– Ну, пришел в себя? – спросил Ефимов и приподнял указательным пальцем мою голову за подбородок. На руках у него были надеты тонкие резиновые перчатки, так же как и у его двоюродного брата, на ногах у обоих – новенькие кеды.
      – Я только что тебя вычислил, – сообщил я.
      – Поэтому мы здесь. Мы пришли, чтобы тебя убить, – сказал Виктор. – И твою подружку теперь придется тоже.
      – За что?
      – За то, что ты видел, как этот идиот убивал Угланова, – указал он рукой в сторону Толика.
      – Я не идиот, – сказал Толик.
      – Он – прапорщик, – уточнил Ефимов. – Бывший.
      – Я ничего не видел, – возразил я, пытаясь сосредоточить свой взгляд. В глазах новогодней метелью кружили серебристые искорки.
      – Нелька сказала, что видел, – нахмурился Виктор.
      – Я бы никогда его не узнал. Я видел только спину, и то всего одну секунду.
      – Хорошо, пусть, ты его не видел, но машину его ты не мог забыть!
      – Светлых девяток полным-полно. А на номера я не смотрел, да и не увидел бы, было слишком темно.
      – При чем здесь номера?! – заорал Ефимов и опять что есть силы врезал мне по носу. – При чем здесь номера, пидор! Не прикидывайся идиотом.
      Я чуть не упал со стула. До меня только сейчас дошло, что дело обстоит очень серьезно, и эти ребята не шутят. Я наконец-то испугался и начал лихорадочно соображать о том, как мне выпутаться из этой ситуации. Во время удара я изогнулся, и мои скованные в наручники руки коснулись смартфона, торчащего из заднего кармана.
      – Я не прикидываюсь, – сказал я. – О чем ты говоришь?
      – Если ты видел его машину, то ты никогда ее не спутаешь ни с какой другой!
      – Ничего особенного я не заметил.
      – Не ври! – он опять саданул меня по переносице. – Как ты мог не заметить желтую машину с лиловой молнией через весь кузов на обеих дверях! Этот идиот купил ее у гонщиков в Тольятти.
      – Я не идиот, – сказал Толик.
      – Ты – конченый идиот, – заорал Ефимов. – Ты поехал на дело на разукрашенной машине и поставил ее прямо под фонарем.
      – Я не идиот, – спокойно сказал Толик. – У меня нет другой машины.
      – Ты мог бы поставить ее за квартал от офиса.
      – Ага, и идти целый квартал с ружьем на плече, как часовой.
      – Ружье можно разобрать, – орал Ефимов.
      – А если бы что-то случилось, – резонно заметил Толик, – то мне пришлось бы бежать целый квартал. Я ведь внимательно осмотрел все вокруг, его москвич я тоже видел, он был пустой.
      – Я нагнулся за веревочкой, – вставил я. – У меня тумблер перегорел.
      Пока они ругались, я пытался вспомнить, как мне открыть рабочий стол и как он выглядит. Чтобы набрать номер полковника, мне нужно нажать на его фотографию, только вот где она расположена? Я немного вытянул телефон из кармана и указательным пальцем правой руки водил по кнопкам, силясь их представить, при этом я должен был говорить.
      – Не ругайтесь, – сказал я. – Я дальтоник, не вижу синий цвет, поэтому и не разглядел вашу полосу. Виктор, ты забыл, что Игореха всегда меня называл дальтоником?
      – При чем здесь синий? – опять заорал Ефимов. – Я же сказал: полоса – лиловая!
      – Это из школьной программы, – объяснял я, а сам водил пальцами по телефону. – Желтый цвет получается, когда смешивают зеленый и красный, а лиловый – когда красный и голубой. В свою очередь голубой получается от смешивания зеленого и синего, а синий я не вижу! Остаются опять зеленый и красный, а это – желтый! Ваша лиловая полоса кажется мне желтой, а желтый на желтом хрен увидишь, особенно в потемках. У меня и так одна желтизна, да зелень перед глазами. Так что, ни шиша я не видел, кроме его спины и марки машины. Ни какой я не свидетель.
      – Ты мне голову не морочь, – немного спокойнее произнес Ефимов. – Хотя теперь уже поздно, все равно нам придется вас убить.
      Так, этой кнопочкой я открываю меню, потом нажимаю в верхний правый угол экрана и вхожу в рабочий стол. Теперь нужно сориентироваться, где висит ярлычок с полковником. Вроде справа, самый первый. Проверю еще раз. Я провел пальцем по кнопкам и по экрану. Вроде все правильно.
      – Я замучился за тобой бегать, – сказал Толик. – Вначале ждал у стоянки, когда ты приедешь на москвиче, приехал, часа два бухал с охранниками. Думаю, на руку. Дождался, сбросил с моста, оказалось – не того. Потом ждал, когда ты приедешь на десятке, а ты ее почему-то оставил около дома.
      – Так это ты мою машину разбил? – удивился я.
      – Нет, вот этот псих, – Толик указал рукой на Ефимова. – Мы вместе были. А вчера я ждал у стоянки, он – у подъезда, а ты вообще не приехал. Так что замочить тебя – дело чести.
      – О какой чести вы говорите, – неожиданно вмешалась в разговор Галя. – Вы – подонки.
      Большим пальцем правой руки я нажал вначале кнопочку для открытия меню. Две секунды на открытие. Теперь в верхний правый угол. Две секунды на рабочий стол. Теперь жму предположительно на портрет полковника. Двадцать секунд на набор, еще шесть секунд до первого гудка и десять, чтобы полковник снял трубку. Я пытался слизывать с губ кровь текущую из носа, но не успевал, и она затекала под рубашку.
      – А зачем вы убили Игоря? – громко спросил я.
      – За дело, – слегка удивился Ефимов.
      – Он тебе деньги одолжил? – не унимался я. – Он думал, что ты – его друг. А ты его за его же деньги…
      – Давай с ними кончать, – произнес Толик.
      – Подожди, – остановил его Ефимов. – Ты кто такой, откуда ты вообще взялся? – обратился он ко мне. – Ты ведь гондон! Я тебя в упор не видел. Это меня должны были поставить вместо Игоря. Я его лучший друг, я – его компаньон. Мы вместе начинали. Я тебя ненавижу!
      – Давай я ему башку прострелю, – вызвался Толик.
      – Постой, – опять остановил его Ефимов. – Это то же самое ружье? – спросил он у Толика.
      – Да.
      – Не будем стрелять, чтобы менты не связали их с теми. Нужно голубков как-то по-другому порешить, чтобы подумали, что это – бытовуха, может из-за этой бляди, – он указал на Галю. – Может, с целью ограбления.
      – Может пришли грабить, думали, что это – хозяева, – подхватил Толик. – Пытали на счет денег, а они не знают. Вот и замучили.
      – Тогда на телах должны остаться следы пыток, – с восторгом воскликнул Ефимов.
      – Это мы устроим, – заверил его Толик.
      «Это не может быть явью», – думал я. – «Это сон».
      – Ну, что, голубки, ссыте? Сейчас мы вам будем резать носы и уши.
      «Полковник уже все слышит. Нужно назвать адрес», – подумал я. Но адреса я не знал. Чтобы остановить кровь я запрокинул голову, и соленая жидкость потекла через носоглотку прямо в пищевод. Потолок был украшен лепниной. На гипсовых цветках осела пыль, а на стыках кое-где появились трещины. «Надо бы подмазать цнементом, а то отвалится, – подумал я.
      – Хочешь, голуба, – обратился Ефимов к Гале. – Я у твоего дружка прямо на твоих глазах ухо отрежу?
      – Вы что, прямо здесь нас убьете? – спросил я, опустив голову. – Прямо здесь, на десятом километре Московской трассы.
      – Совсем тронулся, – сказал про меня Толик.
      – А если отсосешь у меня как следует, – продолжал Ефимов, обращаясь к Гале. – Я его, может быть, пожалею, он умрет быстро.
      Он расстегнул ширинку, достал член и помахал им перед лицом у Гали.
      – Как называется эта деревня?! – зорал я. – Галя, скажи, как она называется?!
      – Жуковка, – сквозь зубы прошептала Галя. – Поселок «Мечта». Наверное, она поняла мою игру.
      – Ну, ты будешь сосать, или нет? – Ефимов вплотную приблизился к ее лицу.
      – Значит, я подохну в поселке «Мечта»! – продолжал орать я. – А улица как называется?
      – Улица без названия, – сказала Галя. – Дом – десять.
      – Дом десять, – проорал я, надеясь, что полковник слышит.
      Ефимов все понял, он обернулся и посмотрел на меня звериными глазами. Потом в два прыжка подскочил, прямо с болтающимся пенисом, пнул меня в пах, схватил за плечи, поднял со стула и начал трясти.
      – Ты что делаешь? – вопил он. – Ты, что делаешь, скотина? – он опять дал мне в нос, потом в солнечное сплетение.
      Смартфон, который я перед этим наполовину вытащил из кармана, упал на пол. Мой мочевой пузырь не выдержал, по ногам потекла теплая жидкость.
      – Ты кому звонил, пидор? – заорал Ефимов и поднял трубку. – Какой номер ты набрал?
      – Вам конец, – сказал я. – Половина милиции города уже едет сюда. Пока еще все можно обратить в шутку, но, если вы нас убьете, вам не отвертеться.
      Ефимов внимательно разглядывал коммуникатор, потом вдруг истерически захохотал.
      – Ты забыл снять блокировку, – давясь от смеха, сообщил он. – Ты ни кому не позвонил. Посмотри сюда, идиот, клавиатура заблокирована.
      Я похолодел. Я действительно забыл снять блокировку. Теперь помощи ждать было уже неоткуда. Все пропало. Где ты, солнышко, посмотреть бы на тебя в последний раз, перед смертью.
      В это время Толик заметил мои мокрые штаны.
      – Слышь, брат, – позвал он. – Этот урод обоссался!
      Ефимов отошел на шаг, полюбовался на меня и снова заржал. Они смеялись искренне и заразительно, как дети, показывая на меня пальцами. Ефим так и не застегнул ширинку.
      – Посмотри на своего друга, – всхлипывая обращался он к Гале. – Он сделал в штаны от страха.
      – А может, он еще и навалил, – подхватил братец. – Скоро мы почувствуем запах.
      Они вытолкали меня на середину комнаты и поставили напротив Гали. Мы встретились с ней глазами. У меня текло из штанины.
      – Это не от страха, – сказал я, глядя в глубину ее глаз. – Я просто очень давно хотел в туалет, еще когда ехал из города. От удара не выдержал. Ты мне веришь?
      Почему-то для меня было очень важно, чтобы она поверила.
      – Поверь мне, – попросил я. Она смотрела на меня полными слез глазами и молчала.
      – Я их не боюсь, – заверил я ее. – Прости меня.
      Помирать не хотелось. Сердце оглушительно колотило по ребрам. Мне подумалось, что я не совершил в своей жизни ни одного стоящего поступка, сейчас у меня есть единственный шанс. Я посмотрел боковым зрением на моих противников. Так, одному в пах коленом, потом быстро развернуться и ударить другого лбом по переносице. Потом бежать к двери. Нет, стоп. Дверь открывается внутрь, пока я буду с ней возиться, они меня догонят. Значит надо прыгать в окно, разбивать стекло и падать на газон. Где у нас газон? Вроде под окном, которое у меня за спиной я видел травку, туда и побегу.
      Я повернулся к Толику и что есть силы, пнул его по яйцам. Толик сделал шаг назад, я промахнулся и упал в свою собственную мочу. Я был жалок. Они опять заржали.
      – Ты нас не боишься? – язвительно спросил Ефимов.
      – Нет, не боюсь – соврал я. – На твоем месте, – я указал подбородком на его болтающийся член. – Я бы постеснялся показывать кому бы то ни было такой пупырышек. Если бы у меня был такой малыш, то я бы сам давным-давно застрелился.
      – Убей его, – сказал Ефимов брату, засовывая в штаны свои причиндалы.
      Тот наклонился ко мне, занес ружье, и что есть силы опустил приклад на мою челюсть. Жуткая боль, хруст, тьма.

12.