно гора свалилась с плеч. Бессмертные души ее детей уже вне опасности. Она мысленно не раз за эти дни благодарила Гаррета за позволение совершить обряд крещения.
      Жизнь Сабины вновь пошла по накатанной колее. Большую часть дня Гаррет отсутствовал, и она взяла на себя управление хозяйством Волчьего Логова. Мать научила ее многому, и, если и возникали какие-то сомнения, она вспоминала ее уроки, хотя особого вмешательства хорошо налаженное хозяйство от нее не требовало.
      По ночам Гаррет обнимал ее с прежним пылом, и Сабина охотно отвечала на его ласки. Но после того как взаимная страсть была удовлетворена, тяжелый занавес молчания неизбежно опускался и отделял их друг от друга. Напряжение и неловкость, казалось, сгущались в воздухе. Что-то должно было обязательно произойти, и непременно очень скоро. Продолжать жить дальше подобной жизнью было невозможно.
      Каждое утро Сабины начиналось с хозяйственных забот. Она давала указания домоправительнице, заходила в кухню и составляла меню на следующий день. После полудня она все время до вечера проводила в детской.
      Погода стояла великолепная. Весенняя свежесть сменилась летним теплом. Сабина уселась на полу детской, забавляясь с Тайни, который смеялся и играл ее локонами. Особенно ему нравилось, когда она слегка подкидывала его вверх, напевая при этом французскую песенку.
      Гаррет задержался в дверях, любуясь этой домашней идиллией. Он не ожидал, что Сабина будет такой хорошей матерью, прекрасной хозяйкой и нежной супругой. Под ее бдительным оком дом содержался в порядке, у нее находилось время на заботу о детях, а ночи, проведенные с нею, доставляли ему удовольствие.
      Гаррет шагнул вперед, забрал у Сабины сына и кивнул на колыбель, где спала их дочурка.
      – Она во сне набирается сил и ума. Скоро Райана будет ставить в тупик своего братца, как это делает ее мать с ее отцом, – насмешливо сказал он.
      Сабина вскинула на него глаза.
      – Ты ошибаешься. Наш сын не слабее своей сестры и очень умен. Просто он терпелив и добр, как и его отец, и позволяет сестре привлекать к себе больше внимания, чтобы ей было приятно.
      Гаррет удивленно поднял брови.
      – Это что, комплимент мне? – В его тоне явно чувствовалось недоверие.
      – Ваша терпимость – это то, что меня больше всего привлекает в вашем характере. Разумеется, у вашего терпения есть границы. Всякий, кто рискнет эту границу переступить, рискует многим!
      Гаррет расхохотался.
      – Но ты сама поступала не раз именно так. Ты ведь не боялась испытать меня на прочность, Сабина.
      Она решила сменить тему:
      – Посмотри на детей внимательно. Если бы не цвет одежды, ты мог бы их различить? Между ними такое сходство!
      – Сходство есть, согласен. Но у Тайни волосы заметно темнее, чем у Райаны. И он чуть покрупнее. Посторонние люди могут их спутать, но я различаю их без труда.
      – Я очень этому рада, – Сабина сделала ему реверанс. – Прошу меня извинить, но я спущусь в кухню узнать, готов ли ужин. Мы не ожидали тебя так рано.
      – У меня для тебя сюрприз, – с загадочным видом произнес Гаррет.
      – Да? – Сабину охватило любопытство.
      – Прибыл курьер из Лондона. Король Карл и королева Генриетта будут у нас с визитом через неделю.
      – Его Величество приедет сюда? – ахнула Сабина.
      – Да. И, к счастью, у нас достаточно времени, чтобы подготовиться к их приему. Король редко предупреждает подданных о своих визитах. Для тебя, конечно, это создает дополнительные трудности.
      Сабина тут же стала в уме прикидывать, сколько и каких блюд она сможет выставить на стол.
      – Сколько гостей мы ожидаем и как долго они здесь пробудут? – деловито спросила она.
      – Семьдесят человек, включая слуг и придворных. В письме говорится, что они проведут с нами два дня. Чувствуешь ли ты себя в силах сыграть роль хозяйки такого многолюдного приема?
      – Я играла эту роль в одной пьесе. Ты видел меня в ней на сцене?
      Гаррет изобразил на лице ужас и схватился за голову.
      – О Бог мой! – воскликнул Гаррет по-французски. – Это же совсем другое!
      – Я просто хотела развеселить тебя. А если говорить серьезно, моя мать, готовя меня к семейной жизни, научила меня, кажется, всему. Тебе не о чем беспокоиться, мой супруг.
      – Я не перестаю удивляться обилию твоих талантов, Сабина, – с улыбкой произнес Гаррет.
      Если это и была колкость, то высказал он ее настолько мягко, что она не могла на нее обидеться.

      Слабина была занята с утра до вечера. Прежде всего она привела в порядок монаршие покои, в которых спали трое предшествующих королей Англии, останавливавшихся в Волчьем Логове. Со стен содрали старую обивку, обнажив каменную кладку. Все было вычищено, вымыто, закрыто новыми драпировками, полы натерли до блеска. В кладовой Сабина разыскала покрывала с вытканной на них королевской эмблемой, слуги выбили из них вековую пыль. Ими накрыли самую широкую кровать, какая нашлась в замке. Измельченные лепестки высушенных цветов пропитали соком мяты, зашили в маленькие мешочки и спрятали в незаметных глазу укромных уголках, чтобы в комнатах приятно пахло.
      Все в доме сияло чистотой, все спальни были подготовлены к приему гостей. Сабина отперла большую столовую и парадную гостиную и устроила там тщательную уборку. Она переговорила с главным егерем насчет соколиной охоты для дам. Гаррет же занимался устройством более серьезной охоты для мужчин.
      Ловкие и смышленые женщины были приглашены для работы на кухне. Ранние фрукты и овощи были собраны, рыба и дичь заготовлены, зерно помолото, а из муки испекли огромные хлебы, свежее масло было сбито, сыры подняли из прохладных погребов, эль, вино и бренди занесли в буфетную, бычков забили, а туши засыпали солью, свинину и оленину коптили над кострами, большие котлы с жарким кипели над очагом, а каплунов и перепелов начиняли душистой травой и луком и жарили до тех пор, пока они не покрывались золотистой корочкой.
      Сабина привезла с собой из Вудбриджа множество кулинарных рецептов, записанных рукой матери, и научила повара печь французские пирожные с начинкой из специй и орехов, покрытые воздушным кремом.
      Завтра король и его свита должны были появиться в Волчьем Логове. Сабина заверила Гаррета, что у нее все готово. Но тревога не покидала ее – не забыла ли она что-нибудь? Еще раз она перебрала в памяти наставления матери. Кажется, ни одно дело не осталось незавершенным.
      Почти без сил, она поднялась в детскую, чтобы хоть взглянуть на малышей, которых не видела целый день. Дети спали, но Райана, словно почувствовав ее присутствие, тут же проснулась и потянулась к матери, сонно улыбаясь. Сабина взяла ее на руки, присела, и тут же обе женщины – взрослая и маленькая – погрузились в сон.
      Ее разбудил Гаррет. Он осторожно отобрал у Сабины спящую девочку, положил в колыбель. Потом на руках отнес жену в спальню.
      – Ты превратила мой дом в сказочный дворец и заслужила отдых, маленькая хозяйка!
      Он ловко раздел ее и тихо прилег рядом. Сабина положила ему голову на грудь и прижалась к сильному, горячему телу мужа.
      Никакие кошмары не снились ей в ту ночь.
      Сабина тщательно выбирала наряд, в котором ей предстояло встречать короля и королеву. Изабель помогла ей надеть темно-зеленое шелковое платье, открывающее внизу белоснежный кружевной подол нижней юбки. Прекрасные рыжие волосы собрали высоко на затылке и скрепили золотыми заколками с изумрудами.
      Оглушительный грохот разорвал тишину, царившую в замке, когда десятки коней королевского кортежа проскакали по деревянному мосту, ведущему к воротам Волчьего Логова.
      Миссис Норт, как птица, взлетела наверх, в покои герцогини.
      – Ваша светлость! – кричала она. Ее глаза сияли от возбуждения. – Его Величество уже здесь!
      Сабина кинулась вниз по лестнице. Гаррет уже ждал ее на ступеньках. Он улыбнулся ей.
      – Не бойся! Больше всех будет нервничать Его Величество, когда увидит тебя!
      Сабина вряд ли слышала то, что сказал ей Гаррет, потому что король был уже перед ними. Он, естественно, выглядел старше, чем запомнился ей в день бракосочетания, когда вел ее за руку к венцу. Неудивительно, ведь столько лет прошло и множество забот свалилось на монаршую голову. Сабина знала, что у Карла нелады с Парламентом и проблемы с шотландцами. Одного она не могла знать, что в скором будущем король сложит свою голову на эшафоте под ударом топора, как и его бабка Мария Шотландская.
      Он выглядел очень усталым, и Сабине стало жаль своего короля. Гаррет поклонился Карлу Стюарту.
      – Ваше Величество, вы оказали нам большую честь…
      Король прервал его, громко и беспечно рассмеявшись:
      – Сколько воды утекло с тех пор, когда я еще принцем гостил у вашего отца в Волчьем Логове. Проезжая через ваши леса, я заметил, что там много дичи.
      – Да, сир. И погода благоприятствует охоте. Надеюсь, вы не будете разочарованы.
      – Боже! А кто это очаровательное создание? – воскликнул король, позабыв об охоте.
      – Сир! Вы должны помнить мою супругу Сабину.
      Король не скрывал своего изумления.
      – Это та девчушка, которую я утешал на Хейвортском лугу? – Он сжал руку Сабины в своей руке, как и в тот день. – Она же красавица!
      Благосклонный взгляд, брошенный им на Гаррета, как бы намекал на то, что герцог должен быть благодарен королю за такую жену.
      Сабина опустилась перед королем в глубоком реверансе.
      – Добро пожаловать в Волчье Логово, Ваше Величество!
      – Очень рад, очень рад… – рассеянно произнес король. Его внимание отвлеклось на женщину, которая только что сошла с лошади. – Ваша светлость, могу я представить вам мою королеву?
      Королева Генриетта была миниатюрна и хороша собой. Чем-то она была похожа на леди Райану Вудбридж в молодости. Такая же темноволосая, с выразительными черными глазами, в которых светился незаурядный ум.
      Она приветливо протянула Сабине руку.
      – Я рада знакомству с вами, леди Бальморо.
      Сабина сделала реверанс и сказала по-французски:
      – Мне особенно приятно принимать вас у себя в доме, Ваше Величество.
      – Как хорошо вы говорите на моем родном языке! Как будто вы родились во Франции.
      – Моя мать родилась там, а вы, надеюсь, помните мою тетю Маргариту де Кавиньяк?
      Королева радостно улыбнулась при упоминании этого имени.
      – Конечно, Маргарита – моя хорошая подруга. Она писала мне о вас. Надеюсь, ваше дело счастливо завершилось?
      – Да, Ваше Величество. Спасибо за внимание, оказанное нам.
      – Вы должны убедить вашу тетю посетить Англию. Я скучаю по ней. – В знак особого расположения королева взяла Сабину под руку. – Я давно хотела увидеть Волчье Логово. Вы покажете мне замок?
      – С удовольствием, Ваше Величество.
      Банкетный зал сверкал золотом кубков и кувшинов с вином. Когда все гости были рассажены, появились слуги с ароматной водой для омовения рук и накрахмаленными полотенцами. Блюда подавались одно за другим, и все ели с большим аппетитом.
      Сабина сидела справа от короля, а Гаррет занимал место слева от королевы.
      – Ваша жена очаровательна, – обратилась королева к герцогу. – На меня она произвела самое приятное впечатление. Неудивительно, что она подарила вам близнецов, у нее все получается замечательно. Мы все завидуем вам, герцог, вы обладатель бесценного сокровища!
      Был подан десерт, и королева Генриетта в восторге всплеснула руками, попробовав пирожное.
      – Как чудесно! Я не ела таких пирожных с той поры, как рассталась с Францией. Гаррет, ваша супруга – это нечто особенное!
      Гаррет взглянул на Сабину, беседующую с королем. Гордость за жену переполняла его душу. Сегодня Сабина выступает перед самой требовательной и критически настроенной аудиторией, и, кажется, она легко завоевала симпатии зрителей.
      Банкет закончился, и король настоял на том, чтобы дамы не покидали джентльменов, как это обычно было принято. Поэтому все общество переместилось в парадную гостиную, где публику развлекали три менестреля и труппа комедиантов. На серебряных подносах разносили сладости и пряное вино в хрустальных бокалах. Все рассыпались в похвалах удачному вечеру, но громче всех благодарил за прием сам король.
      Когда король и королева собрались отходить ко сну, Карл Стюарт любезно поцеловал руку Сабины.
      – Вы великолепная хозяйка, мадам. Я давно не испытывал такого удовольствия.
      Королева добавила от себя:
      – Сказочный прием! Я как будто на волшебных крыльях смогла побывать на своей родине!
      Час был поздний. Тишина царила в Волчьем Логове. Сабина проверила, все ли в порядке на кухне, и поднялась в детскую. Гаррет встретил ее у порога.
      – Дети спокойно спят и тебе тоже пора отдохнуть, – ласково сказал он, обнял ее за талию и повел в спальню. – Я горжусь тобой, Сабина! И не перестаю удивляться. Любое дело тебе по силам. Король тобою просто очарован. Уверен, что и он, и королева будут петь тебе хвалы еще много месяцев по возвращении в Лондон.
      Сабина еще раньше отпустила Изабель спать. Поэтому она разделась и расчесала волосы без чьей-либо помощи. Гаррет, лежа в кровати, наблюдал за ней.
      – Король клялся и божился сегодня, что это он свел нас вместе, – сказал Гаррет.
      – Да, он в ответе за это деяние, – Сабина улыбнулась. – Как ты считаешь, нам надо благодарить его или проклинать?
      – Пожалуй, это единственный мудрый его поступок за все царствование.
      Сабина зевнула и тут же извинилась перед мужем.
      – Я подготовила завтра охоту для дам, потому что королева намекнула, что увлекается стрельбой из лука, – сообщила она, засыпая.
      Гаррет заботливо укрыл ее. Долгожданный мир и согласие воцарились в семье.
      Сабина отправилась на охоту в вишневого цвета амазонке и шляпе с широкими полями. Королева выглядела великолепно в голубой, расшитой серебром амазонке. Женщины встретили друг друга приветливыми улыбками.
      – Знай я заранее, что нас ждет здесь столько развлечений, я бы настояла на том, чтобы мы подольше задержались в Волчьем Логове. Я так хорошо себя чувствую в вашем обществе, – призналась она.
      Сабина подстегнула лошадь, чтобы ехать шаг в шаг с королевой. Остальные дамы держались позади.
      – Вы можете приезжать сюда так часто, как вам захочется, Ваше Величество, вас всегда будет ждать радушный прием.
      – Пожалуй, я воспользуюсь вашим приглашением, леди Сабина. Здесь я отдохнула душой. Мир вокруг нас так мрачен…
      Королева неожиданно осадила лошадь, вглядываясь в заросли.
      – Я вижу, наши мужья скачут нам навстречу. Не хотите ли присоединиться к ним?
      – Если таково ваше пожелание… – согласилась Сабина.
      – Тогда подождем их здесь… А это кто? – вдруг спросила Генриетта, указывая рукояткой хлыста вдаль, в сторону мостика, перекинутого через неширокий, но бурный ручей. – Эта леди не из числа моих придворных дам. Может, вам знакома эта женщина?
      – Я никого не вижу, Ваше Величество, – пожала плечами Сабина, всматриваясь в том направлении, куда указывала королева.
      – Вон там, как раз над обрывом – женщина с поднятым луком.
      – Да, теперь я вижу ее, но не могу узнать на таком расстоянии.
      И в этот момент и Сабина, и королева одновременно вскрикнули.
      Незнакомка пустила стрелу в группу скачущих по берегу ручья всадников. Сначала Сабина подумала, что ее мишенью был сам король, но вдруг увидела, что Гаррет откинулся назад и свалился с коня на траву.
      Сабина не помнила, как промчалась она по лугу, как соскочила с лошади, как подбежала к распростертому на земле телу мужа. Все это не запечатлелось в ее памяти. Зато она вечно будет помнить кровавое пятно, быстро расплывающееся по его одежде. Кровь из раны била толчками. Она с ужасом подумала, что стрела точно попала ему в сердце.
      Сабина подняла и положила его голову себе на колени. Кровавая пена пузырилась у Гаррета на губах. А вокруг царил хаос. Несколько человек бросились в погоню за незнакомкой, остальные плотным кольцом окружили Сабину и ее раненого мужа.
      – Любовь моя! – кричала Сабина, видя, как меркнет свет в глазах Гаррета. – Не умирай! Я так люблю тебя!
      – Ваша светлость, – король тронул ее за плечо. – Гаррета надо доставить в замок как можно скорее.
      Сабина наклонилась и прижала губы к его рту. Кровь Гаррета попала на ее одежду.
      – Не покидай меня, дорогой, любимый! – уверяла она Гаррета. – Я не смогу жить без тебя!
      Гаррет сделал попытку что-то сказать, но только кровавые пузыри вместе с хриплым дыханием вырывались у него изо рта. С такой великой печалью он смотрел на Сабину, что ей показалось, будто муж навеки прощается с ней. Его рука немного приподнялась. Он хотел коснуться ее лица, залитого слезами. Но на полпути рука упала вниз. Гаррет впал в беспамятство.
      – Пожалуйста! Пожалуйста! – просила в отчаянии Сабина, оглядываясь в полной растерянности вокруг. Она с мольбой взглянула на короля. – Помогите моему мужу.
      Четверо мужчин осторожно подняли и понесли безжизненное тело Гаррета к замку. Капитан Баркли с поникшей головой возглавлял процессию.
      Королева привела лошадь Сабины, а король сам помог ей сесть в седло.
      – Все обойдется, леди Сабина, – уговаривали ее король и королева.
      Перед глазами Сабины плыл туман, а в нем возникали какие-то неясные видения. Она не слышала, что ей говорят.
      – Я должна скорее найти Изабель, – вдруг сказала Сабина. – Она знает, что надо сделать.
      С этими словами она хлестнула лошадь и, обогнав людей, несущих Гаррета, помчалась к замку.
      Изабель словно предчувствовала беду, поджидая Сабину на пороге. Ничего не спросив, она все прочитала на лице Сабины.
      – Если господин серьезно ранен, пусть отнесут его в кухню. Я прогоню оттуда всех слуг, – спокойно сказала она.
      Печальная процессия приблизилась к воротам. Король и королева верхом сопровождали ее.
      Изабель поспешила вместе с Сабиной навстречу, взглянула на раненого и обратилась к Сабине:
      – Ты знаешь, где хранится моя корзинка с травами. Не теряй времени, беги за ней!
      Словно ветер подхватил Сабину, и она бросилась наверх.
      – Моя корзинка при мне, – сказала Изабель. – Мне просто надо было отослать герцогиню, чтобы она не видела того, что мне придется делать. Мне нужна помощь двух джентльменов. – Она указала на капитана Баркли и еще на одного крепкого мужчину. – Только они пусть останутся в кухне.
      Когда все остальные послушно удалились, Изабель продолжила:
      – Вы вдвоем будете держать Гаррета, пока я не извлеку стрелу. Это хорошо, что он сейчас без сознания.
      Она ловко обломила древко стрелы, острым ножом разрезала на Гаррете одежду.
      – Держите его очень крепко. Он может очнуться от боли.
      Гаррет испустил вопль, когда Изабель, прорвав кожу на его спине, вытолкнула из его тела наконечник. Кровь обильно хлынула из раны, но по крайней мере он избавился от засевшей в нем стрелы.
      – Чем больше вытекает сейчас крови, тем чище будет рана, – сказала Изабель, растирая горсть желтоватых сухих корней и посыпая порошком рану. – Он потерял много крови, но эти травы скоро остановят кровотечение.
      С помощью мужчин Изабель перебинтовала грудь Гаррета чистой белой тканью.
      – Теперь отнесите его наверх в спальню и уложите в кровать. Он поправится, но ему придется провести в постели не одну неделю. – Она взглянула на помогавшего Баркли мужчину и похвалила его: – Вы держались молодцом и хорошо выполняли мои приказы. Как ваше имя, чтобы я знала?
      – Карл Стюарт, мадам. Всегда к вашим услугам.
      Он и Баркли, вдвоем, подняли тяжелое тело Гаррета.
      Изабель смутилась. Она видела короля только издалека и поэтому сейчас не узнала его.
      – Извините меня, Ваше Величество.
      – Пустяки, мадам, не стоит извинений. Я никогда не видел таких ловких и решительных лекарей. Не согласились бы вы поступить ко мне на службу?
      – Я польщена, Ваше Величество, этим приглашением, но мое место там, где находится ее светлость, леди Сабина.
      Сабина, сбегая с лестницы, увидела, что король на пару с капитаном Баркли несет Гаррета наверх.
      – Изабель, я не нашла твою корзинку! – крикнула она в отчаянии.
      – Она мне уже не нужна. И его светлости тоже. Я уже вынула стрелу и обработала рану. Успокойся, Сабина, с ним все будет хорошо.
      – Ты обманываешь меня, Изабель. Хочешь меня утешить?
      – Я всегда была честна с тобой, Сабина.
      Сабина подбежала к двери спальни и распахнула ее. Когда Гаррета уложили в постель, она опустилась перед кроватью на колени.
      – Я должна быть рядом с ним! – решительно сказала она.
      – Разумеется, – сказал король. – И не беспокойтесь ни о чем, кроме здоровья вашего супруга. Я сыграю роль хозяина вместо Гаррета, а королева вполне сможет развлечь наших дам.
      – Я благодарна вам за вашу доброту и помощь, Ваше Величество!
      Она не сводила глаз с бледного, осунувшегося лица мужа и даже не заметила, как король и капитан Баркли удалились.
      – Я люблю тебя! – шептала она на ухо Гаррету. – Я люблю тебя с того дня, как ты привез мне в подарок красный бархатный плащ. Я любила тебя в Париже, я любила тебя здесь, все дни и все ночи. А сейчас я люблю тебя еще больше.
      До Гаррета это признание в любви доносилось сквозь сумрак, окутавший его сознание. Голос Сабины смягчал боль, терзающую его грудь.

      Одетая в черное платье для верховой езды, в шляпе с алым плюмажем и вуалью, скрывающей лицо, Сабина вошла в конюшню. Она милостиво позволила груму помочь ей взобраться в высокое седло.
      – Слиппер – отличный конь. Вы получите удовольствие от прогулки, ваша светлость. Не позволите ли вы следовать за вами? Надвигается гроза.
      Сабина взглянула на небо. Тучи надвигались, но они были еще далеко.
      – Спасибо, но я не нуждаюсь в твоих услугах. Я вернусь к полудню.
      Грум вежливо коснулся полей своей шляпы.
      – Желаю вам хорошей скачки на Слиппере, ваша светлость.
      Сабина преодолела возвышенность и спустилась с холма. Перед ней простирался обширный, заросший травами и цветами луг. За ним искрилось в солнечных лучах озеро. Она ничего не знала про этот красивый уголок поместья. Даже с башен замка не было видно этого озера.
      На берегу Сабина разглядела легкую постройку с остроконечной крышей. Странно было, что ее возвели на этом безлюдном, отдаленном месте…
      Она задержала бег разгоряченного коня и, пустив его шагом, погрузилась в раздумья. Гаррет не пролежал в кровати и двух недель, несмотря на едва закрывшуюся рану, ради каких-то неотложных государственных дел умчался в Лондон. Прошло уже десять дней со дня его отъезда, и Сабина сильно тосковала.
      Порыв ветра чуть не сорвал с нее шляпу. Гроза быстро надвигалась, небо потемнело. Сабина увидела всадника, который скакал к ней во весь опор.
      Это был Гаррет.
      – Сабина! Разве ты больше не боишься грозы? – вместо приветствия крикнул он.
      – С тобой я вообще ничего не боюсь! Я рада твоему возвращению, Гаррет.
      – У тебя на все найдется ответ. Но я испугался, когда грум сказал мне, что ты ускакала одна, без охраны. – Гаррет не сводил с жены восхищенно-влюбленного взгляда.
      – Запри меня в одну из башен нашего замка и посмотри, что из этого выйдет. Я разорву простыни, сплету канат и убегу от тебя через бойницу, – задорно усмехнулась Сабина.
      – Я все равно поймаю тебя. Даже на том берегу Пролива.
      Ливень обрушился на них внезапно. Под яростными порывами ветра дотоле тихое озеро вдруг покрылось пенными волнами, в бессильной злобе атакующими поросший травой берег.
      Лошади сами понесли их в укрытие, под крышу одиноко стоящей беседки.
      Ни Гаррет, ни Сабина не обращали внимания на промокшую одежду и крепко обнялись, опьяненные счастьем долгожданной встречи.
      – Как жизнь в Лондоне? – спросила Сабина, переводя дух после долгого поцелуя.
      – Там скучно, и нет ни тебя, ни детей…
      Сабина хотела убрать последний барьер, разделявший их, выяснить мучившую ее долгое время тайну. Переждав вспышку молнии и раскатистое громыхание грома, она задала вопрос:
      – А как поживают твои знакомые женщины? Например, леди Мередит?
      – Ты можешь забыть о ней, дорогая. Этой женщины больше нет на свете. Ослепленная злобой и ненавистью, в приступе безумия она стреляла в меня во время охоты. Когда за ней погнались, она бросилась в это озеро и утонула. Ее тело не нашли в глубинах озера, но у нас уже больше нет врагов, Сабина. Улыбнись, мир вокруг прекрасен!
      Гаррет целовал ее, согревал своим жарким телом, и влюбленной паре не было дела ни до волнующегося неподалеку мрачного озера, ни до дождя, потоками льющего сквозь ветхую крышу.
      – О, Гаррет! Никогда больше не оставляй меня одну, – прошептала Сабина, подставляя мужу губы для нового поцелуя.
      Она знала, что вместе им не страшно ни прошлое, ни будущее!