В своем кабинете Чекмарев швырнул "дипломат" на стул, сел в кресло и приказал:
      - Рассказывай, Боря.
      - Что рассказывать? Серега, я сделал то, что приказал Лавкин. А ему приказал Сафаров. Я сделал...
      - Что? И при чем здесь Настя?
      - Лавкин приказал, что я мог сделать?!
      - Успокойся, Боря. Ты ничего не мог сделать, но ты сде-лал. Что, расскажи мне.
      - А тебя, действительно, пытали бандиты? Может, они...
      - В нашем сумасшедшем мире все может быть. Рассказывай, не томи душу. Настя, что ты знаешь о ней?
      - Да ничего, ровным счетом - ничего. Вчера Лавкин посадил меня в твой кабинет и приказал: если позвонит Настя, ты на планерке у главного, важная тема, позвать никак нельзя, в об-щем, пусть она приезжает сюда, к редакции.
      - Она позвонила?
      - Да. Тебя не было, и я сказал, что было приказано. Изви-ни, Серега, не хотел врать, но ты ж сам понимаешь... У меня семья, тесть болеет...
      - Что она сказала?
      - Хочет срочно поговорить с тобой, сообщить что-то важ-ное. Приехать к редакции не захотела, сказала, что сама найдет тебя, если будет нужно. Лавкин стоял в дверях и слушал наш разговор. А потом привел меня к Але, сам позвонил Сафарову, или кому-то из компетентных деятелей "ДЕГЛа", а потом затащил в свой кабинет и до конца рабочего дня не выпускал.
      - Выходит, Настя сказала, что сама найдет меня, и Сафаров узнал об этом сразу после ее звонка?
      - Так оно и есть.
      Настя звонила, сказала, что сама найдет его... Она знала, где его искать - у него дома! У Насти были ключи от его квар-тиры, и она пошла туда. А Сафаров и его спецслужба узнали об этом. Они... Да, именно они и схватили Настю! А Квочкин? Поче-му он отпустил его?
      - За что же Лавкин уволил тебя, Боря?
      - А хрен его знает! Свидетелей хочет убрать.
      - Погоди... Ты сказал, что он держал тебя в своем кабине-те до конца рабочего дня, так?
      - Ну, так.
      - Значит, опасался, что ты можешь кому-то сообщить о том, что Настю хотят схватить в моей квартире, так?
      - Не знаю... Серега, мы с тобой не один год вместе, ты меня притащил сюда. Я поступил, как последнее дерьмо, но что было делать?
      Чекмарев неожиданно понял все, что случилось вчера. Пав-люкович рассказал ему только часть!
      - Боря, а кому ты позвонил потом, когда Лавкин не контро-лировал тебя? Кому сообщил, что Настю схватили люди Сафарова?
      - Никому.
      - А семь с половиной миллионов откуда у тебя появились? А статья, которую я просил тебя написать, почему восхваляла "Расцвет-банк"? Боря, я всегда считал тебя другом, хорошим журналистом... Мы, действительно, давно знаем друг друга. Ска-жи честно, в чем дело?
      - Извини, Серега, слаб человек...
      - "Расцвет-банк"?
      - Больше я тебе ничего не могу сказать.
      - Понятно...
      Все встало на свои места. Павлюкович обманул Настю, и она попала в лапы спецслужбы Сафарова, Павлюкович сообщил об этом "Расцвет-банку"... Павлюковича сегодня увольняет Лавкин, без объяснения причин. Значит, "Расцвет-банк" прижал Лавкина и вы-яснил, кто схватил Настю. И отпустил его, Чекмарева, потому что он перестал интересовать их. Так? Очень может быть.
      - Боря, Боря...- покачал головой Чекмарев.- Какого же хрена ты мне лапшу на уши вешаешь? Тебе заплатили не за краси-вые глазки, а... За что?
      - С чего ты взял, Серега? Никто ничего не платил, просто так получилось.
      - Получилось?! Бабки на лечение тестя получились? А Настю сейчас, наверное, пытают! Из-за тебя, сука!
      Чекмарев вскочил из-за стола, метнулся к своему бывшему другу, с размаху всадил кулак в его подбородок. Павлюкович охнул и медленно опустился на пыльный пол кабинета.
      - Серега...
      - Да пошел ты! Вали отсюда на хрен, и чтоб я больше тебя не видел, паскуда!
      Павлюкович суетливо вскочил на ноги, дико взглянул на Чекмарева и помчался прочь из кабинета.
      Теперь все ясно, Настя была в его квартире вчера вечером, но не дождалась его, попала в лапы... не "Расцвет-банка", а "ДЕГЛа"! Она у них, что можно сделать, чтобы вызволить ее? Только - вернуть документы, которые требовал у него Квочкин! Но он понятия не имеет, где они! Да и вообще, существуют ли они в природе, эти документы?
      А что думает по этому поводу Лавкин? Пожалуй, самое вре-мя, поговорить с главным редактором. Возможно, он знает боль-ше, чем Павлюкович, подскажет, где искать Настю.
      Чекмарев с тоской оглядел свой кабинет - возможно, и эта уютная комната станет недосягаема для него. Ну что ж... Друго-го пути нет. Вперед по холодному, скользкому коридору, гля-дишь, там и найдет он то, что потерял.
      Увидев его, Аля испуганно воскликнула:
      - Сережа!..
      Как будто он стоял на карнизе высотного дома и собирался шагнуть вперед.
      - Начальник у себя?- резко спросил Чекмарев.
      - Да, но... Сережа, я...
      - Спасибо, Аля, ты настоящий друг.
      Чекмарев улыбнулся девушке и без колебаний толкнул дверь начальнического кабинета. Прежде он не считал себя способным открывать дверь кабинета начальника ногой. Потому, что не слу-жил в подчинении своих друзей и не видел в своей работе воз-можности панибратского отношения с руководством. Но в данный момент он просто не думал об этом. Он хотел вернуть Настю, свою Настю.
      Лавкин вскинул голову, торопливо вскочил из-за стола, шагнул навстречу, беспомощно разведя руки в стороны.
      - Сергей Владимирович!...
      - Валерий Петрович...
      - Садитесь, у нас есть, о чем поговорить.
      - Спасибо, Валерий Петрович, я постою. Как вы понимаете, меня интересует судьба моей девушки, ее зовут Настя.
      - Да-да, конечно, я понимаю, Сергей Владимирович, но к сожалению, это прерогатива, так сказать, вышестоящих органов. Сочувствую, но ничем не могу помочь.
      - Можете, Валерий Петрович, можете!- воскликнул Чекма-рев.- Вы знаете, где она, кто похитил ее!
      - Понятия не имею, Сергей Владимирович,- снова развел ру-ками Лавкин.В частной, так сказать, дружеской беседе, я мо-гу лишь посочувствовать вам и сказать, что ваша подруга заме-шана в очень неприятной истории.
      - Валерий Петрович! Девушку похитили, ее, может быть, пы-тают сейчас какие-то бандиты! А вы мне говорите о каком-то со-чувствии! Постыдились бы!
      Лавкин, может, и постыдился бы, и постарался помочь свое-му сотруднику, но вчерашний нож у живота был таким ярким напо-минанием о том, что надо помалкивать - лучше не придумаешь. Да и предупреждения Сафарова и Рекрутова не способствовали со-чувствию и пониманию.
      - Извините, Сергей Владимирович, но больше я ничего не могу вам сказать. Лично у меня к вам претензий нет, возвращай-тесь на свое рабочее место и... работайте. Все.
      - Вы же причастны к преступлению, может быть, к убийству невинного человека!- закричал Чекмарев.- Вас же посадят, Вале-рий Петрович, если с Настей что-то случится! Вы понимаете это? Вы отдаете себе отчет в собственных действиях?!
      - Отдаю. А вы?
      - Если с ней что-то случится, я не завидую вам, Валерий Петрович!
      - Я вам - тоже, Сергей Владимирович,- холодно ответил Лавкин.- И прошу не забывать, что работаете не в государствен-ном издании!
      - А в частной лавочке,- мрачно усмехнулся Чекмарев.- Я это всегда помнил, но государственные законы обязательны и для частных лавочек.
      - Сергей Владимирович, о чем мы говорим?
      - О Насте!
      - Кто такая Настя, и какое отношение она имеет к нашему еженедельнику?
      - Вы хотите сказать...
      - Да, именно это я и хочу сказать! Возвращайтесь на свое рабочее место и, будьте добры, представьте мне план публикаций вашего отдела на следующий месяц. Не смею вас больше задержи-вать, Сергей Владимирович.
      - Спасибо,- усмехнулся Чекмарев и пошел к двери.
      Лавкин ничего нового не сказал ему, но он был испуган, и надеялся на покровительство Сафарова. Значит, Настя в руках бандитов из корпорации "ДЕГЛ". Только - где она? Этого не знал никто, ни Павлюкович, ни Лавкин...
      Вернувшись в свой кабинет, Чекмарев позвонил Борисенко, рассказал о том, что узнал в редакции.
      - Это меняет дело,- пробурчал тот.- Интересное кино на-мечается, будем думать. Вечером подскочу к тебе, если какие-то идеи появятся.
      После этого разговора стало абсолютно ясно, что надеяться нужно только на свои силы. Самому бежать, выручать Настю.
      Только вот - куда?
      29
      Леденящий душу скрежет железной двери заставил Настю вскочить на ноги, прижаться спиной к кирпичной стене гаража. Да, это был гараж, потому что в бетонном полу имелась прямоу-гольная яма для ремонта машины, точно такую же Настя видела в гараже Олега на даче. Но машины здесь не было, и вообще ничего не было: ни полок, ни ящиков с инструментами, ни запасных час-тей. Голые кирпичные стены. "Вольво", на которой ее привезли, стояла во дворе, даже ключи не вытащили из замка зажигания, ни вчера, ни сегодня. Видимо, знали, что в любой момент машина могла понадобится. А здесь - только стены... Лобан втолкнул ее в этот гараж рано утром, когда она снова оказалась на прокля-той даче. Втолкнул, потом вошел сам, больно ударил по щеке. Она отшатнулась, а он сграбастал толстыми пальцами ее грудь, сдавил так сильно, что Настя не смогла сдержать крик. Он снова ударил ее по лицу, притянул к себе, пальцы второй руки сунул в ее джинсы и стиснул низ живота. Настя закусила губу и с яростью толкнула его в грудь обеими руками. Лобан явно не ожи-дал, что она будет сопротивляться, шагнул назад, оторвав свои мерзкие пальцы от ее тела. Ухмыльнувшись, он занес руку для удара, но что-то остановило его. Несколько минут он рассматри-вал ее, склонив набок лысую голову, а потом круто развернулся и вышел.
      Вышел, не сказав ни единого слова. Настя поняла: он не считает нужным объяснять, за что бил ее, и предупреждать о том, что будет с нею после. Все было сказано вчера вечером, а сегодня будет исполнено.
      Минут через десять пришел один из подручных лысого, швыр-нул на бетонный пол два грязных одеяла. Без них она бы замерз-ла в этой кирпичной конуре. Похоже, Лобан решил отоспаться после погони, долгое время в гараж никто не заходил. Настя свернула одно одеяло, бросила его на пол в дальнем углу, села, закуталась в другое одеяло и стала ждать. Когда холод стано-вился нестерпимым, она вскакивала на ноги и пыталась делать что-то вроде зарядки. Но согреться было не так-то просто, от резких движений кружилась голова - Настя почти сутки ничего не ела и спала минувшей ночью совсем немного. Пыталась уснуть, но сидя не спалось, а лечь на холодный бетон означало застудить себе все, что можно. Да и все равно не уснешь...
      Страшная усталость навалилась на нее, невозможно было да-же думать о том, как эти подонки будут измываться, когда снова придут. Будут, она в этом уже не сомневалась. И никто не помо-жет, никто не спасет. Но говорить, где документы ни в коем случае нельзя, если получат документы, измываться будут еще злее, еще безжалостнее, потому что тогда ее жизнь и гроша ло-маного не будет стоить. Для них...
      Под железной крышей светилась электрическая лампочка без абажура. Можно было разбить ее, схватиться руками за проводки и умереть. Настя попыталась, но не смогла дотянуться - лампоч-ка висела прямо над бетонной ямой и слишком высоко. Если подп-рыгнуть - свалишься в яму, только покалечишься, да и не было сил прыгать. А больше отсюда никак не выбраться. Кричать, ко-лотить в дверь ногами бесполезно, они раньше придут.
      Дневной свет показался очень ярким, как вспышка молнии, а фигура Лобана - еще более огромной и страшной. Настя еще силь-нее прижалась к стене, чувствуя, как сильно трясутся ее коле-ни, и все тело содрогается от холода и нервного озноба. Одеяло медленно сползло к ее ногам.
      Лобан, поигрывая пластиковым пакетом, подошел ближе, ос-тановился. Второй бандит, который приносил одеяла, остановился рядом с ним.
      - Колотун здесь, а, Сидор?- спросил Лобан.
      - Точно, морозильник.
      - Я бы на ее месте сказал, где эти вонючие документы и свалил бы домой, там тепло и выспаться можно. А ты?
      - Я бы тоже,- сказал Сидор.
      - Ну, лапа? Ты слышала, что Сидор советует? Скажи, и мы тебя подбросим до электрички. Когда получим подтверждение, что все о`кей.
      - И-их... нет,- сказала Настя, с трудом справляясь с дро-жащими губами.
      Лобан хлестко ударил ее по лицу. Голова девушки дерну-лась, ударилась о холодный кирпич.
      - Это не разговор,- злобно прищурившись, сказал Лобан.- Я тебе объяснил вчера, что дело серьезное. Видишь эту яму? Похо-жа на могилу, да? Вот в ней и останешься. Гараж сломаем, а над ямой сбацаем туалет. Ну?
      - Их... н-н-нет-т...
      - Сидор!
      Тот без лишних слов понял, что от него требуется. Схватил Настю за руку, рывком оторвал от стены. Спустя мгновение, он стоял сзади, крепко обхватив ее за грудь. Лобан медленно расс-тегнул пуговицу на джинсах Насти, потом "молнию", потом рванул джинсы вниз. следом за ними - трусы с колготками.
      - Ништяк бабец, а?
      - Точно,- ухмыльнулся Сидор, глядя вниз через плечо Насти. Лобан задрал свитер Насти, сунул свою ладонь между ног
      девушки, лениво пошевелил пальцами, несколько раз сжал их так, что Настя застонала от боли.
      - Надо только сказать, где документы,- прохрипел Лобан, обдавая ее мерзкой вонью изо рта.
      Настя лишь качнула головой.
      - Падла!- скривился бандит.- Сидор, хочешь ее трахнуть прямо сейчас? Она у нас везде рыжая, сучка!
      - Сейчас?- Сидор задумался. Он знал, что Рекрутов прика-зал пока только пугать бабу и не трогать. Лобан крутой чувак, но лучше делать, как приказано.- Колотун здесь, Лобан, ты же сам сказал. Все яйцы отморозишь на хрен. Да куда спешить, кайф портить? Вечерком вмажем, как следует, разложим ее у камина и запустим в производство. Куда она, падла, денется?- он хмык-нул, довольный своим ответом.
      - Не кайф,- неожиданно согласился Лобан.- А вечерком у камина... Ништяк идея. Что, сучка ломки тебе видеть, как такие клевые мужики до вечера твой полный кайф откладывают? Будет время подумать, прикинуть, поумнеть. Может, уже умная?
      Слезы катились по щекам Насти. Круглыми от ужаса глазами она смотрела на своего мучителя, качая головой. Лобан быстро набросил пластиковый пакет на голову девушки, сдавил его у горла. Настя замычала, дернулась в руках Сидора и потеряла сознание. Лобан снял пакет, хлесткими пощечинами заставил ее открыть глаза.
      - Ну, поумнела или нет? Где документы, шалава, где ты их сховала?!заорал Лобан.
      Она молчала и, похоже, не понимала, чего от нее хотят. А когда Лобан снова набросил пакет на ее голову, захрипела и по-висла на руках у Сидора. Тот бросил ее на скомканное одеяло.
      - Кончай, Лобан, баба не созрела еще. Но теперь врубится, что с каждым разом все будет хуже и хуже, вечерком по-другому базарит начнет,- сказал он, видя, что Лобан занес ногу, наме-реваясь ударить Настю.
      - Да? Ты умнее всех, Сидор?
      - Ты ж сам говорил, что должна созреть. Ну прикинь, Ло-бан, поторчит до вечера тута, сама врубится, что молчать невы-годно. А ежели прибьешь совсем толку не будет. Сам видишь, и так на ногах не стоит.
      - Да? Лады, подождем до вечера. Я позвоню Рекрутову, ска-жу этому козлу, что если он будет хреновину пороть - пускай сам приезжает и базарит с ней. Мне уже осто...
      - Слушай, Лобан, а она не окочурится?
      - Притащи сюда еще пару одеял, и матрас, пусть оклемает-ся. С такой доходягой муторно возиться.
      Холод пробирал до мозга костей. Настя открыла глаза, об-вела мутным взглядом пустой гараж, медленно поднялась на ноги, поправила одежду, потом закуталась в оба одеяла и присела на корточки. Они не тронули ее, не изнасиловали. Били, но это уже не так страшно... Отложили до вечера. А вечером начнется самое ужасное. Только начнется... Скорее бы все это закончилось.
      Опять заскрежетала дверь. Неужели они уже опять возвраща-ются? Так быстро?.. Настя с трудом поднялась на ноги, чувс-твуя, что нет сил даже бояться этих извергов. Но Сидор не стал входить в гараж, только швырнул в открытую дверь матрас, потом одеяла, и снова запер ее.
      Не хотят, чтобы совсем замерзла? Да, она нужна им жи-вая... А ей самой что нужно? Только одно: чтобы скорей все это закончилось. Все-все! И жизнь тоже.
      И если на том свете она встретит Сергея, останется с ним и никогда уже не предаст его, не оставит одного. А если встре-тит Олега, скажет: нет! Он ведь знал, что все закончится имен-но так, наверное, знал.
      - Пока все тихо, но я считаю, что именно сейчас нам сле
      дует прекратить встречаться недели на две-три. До того време-ни, когда все станет ясно. Возьми удостоверение, оно действи-тельно, может пригодиться.
      - Мне страшно, Олег!
      - Тебе абсолютно нечего бояться. Верный мне человек два дня ездил за нами повсюду и убедился, что слежки нет. Если нет сейчас, не было и прежде. Тебя никто не знает, никто никогда не найдет.
      - Мне страшно за тебя! Ну зачем ты затеял эту жуткую иг-ру, скажи пожалуйста? Скучно тебе, да? Все надоело? Давай уе-дем, совсем уедем из Москвы! В Испанию! Я выйду за тебя замуж, ты сделаешь двойное гражданство, ты ведь все можешь! Уедем ти-хо-мирно и будем спокойно жить.
      - Тихо-мирно из нашего бизнеса не уходят. Но даже если это получится, мы не сможем жить вместе спокойно. Ты все чаще и чаще будешь с вожделением смотреть на накачанных полудурков, у которых сперма из ушей брызжет при виде более-менее симпа-тичной женщины, ты станешь устраивать мне истерики, это ес-тественно для неудовлетворенных женщин. А потом убежишь с ка-ким-нибудь кретином. Нет, не убежишь. Потому что я почувствую твое настроение и задушу тебя еще до бегства.
      - Ты не веришь мне? Не веришь, да?! Сколько можно гово-рить на эту тему? Надоело уже!
      - Сейчас верю, но ты сама себя плохо знаешь.
      - А ты знаешь меня лучше?
      - Интуиция и рассчет еще никогда не подводили меня. Я ни-когда не ошибался в прогнозах.
      - Ты вообще самый-самый!
      - К сожалению, не в том вопросе, который больше всего ин-тересует женщин.
      - Мне страшно, страшно! Я ничего не хочу знать о всех бе-зобразиях, которые творятся вокруг, об этих жуликах и взяточ-никах. Не хочу!
      - Жуликами и взяточниками сделал их я. И такие, как я. А они сделали меня. И таких, как я. И дали нам тебя и таких, как ты. Повторяю: мы не будем встречаться две-три недели, или рас-стаемся навсегда, если ты сегодня вернешь мне документы. Я и один справлюсь.
      - Нет!
      - Тогда сделаем так, как я решил. Твоя помощь в этом деле
      - лучшее подтверждение слов о любви. Обещаю, если я выиграю, мы уедем в Испанию.
      - А если проиграешь? Если тебя убьют?
      - У тебя появится идеальная возможность доказать свою любовь. Документы стоят огромных денег, они дают неограниченную власть над моими победителями, если такие появятся. И тебя никто не знает, никогда не найдут. Заставь их боятся собствен-ных теней, сделай импотентами, сумасшедшими, нищими, каторжни-ками. Сделай красиво, элегантно. Это будет лучшим доказатель-ством твоей любви.
      - Любви?... К кому?
      - Ко мне. Но помни: ты в безопасности до тех пор, пока любишь меня. Если что-то изменится в твоих чувствах - ничего не предпринимай.
      - Я люблю только тебя, Олег!
      - Я тебя тоже. В этой папке мои соображения на крайний случай, сведения, которые могут понадобиться тебе. И координа-ты верного мне человека, он поможет. Но если ты просто зата-ишься, а лучше уедешь на месяц-другой, никто, никогда тебя не найдет.
      Ты ошибся, Олег! Ты обманул меня. Они нашли, нашли!..
      Я же говорил: ты в безопасности, пока любишь меня. Ты ошибалась, я так и знал. Ты не затаилась, а полезла в самое пекло, чтобы спасти своего любовника. Идиотизм. Теперь пеняй на себя.
      Какой ты жестокий, Олег... Тебя ведь нет. А что мне оста-валось делать? Пусть убивают Сергея, да?
      Мавр сделал свое дело, оно оплачено по высшему счету. Теперь пусть уходит.
      Но ты же сам писал, что не будешь ревновать? Сам посове-товал мне познакомиться с Сергеем!
      Я не ревновал и не ревную. Я констатирую факт: ты влюби-лась в дурака и сама стала дурой.
      Сам ты дурак, понятно?
      Господи, Господи, что же это такое? Она действительно слышит голос, или так хорошо изучила Олега, что живо представ-ляет себе его ответы? Или она сходит с ума?..
      30
      В машине было жарко. Амин расстегнул куртку, достал из внутреннего кармана листок бумаги с корявым чертежом, положил на колени.
      - Улица, участок, примерный план дачи. Разберешься?
      - Тоже мне, военная хитрость,- усмехнулся мужчина лет со-рока, сидящий в машине рядом с Амином.
      Был он невысок ростом, с коротким ежиком седеющих волос, цепким взглядом серых глаз и квадратным волевым подбородком. Такие люди, как правило, идут напролом и не прощают ошибок. Амин не знал его настоящего имени, только кличку: Ядран. Знал, что эта кличка появилась после того, как его собеседник воевал в Боснии, правда, никому не рассказывал о своих боевых подви-гах и даже о том, на чьей стороне он воевал. Скорее всего, в Боснии он поддерживал связь с тамошними наркодельцами, куриро-вал это направление в группировке Серого. Но подобные нюансы не интересовали Амина. Серый сказал, что Ядран сейчас "на ме-ли", и готов со своими бойцами совершить налет на дачу, где Лобан держал рыжую. Отбить ее. Понятное дело, за хорошие день-ги. Видимо, несколько гонцов с товаром попали в лапы ментов и Ядрану срочно понадобились бабки. В свою очередь он тоже не интересовался, кому оказывает услугу, кому сделает подлянку.
      Такое положение дел устраивало обоих.
      - Там три бойца, все вооружены. Нужно отбить рыжую шлюшку и передать ее нам,- сказал Амин.- Как это будет сделано - твоя головная боль. Только учти, с наскока проблему не решишь, они могут убрать бабу, тогда все операция гроша ломаного не стоит.
      - Пораскинем мозгами, что-нть сообразим. Одна баба или несколько?
      - Судя по моим данным - одна. Рыжая, зеленоглазая, краси-вая.
      - Трахают ее добры молодцы?- поинтересовался Ядран.- Если ничего, может и мне перепадет? Не откажусь.
      - Они - может быть, а тебе нужно сразу передать ее нам, будем ждать километрах в трех от деревни. Ты нам бабу, мы тебе
      - бабки. И разбегаемся. Чем быстрее это случится, тем лучше будет для всех. Поедем туда вместе, мы останемся за деревней, вы поедете дальше работать.
      - Тех, кто бабу прячет, убирать?
      - На твое усмотрение. Если ты попросишь ее выдать, и они сразу согласятся, можешь сказать "спасибо" и сваливать. Если не боишься оставлять свидетелей. Но учти, они совсем не бесп-ризорные ребятки.
      - Понял. Что еще?
      - Работу вам немного облегчим. Дадим одного мужичка, ха-халя этой бабы. Он сыграет роль детонатора. Вызовет бойца, скажет, что готов обменять бабу на секретные бумаги, из-за ко-торых она попала туда. Во время разговора бойца уберете, отк-роете ворота. В доме их останется двое, с ними несложно будет справиться. Мужичка нужно будет убрать после того, как он сде-лает свое дело.
      - Хитер, браток. Ты не работу нам облегчаешь, а еще один труп на шею вешаешь,- сказал Ядран, внимательно глядя на Ами-на.- А это, как понимаешь, дополнительные хлопоты.
      - И дополнительная плата,- уточнил Амин.
      - Может, мы сами что-то придумаем насчет бумаг?
      - Не пойдет. Они знают его и будут говорить только с ним. К тебе и к твоим людям никто не выйдет, ворота не откроют. А если начнется долгая пальба, это провал.
      - Серый сказал, что тебе можно верить. Где этот мужичон-ка, он не напартачит, кипешь не подымет?
      - Я привезу его. Какой кипешь, Ядран? Он сделает дело и закончит свое существование. Ты получишь фору во времени и доступ к дому.
      - Надо просечь все детали,- Ядран несколько минут изучал план, а потом спросил.- С тыла нельзя тихонько подойти и вло-миться в дом?
      - Вполне возможно, у них там есть сигнализация. Сработает
      - они уберут бабу, а это нам не нужно. То, что я предлагаю - лучший вариант. Но ты, понятное дело, все сам обдумай.
      - А мужика все равно придется убирать?
      - Если не будет участвовать в деле, не придется. Он ни хрена не знает. Но и платить вам за него не придется. Так что, решай сам, Ядран.
      - Решу, решу. С делом все ясно, давай о главном. Бабки. Значит, расклад, как я понимаю, такой: три охранника - по пя-терику, мужичок - еще пять, всего двадцать получается. За бабу червонец.
      - Тридцать тысяч? Не гни палку, Ядран. я цены знаю. Чер-вонец за бабу, остальное меня не касается.
      - Ну ты даешь! Трое братков с "пушками", за ними - пахан с пулеметами, а сверху ракетные войска стратегического назна-чения. И я попру на эту армию за червонец? На четверых?
      - Там работы на пятнадцать минут максимум. Профессионал за пять управится.
      - А мужик? Это твоя проблема или моя?
      - Моя. Лады, еще трешку наброшу.
      - Амин, ты из своего кармана платишь? Или чужие бабки ре-шил экономить? Какого хрена трясешься за каждый грин?
      - Бабки не мои, но я знаю цену,- мрачно сказал Амин.- Это ж тебе не в центре Москвы авторитета завалить. Деревня глухая, дачников сейчас нет, какой дурак попрется туда в такую погоду? А из местных одни старухи остались. Делов-то...
      - Что ж сам не решишь проблему?
      - У меня работа другая, понял? Ну и как, мы договорились, или нет?
      - Пятнадцать,- вздохнул Ядран.- И это мое последнее сло-во. Пятнадцать кусков. Пять сейчас, остальные потом, когда ба-бу передадим.
      Амин кивнул, соглашаясь, вытащил из кармана куртки две толстые пачки стодолларовых купюр, перетянутые желтыми резин-ками, протянул Ядрану. И никаких расписок, никаких договоров с печатями.
      - Продумай, что и как, я думаю, карта у тебя есть?- ска-зал напоследок Амин.
      - Найдем карту.
      - Тогда - в шесть на Ленинградке, сразу за окружной.
      Амин вышел из машины и зашагал в сторону автобусной оста-новки. Он был доволен собой. Все складывалось так, что лучше не придумаешь. Если и дальше повезет, сегодня вечером можно вмазать, как следует. Один удар - и двух козлов нет: Лобана и Чекмарева. И рыжая сука - вот она. Взять документы, кончить ее и все! Дыши спокойно, Амин, ты живой. Троицкий не вылез из мо-гилы и не достал тебя. Попытался, но не смог. Руки коротки оказались!
      День близился к вечеру, а Чекмарев так и не решил, что же ему нужно делать. Куда идти, куда бежать, где искать Настю? Огромный город вокруг, сотни тысяч домов, и в любом доме, в любой квартире, в офисе, подвале, на чердаке бандиты могут прятать девушку. Даже если бы он мог видеть сквозь стены, сколько нужно времени, чтобы просмотреть всю Москву? Месяц, два? Три? А ведь Настю могли увезти в Подмосковье и даже в другой город...
      Он понимал свою беспомощность, пытался не думать о Насте, в конце-концов она сама во всем виновата. Но разве можно было забыть надпись на зеркале: "Сереженька, милый, я тебя очень-очень люблю. Вот и все. Твоя Настя." Она виновата? Может быть, но ведь пришла к нему, чтобы помочь, чтобы сказать о любви. Если бы не пришла, наверное, и не попала бы в лапы бан-дитов Сафарова. Значит, искупила свою вину, действительно, лю-бит его!
      Нет, невозможно было не думать о Насте. Тогда Чекмарев стал думать о том, что все будет хорошо: она отдаст эти черто-вы документы, и ее отпустят. И она вернется, его Настя, вер-нется в его квартиру и уже никогда не уйдет оттуда надолго!
      Думать-то можно было, а вот поверить, что так оно и слу-чится... Не верилось.
      И от Борисенко не было никаких известий.
      Зато Аля приходила. Долго рассказывала, как все измени-лось в редакции после того, как он выскочил из кабинета Лавки-на и куда-то пропал. Какие-то суровые мужчины из "ДЕГЛа" бро-дили по редакции, Павлюкович забегал к Лавкину, даже разреше-ния не спрашивал. А потом вообще сидел в кабинете несколько часов, Просто ужас, что творилось! А еще она так переживала за него, так переживала, сама не знает почему.
      Хорошая девушка Аля, наверное, любит его, наверное, ни-когда бы не поступила так, как Настя, но что же сделаешь, если в памяти живут огромные зеленые глаза, если они лукавят и сме-ются, дразнят и позволяют... Если они закрывают собой весь бе-лый свет?!
      Чекмарев не сразу понял, кто звонит ему, чей знакомый го-лос звучит из телефонной трубки, а когда, наконец, дошло, за-хотелось разбить трубку о стол.
      - Ты угадал, это Вениамин Пешнев. Нам надо встретиться, я подъеду к пяти, буду ждать на том же месте, что и позавчера.
      Позавчера... Все лишь позавчера ублюдок с широкопосажен-ными глазами предлагал Квочкину бросить его, Чекмарева, под лед, а кажется - месяц назад!
      - Ничего хорошего из той встречи не вышло,- сказал Чекма-рев.- И больше я не намерен с тобой встречаться, господин Пис-кин.
      - Пешнев. Мне тоже неохота с тобой видеться, но девчонку надо вытаскивать.
      - Настю?!
      - Не мою же бабу, она уже давно не девчонка. Короче, дальше не телефонный разговор. Приходи в пять, если хочешь ей помочь. Разговор будет короткий, нет - расстанемся и все дела. Только помни, что если скажешь кому-то в редакции - п... будет и тебе и ей. Они шутить не любят.
      Ну и что было делать? Кто бы подсказал, посоветовал! Чек-марев трижды в течение десяти минут звонил Борисенко, но тот не соизволил взять трубку. Наверное, его не было дома, а мо-жет, снова напился и спал так крепко, что ни черта не слышал. И почему Настя решила, что нужно обратиться за помощью к Бори-сенко? Ее бывший любовник подсказал? Да Борисенко и при жизни банкира не очень-то жаловал дальнего родственника, а после смерти и вовсе забыл о нем. Нашел в конверте чек на сто тысяч баксов, обрадовался и ударился в загул. Что ему страдания ка-кой-то Насти?!
      От этих мыслей еще тоскливее стало на душе.
      Ровно в пять Чекмарев стоял у магазина спортивных товаров на Мясницкой. В этот раз Пешнев подъехал не на "Мерседесе", а на зеленой "Жигули-шестерке". Выбрался из машины, сам подошел к Чекмареву. Его светлые, широкопосаженные глаза по-прежнему внушали ненависть. Но страха не было, на улице полно народу, вряд ли этот урод посмеет наброситься, силой затащить в маши-ну.