– Вполне, – заверил Аркашка.
      – Потом, – Нырко встал, – когда ревизоры покинут контору, все вернется на круги своя. И наценки и расчеты. А мы к этому времени успеем увеличить обороты.
      – А где гарантия, что новое руководство нас поддержит? – спросил я.
      – А вы знаете, кто будет новым руководителем? – загадочно спросил Нырко.
      – Нет, – хором ответили мы.
      – А я уже знаю. И могу вам дать гарантии. Это наш человек, – Нырко пожал нам руки и исчез.
      – Сегодня он не придет, – сообщил Аркашка.
      – Почему? – удивился я.
      – Шифруется, он никогда не приходит в назначенное время. Боится, что его захватят с деньгами.
      – То, что он говорил, реально?
      – Вполне. По большому счету, никто с коррупцией не борется, просто одних убрали от кормушки, других поставили. А зачем новой команде огород городить? Когда все уже давным-давно придумано. А этот Нырко у них, как связной. Он всего лишь главный инженер одного из заводов. Мало что решает. Поэтому обвинить его в коррупции очень трудно.
      Из-за дверей послышался шум.
      – Аркаш, посмотри там, что за люди ко мне стоят, если кого знаешь, сам реши все вопросы, а то я пока мало что понимаю, неудобно, – сказал я и снова взялся за папки. Но, только открыл первый лист, как в кабинет вошла женщина лет сорока в полной норке, мило улыбнулась и присела на стул. Мелькнувший в проеме за ее спиной Аркадий виновато развел руками.
      – Я директор магазина «Плес», – сказала шуба. – Татьяна Викторовна.
      – Николай Александрович, – я еще не привык величать себя по отчеству и от неловкости спотыкался.
      – Я слышала, вы хотите подавать на нас в арбитраж, – не переставая улыбаться, сказала посетительница.
      – Извините, я здесь человек новый, я позову бухгалтера, и мы все решим.
      – Постойте. Мой вопрос не касается бухгалтерии, – она положила ногу на ногу, показав мне красивые колени. – Я просто хочу, чтобы вы немного подождали.
      – Зачем?
      – Наш магазин муниципальный, соответственно – убыточный. Как известно, мэрия избавляется от муниципальных магазинов, приватизируя их. Если магазин на плаву, то директор сам находит себе инвесторов и учредителей, если банкрот, то инвесторов находят в принудительном порядке и от директора обычно избавляются. Или, что еще хуже, магазин выставляют на торги. В моем случае вот-вот должна произойти смена собственника, и мне важно, чтобы она прошла по моему сценарию, я имею первоочередное право.
      Она говорила жалобно, но не унижалась.
      – Естественно, мы сидим на картотеке, но в этом нет ничего страшного, если кредиторы не предъявят требования все сразу. У нас есть запас товара, мои инвесторы готовы внести деньги в развитие. Мы должны немногим, в течение этой недели мы закроем долг молокозаводу и хлебокомбинату, на следующей неделе – мясокомбинату. Мне важно, чтобы вы не предъявили свои требования в эти две недели. Тогда нас не признают банкротами и я смогу сохранить магазин, директором которого являюсь уже больше десяти лет.
      – Сколько вы нам должны?
      – Сущие пустяки – двести пятьдесят тысяч, – она опять улыбнулась. – Вы не откажете женщине?
      – Если мы подадим в арбитраж, то вы ведь все равно не сможете отдать деньги сразу?
      – Нет, конечно. В таком случае вы их вообще вряд ли увидите. Если я не смогу договориться с вами и с директором мясокомбината, то вам достанутся по суду старые стулья и телефоны.
      – В таком случае мы лучше подождем.
      – Спасибо, вы – очень милый молодой человек.
      Она ушла, оставив запах дорогого парфюма.
      Вошел Аркадий, и я рассказал ему о содержании разговора.
      – Зря вы ей пообещали, – сказал он с раздражением. – Эта сука вас обманула. Она и не собирается отдавать долги и поднимать магазин с колен. Ее задача протянуть как можно дольше и хапнуть как можно больше. Она задолжала ликероводочному заводу пятьсот тысяч. Разумеется, она с кем-то там делилась, потом когда стало уже невозможно отпускать водку при таком долге, перекинулась к нам. Наплела что-то Игорю, и он попал под ее обаяние. А сама купила квартиру в Москве и дочь в МГУ засунула.
      – Мы ведь все равно ничего не выиграем, подав в суд.
      – Нет. Долги муниципального магазина выкупит новый собственник, и когда-нибудь отдаст. Но не в этом дело. Игорь обещал подать на них в арбитраж начальнице торгового отдела района. В администрации от этой скользкой бабы давно хотят избавиться, а наша фирма с районом очень дружит. В принципе, все документы для арбитража у нас уже готовы.
      – Что же делать?
      – Подадим в суд. Только берегитесь, когда она узнает, вы увидите истинное лицо этой Мегеры.
      – Скажу, что на момент разговора документы уже отнесли, а я не знал.
      – Это вам не поможет, она вас все равно смешает с грязью, – усмехнулся Аркадий и ушел на свое место.
      Я перечитал обязанности два раза, потом взял чистый лист бумаги, написал вверху: «Я», провел от этой буквы стрелку по левому краю и написал под ее жалом: «Аркадий». Вторая стрелка по правому краю уперлась в слово «Вероника». А средняя стрелка указала на «Катю». От Аркадия вышли две стрелки, на Аллу и Ларису, от Кати тоже две стрелки, на грузчиков и водителей, от Вероники стрелка была одна, она указывала на клиентов. Полюбовавшись на плод своих усилий, я решил перерисовать схему заново, таким образом, чтобы вдоль стрелок и под именами можно было написать комментарии. Взяв новый листок, я первым делом вместо слова «Я» написал «директор». Это было не так самоуверенно. Глядя на предоставленные мне листки, я подписал под именами обязанности каждого, потом долго смотрел на схему, пытаясь понять и запомнить, кое-что вычеркивал и исправлял, добиваясь того, чтобы люди не дублировали друг друга. Наконец я понял, что представляет собой фирма «Дисконт», переписал схему начисто и положил на стол перед глазами, как руководство к действию.
      Мне в голову пришла одна идея. Я снова залез в смартфон и попробовал слово «иволга». Опять фигу. Без стука вошел Аркаша.
      – Пришли из «Спецторга», – сказал он. – Не знаю что делать. Просят нового директора.
      – Что за «Спецторг»?
      – Это фирма Хакимова. Того, что убили вместе с Игорем Валентиновичем. Похоже пожаловал его брат.
      – Пусть заходят. А ты будь рядом.
      Вошли двое. Один – рыжий, второй вороной. Оба в черных дорогих куртках с меховыми воротниками. Рыжий назвался Русланом. Он был действительно похож на того парня, с которым разговаривал Игорь. Второй, видимо, говорить совсем не умел, стоял в сторонке и смотрел на стену.
      – Вы в курсе, что мой брат первый сообщил Угланову о переменах в «Главспирте»? – спросил рыжий.
      – Да. Я при этом присутствовал. Я знаю суть предложений вашего брата.
      – Мы пришли их подтвердить. У нас случилось большое горе, – с пафосом произнес он. – Но, жизнь не стоит на месте. Нужно работать. У всех семьи. Я пришел, чтобы еще раз предложить объединить усилия. С нас – информация, с вас – связи.
      – К сожалению, – робко ответил я. – Я всего лишь наемный директор. И такие вопросы, без совета с учредителями решать не могу.
      – А кто учредители? – спросил Руслан.
      – Это коммерческая тайна, – нашелся Аркадий.
      – Когда вы можете с ними посоветоваться?
      – Сутки, двое, – на всякий случай я дал себе фору.
      – Запишите мой телефон, – таким тоном обычно угрожают.
      – Лучше вы мне позвоните, а я внесу вас в записную книжку.
      – Мой номер легкий, – настоял Руслан, – МТС а на конце – два, два, два, три, три, три.
      Я записал в еженедельнике.
      Конкуренты ушли, а с ними и Аркаша.
      Подошла Лариса и сказала, что поедет в банк. Я кивнул. Вслед за ней появился Марсель, он сообщил, что собрал со всех наших точек тару. За один раз все отвезти не получилось, последний рейс сделал сегодня с рынка по пути на работу. На рынке он встретил Серегу, тот велел мне напомнить, что в двенадцать у нас с ним встреча. Я поблагодарил его и стал читать папку с надписью «мероприятия». Прочитав соображения сотрудников, я решил систематизировать их предложения и переписал на новый лист, разбив предстоящие изменения на пункты. Как и следовало ожидать, повышение оборота требовало вложения денег. Нужно было купить еще одну ГАЗель, еще один компьютер, принять на работу двух грузчиков и одного кассира-оператора. Самая длинная записка принадлежала Аркадию, кроме всего прочего, он считал, что нам необходим кредит в один – два миллиона. Что ж, это будет сделать посложнее. Я вспомнил слова Спарыкина о том, что фирма с чужими деньгами не работает.
      Я не сделал никаких выводов, и решил ничего не предпринимать, не посоветовавшись с Нелей и подполковником.
      В следующей папке лежали баланс и журнал движения денег. Честно говоря, я неважно разбираюсь во всех этих бухгалтерских документах, поэтому, чтобы вникнуть, мне пришлось потратить немало времени. Все оказалось правдой, объемы действительно были гигантскими. Игорь имел полное право называть меня мелочевщиком. У меня возникло несколько вопросов, и я позвал Аркадия.
      – Вот, в январе в три захода, Игорь выбрал из миллион. Написано, временно. Куда они пошли? – спросил я.
      – Я не знаю, – задумался Аркадий. – Он говорил, что внесет их обратно через месяц, но, потом, видимо, передумал и превратил их в дивиденды. После Нового года мы все получали премию, а учредители – дивиденды.
      – По черному?
      – Естественно.
      – Ясно. А вот в балансе, в октябре приход из банка четыреста тысяч, а в декабре, обратно в банк. Это что?
      – Получение и возврат кредита.
      – Опа! А я думал, что вы кредитами не пользовались.
      – Мы уважаемые клиенты. Для нас в банке открыта кредитная линия. Невозможно развиваться без кредитов.
      – Согласен, просто не все так думают.
      – Правда, Игорь почему-то это скрывал, о кредитах знали только он, я и Лариса. Все было так таинственно.
      – А сейчас мы ничего не должны?
      – Нет. Мы кредитуемся только в тех случаях, когда увеличиваем объемы, расширяем ассортимент или делаем большие покупки, например, КамАЗ. Кредиты берем месяца на два, на три и всегда вовремя рассчитываемся. Если обороты увеличатся, то кредиты нам понадобятся. Я писал об этом.
      – Все ясно. Аркаш, уберите снежинки.
      – Какие снежинки? – не понял он.
      – С окон. Весна на улице!
      – Хорошо, – сказал он и ушел. По-моему он только сейчас обратил на них внимание.
      Опять Стинг.
      – Алло, Николай, я вам звонила сегодня утром, – сказал знакомый женский голос.
      – Слушаю вас, иволга.
      – Мне нужно с вами встретиться. Желательно сегодня вечером.
      – Часов в семь я буду свободен.
      – Вы можете подъехать к оперному театру?
      – В половине восьмого.
      – А как я вас узнаю? – игриво спросила она.
      – Я буду на белой «десятке».
      – Пока.
      Перед тем, как ехать на стрелку, я решил перекусить. Спустившись вниз, на импровизированную кухню, я попросил бабу Аню накормить меня, сказал, что я – новый директор. Баба Аня не производила впечатления чистоплотной особы, да и вся кухня отнюдь не блестела, тем не менее, щи, которые она приготовила, были очень даже ничего. Кроме щей, меню включало в себя котлеты с гречкой и чай с блинчиками. На столе стояли две пиалы с медом и вареньем. Пока я набивал брюхо, мне в голову пришла мысль о том, что я не знаю, куда ехать. Я достал трубку, чтобы позвонить Сергею, но в это время заиграл мой собственный.
      – Институт «Архпроект», со двора, офис двадцать четыре, – напомнил он.
      Я не раз замечал, что наши мысли совпадают не только по содержанию, но и во времени.
      Когда я садился в машину, из здания выскочила Алла и стремглав побежала ко мне.
      – Николай Александрович, вы уезжаете?
      – Да.
      – Звонили из охранного агентства. Они спрашивают, присылать ли к нам нового охранника.
      – А смысл?
      – Я тоже так думаю, – почему-то обрадовалась она и помчалась обратно.
      – Алла, – позвал я. – Я всегда на связи, – и показал ей смартфон, когда она затормозила и обернулась. – Не надо так бегать и рисковать своими прекрасными ножками на мокрой и скользкой земле.
      – Вы действительно так думаете? – спросила она.
      – Что думаю?
      – Что они прекрасные.
      – Ну, да, – сказал я, внимательно посмотрев на ее колени.
      Эта фраза ее окончательно окрылила, и она помчалась вприпрыжку, рискуя уже не только ногами, но и головой.
      Когда я въехал во двор института «Архпроект», Серега был уже там. Он пересел из москвича ко мне в десятку, мы поздоровались, показалось, что у него дрожат руки.
      – Ты что, с похмелья? – спросил я.
      – Нет, – улыбнулся он. – Просто мне не нравится все это.
      – У нас есть еще десять минут, давай отрепетируем, что будем говорить.
      – А что тут репетировать, – удивился он. – Нам репетировать нечего. Мы никого обманывать не собираемся. Будем говорить все, как есть.
      – Может, на что-то надавить, что-то упустить.
      – Давить будут на нас, – вздохнул он. – Все это бесполезно. Но, ты прав, без боя сдаваться нельзя. Нужно было взять диктофон.
      – На хрена?
      – Пока еще сам не знаю. По крайней мере, не помешал бы. Такие разговоры всегда очень быстро забываются, каждый трактует итоги в свою пользу. А у нас были бы факты.
      Я сказал, что в Игорешкином смартфоне есть функция диктофона, достал ее и настроил. Потом задумался:
      – А если обыщут?
      – Ты давай, прекращай смотреть американские фильмы, – усмехнулся он. – Автоматчиков не будет.
      – Я вообще могу в машине подождать.
      – Нет, одна голова хорошо, а две – лучше.
      Во двор въехал джип Тойота «Лэнд Круизер» с иностранными номерами. Из него вылезли два амбала и вошли в подъезд. Я зачем-то сфотографировал номера машин.
      – Это их крыша, – уверенно сказал Серега. – Менты или фээсбэшники.
      – Откуда знаешь?
      – Чувствую. Да и номера примечательные, ментовские.
      Из-за угла показался Симоха. В одной руке он держал небольшую кожаную сумочку, которую все называют барсетка, в другой – сотовый телефон. Симоха когда-то занимался боксом, нос у него сплюснут, а брови в шрамах, поэтому, хотя он и был ростом ниже нас, но вид имел довольно авторитетный – черная кожаная куртка, стрижка бобрик и приличные джинсы. Головных уборов он не признавал. В принципе, наша крыша была не совсем жлобской. Нам давно нужно было послать ее нафиг, но мы понимали, что без боя они не уйдут, а так как Симоха просил мало, было принято решение не рыпаться. Симоха и его пацаны в спортивных костюмах не ходили, цепями особо не гремели, но, бандит есть бандит, говорят, что когда таким, как Симоха, в голову попадает пуля, то в дырку начинает со свистом входить воздух, потому что там вакуум.
      Мы подошли к Симохе и поздоровались, причем с Серегой они слегка обнялись, потому что учились в одной школе, ходили в одну боксерскую секцию и были почти своими пацанами.
      – А где тачка? – спросил Сергей.
      – За углом.
      – Конспирация? – спросил я.
      Мой вопрос остался без ответа.
      – Напомни еще раз, в чем у вас тут дело, – попросил наш защитник, обращаясь к Сергею. На меня он не обратил никакого внимания.
      – Короче, нас кинули, – начал Серега и еще раз вкратце рассказал всю историю приобретения нами злополучного остановочного павильона.
      – По всем понятиям стрелка наша, – оптимистично заверил нас Симоха и храбро пошел в сторону подъезда.
      – Я хочу тебя предупредить, – догнал его Серега. – Там у них крыша – или менты, или фээсбэшники.
      – Менты пускай на нас в арбитраж подают, – остановился Симоха. – А раз стрелку нам забили, то это уже не менты, а «голодные». Разберемся.
      – А почему ты один? – спросил Сергей.
      – Я по пустякам своих пацанов не дергаю.
      «Хотелось бы верить, что это – пустяки», – подумал я, когда мы входили в двадцать четвертый офис.
      Помещение было подвергнуто самому тщательному евроремонту. На стенах поверх каштановых панелей висели авторские картины, на окнах – бежевые жалюзи. За двумя громадными столами черного цвета стояли два кожаных офисных кресла, на одном из которых сидел крупный человек, который несколько минут назад вышел из джипа. Второго качка нигде не было. Братья Пивоваровы сидели на черных металлических стульях, обитых кожзаменителем, около дюжины которых стояло вдоль стен. Когда мы вошли, все встали, и мы по очереди поздоровались за руку. Братья были одеты в кожаные пиджаки одинакового покроя, но разного цвета. Амбал и Симоха узнали друг друга и при пожатии перекинулись парой словечек. На Серегу напал столбняк, он упорно не хотел говорить, поэтому начать разговор пришлось мне. Я сказал, что мы пришли с человеком, который обеспечивает нас деньгами для работы, поэтому более подробный разговор о судьбе павильона нужно вести с ним. При этом я с ужасом понял, что не знаю, как зовут Симоху. Дело принимало скверный оборот. Когда у меня во рту кончились нормальные слова, остались одни местоимения, и я уже собирался назвать Симоху Симохой, Сергей вышел из ступора и включился в разговор. Все оказалось просто, Симоха был в миру Семеном. Амбала звали Сашей.
      Мы рассказали всю историю приобретения нами проекта и права на строительство, при этом Серега доставал замызганные копии документов и показывал их собравшимся, обращаясь главным образом к Саше. Нас слушали вяло, у Саши через каждые две минуты звонил сотовый телефон, Симоха смотрел в потолок. После нас слово предоставили братьям. Они спели песню о том, какие они бедные, как подло их кинул бывший директор, и рассказали во всех подробностях, какие убытки им пришлось понести в связи с этим. Саша задал несколько вопросов и попросил всех, кроме Симохи, выйти. Братья Пивоваровы ушли в соседнюю комнату, а мы с Серегой спустились во двор.
      – Сейчас начнется торг, – предположил я.
      – Это вряд ли, – возразил Серега и закурил. – Скорее всего, Симоху будут душить.
      – Он не выглядел испуганным.
      – Плевать. Давай уберем машины за угол. Не хочу видеть, как эти сволочи будут победоносно проходить мимо нас.
      Мы отогнали машины в подворотню и поставили рядом с Симохиным «Ренджровером», который он не поленился развернуть и трусливо направил в сторону выезда, таким образом, чтобы можно было, перемахнув бордюр, тотчас оказаться на центральной улице.
      – Заранее приехал, все пути отступления просмотрел, – зло сказал Сергей, когда мы вышли из машин, и опять закурил.
      – Ты чего психуешь?
      – Не знаю. Надоели. Стрелки, перестрелки. Ненавижу.
      – Между прочим, Симоху ты сам привел.
      – В то время это был самый дешевый вариант.
      – Надо нам под ментов уходить.
      – А чем они лучше? Такие же козлы…
      – У них возможностей больше, – возразил я. – Они и от налоговой отмазать могут, и от ОБЭПников. Да мало ли.
      Прошло пятнадцать минут. Прилетела ворона, села на ветку молодого тополя, посмотрела на нас, взъерошила перья, отряхнулась и полетела дальше. Проехал мальчик на велосипеде, хотя, впрочем, возможно это была девочка. В луже, у нас под ногами, в искорках света появились три Серегиных окурка. Когда ждешь чего-то важного, волей – неволей замечаешь всякие мелочи.
      Наконец появился Симоха. Он был доволен.
      – Все нормально, парни, – надменно сказал он. – Будка ваша.
      На лбу у него выступил пот. Он выглядел как хирург после успешной операции.
      – Это Сашка Рыжий. Он в бригаде у Палюли. Но с «голодными» якшается. Говорят, когда-то заканчивал школу КГБ.
      – Расскажи, – попросил Серега.
      – А что рассказывать, – отмахнулся Симоха и посмотрел на часы. – Парни действительно очень пострадали. Вначале никак не хотели отдавать магазин. Говорят, мол, деньги вернем. Я говорю, а черный нал, а ремонт? Тогда стали просить доплату, типа такой павильон сейчас можно за лимон скинуть, за нефиг делать. Давайте, говорят, половину. Но, я отбился.
      – Ну, и? – спросил Сергей.
      – В течение двух недель отдадите им двести пятьдесят штук, и никаких претензий.
      – Что!? – заорал Серега. – Они ведь этого и хотели! Ты что, дурак? Где мы возьмем деньги? Нам товар уже покупать не на что, все в стройку вбухиваем.
      Симоха опешил от такой наглости, но потом быстро пришел в себя. Лицо его налилось кровью.
      – Ты выхлоп-то фильтруй, – тихо и неожиданно спокойно сказал он. – Вы заключаете липовые договора, а я хожу, вас отмазываю. Ваши денежки спасаю. Вы мне за стрелочку еще штукарь баксов прислать не забудьте.
      – Вот тебе штукарь баксов, – заорал побелевший Серега и со всей силы врезал Симохе кулаком в нос.
      Со мной произошло то же, что происходит с пассажирами самолета, когда тот попадает в воздушную яму. Дыхание перехватило, в паху образовалась пустота. И так же, как в самолете, от меня уже ничего не зависело.
      Симоха, разумеется, ответил тем же, и завязалась банальная драка. Первые несколько секунд ничего понять было нельзя, сплошное мелькание кулаков и ног. Но победитель определился довольно быстро. Им оказался Серега. Несколько ударов, и он уже стоял, как гладиатор, над валяющимся в луже Симохой, и тяжело дышал. Аплодисментов не было.
      Побежденный с трудом встал вначале на колени, потом на ноги. Не поднимая головы, он поплелся в сторону машины, но нагнулся за сумочкой и сотовым телефоном. Его мускулистая задница подействовала на Серегу, как тряпка на быка. Он подскочил и со всего размаха пнул прямо между ягодиц и, лишь удостоверившись, что противник снова упал, повернулся к нему спиной.
      Прежде чем уехать, Симоха с ненавистью посмотрел на нас заплывшими глазами и сказал:
      – Вы трупы.
      По невероятному совпадению, сразу после того, как его машина скрылась из вида, солнце зашло за тучу. Стало холодно. Около минуты Серега не мог отдышаться, потом он, наконец, решился поднять на меня глаза и сказал:
      – Слышь, Дальтоник, на фига нам такая крыша? Ты согласен?
      – Ты – конченый идиот, – обречено сказал я. – Вначале из-за твоего длинного члена я чуть в тюрьму не попал, теперь из-за твоих гнилых амбиций нас могут убить.
      – Согласен, – вздохнул он. – Я – кретин. Но убить нас, конечно, не убьют. Я Симоху знаю, у него кишка тонка.
      – Сожжет на фиг все наши киоски.
      – Это вполне возможно.
      Минуты три мы сидели и молча боялись, потом Сергей попросил трубку.
      – Алло, Симоха, – сказал он, после того, как я набрал номер. – Есть предложение. О том, что сейчас произошло, никто не узнает, и ты нам ничего плохого не сделаешь, иначе я сейчас поеду к любому авторитету, и покажу весь наш расклад, сколько и когда мы тебе башляли. Ты с нас на общак ничего не уделял. Отрубят тебе руки.
      Собеседник, видимо бросил трубку. Серега поморщился с досады и попросил меня нажать повтор.
      – Ты трубку-то не бросай, – снова заговорил он. – Я сейчас перепишу все наши отстежки и отвезу в надежное место. Если с нами или с нашими точками что-то случится, все станет известно и ворам, и спортсменам. Конец твоему авторитету.
      – Ну? – спросил я, когда он опустил телефон.
      – Опять отключился. Куда он денется! Поверил.
      – А откуда ты знаешь, что он прикарманивал деньги с общака? – поинтересовался я.
      – Да я и не знаю, просто догадываюсь. Недаром ведь он на все наши стрелки один ездит, чтобы до поры до времени не светить нас перед братвой. И все наши денежки к себе в карман класть.
      – Ну, тогда это вилами на воде писано. Если он все, как положено, уделяет, то ты его еще больше разозлил.
      – Куда уж больше-то, – Серега почесал затылок. – Че делать-то будем?
      – А я откуда знаю? Ты, мудак, всю кашу заварил, ты и думай.
      – Думать некогда, – энергично заявил Серега. – Давай так, ты поговори со своим ментом, а я поеду посоветуюсь с нужными людьми. Я достал смарфон, снял блокировку, открыл рабочий стол и надавил ногтем на физиономию Спарыкина. «В настоящее время связь с данным номером отсутствует», – сказал милый женский голос. Я послушал эту фразу два раза и дал послушать Сереге.
      – Звони ему постоянно, – не теряя энтузиазма, сказал он. – Ты сейчас куда?
      – В офис.
      Серега достал из кармана портмоне, порылся в нем, поднял голову:
      – Твоя доверенность у меня с собой, давай поменяемся машинами. Москвич загружен под завязку пивом, ты потихоньку на нем до своей фирмы доедешь, а мне быстренько порысачить надо. Кое-что предпринять.
      – Мне в половине восьмого нужно быть около оперного театра, в своей машине. Меня по ней должны узнать.
      – В семь я тебе ее пригоню.
      Мы поменялись ключами.
      – Я слышал, что Симоха – мастер спорта по боксу? – спросил я перед тем, как сесть в машину.
      – Кандидат.
      – А ты где драться научился?
      – На улице.
      – Как это?
      – В начале вдвоем бьешь одного слабого, потом вдвоем мочишь двоих слабых, потом метелишь вдвоем одного сильного, потом двоих сильных. Закалившись таким образом в боях, начинаешь действовать в одиночку. И опять, начинаешь с одного слабого, и так далее, пока один не навешаешь двоим сильным. Опыт, брат, великая вещь.
      – Ну и как? Симоха сильный или слабый?
      – Симоха сильный, но он был один, – грустно улыбнулся Серега. – Ты послушай, что там у нас записалось, да перепиши на диск.
      Мы разъехались.
      Состояние, которое я испытывал по дороге в офис, бывает при автомобильной аварии, когда едешь, радуешься жизни, все у тебя отлично, и вдруг хлопок, удар, и сразу все плохо, и ничего назад уже не вернешь. И ты стоишь, чешешь в затылке, орешь на нарушителя или сам выслушиваешь претензии и думаешь, как было бы все хорошо, если бы ты поехал другой дорогой или переждал на светофоре. Невольно вспоминаются досужие рассуждения, в которые ты никогда не верил, о черных и белых полосах в жизни и о лавинообразном приходе неприятностей. Действительность, как разорванная на груди рубаха, обнажает всю немощность и мимолетность нашего благополучия, которое казалось таким рельефным и незыблемым. Как бы мне сейчас не помешал старик Хоттабыч или хотя бы Шурик с его машиной времени.
      В проем железных ворот я въехал вслед за белоснежным «Лексусом» Ефимова. Интересно, как при такой грязи он умудряется сохранять машину почти в идеальной чистоте?
      – Слышь, Коль, – улыбнулся Виктор при пожатии. – Не солидно директору большой фирмы ездить на такой машине.
      – Да, ладно уж, мы как-нибудь по-босяцки, – я был рад его видеть. Он с такой легкостью относился к жизни, что его улыбка могла заразить оптимизмом самого конченого брюзгу. Немного радости мне бы сейчас совсем не помешало.
      Пока мы поднимались по лестнице, он успел рассказать два анекдота, тупых и пошлых, но по настоящему смешных, так что я пошел на поправку, и когда мы вошли в офис, гримаса на моем лице уже отдаленно напоминала улыбку, лишь руки слегка дрожали.
      – У тебя физиономия не в порядке, – насмешливо сказал Ефимов, когда мы зашли за ширму.
      – Что такое? Сопли на щеках засохли или испачкался где?
      – Озабоченная она у тебя какая-то.
      – Да, уж, есть проблемы.
      – Здесь?
      – Нет, в рознице, в моем деле.
      – Расскажи, может, помогу.
      – Спасибо, Вить, не сможешь.
      – А здесь как дела?
      – Пока вникаю. Намечается кое-какой дефицит денег, а в целом, думаю, все будет в порядке.
      – Я что зашел, – Ефимов крутил в руке карандаш, который взял с моего стола. – Мне водочка нужна, и рябина на коньяке. У тебя как, склады полные?
      – Товар есть. Ты с отсрочкой работал?
      – Да, вначале забирал из расчета на месяц торговли, потом постепенно рассчитывался.
      – Без проблем. Только сейчас лучше будем работать маленькими партиями. Взял, продал, рассчитался, снова взял, – я еще вчера принял решение, что с отсрочкой платежей надо постепенно завязывать. – Ожидается повышение спроса на водку, поэтому нет смысла хранить ее в твоем магазине.
      Ефимов с удивлением посмотрел на меня.
      – А ты становишься хозяином, – сказал он, поправив очки. В голосе слышалась досада. – Ну ладно, мне все равно.
      – По-моему, рябиновой настойки у нас сейчас нет.
      – Зря. Ты отнесись к этому напитку посерьезней. Восьмое марта показало его высокую ликвидность.
      Я написал на перекидном календаре на понедельник слово «рябина».
      – Боишься забыть? Игорь никогда ничего не записывал, опасался налоговой инспекции, стукачей и конкурентов.
      – Моя память оставляет желать лучшего, а я серьезно отношусь к советам умных людей.
      – Говорят, ты что-то вспомнил из того вечера, когда убили Игоря? – осторожно спросил Ефимов.
      – Кто говорит? – удивился я.
      – Не помню, краем уха слышал, что ты даешь какие-то новые показания.
      – То, что я вспомнил, вряд ли поможет.
      Я видел, что Ефиму ужасно хочется поподробнее порасспросить меня об обстоятельствах того вечера, но он почему-то не решался, а мне не хотелось трепаться.
      – Ладно, удачи, – попрощался Виктор. – Пойду к Алле, обычно она мной занималась. Если что, звони. Знаешь мой сотовый?
      – Откуда?
      – Вот, – он положил на стол визитку. – Ну, пока – пока.
      На столе, поверх папок, которыми я занимался утром, лежал пропуск в банк с моей кривой физиономией и две платежки, каждая на пятьдесят тысяч, по этим платежкам мы покупали расходные материалы, которые потом продавали в «главспирт».
      Я решил продолжить свои занятия с отчетами, но вдохновение не приходило. В окно заглядывало игривое светило, которое готовилось к закату, и на прощание целовало в глаза и щипало щеки. Цифры прыгали, а мысли возвращались к дневным событиям. Покопавшись в себе, я понял, что в настоящий момент я слишком растерян, испуган и зол, чтобы работать. Я подошел к окну, облокотился на подоконник и принялся смотреть, как наши клиенты набивают водкой москвичи, УАЗы и ГАЗели. Пару раз я позвонил подполковнику, но вместо него мне снова ответила девушка – робот. Надо будет уточнить у него, получали ли они дивиденды в этом году. И, вот вопрос, как бы помягче сообщить о том, что Игорь втихую от него пользовался кредитами? Интересно, какие еще вольности позволял себе Игорек без ведома партнера?