Он подрезал ее, вынудив грубо вылететь на тротуар, и Бода выпустила серпы. Она знала, что, по идее, копы и такси должны работать вместе на благо общества, и поэтому выставила лезвия на ласковое касание. Копы даже и не почувствовали, как на их фиолетовом рисунке появились пять аккуратных полос. Хорошо, ребятам будет чем заняться, когда кончится смена. Потом Бода попросила у Тошки бумерное ускорение, ушла от копов в точку, и вот она снова — королева дороги.

— Хорошая работа, Тошка, — сказала Бода своей машине, и по ее такси-визору пробежали слова «ЭТО ЧАСТЬ СЕРВИСА, РОДНАЯ». Бода — ее икс-кэбберское имя. Сокращение от Боадицея (Боадицея — королева древних бриттов. Около 60 года н. э. возглавила восстание против римлян).

Так же как Тошка — сокращение от Фаэтон. Драйверы обязаны отдать все свое имущество, свои волосы— воспоминания и сокровища, когда присоединяются к Улью. Их дотаксишная жизнь исчезает в шлейфе дорожной пыли, и одно из сокровищ, которым приходится жертвовать, — свое настоящее имя, имя, данное родителями. Бода — не то имя, для которого она родилась, но другого она не знает.

Фаэтон Боадицеи едет сквозь волны Манчестера, изготовленные на заказ лезвия скользят назад в карманы.

Теперь Уилмслоу-роуд, обратно в город.

Оксфорд-роуд.

6:05 утра.

Тот самый миг, когда мимо нее проезжает Койот в своей прекрасной черной машине. «Королевский драйв, парень», — шлет она ему, даже не зная, сумеет Ли передать это чувство. Но из головы пса приходит какой-то смутный ответ, что-то насчет девочки Персефоны на борту, так что Бода шлет ему снова: «Хороший заход в Лимбо, Кой». Ему досталось лучшее, что у нее было, — песня дороги. Романтическая чушь, естественно. Но что за черт, ведь она же чувствует себя отлично?

На такси-волне появляется Колумб.

КОНЧАЙ ПЕТЬ, ДРАЙВЕР БОДА.

И Бода прекратила, как всегда прекращала, когда Колумб появлялся онлайн.

ТЫ КАК, СОБИРАЕШЬСЯ СЕГОДНЯ ЕЩЕ ЗАЕХАТЬ НА СТОЯНКУ СЕНТ-ЭНН, ДРАЙВЕР? МОЖЕТ, СУМЕЕШЬ СДЕЛАТЬ ЕЩЕ ОДНУ-ДВЕ ЕЗДКИ?

— Будет сделано, Колумб, — отвечает Бода. На часах 6:12. Бода подключается к базе на стоянке Сент-Энн и сразу же обретает новую цель: несложный заход, отвезти одну робостерву домой в Чеддертаун, после ночной «бумер»-сессии. Она рассказывала о ней так, что Боде тоже захотелось принять эту сладкую дурь. Может, попозже… с Койотом на хвосте? Точно, надо попробовать. Бода доставляет пассажира, на обратном пути подбирает другого; какой-то безумный хиппи-пес хочет пораньше включиться в вирт-конвент. Ее неудержимо влечет к Койоту, просто от запаха с заднего сиденья. Бедный пес! Несмотря на это, путешествие вышло легким, блестящим и гладким, никаких проблем. Ну, почти никаких. На обратном пути к днищу такси прилепился комочек какой-то дряни: хитрый путешественник решил проехаться на халяву в Манчестер. Вот что погано в пригородных поездках: некоторые малые зомби умудрились добраться аж сюда. Теперь один из них считал, что классно уцепился и дальше домчится с ветерком; но о чем он точно надумал, так это о икс-кэбберской мониторинговой системе. На панели зажглась красная лампочка, и в кэб-глазах Боды всплыли слова «ПРОНИКНОВЕНИЕ В СИСТЕМУ».

МЕСТО ПРОНИКНОВЕНИЯ… ТРУБОПРОВОД. НАРУШИТЕЛЬ… НЕОПОЗНАННОЕ ПОЛУМЕРТВОЕ СУЩЕСТВО. УНИЧТОЖАТЬ, ДРАЙВЕР?»

Бода подумала: да, конечно, конечно, надо уничтожать: «Сделай все как надо, Тошка, малыш».

ПРОЦЕДУРА УНИЧТОЖЕНИЯ НАЧАТА.

— Возможна тряска, пассажир, — говорит Бода вслух. Ее голос подхватывается внутренней системой и транслируется назад, герметично закрытому хипу. — Без паники.

УНИЧТОЖЕНИЕ ПРОИСХОДИТ.

Машина на мгновение становится огненно-красной: поток движется к турбопроводу. Тысяча вольт, злости, Бода переключается на заднюю камеру. Видит вопящий комок цвета дерьма, его жалкие клешни прожарены до корочки. Похоже, какая-то бездомная призрачная кошка изо всех сил цепляется за драгоценную пушистую жизнь. Потом неопрятная сосулька отваливается в пригородное небытие, подпрыгивая, как мячик на бетоне.

— Подавись, блядский зомби!

СИСТЕМА ОЧИЩЕНА, ДРАЙВЕР.

— Еще бы! Погнали.

И они едут по дорогам, Бода и Тошка, драйвер и кэб, слившиеся воедино. Она отслеживает движение, слушает радио, но на самом деле Тошка едет сам; Бода слишком занята мыслями о Койоте. Водитель черного такси вошел в ее жизнь три недели назад, в «Соловьином кафе», где таксисты отдыхали после работы. Койот ходил туда нечасто, потому что иксеры смотрели на него с подозрением, но в этот вечер он пришел, и они с Бодой разговорились. На самом деле они пошли гораздо дальше слов; просто лукаво смотрели друг другу в глаза, понимаешь? Бода еще не была уверена, но ей казалось, что между ними рождается что-то хорошее. Что-то, чего иксерам не позволялось, особенно с драйвером черного такси. Иксеры должны жениться на других иксерах. Это был их способ хранить генную чистоту. Колумб очень жестко сообщил ей, что она была на волосок от уничтожения. Бода не слушала. Как она могла слушать? Все это ее слишком затягивало, особенно когда Койот сказал ей, что не раз видел Колумба в Реале. Никто из драйверов понятия не имел, кто такой Колумб, ни даже как он выглядит, и Боде ужасно хотелось что-нибудь о нем узнать. Койот только намекнул на более глубокие тайны, но сам факт, что он свободнее Боды, разжигал ее желание. Она встречалась с ним еще четыре раза, и во второй раз почувствовала, как мысли перетекают из ее сознания в его, как будто в ней жила Тень. «Господи-такси! Что со мной такое?» — так думала Бода рядом с плотью собакопарня. Это было уже слишком. Койот отвечал на ее тайный шепот, как будто бы они соединились сознаниями. И когда они встречались в последний раз, две ночи назад, она дала ему наводку на заказ в Лимбо. Икс-кэбам запрещено ездить за пределы города. Внутренняя карта обрывалась на границах городского массива, и знание исчезало там, за Приграничьем, так что ни один иксер не мог проехать дальше. Чтобы отпраздновать этот заказ, они поцеловались над столиком с двумя полупустыми чашками «елейного сока», и поцелуй был таким сочным, полным обещаний. В ту ночь Бода не могла заснуть от мыслей. Может, этот таксопес заберет ее куда-нибудь в прекрасное далеко.

Боде восемнадцать лет, у нее есть парочка бой-френдов, пока ничего особенного; она просто готовится к будущему счастью. Она зажигает «напалм» от прикуривателя. Надпись на пачке гласит: «КУРЕНИЕ ВЕЛИКОЛЕПНО ПОСЛЕ СЕКСА — ОФИЦИАЛЬНАЯ ЛЮБОВНИЦА ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА».

7:04.

Боде достается еще один заказ, легкие деньги, и на обратном пути в Манчестер она настраивается на пиратскую волну…

— Тяжелый скачок в хипповские ноздри, просто беспрецедентный. Гамбо Йо-Йо уже чихает. Мои цветы тянутся к ветру, чтобы отдать запах будущего… будущего взрыва носов. Хватайте аллергические респираторы Старого Гамбо, мои детки; отправляемся в суровую поездку сквозь облака пыльцы. Последний раз нам так жестоко дали по носу во времена Плодородия 10, когда летучие семена подарили нам содержание пыльцы 862, самое высокое в истории Манчестера. Гамбо Йо-Йо считает, что у нас все шансы побить этот рекорд. Может, Джон Берликорн решил добавить огонька? И помните, не верьте властям: только у Гамбо правильное мнение. Содержание пыльцы 125 и растет…

Вот Бода ждет очередной работы. 7:29. Стоянка Сент-Энн, десяток машин в ряд, некоторые стоят минут по пятнадцать от следующей поездки. Она выходит из машины и идет к третьему в очереди.

Бода, ты идешь, длинная и летящая, словно ангел с крылами дыма. И выглядишь ты — волосы сострижены до самого корня, на черепе лазерная татуировка черно-белых скрученных улиц. Ходячий атлас блаженства — имя тебе, одетая в хабэ и фетр, кружева и поливинилхлорид. Вазбутовые кеды на ногах, и широкий кушак обвивается вокруг твоей талии. Вельветовый рюкзачок, изящно повисший на одном плече, вмещает весь твой мир: твою древнюю карту Манчестера, и твою вязаную шапочку, и твои деньги, и твою лицензию, и твои сигареты.

Третий в очереди — Роберман. Роберман — гладкий и лоснящийся робопес, от рождения Доберман Пинчер, но все ребята зовут его Роберманом, потому что он Роберман и есть. В нем ни следа человека, он — смесь собачьего мяса и инфы, плотно упакованная в оболочку из мышц и пластика. Такую смесь геномеханики называют хардвером. Да, в нем нет ни капли человека, но иногда псы бывают человечнее, чем люди. Его наняли иксером ради его собачьего знания темных улиц. Большинство ребят на стоянке не заговаривают с Бодой, потому что ее считают слишком нелюдимой, слишком замкнутой, слишком перекрученной, чтобы с ней связываться. Роберман не такой. Он выдает длинную серию низких рычаний, ни одно из которых Бода не понимает, но слезы в глазах Робермана рассказывают все, что надо. Она кладет левую руку на дверь его кэба; это все, что нужно, чтобы подключиться к системе. Голос Робермана звучит из колонок, его резкий вой транслятор переводит на английский, все ради удобства нервных пассажиров. Эта опция незаменима, если драйвер и пассажир принадлежат к разным расам.

— Слышала плохие новости, Бода? — объявляет войс-бокс.

— Только что вернулась. Что случилось?

— Они убили драйвера.

— Черт. Которого?

Забрать жизнь драйвера считается на улицах очень крутым поступком, потому что у них отличная защита. И потому что обладание икс-кэбом — приз, за который не жалко и убить.

— Не одного из наших, — Давится словами Роберман.

— Не иксера?

— Контрабандиста-пса.

— Пса-драйвера?

— Черно-белого.

— Койота?

— Сделал неудачную ездку к Александра-парк.

— Койот… о Господи…

Бода смотрит вверх и вниз по улице, ищет утешения. Ничего не находит. Ничего хорошего. Только ветер и дождь…

— Ты нормально, Бода? — спрашивает Роберман.

— Да… да, конечно… я… кто это сделал, Робер?

— Копы чуют хуй.

Что значит «копы не знают ни хуя», но она уже не слушает. Конечно, одна рука крепко держится за машину, но другая рука зачем-то трет лицо.

— Ты уверена, Бода нормально? — задает вопрос Роберман.

— Бода нормально, — отвечает она, заставив свой голос хоть как-то звучать. Но все, о чем она может думать, — это человекопес, водитель черного такси. Просто последний в своем роде. Просто красота его существования: ушла в никуда. Просто возможный отличный любовник, каких у нее еще не было. И она даже не…

— Псы точно используют этот повод. Будут проблемы.

Роберман обращается к ней. Дождь падает волнами тупой боли. Бода, у тебя нет ответа. Только искрящаяся масса церкви Сент-Энн перед глазами и видение: Койот последний раз машет рукой, проезжая мимо в своем милом черном такси.

Роберман жестоко чихает, словно к его ноздрям подключился весь мир. Любовная песня такси гаснет в сердце Боды, и дождь падает на ее куртку Официального манчестерского клуба болельщиков виртбола. Койот пригласил ее на игру, подарил ей билет на полуфинал, через четыре дня.

Теперь она пропустит эту игру;

— Роберман, мы вывели Койота на этот заказ.

— Не говори мне об этом.

— Роберман, это наша вина. Он подобрал в Лимбо девочку по имени Персефона. Вез ее в Алекс-парк. Может, этот заказ стоил ему жизни.

— Прошу, Бода, я правда не, хочу ничего знать. Роберман, произносящий эти слова, кажется, испуган.

Ровно в этот момент, в 7:34, король икс-кэбов Колумб слушает кэб-волну. Он слышит, как драйвер Бода называет Роберману имя Персефоны.

КЭБ-БЛЯ!

Неожиданно Колумбу становится страшно. Один процент человека включается в игру, побеждая вирт-логику. Драйвер Бода, наверное, обсуждала с Койотом заказ. Бода знает о госте. Она знает, что Койот довез Персефону до Александра-парка. Что он может сделать в изменившейся ситуации? Ему надо вывести Боду за скобки уравнения.

Меньше чем за мгновение Колумб взвесил все варианты и сделал тайный звонок. Потом он вернулся на кэб-волну…

Колумб появляется на линии, вмешиваясь в поток между Бодой и Роберманом.

ДРАЙВЕР БОДА, НА ОДНО СЛОВО, — говорит он.

— Свич? — Бода едва видит вызов босса из-за слез.

ДЛЯ ТЕБЯ ЕСТЬ ЗАКАЗ.

— Свич, я чувствую…

ЗАКАЗ ПРИШЕЛ НА ТВОЕ ИМЯ. ДУМАЮ, У ТЕБЯ ЗАВЕЛСЯ ПОКЛОННИК, МИСТЕР ДЕВИЛЬ. ЗНАЕШЬ ТАКОГО?

— Нет, я…

ЗАБЕРЕШЬ ЕГО НА ГАЙД-РОУД, АРДВИК. ВЫСАДИШЬ НА ДАКИНФИЛД. БУДЬ ОСТОРОЖНЕЕ В АРДВИКЕ. ТАМ НЕ СЛИШКОМ ВЕСЕЛО В ЭТО ВРЕМЯ СУТОК.

— Не думаю, что смогу…

ТЫ ИКСЕР.

— Мне просто рассказали плохие новости, Свич. Голос Боды сух. Она пока еще не может осознать потерю.

ДОЛЖЕН ЛИ Я НАПОМНИТЬ ТЕБЕ О ПУНКТЕ 7.2 В ДРАЙВЕРСКОМ КОНТРАКТЕ, КОТОРЫЙ ГЛАСИТ, ЧТО ВСЕ ДРАЙВЕРЫ ДОЛЖНЫ…

— Я в курсе, что он гласит.

ЧТО С ТОБОЙ, БОАДИЦЕЯ? ТЫ СХОДИШЬ С УМА?

— Уже еду. Так лучше? Я уже почти на месте. Бода забирается обратно в Тошку и запускает двигатель; ее руки пляшут по панели управления.

РАД ВИДЕТЬ ТЕБЯ ОНЛАЙН, ДРАЙВЕР.

Колумб растворился. Голос Тошки прокручивается вверх, заменяя его. Поездка начинается.

КУДА ЕДЕМ, БОДА?

— Гайд-роуд.

ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ?

— Пиздуй бля, давай!

Тошка уходит в тишину. Машина тоскливо едет.

Бода просто хочет ехать; она хочет уехать от всего мира…

Но добирается она только до Ардвика, где восходящее солнце бросает яркие отблески на мертвую землю вокруг скопления заброшенных заводов. В обозначенной точке посадки ее ждет мужчина. Кроме него, в пределах видимости никого нет, и он настолько худ, что Боде приходится посмотреть дважды, прежде чем она замечает его. Незнакомая фигура, она никогда раньше его не возила. Она останавливает Тошку и говорит через систему кэба:

— Девиль?

Мужчина кивает. Кажется, он нервничает, непонятно почему.

— Залезай.

Пассажир пристраивает свою костистую фигуру на заднее сиденье. Бода видит лежащий на приборной панели билет на виртбол, подарок Койота. Она заводит двигатель. Тошка откликается тяжело, выходит только медленное «чух-чух-чух».

— Тошка, что такое?

НЕ ЗНАЮ, БОДА. ЧУВСТВУЮ СЕБЯ БОЛЬНЫМ.

— Чего?

ЧУВСТВУЮ, ЧТО ТЕРЯЮ СИЛЫ…

— Да ладно тебе.

Бода слышит, как скользит вниз пассажирское окно.

— Вот тут отлично, — говорит пассажир.

— Я не в настроении играть.

Бода поворачивается и видит, как открывается окно между ней и пассажиром. Пассажир улыбается ей. Бода жмет оконную кнопку, но ничего не выходит. Окно уже раскрылось до конца. Бода снова поворачивается назад.

Пассажир держит пистолет на уровне ее головы. Велит ей остановить такси. Бода отказывается, поворачивается к приборной панели, вызывает Свича…

ЧТО ТАКОЕ?

— У меня на борту маньяк, Колумб.

ОХ, МИЛАЯ.

— Ты проверил этого парня?

ТЫ ЗНАЕШЬ ПРОЦЕДУРУ, ДРАЙВЕР. АКТИВИРУЙ ЗАЩИТНЫЕ МЕХАНИЗМЫ, Бода нажимает на Тошкину шоковую кнопку, направляя в пассажирский отсек едкую жидкость. Ничего не происходит. Пассажир просто сидит себе, лыбится, пистолет в руке направлен точно и ровно.

— Что случилось, Тошка?

НИЧЕГО НЕ МОГУ ПОДЕЛАТЬ, БОДА, — говорит такси.

— Что?

КОЛУМБ СДЕРЖИВАЕТ МЕНЯ.

Голос Тошки растворяется во тьме. Пассажир давит пистолетом ей на шею.

— Зачем ты это делаешь? — спрашивает она, пытаясь контролировать свой голос.

— Молчать!

— Колумб, что тут происходит?

Колумб не отвечает. Первый раз в жизни Колумб не отвечает. Глаза Боды застывают на билете на виртбол, словно тот спасет от неприятностей. Она касается его. Кажется, что она касается Койота.

Бода хватает билет, и…

И пассажир нажимает на спусковой крючок. Голова Боды чуть-чуть уходит вбок из-за ее рывка к билету. Пуля прокладывает путь у нее над ухом, по татуированной карте. Продолжая путешествие, она влетает в ветровое стекло. Стекло покрывается паутинкой трещин. Аварийные действия. Тошка внезапно срывается в движение. Ускорением пассажира и Боду отбрасывает назад. Тошка бросается вперед, делая жестокий U-образный разворот. Голова пассажира встречается с окном, пистолет падает из рук.

— Тошка? Что случилось?

СВАЛИВАЕМ ОТСЮДА! ДЕРЖИСЬ, — отвечает кэб.

Пассажирское стекло поднимается, и кэб ускоряется по Гайд-роуд, налево к Брунсвику. Пассажира отбрасывает назад, теперь он заперт в пространстве машины. Бода возвращает руки на руль. На связи появляется Колумб. Он кричит:

БОАДИЦЕЯ, ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ?

— А какого хуя ты творишь?

ВЫШЛО КАКОЕ-ТО НЕДОРАЗУМЕНИЕ.

— Это точно.

ДРАЙВЕР БОДА. ПОЖАЛУЙСТА, ОБЪЯСНИТЕСЬ.

— У меня новый заказ, Колумб.

ОТВЕТ ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ. ЗАКАЗ НЕ ЗАРЕГИСТРИРОВАН. ПОЖАЛУЙСТА, ОБЪЯСНИТЕСЬ.

— Я сажаю пассажира.

ВЫЗОВ НЕ ЗАРЕГИСТРИРОВАН. ОБЪЯСНИТЕСЬ.

— Пошел в пизду.

ЗАКАЗА НЕТ, БОДА. ТЫ МЕНЯ ВОСПРИНИМАЕШЬ?

Выбора нет.

Выбора нет ни для драйвера, ни для карты.

Пассажира по имени Девиль мотает по закрытому отсеку, и быстрый правый поворот на Аппер Брук-стрит снова посылает его в полет. Машина опасно разгоняется по улице, и Тошка выводит на визор:

БОДА, ОТПУСТИ МЕНЯ, ПОЖАЛУЙСТА. ПЕРЕСТАНЬ КОПАТЬСЯ ПОД ПАНЕЛЬЮ. УБЕРИ РУКИ ОТ ШЕСТНАДЦАТИ ШТЕКЕРОВ ПОД ПАНЕЛЬЮ.

— Что?

ПОД МОЕЙ ПАНЕЛЬЮ ШЕСТНАДЦАТЬ ШТЕКЕРОВ. ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ВЫКЛЮЧАЙ ИХ.

— Я ничего не трогаю.

Глазами она снова впилась в дорогу, но через каждые две секунды отрывается посмотреть, как там дела у пассажира. Он выглядит, как умирающая рыба под стеклом.

ЛУЧШЕ НЕ ВЫКЛЮЧАЙ ЭТИ ШТЕКЕРЫ, БОДА, ПОТОМУ ЧТО ЧЕРЕЗ НИХ К ТЕБЕ КОННЕКТИТСЯ СВИЧ. ТЫ ЖЕ НЕ ХОЧЕШЬ ОСТАТЬСЯ БЕЗ КОЛУМБА?

— А что будет с тобой?

НЕ ПЕРЕЖИВАЙ ЗА МЕНЯ.

Колумб появляется онлайн, в системе пылают его слова:

ТЫ ЧТО, ОПОЛОУМЕЛ, ИКС-КЭБ ФАЭТОН? ПО СВАЛКЕ СКУЧАЕШЬ?

ДЕЛАЮ, ЧТО МОГУ, КОЛУМБ. ВСЕ, НА ЧТО Я ТОЛЬКО СПОСОБЕН.

Бода улыбается.

— Я в деле, Тошка.

Она тянется вниз, под панель, где к машине подключены системные провода. Отсоединяет первый. Тошка кричит, и Бода отдергивает руки от панели, ХОРОШИЙ ДРАЙВЕР, — говорит Колумб. — ДАВАЙ НЕ БУДЕМ ДУРИТЬ.

Но его голос дрожит, Бода это чувствует. Она снова тянется под панель за вторым штекером, настраиваясь на гонку на ручном управлении. Фаэтон зовет ее на убывающих волнах, его голос все темнее и темнее, буквы исчезают с ее такси-визора.

НЕ ВОЛНУЙСЯ ЗА МЕНЯ… БОДА… ТЫ ЖЕ НЕ БУДЕШЬ… БОДА… НЕ… НЕ ВОЛНУЙСЯ… НЕ…

Не обращая внимания на тающий голос, хотя он ее просто убивает, она отключает девятый разъем. Тут на сцене снова появляется Колумб.

ЛАДНО, БОДА. ДАВАЙ РАЗМЫШЛЯТЬ СПОКОЙНО. ЭТОТ ФАЭТОН ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ.

— Поживем — увидим. Тринадцатый штекер.

ТЫ НЕ ОСТАВЛЯЕШЬ МНЕ ВЫБОРА.

— Да ну? Четырнадцатый штекер.

БОАДИЦЕЯ ДЖОНС, ОТНЫНЕ ТЫ УДАЛЕНА ИЗ СПИСКОВ ОСОБО ДОВЕРЕННОГО ПЕРСОНАЛА ТРАНСПОРТНОЙ КОМПАНИИ. ВСЕ НЕВЫПЛАЧЕННОЕ ЖАЛОВАНИЕ НЕМЕДЛЕННО БУДЕТ ПЕРЕЧИСЛЕНО В ТВОЮ СИСТЕМУ.

Бода видит на своем счетчике грустно светящиеся голубым 227.60.

Пятнадцатый штекер…

ПРОЩАЙ, ДРАЙВЕР БОДА. ПРИЯТНО БЫЛО С ТОБОЙ РАБОТАТЬ.

Прощальные слова Колумба повторяет эхом слабеющий голос Тошки…

ПРОЩАЙ… БОДА… ПРИЯТНО БЫЛО… РАБОТАТЬ… МОЖЕТ, ПОСЛЕДНИЙ ШОК ПЕРЕД ТЕМ, КАК Я ИСЧЕЗНУ?

Бода включает шокер в пассажирском отсеке. Оглушающее напряжение. Машина вспыхивает. Когда в пассажира вонзается молния, он вскрикивает, а потом падает, гаснет…

ПРИЯТНО БЫЛО РАБОТАТЬ С ТОБОЙ… РАБОТАТЬ С ТОБОЙ… ПРИЯТНО…

Фаэтон скользит и останавливается. Треснувшее лобовое стекло ослеплено дождем! Сверху на бетонных колоннах тянется Манкуниан-вей. Машины разгоняются. Бода вытягивает шестнадцатый и последний штекер.

Бода — хозяйка машины. Одна-единственная.

Время 7:42 утра, и с манчестерской картой что-то творится. Все дороги в икс-кэб-системе скрутились в тугие петли, привычные переходы разорваны, всюду новые формы. В системе находилось две тысячи машин, связанных друг с другом. Теперь там осталось тысяча девятьсот девяносто девять разорванных связей. Такую мутацию вызвало исчезновение из Улья одной-единственной машины, потому что часть — это целое. Система целостной структуры. Иксеры по всему городу думали, что приехали по нужному адресу, но на них градом сыпались жалобы и отказы платить, потому что такси оказывалось в неправильном месте. Колумб чуть не тронулся от растерянности: он не знал, что делать дальше. Он заболел. Словно в его теле поселился вирус. Эта тварь Бода вышла из Улья. Еще никто так не делал. Колумб уже в убытках, за несколько минут — девяносто семь входящих жалоб. На икс-кэбы никогда не жалуются! Господи-такси! Колумб оказался перегружен, он чувствовал, что сам виноват во всех проблемах. Если бы он не попытался избавиться от Боды. Если бы не позволил своему одному проценту человека принимать решения. Невзирая на опасения, он выводит онлайн видимость своей прежней сущности. У него есть сохраненная карта, слава Берликорну, но доступ к ней — вопрос времени, которого нет. Он уже начал процесс, одновременно лично отвечая на все жалобы. На загрузку новой карты ушло даже меньше пятнадцати минут. Это была старая копия, наследие первых иксерских лет, и в ней полно пробелов и ошибок. Ничего, пока потянет.

Когда старая карта установлена и запущена, он вызывает все такси и говорит им, что можно снова развозить пассажиров, а потом объявляет, что сегодня будет день нулевой таксы; каждый может бесплатно проехать куда пожелает. Никаких платежей делать не надо. Возмещение ущерба по инструкции Свича. И когда все это сделано, он вызывает свободные такси и отправляет их искать беглого драйвера. Колумб не слишком переживает из-за Боды, но машину он хочет вернуть. Кэб по имени Фаэтон — часть системы, жизненно важный орган тела икс-кэба. Новая карта, которую он планирует, будет бесполезна, пока он не обретет целостность.

БЛЯ! ПОЧЕМУ Я ДАЛ ЭТОЙ СУКЕ…

Колумб ненавидит злость, она слишком отдает человеческим поведением. Еще ничего не кончено. У него всего шесть дней до того, как из Вирта придет новая карта. Персефона — скороцвет. Шесть дней, за которые надо найти потерянную машину и заткнуть рот Боде.

Раз и навсегда.

ЧЕРТОВ ИМБЕЦИЛ-УБИЙЦА! ГОСПОДИ-ТАКСИ! ОН ДОЛЖЕН БЫЛ УБИТЬ ЕЕ, А НЕ ОТКРЫТЬ ЕЙ ДОРОГУ ИЗ КАРТЫ!

На этом проблемы не кончаются: теперь, когда Фаэтон вышел из икс-кэб системы, он стал просто еще одной машиной на дороге. Свич может отследить машину в городе, но не может говорить с ней. Не может управлять ею. Фаэтон стал свободным радикалом. Мавериком. Естественно, местонахождение машины известно: пересечение Аппер Брук-стрит и Манкуниан-вей. Колумб послал туда четыре машины. И у него еще есть адрес Боды в базе: Дадли-роуд, Уоллей Рендж. Туда он шлет еще две машины, держать это место. Еще три машины — к Александра-парк, на случай, если Бода решит посетить последнюю точку прибытия черного таксиста.

Все точки накрыты, Боду загоняют, но в глубине своих перекрестков Колумб чувствует, как потеря разъедает его дорожную душу.

Бода вытаскивает бесчувственное тело пассажира из отсека, потом снова забирается в Тошку. Она колдует над управлением, и в конце концов машина трогается. Дорога отстойная, машина под ее пальцами мотается, как голова больного. Только проехав пятьдесят метров, Бода понимает, что не знает, где находится.

Словно бродяга только что приехал в новый город — внутренняя карта Боды мертва и похоронена. Первый раз за девять лет она заблудилась. Потерявшаяся девочка. И от этого ощущения дрожат руки на баранке» Она поворачивает машину на боковую улицу и останавливается. Она пытается понять, что это значит, но в ее мозгу нет знания. Нет вариантов. Карта на голове болит там, где ее процарапала пуля, и она трет раненые улицы. На пальцах кровь. Слабый свет на лобовом стекле — и дрожащие слова:

ОПЯТЬ ПРИBET, БОДА. ХА-ХА-ХА.

— Тошка! Это ты?!

ТЫ ОТ МЕНЯ ТАК, ПРОСТО НЕ ОТДЕЛАЕШЬСЯ. ПОЕХАЛИ, ДЕТКА, По ее лицу пробегает улыбка; без ее кэба иксеры в Улье тоже потеряют ориентацию. Наверняка Колумб раздобудет резервную копию, но пока Бода может спокойно путешествовать. Может, у нее есть всего несколько минут, но больше ей и не надо. Забыв о боли, Бода тянется за своим рюкзаком и достает оттуда потертый, древний атлас Манчестера. Находит в содержании Клоук-стрит, определяет свое местоположение, а потом просматривает первые страницы с общей картой Манчестера. Ее глаза останавливаются на месте, под названием Уоллей Рендж. Рождается связь. Ее дом. Ее маленькая комнатка с плакатами Кида Блисса и разбитыми бутылками из-под «бумера». Через пятнадцать секунд она разворачивает кэб и едет назад по Манкуниан-вей к Уоллей Рендж. Она не знает пути даже от А до Б, не говоря уже об от А до Я, но с картой, положенной на панель, она наверняка найдет нужную дорогу. У нее в голове звучит голос Тошки, как он умудрился это сделать?

У НАС ВСЕ ПОЛУЧИТСЯ, БОДА.

— Надеюсь.

— СПОКОЙНО, СПОКОЙНО.

Тошка едет сам, вперед по улице, вираж за виражом.

В воздухе что-то, что Бода никак не может опознать, присутствие чего-то тяжкого смешивается с ее болью. Хорлтон-роуд, в пределах видимости гонятся за ней четыре икс-кэба. Руки по-прежнему лежат на руле, но в носу начинает свербеть, на глаза наворачиваются слезы. Запах цветов идет войной на ее ноздри. Она хочет чихнуть. Это словно заряд пороха, забитый в нос…

Вот сейчас… « Но ощущение спадает, и Бода остается опустошенная, полная неутоленных желаний и размышлений о том, что скажет следующий знак.

Она делает головоломный поворот на Стретфорд-роуд. Первый икс-кэб пролетает перекресток, но остальные три легко проходят кривую. Со Стретфорда она уходит на Генриетту. Дорога к Сент-Джону — сзади троица икс-кэбов: отец, сын и святой дух ее прошлой жизни. Взгляд Боды мечется туда-сюда: с дороги в зеркало, с зеркала в атлас. Первый икс-кэб толкает ее в задний бампер, когда они едут по Рассел-роуд, а потом сразу на Дадли, где она живет. Запах цветов льется из местного сада.

Бода еще раз пытается чихнуть; Сейчас… Сейчас…

Цветы на дожде.

Она хочет…

Чихай!

Чихай!!!

«Давай же, сволочь! Фигачь! Давай!»

Ничего. Не получается. Совсем погано, никак не чихается.

«Это нечестно».

Бода себя чувствует, как неразорвавшаяся бомба.

Она едет по кривой Дадли-роуд, пока на горизонте не показывается ее дом. Два икс-кэба припаркованы перед ее садом. Бода вдавливает ногу в пол кэба. Тошка проносится между двумя машинами, сдирая желтую и черную краску с их боков. Она смотрит в зеркало, как два кэба пытаются сделать U-образный поворот и устраивают кучу малу, врезавшись в предыдущих преследователей. Две машины влетают друг в друга. Бода сворачивает налево — на Колледж-роуд. Направо — на Уитингтон. Жмет кнопку «смертельного ускорения», смотрит в зеркало. Двое еще преследуют ее. Направо на Уилбрехэм-роуд. Это быстрый маршрут, Уилбрехэм; Бода оставляет огненные следы, пытаясь удрать от погони. Если честно, она понятия не имеет, где находится и куда дальше ехать. Девочка просто ведет машину. Еще один икс-кэб вылетает с Уилмслоу-роуд и несется ей в лоб. Колумб по всей системе отслеживает ее маршрут. Как можно скрыться от его пристального ока? Бода на волосок поправляет руль. Машина отзывается и срывает икс-кэбу крыло. И икс-кэб сминается от удара. Она видит, как остальные машины теряются, пока карта Улья приспосабливается к потере. Вот она поворачивает на Кингсвей, где бы он ни был (ее атлас упал с панели во время поворота). Бода Джонс потерялась в деревне под названием Бернэйдж, два икс-кэба все еще отчаянно пытаются догнать ее. Она поворачивает на боковую улочку под названием Кингсвей-креснт, останавливает кэб, активизирует колесные лезвия.

В зеркале заднего вида пляшут икс-кэбы. Задним ходом она влетает в передок первого икс-кэба. Милый сердцу скрежет стали по стали, когда она толкает преследователя назад, сцепившись бамперами, — и вот она может снова повернуть на Кингсвей. Бода двумя колесами въезжает на тротуар, сбривает краску с припаркованной машины, одновременно делая два длинных разреза в шинах икс-кэба. С первым покончено, а второй кэб теряет запал. В машине Боды включается радио. Теперь она едет спокойно. Вниз по Кингсвей. Бездомная. Не имеющая представления, где теперь ее дом.

Шрам на голове пересекает вытатуированную Кингсвей, и дорога, по которой она едет, тоже ранена: куча разбитых машин и горящих домов. Ее разум наконец-то сосредоточивается на предательстве Колумба. « Чего хочет этот пиздюк ? Босс пытался убить ее! Что случилось с миром?»

— Спасибо, Ванита, за последние новости. Твой сладкий голос может превратить в песню даже историю смерти. Ну как, плохие новости о такси-псе? Койот погиб, люди. Гамбо не раз и не два ездил на этом прелестном черном такси, когда Волшебный Автобус не работал. Зовите меня старомодным, но один хиппи всегда имел пунктик на тему ярой индивидуальности бунтарей и аутсайдеров. Для меня Койот был героем.

— И для меня, — говорит Бода.

— Езда с ним была гораздо больше похожа на путешествие, чем с этими сверхчистыми и эффективными икс-кэбами. У которых, к слову говоря, сегодня маленькие проблемы с большой метакартой.

— Надо думать, Гамбо.

— Я залезу в их карту попозже, чтобы посмотреть, что у них там не так. Ну что, какие сегодня секретные коп-новости? Никаких результатов, как обычно. Да, еще одно замечательное создание приняло бесславную смерть от руки очередного собаконенавистника, а что делают копы? Совершенно ничего. Когда убивают пса, полиция закрывает глаза. Йо-Йо! Койот был отличным экземпляром, и его убийство поднимет высокие волны в собачьем королевстве. Тем временем вернемся в сады: содержание пыльцы мощно скакнуло. 195 и растет. Следующая запись — памяти Койота. Пускай он найдет большую кость на собачьих небесах. «День из жизни», «Битлз». Я читаю волну — драйвер-пес был убит в своем черном-пречерном такси. Джон Леннон, как всегда, полностью в теме. Держите, ребята…

Потом звук — «битлы» творят музыку из смерти, а Бода слушает со слезами на глазах и скользит по Кингсвей. В ее сознании снова появляется Тошка:

ПОБЕРЕГИ СЛЕЗЫ, СОЛНЫШКО, — говорит он ей. — НАДО ПРЯТАТЬСЯ.

— Где, например?

Кровь из раны течет с Кингсвей на юг, вниз по шее, в темные зоны ее одежды.

ЕСТЬ ТОЛЬКО ОДНО БЕЗОПАСНОЕ МЕСТО, ДРАЙВЕР.