Мисс Сейер осмотрела класс и улыбнулась. Некоторые девочки начали хихикать. Она даже не сказала нам «привет» и не сделала перекличку по именам и фамилиям. Я никогда не забуду ее первые слова:

— Кто может сказать мне, сколько детей в этой комнате?

Она смутила нас настолько, что некоторые ребята привстали с мест и попытались посчитать количество учащихся. Я оказался одним из них, но самым большим числом у меня было тринадцать.

— Кто может ответить?

Все промолчали.

— Хорошо, тогда я сама скажу результат. В этой комнате двадцать восемь детей. А кто-нибудь из вас играл в домино?

Конечно, мы играли. Многие ребята подняли руки.

— Отлично. Потому что я принесла с собой коробку домино.

Конечно, она заинтриговала нас. Мы ожидали каких-то забав. Мы привыкли к настольным играм, потому что в начальной школе они входили в программу обучения. Мисс Сейер начала доставать домино из коробки. Она опускала костяшки на стол — точками вниз — и считала вслух: «Один… два… три… четыре… пять… шесть…» И так далее до последней двадцать восьмой косточки.

— Разве не здорово? Если кто-то спросит вас о количестве школьников в вашем классе, вы можете сказать, что их столько же, сколько костяшек в домино. Вот они будут удивляться, верно? Возможно, эти люди даже не знают, сколько косточек в домино. А вы, не говоря самого ответа, дадите им подсказку.

К тому времени мы смотрели на нее, разинув рты. Однако следующий поступок учительницы удивил нас еще больше. Она разложила на столе двадцать восемь костяшек и размешала их, чтобы мы не знали, где какая кость. Затем она попросила каждого из нас подойти к столу и выбрать наугад ту костяшку, которая нам понравится.

— Но делайте это тщательно, — предупредила она, — потому что вы выбираете свое число. И оно будет вашим до тех пор, пока вы не покинете меня. Ну, кто начнет игру?

После небольшой паузы одна из девочек вышла вперед. Насколько я помню, это была Сьюзен Прентис. Она выбрала домино, и мисс Сейер попросила ее объявить свои числа классу.

— Пять-пусто, — сказала Сьюзен.

— Хорошо, — ответила учительница, — но с этого момента мы будем называть пустышку по-другому. Мы будем назвать ее зеро!

— Пять-зеро, — повторила Сьюзен.

Затем к столу подбежала группа нетерпеливых ребят. Они хватали домино и называли числа вслух. Четыре-один. Шесть-два. Три-один. Четыре-три. Два-два. Здесь мисс Сейер остановила нас и сказала, что костяшки с дублями имеют особое значение. Она дала парню, который выбрал кость два-два, большую плитку шоколада. Ух! После этого всем нам захотелось найти остальные дубли.

Когда несколько ребят выбрали косточки домино, мисс Сейер снова остановила игру. Она указала на подошедшего к ней мальчика и спросила у класса:

— Кто может сказать, какое домино он хочет выбрать? — Все притихли. Откуда нам это было знать? Но кто-то выкрикнул предположение: «Шесть-шесть!» Кричал Пол Мэлторп. Помните, я говорил, что в классе были дети, учившиеся хуже меня. Я как раз и имел в виду Пола Мэлторпа. Можно сказать, что он впервые ответил на вопрос учительницы. В ту пору мы с ним дружили и одновременно враждовали — такое возможно только в детском возрасте. Пол превосходил меня по силе и пользовался популярностью у других детей — особенно у Сьюзен Прентис, о которой я упоминал. Она считалась красавицей класса. А я был гордым и независимым мальчиком. В любом случае, мисс Сейер спросила, какие шансы имел наш одноклассник на выбор костяшки шесть-шесть. Никто из нас не понимал, о чем она говорила.

— Ладно, сколько костяшек домино в этом наборе?

— Двадцать восемь, мисс, — крикнул кто-то.

— Хорошо. Так сколько шансов на выбор одной костяшки?

Какое-то время стояла тишина, а затем тихий голос из задних рядов прошептал:

— Двадцать восемь, мисс.

— Отлично. Мы назовем это двадцать восемь к одному, и запишем так…

Она написала на доске пропорцию.

— Мой отец говорит так о лошадях на ипподроме, — сказал Пол. — Знаете, мисс, двадцать восемь к одному — это рейтинг аутсайдера.

В классе послышался смех — как обычно при репликах Пола. Но меня поразил его энтузиазм. Он называл учительницу «мисс», говорил с ней открыто и громко. Такого прежде не случалось! Конечно, мисс Сейер вела себя выше всех похвал. Она воспользовалась шуткой Пола и спросила его, какими шансами на выбор кости дубль-шесть обладал стоявший у стола мальчишка.

— Двадцать восемь к одному, — с самодовольной гордостью ответил Пол.

— Кто может сказать, почему этот ответ неправильный?

Какое-то время все молчали. Но затем одна девочка робко ответила:

— Потому что там осталось меньше двадцати восьми косточек.

— Верно! Ребята, взявшие домино! Поднимите свои косточки вверх. Сколько рук поднято?

— Двенадцать, — пришел ответ.

— Давайте отнимем двенадцать от двадцати восьми…

— Четырнадцать.

— Почти угадали.

— Шестнадцать.

— Правильно. Сейчас наш выбор ограничен шестнадцатью костяшками. Пол, какие шансы имеет следующий игрок?

Я почти слышал, как работал ум Пола — как он перебирал концепции игры. А затем Мэлторп выкрикнул:

— Шестнадцать к одному!

— Молодец. Как сказал бы твой папа, ставки уменьшились.

— Да! Он так и говорит! Именно так, мисс Сейер!

— Ладно, продолжим выбор. Играем до победы!

Бедный парень, стоявший у стола, не вытащил шесть-шесть. По его лицу было видно, что он чувствовал себя обманутым. Вы можете не верить мне, но он едва не плакал от обиды. Пока ребята по очереди выбирали косточки, мисс Сейер просила нас называть текущие шансы: двенадцать к одному, девять к одному, шесть, пять, четыре, три к одному. Наконец, остались только две костяшки домино. И, конечно, последними были мы с Полом — соперники во всем, даже в игре. Каждый из нас мечтал получить дубль-шесть. Нам было ясно, что эта кость отличалась от жалких и заурядных домино.

Класс замер; наступила тишина, которая обычно предшествует драке. Мисс Сейер удалось невероятное: она высвободила нашу злость через игру. В тот момент, увлеченные соревнованием, мы не понимали этого.

— Кто из вас подойдет к столу первым? — спросила она.

Я решил завершить наш спор и собрался встать, но Пол опередил меня и вскочил на ноги. К тому времени он понял, что не важно, кто из нас выйдет первым. Идея остаться без выбора — то есть просто взять последнее домино — была невыносимой для него. Он медленно подошел к столу, показав нам свою крутую походку, затем поднял косточку, посмотрел на нее и заулыбался. Он взглянул на меня и, сияя от счастья, объявил число классу. Шагая по проходу к предназначенной кости, я чувствовал себя неудачником. Антикульминация игры. У меня не было выбора. Мне полагалось взять то, что осталось от Пола Мэлторпа. Но когда я потянулся к последнему домино, мисс Сейер задержала мою руку.

Она написала на доске два слова и сказала, что отныне мы будем изучать Теорию вероятности. Математику шансов. После этого она предупредила, что собирается задать нам вопрос, и тот, кто ответит ей правильно, пойдет на перемену раньше. Конечно, всем хотелось отличиться. Я видел, как Пол усмехался мне — тем злобным оскалом, который появлялся на его лице перед решающим ударом. Он послюнявил карандаш, открыл новую страницу в тетради, но мисс Сейер велела ему закрыть ее.

— На этом уроке мы не будем использовать карандаши и бумагу, — сказала она. — Вы должны решить мою задачу в уме. Все сосредоточились? Отлично. Кто может сказать, какое домино осталось на столе? Играйте и выигрывайте!

Ситуация напоминала панику. Я по-прежнему стоял перед классом и видел, как дети кривили губы от страха. Они боялись упустить свой шанс. Кто-то в переднем ряду поднялся с места, и это превратилось в стихийное движение. Все собирались в маленькие группы, толкались и пытались выяснить, какая пара чисел еще не появлялась. Хаос и неразбериха. Пол бегал среди парт, отбирал домино у слабых ребят и старался получить весь набор без одной-единственной косточки. Для оправдания он кричал одноклассникам:

— Мы должны работать сообща!

Естественно, он делал это ради собственной выгоды. Другими словами, обманывал.

Удивительно, но такое поведение детей не тревожило мисс Сейер. Она с улыбкой смотрела на хаос, созданный ею. Затем она взглянула на меня и словно вошла в мою голову. Я чувствовал, как ее взгляд подводил меня к ответу. Наверное, мой мозг был шокирован внезапной атакой чисел. Даже после стольких лет я не могу объяснить того, что случилось.

— Два-зеро.

Слова вышли из меня как бы сами собой. Я сначала произнес их шепотом, а затем уже громче:

— Мисс, я думаю, это два-зеро.

Похоже, подсознательно мой ум фиксировал костяшки домино по мере того, как они выбирались детьми. Возможно… Я не знаю.

— А теперь успокойтесь!

Учительница похлопала в ладоши, призывая всех к тишине.

— Этот мальчик думает, что у него готов ответ. Скажи его, пожалуйста.

— Два-зеро, — повторил я классу.

— Фигня!

Конечно, это крикнул Пол. Я поднял последнюю косточку домино и показал ее детям…

— Он подсмотрел! Мисс, он подсмотрел!

С этим криком Пол сделал шаг вперед, чтобы лучше рассмотреть мои числа.

— Нет. Я стояла здесь и все видела. Никто никого не обманывал, дубль-шесть. Хорошая работа, два-зеро. Ты можешь идти на перемену.

Я завопил от восторга — прямо в лицо Полу — и выбежал за дверь. До перемены оставалось пятнадцать минут, но это было неважно. Я выиграл! Домино! Я победил Пола Мэлторпа! Счастливая улыбка не сходила с моего лица, пока я шел по коридору.

— А знаете, Дейзи, что случилось потом?

— Вы вернулись?

— Да, я вернулся. Дойдя до игровой площадки, я понял, что пропускаю нечто интересное. Что мисс Сейер обучает класс чему-то новому — и без меня. Чем они там занимались? Что они делали с домино? Мой выигрыш мог оказаться проигрышем. Поэтому я вернулся, и это стало началом всего. Началом моей карьеры.

— И вы думаете, что этот Пол… как там его?..

— Мэлторп.

— Вы думаете, что теперь он стал тем самым Мистером Миллионом?

— Следует отметить, что за тот год мы получили массу знаний. Мисс Сейер была удивительной женщиной, Она учила нас хитростям домино, но через эту игру мы постигали принципы высшей математики. Она не относилась к нам как к слабоумным детям. Понимаете? Она не учила нас сложению и вычитанию. Мы начали с Теории вероятности, с числовых комбинаций и подобных дисциплин, попутно рассматривая основы основ с вершин математической науки.

— То есть Мистером Миллионом мог стать каждый из вас?

— Теоретически, да. У меня имеется список одноклассников. Все двадцать восемь учеников. Я сам — Два-зеро. Сьюзен Прентис — пять-пусто. Пол Мэлторп — шесть-шесть. Наша группа должна проверить каждого из них, хотя я готов сделать ставку на Пола. Вы знаете, какой приз обещан за выигрыш косточки дубль-шесть?

— Победитель становится новым Мистером Миллионом.

— Это типично для Мэлторпа. Он всегда любил рискованные ставки. А взгляните сюда…

Хэкл указал на другое имя в списке.

— Джордж Хорн — зеро-зеро. Он был самым маленьким в классе. Мы звали его Жоржиком. Костлявый коротышка с торчащими зубами и глупым хихиканьем. Слегка ненормальный. Вспоминая прошлое, я думаю, что мы обходились с ним излишне грубо. Обидные клички, жестокие поступки. Конечно, Мэлторп вел себя хуже всех, но и на мне лежит немалый груз вины. Когда Жоржик выбрал домино с дубль-зеро, в классе начался ужасный хохот. Мисс Сейер сказала, что дубль-зеро является второй по важности костяшкой. Но ее слова не убедили нас. Интересно, что сразу после этого Мэлторп взял Джорджа под свою опеку. Они стали неразлучной парой: дубль-шесть и дубль-зеро. Вот вам еще один пример того, что происходило в нашем классе. Такое совпадение не может быть случайным — особенно если учесть сходство Хорна с Костлявым Джокером.

— Позвольте мне взглянуть на список, — сказала Дейзи.

Хэкл протянул ей лист бумаги. Она пробежала взглядом по именам: Адам Джаггер — шесть-пять. Кэролайн Келли — четыре-один. Уильям Лачки — три-два…

— Я полагаю, вы ищете отца?

— Вот он. Джеймс Лав — пять-четыре. Он все еще — хранит эту старую костяшку.

Хэкл с улыбкой открыл ящик стола и вытащил черный поцарапанный прямоугольник. Это была кость два-зеро.

— Мы никогда не забудем тот год, — прошептал профессор.

— Неудивительно, что я никогда не могла обыграть его в домино, — сказала Дейзи.

— Он был тихим парнем — все время сидел на зад ней парте и смотрел в окно. Мисс Сейер буквально изменила его. Ваш отец стал лучшим математиком в классе. Мне жаль, что теперь он влачит свои дни в ужасной бедности и в одиночестве. Изумительный талант. Я знаю, вы приписали его к мертвым, чтобы получить доплату к стипендии. Но ваш отец действительно растратил жизнь впустую.

Дейзи рассматривала список учеников. Она пыталась навести мосты с прошлым. Подключиться к детству отца. Наладить контакт между ними. Кем он стал и кем становилась она? Два математика…

— Хорошо. Какой у вас план?

— Значит, вы с нами? Отличная новость! Отчитаетесь о своих успехах в эту пятницу, в моем доме. Мы собираемся в шесть часов вечера. На прошлой неделе ребята провели предварительные исследования. Но в эту пятницу состоится первая полноценная встреча команды. Пока же прошу ознакомиться…

Хэкл снова сунул руку в ящик стола и вытащил зеленую картонную папку. На обложке красовалось имя Дейзи.

— Вы знали, что я соглашусь?

— Скажем так: я надеялся на это. Внутри вы найдете некоторые документы и мои статьи, относящиеся к Делу. Они объяснят взаимосвязи.

— Могу я узнать, с кем буду работать? Джо Крокус входит в команду?

— Конечно. Джо является лидером группы. Я собираюсь участвовать в проекте лишь косвенно, но он будет докладывать мне обо всем. Под его началом находятся студенты Доупджек и Бенни Фентон. Первый занимается поиском информации в Бургернете и взломом компьютерных программ. Второй исследует ДНК счастливчиков, выигравших призовые половинки Домино Удачи. Вы будете полезны в качестве эксперта по теории вероятности.

— И всё? Четверо студентов против АнноДомино?

— Я хотел бы пополнить команду другими одаренными людьми. Мы ищем их. Одним из кандидатов является Джазир. Недавно он показал нам…

— Джаз Малик? Вы уговорили Джазира! И где он?

— В приемной.

— С ним все в порядке? Я тревожилась… Я хотела сказать, что не видела его с тех пор…

— Он ключ, Дейзи. Ключ от двери в лабиринт.

Покинув университет, Джазир и Дейзи пошли по Оксфорд-роуд. Время приближалась к пяти часам вечера — час пик: транспортные пробки и толпы людей. Дейзи не хотелось разговаривать. Пока еще нет. Она пребывала в шоке от предложения профессора и своего согласия. Вне его офиса за стенами университета безумный план Хэкла казался паранойей, и она уже подумывала об упущенных возможностях, перечеркнутых ее вступлением в команду Крокуса.

— Значит, ты тоже получила картонную папку от Макса? — спросил Джазир.

— Что? Да, получила.

— Ты видела список его одноклассников? Какие у тебя соображения? Ты думаешь, мы должны заняться Полом Мэлторпом?

— Наверное, да.

— Твой папаша тоже в его списке, верно?

— И что? Он там вместе с профессором.

— Перестань. Макс Хэкл не может быть Мистером Миллионом.

— Мой отец тем более не тянет на эту роль. Ты понял?

— Понял. Не дурак.

Погода выдалась прекрасной. Рекламки роились и транслировали слоганы.

— Эй, Дейзи! Смотри, какой прикол!

Джазир вытянул руки в стороны и повернул ладони вверх. В тот же миг на его левую руку опустилась рекламная бабочка, на правую — другая.

— Джаз, что ты делаешь?

— Маленький фокус, которому я научился. Смотри и не делай резких движений.

Рекламки роем полетели к Джазиру. Бабочки кружились вокруг него, заполняя пространство призывным пением — сообщениями о том, что он лучший из всех игроков, что он достоин немыслимых богатств и самого большого приза. Играйте и выигрывайте! Покупайте тысячи костяшек! Играйте до победы! Рекламки кружились, словно пылевое облако на орбите планеты. Дейзи никогда не видела ничего подобного.

— Джаз, на нас смотрят люди.

— Они просто завидуют.

Он повернулся к зрителям.

— Я дудочник, уводящий из города детей и бабочек. Быстрее! Забирайте у меня эти чертовы рекламки!

— Джазир!

Несколько приблудных бабочек опустились на голову Дейзи.

— Фу! Сними их с меня!

Она растрепала пальцами волосы. Ее приятель рассмеялся.

— Ах, милая! Они подумали, что ты моя партнерша. Ну, понимаешь, любовница! Самка!

— Это не смешно. Дейзи сердито отмахивалась от бабочек.

— Ты права.

Джазир похлопал в ладоши.

— Рекламки, улетайте!

Они тут же взлетели и рассеялись вдоль улицы в своем обычном стиле блурпс.

— Что с тобой, Джаз? Ты стал другим.

— Мне по фиг. Что бы со мной ни происходило, это очень возбуждает. Ладно, пошли отсюда.

Джазир отказался от поездки на автобусе. Он хотел попасть домой после того, как его отец уйдет в ресторан. Мать с сестрой не стали бы возражать против визита Дейзи. О чистоте отношений и расовой принадлежности беспокоился только Сайд Малик. И все же Джаз нервничал, вводя подругу в дом. Дейзи тоже смущалась сверх меры. Она никогда не бывала в гостях у Джазира. Он никогда не приглашал ее к себе и Даже не говорил ей адрес. Но влияние Хэкла изменило все. Оказалось, что Джазир ожидал Дейзи в приемной офиса, болтая с секретаршей. Он жутко гордился, тем, что Хэкл оценил его работу. И он теперь собирался открыть Дейзи какой-то важный секрет.

Первой странностью был запах. Когда Джазир вел ее по лестнице в свою спальную комнату, девушка почувствовала резкий и густой аромат ультрачеснока.

— И твоя семья не возражает против этого? — спросила она.

На двери спальной висела табличка с надписью: «Спецспецлаборатория: ограниченный доступ!»

— Они не спорят со мной. Боятся, что я уйду из дома.

Джазир открыл дверной замок.

Второй странностью был свет. При задернутых шторах комнату освещали только небольшие ультрафиолетовые лампы, сиявшие над рассадой чеснока. Пока Джазир закрывал дверь, Дейзи подошла к искусственной оранжерее.

— Это серьезное нарушение закона. Что, если копы узнают о твоем огороде?

— А кто им расскажет?

Он включил верхний свет.

— Ты же не станешь доносить на меня, верно?

— Что я, чокнутая?

Она повернулась и осмотрела комнату. Пол устилали обертки бургеров, компьютерные диски, аркадные журналы «Игровой кот» (хит месяца — «Коварное жулье» — новая стрелялка Анинтендо), использованные костяшки домино (кремового цвета), пустые пакеты из-под кукурузных хлопьев, засохшие остатки кэрри, книги о гарантированном выигрыше в лотерее, книги о курьезных проигрышах, брошюры о лечении игровой зависимости, о том, как можно обмануть в игре и как стать настоящим игроком. А поверх этого валялись трусы и старые носки (быстро спрятанные под подушку), кассеты с песнями Фрэнка Сценарио (включая редкий винил «Как круто можешь ты уйти?»), мануалы по программированию, карта Манчестера (с какими-то пометками и вычерченными маршрутами), тюбики зубной пасты, коробка шоколада, зеленая папка с именем Джаза и выпавшие листы с уравнениями и диаграммами.

— У тебя тут супер!

— Да? Тебе понравилось?

— Ты когда-нибудь здесь убираешь?

— Я? Это обязанность мамы.

— А почему она не убирает?

— Потому что не может попасть сюда. Я держу лабораторию закрытой. Фактически…

— Что?

— Ты первая… Я хочу сказать, что ты первая женщина, вошедшая сюда за… последние два года.

— Ого!

Обстановку комнаты завершали тахта и офисное кресло, стоявшее перед компьютером. Стол у боковой стены служил рабочим верстаком. Свободного места почти не оставалось. Над верстаком под большим плакатом «Наш крутой Фрэнк» висел штатив с инструментами и колбами.

— Хороший компьютер, — сказала Дейзи.

— Да. Отец купил самый лучший. Слушай, может быть, сядешь на кровать и мы кое-чем займемся?

— Я пришла по делу.

— Тогда садись сюда. Он откатил от стола офисное кресло.

— Все нормально. Я постою.

— Ладно. Чтобы не смущать тебя, я сяду на кровать.

Дейзи не могла поверить, что оказалась в спальне друга. Допустим, мать Джазира действительно поверила, что мисс Лав пришла помочь с домашними заданиями. Но фактически она была заперта в одной комнате с парнем.

— Я думаю, тебе лучше открыть дверь, — сказала она.

— Зачем?

— Это немного напрягает меня.

— Давай, я открою окно.

Он раздвинул шторы.

— Так лучше?

— Послушай, Джазир…

— Что такое?

— Хэкл сказал, то ты ключ к раскрытию секрета домино.

Она хотела изменить ход беседы.

— Так оно и есть.

Джазир вскочил и потащил ее к верстаку. Внезапно Дейзи поняла, что он нервничал не меньше нее. Руки юноши сильно дрожали.

— Ты помнишь твой день рождения? Нашу встречу в клубе?

— Конечно.

— После того, как ты ушла, я показал это Джо.

Джазир вытащил из штатива пробирку, внутри которой плескалась пурпурная густая жижа. Казалось, что жидкость пыталась удрать.

— Фу! Что это? Новый соус кэрри?

— Почти. Это внутренний сок рекламной бабочки.

— Как ты достал его?

— Очень просто. Я поймал рекламку, разрезал ее на половинки и вылил сок в пробирку.

— Разве их можно поймать? Говорят, они ужасно опасны, когда им что-то угрожает?

— Нет, эта бабочка была котенком. Я угостил ее наркотической дурью. Да и что тут может быть опасным?

Джазир приподнял с верстака перепачканное чайное полотенце. Под ним лежало рассеченное тело рекламной бабочки. Каждая сторона вывернутого брюшка была приколота булавкой к листу картона. Тут и там из нутра торчали засохшие полоски тканей, с которых свисали капельки смазки.

Дейзи отступила на шаг.

— Накрой ее!

Джазир засмеялся.

— Можешь отойти. Шоу ужасов закончилось.

— Ты просто больной. Ты псих.

— Сейчас я покажу тебе кое-что получше. Протяни ладонь.

Он поднес пробирку к ее руке.

— Не бойся. Разожми кулак.

— Это не опасно?

— Абсолютно.

Джазир открыл пробирку и вылил на кожу Дейзи небольшое количество смазки.

— Мне уже противно.

— Будет легкое жжение. Оно скоро пройдет.

— Дай полотенце. Какая гадость! Ой…

— Что?

— Щекотно!

— Это хорошо. Значит, жидкость еще живая.

— Живая?

— Ну, да! Живая именно жидкость, а тело, из которого я извлек ее, было мертвым с самого начала. Врубаешься, о чем идет речь? Все думают, что АнноДомино создает роботов — «бабочек». В них есть проводки и прожилки, но в основном рекламки — это органические существа. И их основой является смазка. Короче, мы имеем дело с маленькими киборгами. Биотехническими существами. О, Мистер Миллион крутой ублюдок!

— А можно я сотру эту дрянь?

— Доверься мне.

Джаз взял с полки шприц и, поднеся иглу к капле на ладони Дейзи, наполнил его бабочкиным соком.

— Теперь смотри…

Он подтолкнул Дейзи к двери.

— Ты хотела открыть замок? Давай, попробуй.

— Он заперт. Ты закрыл его на ключ.

— Все равно подергай ручку, чтобы убедиться. Дейзи выполнила его просьбу.

— Дверь заперта.

— Хорошо.

Джазир просунул иглу шприца в отверстие замка и нажал на плунжер.

— Ждем десять секунд…

— И что?

— Попробуй еще раз. Давай.

Дейзи посмотрела на Джазира как на сумасшедшего. Затем она снова нажала на дверную ручку. Дверь распахнулась легко и без проблем.

— Какой-то фокус?

— Нет, это магия. Иди сюда…

Он потащил ее к тахте, рядом с которой на тумбочке стоял электронный будильник.

— Вытащи батарейки.

Дейзи покорно выполнила его требование.

— Часы остановились?

— Естественно.

Джазир выжал из шприца маленькую каплю и смазал жидкостью контакты в гнезде батареи. Стрелки часов снова начали двигаться. В комнате было тихо, и Дейзи, затаив дыхание, прислушивалась к тиканью часов. Казалось, что они вели новый отсчет времени.

— Ты не волнуйся.

Джаз взял руку девушки в свои ладони.

— Я тоже прибалдел, когда узнал об этом. Ты только представь, какие возможности открываются перед нами! Я могу совершать потрясающие вещи. Нужно только придумать название для смазки. Вещество, которое открывает любые замки! Универсальная субстанция. Масло мира. Такой товар будет чемпионом рынка. Как думаешь, может, лучше вазелин, а не масло? Джаз ваз! Да-да, я уже вижу эти надписи! Валюта потечет рекой!

— Подожди. Это не твое изобретение. В любом случае…

— Мы же собираемся избавиться от АнноДомино, не так ли? У нас одна команда. Ты и я. И Джо Крокус за штурвалом.

— Она еще щекочется. Какая злая штучка. Ты когда-нибудь отпустишь мою руку?

— Еще одна демонстрация, и мы пойдем в постель.

— Послушай, Джаз…

Она отступила на шаг.

— Ты сама поцеловала меня на прошлой неделе.

— Я находилась под наркотическим влиянием.

— Может, хочешь повторить? Тебе понравился чеснок?

— Ближе к делу. Мне уже пора возвращаться домой.

— Дверь открыта, Дейзи. Она завазелинена. Ты можешь уйти в любой момент.

— Просто покажи, что мне нужно знать. То, о чем говорил профессор. И тогда я уйду.

— Хорошо, мадам. Прошу пройти к компьютеру.

Он щелкнул по клавише пробела, и хранитель экрана с танцующим Фрэнком Сценарио уступил место привычной картинке рабочего стола. Джаз вытащил из ящика запечатанную пачку дискет.

— Пусть наш эксперимент будет защищен от любых подтасовок.

Он разорвал обертку, вытащил дискету и вставил ее в слот. На экране появилось сообщение: «Диск не форматирован».

— Это доказательство того, что он не содержит ни какой информации. Верно?

Дейзи кивнула. Джаз нажал на клавишу. Компьютер продолжил работу.

— Форматирование займет несколько секунд.

— Я до сих пор не могу поверить в эти чудеса, — призналась Дейзи.

— Еще одно доказательство таланта таинственного Мистера Миллиона, кем бы он ни был.

— Похоже, ты влюбился в него.

— Я восхищаюсь им. Человек имеет свое мировоззрение. Кроме того, нельзя недооценивать врага. Ты знаешь это правило. Давай продолжим.

Юноша кликнул по ярлыку дискеты и открыл пустое окно. Он молча посмотрел на Дейзи. Та кивнула, подтверждая отсутствие каких-либо данных. Джаз вытащил дискету из дисковода, оттянул защитную защелку и выдавил на гибкий диск оставшуюся в шприце жидкость. Покрутив пальцем диск, он размазал смазку по всей поверхности, а, затем вставил дискету обратно в слот. Вторично кликнув по ярлыку диска А, он открыл окно, в пространстве которого парила иконка-спрайт небольшого домино с двумя шестерками.

— Оп-ля!

В порыве возбуждения Дейзи придвинула кресло к столу. Взяв мышь из руки Джазира, она подвела курсор к домино и дважды кликнула на иконке. Ничего не случилось.

— Требуется помощь «Особого блюда шеф-повара», — сказал Джазир, вставляя диск в CD-ROM.

— Что это?

— Мой собственный рецепт. Смесь хакерских программ. Тебе стоит посмотреть. Это отличная штука.

Экран начал заполняться соусом кэрри. Костяшка домино вошла в него — точнее, нырнула.

— Видела? Ты не могла открыть эту папку. Но домино почувствовало соус и налетело на него. Точно так же я поймал рекламку. Она все время садилась на экран. Через некоторое время бабочка стала сонной и покорной.

— А что в программе шеф-повара?

— Обычные алгоритмы. Взломщики кодов, словари паролей и инфоботы. Ты знаешь что-нибудь о хакерстве?

— Ничего.

— Неважно. Я смешал эти программы с типовыми функциями фрактальных путей. Получилось кэрри из тысячи специй. Грубо говоря, бесконечное знание. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Не совсем, но я верю тебе на слово.

— Сдается мне, что Мистер Миллион выкармливал рекламки на какой-то фрактальной основе. Как видишь, мой соус привлекает их. Смотри, она открылась.

Домино раскололось на две половинки вдоль центральной полосы — шесть и шесть вращались рядом друг с другом…

— А сколько людей мечтало взломать домино! — произнес Джазир.

…затем из них вырвался рой крохотных иконок, с крылышками и пиксельными крапинками. Слишком много, чтобы сосчитать. Они набросились на соус и начали пожирать его. Через минуту две иконки подрались из-за сочного кусочка. Еще через несколько секунд две бабочки объединились, чтобы отогнать третью. Несколько иконок обследовали территорию.

— Здесь сто шестьдесят восемь бабочек, — сказал Джазир. — Ты знаешь это число?

— Конечно, — ответила Дейзи. — Полная сумма очков в наборе домино.

— И что тебе напоминает этот экран?

— Игру жизни.

— Точно. Одну из первых систем искусственного интеллекта — клеточную автоматизацию. Исследователи разрабатывали карты и определенную среду на жестком диске. В искусственном мире создавалось несколько существ, которым давались базовые правила. Затем вносился элемент случайности, и программу запускали в действие. Эволюция внутри компьютера. Если ты читала документы Хэкла, то, наверное, поняла, что он создал аналогичный проект, хотя и назвал процесс развития сексуальным знанием — нимфомацией. Смотри. Две из них уже спарились.

Действительно, две крохотные бабочки слились на экране в брачном союзе.

— Ладно, ребята. Вам пора в постельку.

Джаз деактивировал Окно. Оно уменьшилось до маленького домино, которое делило экран с семью другими костяшками. Джазир кликнул по первому из них.