Автоматическая Алиса

) Над закрытой дверью была вывеска: БОЙНЯ НАОБОРОТ ОГДЕНА. Избушка была кое-как покрыта черепицей, с многочисленными прорехами, и ещё большим количеством черепичных плиток, готовых отвалиться в любой момент. Изнутри избушки доносился ужасный шум: ужасный стук! и клацанье! и затем ужасный грохот! и затем жуткая брань! и ещё больше стука! и клацанья! и, конечно же, грохота! С точки зрения Алисы, избушка казалась сброшенной откуда-то сверху: она была уверена, что избушки не было в этом месте, когда она впервые ступила в центр лабиринта, но как может обыкновенная избушка просто появиться из ниоткуда?

Селия колотила в дверь избушки: «Пабло! Пабло!» — скрежетала кукла, — «пожалуйста, впусти меня! Прекрати этот ужасный шум!»

Шум прекратился на мгновение, при этом хриплый и раздражённый голос отозвался изнутри, «Но мне это нравится! Это моя работа! Это моё Искусство!» Вслед за этим дверь избушки была распахнута изнутри с таким неистовством, что чуть не слетела с петель, и в дверном проёме появился человек крайне внушительных габаритов. Это был первый совершенно нормальный человек, которого Алиса видела в это утро, несмотря на то, что он был очень, очень велик и был одет в заляпанный кровью передник мясника. В руках он держал ужасную шумовку.

(Я должен здесь добавить, что ужасная шумовка, которую он держал, была предметом кухонного инвентаря, и была ужасной потому что этот человек очевидно сделал её в это самое утро из кусков всякой всячины: старого серванта и пеналов и разных обрывков струн, проволоки и шнурков. Предмет выглядел явно неподходящим для цивилизованной кухни.) «Селия! Мой маленький тербот!» — вскричал большой человек. — «Как ты оказалась вне своего охраняемого змеями постамента?»

«Пабло, позволь представить тебе Алису» — спокойно ответила Селия.

— «Она вырвала меня из змеиной хватки.»

«Но это невозможно!» — сказал Пабло.

«Доброе утро, мистер Огден» — сказала Алиса как можно вежливее.

«Девочка? Наконец-то!» — всхлипнул Пабло Огден. — «Ещё одно человеческое существо! Так много времени прошло … так много, много времени … ну заходите же. Быстрей, быстрей! … пока змеи не сползлись на шум!»

Лишь только Алиса и её автоматическая сестра оказались в избушке, Пабло захлопнул дверь с оглушительным грохотом, от которого зашаталась вся конструкция. Алиса всерьёз подумала, что избушка развалится вокруг них в щепки и пыль, но каким-то образом та смогла сохранить свою целостность. Внутри было очень тесно, особенно с громадным Пабло, согнувшимся пополам над своим нескладным верстаком, и со всеми инструментами, которые хранились здесь, и также по причине наличия большого корабельного штурвала и компаса, закреплённых на полу. И ещё там был последний созданный Пабло тербот, который сам по себе занимал, пожалуй, больше двух третей внутреннего объёма. «Он великолепен! Не правда ли?» — спросил Пабло, заметив остолбенение застывшей с раскрытым ртом Алисы. — «Моё величайшее творение. Его зовут Джеймс Маршалл Хентрэйлс, или коротко Джими Куриные Мозги. Итак, моя хорошая, что ты о нём думаешь?»

Громоздкая скульптура выглядела как куча отбросов, собранная в отдалённейшее подобие человека. Его ноги были сделаны из тонких водосточных труб; его тело — из стиральной доски и катка для белья (покрытых начитанным пиджаком из старых книжных обложек); его руки были позаимствованы у давно пущенного в расход цыплёнка, скреплены медной проволокой и заканчивались парой кукольных ручек; голова его была почти человеческой (что выглядело очень негармонично), кукольное лицо из зачернённой кожи, над которым чахла длинная и спутанная косматая шевелюра, сделанная из искромсанных штанин чёрных вельветовых брюк. Иными словами: совершеннейшая куча отбросов.

«Почему Вы зовёте его Куриные Мозги?» — спросила Алиса, не спеша выразить своё мнение.

Пабло отпер маленькую дверку на животе скульптуры. «Взгляни» — сказал он, резко распахнув дверку.

«Фуууу!» — взвизгнула Алиса, — «Как ужасно!» — Ибо внутри живота скульптуры лежало месиво из крови и плоти.

«Так питается тербот» — объяснил Пабло. «Итак, милая, что же ты думаешь о моём последнем шедевре? Давай начистоту.»

«Пятилетний ребёнок сделал бы такое!»

«О, спасибо тебе, маленькая Алиса!» — вскрикнул Пабло. — «Ребёнок бы сделал такое! Ведь это именно тот эффект, на который я надеялся. Только в пятилетнем возрасте мы по настоящему в ладах со своей фантазией! Художник, знаешь ли, должен перемещаться назад во времени. Чтобы стать, ещё раз, мечтательным ребёнком.»

«Но, мистер Огден» — сказала Алиса, — «это то, чего я добиваюсь. Переместиться назад во времени. Пожалуйста, придумайте какой-нибудь выход из этого сада для Селии и меня.»

«Выход для Селии, говоришь?» — пробормотал Пабло. — «Но это невозможно! Тербот, покидающий непросто сад? Да ведь змеи удушат вас обеих! Это писаный закон. Нет, нет и нет! Терботам нельзя выходить из сада. Даже моё последнее и величайшее произведение, сам Джеймс Маршалл Хентрэйлс, даже он обречён на неподвижность, как только до него доберутся змеи. Для тербота нет выхода из сада. Это объективная реальность.»

«Пабло, зачем ты делаешь эту ужасную шумовку?» — спросила Селия.

«Может, это и выглядит как ужасная шумовка» — ответил Пабло, — «но на самом деле это гитара. Хотя она и производит ужасный шум.»

«Как это?» — спросила Селия.

«Смотри внимательно» — ответил Пабло, вкладывая шумовку в распростёртые руки Джеймса Маршалла Хентрэйлса, а затем открыл верх головы скульптуры. «Теперь всё что нужно Джими — это немного куриных мозгов.» Пабло выдвинул ящик из своего верстака и залез в него совком, чтоб копнуть жирной, черной почвы. «Ага! Мои дорогие милашки!» — объявил Пабло, сгребая почву в пустоту головы тербота.

«В этой почве — компьютермиты?» — спросила Алиса.

«Пабиллионы их! Мельчайшие компьютермиты во всём мире! Моё собственное изобретение. Смотри внимательно…» Пабло захлопнул череп с громким хлюпаньем, и повернул выключатель на шее тербота.»

Ничего не произошло.

Джеймс Маршалл Хентрэйлс не шевельнулся.

«Им надо немножко разогреться» — извинился Пабло, вздыхая. — «А может, это чюрвь. Ох!»

«Пабло, нам и вправду нужно выбраться из сада» — сказала Селия, когда повисла ещё одна неловкая пауза; — «Алиса отчаянно рвётся назад домой.» Пабло подталкивал локти Джеймса Маршалла Хентрэйлса, не обращая внимания на нетерпение Селии.

«Алиса и я пришли из прошлого, и если мы скоро не вернёмся домой, может быть слишком поздно…»

«Слишком поздно?» — промычал Пабло. — «Слишком поздно для прошлого?» Он на мгновение отвернулся от своей возлюбленной скульптуры. «Как можно опоздать в прошлое?»

«Алиса — девочка» — ответила Селия. — «Когда в последний раз ты видел девочку?»

Пабло заглянул глубоко и надолго в глаза Алисы и ответил: — «Многие и многие годы назад. Многие и многие годы. Ещё до невмонии.»

«Но почему пневмония привела к такой нехватке девочек?» — спросила Алиса.

«Невмония!» — закричал Пабло на Алису, — «Не пневмония! Глупое созданье! Нет никакой П в невмонии.»

«П — глухая» — нашлась что возразить Алиса (держа себя в руках).

«Сама ты глухая! Почему ты не слушаешь как следует, Алиса? Невмония — это страшное заболевание, приводящее к смешению животных и людей в комбинации, не вмещающие в полной мере ни одно, ни другое.»

«Навроде Капитана Развалины?» — сделала предположение Алиса.

«В точности как Барсучник. Ты одна из последних в своём роде, девочка! Такая чистая, такая настоящая. Держись за это крепко. Если, конечно, ты и в самом деле настоящая девочка, ведь это так?»

«Как Вы смеете?» — возмутилась Алиса. — «Я настоящая, говорю вам. Точно так же и я могу спросить вас, настоящий ли Вы мясник, как гласит ваша вывеска снаружи. Ибо я подозреваю, что Вы совсем никакой не мясник.»

«Я был настоящим мясником» — ответил Пабло, — «в моей юности; но я устал просто кромсать разных тварей на кусочки, так что я стал мясником наоборот.»

«А как это?» — спросила Алиса.

«Разве не понятно?» — спросил в свою очередь Пабло, закрывая дверку на животе Джеймса Маршалла Хентрэйлса. — «Мясник наоборот — это мастер по плоти, который воссоздаёт тварей из их пущенных на мясо частей.»

«Подождите, мистер Огден!» — вскричала Алиса (заметив какое-то маленькое нечто в потрохах скульптуры), — «Пожалуйста, на закрывайте живот Джими! Я думаю, что это моё!» Она протянула руку в мягкие, влажные и тёплые внутренности (содрогаясь от противного хлюпанья), чтобы вытащить оттуда маленький фигурно вырезанный кусочек дерева, приютившийся к северу от печени и почек. «Это фрагмент из моей головоломки» — сказала Алиса, извлекая на свет деревяшку. Картинка весьма соответствовала глазам и клюву цыплёнка (хотя почему Лондонский зоопарк должен выставлять напоказ обыкновенную домашнюю птицу, оставалось вне её понимания). Она добавила пернатый кусочек четвёртым к трём другим фрагментам головоломки в кармане её передничка.

«Возможно, из-за этого Джими Куриные Мозги так неспешно оживал» — разглагольствовал Пабло. — «У него была заноза под сердцем. Такое уж конечно его затормозило.» И в самом деле, в этот самый момент скульптура совершила робкий шаг к жизни; её длинные тощие конечности судорожно дёрнулись в спазмах эффектного танца. «Алиса, дорогая!» — вскричал Пабло. — «Ты вылечила моё создание! Как же мне тебя отблагодарить?»

«Доставьте меня домой» — ответила Алиса незамедлительно. — «Отвезите меня назад в прошлое.»

«Курс на прошлое!» — провозгласил Пабло Огден, уже возясь с какими-то сложными рычагами, росшими из пола избушки. От манипуляций с этими рычагами устрашающее количество железных тросов начало двигаться по ряду закреплённых на потолке избушки шкивов; от шкивов тросы тянулись в ряд отверстий в полу избушки. «Держитесь крепче, друзья!» — крикнул Пабло, перекрывая возникший лязг.

И тогда избушка начала двигаться!

Избушка весьма неожиданно начала раскачиваться туда-сюда, и Алису швырнуло на пол, в то время как деревянный мирок вокруг неё взлетел на воздух. Селия и Джеймс Маршалл Хентрэйлс были вдвоём отброшены в одну сторону, когда избушка поднялась над садом! «Что случилось?» — закричала Алиса, отчаянно цепляясь за верстак.

«Избушка идёт прогуляться, разумеется» — ответил ей Пабло Огден, борясь с корабельным штурвалом дабы развернуть избушку. — «У избушки выросли ноги!» В полу избушки был люк с несколькими маленькими отверстиями, из которых поднимались струйки дыма. «А это пар, который подымается от избушкиных ног» — заметил Пабло; — «глянь туда, Алиса.» Пабло распахнул люк и Алиса уставилась в зияющую дыру, чтобы лишь увидеть, как далеко внизу сад проносился мимо них со всё возрастающей скоростью!

«О Господи!» — крикнула Алиса. (И было от чего, ибо в этот самый момент избушка здорово накренилась набок, и Алиса почувствовала, как её увлекает в люк. «О Господи вдвойне!» — крикнула Алиса вновь. (И было вдвойне от чего, ибо теперь она выпадала и избушки!) (А сад был далеко и далеко внизу и внизу…) По счастью, как только её тело начало это путешествие по направлению к саду, от которого у неё захватило дыхание, Алиса почувствовала сильную руку, ухватившую её за лодыжку. Теперь она свисала кверх тормашками! из люка, и из этого выгодного положения могла наблюдать во всех деталях избушечьи ноги: это были самые что ни на есть курьи ножки, хоть и механизированные и увеличенные до чудовищного размера; ноги в облаке пара переступали через живые изгороди. Избушка и в самом деле шла! «Так вот, значит, как мистер Огден перемещается по саду» — сказала Алиса сама себе. — «Он перемещается не по саду, а над садом.» Алиса увидела различные инструменты, падающие вверх мимо неё из люка, включая молоток и кривую ножовку. «Так вот почему я встретила так много инструментов в саду» — добавила она, — «вот почему я нашла ножовку и смогла найти Селию.» Алиса также увидела, далеко в верх-тормашками-низу, Козодоя, очень гадкого попугая, летящего к железным воротам, отмечавшим выход из лабиринта.

«Козодой!» — позвала она, — «ну-ка иди сюда, сейчас же!»

Попугай, конечно, и ухом не повёл. Да и как он мог? Попугай был за тысячу взмахов крыльев от неё, и к тому же Алиса была к тому времени втащена в сомнительную безопасность громыхающей избушки. Оказалось, что это Селия ухватилась за её лодыжку в последний момент. «За этим попугаем!» — крикнула Алиса, указывая в проём.

За далёким попугаем и устремился Пабло, направляя шагающую, трясущуюся избушку к очерченному железными воротами выходу. Джеймс Маршалл Хентрэйлс тем временем бренчал своими кукольными пальчиками по струнам своей гитары, извлекая шквал нот из инструмента. (ШВАНЦ! ФИЗЗЛ! УИИИ! СНАЗЗБЛ! КУИТ!) Алиса прикрыла уши! «О, Боже!» — сказала она, — «что за ужасная шумовка!»

«Ведь я говорил тебе!» — проревел Пабло, перекрывая шум, в то время как Джими начал петь песню под названием «Маленькая Мисс Без-Крыши». Алиса не могла толком понять слов, но навязчивый припев «Ма-а-аленькая мисс без крыши…» позволил ей предположить, что песня была о проблемах бездомных.

Когда Джими Хентрэйлс вошёл в длинное и громкое соло, заставив избушку затрястись ещё сильнее, Алиса, крепко уцепившись за дрожащий верстак, крикнула Пабло: «К какому из искусств Вы относите своё ремесло, мистер Огден? Ведь мне кажется, ваше последнее произведение совершенно бессмысленно!»

«Я зову своё искусство накренизм» — заявил Пабло, продолжая бороться с рычагами, — «это позволяет мне не особо следить за правильностью моих созданий. И в самом деле, прежде я называл своё искусство грубизм, а потом хамизм, но эти ярлыки казались слишком грубо, хамски очевидными. А ещё до этого я занимался клеизмом, это когда все части склеиваются вместе, а незадолго до того — гадизмом, когда у меня была лишь малейшая догадка о том, что я делаю. Но потом я осознал, что я не имел и догадки, и я стал размышлять о своих творениях, и назвал это размышлизмом. Но всё это мне не подходило. Так что я назвал это ботизм, потому что все мои скульптуры были как бы в ботинках. А потом сваризм, ибо разве я не был крайне сварливым, делая их? А потом кубизм, ибо я собирал из кубиков потерянные мгновения. Но это ярлык показался мне столь ограничивающим, поскольку к тому времени я уже делал тварей из тварей! Так что я назвал своё искусство зоодизм. А потом гриппизм, ибо я не мог перестать чихать. А потом жевизм, ибо не мог перестать жевать. А потом голубизм, ибо не мог перестать красить всё голубым. Овцизм: скульптуры, изображающие овец. Едизм: скульптуры, изображающие время обеда. Я также посвятил себя уклонизму, алкоголизму, молодому пижонизму, иудаизму, похотизму, нудизму и псевдизму. Потом я бегло прошёлся по ктоизму, ибо кто я вообще был такой, чтоб делать столь незаконных тварей? И наконец, миновав много странных очередизмов в ожидании подходящего ярлыка, я и пришёл к накренизму, ибо мой разум весьма накренился, пройдя через такое разнообразие. Вот почему Исполнительные Гады так ненавидят мою работу: они не могут терпеть всё, что хоть немного набекрень.»

Тем временем Джеймс Маршалл Хентрэйлс закончил своё безумное соло и приступил ко второму куплету своей песни, аккомпанируя вкрадчивой гитарой.

«Ворота уже близко, Алиса» — закричал Пабло, перекрывая своим голосом пение.

И в самом деле, избушка подогнула свои курьи ножки, чтобы присесть на корточки в каких-то пяти метрах от выхода из непросто сада.

Джими Хентрэйлс всё ещё продолжал свою штормовую игру, когда две девочки бегом направились к воротам, а Пабло крикнул им вслед: «Берегись змей, Алиса; им не понравится, что Селия покидает сад…»

И, вообразите, сделав лишь несколько шагов по росистой траве, Алиса услышала жуткий шелестящий звук за собой; вообразите также её удивление, когда, как ей показалось, целые сотни ползущих змей появились в спешке из живых изгородей, все горя желанием вонзить свои ядовитые зубы в её лодыжки!

Глава V — Длинная лапа закона

Змеи, змеи, змеи! Повсюду вокруг Алисы слышался свиссстящий и шипящщщий звук, в то время как стоузловое сссплетение змей ссструилось, мешшшаясь, отовсюду. Было половина восьмого утра и Селия, Автоматическая Алиса, волоком тащила Настоящую Алису к выходу из сада. Солнце всходило над живыми изгородями, освещая радужные переливы шеренг Подручных Исполнительных Гадов. Алиса мельком оглянулась на внезапный скрип позади и увидела ходячую избушку Пабло Огдена, ковыляющую обратно к центру сада. А в следующий момент она уже бежала к железным воротам и по пути прыгала через множество змей. «Похоже, всё что я делаю в 1998» — сказала Алиса сама себе на бегу (и на прыгу), — «это бегаю! Бегаю, бегаю, бегаю! В 1860 так никогда не было: напротив, днем в тот год я могла позволить себе не побеспокоиться, чтоб встать с кресла. Даже для урока писания! Может быть, все в будущем всё гораздо быстрее? Так я никогда не переведу дыхание, что уж говорить о поимке попугая!»

«Быстро, Алиса, быстро!» — закричала Селия, напуганная змеями, утаскивающими её обратно в сад. — «Ворота прямо перед нами!»

Они сделали это как раз вовремя. Селия рывком открыла железные ворота своими тербо-реактивными руками (несмотря на то, что мириады змей вонзали свои зубы в её фарфоровые лодыжки) и буквально пропихнула Алису в следующую сцену. Селия с лязгом захлопнула ворота за собой (расплющив в процессе змеиную голову). «Вам очень не повезло, мистер Озмеевший Подручный!» — пропела Селия, довольно радостно.

Вот так Алиса и Селия проложили свой путь на улицы Манчестера.

Алиса никогда прежде не слышала такого адского шума, такого буйства, такой какофонической демонстрации визга и воя! И в такое раннее утро! Это было даже похлеще ужасного шума, который Джеймс Маршалл Хентрэйлс производил при помощи своей ужасной шумовки. Алиса и Селия стояли на краю широкой улицы с крайне оживлённым движением; позади них были ворота непросто сада, откуда слышалось бессильно-яростное шипение змей. По дороге перед ними проносились (со скоростью более двадцати миль в час!) тысячи ревущих металлических коней, извергающих из своих задов струи пахучих газов. На каждом коне был седок, крепко вцепившийся в седло (ни один из них не выглядел вполне по-человечески).

«О Боже!» — крикнула Алиса Селии. — «Ну и вонь! Я никогда прежде не видела так много коней.»

«Это не кони» — сказала Селия, — «это экипажи.»

«Ну, во всяком случае они чем-то смахивают на коней.»

«Эти транспортные средства — безлошадные экипажи.»

«Откуда ты знаешь, что экипажи — безлошадные?» — спросила Алиса.

«Потому что не существует никаких настоящих коней, которые тянули бы их очертя голову.»

«Я и не знала, что настоящие кони умеют чертить. А маслом рисовать они умеют?»

«Алиса! Ты ведь должна понимать, что я имею в виду!» — вскричала Селия. — «Безлошадые экипажи — это термин, которым люди будущего называют экипажи, которые не приводятся в движение лошадьми.»

«Это нечто вроде беспроигрышной лотереи?» — спросила Алиса.

«Что ещё за беспроигрышная лотерея?» — спросила Селия.

«Конечно, лотерея, которая никому не проигрывает.»

«Алиса, я уже начинаю уставать от твоей зацикленности!» — ответила Селия. — «Только совместными усилиями мы можем сбежать из этого мира будущего и таким образом проложить свой путь в прошлое. Мы с тобой не то что бы совсем близнецы. Твои чувства, моя логика — девочка и кукла. Только разделив этот путь, можем мы вернуться домой. Разве не очевидно?»

Алисе было не очень-то видно, главным образом вследствие того, что она была слишком поглощена изучением огней и криков над домами на противоположной стороне улицы. Алиса знала наверняка, что Козодоя привлекут эти цвета и шум, и (заметив небольшой просвет в шустром дорожном движении) Алиса ступила на дорогу. Ну и дела: один из столь-безлошадых экипажей чуть не сбил её. На самом деле, это транспортное средство долбануло Алису по локтю! «Уййййяяяяяяяя!» — уййййяяяяяякнула Алиса, отлетев обратно на тротуар. — «Больно же!»

«Более подходящее имя для безлошадой повозки — автоматическая лошадь» — холодно заметила Селия, потирая алисину руку своими фарфоровыми пальцами. «Но в эти ещё-грядущие дни люди слишком заняты, чтобы называть вещи полными именами, так что они называют свои транспортные средства авто-кони. Что они иногда даже ещё более укорачивают, говоря авто.»

«Может, оно и так» — ответила Алиса (сердито, ведь у неё болела рука), — «но в наши дни мы называли лошадь лошадью, а экипаж экипажем, и не было такой вещи как безлошадый экипаж, ибо экипаж не тронулся бы с места, если бы в него не была впряжена лошадь.»

«Алиса, не пора ли тебе признать, что мы теперь пойманы в будущем. Нам следует выучить все уроки, которые это будущее уже успело преподнести нам. Поверь мне, дорогая моя, то что мы видим перед собой

— это автострада.»

«Ненавижу уроки» — надулась Алиса, пытаясь унять боль в своём ушибленном локте, — «но я хотя бы знаю, что множество коней образуют стадо.» (Как же горда была Алиса, указав на это Селии!) «Я полагаю, ты ещё узнаешь, моё бледное кое-в-чём подобие» — мягко заметила Селия, — «что бывает стадо скота, стадо бизонов, или даже стадо слонов. Но не бывает стада коней. Зато бывает табун коней. Но когда кони автоматизированы, они образуют автостраду. Её то мы и наблюдаем в данный момент.»

«Ой, Селия! Ты думаешь, что знаешь всё на свете!»

«Не хочу хвастаться, но ты должна признать, что эти авто-кони прекрасно оправдывают своё название. Достаточно внимательно взглянуть на их ноги…» Алиса внимательно взглянула на их ноги (даже не обратив внимание на то, как Селия правильно воспользовалась эллипсисом) и была вынуждена признаться самой себе (ибо она не хотела, чтобы Селия считала, что она всё время права), что они совершенно определённо выглядели более чем немного как ноги автоматической лошади. «С моей точки зрения» — добавила Селия гордо, — «люди будущего скрестили лошадь с повозкой. Вот такие дела.»

«Взгляни, Селия!» — перебила её Алиса, не обращая внимания на оказывающие ей первую медицинскую помощь руки Селии. — «У этих авто змеи извиваются над глазами!»

«Не волнуйся, Алиса» — ответила Селия, — «это гребучие змеи; они там на случай дождя».

Не было ни малейшего шанса пересечь улицу. Авто-кони неслись мимо плотным потоком, нос в хвост, хвост в нос; непрерывный скрип и ржание. «Если они будут невнимательны» — заключила Селия, — «конекрушение неизбежно. Нам нужно найти зебру.»

«Зачем нам зебра?» — спросила Алиса.

«Если зебра пересекает улицу, все должны уступать ей дорогу. Это одно из лучших решений Исполнительных Гадов.»

«Вон она!» — крикнула Алиса. И в самом деле: вдалеке от них зебра пересекала улицу. «За зеброй!»

«Вообще-то она нечистокровная» — добавила от себя Селия.

Алиса не стала выяснять, почему Селию волнует чистота её крови — казалось бы, она должна быть весьма далека от вопросов донорства. Вместо этого она, как и следовало бы делать, бегом спешила к тому месту, где зебра пересекала улицу.

«Только взгляни, Селия!» — позвала Алиса, когда они добрались до места, — «Козодой едет у зебры на плече!»

Попугай и в самом деле сидел на плече у зебры. И, на этом полосатом транспорте, он уже приближался к противоположной стороне улицы. (Алиса не задала себе вопрос, почему попугай просто не перелетел через улицу, она уже слишком привыкла к его своенравной натуре.) Тут Козодой вдруг замахал своими жёлто-зелёными крыльями, ясно демонстрируя свою бесстыдную нескромность, и повернул голову на все 180 градусов, чтобы пронзительно крикнуть Алисе: «Для чего Кошачка переходила улицу?»

Алиса была вполне уверена, что попугай насмехался над ней, так что она даже не попыталась разгадать эту последнюю загадку. Зебра выглядела довольно напуганной во время своего перехода через разорванные шеренги авто-коней (а каково бы вам было, если бы вы были родственником лошади в безлошадом обществе?). Разумеется, это не была настоящая зебра; Алиса уже узнала достаточно об этом будущем Манчестере, чтобы понимать, что ничего по-настоящему настоящего не осталось. О да, вследствие эффектов невмонии (если верить Пабло Огдену) Козодой ехал на плече Зебрюка: полосатой комбинации человека и зебры. Этот Зебрюк к описываемому моменту уже почти преуспел в пересечении улицы, поэтому Алиса весьма нервозно ступила на проезжую часть, следуя за ним. Погонщики авто-коней завопили на все лады свои проклятья Алисе, а наихудшее из них исходило от потного толстого Порося: «Что это за мразь?!» — прохрапел он. — «Какая-то девчонка решила перейти улицу!»

«Где мы?» — спросила Алиса Селию, находясь лишь немного не доходя половины пути через улицу (и прилагая все усилия, чтоб не обращать внимания на оскорбления).

«В данный момент мы пересекаем городскую магистраль, называемую Уилмслоу-роуд» — ответила Селия, — «в месте, называемом Рашхолм: это деревенька в нескольких милях от центра Манчестера.» Впереди по курсу виднелось здоровенное здание со словами ДВОРЕЦ ХИМЕРЫ, написанными большими золотыми буквами на фасаде, а чуть ниже — СЕГОДНЯ В МОРГАНИИ: ШЛЁПАТЬСЯ ХЛЁПАТЬСЯ, ВСЁ НА СМАРКУ!

«Почему они называют эту деревню Рожком?» — спросила Алиса, чуть продвинувшись в своём занятии.

«Поспеши, Алиса! Если ты будешь мешкать, они живо объяснят тебе!»

Тем временем Зебрюк умудрился добраться до другой стороны улицы. Авто-кони немедленно заворчали, закричали своими рожками, как если бы они хотели сожрать Алису и Селию живьём, а затем рванули вперёд в едином порыве металлического лязга! Селия крепко ухватила алисину руку и принялась перемещаться на своих ногах быстрее, чем кто-либо-когда-либо перемещался на своих ногах! Алиса почувствовала, что она летит, так быстро двигалась Селия. «Селия!» — вскричала Алиса.

— «Где именно в будущем ты научилась ходить так быстро?» Но её слова потерялись в жутчайшем ветре, который создала Селия в своём безумном рывке к той стороне улицы. «Ну и ну» — сказала Алиса уже сама себе, — «наверно, если б я была Автоматической Алисой, я бы тоже умела так шустрить.» И тут вопящий поток безлошадых экипажей почти обрушился на них, желая раздавить!

Алиса и Селия сумели пересечь дорогу, будучи на волосок от грохочущего потока. (И правильно сделали, иначе вся эта басня получилась бы очень грустной. А ведь я ещё не добрался и до середины приключений Алисы в будущем. Нет уж, это просто никуда не годилось бы, если бы мои главные персонажи оказались так просто раздавленными металлическими копытами.) Обретя безопасность противоположного тротуара, Алиса позаботилась о том, чтобы схватить Козодоя, но всё, что ей удалось схватить — это единственное жёлто-зелёное перо из хвоста, которое она очень чисто выдернула из живой птицы! Сам Козодой, несмотря на потерю части хвостового оперения, отлетел весьма непринуждённо от плеча Зебрюка, исчез из виду где-то над крышей Дворца Химеры и затерялся в муравейнике домов. Зебрюк рысцой отбыл в том же направлении, оставив Алису в отчаянии вцепившейся в одинокое попугаячье перо. «Как ты думаешь, Селия» — задумчиво спросила Алиса, — «удовлетворится ли пратётушка Эрминтруда одним пером от её блудного попугая?»

«Маловероятно» — ответила Селия, — «Но взгляни сюда!» — Селия нагнулась, чтобы поднять с земли маленький кусочек чего-то. «Видимо, Зебрюк посеял это, когда спешил удалиться.» Это был фрагмент головоломки, изображающий волнистый узор из чёрных и белых полосок. Селия вручила его Алисе.

«Вот и ещё один потерянный фрагмент из моего Лондонского зоопарка»

— обьявила Алиса. — «А относится он к домику зебр.» Алиса взяла кусочек и положила его в кармашек своего передничка, к другим четырём, которые она уже успела собрать. «Далеко ли мы от Дидсбери, Селия?» — спросила она.

«Недалеко» — ответила кукла, — «но мы направляемся в противоположную сторону. Почему ты спрашиваешь об этом?»

«Потому что там живёт моя пратётушка, или, правильнее сказать, жила когда-то, и нам нужно найти путь туда.»

«Только не прямо сейчас, дорогая Алиса.»

«На этот раз, дорогая Селия, я полностью соглашусь с тобой.»

И, закончив этот диалог, сладкая парочка двинулась в погоню за Козодоем, войдя в тот самый муравейник домов. Разумеется, очень быстро они снова обнаружили себя потерянными. Беда заключалась в том, что все дома были идентичными, и все улицы были идентичными. И к тому же каждая улица была плотно состыкована с каждой другой улицей. Казалось, весь мир был идентично идентичным и завёрнутым вокруг себя самого. Для Алисы всё это представляло новую непростую проблему. Но огни полыхали в утреннем небе, звуки сирен и свистки доносились с невидимых улиц, и наконец пригодилась Селия, опираясь на чью превосходную рассудительность Алиса сумела найти место, бывшее источником всего этого шума и огней.

Представь себе такую сцену, если сумеешь, дорогой читатель…

Шеренга полицейских авто (безлошадых повозок, принадлежащих полиции) стояла среди всех этих черезчур-идентичных домиков. Толпа звероподобного народа завалила собою улицу: Козлятники и Овечки, Слонюки и Мышатницы. Алиса локтями расчистила путь через этот странный зоопарк зевак. «Не могли бы Вы сказать мне, что здесь происходит?» — спросила она ближайшего полицейского.

«Произошло второе Головоломное Убийство» — важно ответил полицейский, колыхая своим мохнатым телом. — «Кошачка на этот раз.» Лишь обратив внимание на колыхание меха, которым был покрыт полицейский, Алиса поняла, что полицейский был на самом деле полицейской собакой; вернее сказать — полицейским-собакой. Ещё одна жертва невмонии, конечно. Алиса попыталась протиснуться мимо полицейского-собаки туда, где нечто кучеобразное лежало на земле неподвижно и ужасно, под белой простынёй. Лишь одна-единственная рыжая когтистая лапа высунулась и покоилась на тротуаре.

«Как печально» — прошептала Алиса, в ужасе. (Ибо у неё тоже был котёнок, далеко в прошлом. Милая, милая Дина из позабытых теперь лет!) Вдруг ещё один полицейский-собака появился, шагая вприпрыжку по направлению к Алисе. Этот Псяк ворчал на других псяков, велел им пошевеливаться, да побыстрее! Он явно был лицом ответственным. Алиса поняла это не только по его приказам, но и по тому, что он был одет в костюм, пошитый по заказу костюм, в то время как другие полицейские-собаки носили мешковатую синюю полицейскую униформу поверх своей собачьей шерсти. «А ты кто такая?» — спросил Алису этот начальник всех собак. Его морда (хоть он и был лицом ответственным, назвать иначе переднюю часть его черепа было бы против истины) была весьма благородной масти; кремового цвета, с широкой коричневой полосой, которая пересекала её сверху вниз, и окаймлением в виде пышных бакенбардов.