– Ясно, – доля здравого смысла в его требовании была.
      Ура! Похоже, что мои беды подходят к концу, вот-вот все кончится, и я вернусь в Москву на белом коне весь в ранениях и медалях. Осталось избавиться от папки. На всякий случай я отключил сотовый.
      Я поднял трубку и набрал номер приемной.
      Секретарша даже слышать не хотела о том, чтобы кому-то заказать пропуск, если встреча заранее не назначена. Мало того, она даже не собиралась сообщать шефу мою фамилию. Мы препирались с минуту. Ее металлический голос слегка потеплел, когда я сообщил, что мы с Захаровым однокурсники. Я даже сообщил название ВУЗа, который мы заканчивали и факультет. Порывшись в памяти, женщина на том конце решила, что в принципе это похоже на правду, но, тем не менее, не сдалась и не ломанулась радовать начальника прибытием старого друга. Она предложила записать меня на завтра, и если Захаров соблаговолит, то она перезвонит на любой, оставленный мной номер телефона. Я сломал ее, выложив информацию о том, что у меня есть документы Прудникова. Дама была в теме. Решив, что Прудников – это серьезно, она велела подождать и положила трубку.
      Через минуту охранник поманил меня пальцем.
      Приемная находилась на первом этаже.
      За небольшим черным столом сидел Костик Захаров. Он, конечно, постарел, но не на восемнадцать лет. Я бы его узнал без вопросов. Не то, что на плакатах. Я улыбнулся, он тоже растянул губы.
      – Привет, – поздоровался я.
      – Здравствуйте, – ответил он.
      – Ты что, меня не узнал? – удивился я.
      – Нет.
      – Я Ткачев Андрей. Мы вместе учились.
      Захаров виновато пожал плечами.
      – Вы говорили, что у вас есть какие-то документы Прудникова, – сказал он.
      Я был в шоке.
      – Послушай, Костик. Это же я – Андрюха.
      – Извините.
      Я достал из пакета спортивные штаны и вытащил из кармана смявшуюся фотографию.
      – Вот, смотри, – я подошел и положил снимок перед ним, – это я, это ты, а рядом Аня.
      Захаров скосил глаза и снова пожал плечами. Видимо у него отшибло память.
      – Помнишь, под Новый год отец переслал мне мешок картошки, – я не собирался сдаваться. – А мама положила сверху в полиэтиленовом пакете утку. Мешок она завязала, чтобы утка не потерялась. Водитель, который все это привез, естественно, про утку не сказал. А картошка у нас еще была. Мы затолкали мешок в кладовую и забыли о нем… Ну?
      Захаров отрицательно помотал головой.
      – Потом, когда утка протухла, к нам в комнату невозможно было зайти. Мы все время искали источник запаха, но, мешок развязать никто не догадался. Когда стало вонять на всем этаже, вызвали санэпидстанцию. Думали, что под полом сдохла крыса. Был скандал и общая эвакуация. Ты еще дурачился и носил с собой противогаз.
      Не знаю, зачем я рассказал ему эту историю. Она не произвела на него ни какого впечатления.
      – Вы про Прудникова наврали? – раздраженно спросил он.
      – Нет, – обиделся я и протянул ему папку, – вот.
      Захаров вытащил из нее журнал, бросил на стол, потом открыл пакет. Он перебрал листы, прочитал шапки, две страницы просмотрел подробнее. Вначале усмехнулся, потом хихикнул.
      – Как это оказалось у вас?
      – Я летел с Прудниковым в самолете. Когда выходил, подобрал с пола.
      – Вы читали?
      – Нет. Только первый заголовок. Чтобы вернуть хозяину. Я ведь вначале думал, что в папке только журнал.
      – Ну, спасибо. Хотя, ничего особо ценного тут нет, – Захаров поднялся, подошел к маленькому сейфу, стоящему на тумбочке, открыл его ключом из кармана и бросил туда пакет. – Вам нужен журнал?
      – Нет, спасибо.
      Повисла пауза. Захаров ждал, когда я уйду.
      – Вы хотите денег? – спросил он.
      – Увольте, – покраснел я. Мне было обидно, что он так подумал. – Я не из-за этого.
      Захаров положил ключи от сейфа в карман. Я пошел к двери, потом вернулся и забрал со стола фотографию. Он даже не сказал до свидания.
      На улице я купил мороженое в стаканчике, нашел тенек и сел на лавочку. Естественно, Захаров притворялся. Он меня узнал, несмотря на мои фиолетовые синяки, но не подал вида. Почему? Я стал размышлять на эту тему и пришел к выводу, что по его поведению и по поведению секретарши понятно, что у него нет отбоя от всяких там приятелей и однокашников. А попросту говоря – попрошаек. Вторая сторона богатства. Куча ненужных настоящих друзей. Он выработал схему поведения с внезапно появляющимися товарищами. И менять ее ради меня не стал. Мне понадобилось пять минут, чтобы полностью оправдать поведение Захарова. Мороженое растаяло и капнуло на брюки. Может быть, раньше я бы расстроился из-за этого пятна, но за последнее время мне приходилось шарахаться в таком непотребном виде, что сейчас даже не обратил на него внимания, но все-таки последний кусок затолкал в рот полностью и, давясь, проглотил.
      Настроение значительно улучшилось. Во-первых, навестил старого друга. Ну и что, что он не смог меня принять, как следует. Таковы правила игры. Самое главное, что он жив и здоров. Прикоснулся к юности. Не мешало бы и Аню повидать. Но это вряд ли. Я, конечно, надеялся, что Костик пригласит меня к себе. Теперь эти мечты развеялись как туман. Во-вторых, избавился от ненавистной папки. Теперь уж точно все пойдет как по маслу.
      Окончательно настроение не восстановилось, потому что все-таки имелись два трупа, возможная слежка и синий москвич, но все равно, чувствовал себя значительно лучше. Я позвонил Аркашке и сообщил, что Москва согласна. Аркадий очень обрадовался этому известию.
      – Единственное, они требуют, чтобы я пощупал товар руками. Нужно снять склад на недельку и все вывезти туда.
      – Да у меня есть склады, – заверил Аркадий.
      – Нет. Это должна быть нейтральная территория. А ключ у меня. Давай выполним эти правила. Потом, сдадим тебе по накладной и можешь торговать.
      – Глупо, лишние расходы.
      – За наш счет.
      – Ладно. Что-нибудь найду.
      – Не парься. У меня куча свободного времени. Куплю газету и договорюсь.
      – Как хочешь.
      Я пошел в киоск и купил «Из рук в руки». И еще мороженого, чтобы не расплавиться. Я уже сделал пятнадцать шагов к обочине, но в голове всплыл образ и я опять вернулся к окошечку. Все верно. Оказывается, боковым зрением я увидел большой цветной фотоальбом, посвященный городу и области. Он стоил пятьсот рублей, но я не пожалел денег. Давно мечтал о чем-то таком. Будет память.
      Тут где-то должен быть сквер. Я пошел его искать. Набрел на три могучих тополя, сел на пенек и стал читать объявления в газете.
      Рядом прыгал воробей. Он с вожделением смотрел на мороженое. Я оставил ему изрядно на самом донышке. Птах с наслаждением выпил растаявшую молочную жижу, а на вафельный стаканчик даже не посмотрел. В такую жару не до еды.
      Через полчаса я по телефону договорился с пятью людьми посмотреть помещения. Во всех случаях меня не спросили на какой срок, поэтому не пришлось выкручиваться. Какой дурак согласится сдавать в аренду склад на две недели? Два месяца и то мало.
      До пяти вечера я ездил на такси по городу, смотрел ангары и подвалы, и, наконец, ударил по рукам с одним азербайджанцем, который отдавал помещение в субаренду на короткий срок, пока на родине не поспели гранаты. Ему нравилось, что не нужно оформлять документы, а меня устраивало наличие охранников на территории базы. Я заплатил аванс, и забрал ключ. Договорились, что замок я повешу свой, а начальник охраны попросил у меня образец росписи или печать. Я сказал, что печать привезет Аркадий. Он же и поменяет замок.
      Все это время я держал телефон отключенным. Но, когда последний раз звонил Аркашке, чтобы продиктовать адрес склада, успел пробиться Полупан.
      Я не стал отвечать. Скинул вызов и снова выключил трубу. Пошли они на фиг.
      Освободившись от дел, я зашел в открытое кафе и заказал салат и шашлык. Пока узбеки готовили мясо, вспомнил свои передвижения и быстренько соорудил задачу на именованные числа. Применил к промежуточным ответам квадратный корень и сложил. Получилась цифра семьдесят пять, пришлось округлять. К счастью теперь у меня была большая книга, в которой много страниц и абзацев.
      Атлас не спас меня от наречий. Только на семьдесят пятой странице с конца и семьдесят пятом слове снизу выпало, наконец, существительное. Это оказалось слово ком. Блин, чушь какая-то. Откуда в фотоальбоме такое дебильное слово? Оказалось, что речь идет о снежном коме диаметром четыре метра, который скатали на главной площади в семьдесят восьмом году, для сооружения гигантского снеговика. Ком, так ком. Посмотрим, где он выплывет.
      Я позвонил Жанне. Она сказала, что едет в маршрутке. Я спросил, сохранился ли у нее в телефоне номер Спартака.
      – Хочу заехать в гостиницу, чтобы забрать кое какие вещи, и мне нужно узнать, есть ли у них черный ход.
      Жанна попикала кнопками и продиктовала номер. Мы договорились встретиться с ней через полчаса в сквере напротив главпочтамта.
      Спартак легко сообщил, что у него сегодня выходной, но он легко может мне рассказать, как мне легко пробраться в отель, легко минуя ментов, если таковые пасут меня у главного входа.
      Я поймал такси и поехал в «Столицу» за трусами. Если я расскажу жене, что такси тут стоит пятьдесят рублей в любой конец города, то она не поверит. А если такие сведения достигнут ушей Эллы Жуткер, то с той сможет случится истерический обморок. Мне пришло на ум, что нужно забрать из номера все шмотки и больше туда не возвращаться. Раз паспорт у меня на руках, то и выписываться я не обязан. Пусть потом Аркашка завершит с формальностями.
      Все оказалось действительно легко. Я пробрался в фойе через кухню, потом загораживаемый колоннами от взглядов с улицы, встал на угол стойки, дождался, когда портье подошел ко мне и забрал ключ. Возвращать его я не собирался, хватит рисковать.
      Через двадцать минут я исполнил свое заветное желание и вошел в зал Междугороднего телефона. Там все поменялось. Кабинки стали пластиковыми, скамейки дерматиновыми, а вместо громоздких люстр и лепнины – «армстронг» с люминесцентными лампами. Народу было мало. Я немного посидел, поглазел по сторонам и пошел в сквер. Вид у меня был как всегда экстравагантный – фотоальбом и чемодан.
      Липы разрослись и слились кронами. У памятника Ленину было почти темно. Лавочки давно разломали, поэтому царило тревожное безлюдье. Ветра ни дуновения, сплошной стоп-кадр. Ни шелеста, ни скрипа, только шорох липовых сережек под моими подошвами.
      При входе под свод деревьев я заметил синий сорок первый москвич у бордюра и усмехнулся тому, что когда-то его боялся. Теперь, после того, как папка вернулась к хозяину, мне уже ничего не грозило. Естественно, кроме теплового удара. Потому что тень не спасала от духоты.
      Имея ввиду, что дамы всегда опаздывают, я покинул сонм и пошел на угол, надеясь найти мороженое. Как ни странно, холодильный короб стоял на том же месте, что и двадцать лет назад, перед домом, который раньше был детским миром. Человек, торгующий мороженым, со спины очень походил на дядю Яшу из моей юности. У меня даже застучало сердце. Очереди, конечно, не было, но мне уже пригрезилась Аня и солнечные зайчики, разбегающиеся по асфальту от стекол ее очков.
      Заглянув продавцу в фаз я понял, что дядька совсем не тот, да и короб тоже. С прозрачной крышкой. Я купил два эскимо. Если Жанна опоздает, съем сам.
      Когда я вернулся к памятнику Ленину, то увидел, что на моем месте, под листьями спиной ко мне стоит странный индивидуум. Вообще-то странность в нем была только одна – вязаная шапка на голове. В такую-то жару! Все остальное – черные джинсы и черная футболка в принципе выглядели вполне естественно. Я подумал, что не буду ему мешать и спорить из-за парковки, тормозну чуть левее.
      Я обнажил шоколадную кожицу на первом изделии и уже открыл было пасть, чтобы лизнуть прохладу, как человек повернулся ко мне и вскинул руку в моем направлении. Оказалось, что шапка у него на голове вовсе не шапка, а маска, какие носят террористы и спецназовцы.
      Вначале я по привычке подумал, что сейчас меня начнут бить, но потом присмотрелся и понял, что вряд ли. В руке налетчика темнел пистолет.
      – Где моя норма?!!! – заорал человек. – Отдай мою норму!!!
      Я вспомнил эту норму. Она выпала в задачке, которую я решал еще в самолете. Интересно получается, два слова от одной задачи и оба выстрелили. В том плане, что дали о себе знать. А выстрелы, не дай Бог, грянут позже.
      – Куда ты дел мою норму?!!! – тем временем продолжал парень.
      Я подумал, что он – наркоман, а норма, по всей видимости, это то, что у нас в Москве называют дозой.
      Я лизнул мороженое и посмотрел смерти в лицо, которое предстало передо мной в виде маленькой черной дырке в вороном металле.
      – Я не понимаю, о чем вы говорите, – сообщил я налетчику. – Вы меня, наверное, с кем-то путаете.
      – Отдай мою Мэрилин, – попросил человек. – И ничего не будет.
      В это время у него за спиной появилась Жанна. Из оружия у нее в руке была только сумка с длинными ручками. Оценив ситуацию она не запаниковала, не завизжала, как, наверное, повела бы на ее месте любая другая женщина, а подкралась к грабителю на расстоянии вытянутой руки, размахнулась сумкой примерно так, как это делают метатели молота и звезданула человеку в висок. Раздался глухой звук. Тот закрыл глаза, уронил оружие и стал падать ровно и медленно, как корабельная сосна, спиленная бензопилой «Дружба».
      Пистолет выпал. Враг был повержен.
      – Что у тебя там? – удивленно спросил я, кивнув на сумку. От испуга я мгновенно заглотил все эскимо. В руке осталась чистая белая палочка.
      Вместо ответа Жанна дернула молнию и извлекла наружу две жирные книги. На одной было написано: «Искусство составления резюме. Как устроиться на работу»; на второй: «Как завоевать доверие и расположить к себе людей». Этим вполне можно убить.
      – Только что купила, – гордо произнесла она. От мороженого она отказалась, и я принялся жадно поглощать вторую порцию.
      Незнакомец лежал на земле, свернувшись калачиком, и не подавал признаков жизни.
      – Нужно вызывать милицию, – предложила Жанна.
      – Да ты что! Никогда, – я столько от этой милиции натерпелся, что теперь вряд ли смогу судить о ней непредвзято.
      – Тогда, бежим, – она схватила меня за руку, в которой я держал эскимо, оно выпало на асфальт, превратившись в черно-белую кляксу. Мы драпанули туда, где суетился людской поток.
      Перепрыгивая через бордюр, я подумал, что если сейчас убегу, то буду до конца жизни мучиться над тем, какую норму требовал от меня налетчик. Мне нужно было разорвать цепочку нелепых событий, случившихся со мной в этом городе, понять их смысл. И еще мне показалось, что все это не случайно, раз эта самая норма выпала мне в самолете.
      Приняв решение остановиться, я еще шесть шагов бежал по инерции, чтобы догнать и тормознуть Жанну. Тяжело бегать с чемоданом.
      – Стой тут, – велел я ей, а сам пошел назад.
      Человек под Лениным шевелился. Я поднял с земли пистолет, засунул его в карман от греха подальше и сдернул с грабителя маску. Под ней оказался тот самый парень из самолета, который говорил странными фразами и требовал уступить место рядом с Прудниковым. Вот те на! Я его совсем забыл.
      Парень плакал как девчонка, из рассеченной брови текла кровь. Он поднял глаза и произнес:
      – Скажи мне милый ребенок, в каком ухе у меня жужжит?
      – Чё? – не понял я.
      Он с неприязнью посмотрел на меня и махнул рукой.
      Подошла Жанна.
      – Зачем ты вернулся? – спросила она.
      – Подожди, – остановил ее я и обратился к парню: – Чего тебе надо?
      Волосатый опять занялся глазной гимнастикой, потом с трудом остановил бегающие зрачки и снова выдал непонятное:
      – Где карта, Билли?
      – Он сумасшедший, – догадалась моя подруга. – Пошли отсюда.
      – Постой, я его знаю. Мне нужно все выяснить.
      – Зачем тебе это? – спросила Жанна.
      Агрессор вел себя вяло и не делал никаких попыток снова наброситься на меня. Мы сделали шаг в сторону, и я пояснил подруге:
      – Понимаешь, я ведь вернул чужую вещь. Все должно было кончиться, а этот выпад – нарушение сценария. Если я не пойму, в чем причина, то неразбериха будет продолжаться. И еще эта норма.
      – Какая норма?
      – Потом объясню.
      Хотя я не представлял, как можно рассказать кому-нибудь про цифры и слова. Это ведь так интимно.
      – Зачем ты хотел меня убить? – снова обратился я к парню.
      – Я не хотел, – плаксиво возразил он.
      – Но, ведь ты направил на меня пистолет.
      – Это зажигалка.
      Я достал из кармана оружие и присмотрелся. Это действительно была зажигалка. Я нажал на курок, на конце ствола вспыхнул синий огонек.
      – Верни мой календарь, – опять попросил парень.
      – Ты можешь толком объяснить, что тебе нужно?
      – Ты сам прекрасно знаешь. Ты с ними заодно.
      – Я не знаю. И если ты будешь нести ахинею, то мы никогда ничего не поймем. Это твой москвич там, за углом?
      – Да.
      – Поехали. Посидим где-нибудь, выпьем, и ты нам все расскажешь.
      – Я не могу вести. Мне плохо.
      – Жанна, ты умеешь водить машину?
      – Да. А ты? – удивилась она.
      – Безобразно. У меня жена водит.
      Я пошарил у этого тюфяка по карманам, нашел ключи, отдал их Жанне и рывком поднял налетчика с земли. Одной рукой я поддерживал лохматика, а другой тащил чемодан, с которым не расставался даже во время беготни.
      Вот и этот мифический, нагонявший ужас темно-синий сорок первый москвич. Жанна села за руль, террориста я посадил на переднее сиденье, а сам плюхнулся на заднее, чтобы контролировать его возможные выходки. Чемодан поставил рядом и положил на него руку, как на подлокотник.
      Парень вел себя как амеба.
      – Ну, рассказывай, – велел я ему.
      – Это ты забрал автограф у Прудникова. Больше некому. Я перешарил все его вещи. Там было пусто, – разговорился длинноволосый. – Верни автограф.
      Я понял, что все дело в той самой папке. Опять эта папка!!! Когда это все кончится?
      – Какой он из себя, этот автограф?
      – Листок бумаги, с фотографией и надписью самой Мэрилин Монро. Там еще должны были быть заключения экспертизы.
      – Мы куда едем? – спросила Жанна, сворачивая на проспект.
      – Куда-нибудь, где тихо. Может, выпьем? – меня немного трясло после инцидента.
      – Я не хочу, – возразил парень. – Я устал.
      – А что за экспертиза?
      – Музея кино, антикварного объединения «Пелос» и научно-исследовательского института криминалистики при МВД.
      – Мы куда едем? – опять спросила Жанна.
      – К тебе, – решил я.
      Значит, парень говорит о тех самых документах, которые лежали в папке с прозрачным верхом артикул 141523К.
      – Я отнес эти документы, тому, кому они предназначались. А именно – Захарову, – разъяснил я для молодого человека.
      – А Мэрилин?
      – Да я там не шарился, вернул всю папку, и все, – а сам подумал: «при чем тут норма»? Точно псих.
      – О! Нет! – картинно застонал налетчик. – Вот черт, черт, черт!! Дерьмо!
      У Жанны зазвонил телефон. Она включила соединение, долго слушала, потом сказала в трубку:
      – Он рядом, – и протянула мне аппарат.
      – У тебя телефон отключен. Как прикажешь тебя искать? Ты же хотел передать мне ключи от склада, – упрекнул меня Аркашка. – Ты где?
      – Едем к Жанне домой. Можем пересечься.
      – Хорошо. Буду во дворе через пять минут.
      – А откуда у него твой номер телефона? – поинтересовался я.
      – Ты что, забыл, как мы тебя из тюрьмы вытаскивали? – Жанна усмехнулась. – И адрес он мой знает, потому что подвозил нас с тобой.
      – Все пропало, все пропало, – бормотал налетчик.
      Когда мы въезжали к Жанне во двор, под колеса москвича метнулась серая тень. Жанна ударила по тормозам. Пассажир клюнул носом в приборную доску, а я в подголовник сидения. Вторую черепно-мозговую травму наш пассажир перенес с трудом. И без того не шустрый, он вообще утратил способность к передвижению.
      Надрывно мяукая из-под машины выбежал маленький котенок и, припадая на заднюю лапу, побежал в сторону дома. Мы с Жанной выскочили из салона и бросились вслед. Киска забралась под форд Аркадия. Жанна самоотверженно рухнула на колени, так что стали видны трусики из-под юбки. Я тоже принял участие в поимке бедолаги. Наконец перепуганное животное очутилось в руках девушки и прижалось к ее груди.
      – Это вчерашний? – спросил я.
      – Нет, другой, – ответила Жанна, рассматривая его конечности.
      Из форда вышел недоумевающий Аркашка.
      – Смотри, – еще один, – сказал я. – И опять к тебе. Наверное, Тихонов.
      – Заколебали вы меня своим дебилизмом, – пробормотал директор, взял ключи от склада и умчался.
      – Не любит он кошек, – произнесла Жанна.

10.