Взрезая носом пенистые волны, «Вихрь» летел на всех парусах, подгоняемый ветром. Куда они держали курс, знали только капитан и его первый помощник.
      Внизу, в своей каюте, Доминик совсем пала духом. Прошло две недели, как она ужинала с Джудом, с тех пор он не посылал за ней, и она даже ни разу его не видела.
      Наверное, следовало остаться с ним в ту ночь, упрекала она себя. Она посмеивалась над ним вместо того, чтобы проявить податливость. А теперь он потерял к ней всякий интерес, и в этом некого винить, кроме себя самой.
      Джуд опустил подзорную трубу и обернулся к Корнелиусу.
      – Это «Жозефина», гордость французского флота. Вооружена семьюдесятью двумя пушками и считается самым быстроходным судном, когда-либо ходившим под парусами. Посмотрим, сумеем ли мы захватить ее.
      – Идем им навстречу, капитан?
      Джуд отрицательно покачал головой.
      – Это было бы слишком безрассудно. Мы не так хорошо вооружены, чтобы идти им наперерез. Спустите паруса, мы немного отстанем. У «Жозефины» высокая посадка, а это значит, запасы на исходе. Я знаю, в каком порту она будет их пополнять. Мы пойдем следом за «Жозефиной».
      Первый помощник усмехнулся.
      – Есть, сэр. Внезапность – наш конек. Ни дно судно не выстоит против «Вихря», когда на нашей стороне это преимущество.
      Стояла темная ночь, когда «Вихрь», с Корнелиусом у руля, неслышно вошел в узкий залив и бросил якорь там, где судно не могли заметить с «Жозефины».
      За два часа до рассвета Джуд приказал обмотать весла парусиной и спустить шлюпки на воду. Вооруженные и готовые к бою матросы неслышно забрались в лодки и вскоре были уже у борта французского корабля.
      Бесшумно, как кошка, Том вскарабкался на борт «Жозефины» и, подкравшись сзади к сонному вахтенному, зажал ему рукой рот и с силой ударил по голове рукояткой пистолета. Тот упал. Тогда Том зацепил за бортовое ограждение крюк и бросил вниз веревку. Вскоре к нему присоединился второй матрос, за ним третий, и, наконец, все участники операции очутились на борту «Жозефины».
      Французский адмирал проснулся от того, что ему в висок уперлось дуло пистолета.
      – Сдавайтесь или вы умрете, адмирал, – усмехнувшись, проговорил Джуд.
      Адмирал медленно сел в кровати, пытаясь стряхнуть с себя сон. Его мясистое лицо побагровело от возмущения, ночной колпак съехал на сторону.
      – Кто посмел врываться в мою каюту да еще с такими нелепыми требованиями? Да знаете ли вы, кто я такой, мсье?
      – Нет, – с издевкой отозвался Джуд. – Почему бы вам не представиться.
      – Я – маркиз де ля Телль, – высокомерно произнес тот, – и этот корабль – мой.
      – По крайней мере, в одном вы ошибаетесь, маркиз де ля Телль. Этот корабль теперь принадлежит мне. – Джуд взвел курок и снова приставил пистолет к виску адмирала. – Вы можете выбрать одно из двух: либо сойти на берег – спешу добавить, что ваши люди уже находятся там, – либо сопровождать свое судно. В этом случае вы будете подчиняться моим приказам. Не думаю, чтобы вам понравилось последнее условие.
      – Кто вы такой?
      Джуд церемонно поклонился.
      – Я, мой адмирал, новый капитан «Жозефины». Однако мое терпение на исходе. Так что же, вы остаетесь или мне отправить вас на берег?
      Француз сбросил покрывало и встал в полный рост.
      – Я позабочусь, чтобы вы горели за это преступление в аду, мсье.
      Джуд подобрал со стула брюки и мундир адмирала и швырнул их ему.
      – Вам придется долго ждать своей очереди, адмирал: перед вами уже целая вереница французов, которым не терпится меня туда отправить.
 
      Уильям Йорк ссутулил плечи, стараясь не привлекать к себе внимания. Когда он увидел пробирающегося к нему через толпу Джуда Гэлланта, его лицо просветлело – Уильям успел привязаться к молодому капитану.
      – Это правда, что вы захватили «Жозефину»? – с живейшим любопытством осведомился он, не давая Джуду времени усесться поудобней.
      – Вы найдете ее готовой к отплытию в Соединенные Штаты, причем с командой на борту. Ждут только моего приказа. Я подумал, вы, возможно, пожелаете вернуться домой на этом корабле.
      Глаза Уильяма возбужденно сверкнули.
      – Я именно так и сделаю. Это настоящая победа! «Жозефина» – отличное дополнение к нашей флотилии и лучший из захваченных вами трофеев.
      Джуд не отрываясь наблюдал за входной дверью – как делал теперь из осторожности и всегда, когда оказывался на берегу.
      – Уильям, когда я согласился выполнять эту миссию, мне представлялось, что моя цель – помешать Наполеону завладеть Луизианой. Я вовсе не собирался снабжать кораблями американский флот. Я, между прочим, кораблестроитель – вы помните об этом?
      – Я понимаю ваши чувства, но давайте считать, что этим вы наносите Наполеону существенный урон. – Джуд нахмурился, и, заметив это, Уильям решил, что лучше поговорить о чем-нибудь другом. – У вас нет для нас ничего нового?
      – Нет, но вас наверняка заинтересует план, обнаруженный мною на «Жозефине». В нем детально описывается стратегия, которую Наполеон намерен применить в морской войне с лордом Нельсоном.
      Уильям оживился.
      – Чудесно! Я передам эту информацию президенту, и он решит, как лучше ею воспользоваться.
      – Вы привезли деньги для моих людей?
      – Привез. Они станут настоящими богачами, пока играют в пиратов.
      Лицо Джуда помрачнело.
      – Уильям, давайте раз и навсегда условимся. Мои люди не играют, как вы выразились. Они постоянно рискуют жизнью и ни разу не спросили, ради чего. Я хочу, чтобы президент дал им кое-что поважнее денег. Каждый матрос, который плавает под моим командованием, должен получить полную амнистию.
      – Не уверен, что сумею добиться этого. Вы должны понимать, что многие из них – опасные преступники, скрывающиеся от правосудия.
      – Пусть так, и все же я вынужден настаивать, чтобы каждому, кто находится на борту «Вихря», было даровано помилование. Иначе я сегодня же отплываю в Бостон.
      Уильям не сомневался, что Джуд именно так и поступит, поэтому незамедлительно принял решение:
      – Даю вам слово, что постараюсь это сделать.
      – Стараться недостаточно. Надо сделать это!
      Уильям со вздохом сдался:
      – Думаю, президент поступит в соответствии с моей рекомендацией. Но я должен предупредить вас, что последнее слово за ним.
      – Я понимаю, но уверен – в ваших силах убедить его, что эти люди заслужили свободу.
      Джуд наклонился ближе и сурово проговорил:
      – Разумеется, для одного человека будет сделано исключение. Его помилование не ждет. Надеюсь, вы уже установили личность шпиона?
      Уильям явно смутился.
      – Не совсем. Но до меня дошли сведения, что это даже не мужчина, а женщина, а ведь этого не может быть. Я даже выразил сомнение насчет правдивости этой информации, но меня уверяют, будто она вполне надежна.
      Джуд сощурил глаза. Какой же он был глупец! Другого такого не сыскать.
      – Значит, – еле слышно произнес он, – все это время я напрасно искал среди моих людей предателя, между тем как им была… – Он отодвинул стул и резко поднялся на ноги. – Если вам больше нечего мне сообщить, то я откланиваюсь – есть дело, требующее моего немедленного вмешательства.
      Уильям был явно разочарован и не мог взять в толк, почему так внезапно разволновался Джуд.
      – Но я надеялся услышать рассказ о том, как вам удалось захватить «Жозефину».
      Джуд оперся рукой о стол и наклонился вперед.
      – Я пошлю вам подробный рапорт. А пока я прошу вас выяснить все о женщине по имени Доминик Шарбоно. Начните поиски здесь, на Тобаго, поскольку именно здесь я впервые столкнулся с ней.
      Кивнув, Уильям стал в ошеломлении наблюдать, как явно разъяренный Джуд пробирается к выходу из пивной. Не хотел бы он оказаться тем человеком, на кого падет гнев капитана Гэлланта.
 
      Доминик медлила у стола Джуда, не решаясь дотронуться до вахтенного журнала. Ее сердце разрывалось надвое. Ей необходимы были сведения, содержащиеся в этом журнале, и в то же время сама мысль о том, чтобы шпионить за Джудом, ее ужасала.
      Ей предстояло принять нелегкое для себя решение, сделав выбор – спасти ли своих близких ценой свободы, а может быть, и жизни Джуда Гэлланта или оставить их в лапах полковника Марсо, отказавшись от своего первоначального замысла. Ей хотелось уронить голову на стол и заплакать, ибо, предав Джуда, она пошла бы против всего, чему учил ее дедушка, и навсегда запятнала бы свою честь.
      Доминик погладила рукой кожу переплета и неохотно раскрыла журнал. Но тут же отвела глаза, не в силах читать того, что было написано рукой Джуда. И, чувствуя, как глаза наполняются слезами, Доминик наконец решилась. Медленно она закрыла журнал, и всей душой взывала к Господу, чтобы спас дедушку и брата, ибо сама она сделать этого не может.
      – Ну как? – прозвучал у нее за спиной знакомый голос. – Нашли вы то, что искали?
      Она собрала все свое мужество и медленно обернулась к Джуду.
      – Я ждала вас.
      Его черты были искажены гневом, и от него исходило ощущение угрозы.
      – По-моему, эту сцену мы уже играли раньше, правда, не до конца.
      Стоя против него и глядя в эти пронзительно голубые глаза, Доминик вдруг осознала, почему не смогла предать его: она его любила! Внезапность этого открытия потрясла ее до глубины души.
      – Я рада, что вы наконец пришли. Я должна кое-что сказать вам.
      Джуд никак не отозвался на это, просто стоял и смотрел на нее со столь непонятным выражением, что Доминик ответила ему недоумевающим взглядом.
      – Вы пробыли на берегу совсем недолго.
      Он ядовито рассмеялся.
      – Слишком быстро вернулся?
      Доминик насторожилась. Она было собралась во всем ему признаться и умолять спасти ее родных, но Джуд вел себя так холодно и отчужденно, что она не посмела откровенничать. Он испугал ее чем-то, чего она раньше в нем не замечала.
      – Подойдите сюда, Доминик, – довольно резко велел он, протягивая руку.
      И хотя она жаждала его прикосновений, что-то предупредило ее о надвигающейся опасности. Доминик покачала головой, и в ее глазах отразилось замешательство. Она прижалась к столу, не понимая, что своим непослушанием только увеличивает его ярость.
      Он двинулся к ней, и Доминик неохотно дала ему свою руку. Его прикосновение прожгло ее насквозь, она затрепетала всем телом и попыталась вырваться.
      Больно сжав ей запястье, Джуд не спускал с нее холодного взгляда.
      – Вы вроде бы хотели что-то мне сказать. Уж не сознаться ли в чем-нибудь?
      Он словно бы видел ее насквозь, и Доминик заметила в его взгляде презрение.
      – Я… мне нечего вам сказать, – запинаясь, выдавила из себя она.
      – Ну конечно, я неоднократно замечал, что женщина меняет свои намерения так же быстро, как ветер свое направление.
      Доминик никогда не видела у него такого отчужденного взгляда и столь резкой манеры поведения.
      – Вас что-то беспокоит, Джуд?
      Он посмотрел на нее исподлобья.
      – А что, есть причина беспокоиться?
      Он был такой странный: холодный, высокомерный и озлобленный. Но почему?
      – Вы какой-то…
      – Да?
      – Другой…
      Прежде чем продолжить, он посмотрел на нее долгим испытующим взглядом.
      – И отчего же это, как вы полагаете?
      – Может быть, вы сами мне объясните?
      – Я думаю, теперь самое время вам объяснить мне, зачем вы пробрались на мой корабль. – Он не спускал с нее глаз. – Я жду, Доминик.
      Она переступила с ноги на ногу и уставилась в пол.
      – Я многое хотела бы сказать вам, но сейчас не могу.
      – Женщины всегда так говорят, когда хотят что-то скрыть. Что же за секреты вы пытаетесь утаить от меня?
      Она выпрямилась и смело взглянула ему в глаза.
      – Вы о чем?
      Он натянуто улыбнулся.
      – Давайте на минуту отвлечемся от этой темы. Я подумал, вам небезынтересно будет узнать, что Том Битон отплыл на «Жозефине».
      Теперь она испугалась не на шутку.
      – Зачем вы услали Тома?
      – Чтобы он не появился вновь в самый неподходящий момент. – Он рванул ее к себе так, что они столкнулись. – Догадываетесь ли вы о том, каково это – желать женщину так, как я желаю вас? – Его рука потянулась к шнуровке платья у нее на спине. – О да, женщина вашей профессии знает, как воспламенить мужчину.
      Она покачала головой, не в силах говорить – ей одинаково сильно хотелось остаться и убежать.
      – С вашей смелостью может соперничать лишь ваша наглость, капитан, – с напускной бравадой проговорила она.
      Его взгляд жадно заметался по ее распущенным волосам, и Джуд коснулся их дрожащими пальцами.
      – Ты помутила мой рассудок, ты довела меня почти до безумия. Ты должна стать моей, иначе конца не будет этой пытке.
      – Я… я не хочу этого.
      Он поднял ее подбородок и испытующе посмотрел в ее глаза цвета морской волны.
      – Нет, ты хочешь. Ты хотела этого с самого начала, по крайней мере ты пыталась заставить меня в это поверить. Так ты обманывала меня, Доминик?
      Он в мгновение ока расшнуровал ей платье, и оно упало на пол. Его губы прижались к ее щеке и медленно двинулись ниже, следуя за изгибом ее шеи. С каждым его прикосновением, с каждым произнесенным шепотом словом желание разгоралось в ней все сильнее.
      – Прекрасная, моя прекрасная соблазнительница, теперь нас ничто не сможет разлучить.
      Одно долгое мгновение он глядел на нее, не дыша. Его губы медленно двигались навстречу ее губам, чтобы слиться в обжигающем поцелуе. Он поднял ее на руки и понес к кровати, в лихорадочной спешке избавляясь от своей одежды, и лег рядом.
      Доминик смотрела на него широко открытыми глазами. Он говорил ей о своем желании, а в следующее мгновение она чувствовала, как внутри него клокочет ярость. Что все это значило?
      Однако ум ее затуманился, а тело затрепетало от сладостного томления, когда Джуд прижался к ней своей обнаженной плотью.
      – Ты моя русалка, – бормотал он, – сейчас, сейчас я познаю сладость твоего тела.
      Его язык скользнул по ложбинке между ее грудей, и она почувствовала такое желание, сдерживать которое, казалось, было уже невозможно. Ее кожа вздрагивала под его ласками, дышать становилось все трудней.
      Но когда его рука метнулась вниз, и он стал поглаживать ее между ног, она, застонав от мучительно-сладкого ощущения во всем теле, поняла, что то был еще не предел.
      Внезапно он отодвинулся, решив, что она не должна испытывать удовольствия от их соития. В конце концов она была всего лишь шлюхой, которой его враги заплатили за то, чтобы она соблазнила его. Он будет обращаться с ней так, как она того заслуживает.
      – Ты готова принять меня? – грубо бросил он.
      С ее губ слетело приглушенно-страстное:
      – О да, да…
      Она еще ничего не успела понять, как он оказался на ней, одним движением резко подался вперед, проникая в нее, – и Доминик неожиданно ощутила резкую боль.
      Джуд почувствовал неожиданное препятствие внутри нее, но под натиском его плоти ее хрупкая девственность пала, и, когда Доминик жалобно вскрикнула, он, пораженный, едва не лишился рассудка. Значит, она еще никогда не была с мужчиной!
      То, что она обманула его и в этом, лишь подогрело его злость. Но он был весь во власти ее шелковистого лона и уже не мог остановиться, даже под угрозой смерти. Обхватив ее руками, он стал раз за разом погружаться в нее все глубже и, только когда Доминик в голос закричала от боли, немного умерил свой пыл. Он двигался медленней и нежней до той секунды, пока не испытал блаженного облегчения.
      Внезапно он перекатился на бок и внимательно на нее посмотрел. Доминик выглядела, как сорванный и измятый в грубых пальцах цветок, и Джуд понимал почему. Для женщины первый раз всегда бывает болезненным и малоприятным, если только мужчина не ведет себя с нею бережно и нежно. Знай он раньше, что она девственница, он бы сумел доставить ей наслаждение. Ему вдруг стало очень стыдно.
      Что же теперь поделаешь, думал он, пытаясь бороться с чувством вины, она сама внушила ему, будто у нее запятнанное прошлое.
      Как бы прося прощения, он наклонился и легонько поцеловал ее в губы.
      Его поцелуй показался Доминик столь небрежным, что она решила, будто происшедшее для него ровным счетом ничего не значит, и испытала невероятное унижение. Хотя ей не в чем было его упрекнуть: ведь она сама пошла на этот шаг и отдалась ему.
      – А теперь мне пора заняться делами, – холодно произнес Джуд тем временем, заправляя рубашку в брюки, – ложись спать и не жди меня.
      Она с несчастным видом подняла на него глаза.
      – Ты хочешь, чтобы я осталась здесь до твоего прихода?
      – Я настаиваю на этом. С этого дня ты останешься здесь, где я могу приглядывать за тобой.
      Он подошел к столу и, взяв вахтенный журнал, бросил его на кровать рядом с ней.
      – Кажется, ты интересовалась этим. Вот возьми, почитай на досуге.
      Доминик отвернулась к стене. Что-то произошло сегодня с Джудом, пока он был на берегу: что-то, что очень разгневало его, и этот гнев явно был направлен на нее.
      Она попыталась сосредоточиться и прояснить свои мысли. Доминик заранее была готова к тому, что ей придется отдаться Джуду Гэлланту, поэтому никаких сожалений по этому поводу она не испытывала. Однако сам акт любви, призналась она себе огорченно, оказался гораздо менее прекрасным, чем рисовался в ее воображении.
      Доминик закрыла лицо руками, не в силах сдержать бурных рыданий. Она потерпела поражение. Теперь ей оставалось только одно – вернуться на Гваделупу. И как можно скорее.

      Доминик даже не пыталась покинуть каюту Джуда. Хотя дверь была не заперта, она все равно чувствовала себя его пленницей.
      Утром Доминик умылась, надела брюки и рубашку и теперь сидела на кровати, поджав ноги.
      Солнце поднялось, прокатилось по небосводу и село, а она все ждала Джуда. Она прикрыла веки, надеясь избавиться от его навязчивого образа, не дававшего покоя ее мыслям. Он все время был у нее перед глазами – вот он касается ее, его губы целуют ее, и вот теперь…
      Дойдя до полного изнеможения, Доминик запретила себе вспоминать. Она отдалась ему предыдущей ночью, но вместо ожидаемой радости чувствовала лишь опустошенность.
      Может быть, любовный акт вообще приносит больше удовольствия мужчине, чем женщине? Или у нее самой что-нибудь не в порядке?
      В конце концов Доминик решила притвориться, будто ей понравилось заниматься любовью. Иначе Джуд может догадаться, что он единственный мужчина, с которым она была близка.
      Наконец дверь распахнулась и вошел Джуд. Его темные волосы спутал ветер, и ей ужасно захотелось запустить в них пальцы и пригладить непокорные кудри.
      Он бросил пренебрежительный взгляд на ее одежду.
      – Совсем необязательно было одеваться к моему приходу – уже ночь.
      Доминик изобразила зевок, хотя на самом деле зорко следила за капитаном – он с упругой грацией не торопясь подходил к ней.
      – Как вы провели день, Доминик?
      – Мечтала оказаться где-нибудь подальше от вас, – ответила она и повернулась к нему спиной, словно бы заинтересовавшись содержимым книжной полки. Но, хотя она смотрела на корешки книг, названия их она не видела: все ее внимание было поглощено Джудом.
      Надменность, прозвучавшая в словах Доминик, уязвила капитана, но он решил позволить ей играть ее роль – до поры до времени.
      – Вы ужинали?
      – Да, – односложно ответила она демонстративно, не желая поддерживать беседу.
      Перед тем как заговорить, он долго смотрел на нее.
      – Может быть, вам что-нибудь нужно?
      – Нет, мне ничего не нужно.
      В этот момент в дверь постучали, и вошел матрос с деревянным корытом в руках, а за ним еще несколько человек несли ведра с горячей водой. Доминик заметила, что все они старательно избегали ее взгляда.
      После их ухода Джуд принялся раздеваться, и Доминик поспешно направилась к двери, намереваясь уйти из каюты.
      Он поймал ее за руку.
      – Не уходите.
      – Я полагала, вы предпочтете, чтобы вам не мешали.
      – А вы не хотите побыть со мной?
      – После вчерашней ночи – не хочу.
      Он сел на стул и стал стягивать сапоги.
      – Кажется, вы меня в чем-то упрекаете?
      – Нет. С чего вы это взяли? Я с самого начала была с вами откровенна и не скрывала, что я женщина легкого поведения. Вряд ли вы были так уж удивлены, что я…
      Он не спускал с нее глаз.
      – Женщина легкого поведения… Помнится, вы говорили, будто бы даже не можете припомнить точно, со сколькими мужчинами делили ложе?
      Она грациозно пожала плечами.
      – Да ведь и вы вряд ли помните всех женщин, лежавших с вами в постели.
      Джуду пришлось изобразить нарочито хмурое выражение, чтобы не рассмеяться – это было уже слишком. Доминик оказалась еще более неискушенной, чем он думал. Она не имела представления даже о том, что мужчина не может не отличить девственницу от шлюхи.
      Он стоял в одних брюках, которые только подчеркивали безупречность его стройной фигуры.
      – Вам не понравилось, как мы провели с вами время, не так ли, Доминик?
      – Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя уязвленным, но у меня были мужчины и получше. – Она окинула его невинным взором. – Надеюсь, я не задела вашу гордость?
      Ему стоило невероятных усилий удержаться от смеха.
      – Возможно, вам не стоит торопиться с выводами. – Он вскинул одну бровь. – Мне кажется, я смогу заставить вас изменить свою точку зрения на этот предмет.