- Да нет... я про вас и не думал. Просто хотел, чтобы Танька пожалела, ну... ты понимаешь. Ну, да хреново получилось... Послушай, Иван, - парень с надеждой взглянул на участкового. - Хочешь, я сам обо всем расскажу отцу? Честное слово!
      - А как же Германия? Тебя-то он простит, не сомневаюсь, но ведь и в Германию ехать раздумает, - язвительно сказал Иван.
      - А я и сам уже не хочу туда ехать, - сказал Роман. - Мне и здесь клево. Прости, Иван... Ну, давай я сам все расскажу папаше? Пожалуйста, Иван. - Парень умоляюще смотрел на участкового.
      - Я рад, что у тебя все хорошо, - усмехнулся Иван. - А завтра Таня опять посмотрит на тебя косо, и ты снова придумаешь какую-то гадость?
      - Не придумаю...
      - А если я, к примеру, пойду к родителям Тани Соколовой и скажу им, что ты наркоман и вообще не пара ей? Отец Тани - главный механик карьероуправления, человек жесткий, он покажет тебе от ворот поворот. Я тебе такую славу могу создать - из дому не выйдешь! Ну и что ты подумаешь обо мне?
      - Да я все понял, Иван. Честное слово, понял. Ну, дурак я был, плохо поступил.
      - Ну вот поедем домой, там все и объяснишь своему отцу.
      - Да он спит уже давно. Послушай, Иван... Отпусти меня, а? Ну как же я оставлю тут Таню? Отпусти, Иван, я завтра сам все расскажу отцу и Катьке, клянусь тебе! - Роман, казалось, готов был встать на колени, если б в коляске можно было это сделать.
      Иван задумался. Только что он горел желанием растоптать этого негодяя, сделать ему больно, чтобы впредь никогда не подличал. Но теперь вся его злость улетучилась. Глупый пацан. С девчонкой поругался и решил наказать за это весь мир. Это можно понять...
      - Ладно, - сказал Иван. - Иди. Но смотри мне...
      - Спасибо, Иван! - Парень выпрыгнул из коляски, рванулся вперед по узкой дорожке меж кустов вербы. Остановился, повернулся. - Я сделаю так, как обещал, точно сделаю! И даже больше - я скажу Катьке, что ты клевый чувак, Иван!
      Участковый усмехнулся. Ну что ж... вот и конец это глупой истории. Самое время подумать о предстоящей свадьбе. Он завел мотоцикл. Фара высветила песчаную дорожку, петляющую меж кустов.
      - Ива-а-ан!!! - раздался вдруг истошный крик. - Помоги, Иван!
      Это был голос Романа. Иван привстал, вглядываясь вперед. Вот из-за кустов выскочил Роман, он изо всех сил мчался назад, к мотоциклу. А за ним... Господи, что это? Огромный, черный - то ли пес, то ли пантера с горящими красными глазами! Это странное существо могучими прыжками догоняло парня. Иван торопливо достал пистолет. Он видел, как собака - или что это такое? Не пантера же, откуда она здесь? - гналась за человеком с отчетливым намерением разорвать его. И разорвет, если догонит!
      - Ложись, Роман! - крикнул участковый. - Ложись, кому говорят!
      Он прицелился, но выстрелить не мог - Роман бежал впереди собаки, легче было попасть в парня. Роман, уже чувствующий за спиной яростное дыхание Зверя, вряд ли смог бы упасть по доброй воле, но споткнулся о кочку, покатился по дорожке.
      Иван выстрелил. Чудовище на мгновение замерло в воздухе, а потом упало на все четыре лапы. Иван еще раз выстрелил, чувствуя, как мурашки поползли по коже - таким ненавидящим, уничтожающим был яростный взгляд странно горящих красных глаз. Третий раз Иван не успел нажать на курок. Черный зверь прыгнул в кусты и растворился в темноте.
      - Ты видел?! Видел? - закричал Роман, вскакивая на ноги. - Это что? Я чуть не умер со страху!
      - Собака, - не совсем уверенно сказал Иван. - Одичала, наверное, вот и набросилась на тебя.
      Леденящий душу рев пронесся над их головами. Участковый резко повернулся, направив пистолет в ту сторону, откуда он доносился. Роман поспешно спрятался за спину Ивана.
      - Ты когда-нибудь слышал, чтобы собака так страшно рычала? - спросил Роман. - Это не собака!
      - А что же? Собака. Я ей, кажется, пару пуль всадил в грудь, побежала подыхать, вот и ревет.
      - Это не собака, - прошептал Роман.
      Он был бледен как первый снег, руки тряслись, да и коленки предательски подрагивали.
      - Ну, может, какая-то пантера сбежала из зоопарка, - предположил Иван. - Сейчас с деньгам туго, плохо, видно, кормили, вот она и сбежала. С голоду и набросилась на тебя. Ты ей особенно вкусным показался, усмехнулся Иван.
      - Нет, не пантера. Я шел по дорожке к ребятам и вдруг почувствовал какой-то ужас. Понимаешь - стало жутко, будто вдруг оказался на кладбище. Хочу идти вперед, а ноги сами несут меня назад, к тебе. И я побежал. Ничего еще не видел, не слышал, просто повернулся и побежал как угорелый. Наверное, это и спасло меня. Оглянулся - а это чудовище за мной несется, и уже догоняет. Но ты был близко. Иван, самое главное - я сперва побежал, а потом увидел это!
      - Ну что ж, бывает, - пожал плечами Иван. - Предчувствие, или как это называется? Бывает.
      - Но раньше-то не было!
      - Раньше тебя никто и не собирался слопать.
      - А глаза? Ты видел, какие красные глаза?
      - Ну и что?
      - Разве такие бывают?
      - У диких зверей бывают. У кошек иногда глаза светятся в темноте. А может, свет фары в них отразился, и нам показалось - глаза у зверя красные.
      - Ага, показалось! Они были красные, когда мотоцикл был еще за поворотом и света не было видно.
      - Все, прекратили разговоры, - строго сказал Иван. - Сейчас всех ребят необходимо увести отсюда. Кстати, уже поздно. Действительно какой-то странный зверь, за людьми охотится, это непорядок. Похоже, я его пристрелил, но сейчас точно не узнаешь. Завтра я займусь этим вопросом, думаю, разберусь, что за чудо бродит по старому карьеру. Садись в коляску, поехали к ребятам. Я провожу вас до поселка.
      - А если это оборотень? - спросил вдруг Роман.
      - Я его поймаю и арестую, - усмехнулся Иван.
      Временами боль в груди казалась невыносимой. Исчезло ощущение легкости и свободы, наслаждение слаженной работой всех мышц могучего тела. Каждый прыжок давался с трудом. Боль пульсировала в груди, отдавалась во всем теле. На какое-то время ярость и ощущение собственного могущества уступили место страху. Короткими прыжками Егоров приближался к задам огорода бабы Лизы.
      Впервые Зверь отступил, столкнулся с решительным отпором. Внезапность отпора и боль заставили его бежать. Хотя простые пули не могли причинить серьезного вреда его организму. Егорова обуял страх за будущее.
      И еще: не глотнув крови живого существа, он не мог снова стать человеком.
      Егоров перепрыгнул через забор и выскочил во двор. Хозяйский пес Трезор жалобно заскулил, пятясь назад, пока цепь не натянулась до отказа. Путь к спасительной будке преграждал Егоров. Пес судорожно задергался, не переставая скулить, уперся всеми четырьмя лапами в землю. Тяжело ступая, Егоров медленно приближался к нему, не сводя с обезумевшей от страха собаки красных горящих глаз.
      Собрав все силы, Трезор дернулся так, что разорвал ветхую цепь и стремглав бросился наутек к огородам. Звериная ярость вновь обуяла Егорова. Забыв о боли, он ринулся вдогонку, громадными прыжками настигая Трезора. Пес не стал перепрыгивать через забор - нашел лазейку, шмыгнул в нее и помчался вниз к старому карьеру.
      Там, в густых зарослях бурьяна, Егоров и настиг собаку, одним ударом когтистой лапы перебил бедному животному хребет и яростно сомкнул челюсти на горле трепещущей жертвы.
      7
      Иван проснулся в дурном расположении духа. Сразу вспомнил, что ночью не на шутку поругался с Катей. Все вышло так глупо, что и вспоминать не хотелось. Да разве забудешь злые слова Кати: "Не смей больше приезжать ко мне, я видеть тебя не желаю!"
      И это после того, как он привел ребят в поселок, разогнал по домам, а Романа довез прямо до калитки. На бревне у забора, закутавшись в шаль, сидела Катя. По тому, как она бросилась к брату и все разглядывала его, ощупывала лицо и нетерпеливо спрашивала, все ли в порядке, нетрудно было догадаться, кого она ждала, за кого переживала.
      - Все нормально, - сказал Иван, - мы хорошо поговорили и решили, как нам жить дальше. Думаю, будем жить дружно.
      Катя коротко взглянула на него и повернулась к Роману.
      - Правда, - сказал парень, - мы с Иваном обо всем договорились. Ты знаешь, когда он отпустил меня, какая-то огромная собака... даже это и не собака была, не знаю кто, в общем, какой-то зверь набросился на меня, чуть не загрыз. Представляешь?
      - Да что ты говоришь! - всплеснула руками Катя. - Почему он набросился на тебя? Ты его дразнил?
      - Да нет, я был один, шел по дорожке, а зверь выскочил из кустов, ужасный такой, с красными глазами...
      - Ты один бродил там, в старом карьере? Почему ты был там один? спрашивала Катя.
      - Да нет, я был там с ребятами, а потом подъехал Иван, отвел меня в сторону метров на сто от костра, мы поговорили, и он отпустил меня. Я пошел обратно...
      Иван молча наблюдал за разговором взволнованной сестры и возбужденного недавними событиями брата.
      - Он завел тебя в кусты и бросил там?! - воскликнула Катя. Так вот почему дикая собака набросилась на тебя! - она повернулась к Ивану. Какой же ты... злой, жестокий! Я ведь предупреждала тебя, что это добром не кончится! Я ведь просила тебя!..
      - Да нет, Катя, Иван, наоборот, помог мне. Он спас меня, понимаешь? Начал стрелять в этого ужасного зверя из пистолета. Тот и рванул в кусты и больше не показывался.
      - Завтра с утра я займусь этим зверем, - пообещал Иван. - Я точно вогнал в него две пули, далеко не уйдет.
      - Но если бы Иван не отвел тебя в кусты и не бросил там, этот зверь не напал бы на тебя? Если бы вы были все вместе...
      - Наверное... - пожал плечами Роман. - Нас там семеро ребят было, он бы и не высунулся. Но Иван...
      - Я так и знала, так и чувствовала, что это добром не кончится! воскликнула Катя.
      Тогда-то она и бросила ему в лицо злые, несправедливые слова. Роман пытался объяснить, что Потапов его спас, но Катя и слушать не стала. Взяла брата за руку и потащила во двор.
      Иван не пытался оправдываться. Уж если Катя решила, что во всем виноват именно он, переубедить ее сейчас не просто. Ничего, успокоится, поймет, что была несправедлива по отношению к нему.
      Наутро ему уже не казалось, что Катя сама все поймет и захочет мириться. Уж больно злым был ее голос. Теперь Иван и сам обиделся не на шутку, разозлился. Да что ж это такое в самом-то деле?
      Не хочет она его видеть - и не надо! Пусть хорошенько подумает, а когда поймет, что была не права, тогда можно будет и поговорить.
      А он тем временем займется поисками вчерашней собаки с красными глазами. А ведь они и вправду горели красным огнем... Костер в них отражаться не мог - он был позади. Звезды? Свет фар? В том, что он в нее попал, Иван не сомневался. Значит, должен быть след.
      Иван без труда нашел место, где ночью бежал к нему по дорожке обезумевший от страха Роман. Оставив мотоцикл, он внимательно осмотрел кусты, уже высохшие стебли бурьяна и вскоре увидел то, что искал. Капли крови, а в одном месте отпечатки громадных лап. Собаку с такими лапами Ивану до сих пор не приходилось встречать. Сомнения, от которых он все время пытался отмахнуться, снова одолели Ивана. Да собака ли это? А если нет, тогда что за существо набросилось ночью на Романа?
      Чертыхаясь, он пробирался в густом кустарнике, ориентируясь по черным каплям застывшей крови, пока не вышел к краю старого карьера. Существо оказалось на редкость живучим! Потеряв столько крови, оно смогло вскарабкаться по крутому обрыву наверх!
      Иван вернулся к мотоциклу. Некоторое время сидел, размышляя о том, что удалось обнаружить, потом завел мотоцикл и погнал к тому месту, где существо выбралось из карьера. Иван уже не сомневался, что по каплям крови скоро обнаружит зверя. Удивляло то, что тот направился явно в сторону поселка, а не в глубь заброшенного карьера. Чья же это собака и почему она набросилась на человека?
      Нежаркое сентябрьское солнце висело над верхушками пирамидальных тополей, высвечивало желтые листья на старой яблоне во дворе. Егоров запахнул поплотнее полы халата и вышел из кухни. Елизавета Петровна с метлой в руках бродила вокруг хаты, огорченно качая головой.
      - Доброе утро, Елизавета Петровна, - сказал Егоров. - Кажется, вы чем-то огорчены сегодня?
      - Какое там доброе, - ворчливо ответила старуха. - Трезор ночью сорвался с цепи и кудай-то убег. До сих пор его нет. И где его черти носят? Я ночью слышала, как он скулил, да не вышла посмотреть. Небось почуял какую-то сучку, вот и помчался за нею. Цепку порвал, паразит:
      - Вернется, - успокоил ее Егоров. - Вы знаете, Елизавета Петровна, сидеть все время на цепи тоже ведь несладко. Вот и решил ваш пес немного поразмяться, доказать неведомой даме, что он еще парень хоть куда. Наверное, слишком увлекся, что не спешит возвращаться.
      - И раньше, бывало, убегал, да к утру приходил. Жрать-то хочется, кто ж его накормит, как не я? А теперь вот уже одиннадцать часов, а его все нету. Я уж думаю, не случилось ли чего с ним, дураком? Ведь и пристрелить могут запросто.
      - Ну, не думаю, - сказал Егоров. - Пес хоть и крупный, а не слишком смелый, на людей бросаться не станет. За что же в него стрелять?
      - Да мало ли... - вздохнула старушка. - А ты-то как сам, Володя? Вчера я посмотрела, совсем больным был, трясло всего. А теперь-то лучше?
      - Спасибо, Елизавета Петровна, лучше. Совсем хорошо. Я, видите ли, таблеток стараюсь не принимать. Если нездоров, лягу пораньше, высплюсь как следует - и все проходит. Организм сам знает, как избавиться от хвори.
      - Может, и так, - недоверчиво сказала Елизавета Петровна. - Да только у меня это не получается. А ты, Володя, завтракал или нет? Хочешь, я картошку разогрею?
      - Нет, Елизавета Петровна, спасибо.
      - Да что ж это - спасибо?! Святым духом питаешься, что ли?
      - Попозже вместе пообедаем. Мы ведь собирались сегодня в огороде порядок навести. Уберем картофельную ботву, бурьян, все это надо сжечь. А потом и вскопать, сколько сможем.
      - Ты уж выздоравливай получше, а огород - он никуда не убежит, как мой глупый пес. Отдыхай, Володя, потом как-нибудь займемся огородом.
      - Я отдохнул и чувствую себя вполне здоровым, так что можем заняться прямо сейчас. Или, скажем, через часик. Кстати... - Егоров сделал паузу. У вас тут живет одна очень красивая девушка, Катя Клейн, так ее, кажется, зовут. Мы на заводе познакомились...
      - Живет, - согласно кивнула головой старушка.
      - А что, у нее и вправду есть жених, или она пошутила на этот счет?
      - У Катерины-то? Ну а как же, обязательно есть. Иван Потапов, наш участковый. Скоро пожениться должны. А ты разом не того... - Елизавета Петровна шутливо пригрозила пальцем. - Смотри, Володя, мой тебе совет: держись от нее подальше. Ванька больно не любит, когда другие мужики на Катерину зырятся. Хоть и милиционер, а поколотить запросто может. Он мужчина сурьезный, тут уж ты не сомневайся.
      - Жаль, - пожал плечами Егоров. - Очень красивая девушка, эта Катя Клейн.
      - Еще бы не красивая! Когда в школе училась, парни чуть не каждый день драки из-за нее устраивали. А потом, когда Иван стал нашим участковым, раньше он работал в райцентре, жил в общежитии, он быстро отвадил всех ухажеров от Катерины. Да и Катерина, по-моему, вздохнула свободно, а то ведь прямо проходу ей не давали. Теперь вот скоро поженятся.
      - Я рад за них, - криво усмехнулся Егоров.
      На улице раздался треск мотоциклетного двигателя.
      - А вот и Ванька, легок на помине, - сказала старушка. - Тарахтит на своем мотоциклете. Ты ж смотри, Володя, не вздумай с ним про Катерину рассуждать, обидится.
      Егоров неторопливо пошел в свою комнату, всем видом показывая, что встреча с участковым в его планы не входит.
      Иван слез с мотоцикла, подошел к калитке.
      - Здорова, баба Лиза! - крикнул он. - Как настроение?
      - Здравствуй, Ваня, - печально сказала старушка. - А про настроение лучше не спрашивай. Поганое.
      - И у меня поганое, - сказал Иван. - А дело делать надо, ничего не попишешь, служба. Ты мне вот что скажи: где твой пес? Дома или нет? С ним все в порядке?
      - А почему ты спрашиваешь?
      - Потому что... - Иван почесал затылок. - Ну так где он?
      - Не томи, Иван. Что случилось с моим Трезором? Ты знаешь?
      - Выходит, его нет дома, так?
      - Так. Ночью сорвался с цепи и убег, окаянный. До сих пор не пришел. Где шляется - ума не приложу. Ну, так что с ним? Чего ты на меня смотришь так? Ежели знаешь, где Трезор, так говори. Ох, чует мое сердце, что-то неладное с ним!
      - Он ведь у тебя крупный пес был, верно? - продолжал допытываться Иван.
      - Не маленький, - согласилась старушка, не сводя с участкового напряженного взгляда.
      - Ну так вот, баба Лиза. Похоже, твой пес пытался ночью разорвать Романа Клейна. Неподалеку от дальнего озера в старом карьере. Пришлось мне его подстрелить.
      - Ты подстрелил Трезорку? - всплеснула руками Елизавета Петровна. Да ты в своем уме, Иван?
      - Откуда я знал, в кого стреляю? - угрюмо сказал Иван. - Вылетает из кустов громадный пес и с жутким ревом несется вдогонку за парнем. Пасть оскалена, глазищи красные, вот-вот собьет с ног и растерзает. Что мне оставалось делать? Я выстрелил в него два раза. Он остановился - и в кусты! А сегодня утром я туда поехал, посмотрел - кровавый след ведет оттуда прямо к твоему огороду.
      - Это мой Трезорка-то на человека набросился? - возмутилась старушка. - Очухайся, Иван, что ты говоришь? Сам же знаешь, этот пес и гавкнуть лишний раз на человека поленится. А уж напасть на кого-то - да ни в жизнь!
      - Да знаю я, знаю, - махнул рукой Иван. - Но ты пойди спроси Романа, он тебе все расскажет.
      - Напился, небось, Роман твой, ему и померещилось!
      - Я бы тоже так подумал, если б сам не видел это страшилище. Вроде покрупнее оно было и не похоже на твоего Трезора, но следы к твоему забору ведут. И пса твоего нет дома. Ничего понять не могу. Прямо чертовщина какая-то.
      - А вчера понимал, когда стрелял?
      - Понимал. Ты уж прости меня, баба Лиза, но если б ты видела, что мы с Романом, не знаю, дожила бы до сегодняшнего утра. Я ведь не из боязливых, а честно тебе признаюсь, душа в пятки ушла, когда увидел. И вообще я собак люблю, разве было хоть раз такое, чтобы я бездомного даже пса обидел?
      - Так, может, это не Трезорка? - с надеждой спросила старушка.
      - Это было бы замечательно, но следы ведут к твоему огороду. И собаки дома нет. Пойдем в огород, посмотрим, забегал ли он домой после того, как я в него стрелял.
      - Пойдем, - торопливо согласилась Елизавета Петровна.
      Слушавший их разговор Егоров отошел от окна, упал на кровать и расхохотался в подушку. Все получилось как нельзя лучше! Тело его тряслось от смеха, железная кровать жалобно поскрипывала, и этот скрип чем-то походил на предсмертный стон раздираемой на части собаки.
      Иван и баба Лиза вскоре вернулись во двор.
      - Ну что? - спросил Иван. - Ты видела, баба Лиза?
      - Видела... Похоже, там кровь, до самого двора. Наверное, это мой Трезорка... Ох, Иван, Иван! Что же ты наделал? Я ведь привыкла к нему, уж сколько лет он живет во дворе...
      - Да погоди ты, баба Лиза, не стони раньше времени, - сердито сказал Иван. - Ты мне лучше вот что объясни... Может ли раненая собака прибежать в родной двор, покрутиться тут и снова убежать? Я что-то не помню такого. Обычно ведь как бывает? Если собака пострадала в драке с другими собаками или кто-то ее ударил - она бежит домой, залезает в будку и там отлеживается. Как и человек, если ему плохо, спешит домой, ложится в кровать. Или я не прав?
      - Так-то оно так, да бывает и по-другому. Если умная собака чует, что скоро умрет, она уходит со двора, чтобы не огорчать своих хозяев.
      - Ну, ладно. Я еще поезжу, поищу, если что выясню, скажу тебе. А сейчас... Твой жилец дома?
      - Володя? Дома он. Вчера совсем больной был, а сегодня вроде поправился, мы даже собирались в огороде поработать вдвоем. Такой хороший человек, и культурный, и обходительный, и всегда поможет - сразу видно, что приехал из города, не то, что наши оболтусы.
      - В городе тоже всякого дерьма достаточно, - пробурчал Иван, направляясь к кухне.
      Услышав тяжелые шаги в передней комнате Егоров быстро перевернулся на спину, заложил руки за голову и прикрыл глаза.
      - Здорово, Егоров, - сказал Иван. Он остановился у двери, скрестив руки на груди, и немигающим взглядом уставился на начальника электроцеха.
      - Добрый день, - сказал Егоров, открыв глаза. - Извини, Иван, я не совсем хорошо себя чувствую, прилег отдохнуть. Проходи, пожалуйста, садись на стул.
      - Спасибо, постою, - отрезал Иван. - Ты, наверное, понимаешь, зачем я пришел к тебе.
      - Не совсем. Полагаю, как страж порядка, интересуешься, как устроился новый житель поселка, не обижает ли свою хозяйку, не замыслил ли чего... Егоров усмехнулся, давая понять, что шутит.
      - Вот-вот, насчет "не замыслил ли" ты угадал, - совершенно серьезно сказал Иван. - Так вот. Я пришел к тебе для того, чтобы предупредить, что не следует больше приходить к Кате Клейн и приглашать ее гулять. И вообще держись от нее подальше. Ты человек новый, не знаешь, наверное, что Катя моя невеста, а я не люблю, когда к моей невесте пристают незнакомые люди.
      - Да я бы не сказал, что я незнакомый, - возразил Егоров. - Мы познакомились и даже подружились. Не представляю, что в этом плохого?
      - И нечего представлять. Просто не подходи больше к ней. Считай, что я тебя предупредил.
      - Извини, Иван, но я в таком тоне не привык разговаривать. Что значит "не подходи", "я тебя предупредил"? Ты ведь не местный хулиган. Ты представитель закона. Если я его нарушаю - можешь применить всю силу своей власти. Но сперва объясни, что я сделал противозаконное?
      Иван никак не ожидал подобного ответа и не сразу сообразил, что на это сказать.
      - Если тебе не нравится, что я встречаюсь с какой-то девушкой, - это твое личное дело. Разве я насильно принуждаю ее встречаться со мной? Угрозами или хитростью? Давай спросим об этом Катю. Если она скажет: нет, Володя, я не желаю больше тебя видеть - я не стану навязывать ей свое общество. Но если скажет, что ничего не имеет против наших встреч, почему я должен считаться с твоими запретами? Она взрослая девушка, сама вправе решить, с кем ей встречаться.
      - А с чего ты взял, что я с тобой разговариваю как представитель закона? - мрачно спросил Иван, подходя к кровати. - Ты, как я погляжу, больно умный, порассуждать захотелось? Ну так слушай. Я разговариваю с тобой как жених Кати Клейн и предупреждаю, если увижу тебя рядом с ней - у тебя возникнут серьезные проблемы. Это я гарантирую. Можешь потом написать мне официальное заявление, я разберусь. Но лучше, если уяснишь себе все заранее.
      - Ты пугаешь меня?
      - Предупреждаю.
      - Спасибо, что объяснил. Но это нарушение прав личности.
      - Не лезь, куда не следует, не будет никаких нарушений.
      - А я думал, что разговариваю с представителем закона, разочарованно сказал Егоров.
      - Ты разговариваешь с мужчиной, - рявкнул Иван.
      - Такие разговоры называются "разборкой", и представители закона обязаны реагировать на них принятием эффективных мер. - Егоров насмешливо смотрел на Ивана. - Ты думаешь, ты здесь царек и можешь диктовать свою волю другим, а я думаю иначе. И мои друзья в Краснодаре - тоже. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду?
      - Понимаю, что ты ничего не понял, - прорычал Иван, шагнул еще ближе к кровати: схватил Егорова за грудки, одним рывком посадил.
      Халат на груди распахнулся, обнажая забинтованную грудь, пятна темной, засохшей крови на бинтах.
      - Это еще что? - спросил Иван.
      - Бандитская пуля, - усмехнулся Егоров, глядя на него снизу вверх, но весьма уверенно. Он даже не попытался запахнуть полы халата.
      - Разбинтуй! - приказал Иван, чувствуя некоторое волнение. Если это действительно ранение в грудь - он обязан об этом знать. Но такое ранение не лечится в домашних условиях.
      - Ты считаешь себя вправе это требовать?
      - Считаю. Если откажешься, мы сейчас поедем в больницу, и там врачи определят происхождение этой раны. В поселке ночью случилось почти ЧП, и я желаю знать, что произошло с тобой.
      - Ровным счетом ничего. Просто у меня межреберная невралгия, вот и пришлось поставить себе водочный компресс.
      - Ты мне мозги не пудри! - закричал Иван. - То пуля, то компресс! Водкой здесь и не пахнет, зато крови много. Ну? Едешь в больницу или разбинтуешь свои раны?
      - Если ты настаиваешь...
      - Настаиваю!
      - Хорошо. Пожалуйста.
      Егоров медленно смотал окровавленный бинт. Иван с недоумением уставился на впалую грудь с редкими волосками повыше солнечного сплетения. Никаких ран там не было! Два зарубцевавшихся шрама, похоже, действительно от пулевых ранений - один сбоку от левого соска, другой чуть ниже наискосок. Иван вспомнил распластавшегося в прыжке зверя, свой выстрел, рука дрогнула, дуло качнулось вверх, тут же - второй выстрел... Но то, что он видел - следы прямого попадания в сердце! И - давно, не меньше года прошло с того времени!
      Иван посмотрел в глаза Егорова, пытаясь понять, в чем тут дело. Если это он стрелял - раны не могли затянуться, если они давнишние - зачем их бинтовать, почему бинт в крови, и кровь такая же, как и следы на траве в карьере и огороде бабы Лизы - чересчур темная!
      - Ты выяснил все, что хотел? - спросил Егоров.
      Он скомкал бинт, швырнул его на пол.
      - Что это за представление? - спросил Иван.
      - Могу еще раз объяснить: сделал себе водочных компресс, погода меняется, с утра было солнце, а сейчас дождь собирается, ломит грудь.
      - Почему бинт в крови?
      - Только пожалуйста не говори об этом Кате, - усмехнулся Егоров. Зарплата у меня не бог весть какая, на бинты денег не хватает. Вот и пользуюсь, если нужно, старыми. Когда-то давно то ли руку, то ли ногу порезал, не помню, оттого и кровь, а бинт не выбросил и ночью снова им воспользовался. Разумеется, продезинфицировав его водкой. Устраивает тебя такой ответ?
      Иван брезгливо поморщился.
      - Темнишь ты, Егоров. А я не люблю этого. Ну да ладно. Можешь хоть портянками перевязываться - твое дело. А насчет Кати я тебя предупредил. Смотри сам.
      - Послушай и ты, Потапов! - неожиданно жестко сказал Егоров. Он прикрыл глаза ладонью, растирая пальцами вспотевший лоб. - Ты не понимаешь, с кем разговариваешь. Я тебе не уличная шпана, запомни! И не пытайся меня запугивать!
      Иван закусил губу, развернулся и вышел, громко хлопнув дверью. Если бы он задержался еще на миг, Егорову пришлось бы вновь использовать старые бинты. А этого никак нельзя было допустить. В передней комнате у стола стояла табуретка, Иван в сердцах поддел ее носком ботинка, отшвырнул в сторону. На шум тотчас же явилась Елизавета Петровна, сурово посмотрела на участкового.
      - Ты чего это буянишь, Иван?
      - Прости, баба Лиза, нервы подводят, - пробурчал Иван, выходя во двор.
      - Уж не сцепился ли с Володей? - огорченно спросила старушка и, не дождавшись ответа, пошла к Егорову.
      Погода испортилась. Небо поминутно прочерчивали многоступенчатые зигзаги молний, раскаты грома были так сильны, что поневоле приходилось втягивать голову в плечи, резкий, порывистый ветер срывал с высоких кустов не только пожелтевшие, но и зеленые листья. Крупные капли дождя прибили пыль на дороге, но это было только началом бури.
      Спустя час Иван нашел то, что искал.
      Груда костей, шерсти и кровавого мяса лежала у ног Ивана - все, что осталось от бедного Трезора. Рядом виднелись отпечатки огромных лап.
      Снова вспыхнула молния, громыхнул гром, капли дождя превратились в потоки воды, низвергающиеся с неба. Не обращая внимания на дождь, Иван наклонился, поднял остаток лапы растерзанного пса. Потом бросил взгляд на огромные отпечатки лап на песке - такие же, как и у дальнего озера, где он стрелял. Дождь в мгновение ока уничтожил их. Но Иван уже не сомневался - у дальнего озера был не Трезор.
      8
      В то время как Иван мотался по поселку и окрестностям в поисках зверя, который напал на брата Кати Клейн, сама Катя весь день просидела в своей комнате. Работа валилась из рук, даже телевизор смотреть не хотелось. Настроение у Кати испортилось еще утром, когда она услышала покаянный рассказ Романа о том, как он обманул отца, придумав историю с избиением его участковым.
      Внимательно выслушав сына, Федор Петрович не рассердился, напротив, вздохнул с облегчением.
      - Хорошо, что все случилось так, - сказал он.
      - Да что ж тут хорошего?! - не выдержала Катя. - Твой сын, папа, лжец, обманщик, настоящий подлец! То он говорит, что Иван преследует его, проходу не дает, а на деле получается - Иван хороший человек, да просто герой, который спас твоего непутевого сына от верной смерти! А ты киваешь и говоришь: хорошо, хорошо!
      - Я очень рассердился на Ивана, - стал объяснять Федор Петрович. Как и должен был рассердиться на любого, кто преследует моего сына. Но мне было очень грустно от этого, ведь я считал Ивана одним из самых порядочных людей в нашем поселке и согласился выдать за него свою дочь. Выдумки Романа стали для меня настоящим потрясением. Очень хорошо, что они оказались просто выдумками. Значит, я не ошибался в Иване Потапове. И в тебе, Катя, вернее, в твоем выборе.
      - Но ты ошибся в своем сыне! - крикнула Катя.
      - Ты чего расходилась? - удивился Роман. - Я же честно во всем признался, можешь спокойно готовиться к свадьбе.
      - Да-да, Катя, не принимай близко к сердцу, - сказал Федор Петрович. - Роман еще молод, не так умен, как бы нам хотелось, но в его возрасте это нормально. А то, что он признал свои ошибки, просто похвально.
      - Ты даже не наказал его, папа! Как я могу думать о свадьбе, если в любой момент он способен выдумать новую гадость и все расстроить? Странные у тебя методы воспитания!
      - Как говорят в народе, повинную голову и меч не сечет, - развел руками Федор Петрович.
      - А она крови жаждет, - вставил Роман.
      - Конечно, все вы теперь умные, одна я в дураках осталась! Запретила Ивану приезжать к нам, а потом и поругалась с ним! А вы и рады этому!