После завтрака Настя почувствовала себя лучше, подумала о том, что хорошо было бы помыться, сменить белье и вообще, сбросить всю эту жутко грязную, противную одежду. Но тут же поняла, что если бы ей предложили принять душ - отказалась бы. Уж лучше быть грязной, чем добровольно раздеться, оказаться голой и совсем беззащитной перед бандитами, они наверняка припрутся и тогда... Нет! Хотя, на самом деле, и одежда не за-щита, если они вздумают поиздеваться.
      Что они вообще задумали? Ночью никто не приходил, и те-перь Кащей ничего не сказал.
      Настя легла на кушетку, вспомнила Сергея. Какой он был хороший, добрый, заботливый, какой смешной... Невозможно пове-рить в то, что она никогда-никогда уже не увидит его. А каким неприятным, невзрачным показался ей вначале!
      Но еще раньше было страшное потрясение, после которого она целых три дня не вставала с постели и отказывалась есть. И даже с матерью не разговаривала, та не на шутку перепугалась, отгулы взяла, чтобы за ней ухаживать. Это случилось через де-сять дней после того, как она встретилась с Олегом в последний раз. После того, как он презрительно усмехнулся и ушел. Навер-ное, эта усмешка успокоила ее. Олег был так уверен в себе, что она потом ничуть не волновалась за него. Ждала, вот-вот он позвонит и уже сердилась, что его дурацкие игры чересчур затя-нулись. И вдруг по телевизору в программе "Время" сообщили, что под Москвой, неподалеку от своей дачи был убит первый зампред одного из крупнейших банков страны Олег Троицкий.
      Она сразу узнала его джип, его черное пальто. Голова была запрокинута назад, одна ладонь, вся в крови, прижата к животу, другая откинута в сторону. Когда ее показали крупным планом, она узнала на безымянном пальце золотой перстень с печаткой, сама выбирала его в Мехико...
      В это невозможно было поверить, казалось, Олег сейчас поднимется, отряхнет пальто, презрительно усмехнутся и скажет с экрана: ты испугалась? Совершенно напрасно.
      Но он не встал, его все-таки убили. По-настоящему убили. Злого, самуверенного и беззащитного мальчишку, которого она любила...
      Папка с документами, которые он передал ей в последнюю встречу лежала где-то в ящике стола. И мысли не было открыть ее, прочитать, ведь Олег не мог проиграть, не мог позволить кому-то убить себя. В этой папке было подробное изложение его ультиматума председателю правления Квочкину, возможные пос-ледствия и варианты ее действий на тот случай, если она захо-чет испоганить жизнь его убийцам.
      Она хотела, ух, как она хотела испоганить жизнь этим по-донкам! Своими руками задушила бы этого Квочкина и его прих-востней! Несколько вечеров читала и перечитывала инструкции Олега, а потом схватила досье, еще раз внимательно прочитала все документы и стала сочинять роман, чтобы напугать проклятый "Расцвет-банк", развалить его! Никто ей не нужен, сама спра-вится! Они никогда не найдут ее, но станут бояться собственной тени, все будет именно так, как хотел Олег!
      Сочинить роман она так и не сумела, оказалось, это неве-роятно сложно. И тогда вспомнила о журналисте, который может это сделать. Почему Олег предложил именно его кандидатуру, она не знала. Наверное, встречались где-нибудь, а может из-за то-го, что Чекмарев руководил отделом экономики в газете Сафаро-ва. Номер машины Сергея был указан в инструкциях Олега.
      Мысль о том, что она должна будет познакомиться, понра-виться незнакомому мужчине, а потом и спать с ним, была нас-только противна, что и мужчина казался - противнее некуда. Она несколько раз приходила к редакции газеты "коридоры власти", стояла за деревом, наблюдая, кто из сотрудников подойдет к ма-шине с известным номером после окончания рабочего дня. Когда впервые увидела Сергея, расстроилась, подумала, что Олег спе-циально выбрал такого... Никакого! Но все получилось даже луч-ше, чем она предполагала, потому что здорово опьянела и не помнила даже, как оказалась в квартире Сергея, на его диване.
      Вот с этого все и началось. Она привыкла к Сергею, чувс-твовала себя очень хорошо, но всегда помнила, для чего позна-комилась с ним. И довела дело до конца. Словно так и не прот-резвела с момента их первой встречи, словно была слепая, глу-хая, сумасшедшая - не понимала, что творила. А когда поняла, уже ничего нельзя было исправить...
      Господи, Господи, и вправду сумасшедшей была! Это Олег сделал ее такой, одурманил, опьянил, подчинил своей страшной воле... Как поздно она поняла это!
      "- Ты всегда будешь моей женщиной, Настя.
      - Я и есть твоя.
      - Я имею в виду другое. Всегда. Неважно, где я окажусь, неважно, где ты окажешься, с кем. Ты будешь моей.
      - Господи, Олег! Мне прямо кажется, что ты какие-то зак-линания говоришь. Даже как-то не по себе становится.
      - Это естественно. Тебе не должно быть со мной по себе. Тебе должно быть по мне.
      - Отстань со своими умствованиями! Иногда ты бываешь просто невыносимым.
      - Я говорю то, что считаю нужным. А насчет второго твое-го утверждения - ты неправа. Я всегда невыносим.
      - Не ври и не хвастайся, дорогой. Иногда ты бываешь та-ким лапочкой, просто душа радуется.
      - А ты не лапочка, ты фантастическая женщина и поэтому всегда будешь моей."
      Ошибаешься, дорогой! Я никогда больше не буду твоей пото-му, что люблю другого, вот так! И убери свои руки!
      Валентина с ужасом смотрела, как отодвигается в сторону шкаф на кухне, как открывается тяжелая дверь за ним.
      - Ну давай, шагай, сука!- толкнул ее в спину небритый му-жик, которого Веня называл Мельником.
      Она влетела на узкую бетонную лестницу, пробежала две ступеньки вниз, обернулась, яростно глянула на Мельника.
      - Чего толкаешься, свинья небритая?!
      - Молчи, шлюха! Иначе я спущусь и заткну тебе пасть!- рявкнул Мельник. И с гадливой ухмылкой добавил.- Сама догадай-ся, чем!
      Это не было шуткой, и не было игрой, как убеждал ее Конд-ра. В голосе Мельника чувствовалась настоящая страшная угроза. А как он смотрел на нее! Казалось, вот-вот бросится вниз и вы-полнит свою угрозу немедленно! Почему он так разговаривает с ней, почему так смотрит? Веня только что приказал ему: убью. если хоть пальцем тронешь эту женщину. Мельник пообещал, но теперь... А что, если Веня просто решил избавиться от нее? Убьют в этом подвале, и никто не узнает...
      Спустившись вниз, Валентина увидела рыжеволосую девушку, внимательно наблюдающую за ней. Действительно, есть такая, значит, все так, как и говорили... Ну вот и хорошо. Три тысячи она уже получила, лежат в банке, на ее счете, а можно получить и все пять. Валентина с облегчением вздохнула и присела на ку-шетку рядом с девушкой.
      - Привет,- сказала она.- Не возражаешь, если я пока поси-жу с тобой?
      - Привет. Конечно, садись,- Настя с готовностью подвину-лась.
      - Совсем обнаглели!- с ненавистью сказала Валентина.- Ни-какой управы нет на этих бандитов! Давай хоть познакомимся, что ли? Меня зовут Валей.
      - А я Настя... За что они тебя?
      - За что, за что! У них надо спросить, у этих придурков! Скоты самые настоящие!- Валентина вскочила, подбежала к лест-нице, погрозила кулаком и вернулась на кушетку.
      Ей не нужно было играть, потому что поведение небритого идиота не на шутку разозлило. Толкает, оскорбляет, да еще та-кие гадости говорит! Кто он такой, этот Мельник? Ну ничего, она выйдет отсюда - плюнет ему в рожу! А Веня еще и морду набьет. А рыжая - ничего девка. Ишь ты, сперла какие-то важные документы и не хочет отдавать! Совсем дура, что ли? Веня пре-дупредил, и то орут, а без предупреждения они все, что угодно сделать могут!
      - Ты с ними поосторожнее,- сказала Настя.- Это бандиты самые настоящие.
      Еще и утешает! Надо же, какая добренькая! Валентина ра-зозлилась и на девушку, из-за нее оказалась тут. Три тысячи, как минимум, это хорошо, но сколько терпеть придется! Злость ее скоро прошла. Им тут вместе не один день сидеть, чего друг-дружке нервы трепать?
      - А ты давно здесь, Настя?
      - Нет, вчера привезли.
      Валентина посмотрела на девушку: джинсы грязные, свитер сбоку разорван, волосы грязные. Непохоже, чтобы так извазюка-лась тут за один день.
      - Больно вид у тебя странный. Послушай, Настя, ты меня пугаешь. Они что, издеваются, прямо, совсем беспредел устраи-вают, что ли?
      Вот и пригодились слова, которые частенько говаривал Ве-ня. Сама-то она их никогда не употребляла, но помнила.
      - Да нет, здесь меня пока что не трогали. Это в другом месте и били, и унижали...- губы девушки дрогнули.- Не хочу вспоминать. И стрельба была, и куча трупов... Не дай Бог!
      Валентина и сама разволновалась, слушая ее. Она ничего не знала про унижения, стрельбу и горы трупов. Ей объяснили, что Настя - бывшая любовница одного из больших начальников, милли-онера. Украла документы и шантажирует того. А с виду не ска-жешь, девка, как девка.
      - Да ты не волнуйся, Настя, не волнуйся. Переживем, как-нибудь,неловко принялась успокаивать девушку Валентина.
      Наверху открылась дверь, вошел Кащей, спустился вниз на пару ступенек, швырнул вниз раскладушку, одеяло и ушел. Вален-тина установила раскладушку напротив кушетки, теперь у нее есть свое место, застелила одеялом, села.
      - А ты за что сюда попала?- спросила Настя.
      - И не спрашивай!- махнула рукой Валентина и тут же при-нялась рассказывать "легенду", которую утром придумали Кондра и Веня, в дороге Веня все время спрашивал: это запомнила? То не забыла? Запомнила, не забыла!- Встречалась я с одним мужи-ком из ихней конторы.
      - Из "Расцвет-банка"?
      - Откуда я знаю! Красивый, видный из себя мужик. По рес-торанам водил, поил, спала я с ним. В общем, все было как у людей. А потом он спьяну решил вечер сюрпризов устроить. Да еще накурился какой-то гадости, в общем, совсем дураком стал. Ну и устроил. Конечно, стриптиз я ему показала, секс на высшем уровне обеспечила, голыми по квартире носились, на стульях, как пьяные гитлеровцы, скакали. За это дал мне две тысячи бак-сов. Ну дал, так дал. Их у него все равно много. Пришла я до-мой и, дура, своему изобретателю показала эти деньги.
      - У тебя муж есть?- ахнула Настя.
      - Да какой он муж! Так, прибился один... изобретатель-са-моучка. Три года вместе жили, он все твердил, что скоро бога-тым станет, а сам только и знал, что водку хлестать. Да радо-ваться, если у меня богатый клиент появится. А тут - сразу две тысячи! Ты представляешь? Я уснула, а он спер деньги и куда-то исчез. Просто сволочи, эти мужики!- Валентина вошла в роль и уже испытывала удовольствие от своего рассказа. Одна ее подру-га с таким изобретателем жила, так что выдумывать особо не приходилось.- А вечером является мой любовник и говорит: ты украла две тысячи, больше с такой женщиной не желаю встречать-ся. Верни деньги и расстанемся по-хорошему. Свое, значит, по-лучил сполна и - расстанемся! Подлец! А как я верну, если их у меня нет? Стала доказывать, туда-сюда, не верит. Дал сроку три дня, чтобы нашла и вернула две тысячи. Да я сроду таких денег не видела, где возьму? Думала, поймет, простит, да куда там! Приехали какие-то недоделки стриженые, посадили меня в машину и говорят: раз не можешь долг вернуть, будешь целый месяц на-ших гостей обслуживать. Отрабатывать долг. И привезли сюда. Я теперь думаю, он, любовничек мой, специально дал деньги.
      - Выходит, они тебя в рабство взяли?
      - Откуда я знаю! Загнали сюда, теперь жду, чего они еще придумают. Знала бы, так убежала б куда-то, спряталась. А те-перь что делать? Только и остается - ждать. Может повезут к какому-то "гостю", убегу...
      Закончив свой рассказ, Валентина с трудом сдержала побе-доносную усмешку. Да что там усмешка, впору было в пляс пус-титься - так хорошо и складно у нее все получилось! Не зря в школьном драмкружке занималась когда-то. Услышал бы Веня, то-то удивился бы. Да нет, Вене такое слушать нельзя, не дай, не приведи! Разозлится, он же такой нервный, особенно в пос-леднее время, а ревнивым всегда был.
      - Странно,- тихо сказала Настя.
      - Что ж тут странного?- бодро спросила Валентина.
      - Странно, что так все получилось. У них же тут не женс-кая тюрьма. Да и вообще, серьезный банк такими делами не дол-жен заниматься. Шантажировать женщин и увозить их для того, чтобы превращать в рабынь - на такое способны какие-то уголов-ники.
      Валентину как будто холодной водой окатили. Не верит? По-дозревает, что ее появление здесь подстроено? Где же она ошиб-лась, что сказала неправильно?
      - Но тебя же привезли сюда люди из банка?- неуверенно спросила она.Или уголовники? Ты-то сама за какие грехи ока-залась тут?
      - Я видела важные документы, а потом подсказала своему парню сюжет для романа. А они узнали и думают, что документы до сих пор у меня. И "Расцвет-банк" так думает, и "ДЕГЛ". Охо-ту на нас устроили...- Настя замолчала с тоской глядя на серую бетонную стену.
      - Ну и отдала бы им эти документы, да и жила бы спокойно. Будь у меня две тысячи - сразу бы швырнула им в морду.
      - Я их только видела, читала, но у меня нет никаких доку-ментов. Нечего отдавать.
      Валентина поняла причину дурного настроения мужа в пос-ледние дни. Это ж он охотился за девкой, потому и был такой злой. Видать, и вправду что-то серьезное натворила и - не хо-чет говорить, умная девка, хитрая. Ничего, еще есть время. Глядишь, и скажет.
      36
      Амин бросил короткий взгляд на шефа и еще больше нахму-рился. Не понравилось ему выражение лица Кондры.
      - Что-то случилось, Ян Сигизмундович?
      - Случилось, случилось. Но сперва ты расскажи, как съез-дил, чего достиг.
      - С Валентиной все в порядке?
      Кондра откинулся на спинку кресла, иронически хмыкнул.
      - Вон ты про что думаешь. Мельник звонил оперативному де-журному, сказал, что выводил твою Валентину по надобности. Контакт с рыжей она установила, но та отрицает наличие доку-ментов. Подождем.
      Пальцы Амина нервно забарабанили по столу. "Выводил твою... по надобности."- звучит очень уж паскудно. Зачем он ей предложил это? А она, дура, на хрена согласилась?
      - Может, завтра заберем ее? Не скажет рыжая, нутром чувс-твую бестолку все это.
      - Договаривались на пару дней. Ну, послезавтра заберем, если не получим результата. Рассказывай.
      - Нормально. Стоял на своем: у деревни не были, ждали два часа в десяти километрах от окружной, не дождались и уехали. Несерьезный человек Ядран. Серый на дыбы встал, орать начал, угрожать. Но я сказал, что слышал это по телефону, согласен, есть и наша вина, если бойцов перебили, готов компенсировать убытки Серого. И отдал ему десять штук. Он посмотрел, пересчи-тал бабки и угомонился. Ну, конечно: мы их найдем, мы их... Сами понимаете, что они говорят в таких случаях.
      - Понимаю. Думаешь, не найдет?
      - Это было бы очень плохо. Серый - дурак, с ним ссориться опасно. Но я уверен, что даже искать не будет. Они-то первые напали, порешили Лобана и еще двоих. Понимают это. Искать - значит признаться, что напали. А потом отвечать. Нет, не бу-дет. А какие новости у вас, Ян Сигизмундович?
      - Хреновые, Амин, хреновые. Служба информации сообщила о результатах работы оперативно-следственной группы. На месте происшествия. имеется в виду и дача и опушка леса, обнаружено семь трупов.
      - Ну?
      - Семь. Четверо - люди Серого, и трое чужих. Все - бойцы.
      - Ну да, семь, а что? Погодите... Как это семь? А где восьмой? Придурок этот, Чекмарев?
      - Исчез. Ни трупа, ни живого, ни раненого - никакого Чек-марева там нет.
      - Не может быть. Скорее всего, кто-то из людей Лобана ис-пугался и сдернул, а Чекмарева приняли за бойца.
      - Нет, людей Лобана и его самого опознала жительница де-ревни, она их всех знает, не первый раз приезжают туда. Один человек Ядрана остался во дворе, остальных троих мы сами виде-ли... Всего получается семь. Ровно семь.
      - Может, Чекмарев был ранен, уполз в лес и там сдох?
      - Ты уж совсем-то за дураков не считай ментов, сами сколько лет были в ихней шкуре? Если б сдох, нашли бы. Следы в лесу имеются. Капли крови тоже. Покружил и вышел опять к дому, когда Ядран уехал на "Вольво". Но самое интересное, с другой стороны села у дороги стояла машина, похоже, "Нива". Потом она двинулась по направлению к нам.
      Амин широко раскрыл глаза, сжал кулаки.
      - Этого не может быть! Никто не знал о нашей встрече!
      - Ну почему же, ты с ним по телефону говорил. У него было время предупредить людей, которые за ним стоят.
      - Никто не знал, куда мы едем, никто не следил за нами! Это мистика, чертовщина какая-то!- скривившись, будто куснул тухлое яйцо, выкрикнул Амин.
      - Спокойно!- зарычал Кондра, хлопнув кулаком по столу.- Нервы у тебя в последнее время совсем паршивые стали, Амин. Как у бабы-неврастенички. Думать надо.
      - О чем думать? Если он жив, ехал за нами, он видел "Вольво", он знает, где мы стояли, о чем договаривались! А ес-ли у него еще и дружки такие всемогущие невидимки, они расска-жут об этом Серому. А Серый - псих, у него длинные руки, и он не простит ликвидацию четырех своих бойцов. Я уж не говорю о ментах! Если они начнут копать точно под нас - закопают.
      - Вот я и талдычу тебе: думать надо! Квочкину об этом го-ворить не будем. Устроит истерику еще похуже твоей. Серый, Се-рый! Тоже мне, гангстер, мать его!.. Что у него за люди, если вчетвером не могли одного безоружного хлюпика замочить? А ты куда смотрел, с кем договаривался? С бомжами, да?!
      Лицо Кондры побагровело, мутные капли пота катились по щекам. Он сам не мог понять, что случилось в Карпухино, и орал на Амина только потому, что это немного успокаивало собствен-ные нервы. Тоже издерганные до предела.
      - Ядран - профессионал. Но если в кустах снайперы сидели, что он мог сделать?
      - А кто замочил Лобана с компанией? Снайперы или Ядран? Кто сунул рыжую суку в багажник и поехал обратно? Ядран! Тогда почему журналиста не кончили? Ты можешь мне объяснить это?!
      Амин, напротив, побледнел, скрестил руки на груди, втянул голову в плечи, исподлобья глядя на Кондру широко раскрытыми глазами. Казалось, они еще больше отдалились от переносицы, уползали с лица к ушам. Что тут можно было объяснить? Понятно, почему Ядран взял чужую машину - его "девятку" вывели из строя. Понятно, почему Ядрана кончили - ошибка вышла. А все остальное - полный мрак.
      - Ян Сигизмундович, нужно забрать Валентину и кончать со всем этим делом. Сейчас поеду, заберу и поразговариваю с ры-жей. Скажет, не скажет хана ей.
      - Не скажет. Она сидела под замком, ни хрена не видела, не знает, что там творилось. Когда я сказал, что Чекмарева за-мочили - поверила. Завтра поедешь. А сейчас возьми спеца по замкам, и гони на квартиру Чекмарева. Там он, нет, был после Карпухино, нет, все проверь. Что-то найдешь - бегом назад, бу-дем думать, не найдешь - позвони и езжай домой. Я уже приказал оперативной службе проверить все больницы, морги, пункты "Ско-рой помощи". Подожду, что они выяснят...- он покрутил головой, раздраженно хмыкнул.- Это ж надо такое: троих бойцов с "пушка-ми" уложили, а безоружный хлюпик ушел!
      Амин хотел было напомнить, что он предлагал спустить жур-налиста под лед, если бы сразу это сделали, никаких проблем теперь бы не было. Но промолчал. Он уже не раз об этом напоми-нал, да все бестолку.
      У дома, где жил Чекмарев, ничего подозрительного обнару-жить не удалось. В подъезде, на лестнице и лестничных площад-ках было тихо, никаких следов охраны или наружного наблюдения. В квартире все осталось таким же, как и позавчера, когда Амин последний раз был здесь. В ванной на зеркале сохранилась над-пись губной помадой, на кухне, в раковине мойки лежали три та-релки с засохшими остатками еды. Они и позавчера лежали там. Амин обошел всю квартиру, пока ни убедился - вчера вечером и сегодня здесь никого не было.
      Да может он, все-таки сдох в Карпухино? Может странная "Нива" увезла в Москву его труп? И свидетелей расстрела "Воль-во" нет? Один Чекмарев знал, кто ждет Ядрана и где именно. А если знал, да не успел рассказать?
      Все может быть, надо подождать, что скажут оперативники Кондре, может, найдут суку. Только вот вопрос: зачем было вез-ти в Москву труп Чекмарева, рисковать? Проще было оставить его в деревне. Значит, жив? Тогда как он мог позволить увезти ры-жую? Она ж ему о любви на зеркале написала, да и он из-за нее в Карпухино поехал. И после этого спокойно смотрел, как ее за-совывают в багажник "Вольво"?
      Голова шла кругом от всех этих вопросов. Амин велел спецу по замкам аккуратно запереть дверь, а потом из машины позвонил Кондре, доложил о результатах проверки. И получил приказ возв-ращаться домой, в офисе он пока не нужен,
      Домой? А какого хрена он там делать будет? Валентины все равно нет, сидит, дура, в бетонном погребе. И ужин приготовить некому, а самому неохота. Это ж надо было - согласиться на роль шлюхи за три тысячи! А если бы дали больше, десять - сог-ласилась бы стать настоящей шлюхой?
      Чем больше он думал об этом, тем более убеждался, что - да, согласилась бы. Деньги застят ум бабы. И от этого совсем хреново стало на душе. Чем она там занимается сейчас? Болтает с рыжей шлюхой? Та расскажет ей, такое расскажет - у Валентины глаза на лоб полезут! О разных курортах, о модном шмотье "от кутюр-мудюр", о шикарных кабаках... Троцкий не жалел для нее денег, понятное дело. Чем еще импотент удержит бабу? Но о том, что он был импотентом, рыжая, конечно же не скажет, сука! Да это же такая бомба!.. У Валентины потом совсем крыша поедет.
      Убил, убил бы рыжую стерву! Завтра она свое получит, завтра. Если Кондра начнет тянуть волынку - ни хрена подобно-го! Пусть лучше забирает эти паскудные три тысячи.
      Все равно Валентина ни хрена не узнает про документы, зря Кондра надеется. Политиком себя мнит, идеи Квочкина о том, что работать нужно крайне аккуратно и даже элегантно, но со стоп-роцентной надежностью, воплощает в жизнь. Идиоты! Где они во-обще видели стопроцентную надежность?
      Сидит Валентина в бетонном подвале... о чем хоть думает, дура? Неужели - о красивой жизни? А там еще Мельник, мужик злой и наглый. Выведет ее "по надобности", да и захочет ис-пользовать... по своей надобности. Она и не пикнет. И мужу по-том ни хрена не скажет, знает, что он ее придушит, хоть и не виновата будет. Интересно, Мельник понимает это? А там же по-мимо Мельника еще два придурка. Подопьют, и решат "хором" по-развлечься с двумя бабами. Полные хозяева на даче, кто им по-мешает! Ну, дела-а!..
      Амин выехал на Ленинградский проспект, погнал свой "Сит-роен" к Центру, с трудом преодолевая яростное желание врезать-ся в задницу какому-нибудь "Жигуленку" или сбить тетку, пере-бегающую улицу. Он точно знал, что сейчас домой не поедет, что бы там Кондра ни приказывал. Но, если не домой, то куда? Ответ нашелся довольно-таки скоро. На правой стороне Ленинградского проспекта Амин увидел жиденькую неоновую вывеску "Колумбия. Стриптиз-бар" и свернул к тротуару. Стриптиз там, конечно, не скоро начнется, но выпить, расслабиться, можно. А заодно и телку подцепить, если попадется приличная. Не все же время о своей дуре несусветной думать?
      37
      В разное время водка по-разному действует на одного и то-го же человека. Можно выпить сто граммов, посмотреть телевизор и уснуть глубоким, здоровым сном до утра, а можно выпить бу-тылку, пролежать часа три с закрытыми глазами и лишь после этого забыться на несколько часов в коротком, тревожном сне, наполненном нескончаемыми кошмарами. И проснуться в семь утра, и снова лежать с закрытыми глазами, слушая, как храпит в дру-гой комнате собутыльник, а потом просыпается, принимает душ, стучит посудой на кухне... Такое случается, если нервы челове-ка напряжены до предела, если мысли вспыхивают в голове одна за другой - и гаснут. Вспыхивают и гаснут, ни одна не загорит-ся надолго, не осветит кошмарный мрак...
      Чекмарев не выспался, не отдохнул в эту ночь. Все утро провалялся на диване, борясь с головной болью, на бодрые при-зывы Борисенко подниматься и пить пиво не отзывался. Если бы тот сказал: вставай, поедем за Настей мигом бы вскочил, но Борисенко сразу объяснил, присев на диван:
      - Серега, остаешься за хозяина, а я поехал на разведку. Приеду покумекаем, что к чему. И запомни хорошенько: без ме-ня отсюда ни на шаг! Дверь никому не открывать! Я знаю, что ты не спишь. Значит, пивка не хочешь? Ну ладно, отдыхай. Главное
      - ни шагу отсюда.
      Какой смысл вставать после такого заявления? Никакого. Поэтому Чекмарев поднялся с дивана лишь после полудня, когда Борисенко ушел. Головная боль была не главной причиной дурного самочувствия, но весьма чувствительной, пришлось обыскать кух-ню Борисенко в поисках анальгина или панадола. Нашел пластмас-совую коробку с лекарствами, а в ней быстрорастворимый аспи-рин. Две таблетки зашипели в чашке с холодной водой из-под крана. Выпив аспирин, Чекмарев снова повалился на диван в ком-нате, полежал еще час и встал, теперь уже окончательно.
      Настроение было по-прежнему отвратительным до крайности, но голова не болела. Еще б солнышко выглянуло, глядишь, легче б стало. Нет, не выглянет...
      Прошел час, два, три. За окном стало смеркаться. в доме напротив засветились окна, вспыхнули фонари на бульваре. Чек-марев долго сидел на диване, вспоминая Настю. Ее легко было вспоминать, стоило лишь произнести вслух или мысленно имя: Настя - и вот она.
      Рыжие, растрепанные волосы, огромные зеленые глаза, уз-кие, обтягивающие джинсы, упругие груди под свитером... Откры-вает дверь и со смехом бросается на шею. Он разжимает пальцы, "дипломат" со стуком падает на линолеум в прихожей. Не только гибкие руки обнимают его, ее ноги смыкаются сзади, плотно сжи-мая бедра. А он гладит ее по спине, гладит ноги, упругие, раздвинутые ягодицы, губы находят ее жадные губы, глаза закры-ваются... Но и с закрытыми глазами он находит дорогу в комна-ту, к дивану, на котором продолжается их бесконечный поцелуй. И чем дольше он длится, тем больше становится груда одежды на паласе у дивана...
      Любимая женщина всегда вспоминается голой, когда она пол-ностью принадлежала тебе, когда между ней и тобой не было тайн, когда вы были единым целым и, казалось, ничто не может разделить вас - ведь это так прекрасно, дарить истинное нас-лаждение друг-другу! Если, конечно, она принадлежала тебе. А если нет - можно вспоминать о свиданиях под луной, долгих про-гулках и трепетных прикосновениях пальцев.
      Чекмарев никогда не гулял с Настей под луной и не читал ей стихи. Эта прекрасная, но все же прелюдия к еще более прек-расному миру наслаждений миновала его. Он сразу попал в рай. Или - ад, но это было так прекрасно! Вот это он и вспоминал, сидя в темной комнате на диване.
      Она хотела использовать его для своих целей? И это прек-расно, и спасибо Богу, что ее выбор пал на него. Потому что плата за это была поистине Божественной. Она хотела, чтобы он сочинил роман? И он сочинил его. После страстной встречи, пос-ле ужина, которым она кормила своего мужчину, он садился за письменный стол и четыре-пять часов барабанил пальцами по кла-виатуре компьютера. Профессиональному журналисту несложно превращать свои мысли в слова, а мысли у него били ключом. По-тому что Настя стояла за спиной, подсказывала, советовала, а потом ложилась на диван, укрывшись одеялом до пояса, и ждала, когда он закончит работу. Просто лежала и ждала. И он, погля-дывая на розовые соски ее обнаженных грудей, размахивал рука-ми, стонал и морщился, показывая, как хочется ему поскорее прижаться к ним губами. Но Настя хитро улыбалась и грозила пальчиком, что означало: а вот не получишь, пока не напишешь нужное количество страниц. И ждала его. И это ожидание, это обещание удесятеряло его силы - голова работала ясно, как ни-когда. А найти подходящие слова к умным мыслям, выразить сло-вами красивые образы он всегда умел.
      А потом, поставив последнюю точку, он поворачивался к ней и смотрел, смотрел... Нет, усталости не было, тело рвалось к заветному дивану, но сдерживал себя, и это было похоже на старт гонок формулы-1, когда моторы уже ревут, но еще горит красный свет...
      И роман получился неплохим. По крайней мере, лучше, чем получается у придурковатых эпигонов Джойса и Борхеса, возом-нивших себя элитой, лучше, чем у "литобъединений" неудачливых следователей и журналистов. Роман получился - на уровне блис-тательного Хуана-Карлоса Онетти!
      Теперь нет ни романа, ни Насти...
      И Борисенко нет. Где он шляется, черт возьми? Приказал сидеть и ждать, но это уже невозможно! Вечер наступил, темно в комнате, надо что-то делать, а его нет! И выходить из квартиры запретил!
      Борисенко вернулся домой около семи. Чекмарев к тому вре-мени потерял уже всякое терпение.
      - Что это за дерьмо?!- закричал он, увидев хозяина.- Я тут сижу, я тут... торчу, ничего не делаю, не могу сделать, а тебя все нет и нет!
      - Ну так сделай, если можешь,- усмехнулся Борисенко.- Си-дишь-то здесь потому, что не можешь.
      - Да?- разозлился Чекмарев.- Значит, ты где-то прогулива-ешься, а я зря сидел тут и ждал... с моря погоды?! Ну ладно, придется самому... Жаль, время уже позднее, все редакции зак-рыты... Ладно, пойду к себе домой, напишу обо всем этом статью и завтра отнесу во все редакции, которые могут напечатать этот материал. Что-нибудь. да получится. По крайней мере, с Настей они будут шепотом разговаривать!
      - У тебя дома гости были.
      - Да плевать мне на них! Ты сказал, что Квочкин слон, а я
      - моська? Ты ошибся, Чапаев! Квочкин тоже моська, только раз-дутая до слона. Ноготком этого "слона" ткни - и он лопнет! Вот я его завтра и лопну, сучонка такого! Я хоть и продажный, а все-таки журналист! Это кое-что, да значит!
      - Значит, значит,- кивнул Борисенко.
      Он прошел в комнату, достал из ящика стола пистолет, глу-шитель к нему, неторопливо соединил две смертоносные конструк-ции, сунул пистолет за пояс. Чекмарев замер, наблюдая за его действиями.
      - Значит, не возражаю,- повторил Борисенко.- А это,- он ткнул пальцем в пистолет,- сейчас значит больше. Давай, оде-вайся, поехали. Я хотел чайку выпить, да теперь уже - хрен с ним. Некогда, времени нет.